На следующий день я провожу какое-то время в школьной библиотеке, закопавшись в книги о старых мастерах живописи и о портретной фотографии, разыскивая ещё больше полезных изображений для моего творческого проекта. Я представляю себе детализированные, яркие фруктово-цветочные натюрморты голландских живописцев семнадцатого века, а также смелые и современные фотопортреты. Мне хочется, чтобы голова Авы выглядела странно и изумительно – именно так, как её вижу я.

Я составляю список живописцев и фотографов, которые могут пригодиться, но это только начало. Понадобится провести массу исследований, чтобы найти идеальное вдохновение. Вдобавок, я должна "продемонстрировать свой путь" к достижению конечного результата. Благодаря школьному совету выпускной проект не может быть легким. Мисс Дженкинс захочет увидеть открытки и распечатки, наброски и планы. Но так уж вышло, что Национальная Галерея, которая напичкана творчеством старых мастеров, находится совсем рядом с Национальной Портретной Галереей, полной фотографий известных людей, так что мне есть, чем заняться субботним утром. Я действительно жду этого с нетерпением.

Ава хотела пойти со мной, но после пары тестовых дней в школе к выходным она была полностью обессилена. Мы немного отложили поездку, но к воскресенью ей не стало лучше. Кроме того, начало дня оказалось дождливым и туманным: настоящее осеннее утро, даже более холодное, чем до этого. Вместо поездки Ава решила наверстать упущенное и посмотреть диски с "Зеной – Королевой Воинов", которые мы заказали на Амазоне. Сестра будет предоставлена сама себе, потому что мама собирается на работу в магазин, а папа отправился на встречу с телевизионщиком-исследователем, с которой он подружился во время моего "очень обычного" дня.

Мне не очень-то приятно слышать об этой встрече. Во-первых, я не люблю вспоминать о том дне. А ещё я думаю, что хотя папе и нравится слушать о процессе создания телешоу, мама вряд ли оценит, что отец отрывается от своих исследований ради того, чтобы выпить кофе с молодой привлекательной женщиной. Не то, чтобы я рассказываю маме, насколько привлекательна ассистент режиссера. Но на самом деле – очень хороша. И если бы её поставили на пятидюймовых платформах рядом с Шехерезадой, её бы точно не назвали "очень обычной".

В довершение всего я заметила, что отец чересчур старательно приводит себя в порядок перед выходом. Он не делал этого целую вечность. Он перемерил все свои пиджаки и большую часть галстуков и даже достал старую фетровую шляпу и покрасовался в ней перед зеркалом. Хотя, в конечном итоге он всё-таки убрал её обратно.

Поддавшись порыву, я хватаю её со столика в прихожей и нахлобучиваю себе на голову. Возможно, она создаст подходящий для похода в галерею искусств образ. И это будет чертовски удобней, чем Патти, от которого все сильнее и сильнее зудит верхняя часть головы, на которой постепенно отрастают новые волосы. С огромным облегчением я оставляю парик дома. Он мирно сидит на столике в прихожей, умело притворяясь длинношерстной морской свинкой, и дожидается моего возвращения.

Я восхитительно провожу время в Национальной Галерее, разглядывая различные натюрморты голландских живописцев – из фруктов, овощей, цветов, тарелок, ваз и вообще чего угодно, что можно разместить на столе. В основном я именно это и ожидала увидеть, за исключением того, что они, кажется, восхищаются несовершенством. Им нравится рисовать пестрые пятна на боках персиков или яблоки с червоточинами, или цветы с порванными лепестками. Каким-то образом это делает их более живыми. Но лучшим моментом моего визита становится магазин, в котором я покупаю открытки, чтобы продемонстрировать мисс Дженкинс мой рабочий процесс, как и требуется.

После быстрой прогулки по углу Трафальгарской площади, я попадаю в Национальную Портретную Галерею, в которой, как оказалось, сейчас проходит выставка работ фотографа Ричарда Аведона. На рекламных постерах – потрясающие портреты сильных, волевых лиц. Я не могу позволить себе билет на выставку, но покупаю пару красивых открыток. На одной из них изображена осовремененная принцесса с нарциссами в волосах, расположенными так, будто они подвешены вокруг её головы, как цветы на обоях позади девушки. Я влюбилась в этот эффект.

Я продолжаю думать об этом по пути к станции метро Чаринг-Кросс. На самом деле я вынимаю открытку из бумажного пакета, чтобы взглянуть на неё ещё разок, когда внезапный порыв ветра сдувает папину шляпу с моей головы и уносит прямо на дорогу передо мной. Я бросаюсь вперед, чтобы поймать её, когда чьи-то сильные руки возникают словно из ниоткуда и удерживают меня на месте. Огромный ярко-красный Лондонский двухэтажный автобус проносится мимо, буквально в нескольких миллиметрах от меня.

О, мой бог. Я чуть не погибла, спасая шляпу.

