1

Деревянная вывеска гласила, что перед ними возвышались стены губернии под названием Аллест. Дело шло к закату, и это была первая их остановка за весь день. За все это время, путникам удалось посетить (а вернее — проехать мимо) две губернии — Морун и Вианос, между которыми тянулись практически бескрайние поля и долины.

Вывеска Аллеста не была похожа на все остальные виденные ими ранее, по причине своей блеклости и истертости временем. Местные жители явно забыли о ней, стоило ее водрузить на должное место лет эдак сто назад. Но, как выяснилось, вывеска была только началом. Самым удивительным было то, что улицы губернии были абсолютно пусты: никто им не повстречался на пути, никто не пытался с ними заговорить и расспросить, откуда они держат путь, никто не предлагал им что-либо купить. Дома молчаливо возвышались над землей и кое-где гулко стучали открытыми ставнями. Флаги не реяли над башнями высоких строений, а летали по улице, разорванные и грязные, уносимые ветром.

— Город-призрак, — сделал вывод Кевин, после чего поймал удивленные взгляды своих спутников. — Так в моем Мире называют губернии, покинутые жителями по определенной причине.

Тишина, нарушаемая лишь ветром и скрипом ставней и дверей, не сочеталась со зрительным образом застроенного ландшафта, созданного специально для того, чтобы здесь бурлила жизнь, играла музыка, звучали голоса взрослых и смех детворы, разносился гул шагов спешащих людей, крики торговцев.

Кругом еще не наступили сумерки, а потому люди должны были быть на улице, или хотя бы малая их часть. Но, ни Кевин, ни его товарищи не верили в то, что жители Аллеста просто прятались в своих домах в эти минуты. "Все верно, ведь сейчас — время Опры", усмехнулся про себя Нолан. Скорее всего, вся губерния была полностью лишена какой-либо формы жизни, кроме растительной, что нагло пробивалась между прорезями камней площади и улиц.

Какое-то время они все оставались сидеть в седлах, размышляя, как будет лучше поступить: стать гостями Аллеста на эту ночь или же развернуться и отправиться в сторону другой губернии?

Марк первым пришпорил Ровена и тот медленно зашагал по дороге, отдаляясь от ворот, в сторону главной площади. Остальные последовали за ним.

— Эй! — прокричал Марк, от чего Линин не смогла удержаться от испуганного вздрагивания. — Есть кто живой?!

Только ветер провыл протяжно из-за угла, и гнетущая тишина вновь опустилась на пустынные улицы губернии. Песчинки на неухоженных дорогах зашевелились, складываясь в новые замысловатые узоры. Дверь с силой ударилось о стену одного из домов, и со скрипом отскочила назад.

— Марк, ты ведь Скиталец, — уточнила Линин.

— Да.

— Ты нечто подобное видел раньше?

Марк остановил Ровена и развернул его назад, чтобы лучше разглядеть двухэтажное широкое здание, которое не было похоже ни на дворец местного губернатора, ни на жилое строение.

— Доводилось видеть, — ответил ей Марк, не отводя глаз от высокого здания. — Аллест чем-то напоминает мне Криэлль — губернию в объединение Иватт. Жителей Криэлля за одну ночь убили воины другой губернии, которые верили, что в ней жили только колдуны и магические твари. Их предположения оказались неверны — ни один из криэлльцев не был носителем магии. С тех пор в той губернии живет только дурная память о кровавом прошлом.

— Ты думаешь, что и в Аллесте могло произойти нечто похожее? — спросил его Кевин.

— Нет, — покачал головой Уотер. — Здесь произошло что-то другое. Возможно, губерния проклята.

— А может, аллестяне тихие и застенчивые люди, — усмехнулся Тиф, затем спрыгнул вниз со своего коня и, подведя его к двухэтажному зданию, привязал его узду к стойлу. — Кажется, это здание суда.

— С чего ты решил? — поинтересовалась Линин. — В Андоре суда нет.

— Я живу на этой земле не первый год, дорогуша и поведал гораздо больше тебя.

— Тиф прав, — произнес Марк. — Это здание суда. Думаю, нам стоит осмотреться и начать именно с него.

Поднявшись по ступенькам, Тиф остановился у большой дубовой двери, оглядев ее сверху донизу, словно желая убедиться — будет ли по силам ему открыть ее. Взявшись за массивные ручки, он потянул их на себя. Двери с жутким скрипом отворились, обдав его сырым затхлым воздухом. Марк направился за ним. Кевин и Линин решили не отставать и поспешили вверх по лестнице, ступив за порог здания местного суда.

Осмотрев первый этаж, состоящий из пяти небольших и одной просторной комнаты, они вошли в последнюю. В просторном помещении, находился стол с грубыми листами бумаги, пожелтевшими от времени и чернильницу с затвердевшими чернилами, в которых застряло гусиное перо. У трех из четырех стен стояли полки, на которых хранились огромные фолианты и свертки, некоторые из которых остались запечатанными. Тиф подошел к одной из полок и, проигнорировав уже распечатанные свертки, предпочел надломить печать неоткрытого и развернул во всю его длину. Это был смертный приговор, подписанный главный судьей губернии некому Лэнгуйду за двойное убийство. Приговор был приведен в исполнение через повешение на следующий день, и теперь, запечатанный сверток предстояло отправить в городской архив на хранение.

На втором этаже было только три комнаты, одна из которых было залом суда. По левую сторону от входа, тянулись широкие окна, покрытые мозаикой, на которых были изображены более значимые в истории Аллеста судебные процессы, в которых обвиняемые были изображены в виде человекоподобных существ, а судьи — рыцарями в "сияющих доспехах". Из-за мозаики, плохо пропускающей солнечные лучи, в зале суда стоял разноцветный полумрак, несмотря даже на то, что заходящее солнце светила непосредственно в окна, к тому же одно из окон было разбитым. В дальнем конце зала стоял дубовый стол с тремя стульями. По левую сторону от стола судей, располагался еще один столик, гораздо меньшего размера. Перед столом была небольшая площадка, за которой тянулись два ряда скамеек до самых дверей в зал суда. Некоторые из скамеек были перевернуты, словно при последнем процессе, произошло нечто страшное и неожиданное, заставившее присутствующих в панике бежать на улицу. Над всем залом висела огромная люстра с десятком подставок для свечей.

— И здесь никого нет, — с легким вздохом произнес Кевин. — Это начинает меня пугать.

— А ты рассчитывал здесь кого-нибудь найти? — осведомился самый пожилой член их команды. — Затхлый запах времени давно пропитал здесь все стены.

— Думаете, нам стоит покинуть губернию до начала сумерек?

— В этом нет необходимости, — уверено заявил Тиф, после чего направился к столику, что находился рядом со столом для судебных заседаний, на котором так же находились свертки бумаг. Прежде чем подойти к нему, Тиф остановился как вкопанный и взглянул на площадку между столом судей и скамейкой зрителей.

— Ты что-то нашел?

Тиф ничего не ответил Кевину, а только перевел взгляд от площадки на столик, на котором лежал желтый лист бумаги, края которого были прижаты небольшими тесемками. На краю листа лежало перо, оставившее на бумаге жирную черную кляксу. Освободив лист от тесемок, Тиф взял его в руки и быстро прошелся по нему взглядом.

— Последнего приговоренного в этом суде звали Ромулом, который перед казнью получил новое имя — Тэки, — заговорил он, ведя взглядом по написанным строчкам. — Его приговорили к смертной казни за покушение на жизнь губернатора Аллеста Антуана Рида из ордена Блаздов и его семьи. Тэки пытался их отравить. Более десяти лет он был врачом при губернаторском дворе. — Тиф положил лист обратно на стол. — Данная запись датирована четвертым днем Элула четырех тысячного пятьсот второго года по луно-солнечному календарю.

— Я не слишком хорошо разбираюсь в местном времяисчислении.

— Это было сорок два года назад. Не удивительно, что все вокруг покрылось пылью.

Кевин обратил свое внимание на окно, за которым тусклый свет солнца приобретал все более насыщенный золотистый цвет, сгущая краски цветных стекол мозаики. Их тени стали удлиняться.

— Значит, более сорока лет назад, все жители губернии покинули свои дома в необоснованной спешке, и отправились заселять другие губернии? — подвел итог Уотер. — Интересно было бы узнать причину столь заразительного рвения к кочевническому образу жизни. Что-то меня смущает во всем этом бессмысленном побеге жителей Аллеста.

