1

К первой половине апреля путники добрались до Пустынного Плато — бескрайней равнины, насыщенного желтого цвета, почти лишенной растительности, занимающей треть всего объединения Зиам, — которым заканчивалась губерния Генналл.

В само объединение Зиам они въехали почти две недели назад, по приблизительным подсчетам Кевин, был конец марта месяца. Зиам радикально отличался от Эриса и Биона своими ландшафтами. Здесь не было холмов и долин, леса были редкими, а деревья почти карликовыми. Фауна и вовсе была скудной, не отличаясь разнообразием. Помимо змеевидных тварей, диких собак и скорпионов, здесь можно было встретить одногорбых верблюдов, диких быков, да грызунов разных видов. Именно из-за бедности местных земель, по словам Марка, объединение Зиам на протяжении многих веков вела воины с другими объединениями за их плодородные земли. Большее количество воин Зиам ввел с Бионом, и надо сказать, вполне удачно. Во времена, когда Эрисом руководил Генрих Фердинанд Ван Хор Ван Хор Сет Берун, объединения Бион не существовало по причине его полной оккупацией Зиамом, которая длилась на протяжении пятидесяти лет. Но зиамцы решили не останавливаться на этом, и на волне успеха, владыка Зиама Ахмед Стад Эвен Рахиль объявил войну Эрису. Спустя пару лет после этого Андерс Хан Тор Вил Бенуа стал губернатором Андора, вероломно очернив имя прежнего губернатора Берта Джонса. Помогло ему в этом поддельное письмо, которое якобы отправил Джонс Эвен Рахилю, с предложением помощи и поддержки в военных действиях против Эриса. Из письма исходило, что Джон готов предоставить свою армию, состоящую из двух тысяч человек, готовых начать военные операции в самом центре Эриса. Взамен, Джонс просил у Эвен Рахиля оставить ему Андор, Песверс и северную часть Госбуна.

Договор попал в руки владыке Эриса Генриху Ван Хор Ван Хор Сет Беруну, который был охвачен яростью огромной силы. Он лишил Джонса чина и престола губернатора, а затем казнил на главной площади Андора, в присутствие владыки Эриса, губернаторов Песверса и Госбуна. До последней минуты своей жизни, Берт Джонс так и не признал своей вины в предательстве. Легенды гласили, что перед тем как сложить голову на плаху, Джонс даже опустился на одно колено перед владыкой Эриса, прижал правую ладонь к груди и опустил голову, повторяя ранее принесенную присягу верности Ван Хор Ван Хор Сет Беруну, которую проходили все избранные перед получением губернаторского чина.

В тот же день, Ван Хор Сет Берун назначил нового губернатора на престол Андора. Им стал бывший казначей Андерс Хан Тор Вил Бенуа, который по совместительству был человеком пресекшим заговор Джонса. Знающие люди поговаривали, что Андерс Хан Тор Вил Бенуа пошел на предательство не только из-за желания получить престол Андора, но и из-за страха за свою жизнь, так как за неделю до свержения Джонса, казна губернии неожиданно недосчиталась большого количества золотых запасов.

Таким образом, орден Грандов господствующий многие века в Андорской губернии канул в лету, а ему на замену пришел орден Лордов.

Спустя год, после описываемых событий, Зиам — незнающий поражений в важных битвах в войне с Эрисом, — решил начать войну на двух фронтах. Эвен Рахиль счел, что его могучая армия способна вести бои с двумя объединениями одновременно, а потому — следующим пунктом по завоеванию Молодого Мира, владыка Зиама избрал объединение Фаржэ, которое, как и в нынешние времена, считалось оплотом магии и богатства. Именно этот шаг Эвен Рахиля стал для него роковым — Фаржэ оказалось гораздо искуснее в военном ремесле, чем Бион и Эрис вместе взятые. К тому же, Фаржэ был не только заселен людьми и волшебниками, но и существами, одна особь которых могла справиться с десятью воинами разом. Рахиль был сильно поражен, когда ему донесли информацию о том, что с его армией начали войну не только люди, но и "недочеловеки", к которым он всегда относился с неприязнью и отвращением. В этом плане он мало чем отличался от нынешнего губернатора Андора. Он незамедлительно потребовал, чтобы и на его землях были найдены все оборотни, колдуны и прочие твари, выдрессированы и отправлены в бой. Он и думать не мог, что существа, живущие в Фаржэ, объединились с людьми не по причине дрессировки, а по собственному желанию. Это привело к тому, что тысячная армия, отправленная на выполнения данного задания, была полностью уничтожена.

Спустя три года, Эвен Рахиль потерпел свое самое сокрушительное поражение в войне с Фаржэ, вследствие чего он оказался вынужден прекратить войну с Эрисом и отозвать с его земель свое войско. Несмотря на то, что объединение Бион уже долгие года отсутствовала на карте Молодого Мира, а жители давно научились воспринимать себя как неотъемлемую часть Зиама, бионцы отказались помогать Рахилю в войне с Фаржэ. Подавить бунт в Бионе, у владыки Зиама не было ни времени, ни сил.

Когда Фаржэ пошло в атаку и ступила на земли Зиама, Эрис подписал союзнический договор с ним, этим не оставив ни единого шанса на победу Зиаму. И уже через полгода Зиам был полностью повержен, а Бион вновь стал объединением. Зиам был разделен на три сферы влияния и лишен высшего руководства. Эвен Рахиль был приговорен к смертной казни, которая спустя три месяца была заменена пожизненным заключением в темнице Гарон. Данная темница возвышалась в самом центре Пустынного Плато, и многие века в ее стенах умирали исключительно люди неугодные владыкам Зиама. Рахиль стал первым главой объединения, который попал в Гарон в качестве постояльца. Приближенные Рахиля не были заключены в темницу, но были изгнаны на Пустынное Плато. Там они прожили больше двадцати лет, после чего получили помилование и разрешение на переезд на земли с менее суровым климатом, но с дальнейшим пребыванием среди ничтожного класса, так как средний класс — и тем более высший — для них был навсегда закрыты.

По всему Зиаму до сих пор можно было найти немало потомков Рахиля и его родственников, но все они оставались частью ничтожного класса.

Около сотни лет назад Зиам получил независимость и Кашаген (то есть Карун, Шавелл и Генналл), Вамин (Виниатт и Лиамин) и Шарбут (Щахрут и Фолбут) объединились, вернув к жизни объединение Зиам, но владычество так и не было восстановлено, по той простой причине, что все остальные объединения (кроме Фаржэ) давно отказались от единого владыки. Теперь объединениями руководил не один человек, а Совет губернаторов, который считался более продуктивной системой правления, что позволяло пресечь концентрацию силы в одних руках. Один раз в год все губернаторы одного из объединений встречались ровно на три дня в одной из губерний (которая выбиралась по жребию) и обсуждали все важные темы, которые волновали правителей и простых жителей губерний и которые не могли быть решены в одиночку по каким-либо причинам.

Фаржэ не пошел по той же политической дороге, что и остальные объединения по той простой причине, что владыкой Фаржэ были всегда волшебник — а уж они всегда знали толк в справедливости и общественной гармонии.

Вот уже более сотни лет в Молодом Мире не бушевали воины, но конфликты между объединениями никогда не прекращались, хотя велись они исключительно в экономических сферах.

Несмотря на огромную территорию Пустынного Плато, Зиам все же считался портовым объединением, так как три губернии Зиама имели выход к одному из Пяти Великих Озер. Судя по рассказам Марка, Кевин мог предположить, что эти Великие Озера ничем не отличались от морей, разве что не имели выход к океану или же друг к другу. Флот Зиама считался одним из самых сильных в Молодом Мире, уступая только флоту Фаржэ — объединению, которое по развитию обгоняла все остальные объедения на несколько десятков лет вперед.

— Очень хотелось бы побывать в Фаржэ, — произнес Кевин, смотря на окутанный желтыми песчаными облаками горизонт бескрайнего пустынного простора.

— О да, Фаржэ удивительное место, — мечтательно произнес Марк. — Каждый живущий в Фаржэ обладает магическими способностями. Даже самые простые представители человечества. Там магия не считается чем-то зазорным, пугающим и опасным. — Марк почесал щеку, стряхивая с нее плотно прилипшие острые песчинки, что покрывали Пустынное Плато. — Любой, кто попадает туда, пусть и на короткое время, получает магический дар, который действует на всей территории Фаржэ.

— Ты там часто бывал? — спросила Линин. В ее длинные волосы, что развевались на теплом ветру, затесались песчинки, от которых, как она не старалась, все никак не могла избавиться.

— Не настолько часто, насколько бы хотелось, — признался Марк. — Но не только магия и гармония, привлекает всех в этом объединение, а еще ее природные красоты, со своей уникальной флорой и фауной.

— Ну, Пустынное Плато тоже имеет свою уникальную флору и фауну, но прекрасным это место никак нельзя назвать, — проворчал Тиф.

Кевин попытался представить себе Фаржэ, но его воображение категорически отказывалось работать. Ему натерпелось увидеть это объединение своими глазами, но пока они находилось в Зиаме, и горячее солнце, да поднимающий песчинки ветер, не способствовали их комфортному продвижению вперед.

Земля Пустынного Плато напомнила Кевину о мертвой части Ивенского леса. Земля здесь была такой же твердой и покрытой паутиной трещин. Только здесь не росли болезненно скрюченные деревья, цвет земли был розово-желтым, и трещин было гораздо больше, хотя они были намного уже.

Фаундэр заржал и резко повелся в сторону, видимо чего-то испугавшись, и Кевин с трудом удержался в седле. Кевин огляделся по сторонам и увидел большого черного скорпиона, который встав в боевую стойку и прижав ядовитое жало хвоста к спинке, выполнил нечто на подобие боевого танца.

"Не хватает только лошадиного или же коровьего черепа, из глазницы которого выползет паук", подумал Кевин, и тут же его желание исполнилось: белые кости умершего животного покоились у колючего кустарника и двух больших камней, которые глубоко ушли под землю. Паук, правда, решил не выходить из своего уютного гнездышка, чтобы порадовать своим появлением путников.

За последние дни, лишенные настоящего крепкого сна, чистой одежды и воды для мытья, они выглядели слишком неухоженными и измученными.

Щетина Тифа стала настоящей бородой с многочисленными седыми прядями. Морщины, бороздившие его лицо, стали более четкими, заполнившись дорожной пылью, от чего теперь он выглядел еще на пять лет старше своего истинного возраста.

Линин почти не изменилась, разве что у нее появились темные круги под глазами, да еще ее роскошные волосы стали ломкими и спутавшимися.

У него самого волосы изрядно удлинились. Кевин заметно исхудал, и если бы не кинжал, с помощью которого он брился по утрам и который прибавлял на его лице новых царапин и шрамов, то Нолан мало бы чем отличался от Тифа.

Единственный кто почти не изменился — был Марк. Казалось, даже волосы Уотера прекратили свой рост, лишь став еще более светлыми от яркого солнца пустынной местности.

Чем дальше они шли, тем пустыннее становилось Плато, превращаясь в выжженную солнцем землю. Кони передвигали ногами с нескрываемым трудом и ленью. Сами всадники все чаще прикладывались губами к фляжкам с водой. Они проехали мимо трех стервятников, которые восседали на костях верблюда, и пристально наблюдали своими глазами-бусинками за путниками, словно расценивая их как потенциальную долгожданную еду.

