Итак, в одиннадцать часов в субботу я стою возле станции метро Хайбори и Ислингтон, наблюдаю как Ава исследует папину карту Лондона и думаю, научусь ли я когда-нибудь чему-нибудь. Наверное, никогда. Когда нам будет по девяносто лет, я буду вытворять глупости на ходунках, потому что старшая сестра заставила меня.

И она, конечно, будет со мной в старости. Потому что, то, что происходит, это просто случайность. Девяносто процентов людей полностью излечиваются. Полностью.

Я все ещё не уверена, как она уговорила меня на это. Я держалась двадцать четыре часа. Затем я сдалась, и она приступила к работе. Сначала она позвонила, и, притворяясь нашей мамой, дала разрешение на съёмки, добавив, что, к сожалению, она не сможет прийти, потому что у неё приём у врача. (Вранье по всем пунктам. Следующий приём в понедельник.) Фрэнки запиналась и бормотала, потому что у меня ДОЛЖЕН БЫТЬ сопровождающий, если я собираюсь сниматься в моём возрасте, но тогда Ава в роли мамы сказала, что у меня есть старшая сестра, которая была бы счастлива, прийти вместо неё, и Фрэнки согласилась. К сожалению.

Затем мы должны были найти какую-нибудь “повседневную облегающую одежду", потому что я должна так одеться на съёмку, и у меня ничего такого нет. У меня есть серая майка, в которой я ходила в Модел Сити. Она вроде подходит, так что надену её. Но у меня нет “повседневных облегающих" брюк, и я НЕ НАДЕНУ мои шорты для походов снова. Я отказываюсь, чтобы мои ноги были объектом для какого-нибудь бедного фотографа. Я не могу надеть джинсы Авы, даже если она позволит, потому что они слишком обтягивающие и доходят только до голени. Поэтому я позаимствовала у мамы пару леггинсов для йоги. Я не смогла бы выглядеть смешнее, но моя сестра настаивает.

Наконец, мы должны были выяснить, как туда добраться. Адрес – старое здание почтамта в Северном Лондоне, которое было переделано в студию. Ава может легко найти магазины и спортивные центры. Я могу легко найти общественные галереи, парки и сады. Но раньше ни один из нас не пытался найти здание почтамта в Ислингтоне. Я ещё не начала работать моделью, но это уже намного сложнее, чем кажется.

– Туда, – говорит Ава неуверенным тоном. – В чём дело, Тед?

Я все ещё думаю о папином выражении лица, когда она сказала ему, что сегодня хочет посмотреть пару фильмов в кинотеатре, и что я согласилась пойти с ней. Он странно посмотрел на меня и не отрывал взгляд вечность, пока не попрощался с нами. В любую минуту он может выяснить, что мы что-то задумали, прийти и остановить нас. Я бы хотела, чтобы он сделал это. С моей сестрой точно что-то не так, и это не просто лимфома.

– Ой, да ладно! Разве ты не рада? – продолжает она. – Модельная студия! Макияж! Ты будешь выглядеть великолепно! – Она хватает меня за руку и тащит за собой.

Пять минут спустя мы стоим возле выглядящего заброшенным здания. Обычно в таких зданиях в детективных сериалах находят тела.

– Это здесь! – говорит она, сверяясь с картой в последний раз. – Второй этаж.

Она рвётся вперед, и я осторожно следую за ней. Мы проходим через большую незапертую дверь и поднимаемся на второй этаж. Если я думала, что было странно, когда Симон подошел ко мне на Карнаби Стрит, то эта ситуация была определено ещё хуже. И мысль о том, что я делала всё это с сестрой на стероидах, не помогала.

Когда мы поднимаемся на второй этаж, Ава ведет меня по длинному коридору, пока мы не слышим голоса. Мы просовываем головы в последнюю дверь и оказываемся здесь: в огромном, светлом помещении с бетонным полом и окрашенными в белый цвет кирпичными стенами. Парень в чёрной майке и шортах сидит за покосившимся столом с блестящим ноутбуком перед ним, выкрикивая инструкции для кого-то, кого я не вижу. Ава стучится в открытую дверь, и он оборачивается, чтобы посмотреть на нас. У меня перехватывает дыхание. У него так много волос на лице, я никогда не думала, что такое возможно. Густая борода. Массивные бакенбарды. Необычно большие брови. Под всем этим, он выглядит очень молодым, хотя трудно сказать.