— Смущает неверность твоих предположений.

— Тогда просвети нас, Тиф. Раз тебе открылась истина всего здесь произошедшего.

— Скорее всего, жители губернии не покидали своих домов. Они просто все исчезли в один миг и всему виной данный судебный процесс.

— Что тебя заставляет так думать?

— Тэки явно был не только врачом.

— Но и неудачливым убийцей. Это мы уже слышали.

Тиф отошел от стола и подошел к площадке между столом судей и стульями зрителей. Его косматая голова опустилась вниз, а глаза уставились в пол. Он с трудом опустился на одно колено и с осторожностью очистил пол от пыли с помощью сильного выдоха воздуха из легких.

— Вот! — громко произнес он, после чего с трудом снова поднялся на ноги, дожидаясь пока остальные составят ему компанию.

— Что это? — спросил Кевин, глядя на круг, с внешней и внутренней стороны которого были нарисованы разные символы и знаки, объединенные между собой пентаграммой. Круг был нарисован с помощью белой краски, а потому время его почти не коснулось, сохранив его четкие контуры.

— Колдовской круг, — восхищенно произнесла Линин. — Я о них много слышала, но никогда раньше не видела.

— Для чего он? — продолжил задавать вопросы Кевин, при этом чувствуя себя не в своей тарелке из-за своей слабой осведомленности.

— В него поместили Тэки при вынесении смертного приговора, — ответил ему Марк. — В Молодом Мире есть губернии и даже целые объединения, в которых носителей магии, переступивших закон, казнят не через повешение или же обезглавливание, а с помощью таких колдовских кругов. С одной стороны это хорошо, так как ложно обвиненный в колдовстве человек может легко подтвердить свою невиновность, встав в этот круг.

— И что тогда произойдет?

— Ничего. Если человек не обладает магическими способностями, то круг не причинит ему никакого вреда. Если же в круг попадет колдун или же человек обладающий задатками магической силы, тогда круг может в лучшем случае нанести ему сильные ожоги. В худшем — испепелит. Чем сильнее магия колдуна, тем опаснее для него такие круги.

— Другими словами, Тэки был очень сильным колдуном, и круг его испепелил, — закончил за него Кевин.

После этих слов все молча переглянулись.

* * *

— Кто-нибудь есть дома?!

Марк подождал ответа, но так его и не получил. Из распахнутой двери тянуло прохладой. В самом доме царствовал мрак.

— Так и собираешься стоять в дверях или же соизволишь войти? — с легкой нервозностью поинтересовалась Линин. Похоже, ей было немного не по себе.

Марк отступил назад и сделал приглашающий жест вперед.

— Только после вас, эсель.

— Нет уж, лучше ты иди первым. В нашей компании и так мальчиков больше чем девочек.

Марк Уотер с удовольствием хохотнул над ее словами и сделал первым шаг за порог дома.

Они попали в широкий коридор, в котором, при желании, могли бы вместиться три человека, что уходил вправо и заканчивался запертой дверью. Прямо перед ними шла лестница, ведущая на второй этаж. Марк посмотрел коротко на дверь, после чего полностью перевел свое внимание на ступеньки и направился по ним вверх на второй этаж. Линин поспешила за Марком, придерживаясь рукой за каменную стену. Их тела преграждали путь закатному свету, что пробивался через дверь, от чего лестница полностью скрывалась во тьме. Линин дважды оступилась и чуть ли не падала, вовремя удерживаясь за штанину Уотера.

— Не торопись, дорогуша, снимать с меня штаны. Ты меня увидишь голым, как только мы доберемся до первой постели.

— Твои шуточки мне совершенно неинтересны, Марк Уотер. Ты лучше скажи, что ты видишь — твое тело закрывает мне весь обзор.

— Пока ничего. Я ведь тебе предлагал пойти первой.

Они поднялись на второй этаж, покинув последнюю из ступенек, и Линин вышла из-за спины Марка, прищурив глаза, в попытке хоть что-либо разглядеть.

— Как же здесь темно.

— Погоди, пусть глаза привыкнут к темноте.

— Не нужно ждать, чтобы узреть очевидное — дом пуст, — произнесла Линин и в тот же момент, но все же решило последовать совету Марка, и осталась стоять на месте, пока ее глаза постепенно начали различать слабые силуэты мебели: постель, стол, стулья, комод.

Линин хотела пройти вперед, но ей мешали это сделать, две веши: справа Марк, а слева — ведро с водой. Обдумав степень сложности устранения преград, Линин выбрала самое простое решение и бесцеремонно оттолкнула Марка в сторону, от чего тот взвыл как раненый зверь, схватившись за раненый бок.

— Тебе не знакома такое слово как "просьба"?! — негодующе прорычал он.

— Извини, в борделе не преподавали уроки этикета. — Отпарировала она и приземлилась на застеленную постель.

— Оно и видно. — Марк, продолжая придерживаться за живот. Подойдя к столу, он взял в руки два кремня и ловко зажег ими пучок соломы, а затем и свечу, которая была выгоревшей почти дотла, затем тоже подошел к постели и присел на ее край.

— Что с тобой? — поинтересовалась Линин, легко постучав коленом по его бедру. — Переел или открылась старая язва?

Не долго думая, Марк устроился поудобнее, вырвал из-под головы Линин подушку и улегся на нее сам.

— Какой же ты грубиян, Марк Уотер!

— Извини, Скитальцев тоже не учат этикету, — сонно произнес он, поведя плечами, в поисках более удобной позиции. — Правда, этикету меня учили, когда я еще жил со своей семьей. Но мне всегда твердили, что мужчины должны быть галантными со всеми женщинами, кроме тех, что работают в борделях.

— Любой девушке нравятся, чтобы к ней относились с уважением, вне зависимости от места, где она работает.

— А мне всегда казалось, что таким как ты важно заработать как можно больше денег, прежде чем клиенты перестанут видеть в их лице объект сексуального влечения, а до уважения к себе — им нет никакого дела.

— Как же ты мне противен, Марк Уотер! — почти задыхаясь от возмущения, прокричала Линин, вскочив с постели. — Сам-то ты кто такой?! Ты… ты… ты — никто, понял! — Будь в этот момент в ее руках что-то увесистое, она бы наверняка кинула им в Марка, который, прикрыв глаза, довольно улыбался, держа одну руку на ране, а другую — заложив за голову. — Никто! Сам-то ты стал Скитальцев наверняка не по собственному желанию. Ты можешь быть кем угодно: убийцей, вором или же просто извращенцем… Если бы не Кевин со своим предложением, я бы никогда не пошла с тобой на поиски ночлега!

— Ты все сказала? — так же улыбаясь, поинтересовался Марк.

— Да, — немного успокоившись, ответила Линин, поправив локон волос, что упал ей на лицо.

— Прекрасно, — сказал Марк и повернулся на бок, к ней спиной. Линин еще долго не отводила от него удивленного взгляда, а когда наконец поняла, что Уотер на самом деле не собирается продолжать диалог на повышенных тонах, возмущенно прокричала:

— И это все?!

— Ыгы. Ты чего ждала? — пробормотал Марк. — Я жутко устал и мне хочется спать. Ты мне мешаешь. Я не настроен…, — вместо окончания фразы, последовал храп.

Лини продолжала стоять на месте, сжимая ладони в кулак, и злость только набирала в ней силу. За всю свою жизнь ей еще никогда не доводилось встречать столь грубых, наглых и самовлюбленных мужланов. Да кем он себя возомнил?! Решил, что с ней можно так себя вести только потому, что она провела часть своей жизнь в борделе?! Чем он лучше ее?! И почему она так сильно на него разозлилась? Почему ее заботило так сильно его мнение? Вывод напрашивался сам, но она даже думать об этом не хотела.

"Ну уж нет, Уотер — не тот мужчина, который бы смог меня завлечь хоть чем-либо!".

— Ничтожество! — разгневано процедила она сквозь зубы, после чего поспешила покинуть дом.

* * *

— Выходит, Аллест опустел из-за судебного процесса произошедшего сорок два года назад?

— Скорее всего, — ответил Тиф Кевину, перебирая между пальцами золотую монету, которую он ранее достал из мешочка полного ее точных копий. У него ловко получалось, и монета беспрерывно перескакивала от мизинца к указательному пальцу и обратно.

