Патриция намеренно спровоцировала Майлза на эмоциональный порыв, но сейчас она чувствовала себя как ребенок, не сумевший справиться с костром в лесу. Его поцелуй был наполнен долго сдерживаемым чувством. Голод, сверкавший в его глазах, граничил со звериной похотью.

Майлз жадно пил сладкий нектар искупления за долгие, долгие месяцы бесплодных поисков. Он целовал ее требовательно и грубо, насыщая атмосферу этой жаркой схватки отчаянным желанием.

Патриция рванулась, чуть не задохнувшись в его объятиях, но Майлз принял это за попытку освободиться и сжал ее плечи еще сильнее. Она поняла, что ошибалась, считая его бесчувственным, но в этом порыве не было и намека на нежность. Казалось, он никогда уже не пожелает выпустить свою добычу на волю. Девушка даже не пыталась сопротивляться – это было бесполезно, – но и не отвечала на поцелуй, предоставив первобытному охотнику делать со своей жертвой все, что ему вздумается.

Когда он разжал объятия, Патриция почувствовала нешуточное головокружение, но у нее хватило присутствия духа, чтобы встретиться с ним вызывающе-разгневанным взглядом. Она инстинктивно занесла руку для пощечины, но Майлз, живо разгадав этот маневр, перехватил ее запястье. Некоторое время они пожирали друг друга глазами, обуреваемые слишком бурными чувствами, чтобы говорить. Затем он снова притянул Патрицию к себе и поцеловал.

На этот раз она попыталась сопротивляться. Но его губы уже не мстили. К своему смятению, Патриция вдруг обнаружила, что новая тактика рождает в ней отклик, глубокое влечение к чему-то утраченному и почти безнадежно забытому, затерянному в тайниках ее опустевшей души. И тут она испытала какой-то животный страх. Рванувшись, она сумела оттолкнуть Майлза. Их противостояние возобновилось. Он дышал тяжело и неровно; волосы его растрепались, и темный завиток упал на открытый лоб. Теперь в этом мужчине не было ничего общего с тем немногословным строгим джентльменом, что доставил ее сюда из Франции сегодня утром.

– Как вы посмели?! – в бешенстве воскликнула Патриция. – Вы думаете, мне нужны ваши мерзкие поцелуи?

– Ты не всегда находила их такими уж неприятными, – грубо перебил он.

Немного придя в себя и осознав, что и сама оказалась не на высоте, Патриция хрипло рассмеялась.

– Вы недооцениваете разницу между невинной девятнадцатилетней девушкой и взрослой женщиной. То, что я могла находить приятным тогда, теперь... – Она хотела побольнее ударить его: – ...Кажется мне просто смехотворным.

– Итак, прощай невинность? – нахмурился Майлз.

– А на что вы надеялись? Французы оправдывают свою репутацию. И они не такие пещерные варвары, как вы. В них есть утонченность, изящество; они хорошо знают, как завести женщину. Им в голову не придет душить ее в медвежьих объятиях и впиваться в губы, чтобы убедить в своей неотразимой сексуальности. Они умеют ухаживать и дарить наслаждение на всех этапах общения вплоть до вершины... О, вершины! – ностальгически протянула она.

– Ты пересказываешь какой-то роман или судишь по личному опыту? – мрачно поинтересовался Майлз.

– По опыту, разумеется.

– Так, значит, французы? Все? – Его руки вновь сжались в кулаки. – Понятно.

– Ничего вам не понятно, – сердито сказала она. – Ничего вы обо мне не знаете. Так что хватит стоять и пялиться на меня с видом оскорбленного пуританина. Я сама себе хозяйка и буду делать то, что захочу!

Майлз молча любовался ее вызывающей позой, чудесными глазами, в которых сверкал дерзкий огонь, маленьким вздернутым подбородком...

К удивлению девушки, его лицо как будто прояснилось.

– Ненавижу штампы, но ты поразительно красива, когда сердишься! – услышала она и опешила, но быстро взяла себя в руки.

– Не пытайтесь откупиться неуклюжей лестью. Вы не имели никакого права целовать меня!

– Напротив, мои права очевидны.

Его голос сделался вкрадчивым, пробудив у Патриции неясные дурные предчувствия, но она была не готова размышлять об этом сейчас.

– Если вы ссылаетесь на наши отношения в прошлом, то не забывайте, что в моей новой жизни ваше место куда скромнее, – возразила она. – И я не позволю первому встречному вести себя так со мной.

– В самом деле? – последовал насмешливый вопрос. – А как же все эти бесчисленные французы, о которых ты только что говорила?

