Into The Fire - Must Save Jane

1.

Спустя три месяца после смерти губернатора Андора Милтона Сан Бир Вил Грея из ордена Лордов, капитан Уолтер Сет Тур Малвилл был назначен Советом Семи Губернаторов его приемником. Для капитана Малвилла это не стало большой неожиданностью, по той простой причине, что в истории других губерний, даже того же объединения Эрис, уже были подобные случаи. Когда погибал губернатор, не оставляя после себя наследников, его приемником назначался один из четырех капитанов губернаторской армии, который выбирался после недельного совещания, во время которого собирались доводы в пользу того или иного капитана армии. Во внимание брался послужной список кандидата, доверие с которым к нему относился усопший губернатор, мнения о капитане его подчиненных, а также простолюдинов.

Так как существовала вероятность, что капитан армии, ведомый алчностью, может непосредственно повлиять на долголетие и здоровье своего губернатора ради наследия трона, в Главном Законе объединения был один пункт, который гласил следующее: до того как один из капитанов будет назначен приемником почившего губернатора, ему предстояло пройти через три дня пыток, во время которых тот должен был либо признаться в убийстве хозяина губернии, либо по праву занять его место. Конечно же, этот закон был не идеален и капитан с высоким болевым порогом мог сесть на трон, пусть даже его руки и были в крови прошлого хозяина губернии, а невиновный мог признаться в чем угодно лишь бы прекратились мучения, и, следовательно, попадал на плаху за измену и убийство монаршего лица. Более верного выявления изменника и достойного занять место губернатора никто так и не смог придумать, а потому этот закон действовал на протяжении уже многих сотен лет.

Капитан Малвилл прекрасно знал данный закон и был готов к трем дням пыток. Он верил, что сможет выдержать мучения точно так же, как был уверен в том, что на его руках не было крови Милтона Сан Бир Вил Грея. Он никогда не думал о том, что наступит день, когда он займет престол Андора и сможет создать свой орден, в которого войдут его родственники и близкие. Будь он на чьем-то другом месте, он бы никогда бы не поверил самому себе, что в его голову ни разу не закрадывалась мысль - пусть даже во сне - о том, что он когда-нибудь сможет взять бразды правления губернией в свои руки. И все же это было правдой - он никогда не думал и, конечно же, не грезил о троне. Но, такой день настал и теперь в его голове - безусловно, умной и рассудительной - зарождались все новые и новые мысли. Он думал о том, какие законы нужно было принять в первую очередь, какие улучшить, а какие и вовсе искоренить. Он верил, что у него получится стать хорошим и справедливым губернатором, но сомневался, что станет любим всеми гражданами Андора, так как был уверен, что не раз ему придется поступать пусть и правильно, но очень строго, вплоть до отрубания голов тех, кто заработал себе место под солнцем благодаря кражам и обману. Он даже не исключал факта, что не умрет мирно в своей постели от старости, а от кинжала или яда некого убийцы. Но это его не пугало. По крайней мере, он верил в то, что проживет больше пятидесяти четырех лет, которые отвел предыдущему губернатору Океан Надежд.

После возвращения в Андор с Совета Семи Губернаторов, Уолтера Сет Тур Малвилла уже встречала толпа ликующих людей, как простолюдинов, так и из среднего класса, словно он уже пережил три дня пыток и сделал это с достоинством. Знатные люди также присутствовали на главной площади, но приветствовали они капитана гораздо сдержаннее, а кто-то и вовсе, повернувшись к нему спиной, о чем-то перешептывались между собой. Малвилл решил не предавать этому большого значения. Он проехал на своем коне в сопровождении пяти своих лучших солдат, после чего остановил коня у ворот замка, которому вскоре предстояло стать его собственным. Стены дворца блестели драгоценными камнями в лучах солнца, переливаясь всеми цветами радуги, но Малвилл был уверен в том, что им недолго осталось ослеплять своим светом глаза жителей Андора. Ворота с трудом открылись и грозные львы, выкованные на них, словно начали отступать назад, признавая силу и власть будущего губернатора. Он проехал дальше, по мраморной плитке, мимо кустов роз всех возможных цветов и оттенков, мимо пруда с прозрачной чистой водой, в котором плавали карпы, а также мимо фруктовых деревьев, большинство плодов которых уже были перезрелыми и попадали с ветвей вниз, после чего остановился на широкой площадке, где был возведен шатер. Именно в нем ему предстояло провести эту ночь перед началом пыток и только по истечению третьего дня ему будет дозволено занять место в губернаторских хоромах. Шатер был окружен по периметру вооруженными секирами гвардейцами, которым предстояло остерегать его покой в эту ночь - пусть он еще не был губернатором, но это не значило, что не найдутся люди, готовые убить его уже сегодня ночью во время сна. Гвардейцы были выбраны из его людей, а потому он доверял каждому как самому себе. Слуги отодвинули в сторону занавес, и спешившийся капитан, не сбавляя шага, вошел внутрь шатра, где полумрак разгоняли три факела и где его ждали бочка с теплой водой для омовения и ужин из бараньего мяса, козьего сыра, родниковой воды и фруктов. Вместо вина и эля, на столе стоял кувшин с холодной водой - капитан Малвилл не был любителем алкогольных напитков.

После ужина, он снял свой черный капитанский камзол и сорочку, повесив их на вешалку, затем снял сапоги, штаны и подштанники, после чего залез в воду. От долгого пути все его тело ныло от усталости и ему хотелось спать. Теплая вода лишь частично сняла боль от долгого напряжения, и только крепкий сон до самого утра мог наполнить его силами и стойкостью столь нужной для завтрашнего дня. Он не просил солдат, чтобы его никто не беспокоил, так как считал это само собой разумеющимся, но как оказалось, не все солдаты считали также. Неловкий кашель служивого, заставил капитана повременить со сном.

- Чего тебе, Роно?

- Капитан, там ваша жена. Она хочет вас видеть.

- Впусти ее, - уже более мягким голосом ответил Малвилл. Свою жену он был рад видеть в любое время суток. На Валери он был женат больше десяти лет, но чувства к ней никогда не остывали. Вначале он любил ее с пылкой юношеской страстью, затем окрепшей взрослой любовью, в которой было место еще уважению и привязанности, а после рождения двух сыновей, он любил ее еще и как мать своих отпрысков. Все эти чувства объединились в одно единое целое, которое нельзя было разделить на отдельные части вновь.

Валери в свои тридцать пять все так же выглядела молодо и привлекательно, как и пятнадцать лет назад, при первом их знакомстве, и все так же была им желанна. На ней была надето красивое, подчеркивающее ее стройную фигуру, платье темно-синего цвета, украшенное серебристыми нитями на рукавах, подоле и воротнике. Ее волосы были сплетенные в одну косу, длина которой достигала ее поясницы. Большие глаза были наполнены слезами. Она подбежала к нему и крепко прижалась к его груди. Он прижал ее крепче к себе, когда ее плечи затрепетали от рыданья.

- Дорогая, успокойся, - прошептал он ей на ушко, поглаживая ее по голове.

- О, Уолтер, я так боюсь завтрашнего дня.

- Все хорошо, родная. Поверь, я смогу выстоять. Разве ты меня не знаешь?

- Знаю, но и ты должен был уже привыкнуть к моей излишней эмоциональности.

Слова жены заставили капитана Малвилла засмеяться. Он поцеловал ее губы, впервые за последние три месяца и Валери задрожала в его объятьях, точно так же как и во времена их первых свиданий.

- Как Ори, как Стэнли? Они не создавали тебе проблем?

