Индийская эпопея

(Подмосковье, лето 2000 года)

Оля отдыхала в тени фруктовых деревьев в своем саду. Было жарко, и даже Макс не носился как “угорелый”, а тихонько посапывал рядом на надувном матрасе.

Сквозь листву деревьев пробивались солнечные лучи, и Оля шептала в сладкой полудреме: “Услышь меня, высоко в горах, где ты, может быть, обитаешь, или в бездонном море, волны которого качают тебя, или в голубых облаках, где летит твой самолет: мои глаза хотят видеть тебя, мои руки хотят прикасаться к тебе… А ты где-то шляешься, паразит, как Одиссей по Эгейскому морю!”

– Все мечтаешь, красавица? – спросил Аполлон, заглянувший в Подмосковный сад. Обрадованному Максу была вручена сахарная косточка, которую тот и бросился грызть с неописуемым усердием.

– Не смей влезать в мои мечты! – засуетилась Оля.

– То, что они у тебя эротические, знает даже маленький Макс; это известно всем, и деревьям, и птицам, и насекомым. В этой части сада, где ты имеешь обыкновение мечтать, даже плоды созревают быстрее, – усмехнулся Аполлон.

Ольге стало стыдно.

– Не за то должно быть стыдно, что ты – особа сексуальная, а за то, что ты тратишь божественную энергию любви в никуда. Будущее заманчиво, Оля, оно переливается разноцветными огнями, искрится надеждой и манит фантастическими возможностями. Планы на будущее – дело очень полезное. Но когда настоящее превращается в ожидание будущего – жизнь проходит мимо.

Когда мы живем здесь и сейчас – мы существуем; когда мы планируем, мечтаем о будущем, сожалеем о прошлом, прокручиваем сценарии вероятностных событий – мы не существуем. Бывают, конечно, исключения… Для Платона реальность заключалась в размышлении о мире; он считал, что абстрактные геометрические фигуры, “идеи”, составляют реальный мир. Для Иисуса Бог был реальностью… Но ты же не философ, не мистик, ты – женщина. Хочешь Димку – предложи ему эротический абонемент, он не откажется, я думаю, – Аполлон улыбнулся. – Хочешь, я предложу?

Оля замотала головой из стороны в сторону.

– Тогда позови его, пусть познакомиться с детьми. Опять нет? Тогда напиши роман, он прочтет, поймет, может быть… Делай же что-нибудь! (Аполлон.)

– Пол, так жарко… Можно я еще чуть-чуть помечтаю? (Оля.)

– Нет. Но ты можешь побывать в одном интересном месте… (Аполлон.)

Героиня заснула, и ей приснился сон…

…В какой-то далекой экзотической стране она брела по дороге и подошла к красивой кованой решетке, напоминающей решетку Летнего сада в Петербурге.

– “Райский сад”? – удивилась Оля названию и вошла в открытую калитку.

Пространство сада было залито волшебным светом. Солнце протягивало к земле тысячи лучей, луна окутывала ее таинственным сиянием, и голубыми сапфирами сверкали на небе звезды. Повсюду были рассыпаны драгоценности. Ими была усыпана тропинка, по которой шла Оля, опутаны ветви деревьев, словно новогодними гирляндами, и засыпаны берега рек и озер…

В саду не было ни души. Но это не вызывало беспокойства. Оля была уверена, что если она заблудится – кто-нибудь ей обязательно поможет. Если она захочет увидеть своих детей – она их увидит. И даже если ей вздумается реализовать невозможное – что бы кое-кто оказался рядом – и это случится. А раз все возможно – значит, не надо и торопиться. “Осмотрю-ка я пока это место, а то они будут дергать меня в разные стороны, и я ничего толком не увижу”, – подумала Оля и смело пошла вглубь сада.

Райский сад был необычайно ухоженным. Малахитовые деревья купались в речных заводях и озерах. Лужайки утопали в цветах. Повсюду стояли храмы и статуи из белого мрамора…

Сад этот был волшебным, и было в нем много тайн. Например, было непонятно, какое сейчас время года и суток. Листва на деревьях была и зеленой, и желтой, и красной, и бардовой одновременно. Некоторые деревья еще цвели, хотя на других уже висели сочные плоды. На просторных полянах располагались группы зверей, причем и хищники и травоядные мирно дремали бок о бок.

“Как же такое возможно? Видно они не голодные”, – подумала Оля, и рука ее непроизвольно потянулась к плодам ближайшего дерева. Она сорвала неизвестный фрукт, вдохнула необыкновенный аромат и попробовала его. Он напоминал фрукты и овощи, сыр, жареную рыбу и вино. Вкусив диковинный плод, героиня позабыла о голоде.

В саду было не жарко и не холодно. Пели птицы, стрекотали цикады, жужжали пчелы, но все это не мешало наслаждаться тишиной и покоем. Внутренним покоем. Оле захотелось разуться и раздеться. Показалось неприличным находиться среди такой красоты в одежде, и жаль было топтать каблуками эту девственную траву-мураву.

Трава оказалась теплой и с массажным эффектом. Босые ноги героини касались земли, и какая-то неизвестная сила наполняла ее тело. Она подняла голову, и ей так захотелось в это бездонное синее небо, окружающее ее со всех сторон… Вскоре она перестала ощущать свое тело. “Еще немного и я взлечу” – рассмеялась Оля… и взлетела.

…

Никуда не торопясь, ни о чем не беспокоясь, летела она по райскому саду, наслаждаясь красотами и звуками, и восхищаясь теми огромными возможностями, которые были даны ей… Она услышала смех своих детей и заливистый лай Макса, и увидела, как они играют в футбол, летая в воздухе над большой поляной. Оля не стала мешать детям. На соседней поляне она увидела Димку, лежащего на траве и жующего экзотические плоды (наверное, со вкусом пива и шашлыка) и мечтающего о сексе с ней…

Оля очнулась. – Ты, знаешь, я сейчас побывала в настоящем раю, – сказала она сидящему рядом богу.

– Что больше всего поразило тебя в нем? – поинтересовался Аполлон.

– Там есть все, что хочется. Совсем немного, – Оля вспомнила, что в раю не было городов, многоэтажных домов, офисов и магазинов. – Но все что хочется – есть.

– Чем твой собственный сад отличается от райского? (Пол.)

– Только одним… – Оля подумала о Димке.

– Правильно, – сказал Аполлон. – Но это можно исправить. Было бы желание. Постарайся запомнить это ощущение безграничных возможностей и радости от самых простых вещей.

(Озеро Байкал)

Дима в это время был на рыбалке. Рыбачить ему было лень, поэтому он лежал на берегу озера и думал о детях…

Сколько лет он не хотел ничего слышать о них. Стоило только родителям затеять разговор на эту тему – и Дима закрывал за собой дверь с другой стороны. Он не хотел знать, что они вообще существуют на свете, а оказалось, это его дети.

Теперь дети стали навязчивой идеей. Он все время представлял себе, какие они, как разговаривают, как улыбаются… “Интересно, сердятся они сейчас или смеются? О чем думают, мечтают, чем интересуются? Что они знают обо мне?”

Когда он узнал, что у него есть еще и дочка, то понял, что теперь не сможет встретиться с сыном. “Что же, с сыном я познакомлюсь, а с дочкой – нет?”

Когда герой думал о детях, он начинал нервничать, дергаться и курить. Но, преодолевая себя, шаг за шагом, шел все дальше и дальше… И вот дошел уже в своих мыслях до встречи с ними. И что же? Самое страшное оказалась как раз за этой дверью!

“Позволит ли Ольга познакомиться с детьми? И на каких условиях? Даст ли возможность нормально поговорить? И что я им скажу?! Даже если она разрешит увидеть детей – что я буду делать с ними? Как объясню свое столь длительное отсутствие?”

В кино (аналогичные ситуации Димка видел только в кино) дети посылали своих незадачливых папаш далеко и надолго. Дмитрий стал обращать внимание на детей, которых видел вокруг. Впервые за свою взрослую жизнь он заметил этих непознанных им обитателей планеты Земля. Перед отъездом на рыбалку даже сходил в магазин игрушек.

Магазин произвел на героя неизгладимое впечатление: он как на Луне побывал, причем на той стороне, которую никто не видел.

“Что же это за племя такое? Алексею сейчас одиннадцать лет, – Димка вспомнил себя в пятом классе. – Какой я был тогда? Да взрослый уже, соображал, что к чему… Ну, ничего себе! Это я тогда был уже взрослым или сейчас все еще ребенок?

Да я в пятом классе уже знал, откуда дети берутся. Собирался жениться на Ольге, и хотел, что бы у нас было трое детей. Ну, вот, детские мечты сбываются… Да приди ко мне такой “горе-папаша”, я бы с ним и разговаривать-то не стал. Тем более что у Алешки уже есть “отец”. (Родители рассказывали, что с первым мужем Ольга в хороших отношениях, и Алешкин отец, а особенно бабушка, души в мальчике не чают.) – Вот, интересно, Оль, как это тебе удается быть в хороших отношениях и с первым мужем, и со вторым, и со всеми своими любовниками? Почему только со мной ты не дружишь?!

А Аленке, Альке (как называл дочку Дмитрий) уже целых четыре годика. “Она почти такая же, как была Ольга, когда я в первый раз ее увидел, всего на год младше. Такой же розовокрылый смеющийся ангел”, – Димка видел фотографию, где Алька была в костюме ангелочка.

Родители говорили, что Алька очень красивая, избалованная и уверенная в себе девочка. Что она влюблена в “папувасика”, который балует ее подарками, постоянно ездит к Ольге ужинать (только ли ужинать?!), и все это не смотря на то, что они находятся в состоянии развода, и Вася знает, что это не его дочь! Дмитрий в такое сочетание фактов никогда бы не поверил, если бы не знал эти подробности от отца.

“Вот Василий-то обрадуется моему появлению!”

Мама рассказывала, что Василий (что б ему!) надарил Альке бриллиантов, ребенок уже ходит в сережках с бриллиантами и в бриллиантовых часиках.

“Прикольно, как я буду конкурировать с “олигархом”? – думал Дмитрий.

“А даст тебе “олигарх” с ним конкурировать? Легче же тебя подстрелить где-нибудь в темном переулке…” (Внутренний голос.)

“Ах, Алька, Алька! Какая же ты славная девчонка! Хорошенькая какая, прелесть. На фига тебе, заяц, бриллианты?

Что же мне делать? Что же ты, кудрявая стерва, натворила? Как мне теперь сделать моих детей – моими? Ты об этом подумала?!” (Дмитрий.)

“Димон, а оно, вообще, тебе надо?” (Внутренний голос.)

“Не знаю! Я ведь никогда ничего не просил! Сейчас я готов даже просить – но что и у кого?! Просить любви у своих детей? Добиться любви? Это как? Добиться любви – нельзя. Любовь – она либо есть, либо ее нет”. (Дима.)

“А ты что… любишь детей?! Это что-то новенькое. Ты же до недавнего времени знать о них ничего не хотел?” (Внутренний голос.)

“Весь мир для меня изменился. Алешка так похож на меня. И характер, говорят, тоже мой. Физиономия почти на всех фотках подбита, и одет, как попало. А Алька похожа на маленькую Олю. Она их специально такими что ли сделала?! И взгляд у дочки такой смелый, озорной, насмешливый – палец ей в рот не клади. Если к Ольгиному характеру прибавить избалованность Василием, можно представить себе, какой гремучий замес моя дочь! Хотя отец говорит, что даже представить нельзя”

Димка вспомнил, что родители рассказывали об Альке:

“Алька научилась смотреться в зеркало, раньше, чем научилась ходить. В три годика она уже любила наряжаться. Наденет красивое платье, обвешается Ольгиными украшениями, высунет от восхищения язык, и стоит, любуется на себя в зеркало…” (Зинаида Алексеевна.)

“Когда она чуть поменьше была, это был какой-то кошмар. Она везде лазила, хватала все подряд с криками “Дай! Мне это надо!” Услышав слово “нельзя”, она тут же устраивала истерику: падала на пол, кричала и дрыгала ногами, как в эпилептическом припадке. Даже Вася, который считал, что Алька – нормальный ребенок, потому что это его ребенок, посоветовал Ольге обратиться к врачу. На что та ему ответила, что она это сделает в ближайшее время, но при условии, что Вася тоже пройдет курс лечения у этого доктора…” (Владимир Николаевич.)

“Татьяна Алексеевна, единственная, кто мог с ней справиться. Она говорила всем, чтобы Альку не трогали и не обращали никакого внимания на ее истерики. И что удивительно, это срабатывало. Если не обращать внимания – истерика быстро заканчивается…” (Зин. Алекс.)

“Алька – прирожденная актриса, ей нужны зрители, а коли зрители разошлись, то чего тратить силы зря? В общем, с истериками покончено, но и сейчас она может так хлопнуть дверью, что мало не покажется. Татьяна говорит, что это упрямство, эгоизм и избалованность, а Ольга считает это источником творческой энергии…” (Влад. Ник.)

(Подмосковье)

Оля не только отдыхала на даче, она еще принимала активное участие в ремонте и обустройстве дома, которыми руководил

Владимир Иванович. Раньше научная работа составляла главный смысл жизни доктора наук, а теперь – дом и семья. Владимир Иванович не торопился. Все, что он делал – он делал на века. Он считал, что главное – это позитивные изменения, которые происходят вокруг благодаря его деятельности. Но женщины поставили ультиматум: к Новому году вечная тройка должна быть завершена!

Владимир Иванович справился бы с ремонтом и один, но без дочери ему было скучно. А за Ольгой хвостиком ходил Макс, за Максом – Алька, поэтому они все вместе ездили на строительный рынок за отделочными материалами.

…Когда поехали на рынок в первый раз, и Макс увидел огромное количество машин, и людей, и строительных материалов, он так испугался, что залез к Ольге на руки: и шея, и лицо хозяйки оказались поцарапанными.

– Макс, ты как маленький ребенок, – стыдила щенка Алька.

Ольга старалась, по возможности, брать Макса с собой. Она вычитала в книжке, что чем разнообразнее опыт, тем менее уязвима собака. Макса сначала укачивало в машине, но потом он привык и готов был ехать куда угодно. За терпение мама покупала детям мороженое “Экскрим”. Макс очень любил мороженое.

– Собакам нельзя мороженое! – возмущалась Алька, когда Макс смотрел на нее несчастными голодными глазами.

– Кто придумал эту глупость? – возмущался в свою очередь Макс, роняя слюни на сиденье автомобиля.

– Алешка. Так в книжке про тебя написано. (Алька.)

– Книжку эту писала не собака. В-ав! Дай лизнуть мороженое, жадина! (Макс.)

На обратном пути маме Оле, детям и Максу приходилось умещаться в машине между строительными материалами, но они терпели…

Жили пока в бане: Ольга с детьми спали на втором этаже, бабушка с дедушкой – на первом. Макс любил спать на кровати, как и положено интеллигентной собаке. Укладываясь, он крутился во все стороны и сбивал лапами белье.

– Макс, перестань немедленно! – возмущалась Татьяна Алексеевна.

– Татьян, он не может перестать – заступался “за младшего внука” Владимир Иванович. – Привычка утаптывать место для отдыха свойственна всем диким родственникам собаки…

– Во-первых, Макс у нас – не дикий, а во-вторых – пусть он тогда со своими привычками спит в собачьей кровати! (Татьяна Алексеевна.)

Макс, по природе своей пастух, пытался собрать всех в одном месте, и бродил туда-сюда всю ночь. Лестница была достаточно крутая, и сам он ходить по ней пока опасался. Поэтому, когда он хотел подняться или спуститься, он устраивал “истерику”: лаял, стаскивал с кого-нибудь одеяло, требуя помочь ему осуществить желаемое.

