Ава называет его "День Н". День, когда я наконец-то еду в Нью-Йорк.

Он начинается с недосыпа, возрастающей паники, огромного дискомфорта и сильного волнения – так что, в основном, это типичный день в мире моды, как я уяснила. Фрэнки устроила мне путешествие вместе с одной из их самых опытных девушек Модел Сити, которую зовут Александра Блэк, так что у меня будет и гид, и некоторая компания. Но Александра приезжает за мной ужасно поздно. Мы прибываем в аэропорт всего за несколько минут до конца посадки, так что должны бежать мимо всех чудесных магазинчиков с шикарной косметикой, на которую я надеялась взглянуть, и нам достаются худшие места в самолете, вблизи туалетов. Я полагаю, не-супермодели путешествуют вторым классом. Затем семь из восьми часов полета Александра рассказывает мне, каким гадом оказался её последний бойфренд, вероятно, встречающийся с девушкой по имени Рэйн, которая в прошлом сезоне стала открытием Прада в Милане. И к тому времени, как самолет приземлятся в Нью-Йоркском аэропорту имени Джона Кеннеди, мы обе прихрамываем из-за того, что весь полет не могли вытянуть ноги на своих крошечных местах.

По крайней мере агентство прислало за нами лимузин. Машина увозит нас сквозь развязку скоростных автомагистралей вверх, и вдруг, по левую сторону, нам открывается он – Манхэттенский горизонт. Неожиданно, я даже не могу поверить, что после всего этого стресса, суеты и драмы я действительно нахожусь в Нью-Йорке. Впервые за последнее время я начинаю дышать нормально и воспринимать это всё. Я тщательнее вглядываюсь в пейзаж, просто чтобы убедиться, что это не мираж.

Александра зевает и наклоняется ко мне, чтобы узнать, чем я любуюсь.

– О, это, – говорит она.

– К этому когда-нибудь привыкаешь?

Она снова зевает.

– На самом деле, нет. Но сейчас вид напоминает мне о смене часовых поясов. Кстати, какие у тебя планы? В районе Митпэкинг есть клуб, в который я планирую заглянуть. Можем пойти вместе, если хочешь.

Я отрываю взгляд от величественных небоскребов за окном.

– Не думаю, что мне можно, – обращаю я её внимание.

Александра улыбается.

– Уверена, что-нибудь можно придумать. Ты сошла бы за 21-летнюю в правильной куртке. Могу одолжить тебе что-нибудь.

– Нет, спасибо; у меня встреча с Тиной ди Гаджиа, – объясняю я, радуясь, что мама с папой не находятся рядом и не слышат этот разговор. Иначе я бы уже летела домой ближайшим рейсом.

Брови Александры удивленно поднимаются.

– Тина? О боже. За тобой присматривает Тина? Это всё объясняет.

Лимузин довозит нас прямо до апартаментов Модел Сити на Манхэттене. Александра говорит, что это неподалеку от Вашингтон-Сквер-парк. Мне это ни о чем не говорит, потому что я никогда не слышала об этом парке, но её интонации подсказывают, что я должна радоваться, поэтому я так и делаю.

Я ожидаю чего-то, похожего на дом Кассандры, но не расположения в многоквартирном доме. Представляю себе роскошный бархат, невероятные картины и потрясающий вид на известные места вроде Эмпайр Стейт Билдинг. Однако когда мы втискиваемся в крошечный лифт, я понимаю, что заблуждалась. Сильно заблуждалась.

Квартира включает в себя крошечную гостиную и три спальни с двумя двухъярусными кроватями в каждой; из окон открывается вид на пожарную лестницу соседнего здания. Никакого бархата и картин, только необходимая мебель, которой не видно под кучей раскиданной одежды.

– Добро пожаловать! – говорит Александра. – Разве здесь не здорово? Крутое место. Сладенькие, есть кто живой? Александра дома! И угадайте, что? Я привела подопечную Тины ди Гаджиа! Ву-у!

