1

На следующий день, когда солнце начало греть своими лучами землю сильнее, чем оно это делало вчера, но еще не так сильно, как ожидалось на следующий день, братья Анку загрузили в свою повозку последнего из Безликих, заточив его в седьмом гробу. Их разгневанные и отчаянные крики, доносящиеся из заколоченных гробов, пугали по утрам всех жителей Конвинанта, а в последующие ночи к тому же мешали спать. Хотя надежды людей были напрасными, многие рассчитывали, что Анку уйдут из поселения по собственному желанию, забрав с собой Безликих, этим насытив свои охотничьи инстинкты. Но их надежды не оправдались: Анку были верны себе — они не думали покидать Конвинант, пока ко всем Безликим не присоединится и тот, кто был повинен в их появлении в этих местах. Оно было понятно, ведь оставляя на свободе вызвавшего тварей с Земли Мертвых, можно было не сомневаться, что в ближайшие дни Безликие вернутся обратно в поселение.

Шериф Конвинанта Сид Рассел понимал, что поиски нужно было начинать немедленно, если он не хотел стать на старости лет безумцем, похожим на того парня, который слишком близко познакомился с Анку, отправившись в дом Парвисов. По приданию считалось, что обычные люди могли жить около чистильщик около месяца без каких-либо опасных последствий для своего разума, но шериф не собирался проверять на деле верность этих сказаний. О попытках смены места жительства в таких случаях придания умалчивали, но Рассел был уверен, что братья Анку просто не позволят никому покинуть Конвинант пока они не получат желаемого. Какими средствами они при этом были готовы пользоваться, шериф не знал, но надеялся никогда об этом не узнать. Зато ему предстояло заняться подсчетом тех жителей, которым уже никогда не суждено было покинуть Конвинант. И этот список он уже знал с кого начнет — со своей жены Ирэн. Он уже вторую ночь провел в одной постели с ее трупом, но если в прошлый раз он просыпался, прикасаясь к ее холодной руке, то в эту ночь его разбудил пусть пока легкий, но уже неприятный сладковатый запах разложения, который плыл в тягучем влажном жарков воздухе.

Утром следующего же дня он поручил своему единственному помощнику Малкольму Клемментсу подготовить список всех умерших за последние дни. Парень был подавлен из-за смерти своего друга, который на деле оказался настоящим ублюдком. Шериф считал, что собрание сведений об умерших жителях Конвинанта помогут парню отвлечься от мыслей о первом убийстве человека. Верил ли он в историю, поведанную ему Малкольмом, его матерью и другими очевидцами? Да. Верил ли он во все рассказанное, а главным образом в одержимость Генри Белфаста? Нет. Скорее всего, эту историю придумала его мать или даже та приезжая девчонка (что ему казалось более вероятным), чтобы облегчить вину Малкольма, причем не перед ним — шерифом, а перед самим Клемментсом, который явно чувствовал за собой вину из-за вынужденного убийства своего приятеля. С бывшим шерифом поселения Рональдом Белфастом нынешний шериф пока не говорил и, если честно, у него не было ни малейшего желания навещать его. Он всегда относился с уважением к Рональду, но в эти дни, Рассел боялся, что стоит лишь взглянуть один раз в глаза старика и неприязнь к Белфасту навсегда поселиться в нем.

Как только он отправил Малкольма с поручением, сам Сид решил собрать группу из нескольких крепких парней, чтобы вместе с ними навести порядок на улицах поселения: в первую очередь разложить мешки с песком по периметру Конвинанта и вырыть траншеи, по которым вода могла бы уйти. Шериф не рассчитывал на помощь со стороны приезжих, но они сами предложили свои услуги. Он думал, что это было только дань вежливости с их стороны, но очень скоро понял, что ошибался. Приезжие работали даже с большим рвением, чем местные жители, несмотря на столь тяжелый труд и на жаркую погоду. Стоило отметить, что условия для работы были самыми неблагоприятными: сверху палило солнце, снизу плескалась вода, а где-то посередине плыли испаренная влага, делая физический труд практически невыносимым.

Несмотря на все старания, работа продвигалась не настолько быстро, как этого хотелось шерифу и непосредственно привлеченным к труду людям. Заслоны делались медленно и казались вначале совершенно бесполезными — уж слишком была большая территория затопления. Они работали с самого раннего утра и до самой поздней ночи, раскладывая мешки с песком, строительные материалы и даже новые гробы из мастерской Перка Доусона, предварительно заполняя их камнями, но результата работы не было видно. К закату дня, Сид Рассел вернулся домой. Запах разложения к тому времени стал ощутимым не только в спальной комнате, но уже у самых дверей. Не откладывая эту проблему в долгий ящик, шериф Рассел уложил тело жены на белую простыню, обложил ее небольшими тяжелыми предметами, которые уму удалось найти в доме, аккуратно обмотал, перевязал веревкой, после чего опустил ее обратно в затопленный амбар. Тело ушло на дно. Это должно было помочь против дурного запаха на тот неопределенный период времени, когда поселение будет окончательно осушено, что позволит похоронить умерших.

К началу очередной недели, им удалось возвысить заслон. Правда, заслон тянулся не по всему периметру Конвинанта, а по более узкому кругу. Но и это потребовало от них огромного количества сил, отдачи и материалов. За все время совместной работы, Сиду Расселу удалось узнать имена спасителей всего Конвинанта, а также узнать немного о характерах каждого. Человек по имени "Кевин" был самым задумчивым из всех и малоразговорчивым. Он старался не обращать на себя внимания и говорил только на общие темы, чаще всего осведомляясь о приблизительном завершении работ. Сид Рассел никогда бы не назвал его лидером и даже не видел в нем каких-либо лидерских задатков, но, судя по тому, как к нему относились остальные двое гостей поселения, шериф мог признаться, что в чем-то все же ошибался.

Блондина с ярко-голубыми глазами звали Марком и он был самым разговорчивым и веселым среди всей троицы. Именно с ним шериф нашел общий язык, хотя в этом была исключительная заслуга первого. Именно Марк был тем, кто советовался с ним в делах по созданию заслонов и именно он был тем, кто давал дельные советы по увеличению продуктивности этих заслонов. На вопросы шерифа о том, откуда он так хорошо знаком с методами борьбы с затоплениями, Марк признался шерифу, что у его родителей была ферма, за которой они имели поле для посевов, что находилась рядом с руслом реки. Минимум раз в три года поле затапливалось из-за повышения уровня реки, что и научило его бороться с данной проблемой. Шерифу было сложно поверить, что этот молодой человек долгое время занимался земледелием, но не стал развивать эту тему. Куда важнее была его помощь, вне зависимости, откуда у него появились эти знания.

Третьей была женщина из индейского племени, которую звали Солнечный Луч. С нею шерифу удалось побеседовать лишь в первый день их появления в Конвинанте. После же прибытия в поселение братьев Анку, они виделись лишь пару раз, обмолвившись парой слов, который состояли в просьбе помощи с ее стороны для получения тех или иных медицинских снадобий. Большую часть времени она проводила в доме Рональда Белфаста, ухаживая за стариком и за парнишкой, что лишился рассудка из-за Анку.

Сами же Анку все это время сидели на козлах повозки и не двигались. Их худощавые сгорбленные фигуры и опущенные головы пугали уже только своей безучастностью и равнодушием. Но они были гораздо опаснее, чем могло показаться. Об этом шериф вспоминал каждый раз, когда проходил мимо них по тем или иным причинам и тогда на его голову накатывали волны боли и с каждым днем эта боль и помутнения становились сильнее. Шериф надеялся, что через месяц они позабудут про Анку и Безликих, а не себя прежних.