Небо над Плато было мутновато-желтого цвета с красными вкраплениями — что выглядело довольно красиво, но и не менее угрожающе. Кевин давно заметил, что в Молодом Мире цвета окружающей природы были гораздо насыщеннее тех, к которым он привык в своем родном Мире, от чего многие пейзажи он даже воспринимал за иллюзию или же огромные холсты, на которых художник, наделенный не дюжим талантом, рисовал картины, не боясь экспериментировать с красками. В который раз Кевин пожалел, что не прихватил из своего Мира фотоаппарат. Некоторые пейзажи, встречавшиеся ему на пути, просто просились быть увековеченными. Фотографии Молодого Мира могли бы иметь огромный успех в самых престижных картинных галереях. Завистники наверняка бы утверждали, что все работы отретушированы, так как в реальности не бывает таких оттенков и контрастов, но никто бы не стал спорить, что все выглядело невероятно красиво и гармонично.

Был полдень, солнце сияло высоко в небе, но краски неба больше походили на закатные — густые и теплые, — от чего их лица и одежда приобретали чудные розово-желтые цвета. Кевин бы с радостью продолжил любоваться местностью всю дорогу, да только палящее солнце не позволяла сполна насладиться красками и просторами.

— Поглядите на это! — оживленно воскликнула Линин, вытянув вперед указательный палец.

Кевин взглянул в том направление и увидел то, что сначала принял за высокую белую скалу. Затем, он все же угадал правильные очертания строения из белого камня. Это не было новой губернией, так как вдали стоял единственный замок с остроконечными пиками башен, окутанный ржаво-желтым туманом пустыни.

— Вы это видите?

И о чем тебе рассказывал твой брат?

— Да. Похоже — это замок. — Тиф приложил ладонь козырьком ко лбу и слегка приподнялся из седла. Марк слегка прищурил глаза, но воодушевления, в отличие от остальных членов команды, на его лице не появилось.

О многом…

— Спасибо Океану Надежд! — воскликнула Линин. — Наконец у нас будет нормальный ночлег, еда и вода для омовения. Надеюсь, хозяин дома окажется гостеприимным человеком.

К примеру о том, что в объединение Зиам, на Пустынном Плато живет маг, которого зовут Мэджик Шайн. Моему брату чудом удалось побеседовать с ним.

— Держим курс на замок, — решительно произнес Кевин, разворачивая Фаундэра слегка в сторону.

— Я бы не отказался от привала, — произнес Марк. — Там наверняка есть постель с мягкими подушками, ванна с теплой водой и ароматическими маслами и еда на любой вкус, но вам не кажется, что делать такой крюк — неразумно, учитывая тот факт, что мы практически подошли к концу Пустынного Плато?

— Это замок волшебника Шайна, — убежденный в своих словах, произнес Кевин. — Уверен, он сможет протянуть нам руку помощи, тем более что она нам, без сомнений, нужна.

— Откуда ты знаешь о Шайне? — спросил Тиф.

— Мне о нем Фрэд Доббс рассказывал, когда я жил на его ферме. Так вы идете?

— По мне, так это совсем не плохая идея, — радостно согласилась Линин и последовала за Кевином.

— Это задержит нас на несколько дней, — попытался отговорить их Марк, видя, что и Тиф уже развернул своего коня и направил его вслед за Кевином и Линин. — Скоро мы выберемся из Пустынного Плато, а там уже будут губернии, в которых можно будет остановиться на ночлег.

Кевин остановил Фаундэра и повернулся к Марку.

— Извини, Марк, но я не вижу конца пустыни. Все от горизонта до горизонта не отличается разнообразием. Думаю, если мы продолжим путь, то и ночь мы встретим на Плато. А у нас уже почти закончилась еда, да и воды уже не много осталось.

— Мы не знаем, что нас там ждет? Вдруг, вместо спасения мы идем на погибель?

— Что заставляет тебя так думать? О волшебнике я узнал от Фрэда, и из его рассказа не исходило, что Мэджик Шайн злой и безжалостный человек. Скорее наоборот.

— Извини, но в скольких губерниях побывал Фрэд за всю свою жизнь?

— Ты что-то знаешь о Шайне, Марк? — поинтересовался Кевин. — Что-то плохое? Если — да, то скажи, и мы не поедим к его замку.

— Нет, Кевин. О Мэджике Шайне я слышал не мало, и среди всех рассказов плохих не было.

— Тогда в чем причина?

— Меня терзают сомнения.

— Брось, Кевин, Марку все равно с нами не по пути, — напомнил Тиф. — Он изначально едет с нами только до Атуна. Так зачем его задерживать?

Ни Кевин, ни Марк не обратили внимания на слова старика, продолжая глядеть друг на друга. В глазах Кевина Марк смог прочитать решительность, которая гласила, что если Марк не пойдет с ними, то Кевину будет безусловно жаль, но упрашивать его присоединиться к ним он не станет.

— Коням нужен отдых, вода и еда, так же, как и нам, — вступила Линин. — Боюсь, если мы не направимся к замку, то до Байеса придется добираться пешком.

Марк все же сдался под напором своих товарищей, и направил Ровена вслед за остальными, хотя с его лица долго не сходила хмурая маска беспокойства.

* * *

Замок волшебника был вырезан из белого монолита и украшен не менее искусно драгоценными камнями, чем дворец губернатора Милтона Грея. У входа стояли высокие колоны, с высеченными витиеватыми узорами и венчались бело-голубыми флагами, с изображением широко открытого глаза окруженного солнечным диском. Точно такие же столбы высотою в двадцать метров располагались по всему периметру замка, образуя октограмму правильной формы. Сам замок состоял из восьми башен и одного центрального блока с куполовидной крышей. Замок блестел на солнце и переливался всеми цветами радуги.

Путники остановили коней у дороги из белого мрамора, на которой не было видно ни единой песчинки, что казалось странным, учитывая местный климат и ветер. Дорога заканчивалась высокой лестницей, что вела к вратам замка. Но, прежде чем дойти до врат, их ожидал невероятной красоты сад, насыщенного зеленого и сияющего сине-фиолетового цвета.

Кевин мог объяснить только волшебством появление сада в столь суровых пустынных условиях. Он осторожно ступил на каменную дорогу и, не отрывая взгляда от завораживающей своей красотой картины, медленно направился в сторону замка. Казалось, что они нашли портал в другое измерение — ведь только что они держали путь по выжженной солнцем земле, и сразу же попали в мир жизни, прохлады и новых красок. До их слуха доносились приятные трели птиц, журчание ручьев, шум водопада, а до обоняния — ароматы цветов и фруктов. Каких деревьев здесь только не было — высоких и низких, листовидных и хвойных, с ветвями устремленными ввысь и с опушенными вниз как у ив, с гладкой листвою и покрытой легким пушком, похожими на бархат. Больше всего Кевина поразило дерево иссиня-фиолетового цвета, которое словно отражало солнечные лучи, легко освещая пространство вокруг себя.

— Такие деревья называются hyacintho lampadias или же по-простому — "фиолетовыми факелами", так как они освещают большую территорию вокруг себя по ночам, — сообщил ему Марк. — Такие деревья растут только в Фаржэ. В других объединениях они не приживаются.

— Видимо, Мэджик Шайн привез специально для себя немного земли с Фаржэ, — предположила Линин.

— Возможно, но без магии земля все же быстро бы потеряла свои свойства за пределами объединения.

— Это только доказывает, что Мэджик Шайн — очень сильный волшебник, — заметил Тиф, чье внимание было обращено исключительно в сторону замка, чей образ немного терялся среди густой растительности сада. Похоже, к природным красотам он был более чем равнодушен, несмотря даже на то, что последние дни их спутниками были только песок, солнце и ветер.

Они шли вперед по дороге, под высокой аркой, украшенной вьющимися цветами, внешне похожие на вистерию, что формировала длинный коридор, ведя в сторону замка. В самом центре пути — от колон до врат замка, — арка формировала широкую площадку в форме круга. Здесь был перекресток четырех дорог, сердце которых украшал фонтан, изображающий обнаженную пару, восседающих в колеснице, которая в свою очередь была запряжена тремя свирепого вида скакунами. Мужчина держал вожжи, и дудел в огромную ракушку. Девушка держала на плече кувшин, из которого, так же, как и из ракушки, текла вода. У фонтана устроили водопой несколько маленьких птичек яркого окраса, что резкими движениями головы исследовали пришедших людей, посмевших нарушить их покой.

— Вы не против, если мы, прежде чем постучать во врата замка, осмотрим сад получше? — попросила Линин, изобразив на лице жалостливую мину, от чего стала похоже на маленькую девочку, просящую у родителей купить ей что-нибудь.

Кевин и Марк были не против, но подобную идею не поддержал Тиф, хотя все это предвидели.

— Я слишком устал для пеших прогулок, — проворчал он. — К тому же, в отличие от вас, у меня только одна нога.

— Не будь брюзгой, — посоветовал ему Марк.

— Ты можешь и не идти с нами, — заметила Линин. — Вон там лежит ствол поваленного дерева, который может послужить для тебя скамейкой.

Тиф скривил рот в притворной улыбке, после чего махнул рукой и направился к указанному Линин стволу поваленного дерева. Достав нож, он протер его острием мох, что рос на коре и походил на густой зеленый ковер, и только после этого приземлился на него задом.

Самих фонтанов в волшебном лесу было не меньше семи, и ни один из них не повторялся. Если Кевин был заворожен больше всего именно ими, то Марк был в восторге от прудов, в которых росли белые и розовые кувшинки и грациозно плыли лебеди. Так же в пруду жили огромное количество разноцветных карпов, которые яро боролись за любой листочек или же цветок, что падал на поверхность воды с деревьев, чьи ветки тянулись далеко над водной гладью. Линин же была без ума от всего, что их окружало. Она завораживающе смеялась, стоило ей увидеть что-то новое и необычное: будь то дерево с забавной листвой, будь то птица с блестящими на солнце перьями, будь то пара зайцев, что смешно шевелили носогубными складками. Она подбегала то к одному цветку, то к другому и с блаженством вдыхала их ароматы, и не переставала просить Кевина присоединиться к ней.

— Вдохни аромат этого цветка, — просила его Линин. — А попробуй этот. Какой тебе больше нравиться?

— Они все очень красиво пахнут, — сдержано отвечал Кевин, при этом продолжая оглядываться по сторонам, стараясь прочувствовать все легкие и ненавязчивые запахи сада, каждый трель видимой и скрытой листвой птицы.

— А вот это цветок, так же можно встретить только в Фаржэ, — сказал Марк, указывая на небольшой желтый цветок на длинном стебле. — Он так же может послужить неплохим осветителем в ночное время суток.

— Позволь, угадаю — flavis candela. Так он называется? — спросил Кевин.

— Нет, — удивлено произнес Марк. — Не совсем. Но, откуда тебе известен этот язык?

— Это латынь, Марк. Я ее проходил в университете.

— Латынь? — переспросил Уотер и в то же время, словно пробовал на вкус это слово, новое для него. — Нет, в нашем Мире этот язык используют исконные жители Фаржэ. Это единственное объединение, которое имеет свой отдельный язык, хотя они признают и тот, который используется и во всех остальных объединениях, в том числе и нами.

Слова Марка заставили его задуматься — а продолжает ли он сам говорить на привычном ему языке, или же использует язык Ближних Миров, который он освоил сразу же стоило ему очнуться после аварии? Кевин не мог ответить наверняка на свой же вопрос, но не исключал вероятности, что говорил он последние полтора месяца отнюдь не на английском.

Марк сошел с дороги, и направился к дереву, на котором росли незнакомые Кевину фрукты. Вернувшись на мраморную дорогу, он протянул фрукт Линин, которая с благодарностью приняла его. Она сделала один надкус, и сок фрукта потек по ее подбородку, разнося приятный сладкий аромат. Линин засмеялась веселым звонким смехом. В эти минуты она была красива как никогда ранее, хотя такое и казалось невозможным еще парами минут назад.

У пруда с кувшинками появилась лань, которая настороженно огляделась по сторонам, после чего принялась из него пить воду. В кроне одного из деревьев закричало животное, — какое именно, Кевин не знал, но предположил, что это был примат.