– Макс, ты дашь нам сегодня поспать или нет?! – ругалась внизу Татьяна Алексеевна.

– Макс, угомонись, а то я отправлю тебя сейчас ночевать на улицу, – пугал Макса Владимир Иванович.

– Ему нельзя ночевать на улице, он еще маленький! – кричала сверху Алька. – Мама! Дед хочет выгнать Макса на улицу!

– Да я его просто пугаю, Аля, успокойся. (Влад. Ив.)

Обычно, Ольга или Алешка, брали Макса на руки, поднимали его по лестнице или спускали вниз. Так продолжалось всю ночь, туда-сюда, туда-сюда… Дело в том, что до пяти-шести месяцев не следует разрешать щенку спускаться вниз по крутой лестнице, чтобы он не испортил себе спину и лапы. Макс об этом был прекрасно информирован.

Однажды, по просьбе Алешки, все вместе поехали на рыбалку, только бабушка осталась дома, сказав, “что этот экстрим не для нее”.

Пока копали червей в навозе, пока складывали вещи, пока добирались… Обустраивались уже в темноте, но место оказалось очень удачным: бетонный пирс, площадка возле пирса. Удалось подогнать машину прямо к воде. Дед с Алешкой забросили спиннинги и “донки”, рассчитывая на вечерний клев. Но клева не было, поэтому посидев у костра, пошли спать, решив порыбачить на зорьке.

Когда наконец-то все угомонились, и улеглись в палатке, Макс опять закатил скандал. Ольга постелила ему одеяло во внешнем отделении, но щенок требовал пустить его внутрь, мотивируя тем, что одному спать скучно и холодно. Владимир Иванович пытался объяснить Максу, что он своими когтями прорвет надувные матрацы, и тогда вообще ночевать будет негде. Но победила молодость, и довольный Макс улегся между Ольгой и Алькой.

Не прошло и пятнадцати минут, как ему опять захотелось выйти из палатки. Застегнутая молния мешала свободе передвижений ризеншнауцера.

– Говорил я тебе, что охранная собака должна спать на улице, – Владимир Иванович выпустил Макса.

Через десять минут Макс залился звонким лаем, и не останавливался до тех пор, пока Ольга с Алешкой не вылезли из палатки. Этот ушастый монстр сидел около машины, и требовал пустить его внутрь.

– Макс, мы еще не уезжаем, зачем тебе в машину? – удивился Алешка.

– По-моему, этот “эстет” не может ночевать на природе, ему нужны более комфортные условия, – догадалась мама Оля. – Он же привык спать на кровати.

– На вашей природе, меня комары кусают, – подтвердил Макс, почесываясь. – Ваф!

– Почему же ты тогда не стал спать в палатке? – спросил Алешка.

– На резиновом матраце спать неудобно. (Макс.)

– Ну, иди-иди в машину, городская собака… И что бы до утра я тебя не слышала! Я приоткрою окна, чтобы ты не задохнулся. (Оля.)

– Что это вы сделали с Максом? – поинтересовался Владимир Иванович, – что-то его не слышно…

– Он спит в машине, – объяснил Алешка.

– Нормально. Охранный пес спит в машине под сигнализацией, а мы в палатке и безо всякой охраны. (Влад. Ив.)

Утреннюю зорьку дружно проспали…

Оля проснулась от какого-то непонятного шума: голоса людей, крики, смех, лай… Она вылезла из палатки и не поверила собственным глазам: палатка стояла посреди причала, на котором собралось человек тридцать. Везде были разбросаны их вещи, детские игрушки, рыболовные снасти… Макс, надрываясь, лаял внутри машины, люди покатывались от смеха, а к пристани подходил пароход.

Один из сердобольных пассажиров, указал на приближающийся пароход и крикнул Ольге: – Девушка, сейчас ваши снасти будут намотаны на винт.

Оля разбудила Владимира Ивановича и Алешку, они спешно стали сматывать спиннинги и вытаскивать донки, под смех и комментарии ожидающих пароход пассажиров. Снасти удалось спасти, но место дислокации пришлось поменять.

…

Спустя два часа, завтракали и дружно покатывались от смеха, вспоминая утренний инцидент с пароходом.

– Пап, ну, как же ты не различил, что это пристань? – удивлялась Оля.

– Мам, темно уже было… (Алешка.)

Владимир Иванович “перевел стрелки” на Макса: – Это ты виноват, ушастый, проспал все в своей машине. А еще называешься охранной собакой!

– Я вообще в первый раз на рыбалке, а про пароходы в книжке не было написано! Ваф! – оправдывался Макс.

После завтрака, пес, первым делом, принялся обследовать ближайшую территорию и загнал на дерево невесть откуда взявшего кота.

Когда пошли купаться, Макс возмущался тем, что все пошли плавать, оставив его одного на берегу. – А я? А как же я?! В-аф! Ваф! Ваф!

– Макс, да ты не бойся и плыви к нам! – кричала Алька, махая надувными нарукавниками.

– В книжке написано, что ты прекрасно плаваешь, – поддержал сестру Алешка.

Владимир Иванович взял Макса на руки и зашел с ним в воду. Макс так испугался, что быстренько доплыл до Ольги и залез к ней на руки. Пес всегда, если случалось что-то страшное, прятался на руках у мамы.

– Макс, ты меня сейчас утопишь! – вопила Ольга. – Чего ты в меня вцепился? Ты же замечательно плаваешь! – держа Макса на руках, Оля пыталась плыть вместе с ним. В итоге, Макс перестал бояться воды, а мама вылезла на берег опять вся поцарапанная, но смеющаяся и довольная.

Потом дети втроем бултыхались в воде: Алька с Алешкой – до посинения, как обычно, а Макс плавал за палочкой – до дрожи во всем теле. Никто не хотел вылезать на берег, пока дед не пожарил рыбу и не позвал всех обедать. Тут объявились хозяева кота, искавшие его по всей округе. Пришлось покаяться, временно закрыть Макса в машине… Алешка полез на дерево и снял оттуда перепуганное и дезориентированное в пространстве мяукающее создание. Однако когда Оля “угостила” несчастного головами от съеденных рыб, тот пришел в себя, и его счастливые хозяева согласились поменять свою дислокацию. Макс, видя как “недопойманный” кот поедает его рыбьи головы, неистовствовал в машине, забрызгав все стекла слюной…

Дети были в неописуемом восторге от рыбалки. Всем так понравилось, что решили остаться еще на одну ночевку.

На следующее утро, рано-рано, Алешка с дедом и Максом пошли ловить рыбу, а Ольга с Алькой остались спать в палатке. Они проснулись от громкого голоса Владимира Ивановича: – Девчонки, просыпайтесь!

– Дед, а где же рыба? – первым делом спросила Алька.

– Об этом ты у Макса спроси, – ответил Алешка.

– Ольга, давай деньги на рыбу, пока рыбаки предлагают по сходной цене, а то придется нам голодать, – сказал Владимир Иванович.

– А что опять случилось? (Оля.)

– Это не собака рыболова, это тайный член организации “Гринпис”! – Владимир Иванович указал на Макса.

– Опять будут жаловаться, – проворчал пес.

– Мам, мы поймали с дедом почти десять рыб, и запустили их в садок. Макс внимательно наблюдал за этим процессом. Но пока мы рыбачили, он залез в воду, отвязал садок и выпустил всю рыбу на свободу… (Алешка.)

– Зачем? – удивилась Оля.

– Это ты у него спроси. Продукты мы все съели, так что давай деньги. (Влад. Ив.)

Макс получил прозвище “зеленый”, что не помешало ему лакомиться купленной рыбой.

“Как же это здорово, что в нашей семье есть мужчина, который может организовать вот такую рыбалку”, – думала Оля на обратном пути. – Пап, спасибо тебе большое за такое интересное приключение! – она поцеловала отца.

– И мне понравилось, дед, – Алешка тоже чмокнул деда в щеку

– И мне понравилось, хоть на меня и переводили стрелки, – сказал Макс, и облизал Владимиру Ивановичу затылок и шею.

– А я писать хочу, – сказала Алька.

– Ну, начинается… Терпи! Сейчас вот проедем поселок, тогда остановлюсь, – ответил внучке Владимир Иванович.

Макс тоже выбежал пописать за компанию. И тут он увидел коров… Никогда в жизни ризеншнауцер не видел таких огромных “собак”! На всякий случай он решил спрятаться в лесу…

– Макс, а ты куда?! – закричал Алешка вслед убегающему Максу.

Алешка погнался за Максом, Ольга – за ними, Алька писала, а Владимир Иванович и коровы от души смеялись, наблюдая эту сцену.

– Пап, а ты чего смеешься? – спросила Оля, когда с Максом на поводке они вернулись к машине.

– Дед, мы его еле поймали… (Алешка.)

– Макс, ты так красиво удирал…(Владимир Иванович.)

– Макс, а ты что, боишься коров? – удивилась Алька.

– И ничего подобного! Просто “бег по оврагам и между деревьями отлично формирует приемистость и ловкость у собак”. В-аф! Понятно? – как всегда, выкрутился Макс из сложной ситуации.

Собирая малину в саду, Оля начала видеть галлюцинации и слышать диалоги в своей голове. – Пап, мне, что, пора идти к психиатру?

Владимир Иванович заинтересовался. Герои дочкиных “галлюцинаций” жили в эпоху Средневековья, страстно любили друг друга и совершали массу ошибок. Ольга рассказывала удивительные вещи об их жизни.

– Нет, тебе не надо к доктору. Тебе надо это записывать, – посоветовал отец.

Тогда Оля съездила к Алле Сергеевне, забрала рабочие материалы по своей дипломной работе (по истории Средних веков) и начала писать книгу…

(Москва – Древняя Индия)

К сентябрю Дмитрий вернулся с рыбалки, жил в своей отремонтированной однокомнатной квартире, работал с удовольствием и интересом. По выходным приезжал к родителям, расспрашивал о детях и слушал, слушал, слушал…

Сколько же радости и восторга было в этих рассказах, сколько возмущения и восхищения, обожания и блеска в глазах, смеха, жестов, жалоб, охов и ахов! Дима почувствовал сам, да и родители, подтвердили, что дети очень похожи на него. “Такие же буйные, бесцеремонные, неугомонные и ненормальные!”

Дмитрий влюбился в них. Принял их безоговорочно, безусловно, такими, какими они были. “Каким бы долгим не был мой путь к вам, я буду идти по нему. Рано или поздно вы сможете меня понять, простить и принять… Ох, Оля, Оля! Как же ты могла так поступить со мной?! Хорошо, хоть догадалась разрешить моим родителям общаться с внуками”.

Дима спросил, что дети знают о нем?

“Знают, что дядя Дима – хороший адвокат, спортсмен и выдающийся путешественник. Это так Алешка говорит, что ты – “выдающийся путешественник”. Он, пока рос, играл в твои игрушки, да и сейчас еще модели разбирает, когда к нам приезжает…” (Владимир Николаевич.)

“Алешка всегда интересуется, где ты и что делаешь? Вытаскивает из альбомов твои фотографии. Никогда ничего плохого о тебе мы от детей не слышали”. (Зин. Алекс.)

“Это потому что Ольга никогда ничего плохого о тебе не говорила”. (Влад. Ник.)

По вечерам, после работы, Дмитрий теперь разговаривал со своими детьми (с фотографиями своих детей). Все пытался объяснить, почему не был с ними так долго… Скажи ему кто года два назад про эти разговоры – он бы заранее психиатрическую лечебницу себе оплатил.

Дима знал, что будет с его детьми дальше – что будет их тревожить и интересовать. И он хотел быть рядом, потому что чувствовал, что нужен им. Особенно Алешке. Нужен именно он – не кабинетный историк Саша и не “крутой” бизнесмен Василий, и не какой-то новый чужой мужик (свят-свят-свят, не допусти, Аполлон!)

“Оля, Оля, ты же вроде продвинутая, ты должна это понимать. Да и с Алькой должен быть я, чтобы держать ее в ежовых рукавицах, а то вырастет такая же, ветреная, как ты!” (Дима.)

“Так она же сказала отцу: пусть Дмитрий приходит к детям”. (Внутренний голос.)

“К детям!? Детям семья нужна, если ты хочешь, чтоб они выросли нормальными, спокойными и уверенными в себе людьми!” (Дима.)

Сначала Дмитрий винил во всех бедах Ольгу. Но нельзя говорить плохо о матери. Потом винил себя. “Но если я такой уж плохой, то почему они должны захотеть общаться со мной? Тоже неправильно”. Потом перестал кого-либо винить. Он рассказывал детям об интересных фильмах и книгах, вел с ними нескончаемые “диалоги” на разные темы. Нашел свой стиль общения: уважительный и насмешливо-серьезный. Ему стало комфортно с ними, и он перестал бояться: примут или не примут.

“Примут, куда денутся! Неужели я не смогу договориться с Алешкой – договориться с самим собой, каким я был двадцать лет назад? Что во мне кардинально изменилось за эти годы? Я научился врать окружающим и самому себе. Не буду врать – смогу найти с сыном общий язык. А Альке, я тем более, не могу не понравиться. Ведь она – вылитая Ольга, а в детстве я королеве нравился. Только я и нравился… Как же мне попасть к вам, дети? Как вернуться в сказочную страну моего детства?”

По выходным Дима подслушивал разговоры родителей со своими детьми.

– Оля, а ты мне Алешку не позовешь к телефону? (Владимир Николаевич.)

– Сейчас. Он читает индийские мифы… Алеш, дедушка тебя зовет! (Оля.)

– Что читает? Алеш, привет, что ты там читаешь такое? (Влад. Ник.)

– “Рамаяну”. Привет, дед! (Алешка.)

– А тебе не рано? – удивился Владимир Николаевич.

– Ты что, дед, мифы – это же, как сказки. (Алешка.)

– Деда, привет! Спаси меня скорее: ракшасы вселились в моего ненормального братца! – кричала Алька в телефонную трубку.

– Внученька, а кто такие – ракшасы? (Влад. Ник.)

– Ракшасы – это демоны, ты что, дед, не знаешь?! (Алька.)

– Дядь Володь, скажите, только честно, вы сами “Рамаяну” читали? (Оля.)

– Нет, конечно; не читал… (Влад. Ник.)

– Я тоже не читала. Вот видите – сначала рано, а потом времени может и совсем не быть. Пусть читает. Он нам по вечерам вслух читает. Интересно, между прочим. Герои индийского эпоса совершают те же ошибки, что и современные люди. (Оля.)

– Эх ты, дед! Кто не знает историю Рамы и Ситы – не может считать себя просвещенным человеком. (Алешка.)

– А кто делает замечания дедушке – тем более! (Оля.)

“Мать честная, – подумал Дмитрий, – надо попросить отца составить список прочитанный моими детьми литературы, чтобы я хоть в курсе был…”

Теперь Дмитрий перед сном читал “Рамаяну”. По ночам выходил на балкон и смотрел на звезды, даже телескоп себе купил. И герои индийских мифов оживали на черном небе… Рамаяну написал брахман Вальмики. Оказалось, что это история любви Рамы и Ситы. Дима раньше не знал об этом.

Древний город Айодхья был столицей великой страны Кошалы. Страной этой правил мудрый Дашаратха, у которого было три жены:

Каушалья, Сумитра и Кайкейи. В те давние времени, люди жили на земле тысячи лет. В свое время у Дашаратхи родились четверо сыновей: Каушалья подарила царю Раму Кайкейи – Бхарату а Сумитра – близнецов: Лакшману и Шатругхну.

Сыновья Дашаратхи не были простыми людьми – они были воплощениями бога Вишну на земле. У хранителя Вселенной Вишну была великая миссия: он должен был победить ракшасов – демонов зла, с которыми сражались боги. В этой борьбе Вишну должны были помогать храбрые обезьяны, способные менять свой облик.