— Но, почему?

— Я почем знаю? Возможно, магия Тэки оказалась настолько сильна, что смогла уничтожить всю губернию, когда покидала тело колдуна.

— Мы должны покинуть Аллест немедленно, — повторил ранее сказанные слова Нолан.

— Зачем? — пожал плечами Тиф. — Даже если губерния проклята, то мы к этому не имеем никакого отношения. Если мы переждем здесь ночь, нас не будут преследовать весь оставшийся путь неудачи или же беды.

— Ты уверен, что нам не грозит опасность?

— Вполне. — Тиф спрятал монету в кармане, после чего подтянулся и широко зевнул. — Мы ведь должны где-то остановиться на ночлег, а спать снова в поле, когда перед нами есть дома на любой выбор — глупо.

Во мраке послышались чьи-то шаги. Тиф и Кевин тут же привстали со ступеней, что вели к дверям суда и схватились за рукояти мечей.

— Эй! — раздался голос Линин. — Где вы? Ничего не видно.

— Мы здесь, — отозвался Кевин. Девушка подошла достаточно близко, чтобы они смогли разглядеть друг друга. — Что-нибудь нашли? И где Марк?

— Мы осмотрели три дома. Все они оказались абсолютно пусты. Во всех домах, присутствует ощущение, что хозяева вышли на минуту и могут вернуться в любой момент. Марк, — с легкими нотками неприязни, продолжила она, — занял постель в одном из домов и уже видит сны. Где ты только с ним познакомился, Кевин?

Кевин слегка скривил губы в улыбке, но поняв, что она ждет его ответа, произнес:

— Его ограбили и оставили умирать на дороге. Я его привез на ферму, где его выходили добрые люди.

— Уж лучше ты его оставил там, где нашел, — заявила Линин, скрестив руки на груди, и обижено сжав губы.

— Пожалуй, нам всем пора пойти спать, — решил сменить тему Кевин. — Я, к примеру, ужасно устал.

— А я, перед сном, навешу один из кабаков, — произнес Тиф, поднимаясь на ноги, прижимая ладони к коленям. — Если жители домов покинули их, оставив все ценное на своих местах, то и хозяева заведений должны были побросать все на полках. Так что найти кувшин с ромом или же другим пойлом — для меня не составит труда. Кто-нибудь хочет составить мне компанию?… Нет? Тогда спокойной всем вам ночи. — После этих слов, Тиф развернулся и зашагал прочь от здания суда по темным улицам Аллеста.

Линин подождала пока шаги старика затихнут, после чего прижалась к Кевину всем телом.

— Какой же ты у меня теплый, Кевин. А на улице так холодно.

Изначально, Кевин стоял как каменное изваяние, держа руки расставленными по сторонам, после чего все же решил обнять девушку, от чего так крепче прижалась к нему и блаженно промурлыкала.

— Почему мне так хорошо с тобой? — спросила она. Возможно, данный вопрос на самом деле был риторическим, но Кевин решил высказать свое мнение:

— Скорее всего, из-за чувства благодарности, которые ты ко мне испытываешь.

— Не только, красавчик. — Она отстранила голову от его груди и незамедлительно поцеловала его в губы. Кевин не стал корить ее за это, но про себя подумал, что если Линин захочет вновь его поцеловать, он не позволит ей это сделать. — Я тут присмотрела один домик, в котором собираюсь провести эту ночь, и хотела спросить тебя, — она медленно водила пальцем по его груди, обводя кругами пуговицы на его камзоле, — ты не хочешь составить мне компанию? Ты только не подумай, ничего такого… Я просто боюсь немного темноты, и мне бы хотелось, чтобы рядом со мной находился кто-то.

Девушка выбирала слова, пытаясь не казаться настойчивой или же неприличной, но Кевин прекрасно понимал, чего хотела от него Линин.

— Там есть широкая постель. Если мы ляжем по ее краям, то между нами будет место для еще одного человека. Хотя… если ты захочешь… то мы…

— Линин…

— Погоди, прежде чем ты что-то скажешь, я хочу, чтобы ты знал: Кевин Нолан, я тебя очень сильно люблю. Люблю так, как никого еще никогда не любила. Вот, — она усмехнулась, и в ее смехе чувствовалось искренность сказанных ранее слов и неловкость. — Наконец-то я тебе в этом призналось. Не будь на улице ночь, я сомневаюсь, что набралась смелость все это тебе сказать.

Кевин молчал.

— Ты не хочешь мне что-то сказать в ответ? — разочаровано поинтересовалась она.

— Линин, — спокойно произнес он. — Ты очень хорошая и невероятно красивая девушка, но я считаю необходимым все сразу прояснить — между нами ничего не будет. Я люблю свою жену и сама мысль об измене мне неприятна.

— Но ведь ее нет в живых! — почти прокричала Линин, отстранившись от него. По ее голосу, можно было понять, что она готова заплакать от обиды.

— Когда я узнал об Океане Надежд и Его силе, Клэр и Кэтти перестали быть для меня лишь воспоминаньями, да двумя могилами под кроной дуба. Я считаю, что они просто уехали очень далеко и теперь я просто должен поехать за ними и забрать домой.

— Странно, прежде чем открыться тебе, я считала, что правда принесет мне радость и облегчение, но… почему-то мне совсем не стало легче. Не говоря уже о радости…

— Извини, что…

Линин приложила к его губам свои пальцы, призывая его к молчанию. В темноте послышались ее всхлипы, после чего девушка развернулась и неторопливо зашагала куда-то, оставив Кевина одного.

* * *

Марк повернулся на спину и приоткрыл глаза. На потолке продолжали плясать тени от зажженной им свечи.

Линин сидела на стуле, положив локти на стол и подперев ладонями подбородок. Похоже, он дремала. Он взглянул в окно и увидел только звездное небо, да остроконечный полумесяц. Спать ему не хотелось, хотя пролежал он на боку не больше пары часов. Боль продолжала сковывать его тело, но он уже привык ее не замечать. Поднявшись, он опустил ноги на пол. Протерев глаза и помассировав шею, он встал на ноги и, стараясь не шуметь, подошел к столу, за которым дремала Линин. Подойдя к ней вплотную, он нагнулся вперед и легко подул ей в лицо.

Линин открыла глаза и, вскрикнув, отскочила к стенке.

— О, Мир Вечности! — испугавшись, воскликнула она. — Что на тебя нашло, Уотер. Я чуть было не умерла от страха!

— Я вижу, ты окончательно проснулась, солнышко. — Марк усмехнулся и направился к ведру с водой. Сложив ладони лодочкой, он набрал в них воду и сделал несколько глотков.

— Как ты ее пьешь? — удивилась Линин. — Когда я вернулась, то попробовала сделать один глоток и тут же принялась отплевываться. Вода в этом ведре давно стала несвежей. К тому же, по вкусу, можно наверняка сказать, что она дождевая. Питьевая испарилась несколько десятилетий назад.

— Отплевывалась, я подразумеваю, в это же ведро.

— Можешь быть уверен в этом, — рассмеялась девушка, с явным удовольствием.

— Так почему ты вернулась? Решила посторожить мой сон? — спросил Марк, возвращаясь к постели. — А я то думал, что ты не способна за кем-либо присматривать. Скорее за тобой нужен глаз-до-глаз.

— Ты когда-нибудь перестанешь меня изводить? — огрызнулась Линин. — Тебе нечем больше заняться?

— Представь себе — нечем. — Марк расстегнул свой камзол и бросил его на постель. — Мне нужен заряд энергии, пусть даже негативной. Это здорово ободряет.

Линин встала со стула и подошла к нему. На ее губах появилась улыбка.

— Думаю, я знаю, почему ты вечно поддеваешь меня.

— Неужели? — Марк принялся стягивать штаны, не испытывая ни малейшего стеснения перед Линин. — Может, просветишь меня?

— Конечно, — кивнула она и сделала еще один шаг к нему на встречу. — Ты язвишь и иронизируешь с одной единственной целью — чтобы никто не заподозрил тебя в страхе перед женщинами. Признайся, ты боишься меня.