— Мэджик Шайн невероятно могущественный волшебник, — произнесла Линин, вдыхая неповторимый аромат очередного цветка, цвета вечернего заката. — Ведь только истинный волшебник смог бы вырастить столь живой сад в столь пустынной местности.

Кевин был с ней полностью согласен. При создании сада явно чувствовалась "рука" магии. В то же время, Кевин понимал, что он служил волшебнику скорее не для приятных прогулок, а для (выражаясь терминологией его Мира) PR-хода. Сад был создан в первую очередь для гостей замка, которые могли посещать волшебника с целью получить совет, помощь или наставление, и конечно все это делалось не за "спасибо". Спонтанное перевоплощение окружающей среды предполагало захватить внимание странников и убедить их в безграничие сил хозяина. Возможно, он и ошибался, но Кевин привык думать о том, что в любом Мире — будь то Ближний или же Библейский, — помощь часто не бывает бескорыстной.

Они бы еще долго любовались садом, если бы к ним не присоединился Тиф и напомнил о том, что они теряют слишком много времени на пустяки.

Они направились дальше по алее в сторону замка, пока не дошли до высоких ступеней, по обе стороны которых возвышались вылитые золотом статуи львов, что гордо глядели вдаль. Страж не было нигде видно, что привело Кевин к новой мысли о желание волшебника подчеркнуть свою силу и неуязвимость перед любой угрозой. Прежде чем они успели ступить на первую ступень лестницы, ворота замка начали медленно отходить в стороны.

В распахнутых настежь вратах стояли около десяти человек — пять юных девушек справа и пять молодых парней слева. Все они были невероятно красивы, что навеивало на мысли о том, что их отбирали старательно, подводя под определенные стандарты внешности, роста и стройности. Парни были одеты в красные штаны и свободные сорочки, а девушки — в белые платья. В центре — в просторной белой накидке с капюшоном, с высоким посохом венчающимся синим шаром — стоял высокий человек, чье лицо практически полностью скрывали длинные белые волосы и не менее длинная борода и усы. Артур "Мэджик Шайн" Клэнси выглядел как классический волшебник из сказок.

— Как же я рад видеть вас, о дорогие гости! — воскликнул волшебник, широко раскинув руки в стороны. Он поманил за собой свиту и поспешил спуститься вниз по лестнице. Парни и девушки, держа в руках вазы с фруктами и кувшины с напитками, старались не отставать от него — несмотря на высокий рост и легкий перебор в весе, Мэджик Шайн двигался быстро и уверено, не глядя под ноги, — в то же время, бросая под ноги хозяину лепестки роз.

"Он похож на Моисея ведущего свою пасту на Землю Обетованную", подумал Нолан, глядя на приближающего к ним старика. "Разве что в Моисее было гораздо меньше пафоса".

Лицо Артура Клэнси сияло от счастья, словно он долго ждал их прихода и, наконец, дождался. Тиф сделал шаг вперед и поклонился в знак почтения. Марк и Кевин последовали его примеру, а Линин присела в реверансе.

Волшебник по отечески обнял каждого из них. Кевина он сжал в своих объятьях немного крепче остальных и вдобавок более длительное время. Не так чтобы это выделялось сильно, но и незамеченным это не осталось ни для кого из путников. При обнимании, Кевину удалось тщательно разглядеть лицо старика — его, не менее ярко голубые, чем у Марка Уотера, глаза, с заметными "гусиными лапками" под ними; его гладкий, полностью лишенный морщин, лоб; его слегка крючковатый, но в то же время широкий, нос; его полные губы и довольно широкий рот со спущенными вниз уголками, что придавало его образу легкую усталость.

Так как широкое улыбающееся лицо хозяина замка было полностью обращено к Кевину, именно он и решил их представить волшебнику:

— Здравствуйте, великий маг. Меня зовут Кевин Нолан. Мои спутники — Линин, Марк Уотер и Тиф. Мы очень рады встречи с вами. Мы проделали долгий путь, а увидев ваш замок в самом сердце Пустынного Плато, не смогли проехать мимо. Мы наслышаны о вас, и не могли устоять в желание своем лично познакомиться со столь могущественным волшебником. Мы надеемся, что наш неожиданный визит не потревожил вас от важных дел…

— Что вы, Кевин! — мягко оборвал его волшебник. — Я ждал вашего прихода и давно готовился к нему.

— Ждали?

— Ну конечно, я знал, что ты придешь ко мне. Я ведь маг. — Мэджик Шайн вновь заключил его в объятья, и в этот раз он не стал скрывать всю силу, что скрывалась в его руках под широкими рукавами белоснежной накидки. Кевина слегка беспокоила столь частое вхождение в его личное пространство, но он не стал все же делать замечание волшебнику, в конце концов: он хозяин, а они — всего лишь гости.

От старика, так же, как и от его сада, пахло свежестью и цветами, а его волосы были мягкими и пушистыми похожими на щелк. Все это время девушки продолжали осыпать их лепестками цветов.

— Но, почему вы меня ждали? — спросил Кевин, когда маг отстранился от него, продолжая глядеть с блаженством.

— Тот, кто знает, кто ты есть и откуда ты — всегда будет ждать твоего прихода с замиранием сердца. Для меня большая честь видеть тебя и твоих спутников у себя в гостях. Чувства, что переполняют меня, несравнимы ни с чем. — Мэджик Шайн обернулся и движением руки подозвал к себе юношей в красном. — Вот, отведайте фруктов из моего сада и вина из моих виноградников. Таких фруктов вы еще никогда не пробовали.

Линин слегка отвернулась и прижала ладонь ко рту, не желая, чтобы гостеприимный хозяин видел усмешку на ее губах. Видимо, сила волшебника не была безграничной, раз он не ведал, что несколькими минутами рани девушка уже отведала один из фруктов.

— Фрукты из моего сада, — продолжил маг, — способны утолить любой голод и даже излечить многие болезни. Мои вина утолят жажду и помогут поднять настроение, даже тому, кто находиться в очень плохом состоянии духа.

Кевин и его спутники с благодарностью отведали поднесенные им фрукты, а Тиф не отказался и от вина. Таких сочных, сладких и богатых вкусом фруктов, Кевину еще не доводилось ранее пробовать. А потому все хвалебные слова волшебника, пусть и выглядели как хвастовство — имели под собой реальную основу. Вдобавок он почувствовал невероятный прилив энергии, от чего был готов хоть сейчас вскочить на Фаундэра и отправиться в дальнейший путь.

— Прошу вас в свой замок. — Маг сделал широкий жест руками, в сторону распахнутых врат. — Вас ждет обеденный стол, с великим множеством яств, теплая вода для принятия ванны, мягкие постели для сна и помощь моих прислуг, готовые выполнить любые ваши желания.

Прежде чем они могли что-то произнести, волшебник уже приобнял Кевина за плечи и повлек за собой вверх по лестнице. Тиф, Марк и Линин последовали за ними следом. По пути в замок, Марк постарался лучше разглядеть каждую из девушек в белом, а они игриво улыбались ему в ответ и, смеясь, о чем-то перешептывались между собой.

Как только они вошли в замок, врата медленно и бесшумно затворились за ними, хотя никто к ним даже не прикасался.

* * *

Холл дворца представлял собой большое помещение с высокими потолками. Стены были украшены мозаикой из агата, аметиста и граната. От входа до следующей двери, вдоль стены одной из сторон, висели множество картин, на которых были изображены, по словам волшебника, различные живописные места Молодого Мира. По другую сторону так же весели картины, только на них были изображены портреты разных людей. Одним из изображенных на картине был и сам Мэджик Шайн, что заставило Кевина предположить, что на остальных портретах были изображены его родственники.

Покинув первое помещение, они вошли во второе — не менее просторное, — где их ждал огромный стол, который чуть ли не ломился от еды и напитков. У стола стояли другие девушки и юноши в уже привычных одеяниях. Парни играли на музыкальных инструментах легкую ненавязчивую мелодию, под которую три девушки танцевали. Их движения были легки и невесомы.

— Прошу вас за стол!

Маг сел первым во главе стола и указал на стулья по обе стороны от себя. Кевин и Тиф сели справа от него, а Линин и Марк — слева. Слуги мага принялись предлагать гостям вина разных сортов, кое-что покрепче, а также безалкогольные напитки. Линин остановила свой выбор на яблочном пунше, Марк предпочел темный эль, Тиф выбрал виски, а Кевин решил утолить жажду чистой родниковой водой. Ассортимент еды был не менее богат. Помимо фруктов и овощей (конечно же они были из сада волшебника), были мясо и рыба (по словам Мэджика Шайна мясо и рыбу его придворные покупали на ближайшем рынка, что находился в трех днях езды от замка, так как животные и рыба, что водились в его саду, были предназначены исключительно для декора), мед и молоко (Кевин не стал спрашивать куплены ли они или же добыты из сот и от коров мага), разные виды хлебов и сыра, бульоны и сладости.

Кевин не мог насытиться — такой вкусной еды он не ел никогда в своей жизни. Хотя, нет — лучшим блюдом в его жизни был ростбиф, который приготовила Клэр за день до своей гибели. Так же он не мог отказаться и от десерта — он решил отведать торт из слоеного теста и заварным кремом. Похожие лакомства он ел не раз в своей жизни, но роднили их лишь внешние сходства, в то время как вкус этого торта был несравним ни с одним из ранее опробованных десертов.

Его спутники тоже ели за обе щеки, понимая, что таких вкусных блюд им не скоро еще придется отведать, учитывая тот долгий путь, который им предстоял.

После еды, слуги принесли им миски с чистой водой, в которых они смогли помыть свои руки. Затем Мэджик Шайн предложил им принять ванну, чтобы смыть песок, пыль, пот и усталость долгих путешествий. Их проводили в четыре разные комнаты, где их ждали большие керамические ванны круглой формы, заполненные горячей водой и густой пеной. На небольших столиках лежали аккуратно сложенные чистые одежды и полотенца. Так же около ванн стояли по две девушки, готовые предложить свою помощь при омовении. Наверное, чтобы не смущать купающихся, они и сами были обнажены с головы до пояса, и только ноги укрывали шелковые платки.

Когда каждый из них вошел в свою ванную комнату, девушки помогли им раздеться (кроме Кевина, который решил, что способен снять с себя одежду и сам), затем одна из них вылила в воду несколько флакончиков с разноцветной жидкостью, после чего вокруг поплыли приятные и волнующие маслянистые запахи цветов и фруктов. Помимо приятных ароматов, бальзамы помогли путникам расслабиться и даже вздремнуть.

В течение следующих двух часов никто из них не покинул своей комнаты.

* * *

Линин, прикрыв веки, лежала в ванне, наслаждаясь каждой секундой. Легкими движениям рук, девушки массировали ей шею и плечи. Теплая вода из кувшина практически не прекращала литься сверху, омывая ей лицо и волосы. С начала процесса омовения прошло почти три часа, за это время воду четырежды меняли, но Линин продолжала считать, что еще не вся грязь и пыль дорог были смыты с ее тела.

В какой-то момент она даже заснула, а разбудили ее чьи-то прикосновения к ее ложбинке между грудями.

— Решила отрастить хвост и превратиться в русалку?

— Что ты здесь делаешь? — Она приподнялась, от чего ее грудь, отчасти скрываемая пеной, полностью показалась из-под воды. Проведя ладонями по волосам, избавляясь от лишней влаги, она огляделась по сторонам. В комнате были только она и Марк Уотер.

Мужчина сидел на корточках, облокотившись на край ванны, и нескрываемо любовался ее обнаженным телом.

— Мне захотелось прогуляться по саду перед сном, и вот решил спросить: не хочешь составить мне компанию? Считай это свиданием.

— А где остальные?