Касательно Безликих, у шерифа и у большинства жителей Конвинанта возникали безответные вопросы о причинах увеличения количества тварей с Земли Мертвых на одну особь. Насколько было известно самому шерифу, Безликие убивая людей, не увеличивались в количестве, а только забирали их облики. В ином случае, судя по количеству погибших, Безликих в поселении было бы гораздо больше. Единственное объяснение появления еще одного Безликого могло заключаться лишь в одном: виновник вызова тварей продолжал совершать свои темные дела. А это значило, что Безликие могли появиться в Конвинанте вновь в любой момент, и были вполне понятны причины, по которым Анку не торопились покидать их поселения, желая забрать с собой и причастного к их появлению. И к собственному стыду шериф понятия не имел, кем мог быть носитель темной магии. Хотя, сами Безликие сузили круг подозреваемых до того количества жителей, до которого им это позволили сделать.

По подсчетам Малкольма, из трехсот восьми жителей Конвинанта в живых остались двести пятьдесят пять, что явно было больше той цифры, на которую рассчитывал Сид Рассел. И таковыми потери составили всего за два дня. А ведь они могли быть и больше, если бы они не оповестили всех жителей Конвинанта об опасности, но с другой стороны их могло быть и меньше, укорял себя шериф, если бы они сделали это чуть-чуть раньше. К тому же сейчас его жена Ирэн была бы жива. Сид Рассел старался не думать об этом, предпочитая верить, что он сделал все возможное для своих соседей и друзей. А потери среди поселения были чем-то неотъемлемым, на что он никак не мог повлиять, даже при огромном желании. Пусть даже новости о появлении Безликих в Конвинанте были донесены до всех жителей вовремя, наверняка твари с Земли Мертвых нашли бы способ, хитростью, обманом и силой, насытить свою потребность в жизненной энергии, отнимаемой у живых.

Когда заслоны были готовы, шериф Рассел попросил всех жителей Конвинанта выйти на улицы, прихватив с собой ведра или же другие сосуды, которыми можно было черпать воду. Это могло ускорить процесс в разы, а потому помощь в лице каждого оставшегося в своем уме и в живых жителя поселения трудно было переоценить.

Черпание воды с помощью ведер и других сосудов могло затянуться на долгий период времени, но шериф не знал, как можно было решить эту проблему другим путем. До этого времени ему ни разу не приводилось встречаться с затоплением, да и Конвинант был далеко расположен от русла реки, а потому и не имел в наличие по-настоящему эффективных приспособлений для борьбы с высокой водой. Он спросил Марка, как он боролся с похожими напастями в юные годы, надеясь воспользоваться его знаниями, но оказалось, что эти знания были неприменимы в их случае.

— На ферме моих родителей были две ветряные мельницы, и излишек воды черпался с помощью колеса, — ответил Марк на его вопрос. — Не думаю, что строительство мельниц будет лучшим выходом из положения на данный момент.

— Шериф! — позвал его сутулый Сэм, стоя в пяти шагах от блюстителя порядка.

Сид Рассел черпнул воду ведром и вылил ее через заслон.

— Чего тебе? — спросил он, даже не взглянув в его сторону.

— Кажется, я знаю, что может нам помочь.

Сэм Баллард и его дружок Рой Уолкотт были известными балагурами, весельчаками и очень упертыми людьми. Они были большими любителями посещения местного салуна, покидая его только, когда просаживали все свои деньги заработанные честным трудом. А работа им всегда перепадала, как в Конвинанте, так и в ближайших поселениях, ведь более трудолюбивых и исполнительных людей было сложно найти. Именно из-за последних качеств, все жители поселения не считали их уж по-настоящему за потерянных членов общества, которых следовало бы просто не замечать.

— Ты о чем? — шериф посмотрел в его сторону.

— Как-то я и Рой разговаривали с Сэлом о всяких мелочах и затронули тему, которая может быть полезной для нас в этих обстоятельствах.

— Сэм, можешь покороче?

— У Сэла был насос, — подытожил вместо Сэма Рой Уолкотт.

— Насос? — переспросил шериф. — Откуда он у него?

— Он говорил, что насосом с ним расплатился за еду, виски, ночлег и шлюх один чудак из самой губернии, который разъезжал по разным поселениям на большой повозке и предлагал никому не нужные товары. Сэл понятие не имел, для чего ему нужен насос, но решил взять его, посчитав, что рано или поздно найдет ему применение.

— Вы его видели? — спросил Марк. — В каком он состоянии? Может, стоит поговорить с самим Сэлом?

— Старина Сэл приказал долго жить, — со вздохом произнес Рой и, сняв шляпу с головы, прижал ее к груди. То же самое сделал и Сэм. — Что теперь станет с его салуном?

— Проблему салуна мы оставим на потом, сейчас нужно найти насос и проверить его на деле. — Шериф отдал свое ведро одному из жителей поселения, после чего повернулся к Марку и Кевину.

— Пойдемте с нами. Думаю, нам потребуется помощь.

— Можно и я пойду? — попросился Альберт, что явно не вызвало большой радости у Марка Уотера.

Шериф кивнул в ответ, после чего кивнул еще раз, когда Винс Стоун сделал шаг вперед.

* * *

Насос оказался поршневым и приводился в движение с помощью двух колес. Сами же колеса приходили в движение благодаря паровому двигателю. Покойный Сэл хранил его в своем огромном погребе, среди бочек с алкоголем и другими провиантами. Сэл предусмотрительно накрыл его плотной материей, которая должна была защитить механизм от пыли, а вот о затоплении амбара он видимо даже не задумывался.

— Кто-нибудь знает, как им пользоваться? — спросил Рой Уолкотт, с интересом осматривая агрегат, состоящий из десятков трубок, емкости и шлонга, нагнувшись как можно ближе к нему.

— Он работает с помощью парового двигателя, — произнес Кевин. — Сила пара заставит работать поршень, который будет закачивать, а затем выкачивать воду.

— Откуда тебе известна его работа? — спросил Сэм Баллард. — Ты видел подобную штуку раньше?

— Нет, о ней можно узнать в Википедии. Да и на Ютюбе есть немало примеров.

— Это что за губернии? — спросил Рой.

— Это…

— Может, попробуем его запустить? — перебил его Марк.

— Я не встречался раньше с подобными машинами, но могу предположить, что вот в эту емкость, — шериф похлопал по объемному баку, — заливается жидкость. А в посудине, что под ним разжигается костер. Когда вода закипит и начнется формироваться пар, колеса заработают, а вместе с ними и сам насос.

— Так оно и будет, — согласился с ним Кевин.

— Зачем такие сложности? — пожал плечами Сэм. — Видал я насосы гораздо проще. Два рычага, два человека, каждый опускает рычаг по очереди и дело идет.

— Эта машина позволит выкачивать воду и ночью, — не согласился с ним Винс Стоун. — Нужно будет только дежурить поочередно, чтобы пламя огня не угасала.

— Тогда нам нужно набрать необходимое количество топлива. — Шериф повернулся в сторону Альберта и Винса. — Сможете этим заняться?

— Конечно, шериф, — кивнул Дрейк, непроизвольно выпрямив плечи.

— Попросите помощи у моего подчиненного Малкольма. Пусть он вас проведет по нескольким домам, оставшимся без хозяев, которым уже не понадобятся некоторые из вещей. Отдавайте предпочтение дереву и в меньшей степени тканям. Проследите, чтобы они не были пропитаны влагой.

— Можете на нас положиться.

— Это хорошо, что я вспомнил о насосе, — горделиво подметил Сэм. — А то я уже думал, что нам придется дни напролет работать ведрами.

— Черпание воды ведрами никто не отменял, — спустил его с небес на землю шериф. — Этот насос — просто дополнительная помощь в нашем деле, не более. Как только мы проверим его работоспособность и запустим его — сразу же вернемся к заслонам вместе с ведрами.

— Эх, а я уже представлял, как этот насос работает, а мы все вместе сидим в салуне и попиваем бесплатное виски, — вздохнул Рой.

