Лорд Эпплби осторожно взял листок бумаги, лежавший на краю стола. Чудовищный, еле разборчивый почерк, испачканная пятнами и кляксами бумага — просто удивительно, как мало среди его клиентов людей, которые обладали бы хорошим почерком и умением излагать мысли. Некоторые из состоятельных заказчиков даже не могли ясно связать два предложения.
Он принялся за чтение.
Сначала он не поверил своим глазам и тогда перечитал письмо еще раз — медленно и внимательно. Письмо было написано какой-то девушкой, служанкой из Уэксмур-Мэнора, она отказывалась назвать свое имя. Согласно ее словам, она была потерпевшей стороной. Ее любимый увлекся Антуанеттой Дюпре и стал ее любовником. Она умоляла Эпплби забрать назад свою любовницу и наказать за измену. Разве она не должна соблюдать верность лорду? Эпплби перевернул лист, но его оборотная сторона была пуста.
Он помрачнел, разгневался, судорожно скомкал письмо, зажав его в кулаке, и уставился перед собой отсутствующим взглядом. Он вспомнил отказ Антуанетты. Она притворялась вежливой, пытаясь скрыть свое недоумение и отвращение, однако было ясно, насколько он ей неприятен. А теперь ему нанесено оскорбление. Несмотря на это, отчаянное положение в настоящий момент настоятельно вынуждало его жениться на Антуанетте, у него не было другого выхода. Но как она посмела действовать так, как будто он ей не указ!
Гм, завести себе любовника!
От одной этой мысли у него ярость закипала в жилах. Отказать ему и отдаться какому-то сельскому ничтожеству. Поведение, абсолютно несвойственное леди, а ведь он верил в ее незапятнанную репутацию. На память приходили его визиты в поместье Дюпре в Суррее, где она вела себя достойно, выказывала искреннюю привязанность к сестре… На Эпплби она произвела очень благоприятное впечатление, он был очарован, увлечен и верил, что брак с такой девушкой будет счастливым.
А ее дядя? Он ведь тоже считал Антуанетту добродетельной девушкой, воплощением женственности. Эпплби вспомнил, как однажды в клубе Джером произносил бесконечные восторженные панегирики и похвалы в честь своей племянницы. Именно дядино описание состояния семьи Дюпре впервые заставило Эпплби серьезно взглянуть на Антуанетту и начать исподволь ухаживать за сестрами Дюпре. У него, как обычно, в запасе было несколько вариантов действия, но острая нехватка денег стала просто отчаянной, а другие невесты, выбранные им, были окружены заботливыми родителями и сонмом воздыхателей. Сестры-сироты Дюпре, живущие замкнуто вдали от Лондона, как нельзя лучше подходили для выполнения его замыслов.
Измена Антуанетты ничего не меняла, все зашло слишком далеко. Эпплби четко понимал: ему ничего не остается, как дальше претворять в жизнь придуманный им план. Но его мучил вопрос: в состоянии ли он жениться на Антуанетте, заимевшей любовника? Сможет ли он примириться с неверностью невесты?
Его взгляд скользнул по скомканному письму, зажатому в кулаке. Эпплби начал медленно разглаживать бумажный лист. Он действовал как обычно — не спеша, аккуратно и методично, и пока он разглаживал листок, все больше понимал, что сможет жениться на Антуанетте. В действительности ее низкое поведение только сыграло ему на руку, он почти совершал благородный поступок, женясь на ней, поскольку своим браком затыкал рот всем сплетникам. Если ей не понравится, если она поднимет шум, то люди сочтут ее просто неблагодарной. Если у нее появился вкус к интрижкам с людьми низкого звания, то вряд ли он сможет сквозь пальцы смотреть на такое поведение. Ну что ж, тогда он подождет, пока официально не вступит в права владения ее собственностью, ну а затем покажет, кто главный в семье.
Как будто ему раньше не приходилось усмирять строптивых жен.
