Когда я под вечер возвращаюсь в апартаменты моделей, из Лондона звонит Фрэнки и интересуется, что пошло не так. Что бы я ни сделала, уже слишком поздно пытаться всё исправить. Я отвечаю ей, что хотела бы отправиться домой как можно скорее, чтобы вернуться к своей сестре. Фрэнки соглашается. После того, что я сегодня натворила, думаю, она не доверит мне участие ни в одном кастинге, так что мы обе, кажется, считаем, что мне лучше быть в Лондоне.

Каким-то чудом она умудряется заполучить мне билет на последний рейс из Нью-Йорка. К тому моменту, как я узнала все подробности, в Англии уже давно минула полночь, и слишком поздно звонить домой. Так что я посылаю маме сообщение с временем прилёта. Когда она его прочитает, я уже наверняка буду на полпути.

Я занимаюсь запихиванием своих вещей обратно в чемодан, когда мой телефон снова звонит. Я хватаю трубку, удивляясь, откуда у Авы мой новый номер, но это оказывается Тина, ожидающая в Лос-Анджелесском аэропорту вылета в Нью-Йорк.

– Принцесса, скажи мне, что всего этого на самом деле не произошло.

Я отвечаю ей, что всё правда.

– Но никто не уходит от РУДОЛЬФА РЕЙССЕНА. Этот парень – гений!

– Я не оправдала его ожиданий, – говорю я ей. – Мне очень жаль.

– Мне говорили совсем другое. Я слышала, что у тебя были свои идеи съёмки. Ты пыталась говорить ему, что делать. НИКТО не указывает Рудольфу, как ему поступать. Тем более не какая-то девочка, которую я откопала в трущобах.

– Я не была в трущобах! – протестую я. – Я была в Сомерсет Хаузе. Это историческое здание.

– Это всего лишь трущобы по сравнению с тем, где ты сейчас, детка. Или с тем, где ты была в полдень. Я возвела тебя на вершину мира. Ты что – самоубийца?

– Тина, – перебиваю я её, внезапно вспомнив, – Насчёт твоего брата...

– Какого брата? О, брата…

– Он правда был...?

– Тед, у меня на это сейчас нет времени. Я только должна сказать... КАКАЯ ТЫ НЕБЛАГОДАРНАЯ ДЕВЧОНКА. И какая испорченная. И как ты умудрилась спустить в унитаз всё, что я для тебя сделала. Поверить не могу. Меня трясет. Я буквально стою здесь, в центре аэропорта, и дрожу. Я не уверена, что смогу пережить это.

В раздраженном состоянии она довольно пугающая. Её голос поднялся на несколько уровней и бруклинский акцент очень заметен. В звучании больше нет никакого намека на Рио или Рим. Зато есть ощутимый намёк на гнев. Несмотря на это, мне действительно нужно разобраться в истории с её братом. Вы ведь не станете придумывать человека с опухолью головного мозга, просто чтобы убедить кого-то участвовать в модельном бизнесе? Я о том, что жизнь с человеком с серьёзным заболеванием – это совсем не то, о чём стоит врать.

– Ты можешь просто назвать мне его имя? – спрашиваю я.

– О, ради бога. Я завершаю звонок! – кричит Тина. – Но это ещё не конец, Тед Ричмонд. Поверь мне. Я ещё и НЕ НАЧИНАЛА разбираться с тобой.

Так и есть. Она придумала человека с опухолью головного мозга.

Вот это да. Вот как она творит свои чудеса: не гнушаясь ничем. Я невероятно ею восхищаюсь – правда. Я просто не хочу её больше никогда видеть.

Самолет взлетает в тёмное небо над городом. Вскоре я уже лечу высоко над океаном. Весь полёт бодрствую – стираю все мечты, которые наплодила до поездки. Магазины, в которые я собиралась заглянуть на Пятой Авеню. Люди, с которыми могла бы встретиться у Зака Позена и Веры Вонг. Вещи, которые планировала купить. Почему я просто не смогла сделать то, что от меня требовалось – "пламенеть"? Эти деньги должны были изменить мою жизнь, а теперь я даже не могу себе позволить новый телефон. О, погодите. У меня ещё есть мой заработок от Miss Teen. Но что, если Рудольф и правда подаст на меня в суд? Там была куча людей, время которых стоит много денег. Это может мигом уничтожить мои новые сбережения. Что, если я разорена?