- Нет, они ведь давали свое честное слово отцу, что будут ухаживать за матерью, и будут прилежно учиться верховой езде и фехтованию. Готова тебя заверить, что ни один из них не нарушил своего обещания.

Их губы слились в поцелуе. Когда эта ласка переросло в желание, Валери легким движением рук освободилась от своего платья, которое упало вниз, оголив полностью ее тело. Уолтер провел ладонью по уже слегка начинающей обвисать, но все еще прекрасной груди, по ровному идеальному животу и остановился на ее широких бедрах.

- Ты не представляешь, как сильно я скучала по твоим ладоням, - произнесла Валери.

- А я в каждую ночь засыпал, думая о том, как ты скажешь мне эти слова.

Они улыбнулись, после чего вновь встретились губами. Очень скоро они оказались на постели, которая в эту ночь утихала и вновь начинала поскрипывать вплоть до поздней ночи. Утром, когда Валери спала крепким сном, Малвилл оделся, накинул на плечи своей удобный черный камзол и вышел из шатра. Гвардейцы тут же встали по стойке смирно, увидев его перед собой.

- Доброе утро, капитан! - в один голос произнесли они.

- Конвой еще не прибыл? - спросил он одного из гвардейцев.

- Никак нет, капитан. Они должны появиться не раньше, чем через час.

- Хорошо, - кивнул Малвилл. - Роно и Клэй, пойдемте со мной к башне. Остальные останьтесь у шатра, сторожить сон моей жены.

Они покинули сад дворца и, оседлав коней, направились в сторону башни темницы, в которой находились не меньше дюжины комнат для пыток. Он никогда не посещал их и не интересовался - какие именно пытки практикуются в Андоре, и сейчас был рад этому, так как неведенье помогало ему сохранить самообладание. На улице губернии было очень мало людей и все, поворачиваясь в сторону всадников, тут же падали ниц и произносили хвалебные слова в адрес капитана Малвилла. Такое отношение к себе совсем не льстило ему и не только потому, что он пока еще сам не считал себя настоящим губернатором, но и потому, что никогда не относился к приверженцам классового неравенства.

Он заметил движение на крыше одного из домов, когда до башни темницы оставалось около половины уже пройденного пути. Малвилл приостановил коня и поднял руку вверх, сжав ладонь в кулак. Гвардейцы тут же напряглись, сжав крепче в руках свои секиры.

- Что вы увидели, капитан? - спросил его Клэй, после чего принялся осматривать крыши ближайших домов, следуя примеру Малвилла.

Если кто-то и был на крыше, он хорошо маскировался и был приучен к долгим ожиданиям. Спустя пять минут полной тишины и оглядывания по сторонам, Малвилл уже не был столь уверен, что кто-то их преследовал.

- Поехали, только будьте предельно осторожны, - сказал он, пришпорив коня.

Они успели проехать не больше пятидесяти шагов, когда кто-то из жителей губернии, вначале поприветствовавший капитана, начал кричать и указывать на крышу очередного дома. Малвилл успел поднять голову и тут же оказался на земле, сбитый с седла убийцей, одетым во все черное, лицо которого скрывала повязка и капюшон. Ассасин попытался всадить в него кинжал, у лезвия которого клубился ядовитый зеленый пар, но капитану удалось увернуться в сторону, и нож уткнулся в каменную брусчатку в минимальном расстоянии от его уха. Роно и Клэй поспешили ему на помощь, но убийца молниеносно развернулся в их сторону и кинул в них два металлических круга с острыми краями. Сюрикены попали точно в цель, пробив Роно переносицу и застряв в глазных яблоках, а Клэю перерезало горло. Клэй попытался закрыть рану ладонями, но у него ничего не вышло - кровь густыми потоками начала пробиваться между его пальцами. Очень скоро он осел на колени, после чего уткнулся лицом в забрызганную его собственной кровью дорогу. Роно упал на спину и принялся кричать и биться в агонии. Расправившись с гвардейцами, убийца повторил попытку засадить в тело капитана отравленный кинжал. Но, теперь капитан знал с кем имеет дело. Он схватил противника за запястья и отвел от своего лица кончик ножа, после чего резко приподнял поясницу и сбросил с себя тело ассасина. Тот сделал кувырок назад и вновь оказался на ногах. Произведя очередную быструю атаку, противник Малвилла, попытался хотя бы коснуться ножом его тыльной стороны ладони, в которой он уже сжимал меч, но и в этот раз у него ничего не получилось - капитан обладал реакцией не хуже. Когда же капитан пошел в атаку, теперь уже убийце пришлось защищаться от острия его меча. Он уклонялся, делал сальто и выворачивал тело так, словно в нем не было костей, но все же он совершил ошибку и меч Малвилла исполосовал его спину. Ассасин отскочил как можно дальше от капитана, после чего приостановился, чтобы лучше расценить положение дел. Капитан решил не давать ему времени, чтобы опомниться и кинулся в новую атаку. Похоже, его противник ожидал такого хода, отчего быстро сунул руку в карман и выбросил в сторону Малвилла некий порошок, который, попав ему в глаза, полностью лишил его зрения и ориентации в пространстве. Малвилл закричал от боли и прикрыл глаза предплечьем. Расценив это, как прекрасный момент для завершения дела, ассасин в три прыжка сблизился с капитаном и уже был готов нанести смертельный удар кинжалом прямо в затылок Малвилла, когда капитан резко присел и всадил свой меч в живот киллера по самую рукоять. Издав яростный крик, он пригвоздил ассасина к стенке ближайшего дома. Человек в черном одеянии захрипел и, размахивая руками и ногами, как упавший на спину жук, попытался что-то еще достать из-за пазухи, но к несчастью для него, меч стал для его одежды чем-то вроде булавки. Малвилл схватил его за руку, которая непрерывно продолжала царапать свою грудь, затем сорвал с него капюшон и металлическую маску, затем сжал пальцами его впалые скулы.

- Кто тебя послал?! - прокричал капитан, все еще борясь со жжением в глазах. Ассасин лишь ухмыльнулся и обнажил полный рот крови, в которой плескался обрубок языка. - Да, вижу, что ты не самый лучший собеседник.

Малвилл достал свой кинжал и перерезал асасину горло. Кто-то явно хотел его смерти, раз заказал его профессиональному убийце из губернии Клироусс. Орден ассасинов из Клироусса был давно известен своими воинами, которых хорошо обучали с малых лет и в качестве инициации отрезали им языки, чтобы в подобных как сегодняшний случай, они не выдали заказчика или же своих хозяев. Впрочем, Малвиллу было неважно, кто именно хотел его смерти, так как понимал, что таких людей и так было не мало. Когда он станет губернатором Андора он очень быстро наведен в губернии порядок и те люди, которые имели на данный момент возможность пользоваться дорогими услугами убийц, потеряют ее. Он прекрасно понимал, что навести порядок, ему удастся не за день и не за два, а в течение нескольких лет и все это время его жизни будет угрожать опасность, но он верил, что сможет выстоять и у него все получится. Он будет биться до конца ради лучшей жизни для себя, для своей семьи и, конечно же, для жителей губернии и близлежащих сел.

На уже затихающие крики боли Роно и на зов жителей губернии, которые стали свидетелями произошедшего, прибежали около трех десятков солдат, а также конвоиры, которые как раз уже направлялись в сторону дворца за ним. Солдаты окружили его защитным кольцом и принялись осматривать окрестность в поисках других убийц.

- Вас не ранило? - спросил один из конвоиров.

- Нет, - покачал головой капитан, вытирая слезы из глаз рукавом камзола. - А вот моему гвардейцу нужна...