Я стою столбом минуты две, пока оглядываю обстановку. Как будто мы в школьной поездке, но без учителей. Здесь царит хаос и сильно пахнет вареными хотдогами, дезодорантом и спреем для волос. Дверь ванной комнаты распахивается и внутри обнаруживается девушка, чистящая зубы у раковины, ой, совершенно голая. Она поворачивается и дружелюбно машет мне рукой. Голая. Абсолютно. Если не считать резинку для волос. Я скучаю по маме.

Но держу пари, наверняка и Лили Коул, и Линда Евангелиста проходили через то же самое, – по крайней мере, в самом начале карьеры. Жду не дождусь, когда я смогу рассказать об этом Аве. Это совсем не похоже на ту жизнь моделей, которую она представляла себе. На фоне этого наша спальня дома выглядит роскошной.

– Для тебя тут записка, – кричит Александра. – Она была на твоей подушке. Кстати, твоя кровать – вот эта. – Она указывает на нижнюю койку с почти не мятым одеялом, которую в данный момент кто-то использует в качестве шкафа. Она покрыта миниюбками, джинсами, топами на косточках, свободными свитерами и пиджаками с поясом. Я бы с удовольствием носила почти любую вещь из этой кучи, но в данный момент мне интересно, как я должна спать здесь.

Я читаю сообщение, написанное на плотной белой бумаге, украшенной изображением шокирующе розовых туфель:

– ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В НЬЮ-ЙОРК, ПРИНЦЕССА!

ВСТРЕТИМСЯ В ХЕЛПМЭН В ТРИ ЧАСА.

ВОЗЬМИ ТАКСИ.

ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!

ТИНА

Я смотрю на свои часы. Разница во времени сбивает с толку. По моим ощущениям, уже вечер, однако в Нью-Йорке сейчас всего лишь полтретьего. Мне как раз хватает времени, чтобы сменить джинсы, накрасить губы блеском и найти таксиста, который знает, где находится Хелпмэн. Когда мы останавливаемся у элегантного здания из красного кирпича, остается минута до назначенного часа.

В принципе, хорошо, что я постоянно куда-то спешу, потому что это отвлекает меня от мыслей о том, что будет происходить завтра и послезавтра. Константин и Рид. Рудольф Рейссен. Гадюка. Полная ванна змей. Да, я сказала маме с папой, что все хорошо, но размышлять обо всем этом жутковато, так что я стараюсь не думать.

Вместо этого я делаю быстрый вдох и любуюсь зданием. В любом случае, это не Нью-Йоркский небоскреб. Это всего лишь пятиэтажка и, на самом деле, похоже на старомодный склад или, возможно, большую школу. У здания арочные окна, много металлических конструкций и крутые ступени, ведущие к двойным дверям. Жаль, что у меня нет времени, чтобы сфотографировать здание на телефон. В любую секунду я могу опоздать, и это будет непрофессионально.

Когда я поднимаюсь на крыльцо, словно из ниоткуда появляется молодой мужчина в зеленой униформе и открывает передо мной двери. О, понятно. Не школа или склад. Хелпмэн – это отель. Разумеется.

Я оказываюсь в темном и роскошном лобби, пахнущем сандаловым деревом и специями. Посреди помещения меня ждёт Тина в чёрном шерстяном пальто и фиолетовых сапогах, на вид сделанных из шерсти яка. Рядом с ней стоит большая темно-лиловая магазинная сумка со скромным ярлычком МАЛБЕРРИ на уголке. Когда Тина замечает меня, она распахивает свое пальто и подходит, чтобы поприветствовать меня воздушным поцелуем.

– МИЛАЯ! Ты это сделала! Добро пожаловать в мой город! О боже! Что это у тебя на плече? Тебе нужно вот это.

Мы усаживаемся в соседние кресла, и я открываю темно-лиловую сумку. Внутри неё находится хлопчатобумажный мешок, а в нём, наконец-то, – незаменимая сумка от Малберри.

