Из рассказов автора «Турецких писем» австрийского посла Бусбека мы узнали многие подробности из жизни Роксоланы. Можно сказать, что благодаря ему мы узнали о самом ее существовании, ибо имя женщины могло легко затеряться в веках.
В одном из писем Бусбека сообщается следующее: «Султан настолько любил Хюррем, что в нарушение всех дворцовых и династических правил заключил брак по турецкой традиции и подготовил приданое».
Произошло это знаменательное во всех отношениях событие приблизительно в 1530 году. Англичанин Джордж Янг описывал это как чудо: «На этой неделе здесь произошло событие, какого не знает вся история здешних султанов. Великий повелитель Сулейман в качестве императрицы взял рабыню из России по имени Роксолана, что было отмечено празднеством великим. Церемония бракосочетания проходила во дворце, чему посвящались пиршества размаха невиданного. Улицы города по ночам залиты светом и всюду веселятся люди. Дома увешаны гирляндами цветов, всюду установлены качели, и народ качается на них часами. На старом ипподроме построили большие трибуны с местами и позолоченной решеткой для императрицы и ее придворных. Роксолана с приближенными дамами наблюдала оттуда за турниром, в котором участвовали христианские и мусульманские рыцари; пред трибуной проходили выступления музыкантов, проводили диких зверей, включая диковинных жирафов с такими длинными шеями, что они доставали до неба… Об этой свадьбе много ходит разных толков, но никто не может объяснить, что все это может значить».
Хюррем Султан в исполнении Мерьем Узерли
Нужно указать, что в некоторых источниках говорится, что эта свадьба состоялась только после смерти валиде-султан, матери султана Сулеймана Великолепного. А валиде-султан Хафса Хатун умерла в 1534 году. Напомним, что незадолго до этого – в 1533-м вместе с сыном Мустафой, который достиг совершеннолетия, отправилась в Манису и давняя соперница Хюррем – Махидевран. Но, думается, что правильней будет поместить эти два значимых события после свадьбы падишаха и его Хасеки, которая после церемонии получила по сути неограниченную власть в империи.
В 1555 году Стамбул посетил Ганс Дерншвам, в своих путевых заметках он написал следующее: «Сулейман больше других наложниц полюбил эту девушку с русскими корнями, из неизвестной семьи. Хюррем же смогла получить документ о свободе и стать его законной женой во дворце. Помимо султана Сулеймана Великолепного, нет в истории падишаха, который бы настолько прислушивался к мнению своей жены. Что бы она ни пожелала, он тут же исполнял».
Видимо, Сулейман был слишком откровенен, когда писал своей любимой: «Избрав тебя своей святыней, я власть у ног твоих сложил». Он посвятит своей возлюбленной множество страстных и искренних строк.
Роксолана и Султан. Художник Карл Антон Хакель
Султан Сулейман Великолепный и его подруга Хюррем выражали свои чувства не только пребывая в объятиях друг друга, но в письмах и стихотворных строках. В усладу любимой Сулейман читал стихи, она же, пребывая в разлуке, каллиграфически выводила на бумаге: «Мое государство, Султан мой. Прошло много месяцев, как нет вестей от моего Султана. Не видя любимого лица, я плачу всю ночь напролет до самого утра и с утра до ночи, я потеряла надежду на жизнь, мир сузился в глазах моих, и я не знаю, что делать. Я плачу, и взор мой все время обращен на дверь, в ожидании». В другом письме Хюррем пишет: «Склонившись до земли, хочу поцеловать ноги твои, мое Государство, солнце мое, Султан мой, залог моего счастья! Состояние мое хуже, чем у Меджнуна (я схожу с ума от любви)». В другой раз она признается:
Мы помним, что в первые годы их счастливого и страстного чувства султану Сулейману приходилось много времени пребывать в военных походах. Тем не менее эти длительные отлучки не загасили любовь, но лишь дали возможность Хюррем овладеть родным языком ее любимого. И если прежде Сулейман советовался с матерью, ожидая ее советов, то после того, как его Хасеки научилась рассуждать как истинная турчанка, он все больше доверяет и прислушивается к ее мнению. И все же «любовная проза и лирика» занимает главное место в их переписке.
