Раздражение Синклера нарастало. Он вынужден был беседовать с краснолицыми помещиками, элитой местного общества, в то время как ему самому хотелось зажать Юджинию Бельмонт в темном углу и осыпать ее поцелуями с головы до ног.

«В конце концов именно за этим я и приехал сегодня сюда», — подумал он, и это откровенное признание шокировало его самого. На протяжении многих лет Синклер убеждал себя в том, что является бесстрастным человеком, неспособным по-настоящему увлечься женщиной, какой бы красивой она ни была. Еще ни одной из них не удалось поймать его в свои сети. Но теперь Синклер раскрылся сам перед собой с новой стороны. От его былого бесстрастия не осталось и следа. Юджинии удалось воспламенить в нем кровь, и она должна была поплатиться за это.

Эта девушка бросила ему вызов, и с тех пор ее образ неотступно преследовал Синклера. Несмотря на все его попытки выкинуть Юджинию из головы, перед его мысленным взором постоянно стояли ее улыбающиеся розовые губы и яркие зеленые глаза. Сколько герцог ни убеждал себя в том, что человек его ранга не должен связываться с подобной женщиной, все было бесполезно.

Она снилась ему по ночам, и, проснувшись, Синклер чувствовал сексуальное возбуждение в разгоряченном теле. В его воображении возникали эротические фантазии с ее участием.

И вот теперь, когда Синклер оказался в одном помещении с предметом своей страсти, он вынужден был стоять поодаль от нее и вести ненужные скучные разговоры с местными помещиками. Это было выше его сил!

От громкой музыки у него разболелась голова. Особенно сильно его раздражали звуки скрипки. В отличие от брата Аннабелла наслаждалась окружающей обстановкой. Она не пропускала ни одного танца. Синклер пристально следил за ней, тайком радуясь, что она танцует не только с Терри Бельмонтом, но и с другими молодыми людьми. Это успокаивало герцога.

Брат Юджинии был совершенно неподходящей кандидатурой на роль кавалера, ухаживающего за девушкой из знатной семьи. Синклер навел о нем справки и узнал, что Терри якшается со всяким отребьем в трактире «Пять колокольчиков», пьет, играет в азартные игры и весело проводит время с девицами легкого поведения. Герцог сделал вывод, что парень пошел по стопам своего отца.

У Бельмонтов были дурные наклонности.

— Ваша светлость?

У Синклера екнуло сердце. Он резко повернулся на звук этого нежного голоса, словно был порывистым деревенским парнем, а не исполненным чувства собственного достоинства аристократом. Такое поведение не соответствовало положению, занимаемому им в обществе, но Синклер ничего не мог с собой поделать. Тем не менее, ему удалось сохранить невозмутимое выражение лица, и он надменно взглянул на раскрасневшуюся улыбающуюся Юджинию.

Однако Синклеру было трудно взять себя полностью в руки.

— Так, когда же мы поговорим с глазу на глаз? — нетерпеливо спросил он.

Юджиния сделала вид, что задумалась, но ее глаза смеялись.

— Сначала мы должны потанцевать, — заявила она.

— Потанцевать?

Синклер был так ошарашен ее словами, как будто она предложила ему встать на голову.

— Смелее, ваша светлость, это нетрудно. Я могу показать вам несколько шагов. Я не сильна в сельских танцах, но хорошо умею вальсировать. Мисс Дебенхем была без ума от вальса.

— Я прекрасно танцую. Дело не в этом, — пробормотал Синклер.

Он покорно вывел ее на середину зала, и они начали танцевать. Юджиния двигалась легко, порхая над полом. Ее не раздражали толчея на паркете и стоявший в воздухе запах потных тел. Синклер попытался найти свободное пространство, и, как ни странно, это ему удалось.

Теперь по крайней мере у него имелась уважительная причина обнимать Юджинию и прижимать ее к себе. Исходивший от ее волос аромат пьянил его не меньше, чем тонкое вино из подвалов замка. Синклер ощущал под своей ладонью ее изящный стройный стан.

— Уроки мисс Дебенхем не прошли для вас даром, — заметил Синклер.