– Привет – обращается он к нам. – Ты пришла на съёмку?

И странно, он говорит это мне, а не моей сестре. Мне, модели. Настоящей модели. Довольно странно, но здорово.

Мы подходим и знакомимся.

– Я Сэб, – говорит он. – Я, э-э... фотограф.

Я бы догадалась по огромному фотоаппарату Никон с очень большим объективом, лежащему рядом с ноутбуком. Он смотрит на студию, свет, кабели, экраны с отражателями, ноутбук и на меня.

– Я собираюсь, э-э... снимать тебя сегодня.

– Здорово! – говорю я радостно. Я думаю, если всё будет идти с такой скоростью, эта съемка будет очень дооолгой.

– Мы собираемся делать, это ... э-э ... здесь, – добавляет он, направляясь к белой кирпичной стене.

Он имеет в виду эту студию? Где ещё мы можем это делать?

Он видит моё замешательство.

– Я имею в виду, э-э ... здесь. – Он указывает, в частности, на пятно на стене, где краска слегка осыпалась. – Или, э-э ... здесь. – Он указывает на другое такое же место ниже. – Свет прекрасный. Тени создают атмосферу. Я мог бы попробовать немного и естественного освещения. Понимаешь, что я имею в виду. Интересная текстура...

Рассказывая о свете, он говорил, не заикаясь, почти минуту. Теперь он замолчал.

Я смотрю на стену. Это правда, краска кажется более интересной в местах, где она осыпалась и начинает шелушиться. И тени, которые отбрасывают решетки на окнах – причудливые, почти призрачные. Моя учительница рисования, мисс Дженкинс, согласилась бы что, они определенно создают атмосферу.

– Видишь, что я имею в виду? – произносит он.

Я киваю, потому что понимаю, и он улыбается. Его зубы странно выглядывают из бороды, но это дружеская улыбка. Он, кажется, был рад, что нашел коллегу-ценителя стен.

– На самом деле, – говорит Ава, вдруг выглядящая бледной и слабой. – Можно я присяду? Дорога оказалась длиннее, чем я думала. Есть стул?

Сэб показывает ей маленькую комнату, обставленную парой диванов в одном углу и небольшой кухней в другом. Она сворачивается калачиком на одном из диванов.

– Ты уверена, что в порядке? – спрашиваю я, подойдя к ней и гладя её по волосам. – Я имею в виду...

Ещё бы. "В порядке" – сейчас это относительное понятие в нашей семье. Я прикусываю губу.

– Я в порядке, – говорит она сонно. – Я серьёзно. Позови меня, если я понадоблюсь. Но не суетись, хорошо?

С Сэбом, зависшим в дверях, поглядывающим на свои часы, у меня просто нет выбора.

– Это... э-э.. твоя сестра? – спрашивает он.

Я киваю.

– Моя наверху, – говорит он. – Делает прически и макияж. Она ... э-э ... очень мне помогает.

Оставив Аву в комнате на диване, я следую за Сэбом вверх по шаткой лестнице в небольшую гардеробную, построенную над маленькой кухней. Его сестра делает макияж девушке с белокурыми вьющимися волосами. Они обе оборачиваются, чтобы поздороваться. Сестра похожа на Сэба, но волос у неё не так много. Другая девушка похожа на сказочную принцессу. У неё безупречный овал лица и серо-зелёные глаза. Её волосы в бигуди блестят, как завитки из золотых нитей. Даже только с тональной основой и накрашенными глазами у неё, без сомнения, самое потрясающее лицо, которое я когда-либо видела за пределами страниц «Мари Клер». Честно! Я ещё никогда не была так близка к кому-нибудь настолько завораживающему. Даже Ава по сравнению с ней не так привлекательна. И я буду сниматься после неё. О чём они думают?

 – Привет, – говорит она, улыбаясь мне, – Я – Мирей. Как поживаешь?

– Хорошо, – лгу я. Мирей. Мама обмолвилась как-то, что она думала о том, чтобы назвать меня Мирей, но решила, что Эдвина звучит более романтично. Не уверена, на какой планете она была в тот момент. – Я Тед.

Сэб оставляет нас. Его сестра, которую зовут Джулия, объясняет, что она внештатно делает макияж для театральных трупп.

– Обычно я люблю делать что-то творческое, но сегодня Сэб хочет, чтобы ты была естественной. Мы просто выделим глаза и щёки. Я почти закончила с Мирей. Подожди минутку.

