1

Что-то зашуршало у самого его уха, после чего раздался писк. Откуда-то издалека доносились чьи-то голоса, а неприятные запахи сырости и плесени плотно окутали его дыхательные пути. Во рту стоял привкус ржавчины и чего-то невообразимо мерзкого. Такого мерзкого привкуса не бывало у него даже во время учебы в колледже, когда он пару раз участвовал в вечеринках, что заканчивались пробуждением на самом краю кровати, с мучительными головными болями и чувством испортившегося языка во рту. Вечеринки прекратились на третьем курсе, стоило ему вновь повстречать Клэр.

Открывать глаза у него не было ни малейшего желания, а сильная головная боль грозила взрывом черепной коробки при малейшем неосторожном движении. Даже находясь еще в забвении, он чувствовал сильный холод, от которого леденели легкие. Он лежал на чем-то холодном, его правое плечо прижималось к чему-то холодному, и щеку холодил некий твердый холодный предмет.

Застонав от боли, Кевин медленно приподнял веки, уставившись в серый каменный потолок.

— Парень очнулся, — услышал он женский голос, понимая, что речь шла именно о нем.

Он слегка повернул голову в сторону и остановил свое внимание на маленьком зарешеченном оконце, которое практически соприкасалось с потолком. За толстыми ржавыми прутьями виднелось пронзительно-синее небо и обрывки белых облаков. Этот образ составлял поразительный контраст с серостью камня, из которого состояли стены помещения.

"Неужели я вновь переместился в другое измерение?", подумал Кевин, после чего попытался встать с каменного пола. Головная боль тут же усилилась, в глазах потемнело, но к нему на помощь пришли чьи-то руки, схватившие его за локти с обеих сторон. Оказавшись на ногах, он услышал вопрос:

— Ты сможешь стоять ровно без нашей помощи?

— Да, — ответил он незамедлительно, хотя сам не верил в сказанное. Ноги задрожали, но он все же сумел взять вверх над слабостью. Неприятный привкус во рту усилился, но в данные секунды его больше всего волновал затылок, в котором пульсировала тупая боль. Приложив пальцы к нему, он смог разглядеть на них красные разводы. Кровь свернулась и уже не текла, но это его не сильно успокаивало. Его больше волновало причина, по которой солдат решился на такой подлый неоправданный поступок. Он вытер кровь о штаны, после чего посмотрел на тех, кто помог ему подняться.

Это была совсем юная девушка и уже зрелый мужчина, которому, по мнению Кевина, должно было быть не меньше пятидесяти лет. А все трое они находились в небольшой комнате с высоким потолком. Помимо ранее замеченного окна, было еще и деревянная дверь с небольшим слуховым окном, так же, как и окно, закрытое решеткой.

— Как я сюда попал? — спросил Кевин.

— Около двадцати минут назад тебя втащили два надзирателя и бросили на пол, — ответил ему мужчина. Судя по голосу, он был вполне уверенным в себе и обладал стальным характером. Скорее всего, он был моложе тех лет, которые изначально дал ему Кевин. Просто его покрытые сединой взлохмаченные волосы и запущенная щетина прибавляла ему с десяток лет. На нем была надета явно чужая одежда, больше на размер или даже два. Хотя назвать это одеждой было неправильно. Лохмотья — вот самое подходящее слово.

— Я в тюрьме… то есть в темнице?

— Ты очень осмотрителен, красавчик, — иронично произнесла девушка. Ее лицо было слегка чумазым, а платье, которое ранее, скорее всего, было шикарным, теперь выглядело так, словно им мыли в каждый день тюремные полы. Ее манера держать себя и говорить, напомнила Кевину о полураздетых девушках, которые стоят у дороги и предлагают мужчинам свои услуги.

— Но, почему я здесь?

— Тебе лучше знать, красавчик.

У Кевина аж скулы свело от этого "словечка" повторно произнесенного вульгарной девицей. Возможно (хотя, навряд ли), в другом месте ему было бы приятно слышать эти слова от смазливой юной девушки, только не в этом месте и не в это время, когда у него раскалывалась голова от боли, а кругом возвышались пропитанные сыростью стены.

— Может быть, ты что-то украл, оскорбил словом влиятельного человека, использовал запрещенные ритуальные предметы для магического обряда, или же убил кого-то, — продолжила тему девушка. — На твоем плече нет клейма, значит ты новичок в преступном мире. Возможно, завтра оно у тебя появится, а может, и нет.

— Но, я на самом деле не знаю, почему я сюда попал. Я не совершал ничего противозаконного. Я был на Заброшенном Лугу, когда…

Кевин запнулся, недоговорив, хотя его новые знакомые всем своим видом показывали, что они готовы выслушать его историю. Кевин совсем не хотел рассказывать о себе, к тому же тем, кого он видел впервые.

— Даааа, — протянул мужчина. — Такого длинного и интересного рассказа я уже давно не слыхал.

— Полностью с тобой согласна, Тиф, — подхватила девушка, весело засмеявшись. Ее плечи слегка задрожали, от чего одна лямка ее платья сползла вниз. Кевину впервые удалось увидеть клеймо, о котором он слышал от Фрэда. Печать Сломанной Розы. Только сейчас, глядя на девушку с клеймом на плече, он задумался о смысле данной печати — сломанная роза могла значить потерю целомудрия, в то время как сломанный меч — потерю мужественности.

"Тиф — это фамилия или же прозвище?".

— Теперь, мы о тебе все знаем, — продолжила иронизировать девушка. — Осталось узнать только твое имя.

— Кевин. Меня зовут Кевин, — ответил он, продолжая чувствовать неприятный привкус во рту, а вдобавок и язык его был слегка онемевшим, словно после использования сильно-мятной зубной пасты.

— А мое прозвище Линин. У тебя красивое имя, Кевин. — Девушка произнесла его имя, словно пробовала невиданный доселе фрукт. — Знавала я когда-то парня, которого звали также. Знатным он был козлом, скажу я вам.

— Откуда ты родом, Кевин? — спросил Тиф, слегка нахмурив брови, заметив, что его вопрос заставил слегка занервничать их нового сокамерника.

— Мой дом далеко от этих мест. Извините, конечно, но у меня нет времени вести беседы. Я должен выбраться отсюда.

— Поверь мне, Кевин, отсюда только две дороги: отбыть срок и уйти, куда тебе заблагорассудится или же попасть на главную площадь губернии.

— А что на главной площади?

— Виселица, — пожал плечами Тиф. — А может плаха. Кому как повезет.

По спине Кевина пробежался холодок. Ему даже думать не хотелось о том, что все это может закончиться для него нелепой смертью. Он ведь и в правду был ни в чем не виновен, кроме того, что попал в этот жестокий Мир, где балом правили безумцы-диктаторы.

— А что ждет меня? — обескуражено спросил он, скорее обращаясь к самому себе, чем к своим собеседникам.

— Это зависит от того, в чем ты обвиняешься.

— Так что, Кевин, тебе лучше вспомнить на каком преступлении тебя поймали, — добавил Линин, порадовав Нолана уже тем, что не назвала его "красавчиком".

Он молчал не меньше минуты, размышляя над наиболее лучшим и правдивым ответом, после чего решил огласить один из вариантов, среди которых просто не могло быть подлинных:

— Я не заплатил налоги.

Сказанное им, не на шутку поразило девушку, и заставила нахмуриться старика, от чего Кевину пришла на ум мысль, что "неуплата налогов" в Андоре не самое безобидное преступление.

— Да, парень, — протянул Тиф. — Ты часом не деревенский сумасшедший? Это ведь чистой воды самоубийство!

— Да, — кивнула Линин. — С таким обвинением тебе точно не жить. Но есть одна хорошая сторона во всем этом.

— И какая же?

— Тебя гарантировано повесят под твоим собственным именем, потому как ты первый кто пошел на такое за всю мою сознательную жизнь. И не смотри, что мне всего девятнадцать, Тиф такого тоже не помнит. Твое имя станет нарицательным. Слово "Кевин" войдет в обиход, и будет обозначать "глупого человека, который не платит налоги".

— Я знаком с Линин всего несколько дней, но уже заметил за ней любовь к преувеличению, но здесь она не погрешила против истины, — добавил Тиф. — Ты труп, парень. Но, твое имя останется навсегда в истории Андора, а может и всего Эриского объединения.