– Это просто вещица, – говорит Тина, небрежно взмахивая рукой. – Не благодари меня. Я работала с Малберри над ними. Это просто маленький подарок невероятной тебе. А теперь – переходим к ТЕБЕ. Сегодня мы готовимся. Завтра у нас съёмки. Потом несколько кастингов и можем развлекаться, ладно? Ну, по крайней мере, ты можешь. Первым делом, я должна лететь в Лос-Анджелес, потому что Тайре нужно побеседовать со мной, но тебе шестнадцать лет и у тебя всё будет в порядке, верно, принцесса? Ты будешь наслаждаться СВОЕЙ ЖИЗНЬЮ.

Разговаривая, мы проходим к лифтам и поднимаемся на четвертый этаж отеля. Мы выходим в коридор, который, кажется, целиком облицован мрамором. Мраморный пол, мраморные стены, даже настенные светильники из мрамора. Проходим в отделанную мрамором комнату с шестью хромированно-кожаными стульями, стоящими перед зеркалами. Парикмахерская. Самый шикарный салон, который я могла бы себе представить.

– Знакомься, это Джейк, – говорит Тина. – Джейк Эмерсон. Он будет работать с тобой завтра, так что сегодня мы тебя красим. Ты будешь ВЕЛИКОЛЕПНА.

Джейк Эмерсон невысокий, как Тина, с объёмной прической, в тесных джинсах, блейзере в обтяжку и с широкой улыбкой.

– Мне нравится твоя сумка, – говорит он, любуясь моей обновкой. Можете идти, мисс Джи. Мы с ней управимся за полтора часа. А теперь, Тед, дай-ка взглянуть на тебя. У тебя очаровательное лицо.

Мне нравится Джейк. Очень нравится. Он объясняет, что собирается покрасить мои волосы в особенный оттенок золотого, чтобы соответствовать логотипу «Константин и Рид». Затем пара его помощников наносят краску на мою голову и заворачивают в фольгу под руководством Джейка. На данный момент мои волосы длиной всего лишь полтора дюйма в самом отросшем месте. Я бы не сказала, что этого достаточно для окрашивания, но Джейк уверен, что все будет хорошо. Его собственные волосы покрашены в шесть разных оттенков блонд, уложены в небрежную прическу в стиле помпадур и выглядят великолепно, что обнадеживает. Тем временем, он болтает о моделях, с которыми он недавно работал, и в их число входят многие девушки, о которых я слышала, и несколько неизвестных мне. Это словно высидеть эпизод "Топ-модель по-американски".

Результат невероятен. Мои волосы сияюще-золотые, глянцевые и великолепные. Конечно, всё ещё очень короткие, но гладко причесанные, как плотно облегающий блестящий шлем. Они выглядят лучше, чем когда-либо раньше. Я так признательна за мою новую изумительную голову, что даже не знаю, как это передать словами. Как ни странно, когда Джейк видит мой счастливый потрясенный взгляд, у него на глазах выступают слёзы.

– Я знаю, прелесть моя, я знаю, – говорит он, обнимая меня перед зеркалом.

Девушка, глядящая на меня из отражения... притягивает взгляд. Даже круче, чем на обложке i-D. Интересно, что Тина запланировала для меня дальше.

Она снова появляется в самый подходящий момент и ведет меня в подвал, где находится роскошный спа-салон. Женщина в бледно-зеленом жакете в восточном стиле и в укороченных брюках отводит меня в помещение с успокаивающей музыкой, где меня шлифуют, массируют и всячески балуют, пока я ощущаю легкость и пустоту в голове от нереальности происходящего. От этого, а ещё от того, что последний раз я ела во время полета. На самом деле, я настолько голодна, что это отвлекает от мыслей о позировании для Рудольфа Рейссена, что, в общем-то, неплохо.

Тем не менее, когда Тина в очередной раз приходит за мной, я намекаю, что было бы неплохо что-нибудь съесть.

Она удивляется и смотрит на свои часы.

– Хорошо. Я не думала, что уже так поздно. Пойдём поищем что-нибудь.

Какое облегчение. По пути сюда такси проезжало мимо множества привлекательных ресторанчиков, кафешек и закусочных. Не могу дождаться, когда же смогу исследовать их.

– Чего бы тебе хотелось? – спрашивает Тина.

Пожимаю плечами в ответ.

– Чего угодно. Честно. Может, бургер?

Она слегка вздрагивает.