— Тиф осматривает дворец, а точнее коллекцию оружия мага. Кевин с хозяином ведут задушевные разговоры в оранжереи. Ну а я, решил провести весь остаток дня с тобой, красавица.

Линин плеснула на него водой, обмочив ему рубаху и лицо. Он стер с лица пену и выдул ее обратно в сторонку Линин.

— Так ты согласна?

— Ты о чем? — изобразила непонимание девушка.

— Я о свидание. Не желаешь прогуляться? Сегодня я настроен как никогда романтично. Толи место на меня так влияет, толи ты сама, но я почти готов петь серенады под луной, умей я играть хоть на одном музыкальном инструменте. Если ты согласна, то тебе стоит сказать только одно слово: "Да".

— Я должна это хорошенько обдумать, — произнесла Лини, после чего уставилась в сторону, прикусив нижнюю губу.

— У тебя на это есть всего одна минута, в ином случае — приглашу одну из слуг волшебника. Или двух… а может и всех разом. Но, учти — мне бы хотелось прогуляться по ночному саду именно с тобой. Только представь: мы вдвоем, на небе полная луна, журчит вода и поют ночные птицы, hyacintho lampadias освещают нам тропы…

— Думаю, тебе стоит все же пригласить кого-то из слуг мага. Или даже всех сразу, — на полном серьезе ответила ему Линин.

— Значит — отказ, — расстроено вздохнул Марк.

— Ты хороший парень, Марк Уотер. Но, у нас с тобой ничего не получится.

— Конечно, ты ведь влюблена в Кевина. — Марк встал с корточек и присел на край ванны, после чего провел пальцем по влажному покрытию керамики от середины к изголовью. — По-твоему, у вас с ним есть будущее?

— С чего ты взял, что я люблю Кевина?

— А разве нет?

— Я еще никогда и никого не любила по-настоящему.

Марк выпрямился и, пройдя вокруг ванны, остановился за Линин, после чего нагнулся и негромко произнес ей на ушко:

— Тогда почему ты кричала его имя, при каждом своем оргазме?

Линин посмотрела на Марка через плечо, в то время как сам он вновь выпрямился и, опустив палец на край ванны, перешел на ее другой край.

— Я не помню этого, но не исключаю такой вероятности. И да, я очень сильно люблю Кевина. А переспала я с тобой только из злости за то, что он не видит во мне женщину — а только друга.

— Без сомнений, ты сама веришь — то чувство, которое растет в тебе, является любовью, а не благодарностью за спасенную жизнь. Но, откуда тебе об этом знать наверняка? По твоим же словам — ты никогда и никого не любила.

— Я знаю, что я испытываю, и это не только благодарность.

— Не сомневаюсь. Возможно, ты и вправду его любишь. Любишь за то, что он не похож ни на кого из мужчин, которых ты встречала ранее. Он видит в тебе личность, а не забаву на одну ночь, поэтому ты и составляешь неотъемлемую часть нашей команды. Но, вам никогда не быть вместе.

— Это почему?

— Потому что он любит свою семью — жену и дочь. В его сердце для тебя просто нет места.

— Но они…

— Погибли? Да. Но, именно по этому он и отправился к Океану Надежд. Помыслы его чисты и искренни, а потому, Океан исполнит его желание, — в этом можешь не сомневаться, — и тогда он вновь объединиться со своей семьей. Океан Надежд исполняет только одно желание, а потому, семья Ноланов скорее всего переселиться в один из Ближних Миров. И что, по-твоему, произойдет потом? Кем ты станешь для него? Второй женой — мало вероятно. Сестрой — даже если и так, то тебе подобная роль не понравиться, так как ты всегда будешь желать большего. Никем — а вот это уже ближе к истине. Скорее всего, он нас забудет сразу, как только обнимет свою жену и дочь.

— У меня есть много времени, чтобы завоевать его любовь, — все еще пытаясь настоять на своем произнесла Линин, с легкой грустью в голосе. — Но если у меня ничего не получиться… что же, у меня всегда будет возможность попросить у Океана Надежд любое желание.

— Решила его околдовать?

Линин пристально взглянула Марку в глаза.

— Почему бы и нет?

— Маленькая глупая девочка. Лучшее, что ты сможешь попросить у Океана Надежд — это вернуть Кевина и его семью в их Мир. Поверь, так будет лучше для всех, в том числе и для тебя.

Разговор был окончен, что было ясно для них обоих.

Линин резко встала. С ее обнаженного тела начала стекать вода. Марк развернулся и, подняв полотенце, протянул его девушке. Линин вступила на мостик и, выйдя из ванны, принялась вытираться. Марк какое-то время любовался ее телом, после чего повернулся и направился к выходу.

— А ты, Марк, чего ты ждешь от Мира Вечности?

Марк обернулся. Линин стирала влагу из волос, и ее грудь покачивалась из-за ритмичных движений ее рук.

— Я еще не решил, если пойду с вами до конца. Пока что мой путь лежит к Атуну. Возможно, если я поспею, то присоединюсь к вам. А коли дойду до Океана Надежд, то, скорее всего, ничего не попрошу у него.

— Только не надо говорить, что ты просто хочешь помочь Кевину и только.

— Я хочу помочь тебе. Чтобы ты не наделала глупостей. Считай меня своим "путеводным лучом", который подскажет тебе верный и безопасный путь.

* * *

— Таких цветов нет больше нигде в Молодом Мире и, хотелось бы учесть тот факт, что я их вырастил без никакой магии, а только благодаря знаниям и упорству. Я назвал его "Arena Unda" или же "Песчаная Волна".

Мэджик Шайн провел пальцами по бархатному бутону большого цветка немыслимой формы, цвета несозревшего окончательно банана снаружи и — небесно-голубого внутри.

— Впечатляюще.

Кевин шел по узкой тропинке рядом с волшебником, среди многочисленных цветов. Некоторые ему были знакомы, а некоторые он видел впервые. Последних было гораздо больше. Мэджик Шайн был невероятно горд своей оранжереей и не уставал упоминать, что вырастил он все эти цветы сам — без никакой магии.

Бабочки, не менее разнообразных цветов и размеров чем цветы, летали кругом, изящно порхая крылышками. Среди бабочек, Кевину удалось разглядеть и несколько колибри.

За ними шли три девушки в белых платьях, о чем-то перешептываясь между собой и весело смеясь. На первый взгляд им было не больше двадцати лет и выглядели они очень похоже друг на друга. Кевин предположил, что они сестры, хотя в это слабо верилось. Легче было поверить в то, что их похожесть объяснялось магией волшебника. И, кто знает — настоящие лица он видел перед собой? Может, они были древними старухами, а маг создал лишь иллюзию, что окутывала их истинные тела. Кевин самому себе не мог объяснить — почему он так решил, — но и не мог отвергать факта правильности своих мыслей.

"Даже если и так, какое мне дело, если волшебник любит окружать себя молодыми и красивыми девушками и юношами?", задался он вопросом, и тут же получил ответ: "Никакого".

— Вот этот цветок я вырастил с большим трудом, в течение пяти лет с небольшими перерывами. Было время, когда я уже хотел бросить все свои попытки, пренебречь принципами и использовать магию в создание этого цветка. Но, однажды ночью, мне приснился сон, в котором я ярко увидел метод, который мне поможет в его селекции, не прибегая к магии. Проснулся я в воодушевление и полный желания приняться за дело. И вот — перед тобой конечный результат.

Это был небольших размеров цветок, больше похожий на кустик, с сине-зелеными листьями и маленькими красными цветочками.

— На первый взгляд, он выглядит ничем не примечательным, — озвучил волшебник мысли Кевина. — Но, стоит присмотреться внимательнее, приблизиться к нему вплотную и вот оно — чудо! — Маг протянул свою ладонь к цветку и, прямо на глазах, цветочки начали менять свой цвет. Красный цвет сменился оранжевым, затем желтым и, наконец, когда рука мага уже коснулась одного из цветочков, — все они стали белыми. — Никакого волшебства, а только игра света. Чем ярче свет, тем насыщеннее их окрас, чем темнее — тем они светлее. Этот цветок я назвал "Oculus libarus" — "Глаз либара".

— В моем Мире вы бы стали великим селекционером, так как я ничего красивее и удивительнее в жизни не видел.

Они прошли дальше. Оранжерея мага была распределена на секторы, от чего, с каждым проделанным шагом, они входили то в один цветовой сектор, то в другой. Ароматы же, к сожалению (а может и к радости), были смешаны между собой.

— Вот этот цветок — соловей среди растений. Он такой же не слишком взрачный, но способен копировать запах всех цветов, чей аромат попадает в радиус его сверхчувствительных рецепторов.

— В таком случае, в вашей оранжерее его рецепторы должны быть сбиты с толку.

Волшебник рассмеялся над словами Кевина. После чего поманил его рукой и предложил понюхать цветок. Нолан нагнулся и вдохнул его аромат, после чего его обоняния тронули множество запахов, которые росли, достигали пика, затем угасали, а на замену приходили новые.

— Удивительно! — искренне поразился Кевин, а в уме добавил: "Только не говори мне, что над этим цветком не поработала магия".

— Но, это еще не все — каждая часть этого цветка может быть использована в медицине, благодаря своим лечебным свойствам. Корень — помогает при болезни внутренних органов. Стебель — улучшает слух и зрение. Масло, добываемое из лепестков — способно залечивать раны. А семена — помогут вылечить бесплодие у женщин и стерильность у мужчин.

— Я просто в восторге! — повторил Кевин, понимая, что в своих словах он изрядно однообразен, но по-другому просто не мог выразить своего восхищения.

— Если хочешь, я могу подарить тебе мешочек с семенами.

— Благодарю вас, о великий маг, но проблем со стерильностью у меня нет.

— Я не в том смысле, — засмеялся маг. — Я предлагаю тебе семена не для повышения твоих возможностей в размножении, а для выращивания этих цветков.

— Не думаю, что из меня получиться столь искусный садовод, коим являетесь вы.

— Главное вера, о мой юный гость. Пойдем далее.

Выйдя из оранжереи, они вернулись во дворец, направившись в холл с огромным количеством картин.

— Здесь висят портреты всех представителей рода Клэнси — начиная с самого первого Клэнси и заканчивая его сороковым коленом, а именно — мной. Стоит обратить внимание, что среди Клэнси никогда не было волшебников. У Сэлтика и Фабианны Клэнси была дочь Эвридика, благодаря которой в нашем роду дворян, появилась новая ветвь — ветвь магов. Она познакомилась с Великим Магом Фаржэ, который и стал моим отцом. К сожалению, портрета моего отца в моем замке нет.

— Вы с ним не видитесь?

— Нет, к моему сожалению. — Мэджик Шайн развел руками. — Он никогда не интересовался моей жизнью. У него всегда было много дел и забот, от чего у него никогда не было времени ни на меня, ни на мою мать. Поэтому, когда мне исполнилось шестнадцать лет, мы с матерью покинули Фаржэ и поселились на Пустынном Плато. А спустя время и я позабыл о его существовании.

— И вы больше не предпринимали попыток с ним поговорить с тех пор?

— Пытался, — кивнул маг. — Но, он был слишком занят делами. Впрочем, как всегда.

Они стояли перед портретом красивой, но слишком печальной женщины в черном платье с серебряными полосками, чью шею украшало белое жабо, а волосы скрывала серебристая накидка. "Эвридика Сантори де Миллс Клэнси" — гласила надпись внизу картины.

— Моя мать, — произнес маг. — Ей было всего сорок семь лет, когда она оплатила Харону за переправу на другую сторону Стикса. Это было восемьдесят семь лет назад.

Кевин непонимающе заморгал. Если мать волшебника умерла почти век назад, то — сколько тогда самому магу лет?