Кевину стало неловко из-за своей лжи, но он ведь и вправду не знал, в чем его обвиняют. Он не сделал ничего предосудительного. Кто был тот солдат, который оглушил его и привез в темницу? Почему ему показалось, что армеец его знал? Может, он видел его на рынке? Скорее всего, он был другом тех двоих, которые попытались вытрясти денег с Фрэда, а так как капитан Малвилл заступился за них двоих, солдаты ушли не солоно хлебавши, затаив в себе гнев и обиду. Вот, они и решили ему отомстить.

— Как солдату удалось привести меня в темницу и, при этом, я был без сознания все это время? — спросил Кевин, обращаясь к обоим.

— Тебя опоили зельем, — ответил ему Тиф. — Во рту нет никакого неприятного привкуса? Это эффект снадобья. Солдаты иногда используют это зелье, чтобы перевезти преступников на дальние расстояния — меньше шума и забот.

— А сколько вы сами здесь находитесь?

— Я почти две недели, — ответил Тиф. — Думаю, я не скоро сменю место проживания. А все из-за какой-то телячьей вырезки. И зачем мне надо было ее красть, ведь в кармане у меня всегда было несколько монет. Да, много глупостей можно совершить по-пьяни.

— А я здесь три дня. — В глазах Линин появилась грусть. Девушка отошла в сторону и прислонилась к стенке темницы, как раз под окном, уставившись своими большими черными глазами на солнечный столб, что пробивался через зарешеченное окно, разрезанный на три части. Кевин вновь поймал себя на мысли о том что, несмотря на манеру говорить и держаться, внешне она была очень красивой. Таких девушек, как правило, фотографируют для обложек мужских журналов.

— Ты попала сюда из-за… своего ремесла? — спросил Кевин с легкой неловкостью из-за не совсем удачно выбранного последнего слова.

— Ремесла? — переспросила она. Затем в ее глазах заблестели огоньки, и она весело и звонко засмеялась. — Ты очень странный, Кевин. Странный и забавный. Никогда еще не слышала, чтобы сексуальные услуги назывались "ремеслом". Вначале говоришь, что не платишь налоги, что сравнимо с непомерной глупостью, а затем задаешь бессмысленные и глупые вопросы.

— Ты явно не местный, парень.

— В Андоре не заключают в темницу за прелюбодеяние, — пояснила Линин. Она оттолкнулась спиной от стены и сделала шаг вперед, окружив себя солнечными лучами. — Пусть это и считается нарушением закона. Таким как я ставят печать на плечо, дают прозвище и позволят работать дальше. И, конечно же, мы платим налоги. — Она постаралась подчеркнуть свои последние слова. — Губернатор никогда не запретит публичные дома, уж слишком большую прибыль в казну они приносят.

— Тогда, почему ты здесь? — не скрывая своего любопытство, спросил Нолан.

— Там, откуда ты родом, скорее всего не слышали о слове "бестактность".

"Странно слышать такие слова от девушки, избравшую подобную профессию", подумал Кевин, но говорить в слух этого не стал. Он промолчал, понимая, что Линин сама все расскажет. Нужно было только подождать.

Линин опустила голову и сделала шаг назад, выходя из-под лучей солнца, ища поддержки у мрака.

— Меня обвинили в ведомстве. Почему-то мой постоянный клиент, который, я почти была уверена в том, что он любит меня, решил, что я ведьма и влеку его исключительно темными чарами. — Линин грустно улыбнулась, а в ее глазах задрожали еле заметные слезинки.

— А какое наказание предназначается за колдовство в Андоре?

Линин не ответила. Но, за нее это сделал Тиф:

— Смертная казнь через повешенье.

Кевину стало не по себе, он даже почувствовал призрачное сдавливание петли на шее. В его образе всплыла живая картина — Линин стоящая на эшафоте, с завязанными за спиной руками, и молчаливо глядящая вдаль, а вся городская площадь полностью забита людьми, жаждущими зрелищ.

Кевину стало ее жалко.

— Завтра будет праздник, приуроченный ко дню рождения первому губернатору из ордена Лордов. Скорее всего, перед ярмаркой меня и повесят вместе с остальными преступниками, — закончила свой печальный рассказ Линин, и по ее щекам все же потекли слезы.

* * *

Яркий квадрат солнечного света почти вплотную приблизился к стене, в которой было проделано окно. Кевин не знал точно, сколько времени прошло с тех пор, как он очнулся на холодном полу темницы, но предполагал, что не меньше трех часов. Все это время он размышлял о том, как ему выбраться из закрытого пространства тюрьмы и как доказать свою невиновность. Его новые знакомые пытались задавать ему разные вопросы о его прошлом, но, увидев его нежелание поддерживать данную тему, сдались, чему Кевин был только рад.

В комнате было сыро, холод окутывал конечности, а заодно его начали посещать мысли об уборной. Он сильно сомневался, что справлять нужду ему позволят в специально отведенном для этого месте. В дальнем углу комнаты стояло деревянное ведро, от которого исходил неприятный запах, предлагая ему самому догадаться о его предназначении.

Им принесли обед, который состоял из кукурузной каши полностью лишенной какого-либо вкуса, двух черствых сухарей и стакана воды, от которой исходил сильный запах ржавчины. Кевин был погружен в свои безрадостные мысли и ел механически, не замечая, что твердые сухари царапали ему нёбо и горло. Но, воду пить он не стал, так как мочевой пузырь и так был переполнен, а справлять нужду в ведро, тем более в присутствии девушку, было неловко. Но и терпеть без конца, он прекрасно осознавал — не получиться. В отличие от него, Тифу не мешало присутствие Линин. Да и сама Линин не смущалась перед мужчинами, используя ведро.

"Ей не привыкать оголяться перед незнакомцами. К тому же в этих местах справлять нужду в ведро — привычное дело. Я здесь единственный человек, избалованный человеческим прогрессом".

Доев сухари, стряхнув с одежды крошки и покончив с робостью, Кевин подошел к Линин и присел рядом с ней. Сама Линин в это время, смотрела с грустью в пол и водила пальцем по полу, рисуя призрачные фигуры и символы, при этом что-то негромко напевая. Прежде чем она замолчала и обратила на него внимание, Кевин успел заметить, что у нее вполне приятный мелодичный голос.

— У тебя есть семья? — спросил он, думая о Клэр и Кэтти.

Линин улыбнулась, после чего, опустив взгляд, снова принялась водить пальцем по полу:

— Отца я не знала. А мать давно умерла, — негромко ответила она. — Жениха нет, детей тоже.

Ее веселый нрав, который искрился при его пробуждении, теперь полностью испарился, давая понять, что это было ее маленькое средство защиты от мыслей о скором будущем, что терзали ее душу. Или же это была некая стена от мужского пола, которой она пользовалась, чтобы скрыть свою тонкую и ранимую натуру.

— Другими словами — жизнь не задалась. Нет ничего о чем, я бы могла сожалеть или же печалится. Возможно, смерть — это лучшее что произойдет со мной за всю мою сознательную жизнь.

Тиф сделал глоток из чашки с водой, после чего громко изверг ее изо рта на пол. Резко вытерев рукавом влажные губы, он сплюнул.

— Что за гадость! Откуда они ее только берут?!

Потеряв к нему интерес, Кевин снова обратил свое внимание на Линин.

— Неужели ничего нельзя сделать? — спросил он, чувствуя легкую дрожь злости. — Каким бы ни был губернатор, он все же должен проявлять хоть изредка милость и отменять казнь на более гуманное решение.

— Он иногда прощает преступников, — кивнула Линин. — Но, только не тех, кто обвиняется в колдовстве.

— А ты, и вправду, обладаешь магией?

Лини грустно засмеялась.

— Боюсь, что нет. Хотя, по словам матери, в нашем роду были ведьмы.

— Но, так ведь нельзя! Они должны были доказать твою виновность вначале.

— Боюсь, это мало кого волнует, — ответил за Линин Тиф. Он встал у стены, и принялся давить большим пальцем слизней, от чего на стене стали появляться длинные темные полосы того, что до этого скрывалось под их липкими и мягкими телами. — Ведьмам и колдунам не дают право оправдать себе перед законом в губернии Андор.

— А как обстоят дела с магией в других губерниях?

— Где-то она также вне закона, где-то ее просто запрещают выставлять на показ, кое-где на нее просто не обращают внимание. Я слышал об объединение Фаржэ, так там магия — норма, а не исключение из правил.

— И всех преступников, которым вынесен смертный приговор, казнят спустя три дня после заключения в темницу?