Письмо Хюррем султану Сулейману – в тот момент, когда он был в походе на Венгрию: «Душа моей души, мой повелитель! Привет тому, кто поднимает утренний ветерок; молитва к тому, кто дарует сладость устам влюбленным; хвала тому, кто полнит жаром голос возлюбленных; почтение тому, кто обжигает, точно слова страсти; безграничная преданность тому, кто осиян пречистой светлостью, как лица и главы вознесенных; тому, кто является гиацинтом в образе тюльпана, надушенный ароматом верности; слава тому, кто перед войском держит знамя победы; тому, чей клич: «Аллах! Аллах!» – услышан на небе; его величеству моему падишаху. Да поможет ему Бог! – передаем диво Наивысшего Повелителя и беседы Вечности. Просветленной совести, которая украшает мое сознание и пребывает сокровищем света моего счастья и моих опечаленных очей; тому, кто знает мои сокровеннейшие тайны; покою моего изболевшегося сердца и умиротворению моей израненной груди; тому, кто является султаном на престоле моего сердца и в свете очей моего счастья, – поклоняется ему вечная рабыня, преданная, со ста тысячами ожогов на душе. Если вы, мой повелитель, мое высочайшее райское древо, хотя бы на мгновение изволите подумать или спросить об этой вашей сиротинке, знайте, что все, кроме нее, пребывают под шатром милости Всемилостивого. Ибо в тот день, когда неверное небо всеохватной болью учинило надо мной насилие и в мою душу, несмотря на эти бедные слезы, вонзило многочисленные мечи разлуки, в тот судный день, когда у меня было отнято вечное благоухание райских цветов, мой мир превратился в небытие, мое здоровье в недуг, а моя жизнь в погибель. От моих беспрерывных вздохов, рыданий и мучительных криков, не утихающих ни днем, ни ночью, души людские преисполнились огнем. Может, смилуется творец и, отозвавшись на мою тоску, снова вернет мне вас, сокровище моей жизни, чтобы спасти меня от нынешнего отчуждения и забвения. Да сбудется это, о властитель мой! День мне в ночь обернулся, о тоскующая луна! Мой повелитель, свет очей моих, нет ночи, которая бы не испепелялась от моих горячих вздохов, нет вечера, когда бы не долетали до небес мои громкие рыдания и моя тоска по вашему солнечному лику. День мне в ночь обернулся, о тоскующая луна!»
Тонкий знаток истории и османского колорита украинский писатель П. Загребельный так описал любовную тягу султана к соплеменнице писателя, жившей в XVI веке.
Фаворитка. Художник Рудольф Эрнст
«Она тонко чувствовала момент, когда нужно было быть покорной, и именно тогда бывала покорной, а нынче Сулейману нужно было именно это ее умение, и он весь преисполнился тихой признательностью к Хюррем за то, что она облегчала ему неприятный разговор, ради которого он сюда пришел. А может, пришел, чтобы посмотреть на эту удивительную женщину, на это непостижимое существо, услышать ее глубокий голос, вдохнуть аромат ее тела, ощутить ее ласковое тепло, которое она излучала неустанно, как маленькое солнце, что скатилось с неба на эту благословенную землю. Его поражало ее умение сидеть. Стлалась по коврам, среди подушек, низеньких широких диванов, точно невиданно цветистый плющ. Любила красное, желтое, черное. Небрежность во всем, но какая влекущая! Каждая складка ткани, каждая морщинка, раскинутый веером подол платья, шелковые волны шаровар – все влекло, приковывало взгляд, наполняло его мрачную душу чуть ли не мальчишеским воодушевлением. Иногда было в ней что-то словно бы от подстреленной птички, от сломанного дерева, умирающего звука, а потом внезапно шевельнется, встрепенется, оживет, заиграет всеми жилками, а буйные волосы так и льются и заливают султана волной такого счастья, от которого он готов умереть.
Как мог он такой женщине говорить неприятное? А пришел сюда именно с этим. Собственно, с нею он чувствовал себя легко даже тогда, когда должен был сообщать ей что-то неприятное. Она как бы шла ему навстречу, всегда проявляла поразительное понимание его положения, никогда не забывала прежде всего признавать и чтить в нем властелина и повелителя, никакого намека на их близость, на чувства, которые разрывали грудь. Называла себя: последняя служанка и вечная невольница. Пленила его робкой своей наготой, потом засиял ему дивный ее ум, теперь уже и сам не знал, чем больше очарован в маленькой Хюррем; поэтому малейшая боль, причиненная ей, должна была отразиться стократной и тысячекратной болью в самом Сулеймане». Нужно быть в душе поэтом, чтобы так красиво изложить (по сути, выдумать) подобную психологическую картинку.
Сулейман Великолепный. Художник Мельхиор Лорис
Пожалуй, единственное, что можно добавить иронично: нет повести печальнее на свете, чем повесть о любви Хюррем и Сулеймана. Почему печальнее? Да потому, что пришлось им пройти через многие испытания, и смерти, и предательство и другие напасти. А после всего – одному из них влачить грустную старость, оживая лишь в воспоминаниях о счастливых днях…
Но пока мы не дошли до развязки этой истории, займемся бытописанием. Осознавая мощь влечения султана к возлюбленной и силу ее влияния на него, иностранные послы и высокие гости империи охотно делали подарки Хюррем, именуя последнюю на западный лад королевой.