— Вы единственный ребенок в семье? — спросил Нолан, решив оставить на потом загадку на тему возраста хозяина замка.

— Нет. Нас было три брата и семь сестер. Почти у всех нас были разные отцы. Я единственный из них потомок мага.

— А с ними вы держите связь?

— Да, в каждую ночь, когда я вхожу в астрал.

— В астрал?

— Да. Чтобы увидеть умерших людей есть один лишь способ — умереть самому. Чтобы их услышать — достаточно войти в астрал.

— Выходит все ваши братья и сестры мертвы?

Мэджик Шайн кивнул.

— Семь лет назад умерла последняя моя сестра Эльмина. Сложно смотреть на то, как весь Мир обновляется, и все, что было тебе знакомо и близко обращается в тлен. Большинство моих младших братьев и сестер умирали от старости на моих глазах.

— То есть — вы самый старший из них?! — не мог поверить Кевин. — И сколько же вам лет?

— Сто четырнадцать. Мы — волшебники, — имеем более долгий век, чем простые смертные. Моему отцу триста сорок два года. В среднем, такие как мы, живут пятьсот лет. Бывали случаи, когда волшебник доживал и до тысячи, но это редкие случаи.

Кевин был поражен словами мага. Ему не верилось, что хозяину дворца, с его абсолютно гладким лбом и небольшими морщинками у глаз, которые и появлялись лишь, когда он улыбался — целых сто четырнадцать лет. Но, в Молодом Мире было место многим странностям, а потому, Кевин не стал долго размышлять о столь простых вещах, как разница в возрасте и внешнем виде волшебника. Вместо этого он прошел вслед за хозяином замка по длинному коридору украшенного гобеленами, что изображали исторические события воины между Зиамом и другими объединениями.

В конце коридор сворачивал налево и заканчивался дверью, что вела на задний двор замка. Лестница спускалась к площадке в форме круга, диаметром не меньше двадцати метров. Площадка была выложена серым отшлифованным камнем. За пределами площадки росла трава зеленого и темно-синего цвета, чьи ростки были подведены под один размер. В самой площадке стояли двое. Слуга Мэджика Шайна, на голом торсе которого играли рельефы мышц, а напротив него стоял Тиф. Они оба сжимали в руках рукояти мечей. Их окружали плотным кольцом радиусом в два раза меньшим площадки остальные слуги волшебника.

Состязание только начиналось.

— Твой друг бесстрашный и умелый воин, — произнес маг. — Он сам вызвался помериться силами с самым искусным из моих бойцов.

Кевин ничего не ответил, его внимание было полностью поглощена битвой, которая только успела стартовать.

Соперники встали в боевую стойку, скрестив мечи. На взгляд Кевина — силы были неравны. Тиф был гораздо старше своего оппонента, ниже, худее, да еще и одноног. Но храбрости ему было назанимать.

Стражник умело работал запястьями, от чего меч в его руках двигался как лопасти мельницы. Меч рассекал воздух со свистом, готовый разрубить пополам все, что могло попасть в пределы его поражающей силы. Атака была молниеносной, но Тиф ее ожидал, а потому с легкостью отбил ее. А затем, повторил тоже само и со вторым и третьим ударом. Затем, уже Тиф попытался нанести удар в область голенища соперника, но тот смог себя защитить. Они замерли, глядя друг на друга, стараясь предугадать следующий ход противника. Слуга первым взмахнул мечом для удара, Тиф нагнулся и лезвие, разрезало лишь воздух над его головой.

— Интересно, где твой друг научился так хорошо владеть мечом? — задался вопросом Мэджик Шайн.

— Я не знаю, — пожал плечами Кевин. — Тиф не слишком разговорчив. Единственное что я знаю — это то, что он был солдатом, прежде чем на его плече появилась клеймо сломанного меча.

Тиф ринулся в атаку, от чего слуге мага защищаясь, пришлось сделать пару шагов назад. Все удары Тифа были отбиты.

— А кто твои остальные спутники? — спросил маг, не отводя глаз от площади.

— Линин, прежде чем попасть в темницу работала в борделе. А Марк — Скиталец, которого во время очередного путешествия, ограбили, ранили и оставили умирать на дороге. На той дороге мы с ним и встретились впервые.

Тиф провел удачную атаку, после которой его соперник лишился меча. Но, не успел Тиф ощутить радость победы, как слуга мага сделал идеальное сальто через себя и ногами выбил оружие из рук Тифа. После чего они оба сделали кувырки в сторону своих потерянных мечей, и вот уже снова оба стояли в боевой стойке, скрестив оружие.

— Ты полностью доверяешь своим спутникам?

— Что вы имеете в виду? — Кевин посмотрел на мага, в недоумении приподняв брови.

— Если тебе понадобиться помощь, ты уверен, что они предоставят ее тебе, рискуя своими собственными жизнями?

— Они уже это сделали, когда согласились пойти со мной в это опасное путешествие, — решительно произнес Кевин.

— Они согласились на это, потому что любой на их месте мечтал бы дойти до Океана Надежд, — не согласился с ним маг.

Этот разговор Кевину совершено не был по душе. Ему неожиданно резко стал неприятен хозяин замка, несмотря на его гостеприимность, на добрую и на отеческую улыбку, что навечно отпечаталась на его губах, что словно твердила: "Я просто забочусь о тебе, мой мальчик".

— Они не предадут меня. Я в этом уверен. Возможно, вы правы, и все они трое имеют огромное желание попасть в Мир Вечности, но это не значит, что они двулики и преследуют одну единственную цель, находясь рядом со мной.

Тиф нанес удар кулаком в скулу слуги мага, затем рукояткой меча ударил его в область печени и завершил комбинацию, ударом локтя по затылку, после чего его молодой противник, оказался на полу.

— А как насчет Четырех Темных? Они смогут защитить тебя от Них?

— Мы с ними еще не встречались.

— Рано или поздно это произойдет и окажется, что твои спутники не готовы на все ради тебя. А если и готовы, то просто не смогут противостоять силе Четырех Темных.

— Вы считаете, что Их силе, сможет противостоять только другая магическая сила? — спросил Кевин, прекрасно понимая, куда клонит волшебник.

Тиф пихнул ногой поверженного противника, и когда тот оказался на спине, опустил ему на грудь свой деревянный протез, а к горлу приставил лезвие меча.

— Браво! — Мэджик Шайн захлопал в ладони и направился вниз по лестнице к состязательной арене. Кевин, немного постояв на месте, направился за ним следом.

Мэджик Шайн подошел к Тифу и сжал ладонями его плечи.

— У вас талант, Тиф, — изрек он, в то время как Тиф, прятал меч назад в ножны. Как только его руки опустели, маг взял его за руки и повернул их ладонями вверх. — Ваши ладони шершавы и мозолисты, на них четко прочерчены все линии. У вас было бурное и интересное прошлое и ожидает не менее интересное будущее.

— Вы можете читать судьбу по ладоням? — спросил Тиф. — Хотя, почему я спрашиваю — маги обладают гораздо большей силой.

— Ваши руки хранят память о многих славных боях. Не удивлюсь, если они держали чаше рукояти оружий, чем столовые приборы.

— Думаю, не чаше чем кружку с ромом.

— Откуда вы, Тиф?

— Из Андора, объединение Эрис.

— Вы, наверное, лучший воин в своем объединении.

— Возможно, но с моим искусством владения мечом там никто не считался. Видите ли: преступникам не разрешено участвовать на ярмарочных турнирах.

— Да-да, — закивал, расстроено волшебник. — Если мне не изменяет память, то по официальной статистике лучшими мастерами считаются Майкл Силверс и Джереми Уотсон.

— К сожалению, ваша информация слегка устарела — Джереми Уотсон скончался в турнире за звание лучшего воина объединения.

— Какая жалость, — опечалено вздохнул маг. — Скажите на милость, кто был тот храбрец, что одержал над ним вверх?

— Джеймс Дан Гил Фостер.

— Джеймс Дан Гил Фостер? — нахмурил лоб волшебник. — Странно, но это имя мне ничего не говорит.

— Думаю, победа над Уотсоном принесет ему заслуженную славу, которая доберется до всех объединений Молодого Мира.

— Вы без сомнений правы… Хотя, постойте. Не тот ли это Джеймс Дан Гил Фостер, который служит при дворе губернатора Андора? У него еще, если мне не изменяет память, нет одной руки.

— Ноги.

— Точно, ноги. Да, я его вспомнил. Хотя, мне казалось, что он уже глубоко старый человек. Странно, что в его возрасте, да еще при отсутствии одной конечности, он смог одержать победу над очень сильным соперником, каким являлся Джереми Уотсон. — Глаза волшебника сияли как два цветных стеклышка на летнем солнце, а улыбка становилась все шире. — И почему это меня удивляет? Вы, Тиф, как я замечу, так же лишены одной ноги, но это вам не помешало одержать уверенную победу над моим лучшим воином.

Руки Тифа сжались в кулак, а глаза стали совсем узкими от прищура, от чего морщины на его обветренном лице стали еще более ярко выраженными. Волшебник, словно ничего не заметив, приобнял его за плечи, затем то же самое сделал другой рукой с Кевином и повел их обратно во дворец.

— Хочу вам доложить по секрету, — продолжил маг, — что в прошлом году Майкл Силверс гостил у меня и так же бился на мечах с моим лучшим воином. Силверс проиграл ему, практически вчистую. Так что, если отбросить официальные версии, то — во всем объединение Эрис есть только два по истине сильных воинов — это Джеймс Дан Гил Фостер и вы, Тиф. И, поверьте мне, весь Молодой Мир был бы рад видеть на турнире ваш бой. Он бы произвел настоящий фурор.

— Спасибо за столь высокую оценку, которой вы одарили мои скромные навыки ведения боя, — произнес Тиф, хотя в его голосе не было и капли намека на благодарность.

— Да ладно вам, Тиф, — покрепче прижал к себе обоих гостей волшебник. — Скромность вам явно не к лицу. Давайте же скорее отпразднуем вашу великолепную победу. Ради этого я открою бочку вина из лучшего урожая винограда. Поверьте: такого великолепного напитка, вам еще не доводилось пробовать.

— Почтем это за честь, — кивнул Тиф.

 

2

Приближалась ночь, и слуги волшебника пошли вместе с гостями показывать им их спальные комнаты. Путь оказался не близким, так как коридоры сменялись коридорами, лестницы другими лестницами, десятки закрытых дверей другими дверьми. Среди множества одинаковых дверей, были и более высокие, двойные. Когда они дошли до первой из таких дверей, одна из девушек остановила Тифа легким движением руки и произнесла:

— Эта ваша опочивальня, касс. Прошу следовать за мной.

Она отворила двери, и Тиф последовал за ней, скрывшись в своей на эту ночь комнате.

Далее они пошли без Тифа. Через минут пять, другая служанка остановила Марка, и предложила ей следовать за ней в его комнату. Затем они остановились у двойных дверей, за которыми скрывалась комната Линин. Прежде чем войти в нее, Линин крепко обняла Кевина и поцеловала его в щеку. Изначально она хотело прижаться губами к его губам, но, увидев его легкое отстранение, все же решила не пытаться. Где-то в груди больно укололо, но Линин постаралась не выказывать своих гнетущих чувств.

— Я люблю тебя, Кевин, — прошептала она. — Я все на свете бы отдала, чтобы быть с тобой.

— Линин, ты совсем еще юна. На твоем жизненном пути еще встретиться мужчина, который будет достоин тебя. — Конечно, его слова были более чем банальны, но ничего путного в эти минуты ему в голову не приходило. Сейчас он только хотел одного — поскорее уединиться и проспать до самого утра.

— Жаль, что я не достойна тебя, — грустно отозвалась Линин, глядя в пол. На ворс ковра, что устилал коридор, упали две ее слезинки.

— Не говори так, — попросил Нолан.