— Нет. — Тиф вытер липкие руки о штанины, после чего подошел к Кевину и Линин ближе. — Как правило, казни происходят во время больших праздников. К примеру, такой как тот, что будет завтра, приуроченный в честь дня рождения Андерса Хан Тор Вил Бенуа. В этот праздник, по традиции введенной самим Милтоном Сан Бир Вил Грейем, устраивается ярмарка с фейерверками, песнями и прочей дребеденью. А какое веселье без зрелищных казней? Этот праздник в Андоре считается самым кровавым. Несколько лет назад, губернатор решил, что количество казней должно с точностью совпадать с количеством лет со дня рождения первого губернатора из ордена Лордов — Андерса Хан Тор Вил Бенуа.

— И сколько исполняется в этом году первому губернатору? — спросил Кевин, чувствуя холодок в груди.

— То ли двести тридцать пять, то ли двести тридцать шесть.

— Неужели в темнице найдется столько заключенных, которые были проговорены к смертной казни?

— Можешь в этом не сомневаться.

— Тогда, я тоже буду повешен завтра во время ярмарки? — Кевин выдвинул это предположения исходя из выдуманного им преступления. Хотя, его истинную "вину", он считал незначительной, даже по суровым здешним меркам, и не достойной смертной казни.

— Можешь пока не волновать за свою жизнь, — успокоила его Линин. — В Андоре не казнят на следующий же день после заключения. Преступнику дается минимум три дня на покаяние.

— А как же ты? — переживание за молодую девушку усиливала его личная утрата.

— Я уже смерилась со своей участью. В двенадцать лет я пробовала покончить с жизнью и еще не раз думала о повторении неудавшейся попытки. Так что, я получу то, к чему стремилась последние семь лет. Это можно даже назвать услугой со стороны губернатора и Бена.

— Бена?

— Парня, который привел меня сюда. Таким злым я его еще никогда не видела. Он всегда был ко мне добр и нежен, но три дня назад в него словно вселилось нечто. Он принялся меня бить и называть ведьмой. Единственный человек, который относился ко мне хорошо за последнее время, отвернулся от меня.

Время шло к закату и в темнице становилось все холоднее. Солома, разбросанная кое-где на полу, была влажной и в большей части почерневшей от плесени. От ведра тянуло невероятно сильно, но Кевин все же нашел в себе смелость им воспользоваться. Несмотря на то, что в полу было отверстие, куда сливалось содержимое ведра, и куда была вылита вода непригодная для питья, запах по-прежнему был невыносим.

— А у тебя, Кевин, есть семья? — задала встречный вопрос Линин.

По телу Нолана прошлась волна дрожи, скорее от холода, чем от воспоминаний, но одно без сомнений стало катализатором другого. Ему не хотелось отвечать на заданный вопрос, но, учитывая то, что Линин была с ним максимально искренна, он не мог проигнорировать ее.

— Она у меня была, — негромко заговорил он, прижав руки между колен и устремив свой взгляд в потолок. — Жена и дочь. Они погибли. Меня арестовали у их могил.

Он не смотрел на лица своих собеседников, но догадывался, что и Линин и Тиф глядели на него с грустью. Он не хотел слышать слов жалости, а потому решил сменить тему разговора:

— Никто не пытался до нас бежать из темницы?

Тиф засмеялся, хотя и без надрыва, поглаживая свою правую ногу, которая была вытянута вперед, в отличие от левой — согнутой в колене.

— У тебя часом нет с собой плана побега? — иронично спросил старик, массируя ногу, которая, скорее всего, затекла, или же ныла от влаги и холода.

— Разве за всю историю этой темницы, здесь не совершались побеги?

— Были, — кивнул головой Тиф. — Последний был примерно два года назад. Парню удалось добраться до границы Андора с Зибеллом. Да только его поймали. Поймали и порешили на месте. Отрубленную голову повесели на пику рядом с темницей, в качестве назидания остальным заключенным. За все годы, из темницы совершился только один удачный побег, но это было больше шестидесяти лет назад.

Замолчав, Тиф с трудом встал на ноги и принялся прохаживаться по камере. Только сейчас Кевин заметил, что Тиф слегка прихрамывал на правую ногу.

 

2

Когда солнце зашло за горизонт, а в камеру прокралась тьма, они начали готовиться ко сну. Вместо простыней, у них было в наличии три мешка — по одному на каждого, что давало им возможность выбора: либо расстелить мешок на полу, а затем лечь на него, либо лечь на холодный пол и укрыться мешком. Кевин решил воспользоваться третьим вариантом и отдал свой мешок Линин. Линин, в свою очередь, предложила новое решение — постелить один мешок на пол, а другим укрыться, после чего крепко прижаться друг к другу. Кевин решил, что ее предложение было самым лучшим, хотя в голове и заплясали нервные мысли о том, что это могло походить на измену — скорее не физическую, а духовную — по отношению к погибшей жене. Но, Кевин отогнал эти мысли, понимая, что думать об этом в то время когда тебя трясет от холода, было не честно в первую очередь по отношению к себе.

Вскоре к ним присоединился и Тиф. Так они и заснули — Кевин и Тиф по бокам и Линин посередине. В эту ночь, они почти не чувствовали холода.

Утром их разбудил скрип несмазанных петель камерной двери. В проеме стояли трое стражников в серых помятых формах. Тот, что стоял впереди был довольно крупным бородатым мужчиной средних лет, с опухшим от недосыпа или же алкоголя лицом. В левой руке он сжимал огромную связку ключей.

— Ты посмотри на них, Берт! — загоготал один из тех, что стоял позади главного надзирателя. — Похоже, шлюшка-ведьма попрощалась со своими сокамерниками своим излюбленным способом.

Берт усмехнулся, после чего приказным тоном потребовал, чтобы они встали. Как только его приказ был исполнен, он вытянул вперед палец и указал им на Линин.

— Ты пойдешь с нами.

Линин сжала ладонь, которая лежала на запястье Кевина, и только сейчас Нолан почувствовал, насколько она была влажной и холодной.

Через зарешеченное окошко, с улицы доносились голоса и постукивания молотков. Приготовление к ярмарке шло полным ходом.

— Нет, — слово вышло из горла хрипло и невнятно, и Кевин сделал новую попытку. — Нет! — Теперь его голос звучал куда весомее. — Она никуда не пойдет! Она ни в чем не виновата!

Надзиратель Берт сначала даже удавился столь неожиданному напору со стороны новичка, затем его губ коснулась улыбка, только в ней не было и капли доброты.

— Твое время тоже придет, не волнуйся. А сейчас нам нужна лишь она.

Линин так и не смогла расслабить хватку и отпустить запястье Кевина, а потому, Берт кивком головы, приказал своим подчиненным войти в камеру. Они не мешкая, перешагнули через порог, оттолкнули в сторону Кевина и, схватив Линин за локти, потащили ее к дверям.

Внезапный порыв сильной злобы охватил Кевина. Он ненавидел весь этот проклятый Мир и каждого из его жителей в частности. Он был зол даже на Линин за то, что она оказалась в этой темнице, такая молодая и красивая. К сожалению, такой ей оставалось быть недолго.

Не теряя времени на раздумья, он схватил одного из надзирателей за ворот, развернул его к себе лицом и изо всех сил ударил его кулаком в скулу. Противник оказался на полу, скорее не от силы удара, а от неожиданности. На волне успеха, Кевин ударил и второго, но тот только пошатнулся. Он бы повторил удар, если бы не Линин.

— Нет, Кевин! — воскликнула она, встав перед ним и охранником. — Не надо, они…

Она не договорила, устоявший на ногах надзиратель, ответно нанес удар Кевину в лицо, который свалил его на пол. На помощь к своему подчиненному подоспел и Берт, после чего они оба принялись пинать Кевина ногами, не замечая криков Линин. Они остановились только тогда, когда Кевин прекратил попытки встать на ноги. Из носа потекла кровь. Кости жутко болели, а ребра, казалось, превратились в мелкие осколки.

— И ты говоришь, что она не виновата? — тяжело дыша, прохрипел надзиратель Берт. — Да она тебя заставила вступиться за нее благодаря своим чарам. Так и поступают все ведьм.

Кевин ничего этого не слышал. В его голове плыл кровавый туман, дышать было невыносимо больно. Он даже не заметил, как охранники покинули камеру, уведя с собой Линин.

— Эй, как ты? — голос Тифа вначале далекий, начал постепенно приближаться. — Они тебя нехило отделали.

Мотнув головой, Кевин перевернулся на спину. Тело его обдало острой болью, от чего он сильно сжал зубы и зажмурил глаза. Оставалось только надеяться, что все ребра были целы. Согнув руки в локтях, он приподнялся с пола, затем, с помощью Тифа, поднялся на ноги. Вытерев рукавом кровь, которая течь из его левой ноздри, он выпрямился во весь рост, после чего подошел к двери и ударил в нее пару раз кулаком. Что и следовало ожидать, на его зов никто не откликнулся и не пришел.