И я бросила Аву ради всей этой неразберихи. Моя сестра больна раком. Ник Споук сказал, что я – зло. Думаю, на самом деле, он подразумевал, что я куда хуже. Почему я плачу каждый раз, как думаю о Нике? Он был таким невнимательным и подлым. Он вообще ничего обо мне не знает, да и не пытался узнать даже. Как же я его ненавижу.

Хотела бы я, чтобы мама сейчас сидела рядышком со мной. Она бы меня за что-нибудь отчитала, наверное, но я всё равно чувствовала бы себя куда лучше. Ещё лучше, если бы Ава сейчас была со мной. Я не привыкла пытаться заснуть без неё. Мы думали, что ужасно жить вдвоём в одной комнате, особенно Ава, но у нас была куча тем для ночных разговоров. Так я узнала её куда лучше, чем раньше. Именно так она подговорила меня на множество идиотских авантюр. Если бы я была дома сейчас, я объяснила бы ей, как она сглупила с Джесси. Я бы утешила её. Как-нибудь я наладила бы всё. И она тоже каким-то образом привела бы мою жизнь в норму.

Стюардесса подходит проверить, всё ли у меня в порядке. Очевидно, она понимает, что что-то не так, но я сжалась под пледом и притворилась спящей. Есть, по крайней мере, один плюс в том, что я не стала "трансатлантически популярной" – мне больше никогда не придётся втискиваться в одно из этих узких мест на борту.

Когда самолет подруливает к нужным воротам в аэропорту Хитроу, звонит мама.

– Тед! Ты где? Что случилось?

– Я в норме, – отвечаю я ей, задаваясь вопросом, является ли "в норме" точным описанием моего нынешнего состояния: больная, испуганная и злая на саму себя. – Как там Ава?

– Ох, – вздыхает мама. – Довольно паршиво. Я думаю, Джесси с ней расстался. После его ухода она... ушла в себя. Но что там насчёт тебя?

Я пытаюсь найти какие-то слова, чтобы описать последние пару дней, но "Они не получили фотографию" совершенно не передает суть, а что-то ещё кажется слишком сложным.

– Давай я расскажу при встрече? – предлагаю я.

– Хорошо, – отвечает мама. – Я ухожу на работу, но отец дома. И Ава скоро вернется из больницы. Может, тебе стоит поговорить с ней.

Внезапно сердце чуть не выскакивает у меня из груди.

– Больница? – у неё сегодня не должно быть радиотерапии.

– У них церемония, – говорит мама. – Ну, помнишь? Примерно сейчас начинается. Как бы то ни было, агентство отправило кого-нибудь за тобой в аэропорт?

Из-за всего произошедшего я совершенно забыла о том, что церемония бритья голов уже сегодня утром. О, да, точно: "ты не будешь там для поддержки всех этих детей, больных раком? ". Ай да я. Но у меня, возможно, ещё есть шанс успеть. Я думаю о гламурных Нью-Йоркских лимузинах. Если повезёт, я подъеду на машине до окончания модного преображения. Я могла бы сделать хотя бы пару фотографий.

Я рассказываю маме свой план, и она его одобряет. Но прохождение паспортного контроля занимает целую вечность, а время не ждёт. И никаких встречающих с табличкой. Никаких лимузинов. Разумеется, никаких лимузинов. Зачем бы агентство стало посылать лимузин за "тупой девчонкой, которая не слушала, когда ей объясняли"? Той самой, с "глупым, эгоистичным, инфантильным и непрофессиональным отношением"?

Я вытаскиваю старую сумку со дна чемодана, откапываю свой верный проездной на метро и топаю в подземку.

Никогда раньше не замечала, что поезд метро так медленно едет. Кажется, будто он получает удовольствие от остановок между станциями, просто чтобы позлить меня. Время утекает сквозь пальцы, а я представляю себе Винса и его команду, осуществляющих ритуал бритья голов четверых пациентов, с которыми мы заранее договорились, а затем их модное преображение с помощью Авы, и в конце – как семьи пациентов окружают их, восхищаясь их новыми образами, и забирают домой.

Как только прибываю в больницу, я втаскиваю свой чемодан по ступенькам и бегу в помещения дневного стационара, где должна была состояться церемония. Как я и думала – в комнате тихо и пусто. Только пьянящий запах ароматических свечей ещё витает в воздухе. Среди рождественских украшений сейчас бы неплохо смотрелся плакат "СЛИШКОМ ПОЗДНО".