Я сажусь на свободный стул и смотрю, как она бережно наносит помаду слой за слоем на идеальные губы Мирей, вытирая и поправляя помаду. Я помню, что Ава говорила по поводу опыта, поэтому пытаюсь понять, какого эффекта хочет добиться Джулия. Согласно тому, что она только что сказала, губы будут наименее важным аспектом, но она делает это так долго, и губы Мирей очень... розовые. Затем Джулия приступает к щекам.

– Это что, э-э, естественно? – спрашиваю я. Я уверена, что Джулия знает, что делает, но... ну, на самом деле, я не так уж уверена. Лично для меня, Мирей выглядит так, будто она вот-вот выйдет на сцену в ночном клубе.

– Все будет по другому перед камерой, – смеётся Джулия. – Свет ужасно обесцвечивает. Хотя Сэб сказал, что он может работать с естественным освещением сегодня, тогда я действительно перестаралась.

"Перестаралась" – ещё легко сказано.

Джулия снимает бигуди и расчесывает волосы Мирей. Прекрасная девушка оценивает в зеркале своё прекрасное лицо, кивает в знак одобрения и благодарит Джулию, прежде чем спуститься вниз на съёмку. Тем временем я занимаю её место. Я замечаю, что сама Джулия без макияжа, за исключением ладоней, которые покрыты пробными мазками тональной основы, румянами, и голубыми тенями, что в этот момент немного напоминает мне руки Авы, цветные руки. Они все ещё в синяках от иголок, которые ей вводили во время бесконечной сдачи анализов крови. Она не говорит много о том, что происходит в больнице, но я знаю, что это тяжело, и я могу понять, что ей лучше быть здесь, спящей, чем дома, думающей об этом. Честно говоря, сейчас я рада, что она заставила меня прийти, даже если Джулия никогда не сможет сделать меня похожей на Мирей.

Тридцать минут, хотя, кажется, несколько часов, Джулия накладывает на мое лицо различные кремы и пудры, выбирая из огромного набора, который находится на полке рядом с нами. Как только я привыкаю, что кто-то чужой касается моего лица, я понимаю, что на самом деле это очень расслабляет. Я не могу видеть, что она делает, потому что сижу спиной к зеркалу. Я просто должна верить, что всё в порядке. Она также возится с моими волосами, делая все возможное, и только изредка вздыхает. Единственное её замечание заключалось в том, что мои брови придётся скоро выщипать, и я была удивлена, услышав это от сестры современного йети. Как она вообще заметила?

 – Вот! – говорит она, заканчивая. – Так лучше.

Я, наконец, смотрю в зеркало. Пожалуйста, Боже, позволь мне превратиться в Линду Евангелиста, кем бы она ни была.

Трудно сказать. Линда Евангелиста выглядит как круглолицая гейша? Это моя первая мысль, когда я вижу мои ОГРОМНЫЕ глаза, бледную кожу, яркие губы. Но как только я привыкаю, то понимаю, что я по-прежнему где-то там, под слоем косметики. Я всего на один процент такая же красивая, как Мирей, но на сто процентов больше похожа на модель, чем до работы Джулии. Даже мои волосы выглядят словно гнездо, свитое аккуратной птицей, которая была очень горда им. Я чувствую себя, как актриса, одетая для роли, или как будто надела кимоно, готовая к бою. Макияж каким-то образом делает всё проще – будто появляется барьер между мной и той огромной камерой Никон. Думаю, я готова как никогда.

Джулия идёт за мной вниз посмотреть, как Мирей позирует для Сэба. Я боялась, что они, возможно, уже закончили, и у меня не будет шанса увидеть, как это происходит, но кажется, что они едва начали. Сделать несколько фотографий занимает гораздо больше времени, чем я думала.

Я быстро проверяю Аву, которая всё ещё крепко спит на диване в кухне и не шевелится, когда я её зову. Формально она в ответе за меня, и я уверена ей бы хотелось увидеть, как всё проходит, но она выглядит такой мирной на диване, и я решаю не беспокоить её. Позже я расскажу ей всё. Я возвращаюсь, чтобы присоединиться к Джулии и посмотреть, чему я могу научиться у мисс Совершенство.

