Дерби и его знакомый вахтер, Эрик, тихо ехали на велосипедах в сторону кампуса. Дорога шла через густой парк. Было темно, хоть глаз выколи.

– Сколько времени? – спросил Эрик.

– Не знаю. Около десяти. Надеюсь, мы не опоздаем.

– Что-то мне тревожно.

– Расслабься. Все будет нормально. Голосу Свободы нужно пять минут в эфире, мы исчезнем раньше, чем корейцы прочухаются.

В небе не было ни звезд, ни луны. Как-то холодно для середины лета, подумал Дерби.

– Давай пошевеливаться, – предложил он.

Последняя миля дороги осталась позади. На институтской парковке не было ни единой машины. Здание стояло мертвым, ни лучика света, ни звука.

Проехав за угол, они остановились у эстакады.

Едва они слезли с велосипедов, вспыхнул прожектор.

– Руки вверх! Ни с места! – рявкнул корейский офицер в мегафон. Громкий, скрипучий голос раздался так внезапно, что пленники взвизгнули от ужаса. Ослепленный Дерби сумел разглядеть солдат, целящихся из винтовок. К ним подошел офицер, зловещий силуэт на фоне прожектора.

– Кто из вас Голос Свободы?

От испуга пленники не могли вымолвить ни слова.

– Или Голоса Свободы среди вас нет, он еще не приехал?

Сальмуса, придвинувшись, изучал перепуганные лица. Взгляд его скользил с Дерби на вахтера и обратно.

– Говорите, или пристрелю. Один из вас – Дерби, коллега Голоса? Считаю до трех. Один.

Дерби сглотнул.

– Два.

– Стойте! Я Голос Свободы!

Сальмуса не поверил. Интонации и тембр были ему знакомы, но какие-то не те. Он обратился к Эрику.

– А ты кто такой?

– Вахтер местный.

– Собрался пустить бунтовщиков на вверенную тебе радиостанцию?

Эрик замялся.

– Говори как есть, – разрешил Дерби.

Эрик кивнул. Сальмуса улыбнулся. Довольный, он хлопнул в ладоши. К ним подбежало четверо солдат. Ткнув в вахтера, Сальмуса приказал.

– Этого повесить на фонарном столбе у ворот.

– Нет! Не надо! – закричал Дерби. Но изменить он ничего не мог. Эрика уволокли за угол.

Сальмуса вновь смерил Дерби взглядом.

– Так ты у нас Голос Свободы?

– Да.

– Докажи.

– Что?

– Докажи. Хочу тебя послушать. Например, о чем ты хотел говорить в передаче?

Дерби понимал, что шансов нет. Выйдет ли предупредить Уокера, чтобы тот не лез в ловушку? Сейчас он, должно быть, подъезжает к колледжу.

– Дайте мегафон, – попросил Дерби.

– Зачем? – искренне удивился Сальмуса.

– Раз уж это мой последний репортаж, хочу, чтобы его хоть кто-нибудь услышал.

Сальмуса задумался. Почему бы и нет? Он протянул пленнику мегафон.

Дерби проверил, что аппарат работает, а громкость выставлена на максимум. Прижал мегафон ко рту… и запел во все горло.

– Беги же, девчонка, спасай свою жизнь, голову спрячь в песок. Я видел тебя и другого мужчину, а значит, пришел твой срок!

Песня эхом разлетелась по двору и окрестностям. Не умолкая, Дерби пошел на прожекторы.

– Беги же, девчонка, спасай свою жизнь, голову спрячь в песок. Я видел тебя и другого мужчину, а значит, пришел…

Выстрел оборвал его концерт. Сальмуса, убирая пистолет, смотрел, как под лежащим на асфальте бунтовщиком растекается кровавая лужа.

Бен с Келси слышали все до последнего слова.

Машину они бросили в укромном месте в парке и дальше пошли пешком. Впереди уже выросла черная громада кампуса, когда до них долетел усиленный мегафоном голос.

– Это Дерби, – шепнул Уокер.

Раздался выстрел, и пение оборвалось.

– Господи. Это песня Битлов «Спасай свою жизнь». Он хотел предупредить нас. Убираемся!

Держась в тени, они вернулись под кров деревьев, откуда с ужасом наблюдали, как корейцы вешают человека у центральных ворот.

– Это он? – спросила Келси.

– Вряд ли. Должно быть, его друг.

Они час прятались в темноте. Наконец корейцы сели в «Хамви», припаркованный за колледжем, и уехали. Почувствовав, что угроза миновала, Бен с Келси побежали к машине.

Они въехали на площадку заброшенного автокинотеатра. Уокер начал распаковывать передатчик.

– Зачем?

– Скоро полночь. Хочу послушать, что творится в эфире.

События этого вечера потрясли его. Уже минимум четверо заплатили жизнями за действия Голоса Свободы. Уокер не предполагал, что все может закончиться кровью.

– Каким же я был наивным, – сказал он подружке. – Как я не подумал, что будут погибать люди!

– Бен, здесь нет твоей вины. Хватит тебе, все знали, что идут на опасное дело. Мы рискуем собой, и рискуем осознанно. Смирись.

– Голос Свободы был ошибкой. Зачем я только дал Уолли себя уговорить?

– Бен, ты же понимаешь, что не прав! Хватит! Голос Свободы – не ошибка, и уговаривал тебя не только Уолли! Понимаю, ты злишься. Я тоже. И что, ты сложишь ручки и будешь смотреть, как корейцы грабят твою страну? Ты сдашься?

– Нет, – вздохнул Уокер, включая радио. – Ты правильно говоришь. Правда…

– Знаю. – Она показала на радио. – Что ищешь?

– Мутные передачи, о которых рассказывал Дерби. Сможешь нащупать?

Келси взялась за настройку, но динамики лишь шипели помехами.

– Надо было спросить частоту.

В какой-то миг они поймали музыку. Удивились и продолжили поиски. Прошла минута. Ничего.

– Ищи дальше.

Келси начала проверять частоты по второму кругу. И тут…

Мощный шум. Голос, искаженный до ужаса.

– Нашла!

Они ловили каждый звук, пытаясь сложить обрывки в осмысленные фразы.

– …мы ловили рыбу, болтали, купались, чтобы прогнать сон. Когда лежишь на спине в водах широкой, спокойной реки и смотришь на звезды, это восхитительно… (помехи) …с нами ничего не случилось ни в ту ночь, ни в следующую, ни в послеследующую…

У Бена отвисла челюсть!

– Боже мой, я знаю, что это за текст!

– Да? И что же?

– Келси! Это Гекльберри Финн!

– Чего?

– Они читают «Приключения Гекльберри Финна». Там же вся книга вертится вокруг Миссисипи. Понимаешь, что это значит?

– Передача идет с другой стороны? С востока, как предполагал Дерби?

– Да, но не только! Это зашифрованное послание! Нам сообщают, что мы должны, просто обязаны попасть на ту сторону!