— Извини, что завела вновь этот разговор. — Линин приподняла голову и легко повела головой, отбрасывая прядь своих черных волос с лица. Чтобы слезы вновь не принялись капать, она приподняла подбородок вверх и уставилась ввысь. — Я решила, что в другой, более приятной обстановке, уже сказанные ранее слова возымеют другой эффект или же ты сам передумаешь, но побоишься об этом сказать. Видать, я просто глупая девчонка, которая продолжает верить в то, чего не может быть на самом деле.

— Линин, если бы не семья, я без сомнения ответил на твои чувства. — Эти слова ему так же показались банальными и неуместными, но Кевин решил уже договорить до конца и попытаться успокоить свою спутницу по дороге к Океану Надежд.

— Но, пока ты их не вернул назад, позволь мне быть рядом с тобой и любить тебя, касаться тебя. — Она провела кончиками пальцев по его груди. Присутствие служанок ее совсем не беспокоило, чего нельзя было сказать о Кевине. — Пускай один раз, но уснуть рядом с тобой в одной постели.

— Извини, но этого я не могу тебе дать. А вот любить себя я не могу тебе запретить. И ты должна знать, что и я люблю тебя, — и прежде чем в ее глазах заиграли огоньки, добавил: — Люблю как младшую сестру, которой у меня никогда не было.

После этих слов, он наклонился и поцеловал ее в лоб.

Из уголков глаз Линин вновь потекли слезы, но прежде чем они успели сорваться вниз, девушка развернулась и вошла в свою комнату, а служанка поспешила закрыть за ней двери.

— Идите за мной, касс, — сказала служанка. Теперь, в длинном бесконечном коридоре оставались только они двое. Кевин тяжело вздохнул и зашагал дальше мимо многочисленных безликих дверей.

Наконец и он дошел до своей комнаты. Служанка — совсем юная девушка с пронзительными светло-серыми глазами, — открыла ключом двери и пропустила Кевина вперед. Нолан вошел в просторное, а скорее даже — огромное помещение, с мягким ковром на полу, с гобеленами на стенах, с красивой хрустальной люстрой на несколько десятков свечей. В комнате были два больших окна, вид из которых открывался на волшебный сад. Правда, в сумерках были видны не все представители флоры, а только те, что светились в темноте — и более прекрасного зрелища было сложно представить. Кевин задержался какое-то время у окна, глядя на фиолетовые, красные и желтые "факелы", пока не расслышал легкое покашливание служанки.

— Ваша постель, касс, — произнесла она, указывая на широкую постель, завешанную бледно-сиреневым балдахином. Подушек было четыре и, на первый взгляд, они казались неудобными из-за своих гигантских размеров. Сама постель стояла на четырех высоких ножках, а потому, чтобы лечь на нее, нужно было запрыгнуть. Все это вызывало в нем некое чувство, схожее с детским восторгом.

В тот же миг пришла мысль, что Кэтти эта комната очень бы понравилась. Впрочем, как и Клэр.

— Что-нибудь желаете перед сном? — спросила девушка мелодичным голосом.

— Нет, ничего. Благодарю.

— Если вам чего-то захочется, то вам нужно будет всего лишь потянуть за веревочку у вашей кровати. Колокольчик зазвенит, и я приду.

— Еще раз, благодарю, но не думаю, что мне что-нибудь понадобиться до самого утра.

— Тогда, спокойной вам ночи, касс.

Девушка вышла, закрыв за собой двери, оставив Кевина одного. Снова осмотревшись по сторонам, и вслушиваясь в звуки, издаваемые горящими свечами у себя над головой, Кевин подошел к стенам, украшенным гобеленами, желая лучше разглядеть изображенные на них рисунки, что казались невероятно реалистичными. Вот на одном из гобеленов было изображено Пустынное Плато, точно таким, каким они видели его несколько часов назад — плывущее в ало-золотистом свете, с нечеткими контурами дворца почти у самого горизонта. Другой рисунок на гобелене изображал синее небо, под которым расстилался Зеленый Город, чьи крыши отражали солнечный свет, флаги реяли над высокими башнями и два парусника пришвартовывались в городском порту, а их экипажи были готовы с минуту на минуту сойти с трапа на сушу.

Насмотревшись на искусно изображенные картины, Кевин направился к своей постели и начал раздеваться. Сложив аккуратно одежду на один из стульев, он запрыгнул на постель, от которой приятно пахло лавандой. Стоило ему укрыться одеялом и опустить голову на подушку (которая, как оказалась, была невероятно удобной и мягкой), Кевин провалился в сон.

* * *

Линин пыталась подавить в себе боль, но ее было не удержать — она вырывалась из ее груди вместе с плачем и рыданиями. Ужаснее чем сейчас она еще себя не чувствовала. И ей начало казать, что в эти минуты она буквально всех ненавидит. Она пыталась подавить плачь, но у нее ничего не получалось. В какое-то мгновение, ей даже показалось, что лучшим решением для всех будет — если она вернется в Андор или же останется в замке волшебника навсегда.

Служанка поинтересовалась, если она не хочет воды, но Линин попросила лишь, чтобы ее оставили в покое. Стоило служанке выйти из спальни, Линин упала на постель и уткнулась лицом в подушку. Из ее груди не прекращали вырываться рыдания. Сколько она пролежала так на животе, рыдая в подушку, Линин не знала точно, но предполагала, что достаточно долго, а потому, когда на ее плечо опустилась ладонь, она непроизвольно вздрогнула. Ей хотелось верить, что это был Кевин, который хотел сказать ей, что сказанные ранее слова были ошибкой, и он хочет навсегда быть рядом с ней, но это был всего лишь Марк.

— Влажная подушка — не самая лучшая спальная принадлежность, с которой приятно провести ночь.

— Пошел прочь!!!

— Может, расскажешь, что случилось на этот раз?

— Убирайся, я не хочу тебя видеть! — она сбросила его ладонь со своего плеча, и Марк не стал настойчиво класть ее обратно.

— Ты считаешь, что я могу оставить тебя одну в таком состоянии?

— Уходи, Марк. Прошу тебя, — уже более спокойно попросила его Линин.

— Ты на самом деле этого хочешь?

— Он сказал мне, что любит меня исключительно как сестру, — сквозь плач произнесла Линин, и хотя имен в ее фразе не прозвучало, Марк и так понимал, кого она имела в виду. — Почему он не видит во мне девушку?

— Потому что для него кроме жены — других женщин не существует. Он предан им так, как мало кто из нас способен. За всю свою, пусть и не долгую, жизнь, я видел лишь единожды любовь схожую с той, которую испытывает Кевин к своей жене. — Марк замолчал, не договорив, а Линин не проявила к его истории никакого интереса. — Я принесу тебе воды.

Марк встал с края постели и направился к дверям, но, потянув за них, понял, что двери закрыты. Он потянул за ручки сильнее, но с тем же успехом. Его охватило настороженность и легкое беспокойство. Их заперли, но в чем была причина этого?

Не произнеся ничего, Марк вернулся к постели, на которой Линин продолжала рыдать. Потянув за цепочку, он подождал несколько минут, а когда служанка так и не появилась, повторил попытку. Все старания оказались тщетными.

Двери оказались заперты не случайно, а с некой целью. Возможно, это не было ловушкой, а всего лишь маленькой традицией замка, для того, чтобы гостей до самого утра никто не смог побеспокоить, хотя в эту версию Марку мало верилось.

Он не стал пытаться выламывать дверь или кричать о помощи, чтобы не напугать Линин, которая и так была в подавленном состоянии. Вместо этого, он накрыл ее одеялом, после чего осторожно прилег рядом и приобнял ее одной рукой.

Вскоре Линин прекратила плач и только изредка вздрагивала от всхлипов. А еще спустя короткий промежуток времени крепко спала.

* * *

— Может, поможешь мне скоротать ночь?

Тиф схватил девушку-служанку за талию и подтянул к себе, уткнувшись лицом в ее приятно пахнущие волосы. Ее упругие теплые ягодицы прижались к его паху, от чего он мгновенно возбудился, несмотря даже на то, что давно уже не был неопытным мальчишкой.

Девушка не стала вырываться из его объятий. Она только повернулась к нему лицом, прижала свои теплые руки к его впалым щекам, и нежно улыбаясь.

— А я-то думала, что останусь сегодня без мужской ласки, сказала она, после чего легко коснулась губами его губ.

После ванны, стрижки и бритья, Тиф больше не был похож на пожилого хмурого мужчину, вновь сравняв биологический и реальный возраст. Поглядев ранее на себя в зеркало, он остался доволен результатом. Его крепкий подбородок, высокий лоб, нос с горбинкой, кустистые брови — все это предавало его внешности мужественность и уверенность, которые четко передавали его внутренние черты характера. И только глаза меняли радикально его внешность от привлекательной к отталкивающей — они были слишком близко посажены, слегка навыкате и имели мутный серый цвет.

Тиф никогда не комплектовал по поводу своей внешности. Он всегда считал, что для мужчины внешность — далеко не главное, а даже наоборот — обременяющая черта. Красавчикам, как правило, все достается без труда, от чего они бездействуют, чем выказывают свою слабость и уязвимость перед теми, кто по истине привык добиваться всего самостоятельно.

Он всегда считал себя сильной и уверенной в себе личностью. Он был прирожденным лидером, а потому был уверен, что любое дело за которое он брался — было ему по силам, и соперников в любом деле он редко встречал. А если и встречал, то, как правила, всегда брал вверх над ними.

Возможно, он не был красавцем, но его внутренняя сила и уверенность, всегда привлекала к себе внимание, особенно слабой половины человечества. А потому, слова девушки, которая была вдвое моложе него, Тифа совсем не удивили.

— Обещаю, что ты получишь удовольствия не меньше моего. К тому же, кто если не старый добрый Тиф научит тебя чему-то новому в любовном ремесле?

Девушка прижалась плотнее бедрами к его единственной ноге. Даже сквозь плотную материю штанов, он мог чувствовать жар ее молодой плоти. Она принялась поглаживать его спину, после чего провела кончиком языка по мочке его уха и томно произнесла.

— Мне нужно отлучиться всего на пару минут, после чего я вернусь, и мы сможем развлекаться с тобой до самого утра. Ну как, дождешься меня?

— А разве это так необходимо — отлучатся, на сколько бы там ни было минут? — Несмотря на то, что девушка желала его не меньше чем он ее, Тиф все же чувствовал некий подвох.

— К сожалению, это необходимо.

— И зачем же, позволь спросить? — Его руки опустились вниз, и он крепко сжал своими мозолистыми ладонями ее попку. Их губы вновь сомкнулись, только в этот раз не было простого прикосновения, а полноценный поцелуй. Их языки пошли на встречу друг другу, сплетаясь между собой.

Стоило Тифу полностью расслабиться, как девушка, удачно выбрав момент, выскользнула из его объятий и, сказав: "Мне пора", выбежала в коридор, закрыв за собой дверь. Тиф попытался нагнать ее, но двери оказались заперты. Он сильнее потянул их на себя, после чего остался с ручкой в ладони.

— Эй! — прокричал он, ударив изо всех сил кулаками по дверям. Двери задрожали, но остались невредимыми.

Запустив пальцы в свои седые волосы, Тиф начал смеяться, а его голос становился все громче и громче.

— Ублюдок! Обманул нас! — сквозь смех прокричал он, после чего нанес очередной удар кулаком в дверь.

Оставив в покое дверь, он принялся крушить мебель. Он срывал со стен картины и прыгал поверх них. Рвал подушки и одеяло и сминал ковер. Особое удовольствие он испытал, помочившись в вазу с цветами. Но все это не принесло ему покой, так как весь этот разгром больше походил на детские шалости, на которые взрослые просто не обращают внимание. И зачем, скажите, он оставил свой меч в оружейной комнате мага?