Линин уже подошла к нему на расстояние вытянутого мизинца. Марк стоял перед ней в панталонах и сорочке. Он уже собирался растянуть пуговицы на ней, но замер, не отводя глаз от лица девушки. Он простоял неподвижно перед ней около десяти секунд, от чего Линин уже начала испытывать приятный вкус победы, но Марк быстро вернул ее на землю:

— Очень, — с усмешкой сказал он, и продолжил раздеваться, расстегнув три верхних пуговицы сорочки, а затем проделав тоже самое и с пуговицами на рукавах. — И с каждым твоим шагом, мой страх увеличивается.

— У тебя проблемы с мужской частью? — Стоя совсем близко к Марку, Линин приходилось смотреть на него снизу вверх, но, несмотря на проигрыш в росте, она все же рассчитывала еще на победу в словесной дуэли. — Я встречала таких мужчин: они грубы с женщинами, потому что в грубости их сила, и ей они пытаются скрыть свои слабости. Когда дело доходит до постели, они становятся беспомощными мальчишками.

Линин сделала еще один шаг и их бедра соприкоснулись. Как только это произошло, она почувствовала, что все ее слова не прошли проверку временем.

— А такие как ты, — решил не отставать от нее Марк, — только и думают: с кем бы еще переспать, чтобы в будущем иметь от этого некую выгоду. Не вышло с Кевином, решило очаровать меня?

— Даже если ты прав, то, что с того? — Их губы уже почти соприкасались между собой, а их голоса перешли на шепот.

— Просто сам собой напрашивается вопрос: если и я тебе откажу, тогда ты начнешь флиртовать со Тифом?

— Ты хочешь отвергнуть меня?

Они уже чувствовали горячие дыхания друг друга на своей коже, каждую выпуклость и впадину тел. Ее губы приоткрылись, и между ними протиснулся язычок. Его губы разошлись, обнажив оскал белоснежных зубов.

— Ни за что на свете!

Его слова послужили сигналом для них обоих к началу активных действий. Их губы сомкнулись, а тела прижались максимально плотно. Руки Линин проскользнули под рубашку Марка и принялись поглаживать его спину, не опускаясь ниже бандажа, что перевязывал его рану. Затем она подняла руки к его подмышкам, а Марк поднял руки вверх, позволяя ей снять с себя сорочку. Как только данный предмет одежды оказался на полу, он вновь прижал ее к себе, со словами:

— А я-то думал, что при твоей профессии, плотские наслаждения вне работы тебе не интересны. Тем более бесплатно.

Марк принялся расшнуровывать корсет девушки. Работенка была не из простых, но он с ней прекрасно справлялся.

— Я ведь делаю это ради будущей выгоды, — возбуждено дыша, произнесла Линин, легко касаясь губами его губ. — Забыл?

— Забыл. Спасибо, что напомнила.

Не желая больше медлить, Марк разорвал корсет и отбросил его в сторону. От оставшегося на ней легкого платьица, он быстро избавился, и Линин предстала перед ним в одних лишь панталонах. Притянув ее к себе, он принялся целовать ее щеки, шею, плечи, грудь…

— Да… да… вот так, — со стоном произносила она, перебирая между пальцами волосы на его затылке. — О, Мир Вечности!

От его ласки, ее соски затвердели, и приятная истома, разлилась по всему ее телу. Марк остановился, но только для того, чтобы поднять ее на руки и перенести на постель, после чего их губы вновь слились в страстном поцелуе. Только от одних поцелуев у Линин ходила кругом голова. Она даже и представить себе не могла, что способна испытывать нечто подобное. Марк оказался лучшим любовником за все время ее знакомства с противоположным полом. Ее нижнее белье уже взмокла от сильного желания, став теплым и липким в промежности.

"Что же будет со мной, когда мы приступим непосредственно к делу?", задалась она вопросом. Ей хотелось поскорее узнать на него ответ.

Словно читая ее мысли, Марк резко стянул с нее панталоны. Выкинув их подальше, он припал губами к ее коленям и начал подниматься по ее телу вверх. При каждом касание его губ, тело Линин вздрагивало, а она сама стона и шумно втягивала воздух сквозь сильно сжатые зубы. Раздвинув ее ноги как можно шире, он припал к ее нежной плоти. От всепоглощающего наслаждения, Линин начала неистово извиваться и кричать. Она скрестила ноги на его шее и сильно прикусила нижнюю губу, чувствуя во рту солоноватый привкус крови.

Она даже не заметила, когда его губы сменил его же орган, который медленно и непрерывно погружался в нее и, казалось, этому не будет конца.

— Какой же ты огромный, — прошептала она ему на ухо, крепко обняв его за шею.

Ее слова заставили его остановиться, после чего он начал выходить из нее, чтобы спустя мгновение вновь войти в нее полностью.

Вначале его движения были медленными и осторожными, и Линин молила про себя, чтобы он не торопился и не причинил ей боли. Марк словно читал ее мысли и делал все так, как ей нравилось и как хотела она, начав ускорять ритм только когда она уже и сама считала, что вытерпит более сильные и ритмичные движения.

Казалось, он двигался внутри нее целую вечность, а приятная истома все не покидала ее, достигая той отметки, которая была близкой к оргазму, но не переступала ее черту.

Он ускорил ритм и она, не способная больше сдерживать себя, вонзила свои ногти в его спину и впилась зубами ему в плечо, испытывая наисильнейший оргазм в своей жизни, которых, если честно, было не так уж и много, и то, большая часть их приходила, когда она сама ласкала себя рукой.

Марк вышел из нее, хотя Линин и не чувствовала извержения его семени в своем лоне. Развернув ее на живот, он раздвинул ее ягодицы в стороны. Она пробовала анальный секс только единожды — с первым клиентом, который обещал ей за это двойную выплату. Тогда же она и поняла, что подобный секс — под строгим табу, — и никакие деньги не могли ее разубедить.

Марк вошел в нее, не причинив ни малейшей боли, что Линин сильно удивило. Но, еще большее удивление она испытала, когда новая волна блаженства накрыла ее окончательно, и она забыла обо все на свете, отдавшись полностью во власть чувствам. Но даже во время очередной волны наивысшего блаженства ее мысли возвращались снова к Кевину…

* * *

Тиф вошел в кабак, держа в руке факел, освещая темноту, что окутывала пространство вокруг него. Развлекательное заведение, как и вся губерния, было безмолвно и пусто — отдельное проклятие для подобных мест. Постояв немного в дверях, Тиф ступил через порог и стук каблуков его сапог прозвучал слишком громко, зарождая глубоко в груди неприятный зуд. Свет пламени осветил покрытые пылью столы и стулья, на которых стояли пустые чаши. Блекло поблескивали то тут, то там разбросанные серебряные и медные монеты. Подойдя к одному из столов, Тиф поднял с края пепельницы слегка испробованную сигару и, прикурив ее от факела, неторопливо раскурил ее, наслаждаясь ее горько-сладковатым вкусом. Выдохнув дым сигары всей грудью, он прошелся мимо всех столов, на которых стояли свечи, и разжег их с помощью факела. В кабаке стало светлее и гораздо уютнее. Не хватало только голосов пьяных пройдох, да грубых мотивов ненастроенного пианино. Тиф решил, что после трех-четырех стаканчиков рома, подобные мелочи перестанут его волновать.

Погасив факел, Тиф бросил его на пол и подошел к стойке, за которой стояли две бочки с алкогольными напитками. Обе были почти пустыми — либо гости забегаловки успели всласть повеселиться перед всеобщим "побегом", либо часть напитков просто испарилось по истечению долгих лет. Подняв две кружки, что стояла на стойке и, выдув из них пыль, Тиф вытащил пробку у одной из бочек и налил себе выпить. По цвету и запаху жидкости — это был бурбон. Но каков он был на вкус? Тиф решил, что такому закаленному временем бойцу как он, ничто не сможет навредить, тем более горячительные напитки сорокалетней выдержки.

Заполнив обе кружки до краев, Тиф подошел к одному из столиков. Тот, как и все остальные, был неприбранным, правда в этом он не видел каких-либо осложнений. Он просто поставил кружки на другой стол, затем приподнял края нужного и все содержимое, с треском, попадало на пол. Очистив стол, он поставил на него чашки и сел на один из стульев. Открыв ранец с провизией, Тиф стал выкладывать из него хлеб, жареное мясо и зелень.

Тишина кабака неприятно холодило спину. Казалось, что во все Молодом Мире остался он один, и никто больше не составит ему компанию и не заведет с ним разговор. От этих гнетущих мыслей все же было лекарство. Благо оно стояло прямо перед ним.