– Но ведь они не были мне чужими. – Патриция без колебаний приняла вызов.

– Твоя жизнь во Франции выглядит исключительно насыщенной, – холодно подытожил он.

Она со смехом приподняла бокал.

– Почему бы и нет? Разве это не достойная компенсация за то беспросветно скучное существование, которое я, судя по всему, влачила здесь?

– Оно вовсе не было таким.

– Вам все не дает покоя наш несостоявшийся брак? По-вашему, несколько грубых ласк – и женщина уже только и мечтает, что совокупиться с вами? Вы заблуждаетесь. – Она прищурилась. – В вас нет ни капли романтичности.

– Вот-вот! Сказано на редкость точно. – Майлз пересек комнату и налил себе еще порцию джина. – Знаешь, Патриция, твоя проповедь говорит о том, что ты ни о чем другом и не мечтаешь, как о грубых ласках.

Пренебрежительно фыркнув, девушка допила остатки коктейля и грациозным движением поднялась на ноги.

– До чего же все это скучно... Я отправляюсь спать, – зевнула она.

– Убегаешь? – негромко, но с вызовом бросил ей вслед бывший жених.

– Я сделала это однажды, так почему бы не повторить? – откликнулась она, внезапно переменившись в лице.

Их взгляды на миг снова встретились, но Патриция быстро отвела глаза и, подхватив накидку, проворно взбежала по лестнице.

Трудно сказать, кто из них дольше бодрствовал в ту ночь.

Патриции пришлось изрядно поворочаться, привыкая к чужой постели и осмысливая странную жизнь, которая началась для нее здесь. Девушка пыталась привести хотя бы в подобие порядка хаотическое скопление мыслей и образов, наводнивших ее воспаленное сознание.

Но темные круги под глазами появившегося к завтраку Майлза свидетельствовали о том, что и он провел без сна полночи. Одет он был по случаю субботы по-домашнему: в рубашку с открытым воротом и джинсы. Он уже заканчивал варить кофе, когда на лестнице послышались легкие шаги и появилась Патриция в длинной юбке и просторном свитере с небрежно засученными рукавами.

– Доброе утро. Как спалось? – буднично приветствовал ее хозяин дома.

– Отлично, – солгала она. – Я чудесно выспалась.

– О, это приятно слышать. – В его голосе звучали саркастические нотки. – Значит, ты готова встретиться с любимой бабушкой.

– Вы решили испортить мне настроение прямо с утра? – попыталась отшутиться Патриция.

Лицо Майлза немного прояснилось.

– Чувствуй себя, как дома. В холодильнике есть бекон, яйца и апельсиновый сок, конечно.

– Кажется, вы упоминали об экономке? – поинтересовалась Патриция.

– В выходные она свободна. Я справляюсь сам.

– Мне придется вернуться в Челси для встречи с бабушкой?

– Нет, я позвонил ей вчера и предупредил, что ты здесь.

– Вы объяснили, почему?

– Да, – произнес он будничным тоном, налил себе апельсинового сока и уселся за стол.

– И что же сказала бабушка, узнав, что ее любезный друг майор – грязный старый извращенец? – с любопытством спросила Патриция.

– Ровным счетом ничего. Сдается мне, что миссис Дэвисон уже успела изложить ей свою версию событий.

– Интересно, какую.

– Со мной не поделились.

– Могу спорить, что и не поделятся, – задумчиво обронила девушка.

– Ты, оказывается, неплохо знаешь свою бабушку, – прищурившись, заметил Майлз.

– Если ваш старый друг наврет вам с три короба в подобной ситуации, вы кому-нибудь об этом расскажете? – со смехом сказала девушка. Волосы у нее сегодня были собраны в узел, а на лице – ни следа косметики. Она выглядела значительно более юной и невинной, чем накануне. – Майлз, неужели вы не верите мне?

– Вчера ты сама изволила заявить, что здесь тебе все чуждо. Откуда же мне знать, заслуживаешь ты доверия или нет?

– Вечно вы даете слабому полу сдачи, джентльмены...

– Ты, кажется, не самого высокого мнения о представителях сильного пола. – Он улыбнулся и сменил тему: – Миссис Шандо приедет к обеду. У тебя были какие-нибудь планы на утро?

– Да, хотелось бы осмотреть дом. Можно?

– Конечно. Изучай, сколько душе угодно. – Вы не проводите меня?

– Пожалуйста. Сразу после завтрака, – странно блеснув глазами, согласился он.