— Ты необдуманно поступил, парень. Твое геройство могло стоить тебе жизни. Если ты и мог рассчитывать на помилование, теперь тебя уж точно ждет смертная казнь.

— Мы должны помочь ей! — не обращая никакого внимания на сказанные Тифом слова, прокричал Кевин.

— Это невозможно. Но, если тебе будет легче, могу тебя успокоить, ее повесят только к закату солнца. Если бы за ней пришли еще вчера, тогда виселица ждала ее к полудню. По старой традиции, перед повешеньем или обезглавливанием, преступников омывают и переодевают в чистые одежды. Считается, что Земля Мертвых будет более благосклонна к живым, если принести ей в жертву чистых и опрятных смертников. Существует поверье, что тот, кто приносит в жертву человека, может затем прожить за него отобранную жизнь. Это поверье не прошло проверку временем, но традиция все же осталась.

— И почему Земля Мертвых становиться более благосклонной к омытым людям?

— Чистое тело символ чистоты разума и покаяния, а потому, даже самые отъявленные преступники имеют право на омовение перед казнью.

Кевин тяжело вздохнул и отвернулся от дверей камеры. По сравнению с его прошлой размеренной жизнью, все происходящее с ним сейчас казалось ему настоящим водоворотом неожиданных событий, от чего он просто не успевал все обдумывать и принимать верные решения. Для него — любителя подходить с ответственностью к каждому вопросу, все ныне происходящее казалось хаотичным и непредсказуемым, от чего он просто не знал, что ему делать в данный момент. Кевин требовал от себя решительных действий, но, к величайшему сожалению, он ничего не мог поделать с той ситуацией, в которой он оказался.

Нолан попытался подойти к сложившейся ситуации с точки зрения экономиста. Для правильного принятия решения, нужно было составить перечень вопросов, и пошагово ответить на них.

Самый главный вопрос: "Как выбраться из темницы?".

И уже на первом вопросе возникло сложнейшее препятствие. В мыслях замелькали кадры из всех просмотренных их фильмов на данную тематику.

Можно было совершить побег классическим способом, вырыть тоннель с помощью твердого и острого предмета. Но, ни твердого предмета, ни времени на подкопы, у него просто не было.

Второй вариант предполагал таран стены с помощью грузовика или другого механического приспособления. И вновь возникала проблема. Для этого требовался человек извне, помощью которых он не располагал, а что касается грузовиков, то их в этом Мире не было и в помине. Вдобавок, была вероятность, что темница насчитывала несколько этажей, а он сам мог находиться высоко над уровнем земли.

Третий вариант — направленный взрыв. Но, у него не было при себе динамита, и вновь возникала нужда в человеке извне. Доббсы не подходили для этого. А он бы ни за что не стал их просить (если бы была такая возможность) идти ради него на преступление. Они и так для него много сделали.

Что же, на главный вопрос у него не нашлось ответа. А в таком случае не было смысла пытаться отвечать на оставшиеся.

Время шло, солнечный свет становился ярче, а людские голоса с улицы становились громче. Город, а вернее губерния, готовилась к празднику. Празднику, который по своей жути напоминал ему Хэллоуин своей мрачностью. Веселье и пляски на фоне сотней казней и прерванных жизней.

— К началу праздника, многие жители Андора напьются, включая и охрану.

Голос Тифа вывел Кевина из забвения, в которое его окунули размышления о побеге. Он повернулся в сторону заключенного, который прибывал в этой камере гораздо большее время, чем он или Линин. Тот, глядел на окно, и казалось, разговаривал сам с собой.

— Более пьющих людей, чем охрану темницы трудно найти. Они напиваются вдрызг и засыпают там, где их ноги подкашиваются, отказываясь больше служить. Им не позволено пить спиртное на роботе, но это только увеличивает их желание пропустить стаканчик рома. К тому же из своих источников, они всегда знают, когда проводятся проверки и заранее готовятся к ним. Так же они знают, что в праздник их проверять не станут. Проверки проводятся до, либо после… Сегодняшний день не исключение. Я не удивлюсь, если охранники уже вывели всех заключенных, которых ожидает казнь, передали их в руки солдат для сопровождения в умывальню, а сами уже пьют и веселятся. — Тиф повернулся к Нолану лицом, и его губы растянулись в улыбке. — Сегодня подходящий день для побега.

Кевин удивлено глядел на Тифа, все еще не совсем хорошо понимая сказанных им слов.

— Но, каким образом мы выберемся из камеры? Для этого нужен ключ или отмычка.

Ничего не говоря, Тиф, хромая, направился к противоположной от двери стене, и нагнувшись вперед, принялся скрести меж двумя кладками. Кевин оставался стоять на месте, все еще не веря, что Тиф нашел способ вывести их из темницы.

— Вот он! — с хриплым вздохом произнес заключенный, после чего выпрямился и подошел к Кевину, сжимая что-то в руке. Вытянув руку вперед, он раскрыл ладонь и показал Кевину ключ из серого металла.

— Но… откуда он у тебя?!

Тиф криво улыбнулся и вновь сжал ладонь в кулак. Затем он подошел к стене, прислонился к ней спиной, и медленно осел на пол.

— Присядь. Не хочу, чтобы твои громкие возгласы расслышали другие заключенные или еще хуже — охрана.

Кевин подошел к Тифу и присел рядом с ним.

— Этот ключ я "позаимствовал" у начальника тюрьмы Берта Зин Каммингса. Раньше я служил в губернаторской армии, тогда с ним я и познакомился. Затем, меня сослали на заслуженный отдых по состоянию здоровья. — Тиф постучал по своей правой ноге, и Кевин смог расслышать характерный деревянный стук. — Я был хорошим солдатом, а без своей работы я сильно запил. Затем, по-пьяни я начал делать такие вещи, которые никогда не позволил себе в трезвом виде. Тогда, я и попал в темницу впервые. Это мой третий по счеты привод в эти стены. И в каждый раз Берт выводил меня на пару часов из камеры, после чего мы пропускали с ним по стаканчику и вспоминали былое. До появления Линин в этой камере он несколько раз выпускал меня. В последний раз я и украл у него нужный мне ключ.

— И он не заметил пропажи?

— Скорее всего, заметил. Но, он никогда и никому в этом не признается, так как за потерю ключа, он из надзирателя темницы, может мигом стать ее постояльцем. Потому у него есть дубликаты всех ключей.

— Но, зачем тебе убегать из темницы? Тебе ведь не грозит смертная казнь, — задал очевидный вопрос Кевин.

— Смертная казнь может и не грозит, но долгий срок — точно. А я не собираюсь гнить в четырех стенах. Я сыт по горло ими. Я сбегу из Андора, а за его границами мне уже ничего не будет угрожать и я вновь смогу заниматься своим любимым делом.

— Воевать?

— Нет, — Тиф покачал головой, взглянув при этом на Кевина, словно на несмышленого юнца. — Пить и веселиться.

Кевин молча улыбнулся такому заявлению.

— Теперь я хочу задать тебе один единственный вопрос. Ты со мной?

— Конечно, — не задумываясь, ответил Кевин.

— Отлично. Тогда, обсудим детали. — Тиф пригнулся ближе к Кевину и заговорил в полголоса. — Сейчас еще слишком рано. Воспользуемся ключом, кода солнечный квадрат на полу, приблизится к основанию стены. Думаю, к этому времени, все кому предстоит умереть на ярмарке, будут переодеты в белые одежды, а охрана темницы — пьяна вдрызг. Открыв дверь, мы пройдем по коридору направо. Надо идти осторожно, иначе нас могут услышать другие заключенные и поднять шум. Спустившись вниз по лестнице, мы дойдем до комнаты, где охрана держит чистое сменное белье. Переодевшись, мы спокойно выйдем на улицу, переступив через пьяную охрану. На улице мы без труда смешаемся с толпой и поспешим к воротам губернии.

План был прост, а потому казался вполне осуществимым. Но, для себя Кевин уже решил, что постарается его слегка усложнить. Нолан не мог просто сбежать из темницы, оставив Линин, которую ждала жуткая смерть на виселице.

Наверняка, Тиф будет против его затеи и попытается его разубедить, а потому, Кевин решил, что будет молчать о своих планах до поры до времени.

 

3

Ключом они воспользовались примерно через три часа, хотя Кевин не исключал того, что восприятие времени могло быть и ошибочным. Дверь со скрипом открываясь наружу. Тиф осторожно просунул голову в образовавшуюся щель и огляделся по сторонам. После непродолжительной разведки, он тихо произнес: "Все чисто", затем открыл шире дверь и сделал первый шаг в коридор, поманив Кевина за собой.

