Роджер и Том ехали по ночной дороге в машине Тома. Том ничего не пил, кроме бокала сухого красного вина, но это было вполне легально. Роджер, осушивший два бокала виски со льдом, совершенно, как ему казалось, не опьянел, а только был очень возбужден. Обычно он с трудом сходился с людьми, и даже со своими коллегами, которых знал много лет, говорил очень сдержанно и безукоризненно вежливо. Многие считали его холодным и очень уравновешенным. Со своими старыми друзьями по школе, университету и холостяцким попойкам Роджер общался, но все реже и реже. После женитьбы на Дорис, как ни странно, он увлекся своей работой и былая легкомысленная жизнь отошла куда-то в сторону. Прежние возлюбленные отпали как-то сами собой, и за время его почти фиктивного брака он был несколько раз близок со случайными эскорт-девушками высокого класса, но каждый раз с разными. Все это начинало его тяготить, но неожиданная близость с женой, которую он так и не узнал до этого и заново для себя открыл, воодушевила и окрылила его. Когда же раскрылся неожиданный обман, Роджер совершенно пал духом. Ведь он так надеялся обрести счастье в семейной жизни! Но чем больше он раздумывал о случившемся, тем менее страшным и безнадежным ему вся эта история представлялась. После встречи с Томом у него появилась надежда. И по мере приближения к дому девушек на душе у него становилось все радостней от предвкушения встречи с Лорой. Он уже начал волноваться, как мальчик перед первым свиданием. С Томом у Роджера возникла удивительная доверительность, словно они знали друг друга с детства. Они болтали о разных отвлеченных предметах — политике, спорте, кино, но каждый думал только об одном: как пройдет встреча с любимой девушкой. И их подруги представлялись им лишь в новом обличье — Роджер мечтал только о Лоре, а Том — о Дорис.

Новые друзья приехали к дому тети Летти за полночь. В доме было темно.

— Все спят уже, — глубокомысленно заметил Том. — Хотя, по-моему, не так уж и поздно.

— Все относительно. Рано для Нью-Йорка или Вашингтона, а для провинции глубокая ночь. Устали за день на новом месте, да еще такие нервные потрясения…

Дверь была заперта. Мобильные телефоны не отвечали, а номера в тетином доме Том не помнил, так как почти никогда не звонил по нему. Достав из машины фонарик, Том начал светить в окна и вдруг увидел белую полоску конверта, прикрепленную к двери. Он оторвал его и распечатал. В конверте лежал ключ от входной двери и записка.

«Том, зная твою странную привычку являться без звонка и за полночь, мы оставляем тебе ключи на всякий случай. Я попросила соседку, если за три дня конверт никто не возьмет, забрать ключи себе и поливать наши цветы. Мы уехали в Нью-Йорк. Хотим там потусоваться недельку, а потом куда-нибудь махнуть. Может, в Австралию, а может, и в Россию, где нас радостно встретят облагодетельствованные нами друзья Джимми Прайс и Дмитрий Волин. Мы хотим начать новую жизнь, а тебе надо подумать о том же. Насчет развода Дорис уже звонила адвокату. Так что все под контролем. Твои твинки-свинки Дорис и Лора».

— Вот дерьмо! Настоящие свинки! — воскликнул Том, передавая записку Роджеру. — Ладно, пошли в дом. Не возвращаться же обратно. Я устал от всего, признаться честно. Просто ляжем спать, а утром уедем.

— Надо срочно ехать в Нью-Йорк. Мы не должны отпускать их в Россию! Эти Волин и Джим захотят их соблазнить!

— Да не парься ты так. Я уже направил туда секс-десант в лице Изабель Лис. Когда она пыталась меня соблазнить у Ройтов, я порекомендовал для интимных экспериментов именно эту сладкую парочку.

— Она и тебя хотела соблазнить? Вот уж поистине тесен мир…

— Да не мир тесен, а ее трусики.

Оба захохотали, и Изабель была забыта вместе с опасениями Роджера.

Они вошли в дом. Том зажег везде свет. Быстро отправился на кухню и достал из холодильника холодный чай. Попил сам и предложил Роджеру. Тот не отказался бы от пива, но чай все же выпил.