Сыновья Дашаратхи росли храбрыми и добродетельными. Особенной любовью отца и всего народа пользовался Рама. Царевич никогда не гневался понапрасну, помнил каждое доброе слово и забывал тысячи обид.

У Джанаки, правителя соседней страны, был чудесный лук, который подарил его предкам великий Шива, разрушитель Мироздания и истребитель демонов. Еще у Джанаки была дочь божественного происхождения – красавица Сита. Когда Рама, в первый раз, увидел ее, он чуть не лишился рассудка. Никого не было теперь для него красивее, лучше и желаннее, чем Сита. Рама сказал отцу, что хочет жениться на ней.

Но Джанака готов был отдать свою дочь в жены только тому, кто сумеет согнуть лук Шивы. Божественно прекрасна была Сита, и многие герои пытались сделать это – но никому не под силу оказалось натянуть тетиву волшебного лука. Он был настолько тяжел, что пять тысяч могучих богатырей должны были тянуть повозку, на которой он лежал. Но так велика была любовь Рамы, что он смог взять лук в руки и согнуть его. И тогда Джанака отдал дочь в жены богатырю…

Иллюстрация. Сита и Рама. Начало истории…

(Цвет. илл. 22)

Когда пришло время Дашаратхе выбирать наследника, он выбрал своего старшего сына – Раму. И приближенные, и народ одобрили его выбор. Дашаратха напутствовал сына на царство словами: “Не позволяй любви и гневу затуманить твой разум. И пусть друзья всегда окружают тебя – ибо даже добродетель может поддаться влиянию извне, и никто не знает, что может случиться завтра”.

Но не все любили Раму во дворце. Кайкейи, младшая и самая любимая жена царя, была очень красива. Она хотела, чтобы наследником стал ее сын, Бхарата. Коварная женщина напомнила царю о данном много лет назад обещании. Тогда, в битве с ракшасами, Дашаратха был тяжело ранен. Кайкейи отыскала его на поле боя и исцелила. В благодарность царь обещал выполнить два ее желания.

Красавица улыбнулась и сказала, что у нее есть все, чего желает душа, но когда-нибудь она обязательно придумает эти желания. И вот теперь Кайкейи попросила Дашаратху отправить Раму в лес на четырнадцать лет и сделать царем ее сына Бхарату.

Как не умолял Дашаратха жену отказаться от задуманного злодеяния – она оставалась непреклонна. И царю пришлось выполнять обещание – ибо ничто не ценится так высоко, как сдержанное слово. Кайкейи рассказала Раме о решении отца. Царевич покорился судьбе, ведь исполнить волю отца – долг каждого любящего сына.

Прекрасная жена Рамы, Сита, решила разделить судьбу мужа, сказав ему: “Я буду счастлива лишь рядом с тобой, ибо муж для жены – бог”. И верный брат Лакшмана последовал за ним в лес.

…

В лесу Рама и Лакшмана построили добротную хижину, с крышей из листьев, и стали охотится, собирать травы и коренья, и жить в согласии друг с другом.

Когда Рама покинул дворец, Дашаратха разорвал узы, связывающие его с Кайкейи, и нашел утешение в покоях Каушальи, матери Рамы. Вскоре Дашаратха скончался. Перед смертью он вспомнил о злодеянии, совершенном им в молодости. Однажды, будучи искусным лучником, он убил отшельника, приняв его в темноте за слона. Родители убитого юноши пощадили его, потому что он сам разыскал их и рассказал о содеянном. Но вступив на погребальный костер, они прокляли Дашаратху, предсказав, что ему самому суждено умереть, горюя о собственном сыне.

Похоронив отца, Бхарата нашел Раму в лесу, и стал умолять вернуться и занять трон, принадлежащий ему по праву. Но, верный повелению отца и мачехи, Рама отказался вернулся в Айодхью.

Двенадцать лет прожил царевич в лесу, защищая отшельников от ракшасов. В лесу было полным полно демонов, они не оставляли Раму в покое ни днем ни ничью: то похищали Ситу, то придумывали другие пакости. А тут еще сестра главного демона Раваны, уродливая Ракшаси, воспылала к Раме страстью, и, когда он не ответил взаимностью, набросилась на Ситу. Лакшмана выхватил меч и отрубил Ракшаси нос и уши. Демоница нажаловалась Кхаре, младшему брату Раваны. Кхара собрал армию в четырнадцать тысяч ракшасов и напал на Раму. Рама сразил всех демонов и убил стрелой Кхару. На небесах возрадовались боги, а Равана решил отомстить Раме…

Равана был главой всех ракшасов, самым главным демоном и врагом богов. Двадцать рук и десять голов имел он, и был практически бессмертен. Все его тело было покрыто шрамами, оставшимися после сражений с богами. Когда боги оставляли Равану в покое, он занимал убийством брахманов и похищал чужих красивых жен.

Иллюстрация. Похищение Ситы Раваной.

(Цвет. илл.23)

Когда Равана похитил Ситу, вся природа погрузилась в скорбь, а мудрые боги возрадовались, предвидя скорую погибель демона.

На золотой колеснице, по небу, привез Равана украденную девушку в свой великолепный город Ланка, и, очарованный красотой, предложил ей руку и сердце. Сита сначала расплакалась, но потом взяла себя в руки и решительно отвергла предложение ракшаса. Равана поручил своим слугам сломить ее волю, при помощи уговоров или угроз – как получится. А Рама начал поиски жены…

Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается. Сначала Рама с Лакшманой оплакивали гибель друга – повелителя орлов Джатаю, который отдал свою жизнь, пытаясь спасти Ситу. Братья развели костер и совершили погребальный обряд, достойный брахмана. Потом, по ошибке, в лесу, Рама и Лакшмана убили еще одного ракшаса, который, на самом деле, не был замешан в исчезновении Ситы. Братья опять сложили погребальный костер. Восстав из огня, невинноубиенный, приготовился вознестись на небеса и посоветовал Раме искать помощи у царя обезьян Сугривы.

Встретившись, Рама и Сугрива обошли вокруг костра, который разложил сын бога ветра, дипломатичный обезьян Хануман, и поклялись друг другу в верности. Рама обещал убить злого Бали – жестокосердного брата Сугривы, отобравшего у того царство и жену; а Сугрива, в ответ, обещал помочь вернуть Ситу.

Потом Рама убил Бали и вернул Сугриве трон…

Миновало четыре месяца непрерывных дождей. Рама очень тосковал по Сите, но в дождь ни один уважающий себя мужчина даже любимую жену разыскивать не будет.

Когда небо прояснилось, и земля подсохла, Сугрива собрал миллионную армию обезьян. Готовясь выступить в поход, Рама, Лакшмана и Сугрива столкнулись с серьезным препятствием: никто не знал, где живет Равана, и где он прячет Ситу. Сугрива разослал обезьян во все концы земли. Особые надежды он возлагал на зоркого

Ханумана. Рама обрадовался: теперь его надежда отыскать Ситу окрепла. Сын бога ветра отправился на поиски Ситы, а храбрые Рама, Лакшмана и Сугрива остались дожидаться его возвращения.

Наконец, Хануман узнал, что Равана живет в городе Ланка, за безбрежным океаном. Никто из обезьян не был в состоянии преодолеть такое расстояние, а самолетов тогда еще не было. Хануману оставалось только одно – перепрыгнуть безбрежный океан…

Хануман долго молился солнцу, ветру и всему сущему. Наконец, обретя уверенность в своих силах, он неизмеримо увеличился в размерах и перелетел через океан! Потом, уменьшившись до размеров кота, он проскользнул в город, незамеченный стражей.

Иллюстрация. Полет Ханумана над океаном.

(Цвет. илл. 24)

Хануман повсюду искал Ситу, которую никогда в жизни не видел. Фотографии девушки у него не было, потому что тогда еще не было фотоаппаратов.

Хануман обыскал весь город и пробрался во дворец Раваны.

Десятиголовый демон, усыпанный драгоценностями, спал на огромном роскошном круглом ложе, устланном благоухающими цветами. Каждая из двадцати чудовищных рук ракшаса обнимала прекрасную обнаженную женщину. Хануман долго наслаждался представшей перед ним картиной, не в силах отвезти глаз. Самой красивой из жен Раваны оказалась царица Мандодари. “Должно быть, это и есть Сита, – подумал Хануман, но потом засомневался: – Нет, она не могла одарить Равану своей любовью”, – и обезьян отправился обыскивать многочисленные дворцы демона.

Многих красавиц повстречал сын бога ветра, но не одна из них не подходила на роль Ситы. Наконец, во дворце, расположенном в лесу и охраняемом свирепыми демонами, он увидел ослабевшую женщину, лежащую на мраморном полу в грязных одеждах. Хануман был почти уверен, что перед ним Сита, к тому же на ней были драгоценности, о которых рассказывал ему Рама, но решил дождаться утра.

Утром он оказался свидетелем неприятной сцены. К Сите заявился Равана и принялся уговаривать ее стать его женой. Так Хануман удостоверился, что это Сита. Девушка отвергла притязания Раваны, разъяренный демон дал ей еще два месяца на раздумья, и пообещал, что после истечения этого срока, ее ждет ужасная смерть. Когда Равана ушел, охранявшие Ситу ракшасы принялись избивать ее плетками, но царевна вырвалась и убежала в лес.

Много усилий понадобилось Хануману, чтобы убедить Ситу в том, что он друг Рамы. Он рассказывал ей об исторической встрече Рамы с Сугривой, об убийстве злого Бали, о том, как долго они отмечали воцарение Сугривы на царство, и, наконец, о том, как Сугрива собрал миллионную армию обезьян, которая ждет его возвращения по ту сторону океана. Сита ничего не поняла из его рассказа и только тихонько плакала. Наконец, Хануман показал ей кольцо мужа, и тогда царевна перестала плакать.

“Странные эти женщины”, – подумал Хануман и предложил Сите перенести ее через океан. То ли Ситу укачивало от полетов по воздуху, то ли она боялась упасть в воду, но она отказалась, объяснив это тем, что честь ее спасения может принадлежать только Раме. Восхищенный добродетелью, Хануман отправился в обратный путь.

Но так просто покинуть Ланку сын бога ветра не мог, поэтому он пронесся по городу, словно торнадо, вырывая с корнем вековые деревья и разрушая здания. Грохот разбудил демонов, и завязалась битва. Увеличившись в размерах, Хануман летал над Ланкой, поджигая дворцы и убивая ракшасов. Разгромив половину города, он вдруг испугался, что Сита тоже могла погибнуть в огне. Тогда он вернулся в лес, где оставил девушку, и к своей радости, нашел ее живой и невредимой. Затем Хануман взмыл в небо и полетел через океан…

Весть о том, что Сита жива, безмерно обрадовала Раму. Лакшмана, Рама и Сугрива праздновали эту новость несколько дней подряд и просили Ханумана еще и еще раз рассказать им о том, как он разгромил полгорода ракшасов.

Вскоре войско обезьян под предводительством Сугривы двинулось в путь. Преодолев горы и леса, великая армия остановилась на берегу океана. Рама созвал совет, который должен быть решить, как организовать переправу, ибо что такое победа, как не плод размышлений?

Но никто не знал, как преодолеть океан.

В полном молчании, сосредоточившись на одной мысли, Рама провел на берегу океана три дня, но океан безмолвствовал. Тогда, рассердившись, Рама, который силой не уступал богам, схватил лук Шивы и пообещал осушить океан, и даже выпустил несколько стрел в море. Вода закипела, превращая все живое, что плавало в ней, в вареное; небеса потемнели; горы содрогнулись; и перед Рамой предстал разгневанный бог океана. – Рама, я не могу высушить океан – это место моего постоянного жительства, но ты можешь построить мост!

Мудрые слова бога моря успокоили Раму, и он перестал стрелять из своего лука. Когда вода немного остыла, бог моря сказал герою: – В твоей армии есть обезьян по имени Нала, он сын искусного зодчего.

Рама нашел Налу и спросил: – Почему ты не сказал мне, что ты – зодчий?

– Ты не спрашивал меня об этом, – ответил Нала.

Мост был построен в рекордные сроки – за пять дней. Многомиллионная армия переправилась через океан. Началась осада Ланки…

Когда у Рамы закончилось терпение (а это произошло уже на следующий день), завязалась ужасная битва. Яростные крики ракшасов смешались с устрашающим визгом обезьян, поле битвы превратилось в огромное облако пыли, по земле струились реки крови. Демоны ждали захода солнца, ибо ночью их силы удваивались. Ночью погибли тысячи и тысячи обезьян. Рама и Лакшмана упали на землю, раненые тысячью стрел…

Через некоторое время Рама пришел в себя. Отдав должное храбрости обезьян, он принял решение распустить войско. Видя, что надежда покидает сердце героя, военачальник обезьян Сушена рассказал ему о четырех видах волшебных трав, которые произрастают в Тибете, и которые способны воскрешать мертвых.

Рама и Лакшмана были исцелены волшебником Гарудой, которого с небес послали боги. Армия обезьян вновь ринулась на штурм Ланки. Хануман схватил огромный камень и швырнул им в Думракшу, военачальника демонов. Увидев гибель своего военачальника, ракшасы отступили.

Взойдя на золотую колесницу, повелитель демонов Равана сам вышел на поле боя, и повел свое войско на обезьян. Лакшмана обратился к Раме с просьбой позволить ему сразиться с Раваной. Получив согласие, он отправился на боле битвы, но увидел, что Хануман уже сражается с ракшасом. Лакшмана и Хануман не смогли одолеть Равану.

Наконец, сам Рама вступил в смертельную схватку с царем Ланки, ему удалось ранить Равану, но он пощадил его: – Ты сражался сегодня, как герой, и битва изнурила тебя. Возвращайся в Ланку, а завтра мы снова встретимся с тобой на поле боя, – сказал врагу милосердный Рама, и боги возрадовались на небесах.

Хануман обошел поле боя, со скорбью в сердце, глядя на тысячи и тысячи убитых и раненых обезьян. И сам, будучи раненым, решил пересечь океан и принести с Тибетских гор целебные травы, о которых говорил Сушена, чтобы с их помощью исцелить раненых и воскресить убитых. Сын бога ветра взмыл в небо и летел над морем и горами, лесами и озерами, пока не достиг Тибетского нагорья. Здесь он долго и безуспешно искал целебные травы, потому что не знал, как они выглядят. Рассердившись, он вырвал целую гору с корнем и перенес ее к Ланке. Целебные травы сделали свое дело: и раненые, и убитые обезьяны поднялись с земли. Может Хануман и не был ботаником, но он не поленился и вернул гору на место.

Настала вторая ночь осады Ланки. Равана вновь и вновь посылал против обезьян свои войска. Теперь войско демонов возглавлял Индраджит, сын Раваны, так как все другие военачальники были убиты. Ночью демоны стали невидимыми и, пользуясь этим преимуществом, опять убили и ранили тысячи и тысячи обезьян, но Лакшмана сумел отсечь голову Индраджиту. Увидев гибель сына Раваны, ракшасы разбежались. У демонов не осталось больше героев, кроме самого Раваны.

Великая скорбь охватила главного ракшаса при известии о гибели сына. Терзаемый горем, он хотел убить Ситу, но советник удержал его: – Не поднимай руку на женщину, ибо, когда ты убьешь Раму, она станет твоею. Тогда Равана поклялся убить Раму и Лакшману.

И снова сошлись в смертельной битве армии обезьян и демонов. В этой битве погиб Лакшмана. Над телом погибшего брата, Рама поклялся убить Равану. Боги возрадовались на небесах.