На одном из стульев лежит позабытый Авин шарфик. Я подбираю его и ощущаю запах её парфюма. Я планировала купить ей кучу духов в Нью-Йорке – ещё одно обещание, которое я не выполнила. Пока я стою так с шарфиком в руках, в дверном проеме появляется Винс. Он немедленно подходит и сгребает меня в свои медвежьи объятия.

– Очаровательное создание! Выглядишь невероятно! Ты посмотри на свои волосы! Но ты пропустила такое восхитительное событие. Было прекрасно. Совершенно прекрасно.

– Держу пари, что так и было, – вздыхаю я. – А как Ава?

– Изумительно. Настоящая звезда. Но, боже мой, такая истощенная. Наверное, поэтому она... – он прерывается и понижает голос. – Болезнь ведь не прогрессирует?

Я мотаю головой.

– Мы пока не знаем. Дело в том, что она только что рассталась со своим парнем.

– Глупышка!

– Точно.

– Кто-то должен ей помочь всё уладить.

– Верно.

Он кладет руку мне на плечо.

– Проводить тебя к ней?

– К ней? Разве она до сих пор тут?

В этот момент в дверях показывается голова медсестры. Я знаю её по моим прошлым визитам сюда. Медсестра кивает мне.

– Ты очень быстро добралась, – говорит она.

– Ну, на самом деле, я опоздала. Я...

– Я рада, что она позвонила тебе. Не пугайся – ей не так плохо, как кажется на первый взгляд.

Не пугайся? Не так плохо, как что? Паника, которая накатила на меня в аэропорту, когда мама упомянула больницу, возвращается назад. Словно она всегда таится в засаде, готовая в любой момент нанести удар, возмещая все те моменты, когда мы должны были заметить что-то серьёзное и не обратили внимание. Что Ава здесь делает?

Медсестра зовёт меня за собой, и я оставляю Винса и свой чемодан в комнате отдыха, быстро следуя за женщиной по коридорам.

– Она только что блистала, – словоохотливо поясняет медсестра, – Но, как только все ушли, она просто рухнула. Вероятней всего, это снова из-за количества эритроцитов. Она пока отдыхает, а мы проверяем. Нам сюда.

Она открывает дверь в помещение, где нет ничего, кроме кровати и стула. Ава лежит на кушетке в своей одежде. Её кожа практически бесцветная, а глаза закрыты. Она не шевелится, когда я захожу. Её красивое лицо бесконечно печально. Я сажусь на стул рядом с ней и задаюсь вопросом, почему медицина не может увидеть разницу между низким уровнем эритроцитов в крови и любовной тоской. Для меня это очевидно. Заметьте, в данном случае может быть всё сразу. Кто знает, что сейчас происходит внутри моей сестры?

Медсестра улыбается и оставляет нас с сестрой вдвоём. Я беру Аву за руку и нежно её глажу. Она сразу же моргает. Глаза медленно открываются.

– Ты здесь, – шепчет она и озаряет меня тенью своей голливудской улыбкой. Затем хмурится.

– Собственно, почему? Ты в порядке?

– Не глупи, – я не знаю, смеяться мне или плакать. – Разумеется, я в порядке. А ты?

Ава слабо сжимает мою ладонь.

– Уже лучше. Мне жаль, что это произошло. Не рассказывай маме.

– О чём? Что ты упала в обморок?

Она кивает.

– Я собиралась звонить папе и просить забрать меня, но сейчас ты здесь. Не нужно их тревожить.

Я смеюсь. Она как всегда упряма, решительна и великодушна – восхитительная и раздражающая одновременно.

– Ты больна, Ава. Разумеется, они волнуются.

Она вздыхает.

– Хорошая мысль. Я просто не хочу огорчать их ещё больше. В любом случае... как я и сказала... ты здесь сейчас. Разве тебе не нужно быть в Нью-Йорке?

– Покупая тебе сумочку от Марка Джейкобса? Да, ты права. Мне жаль.

Она снова улыбается своей сияющей улыбкой и откидывается на подушку. Её лицо расслабляется и теряет часть своей бледной хрупкости. И наконец-то я точно понимаю – она не хочет, чтобы я была в Нью-Йорке, закупаясь у Марка Джейкобса, и её не волнует, почему я передумала. Я просто нужна ей рядом, и она ужасно устала притворяться, что это не так.

– Знаешь, всё прошло хорошо, – говорит она, мысленно возвращаясь к утренней церемонии.

– Винс сделал всё просто восхитительно. Ощущения были прямо как у нас тогда. Наверное, я бы хотела почаще устраивать что-то такое...