Решение было принято. Лорд Эпплби позвонил, вызывая секретаря. Он намеревался известить его, что сегодня же ночью уезжает за Антуанеттой, чтобы вернуться вместе с ней в Лондон. Если он успеет на поезд, а там наймет экипаж, то будет в Уэксмур-Мэноре завтра утром. Сегодня Эпплби в разговоре с принцем-консортом коснулся темы женитьбы, и принц намекнул, что он не против. Если брак выглядел слишком поспешным, то это лишь свидетельствовало о его любви. Пусть судачат. Свадьбы весной и осенью дело обычное. Пусть даже смеются за его спиной и считают старым дурнем, влюбившимся в молодую девушку, ведь никто не осмелится упрекать его открыто. Более того, его забавляло истинное положение вещей. На самом деле его никак нельзя было назвать глупцом. Да, но если она откажет?
Нет, не откажет. Желание спасти сестру от подобной участи заставит ее согласиться, как бы она ни была настроена против него. Она выйдет за него замуж, вероятно, с тайной надеждой отплатить ему за вынужденный брак, превратив его жизнь в унижение. Эпплби криво ухмыльнулся. Ладно, пусть надеется. В конце концов, она горько пожалеет о том, что успела натворить.
В его воображении возникла картина его торжества, когда Антуанетта поймет, насколько он хитер и умен. Интересно, будет ли она на коленях молить его о прощении? Эпплби с наслаждением предвкушал сцену в подобном духе. О, как сладка месть!
Между тем он еще раз мысленно перебрал все приготовления, сделанные им ради того, чтобы устранить любые случайности. Он положил письмо в ящик стола и встал, как только послышался осторожный стук и в кабинет вошел секретарь.
А в холле стояла высокая, очень красивая, совсем юная девушка с рассыпавшимися по плечам локонами и блестящими голубыми глазами и снимала перчатки, пока слуги вносили ее багаж.
— Сесили, дорогая! — радостно воскликнул Эпплби.
Он действительно был рад гостье: в отличие от строптивой Антуанетты с мягкой Сесили Дюпре было гораздо приятнее и удобнее иметь дела. Как только Антуанетта уехала в Девон, Эпплби пригласил Сесили в свой лондонский особняк с намерением узнать ее и сойтись с ней поближе. Лорд Эпплби не без тайного удовольствия потер ладони. Теперь он был готов встретить любые неожиданности.
— Салли, ты лучшая кухарка в округе, — с довольным вздохом сказал Уоникот, откинувшись на спинку стула и похлопывая себя по животу.
Однако Салли была не в настроении выслушивать комплименты. Весь день она ходила мрачная, хмурая. Уоникот приписывал плохое настроение жены тому, что мастер Гейбриел и мисс Дюпре вступили в очень близкие отношения. Это его не касается — обычно он придерживался именно такой тактики. Но в отличие от него у жены было иное мнение, поэтому она настояла на том, чтобы Уоникот притворился пьяным и помешал влюбленной парочке. Миссис Уоникот надеялась, что после этого их свидания прекратятся.
Увы, свидания по-прежнему продолжались.
— Лорд Эпплби, к сожалению, не считает меня хорошей кухаркой, — сухо ответила она. — Он едва дотронулся до еды, когда в прошлый раз приезжал сюда.
— Неужели его мнение важнее, чем мое? — попытался превратить все в шутку Уоникот.
— Останемся мы здесь или нет — решать ему, лорду, а не тебе…
Мэри, сидя у огня, вполуха прислушивалась к их разговору.
Оторвав глаза от шитья, она с удивлением спросила:
— Но он же не станет выгонять нас отсюда! С какой стати? Мы жили здесь всегда. Этот дом скорее наш, чем его.
— Мэри, если он продаст Уэксмур-Мэнор, то мы будем не нужны. У новых владельцев будет новая прислуга, — объяснил терпеливо Уоникот. — Нам и так повезло, что лорд оставил нас здесь и держал довольно долго, но так, как это было при прежнем хозяине, сэре Джоне, уже не будет никогда. Хорошие времена для нас миновали.