Хюррем Султан во многих сферах дворцовой жизни являлась первооткрывательницей. К примеру, эта женщина стала законодательницей новой дворцовой моды, заставив портных шить для себя и близких одежду свободного покроя и необычные накидки. Обожала она и всякие изысканные украшения, часть из которых собственноручно изготовил султан Сулейман, тогда как другой частью драгоценностей были покупки или подарки послов.
О нарядах и предпочтениях Хюррем мы можем судить по картинам знаменитых художников, пытавшихся как восстановить ее портрет, так и воссоздать наряды той эпохи. К примеру, на картине Якопо Тинторетто (1518 или 1519–1594), живописца венецианской школы позднего Ренессанса, Хюррем изображена в платье с длинным рукавом, с отложным воротником и накидкой.
Жизнь и возвышение Роксоланы так взволновали творческих современников, что даже великий живописец Тициан (1490–1576), чьим учеником, между прочим, был Тинторетто, написал портрет знаменитой султанши. Картина Тициана, написанная в 1550-е годы, называется La Sultana Rossa, то есть, русская султанша.
La Sultana Rossa
Ныне этот шедевр Тициана хранится в Музее художественного и циркового искусства братьев Ринглинг в г. Сарасота (США, штат Флорида); в музее собраны уникальные произведения живописи и скульптуры времен средневековья Западной Европы. Почетное место занимает галерея итальянского искусства, где представлены полотна известных мастеров венецианской школы: Рубенса, Тициана, Микеланджело и других всемирно известных европейских художников. Как оказались эти бесценные полотна в США? Оказалось, что некогда известная цирковая труппа братьев Ринглинг, заработав и накопив многомиллионный капитал, значительную часть его вложила в исторические ценности. Братья построили роскошные дворцы в итальянском стиле, где экспонируются предметы мирового искусства. И среди них, конечно же, шедевр итальянского живописца Тициана – портрет Ла Султанши Росса.
Другим художником, жившим в то время и даже имевшим отношение к Турции, стал крупный немецкий художник из Флембурга Мельхиор Лорис. Он прибыл в Стамбул в составе австрийского посольства Бусбека к султану Сулейману Кануни, и пробыл в столице Османской империи четыре с половиной года. Художник сделал много портретов и бытовых зарисовок, но, по всей вероятности, его портрет Роксоланы не мог быть сделан с натуры. Мельхиор Лорис изобразил нашу героиню немного полноватой, с розой в руке, с накидкой на голове, украшенной драгоценными камнями и с волосами, уложенными в косу.
Портрет Хюррем Султан, известной как Роксолана. Художник Мельхиор Лорис, 1581 г.
О невиданных нарядах османской королевы красочно рассказывали не только живописные холсты, но и книги. Скажем, у того же П. Загребельного читаем: «…впереди султана летело его повеление приготовить наибольший подарок возлюбленной Хасеки за сына – невиданное платье из золотой парчи, расшитое по вороту, рукавам, подолу и переду бриллиантовыми и рубиновыми стежками, украшенное на месте шейной застежки огромным изумрудом, привезенным из Александрии. Тот изумруд на тридцать четыре диргемы стоил сорок два кесе, то есть девятьсот восемьдесят селимов золотом, или восемьдесят тысяч дукатов. А все платье Хасеки стоило сто тысяч дукатов, сумма, какую в то время вряд ли бы нашла в своей казне великая европейская держава, но для султана, исчислявшего свой доход в четыре с половиной миллиона дукатов, она не представлялась такой уж неимоверной. Если же вспомнить, что под стенами Родоса пало именно сто тысяч воинов Сулеймана, то цена платья, подобного которому еще не видел мир, находила свое, пусть и кровавое, как положено для такого великого властителя, оправдание.
Для себя Сулейман сочинил небольшое стихотворение: «Повторял я множество раз: Сшейте моей любимой платье. Сделайте из солнца верх, подкладкой поставьте месяц, из белых облаков нащипайте пуху, нитки ссучите из морской синевы, пришейте пуговицы из звезд, а из меня сделайте петли!»…»
И, комментируя в который раз это трогательное произведение, принимаемое на веру всеми без исключения читательницами за историческую правду, добавим: могла ли женщина, очутившаяся волей судеб рядом с любимым, и одетая волей любимого в неимоверно роскошное платье, равное по цене бюджету какого-нибудь небольшого королевства, огорчаться, что в 15-летнем возрасте ее украли разбойники? И что она не может вернуться на родину? Скорее всего, эта тщеславная женщина – восседая на вершине власти – миллионы раз благодарила и Бога и Аллаха за предоставленную возможность жадно, пылко любить и быть искренне, страстно любимой великим мужчиной…
На портрете Хюррем из дворца Топкапы (об этом месте мы узнаем чуть позже) мы видим вытянутое лицо изящной женщины, большие черные глаза, маленький рот, накидку, щедро украшенную жемчугом и драгоценными камнями, в ушах серьги в форме полумесяца. На этом портрете – прекрасно одетая и убранная в драгоценности Хюррем, истинная королева, полная достоинства.