— Я лягу в спальне для гостей, а ты в Лориной, — предложил Том. — Пойду приготовлю нам постели. А ты можешь принять душ или посмотреть домик. Небось никогда не бывал в скромных владениях простых людей?

Роджер пожал плечами. Вообще-то Том был прав, но как-то не хотелось признаваться в своем снобизме. Скромный домик учительницы для какого-нибудь эмигранта из Восточной Европы или нелегала из Мексики вполне мог показаться дворцом — два этажа с мезонином, три спальни. Но Роджеру все это напомнило какую-то декорацию из фильмов про жизнь среднего класса. Старая мебель, которую не меняли лет двадцать, допотопные телевизор и холодильник. Но во всем этом было что-то трогательное, чистое и очень добропорядочное. Роджер был растроган. Так вот где росла Лора! Здесь она читала, мечтала, писала свои домашние сочинения. А на чердаке наверняка хранятся ее старые игрушки. Роджеру вдруг захотелось посмотреть на Лорины куклы, ведь они несли в себе частичку своей хозяйки. Он поднялся на чердак и зажег там свет.

И правда — в углу полно игрушек. Плюшевый мишка Тедди в целлофане, три Барби, почему-то голые, а рядом мешочек с их одежками. Вот большая фарфоровая кукла, сидит отдельно и смотрит в упор своими фиолетовыми глазками. Все еще симпатичная. Только бледновата. Наверняка Лора ее умывала и кормила — одного зубика не хватает. Роджер развеселился. Он схватил куклу и вдруг поцеловал ее. Потом испуганно оглянулся — вдруг Том зайдет. Еще подумает, что я псих. Не объяснять же ему, что я умильно целовал не куклу, а маленькую Лору.

В углу стояла коробка со всякой пластмассовой ерундой. За коробкой высились другие коробки — поменьше. Между ними торчал обитый гобеленом ящик. Роджер вытащил его — обычно в таких ящиках хранится рукоделие. Он решил достать на память какую-нибудь Лорину поделку. Может, ее безделушку. Он приоткрыл крышку сундучка. Там лежала красивая тетрадка в сафьяновом переплете и тонкие пачки писем, перевязанные ленточкой. Лорины? — подумал Роджер. Конечно, это нехорошо, но я хочу о ней знать все! Она тоже в чем-то поступила нехорошо. Мы будем квиты.

Успокоив свою совесть таким образом, Роджер раскрыл тетрадь. Но, судя по дате, это был дневник не Лоры, а ее тети или даже матери.

«…Я спросила тогда Мэтью, есть ли у него девушка. Он ответил, что теперь есть. И посмотрел на меня так… Мне даже стало неловко. Он очень красивый. Закончил университет. У его родителей какое-то свое дело. Мэтт должен его продолжить, но он не хочет. Он мечтает путешествовать и изучать искусство. В университете он занимался Древним Римом. Его мечта — написать книгу об этом времени. Он говорит, что очень многое выдумано и обросло слухами и сплетнями. Например, Мессалина вовсе не была развратницей. А просто решила развестись с Клавдием и выйти замуж. Но так как она была царского рода, то ее муж автоматически тоже становился царем. И ее убили из-за политики, а потом уж распустили про нее всякие мерзкие слухи. Она была ничем не хуже других римских матрон. Я могу слушать Мэтью часами. К сожалению, я не так интеллектуальна, как он. Я хочу заниматься рекламой и пиаром. Это живая работа и дает деньги в отличие от античности, которой хочет заниматься Мэтт. Но там дают гранты. Мэтт сказал, что если он поедет в Рим, то возьмет меня с собой. Папа не отпустит. Мэтт хочет с ним познакомиться.

18 августа

Мэтт очень понравился папе. Они долго говорили о Юлии Цезаре и совершенно забыли о нас с сестрой. Летти хочет быть моей подружкой на свадьбе. Чушь какая-то, еще не было предложения. Мы только целовались… ну, не только. Мэтт сказал, что он очень осторожен и бэби не будет. Я его люблю очень сильно!