Капитан не договорил. Стоило его взгляду остановиться на Роно, как он понял, что тому, точно так же как и Клэю, уже ничем нельзя было помочь. Он повернулся в сторону ближе стоящего к нему солдата и попросил его заняться телами убитых, после чего обратился к главному конвоиру:

- Пойдемте.

- Капитан, вы уверены, что готовы? Не лучше повременить со всем хотя бы на один день. В Законе такие случаи прописаны, и они позволяют вам...

- Я готов, - перебил главного конвоира Малвилл, садясь обратно на своего коня.

Тот нерешительно поглядев на капитана, все же дал сигнал своим людям окружить Малвилла и следовать в сторону башни, до которой оставалось уже не так много. До врат темницы они добрались в тишине и без происшествий. Малвилл спешился, после чего его коня увели в ближайшее стойло, где о нем должны были ухаживать в течение трех дней. Главный конвоир постучал в массивные дубовые двери, которые незамедлительно отворились, сразу же, как услышали правильный пароль. Не дожидаясь приглашения, капитан первым вошел в дверь темницы и надзиратели только и успели, что расступиться, после чего запоздало поприветствовали его. Конвоиры удалились, и теперь капитана Малвилла уже сопровождала охрана темницы, которая провела его вниз по спиралевидной лестнице в подвал, где пахло сыростью и плесенью. Чем ниже они спускались, тем тяжелее становился воздух. Крысы бегали у них под ногами с жутким недовольным писком. Одна крыса даже встала на задние лапы и сделала попытку наброситься на штанину Малвилла, но он без проблем, одним резким толчком ноги, отбросил в сторону мерзкую тварь. Свет факелов растягивал их тени по стенам из серого камня, на которых то тут, то там рос мох, плесень и даже маленькие черные грибы. На одном из пролетов, Малвилл заметил на стене темно-коричневый отпечаток ладони от застарелой крови, который смазывался и полосой уходил вниз, словно пытаемого схватили за ноги и потащили обратно в катакомбы.

Когда лестница закончилась, они оказались в широком коридоре, по обе стороны которого находились не меньше двух десятков клеток, из некоторых в это самое время доносились безумные крики заключенных. Главный надзиратель указал ему ладонью в сторону ближайшей клетки, но Малвилл изъявил желание прогуляться далее по коридору, останавливаясь на какое-то время перед каждой из них.

В первой камере находилась дыба, на которой лежал узник, а палач медленно накручивал веревки на валики, растягивая его конечности в разные стороны. Тело страдальца было покрыто потом, лицо побелело от боли, а зубы настолько сильно стиснулись, что часть из них даже раскололись, царапая до крови бедолаге губы. Сустав на левой руке у страдальца уже был сломан, остальные были готовы в любой момент последовать его примеру.

Во второй камере находился массивный стул с металлическими колодками для рук и ног. Около стула был стол, на котором лежали колющие и режущие предметы. В данный момент палач тщательно натачивал огромный нож о точило.

В третьей камере тоже был стул, только этот, в отличие от предыдущего, имел как в спинке, так и на сиденье множество дырочек, через которые должны были выдвигаться железные щипы. Капитан надеялся, что щипы, точно так же как и ножи, спицы и иглы из предыдущей камеры будут хорошо омыты спиртом, прежде чем он испытает их действие на себе, иначе заражения крови ему было гарантировано пусть даже он достойно пройдет все три дня испытаний. Эти мысли он озвучил главному надзирателю и тот поспешил его заверить, что все орудия пытки будут кристально чистыми.

В четвертой камере был инструмент похожий на тиски с двумя дощечками с отверстиями. Капитан Малвилл не был знатоком орудий пыток, но догадывался, каким образом можно было использовать это приспособление - путем сжатия тех или иных конечностей человека дощечками, а затем засаживания через отверстия в человеческую плоть все тех же острых спиц или же игл.

В пятой камере находился очередной преступник, которому надели на голову маску из нержавеющей стали, снабженную воронкой для подачи воды. Сам он лежал на дыбе, а палач неторопливо заливал в эту воронку воду из ведра, которая беспрерывно лилась ему в рот. Живот пытаемого увеличивался на глазах. Малвилл не стал долго останавливаться перед этой камерой и прошел дальше.

В шестой камере тоже был человек, и его пытали одним из самых простых и эффективных способов, а именно огнем. Пламя уже полностью опалило его волосы на голове и груди, оставив сильные ожоги на лице человека. Один глаз уже был полностью потерян, а второй с безумием наблюдал за рукой палача, в которой тот сжимал факел. Крики страдальца разносились громче остальных по катакомбам.

- Чем провинился этот человек? - спросил капитан у главного надзирателя.

- Ээээ, он убийца, капитан, - ответил тот, с явно лживой интонацией в голосе. - Убил очень знатного человека, ради того чтобы завладеть его монетами.

- Я хочу, чтобы на сегодня и на последующие три дня, сколько я буду находиться здесь, пытки над заключенными прекратились.

Надзиратель молчал около полминуты. Малвилл видел, что ему очень сильно хотелось сказать, нечто вроде: 'Вы еще не губернатор, а потому я не подчиняюсь вашим приказам', и все же у него не хватило духу на это.

- Как скажете, капитан, - кивнул главный надзиратель и дал поручение своим подчиненным привести в исполнение сие требование.

Когда пытаемых освободили и отвели наверх в свои камеры, Малвилл вошел в первую камеру и, присев на край дыбы, принялся стягивать с себя верхнюю одежду.

- Что ж, думаю, мы можем приступить непосредственно к делу, - спокойным ровным голосом произнес капитан.

***

Он просыпался в бреду, чтобы спустя пару секунд вновь терять сознание. Его тело трясло и обдавало то жаром, то холодом. Иногда, он открывал глаза и по-прежнему видел, как в его плоть впиваются острые иглы, пробивают кожу, мясо и скребутся о кости, хотя сам он уже лежал на мягкой и удобной постели. Удобной настолько, насколько это было возможно, так как спина его ныла от боли не меньше, чем другие части тела. Он хотел повернуться набок или же на живот, чтобы хоть немного успокоить кожу и мышцы на спине, но тело больше не принадлежало ему, оно не хотело слушать его приказов, видимо испытывая обиду за его предательство. 'Как ты мог поступить со мною так?!' словно кричало оно. 'Почему ты пришел в темницу и подверг меня истязаниям?! Чем я заслужило такое?!'.

Затем, после нескольких часов тишины, он вздрагивал от жуткого звона в своих ушах, не сразу понимая, что так звучит его собственный крик. Иногда этот крик принадлежал прошлому, иногда он кричал в настоящем. Когда это происходило, он чувствовал тень на своем лице и приятный голос жены, которая поглаживала его по голове и произносила приятные слуху слова. Присутствие жены успокаивало его лучше, чем жидкость, которой его поили в лечебных и болеутоляющих целях. Ему даже удавалось уснуть без агоний, когда Валери, поглаживая его по волосам, напевала ему колыбельную, которую она часто пела Ори и Стэнли, точно так же как это делала и его мать ему самому в детстве.