– Как насчет большого куриного сэндвича? Я привыкла питаться такими в Бруклине.

– Восхитительно, – согласилась я.

– Я знаю превосходное место.

На максимальной скорости мы отправляемся из отеля в обратный путь мимо всех местечек, которые я разглядывала по дороге сюда, и от аппетитных ароматов у меня громко урчит живот. Наконец, мы добираемся до узкого здания со стеклянным фасадом безо всяких вывесок на двери.

"У Маркуса", – говорит Тина с ликующей улыбкой. – Открылся в прошлом месяце. ВСЕ мечтают сюда попасть. Иди за мной.

Это место не отвечает моим представлениям о ресторанах. Возможно, магазин Apple, но никак не место, где можно раздобыть еды. Внутри находится крошечная стойка регистрации и широкая лестница, ведущая вниз. Я заглядываю через перила, чтобы рассмотреть огромное помещение, заполненное маленькими столиками, официантами в униформе и клиентами в костюмах и дорогих платьях. Воздух наполнен звоном бокалов и гулом голосов.

– Разве это место не ПОТРЯСАЮЩЕЕ? – перекрикивает Тина окружающий нас шум.

Выглядит пугающе. Я бы с куда большим удовольствием оказалась в МакДоналдсе, но это было бы чёрной неблагодарностью. Я иду следом за Тиной, когда она занимает нам столик, и жду, пока она не сделает заказ.

– Два больших куриных сэндвича, – говорит она официанту, обслуживающему наш столик. На нём надет смокинг и галстук-бабочка, и мужчина выглядит так, будто собрался провести ночь в опере. Он не похож на парня, подающего сэндвичи, и, конечно, его губы кривятся, когда он сообщает, что шеф-повар не готовит подобные блюда.

Тина пренебрежительно отмахивается рукой.

– Для меня готовит. Скажите ему, что это Тина, и я хочу такие же сэндвичи, которые он готовил в Сохо Хауз. Но с кучей рукколы, только домашними помидорами и без майонеза. И это место ВЕЛИКОЛЕПНО. Я расскажу о нём своим друзьям. Кстати, это Тед Ричмонд. Она станет новенькой горячей штучкой в Нью-Йорке. Вы уже В ВОСТОРГЕ от неё?

Официант повторно смотрит на меня, и на этот раз его взгляд задерживается. Думаю, он любуется моими волосами. Сегодня они действительно изумительны, так что я не виню его. Я дружелюбно улыбаюсь мужчине, и вскоре он снова появляется возле нашего столика, с тарелками, заваленными несколькими слоями курицы, тостами и сложно оформленными листьями салата. Вот теперь моя улыбка ослепительна. Эта еда мне просто необходима.

– Ну, разве не райское местечко? – говорит Тина, пальцами вытаскивая курицу из сэндвича. – Мне всегда нравится, когда открывается новое место. Практически невозможно заполучить свободный столик, но ты тоже сможешь, принцесса, потому что теперь они тебя запомнят. Не ешь это.

Она вынимает сэндвич у меня из рук (которыми я довольно неуклюже пытаюсь сжать все ингредиенты вместе – ну а как ещё это есть?) и убирает из него тосты, кусочек за кусочком. Затем кладет их на свою боковую тарелку, а на мое блюдо вилкой перекладывает курицу и листья салата.

– Почему? – спрашиваю я. У меня нет непереносимости глютена или чего-то ещё. Я полагала, что она в курсе. Я имею в виду, мы обе мега-худые. Не похоже, что нам нужно похудеть.

– Углеводы, – коротко отвечает она.

– Но я в них нуждаюсь, – объясняю я. – Умираю от голода.

– Это изменится, когда ты съешь всю эту курицу.

– Мне этого не хватит.

Мне не нравится спорить с Тиной, но спорить с моим желудком ещё хуже, а несколько кусочков курицы и помидоров его сейчас не осчастливят – совсем нет.

Тина откладывает свою вилку и вздыхает.

– Я не хочу, чтобы завтра у тебя были маленькие мешки для Руди. Не дай бог. И теперь ты будешь учиться есть в умеренных количествах, принцесса. Оглянись вокруг.