Коридор оказался очень длинным и довольно широким. Все двери камер были одинаковыми, сооруженные из дерева и подкрепленные стальными полосами. Маленькие слуховые окна были закрыты, а потому не представлялось возможным разглядеть тех, кто находился по другую сторону двери. Это было плюсом в их случае — другие заключенные могли потребовать помочь им тоже выбраться из темницы. Их отказ мог заставить заключенных поднять крик.

Тиф, продолжая озираться по сторонам, прибавил шагу, от чего хромота на правую ногу стала более заметной. Когда они добрались до конца коридора и остановились у поворота, что уходил под девяностоградусным углом направо, Тиф прижался спиной к каменной стене, потребовав от Кевина с точностью повторять его действия. Заглянув за поворот, Тиф осматривался около двадцати секунд, после чего вынес вердикт:

— Все в порядке. Можем идти дальше.

То, что увидел Кевин, выйдя из-за угла, стало для него полной неожиданностью, ведь слова Тифа были восприняты им буквально, но на самом деле здесь были надзиратели. Их было двое, оба сидящие за столом, опустив головы на руки. Рядом на столе стоял высокий кувшин и две деревянные кружки. Под столом были еще два кувшина, которые — в отличие от первого — были пустыми. Один из охранников громко захрапел, от чего Кевину стало немного спокойнее на душе — смотрители темницы были мертвецки пьяны. В одном из них Кевин узнал старшего надзирателя Берта.

Тиф без малейшей осторожности подошел к ним, "позаимствовав" у обоих их мечи, а также забрал связку ключей Берта. Затем, он обернулся в сторону Кевина и сделал знак рукой, чтобы он пошевеливался. Кевин сглотнул ком, что застрял в его горле, после чего прижался спиной к стене и прошел на максимально возможно отдаленном расстоянии от них.

Когда он сравнялся с охранниками, толстяк Берт вздрогнул и что-то пробормотал себе под нос, от чего Кевин замер на месте как вкопанный.

"Это как в детстве. Я снова в доме Вебстеров и, прижавшись к стене, пытаюсь обойти дыру в полу, в которую упал Лэнни", мелькнула у него мысль в голове.

— Не бойся их, — сказал Тиф, даже не удосужившись перейти на шепот. — Просто пройди мимо и подойди ко мне.

Закивав, Кевин отвернулся от стола и тех, кто за ним сидел и, продолжая прижиматься спиной к стене, пошел дальше в сторону Тифа, который смотрел на него из-под нахмуренных кустистых бровей, прижав кулаки к бокам.

— Вот и все. — Тиф протянул ему один из мечей, и хотя Кевин не мог им пользоваться, он все же не отказался от него. — До свободы осталось всего ничего. Пройдем этот коридор и спустимся по лестнице вниз. А там направо и выход.

Когда они дошли до конца и этого коридора и спустились по лестнице вниз, Кевин спросил, куда ведет коридор с левой стороны.

— Туда уводят тех, кого ждет омовение перед казнью.

— То есть, там Линин?

Тиф до этого полностью сконцентрированный на пути к выходу из темницы, нахмурил лоб и зло посмотрел на своего спутника.

— Слушай, даже не думай об этом! Это очень плохая идея. Там стоит стража и, поверь мне, она не такая миролюбивая как наша. Они злы на то, что их коллеги уже пьяны, а они сами еще не скоро пропустят стаканчик рома. С ними мы не справимся.

— Я должен попытаться…

— Ты меня слышишь?! — взревел Тиф, сжав как можно сильнее его плечо, умело нащупав болевые точки. — Ты ей не поможешь. Закончиться тем, что тебя вернут в камеру, или даже порешат на месте. Вдобавок ты подставишь и меня заодно. Они не так просты, как ты полагаешь. Они ведь зададутся вопросом: "Кто сидел в одной камере с неудачным беглецом? А, старина Тиф! Кстати, а где он сам, неужели сбежал? Ничего страшного, на одной ноге он далеко не убежит. Мы его вернем назад, а затем вздернем на следующий праздник". Извини парень, но такая судьба не для меня.

Хотя Кевин внимательно его слушал, Тиф все же не смог отказать себе в удовольствие и огреть его ладонью по лицу в качестве профилактики.

— Очнись. У нас будет день форы, от чего мы успеем убраться из Андора, и уже никто не сможет пуститься за нами в погоню. Но, если ты решись геройствовать, тогда наши шансы на спасение тут же станут равными нулю.

— Ты можешь идти. Я не вправе просить тебя помочь мне. Ты и так сделал уже много.

— Нет, ты идиот?! Ты слышал, что я говорил все это время?

— Я должен ей помочь…

— "Должен" — гнусавя, изрек Тиф, наморщив нос. — Ты сейчас чем думаешь? Ручаюсь что не головой, а тем, что у тебя болтается между ног. Таких как она — полным-полно и в других объединениях. Обещаю, что как только мы выберемся из темницы, ты сможешь посетить любой бордель этого Мира. Там таких же "Линин" пруд пруди.

— Извини, Тиф, но я не дам ей умереть. Я больше не хочу терять близких мне людей.

— Близких? — бешено воскликнул старый вояка, при этом взмахнув руками вверх. — Да ты ее и суток не знаешь! Видимо, она на самом деле ведьма и успела тебя околдовать. Не зря бывший клиент заподозрил ее в колдовстве!

Кевин больше ничего не стал говорить в ответ, а только смотрел в глаза Тифа, ожидая пока до того дойдет, что он не отступит от своей затеи.

— Ты, понимаешь, что подвергаешь и мою жизнь опасности, а потому я готов тебя убить, чтобы ты не потащил меня за собой на виселицу?

— Понимаю, но не думаю, что ты убьешь меня.

— Это еще почему?

— Ты не плохой человек, Тиф. Возможно, тебе раньше не раз приходилось лишать людей жизни, но ты от этого не получал удовольствие.

— Дурак. Да что ты знаешь обо мне? Ничего! — Тиф сжал губы и промычал что-то невнятное от безысходности. — Я смотрю ты не менее упертый чем осел, который жил раньше на ферме моих родителей. Похоже, мне придется с этим смериться. Ты не оставляешь выбора, а потому я пойду с тобой.

Кевин почувствовал, как волна облегчения прошлась по всему его телу, но внешне его лицо продолжало оставаться невозмутимым.

— Мы спасем ее, но вначале надо пойти в раздевалку охраны и надеть их одежду. Но, сразу тебе говорю, если что-то пойдет не так, живым я им не дамся. А раз я не выйду из темницы живым, перед смертью я обязательно убью тебя и, если получится, то и девчонку, которая впутала нас обоих в эту дурацкую и опасную затею. Ты согласен с таким раскладом?

Кевин кивнул, с трудом сдерживая ликование рвущееся наружу.

Они свернули направо. Тиф объяснил это тем, что в том направлении находится нужная им комната со сменной одеждой охранников.

— Не беспокойся, мы вернемся назад. Я уже пообещал, что помогу тебе и не в моих правилах забирать слова обратно.

— Тиф, а зачем охране сменная одежда?

— А разве в том захолустье, откуда ты пришел, надзиратели темниц возвращаются домой в рабочей одежде?

— Не знаю, не могу сказать точно, но думал, что такое вполне возможно.

Тиф посмотрел на него через плечо, высоко приподняв брови. Они остановились у небольшой двери, которую Тиф открыл с помощью ключей отнятых у главного надзирателя. При этом дверь ему удалось открыть с седьмой попытки.

— Не знаю как у вас, но у нас есть поверье, что одежда впитывает плохую энергетику, которой просто огромное количество накапливается, если рядом с тобой день за днем находятся воры, грабители, насильники и убийцы. А в темницах, этого сброда всегда хватает… Конечно я не нас с тобой имею ввиду.

Кевин усмехнулся, после чего принялся быстро натягивать на себя одежду, которую протянул ему Тиф.

* * *

Их мыли в огромных деревянных бочках сразу по четверо, не делая различий по половому признаку. И хотя за все время работы и проживания в борделе, Линин в каждый день видела обнаженные мужские тела, а также сама представала перед ними "в чем мать родила", сейчас она чувствовала себя неловко и смущенно.

Люди стояли в ряд в длинном коридоре, под наблюдением вооруженных солдат. Готовящиеся пройти омовение, стояли и ждали своей очереди: обнаженные, испуганные и подавленные. Среди них были мужчины и женщины, молодые и старики, толстые и совсем худые. Линин даже заметила троих детей, которым было от семи до четырнадцати лет. Несмотря на их юный возраст, им уже сегодня было суждено отправиться через Стикс на Земли Мертвых.