Она замолкает. Серьёзная Ава. Она все ещё не уверена насчёт этого нового аспекта своей жизни. Хотя я знаю некоторых юных больных раком, которые благодарны за это. И кого-то ещё, кто наверняка не так возражает против этого, как она думает.

– У тебя убитый вид, – говорю я.

– Спасибо. Ты и сама выглядишь не так восхитительно, как обычно.

Я хихикаю.

– Ужасно долгий перелёт. Скажи, когда будешь готова поехать домой.

– Прямо сейчас.

Словно подгадав удачный момент, возвращается медсестра и сообщает, что уровень эритроцитов в крови Авы в порядке.

– Можете идти, но я очень надеюсь, что тебе не станет хуже, – строго говорит она. – Ты должна быть в хорошей форме перед радиотерапией на следующей неделе.

Я снова смотрю на Аву. Она растеряла весь свой блеск. Мне интересно, как лечить особу, которая по-идиотски порвала с человеком, дававшим ей надежду на будущее. Она всё ещё выглядит хрупкой – не приспособленной для общественного транспорта. Вот сейчас ожидающий лимузин действительно пригодился бы. Не могу не думать о Нике Споуке – как бы он сейчас поступил – просто позвонил бы в такси и записал на счёт матери? Но я не Ник Споук, хвала богам. Нам просто нужно позвонить в такси и расплатиться остатками моих дорожных денег.

Пока мы собираем вещи, я чувствую смутное беспокойство. Что-то, связанное с Ником. Но он вызывает у меня столько тревожных мыслей, что я не могу понять, в чём дело. Проходя мимо очередного поста медсестер, краем глаза замечаю наши отражения в стеклянной перегородке: две рассеянных Королевы Воинов, каждая погружена в свои мысли. Я думаю о Нике, Ава – о Джесси. В этот момент меня осеняет. Вот оно, лекарство для разбитого сердца. Я знаю, что это такое – или, по крайней мере, предполагаю, что бы это могло быть.

Я дожидаюсь, пока мы не оказываемся в безопасном нутре такси. Фишка в том, чтобы убедить Аву принять участие в моём сомнительном плане. Я решаю взять её судьбу в свои руки и пытаюсь врать. Знаю, обычно мне это не удается, но, на мой взгляд, сейчас Ава слишком подавленна, чтобы заметить обман, и я могу воспользоваться ситуацией.

– Мне нужно уладить кое-что в Модел Сити, – как можно небрежней говорю я. – Ты не против отправиться со мной? Это почти по пути домой.

Ава соглашается, особо не вдумываясь. Я объясняю, что, так как сейчас выходной день, Кассандра просила меня заехать к ней домой, а не в офис, и даю водителю такси адрес её дома возле Букингемского Дворца. Ава пожимает плечами. На самом деле я молюсь, чтобы Кассандры не оказалось дома. Я правда-правда очень не хотела бы сейчас её встретить, но в данной ситуации стоит рискнуть.

Мы практически не разговариваем в такси. Ава слишком погружена в свои страдания из-за расставания с Джесси, а у меня в голове куча своих мыслей. Когда мы подъезжаем к большому георгианскому зданию, я вылезаю, обещая надолго не задерживаться.

Пожалуйста, пожалуйста, пусть он будет дома. Пожалуйста, пусть у него будет ответ на мой вопрос. Пожалуйста, пусть его матери там не будет.

Двери открывает Евгения, домработница Кассандры.

– Да? Чем я могу вам помочь?

– Ник дома? – спрашиваю её.

– Нет, мне жаль.

Воздух покидает мои лёгкие. Не то, чтобы я вообще хотела когда-либо снова увидеть Ника Споука, но мне очень нужно было, чтобы моя задумка сработала.

– А вы не знаете, где он? Я звонила ему на мобильный, – что я и делала, в такси, – Но он у него выключен, наверное.

Евгения поджимает губы и мотает головой.

– Понятия не имею. Ник ушел минут пятнадцать назад. Но он не говорил, куда они собираются. Хотя, у второго парня была сумка с собой, если это вам чем-то поможет.

У меня уходит мгновение на осознание, а потом я широко улыбаюсь ей.

– Спасибо. Да, это помогло.

Я плюхаюсь назад в такси и тихо спрашиваю водителя, от какой станции отходят поезда до Корнуэлла.

– Паддингтон, – говорит он. – Подбросить вас туда?

– Да, пожалуйста.