Когда закончилась битва, Хануман опять слетал в Тибет и принес целебные травы, благо теперь он знал, как они выглядят, и не надо было ему, раненому, тащить на себе тяжеленную гору. Ожили тысячи и тысячи обезьян, ожил Лакшмана и призвал Раму выполнить обещание.

Бог солнца и неба Индра послал в помощь Раме свою колесницу. Ободренный помощью богов, Рама ранил повелителя демонов, но возничий умчал Равану с поля боя. Тогда наш герой обратился к солнцу: – О, Солнце, податель жизни, пробуждающий цветы лотоса, разрушитель тьмы, свет души моей, помоги мне победить демона! – долго молился Рама Индре… И взял он лук разрушителя Вселенной Шивы, и убил повелителя ракшасов! Радость наполнила сердца богов. Солнечные лучи проникли в самые сокровенные уголки леса. Миссия, ради которой Вишну, отделивший небо от земли, принял человеческий облик, была выполнена. Одержав победу над могущественными силами зла, боги успокоились, солнце осветило поле брани, тысячи и тысячи обезьян были излечены и оживлены, а тысячи и тысячи убитых демонов скинуты в океан.

Вместе с Вибхишаной, братом покойного Раваны, благородный Рама оплакивал мужественного героя, когда-то обратившего в бегство самого бога Индру. Из Ланки пришли многочисленные жены Раваны, проклинающие, на чем свет стоит, Ситу, и свою горькую судьбу. Над Раваной был совершен погребальный обряд. Довольные боги вознеслись на небеса. Лакшмана провозгласил Вибхишану новым царем ракшасов.

Люди, обезьяны и ракшасы праздновали наступление долгожданного мира. Ракшасы, хоть и были демонами, оказались вполне приличными сущностями: храбрыми, способными любить и даже верующими в богов.

Уставший после многодневного праздника, Рама, попросил Ханумана, неутомимого сына бога ветра, отправиться на поиски Ситы.

…Хануман нашел царицу в роще, где ее по-прежнему охраняли ракшасы, не знавшие, из-за отсутствия телефона, что в Ланке сменился правитель. Хануман поведал о победе Рамы. Счастливая

Сита выразила желание видеть своего господина. Сын бога ветра сообщил Раме слова жены; Рама погрузился в молчание… Он испытывал одновременно радость, печаль и гнев. Выйдя из молчания, он попросил Вибхишану привести Ситу.

Одев богатые одежды, Сита предстала перед супругом и с великой радостью смотрела на него. Но Рама сказал: – Благодаря моим друзьям: бесстрашному Лакшмане, не единожды погибшему во время кровавых битв; беззаветно преданному и верному Хануману, неоднократно пересекшему океан; отважному Сугриве с его многомиллионной армией; и Вибхишане – новому повелителю ракшасов, я выполнил свое обещание. Я смыл оскорбление, нанесенное моей семье и мне лично, и с помощью богов одержал победу над демонами. Но как я могу принять жену, так долго находившуюся в доме другого?!

Да, я убил Равану, но нас с тобой, дорогая Сита, более ничего не связывает, ибо как ты могла сохранить честь, оставаясь наедине с демоном?! А для меня нет ничего превыше твоей чести! И моя честь требует, чтобы я отпустил тебя на все четыре стороны. Ты можешь остаться с Лакшманой, Бхаратой, Сугривой или Вибхишаной, если захочешь.

Услышав жестокие слова мужа, Сита горько заплакала. Но потом, осушив слезы, гордо ответила ему: – Я сама свидетельствую о своей непорочности. Против моей воли касался меня другой, сердце же мое оставалось верным тебе, Рама. Но если ты отвергаешь меня – жизнь больше не мила мне. Почему же ты не передал свои слова через Ханумана, я умерла бы уже давно, и тебе не пришлось бы осаждать Ланку!? Гнев и ревность слышу я в твоих словах, ты видишь во мне обычную женщину, но ты не знаешь меня. – И повернувшись к Лакшмане, Сита сказала: – Приготовь для меня погребальный костер, я не хочу жить, незаслуженно опороченная!

Рама молчал. И Лакшмана, повинуясь его молчаливому согласию, сложил для царицы погребальный костер.

Сита обратилась к богу огня: – О, бог огня, прошу тебя: засвидетельствуй мою непорочность, и если сердцем я была верна Раме, защити меня от смерти! – с этими словами она бесстрашно вступила в пылающий костер.

Все присутствующие погрузились в печальные стенания – так красива была Сита в своем отчаянье, лишь Рама не вымолвил ни слова.

В золотых колесницах с небес спустились боги: – Разве, Рама, ты не знаешь своей божественной сущности? Почему ты судишь Ситу, как простой смертный?

– Я не знаю своей божественной сущности, – ответил богам Рама.

– Так знай! – сказали боги. – Ты – воплощение Вишну – хранителя Вселенной, а Сита – воплощение Лакшми. Ты – лук времени, творец и разрушитель, защитник богов и победитель демонов. Теперь, когда Равана мертв, твоя миссия выполнена, и ты можешь вернуться на небо.

Бог огня, с черными, как смоль, вьющимися волосами, сияющий как солнце, вынес царицу из огня. – Сита чиста перед богами и людьми, – сказал он Раме. – Она устояла перед Раваной и никогда ни словом, ни делом не изменила тебе.

– Я никогда не сомневался в том, что сердце Ситы принадлежит мне одному, и что ее добродетель была лучшей защитой от посягательств Раваны, – сказал мудрый Рама. – Сита принадлежит мне, как солнцу принадлежат его лучи. Но она долгое время провела в доме демона, и потому должна была пройти это испытание перед народом.

Так Рама вновь обрел жену.

Четырнадцать лет прошло с тех пор, как Рама отправился в изгнание. Когда герой вернулся домой – Бхарата вернул ему царство. Рама взошел на престол и наградил богатыми дарами всех, кто помог ему одержать победу над демонами. Хануман стал народным героем, символом беззаветной преданности и верности.

Рама правил Кошалой десять тысяч лет. Во время его правления дули благоприятные ветры и не было войн. Наконец Сита забеременела. Обрадовавшись, Рама пообещал жене выполнить любое ее желание. Царица сказала, что хочет посетить обитель отшельников, живущих на берегах Ганга.

По несчастливому стечению обстоятельств, в тот же вечер, Рама собрал совет, и спросил своих министров: – Что жители моей страны говорят обо мне, о моем правлении и моей семье?

– Люди прославляют твои великие деяния, о Рама, твою победу над демонами, но судачат о Сите, о том, что ты взял в дом женщину, к которой прикасался Равана.

Услышав это, Рама погрузился в печаль. Он пригласил братьев и рассказал им то, что услышал от министров. – Чтобы доказать свою невиновность, Сита прошла испытание огнем. Сами боги засвидетельствовали ее непорочность. Я никогда не сомневался в добродетели своей супруги, но упреки подданных больно ранят меня: лучше уж смерть, чем бесчестье. Завтра, Лакшмана, отвези Ситу в обитель Вальмики, и оставь ее там.

На берегу Ганга Лакшмана поведал Сите, что Рама во второй раз отрекся от нее, ибо подданные судачат о ней. Сита погрузилась в отчаянье и печаль, а Рама – в государственные заботы. Вскоре Сита, жившая в монастырской обители, разрешилась от бремени, произведя на свет двух сыновей, которых нарекли Кушей и Лавой…

Прошли годы. В лесу выросли сыновья Ситы, учителем которых был сам Вальмики. За эти годы Вальмики создал Рамаяну, а Куша и Лава, от нечего делать, выучили ее наизусть.

Однажды Рама решил почтить богов и принести им богатые дары. Он пригласил на церемонию друзей и всех выдающихся людей своего времени. Среди приглашенных был и Вальмики, который пришел вместе с Кушей и Лавой. Когда мальчики прочли царю начало Рамаяны, прославляющей его подвиги, он пожелал наградить их золотом.

– К чему нам золото, если мы живем в лесу? – удивились юноши.

Тогда Рама оставил юношей во дворце, и день за днем слушал Рамаяну, вспоминая былые времена, и, наконец, узнал, что Куша и Лава – сыновья Ситы.

Вспомнив любимую, Рама послал гонца в обитель отшельников, прося их засвидетельствовать добродетель Ситы. – И спросите ее, не согласится ли она снова предоставить доказательства своей невиновности?

Вскоре отшельники сообщили царю, что Сита готова пройти испытания.

Когда наступило назначенное время, она явилась в Айодхью в сопровождении Вальмики, который засвидельствовал перед народом ее добродетель, подтвердил, что Куша и Лава – сыновья Рамы, и поклялся, что если на Сите есть какой-либо грех, то он готов отринуть плоды своего аскетизма, который исповедовал тысячи лет! Собравшиеся встретили появление Ситы радостными возгласами, она же смиренно стояла перед людьми со сложенными руками, словно богиня.

– О, великий аскет, – отвечал Рама Вальмики, все люди знают, что ты – сама добродетель, твои слова убедили меня. Я признаю Кушу и Лаву своими сыновьями, но пусть Сита все же пройдет испытание, чтобы в ее невиновность поверили все собравшиеся…

– Никогда в моих мыслях не было никого, кроме тебя, о Рама! – промолвила Сита. – Что толку в доказательствах, если ты сам не веришь в мою невиновность. О, богиня земли, защити меня!

После ее слов содрогнулась земля, и из недр возникла Великая богиня. Обняв Ситу, она усадила ее на трон, украшенный алмазами, и вместе они погрузились в лоно земли, и земля сомкнулась над ними. Так все собравшиеся убедились в добродетели Ситы, один лишь Рама был охвачен скорбью и гневом.

– Что же ты сердишься, Рама?! – воскликнул Брахма, создатель Вселенной. – И ты, и твой народ получили доказательства невиновности царицы. Сита чиста и невинна, и благодаря своей добродетели, отправилась в подземную обитель, а ты встретишься с ней теперь уже на небесах. Вспомни о своем божественном происхождении, вспомни, что ты – Вишну – хранитель Вселенной!

Но Рама так и не утешился. Без Ситы мир казался ему пустым, нигде не находил он покоя. Минула еще одна тысяча лет. Царство Кошалы по-прежнему процветало.

Наконец явился во дворец Рамы могущественный йог по имени Время, и Рама почтительно склонился перед ним. – О, Рама, ты был рожден на земле, чтобы сокрушить десятиглавого ракшаса, после этого суждено было тебе царствовать одиннадцать тысяч лет. Теперь пришло время, и верховный творец послал меня к тебе, чтобы спросить: Желаешь ли ты и дальше править людьми или хочешь вернуться на небо?

Рама предпочел вернуться в обитель богов. Узнав о его решении, к нему пришли его братья – Бхарата, Лакшмана и Шатругхна.

– Благословен будешь, Вишну! – воскликнул Брахма. – Скоро ты, Рама, и твои братья снова станете единым целым.

Приняв свой истинный облик, Вишну вознесся на небо, где его приветствовали боги, и ждала хорошая взбучка от Лакшми. Сита была воплощением Лакшми на земле, и ей не очень-то понравилась эта “ролевая игра”, которая вошла в историю как “Рамаяна”.

– Пол, а я осилил “Рамаяну”, – похвастался Дима богу.

– Это подвиг, достойный Геракла! – восхитился героем Аполлон.

– А “Махабхарата” о чем? – поинтересовался Дима.

– О жизни. Создателем ста шести тысяч стихов “Махабхараты” считается мифический мудрец Вьяса. Но с V века до н. э. по II век н. э. над этим классическим произведением мировой литературы поработало много авторов… О чем “Махабхарата”? О романтических приключениях одержимого демоном царя Нала, который покидает свою супругу Дамаянти исключительно из любви к ней. (Аполлон.)

Дима удивленно посмотрел на друга. – Как опять?

– Точнее, чтобы защитить ее от самого себя. О женской верности Савитри, которая своим упрямством добилась сострадания бога смерти Ямы, и он возвратил ей умершего супруга живым и здоровым. (Аполлон.)

– Я думал, о войне. (Дима.)

– Об этом тоже есть. О борьбе между двумя родственными семьями: злыми Кауравами и добродетельными Пандавами. (Аполлон.)

 

Восьмое чудо света

Параллельные миры

(Москва-Подмосковъе, осень)

Владимир Иванович, будучи на пенсии, нашел достойное применение своим силам: он увлекся созданием “нового человечества” в лице своих внуков. Ольга предоставила отцу полную свободу действий, потому что интуитивно чувствовала, что дед воспитывает детей совсем на другом уровне – он воспитывает их ОСОЗНАННО.

– Вы же собирались заниматься физикой и математикой, почему же вы смеетесь? – поинтересовалась бабушка Таня. – Что может быть смешного в этих сложных дисциплинах? Ах, так вы сатириков читаете?!

– Бабуля, мы с дедом изучаем законы мироздания по Станиславу Ежи Лецу. Хочешь послушать? (Алеша.)

– Нет, мне некогда! (Тат. Алекс.)

– Ба, послушай! “На этой земле все падает вниз”, – это физика. “Прямолинейность не является кратчайшим путем, ведущим человека к цели”, – это уже математика. А вот и биология: “Мозг человека постепенно тяжелеет, а ведь именно он удерживает нас в положении гордой вертикали”, – Алешка смеялся.

– Пересмешники! (Тат. Алекс.)

…

Дед делал из Алешки “вундеркинда”, и у него это неплохо получалось. Но мама Оля подкидывала сыну неподвластные логике задачки, приземляя тем самым взращенные дедом амбиции.

– Вот если бы ты не вмешивалась, он мог бы стал выдающимся ученым в будущем! – горячился Владимир Иванович.

– Не надо нам ученых! Пусть будет простым счастливым человеком. (Оля.)

– Дед, а, правда, могут существовать параллельные миры? – поинтересовался будущий ученый.

– Могут, но только в кино, – ответил Владимир Иванович.

– То есть это неправда? (Алеша.)

– Это идея, Алеш, способствующая расширению сознания. Не стоит переносить квантовые законы в физическую реальность… (Влад. Ив.)

– Нет, дед, ты не прав. Вот в моей голове точно существуют параллельные миры. А моя голова – это же физическая реальность? Вот, смотри. Мама поручила мне купить кое-что из продуктов. Я могу сходить в магазин прямо сейчас, но могу и позже; могу позвать в гости кого-нибудь в гости и попросить купить продукты по дороге; могу тебя попросить. Могу вообще забыть, “закрутиться”, как бабуля говорит; сказать, что не успел, так как задали много уроков, или что магазин не работает. Правда, есть опасение, что маме это не понравится. Видишь, сколько вариантов будущего? (Алеша.)

– Нет, здесь дело не в параллельных мирах, а в фантастическом количестве межнейронных связей в твоем мозге, которые являются физиологической основой для всех ассоциативных процессов. Эти связи в момент мыслительной деятельности включают параллельно огромное число комбинаций, делая ассоциативный ряд практически безграничным. Но это все теория, дорогой внук, а реальность такова: иди в магазин! (Влад. Ив.)

…

Алешка вернулся из магазина и спросил: – Мама, а секс – это плохо?

– Конечно, нет – ответила Оля. – Разве плохо, что ты есть на свете?

– Нет… (Алеша.)

– Но ведь ты родился, потому что мама и папа занимались сексом. Разве плохо, что я есть не свете? (Ольга.)

– Нет. (Алеша.)

– Я родилась, потому что бабушка и дедушка занимались сексом. Я уже не говорю про твою Марину… (Оля.)

– Ольга, перестань! – возмутилась Татьяна Алексеевна.

– Мам, я понял: секс – это здорово! (Алеша.)

– Зачем ты говоришь ему, что “секс – это хорошо”?! (Тат. Алекс.)

– А разве это плохо? – удивилась Оля.