— Как только кто-то из жителей Конвинанта начнет заниматься мародерством, мигом окажется за решеткой в моем офисе с кружкой воды и тарелкой каши в руках, — без намека на шутку изрек шериф, что заставило кадыки Сэма и Роя прийти в движение.

— Да я это в шутку сказал.

— А я говорю на полном серьезе.

Альберт и Винс вернулись вместе с Малкольмом спустя полчаса, держа в руках уже предусмотрительно сломанные стулья, а также метла и деревянную посуду. К тому времени, оставшиеся в погребе, подняли с пола насос и поместили его на одну из бочек с виски. Шериф взял в руки метлу, размотал нити и принялся ее разламывать до тех пор, пока она не стала даже отдаленно походить на саму себя. В это же время Кевин залил в бак воду, беря ее прямо из-под своих ног. Сид Рассел положил изломленную метлу под емкостью с водой, после чего достал из патронника своего револьвера один патрон и с помощью ножа выскоблил пулю. Порох он аккуратно рассыпал около разломленных веточек и поднес к нему горящую спичку, лихо зажженную о собственный большой ноготь. Порох быстро загорелся, вспыхнув ярким пламенем, после чего перебросился на ветошь. Когда огонь хорошо разгорелся, они начали добавлять в него и более плотные горящие материалы.

Стоило воде начать нагреваться, как в баке зашипел выделяемый пар. Все разом отступили назад. Многочисленные трубки загудели, колеса медленно пришли в движение, начали открываться и закрываться клапаны.

— Добрый знак, — подметил Альберт.

Шериф не стал делать поспешных выводов — если двигатель работал, это не значило, что и сам насос был в порядке, но запуск поршней уже внушал доверия и поддавал надежду на хороший исход эксперимента. Кевин опустил один шланг в воду, а другой перекинул через одну из бочек и практически мгновенно вода начал подниматься вверх по шлангу, а спустя несколько мгновений начала выливаться с другого конца, падая обратно.

— Он в прекрасном состоянии, — сделал вывод Кевин. — Правда, подобный паровой двигатель не слишком хорошо продуман. У него очень высокий процент потери тепла, что будет причиной быстрого остывания воды в баке, если не поддерживать огонь с нужной силой горения.

— Насос работает, а это самое главное, — подвел итог всему ранее сказанному шериф, залив дождевой водой огонь. — Давайте, парни, вытащим его отсюда и заставим работать на благо поселения.

 

2

Как только Анку закончили свою работу, Эллин Томин не дожидаясь требований Тильды Клемментс, решила сама покинуть дом, в котором она провела уже не одну ночь. О своем желании она рассказала Малкольму и тот, не став просить ее подумать дважды, решил согласиться с ней, посчитав, что в первую очередь для нее самой будет гораздо лучше покинуть их дом. Но Малкольм пообещал найти ей жилище среди тех, которые опустели из-за проделок Безликих. Элин поблагодарила его, при этом размышляя о том, что ей делать дальше, сразу после того как вода сойдет, а Анку позволят покинуть Конвинант, получив желаемое. Эллин была уверена, что Конвинант — место не для нее, и она не была готова остаться здесь навсегда, пусть за все последние дни она прониклась сильной симпатией к Малкольму Клемментсу, даже большей чем той, которую она испытывала к Альберту Дрейку в первый день их знакомства. Она должна была вернуться домой к матери и тетушке Тэрри — это был единственный верный выбор, который она могла сделать в нынешнем положении дел. Ну а до тех пор, пока ей мешали вернуться домой вода и чистильщики из Мира Мертвых, Эллин была согласна провести еще несколько дней в Конвинанте. И перспектива провести их в пустом доме не пугала ее, а даже радовала — все лучше, лишь бы быть подальше от старой вредины Тильды Клемментс. Хотя это подразумевало также отдаление и от самого Малкольма и осознания этого, заставило Эллин выпросить у него обещание, что он будет ее часто навещать.

— Кроме тебя, я в Конвинанте почти никого не знаю, а потому мне будет очень приятно, если ты будешь рядом, — произнесла Эллин, входя вслед за Малкольмом в небольшой недавно осиротевший дом.

— А как же тот парень, из приезжих? — спросил Малкольм как бы между прочим, но Элин без труда уловила в его голосе нотки ревности, что польстило ей.

— С Альбертом я хоть и познакомилась раньше, чем с тобой, но с ним я провела меньше времени. К тому же в эти дни его гораздо больше интересует работа найденного вами насоса, да общество шерифа и двух приезжих мужчин. С ними ему явно комфортнее и интереснее, чем со мной. А вот ты уделяешь мне больше внимания, чем он в свое время. Не говоря уже о том, что мы с тобой провели одну ночь на одной кровати, — не без улыбки добавила она. — И хочу признаться, мне с тобой было хорошо и безопасно. И, если честно, мне бы хотелось повторение той ночи.

Уши Малкольма тут же покрылись краской, и он поспешил отвести свой взгляд, предпочтя пристальному взгляду девушки созерцания невысокого потолка дома.

— Как тебе это место пристанища? — спросил Малкольм.

Это был четвертый дом, который он ей показывал. Эллин отказалась от предыдущих трех, не потому что они ей чем-то не понравились, а потому что ей хотелось как можно больше оставаться в компании с симпатичным ей парнем. И Малкольм без лишних слов предлагал ей показать другие дома, хотя Эллин была убеждена, что делал он это не из-за своей природной мягкости и уступчивости, а потому что и сам хотел затянуть те мгновения, когда он мог побыть с ней наедине.

— Этот дом лучше предыдущих, но я думаю, стоит его осмотреть вначале, прежде чем я сделаю свой выбор.

— Да, конечно, — кивнул Малкольм, сделав пригласительный жест. — Чувствуй себя хозяйкой.

Эллин Томин прошлась с важным видом по узкому коридору, останавливаясь перед каждой комнатой и заглядывая внутрь. Малкольм шел за ней следом, с пристальностью оглядывая ее длинные светлые волосы, узкие плечи, тонкую талию и ту часть тела, что скрывал куполообразной формы юбка. Эллин изредка оборачивалась назад, одаривая его своей милой улыбкой, получая в ответ такую же улыбку от него. Девушка была рада, что за все время их знакомства, Малкольм из совсем скромного и нерешительного парня, иногда пугающегося собственных слов во время бесед с ней, начал держаться более расслабленно и даже поддерживать беседу, задавая ту или иную тему для разговора. Пусть он выглядел немного несмышленышем, но в свои шестнадцать лет у него была внутренняя сила, которой не давала полностью расцвести его деспотичная мамаша. Но, даже имея такую мать, Малкольм мог показывать мужские качества, что Элин очень нравилось в нем. А убийство Генри Белфаста только добавило уверенности в этом. Не то чтобы она была рада убийству парнишки, в отличие от той же Тильды Клемментс, но все же она понимала, что Малкольм поступил в тот момент как настоящий мужчина, защищающий своих родных и близких. С того дня он стал более молчаливым и задумчивым. Эллин всем сердцем желала это исправить, помочь Малкольму забыть о произошедшем. Ей хотелось верить, что у нее получится это сделать.

Эллин заглянула в четвертую и последнюю комнату, зайдя внутрь. Комната оказалась спальней с двухместной кроватью, на которой, скорее всего, спали хозяева, так как в предыдущей спальне стояла детская кровать.

— Кем были владельцы дома? — спросила Эллин, а после короткой паузы, наморщив лобик, добавила. — И что стало с их телами?

— Этот дом принадлежал вышибале из местного салуна и его семье. Их тела, а также и большинство других, мы перевезли в лавку гробовщика Перка Доусона. Думаю, у самого Перка и в мыслях не было, что однажды ему понадобиться одно из его же изделий.