Порядок на кухне они наводили вместе. Патриция старалась помочь, но только путалась под ногами. Собрав со стола тарелки, она резко повернулась и налетела на хозяина. Тот инстинктивно подхватил ее. Его рука не была горячей, но это прикосновение заставило сердце девушки учащенно забиться. Воспоминание о вчерашнем поцелуе и судорожных объятиях тут же всплыло в сознании каждого из них.

Патриция резко отстранилась, и Майлз нахмурился.

– Давай-ка их сюда, – с досадой сказал он и, отобрав у нее тарелки, быстро убрал со стола.

– Простите. Я просто не разобралась еще, что к чему, – произнесла она.

– Это заметно, – усмехнулся Майлз.

Нашел, чему радоваться, подумала девушка.

Обнаружив утреннюю газету, она принялась листать ее.

– Вы уже просматривали ЛО? – спросила она.

– Да, – подтвердил Майлз.

– А материал обо мне?

– Это не более чем домыслы, – ответил он.

– Кто посмел с такой безапелляционностью объявлять о моем возвращении, да к тому же ставить наши имена рядом! – возмутилась девушка.

– Все помнят, что мы собирались обвенчаться, чему же ты удивляешься?

– Да. Конечно. – Патриция отбросила газету. – Вот они удивятся, узнав о Жане-Луи!

Повернувшись к ней, Майлз скрестил руки на груди.

– Они могут узнать об этом только от тебя самой, – спокойно кивнул он. – Но не от меня. А уж Чарльз Ридман, третий из посвященных, умеет держать язык за зубами.

– А бабушка?

– Ох, уморила. С трудом представляю ее дающей интервью бульварной газете.

Наклонив голову, Патриция смерила его изучающим взглядом.

– Вы не хотите огласки моих отношений с Жаном-Луи?

– Разумеется, нет. Как и истории с потерей памяти. Найдется множество ловкачей, которые захотят поживиться, пронюхав об этом.

– Каким образом?

– Например, скажут, что ты им должна деньги... что они твои друзья. – Он пожал плечами. – Да мало ли что еще!

– Мне это не нравится.

– В таком случае советую избегать общения с прессой.

– Как удачно, что я переехала. – Лицо девушки прояснилось. – Здесь меня никто не найдет.

– Не зарекайся, – предостерег Майлз с кривой усмешкой. – Когда ты пропала, они мне проходу не давали. И, не получая никакой информации, перемежали известные им скудные сведения о тебе с высосанной из пальца чепухой. А иллюстрировано все это было твоими детскими фотографиями.

– Правда? – обрадовалась Патриция. – Надеюсь, я там хорошо выгляжу.

– Я начинаю приходить к выводу, что ты не исправима, – расхохотался Майлз.

– Конечно, – улыбнулась она в ответ. Напряжения между ними как не бывало. – Я жду экскурсии по дому, – напомнила девушка.

Почувствовав со стороны гостьи живой интерес, Майлз превратил мероприятие в неторопливую прогулку. Дом был красив сам по себе, но к тому же представлял собой настоящий музей живописи.

– Бьюсь об заклад, что основные шедевры вы держите в мрачном подземелье, – пошутила Патриция.

– Нет, я придерживаюсь мнения, что картины созданы для того, чтобы на них любоваться.

Майлз стоял перед голландским натюрмортом, изображавшим вазу с цветами, на лепестках которых уже несколько столетий блестели капли росы. Картина была написана мастерски, казалось, стоит подойти ближе – и почувствуешь их аромат... Счастливый обладатель полотна замер перед этой изысканной красотой.

– Ваши чувства понятны, – подала голос девушка, и что-то в ее тоне заставило его обернуться.

– Но при всем при том картины все-таки вещи. То, что я испытывал по отношению к тебе, было гораздо сильнее и глубже восхищения этими произведениями искусства.

Эта фраза поразила ее своей сумбурностью. Как бы ни относился к ней Кейн, едва ли он сам понимает, что происходит в его душе в эти минуты. Равным образом и ей негде взять уверенность, что бывший жених когда-либо любил ее, несмотря на всю убедительность его слов. Он хотел ее? Очень может быть. Стремился соединить две семьи во имя процветания компании? Определенно. Но любовь? Знает ли он вообще, что это такое? А может, Майлз просто убедил себя, что любит ее? Как удобно, однако! И Патриция отвернулась с блуждающей улыбкой на губах, опасаясь, что новое выяснение отношений может закончиться так же, как и вчера.

В здании имелся цокольный этаж, где был устроен целый спортивный комплекс: бассейн, гимнастический зал и сауна.

– Как здорово! – захлопала в ладоши девушка. – Теперь понятно, отчего вы в такой хорошей форме.