– Вопрос не в том, плохо или хорошо! А в том, что с детьми о сексе вообще нельзя разговаривать! (Тат. Алекс.)

– Почему?! Дети все равно узнают, что секс существует, и что взрослые занимаются сексом. Если их обманывать, они перестанут уважать нас: мы говорим одно, а делаем другое. Лучше объяснить, как есть. Секс – естественная часть нашей жизни, ее лучшая часть… (Оля.)

– Но ему всего одиннадцать лет! – напомнила дочери Татьяна Алексеевна.

– Если он об этом спросил, значит, ему пора об этом знать. (Оля.)

…

– Дед, а зачем вообще нужна школа? – огорошил внук Владимира Ивановича.

– Алеш, ну ты и спросил! Тебе что, неинтересно учиться? (Влад. Ив.)

– Мне интересно ходить в школу: проводить время с друзьями, играть в футбол… Но я там не учусь. Какой смысл изучать целый год учебник, если ты объясняешь мне его за неделю? Ты же сам говорил: главное – суть, а нюансы все равно забудутся. (Алеша.)

– Но нюансы тоже имеют значение. Слово education означает образование, воспитание, обучение. Глагол educate – воспитывать, обучать. У этого глагола два значения: вытягивать из человека то, что находится внутри, реализовывать его потенциал, и “вести вперед из темноты к свету”. Учить ребенка – значит, помочь ему осознать свои возможности, выявить и проявить то, что потенциально уже присутствует в нем, а не навязывать свои несбывшиеся мечты, как часто делают родители.

Школа – великая вещь. Во-первых, это общение: с мальчишками, с девчонками, с учителями. Вот сколько у вас в школе человек? И ты со всеми можешь общаться. И со сверстниками из других школ. Ты учишься общаться с людьми, узнаешь много нового, занимаешься спортом. Кроме того, там ты научился читать, писать, считать… (Влад. Ив.)

– Это ты меня научил. (Алеша.)

– А школа эти навыки закрепила. И потом, не у каждого ученика дед – не работающий доктор технических наук… (Влад. Ив.)

– Не все учителя мне нравятся. Тем более, у нас нет преподавателя по астрономии, и по биологии тоже нет; их постоянно кто-нибудь заменяет… (Алеша.)

– И это прекрасно… (Влад. Ив.)

– Да?! (Алеша.)

– Прекрасно, что тебя это волнует. Значит, ты изучишь эти предметы и без преподавателя, было бы желание. Книги, журналы, НТВ+, интернет… Ты посмотри: какие у тебя возможности! Школа учит задавать вопросы. Вот почему нет учителя по астрономии и биологии? (Влад. Ив.)

– Я почем знаю?! Никто не хочет преподавать эти предметы… (Алеша.)

– Почему? (Влад. Ив.)

– Потому что учителям мало платят… (Алеша.)

– Но учителям математики и биологии платят одинаково. (Влад. Ив.)

– Эти предметы не популярны в нашей стране. (Алеша.)

– А какие популярны? (Влад. Ив.)

– Финансы, право, экономика, бухгалтерия… (Алеша.)

– А все ли нормально в королевстве, в котором не популярны звезды, деревья и животные, да и сам человек? В королевстве, в котором не берегут природу, хотя она дает нам воду, пищу, тепло? (Влад. Ив.)

– Наверное, не все в порядке… (Алеша.)

– Если бы ты не ходил в школу, ты бы это понял? Школа знакомит тебя с основными культурными достижениями человечества, достижениями науки и техники, с проблемами, стоящими перед твоей страной… (Влад. Ив.)

– Это ты, дед, знакомишь меня с достижениями человечества, и многоканальное телевидение. (Алеша.)

– Школа систематизирует знания по предметам, по странам, по историческим периодам. И потом, сейчас написаны такие замечательные учебники! Ты не объективен, Алеш. Разве в вашей школе нет учителей, знающих свой предмет? (Влад. Ив.)

– Ну, есть… (Алеша.)

– Разве нет учителей, вкладывающих в вас свою душу? Вы же ходите по музеям, по театрам? За всем этим стоят люди. Школа для учителей – и работа, и жизнь, и призвание. Великий труд за очень небольшие деньги. Без особого уважения с вашей стороны, да и со стороны родителей, тоже. Без особой помощи и поддержки со стороны государства. Зарабатывать меньше тысячи долларов в месяц; еле сводить концы с концами; каждое утро проводить в переполненном общественном транспорте. Достойно выглядеть – а то вы засмеете; учить людей, часто не желающих ничему учиться. Посещать всевозможные курсы повышения квалификации; читать спецлитературу – а то вы уличите в отсталости; параллельно стирая, готовя, воспитывая собственных детей. Стоять с открытым сердцем и больной спиной перед сидящими, циничными, шумящими учениками… Часто вы говорите учителям “спасибо”? И так изо дня в день, из года в год. Это подвиг, Алеш. Это – подвиг! (Влад. Ив.)

– В школе не учат отношениям между мальчишками и девчонками, любви к природе и животным. Мы не изучаем там мифы, кинофильмы, современную музыку, восточные единоборства. Нас не учат, как зарабатывать деньги! (Алеша.)

– Если бы вы все это изучали – ты и на ночь бы там оставался. Для чего же тогда нужны родители, бабушки и дедушки? У тебя есть возможность учиться всему, чему хочешь. Смотри на все позитивно, и как скажет твоя мама, “проявляй во всем творческий подход”. Тебе ли жаловаться: отец – историк, мать – финансист, отчим – бизнесмен, один дед – физик, другой – юрист… Ну что ж, давай расширять спектр изучаемых дисциплин, – подытожил разговор дед. – Психология, биология, астрономия, мифы народов миров, история современного искусства… Пиши, список. Я – с удовольствием. Отношения между мальчиками и девочками – это сложный вопрос, но можно поискать литературу. По зарабатыванию денег – это к маме или к Василию. А по восточным единоборствам – это к дяде Диме нужно. “По женщинам – тоже к нему, – добавил про себя Владимир Иванович. – Он, говорят, специалист еще тот. Да… Ребенку нужен отец, это видно невооруженным взглядом. Его родной отец. Надо все-таки поговорить с Ольгой”.

Капитализация

Осенью Ольга решила навести порядок в личных финансах.

– Пол, у меня деньги уходят, как песок сквозь пальцы! – пожаловалась она. – Училась я на MBA, училась… финансовым стратегиям, а со своими личными деньгами разобраться не могу.

– Если ты сделаешь мне массаж спины, там, откуда у меня крылья растут, я поделюсь с тобой информацией, которая поможет тебе стать экономнее и богаче. (Пол.)

Ольга сделала Аполлону массаж. Втирала целебные мази, которые ей прислал знакомый “космический физик” из Вьетнама.

– Кажется, стало легче. Спасибо, – поблагодарил Аполлон. – Итак, по поводу денег.

Денег не хватает всегда и всем. Это аксиома. Поэтому, ситуация с деньгами должна быть под контролем. Контроль над финансами достигается с помощью личного финансового планирования.

Первое: доходы и расходы. Тебе надо организовать собственный бизнес, чтобы он приносил регулярный доход.

Что касается расходов… Ты знаешь, сколько ты расходуешь денег и на что?

– Знаю, конечно. На детей, на продукты, на одежду… (Оля.)

– Мне нужны точные сведения о твоих среднемесячных расходах за прошлый год. Сколько денег в процентном отношении ты тратишь на продукты, сколько на одежду, которую уже некуда складывать, а сколько на “херы и пряники”? (Пол.)

Ольга развела руками.

– Чтобы узнать это, надо вести Отчет о доходах и расходах. Когда ты определишь основные статьи своих расходов – ты будешь очень удивлена, потому что большая часть денег тратиться обычно либо на ненужные вещи, либо вообще непонятно куда.

Очень важно, чтобы твои доходы превышали твои расходы. “Тратьте меньше, чем зарабатываете, – вот вам и весь философский камень”.

Второе. Активы и пассивы. Активы – это то, что у тебя есть – квартира, дом, депозиты… Алешкину квартиру можно сдавать, мне кажется, ни Саша, ни Алла Сергеевна, не будут возражать против этого. И квартира твоих родителей тоже пустует…

Пассивы – это то, что ты кому-то должна – кредиты, займы. Здесь все нормально: кредитов ты не берешь, и правильно делаешь.

И третье. Инвестиции. Твои деньги, насколько я знаю, лежат мертвым грузом в банковской ячейке. Знаешь, как распределяют свой капитал миллионеры?

20 % – ценные бумаги и инвестиционные фонды;

25 % – пенсионные фонды;

20 % – недвижимость;

20 % – бизнес;

15 % – другие активы, в том числе банки.

Конечно, я не советую тебе пользоваться российскими пенсионными и инвестиционными фондами, но вложить деньги в западные организации, существующие сотни лет, наверное, можно? И почему бы тебе не купить землю, стоимость которой будет расти в будущем? (Пол.)

– Может, лучше купить коммерческую недвижимость для сдачи в аренду? (Оля.)

– Нет, лучше землю. Недвижимость достанется тебе от Васи. Не забудь, кстати, поблагодарить Владимира Николаевича, и Димку, тоже… (Пол.)

– Димку-то за что?! (Оля.)

– Знаешь, я очень богатый, по земным меркам, человек. Но я ничего особенного для этого не делаю. Я просто соблюдаю несколько правил. Я избавляюсь от активов, которые не приносят дохода. Моя жена ежедневно учитывает доходы и расходы нашей семьи…

– Ежедневно?! (Оля.)

– Да. И как любой среднестатистический миллионер, я инвестирую 20 % своих доходов. (Пол.)

– Пол, как ты умудряешься быть таким умным во всех областях жизни?! (Оля.)

– При чем же здесь ум? Я богат благодаря времени и мониторингу своих финансов. Именно время позволяет значительно приумножить капитал. Я держу деньги в самых консервативных банках планеты. Капитализация – это получение основного дохода не только на основной капитал, но и на процент. Это срабатывает лишь на длительных промежутках времени. Когда у Ротшильда спросили, знает ли он семь чудес света, он ответил: “Не уверен. Но я точно знаю, что такое восьмое чудо света – это капитализация”.

Кстати, все, что я тебе сказал, ты сможешь найти в замечательной книжке Владимира Савенка “Путь к финансовой независимости”.

Через несколько дней Оля раздобыла рекомендуемую книгу и засела за ее изучение…

– Ольга-то где? Опять за книжками сидит? – спросил Владимир Иванович.

– Все дни напролет или читает, или сидит за компьютером до ночи. Завтра встанет, как зомби, после обеда. Поговори с ней, отец, нельзя же так! Так она замуж никогда не выйдет! (Татьяна Алексеевна.)

– Оля, ты вечерами всегда теперь дома, почему? – заглянул в кабинет к дочери Владимир Иванович. – Сходила бы на концерт, в театр. Неужели некому тебя пригласить? Мать переживает…

– Раньше меня ни днем, ни ночью дома не было дома – вы тоже переживали. Теперь я сижу дома, книги читаю, роман пишу, вы опять переживаете… Пап, почему? (Оля.)

– В таком количестве книги надо на пенсии читать, а сейчас лучше общаться с интересными людьми. Если ты все прочитаешь, что же ты в старости делать будешь? (Влад. Ив.)

– Разве можно все прочитать? Чтение книг – это тоже общение. Общение с писателями, с учеными… (Оля.)

– С самыми интересными и умными людьми всех времен и народов. Знаю, знаю… Меня тоже всегда книги спасали. Это еще Рене Декарт подметил, что “чтение книг – это разговор с самыми интересными людьми, притом такой разговор, в котором они сообщают вам свои лучшие, сокровенные мысли”. Но почему ты читаешь не художественную, а только научно-популярную литературу? (Влад. Ив.)

– Она дает мне энергию, силы и знания… (Оля.)

– А кто твоим детям будет давать энергию, силы и знания? Оля, детям нужен отец. (Влад. Ив.)

Ольга молчала.

– Знаешь, почему важно, чтобы в воспитании ребенка принимали участие и мать, и отец? Мужской и женский взгляд на действительность диаметрально противоположны, и это хорошо, потому что истина лежит где-то посередине… Мама твоя, месяц назад, когда были сильные дожди и грозы, сказала мне: “Володь, принеси спички, и давай, наконец, сожжем ветки”.

Я ей ответил: “Татьян, на улице – дождь, в таких условиях костер жечь нельзя”.

“Ну и что, – сказала мама, – я хочу сжечь мусор, потому что эта куча раздражает меня и портит мне эстетическое восприятие сада”.

“Если сжечь ветки сейчас, потребуется много сухих дров. Ветки мокрые, и соседи опять будут жаловаться на дым. Лучше сожжем их в сухую погоду”, – предложил я ей.

“Ну и пусть жалуются”, – сказала мама.

Ольга засмеялась.

– Видишь, почему не только Алешке, но и Альке, нужен отец. Женская логика основана на “чувствую” и “хочу”, мужская – на жизненном опыте. Если девочка живет с отцом, они впитывает в себя и мужскую и женскую логику, и видит альтернативные способы решения проблем. Если в семье нет отца – логика ребенка будет однобокой… (Влад. Ив.)

Рене Декарт-французский философ, математик, физик.

– Пап, хорошо, что у моих детей есть ты. Я тебя очень люблю. Знаешь, мне кажется, у меня получится быть писательницей… (Оля.)

– Конечно, получится. У тебя все получается: захотела стать женой бизнесмена – стала, захотела стать финансовым директором – тоже стала. И писательницей станешь. Можно стать профессионалом в любой области: учись, работай, читай; было бы терпение. Но, дочка, станешь ли ты от этого счастливой? Может тебе стоит научиться любить, чтобы в твоей жизни появился мужчина? (Влад. Ив.)

– Научиться любить? Это как? – удивилась Оля.

– Если ты хочешь научиться любить – открой свое сердце. И постепенно, понемногу, ты дашь возможность закрутиться этому водовороту, ты заметишь, что любовь – везде. В глазах чужих тебе людей, в словах и поступках людей, близких тебе. Ты услышишь любовь, увидишь ее повсюду, ты ее почувствуешь. И главное – ты почувствуешь ее в себе. Любовью пронизан весь мир. Вернее и мира то нет, как такового, есть только любовь. Как-нибудь, включи радио, и посиди молча часа три. Послушай песни, которые поют люди. Люди всегда поют о любви… (Влад. Ив.)

Характер ризеншнауцера

Макс стал компаньоном для всех членов семьи. Он помогал всем и во всем, летая черной молнией по дому и саду. Он всюду совал свой любопытный кожаный нос, и ему до всего на свете было дело.

Ольге он “помогал” работать: приносил игрушки, тыкал ими в книги, и требовал, чтобы хозяйка перестала заниматься ерундой и поиграла бы с ним. С Алешкой он мог часами играть в палочки, заставляя бросать их, пока не набегается. С Алькой они носились по саду, устраивая друг на друга засады. Деду Макс помогал по хозяйству. Особенно ему нравилось жечь костер: он вытаскивал из него палки и ветки, и грыз их. Охотно шнауцер помогал и бабушке: выкапывал неправильно посаженные, с его точки зрения, растения; “поливал” цветы, деревья и кустарники, пробегая мимо них и задирая заднюю лапу… В результате такого “полива”, растения начали чахнуть, особенно любимые бабушкой туи.

Татьяна Алексеевна пыталась объяснить ушастому внуку “правила поведения в саду”. Макс удивлялся, слушая бабушку. Тогда Ольга с Владимиром Ивановичем придумали огородить грядки, деревья и цветы невысокими заборами из сетки.

Несмотря на вред, который наносил ризеншнауцер садоводству и огородничеству, в саду с его появлением стало веселее. Бегает он, бегает по своим делам, но стоит только позвать его – и он уже мчится на зов энергичным, присущим только ему характерным галопом.