— Вы так считаете? — покраснев от удовольствия, промолвила Юджиния. — Я обожала уроки танцев в отличие от занятий рукоделием или уроков итальянского языка.

— Обещаю не говорить с вами по-итальянски.

— Благодарю вас.

— И никогда не попрошу вышить для меня носовой платок.

— Вы бы очень пожалели, если бы сделали это.

Синклер улыбнулся, и улыбка не сходила с его лица до конца танца.

— А теперь, ваша светлость, добро пожаловать на ужин, — неестественно громко произнесла Юджиния, когда музыка смолкла.

Она повела герцога к выходу, у которого толпились гости. Немного подождав, они вышли в узкий коридорчик и вскоре оказались у входа в другое помещение, где оказалось еще больше народу. Звон посуды и столовых приборов перемежался здесь с шумом голосов и смехом.

В бальном зале, оставшемся у них за спиной, снова заиграла музыка, и у Синклера опять разболелась голова. С каждой секундой боль усиливалась. Однако Юджиния проследовала мимо широкого входа в столовую и свернула к небольшой лестнице. Синклер едва поспевал за ней, стараясь не отстать. Спустившись по ступеням, Юджиния открыла низкую дверь в стене, обернувшись, посмотрела на Синклера и переступила порог.

Он, не раздумывая, последовал за ней и, войдя в тесную, тускло освещенную комнатку, закрыл за собой дверь. Сверху раздавался топот ног танцующих пар, от чего низкий потолок чуть подрагивал. Голова Синклера теперь раскалывалась от нестерпимой боли.

Повернувшись, Юджиния улыбнулась ему. Позади нее у стены были свалены в кучу части праздничной декорации для помещения — гирлянды разноцветных флажков, фонариков и искусственных цветов. В углу стояла груда сломанных стульев. От пустой бочки распространялся запах прокисшего вина. Пол покрывала пыль толщиной с палец.

Проследив за взглядом герцога, Юджиния состроила гримасу.

— Да, вы правы, здесь ужасно грязно.

— Маленькая чертовка, — вдруг произнес Синклер, вмиг забыв хорошие манеры, — ты заставила меня слишком долго ждать. Иди сюда!

«Ты сама во всем виновата, — думал он, сжав ее в объятиях. — Не надо было заставлять меня ждать целую вечность!» Синклер, наверное, сошел бы с ума, если бы Юджиния продолжала и дальше оттягивать это свидание. Это из-за нее, а не из-за музыки у него разболелась голова. Все его тело ломило от неудовлетворенной страсти.

Юджиния удивленно смотрела на него снизу вверх, и не думая сопротивляться. Приняв ее молчание за одобрение и согласие, Синклер припал к ее губам. Юджиния тихо ахнула, и он едва не выпустил ее из объятий. Однако ее тело вдруг стало мягким и податливым, и она обвила его шею руками. Наконец-то Синклер узнал вкус ее нежных розовых губ. Они пахли спелыми летними фруктами. Юджиния без всякого смущения отвечала на его поцелуй, и это придало Синклеру смелости. Может быть, она не была такой уж невинной, как ему казалось? Однако слова Юджинии укрепили Синклера в первоначальном мнении о ней.

— Я никогда прежде так не целовалась, — с улыбкой сказала она. — Знаете, у меня совсем нет опыта в этом деле.

— Я это исправлю.

Их взгляды встретились. Юджиния пыталась понять, не смеется ли он над ней. Но выражение лица Синклера и его голос были серьезны.

— Ну, как вам моя выходка, мисс Бельмонт? — спросил он. — Достаточно ли она безрассудна, на ваш взгляд?

— Я рада, что вы приняли мой вызов, ваша светлость, — хрипловато рассмеявшись, ответила Юджиния. — Безрассудным вы мне нравитесь больше.

Синклер крепче обнял ее податливое тело и, прижавшись горячим лбом к ее прохладному лбу, застонал. Юджиния дотронулась кончиками пальцев до его лица.

— Вы весь в огне, ваша светлость.

— У меня страшно болит голова, — пробормотал Синклер, зажмуриваясь.