Уолтер Малвилл окончательно пришел в себя в один из вечеров, когда около его постели не было никого. Вначале он чувствовал спокойствие и умиротворение, но стоило ему сделать попытку подняться с постели, как боль атаковала его со всех сторон. При этом ее сила была настолько огромной, что капитану пришлось крепко стиснуть зубы, чтобы не нарушить тишину комнаты своим криком. Несмотря на все его старания, он не смог сдержать в груди протяжный стон. Когда боль слегка отступила, капитан Малвилл попытался напрячь память, чтобы вспомнить те три ужасных дня пыток. Разум сопротивлялся этому всеми силами, утверждая, что вспоминать те дни ему категорически нельзя для его же блага, от чего ему запомнился лишь первые три пытки, да обрывки от остальных. Лучше всего он помнил как его руки и ноги растягивались до предела на дыбе, и он кричал от боли, когда валики накручивали на себя канаты и кричал, когда их переставали крутить. Ощущения были ужасными, но ему удалось выстоять и не признаться в том, чего он не совершал. Далее шли тиски, в которые просовывали вначале его руки, а затем ноги. Кости трещали от напряжения, готовые в любой момент раскрошиться на мелкие осколки. Но это было только начало. Гораздо хуже стало, когда в его запястья начали впиваться острые колышки, пробивая руки чуть ли не насквозь. Сейчас его многострадальные конечности были плотно обвязаны чистыми повязками, на которых проступали капельки крови в виде точек в местах непосредственных ран.

Малвилл помнил, что помимо пыток его просто били кулаками в лицо, шею, грудь, бока. Они пытались выбить из него признания, но Малвилл долгое время молчал, стойко выдерживая все удары и истязания. Точнее он хотел верить в то, что не признался в бреду в том, в чем был невиновен, но ведь большая честь из тех трех дней осталась за границами его памяти.

'Я во всем признаюсь, только прекратите это! Отпустите меня, я больше этого не вынесу!' всплывшая в его памяти фраза, заставила тело Малвилла напрячься, от чего его охватила новая волна боли.

'Неужели я и вправду произнес данные слова?' спросил сам себя Малвилл. 'Неужели я подписал себе смертный приговор?'. Верить в это он не хотелось, так как по-прежнему считал себя стойким человеком с каменной силой воли. Но что если он сам в себе ошибался? Что если он все же признался в убийстве губернатора Грея для того, чтобы прекратить мучения?

- Нет, - прошептал он, и даже это простое действие отозвалось во всем его теле болью. Скорее всего, это было ложное воспоминание. Возможно, эти слова он повторял лишь в уме, когда истязания над его телом становились невыносимыми.

'Если бы ты признался в убийстве губернатора, тогда бы ты не очнулся на мягкой постели, омытый и переодетый' успокаивал он себя. 'За убийцами губернаторов не ухаживают так же как за их жертвами'.

'Даже убийц переодевают и омывают перед казнью', раздался очередной аргумент в его голове, с которым он не смог поспорить.

Его внутренний конфликт закончился сразу же, как дверь в опочивальню открылась и в комнату вошла его жена в сопровождение человека в синем халате и двух вооруженных человек. Увидев, что он очнулся, Валери подбежала к краю его постели и, со слезами на глазах, принялась целовать его лоб и щеки. Она отстранилась от него лишь, когда он тихо простонал. Даже столь приятная ласка причиняла ему боль.

- Дорогой, как же я рада, что ты очнулся.

- Где я? - спросил он.

- Когда я в первый раз увидела твое почерневшее и опухшее от побоев лицо, я не могла сдержать слез, - продолжила она, словно не услышав его вопроса. Или же и вправду не услышав, так как во рту у него осталось не так много зубов, судя по тому, что он чувствовал, проведя по деснам языком.

Человек в синем халате подошел ближе к их постели. В его движениях чувствовалась некая подозрительная плавность, не совсем свойственная простому человеку. Только сейчас капитан заметил в его руках некий мешок, горловина которого была завязана ремешком из кожи.

- Я думала, что ты уже не очнешься. А если и придешь в себя, то уже никогда не будешь прежним. Поэтому я послала за лекарем. - Валери повернулась в сторону мужчины в синем халате, и тот слегка склонил голову в знак почтения. - Он займется твоим восстановлением.

- Он колдун, - прошептал капитан Малвилл.

- Что ты сказал, дорогой? - переспросила Валери, склонившись ближе к нему.

- Он колдун.

- Да, Уолтер. Он колдун. Но, только колдун способен поднять тебя на ноги в течение недели, исцелив все твои раны. Так как в Андоре больше не осталось ни одного колдуна, нам пришлось отправить гонца в другую губернию. Никто из знахарей не хотел отправляться в Андор, ни за какое вознаграждение и все же ему удалось встретить Сэллера, который согласился приехать к тебе и исцелить твое измученное тело.

Колдун развязал мешок и достал из него пузырек с красной жидкостью.

- Вы должны выпить его, - произнес колдун, протягивая зелье.

- Что это? - спросила Валери.

- От этого он уснет крепким сном, что позволит его телу расслабиться, а ранам - скорее затянуться.

Валери взяла пузырек в руки, открыла пробку и поднесла его к губам мужа.

- Вначале, скажи мне, - покачал отрицательно головой Малвилл и, дождавшись, когда его жена прильнет ухом к его губам, продолжил. - Скажи...как я держался? Я прошел испытание пытками?

Валери взглянула ему в глаза, пристально и с любовью. От жалости к нему, по ее щекам вновь потекли слезы. Затем, засмеявшись, она вытерла их тыльной стороной ладони и кивнула:

- Да, муж мой, ты - новый губернатор Андора.

2.

Лекарства, которыми поил его колдун на протяжении двух дней, наполнили его тело силой и заживили раны, оставив лишь белесые шрамы, как напоминания о прожитых трех днях в темнице. Зелья даже вернули ему зубы, которые постепенно прорастали из десен, радуя своей белизной и ровным строем. Когда он полностью восстановился, настал день инаугурации: его переодели в дорогой плащ, водрузили на голову парик, который по настоянию самого Малвилла был черного цвета, и вручили символы власти - корону и скипетр. Церемония проходила в главном зале дворца и на ней присутствовали жена и дети Малвилла, его отец (капитан губернаторской армии в отставке, который, несмотря на свои проблемы со здоровьем, не смог пропустить столь важный для его сына день), несколько семей из высшего общества, придворные, члены Совета Семи Губернаторов, советники бывшего губернатора и несколько десятков солдат, призванных следить за порядком.

Уолтер Малвилл, чувствуя себя разодетым павлином, прошел под аплодисменты присутствующих к трону и сел на него. Как только он это сделал, хлопанье ладош мгновенно стихло. Трон оказался не таким уж и удобным, каким он представлялся ему со стороны. Затем к нему поднесли огромную ветхую Книгу Законов и, положив на нее правую руку, Малвилл громко принялся произносить хорошо заученную торжественную, но все же формальную, речь, слова из которой мало кто из губернаторов соблюдал во время своего правления:

- Я, Уолтер Сет Тур Бел Малвилл, сын Геона Сет Тур Малвилла из губернии Андор, объединения Эрис, торжественно клянусь служить верою и правдой Андору, защищать губернию от внутренних и внешних врагов, вести ее к развитию и процветанию. Клянусь быть справедливым и отзывчивым ко всем бедам и невзгодам каждого жителя губернии и прилагающих к ней поселений. В делах не руководствоваться лишь своими личными интересами, а думать о благе всех и каждого и исходить от этого принципа при принятии важных решений. Если я отступлюсь от своих вышеизложенных клятв, значит, на то воля Океана Надежд, помазанником которого я являюсь в этом Мире.

Именно словами из последней фразы клятвы многие губернаторы объясняли те или иные свои действия, которые противоречили другим фразам из Книги Закона и чтобы изменить эту фразу или же просто стереть, требовалось одобрение всех губернаторов Эриса, на что не стоило рассчитывать.