Любимым занятием Макса было “общение” с двумя огромными соседскими кавказскими овчарками. Забор был глухой, соседи друг друга не видели, но слышали и чувствовали. И Макс понимал, что если бы не забор… В ризеншнауцере нет безрассудства. Это не та собака, которая полезет в пасть ко льву. Но раз забор надежно предохранял его от более сильного противника (а Макс неоднократно проверил прочность сооружения, пытаясь “протаранить” его на скорости), то можно придумать хитроумный способ досадить этому противнику. И Макс придумал. Он подбегал к забору, в том месте, где с другой стороны у овчарок были будки, и начинал гавкать. Как только собаки захлебывались лаем, он спокойно убегал по своим делам. Но стоило им успокоиться – все повторялось. Потом Макс придумал не подбегать, а тихо-тихо подкрадываться к забору. Ризену было полгода, энергии у него было предостаточно, и он мог дразнить собак в течение двух-трех часов кряду. В результате, через несколько недель соседские собаки охрипли. Макс торжествовал победу.

Ольга беспокоилась по поводу Макса: – Алеш, как же будем его воспитывать?

Алешка успокоил маму, объяснив ей, что воспитательный процесс – процесс обоюдный. Оказывается, собака тоже воспитывает своего хозяина и членов его семьи. Главное в воспитании: выдержка, спокойствие и настойчивость в достижении цели.

Зимой Оля пригласила опытного кинолога.

Кинолог объяснил, что команда “ко мне” должна быть связана со всем самым приятным: общением с любимым хозяином, лаской, лакомством. Следует проявлять изобретательность, чтобы юный любознательный шнауцер очертя голову мчался к вам, как к самому интересному и важному существу на свете. Надо хвалить его, предлагать короткую бурную игру, игрушки, ведь он “летит” к вам за вниманием и любовью.

Команда “фу” подается только в двух случаях: если щенок хватает что-либо недозволенное или бросается на кого-то.

Чтобы научить собаку выполнять команды “сидеть” и “лежать”: сначала надо закрепить безотказное выполнение команды, а затем уже работать над выдержкой.

Команды рекомендуется чередовать, так как разнообразие меньше утомляет щенка. Надо быть непредсказуемым, тогда ваш шнауцер, не зная, чего ожидать в следующую минуту, будет вынужден внимательно следить за вами. Ризен обучается легко и весело, если налажено полное взаимопонимание с хозяином.

Макс ужасно любил учиться и обожал своего учителя. За несколько занятий пес выучил все основные команды.

Когда начались занятия по преодолению препятствий, Ольга испугалась, что столь способный ученик может и забор “перелететь” и решила перестать учить собаку прыжкам в высоту.

Кинолог посоветовал поводить Макса на “собачью площадку”, чтобы не была нарушена “социальная адаптация” из-за отсутствия общения с себе подобными. С четырех до восьми месяцев – период наибольшей восприимчивости для щенка.

На “собачьей площадке” у Макса появились и друзья, и враги. С друзьями, он носился по территории, весело лая и играя, с врагами – отчаянно дрался.

Дети ходили на площадку вместе с Максом.

– Макс, перестань! Мама, мама, зачем наш Макс “нюхает чужие письки?” (Алька.)

– Не “письки”, а “собачьи метки”, – поправил сестру Алешка. – Запах для собаки – это основной способ познания мира. Обнюхивая “метки”, Макс узнает, кто, когда и с какими намерениями здесь был. Собака различает тысячи запахов, даже очень слабых. И когда ты или мама “обливаетесь” духами, Максу это очень не нравится…

– Ага, а когда он вывалялся в дохлой кошке, в лесу, мне это тоже не понравилось. Запах был просто убийственный! (Алька.)

– Это для тебя он убийственный. Ризен – прирожденный охранник, его предки охраняли стада от волков. Вот чтобы волк не почуял запах собаки, он и вываливается в тухлятине… (Алешка.)

На площадке Макс ревновал Ольгу к другим собакам. Однажды, когда хозяйка имела неосторожность проявить к кому-то “избыточную” симпатию, шнауцер не выдержал, поднял заднюю лапу и “пометил” ее. Объяснил, чья это мама.

А потом Макс влюбился в Кэсси…

Когда Макс впервые увидел Кэсси, он остановился, как вкопанный, перестал лаять, и у него потекли слюни.

– Макс, ты чего это? – не понял Алешка.

Кэсси была блондинкой и помесью мастиффа с овчаркой. Она была удивительно привлекательной особой и, видимо, знала об этом. Теперь Макс “дружил” только с ней. Ольге приходилось согласовывать походы на собачью площадку с хозяевами Кэсси.

Когда щенки играли, черно-белый визжащий клубок катился по собачьей площадке, сметая все на своем пути. Это сказывалось на качестве обучения… Блондинка-то вообще не хотела учиться, считая, что ей это без надобности. А Макс учился только, если Кэсси не было рядом. К “счастью”, хозяева белокурой подружки переехали в другой район, и Макс “с горя” ушел с головой в учебу.

Занимаясь с Максом, Ольга и дети поняли, что ризеншнауцер – это удивительный пес, с очень сложным характером, который умеет любить, ненавидеть, испытывать муки ревности, тосковать и радоваться, и старались не забывать о его чувствах. Пес стал любимым членом семьи.

Практика буддизма

(Москва)

Пока Макс учил Ольгу безусловной любви, Дмитрий думал о ней. Так как у него не было собаки, ему приходилось учиться любви самостоятельно. “Если встреча с детьми – это встреча с моим будущим, то встреча с ней – встреча с моим прошлым, о котором я столько лет пытался забыть. И думал, кстати, что забыл”.

Огромный золотой диск счастья освещал Димкину юность. И имя этому диску было Оля. Она сделала его, обычного московского пацана, королем всей округи, которому завидовали ребята на сто верст окрест… А потом взяла и разрушила его жизнь!

– И как после этого я могу с ней встретиться?! (Дима.)

– Можешь и не встречаться. Она, между прочим, не навязывается и предлагает привезти детей к родителям. Видимо, тоже не хочет с тобой встречаться… (Внутр. голос.)

– Она-то со мной, почему не хочет? (Дима.)

– Ну, не знаю, не знаю… Дим, а ты никогда не думал, как она оценивает все происшедшее с вами? (Внутр. голос.)

– Нет, никогда не думал. (Дима.)

– А надо бы. Ты даже не пришел к ней тогда, и не спросил: почему?! А может, она ждала? Может она замуж только для того и вышла, чтобы ты пришел и спросил, а ты струсил. (Внутр. голос.)

– Я не струсил – я обалдел от ее чудовищного предательства! (Дима.)

– А вот если переиграть все назад… Ты бы пошел к ней? (Внутр. голос.)

– Нет, не пошел бы. (Дима.)

– Ну и дурак! (Внутр. голос.)

– Нельзя же устанавливать отношения с детьми, не встречаясь с их матерью? Рано или поздно дорожки пересекутся… А я не хочу видеть ее счастливой! А другой она, судя по фотографиям, не бывает! – Димка никогда не завидовал Ольгиным достижениям, но он жутко ревновал ее к счастью. К тому, что она с кем-то другим может быть счастлива.

– Когда я приехал с Севера, думал, она меня ждет, потому и развелась. А она, стерва, развелась, чтобы выйти замуж за “олигарха”! (Дима.)

– А почему ты теперь-то думаешь, что она развелась из-за тебя? Может быть, она опять замуж собралась, мало ли в России олигархов… (Внутр. голос.)

– Очень может быть. (Дима.)

– Или за премьер-министра какой-нибудь страны, или за арабского шейха… Кто там круче “олигархов”? Будущий муж сразу презентует ей три замка: во Франции, в Италии и на каком-нибудь греческом острове, чтобы она не расстраивалась из-за потерянной недвижимости в промозглой Москве. (Внутр. голос.)

– Может быть, – вздохнул Дима. Но где-то в самых потаенных уголках его души жила маленькая девочка Надежда, которая верила: Оля помнит его и ждет, и испугалась за него, и поняла, что не может быть без него счастливой.

– Как мы можем встретиться?! – Когда герой представлял себе эту встречу, волосы у него на затылке начинали шевелиться. – Или я просто убью ее, или, используя свое “адвокатское красноречие”, выскажу ей все, что я о ней думаю!

– Да, но ваша встреча будет происходить на глазах у детей, едва ли это будет свидание при свечах. А значит, дети увидят и поймут, что ты – трамвайный хам и законченный идиот, а это плохо. (Внутр. голос.)

– И что же получается? (Дима.)

– Получается, если ты хочешь общаться со своими детьми – тебе придется принять ее такой, какая она есть. Так получается. (Внутр. голос.)

– Но она же шлюха? (Дима.)

– Мать твоих детей… шлюха? (Внутр. голос.)

– Нет, нет, нет. Надо подыскать ей какое-нибудь другое название: куртизанка, гетера, гейша, Тайс Афинская… Хотя на самом деле, она, конечно, шлюха! (Дима.)

– Какая же она шлюха, Дим? Ты посмотри, посмотри не нее. Красивая она, изысканная, сексуальная… Ради того, чтобы увидеть блеск любви и восхищения в ее глазах, ты же готов пойти на что угодно? (Внутр. голос.)

– Готов… Но не пойду! (Дима.)

На фотках рядом с детьми красовалась его мечта: то блондинка, то рыжая, то золотая, то со стрижкой до плеч, до волосы аж… Дух захватывает!

– А тебе-то, какая разница, какие у нее волосы, если ты к ней не собираешься? (Внутр. голос.)

– С тех пор, как я видел ее в последний раз, она не очень-то и изменилась. Такие законченные стервы, видимо, не стареют. Как раньше, любит джинсы и майки… Ну что ж, есть что показать. (Дима.)

– Да грудь у нее потрясающая! Четвертый размер – не меньше. А может быть и пятый. Талия – такая тоненькая… (Внутр. голос.)

– Оказывается, осиная талия – это как у осы, а я раньше думал – как у осины. А у осины нет талии. Что значит, жизненный опыт… Схватил бы ее, заласкал, зацеловал, задушил бы… Убил бы! Вот почему у нее фигура не испортилась? Почему она не растолстела, ведь у нее двое детей? (Дима.)

– Потому, что это твои дети, поэтому и не испортилась. Хоть бы спасибо сказала, стерва! (Внутр. голос.)

На фотографиях менялись стили одежды, прически, цвет волос. Оля была чудо, как хороша, и нравилась Димке, что бы на ней не было одето. Лучше бы ничего не было… – Как же я буду общаться с детьми, делая вид, что она – не существует? Как она может быть рядом – и не существовать для меня?!

Мучился-мучился Дима, и понял, что он все-таки хочет ее видеть. И хочет не только видеть, но еще и слышать… И заниматься с ней любовью: утром, вечером, вдруг и когда захочется! Целовать ее, обнимать, прикасаться к ней, жить с ней в одном доме… Тогда и детям ничего объяснять не придется.

– О, решил проблему с детьми! – обрадовался герой.

– Может быть, ты предложишь ей дружбу? (Внутр. голос.)

– Это оригинально. (Дима.)

– Тогда предложи секс. Предложи быть твоей любовницей… (Внутр. голос.)

– Что-то новенькое… (Дима.)

– Неужели ты предложишь ей руку и сердце?! В третий раз? (Внутр. голос.)

– Она все равно не согласится… (Дима.)

– А если бы согласилась, ты бы взял ее замуж? После всего, что было? После ее “олигарха”?! Ты вспомни его наглую физиономию в журналах. После шансонье, песни которого ты теперь принципиально не слушаешь по радио Шансон? Или после этого молокососа на роликах? После всего, чего ты еще не знаешь… И даже после Андрея?! (Внутр. голос.)

– Нет-нет, я не могу на ней жениться… Но и без нее не могу. Могу, конечно, но не живу. Не могу, значит. (Дима.)

– О, господи! Ты что же думаешь, она тебя ждет? (Внутр. голос.)

– Оля, ты хоть раз позвала меня? Хоть раз намекнула, что хочешь меня видеть? Что же ты тогда на остров в Индийском океане не прилетела? Я тебя ждал. Детей согласилась мне показать… двенадцать лет спустя?! Какая неслыханная щедрость, королева. Да не свались я с гор, хрен бы ты мне детей показала! (Дима.)

– Вот-вот-вот… Вот ты туда придешь, а она там не одна. Она ведь, б… такая, все эти годы не одна жила! Влюблялась, трахалась с кем попало, путешествовала с ними по миру… С твоими детьми, между прочим! (Внутр. голос.)

– Отец сказал, что после Тибета, она изменилась: непонятная стала, непредсказуемая… (Дима.)

– Как будто она раньше была предсказуемая… (Внутр. голос.)

– Стала больше времени проводить дома… (Дима.)

– А почему ты решил, что это из-за тебя?! Может у нее новый роман? С электриком дачного товарищества, с соседом, с главой местной администрации… (Внутр. голос.)

Димкина голова раскалывалась от противоречий, и что бы как-то отвлечься от медитации на тему “Главная женщина моей судьбы”, герой искал спасения в буддизме. К своему удивлению, он разыскал в “Хинаяне” или “Малой колеснице” десять наиболее важных добродетелей – парамит, которые решил попробовать соблюдать. Особенно важны были первые две: подаяние и нравственное поведение.

Первая добродетель буддизма – подаяние

Когда-то Владимир Николаевич оказывал бесплатные консультации дому малютки, расположенному в их районе. Детский дом находился в здании, требующим капитального ремонта. Пользуясь этим, чиновники, по заказу одной коммерческой организации, задумали переселить малышей куда-нибудь на окраину города…

Дмитрий попросил отца дать телефон адекватного человека из администрации приюта. Позвонил, договорился о встрече, пришел и сказал, что готов ежемесячно оплачивать счета на сумму в тысячу долларов. И стал регулярно эти счета оплачивать.

Следуя добродетели подаяния можно было освободиться от материальной зависимости. Этого с Дмитрием не произошло. Но сравнив суммы, которые он тратил на одиноких малышей и себя любимого, ему стало стыдно, и он перестал тратить деньги на ненужные вещи, даже перестал ужинать в ресторанах и научился готовить сам. Еще попробовал давать милостыню. Преодолевая неловкость, желал людям здоровья и благополучия. И люди в ответ тоже желали ему добра.

Вторая добродетель – нравственное поведение

Нравственное поведение, герой определил для себя следующим образом.

Во-первых, пить только “по поводу” с близкими друзьями или с родителями – то есть практически не пить. И никаких баров по пятницам.

Месяца три после этого решения злился, потому что очень хотелось чего-нибудь выпить, а потом вдруг отпустило. Дима не знал, как это связано, но после снижения уровня алкоголя в крови, он стал испытывать радость от совсем обыкновенных вещей: от хорошей книги, от интересного фильма, от разговора с другом.

Во-вторых, он решил спать только с той женщиной, которую действительно любит. Постулат был красив, но на деле означал монашество. Монахом у Димы быть не получилось, но количество женщин в его жизни существенно уменьшилось. Он перестал посещать в интернете сайты сексуальных знакомств…

Но даже после этого в буддизме оставалось еще восемь добродетелей!!

Добродетель третья – самоотречение и самоограничение

Если учесть первые две добродетели, самоограничиваться дальше было некуда. Но Дима изыскал резервы: он перестал играть в казино.

Четвертая добродетель – познание и мудрость

Что касается познания – стал много читать. Что касается мудрости – надеялся, что она придет с годами.

Добродетель пятая – активность

Активность проявлялась в основном в области юриспруденции. Дима брался за все дела, которые предлагал отец. Все рабочее время теперь было расписано, порой, некогда было даже пообедать. Но это не принесло ему больших доходов. Тогда отец познакомил его с “секретной инструкцией”, которую сочинила для их фирмы Ольга

Владимировна.