Даже от тусклого света у него резало глаза. Юджиния усадила его на перевернутую бочку из-под вина и встала перед ним. Синклер почувствовал на своем разгоряченном лице ее прохладные ладони.

— Я умею снимать головную боль, — промолвила она. — У моей тетушки Беатрикс часто бывают мигрени, и доктор, который родом из Китая, лечит ее с помощью особого массажа. Несколько лет назад, когда я гостила у тетушки, он показал мне, как надо делать такой массаж.

Над их головами вновь грянула музыка, но Синклер сосредоточился на своих ощущениях. Пальцы Юджинии поглаживали его голову и лицо, отыскивая болезненные точки и легонько нажимая на них. Прикосновения были нежными, почти невесомыми, и тем не менее мало-помалу боль начала отступать. Вскоре Синклер смог открыть глаза.

Юджинйя не сразу заметила, что он смотрит на нее. Она была слишком занята своим делом. Ее большие пальцы массировали круговыми движениями виски Синклера. Наслаждаясь приятными ощущениями, он рассматривал ее изящную шею и плечи, полуприкрытые белыми кружевами платья. Над корсажем виднелась верхняя часть высокой груди. С каким наслаждением Синклер сейчас обнажил бы ее, чтобы полюбоваться наготой Юджинии! Его так и подмывало протянуть руку и расстегнуть корсаж.

Синклер обнял Юджинию за талию и привлек к себе. Она оказалась зажатой между его ногами.

— Спасибо! — жарко прошептал Синклер на ухо Юджинии и почувствовал, как она задрожала.

Когда его губы коснулись мочки ее уха, дыхание Юджинии участилось. Синклер припал к ее губам, и те тотчас разомкнулись. Юджиния тихо застонала.

Их поцелуй, казалось, длился целую вечность, и когда Синклер наконец прервал его, Юджиния едва дышала. Ее глаза потемнели и подернулись пеленой.

— Надеюсь, ваша головная боль прошла? — спросила она и отошла от него.

— О да, — пробормотал он и снова потянулся к ней.

Однако Юджиния отстранилась.

— Ваша светлость, наше долгое отсутствие могут заметить.

— Мне наплевать на это.

— А мне — нет, — твердо сказала Юджиния.

Синклер нехотя встал и с недовольным видом двинулся к двери.

— Мне нужно снова увидеться с вами наедине, — обернувшись, сказал он.

— В таком случае нам надо придумать и осуществить новую проделку. Еще более дерзкую. Эта выходка была слишком скромной.

— Вам так показалось, шалунья?

Глядя на нее, герцог сожалел о том, что впитал хорошие манеры с молоком матери. Если бы на его месте был сейчас один из его предков, например, нормандский барон, то он не колеблясь схватил бы эту девушку, посадил ее на коня и умчал в ночь.

— Почему вы улыбаетесь? — спросила Юджиния.

Синклер, не таясь, рассказал ей о пришедших ему в голову мыслях. Глаза Юджинии стали круглыми от изумления.

— Вы хотели бы умчаться со мной куда глаза глядят? — переспросила она, а затем весело воскликнула: — О, не знаю, решилась бы я на это! И решились бы вы сами на такую выходку!

Синклер нахмурился.

— Так какое же испытание вы предложите мне на этот раз? — нетерпеливо спросил он.

Юджиния с озорным видом засмеялась.

— Предупреждаю вас, Юджиния, я не полезу на крышу церковной колокольни! — вскричал Синклер.

— Боже упаси, я не жду от вас подобных подвигов!

— В таком случае скажите, что явилось причиной вашего смеха?

— Ваш рассказ о нормандском бароне кое о чем напомнил мне. В пансионе мисс Дебенхем мы часто обсуждали исторические сюжеты и ездили на руины старинного замка…

— А я-то думал, что в пансионах благородных девиц обучают только хорошим манерам! — перебил ее Синклер.

— Мисс Дебенхем всегда стремилась дать своим воспитанницам разностороннее образование. Так вы будете меня слушать или нет?

Он вздохнул:

— Я весь внимание.