Перед ее глазами предстал жуткий кошмар — завершения ярмарки, на которой под громкие крики и смех толпы, под песни трубадуров, будут качаться на ветру последние повешенные, а палачи будут разминать уставшие плечи и руки, а может даже и ужинать, не спускаясь с окровавленных деревянных настилов.

В конце коридора, где начиналась большая комната, стояли десять резервуаров с водой, и после каждого четвертого омовения, люди в синих одеждах меняли воду и чистили стенки и днища бочки.

Очередь Линин пришлась как раз на ту бочку, в которой сменили воду, от чего она была прозрачной и чистой. Хотя, все здесь присутствующие наверняка бы согласились на омовение в самой грязной воде, лишь бы смертную казнь заменили пожизненным заключением. С ней разделили бочку три человека: мужчина лет сорока с лицом-маской; женщина лет пятидесяти, у которой не переставал дрожать подбородок; и парень, примерно одного с ней возраста.

На омовение давалось не больше десяти минут, после чего охранники начинали бить деревянными дубинками по стенкам резервуаров и кричать, чтобы омытые поскорее уступали места другим.

В качестве охраны, в банной комнате стояли шесть широкоплечих мужчин, вооруженных легкими мечами, которые большее время просто разговаривали между собой, зевали от скуки и оживлялись лишь, когда видели среди голых смертников молодых и красивых женщин. Помимо охраны и осужденных, в комнате находились: пятеро мужчин с деревянными дубинками, которые руководили процессом омовения; десять мужчин в синих одеждах, которые меняли воду и мыли бочки; и четыре писаря (двое из которых были женщинами) — они записывали имена осужденных в толстые книги. Смысл данных записей, Линин не знала, да и не была уверена, что хочет это знать. Но, когда дошло дело до отмечания ее имени в записях, она догадалась, что после завершения ярмарки, эти записи будут сопоставлены с количеством трупов — количество омытых, должно с точностью совпадать с количеством убитых, иначе кому-то из охраны не сносить собственной головы.

Когда грязная вода была слита в дренажные отверстия в углах помещения, а затем залита чистая, один из обладателей деревянных дубинок, вытянул руку вперед, указывая на Линин и еще троих человек, после чего добавил:

— Поживее! Вы пока еще не трупы, а потому пошевеливайтесь.

Мужчина с лицом-маской, пожилая женщина и молодой парень, взобрались в резервуар сами, а Линин помог здоровяк с дубинкой, хотя она и не просила его о помощи. Здоровяк постарался как можно лучше ощупать все участки ее тела, которые в привычной жизни скрываются под одеждой. Линин прикрыла глаза и постаралась отрешиться от всего этого. При ее работе, ей доводилось обслуживать неприятных ей людей, но такого отвращения как сейчас, она еще никогда не испытывала.

— Эх, крошка. Будь моя воля, я бы сменил твой приговор на сексуальное рабство, — процедил через крепко сжатые зубы здоровяк. — Такая попка должна приносить удовольствие мужчине как я, а не гнить на полях в качестве удобрения.

Линин ничего не ответила, а поспешила поскорее окунуться в воду и омыться от его прикосновений.

Она тщательно мыла волосы, лицо, промежность, до которой дотрагивались грязные руки надзирателя, наслаждаясь приятными прикосновениями чистой воды, после трех дней пребывания в холодной сырой камере темницы.

Парень и женщина, что делили с ней умывальню, тоже усердно мылись, хотя без видимого блаженства, а вот мужчина с бесстрастным лицом, просто стоял по грудь в воде и бессмысленно смотрел перед собой.

— Эй! — прокричал любвеобильный здоровяк, вновь вытянув вперед дубинку. — Я приказал всем умываться!

Но мужчина никак не отреагировал на адресованные ему слова. Он продолжал молча сидеть в воде и беззвучно шевелить губами.

Линин замерла, понимая, что сейчас произойдет нечто непоправимое и ужасное. Здоровяк, скорее всего, ударит дубинкой по голове помешанного и тот умрет в бочке, заливая их своей кровью. После чего из темницы приведут другого осужденного, так как количество казненных в этот день должно с точностью совпадать с количеством лет Андерса Хан Тор Вил Бенуа.

Здоровяк решительно направился к их резервуару с водой, а стоящие в стороне солдаты с мечами в ножнах и скрещенными руками на груди, весело гоготали. Похоже, охранники спорили о том, сколько ударов выдержит голова "пустоголового" прежде чем он раньше времени отправиться на Земли Мертвых.

— Лукас, только не вздумай его учить уму разуму в воде! — прокричал один из охранников. — Ты осквернишь воду его кровью!

— Да мне плевать на все эти обряды! — прорычал он, и уже занес руку для удара, когда произошло непредвиденное.

Губы мужчины, до этого находящиеся в беспрерывном движении, растянулись в улыбке, после чего его глаза начали менять цвет: серые, зеленые, голубые, карие, красные…

"Либар" поняла Линин, как раз в тот момент, когда мужчина с прыткостью жабы, выпрыгнул из бочки, сделав сальто через себя, и оказался за спиною здоровяка. Либар запрыгнул смотрителю на спину, впившись острыми ногтями ему в кожу, а острыми зубами в шею, перекусив яремную вену. Человек даже и опомниться не успел, как из хищника сам превратился в жертву. Густой поток крови полетел в разные стороны, окропляя пол и стенки ближней бочки. Люди, которые уже казалось, смирились со своей скорой кончиной, закричали и прижались к стенам комнаты. Охрана все еще стояла на своих местах и не могла поверить в происходящее.

Из горла надзирателя раздались невнятные квакающие звуки, его ноги заходили ходуном, скользя по собственной крови, в то время как монстр продолжал вгрызаться в его шею сильнее и сильнее. Дубинка, которой он так любил орудовать, валялась на полу.

Линин, в отличие от тех, кто делил с ней воду, продолжала сидеть в воде, с ужасом глядя на происходящее, неспособная отвести глаз от кровавого зрелища.

Наконец, охранки пришли в себя и поспешили на помощь к умирающему от клыков либара.

Зверь хрипел, рычал, срывая зубами куски мяса с шеи здоровяка, пока тот не рухнул на пол. Либар отскочил от тела, повернул голову назад в сторону спешащих охранников, оскалил окровавленный рот и громко зарычал, от чего бравые солдаты решили притормозить. Несмотря на то, что у всех у них в руках были мечи, в то время как зверь был вооружен лишь когтями да зубами, они испытывали к нему страх. Вдобавок, морда либара, полностью измазанная в крови, говорило само за себя — крови может быть больше.

— Чего вы встали! — прокричал один и четырех оставшихся смотрителей. — Убейте его!

Либар навострил уши, которые неожиданно удлинились так же, как и клыки с когтями, резко развернул голову в сторону кричащего, причем сделал это так сильно, что Линин показалось, что она услышала хруст его шейных позвонков, после чего приподнял верхнюю губу. Его лицо покрылось морщинами, а нос расплющился как от удара кувалдой. Выглядел он невероятно устрашающе, и надзиратель, посмевший поднять голос, ринулся прочь из умывальни. Либар поступил так, как бы поступил любой из рода "оборотней" — он помчался за ним следом, уверено оттолкнувшись от пола всеми четырьмя конечностями. Сделав три прыжка, прыгнув на стену, он оттолкнулся от нее, после чего всей массой своего тела сбил с ног убегающего. Очередной надзиратель выронил из рук дубинку и покатился кубарем по полу, остановившись у ног приговоренных к казни. Они закричали и разбежались кто куда. Не успел беглец подняться на ноги, как либар запрыгнул на него сверху, пуская слюни и безумно рыча ему в лицо.

— Так вам и надо! — прокричал кто-то из осужденных, и когда все это безумство завершилось, никто так и не признался охране, чьи это были слова.

Либар впился когтями передних лап в плечи поверженного, а задними принялся разрывать его штаны, кожу, мясо и гениталии. Надзиратель закричал от боли, но его голос потонул в диком безумном хохоте либара.

Наконец один из более расторопных охранников, поспешил смотрителю на помощь. Либар поднял свое окровавленное лицо, взглянул меняющими свой цвет глазами на противника и оскалил клыки. Но охранник без малейших сомнений (оно и понятно, иначе следующей жертвой стал он) нанес удар, после чего голова перевертыша слетела с его плеч, покатившись по полу и ударившись о стену.