Я оборачиваюсь, чтобы поблагодарить руки, которые только что спасли мне жизнь. Они принадлежат бизнесмену в полосатом костюме, который одаряет меня очень странным взглядом. Может быть, именно так люди смотрят на тебя, когда знают, что благодаря им ты остался в живых. Я ошарашено пялюсь на него в ответ, и, после неловкой паузы, он отходит в сторону, в то время как другой автобус проезжает мимо, превращая папину шляпу в блинчик.

Внезапно, этот день перестает казаться таким уж хорошим.

Минут пять я просто брела по улице в оцепенении. Прямо сейчас я не находила в себе сил спуститься в метро. И думать о том, как рассказать папе, что случилось с его шляпой, когда я вернусь домой.

Постепенно до меня дошло, что многие люди движутся в том же направлении, что и я – больше, чем обычно. Могу поклясться, я узнала пару лиц, хотя не смогла вспомнить, откуда они. Я шла за толпой, как в тумане. Затем многие люди стали проходить через каменную арку, контролируемую охранниками. Чтобы попасть туда, необходим пропуск, которого у меня не было, так что я остановилась.

Я проследила за ними взглядом. С трех сторон внутреннего двора возвышалось большое каменное здание с массивным белым шатром посередине. Всё было увешано цветными баннерами, возвещающими о Лондонской Неделе Моды.

Ох, ничего себе. Интересно, будет ли задействован здесь сегодня кто-нибудь из девушек, с которыми я ходила на просмотры. Я надеюсь на это: участие в дефиле – очень важное событие. Между тем я даже не могу позаботиться об одной паршивой шляпе.

Я прислонилась к столбу и вспомнила порыв ветра, когда автобус промчался мимо меня. Я даже не поблагодарила того мужчину в костюме. Интересно, почему он так странно на меня смотрел.

И в этот момент я поняла, что на меня пялится кто-то ещё. Невысокая женщина всего в паре шагов от меня. Она представляла собой неординарное зрелище, но почему-то глядела так, будто это Я – странное видение.

– ДЖИНС И-БЕРК, – громко сказала она, как только перехватила мой взгляд.

Она вообще со мной разговаривает? Она пытается продать мне джеггинсы? Она сумасшедшая? Глядя на неё, я бы не очень-то и удивилась.

На ней было надето платье длиной до лодыжек, сделанное из лоскутков кожи, скрепленных между собой оранжевыми молниями; золотой шёлковый жакет от Пуффа, шарф с принтами в виде черепов (настолько модный, что даже я знаю, – это Александр МакКвин) и ботинки на четырехдюймовой металлической золотистой платформе.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты модель,– она растягивает слова в необычной манере, похожей на американский акцент, который я не могу опознать.

– Эм, ну да, полагаю, что так, – говорю я. Я не уверена, стоит ли мне разговаривать со сбежавшим из психушки пациентом посреди улицы, но её глаза словно гипнотизируют меня.

– Слава богу. Ну, конечно же, ты модель. Джинс И-берк. Знаешь её?

– Лично?

– О, небеса! Разумеется, не лично. Она была актрисой в шестидесятые годы. На последнем дыхании. Джин Сиберг!

– О! Джин Сиберг!

– А! Так ты знаешь её?

– На самом деле, нет.

Она вздыхает очень, очень глубоко.

– Это долгий разговор. Ты ведь не выступаешь сегодня?

– Что, здесь? Нет, у меня даже нет пропуска.

Её глаза расширяются.

– Превосходно!

Твердой рукой она подхватывает меня под локоть и проводит через дверь охранной будки на другую сторону арки. Здесь заметно тише. Сейчас она выглядит менее сумасшедшей.

– Утончённое лицо. Убийственная прическа. Сейчас ты напоминаешь мне Джин, но есть много других… Шинейд. Эгги. Разумеется, Эгги… Но ты уникальна. И такая юная. Сколько тебе? Пятнадцать – ближе к шестнадцати? Давно ходишь с такой прической?

Она угадала мой возраст практически с точностью до месяца. Это ещё никому не удавалось.

– А, около двух недель, – признаюсь я. – Кроме того, они и раньше не были особо длинными.

О, боги, неужели. Я объясняю очевидные вещи о росте волос какой-то одержимой-французскими-фильмами, угадывающей-возраст чудачке. Зачем? Заткнись, Тед. Как бы я хотела, чтобы Ава была здесь.

Только в этот момент я действительно осознала, на что смотрит женщина. Я была слишком погружена в мысли об автобусе и шляпе, а потом бродила, как лунатик, что забыла, как я сейчас выгляжу – теперь, когда шляпы на голове нет. Волосы до сих пор короче сантиметра длиной. Должно быть, я выгляжу немного… чудаковато.

– Ты невероятна, – говорит женщина. – В каком агентстве ты работаешь?