— У барона, который когда-то владел этим замком, была дурная репутация. В ту далекую эпоху люди не отличались хорошими манерами. Их культура была на весьма низком уровне. Барон, о котором идет речь, разъезжал по своим владениям на большом вороном коне и похищал приглянувшихся ему девушек. Он увозил их в свой замок и… что было дальше, об этом на уроках истории нам не рассказывали. Но мне и моим подругам, к ужасу мисс Дебенхем, идея похищения казалась очень привлекательной.

Синклер покачал головой:

— Вы странное создание, мисс Бельмонт. Значит, вы хотите, чтобы я вас похитил?

В затуманенных глазах Юджинии промелькнуло выражение сомнения и страха, и Синклеру на мгновение показалось, что она сейчас откажется от своей дерзкой идеи. Юджиния наверняка была девственницей, и близкое общение с мужчиной страшило ее. Как бы ни сгорал от страсти Синклер, он не хотел насиловать Юджинию.

— К сожалению, у меня нет настоящего замка, — промолвил он. — И я не могу въехать в поместье Сомертон, перебросив вас через луку седла. Что скажут слуги?

Юджиния улыбнулась, и Синклер с облегчением заметил, что ее страх исчез.

— Мы могли бы встретиться на проселочной дороге, в том месте, где впервые увиделись.

— Конечно, я с удовольствием посажу вас рядом с собой на лошадь и увезу. Но куда?

— Куда-нибудь недалеко. Главное, чтобы вы отважились на эту безрассудную проделку.

Синклер прищурился, кровь вскипела в его жилах.

— Вообще-то не в моих правилах похищать девушек на проселочной дороге.

— Я знаю, в этом и состоит испытание.

— И когда должно состояться похищение?

— Может быть, завтра? После утренней церковной службы?

— А вы не передумаете? Может быть, вы из тех девушек, которые обещают, но не держат слова?

Как и предполагал Синклер, его слова задели Юджинию за живое.

— Нет, не из тех! И завтра вы в этом убедитесь!

— В таком случае я приеду в условленное место.

В душе Синклера бушевала буря. У него было ощущение, будто он проснулся после долгого тягостного сна, полный сил и энергии. Впервые за многие годы Синклер почувствовал вкус жизни.

— Чтобы скрепить наш договор, я должен еще раз поцеловать вас, — заявил Синклер и устремился к Юджинии.

Не успев опомниться, она оказалась в крепких объятиях герцога. Их губы слились в жарком поцелуе. Несмотря на неопытность и невинность, Юджиния пылко отвечала ему. Судя по всему, она унаследовала темперамент своей прабабки. От ее пыла возбуждение герцога усилилось. Его сознание затуманилось.

Прервав поцелуй, он заметил, что Юджиния едва стоит на ногах, и это польстило его мужскому самолюбию. Он сумел разжечь страсть в этой девушке! Лицо Юджинии пылало, губы рдели, глаза подернулись пеленой. С каким наслаждением Синклер сейчас подхватил бы ее на руки и отправился на поиски кровати! Однако несмотря на сильное возбуждение, он понимал, что еще рано думать о постели.

Отвесив поклон, он отошел от Юджинии.

— До встречи, — хрипловатым голосом промолвил он и выскользнул из каморки.

Юджиния осталась одна… Из ее груди вырвался странный звук — нечто среднее между рыданием и смешком. Может быть, она сошла с ума?

Юджиния вступила в опасную игру, игру, правила которой были ей неизвестны. Если бы она обладала хоть каплей здравого смысла, то немедленно прекратила бы ее, отказалась бы от свидания с герцогом.

Но вместе с тем Юджиния чувствовала, что ласки Синклера пробудили ее к новой жизни. Ее сердце билось быстрее и сильнее, она дышала полной грудью, а голова кружилась от восторга.

Юджинии было жаль выходить из игры сейчас, когда она становилось все более увлекательной. Что скажут ее подруги из «Клуба охотниц за мужьями», когда узнают, что она испугалась и выпустила добычу, которая уже почти находилась у нее в руках? Хотя в игре, которую вели Юджиния и герцог, еще неизвестно, кто был охотником, а кто — добычей.