Подняв кружку над головой, он громко прокричал:

— За гостеприимный Аллест и его молчаливых жителей!

Он выпил все до дна, практически залпом. И только когда по желудку расплылась приятная теплота, Тиф почувствовал послевкусие бурбона во рту. Оно оказалось совсем не дурным, хотя крепость напитка немного ослабло с истечением долгих лет.

Закусив хлебом и мясом, он поспешил осушить и второй стакан, чтобы лучше почувствовать приятные волны во всем теле, которые раскачались благодаря алкоголю.

Он съел все что было у него в ранце, после чего вернулся к стойке и заново заполнил кружки.

Через несколько минут, бурбон возымел нужный эффект и Тиф поддался пьянящему течению забвения. Из памяти начали выплывать слова и образы, которые, не успев сформироваться окончательно, исчезали, а им на замену приходили другие. Эти образы были из его прошлого, а потому, даже не сформировавшиеся окончательно, они были ему хорошо знакомы и понятны.

Он уже не помнил, сколько раз возвращался к барной стойке, но точно знал, что тишина таверны перестала его угнетать уже после третьей выпитой кружки. Он начал чувствовать в одиночестве и тишине некое подобие умиротворение, и даже призраки прошлого не могли навредить его упокоению.

Шум волн, зазвучавший в его голове, расслабил его окончательно. Он приоткрыл глаза, но вместо полумрака кабака увидел Его. Океан Надежд. Таким, каким он себе Его представлял еще в детстве, когда впервые услышал легенду о Нем. Спокойный и безграничный. Закатное солнце, скрывающееся среди размытых багряных облаков, окрашивала Его волны в золотисто-розовый цвет.

В юношестве, он думал о том, что если ему удастся дойти до Мира Вечности, то он обязательно попросит у Океана Надежд вернуть ему сестру, убийство которой висело на его плечах тяжким бременем. К тридцати годам, он уже мечтал о богатстве и власти. О чем мечтал он сейчас?

Странно, но в эти минуты он не находил ответа на свой вопрос. Не знал чем это обусловлено — отсутствие каких-либо желаний, или же их огромным количеством?

— Главное добраться до Него, — негромко и устало произнес он. — А желание само придет. Лишь бы сделать правильный выбор…

Времени, для обдумывания желания — было предостаточно. Даже больше, чем ему хотелось. Путь был долгим, и за все время этого пути, с Кевином могло произойти всякое, тем более что он был новичком в их нерадушном Мире, в котором неприспособленному человеку сложно сохранить свое здоровье и жизнь.

— Ему повезло, что у него есть я, — безапелляционно заявил пожилой вояка. — Кто если не я сможет спасти его от неминуемой гибели за все время долгого странствия? Марк? Линин?! Ха!

Только он из всей троицы достоин больше остальных дойти до Океана Надежд, и только он сможет привести Кевина к Нему живым и здоровым. Без старины Тифа, пришельцу никогда не добраться до Его тихих и спокойных вод. До Его безграничной и могущественной силы…

Образ Океана Надежд стал растворяться, а на его место вернулся освященный свечами кабак. Только теперь он не был одинок. Напротив него, непосредственно за его столиком, сидел бородатый незнакомец и пристально глядел ему в глаза.

 

2

Сон долго не шел к нему, хотя он уже месяц как не спал на мягкой кровати. Он переворачивался с боку на бок, и все равно он чувствовал неудобство. Тиф говорил, что им не угрожает опасность в Аллесте, но что если он ошибался? Неприятное чувство, что должно было произойти что-то странное, а может и опасное, никак не хотело оставлять его в покое. Кевин долго глядел в потолок, вглядываясь в тени, рисующие сложные пророческие знаки, которые он никак не мог разгадать. В доме стояла тишина, и только где-то вдали поскрипывала открытая дверь и изредка с глухим стуком ударялась то о косяк, то о стенку дома.

Он вслушивался в скрип и легкие завывания ветра, пока сам не заметил как заснул.

Ему удалось поспать не больше двух часов, пока его чуткий сон не был нарушен легким шорохом шагов.

Он открыл глаза и вновь увидел на грубо обработанном потолке пляшущие тени, затем боковым зрением он заметил движение. Вначале он принял девушку в неглиже, что стояла в дверях комнаты за иллюзию, созданную еще не пробудившимся окончательно разумом, но очень быстро понял, что она вполне реальна. Она подбежала к его постели и резко остановилась у его ног. Кевин вздрогнул, подтянул ноги и прижался спиной к стенке.

— Кто вы?

Девушка только улыбнулась ему и, опустившись ладонями и коленями на край постели, начала приближаться к нему.

Страх рожденный неожиданностью начал угасать, оставив после себя настороженность и непонимание. Девушка явно не казалась агрессивной и, скорее всего, не желала ему зла. Скорее наоборот — пыталась подружиться с ним или даже найти защиту в его лице от неведомой опасности.

Но, исходя из того, что Аллест все время был пуст, и это девушка была первой живой душой, которую он повстречал в заброшенной губернии, Кевин решил держать определенную дистанцию и, по мере возможности, готовился к любому исходу их незапланированной встречи с незнакомкой, пусть даже она и выглядела совершенно безобидной.

— Я ждала тебя так долго, — прошептала она, подползая к нему все ближе. В ее глазах отражались звезды. Ее улыбка стала шире. — Я думала, что мы больше никогда не увидимся.

— Кто вы? — повторил он свой вопрос.

Девушка лишь рассмеялась и, оседлав его, обняла его за шею.

— Я люблю тебя, Захари. Сегодня я все расскажу мужу. Я больше его не боюсь. Мы покинем вместе эту губернию, и ничто больше не помешает нам быть счастливыми.

— Извините, но вы ошибаетесь, я не Захари.

Но девушка, похоже, была другого мнения. Она спустила лямки неглиже вниз и обнажила полностью грудь. Затем, она потянулась к его штанам, и тогда Кевин сжал ее запястья и приподнял ее руки вверх.

— Остановитесь!

Вначале незнакомка наморщила лобик от непонимания, затем ее глаза округлились от страха, когда с первого этажа дома раздались тяжелые шаги, медленно ступающие вверх по лестнице. Девушка быстро прикрыла грудь и поспешила встать с постели.

В комнату вошел высокий и худой мужчина. В руках он держал меч. Он прошелся по комнате своим хмурым взглядом из-под кустистых бровей и остановился на Кевине и девушке, которая забилась в самый дальний угол.

— Мне говорили, что ты не верна мне, но я им не верил. Считал, что они все просто мне завидуют. Теперь же я вижу, что они были правы.

— Питер! — взмолилась девушка, зарыдав. — Я и вправду всегда была тебе верна. Это произошло в первый раз… И между нами ничего не было. Умоляю, поверь мне!

— Что здесь происходит! — потребовал объяснений Кевин, встав с постели. Он оказался между девушкой и ее мужем, хотя подобный геройский поступок и не входил в его планы.

— Питер! Прости меня. Прошу, не убивай! — причитала девушка.

Но она зря волновалась — в эти минуты все внимание Питера было обращено на Кевина. Опустив голову вниз, как разъяренный бык, мужчина сжал обеими руками меч и пошел в его сторону.

— Эй! — крикнул Кевин. — Она говорит правду! Я ее, так же, как и тебя, впервые вижу. Я выбрал этот дом для ночлега, потому как думал, что в нем никто…

Похоже, объяснения Кевин не пришлись по душе Питеру, и он замахнулся на него мечом. Кевин успел увернуться, и меч вонзился в постель, на которой еще минуту назад он рассчитывал встретить рассвет. Меч прорубил матрас, заполненный соломой, и вонзился в деревянный каркас. Мужчина попытался поднять его, но меч глубоко вошел в дерево. Не дожидаясь, пока у ревнивца получиться вытащить меч, Кевин подскочил к нему и, схватив его за шиворот, откинул в сторону. Мужчина повалился на пол, но быстро поднялся на ноги, после чего с диким криком кинулся на Нолана. Схватив противника за плечи, Питер ударил его лбом в лицо. Кевин испытал острую боль, после чего левую бровь обдало жаром, а глаз начало заливать кровью. Он отшатнулся, сделав несколько шагов назад. Ревнивец последовал за ним, схватив его за ворот и отбросив к стенке, заставив Кевин в который раз разозлиться на себя за то, что он выбрал жизнь кабинетной крысы, а не профессионального спортсмена. От удара об стенку, в его глазах потемнела, ноги перестали его слушаться, и он пополз вниз. Но упасть ему не дали сильные руки соперника, который без труда подняли его, почти срывая с него верхнюю одежду. Когда в его глазах прояснилось, он увидел перед собой злобное лицо Питера и его кулак, которым он замахивался для удара.