Уолтер Малвилл вытянул вперед левую руку, в которой он держал скипетр и указал им на одного из губернаторов:

- Арчибальд Вир Дан Сол Грин из ордена Вистов, правитель губернии Песверс, в присутствие всех господ находящихся в этом зале, скажи - кто я?

- Ты Уолтер Сет Тур Бел Малвилл, правитель губернии Андор, будущий глава нового ордена, который будет править этими землями до тех пор, пока Океан Надежд этого захочет, - ответил тот традиционными в подобном случае словами.

- Рейгард Лим Хос Пак Перпл из ордена Крассов, правитель губернии Вилаэр, в присутствие всех господ находящихся в этом зале, скажи - кто я? - произнес Малвилл, указав скипетром в сторону другого губернатора.

- Ты Уолтер Сет Тур Бел Малвилл, правитель губернии Андор, будущий глава нового ордена, который будет править этими землями до тех пор, пока Океан Надежд этого захочет, - повторил второй губернатор.

Малвилл произнес все те же слова еще четыре раза, обращаясь к каждому губернатору по отдельности, и каждый из них отвечал одними и теми же словами. Делалось это для того, чтобы было подтверждено ранее принятое решение Советом Семи Губернаторов и чтобы убедиться, что никто из них не изменил своего решения. Губернатор, не признающий его право на трон Андора, был обязан предоставить веские причины для этого, подкрепленные неопровержимыми доказательствами и тогда, если бы он заручился поддержкой минимум еще двух губернаторов, инаугурацию можно было провозгласить несостоявшейся.

В этот раз ничего такого не произошло, и Уолтер Малвилл был признан законным губернатором Андора, пусть даже этому были рады далеко не все присутствующие на церемонии.

- А теперь, - величаво произнес церемониймейстер, - всех присутствующих гостей прошу пройти в смеженный этому зал. Там вас ждет праздничный стол, где вы сможете отведать праздничных блюда и выпить за здоровье нового губернатора и его семьи.

Когда Малвилл встал с трона, вручив слугам корону и скипетр, к нему подошли отец, жена и дети. Геон крепко обнял сына и не удержался от слез.

- Сын мой, я очень горжусь тобой. Ты не только достойно продолжил нашу семейную линию, но и возвел ее на совершенно новый уровень.

- Благодарю, отец.

Геон Малвилл кивнул и быстро вытер влажные щеки, дабы остальные не стали свидетелями его слабости - капитанам старой закалки не свойственно выказывать слабость. Затем, он сделал шаг назад, позволяя пройти вперед своей невестке. Сделав реверанс, Валери поцеловала мужа в губы:

- Мой сир губернатор.

- Моя сэйя, - произнес он в ответ, после чего перевел взгляд на Ори и Стэнли, которые были одеты в праздничные наряды и сияли от восторга. Все происходящее им явно было по душе. Малвилл положил ладони на головы сыновей и подвел их поближе к себе.

- Сири Ори. Сири Стэнли. Мне сообщили разведчики, что за то время, сколько меня не было дома, вы доблестно и храбро сражались с врагами. Говорят, что более храбрых воинов никому еще не приводилось видеть ранее во всем объединении Эрис.

- Да, отец, - воскликнул Ори. - Я отразил пять вражеских атак и пронзил мечом сто врагов.

- А я двести, - подхватил Стэнли.

- В нашем доме растут настоящие храбрецы, - заметил Малвилл.

Затем к нему подошли каждый из губернаторов по отдельности, в сопровождении слуг и охраны и поздравили его. Один из губернаторов поинтересовался, как он выдержал три дня пыток, на что Малвилл ответил, что выдержал их со стойкостью и верой в удачный исход для себя.

Когда он получил поздравления от всех губернаторов, настало время беседы с главами самых богатых семей Андора: Траллами, Крестанами и Херрингами.

Джей Бон Вис Тралл был толстяком невысокого роста, который отдавал предпочтение в одежде длинным дорогим халатам ярких цветов. Он был уже давно не молод, но волосы его были слишком черны, чтобы поверить в то, что это их натуральный цвет. В его владениях числились огромное количество земель, ферм, озер, лесных угодий и три угольные шахты. По слухам, он заработал свой первый капитал на торговле молодыми девушками из низших слоев общества в бордели разных объединений и, конечно же, делалось это без обоюдного согласия сторон. Торговлей живого товара он больше не занимался, так как заработанных денег ему хватило на то, чтобы переключиться на легальный бизнес. Хотя Малвилл не исключал вероятности, что Тралл продолжал зарабатывать большие деньги и на сомнительных делах.

Илдор Кан Гес Крестан был на пять лет моложе Тралла, хотя это не делало его мужчиной в полном рассвете сил, так как около полугода назад ему стукнуло семьдесят лет. Он был худощав и высок, в одежде предпочитал строгие костюмы мрачных цветов, а его обнаженной головы, скорее всего никто никогда не видел, так как в свет он выходил исключительно в головном уборе - сегодня это была шляпа с сильно закрученными внутрь полями и украшенная перьями павлина. Крестан был владельцем трех банков, которые выдавали деньги с обязательным залогом под большие проценты. Он был единственным наследником своего богатого отца из пяти братьев, которому удалось приумножить капитал. Хотя, опять по все тем же достоверным слухам, сделал он это далеко не законными путями, а именно: занимался подделками документов и собирал компроматы на разных состоятельных людей, которых пускал по ветру сразу, как только понимал, что никакой пользы они не могут ему больше принести.

Рону Иль Хор Херрингу было за пятьдесят. Он брил голову, носил аккуратно подстриженные усы и бороду, проседь на которых росла довольно оригинальным способом - в ровную полоску. В обуви тяготел к лакированным мокасинам. Зарабатывал тем, что владел строительной компанией и выполнял заказы только для очень знатных и богатых господ. Среди его клиентов числились и Траллы, и Крестаны, и даже сам бывший губернатор Андора. Последние две башни замка губернатора были построены работниками Херринга, начиная от фундамента и заканчивая декором помещений. Никаких компрометирующих слухов о пути Херринга к богатству Малвиллу не доводилось слышать, в отличие от его личной жизни. Ходили слухи, что он был большим любителем маленьких девочек и не брезговал даже своими собственными дочерями, когда те были юны. Насколько знал Малвилл, обе его дочери уже были замужними женщинами и жили далеко от своего отца и ни разу не навещали его после отъезда из Андора. Что касается жены, то Херринг числился уже давно вдовцом и менять этот статус не собирался до скончания своих дней.

Они подошли к нему втроем разом и принялись заливать его уши хвалебными поздравительными речами. К радости самого Малвилла никто из них не протянул ему свою руку для пожатия. На их лицах читалась фальшь, от чего они все трое казались родными братьями.

- Пусть будет благословен Океаном Надежд этот праздничный день, мой губернатор, - поклонился в знак якобы почтения Тралл. - Разве могли мы только мечтать о лучшей замене нашему скоропостижно скончавшемуся Милтону Сан Бир Вил Грею?

- Все верно говоришь, друг мой, - продолжил Крестан. - Сир Уолтер Сет Тур Бел Малвилл - лучшая замена почившему губернатору. Уверен, что ваше правление будет не менее мудрым, чем у вашего предшественника и Андор прибавит в своем величие. А высшие слои общества улучшат условия для ведения своих дел, что позволит казне губернии увеличить резерв за счет выгодных для обеих сторон налогов, установленных почившим губернатором.

- Мы слышали о том происшествие, которое произошло с вами, сир, - произнес Тралл. - Рады, что убийце не удалось сделать своего грязного дела.

- Да, да, - закивали остальные двое.

- К сожалению, среди нас остаются еще люди, которые не считают великим благом ваше избрание.