Юджиния не была наивной дурочкой. Ее семья пережила немало скандалов, и она не желала становиться причиной нового. Юджиния понимала, что произойдет, если она нарушит правила приличий. Однако в тайных поцелуях с герцогом, на ее взгляд, не было ничего дурного…

— Я сумею вовремя остановиться и не допущу излишних вольностей, — сказала она себе.

Возможно, ее прабабка говорила себе то же самое, прежде чем прыгнуть в постель к королю Георгу.

Аннабелла запыхалась от танцев. Ее компаньонка, мисс Лиззи Гэмбони, настаивала, чтобы она немного посидела и передохнула. Однако Аннабеллу было не остановить.

Лиззи тяжело вздохнула. Ее подопечная, которая была всего лишь на два года старше компаньонки, отличалась красотой и упрямством. Своеволие Аннабеллы уже начало порядком надоедать Лиззи. Аннабелла считала, что для человека нет в мире ничего невозможного, но Лиззи, старшая дочь в семье приходского священника, знала, что это не так. Она вынуждена была покоряться воле других людей и получала за это, на ее взгляд, слишком скудное вознаграждение.

— Разрешите пригласить вас на танец, миледи! — воскликнул подскочивший к Аннабелле фермер, умытый и аккуратно причесанный парень, с восхищением смотревший на сестру герцога.

Аннабелла упорхнула прежде, чем Лиззи успела сказать хоть слово. Поймав на себе взгляд герцога, компаньонка совсем расстроилась. Она боялась, что Сомертон обвинит ее в небрежении своими обязанностями. Если Лиззи потеряет свое место, ей будет некуда идти.

— Мисс Гэмбони!

Вздрогнув от неожиданности, Лиззи подняла глаза и увидела стоявшего перед ней Терри Бельмонта, симпатичного молодого человека, которого терпеть не мог герцог. Терри обладал дурной репутацией, но улыбка у него была обворожительной, этого Лиззи не могла отрицать.

— Да, мистер Бельмонт?

Лиззи старалась говорить с Терри как строгая компаньонка, а не как неуверенная в себе девушка. Впрочем, Терри не смотрел на Лиззи, его взгляд шарил по залу, отыскивая Аннабеллу.

— Скажите, бальная карточка леди Аннабеллы уже заполнена? Все танцы расписаны?

Лиззи улыбнулась:

— Не думаю, мистер Бельмонт, что сегодня вечером она пользуется бальной карточкой.

— Надеюсь, мне удастся пригласить ее сегодня еще на несколько танцев, — мечтательно промолвил Терри.

— Мне кажется, вам не следует этого делать, — сочувственным тоном сказала Лиззи. — За вами наблюдает герцог.

Лиззи было жаль молодого человека. Аннабелла уже многим разбила сердце. Сама же она в душе оставалась равнодушной к своим пылким кавалерам.

Терри улыбнулся, и у Лиззи вдруг екнуло сердце. Он был просто очарователен. Лиззи вынуждена была напомнить себе, что она строгая компаньонка, а не ветреная девица.

— А вы танцуете, мисс Гэмбони? — спросил вдруг Терри.

Лиззи изумленно взглянула на него.

— Т-танцую? — пролепетала она.

Не обратив внимания на вопросительную интонацию, Терри принял ее слова за знак согласия, схватил Лиззи за руку, увлек ее на паркет и закружился с ней в вихре танца. Лиззи не танцевала целую вечность и, махнув на все рукой, с наслаждением отдалась танцу.

Как и предполагал Синклер, ужин был отвратителен. Некоторое время Синклер заставлял себя поддерживать светский разговор, а затем отправился на поиски Аннабеллы. Она не хотела уезжать так рано, но Синклер настоял на своем. Надув губки, Аннабелла дала увести себя из зала и вместе с братом и компаньонкой проследовала к экипажу. Ее глаза подозрительно блестели, а щеки пылали.

На обратном пути брат и сестра хранили молчание. Синклер обдумывал план похищения.