— Но я думала… — Мэри закусила губу, вид у нее был явно встревоженный и расстроенный.
Чета Уоникот обменялась удивленными взглядами.
— Да, и о чем же ты думала? — спросил Уоникот.
— Я думала, что мастер Гейбриел вернет назад поместье, и мы будем жить как прежде.
— Да, мы тоже надеялись, но лорд Эпплби очень могущественный и состоятельный человек и у него немало влиятельных друзей. Что касается меня, то мастер Гейбриел может жить здесь сколько угодно. Я буду тщательно скрывать, что он здесь живет, но если лорд Эпплби продаст поместье, то нам уже не удастся сохранить в тайне его пребывание. Если лорд Эпплби обнаружит, где живет Гейбриел, то велит задержать его и отправить в тюрьму, и сэр Джеймс Тревелен будет бессилен чем-либо здесь помочь.
Для Уоникота это была очень долгая речь, поэтому его выслушали с должным вниманием. Затем повисла тяжелая тишина.
— Нет! Лорд Эпплби не может продать поместье! — в отчаянии воскликнула Мэри, комкая свое рукоделие.
— Мэри, мы не можем указывать лорду, что делать, — проворчала Салли, недовольно хмуря брови. — Все наши слова для него пустой звук.
— Возможно, что пока он не будет продавать поместье, по крайней мере, в ближайшее время, — попытался всех утешить Уоникот. — Нам неизвестны его планы. Давайте надеяться на лучшее: пусть ничто не огорчает его — ведь он производит впечатление мстительного человека.
— С какой стати лорду быть недовольным? — усмехнулась миссис Уоникот. — Мы прячем у себя мастера Гейбриела, а тот забавляется с любовницей лорда. «Пусть ничто не огорчает его»! Конечно, он будет огорчен, да еще как огорчен, если все узнает.
Уоникот сидел тихо, как мышка, в то время как кастрюли и горшки с грохотом переставлялись на плите. Мэри с сочувствием посмотрела на него, затем встала и тихо вышла из кухни.
Какой-то у нее встревоженный вид, подумал Уоникот, но тут же обратил внимание на Салли, которую надо было успокоить.
Гейбриел вздрогнул и проснулся. Кто-то приближался к его спальне. До его слуха долетали звуки шагов по старой скрипучей лестнице, он едва успел выпрыгнуть из постели и схватиться за первое попавшееся ему в руки оружие — тяжелый табурет, как вдруг дверь в его спальню со скрипом отворилась.
В проеме возникла горящая свеча, и он увидел, кто вошел. Гейбриел с облегчением вздохнул и опустил табурет на пол, но через миг тревога опять исказила его лицо.
— Мэри? Что тебе надобно здесь ночью?
Было слышно, как она хнычет. С покрасневшими глазами и с красными пятнами на щеках она очень напоминала провинившегося ребенка. Стремясь утешить, Гейбриел ласково прижал Мэри к себе, он чувствовал себя немного виноватым перед ней. В последнее время в поведении девушки отмечались некоторые странности, но он старательно избегал встреч с ней, не желая огорчать ее очередным отказом или объясняться, поскольку дело касалось Антуанетты. Но сейчас у нее был явно огорченный вид и он не мог забыть о том, что когда-то они дружили.
— Мэри, — как можно ласковее обратился он к ней, — что случилось?
— Я очень дурно поступила, мастер Гейбриел, — прошептала она ему в плечо трясущимися от страха губами. — Я очень рассердилась, я ревновала…
Она прерывисто дышала, с трудом выдавливая слова:
— Только не надо на меня сердиться… пожалуйста, хозяин, не обижайтесь на меня!
Сердце у Гейбриела больно заныло, но виду он не подал.