Вальсируя и кружась вокруг своей оси, Эллин прошлась по комнате, пока не упала на кровать, широко раскинув руки по сторонам.

— Да, этот дом мне определенно нравится больше остальных. Он и светлее, и чище, и уютнее остальных. Решено, я остаюсь здесь!

— Как скажешь, — пожал плечами Малкольм, прислонившись к стенке и держа руки в карманах.

Эллин приподнялась с постели и повернула голову в его сторону.

— Ты не хочешь присесть со мной рядом? — игриво спросила она Малкольма, которой в очередной раз покраснел, только теперь в области щек, и неторопливо подошел ближе. — Присядь рядом со мной, не бойся, я тебя не укушу.

— Я и не боюсь, — как можно небрежнее изрек Малкольм, чем лишь сильнее развеселил Эллин.

— Я хочу, чтобы ты знал, я очень благодарна тебя Малкольм Клемментс за все, — сказала она, глядя ему пристально в глаза и опустив свою ладонь поверх его.

— Я был рад тебе помочь, — хрипло произнес он, тяжело сглотнув поступивший к горлу ком, стоило Эллин наклониться в его сторону, от чего расстояние между ними стремительно сократилось. Теперь он мог чувствовать ее приятный запах и теплое дыхание, точно как и в ту ночь, когда они спали на одной кровати. Только в этот раз, по взгляду девушки, Малкольм понимал, что простым прикосновением своей рукой к ее руке и своим бедром к ее бедру, дело могло не закончиться, а наоборот — лишь начаться.

— А я хочу помочь тебе, — прошептала она и, наклонившись еще ближе, коснулась своими губами его губ. От изумления и страха, Малкольм даже не удосужился ответить на ее поцелуй. — Не бойся, я уверена, что тебе понравиться то, что сейчас произойдет.

— Э… Эллин, я… я хочу сказать, что у меня… ну если честно…

— Тссс, не нужно ничего говорить. — Эллин приложила своей палец к его губам, а затем заменила его на очередной поцелуй.

Постепенно от ее влажных поцелуев, его губы стали более мягкими и податливыми. Повторяя за ней, он принялся ласкать губами ее губы, и Эллин с приятным удивлением заметила, что у него это очень неплохо получается. Либо она была столь хорошей учительницей, либо ее ученик был просто очень одаренным малым. А может быть, причиной были оба этих фактора. После пары минут приятных поцелуев, Эллин решила перейти к следующему этапу и, взяв руку Малкольма в свою, переместила ее на свою маленькую, но очень упругую грудь. Парень осторожно сжал ее, при этом громко вобрав в легкие воздух.

— Тебе нравиться? — спросила она, на что Малкольм смог ответить лишь ритмичным киванием головы. Эллин спустила лямки платья со своих плеч, с удовольствием глядя на то, как парень во все глаза смотрит, не отрываясь, на волнующее зрелище обнажения девичьей груди. Как только ее груди коснулись лучи света пробивающиеся сквозь окно, Малкольм протянул свои руки вперед сам, легко дотронувшись до ее уже затвердевших сосков. Его ласка была не слишком умелой, но, тем не менее, приятной. Эллин прикрыла глаза, чтобы прочувствовать волны блаженства лучше, затем вновь прижалась своими губами к его губам, а руку опустила на промежность парня, в области которой штаны буквально разрывались от напряжения.

Но, не успела она просунуть руку в его штаны, как Малкольм задрожал всем телом, застонал и резко отвернулся от нее.

— О, Океан Надежд, — простонал он. — Прости, прости, я просто не мог… я слишком…

— Эй! — Эллин опустила ладони ему на плечи и попыталась повернуть его обратно к себе лицом. Когда ей это удалось, она погладила его по щеке и нежно поцеловала. — Все хорошо. Ничего страшного не произошло.

— Я просто… слишком быстро…

Она не дала ему возможности договорить, закрыв его рот новым поцелуем, а затем принялась стягивать с него штаны.

Эту ночь они вновь провели на одной кровати, только в этот раз у них было гораздо больше интересных занятий, чем просто сон.

* * *

На следующий день, когда Малкольм покинул ее, отправившись домой к матери и больной сестре, Эллин решила, наконец, найти подходящий момент для разговора с Альбертом Дрейком. Ей было интересно его мнение по поводу произошедшего с Генри Белфастом. А так как Альберт зарекомендовал себя в Конвинанте как один из двух специалистов по бестиарию, она ожидала получить от него точные ответы на волнующие ее вопросы: был ли слабоумный насильник как-то связан с Безликими и могло ли это происшествие каким-то образом привести их к виновнику появления Безликих в поселении? И в первую очередь ей хотелось разгадать эту тайну не из огромного желания покинуть Конвинант, а для того, чтобы заставить Анку вернуться назад на Земли Мертвых, этим обезопасив целостность, как своего разума, так и всех остальных жителей поселения — вольных и невольных.

Альберта она рассчитывала найти на улице, рядом с шерифом поселения, помогающим с максимальной самоотдачей в устранении последствий затопления, но Альберта нигде не было видно. Ей удалось найти Винса Стоуна, а он уже рассказал ей, где можно было найти Альберта. Тот, как оказалось, находился в этот момент в доме бывшего шерифа Конвинанта, навещал Билла Тейта, который никогда не был смышленым парнем, а в последние дни, после встречи с Анку, стал настоящим безумцем — отрешенным и замкнутым.

В доме, помимо Альберта и Билла, находился хозяин дома и женщина индейского происхождения, которую звали Солнечный Луч. Именно она большую часть своего времени проводила за ухаживанием за двумя немощными людьми — за потерявшим рассудок Биллом и за ослабевшим после сердечного приступа Рональдом Белфастом.

Когда Эллин вошла в дом, Солнечный Луч кормила из ложечки Рональда некой кашицей, а тот приоткрывал рот, позволяя себя кормить. Альберт же сидел на кровати рядом с Биллом и что-то ему говорил, хотя тот предпочитал не слушать его, а наблюдать за пляшущими пылинками в лучах солнца.

— Альберт, — позвала она его, поняв, что ее приход стал для Дрейка незамеченным.

Он повернулся в ее сторону, кивнул, после чего похлопал Билла по плечу и зашагал к ней навстречу.

— Эллин, рад тебя видеть. — Альберт попытался поцеловать ее в губы, но она своевременно повернула голову в сторону, от чего его губы соприкоснулись лишь с ее щекой. — Извини, что совсем не уделял тебе времени, но за последние дни уж очень много чего произошло. Но, обещаю, как только все закончится, я приглашу тебя на романтическую прогулку.

— Я хотела с тобой поговорить не об этом, — поспешила она перейти к непосредственной теме разговора, которая заставила ее пуститься на поиски Дрейка.

— Тогда о чем же? — пожал плечами Альберт, не отказав себе в удовольствие, заложить прядь ее волос ей за ухо.

— Я хотела поговорить о ночи, в которой погиб…, — Эллин запнулась, поглядев в сторону старика Белфаста, после чего понизила голос. — О ночи, когда погиб Генри Белфаст.

— Я тебя слушаю, — заверил ее Альберт, так же непроизвольно повернувшись в сторону немощного старика, которого продолжали кормить из ложечки.

— Ты слышал, что произошло в ту ночь?

— Да, кое-что, только без подробностей. Говорят, что он изнасиловал больную сестру младшего помощника шерифа, а тот в отместку застрелил его. Об этом слышали все, кто находился в день прибытия Анку в Конвинант на улице, рядом с их домом. Дисель Клемментс кричала так, что ее сложно было не услышать.

— Но во всей этой истории есть кое-что еще. В ту ночь, Генри Белфаст был чем-то одержим.

— Одержим? — удивился Альберт. — То есть им руководило нечто иное? Думаю, старик будет рад услышать это. Пусть это и не вернет к жизни его сына, но это поможет снять с него клеймо насильника. Ведь он действовал не по своей воле.