– Тренировки помогают забыться. Особенно, когда дело касается обманутых надежд. – Это был явный намек, но Патриция и ухом не повела.

– Вот что поможет мне перенести разлуку с Жаном-Луи! – дерзко сказала она.

– Сколько можно склонять это имя в моем присутствии? – устало спросил Майлз.

– Вы сами меня к этому подталкиваете постоянным... стремлением выставить меня ответственной за все ваши проблемы. Вам некого винить в крушении своих надежд, кроме себя самого. Ищите теперь другой вариант.

Девушка собралась идти дальше, но он поймал ее за руку..

– Пожалуйста, не оскорбляй меня больше подобными предложениями, – едва сдерживаясь, с расстановкой произнес он.

Патриции стало не по себе под пристальным взглядом его горящих глаз.

– Неужели вы думаете, что я поверю в вашу целомудренность? – воскликнула она.

– Не надо судить меня по французским стандартам, Патриция. Ты единственная, о которой я мечтал. – Он попробовал улыбнуться. – Если чувствуешь, что нашел свой идеал, к чему размениваться на мелочи?

– Идеал мистера Кейна! – недоверчиво фыркнула она. – Нет, я на это не куплюсь. Вы же не мальчик, Майлз. И женщины не раз бросались вам на шею.

– Возможно. В прошлом. Но какое это имеет значение теперь?

– И все-таки я не верю в это.

– Не веришь? – Огонь снова загорелся в его серых глазах. – Да, пожалуй. Разве дано тебе знать, какое опустошение настигает мужчину, его разум и чувства, когда любимая женщина неожиданно уходит из его жизни? Испытывать постоянный страх при мысли, что ей сейчас плохо, что она истекает кровью в плену у какого-нибудь маньяка, если вообще жива... Узнать, что нашли ее машину, и выяснить, что она сама вздумала исчезнуть, не потрудившись даже намеком объяснить свой поступок?.. Как пережить эти ночи, когда ты лежишь без сна, терзаясь единственной мыслью: почему?! – Боль звенела в его голосе. – А каково раздавать обратно свадебные подарки, отменять мероприятия, объяснять все сочувствующим друзьям? Выслушивать соболезнования, как на похоронах? Кожей ощущать шепоток за спиной, слышать краем уха пересуды, замолкающие при твоем появлении? – 3абьmшись, он немилосердно сдавил запястье девушки. – И наконец встретить день собственной свадьбы в полном одиночестве, без всего, чем ты жил все это время? А вынести то, чем обернулась первая брачная ночь? – Он встряхнул ее. – Как тебе нравится все это?!

Побледнев, Патриция смотрела на него. Она и не представляла, какая бездна отчаяния скрывается за обычной сдержанностью этого человека. Ей было, чем крыть, но сейчас не время для взаимных обвинений. Да и наступит ли оно вообще? И девушка только покачала головой со словами:

Я... я не знала, что вы так переживали.

Майлз тяжело вздохнул и отпустил ее.

– Да, конечно, как ты могла знать? Прости...

Он перешел к следующей картине, но Патриция не двинулась с места. Массируя руку, она вглядывалась в его чеканный профиль, в черты лица, все еще искаженного страданием. Сердце ее билось тревожно и неровно, не в силах смириться с его болью, с мучениями, невольной причиной которых ей довелось стать.

Почувствовав неладное, Майлз поднял на девушку вопросительный взгляд. Она немедленно отвела глаза и отвернулась, отпустив какое-то шутливое замечание по поводу портрета. Он потянулся к ее плечу, но вдруг помрачнел, и рука его бессильно упала.

Остаток экскурсии прошел в куда более сдержанной атмосфере, и Патриция была готова поклясться, что ее гид намеренно сократил программу. Сославшись на какие-то срочные телефонные звонки, он удалился в свой кабинет, и девушка сама не заметила, как оказалась в саду. Прогуливаясь по лужайкам вдоль подъездной дорожки, она вдруг услышала, как кто-то громко прокричал ее имя и, приглядевшись, обнаружила по ту сторону ограды репортеров. Нырнув за живую изгородь, она поспешно ретировалась на задний двор.

Впрочем, она и здесь не чувствовала себя в безопасности, и то и дело с беспокойством поглядывала на высокую древнюю стену, которой был обнесен дом, опасаясь, что кто-то из наиболее настырных папарацци сумеет взобраться наверх.

Ей пришло в голову, что и Майлз в свое время должен был испытать нечто подобное. А если учесть, что все произошло накануне свадьбы, ион действительно переживал за нее, в чем она уже успела убедиться...