Сэб поставил старый, потрепанный деревянный стул перед облупившейся стеной и Мирей сидит наоборот, прислонившись грудью к спинке стула и расставив ноги в разные стороны. Она постоянно вертит головой, так что он может снимать её лицо с разных ракурсов. Воздух наполнен звуками драм-н-бэйс, доносящимися из ноутбука Сэба. Я бы пританцовывала, но Мирей это полностью игнорирует, сосредоточившись на улыбке для Сэба и, проверяя, чтобы локоны идеально обрамляли лицо. Сэб повторяет снова и снова:

– Э-э, можешь ты ... э-э ...? И машет рукой, пока Мирей не сменит позу и не улыбнется ему с другого ракурса.

О, нет. У неё есть улыбка.

У меня нет улыбки. Я имею в виду, конечно, я улыбаюсь, и много улыбаюсь. Но у меня нет правильной улыбки. Излишне говорить, что у меня нет ни золотистых локонов, чтобы рассыпать их по плечам. Мои ноги-спагетти в маминых леггинсах для йоги на этом стуле будут выглядеть глупо с любой стороны. И я никак не могу прекратить покачиваться в стиле драм-н-бэйс. В остальном, я делаю всё правильно.

ПОМОГИТЕ.

Я все ещё не могу до конца поверить, что Ава уговорила меня на это, но сейчас я здесь и должна пройти через это. По крайней мере, Сэб будет снимать гейшу Тед, а не настоящую меня. И у них будут фотографии Мирей, поэтому утро не будет полностью потраченным впустую.

Когда она уходит, чтобы переодеться, Сэб поворачивается ко мне.

Он указывает на стул. Я печально усаживаюсь на него. Он смотрит на меня через видоискатель огромной чёрной камеры и тоже выглядит несчастным. Сначала он регулирует свет, потом возвращается ко мне.

– Могла бы ты... э-э... лицо... ко мне… э-э... руки?

Я смотрю на него – не то чтобы я хочу этого. Камера такая пугающая. Затем я смотрю на свои руки. Что не так с моими руками? Они просто висят. Я имею в виду, конечно, они похожи на свисающие ветки, но что ещё я могу сделать с ними? Я пытаюсь положить их на спинку стула и опираюсь подбородком на них, чтобы спрятать. Сэб подпрыгивает, как испуганный медведь.

– Э... нет. Слишком низко. Твоя... э-э... спина. Сутулая. Попробуй...

Он откидывается назад и расставляет ноги, показывая мне, что он имеет в виду. Он выглядит очень смешным. Я улыбаюсь.

– Здорово – говорит он, выглядя чуть менее расстроенным. – Приятная улыбка.

Затем вмешивается Джулия, спасая меня.

– Почему бы нам не попробовать повернуть стул спинкой вперёд? Затем ты можешь попробовать различные позы. Я думаю, что Сэб хочет обыграть это. Не стесняйся. Расслабься. Получай удовольствие.

Не стесняться? Расслабиться? Получать удовольствие? Внезапно я ощущаю все части моего тела, которые принимала как должное. Мои лодыжки. Мои локти. Что мне делать с ними? Почему они такие? И мои пальцы, похожие на ветки – как настоящие модели заставляют их пальцы выглядеть такими нормальными? Не говоря уже о лице. Я стараюсь изобразить подобие улыбки, пока мой рот не начинает болеть, но Сэб выглядит всё более и более унылым.

В конце концов он говорит:

– Э-э... не стул... э-э... просто попробуй постоять?

Ага! “Просто постоять” – это то, что я определенно умею. Я пробовала это в Модел Сити, и это сработало. Но “просто постоять” может также включать в себя и “слегка покачиваться”, потому что из динамиков Сэба играет песня, которая мне очень нравится, и под неё невозможно не двигаться. Я подхожу к куску стены, которая, как мы согласились с Сэбом, имеет отличную текстуру, и “просто стою” в различных позах. Руки на бедрах. Руки не на бедрах. Прислонившись к стене. Слегка прислонившись к стене. Даже стою боком и, гляжу в окно. Затем, когда я думаю, что Сэб закончил, немного пританцовываю, взмахивая руками над головой и покачивая бедрами – или тем местом, где были бы мои бедра, если бы они у меня были.

– Здорово! – говорит Сэб, – Замри! Я имею в виду... э-э... продолжай так делать.

Он снова щёлкает, и я считаю щелчки, пока смотрю на пол, а не на него, и думаю только о музыке, я могу так стоять. Наконец, я поднимаю взгляд посмотреть, фотографирует ли он ещё, и он щёлкает последний раз и говорит:

– Готово. Теперь ты можешь ... э-э ... переодеться.