Сидящая в машине Ава все ещё молчалива и угрюма. Она смотрит на проносящиеся мимо достопримечательности Лондона безо всякого интереса. Это напоминает мне о том, что я практически не увидела Нью-Йорк, если не считать статую Свободы, и это была слишком долгая дорога, чтобы проделать её ради одной статуи. Я собираюсь найти способ как-нибудь снова приехать туда, чтобы восполнить пробелы.

– Эй, погоди! – говорит Ава некоторое время спустя. – Это совсем не по пути домой. Это Мраморная Арка! Куда мы едем, Ти?

К ней возвращается некоторая энергичность. По крайней мере, достаточная, чтобы обвиняюще смотреть на меня. Мне определенно больше нравится мягкая улыбающаяся Ава. Когда она видит, что такси выезжает с кольцевой, глаза сестры сужаются ещё сильнее.

– Я знаю, куда ведет эта дорога. А ну погоди! Последний раз я ездила этим путем, когда встречалась с Джесси. Мы же не едем в Паддингтон?

– Едем, – говорю я, так дерзко, как только могу.

– Зачем?

– Затем что он там. По крайней мере, я так думаю. Он может быть там. Ты должна его увидеть, Ава.

– Нет, не должна. Как ты смеешь, Ти? Ты слетала в Нью-Йорк и теперь думаешь, что тебе можно вмешиваться в мою жизнь? И откуда ты вообще узнала обо мне и Джесси?

– Длинная история, – вздыхаю я. – Но послушай, я много думала об этом, и тебе нужно хотя бы выслушать его. Уверена, ты даже не дала ему возможности рассказать, что он чувствует по отношению к тебе.

– Возможно, я и не хотела этого слышать, – рассерженно шипит Ава. – Может быть, некоторые вещи вообще лучше никогда не слышать. Разворачивай такси. Мне нужно домой. Прямо сейчас, давай!

Несколько месяцев назад я бы послушалась. Даже ещё несколько недель назад. Но сейчас с меня хватит. Сейчас я думаю, что моей старшей сестрице нужно прислушаться к кому-то ещё, помимо испуганного внутреннего голоса.

– Поговори с ним, – умоляю я. – Не спрашивай меня, откуда я знаю, что это стоит сделать, просто поверь мне. Пожалуйста! Пожалуйста, просто доверься мне.

Длительное время Ава печально смотрит на меня, затем протягивает руку потрепать мои гладкие, блестящие волосы.

– Слишком поздно, – отвечает она. – Но спасибо, что попыталась. Есть куча вещей, которые ты не понимаешь.

Таксист подвозит нас к станции Паддингтон, и после того, как я отдаю ему почти все мои оставшиеся походные деньги и вытаскиваю свой чемодан из багажника, мне удается уговорить Аву пройтись со мной вдоль станции. У неё нет особого выбора, потому что ни у одной из нас не осталось достаточно денег, чтобы оплатить такси до дома. На самом деле, когда мы входим внутрь, Ава медленно направляется в подземку, вытаскивая из сумки проездной на метро. А я, тем временем, нервно разглядываю доску отправлений. Есть один поезд до Пензанса, он отправляется с третьей платформы через семь минут. Должно быть, это и есть нужный.

– Подожди! – зову я сестру.

Ава оглядывается на меня. Думаю, у меня есть около минуты, чтобы отыскать Джесси среди толпы людей, садящихся на поезд, прежде чем Ава спустится вниз на эскалаторе и скроется из виду.

Я отчаянно оглядываюсь вокруг в поисках выгоревших на солнце волос Джесси и его загорелого лица. Хвала богам, он всегда выделяется из толпы. Вот только... здесь его нет. Куда бы я ни посмотрела, всюду бледнолицые темноволосые люди. Толпы. Будь он здесь, он бы сиял, как маяк, но...

– Тед?

Я резко оборачиваюсь.

Ник Споук, один из этих бледнокожих темноволосых людей, появляется из толпы и пялится на меня так, будто я только что возникла здесь из ниоткуда. Я вроде как забыла, что он тоже может быть здесь – или, по крайней мере, пыталась выбросить это из головы. Но он тут, в толстом тёмном пальто и потертых ботинках, с грустным и усталым взглядом за стеклами очков.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Ник.

– Ищу Джесси, – отчаянно говорю я. – Ава тут, но это ненадолго. Где он?

Ник бросает взгляд через моё плечо и замечает силуэт моей призрачной сестры, зависшей посреди вестибюля и собирающейся развернуться и уйти.

– Погоди! – кричит он.