— Боюсь, что тут ты не прав, — покачала головой девушка. — Парень явно оказался под властью некой силы уже после посещения комнаты сестры Малкольма или же во время.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Альберт. У него был и другой вопрос, связанный с той нежностью, с которой произнесла Эллин имя младшего помощника шерифа, но Альберт решил, что в этот день, данный вопрос может и подождать.

— То, что я и говорю: Генри Белфаст стал одержимым, побывав в комнате Лили Клемментс. А когда мы с Малкольмом проснулись из-за странных звуков, он набросился на нас, выскочив из ее комнаты.

— Ты не пострадала? — взволновано спросил Альберт, в очередной раз, стараясь не задумываться о смысле других слов, сказанных ей в одном фразе.

— Нет, — покачала головой Эллин. — Я хотела тебя спросить, что ты думаешь по этому поводу?

— Думаю, что тебе сильно повезло, что одержимый парень не выбрал тебя в качестве своей жертвы.

— Я о другом. — Эллин резко перешла с шепота снова на нормальную речь. — Ты много знаешь про Безликих. И мне интересно, знаешь ли ты, как эти твари перебираются с Земли Мертвых в наш Мир?

— Судя по твоему рассказу, я сомневаюсь, что Генри Белфаст был Безликим. Да и смерть от двух выстрелов из револьвера это опровергает на корню.

— А что если он был чем-то другим?

— Чем-то пришедшим тоже с Земли Мертвых? — Альберт начал догадываться куда клонила Эллин. Девушка в ответ только кивнула. — Что же, могу сказать, что это вполне возможно, раз Безликим это удалось, то почему бы не проникнуть в наш Мир и чему-то еще с тех Земель. Только в этом случае получается, что именно сестренка… Малкольма…

Альберт чуть было не произнес "сестренка твоего Малкольма", но вовремя промолчал, а спустя мгновение и вовсе забыл о своем чуть было не состоявшемся конфузе, прочитав в глазах Эллин уверенность и согласие. Быстро собрав воедино всю информацию, услышанную от Эллин, Альберт и сам понял, что недосказанное им о больной девушке могло быть правдой. Он заложил руки за голову и растрепал волосы на затылке.

— Если это правда, — осторожно произнес он, словно ища грани дозволенного, — тогда ты станешь настоящей спасительницей всего поселения.

— Поверь — слава мне ни к чему. Я хочу лишь одного: чтобы все это поскорее закончилось.

— Думаю, прежде чем мы все расскажем шерифу Расселу, стоит все пересказать и Солнечному Лучу. Она гораздо лучше меня разбирается в ритуалах, легендах и в тварях с Земли Мертвых.

Эллин кивнула, полностью согласившись с предложением Альберта. Они дождались, пока Солнечный Луч закончит кормить Рональда Белфаста, после чего попросили ее подойти к ним. Как только Эллин закончила свой рассказ, добавив и свои предположения по поводу Лили Клемментс, Солнечный Луч, к их радости, согласилась с ней практически во всем, кроме одного.

— В Генри вселилась не просто другая тварь с Земли Мертвый, а прародитель Безликих. Без этой сущности Безликие не способны попасть в Мир Живых. А вот сам прародитель может попасть в наш Мир несколькими способами. Один из таких способов это насильственные действия, совершенные с людьми, обладающими магическими способностями, как правило, темного происхождения.

— Это значит, Эллин удалось найти человека, виновного в появлении Безликих в поселении, — подвел итог Альберт. — Мы должны немедленно обо всем рассказать шерифу.

— Нет, Альберт. — Эллин схватила его за руку и крепко сжала. — Я хочу, чтобы ты обещал мне, что мое имя не будет упомянуто при разговоре с шерифом. Я не хочу иметь никакого отношения к этой разгадке.

— Но, ведь именно ты связала все части воедино и пришла к правильному ответу, — не согласился с ней Альберт.

— Думаю, рано или поздно, многие пришли бы к такому же заключению. Не стоит преувеличивать важность моей роли в этом. Иди и расскажи все шерифу, только не упоминай моего имени. — Эллин взяла Альберта за руку и крепко ее сжала.

— Хорошо, — согласился с ней Альберт. — Я не стану упоминать твоего имени.

— Благодарю тебя, касс Мас Вин Дрейк. Вы очень любезны.

Эллин приподнялась на носочках и поцеловала его в щеку. Альберт даже немного наклонился, чтобы ей было удобнее это сделать. Он был готов исполнить ее пожелания и не задавать больше лишних вопросов. Зачем? Ведь он прекрасно понимал сам, почему Эллин не хотела гласности в этом деле. Всему виной был Малкольм Клемментс, который явно был ей не безразличен.

 

3

Альберт ожидал другой реакции от шерифа, но получил то, что получил. А именно — категорическое отрицание. Сид Рассел даже и думать не хотел, что во всех бедах Конвинанта была повинна больная сестра его младшего помощника. Единственное, что его радовало, так это то, что самого Малкольма не было в эти минуты в офисе шерифа, в котором происходил этот разговор, и он не слышал слов Альберта. Не хватало, что девушка стала жертвой изнасилования, так теперь на нее хотели повесить и обвинения в действиях, повлекших смерть нескольких десятков людей.

— Она беспомощная больная девушка, которая пережила слишком много ударов судьбы в свои молодые годы. А ты хочешь заставить меня поверить, что она вероломная и злобная ведьма?!

— Вы ведь слышали про одержимость Генри Белфаста? — не унимался Альберт. Он боялся, что шериф потеряет над собой контроль и ударит его изо всех сил кулаком в челюсть, но Дрейк решил идти до конца. К тому же он надеялся, что присутствующие с ними Марк, Кевин, а также Сэм и Рой, не позволят шерифу нанести ему больше двух ударов, случись тому впасть в буйство.

— Слышал от самого Малкольма, — признался шериф. — А вот откуда тебе это известно? Тебе девчонка рассказала?

— Не важно, кто мне рассказал, — покачал головой Альберт. — Важно, что Генри стал одержимым, побывав в комнате парализованной девушки.

— А по мне так это просто байки, придуманные матерью Малкольма или же той девицей, чтобы помочь облегчить моему помощнику вину за содеянное.

— Думаю, нам следует проверить эту версию, — сказал Кевин, не скрывая решительного тона в своем голосе.

— И как мы это сделаем, позволь спросить? — повысил голос шериф, переведя свой непоколебимый гневный тон с Дрейка на Нолана. — Вломимся в дом? Заставим Лили Клемментс подняться на ноги с помощью парочки оплеух? Вынесем ее на кровати к братьям Анку, и пусть они сами разбираются: она, не она? Что именно вы хотите сделать, просветите меня?!

— Это вам решать шериф, как защитнику правопорядка в этом поселение, — произнес Марк Уотер, как можно спокойнее. — Но, если мы останемся безучастными и не проверим эту версию, тогда вина за безумие всего поселения будет лежать на вас в первую очередь. А Анку останутся при своем — их наверняка устраивает оба варианта развития: либо забрать с собой на Земли Мертвых виновника возникновения Безликих в поселении, либо свести всех с ума.

В словах Марка заключалась жестокая правда и все это понимали, включая и самого шерифа. Также Сид Рассел прекрасно понимал, для чего были озвучены Марком эти слова: чтобы поселить в его душе чувство вины, а заодно подвести и к решительным действиям с его стороны.

— Хорошо, — согласился шериф, впервые за всю свою гневную тираду понизив голос и, опустив голову, уставился на кончики своих сапог. — Мы это сделаем. Но, если окажется, что Лили Клемментс — обычная девушка, не способная никому причинить зла…

Шериф не закончил свою мысль, предпочтя просто резко повернуть голову в сторону Альберта. И тот прекрасно понял, что хотел сказать шериф: в случае ошибки, на его голову обрушатся все несчастья мира, как из рога изобилия. Альберту Дрейку оставалось надеяться, что для него эти несчастья не превратятся во всеми уже забытую, включая и его самого, удавку на шее.