Портрет Хюррем, хранящийся в музее дворца Топкапы
Этот портрет несколько лет назад выставлялся в Москве в качестве экспоната уникальной выставки «Сокровища османских султанов» (прошла летом 2010 года в Успенской звоннице и Одностолпной палате Московского Кремля). То был совместный проект музея Московского Кремля и музея Дворца Топкапы. Посетителям удалось увидеть замечательные памятники турецкого искусства из знаменитого стамбульского музея. Вкратце скажем, что Дворец Топкапы, построенный в 1459–1460 годах по приказу покорителя Константинополя султана Мехмеда II в самом красивом месте завоеванного им города, переименованного в Стамбул, является одним из самых посещаемых дворцов-музеев мира. Ну а с выходом на экраны сериала «Великолепный век», покорившего сердца миллионов телезрителей, наплыв в этот музей увеличился в разы.
Между прочим, для того чтобы быть поближе к своему царственному супругу, Хюррем перенесла гарем из Старого дворца во дворец Топкапы. После чего о Сулеймане многие стали говорить как о первом султане, подпавшем под влияние женщины. К счастью, будучи не только влюбленным, но и весьма умным мужчиной, Сулейман не брал эти наветы в расчет. И тем самым сумел построить довольно счастливые (насколько это было возможно в тех условиях) отношения со своей любимой.
Она же сумела проявить свой ум не только в любовных перипетиях, но и в общении с относительно равными себе по положению людьми. Известно, что Хюррем вела переписку с королевами и сестрой персидского шаха. А для персидского принца Элькаса Мирзы, укрывавшегося в Османской империи от недругов, она своими руками сшила шелковую рубашку и жилет, продемонстрировав тем самым щедрую материнскую любовь, которая должна была вызвать и благодарность, и доверие принца.
Взаимная любовь правящих супругов вызывала не только зависть и недоумение, но и многочисленные пересуды. Посланник Габсбургов отмечал: «Единственным изъяном в характере Сулеймана является его чрезмерная преданность жене».
Некий Зара писал по этому поводу: «Он так ее любит и так ей верен, что все только диву даются и твердят, что она его заворожила, за что и зовут ее не иначе, как жади, или ведьма. По этой причине военные и судьи ненавидят ее саму, и ее детей, но, видя любовь к ней султана, роптать не смеют. Я сам много раз слышал, как кругом клянут ее и ее детей, а вот о первой жене и ее детях отзываются добром».
Топкапы – главный дворец Османской империи
Фаворитка, ставшая сперва матерью нескольких шах-заде, а затем и законной женой султана, понимала, что по закону Мехмеда Завоевателя трон должен был перейти старшему сыну Сулеймана, а тот впоследствии, дабы обеспечить престол своему сыну, должен будет избавиться от остальных братьев, кто бы они ни были. Так что принц Мустафа от ненавистной Махидевран был для детей Хюррем мужского пола смертным приговором.
Конечно, Хасеки Хюррем сыграла важную роль в устранении и сына Махидевран – старшего наследного принца Мустафы, и своего злейшего врага – великого визиря Ибрагима-паши. Забегая вперед, можно указать, что она приняла участие в возведении мужа своей дочери Михримах – Рустема-паши в должность великого визиря. Известны ее усилия по возведению на трон своего сына. Конечно, Хюррем сильно горевала по поводу гибели двух своих сыновей, Мехмеда и Джанагира, в молодом возрасте. Последние годы жизни она провела в болезнях до своей кончины в 1558 году.
Уже сегодня можно с уверенностью сказать, что Хюррем Султан, жившая в период расцвета Османской империи, в эпоху знаменитого султана Сулеймана Великолепного, возглавляет список женщин османской династии. Историки продолжают этот список в таком порядке: после знаменитой La Sultana Rossa идет Нурбану – жена сына Хюррем, султана Селима I, затем следуют любимые наложницы османских султанов – Сафие, Махпейкер, Хатидже Турхан, Эметуллах Гюльнуш, Салиха, Михришах, Безмиалем, которые получили звание «матери султана» (королевы-матери). Но Хюррем Султан стала именоваться королевой-матерью еще при жизни мужа, до восшествия их сына на трон. И в этом еще одно последовательное нарушение традиций, что дозволено делать только избранным…
Взаимная любовь правящих супругов вызывала не только зависть и недоумение, но и многочисленные пересуды о колдовских чарах Хюррем