– Пап, она же правильно пишет, надо сосредоточиться на сопровождении сделок с недвижимостью. Это дает самый большой доход. (Дима.)

– Да, но люди не покупают объекты недвижимости каждый день; разводятся и делят имущество они, к сожалению, гораздо чаще. А потом, есть же еще профессиональное любопытство: иногда деньги не большие – но дело интересное. Но ты можешь сосредоточиться на недвижимости… (Владимир Николаевич.)

Дмитрий сосредоточился. Следуя инструкции, реанимировал сайт, наполнил его актуальной информацией, выделил деньги из бюджета на интернет-рекламу… Месяца через три существенно возросли доходы.

Шестая добродетель буддизма – терпение и долготерпение

Терпеть было уже невмоготу. Долго терпеть – тем более.

Седьмая добродетель – правдивость

Надо все-таки сказать Ольге, что он без нее жить не может…

Добродетель восьмая – решительность

Точно: надо сказать!

Добродетель девятая – доброжелательность

Причем умудриться сказать это доброжелательно…

И, наконец, добродетель последняя, десятая – спокойствие

Сказать доброжелательно и спокойно. А вот как принять то, что он услышит в ответ, особенно, если это будет “нет”? Об этом в буддизме не было сказано. Дмитрий понял: надо опять ехать в Тибет.

 

Конец тысячелетия

Разговор с сыном

(Подмосковье)

К концу века семья Макса наконец-то закончила ремонт и окончательно перебралась в новый дом. Татьяна Алексеевна надеялась, что пребывание в доме “шерстяного внука” будет ограничено первым этажом. Но Алька научила шнауцера бегать по лестницам, и теперь эта “черная бестия” носилась по всем этажам. Подметая пол, Татьяна Алексеевна удивлялась, каким образом черная шерсть появлялась даже у нее под кроватью? Даже в сауне, расположенной в цокольном этаже, куда пес вообще никогда не заходил?! И откуда брался белый пух? (Бабуля упорно отказывалась замечать Аполлона, даже если белокрылый бог ужинал с ними. Пол не вписывался в ее христианскую концепцию мира.)

Для ночного отдыха Макс облюбовал себе Ольгину спальню на втором этаже, но мог поваляться и на детских кроватях, и в спальне бабушки с дедом. А когда все смотрели телевизор, пес занимал лучшее место на диване. Заставить эту собаку спать в его собственной кровати не получалось. “Зачем же я буду лежать на матрасике, на полу, – недоумевал ризен, – если в доме столько кроватей и диванов?”

Шнауцер обживался в доме, приспосабливая его интерьер под собачьи нужды. На первом этаже у него была собственная ванна, в которой он мыл лапы в грязную погоду. В Ольгиной ванне он “приватизировал” биде и использовал его как “поилку”. Еще Макс обожал пить из трехлитровой банки на кухне и требовал, что бы свежую воду ему наливали непременно в эту банку. (Татьяна Алексеевна как-то оставила на полу банку с водой, чтобы та отмокла от варенья.)

Еще ризен терпеть не мог закрытых дверей. Стоило кому-то попытаться уединиться, как в двери тут же возникал черный кожаный нос, а потом и хитрая лохматая мордашка, которая энергично отодвигала дверь в сторону (в жилых комнатах были откатные двери).

Днем, когда Алешка учился, Макс и Алька носились в саду по сугробам, потому что для собаки очень полезен бег по глубокому снегу. Владимир Иванович продолжал отделочные и столярные работы, Татьяна Алексеевна, ругалась, убирая строительный мусор, а Ольга писала книгу о Средневековье и крестовых походах. По вечерам топили камин, собирались в гостиной и рассказывали, что сегодня натворило это ушастое существо. Ризеншнауцер каждый день что-нибудь творил. Он обожал быть в центре всеобщего внимания. Однажды он умудрился украсть у бабушки телячьи языки прямо из стоящей на плите кастрюли!

Макс всегда “помогал” бабуле готовить еду, в надежде, что ему что-нибудь да “перепадет”. Он крутился под ногами, заглядывал в холодильник, в кухонные шкафы, слизывал с пола, все, что туда нечаянно падало. Татьяна Алексеевна ворчала, но периодически давала ему что-нибудь вкусненькое: Макс был единственным членом семьи, который помогал ей готовить.

Бабуля сварила тогда на ужин шесть телячьих языков. Когда языки были уже готовы, она открыла крышку и отошла от плиты за специями. А когда вернулась к плите – кастрюля была пуста. “Я же не вытаскивала языки из кипятка? – удивилась Татьяна Алексеевна. – Ну и где они? Господи!”

– Бабуль, ты чего опять ищешь? – Это Алешка прибежал на “запах мяса”

– Да куда-то исчезли вареные языки из кастрюли… (Тат. Алекс.)

– Ба, что с тобой? Они не могли сами исчезнуть. Это ты их куда-то положила… (Алеша.)

– Да я их еще не доставала! (Тат. Алекс.)

Алешка заглянул в кастрюлю.

– Видишь, кастрюля пустая. Отвернулась на две минуты, поворачиваюсь – языков нет. Чудеса, да и только! (Тат. Алекс.)

– Бабуля, какие такие чудеса?! Где чудеса? – это Алька, услышав, что что-то интересное происходит на кухне, прибежала сверху.

– Аля, у нас языки пропали, – пожаловалась бабушка.

– Что опять случилось? – пожаловал на кухню и Владимир Иванович. – Говорят, сегодня на ужин языки с хреном? – дед, очень довольный, потер руки.

– Хрен-то остался… (Тат. Алекс.)

– А языки, дед, исчезли. Таинственным образом, – улыбнулась Алька.

– То есть как?! А что же мы ужинать будем? (Влад. Ив.)

Бабуля еще раз рассказала историю про исчезновение языков.

– Да, дела! Склероз, у нас с тобой, Татьян, однако, прогрессирует. Надо что-то с этим делать… (Влад. Ив.)

– Причем здесь склероз, когда кто-то украл языки?! – закричала рассерженная Татьяна Алексеевна.

– Мам, ты чего ругаешься? – спросила Ольга, привлеченная на кухню всеобщим переполохом.

– Мама, кто-то украл у бабули языки, прямо из кастрюли. Шесть штук! (Алька.)

– Может быть, Макс? – предположил Алешка.

– Ну как он мог залезть в стоящую на плите кастрюлю с кипятком, и вытащить шесть языков сразу! (Тат. Алекс.)

– Макс, ты не брал? – спросила Алька.

Шнауцер, тихо сидевший рядом с плитой, покачал головой.

– Татьян, а ты, точно, не вытаскивала их из кастрюли? – уточнил Владимир Иванович.

– Не успела. (Тат. Алекс.)

– Ну, и что мы будем ужинать? (Влад. Ив.)

– Сделаем яичницу! – предложила Ольга. – Алеш, помоги мне порезать лук… Мам, не расстраивайся! Найдутся твои языки.

– Вы делайте яичницу – сказал Владимир Иванович, – а я поищу языки. Не могли же они бесследно исчезнуть?

– Макс, может быть, все-таки ты их съел? Больше не кому… – Алька подошла к Максу.

Пес опять покачал головой.

– А ну-ка дыхни… Макс, ну, как тебе не стыдно?! От тебя же пахнет языками! (Алька.)

– Точно, пахнет, – принюхался к собаке и Алешка. – Что же ты съел все шесть штук?! И нам ничего не оставил? Жадина! (Алешка.)

– Причем здесь, жадина? Сыночка, ты не обжегся? – бросилась мама Оля к ушастому ребенку.

Все, даже бабушка Таня, рассмеялись.

– Макс, это только ты мог, за две минуты вытащить шесть языков из кипящей кастрюли, проглотить их и даже не подавится! Тебя надо в Книгу рекордов Гиннесса внести. (Алешка.)

– Эх, Макс! А еще собака-компаньон называешься! (Влад. Ив.)

Макс виновато опустил глаза, вздохнул и ушел в гостиную.

Вообще ризеншнауцер – любитель вкусно поесть. По этому поводу на кухне соорудили не стол, а барную стойку, чтобы он не мог ничего “стянуть”. Но Макс находил “слабое звено” (как правило, это была Алька), и громким лаем вымогал “свою долю”. Если лай не помогал – на этот случай у Макса были зубы. Пес был всеяден, он ел даже соленые огурцы(!). Но больше всего на свете шнауцер обожал “поющие” мягкие игрушки и пищащие мячики, с которыми он носился по дому, поднимая всем настроение.

По вечерам, устав от бесконечного сидения за компьютером, Оля выходила на прогулку в сад. Она пристрастилась ходить кругами вокруг дома. В любую погоду: дождь ли, снег ли, тепло или холодно. Погода в последнее время мало ее интересовала. Во-первых, как известно, “у природы нет плохой погоды"; во-вторых, надо просто правильно одеваться. В-третьих, героиня обожала свой сад – тихое дивное место на Земле под огромным небом и волшебными звездами. В саду Оля была одна, и в тоже время – вместе со всей Вселенной. Она любила бродить по тропинкам, разговаривала с Максом, который “путался” под ногами, приставая к хозяйке то с палками, то с игрушками.

“Как же хорошо, что мы переехали жить за город, – думала Оля. – Сад у нас большой, Макс может гулять сколько угодно и без поводка, и не надо опасаться, что он кого-нибудь испачкает или с кем-нибудь подерется”.

Если мама надолго погружалась в свои мысли, и переставала с ним играть, шнауцер устраивал на нее “засады”. Он забегал вперед, прятался в сугробе, а потом неожиданно выскакивал перед Ольгой, прыгая на нее с разбегу, и она падала в снег.

– Ах, ты так со мной? Ну, держись! – после этого Оля пыталась догнать Макса и кричала “Ловите, ловите его!” а пес радостно крутился вокруг нее словно юла…

Каждый новый день в саду не был похож на предыдущий. Было то морозно и сухо, то снежно и влажно, то солнечно, то ветрено и холодно. И небо над головой всегда было разным. То высоким, бездонным, сине-голубым, то серым и низким, и “давило” сплошными облаками на голову, как в Петербурге. Иногда, ветер устраивал для Оли представление: облака мчались друг за другом, превращаясь в сказочных животных. По вечерам небо разговаривало с ней мириадами звезд или молчало бездонной темной бездной. Оля общалась со звездами, с Максом, с птицами на деревьях. Разговаривала со своими героями, сама с собой, с Димкой. О разном. То обижалась на него, что он так и не пришел к ней, то улыбалась, представляя его рядом…

Однажды морозным декабрьским вечером, с крыльца раздался звонкий Алешкин голос: – Ма-ам, ты где?

Она вздрогнула. “Как же похож его голос на голос из моего детства…”

Алешка разыскал маму в саду. Вездесущий Макс сразу принес ему палку.

– Куда это ты собрался на ночь глядя? – удивилась мама Оля.

– Никуда. Можно я с тобой погуляю? (Алеша.)

Сначала Алешке пришлось кидать Максу палку, в надежде, что тот не найдет ее в глубоком снегу и успокоится. Но надежды не оправдались: шнауцер был превосходнейшим следопытом. Он всегда находил палки, даже в очень глубоких сугробах. Только когда пес вдоволь наигрался, он разрешил Алешке поговорить с мамой.

Они шли по саду: Макс с палкой в зубах гордо вышагивал впереди, за ним – Алешка, следом – Ольга. Под ногами и лапами хрустел снег.

– Мам, вот ты всегда гуляешь одна… Тебе не скучно? (Алеша.)

– Во-первых, я не одна, а с Максом. Он то “тиранит” меня своими палками, то устраивает на меня засады. А потом есть еще небо, звезды, деревья, птицы… Если человек идет по дороге, он – не один. Рядом с ним – его собеседник. Разве нет? Вот когда ты куда-нибудь идешь – ты один? (мама Оля.)

Алешка задумался. – Не-ет, я с Маринкой…

– Вот видишь, – улыбнулась мама Оля.

– Я-то с Маринкой, это понятно. А ты с кем? (Алеша.)

– Тоже не одна… (мама Оля.)

– Ну, я же сказал, с кем я. (Алеша.)

– Мог бы и не говорить, я и сама бы догадалась, – улыбнулась мама Оля.

Алешка остановился, развернулся, посмотрел на маму и усмехнулся. Они стояли под фонарем. “Глаза у тебя отцовские, и усмешка его… Будто специально, чтобы я эту наглую рыжую физиономию никогда забыть не смогла! – подумала Оля. – Моего в сыне совсем ничего: чуть-чуть хитрости и гибкости. От деда – логика, слава богу, перепала и тяга к знаниям. А все остальное: внешность, характер, привычки – все от него! В наказание мне или в награду? Теперь уж и не знаю… Опять со мной растет мой Димка, взрослеет, превращается в мужчину. Я буду стареть, а он будет любить другую женщину”, – и хотя Ольге нравилась Алешкина пассия, все-таки было немного обидно.

Алешка маму любил. За что? Ну, она “не доставала” его. Хочешь что делать – делай, не хочешь – как хочешь. Были, конечно, у него обязанности, но он их уже усвоил. Любил за то, что она была настоящей, живой: то веселой, то грустной, всегда что-нибудь придумывала, и ему с ней было интересно. Она обращалась с ним на равных, даже советовалась иногда. Не читала ему нотаций, просто рассказывала какую-нибудь историю, и он уже сам понимал, что к чему. Все, что он просил у нее: диски, книги, технику – она покупала. Все, что просила она – он старался делать, тем более что просила она немного. Он никогда не упрекал маму за то, что она могла его и не накормить – для этого у него была бабушка. Иногда мама могла забыть, что обещала, поэтому о важных вещах Алешка напоминал ей по нескольку раз. Но он не обижался: что тут поделаешь, женщина. Зато мама была очень красивой. Он гордился, что раньше она была финансовым директором, а теперь еще и книжки пишет.

Единственным темным пятном в биографии мамы Алешка считал Дмитрия, вернее его отсутствие. Он никак не мог понять, почему она отказалась быть его женой. Об этом внуку поведала бабушка Зина.

А еще Алешка любил маму “просто так” за то, что она его тоже любила. И в этом он сам себе завидовал. Они могли разговаривать на повышенных тонах, и даже иногда ругались “по-страшному”, как говорила бабушка Таня. (Бабушка в такие моменты пила смесь валидола, валерианы, пустырника и пеона уклоняющегося. А дед недоумевал: – Татьян, а чего ты переживаешь? Да пусть поорут друг на друга. Ну и что, что соседи услышат? Как будто в первый раз. Разве это проблема? Проблема – если ты детей своих не любишь, а Ольга детей любит.)

Но долго обижаться друг на друга у них не получалось. Как в юности Димка, подходил к ней: “Ну, Оль?!”, так теперь эта его копия: “Ну, мам?!”

– Я тоже знаю, с кем ты разговариваешь каждый вечер, – сказал Алешка, улыбаясь.

– Не придумывай. Я просто гуляю, дышу воздухом, глаза у меня от компьютера отдыхают, думаю, о чем буду писать дальше… (мама Оля)

– Ага… А чего у тебя физиономия такая довольная? (Алеша.)

– А разве мы плохо живем? Все, слава богу, живы-здоровы. Пес у нас такой замечательный! Такой дом красивый мы построили, (мама Оля.)

– Что Макс – лучший пес на свете, и что дом красивый мы с дедом построили – это правда, а в остальном – ты врешь. (Алеша.)

– Алеш? (мама Оля.)

– Врешь, врешь. Ты с ним разговариваешь, я знаю. (Алеша.)

– С кем – с ним? (мама Оля.)

– С тем, который Табу. (Алеша.)

– С дядей Димой, что ли? – усмехнулась Оля.