20 августа

Мэтт сделал мне предложение и подарил кольцо. Оно тонкое, но камень очень красивый. Я поругала его, что это очень дорогой подарок, а нам надо копить деньги. Я решила искать работу, когда у Мэтта определится его место. Пока работаю в кафе. Это папа сказал, что до свадьбы не надо искать работу серьезную. Может, Мэтью пригласят в университет на Восток или даже за границу. Я согласилась, хотя хотелось бы выглядеть в глазах его родителей более престижно. Мэтт почему-то не знакомит меня с ними — говорит, они в отъезде.

23 августа

Вчера ходили с Летти по магазинам — смотрели платье. Все наряды какие-то дурацкие. Но я расстроилась не из-за этого, а потому что меня все время мутило от запаха парфюмерии в моле. Так воняло. Словно бочку духов разлили по всем этажам. А Летти говорит, что ничем особенно не пахнет. Наверное, у нее гайморит или еще что-то с носом.

26 августа

Это не у Летти что-то с носом, а я осталась с носом. Я беременна. Мэтт расстроился. Но не из-за бэби, а потому что так не вовремя. Мне кажется, он не хочет знакомить меня со своими родными. Я спросила у него: это потому, что я работаю официанткой и не закончила университет? Но он же знает, что тогда умерла мама, а Летти хоть старше меня, но много болела и у нее слабое сердце. Она не может и учиться, и работать. Вообще-то мне оставалось каких-то два года.

И я всегда могу восстановиться. Летти закончит университет, а я вслед за ней. Теперь я уж точно не буду искать новую работу. Мэтт на мои слова ответил, что мы завтра же пойдем в Сити-холл и распишемся, а свадьбу сыграем потом. Но на мой вопрос он не ответил. Мне придется смириться с этим. Наверное, там какие-то сложности.

27 августа

Мы стали мужем и женой. Я была в красивом платье цвета слоновой кости, Мэтью — в светлом костюме. Папа тоже принарядился, а Летти надела прелестное открытое платье из бирюзового шелка. Со стороны Мэтью свидетелем был незнакомый мне молодой человек по имени Марио. Он очень молчаливый и немного странно держится. Словно они с Мэттом не друзья. Как бы сказать… Ну, будто Марио у него служит кем-то вроде секретаря или даже шофера. Кстати, Мэтт нанял такую красивую машину для нас, а Марио сам ее вел. Мы зашли в маленький, но очень уютный итальянский ресторанчик и погуляли на славу. Эта свадьба была такая спонтанная, что я даже не могла никого пригласить. Ведь надо было всех заранее приглашать. А я сама узнала о ней только вчера. Но все равно было хорошо. Потом Марио уехал отвозить машину, а Мэтт остался у нас ночевать. В первый раз.

Сентябрь

Чувствую себя ужасно. Мне сказали, что будет двойня. Но мне уже все равно. Все время тошнит. Мэтт не живет у нас, а приезжает. Говорит, что ходит на интервью. Папа спросил, где он планирует жить. Мэтт сказал, что как только найдет работу, то снимет квартиру. Но он дал отцу деньги — говорит, это наследство от бабушки. Папа не хотел брать, но Мэтт его уговорил. Сказал, что можно отремонтировать пока наш дом. Папа ответил, что на эти деньги лучше нам снять отдельное жилье, но Мэтт очень справедливо заметил, что я плохо себя чувствую, а он все время бегает по делам. И зачем мне одной сидеть в городе и дышать кондиционером, когда здесь так хорошо и дома всегда кто-то есть. И папа с ним согласился. А родители у Мэтта очень странные. Он приемный сын у них, и они хотели его женить на своей родственнице, чтобы продолжить дело. Но Мэтт решил объявить им обо мне, когда я рожу и все само собой устроится. Папа мне ничего не говорит, но, по-моему, его что-то тревожит. Вчера он куда-то ездил и вернулся очень сердитый. Смотрит на меня, как будто я больная СПИДом, а не беременная…

Октябрь

Не писала. Все хорошо. Папа дуется. Но я на него не обращаю внимания. С Мэттом он говорит как-то натужно, но тот даже не замечает. Я его люблю.