* * *

Как и ожидал Сид Рассел, Тильда Клемментс вспыхнула как спичка от гнева, стоило ему явиться на порог ее дома вместе с двумя жителями Конвинанта и тремя прибывшими из других мест, с четким намереньем войти в комнату ее дочери и убедиться в ее беспомощности. Вечно-бледное лицо матери Малкольма впервые на памяти шерифа покрылась багряными пятнами, а глаза выпучились, как при последней стадии удушения.

— Будь я проклята, если позволю вам навредить моей дочери! — вопила она, стараясь вытолкнуть шерифа за порог собственного дома.

— Тильда, мы не причиним ей вреда. Мы просто хотим убедиться в том, что она обычная девушка, не наделенная никакими темными силами, — пытался успокоить ее Сид Рассел.

— И каким образом вы собрались это выяснять?! С помощью пыток?! Не пущу!

— Тильда, прекрати! Поверь, мы тут же уйдем и оставим вас в покое, если наши опасения не оправдаются.

— Вы хотите причинить вред моей девочки и при этом просите меня не мешать вам?! — брызгая слюной, ревела Тильда, все еще пытаясь вытолкнуть за дверь шерифа и сопровождающих его мужчин. — Малкольм, сынок, помоги мне!

Но Малкольм не двинулся с места, предпочтя наблюдать за всем со стороны. Не потому что он верил, что его больная сестра могла быть причастна к появлению Безликих, а потому, что не привык перечить шерифу поселения, который всегда для него был примером для подражания и эталоном мужественности. Да что там, в уме он всегда видел Сида Рассела в образе своего отца: умного, в меру строгого и справедливого.

Шериф сжал запястья Тильды в своих больших руках, после чего сгреб ее в охапку и отнес на кухню, коротко кивнув Кевину и остальным, чтобы они поскорее проходили внутрь и немедля отправлялись в нужную комнату.

— И ты называешь себя блюстителем порядка?! — кричала Тильда Клемментс. — Ты хуже Безликих. Они хотя бы не способны проникнуть в дом без приглашения!

— Малкольм! — позвал паренька шериф и тот тут же оказался за его спиной. — Успокой свою мать и не позволяй ей мешать нам.

— Шериф, только не делайте ей больно, — попросил с печалью в голосе Малкольм, заключая в объятиях неугомонную мать. — Я уверен, что ваши подозрения ошибочны на ее счет. Лили никому и никогда не причиняла вреда… Жаль эти слова нельзя применить и в обратную сторону.

Сиду Расселу хотелось согласиться с парнем, но он предпочел промолчать и направиться в комнату Лили следом за остальными, стараясь не замечать браных слов Тильды летящих ему вслед.

В комнате пахло затхлостью, травами и перележалыми на солнце куриными яйцами. Комната хоть и была светлой и в ней преобладал белый цвет, все же всем незваным гостям находиться внутри было неуютно. И не только потому, что комната была слишком маленькой и тесной; и не только потому, что они ворвались без спроса в маленький мир больной девушки, которая не видела ранее никого, кроме своей матери и брата; и даже не потому что Лили смотрела на них с диким страхом в глазах, да таким, что заставил ее пойти под себя, от чего простынь, укрывающая ее тело до подбородка, начала темнеть в промежности; а потому, что все они чувствовали нечто необъяснимое и страшное, практически идентичное с тем, что они испытывали во время проведения ритуала в доме Парвисов. Казалось, что где-то, совсем рядом, находилась открытая дверь, через которую словно сквозняк, проникали волны из какого-то чуждого им всем запретного пространства. Сид Рассел тоже это чувствовал, хотя при прошлом посещении комнаты Лили, ничего такого не было.

— Эй, ты можешь говорить? — обратился к девушке Сэм Баллард.

— О, Океан Надежд, ты что, собрался с ней вести беседы? — воскликнул Рой Уолкотт, морща лицо от отвращения и страха. — Здесь и грызуну понятно: она именно та, кого мы ищем! Да вы ей в глаза посмотрите. — Стоило ему это сказать, как девушка тут же покосилась в его сторону, при этом, не поворачивая головы. — Хотя нет, лучше не смотреть. Кто знает, на что она способна?!

— Помолчи, — попросил шериф, после чего сделал шаг вперед, который приблизил его к кровати, а заодно и самой девушке. — Лили, ты слышишь меня? Ты можешь ответить на наши вопросы?

Девушка продолжала молчать и не шевелится, в то время как ее глаза оставались самыми живыми и реагирующими на происходящее частями ее тела. Шериф наклонился к ней, стараясь не показывать своей неприязни в адрес внешности девушки, которая совершенно не выглядела на свои двадцать лет, подставив свое ухо поближе к ее губам. Запах, исходящий от девушки был не слишком терпким, но без сомнений — неприятным. Примерно так пахло когда-то от его давнего знакомого, когда его ногу погубила гангрена.

Девушка так и не захотела, а может, не смогла ничего произнести, пусть даже шепотом. Единственное, что удалось шерифу расслышать, так это ее прерывистое дыхание. Лили смотрела на него не моргая и, казалось, была готова в любой момент вскочить и вцепиться зубами в его ухо, нос, подбородок или же любую другую подвернувшуюся часть его лица.

— Как правило, — нарушил тишину Марк Уотер, — люди, практикующие часто темную магию, меняют свой облик до неузнаваемости.

— К сожалению, мне не с чем сравнивать, — произнес, выпрямляясь, шериф. — Лили Клемментс я вижу во второй раз в жизни, а потому не имею понятия, как она выглядела ранее, до болезни.

— А чем она болеет? — поинтересовался Альберт Дрейк, после чего тут же повернулся в сторону доносящихся до них криков матери девушки, зазвучавших с новой силой.

— Я слышал, что у нее проблемы со спиной, — сказал Сэм. — Получила травму в детстве.

— И за столько лет, никто из жителей ее не видел? Не навещал? — поразился Кевин.

— Тильда Клемментс не слишком гостеприимная женщина, как тебе самому удалось это заметить, — произнес Рой. — В их доме бывало мало гостей даже до трагедии произошедшей с девчушкой.

— А как же врачи? Разве ее не обследуют хотя бы раз в год? — Кевин понимал, что его изумления были не к месту, ведь Зрелый Мир был далек от стандартов того Мира, который был ему знаком с детства, но ничего не мог подделать со своим негодованием.

— Этот вопрос стоит опять же задать именно Тильде, — отпарировал Сэм. — Но, не думаю, что врачи в этом случае смогут хоть чем-либо помочь.

— Итак, что нам делать? — спросил Альберт, предпочтя вернуться к главной причине их прихода в дом Клемментсов. — Думаете, стоит вытащить ее на улицу?

— Нет, мы просто уйдем, мы и так совершили большую ошибку, придя сюда, — покачал головой шериф. — Мы попросим прощения у Тильды Клемментс и покинем дом.

После этих слов в глазах Лили Клемментс начал угасать страх, сменившийся на радость и даже нечто схожее с надменностью. Видимо, слова шерифа ей очень даже пришлись по душе.

— Это будет не правильно, — не согласился с Расселом Альберт. — Нам всем здесь стоящим понятно, что с этой девушкой что-то не так. Она наверняка замешана в вызове Безликих.

— И ты делаешь подобные заключения на простых домыслах?! Это глупо!

— Глупо уйти сейчас ни с чем, оставив все как есть, чтобы спустя пару недель превратиться в безмозглые овощи. Вы этого хотите, шериф?! Такую роль вы уготовили себе и всем остальным жителям Конвинанта?!