Я замираю.

– Переодеться?

– В платье. Джулия показала тебе платья?

Не показывала. Теперь показывает. Они висят в гардеробной наверху. Получается, что после съёмки в “повседневной облегающей одежде”, они хотят фотографии не только не в повседневной одежде, но и в ещё более облегающих мини-платьях. Ох.

В этот момент дверь в студию открывается, и входит Кассандра Споук, одетая в безукоризненно белую шёлковую рубашку, чёрную юбку и босоножки на высоких каблуках. Затем входит её кошмарный сын.

К счастью, пол подо мной исчез и проглотил меня целиком.

Конечно, этого не случилось.

Кассандра цокает каблуками по бетонному полу и дарит Сэбу два впечатляюще больших воздушных поцелуя, просто прикасаясь к его бороде своей золотистой кожей.

– Сэб, дорогой! Как приятно тебя видеть! – говорит она. – Я просто хотела показать тебе. Наконец-то, опубликовали твои фотографии в «Дэзд энд Конфьюзд». Они прекрасны! Ник хотел поблагодарить тебя.

Кошмарный парень прячет руки в карманы джинсов и выглядит так, будто не хочет ничего говорить. За его очками прячется неловкость. Кассандра достает журнал из сумочки и, открывая, кладет на стол. Её сын хмурится, пока я крадусь вниз по лестнице, чтобы посмотреть через плечо Сэба из-за чего вся суматоха.

В журнале чёрно-белый разворот девушки с пышной прической, позирующей с сумочкой перед забрызганной красками картиной размером со стену.

– О-о, это что-то вроде Джексона Поллока, – говорю я, не подумав. Мисс Дженкинс светилась бы от гордости. Джексон Поллок – один из трех её любимых абстрактных художников и весь наш художественный класс может узнать его стиль за милю.

Ник кашляет, и поворачивается ко мне.

– На самом деле я хотел, чтобы больше было похоже на Сая Твомбли. Хотя это, конечно, влияние абстрактного экспрессионизма.

– Ого! Это ты нарисовал?

 Его угрюмость дает трещину.

– Да. – Потом он застывает снова. – Сэб любезно предложил выставить мои работы. Э-э, спасибо, Сэб. Великолепные фотографии.

Он говорит с трудом. Что-то в этих фотографиях заставляет его испытывать неудобство.

– Ник забыл упомянуть, – говорит Кассандра, улыбаясь Сэбу и бросая взгляд на сына, – что благодаря этому, он может получить место в художественной школе. Эта экспозиция – то, что ему действительно нужно. Ты делаешь мне огромное одолжение, Сэб, милый.

Она снова посылает Сэбу воздушный поцелуй, при этом избегая его бороды, в то время как у Ника вид, как у меня, когда я хотела провалиться под пол.

Бедный Ник. Он старается быть холодным и художественным – его мать устраивает его жизнь за него. Я начинаю понимать, почему она сводит его с ума. Он смотрит наверх, ловит мою улыбку, и быстро улыбается в ответ, потом смотрит на пятно краски на своей футболке. Интересно, но, кажется, у него нет одежды, которая не изношена, не изодрана, и не забрызгана краской, несмотря на то, что у его матери есть супер-гардероб, описанный в журнале. Он милый, когда смущен. Хотя за пределами моей лиги. На самом деле у меня даже нет лиги.

– О, привет.

Мы все оглядываемся. Мирей стоит на лестнице, только что переодевшись. Она убийственно красива в облегающем розовом платье-мини из гардероба Джулии, но немного взволнованная с точки зрения супер-модели.

Кассандра тепло ей улыбается.

– Прекрасно выглядишь! Разреши мне посмотреть на твои успехи.

К моему удивлению, Ник, кажется, не проявляет интерес к Мирей. Может быть, после многих лет путешествий с мамой модели надоели ему. Он скрывается, как только Сэб предлагает показать Кассандре свои недавние фотографии. Мирей присоединяется к нам за компьютером, и Кассандра быстро листает фотографию за фотографией: с Мирей, выглядящей фантастически, пока она не добирается до меня. Она вздыхает. Я не могу спокойно на это смотреть.

– Эти лучше, – говорит Кассандра. На фотографиях я смотрю в окно. Затем, – Ах. – На этих фотографиях я танцую. – Жаль, что она не смотрит в... Ох.