– Модел Сити, – говорю я, – Но…

– А! Кассандра! Как она? Мы сто лет не разговаривали. Она наверняка очарована тобой. Что ты делаешь? – она смотрит на меня осуждающе.

– Эм.. ничего?

– Ничего? Никаких съёмок? Никаких кампаний?

О! ТАКОЕ «Что ты делаешь?». А не то, на которое папа отвечает маме: я не нарочно, да и, в любом случае, я могу починить это.

– Нет, – мой ответ. –Я пыталась, но не получилось. А потом я побрила голову и начались школьные занятия, так что…

– Погоди! То есть, Кассандра даже НЕ ЗНАЕТ об этом? Ты ей не сказала?

Я пожимаю плечами.

– Мой БОГ! Я – ГЕНИЙ! Ты целиком и полностью моя, горячая штучка! Не говори никому. Не говори ни слова. Нет, я собираюсь показать им всем. Стой здесь. Не тут – на свету. Здесь!

Она двигает меня туда-сюда, пока не получает подходящее освещение лица, вытаскивает самый причудливый телефон из всех, что я когда-либо видела, и делает пару снимков. Я знаю, сейчас не нужно напрягаться и позировать. Это один из "просто стой здесь" моментов. Плюс, я не имею ни малейшего представления о том, что сейчас вообще происходит.

Закончив, она убирает телефон обратно сумку – огромную, кожаную, отделанную шипами, и протягивает мне руку.

– Тина ди Гаджа. Я задаю новые тренды, и, детка, ТЫ – следующий тренд. Что ты делаешь в данный момент?

– Эм, направляюсь домой.

– Тебя там ждут? Это срочно?

– Не совсем, но…

– Ты когда-нибудь раньше видела дефиле?

– Нет.

– Малышка, это Сомерсет Хауз и я собираюсь посмотреть самое ЯРКОЕ шоу. Событие недели. Ласло Виггинс. Знаешь его?

Наконец-то! Слова, имеющие для меня смысл. Ласло Виггинс – это один из Людей, которые следят за Неделей Моды. Он ответственен за последний громкий тренд, которого Аве так не хватает.

Я киваю.

– Я знаю, кто это.

– Хорошо, он ГИГАНТ. Невероятно влиятелен. И он гигант потому, что я сделала его гигантом. Людям практически нужны кислородные маски, чтобы забраться на него. И через год он будет УМОЛЯТЬ тебя пройтись для него на дефиле. Поверь мне – я никогда не вру. Пошли со мной наслаждаться шоу. Уже совсем скоро.

Она указывает в сторону шатра.

– Но у меня нет приглашения.

– Есть, если ты со мной.

Скептически смотрю на неё. Ещё одна вещь, которую я узнала этим летом – на дефиле невероятно трудно попасть, потому что здесь толпы парней из охраны. Люди дорожат своими приглашениями, как Золотыми Билетами на шоколадную фабрику. Охрана просто не пропустит пятнадцатилетнюю девочку, которой посчастливилось появиться с какой-то женщиной, встреченной посреди улицы. Даже если эта женщина носит, как я подозреваю, платформы из коллекции Шарлотт Олимпии следующего сезона. Сабрина убила бы за такие.

– Давай же, – поддразнивает меня Тина. – Это всего-то на полчаса. И тебе просто СНЕСЕТ МОЗГ, это я обещаю.

– Я бы хотела, но...

Она игнорирует меня, копаясь в телефоне.

– Кассандра? Милая! Я с одной из твоих, – она поворачивается ко мне. – Как тебя зовут, детка? Это Тед. Да, она. Она преобразилась, и я просто хочу, чтобы ты знала: я увидела её первой и забираю девочку себе! Сейчас ты в шатре Ласло? Если я проведу её внутрь, можешь встретить нас у входа для посетителей и убедить её, что я – не какой-нибудь псих? Обожаю тебя, лапушка. Обожаю. Тебя. – Она поворачивается назад ко мне. – Видишь? Абсолютно безопасно. Это будет самое крутое развлечение за весь этот год для тебя. Пойдём, посмотрим на миленькие платья. Кассандре не терпится увидеть твой новый образ, но напомни ей: в этот раз я нашла тебя первой. Я хочу иметь первостепенные права ВО ВСЕМ.

На миг я пытаюсь представить, что я – Ава. Ава бы знала страшные истории о женщинах в золотых жакетах, которые заманивают юных девушек в Сомерсет Хауз и делают с ними странные и ужасные вещи. Но дело в том, что я знаю – Тина сказала правду о Неделе Моды. И парни из охраны совсем рядом, чтобы не пускать всякий сброд и папарацци, так что в случае чего, я могу позвать одного из них. Если Кассандры на самом деле нет в шатре, я просто развернусь назад и убегу прямо домой. Но если она там... возможно, мне доведется увидеть модный показ. Недавно я услышала столько всего об этом событии, что не отказалась бы взглянуть на него хоть разок.