День благодарения

Пришли мои подруги и соседи. Мэтт приехал очень поздно. Сказал, что говорил с родителями. Но те недовольны его браком и пока не хотят меня видеть. Мэтт сказал: время лечит. Мне кажется, что, если бы они меня увидели, я бы им понравилась.

25 декабря

Рождество. Ждем Мэтта. Он приехал только утром. Сказал, что его отцу было плохо и они всю ночь провели в госпитале. Я сказала папе и Летти, что это ужасно, но его родителей наказывает Бог за то, что они не хотят со мною знакомиться. Папа сказал, что это меня Бог наказал разумом. Не пойму, что он имел в виду. Наверное, то, что я так глупо и не по-доброму выразилась. Но Мэтт обещал мне, что Новый год мы встретим обязательно вместе. Он снова уехал к отцу. Папа куда-то звонил весь вечер, а потом опять стал чернее тучи. Может, у него неудачный роман с какой-нибудь дамой?

Январь

Мэтт очень расстроен. Его отец болеет и просит помочь в бизнесе. Мэтт помогает отцу. Там какие-то проблемы в делах. Что-то с акциями и их падением. Мэтт очень занят и редко приезжает к нам. Я уже стала очень толстой. Ну и лучше, что он меня не видит. Папа перестал сердиться, но очень грустный. Надо его порасспросить. Не могу писать часто, болит спина.

Февраль

На день влюбленных Мэтт подарил мне красивый браслет с черным и белым жемчугом. Но моя подруга Ани сказала, что жемчуг к слезам. Наверное, просто из зависти, я думаю. Ее бойфренд подарил ей кастрюлю. Намекает, чтобы она готовила, а не ходила по ресторанам.

Март

Мэтт уехал по делам отца, но обещал вернуться к моим родам. Я должна родить в начале апреля. Пытаюсь поговорить с папой. Он не поддается. Но Летти мне вдруг сказала, что папа шпионит за Мэттом. Я была в ужасе. Летти сказала, что папа не хочет меня расстраивать, но он узнал, что Мэтт из очень богатой семьи и все магазины «Долли Браун» принадлежат их семье. Не считая разных других предприятий и компаний. И его отец не был ни в каком госпитале на Рождество. Папа обзвонил все госпитали. Я не ожидала от папы такого коварства. Ездить, выслеживать… Думаю, что все образуется. Вообще Браун очень распространенная фамилия, и папа мог что-то напутать. А даже если и так, то тем более Мэтту сложно. Я ему верю. Он любит меня — это же так очевидно!

Май

Я уже дома с малышкой Лорой. Дорис осталась в больнице. Она очень слабенькая, врачи ничего не обещают. Чувствую себя ужасно, хожу как пьяная. Я все время плачу, но мне сказали, что это депрессия. Мэтью был всего два раза. Он сказал мне, что Дорис надо везти в другой госпиталь. Самый лучший, специально для таких детей. Но наш госпиталь тоже хороший. Но я подумала, что он отец и должен мне помочь. Я согласилась подписать бумагу на перевод Дорис. Я хотела сама ехать за ней, но у меня поднялась температура.

Май

Меня увезли в госпиталь. У меня началось заражение крови. Лору кормит папа и Летти из бутылочки. Мне сделали операцию, теперь мне лучше. Про Дорис не знаю, но папа сказал, что она жива и ей тоже лучше.

Я дома. Стала искать бумагу, что я подписала о Дорис. Я не помню, куда ее отвезли. Папа звонил по своей привычке в разные места. Он вдруг сказал, что я подписала не ту бумагу. Я подписала вообще отказ от ребенка. Мне так плохо, что я ничего не соображаю. Папа собирается ехать к родителям Мэтта.