— Вашу мать! — прокричал он, вытирая меч о свой рукав. — Как, скажите на милость, в нашей темнице оказалась эта тварь?

Никто не удосужился ответить на его вопрос. Засунув меч обратно в ножны, охранник, который на второй день предстояло стать офицером губернаторской армии, повернулся в сторону своих товарищей, продолжающих стоять вдали от событий, и с призрением на лице, потребовал очистить комнату от тел и крови. Затем, взглянув на тело зверя и человека, лежащих у его ног, приказал надзирателям прекратить омовения, даже тех, кто не успел пройти его, и направить их в другое помещение, для переодевания.

Никто даже и не думал ему противоречить, а потому, все поспешили выполнять его приказ.

Двое охранников провели около двадцати человек по узкому коридору, за которым находились десятки помещений расположенных друг напротив друга. Мужчин распределили по комнатам с правой стороны, а женщин — с левой. Там, их ждала белая одежда, в которой простились с жизнью не мало человек.

Комнаты были невысокими, рассчитанные на одного человека. На каменных выемках в стене лежали аккуратно сложные одеяния.

— Одевайтесь быстро и не задерживаете очередь! — ворчливо прокаркала полная женщина, одетая в коричневую робу с закатанными рукавами, обнажая свои могучие запястья. — Не заставляйте меня натягивать на вас одежду силой!

Она смотрела на стоящих перед ней обнаженных женщин с такой неприязнью, что Линин пожалела, что она не либар, а потому не способна вцепиться в толстые щеки женщины своими ногтями. Конечно, за попыткой дело не стояла, но смотрительница наверняка быстро справилась бы с ней, даже без помощи охраны.

Линин натянула на себя одежду, которая, судя по чистому воротнику, раньше принадлежала повешенной, после чего прикрыла глаза и начала молиться Океану Надежд, чтобы он дал ей сил принять достойно свою смерть.

Не успела она завершить молитву, как откуда-то за ее спиной раздался легкий вскрик, а затем кто-то позвал ее по имени.

Линин узнала голос Кевина и выглянула из своей маленькой комнатки в коридор. Кевин улыбнулся, увидев ее живую и невредимую. За ним стоял Тиф, приложив лезвие меча к горлу толстой смотрительнице, а за ними лежали тела убитых охранников.

— У вас еще минута! — прокричал он тем, кто продолжал оставаться в своих комнатках и переодеваться, что бы никто не заподозрил неладное.

— Что…, — уже было произнесла Линин, но подоспевший к ней Кевин прикрыл ее рот своей ладонью.

— Тихо, — шепотом произнес он. — Нам надо идти.

Она не стала больше задавать лишних вопросов, и пошла за ними, при этом глядя только на Кевина широко открытыми глазами. Этот красноречивый взгляд девушки не ускользнул от наметанного глаза Тифа, который приказал кивком головы, чтобы надзирательница направилась в комнату, откуда ранее вышла Линин. Та, ничего не говоря, подчинилась. Когда, она оказалась в небольшой комнате, Кевин сжал в своей ладони локоть Тифа.

— Чего тебе?

— Ты ведь не думаешь ее убивать?

— А что ты предлагаешь? Я уже один раз позволил себя убедить. Дважды этот номер со стариной Тифом не пройдет.

Кевин понял, что вояка полон решимости убить женщину. Пусть она и не казалась божьим одуванчиком, он не мог этого допустить — двоих охранников ему хватило, новых жертв он не хотел.

— Она ведь женщина, — попытался убедить он Тифа.

— Да? — произнес тот, не без иронии. — А я то думал она…

Тиф не договорил, женщина с диким воплем развернулась и ударила Тифа своей могучей рукой по шее, от чего одноногий вор полетел кубарем по полу. Женщина, не переставая кричать, схватила Кевина за грудки и отбросила к стене. Он не удержался на ногах и приземлился на зад, ударившись затылком о стену.

Из остальных комнат начали появляться испуганные лица других женщин. Некоторые уже были переодеты в белую одежду, а другие все еще были раздеты, судя по обнаженным плечам.

Кевин не успел подняться на ноги, когда надзирательница, продолжая кричать, ринулась в его сторону. Она вновь схватила его, в этот раз за горло и принялась душить. Кевин попытался отбиться, да куда там, она напирала на него всем своим весом и продолжала кричать, от чего ярость прибавляла ей сил.

— Оставь его в покое! — прокричала Линин и кинулась на спину толстухе, но той хватила одного взмаха рукой и Линин слетела с нее как пушинка. Избавившись от помехи, женщина принялась снова душить Кевина, но в этот раз он успел ухватиться за ее сальные волосы и сильно потянул за них. Толстуха взвыла от боли, а затем, неожиданно для Нолана, ударила его лбом в лицо. Пальцы сами собой отпустили ее волосы, а когда попытались вновь схватиться за них, то нашли лишь пустоту.

— Я! Тебя! Убьююююю! — вопила она.

Будь у Кевина под рукой меч, он, не задумываясь, пустил бы его в ход. Теперь он и сам не видел перед собой женщину, а только обезумевшую фурию, способную убить своими могучими руками и криком заодно.

— Я вас сама казнююю! — продолжала завывать она. — Разрублю ваши тела топором на мелкие кусочки!!!

Кевин понял, что с секунды на секунду может потерять сознание от удушья, а потому принялся бить кулаком надзирательницу по затылку, но никакого эффекта эти удары не возымели, так как им не хватало силы.

Линин снова вскочила на ноги и прыгнула на спину противнице, крича той, чтобы она оставила Кевина в покое. Но, она даже не успела до конца сформулировать свои требования, как вновь оказалась на полу.

Тиф все это время, продолжал лежать на спине, пытаясь обождать пока яркие круги окончательно пропадут перед его глазами. Когда это произошло, он неторопливо встал с пола, после чего поднял меч, который он выронил во время удара надзирательницы. Сжав рукоять в руке, он подошел к клубку из человеческих тел и с силой ударил рукояткой меча по затылку надзирательницы. Удар получился выверенным, а потому, толстуха вмиг замолкла, после чего уронила голову на грудь Кевину.

Он хмуро посмотрел на Нолана, который продолжал лежать под огромным телом смотрительницы тяжело дыша, и нервно произнес:

— Когда ты, наконец, начнешь слушаться меня? Знай, это последний раз, когда я прихожу тебе на помощь.

— Спасибо, тебе…, — смешивая слова с тяжелыми выдохами, поблагодарил его Кевин, после чего с трудом перекатил в сторону лежащее на нем тело. — Я вновь у тебя в долгу.

— Надеюсь, ты способен их отдавать, — все так же нервно проворчал Тиф, после чего протянул руку и помог подняться Кевину на ноги. — А теперь, давай выбираться отсюда. Мы и так задержались. Да еще и эта баба слишком много крику подняла. — Он огляделся по сторонам и, обведя взглядом всех, кто выглядывал из своих комнат для переодевания, громко прокричал. — Чего уставились?! Быстро все вернулись в комнаты! Ждите здесь, охрана скоро вернется!

Женщины послушно выполнили его приказ. Тиф одобрительно кивнул, после чего спрятал меч за пояс и направился к выходу.

* * *

Они дошли до коридора, который вел к выходу, вновь остановившись у камеры со сменной одеждой. Тиф открыл ее и предложил Линин выбрать какой-нибудь наряд.

— Но ведь здесь нет женской одежды, — сказала она, осмотрев всю одежду.

— Потому что это мужская раздевалка, — раздраженно произнес Тиф. — Где находиться женская — не имею понятия. А если бы знал, все равно не стал бы рисковать жизнью снова, лишь для того, чтобы девица выбрала себе одежду по фасону!

— Но она ведь не может выйти на улицу в мужской одежде, — возмутился Кевин. — Она тут же привлечет к себе внимание.

— По-твоему ей лучше оставаться в белой одежде приговоренной к смерти? — Судя по голосу, Тиф уже начал окончательно терять терпение. — Вся площадь будет заполнена людьми, а потому мужская одежда на женщине не станет сильно бросаться в глаза, чего нельзя сказать о белой одежде.

Кевину пришлось с ним согласиться. Линин с явной неохотой принялась натягивать на себя мужские штаны, выбрав самый маленький размер из имеющихся. Она не стала снимать белое платье с себя, а решила заправить ее края внутрь, а потому можно было не беспокоиться, что штаны спадут с ее тонкой талии. Затем она натянула на себя камзол и застегнула его на все пуговицы. Выглядела она довольно нелепо, и все же, на взгляд Тифа, все было не так уж и плохо.