Сквозь пелену облаков пробилось солнце, и девушка уселась на оказавшуюся поблизости каменную скамью, подставив лицо теплым ласковым лучам. Чувство вины захлестнуло ее, и на глаза навернулись непрошеные слезы. В сердцах она затрясла головой. Этот англичанин – ничто для нее. Пустое место!

– Патриция? – Очнувшись, она увидела Майлза, который бесшумно подошел чуть ли не вплотную. – Ты плачешь, – безжалостно констатировал он.

– Что за вздор, – деланно рассмеялась девушка. – От такого яркого солнца у меня всегда глаза слезятся.

– Интересно, почему я не верю ни одному твоему слову?

– Можете не сомневаться только в одном, насмешливо сказала она. – Если я и плачу, то не из-за вас.

– Конечно, нет, – спокойно согласился он. – Любопытно, однако, что твой образ бесчувственной и циничной особы постепенно утрачивает правдоподобие.

– Верно. Я вообще прелесть. – За игривостью ее тона легко угадывалось смятение человека, захваченного врасплох. – Это как зефир – снаружи твердый, а надкусишь – тает во рту.

– Тебя, пожалуй, надкусишь, – усмехнулся Майлз. – Но я пришел сказать, что приехала твоя бабушка.

– Ох! – Медленно поднявшись, Патриция поплелась вслед за ним обратно в дом.

– Она ждет тебя в гостиной, – сообщил он уже в холле, явно намереваясь отравиться восвояси.

– Куда вы?! – вскинулась она, судорожно цепляясь за его рукав. – Вы ведь не оставите меня одну, правда?

– Но она хотела поговорить с тобой наедине.

Майлз отрицательно покачал головой и удалился.

Ну и черт с ним, сказала себе девушка, и, не колеблясь более, решительно пересекла холл и толкнула дверь в гостиную.

Облик бабушки точно совпадал с портретом, который Патриция успела нарисовать в своем воображении.

Высокая и худощавая, словно проглотившая аршин пожилая дама с аккуратно подстриженными волосами серо-стального цвета стояла у камина с совершенно непроницаемым лицом. Ни радостного возгласа, ни улыбки. Только кивок после быстрой, но придирчивой процедуры осмотра.

– Итак, ты, наконец, решила вернуться, – заявила она вместо приветствия.

После невольной паузы Патриция подошла к гостье, протягивая руку.

– Насколько я понимаю, вы миссис Шандо. Рада видеть вас. Мне сказали, что я ваша внучка. – Она говорила подчеркнуто вежливо, взвешивая каждое слово.

Выражение лица старухи не смягчилось. – Ты хочешь сказать, что действительно ничего не помнишь?

– Лично я ничего не хочу сказать, – спокойно возразила Патриция. – Это ведь вы искали нашей встречи, а не я.

– Ты, безусловно, изменилась, – отрывисто сказала миссис Шандо. – Раньше ты никогда не позволила бы себе разговаривать со мной таким тоном.

– Неужели?

– Но у меня нет полной уверенности, что все обстоит так, как ты говоришь. Кажется, Майлз нашел тебя во Франции?

– Да.

– Чем ты там занималась?

– Работала официанткой в одном из парижских ресторанов.

– Я вижу, что твой характер закалился. – Взгляд проницательных старческих глаз пронзил ее насквозь. – Теперь, когда все уже позади, ты, конечно же, захочешь вернуться к прежней жизни. Поскольку вышло так, что квартирой в Челси воспользоваться нельзя, я решила увезти тебя в Ланкашир.

И это все, что она сочла возможным сказать по поводу поведения соседа-майора? Патриция едва не рассмеялась вслух, потрясенная таким философским спокойствием. Неужели ее родственница всю жизнь прожила, заметая мусор под ковер? Стараясь придать своему тону как можно более сухости и деловитости, девушка перешла в наступление:

– Я не намерена отравляться с вами в Ланкашир. Как и в любое другое место, – быстро добавила она, видя, что миссис Шандо открывает рот, чтобы что-то сказать. – Я собираюсь продать дом в Челси вместе с дырой для подглядывания в потолке ванной. И как только будут улажены все формальности с передачей прав на. следования, уеду обратно в Париж.

– В самом деле? Разве работа официантки столь уж привлекательна?

– Вы лучше спросите, что привлекательного я нахожу здесь, в Англии. Догадываетесь, каким будет ответ?

– А Майлз? Он же твой жених!

– Может, он и был им. Но в прошлом.