Нанести удар Питер не успел. Вместо этого раздался свистящий звук, от которого он вздрогнул и изогнулся в спине. Его глаза стали огромными от удивления, хватка ослабла, а рот слегка искривился в гримасе боли. Он отпустил Кевина, развернулся, сделал шаг и упал. В его спине зияла кровавая рана в виде диагональной полосы. Девушка, что стояла до этого за его спиной, отбросила меч в сторону и затуманенным взглядом посмотрела на Кевина.

— Я… Я убила его. — Она уже была готова упасть, когда Кевин успел его подхватить и перетащить на постель.

Лоб девушки покрылся морщинами, а глаза покрылись пеленой. И все же она была еще в сознании.

Кевин поспешил к ведру с водой, что стояло у стола и, набрав в ладоши немного влаги, он вернулся к постели и оросил ей лицо девушки.

— Как вы?

— Уже лучше. — Она провела ладонью по лицо, после чего приподнялась. — Вы все изменили?

— О чем вы?

— Все повторялось в каждую ночь. Мой муж убивал меня из ревности, а сегодня впервые — я убила его.

— Вы хотите сказать, что проживаете одну и ту же ночь на протяжении более сорока лет?

Девушка неотрывно глядела на него, словно все еще не веря, что в эту ночь ей не суждено будет умереть.

Для удивления у Кевин больше не было сил, а потому он только пожал плечами и вытер рукавом сорочки кровь от рассеченной брови.

— Вы думаете, что для меня все наконец закончилось? — с надеждой спросила она Кевин. — Неужели я смогу жить так же, как и до наступления этой проклятой ночи?

Кевин не знал, что ей ответить, так как глубоко сомневался, что беды этой юной милой девушки подошли к концу.

Не дождавшись ответа, она решила задать Кевину другой вопрос:

— Неужели Океан Надежд меня покарал из-за моей неверности мужу? Из-за этого моя жизнь стала подобна бесконечному кругу повторяющихся событий?

На этот вопрос Кевин тоже знал ответ, но как и первый вопрос, он ничего хорошего не сулил для юной жительнице Аллеста.

* * *

Его разбудил детский крик. Вначале Марк решил, что это сон, но стоило крику повториться, он открыл глаза. У кровати стояли мальчик и девочка. Обоим было не больше десяти. Встретившись с Марком взглядом, мальчишка снова прокричал:

— Папа!

Марк повернул голову, в сторону второй половины постели. Линин продолжала спать. Он легко дотронулся до ее плеча, после чего сильно принялся ее трясти. Она недовольно застонала в ответ.

— Просыпайся Линин. Немедленно!

— Прекрати… Спать хочу, — попыталась отбиться она от его тряски. В ответ он затряс ее обеими руками. Она раздраженно перевернулась с живота на спину и приподнялась на локтях, щуря сонно глаза. Она была укрыта простыней, которая сползла вниз, стоило ей повернуться, но увидев стоящих перед собой детей, он быстро прикрылась ей до самого подбородка.

— Откуда они взялись? — спросила она, продолжая лежать на постели, в то время как Марк скрупулезно натягивал на себя одежду.

— Если мы не поторопимся, то сможем задать этот вопрос их отцу.

— Папа! — вновь прокричал мальчишка. За дверью послышался недовольный мужской голос.

Линин обмотала тело простыней и, под пристальным взглядом детей, выскочила из постели, подняв с пола свою одежду.

Марк уже был полностью одет, а Линин только просовывала голову в платье, когда на пороге комнаты возник мужчина средних лет, а за ним и женщина, примерно того же возраста. Женщина вскрикнула, зажав ладонями рот, а мужчина незамедлительно достал из ножен свой короткий меч и направил его на Марка. Марк сделал шаг назад и инстинктивно поднял руки вверх.

— У нас нечего грабить, воры паршивые! — прокричал глава семейства. Меч в его руках заметно дрожал.

— Поверьте, у нас и в мыслях не было вас грабить, — попытался оправдаться Марк. — Мы только…

— Молчать! — заорал мужчина, вытянул руку вперед и подозвал к себе своих детей. Те медленно подошли к родителям, и мать заключила их в свои объятья — Скажи своей подружке, чтобы она не делала резких движений!

Марк коротко взглянул на Линин, которая продолжала натягивать на себя одежду. Подняв с пола корсет, она с досадой оглядела его и бросила вновь на пол.

— Тавв, — попытался снова наладить контакт с хозяином дома Марк. — Давайте мы заберем то, что принадлежит нам и уйдем. В знак благодарности за ночлег, мы вам оставим несколько монет…

— Молчать!

— Мы только…

— Молчать!

— Вы дадите мне дого…

— Молчать! Молчать!!

— Может, поможешь? — обратился Марк к Линин.

— Ты испортил мой корсет!

— Как ты можешь думать о корсете в такой момент? Разве ты не ощущаешь всю проблематичность нашего нынешнего положения?

— Теперь, мое платье похоже на парус. Просто замечательно!

— Да купим мы тебе новый корсет!

Перебранка между ними сбила с толку хозяина дома, на что Марк и рассчитывал. Он молниеносно достал свой меч и без труда выбил оружие из рук главы семейства, который с растерянностью уставился на острие меча, что глядело уже в его сторону. Его жена снова вскрикнула и прижала к себе детей крепче.

— Папа? — с подозрением произнес мальчик, для которого явно в эти минуты стало очевидным, что его отец не самый сильный человек на белом свете. Марку было жаль, что он стал причиной этого откровения, но его успокаивал тот факт, что с годами мальчишку будут ждать и более серьезные разочарования.

— Молодец, малышка. Хороший ход с корсетом, — похвалил Марк Линин, продолжая держать меч параллельно полу.

— Да пошел ты! — огрызнулась Линин.

Марк достал из кармана серебряную монету и бросил ее к ногам хозяев.

— Это деньги за ночлег. Мы вошли в дом, который пустовал. Мы понятия не имели, что в нем кто-то живет. Мы приносим свои извинения и спешим удалиться. Надеюсь, вы не против, если мы уйдем прямо сейчас, не дожидаясь рассвета?… Вот и замечательно. Пойдем Линин.

Родители и дети прижались к стене и потянулись в глубь комнаты, освобождая проход к дверям для непрошеных гостей. Вначале Линин, а за ней Марк, вышли из комнаты и поспешили спуститься вниз по лестнице.

У входной двери они разом остановились как вкопанные, не веря своим глазам — площадь Аллеста была заполнена людьми, которые что-то праздновали, хотя звук их голосов был приглушенным и далеким. Тела многих празднующих были прозрачными и блеклыми, но некоторые выглядели вполне материальными и живыми. К редким крикам и голосам с каждой секундой прибавлялись новые, которые, как и тела их обладателей становясь все более четкими и отдельными от ночи.

— Это призраки или же люди? — испугано спросила Линин Марка.

— Скорее всего, они — ни то, ни другое. Надо найти Кевина и Тифа.

— Тиф говорил, что собирается направиться в один из местных кабаков.

— А Кевин?!

— Он, так же, как и мы, выбрал один из пустующих домов для ночлега.

— Какой именно?!

— А мне почем знать?!

Марк огляделся по сторонам, после чего схватил Линин за руку и потянул ее за собой в противоположную сторону людскому потоку.

* * *

Тиф повернул голову и увидел, что рядом с ним сидит еще один мужчина, с аппетитом поедающий крылышко индейки. С другой стороны, сидел обрюзгший старик и пил ром прямо из кувшина, издавая неприятное чавканье. Большая часть напита, стекала по его морщинистому подбородку. Тот, что стоял напротив Тифа, продолжал пристально глядеть на него и недобро улыбаться. Кабак ожил: кричали и смеялись люди, спиртное лилось рекой, фальшиво играли на пару двое пьяных доходяг на разбитом пианино, девушки с румяными щеками и бледной кожей предлагали постояльцам желающим скоротать ночь свои услуги.