Ава замечает его и удивляется. Она удивляется ещё сильнее, когда Ник срывается с места и перепрыгивает через билетный контроль, преследуемый смотрителем станции в униформе, и на всех парах несется к поезду. Мы обе наблюдаем, как он замедляется примерно на полпути вдоль состава и вглядывается в окна вагонов. Затем стучит кулаком в одно из них и громко кричит. Спустя несколько мгновений появляется Джесси с большой сумкой, выпрыгивает из вагона и мчится вместе с Ником назад.

В этот момент Ника ловит станционный смотритель и кладет тяжелую руку ему на плечо. Ник подталкивает Джесси дальше, и тот быстро пробегает через барьеры, замечая сначала меня, а потом и Аву. Он кидается к ней так, словно хочет спасти из-под колес мчащегося поезда. Тем временем тот медленно отходит от станции и удаляется в противоположном направлении.

Ава не двигается с места. Она пялится на Джесси, совершенно сбитая с толку. Парень бросает свою сумку и так стискивает Аву в объятиях, что у неё выбивает воздух из лёгких.

Он наклоняет голову, чтобы что-то спросить у неё, но прежде чем она успевает ответить, Джесси прерывает Аву самым длинным пылким поцелуем, который я когда-либо видела с участием моей сестры. Сначала Ава пытается сопротивляться, но вскоре сдаётся и вот уже она целует его в ответ, отчаянно, компенсируя всё то время, когда она была... ага, когда она была непереносимо глупой и не осознавала, как сильно Джесси её любит. Но вот в чём дело – иногда ты просто не осознаешь, насколько в тебе нуждаются близкие люди. Иногда нужно, чтобы кто-то другой дал тебе это понять.

Я знаю, это больно, когда ты осознаешь, где в тебе на самом деле нуждаются. Если бы Ник не позвонил мне в Нью-Йорк, я бы даже не узнала, что в это время переживает Ава. Он действительно повел себя глупо и подло и не понимал, что на самом деле творит. Но именно благодаря нему, мы сейчас здесь.

Он освобождается из лап двух здоровенных служащих и направляется в мою сторону.

– Итак, – говорит он, смущенно кашлянув, всё ещё выравнивая дыхание после бега. – Ты вернулась.

– Да, – сдержанно отвечаю я. В конце концов, я все-таки "зло".

– Хорошо провела время в Нью-Йорке?

– Нет.

– Ты вернулась раньше, чем я думал.

– Правда?

Он замолкает. Я оглядываюсь на него. Даже пальто у него забрызгано краской. Чем он занимается? Работает в саду? Устроил художественную студию у себя в шкафу? Что?

– Послушай, Тед, прости, что я наговорил всякого... В любом случае, это сработало. Он ждал всё это время... Спасибо, что привела Аву.

Ага, это сработало. То, как Джесси целует мою сестру, намекает, что он вряд ли взглянул бы дважды на одну из тех девочек-в-красных-бикини. Даже сейчас Ава выглядит восхитительно в большом пушистом винтажном мамином пальто и массивной красной шерстяной шляпе. Разумеется, этому способствует и то, что она тает в объятиях потрясающего белокурого бога сёрфинга. Из них вышла изумительная пара.

Мы с Ником стоим и ждем, когда же они закончат свое воссоединение. Затем они улыбаются друг другу, Ава хихикает, и они присоединяются к нам.

– Ладно, я совершенно точно упустил поезд, – говорит Джесси, – Так что я могу наслаждаться Лондоном. Куда пойдём?

– Поехали обратно ко мне, – предлагает Ник. – Мама на работе, как обычно. Но Евгения нам что-нибудь приготовит. Мы можем тусить там хоть весь день.

Ава ухмыляется. В данный момент она будет счастлива где угодно, лишь бы Джесси был рядом.

– Что скажешь, Тед?

– Наслаждайся, – отвечаю я ей, подхватывая свой чемодан. – Увидимся дома.

Ник выглядит так, будто собирается что-то сказать, но в итоге просто молча смотрит. Сначала мне в глаза. Потом на мои блестящие золотые волосы. Пора уходить.

Я прощаюсь со всеми и в одиночестве спускаюсь в метро, таща за собой чемодан. Ава окликает меня, но я притворяюсь, что не слышу. Сейчас, когда у Авы всё улажено, я наконец осознаю, что у меня ноет каждая косточка. Мне нужно выспаться и побыть одной. Я определенно не собираюсь проводить время с лохматым, забрызганным краской парнем в очках, который считает, что я "дам фору всем злобным моделям".

Сейчас всего лишь обед, но для меня это был очень долгий день.