Малвилл решил для начала не вступать с ними в диалог, выбрав выжидательную позицию. Обменявшись несколькими неловкими взглядами, Тралл и Крестан покосились на Херринга, который продолжил распевать фальшивые дифирамбы в адрес губернатора:

- Мы рады присутствовать на этом торжественном вечере, который без сомнений останется в истории нашей славной губернии. В знак своего почтения вам, мы принесли с собой подарки. Будем рады предоставить их вам сию же минуту.

Херринг хлопнул в ладоши и слуги поспешили отправиться за подарками, которые остались в другом зале дворца, но Малвилл остановил их:

- Думаю, подарки пока подождут, - после очередной продолжительной паузы, которая заставляла троицу вновь испытывать неловкость и даже страх, Малвилл продолжил: - Вначале, я хотел поблагодарить вас за присутствие на церемонии и предложить занять места за праздничным столом. Не стоит заставлять ждать других гостей.

Лица глав богатейших семей Андора засияли от радости. Данный ответ Малвилла без сомнений пришелся им по душе. Они с радостью приняли предложение губернатора и поспешили за другими гостями в сторону дверей, предусмотрительно открытых слугами дворца.

- Не нравятся мне эти люди, - негромко сказала Валери своему мужу.

- Не тебе одной, родная.

- Думаешь, они заказали убийцу? - Не дождавшись ответа на этот вопрос, она задала другой: - Думаешь, они рассчитывают повторить попытку?

Ори и Стэнли с широко открытыми глазами смотрели на своих родителей, слушая каждое произнесенное ими слово. Геон Малвилл потрепал внуков по волосам, после чего предложил им всем отправиться за праздничный стол, большинство мест за которым уже были заняты гостями.

Обед длился не меньше часа, во время которого слуги заменяли опустевшие тарелки полными, а кувшины заполонялись напитками, стоило им опустеть хотя бы наполовину. Люди громко разговаривали между собой, смялись, грубили слугам, требуя к себе отдельного внимания и, конечно же, ели и пили без устали. Малвилл вел себя сдержаннее остальных, изредка притрагиваясь к еде и питью, и все чаще вытирал губы салфетками, предпочитая больше наблюдать за теми, с кем он делил стол. Тралл, Крестан и Херринг вели себя непринужденно и часто прикладывались к кубкам с алкоголем. Они держались вполне непринужденно и веселились не меньше остальных. Не то чтобы Малвилл подозревал исключительно их в найме убийцы и решил для себя, что они виновны в покушении, но факт оставался фактом - в случае принятия им законов о повышении налогов для богатых, именно эти три семьи теряли больше остальных из своих доходов. Но, одним повышением налога на богатство, Малвилл не думал останавливаться. В его планы входили гораздо больше реформ, которые напрямую или косвенно должны были ударить по кошелькам господ из высшего общества и улучшить положение бедных слоев губернии.

Постучав вилкой по кубку, призывая всех к тишине, Малвилл встал из-за стола. Тишина окутала зал, и сотни глаз уставились на него со всех краев стола.

- Дорогие гости, разрешите отнять у вас несколько минут. После чего я произнесу свою речь, слуги принесут десерт, от которого, уверен, вы останетесь в восторге. Ну а сейчас, как гласят традиции, я должен огласить свои первые три указа в должности губернатора Андора. - За столом, набирающей силу волной, прошли аплодисменты одобрения. - В последующее дни, я оглашу и другие указы, которые будут не менее важными, чем сегодняшние. Мне было сложно выбрать свои первые три указа для этого торжественного дня, так как все они заслуживали быть первыми, и все же, после долгих раздумий, я остановил свой выбор на тех, которые озвучу прямо сейчас.

За столом вновь раздались аплодисменты. Хотя богатейшие семейства Андора хлопали в ладоши довольно вяло, часто переглядываясь между собой. Похоже, они уже предчувствовали, что вскоре оглашенный указ новым губернатором будет для них сравним с кандалами.

- Своим первым указом, я хочу помиловать тех заключенных в темнице, которые не совершили тяжких преступлений.

В этом случае мнения за столом разделились. Кто-то поддержал его указ радостными возгласами, а кто-то начал перешептываться и даже возмущаться. Среди вторых были Траллы, Крестаны и Херринги.

- И куда они вернуться, позвольте узнать? - поддал голос Руперт Кан Тес Крестан - старший сын Илдора, а по совместительству - его приемник. - Земли, которые остались после их ареста были разделены между другими жителями губернии, а их дома и фермы были разрушены в угоду будущих посевов. Они ведь начнут промышлять грабежами и рано или поздно вновь вернуться в темницу. Тогда зачем, спрашивается, отпускать их из темницы?

- Те, кто отнял их земли, те их и вернут назад, - решительно заявил Малвилл, получив в ответ новый ропот недовольства. - Вернут вместе с неустойкой за разрушенный дом и с оплатой аренды за использования их земель.

Теперь в ответ раздались гораздо больше недовольных речей. Кто-то даже позволил себе открытое возмущение, но надолго его не хватило. Губернаторы других губернии, не реагировали сильно на его слова, так как эти указы их мало волновали, ведь в своих губерниях они правели, так как хотели, а потому даже позволяли себе улыбки и веселые перешептывания. Малвилл не стал дожидаться тишины, а огласил свой следующий указ:

- Своим вторым указом, я хочу уровнять права и обязанности всех граждан губернии, невзирая на класс, к которому они принадлежат. Теперь, за одно и то же преступление, человек из высшего общества и человек из низин будут отвечать перед законом в той же мере и по той же строгости.

- Да это уже перебор! - вскочил из-за стола Конрад Бон Лец Тралл - племянник Джейя Бон Вис Тралла, который владел лавками на рынке, в которых продавались по большей мере товары, привезенные из объединения Фаржэ. О Конраде он знал не много, но, судя по его возмущению, он часто не соблюдал законов, действующих на территории губернии. - Да кем ты себя возомнил?! Ты всегда был простым капитаном и останешься им!

Джей Бон Вис Тралл попытался его утихомирить, но было уже слишком поздно - солдаты, присутствующие в зале, быстро взяли его под стражу, скрутили руки и вывели его из-за стола.

- Ты никто! Ты всего лишь сын простолюдина и кабацкой шлюхи! - кричал тот, пытаясь вырваться из крепкой хватки троих солдат, которые быстро утащили его с собой, от чего его крики быстро стихли. Когда голос Конрада полностью растворился в коридорах дворца, в обеденном зале повисла гнетущая тишина. Все сидящие за столом, во все глаза глядели на Малвилла, который стоял на ногах и хмуро смотрел на них в ответ.

- Третий указ, - продолжил новый губернатор, в напряженной тишине зала его голос разливался эхом. - Этим указом я повышаю налог на богатство. Каждый богатый житель губернии будет выплачивать дополнительный налог, исходя из движимого и недвижимого имущества, которым он владеет.

Этот указ был встречен в полной тишине и только во взглядах, Малвилл мог прочесть многое: гнев, злость, неприязнь, страх, ненависть и жажду расправы. Валери глядела на него с тем же испугом, который присутствовал в глазах некоторых из сидящих за столом. Для того, чтобы поддержать ее и показать, что он полностью уверен в своих решениях, Малвилл улыбнулся ей, но в ответ не получил от нее одобрения.

Сев за стол, губернатор хлопнул три раза в ладоши, после чего двери зала открылись и повара занесли огромный торт, который по форме напоминал андорскую темницу.

- Приятного аппетита, дорогие гости. Надеюсь, десерт вас приятно удивил.