— Ты кто? — заплетающимся языком, спросил Тиф сидящего напротив человека. — Человек? Призрак? Мертвец?

— Ты сам сейчас станешь мертвецом, если не заплатишь за выпивку, приятель. Ты меня понял?

Пожав плечами, Тиф полез в карман. Выудив несколько медных монет, он бросил их на стол. Мужчина сгреб их левой рукой, после чего встал и удалился. Видать обратно, откуда и пришел. Тиф мгновенно потерял к нему интерес. Больше всего его интересовала последняя чашка с бурбоном, которая стояла перед ним. Он уже было потянул руку за ним, как мужчина, сидящий справа от него, опередил его и, сделав несколько больших глотков, полностью осушил его кружку. С силой, опустив ее обратно на стол, он громко рассмеялся Тифу в лицо.

— Не зевай, друг. Не то останешься без денег и без питья.

Неторопливо, Тиф поднял кружку и внимательно оглядел ее еще влажное дно. Его движения были заторможенными и неаккуратными, но стоило кружке опуститься на стол, его движения стали молниеносными и хладнокровными. Схватив наглеца за шею, Тиф пару раз ударил его лицом об стол, после чего сбросил его со стула на пол.

— Я начинаю скучать по тишине, — устало произнес он и, пошатываясь, направился к выходу.

Выйдя наружу, он вздохнул полной грудью, с трудом концентрируя разбегающееся внимание на дальних голосах и звуках Аллеста. Да, не только кабак "ожил", но и вся губерния. Это должно было принести в его мысли беспокойные нотки, но он был слишком пьян, чтобы о чем-либо волноваться. Вместо этого, он направился за каменное здание. Там было темно и голоса практически не слышны — идеальное место для справления физических потребностей. Расстегнув пуговицы и слегка спустив штаны вниз, он принялся ждать начала опустошения мочевого пузыря.

Моча только и успела политься, как он почувствовать чью-то ладонь на своем плече.

Его движениям вернулось молниеносность. В течение одной секунды, он развернулся на сто восемьдесят градусов, а лезвие его меча в считанных миллиметрах остановилась у горла нарушителя спокойствия.

— Может, уберешь меч в сторону и прекратишь поливать мои сапоги? — попросил Марк. Линин, до этого с криком, отскочившая в сторону, теперь не могла сдерживать смех, что вырывался из ее груди.

Вначале Тиф опустил меч, а затем и голову, дабы убедиться, что он на самом деле поливает мочой сапоги Марка. Он резко повернулся обратно к стене и продолжил свое незавершенное дело.

— Где Кевин? — спросил Марк.

— Не могу знать. В кабаке я был один… То есть — изначально один. Затем, непонятно откуда появились люди. И самое странное то, что они совсем не похожи на привидений.

— Мы с Линин тоже это заметили. Имели контакт с местным населением. Над Аллестом висит проклятие.

— Да, — согласился Тиф, энергично тряся конец. — Все из-за того судебного процесса. Похоже, Тэки обладал достаточной силой для проклятия целой губернии.

— Ты до сих пор считаешь, что проклятие Аллеста не причинит нам вреда? — с укором спросила Тифа Линин.

— Проклятие — нет. Местные жители — возможно. — Застегнув пуговицы на брюках, он замотал головой, отгоняя туман перед глазами, после чего попытался подавить рвотный рефлекс. — Я предполагал, что с наступлением ночи, жители Аллеста могут вернуться. Но, я думал, что вернуться они исключительно в виде призраков… Постойте, а где Кевин?

— Пьяный дурак! — разозлился Марк. — Мы тоже его ищем.

— И еще не нашли? — Тиф выпятил нижнюю губу и приподнял вопросительно брови. — Значит, плохо искали.

— Его надо искать в одном из домов вблизи здания суда, — сделала предположение Линин. — Я с ним там простилась.

Тиф кивнул в знак согласия, хотя спустя пару секунд уже задавался вопросом — а с чем он, собственно, согласился?

* * *

Они вдвоем выскочили из дома, и попали прямиком в разгар праздника губернии. Кругом веселились люди и в небо взлетали разноцветные ленты и конфетти.

— Как тебя зовут? — спросил девушку Кевин.

— Энни.

— Энни, что за праздник у вас? — Они продолжали стоять в дверях дома, не решаясь пока слиться с толпой. Лица большинства людей были разрисованы, а на головах у каждого красовались конусообразные колпаки.

— Сегодня праздник в честь судебного процесса, — ответила Энни.

— И каждый судебный процесс сопровождается народными гуляниями?

— Нет, сегодня особый случай — сегодня собираются казнить несостоявшегося убийцу губернатора. Аллест любит своего правителя, а потому сегодня в губернии всеобщий праздник. — Энни помолчала немного, после чего произнесла: — Мой муж тоже должен был праздновать с остальными, поэтому я назначила тебе свидание сегодня.

— Энни, я не Захари.

— Я знаю, — поспешила согласиться она. — Захари так и не пришел. Питер убил меня из ревности, даже несмотря на то, что я была одна в доме. — Она взглянула ему в лицо, и на ее щеках заиграл румянец. — Сегодня впервые за все время все пошло не по запланированному сценарию, изменить который я не могла. Радость, при виде тебя накрыла меня с головой и на миг я даже решила, что ты и есть Захари. Извини, что я назвала тебя чужим именем.

— Ничего страшного. Я не в обиде.

Кевин поднял взгляд на здание суда, конторе располагалось на противоположной стороне площади. В зале заседаний горел свет. Ему даже удалось разглядеть движения за окнами. Процесс над Тэки начинался, и повторялся он вот уже пятую декаду. В том, что всему виной была смерть Тэки, Кевин уже не сомневался, и чтобы положить конец проклятию Аллеста, нужно было предотвратить казнь колдуна в эту ночь. А для этого, он должен был продраться через толпу, и подняться на второй этаж здания суда. Если ему удалось сохранить жизнь Энни в эту ночь, значит — ему было под силу и изменить судейское решение по данному судебному процессу.

— Энни, ваше прошлое поддается изменению, а потому, мне нужно попасть в зал суда! — Обратился он к девушке, стараясь перекричать толпу. — Ты оставайся здесь!

— Нет, — прокричала в ответ Энни и схватила его за руку. — Я пойду с тобой!

Кевин не стал начинать спор, понимая, что времени на это у них просто нет, а потому, он сжал ее ладонь в своей руке и они вошли в людской поток, который быстро накрыл их с головой.

Чтобы пройти всю площадь поперек хватило бы и двух минут, но в данных обстоятельствах не хватило бы и десяти. Кевин шел вперед, продираясь через толпу, держа за руку Энни, и ловя на себе взгляды недовольных людей, которых он ненароком побеспокоил.

— Извините, простите, разрешите, — не переставал говорить он, но от этих слов лица потревоженных им граждан не становились более благодушными. В ответ они толкали его локтями, заслоняли путь, кричали или же, в лучшем случае, просто не подавали вида.

— Да здравствует Антуан Рэд Блазд! — проорал один из пьяных жителей Аллеста. Он уверенным шагом протиснулся между Кевином и Энни, этим разорвав их сжатые ладони. Энни начала отдаляться от него. Люди продолжали толкаться, отдаляя их друг от друга.

— Захари! — прокричала девушка, и только в это мгновение, Кевин понял, что так и не назвал ей своего истинного имени. — Захари, подожди! Не бросай меня!

— Энни! Энни!!

Кевин сделал попытку вернуться за ней, но людской поток уже далеко унес ее от него. А вскоре он и вовсе потерял ее лицо среди сотни остальных и только ее тонкий и отчаянный голосок все еще слабо доносился до его ушей, пока не исчез и он в людском гомоне и взрывах петард. Кевину пришлось оставить попытки вернуться за ней, и продолжить путь в сторону здания суда. Он старался идти вперед в разрыв с толпой, от чего он терял слишком много сил и времени. Ему казалось, что он прошел уже целую милю, хотя на самом деле не продвинулся дальше половины пути.

— Смерть негодяю! Смерть Тэки! — орала толпа и вверх летели колпаки и салюты. — Слава губернатору Аллеста! Слава Антуану Рэду!