Она указывает на сидящую за ближайшим столиком женщину с широковатыми бедрами, в тесных шерстяных брюках, и содрогается.

– Но я должна питаться, – объясняю я. – Я ещё расту.

– Конечно, – говорит Тина, подзывая официанта, чтобы он убрал тарелку с тостами – очевидно, они её беспокоят.

– Но однажды ты прекратишь расти. И тогда тебе нужно будет контролировать каждый фунт веса. Часы в тренажерке. Тотальный подсчет углеводов. Лучше начать прямо сейчас, чтобы это вошло в привычку. Нет ничего плохого в том, чтобы ощущать легкий голод. Это сократит время в тренажерном зале. Мы не хотим, чтобы ты растолстела.

Её слова звучат благоразумно, но вот мой желудок с этим категорически не согласен. На самом деле, я практически не понимаю, о чём ещё мы говорим остаток ужина, потому что в основном пытаюсь заглушить урчание живота. Я рассеянна даже тогда, когда Тина прощается со мной, желает удачи на завтра и напоминает о том, чтобы я легла пораньше. И в своё второе появление в апартаментах я мчусь на кухню и съедаю полпачки печенья Орео, которое нахожу в глубине шкафчика.

После этого окружающая действительность кажется куда лучше. Я нахожу свою кровать, перекладываю одежду на чьё-то ещё одеяло и переодеваюсь в удобный свитер. В гостиной пара девушек смотрят "Самые разыскиваемые в Америке" по телевизору. Я полагала, что это какое-то шоу вроде "Топ-модель по-американски", но оказалось, что оно о серийных убийцах. Несмотря на это, было что-то расслабляющее в том, чтобы просто тихо сидеть рядом с другими девушками, ничего не делая. Это напомнило мне о тех временах, когда мы с Авой вместе смотрели детективные шоу и старые фильмы. Она сегодня виделась с Джесси. Интересно, как у них дела.

Я обнимаю колени и дрожу. Трудно поверить, что всё это происходит в Нью-Йорке.

Наконец, одна из девушек начинает сердито оглядываться по сторонам. Чей-то телефон всё звонит и звонит. У него знакомый пронзительный рингтон, и я удивляюсь, почему никто не берёт трубку, но только полминуты спустя осознаю, что это мой телефон. Не новый, модный айфон, который мне предоставили в Модел Сити на время поездки, а старый раздолбанный Sony, валяющийся на самом дне моей старой сумки. Мама уже звонила на новый номер, чтобы убедиться, что у меня всё в порядке, так что мне интересно, кто же звонит сейчас на этот. С прибавкой международного кода я не узнаю номер.

– Дэйзи? – спрашиваю я, удивляясь тому, что она не боится потратить кучу денег на звонок в такую даль.

– Привет. Тед? Это Ник. Ник Споук.

– Ник? Ник? Ээ, привет.

Ого, ничего себе! Он звонит мне в Нью-Йорк. В смысле, почему вдруг? Но, ничего себе! Я пытаюсь замедлить сердцебиение и казаться крутой и утонченной, а не паникующей и смущенной.

– Извини, что так поздно, – говорит он после паузы.

Я смотрю на часы, смущенная ещё больше.

– Ещё не поздно.

– Сейчас час ночи!

– Да нет, – говорю я, – Сейчас восемь вечера.

– Что? Ты где?

– В Нью-Йорке, – объясняю я. – А почему...?

– Нью-Йорк? Ты в Нью-Йорке?

– Да, у меня съёмки утром.

– О. Точно. – До этого его голос был взволнованным. Сейчас он ужасно холоден. Снова абсолютно Кошмарный Мальчик. – Ясно. Я звонил, чтобы выяснить, почему твоя сестра недавно рассталась с Джесси. Он остался здесь и только что сообщил мне это. Но я полагаю, что раз ты в Нью-Йорке, это тебя не касается.

– Что? Нет! Ты не так понял, – настаиваю я, быстро перемещаясь в ванную комнату, чтобы хоть как-то уединиться. Я закрываю дверь и приседаю в душевой кабинке – здесь нет ванны – сгорбившись в уголке с задранными до ушей коленями. – Наверняка это Джесси порвал с Авой. Как он мог так поступить?