– Но он не оставил мысли жениться на тебе? – Понятия не имею, – холодно ответила Патриция. – В любом случае меня здесь ничто не держит.

– С амнезией или без нее, ты будешь круглой дурой, если не выйдешь за этого человека.

– Я предпочитаю быть дурой.

Лицо пожилой дамы вытянулось.

– Он без ума от тебя, ты же знаешь.

– В самом деле? – Голос Патриции стал ледяным. Старуха на мгновение задумалась, после чего повернулась к зеркалу в богатой позолоченной раме, украшавшему каминную полку. Казалось, она колеблется, рассеянно созерцая собственное отражение.

– Ты злишься, я вижу это, – начала она. – И, поскольку воспоминания о прежней жизни тебе недоступны, не понимаешь, как себя вести. Но я здесь, чтобы помочь тебе в этом, как только смогу.

– Спасибо. Но вы едва ли... – Патриция не договорила, осененная внезапной идеей, и испытующе посмотрела на бабушку. – Вы это серьезно?

– Я никогда не бросаю слов на ветер, – оскорбилась миссис Шандо. – Она сделала нетерпеливый жест. – Что я могу сделать для тебя?

– Я доверяла вам? – задала девушка вопрос.

– Надеюсь, что да.

– И объяснила причину своего бегства? – После едва заметного колебания миссис Шандо отрицательно покачала головой. – Я не виделась с вами перед своим исчезновением? Не звонила?

Снова заминка.

– Нет, ничего подобного ты не сделала.

– Тогда выходит, что вы не пользовались моим доверием.

– Нет, – после долгой паузы выдохнула, наконец, бабушка. – Ты ничего не объяснила, и все же я знаю причину. Когда в аэропорту нашли твою машину, среди вещей оказался дневник. Он был передан мне как ближайшей родственнице.

Вы скажете мне, что там было написано?

Не сводя глаз с лица пожилой дамы, Патриция подалась вперед и стиснула пальцами спинку стула.

– Ты уехала из Англии по недоразумению. Тебя дезинформировали. – Тон старухи стал нравоучительным. – Но вместо того чтобы, как принято у людей благоразумных, все проверить, ты поддалась эмоциям и предпочла бегство. Во Францию, как теперь выяснилось. Покинув...

– Давайте повременим с обвинениями, – перебила девушка. – Я прошу только рассказать, что вам удалось выяснить.

Миссис Шандо была явно задета ее бесцеремонностью, но продолжила:

– У тебя с Майлзом все было очень серьезно. Ты боготворила его. Все считали вас идеальной парой, ну и я, конечно. Вначале тебя смущало, что здесь замешаны интересы бизнеса, но он сумел убедить тебя, что его любовь чиста и бескорыстна. Пока одному назойливому «доброжелателю» не удалось совершенно бредовыми измышлениями довести тебя до отчаяния.

– Что это за измышления?

– Тебе совершенно не обязательно знать подробности. Главное, что это была ложь, и ты уехала абсолютно зря. Я уверена...

– Хватит обращаться со мной как со школьницей! – возмутилась Патриция. – Так что это было?

Миссис Шандо выглядела растерянной.

– Что ж, – вздохнула она, – если тебе непременно нужно быть в курсе... Тебе сообщили, что у Майлза есть любовница, что это отнюдь не мимолетная связь и она не прервется после вашей свадьбы.. Полная чепуха, разумеется. Но, судя по тому, что было написано в дневнике, ты восприняла это чрезвычайно близко к сердцу. Ты была просто раздавлена.

Так вот оно что, подумала Патриция. После всех сомнений в подлинности его чувства испытать еще и это... В такой ситуации кто угодно помчится, куда глаза глядят, чтобы отсидеться в уединенном месте. Итак, у него в запасе была любовница, наверняка была. И после этого он продолжает клясться в вечной любви. Вот лицемер!

– Почему вы считаете это чепухой? – воскликнула она. – А если все так и есть?

– Исключено, – отчеканила миссис Шандо. – Я сама взялась за расследование. Правда здесь и не ночевала. – Ее тон немного смягчился. – Майлзу, конечно, хватает опыта, как и всякому мужчине в наши дни. Но его чувства к тебе искренни. Он влюбился в тебя практически сразу же, как мы вернулась из Индии. – В ее голосе послышались нотки удовлетворения, приличествующие свахе, которой удалось подобрать клиенту блестящую партию. – Твое исчезновение стало для него страшным ударом.

– Он постоянно твердит об этом.

В глазах старухи сверкнули огоньки.