— Осталось пройти по коридору и спуститься вниз по лестнице. Там, у выхода из темницы, нас будут ждать двое или же трое охранников. Будем надеяться, что они — к этому времени — сильно пьяны.

Когда они дошли до конца коридора и остановились у лестничного пролета, Линин опустила свою ладонь на плечо Кевина.

— Почему ты вернулся за мной? — Ее глаза блестели, и Кевин мог прочесть в них радость, грусть и благодарность в свой адрес.

— Я не мог поступить иначе. Я бы себе этого никогда не простил.

Лини улыбнулась и опустила взгляд, а на ее щеках появился румянец.

— Благодарю тебя, Кевин Нолан. Ты…

Тиф шикнул на них и приказал вести себя тихо. Они начали спускаться вниз, и чем ближе они приближались к выходу, тем отчетливее были слышны голоса охраны. Судя по их веселым и внятным голосам, они были трезвы или же только начали пить, что сильно снижало вероятность беспрепятственного побега для них.

Тиф достал из-за лямки штанов оба легких меча, один из которых раньше принадлежал главному надзирателю темницы, а другой — охраннику в комнате переодевания, и приготовился атаковать или же защищаться.

— Ты можешь пользоваться мечом? — шепотом спросил Кевин у Линин.

— Не очень хорошо, но меч в руках я раньше держала, — ответила она ему все так же шепотом.

Кевин кивнул и протянул ей один из двух своих мечей.

Тиф повернулся к ним и еле заметно кивнул головой:

— Кевин, судя по голосу их там не меньше четырех. Двоих мы еще сможем застать врасплох, но с остальными нам придется вступить в бой. Ты готов?

Кевин на миг впал в ступор. Несмотря на то, что он сжимал в руках свой меч, он как-то даже не задумывался, что ему предстоит воспользоваться им по назначению. Понимание этого пришло к нему в виде сильного холодного потока, скатившегося от затылка вниз по спине.

— Кевин! — почти шипя, прорычал Тиф. — Ты готов?!

— Да… Я готов, — ответил он, хотя на самом деле совсем не чувствовал своей готовности. Он и представить не мог, как можно лишить кого-то жизни, к тому же с помощью холодное оружие. Джордж Шэлби — ярый любитель охоты, — наверняка был бы более решителен в схожей ситуации. Но Кевин никогда не любил охоту и всегда отказывался от приглашений Джорджа, который минимум неделю в году отдавался этому увлечению. В летнем домике Джорджа, расположенном в небольшом городке штата Юта, на стенах весели все его трофей и случись ему убить человека, он бы повесил и голову этого зверя на стену.

Тиф начал медленный спуск по лестнице и Кевин с Линин последовали за ним. Голоса стражников становились громче. С каждым шагом вниз по ступени, их слова становились все отчетливее. Охранники вели активную беседу между собой, сдабривая ее бранью и шутками. Затем раздался звук битой посуды, а сразу за ним и гул разочарования.

— Молодец, Блэско! Ты что совсем ротозеем стал? Разбил последний кувшин рома! Теперь иди наверх и принеси новый! Да поживее!

— Я скоро!

— Стой. Пусть с тобой пойдет и Вернс. Возьмете сразу два кувшина.

Тиф вновь остановился, подняв руки вверх, что сжимали рукояти мечей. Шаги двух пар сапог застучали по ступеням, приближаясь к ним все ближе и ближе. На лестнице было слабое освещение, а потому беглецы находились в выгодном положении, в отличие от стражников, которые даже не подозревали, что на лестнице их поджидает смертельная опасность.

По спине Кевина потекли капельки пота. Ему стало душно, пульс сильно отдавал в висках. Меч в его руках становился все тяжелее и тяжелее.

Линин стояла за его спиной и еле слышно повторяла одно и то же: "Да хранит нас Мир Вечности, да хранит на Мир Вечности, да хранит нас…".

Время словно замерло, а шаги все нарастали и нарастали, но охранники так и не появлялись, от чего Нолану стало казаться, что шум создают призраки, и когда звуки шагов сравняются с ними, то никто — ни он, ни Тиф, ни Линин, — их владельцев просто не увидят. Кевин молился, чтобы это было именно так, но его молитвы оказались не услышанными. Охранники все-таки возникли на спиралевидной лестнице, глядя себе под ноги, боясь оступиться в полумраке, а потому и не заметили перед собой Тифа, который с легкостью жонглера, взмахнул мечами перед собой и головы охранников отделились от тел. Они ударились о ступеньки и мячиками поскакали обратно вниз. Вначале осело одно туловище охранника, и покатилась вслед за головами. Второе тело прислонилось к округлой стене цилиндрической формы, вытянуло вперед руки, после чего упало спиной вниз, и скрылась за поворотом.

Тиф не мешкая, ринулся вперед, практически скача на одной ноге. Линин вышла из-за спины Кевина и поспешила за ним следом, и только Кевин оставался стоять на месте, все еще ярко видя перед глазами картину убийства.

Его стошнило. Меч со звоном ударился о каменную ступень, после чего заскользил вниз по лестнице. Кевин согнулся пополам и прижал ладони к коленям, чувствуя острую боль в желудке, что все еще содрогался в рвотном порыве. До этого Тиф убил двоих охранников, что стояли у входа в комнату для переодеваний, но убийство не произошло на его глазах, к тому же, он старался не глядеть на их тела, и в первую очередь думал о том, как найти Линин. Теперь было все иначе, не говоря уже о том, что эти два убийства были более жестокими.

Неизвестно сколько бы он еще так простоял, мучимый рвотными позывами, если бы не крик Линин:

— Кевин, помоги мне!

Он стал приходить в себя. Внизу продолжали доноситься крики Линин, злые восклицания Тифа и его соперников, а также лязг мечей.

— Черт! — выругался он, поняв, что теперь он остался без меча, а все из-за своей слабости. Вытерев рот рукавом камзола, Кевин поспешил на помощь Линин, по пути перескочив через обезглавленное туловище, которое застряло где-то посередине лестничного пролета.

Охранников оказалось трое. Двоих на себя взял Тиф, другой, прижав Линин к стене, требовал ее выбросить меч. Кевин заметил свое оружие, лежащее около одной из отрубленных голов. Пересилив себя, он нагнулся за ним, и тут же услышал крик Тифа:

— Обернись!

Спрятавшийся за стеной охранник, злорадно прокричал и кинулся на него с мечом. Кевин успел отскочить в сторону, но пальцы только проскользнули по рукояти меча, от чего ему не удалось вооружиться. Меч нападающего опустился на отрубленную голову, расколов ее надвое.

В это время Тиф провел комбинацию и один из стражников, с которыми он вел бой, пал смертельно раненый на пол. Оттолкнув другого своего соперника, он позвал Кевина по имени и кинул ему один из своих мечей. Кевину удалось его поймать. Заходясь в ужасном крике, стражник кинулся вновь на Кевина, махая окровавленным мечом. Кевину удалось отбить удар, хотя выглядело это на его личный взгляд, очень неумело. Следующий удар чуть было не выбил из его рук оружие.

— Брось его! Брось! — смеясь и крича, потребовал стражник. — Брось, иначе ты можешь порезаться!

"Ну же, не стой столбом!" приказал он сам себе, после чего пнул стражника меж ног. Радостный крик того вначале резко оборвался, а затем перешел на гневное рычание. Он с силой оттолкнул в сторону Кевина, затем согнулся и прижал руку к причинному месту, завыв от боли. Кевин, не мешкая, подскочил к нему и ударил рукоятью меча стражника по макушке, после чего тот уткнулся лицом ему в ноги.

В то же самое время, Тиф покончил и со вторым оппонентом и помог разобраться Линин с ее соперником.

— Ты молодец, — кивнул Тиф, стирая кровь с меча об одежду убитого стражника. — Конечно, ты его не убил, но и так сойдет.

Кевин тяжело дыша, отошел от поверженного соперника и протянул назад меч Тифу.

— Забери это.

— Ты раньше никогда не держал в руках меча?

— Нет и, надеюсь, это было в последний раз.

Линин подошла к нему и сжала в своих ладонях его правую руку.

— Ты очень хорошо держался, — приободрила она его.

Кевин кивнул в ответ в знак благодарности.

— Теперь, пора выбираться, — произнес Тиф и первым подошел к дубовой двери, в скважине замка которого уже находился нужный им ключ. Он приложил не мало усилий, чтобы провернуть его. Щелчки механизма прозвучали в их ушах истиной музыкой. Тиф потянул дверь на себя, и они все разом зажмурили глаза от яркого света.

— Свобода! — радостно воскликнул Тиф и сделал первый шаг на улицу.