— Попридержи язык, малец! — огрызнулся Сид Рассел. — Не то мигом вернешься за решетку, а оттуда для тебя только один путь — на виселицу!

Марк Уотер не стал слушать продолжений перебранки между шерифом и молодым благородным парнем, вместо этого он резко сорвал с тела девушки простыню, откинув ее в угол комнаты.

Девушка под простыней оказалась совершено обнаженной. Вся кожа ее тела была белой, чуть ли не прозрачной, словно ее обваляли в пшеничной муке, и только в области промежности, выбиваясь из всей цветовой бедности, проглядывался треугольник черных курчавых волос. В глазах Лили Клемментс вновь затрепетал страх или даже ужас.

— Что ты делаешь?! — возмутился шериф, схватив с пола простынь, и направившись вместе с ней к кровати. — Ты явно ума лишился раньше всех остальных?!

— Погодите, шериф, — остановил его Марк, после чего схватил девушку за плечо и запястье и слегка приподнял.

Шериф, готовый уже обратно накрыть девушку простыней, замер на месте. Все тут же нагнулись поближе, чтобы разглядеть лучше то, что им открылось в эти минуты. На спине Лили Клемментс было несколько шрамов, правда, они не выглядели как те, что можно было получить при травме. Такие шрамы можно было нанести исключительно осознанно, с помощью острого предмета, каким мог быть нож. В этих шрамах легко проглядывались некие символы, формирующие узоры и фигуры, очень похожие на те, что рисовала Солнечный Луч на столе в доме Парвисов. Марк опустил девушку, после чего взял ее за руку и раскрыл ладонь, которая крепко сжималась в кулак. На ладони вновь были обнаружены шрамы, только эти были нанесены без какого-либо художественного смысла.

— Ладонь резалась для получения крови, — произнес Марк.

— Да это же темная магия! — выкрикнул Сэм и, словно по сигналу, Лили Клемментс взвизгнула как кролик, попавшись в зубы хищника, затем вскочила с постели, плюнула чем-то черным в лицо Марка и, сбив с ног шерифа, выбежала прочь из комнаты.

— Держите ее! — прокричал шериф, торопливо поднимаясь на ноги.

Как только они все побежали за ней следом, Тильда Клемментс вырвалась из рук сына и заслонила своим телом проем входной двери.

— Нет! — запищала она. — Оставьте ее в покое!

Шериф, не церемонясь, оттолкнул в сторону женщину и поспешил на улицу, вслед за убегающей обнаженной паралитичкой. Остальные мужчины старались не отставать от него. Из-за криков на улицу начали выглядывать и остальные жители Конвинанта, в том числе и Эллин Томин. Также крики привлекли внимания и тех, кто в это время работал ведрами у заслонов, вычерпывая избыток воды из-под своих ног. Впервые за долгое время проснулись от спячки и братья Анку, которые неторопливо начали поднимать свои голову, оборачивая свои лица в сторону убегающей от преследования Лили Клемментс.

Заметив Анку, которые явно оживились с ее появлением на улице, девушка остановилась на месте и принялась оглядываться то назад, то вперед, то на преследователей во главе с шерифом поселения, то на чистильщиков с Земли Мертвых. Все ее тело, особенно до колен, стало абсолютно черным от брызг грязи, что чавкала под ее ногами. Шериф Рассел так же остановился и взмахом руки приказал сделать то же самое и своим спутникам.

— Почему они не слезают с повозки? — задался вопросом Рой. — Или девчонка все же не та, кого мы ищем? Похоже, им нет до нее никакого дела.

— Это она, можешь не сомневаться, — заверил его Сэм. — Для обычной паралитички, она уж больно хорошо держится на ногах. Похоже, Анку просто чего-то ждут.

— Ждут, когда мы сами ее поймаем, так как она не принадлежит Земле Мертвых, — с уверенностью заявил Альберт. — Они поймали всех Безликих в поселение, а теперь ждут от нас, чтобы мы поймали ведьму и принесли ее им. Кажется, нам потребуется гроб.

Когда шериф и его команда вновь возобновили ход, Лили Клемментс зашипела как дикая кошка и ринулась в единственном правильном для нее направлении — с главной улицы на второстепенную, мимо домов. Анку проследили за ней своими мутными беспристрастными лицами, а когда девица скрылась из виду, снова опустили головы вниз.

— Рассредоточится! — приказал шериф. — Мы должны ее поймать.

Погоня за голой девушкой продлилась гораздо меньше времени, чем ожидали ее преследователи. Лили Клемментс очень скоро выбилась из сил, ее ноги окоченели, она сбилась на шаг, тела выпрямилась в струнку, после чего она была сбита с ног, подоспевшим шерифом.

— Что произошло? — спросил Кевин, глубоко вдыхая воздух в легкие.

— Видимо, ее тело приобрело способность двигаться благодаря темной магии, которая быстро исчерпала все свои ресурсы, — предположил Марк.

Шериф поднял девушку, лицо и передняя часть тела которой полностью измазалось в грязи, после чего подхватил на руки, когда понял, что Лили не сможет устоять на ногах сама. Она продолжала что-то мычать, но членораздельных слов из ее рта так и не прозвучало. Вскоре начала собираться толпа вокруг них, а спустя мгновения, отталкивая всех в сторону, появилась и Тильда Клемментс, которая кричала и требовала оставить ее дочь в покое. Приблизиться к шерифу и Лили ей не дали. Рой и Сэм мигом схватили ее и оттащили назад.

— Нет, отпустите ее! Немедленно отпустите! — ревела Тильда. — Она ведь совсем еще юная девушка! Ей нужна помощь! Она никому не хотела причинять вреда! Всему виной был мерзкий насильник Белфаст! Он виноват — не она! Он своим поступком заставил Лили вызвать Безликих! Она не виновата! Это вышло случайно! Она даже не знала, что так получится! Смилуйтесь, шериф!!!

— Уведите ее! — потребовал Сид Рассел и Сэм с Роем поспешили выполнить его поручение.

Тильда упиралась, зовя дочь по имени, в то время как сама Лили, беспомощно косилась в сторону матери и продолжала что-то мычать. Тильда уже рыдала навзрыд, чем заставила сопереживать себе всех присутствующих рядом, даже Эллин Томин. Но, стоило матери Малкольма заметить ее в толпе, как ее причитания тут же сменились гневной тирадой:

— Это ты во всем виновата, мерзкая девчонка! Это все из-за тебя! Ты навела на наш дом шерифа и его подручных! Это тебя должны забрать с собой Анку, а не мою дочь! Тебя!!!

Жители Конвинанта начали оборачиваться в сторону Эллин, и под напором их пристальных взглядов, девушка поспешила скрыться от людских укоризненных взглядов, что быстро распространялись от человека к человеку словно проказа, в своем новом доме — временном пристанище.

Подождав пока Рой и Сэм уведут Тильду с глаз долой, Сид Рассел зашагал по воде мимо жителей поселения держа на руках Лили. Те послушно расступались, давая ему дорогу. Кто-то отступал назад не способный противостоять суровому взору шерифа, а кто-то просто боясь случайного прикосновения к Лили. Сид Рассел, не произнеся ни единого объясняющего слова, понес ее в одном пока известном лишь ему одному направлении. Кто-то последовал следом за ним, кто-то решил остаться на месте, а кто-то предпочел вернуться к работе по черпанию излишков воды (среди которых был и Винс Стоун), но даже они старались не терять шерифа и девушку из виду.

Очень скоро всем стало ясно, куда Сид Рассел держал свой путь. Оказалось, что он нес Лили к лавке почившего гробовщика Перка Доусона.

— Он хочет положить ее в один из гробов? — спросил Кевин Марка, хотя и сам знал ответ.

— Да, — кивнул Марк. — Затем гроб с девушкой положат в повозку Анку и, будем надеяться, что они покинут Конвинант.