– Если ты послушаешься моего совета, то... – Нет, – перебила Патриция. – Пожалуйста, приберегите его для кого-нибудь другого. В дневнике названо имя «доброжелателя»?

– Судя по всему, ты получила анонимное письмо.

– Там есть цитаты?

– Оно было вложено в дневник, – с неохотой ответила миссис Шандо.

– Да?! – вскинулась Патриция. – Что же там было написано?

– Приблизительно то, о чем я тебе рассказала.

– Приблизительно? Но неужели я так легко поверила в чьи-то беспочвенные домыслы? – Девушка испытующе вгляделась в одеревеневшее от напряжения лицо старой леди.

– Там было сказано, что ты получишь доказательства, – ответила та, поджав губы, – если в определенное время посетишь некий ресторан, где у них назначено свидание.

– Понятно. И я, надо полагать, пошла туда? – Да. Как я уже говорила, ты была убита горем. Но почему, вместо того чтобы прийти ко мне, ты предпочла спрятать голову в песок, я отказываюсь понимать. Нам ничего не стоило бы вместе распутать эту интригу и...

– Это все в прошлом, – оборвала ее Патриция, проницательно глядя бабушке прямо в глаза. – Первое, о чем спросил меня Майлз при встрече, это почему я сбежала. Значит, вы ничего не рассказали ему о письме?

– Нет. Оно обнаружилось спустя несколько недель после случившегося, и мне нужно было все проверить. Я наняла частного детектива. Развеять эту ложь удалось не сразу. Невиновность в таких ситуациях вообще труднее доказывать, чем вину. Время шло, и постепенно письмо стало терять свое значение на фоне твоего затянувшегося отсутствия. И потом, я каждый день ждала, что ты одумаешься и появишься дома, где сразу же избавишься от своего кошмара.

– Вы сказали, что мое исчезновение было страшным ударом для Майлза. Вам не пришло в голову, что, оставив в машине дневник, я хотела таким образом объяснить свое бегство? Вам не кажется, что он имел право знать?

– Мы с твоим женихом крупно повздорили, когда потеряли тебя, но еще до обнаружения дневника. Он совершенно беспочвенно утверждал, что это все моя работа, что я шагу не давала тебе ступить самостоятельно. А я не могла не чувствовать, что он торопит события, подталкивая тебя к принятию необдуманного решения. Я по-прежнему убеждена в этом.

– Но, насколько я поняла, вы хотели нашего брака, – озадаченно нахмурилась Патриция.

– Конечно, хотела и хочу до сих пор. Но тогда тебе едва исполнилось двадцать, и ты не знала жизни. Я чувствовала, что тебе нужна гораздо более длительная помолвка. Но Майлз настаивал на свадьбе. И я не уверена, что он собирался ее дожидаться, – не без возмущения добавила бабушка.

– Боже мой, вы имеете в виду постель, – засмеялась девушка.

– Именно.

Миссис Шандо вновь грозно засопела, и Патриция внезапно представила себе с убийственной ясностью, какое жалкое существование влачила в детстве ее собственная мать. Стоит ли удивляться расположению этой женщины к иностранцам, особенно таким, как этот аргентинец, что увез ее за тридевять земель?

– Письмо и дневник все еще у вас? – спросила она.

– Они дома, в Ланкашире.

– Я хотела бы получить их.

– Хорошо. Думаю, ты имеешь право знать, что с тобой произошло. – Поколебавшись, бабушка спросила: – Ты поедешь со мной сейчас?

– Нет.

На мгновение остановив на внучке взгляд, старуха произнесла:

– Вижу, что уговаривать тебя бесполезно. Ты собираешься остаться здесь?

– Еще точно не решила.

– Так, так. – Она кивнула на прощание и, слегка прихрамывая, направилась к выходу. Патриция молча наблюдала за ней. В дверях миссис Шандо обернулась. – Что бы там ни случилось, Патриция... Даже если мы никогда больше не увидимся, – ты была и всегда будешь моей внучкой. Этого не изменишь. И твой поступок пустил под откос жизнь не одного Майлза. – С этими словами старуха удалилась, и из холла донеслись звуки ее шаркающих шагов.

Девушка услышала, как она что-то говорит Майлзу. Потом хлопнула парадная дверь, и послышались его быстрые упругие шаги.

Патриция обхватила плечи руками, готовясь выслушать кучу упреков, но он вовсе не выглядел рассерженным.

– Надо понимать так, что ты не уезжаешь вместе с бабушкой?

– Нет. Все это выглядело на редкость скучно. Она уселась на стул, закинув ногу на ногу. – Но лучше мне все-таки перебраться в гостиницу.