* * *

Изображения прошлых губернаторов из ордена Лордов, должны были покинуть стены дворца только после того, как картины нового губернатора и его семьи будут завершены. Малвилл ничего не имел против этого, но настоял, чтобы картины в его спальни были сняты уже сейчас. Одной проведенной ночи в постели бывшего губернатора, с последующим пробуждением было достаточно для того, чтобы принять это решение незамедлительно. Открыв веки утром, Малвилл чуть было не встал по стойке смирно, решив, что перед ним стоит сам Милтон Грэй, а не его портрет, что висел на противоположной стене. Валери полностью поддержала это решение, ведь и она с трудом заснула в первую их ночь в губернаторском дворце, все время приоткрывая глаза и наблюдая за образом на портрете, который величаво глядел на нее, освещенный лунным светом. К сожалению, только с этим указом мужа она была полностью согласна и, к ее огорчению, этот указ был не одним из трех произнесенных им за праздничным столом. Она слушала своего мужа во время церемонии с замиранием сердца, и его слова причиняли ей больше боли, чем тем против кого эти указы были направлены. Во время церемонии, Валери вздрагивала и с мольбой смотрела на мужа, пытаясь докричаться до него пусть и без слов. Она хотела попросить его остановиться, ведь с каждым словом ее горячо любимый муж приближался к подписанию другого указа - указа богатейших господ о новом покушении на жизнь Уолтера Малвилла. Пусть убийство губернатора считалась особо тяжким преступлением во всем объединении Эрис, да и во всех остальных объединениях Молодого Мира, но это бы не остановило тех людей, которые пожелали бы его смерти. Ведь с помощью денег, они могли бы не только избежать наказания, но и купить себе освободившийся трон.

Валери прекрасно это понимала, но, к сожалению, ее муж никогда не любил заглядывать далеко в будущее и принимать решения исходя из анализа положения дел в данный момент. Он был человеком поступков и вначале принимал решение во благо окружающих, а потом задумывался о последствиях для себя. Подобные принципы всегда приносила свои плоды, иногда сладкие в виде благодарности от подчиненных, а иногда и прогорклые, всегда разящие с удвоенной силой по нему самому.

Перед сном, когда из опочивальни вынесли картины, а дети отправились по своим кроватям, предварительно пожелав им спокойной ночи, Валери решила поговорить с мужем на эту тему, хотя и сомневалась, что разговор закончиться для нее успешно. Уолтер всегда отстаивал до конца свои принципиальные решения, и бывало, еще в чине капитана, мог вступить в полемику с бывшим губернатором Андора, и чаще всего у него оказывалось достаточно доводов в свою пользу, отчего Милтон Грей не редко соглашался с ним.

- Я сделал то, что должен был сделать, - без жесткости, но все же с непоколебимой решительностью в голосе, ответил ей Малвилл. - Я, как новый губернатор Андора, не потерплю того положения дел, которое сформировалось за долгие годы правления Милтона и мерзавца Фостера.

- Я не пытаюсь оспорить правильность твоего решения, муж мой, но тебе не кажется, что для первых трех указов, ты выбрал именно те три, с которыми можно было повременить? Ведь сейчас ты нажил себе больше врагов, чем их у тебя было еще вчера вечером.

- Не заблуждайся, жена моя. За тем столом не было ни одного человека, которого я мог назвать своим другом. От силы я видел в лицах некоторых безразличие и то, только потому, что это были губернаторы других губерний, и указы принятые в Андоре на них не действовали.

- Тогда зачем тебе нужно было дразнить псов, которые и так думали лишь о том, чтобы по больнее тебя укусить?

- Я только указал им их место и дал понять, что помыкать собой я не позволю, - уже более жестко изрек Малвилл, стоя у края постели и глядя на свою жену.

- И что если они попытаются убить тебя вновь? Что если они попытаются убить наших детей? - уже с дрожью в голосе произнесла Валери, готовая дать волю чувствам в любой момент.

- Эй, - Малвилл забрался на постель и приложил к ее губам свой палец. - Я этого не позволю сделать никогда.

- А что если...

- Тссс.., - Малвилл закрыл ей рот поцелуем. - Верь мне, ничего плохого с нами не произойдет. У нас все будет хорошо. Ты мне веришь?

- Я верю тебе, муж мой, - ответила ему Валери, обняв его за шею. Его поцелуи становились страстными и продолжительными, но она ни на секунду не забывала о том, что Траллы, Крестаны и Херринги еще не сказали своего последнего слова.

Она уснула в этот вечер с трудом, а во сне ее мучили тревожные сны, в которых Уолтер пытался вытащить ее и их сыновей из пропасти. Но, к несчастью для них всех, все закончилось падением.

3.

Художник выглядел молодо. Его лицо - смуглое, каким оно бывает у всех жителей южных объединений, - скорее отталкивало своими грубыми чертами и вызывало уважение властностью черных глаз. Тело его было худым и по-мальчишески угловатым, отчего, на первый взгляд, он выглядел человеком совершенно не представляющим опасности. Охрана обыскала его трижды и в очередной раз не найдя при нем ничего, кроме холста, пергамента, кистей и красок, позволила ему приблизиться к губернатору.

- Как твое имя? - спросил его Малвилл.

- Торч, сир, - ответил ему художник, улыбнувшись загадочно. - Рэд Ли Торч.

- Рэдли, говорят - ты лучший художник в пределах ближайших пяти объединений.

- Раз так говорят, значить - так оно и есть.

Торч вновь улыбнулся губернатору и прежде чем Малвилл успел подумать о том, что этот человек кажется ему чудаковато-странным, художник, быстро склонил перед ним голову и спросил, может ли он преступать к своей работе.

- Как только моя семья присоединиться к нам. Они сейчас на конной прогулке, но должны скоро вернуться. Ты, пока, расставь свои рабочие инструменты.

- Да, Ваше Высочество, именно этим я и займусь.

Малвилл, сидя на троне, ожидал возвращения своей жены и детей с утренней прогулки, при этом отрешенно наблюдая за приготовлениями художника. Его мысли были тревожными и вертелись вокруг проблем, с которыми ему пришлось столкнуться, а также вокруг тех, с которыми ему только предстояло встретиться. Его ждали суровые испытания, но он верил, что у него все получиться и в Андоре, рано или поздно, исчезнет классовое неравенство, а все люди будут знать, что о них заботятся, а не принимают за дешевую рабочую силу или и вовсе - за скот.

Дурные мысли быстро улетучились, стоило его семье присоединиться к нему. Валери как всегда была прекрасна, а в своем элегантном белом платье выглядела и вовсе помолодевшей на десять лет. Ори и Стэнли были тщательно причесаны и одеты в белые сорочки и серые жилеты. Сапожки, намазанные салом, блестели в свете лучей солнца, пробивающихся через огромное окно зала. Валери, поцеловав мужа, села рядом с ним. Уолтер, взял на руки сыновей и обратился к художнику, дав разращение на начало работы. Торч быстро заработал кистью, смачивая ее в краске, затем в воде, часто меняя кисти в зависимости от толщины и длины их волосков. Малвиллу всегда казалось, что рисование всегда начиналось с набросков углем, но не стал говорить об этом вслух художнику, так как решил, что тому виднее, с чего надо было начинать.

Не прошло и получаса, как в зал вошел глава охраны, в своем белом мундире, строго застегнутом на все петельки, и попросил у губернатора аудиенции.

- Это не может подождать? - спросил Малвилл.

- Нет, ваше Высочество, - покачал головой глава охраны Гарольд Фад Рон Стоунуотер. - У меня к вам очень важное дело.

- Что случилось?