— Что же, в таком случае мы очень скоро сможем приступить к работе по очищению нужного нам колодца с помощью насоса, без давления на нас со стороны Анку. Можем порадоваться за это.

— Никогда не думал, что в тебе живет циник, Кевин.

— Ты забыл, мной движет дар правды. Все, что я думаю, теперь обязательно оглашается, — пожал плечами Нолан. — Не спорю, мне жалко девушку, ее жизни не позавидуешь, но мне гораздо больнее думать о моей жене и дочери, которые до сих пор находятся вдалеке от меня. Как думаешь, шериф позволит нам утопить Лили в колодце, прежде чем отдать ее Анку?

От этих слов Марк замер на месте. Не потому, что его поразили слова его товарища или потому, что ему была небезразлична жизнь парализованной молодой ведьмы. А потому, что сказанные слова Кевином совсем не были ему свойственны. Нолан тоже остановился и взглянул на Уотера.

— Что-то не так? — как ни в чем не бывало, спросил он Марка.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Как обычно, — пожал плечами Кевин, но спустя мгновение его лицо преобразилось. Казалось, что кто-то пырнул его невидимым ножом прямо в живот. — О, Господи, неужели все эти ужасные слова были произнесены мной? Что со мной происходит?

— Не волнуйся, это все из-за Анку. Их присутствие начинает действовать неблагоприятно на нас и это первый сигнал, — поспешил его успокоить Марк, но в уме подумал о том, что предложение Кевина с утоплением Лили в колодце могло бы сильно облегчить им жизнь, касательно создания столь нужного им портала в Старый Мир. — Очень скоро все закончится и их влияние на наше мышление ослабнет, а вскоре и пройдет.

— А что если нет? Что если наш мозг уже поврежден? — спросил Кевин. Конечно, он был рад, что его странным словам нашлось объяснение, но все же чувство вины его пока не покинуло.

— Все будет хорошо, — заверил его Марк, после чего предложил Кевину последовать дальше вслед за шерифом Расселом.

Сид Рассел внес девушку в лавку гробовщика и уложил ее в один из пустых гробов, старясь не смотреть на грязное испуганное лицо Лили. Сэм в это время, заглянул под прилавок и достал оттуда молоток и гвозди.

— Прости, — произнес шериф, опуская крышку гроба и берясь за молоток. — Но ты сама не оставила нам выбора.

Лили продолжала попытки произнести что-то внятное, но у нее ничего не получалось, а вскоре и то мычание, которое все же было ей подвластно, заглушило сильное и ритмичное постукивание молотка, загоняющего гвозди глубоко в древесину.

Сид Рассел, Альберт, Сэм и Рой вынесли гроб на своих плечах и понесли его к повозке Анку. Как только они его загрузили, один из братьев мгновенно хлестнул вожжами коня и направил его к выходу из поселения. Все жители Конвинанта с интересом смотрели, как братья Анку покидают их родные места, увозя с собой восемь гробов, в одном из которых лежала Лили Клемментс, но у шерифа Рассела были свои планы. Он направился обратно в сторону дома Тильды и Малкольма Клемментс. Сейчас его больше всего интересовало, откуда у Лили появились шрамы-символы на спине и знала ли сама Тильда о причастности своей дочери к появлению Безликих.

Как он и ожидал, Тильда была в ужасном состоянии, она ревела лежа на полу и никак не реагировала на просьбы сына подняться на ноги или хотя бы перебраться на кровать. Также шериф был готов к тому что, увидев его, хозяйка дома начнет покрывать его проклятиями и обвинять в случившемся. Сид Рассел закрыл за собой дверь, уверенным шагом подошел к Тильде, схватил ее за плечи и без малейшего труда приподнял на ноги, а после чего та осталась стоять самостоятельно, наградил ее сильной оплеухой, от которой Тильда снова повалилась на пол.

Малкольм возмущенный поступком шерифа до глубины души, накинулся на него, но Сид Рассел отбросил его в сторону как котенка, полностью отбив у парнишки желания заступничества.

Шериф наклонился над Тильдой и схватил ее за ворот платья. Та завизжала и заслонила руками лицо, боясь получить и второй удар. Но его не последовало.

— А теперь, я хочу знать всю правду, без утайки, — сурово произнес шериф, не разжимая зубов. — Ты знала, что Безликие появились в Конвинанте по вине твоей дочери?!

— Нет, шериф!

— Не ври мне! — повысил он голос. — Не ври, иначе будет только хуже!

— Нет, я ничего не знала! — простонала Тильда Клемментс, дрожа от страха. Она попыталась отползти подальше от обезумевшего шерифа, но тот, быстро схватил ее за тощие бедра и потянул обратно на себя. — Клянусь, для меня это тоже стало неожиданностью! Не бейте меня больше, умоляя вас!

— Твоя дочь — ведьма, а ты и понятие об этом не имела?! — взревел Рассел. — У нее на спине вырезаны магические символы, и ты пытаешься меня убедить, что это она сделала сама?!

— Нет, я этого не утверждаю, — покачала головой Тильда. — Их сделала я. Два года назад я побывала в селении Райалиан. Там живет старая ведьма — известная целительница. Вы ведь слышали о ней?

— Продолжай.

— Я пошла к ней с просьбой излечить мою дочь. Но ведьма сказала, что ей смогу помочь только я сама и больше никто. Она говорила, что всему виной особенность ее болезни, которая могла противостоять любому колдовству, за исключением того, которым обладает человек родственной с ней связью. Тогда она предложила мне поучиться у нее магии… а также выпить ее крови.

— Что?! Ты говоришь, что училась ведомству у старой карги?! Ты совсем ума лишилась?!

— Да, и нисколько об этом не жалею! Я все это делала ради дочери! Но все мои жертвы оказались пустыми из-за вас, шериф! Вы отдали ее чистильщикам с Земли Мертвых!

— Не стоит искать во мне сострадания. По вине твоей дочери я лишился жены, так что не пытайтесь докричаться до моей совести. Не получится! А теперь, продолжай свой рассказ.

— Больше года я ходила в каждую ночь к той ведьме, учась колдовству по два часа, и каждый раз все заканчивалось питьем ее крови. Когда обучения закончились, ведьма мне рассказала, что я должна была делать для лечения моей доченьки. Я повторяла все, как она меня учила на протяжении года, но улучшения в самочувствии дочери были практически незаметны, и тогда я снова отправилась в дом ведьмы. Она сказала мне, что в болезни моей дочери повинно проклятье не по моей линии, как ей казалось ранее, а по отцовской, а посему требовался иной подход к лечению Лили.

— Дай догадаюсь, — перебил ее рассказ шериф. — Нужно было сделать ведьмой саму Лили.

Тильда кивнула, после чего продолжила:

— Это возымело эффект. Улучшения появились уже спустя неделю. Два раза в день, я мазала кровью символы на спине дочери кровью. Утром — ее собственной. Вечером — моей. Все было бы хорошо, если бы не гаденыш Генри Белфаст. — Тильда снова зарыдала. — Если бы не он, моя дочь была бы сейчас рядом со мной, а вскоре бы смогла ходить и радоваться жизни, как любой здоровый человек.

— Из-за твоей чрезмерной материнской любви, расплачиваться приходится всем нам, — подвел итог ее словам шериф, выпрямляясь во весь рост. — Погибло много жителей нашего поселения, твою дочь увезли Анку, а ты — превратила сама себя в ведьму.

— Я не хотела, чтобы все так закончилось. — Из опухших красных глаз Тильды продолжали течь слезы. Лоб, щеки, уголки губ полностью покрылись глубокими морщинами превратив ее окончательно в старуху в ее пятьдесят с небольшим лет.

— Но все именно так закончилось, и никак иначе, — покачал головой шериф, после чего покинул дом Клемментсов, громко захлопнув за собой входную дверь.