– Почему?

– О нас начнут сплетничать, если я останусь здесь.

– Ну и на здоровье, – махнул рукой Майлз.

– Вы не понимаете, – ослепительно улыбнулась Патриция. – Жан-Луи тоже может подумать невесть что.

– Ах, вот в чем дело. – Он скрестил руки на груди. – Знаешь что, Пат? Мне все равно, что он там подумает, и я сомневаюсь, что это волнует тебя.

– Ничего подобного.

– Так позвони ему и объясни что, если ты переберешься в отель, то тебе придется отбиваться от прессы.

– Тогда я лучше останусь. – Бросив на него взгляд из-под ресниц, она с расстановкой произнесла: – Только... мне бы ужасно не хотелось стеснять вас.

Прислонившись спиной к каминной полке, Майлз развел руками.

– Как прикажешь это понимать?

– У вас же должен быть какой-то круг общения, – пожала плечами Патриция. – Я не хочу путаться под ногами.

– Ты никогда не будешь здесь лишней, Пат.

Этот быстрый и решительный ответ немного смутил ее, но она не сдавалась:

– О, я имела в виду как раз такие ситуации, когда наверняка буду лишней.

Шагнув к ней, Майлз опустился на колени и решительно завладел рукой девушки.

– Я по-прежнему без ума от тебя, и так будет всегда. Пожалуйста, скажи, что ты мне веришь.

Она смотрела на него во все глаза, пытаясь понять, можно ли доверять этому человеку. Тут она вспомнила слова бабушки, и выражение ее лица резко изменилось, сделавшись непередаваемо язвительным.

– Ах, друг мой, как романтично! Вы собираетесь предложить мне вновь пройти все круги ада?

– Не надо, Пат. – Майлз поджал губы. – Трудно поверить, что ты настолько изменилась в худшую сторону, что испытываешь удовольствие, издеваясь надо мной.

– Вы мне абсолютно безразличны. – Улыбка не могла скрыть злого блеска в ее глазах. – И это объясняет то, что вы называете жестокостью.

На лицо Кейна набежала тень, но голос его не дрогнул:

– Если я так мало значу для тебя, то почему ты все время пытаешься причинить мне боль?

Откинувшись на спинку стула, девушка разглядывала его, склонив набок головку и слегка прикусив губу.

– Я нахожу это забавным, вот и все, – легкомысленно обронила она и тут же осознала, что допустила ошибку.

Его глаза вспыхнули гневным пламенем.

– Тебя забавляет игра с чувствами человека...

Оттолкнув его, Патриция вскочила на ноги и оказалась с ним лицом к лицу.

– Да, я развлекаюсь! И объясню, почему. Вы настаиваете, что я сбежала от вас, но девушка пойдет на такое в отношении любимого человека лишь в одном случае... – Осекшись, она с досадой махнула рукой. – А, какой смысл объяснять вам...

Она уже собиралась уйти, но Майлз удержал ее.

– Договаривай! – потребовал он.

После нескольких неудачных попыток освободиться Патриция подняла свободную руку в знак капитуляции.

– Хорошо, хорошо. Женщина покидает мужчину, которого любит, лишь будучи уверенной, что он обманывает ее. Я не сбежала. Вы сами оттолкнули меня.

– Что за вздор? – грозно спросил Майлз.

– Это же очевидно! Мысль о браке с вами стала мне настолько противна, что я просто не могла оставлять все как есть. – Окинув его ледяным взглядом, она продолжала: – Быть может, я и собиралась вернуться, придя в себя хоть немного, – кто знает? – Она прикрыла глаза, словно забывшись, а затем заговорила с неожиданной страстью: – Но вы! Вы же прекрасно знали причину моего поступка, не могли не знать. Так что вам мешает прекратить паясничать и честно во всем признаться?

– Я по-прежнему теряюсь в догадках!

– Так поговорите с моей бабкой! – с жаром воскликнула девушка. – Она раскрыла мне глаза на истинную подоплеку событий.

– Что она сказала тебе? – Рука, продолжавшая сжимать ее предплечье, задрожала.

Заглянув в его глаза, исполненные муки, Патриция почувствовала, что уверенность покидает ее. Она ожидала увидеть уязвленную гордость, ярость, но никак не беспросветное отчаяние.

– Миссис Шандо сказала, – изменившимся голосом произнесла она, – что у вас есть любовница, вернее, мне сообщили, что она есть. Что это всерьез и надолго, и наш... наш брак не помешает вашей связи. Как вы считаете, этого достаточно для того, чтобы сжечь за собой все мосты? Отвечайте же!