Ещё одна пауза в разговоре.

– Нет, – говорит Ник резким твёрдым голосом. – Я думаю, Джесси всё верно понял. Она сказала ему: "Я изменилась. Мы больше не можем быть вместе." И ещё Ава запретила ему звонить ей. Я сказал, что это она порвала с ним, ясно? Он просто разбит. Я должен понять, в чём проблема.

О, нет. Теперь мне всё ясно. Бедная Ава. Она всё это время отталкивала Джесси, боясь, что её опухшее лицо и изможденное тело вызовут у него отвращение.

– На самом деле, она не это имела в виду, – начинаю объяснять я. – Когда она сказала, что изменилась, она подразумевала своё опасение, что он разлюбит ее. Она просто испугана. Но я уверена, что она ошибается. Разумеется, он...

– Погоди, – говорит Ник. – Так ты в Нью-Йорке?

– Ну да, я так и сказала.

– Это означает, что ты не собираешься участвовать в церемонии бритья голов, которую планирует Ава? Джесси мне всё об этом рассказал. Я думал, что это была отчасти и твоя идея. И ты знаешь, что? Я был очень впечатлен этим. Я думал, что ты отличаешься...

– Ну, я...

– ... и ты действительно отличаешься, если подумать. Когда-то я встречал довольно злобных моделей, но ты дашь им всем фору. Я имею в виду, ты не будешь там для поддержки всех этих детей, больных раком? Классика. Поздравляю.

Он смеётся. Он на самом деле смеётся.

Я так зла, что даже не могу говорить. Мне приходится несколько секунд глубоко дышать, прежде чем ко мне возвращается способность говорить.

– Слушай, Ник. Это Ава хотела, чтобы я поехала сюда. Она в восторге от того, что я получила работу. Отстойное время, но я не виновата. И с какой стати ты решил, что имеешь право указывать мне, что делать?

Но я практически уверена, что он повесил трубку после моего "Слушай, Ник". Тишина в трубке. Моя ярость пролилась где-то на полпути через Атлантический океан.

Целую вечность я сижу, трясясь, в душевой кабинке, пока кто-то не начинает громко стучать в дверь, напоминая, что ванная комната является общественным достоянием. Затем я переодеваюсь в пижаму и залезаю под своё позаимствованное, колючее и пахнущее чужими духами одеяло, и лежу там, все ещё сотрясаясь, пока Александра укладывается в кровать над моей, и звук её дыхания постепенно переходит в сонное сопение.

По крайней мере, поначалу. Вскоре она храпит, как поезд, едущий через туннель. Обычно подобное мешает мне, но этой ночью совершенно не имеет значения. Грубость, озлобленность и тупость Ника гораздо сильнее раздражает, чем любой шум, который она могла бы произвести.

Да кем он себя возомнил? Он не осознает, какую крошечную роль играет моё присутствие в больнице. Он не понимает, насколько важна для меня эта работа. Это огромный шанс доказать самой себе – я могу делать что-то креативное и быть реальной частью мира, в котором люди носят жакеты из хвостов бумажных змеев и одеваются как монгольские воины. Найти себя как личность, по словам Тины.

Если у меня будет успешная карьера, я смогу помочь всем. Конечно, я бы не хотела находиться прямо здесь и сейчас, но у меня нет выбора. Я хочу быть удивительной, чтобы моя сестра могла мной гордиться. Она написала мне записку и засунула её в сумку: "Carpe Diem" – Лови Момент. Что ещё я должна была делать? Я не знала, что она собирается совершить такую глупость, как порвать с любовью всей своей жизни, как только я взойду на самолет.

Ненавижу Ника Споука. Больше, чем Кэлли Харвест и Дина Дэниэлса вместе взятых. Я действительно ненавижу его.

В конце концов, я слышу, как две девушки, хихикая, уходят в клуб, и удивляюсь, как сейчас может быть уже полтретьего ночи. Ручаюсь, я не буду выглядеть завтра лучшим образом, и это полностью вина Ника.