Спать ему совершенно не хотелось, но и сидеть без дела он не мог, а потому, присев на пол, он принялся рвать на тонкие лоскутки наволочки, мастеря из них удавку, в надежде задушить ею всякого, кто войдет в его комнату завтра или же в какой-нибудь другой день.

* * *

Кевин крепко спал, когда в дверь постучали. Стук он расслышал не с первого раза, а только когда стоящий за дверью приложил определенное усилие. Первая мысль была, что к нему пришла Линин, желая продолжить их разговор, начатый в коридоре. Ему не хотелось никого видеть, но он все же сделал над собой усилие, встал с постели и направился к дверям.

За порогом стоял тот, кого он меньше всего ожидал увидеть.

— Можно войти?

— Да, конечно.

Мэджик Шайн вошел в его спальную, занося с собой ощутимые потоки воздуха, которым наполнялся при движении его просторный халат. На его лице продолжала играть добрая и кроткая улыбка, передаваемая и его глазам.

— Вам нравиться ваша опочивальня?

— Да, очень. Спасибо вам за приют. И за все остальное, — поблагодарил Нолан, после чего протер глаза и широко зевнул, в надежде на то, что маг правильно поймет его посыл.

— Рад быть полезным. — Маг слегка приклонил голову, после чего повернулся в сторону стены, рисунками которой ранее любовался сам Кевин. — Красиво, не правда ли?

Кевин кивнул, и устало выдохнул — похоже, волшебник не смог прочесть его невербального послания.

— Изначально, я попросил мастеров изобразить в качестве главной темы Океан Надежд, но, несмотря на весь их талант, у них ничего не выходило. Образ Океана им никак не удавался с тем образом, который всегда хранился в моем воображении. И хотя я никогда не видел Его, я больше чем уверен, что настоящий Океан Надежд выглядит именно так, как я Его себе представляю: бескрайний, тихий, переливающийся множеством красок.

Кевин молча слушал волшебника, понимая, что сон полностью отпустил его из своих цепких объятий.

— Об Океане Надежд я узнал от своего отца в пятилетнем возрасте. С тех пор не было ни дня, чтобы я не думал о Нем. Слишком уж заворожила меня эта история. Только представь себе: Мир, чья сила неиссякаема и безгранична. Там нет ни Добра, ни Зла. Нет неравенства. Нет жизненной суеты. Нет боли… Нет смерти… Если бы ты знал насколько сильно я тебе завидую, Кевин.

Кевин отвел взгляд от волшебника, понимая, что весь этот разговор в вечернее время был начат не просто так, а с одной единственной целью.

— У тебя есть Власть и она гораздо сильнее моей власти. Сильнее власти, которой обладают Четыре Темных. Ты даже в чем-то превосходишь сам Океан Надежд, ведь ты единственный во всех Ближних Мирах, способен напроситься к нему в "гости" и не получить при этом отказа. Твоя жизнь бесценна, несмотря на то, что ты подвластен Земле Мертвых.

— Я как-то об этом не задумывался.

— И это неправильно. Ведь многие захотят тебя использовать в своих корыстных целях, так же многие захотят твоей смерти.

— Моей смерти? — переспросил Кевин, явно не ожидая подобных слов от мага.

— Конечно, — кивнул Мэджик Шайн, положив руку ему на плечо. — Среди жителей Ближних Миров есть не только те, кто хочет добраться до Мира Вечности, но и те, кто убежден, что этого категорически делать не следует. Последние верят, что Ближние Миры, просто не переживут нового столкновения смертных с Океаном Надежд. Он просто избавиться от всех нас как от паразитов. Испепелит, смоет, раздавит, расщеплет на мелкие частицы. Кто знает, на что способна фантазия разрушения Мира Вечности? И чтобы этого не допустить, фанатики стабильности пойдут на твое убийство с улыбками на устах и с ликованием, рвущимся из их распахнутых глоток.

Если Четыре Темных тебя найдут, тогда они смогут защитить тебя от ядовитого клинка фанатиков, но навряд ли тебе понравиться их компания. Но, нынешние твои спутники не смогут гарантировать тебе безопасность. Лучше, если твоими друзьями станут те, кто наделен магическими способностями.

— И что вы предлагаете: распрощаться с моими нынешними друзьями и завести новых? — не скрывая злости, изрек Нолан.

— И для тебя, и для них самих, так будет лучше, — ответил маг, после чего положил и вторую руку на его другое плечо.

— Я не могу так с ними поступить.

— Я тебе помогу в этом, — тут же нашелся с ответом хозяин замка. — Если быть до конца честным с тобой, то я уже о них позаботился.

— Что вы с ними сделали?! — прокричал Кевин, сбрасывая с себя руки волшебника, готовый в любой момент выбежать из комнаты и поспешить на помощь своим товарищам.

— С ними все в порядке, — поспешил успокоить его маг. — Я просто запер их в комнатах. Обещаю, что за ними будут ухаживать не хуже чем за мной самим. А когда мы попадем в Зрелый Мир, их отпустят и вернут им лошадей.

— Отпустите их! Мы уходим! Немедленно!

— Ты уверен, что этого хочешь?

— Можете в этом не сомневаться!

Волшебник усмехнулся, после чего направился к дальнему углу комнаты, где стояла ваза с желтыми цветами, похожими на лилии.

— Позволь я тебе кое-что покажу. Прошу, подойди ко мне.

Кевин хотел было не подчиниться, но решил, что это будет выглядеть скорее как поступок обиженного ребенка, и подошел к вазе с цветами.

— Как, по-твоему, что это за цветы?

— Лилии.

— Попробуй подуть на них.

— Зачем?

— Попробуй, и сам все поймешь.

Кевин нагнулся и легко дунул на цветы, источающие тонкий приятный аромат, совсем не похожий на запах лилий. В тот же миг, цветы начали менять форму, пока не превратились в розы.

— Как видишь, ты ошибся. Это не лилии. Но, я больше тебе скажу, — маг нагнулся и тихо прошептал ему на ухо, — это даже не розы. Это оборотни в растительном мире. И так же, как оборотни, они плотоядны. Питаются насекомыми, и даже мелкими грызунами и птицами.

— Зачем вы мне это показали?

— Потому что такого же оборотня ты выбрал себе в друзья.

* * *

Кевин молчал. Он прекрасно понимал, что Артур Клэнси ждал от него слов, или же выразительных эмоций на лице, но он не стал оправдывать его ожиданий.

— Я смотрю, ты совсем не удивлен моими словами. Видимо, ты и сам знал, что один из твоих друзей не тот, за кого себя выдает. — Мэджик Шайн подождал, но реплик так и не последовало. — Он будет рядом с тобой и, если это потребуется, будет биться за твою жизнь, но, как только ты приведешь его в Мир Вечности, он, не задумываясь, всадит тебе нож в спину, а заодно и остальным твоим спутникам. Хотя от остальных он наверняка попытается избавиться раньше, подстроив все под несчастный случай. Но, скорее всего, все они будут вынашивать коварные планы по устранению друг друга.

Кевин продолжал молчать, глядя лишь на цветы-оборотни, которые все еще выглядели как розы. Мэджик Шайн же зашел ему за спину, ведя монолог почти у его уха. Его голос был не громким, но уверенным и проникновенным:

— Но они просто глупцы. Они не ведают, что опасность следует за вами по пятам и, чтобы они не пытались делать, всем им не суждено будет дойти до Океана Надежд. Четыре Темных им этого не позволят. А уж эти существа с тобой в приятелей играть не станут, и не только потому, что утратили с человечностью и способность к лицедейству. — Голос мага стал более низким и хищным. — Они поставят тебя перед выбором: либо ты их добровольно приведешь к Океану Надежд, либо они заставят тебя это сделать. Они могут тебя покалечить, но оставят тебя в живых. Они могут свести тебя с ума, и ты станешь в их руках безвольной игрушкой. — Здесь маг сделал паузу, чтобы его слова плотнее осели в его мозгу. — Ты сам еще не отдаешь себе отчет, на какой опасный путь ты ступил. Они способны заставить тебя страдать, и эта боль будет гораздо сильнее той, что жила в тебе в первые дни гибели твоей семьи. Ты думаешь, что это невозможно? Тогда, ты больший глупец, чем твои спутники. А глупцы не способны пройти весь путь и Харон уносит их на другой берег Стикса. Так было с первыми двумя пришельцами и так будет и с тобой.

— Вы можете говорить что угодно, но я верю, что мне удастся дойти до Океана Надежд, так же, как и третьему пришельцу.

— Ему удалось дойти по той простой причине, что среди его спутников был как минимум один колдун, — уже более жестко произнес чародей. — Твоя же свита состоит исключительно из смертных. Возможно, у девушки есть некие магические способности, но они настолько мизерны, что она сама не подозревает об их существовании. А если и подозревает, все равно не может их использовать.

Маг вновь положил свою руку ему на плечо и развернул его к себе лицом. Его вечная улыбка на губах впервые за их знакомства полностью пропала с его лица. Его синие глаза уже не излучали доброту, а только холодное и всеобъемлющее желание, сплетенное с нетерпением.

— Я, надеюсь, ты осознал всю сложность своего положения, а потому сможешь сделать правильный выбор. Я протягиваю тебе руку помощи, и тебе следует только пожать ее, чтобы получить шанс добраться целым и невредимым до Океана Надежд. На моем быстроходном корабле мы быстро доберемся до Фаржэ. Там мы встретимся с тремя моими друзьями, тоже магами. Вчетвером мы сможем противостоять Темным и защитить тебя.

Мэджик Шайн протянул ему свою руку, широко расставив пальцы.

— Ты даже можешь ничего не говорить. Только пожми руку и все.

— Мои друзья… я не хочу, чтобы им причинили вред.

— С ними все будет хорошо, если они не пойдут дальше с тобой. Линин вернется в бордель или же еще куда-то. Тиф отправиться обратно в Андор, улучшать свою технику владения мечом. А Марк снова станет Скитальцем. От него, по-моему, толку меньше чем от остальных. — Рука мага продолжала тянуться к Кевину. — Так как, ты согласен объединить свои силы с настоящими чародеями?

Улыбка вернулась, только теперь от ее широты, Кевин мог разглядеть и белоснежный ряд зубов волшебника. Судя по лицу Мэджика Шайна, он совершенно не ожидал отрицательного ответа от Кевина. Нерадушное будущее для Кевин без поддержки волшебников он описал в красках, а потому не видел причин, по которым Нолан мог ему отказать.

— Зачем вам это надо? Разве вы не один из самых сильных волшебников Молодого Мира? Или же вам тоже не терпится стать проклятым?

— Умные учатся на ошибках дураков. А потому, мы не станем идти по протоптанной дорожке, которая может привести нас к такому же проклятию. Мы изберем другой — единственно верный — путь, который поможет нам приумножить нашу силу в сотни, а то и тысячи раз. Так ты будешь жать мою руку?

Кевин взглянул на широкую ладонь, покрытую гладкой и эластичной кожей, начисто лишенную линий с внутренней стороны и старческих пятен — с внешней, после чего уверено произнес:

— Нет.

— Что?

— Нет! — гораздо громче повторил Кевин. — Я никогда не заключу с вами договор, даже если вы единственный кто способен провести меня к Миру Вечности.

Рука Мэджика Шайна начала медленно опускаться.

— Ты не ведаешь что творишь.

— Я отдаю отчет своим словам, и другого ответа для вас у меня не предусмотрено.

Маг презрительно хмыкнул, после чего повернулся к Кевину спиной.

— Видимо, ты пока еще не готов к принятию верного решения. Мы вернемся к нашему разговору через неделю, когда у тебя от голода и жажды не будет столько сил для дерзости.

— Своего решения я не изменю!