Август

Я давно не писала и больше писать ничего не буду. Дорис осталась у Мэтью. Он прислал мне развод по почте. Я все подписала. Бесполезно искать правду. Он приезжал к нам до этого, плакал и просил его простить. Сказал, что любит меня, но не может идти против семьи. У его отца большие проблемы с долгами. Мэтт должен жениться на кузине — и тогда все исправится. Иначе его отец может даже покончить с собой. А эти люди его воспитали, он им всем обязан. Он сказал, что я не справлюсь с двумя детьми. А у его кузины не будет детей. У нее детская матка, и она это знала всегда. Он дал папе чек на два миллиона и просил не приходить к нему больше. Папа спросил у меня, что делать. Я сказала — возьми деньги и забудем все. А что я могла сказать? У нас нет денег на адвокатов, чтобы отсуживать ребенка. Но Дорис будет там хорошо, ведь Мэтт ее родной отец. Сегодня у него свадьба. Я хочу умереть, но буду жить ради Лоры и ему назло…».

Кроме тетради в коробочке лежал диплом на имя матери Лоры об окончании университета и получении квалификации социального работника. И еще куча каких-то дипломов о повышении квалификации и даже каких-то юридических курсов. Брачный сертификат о ее втором замужестве. Свадебные фото. Второй муж Лизы был очень приятен на вид. Рядом стояла маленькая трехлетняя Лора с корзиночкой для свадебных цветочков. Письма были на имя Мэтта Брауна и датированы, как ни странно, более поздним сроком. Неужели они помирились и стали переписываться?

Роджер был потрясен всей этой историей. Он раскрыл наугад письмо от Мэттью.

«Любимая моя девочка! Я так счастлив, что могу писать тебе. Я не спал всю ночь и решил, что пора уже кончать с таким малодушием. Я собираюсь объявить Диане о своем решении. Ребенка я заберу, тем более что мать она никакая. Если ты хочешь отдать деньги, то, может быть, это и хорошо, ведь деньги Диана очень любит. Я преклоняюсь перед тобой. Ты пишешь, что твой муж хороший человек и тебе его жалко. Но если мы будем вместе, то и наши дети соединятся. Я любил только тебя и все эти годы безумно страдал. Моя жизнь ад. К тому же у Дианы, кажется, что-то с головой. Она сумасшедшая, это точно. Надо побыстрее разводиться, пока ее такой официально не признали, иначе мне могут не дать развода. Но, с другой стороны, и ребенка ей доверить нельзя. Будем действовать вместе и разумно. Я твой всегда. Мэтт».

Письмо было датировано 1996 годом, как и свидетельство о смерти Лизы, наступившей в результате повреждения шейных позвонков во время автомобильной аварии.

Странно, что никто не удосужился прочесть все это, подумал Роджер. А может, Летти и читала, но решила не показывать Лоре до поры до времени. Иначе бы она это все не хранила. Роджер взял дневник и письма и спустился вниз. Том уже был в постели и посоветовал Роджеру последовать его примеру.

Роджер долго не мог заснуть на новом месте. Но когда заснул, ему приснился его тесть, Лиззи, мать Лоры, и безумная теща, и все эти участники драмы кружились в странном хороводе и каждый что-то пытался ему объяснить и рассказать…

Проснулся Роджер чуть свет и разбудил Тома.

— Мы должны найти их. Может, они заехали в Вашингтон по дороге? Забрось меня домой, а потом встретимся и поедем их искать.

— Мне вообще-то в редакцию надо заглянуть, — заметил Том. — У меня интервью горит. Вот тебе адрес Лориной квартиры — поезжай сам. И кстати, там наш сосед Бони. Он наверняка знает, куда они намылились.

Роджер приехал домой и обнаружил там целый переполох. Оказывается, леди Берли заезжала, но не одна, а с другой леди Берли, то есть со своей сестрой. И это было очень странно, потому что никто не мог понять, кто есть кто. Они прошли в спальню и взяли какие-то вещи. А заодно и Мадлен, которая решила теперь жить у них и помогать им. Мадлен даже предложила не ехать в Нью-Йорк или Москву, а сразу полететь в Париж. И дамы вдруг согласились. А так как они очень громко все обсуждали, то все это слышали. Потом они взяли из гаража большую машину, кажется «лендровер», погрузили туда вещи и отбыли в неизвестном направлении. А Клайд тоже насовсем ушел. Но адрес оставил, на всякий случай.

Роджер машинально взял в руки адрес и был несколько удивлен его идентичностью с адресом Лоры.

— Прекрасно! — сказал он и тут же уехал, сам сев за руль и не сказав никому куда.