- Минуту назад я получил очень печальное известие. - Стоунуотера Малвилл знал более десяти лет и доверял ему как никому другому, а также он видел его не редко в опасных для его жизни ситуациях, но никогда на лице Гарольда он не видел столь большого волнения.

- Говори же, что произошло?

Стоунуотер взглянул вначале на детей губернатора, после чего продолжил:

- Ваш отец, касс Геон Сет Тур Малвилл скончался сегодня ночью. Его тело нашли в его опочивальне.

По спине губернатора прошелся холодок, а по лицу горячая волна. Его отец уже давно был стариком и часто страдал от боли в сердце, а потому Малвилл был готов к тому, что рано или поздно он получит эту печальное известие и все же, он не смог абстрагироваться полностью от щемящего сердце чувства. Ведь совсем недавно он присутствовал на его инаугурации и тогда отец выглядел все еще полным сил.

- Кто был с ним в последние минуты?

- Боюсь, что никого, - с трудом выдавил из себя глава охраны губернатора.

- Как такое возможно?! - Малвилл осторожно отстранил своих детей, после чего встал на ноги преисполненный чувством гнева. - У него в доме было пять слуг! Я сам их отправил к моему отцу. Почему их не было рядом?!

- Ваше Высочество, их убили. Убили ножом, так же как и вашего отца.

После этих слов, сам Малвилл почувствовал острую боль в животе, словно нож, отправивший его отца на Земли Мертвых, пронзил и его самого. Валери протянула дрожащую руку, с желанием прикоснуться к мужу, но не успела, так как в тот же самый момент Малвилл спустился вниз по ступеням и подошел к главе охраны вплотную.

- Вы поймали тех, кто это сделал?!

- Боюсь, что нет, Ваше Высочество. Их тела были найдены спустя несколько часов после смерти.

- И что с того?! - закричал Малвилл, и от этого крика вздрогнула Валери, а на глазах их детей появились слезы - такого разгневанного отца им еще не доводилось видеть. - И так ясно, кто за этим стоит! Я хочу, чтобы вы привели ко мне всех глав богатейших семей Андора! Я иду в дом своего отца, а когда вернусь, хочу, чтобы Тралл, Крестан и Херринг уже были здесь! Тебе понятен мой приказ?!

- Так точно, Ваше Высочество! - произнес Стоунуотер, склонив голову и прижав кулак к груди.

- Сир, а как же моя работа?

Малвилл не сразу даже понял, кому принадлежал этот голос. Рэд Ли Торч, державший испачканную кисть в руках, с растерянностью и обидой глядел на него. Казалось, что их диалог с Стоунуотер произошел в отсутствие художника, иначе Малвилл просто не понимал смысла сказанных им слов.

- Мне сейчас совсем не до этого, Рэдли!

- Но, я уже почти закончил, - усмехнулся художник, и от этой усмешки Малвиллу стало и вовсе не по себе. Что-то было странным в этом человеке, хотя Малвилл сам не мог объяснить себе, что именно.

- Почти закончил? - переспросил губернатор.

- Да, сир. Подойдите и убедитесь сами.

Как в бреду, Малвилл подошел к художнику, на лице которого улыбка становилась только шире, а выпрямленные плечи словно прибавили в ширине, добавляя его изначально безобидной внешности очевидную агрессию. Он долго не мог отвести от его лица взгляд, но когда он все же пересилил себя и взглянул на холст, то с трудом смог сдержать крик ужаса. По его телу прошелся холодок, из-за чего его плечи непроизвольно вздрогнули.

Картина и вправду была почти завершена, кроме краев, которые пока оставались белыми пятнами в царстве буйного красного цвета. Если бы не ужас нарисованного, Малвилл бы безоговорочно признал Торча, как одного из лучших художников Молодого Мира. Он без труда узнал зал, в котором они сейчас находились, он без труда узнал два трона, на котором он с женой восседали, он без труда узнал самого себя, сидящего на полу и закрывающего лицо руками. И он узнал Джеймса Фостера стоящего перед ним во весь рост, с высоко поднятыми вверх руками объятыми пламенем. Но, он не хотел верить в то, что голова, измазавшая кровью пол, принадлежала Стоунуотеру, и не хотел верить в то, что три фигуры поглощенные огнем были его женой и детьми.

- Что это? - прохрипел Малвилл.

- Это твое будущее, капитан.

Малвилл продолжал смотреть на картину, а потому не заметил, как лицо художника перевоплотилось в лицо Джеймса Фостера, а вернее в его пародию. Но кардинальные изменения в его голосе, заставили Малвилла посмотреть ему в глаза. Глаза, в которых плясали языки пламени.

Одним взмахом руки, колдун опрокинул холст на пол, а другим взмахом - отбросил Малвилла в сторону. Валери и их сыновья закричали, а глава охраны, достав меч, кинулся на Пожирателя. Но он не успел произвести ни единой атаки, так как был без труда обезоружен, а вскоре его голова была отрублена его же мечом и, разбрызгивая кровь, поскакала по золотым и платиновым пластинам, что украшали пол зала. На крики женщины и детей, в тронный зал вбежали около десяти солдат, и в этот самый момент все поглотило пламя.

Малвилл сильно ударился спиной о край ступеньки, которая вела к трону. Ему показалось, что он даже услышал глухой хруст костей в области шейных позвонков, но так как он не испустил дух и даже не потерял сознание, предположил, что ему посчастливилось избежать перелома. Но в то же время, ему не посчастливилось увидеть, как умирают в муках солдаты, пожираемые пламенем. Воздух, практически раскаленный от огня, заполнил его легкие, обдав его запахом горелой плоти. Он попытался подняться на ноги, но у него получилось только повернуться набок, но и этого оказалось достаточно, чтобы увидеть в последний раз свою жену и детей. Валери рыдала, крепко прижимая Ори и Стэна. Поймав взгляд мужа, она произнесла одними губами: 'Сделай же, что-нибудь'.

Это были последние слова в ее жизни, от которых сердце губернатора защемило еще сильнее. Затем, на глазах любящего мужа и отца, волна огня накатила на Валери, Ори и Стэна и скрыла их от него навсегда.

- НЕТ!!! - закричал он, вытянул руку вперед, словно это могло их каким-то образом спасти. И это не спасло - они погибли у него на глазах. Огненные капли начали падать с потолка прямо на него, но он уже ничего не чувствовал, так как физическая боль была ничем в сравнении с душевными муками.

Он еще продолжал кричать, когда Пожиратель толчком ноги перевернул его обратно на спину, после чего склонился над ним, одарив его очередной зловещей улыбкой, а языки пламени, что пробивались меж его зубов, прибавляли его образу жути.

- Ты рад вновь видеть меня, капитан?

- Кто ты такой? - простонал Малвилл, тяжело дыша. - Я тебя не знаю.

- Знаешь, приятель. Разве мое лицо тебе ничего не говорит? Лицо, которое ты в последний раз видел болтающимся на веревке?

- Ты не Джеймс Дан Гил Фостер. Ты только отдаленно на него похож. Ты его брат? Брат-колдун?

Пожиратель отстранился от него, нахмурив брови. Затем, проведя пылающей ладонью по своему лицу, колдун вновь изменил свою внешность, теперь став безликим существом, облаченным в красный балахон.

- Что ты такое? - внес коррективы в свой вопрос Малвилл, укрыв лицо руками, спасаясь от жара.

- Что я такое? - переспросил колдун, теперь уже совсем иным голосом, в котором не было ничего человеческого. - Я новый губернатор Андора. А ты - беспомощное существо, у которого больше ничего нет, кроме жизни.