— Еще увидим.

Маг поспешил покинуть комнату. Он хлопнул в ладоши и двери резко отворились перед ними, после чего с громким стуком захлопнулись, стоило ему выйти в коридор.

Кевин повернулся в сторону дверей. Он остался один в спальне. Сердце безумно колотилось в его груди, но мыслей о неверности принятого решения его не посещали.

Что-то коснулось его спины, от чего он резко обернулся. Желтые розы, тянули свои плотоядные головки к нему. Лепестки, словно десятки ртов, открывались и закрывались. Его плечи вздрогнули от отвращения, после чего он поспешил отойти от них подальше.

Вернувшись в постель, он опустил голову на подушку, уставившись в окно, на котором отсвечивалось сияние деревьев-факелов из сада волшебника. И хотя он был сильно уставшим, в эту ночь он больше не сомкнул глаз.

* * *

До рассвета оставались не больше трех часов, когда великий маг всего Зиамского объединения Артур "Мэджик Шайна" Клэнси, проснулся от острой боли в области горла.

Он резко открыл глаза и лицом к лицу встретился с Тьмой. Непроглядная и плотная тьма клубилась под капюшоном ярко синего цвета. И этот синий цвет был различим даже во мраке его опочивальни и дело было не флуоресцентной материи.

— Проснулся? — спросил сухой голос. — Я долго наблюдал за твоим сном, старик. Признаться, никогда не думал, что волшебники тоже могут быть подвержены храпу.

— Кто вы? — дрожащим голосом произнес волшебник.

— Ты прекрасно знаешь, кто я.

— Водолей.

— Шшш…

Колдун в синем балахоне приложил указательный палец к губам мага, призывая его к тишине. Мэджик Шайн с широко распахнутыми от испуга глазами наблюдал за пальцем колдуна, чувствуя насколько тот горяч. Рука Водолея была страшной и в тоже время красивой. Страшными казались длинные узловатые пальцы с увенчанные острыми ногтями, а красоту им давали сложные узоры ярко-голубого цвета, по которым, словно кровь, непрерывно текло вещество, излучающее сияние.

Запахло паленым, и когда колдун убрал палец от губ волшебника, то на бороде, усах и губах последнего остались следы ожогов. Мэджик Шайн провел языком по губам, чувствуя солоноватый привкус крови, а его глаза продолжали неотрывно глядеть на Водолея, а вернее на черноту, что жила под его капюшоном. Шайн попытался пошевелиться, но у него ничего не вышло — его конечности были скованы незримыми нитями.

— Покажи мне свою силу, чародей, — насмешливо попросил колдун. В его голосе не было ничего человеческого.

Маг с трудом что-то промычал, а затем сглотнул застрявший в горле ком. Его лоб покрылся испариной.

— Не заставляй меня просить дважды. Ты ведь сильный маг, так покажи мне — на что ты способен?

Но, просьба колдуна так и осталась неисполненной.

— Странно, — прошипел проклятый. — Ты ничего не можешь мне противопоставить. Как считаешь: ты бы смог противостоять мне, будь ты не один, а вместе с еще тремя самыми сильными волшебниками Молодого Мира? Смогли бы вы вчетвером заставить меня отступить? Я считаю, что — нет. А ведь ты обещал пришельцу обратное. Выходит, ты лгал ему?

— Что… что вы хотите от меня?

Водолей дотронулся пальцем до лба волшебника и тот закричал от боли. Из-под пальца колдуна раздалось неприятный звук шипения, а до обоняния Шайна дошел запах горелой плоти. ЕГО горелой плоти!

Водолей приподнял палец, но только для того чтобы опустить его на кончик носа волшебника. Эффект получился таким же, вырвав очередной вопль из груди хозяина замка. Крики повторялись в каждый раз, стоило пальцу колдуна прикоснуться к другим частям лица волшебника: к щекам, подбородку (опалив снова его белоснежную бороду), к мочкам ушей, к бровям.

— Даже не думай тягаться с нами, если хочешь прожить хотя бы еще сотню лет. Ты меня понял?

Мэджик Шайн поспешно принялся кивать головой.

— Вот и славно. — Водолей похлопал его ладонью по щеке, вновь оставляя ожоги в виде четырех неровных полос. — Всегда знал, что у меня есть сильный дар убеждения.

Колдун бесшумно отлетел назад, остановившись у подножья постели. Казалось, все его тело было невесомым.

— Так и быть, на первый раз я тебя прощаю. Но помни, что я в любой момент могу вернуться, и тогда пламя охватит все твое тело. Мы слишком долго ждали прихода нового пришельца, и никому не позволим нарушить наши планы.

— Он не один, — поспешил осведомить ночного гостя волшебник. — С ним путешествуют трое человек.

— Мы знаем о них.

— Я могу избавиться от них…

— Помолчи, — приказал Водолей. — Решил задобрить меня подхалимством? Мы сами избавимся от них, когда придет время. А если тебе так не терпится помочь нам, тогда слушай меня и не смей меня перебивать. С первыми лучами солнца, ты пойдешь к пришельцу и скажешь, что они могут быть свободы. Затем, соберешь им в дорогу еды и золота и отправишь с ними человека, который приведет их в порт. Насколько мне известно, у тебя есть более сотни кораблей. Отдашь им самый быстрый. Все понял?

Волшебник быстро закивал головой, после чего добавил и короткое: "Да!".

— И, мой тебе совет, никому не рассказывай, откуда у тебя на лице появились ожоги. Придумай что-нибудь. У тебя получится, ведь ты знатный выдумщик.

— Скажу, что варил зелье, не рассчитал с ингредиентами, и зелье взорвалось.

— Да будет так. Раз ты все понял, я могу удалиться.

Водолей повернулся к волшебнику спиной и подошел к окну. Остановившись, он повернул голову (капюшон) в сторону.

— Помни обо мне, когда будешь ложиться спать в каждую ночь, старик. Ведь, в одну из ночей ты можешь проснуться от очередного горячего прикосновения к своему лицу. Сделай так, чтобы у меня не было причин возвращаться.

Силуэт в синем балахоне развел руки по сторонам, воспарил над полом, затем с резкостью коршуна поднялся к потолку, сделал "мертвую петлю" и быстро полетел в сторону волшебника.

Мэджик Шайн закричал и попытался огородиться от несущегося на него колдуна, скрестив перед лицом руки и крепко зажмурившись. Тьма под капюшоном обволокла его, но столкновения так и не последовало. Водолей растворился во тьме, и мага обдало только холодным наэлектризованным потоком воздуха.

"Помни обо мне, старик, когда будешь ложиться спать", раздался властный голос в его голове.

— Да-да, я понял вас, о Великий! — пробормотал маг и снова облизал пересохшие губы.

 

3

На второй день, еще до того как солнце достигло своего зенита, странники ожидали своего отплытия на корабле "Могучая волна", столь любезно предоставленном великим волшебником Зиама Артуром Клэнси.

В губернию Вассетт, которая славилась одним из самых больших портов в Молодом Мире, они приехали на роскошных колесницах волшебника. Две колесницы с кучерами и лакеями ждали их рядом с высокими колонами с северной стороны замка. Кевин и Тиф заняли одну карету, а Марк и Линин — другую.

До портовой части губернии они добрались в течение четырех часов. По примерному подсчету Кевина, они услышали крики чаек и шум волн не позже одиннадцати часов дня. Кареты укатили сразу обратно в сторону замка, стоило им выйти на каменную дорогу, что вела к широкому причалу, у которого были пришвартованы огромное количество парусных линейных кораблей. До этого Нолану приводилось видеть парусники только в фильмах о пиратах, от чего вид средневекового порта произвел на него сильное впечатление. К тому же такое огромное количество кораблей он не ожидал увидеть, хотя кучер и упоминал о том, что в порту их ждет встреча с несколькими сотнями линкоров, а "Могучая волна" будет отличаться от всех них своим величием и красотой.

Не меньшее впечатление на него произвело озеро, которое им предстояло переплыть по пути в объединение Фаржэ. Озеро, которое считалось далеко не самым большим из Пяти Великих Озер, ничем не отличалось от полноценного моря, уходя в невиданные дали во все стороны, пока не становилось единым целым с небом.

Кевин попытался угадать — какой из пришвартованных фрегатов носил имя "Могучая волна". Все парусники были прекрасны и огромны. Одни венчались белыми, красными и синими парусами без малейших опознавательных признаков. На других были изображены гербы семейства владельцев. Корма одних была черной с белыми полосами, у других — наоборот. Но, как Кевин и ожидал, один из кораблей был самым большим (хотя с высоты его роста, это не слишком бросалось в глаза) и определенно самым красивым. Пятимачтовый парусник обладал изящными линиями корпуса, пропорциональный рангоут со слегка увеличенной площадью верхних парусов. Нижний борт корабля был покрыт черным лаком и украшен белыми волнистыми полосами. Верхний бор имел желтый цвет и был украшен узорами, гербами объединения Зиам, гербами губернии и семейным гербом Клэнси. Ростр, покрытый позолотой, как и полагается, изображал женщину в полуобнаженном виде, которая из-за приподнятых вверх рук, казалось, придерживала бушприт на своих сильных плечах. Хотя в близи, лицо ростральной колоны, благодаря зрительному обманному эффекту, больше походила не на молодую привлекательную женщину, а на свирепую гарпию, готовую разорвать любого, кто станет на ее пути. Название корабля состояло из огромных золотых букв, украшенных завитками.

Они прошли к трапу, у которого стоял капитан в синей форме и с трубкой во рту. Он сдержанно кивнул им всем, когда слуга представил их друг другу и предложил подняться на корабль.

— Мы отплываем через десять минут. Осталось только загрузить несколько ящиков с товаром. Мы планировали отчалить только завтра, но хозяин приказал плыть уже сегодня, а потому собираться приходиться в спехе. — Капитан оглядел их всех с головы до пят, пыхтя своей трубкой. — Видимо вы очень хорошие знакомые нашего волшебника, раз он дал такой приказ, при этом, не задумываясь о сохранности груза.

Судя по вопросительному выражению лица капитана, он ждал каких-либо слов от них, но так ничего и не услышал в ответ.

— Здесь все или еще кто-то должен подойти? — спросил капитан, повернувшись в сторону чайки, которая низко пролетела над ними и ринулась к поверхности озера, явно заметив что-то съедобное для себя.

— Все, — ответил Марк. — Есть еще и четыре коня, чьей погрузкой на борт занимаются слуги мага.

— Разрешите узнать, с какой целью вы плывете в Фаржэ?

— Цели нет, — произнес Тиф. — Это просто один из пунктов остановки на нашем долгом пути.

— А что за груз вы везете в Фаржэ? — поинтересовалась Линин, глядя на то, как десятки грузчиков поднимаются по трапу с другой части корабля, неся огромные деревянные ящики. — Мне всегда казалось, что другие объединения привозят вещи из Фаржэ, а не наоборот.

— Мы и не отвозим их в Фаржэ, прекрасное дитя. В губернию Диллем мы плывем исключительно ради вас четверых, в то время как нам надо в совсем другое объединение. Так что мы делаем крюк исключительно ради вас. А что касается вашего прямого вопроса, здесь я вам не могу ответить, так как содержимое груза является тайной даже для большинства моего экипажа. А теперь прошу, на корабль. Время пришло отплывать.

— Наши кони…

— Не беспокойтесь о них, — успокоил Кевина капитан. — О них позаботятся. У нас есть отдельный отсек, в трюме специально предназначенный для коней. Их проведут на корабль, сразу же как весь груз будет перенесен на борт.

На этом их разговор завершился. Они поднялись на корабль, после чего трап был поднят и канаты отвязаны, этим дав свободу "Могучей волне", которая неторопливо начала отдаляться от берега, чтобы со временем набрать нужную скорость.