— Как только ты могла так подумать, Мэри? Ты же знаешь, что я никогда не обижусь на тебя. Только скажи мне, что ты сделала? Давай, говори, что ты там наделала. Возможно, все не так уж плохо, как ты думаешь.
— Нет, плохо, — заплакала она, прижимаясь к нему дрожащим от волнения телом.
Гейбриел терпеливо ждал, когда она успокоится. Наконец рыдания прекратились, и Мэри посмотрела на него заплаканными глазами.
— О, уже лучше, — бодро сказал он, выдавливая улыбку.
— Нет, не лучше, — слабо возразила она.
Ее лицо опять исказилось будто от боли, но, совладав с собой, она сказала ему слабым тихим голосом:
— Я отправила письмо лорду Эпплби насчет мисс Дюпре. Ну, что у нее… любовник.
Гейбриел замер, внимательно глядя на нее.
— Мэри, что ты говоришь? Какой еще любовник?
Она умоляюще взглянула на него:
— Я имела в виду вас.
Его брови взметнулись вверх:
— Но… как ты узнала?
В ответ послышалось то ли всхлипывание, то ли смех.
— Я знаю о вас все, хозяин. Я ревновала и решила, если лорд Эпплби узнает, то заберет ее отсюда и мы опять… опять…
Гейбриел, не дослушав ее, воскликнул:
— Так Эпплби знает обо всем?
— Да.
Гейбриел опустил голову и задумался. Характер Эпплби был ему хорошо знаком — вряд ли лорд оставит без внимания такие новости. Поступок Антуанетты Эпплби воспримет как позор, как черное пятно на своей репутации.
Кроме того, имея жестокое сердце, он непременно захочет отомстить.
Мэри продолжала что-то бормотать. Из отдельных слов он понял, что ее слезы в основном вызваны жалостью к себе, к своему теперешнему положению. Гейбриел с облегчением вздохнул. В конце концов, из страха за свое будущее она почти забыла о том, что любит его. Такая любовь не очень-то походила на настоящую.
— Что будет со мной? — хныкала она. — Я ведь только хотела, чтобы он приехал и забрал ее, а мы бы остались, и все стало по-прежнему. О, как я ошиблась. Ничего нельзя вернуть назад, ведь так? А если лорд Эпплби обнаружит, что любовник и вы — одно и то же лицо, что же тогда будет? О, хозяин, простите меня.
Гейбриел прервал ее стенания:
— Он не узнает правду обо мне. Не беспокойся, Мэри, ты поступила совершенно правильно, рассказав мне все. А теперь мне надо уехать на время и захватить с собой мисс Дюпре. Но я обещаю, что однажды вернусь, и все будет хорошо. Веришь ты мне?
Мэри согласно кивнула, но по ее растерянному лицу он понял, что не верит.
— Иди ложись спать. Если неожиданно нагрянет лорд Эпплби и начнет расспрашивать, то отвечай ему, что не знаешь, кто любовник. Нет, постой. — Он ухмыльнулся. — Скажи ему, что Кумб.
Она робко, с признательностью взглянула на него:
— Хорошо, мастер Гейбриел.
— Да, еще передай ему, что Кумб забрал с собой мисс Дюпре в Труро, потому что у него в Корнуолле живут родственники. Не бойся, Уоникоты подтвердят твои слова.
— А куда вы на самом деле уезжаете, мастер Гейбриел?
Он погладил ее по щеке.
— Не могу сказать тебе, Мэри. Помни: меньше знаешь — лучше спишь. Я не хочу подвергать тебя лишней опасности.
— Мне будет вас так не хватать, — с сожалением сказала она.
— Нет, ты ничего не теряешь, Мэри, — рассмеялся он и закружил ее, прижав к себе. — Такая прекрасная девушка, как ты, Мэри, всегда будет окружена дюжиной парней. Просто ты настолько увлеклась мной, что перестала обращать внимание на кого бы то ни было. Оглянись по сторонам, и сразу поймешь, насколько я прав.