Они добрались до последней фотографии: той, где я думала, что Сэб закончил, и он поймал меня с руками в воздухе, смотрящей прямо на него. И знаете что? Я могу понять, почему Кассандра сказала: “Ох”. С фотографией всё отлично. В ней что-то есть – в том, как я двигаюсь, в удивлении на моем лице, во взмахе моими неуклюжими руками – это довольно интересно. Девушка на фотографии выглядит... отлично. Не так как Лили Коул, или Кейт Мосс, и не так, как Мирей, но отлично.

– Хорошо,– окончательно говорит Кассандра – так или иначе, я думаю, мы получили то, что нам нужно. Хорошая работа, Сэб, дорогой. Я не думаю, что нам нужно возиться с платьями. Она не кажется совершенно счастливой, и я не виню её. Я сделала один хороший снимок из миллиона – ну или из сотни, неважно, а бедный Сэб работал несколько часов.

Но того единственного хорошего снимка для меня достаточно. Не могу дождаться, когда покажу его Аве. Я извиняюсь и бегу к кухне посмотреть, не проснулась ли она.

Когда я вхожу, она только просыпается и потягивается, выглядя намного лучше после сна.

– Извини! – говорит она, зевая. – Я всё пропустила?

– Да, всё. Но угадай, что? Сэбу действительно удалось сделать со мной приличную фотографию. Только одну, но действительно хорошую. Единственно хорошую за всю мою жизнь. Это должно быть из-за камеры. Может, я однажды накоплю на Никон...

Я умолкаю. Камера Никон слишком дорогая для меня. Я определенно слишком увлеклась.

– Тут важнее объектив, чем сама камера, – говорит голос позади меня. Я оборачиваюсь. – Ну и набор других факторов. Свет. Фон. Композиция. Хотя, в основном свет. Ты сможешь сделать такую фотографию и на свой телефон, если сильно постараться.

Это снова кошмарный парень. Мне было интересно, куда он делся. Он наливал себе кока-колу из автомата в мини-кухне.

– Правда? – говорю я. – Я заметила, что кирпичная кладка в роли фона была отличной идеей. Сэб выбрал чудесный фон. И правда: в конце он практически не использовал искусственный свет. В основном дневной свет.

– Так получаются лучшие кадры, – говорит он, быстро мне улыбаясь. – Посмотри сайты о моде. Они, в основном, используют естественное освещение. Я – Ник, кстати.

– Ты ведь фотограф? – предполагает Ава, потянувшись и подходя к нам.

Он разглядывает её.

– Кажется, мы знакомы. Мы уже встречались?

– Не совсем так, – говорит она. – Ты был в офисе твоей мамы, когда мы заходили.

– Ага. – хмурится он. – Неважно. Я правда художник, но время от времени занимаюсь фотографией. Но не такого рода фотографией. Он пренебрежительно машет в сторону студии.

– Тогда какого рода фотографией? – спрашивает Ава, задетая за меня.

Ник задумывается.

– Экспериментальная. Документальный фильм. Фотографии с определенной целью. Я всё ещё работаю над этим. Посмотри, я работаю на этом сайте – целая группа работает. – Он достает из кармана миниатюрную записную книжку, вырывает страницу и что-то чирикает. – Если тебе нужно что-нибудь придумать, взгляни сюда.

Он протягивает мне листок. Бумага толстая и мягкая: альбомная бумага. Она всё ещё хранит тепло его тела.

В сумке начинает звонить телефон Авы, и за дверью раздается голос Кассандры.

– Дорогой? Я ухожу. Ты готов?

Он вздыхает, закатывает глаза и уходит без лишних слов.

– Ха: "время от времени", – говорит Ава, делая гримасу.

Я не слышу её. Я смотрю на листок бумаги. На обороте ручкой блестяще нарисован лабрадудль Марио. Ник может быть и кошмарный, но он талантлив. Та картина, забрызганная краской, в модном фото на фоне тоже была потрясающей.

Ава находит телефон.

– О-о, привет, папа. Спрашиваешь, в каком мы кинотеатре? Я так думаю, мы сильно задержались? Мы всё-таки решили посмотреть три фильма. Ты уверен, что хочешь нас забрать?

Она беспомощно обращается ко мне, но я просто не обращаю внимание. Она втянула нас в эту историю, и она и вытащит нас отсюда.