Толпа ревела, кричала и шумела. Рожки и шутихи составляли им компанию. Все это выглядело очень красочно и весело, только Кевину совсем было не до веселья. Продвижение почти полностью измотало его, и он уже начал терять терпение и силы. Ему никак не удавалось пройти площади по прямой линии, из-за людского потока, он уже отклонился от курса на двадцать градусов от намеченного ранее пути.

— Радуйся с нами, приятель! — проорал бородач с красным от выпивки лицом, схватив его за рукав камзола. — Или ты не рад?!

Кевин ничего ему не ответил. Вырвавшись из его захвата, он продолжил свой путь, не обращая внимания на гневные крики бородача в его сторону, понимая, что толпа не даст им больше сблизиться вновь, а только отдалит.

"Еще немного", приободрял он себя, глядя вперед. И, на самом деле, здание суда уже было очень близко, но конца толпы он по-прежнему не видел. Так же ему не прибавляло оптимизма и тот факт, что ступени, ведущие к дверям суда, так же были полностью заняты людьми. Несколько пьяных жителей губернии пытались проникнуть внутрь, но стражники предотвращали все попытки проникновения в здание. Несмотря на это, Кевин решил не останавливаться, а идти дальше. Понимая, что у стен губернии движение масс должно было быть менее ощутимым.

Так оно и оказалось — дойдя до стены, Кевин смог перевести дух и привести свою одежду в порядок. Камзол сбился в сторону, а сорочка вышла из штанов. Меч, наконец, перестал цепляться за все вокруг и больше не бил его по ногам.

— Кевин! — Он обернулся, и увидел идущих сквозь толпу к нему Марка и Линин. — Мы тебя нашли, слава Океану Надежд!

Марк протиснулся к нему и обнял, словно не видел его очень долгое время. Линин проделала то же самое, вдобавок повиснув у него на шее и расцеловав все лицо.

— Мы уже решили, что с тобой случилось нечто плохое.

— Я здоров, — успокоил их Нолан. — А где Тиф?

— Он остался, — ответил Марк. — В его состояние было сложно не то чтобы идти не отставая, а просто стоять на ногах.

— Ты хотел сказать — на ноге, — дополнила слова Марка Линин с усмешкой.

— Что с ним?

— Напился.

— И вы его оставили?!

— Не волнуйся, он не пропадет, — уверено заявил Марк. — Даже в таком состоянии он вполне может постоять за свою честь. — Марк оглядел толпу и мечтательно произнес: — Где тот Аллест, который нас встречал своими пустынными улицами?

И словно, по желанию Марка, произошло то, что заставляло пустеть Аллест к началу нового дня — из окон зала суда выплеснулась вспышка света. Она была настолько яркой, что даже звезды на небосклоне на миг пропали, а всю губернию заволокло белизной. Они инстинктивно прикрыли глаза, боясь повредить зрения, но интерес к происходящему, заставил Кевин слегка приподнять веки.

Свет просачивался сквозь тела людей, делая их прозрачными, от чего Кевин увидел перед собой не людей из плоти и крови, а стоящих на месте скелетов, с вздернутыми руками вверх, которыми они пытались укрыться от кары спустившейся на них со второго этажа здания суда. Все это напомнило Кевину о документальных фильмах про испытания атомных бомб. Одно из окон зала суда, до этого плотно стоящее в раме, разлетелось на мелкие осколки, но прежде чем упасть на головы людей, осколки стали прозрачными, пока полностью не исчезли. Так же, как и осколки начали растворяться в воздухе и люди. Яркий свет бесшумного взрыва стал меркнуть, превращаясь в плотные сгустки разноцветных лучей, что витиевато петляли по ночным улицам опустевшей губернии. На небе вновь засияли звезды. И только крики ужаса исчезнувших людей, продолжали жить в отголосках эха.

 

3

Было утро того же дня, и все они вчетвером находились в зале суда. Тиф мучился симптомами похмелья и часто прикладывался к фляжке с водой, морщась при каждом звуке или резких движениях. Сев на первый ряд скамеек, он зажал голову ладонями и прикрыл глаза.

Кевин, Марк и Линин стояли перед магическим кругом и все трое держали ножи в руках.

— Давайте поскорее закончим со всем этим, — предложил Тиф, массируя веки. — Мне хочется выспаться, а то я чувствую себя ни на что негодным.

— Как только мы сотрем круг с пола, мы немедленно покинем Аллест, — заявил Марк. — У нас нет времени ждать твоего полного выздоровления.

— Ты на меня сердишься? — спросил Тиф, невесело засмеявшись.

— С чего мне на тебя сердиться?

— Может, потому что у тебя нет сменной обуви?

— Прекратите! — потребовал Кевин. — Мы не покинем сегодня Аллест, по той простой причине, что мы должны дождаться ночи и убедиться, чтобы ничего не повторилось вновь. Только после этого мы продолжим свой путь.

Замолчав, Кевин опустился на одно колено и принялся скрести ножом краску, которой был нарисован магический круг. Линин и Марк присоединились к нему, принявшись за работу с другого конца. Когда краска была полностью стерта, Линин намочила тряпку в ведре с дождевой водой и прошлась по тому месту, где раньше был магический круг. На влажном полу не осталось и следа от него.

— Вот и все. Будем надеяться, что это поможет.

— Наверное, мы поспешили избавиться от круга, — подал голос Тиф, обнажая свои желтые зубы в улыбке. Встав со скамьи, он неторопливо подошел к ним. — Мне только что пришла отличная идея в голову. Жаль что поздно.

— И что же ты придумал? — спросила Линин.

— Нужно было нам всем провериться в этом круге. Кто знает — все ли в нашем дружном коллективе говорят правду и только правду? Возможно, среди нас есть те, кому не стоит доверять.

— Конечно, после чего круга больше нет, ты можешь легко рассуждать об испытаниях, таким образом, пытаясь отвести от себя подозрения, — возмутилась Линин.

— Ты оправдываешься, дорогуша?

— Прекрати! — осадил его Кевин. — Нам вместе стоит пройти долгий путь, а с таким настроем нас надолго не хватит. Пора начинать доверять друг другу и не искать лжецов и притворцев.

Ни Тиф, ни Линин, ни Марк, не решились оспорить слова Кевина, но никто из них так же не подумал первым начать просить прощения у остальных. Но, Кевина уже радовал тот факт, что данная тема закрыта, а продолжать нравоучения у него не было ни желания, ни сил. Если быть честным до конца, хоть с самим собой, у Кевина было подозрения в адрес каждого из них, но эти подозрения не были столь велики, чтобы незамедлительно распрощаться с кем-либо. К тому же Кевин находился в таком положении, в котором было неправильно отказываться от помощи, несмотря на то, от кого она исходила.

Взглянув в последний раз на влажный пол, и убедившись, что магический круг не собирается проявляться заново, Кевин, вернул свой нож за голенища сапога и направился по дорожке между скамеек в сторону массивных дверей, что вели к лестнице. Эту ночь он решил, что вновь проведет в доме Энни. И, хотя, он не успел попрощаться с ней, он надеялся, что с ней больше не повстречается.

* * *

Он погладил Фаундэра по гриве, и тот одобрительно закивал своей большой черной головой в ответ, фыркая от удовольствия. До рассвета оставались не больше двух часов, но Аллест так больше и не пробудился от спячки и не зажил своей повторяющейся изо дня в день жизнью. Люди не заполнили улицы и площадь в честь празднования процесса над Тэки. Все оставалось так же тихо и пустынно как в первые часы их приезда в данную губернию.

— Похоже, нет больше смысла ждать. — Марк первым вскочил в седло. — Мы сделали все, что от нас требовалось. Жители Аллеста приобрели покой.

За Марком, в седло вскочила Линин, а затем и Тиф. Кевин оставался стоять последним на каменной дороге и пристально вглядывался во мрак, пытаясь уловить какое-либо движение, и тщательно вслушивался в тишину, желая услышать какой-либо звук.

Ничего не изменилось и, видимо, не собиралось меняться.

Оседлав Фаундэра, Кевин без спеха направился в сторону ворот губернии вслед за остальными.

— Надеюсь, вам стало легче, — произнес Кевин.

Медленно раскачиваясь в седле и вслушиваясь в гулкий топот копыт, он проехал под аркой с названием покидаемой губернии, глядя в спины впереди идущих товарищей, в то время как за ними непрерывно наблюдала еще несформировавшаяся окончательно бледно-зеленная луна.