– С дядей Димой. (Алеша.)

– Почему ты так решил? (мама Оля.)

– Потому, что я не дурак. (Алеша.)

– Вот надо было один раз съездить в Тибет помочь человеку, и теперь все, кто об этом знают, делают свои неправильные выводы! (мама Оля.)

– У наших родственников и знакомых раньше тоже были проблемы, и ты всегда помогала. Но как? Ты разговаривала по телефону, утешала, лекарства доставала. А тут ты бросила работу, развелась с Васей и стала другой! (Алеша.)

– Какой другой? (мама Оля.)

– Мам, совсем другой… (Алеша.)

– Лучше или хуже? (мама Оля.)

– Не лучше и не хуже, просто – другой. Ну, вообще, лучше. Стала любить собак, и мы тебя стали чаще видеть. Да что там говорить, ты даже готовить научилась! Ну, конечно, не так, как бабуля… (Алеша.)

– Ах ты, сволочь рыжая! Да я с вами почти безвылазно живу в этой глуши! – Ольга толкнула ничего не ожидавшего сына в сугроб. Алешка упал, Макс прыгнул на него сверху. Пес всегда действовал по принципу: нападать на слабого!

– Вот я и говорю, что ты стала другой, после того, как съездила в Тибет, – Алешка, смеясь, вылез из сугроба. Теперь настала Ольгина очередь падать в снег.

– Макс, перестань, на маму нельзя прыгать! – верещала она из сугроба. – Сыр не получишь! – Больше всего на свете Макс любил сыр.

– Алеш, причем здесь Тибет? – Ольга отряхивала снег. – Мы достроили дом. В город ездить каждый день нет необходимости, я же теперь с дядей Васей не работаю. Я пишу книгу – поэтому больше времени провожу дома. Вот и все. И не фантазируй, пожалуйста.

– Мам, а дед (Алешка имел в виду Владимира Николаевича) говорит, что ты его спасла. И если бы не ты – не было бы у них сына. А он даже не пришел тебя поблагодарить. Почему? (Алеша.)

– Алеш, вот скажи мне, на милость, откуда ты взялся такой умный? В прямом смысле слова “взялся”. Кто подарил тебе жизнь? (мама Оля.)

– Ну, ты. (Алеша.)

– Я и твой отец. А ты нам за это спасибо сказал? (мама Оля.)

– А я должен был?! – удивился Алешка.

– Нет, не должен. Я же тебя рожала не для того, чтобы ты мне спасибо говорил, (мама Оля.)

Алешка развернулся к маме и “переваривал” информацию. В это время они опять стояли под фонарем, и Ольга могла наблюдать за выражением его лица. “Как же я люблю в тебе твоего отца!”

– Ну, мам, я даже не думал об этом… (Алеша.)

– Вот и я лечила дядю Диму не ради благодарности с его стороны, а чтобы помочь бабушке с дедом. Они очень близкие мне люди, (мама Оля.)

– А он? (Алеша.)

– Слушай, а с чего это вдруг у тебя такой интерес к его персоне? (мама Оля.)

– Совсем и не вдруг. Мне дед о нем рассказывал. И бабуля тоже. У него черный пояс по дзюдо – пятый дан! Представляешь?! И ездит он не в пятизвездочные отели, как Вася, а увлекается экстремальным туризмом. Я фотки видел, как он горные вершины покорял, плавал среди акул с аквалангом, по Африке путешествовал на джипе…

Ольга улыбалась: Алешка с таким восторгом рассказывал о Дмитрии. “Как много он знает о нем, оказывается. Да, Владимир Николаевич и Зинаида Алексеевна, времени даром не теряли. Конкретно “загрузили” внуку мозги”.

– То есть, дядь Дима тебе нравится? (мама Оля.)

– Он что, девчонка, чтобы мне нравиться, – смутился сын.

– Почему же ты с ним до сих пор не познакомился, если у вас – взаимная симпатия? (мама Оля.)

– А почему ты думаешь, что взаимная? (Алеша.)

– Ну, ты же сам рассказывал, что он тебе подарки дарит… (мама Оля.)

– Мам, ну тебе же он не нравится? Ты же говоришь, что он – табу. Я вот только не понимаю, если он – табу, зачем ты его спасала? Не нравился бы он тебе – не полетела бы ты в Тибет, это уж точно! (Алеша.)

– Ты хочешь знать, что я думаю про дядю Диму? Ладно, я скажу. Он – хороший юрист, интересный человек, много путешествует и много знает. Ты бываешь у бабушки с дедом, можешь с ним познакомиться… (мама Оля.)

– И ты – не против?! (Алеша.)

– Да, в общем, нет. (мама Оля.)

– Это точно? (Алеша.)

– Да. (мама Оля.)

Алешка замолчал: он получил разрешение, на которое даже и не рассчитывал. Радостный, он продолжил разговор: – Мам, а бабуля говорит, что раньше вы с дядей Димой были друзьями…

– Это было давно, (мама Оля.)

– Но, это было? (Алеша.)

– Да, мы учились в одном классе. Десять лет. И дружили, (мама Оля.)

– А потом? (Алеша.)

– Потом перестали дружить, (мама Оля.)

– Почему? (Алеша.)

– Почему? Почему ты в первой школе дружил с Леной, а теперь

дружишь с Мариной? (мама Оля.)

– Так это давно было… (Алеша.)

– Я школу тоже не вчера закончила. Когда дядя Дима был в армии, я вышла замуж за твоего отца. Потом вы с Алькой родились. Я же экстремальным туризмом не увлекаюсь… (мама Оля.)

– Ну и что? Дядя Андрей и дядя Сережа тоже не увлекаются экстремальным туризмом – но ты же с ними до сих пор дружишь? Какая разница? (Алеша.)

– Есть разница, Алеш. Дядя Сережа и дядя Андрей – мои друзья. А дядя Дима… Я была его первой любовью, как Марина у тебя, (мама Оля.)

– Мам, ну это же в корне меняет дело! То, что ты была его первой любовью, это не удивительно – ты просто очень красивая. А вот то, что он был твоей первой любовью – означает очень многое… (Алеша.)

– Но я не сказала, что он был моей первой любовью, (мама Оля.)

– Ну, так скажи. Он был? (Алеша.)

– Был… (мама Оля.)

Алешка хлопнул в ладоши. – Что и требовалось доказать!

– И что же это означает? – улыбнулась мама Оля.

– То, что он, действительно, самый лучший! (Алеша.)

– Ты это услышать, что он – самый лучший? (мама Оля.)

– Я хотел услышать, что ты разрешила мне с ним общаться. (Алеша.)

– Разрешила, (мама Оля.)

– И он может приехать к нам в гости? (Алеша.)

– Не думаю, что он захочет приехать к нам в гости… (мама Оля.)

– Опять – двадцать пять! Почему? Ты хочешь, чтобы он приехал? (Алеша.)

– Я не знаю, – растерялась мама Оля. – Мы столько лет не виделись; к тому же поругались в последний раз… А причем здесь я?! – вдруг спохватилась Ольга. – Что ты стрелки переводишь? Ты же хочешь с ним общаться? Вот и общайся!

– Мам, ну если ты, королева школы, выбрала его… Значит, он должен быть каким-то особенным? (Алеша)

– Он и был особенным, (мама Оля.)

– А поподробнее? (Алеша.)

– Он был смелым, сильным, дерзким, исполнял все мои желания и классно целовался. Этого достаточно? (мама Оля.)

– Мам, дядь Дима – больше не табу, мы договорились? – улыбаясь Димкиной улыбкой, спросил сын.

– Договорились! (мама Оля.)

“Алешке нужен Дмитрий, прав отец. С Сашей у него хорошие отношения; он тоже любит книги, историю… Но ему хочется на футбол, и на соревнования по восточным единоборствам; хочется в горы, на рыбалку, в море с аквалангом – а Сашу это не интересует. И Василия это не интересовало. Поэтому Алешке всегда нравился Владу он и сейчас просит отправить его на лето в Лазаревское, “там, где море и корабли”. Ему нравился мой Сашка. Оля вспомнила, как сын однажды предложил: “Мама, может быть, ты женишься на дяде Саше, а дядя Вася будет тебя охранять?” А теперь на его горизонте появился Дмитрий, который занимается тем, что Алешке тоже интересно, дарит ему то, что ему действительно нужно… Нашел подход к сыну, рыжий дьявол!

Ну, пусть, пусть пообщаются. Если Дмитрий, конечно, решится. А если не решится – Алешка сам устроит ему очную ставку!”

“А тебе-то, дорогуша, это надо? Если Дмитрий с Алешкой будут общаться – рано или поздно он придет в твой дом, но не к тебе…” (Внутр. голос.)

“И зачем я с Васей развелась? – запаниковала Ольга. – А может, придет и не выдержит? Я очень стараюсь, чтобы опять убить его наповал. Я даже не верю, что он устоит…”

“А что потом, Оля?! Несколько часов сумасшедшего секса, почти десять месяцев беременности… и третий ребенок? И опять одинокие ночи? И кто тебя замуж возьмет с тремя детьми?!” (Внутр. голос.)

“Ведь я сама рассказала ему о сыне. Это было условие Афродиты. И теперь пути назад уже нет, и не знаешь, что впереди… Как же я боюсь нашей с тобой встречи, и как мне хочется увидеть тебя!” (Оля.)

– Мама!! – кричал Алешка. Макс громко лаял на него: он не любил, когда кто-то громко кричал.

– Алеш, чего ты кричишь? (мама Оля.)

– Я тебя уже пять минут зову, а ты опять погрузилась в свои мечты! (Алеша.)

– Задумалась просто… (мама Оля.)

– Мам, а почему он? Почему именно дядя Дима? (Алеша.)

– Что почему? (мама Оля.)

– Почему, ты выбрала его? (Алеша.)

– Ну, уж нет, Алеш, дудки! Не приписывай мне чужих заслуг. Нравится он тебе, а мне он нравился сто лет назад! (мама Оля.)

– Зачем же ты тогда с дядей Васей развелась?! – удивился сын. – Разве не для того, чтобы выйти замуж за дядю Диму?

– Алеш, ты перестанешь надо мной издеваться?! (мама Оля.)

– Бабушки и дедушки очень хотят, чтобы вы поженились. Я слышал! Ты теперь не замужем, он, между прочим, тоже. Почему бы вам не пожениться? (Алеша.)

Оля не знала, что ответить…

– Мам, а почему вообще люди женятся? – задал наводящий вопрос Алешка.

– Потому что, любят друг друга и хотят быть вместе, (мама Оля.)

– А почему тогда разводятся? Перестают любить? (Алеша.)

– Перестают… (мама Оля.)

– Почему? (Алеша.)

– Когда люди женятся – они влюблены друг в друга, мир для них наполнен чудесами, радостью, сексом – в общем, сплошной праздник. А потом наступают будни, и надо многому учиться: слышать друг друга, уважать, разделять интересы друг друга… В общем, умудриться быть счастливым, не мешая при этом счастью другого, (мама Оля.)

– А у тебя так не получилось? (Алеша.)

– Не получилось, к сожалению, (мама Оля)

– А почему вы с папой Сашей развелись? (Алеша.)

– У нас были разные интересы: папа увлекался историей, а я бизнесом… (Оля.)

– Это Васей что ли? Ну, с Васей мне все и самому понятно… (Алеша.)

– Что же тебе понятно? – улыбнулась мама Оля.

– Что у вас тоже были разные интересы: тебе нравились мужчины, а ему – женщины. (Алеша.)

Ольга рассмеялась. – Знаешь, сын, наверное, в этом вопросе никогда не надо торопиться. Надо дождаться настоящей любви…

– Расскажи, мам, – попросил Алешка.

– Встреча двух близких людей – это судьба. Мы сами планируем эту встречу, еще до своего рождения, и бесполезно ее торопить. Она будет, когда будет – не раньше и не позже. Надо только дождаться… (мама Оля.)

– Но, точно – обязательно будет? (Алеша.)

– Вопрос веры. Если человек верит – то обязательно будет, (мама Оля.)

– А ты, веришь, мам? (Алеша.)

– Я – да. (мама Оля.)

– Ты, молодец! Я тоже верю. Значит, человек сам выбирает свою судьбу? (Алеша.)

– Сам. Здесь не на кого переводить стрелки. Вся ответственность лежит только на тебе самом. Алеш, а ты во что веришь, в свою встречу или в мою? (мама Оля.)

– И в свою, и в твою, за компанию. Дедушка говорит, что вы с дядей Димой любите друг друга, только почему-то сказать друг другу об этом боитесь. Как такое может быть? Он ведь ничего не боится… А ты жужелиц в бассейне спасаешь, чтобы они не захлебнулись, и червяков обратно в землю закапываешь. Как тебя можно бояться? Тебя и Макс-то не боится, хотя он и сгрыз почти всех твоих черепах… (Алеша.)

– Макс, ты опять сгрыз черепашку? Алеш, какую? – расстроилась мама Оля.

Науке это не известно. Мы с дедом не смогли идентифицировать. От нее остались рожки до ножки. Дед сказал, что тебе даже расстраиваться нечего. (Алеша.)

– Черепаха была вкусная, – облизнулся Макс.

Надо сказать, что шнауцер познавал окружающий мир, как и подобает настоящей собаке: он пробовал его на вкус. Черепах в Ольгиной коллекции было много, встречались среди них и съедобные. Больше всего Макс уважал деревянных, считая, что это даже и не черепахи вовсе, а маленькие палочки. А палки на-то и палки, чтобы их грызть. “В-аф!”

Заключительный аккорд

(Москва)

В этот вечер Дмитрий сидел в офисе допоздна, расстраивался, что опять придется ехать домой на метро. Потому что ловить каждый вечер такси настоящему буддисту как-то не к лицу…

– Слушай, сын, а ты чего почти полгода пешком ходишь? Может добавить тебе денег на машину? – спросил Владимир Николаевич, заглянув в кабинет.

– Да нет, дело не в деньгах. Все выбираю: что нравится – дорого, жаба давит; что не дорого – не нравится, а подержанную брать не хочу. (Дима.)

– Пойдем, что покажу тебе. Оторвись, ты, от своих бумаг, всех денег все равно не заработаешь, – отец привел его на внутренний двор, на автостоянку.

Дмитрий сразу увидел свою мечту: дивную черную новенькую Тойоту “Land Cruiser Prado”, последнюю модель с раскосыми хрустальными глазами. На улице шел снег, и под светом фонаря машина переливалась, как новогодняя сказка…

Владимир Николаевич открыл дверцу, пригласил сына внутрь. Спросил: – Нравится машина?

– Спрашиваешь!? Чья? (Дима.)

– Моя. (Влад. Ник.)

– Твоя?! Откуда? (Дима.)

– Подарили… (Влад. Ник.)

– Подарили?! Кто это может делать такие подарки? (Дима.)

– Одна очень красивая женщина… (Влад. Ник.)

– Неужели Ольга?! Ты отсудил ей два особняка? (Дима.)

– К сожалению, только один, но зато без скандала. Деньги я с нее взять отказался, так она мне машину подарила. На вот тебе документы, доверенность – пользуйся. Я к такой красавице и подходить-то боюсь… (Влад. Ник.)

– Да, ты, что, отец, я-то здесь причем?! (Дима.)

– Так твоя идея сработала – я сыграл на Васиных амбициях. Так что, машина – заслуженно твоя. (Влад. Ник.)

Дима понимал, что должен отказаться. – Пап, я не могу отказаться, извини…

– Я знал, что ты не устоишь, – рассмеялся Владимир Николаевич. Дима гладил свою красавицу руками, целовал ее в фары, ласково шептал: – Дорогая моя, ну, здравствуй!

“Как ребенок”, – покачал головой отец.