1

В огромной лаборатории Джорджа Либрука, что лишь на четверть уступала в размерах залу для молитв, стояли внушительных размеров полки, достигающие высоты потолков, на которых хранились разных видов и размеров пузырьки с эликсирами, ядами и отварами, разных цветов и оттенков. На каждом пузырьке были аккуратно прикреплены с помощью резинок бумажки с названиями на пока еще слабо-понятном для Рэйчел Коннорс языке. Глава общины учил ее своему мастерству, а также этому мелодичному языку, способности к которому у девочки были менее блестящими, чем в варке зелий. Джордж Либрук не видел в этом ничего странного, в каждый раз, когда она делала ошибки в чтении или же произношении наиболее сложных слов, он обещал ей, что придет время, и она выучит этот язык и даже научится на нем думать.

В день, когда Джек, Алекс и Баррет Гибсон отправились на поиски Пришельца, Джордж Либрук заглянул в комнату Рэйчел и напомнил ей о скором начале уроков.

— Сегодня никаких языков, а только изготовление эликсиров. То, что тебе нравится. Как ты смотришь на это?

— Я очень рада! — воскликнула девочка, вскочив с кровати, на которой еще недавно проводил ночь ее отец, и захлопала звонко в ладоши.

Либрук улыбнулся ей и, закрыв за собой дверь, направился в свою лабораторию.

Спустя час к нему присоединилась и Рэйчел. Ей очень нравилось находиться в лаборатории главы общины, в которой она чувствовала себя как рыба в воде и забывала о тех вещах, что заставляли ее грустить. Она могла часами прогуливаться перед стеллажами и вглядываться в содержимое стеклянных емкостей. Также ее внимание привлекали и ингредиенты, из которых все эти жидкости изготавливались. Их Джордж Либрук хранил не только на отдельных полках, но и в специальных шкафах и погребах. Наибольшее впечатление на Рэйчел произвели два ингредиента, которые глава общины хранил под полом. Это были две большие банки с настоем из человеческих частей тела. В одной была рука, которую Либрук называл почему-то «Рукой Славы», а в другой и вовсе голова какого-то бедолаги. Его глаза были уставлены верх, волосы на голове и небритых щеках были редкими и ломкими, кожа отвратительно белой и начисто отсутствовали уши и нос. Рэйчел было незнакомо лицо законсервированного трупа, да и сам Либрук утверждал, что он купил сей ингридиент у продавца особых товаров, который зарабатывал торговлей в нескольких сотнях тысяч шагов от этих мест.

— Торговец утверждал, что этот мужчина был его знакомым и сам завещал ему свое тело в обмен на хорошую сумму вознаграждения для своей семьи. Из-за тяжелой болезни он знал, что скоро умрет, и не хотел оставлять своих родных без гроша в кармане.

— А для приготовления каких эликсиров вы используете настойку из человеческого тела? — с нескрываемым интересом осведомилась девочка.

— Из них я изготавливаю не эликсиры, а яды и привороты. — Джордж Либрук пристально взглянул ей в глаза. — Это темная магия, моя дорогая и обращена она во вред людям.

— Но, зачем вы тогда ее практикуете?

— Исключительно для общего развития. Любой сильный маг должен знать все о магии, пусть большую часть этих знаний он и не будет использовать.

— А мне казалось, что использования темной магии приводит к радикальным изменениям физической внешности колдуна или ведьмы, а также дарует им дурной запах изо рта.

— Так оно и есть, — согласился Либрук. — Твои знания похвальны. Но, спешу тебя успокоить: изменения внешних черт свойственны только тем магам, которые постоянно практикуют только эту область магии. Мне же не о чем беспокоиться.

Такой ответ устроил Рэйчел, и она больше не задавала вопросов. С тех пор прошло две недели, и Рэйчел изрядно поднаторела в варке зелий и в смешивании разных ингредиентов. Теперь она знала, как изготовить лекарство от уныния и грусти, которое по ее собственному мнению Джордж Либрук давал ей отведать сразу после смерти ее отца. Также она научилась готовить отвары из тех трав, о магических способностях которых она даже не догадывалась. Вдобавок Рэйчел научилась превращать лед в огонь и наоборот, хотя она и не понимал, для чего ей могли пригодиться подобные знания. Джордж Либрук как всегда на этот ее вопрос ответил: «Для твоего общего просвещения».

Пусть иногда новые знания оставляли после себя много вопросов, связанных с их целесообразностью и способностью их практического применения, Рэйчел старалась не задавать вопросов, так как любые знания в области магии были ей интересны и она их впитывала как губка. Она была усердной ученицей, а Джордж Либрук, по ее мнению, был прекрасным учителем. Иногда они так увлекалась обучением, что забывали про обед и ужин. Эйрин, дочери Джорджа и жене Джека Беллами, в такие дни, приходилось навещать их в лаборатории и напоминать им о необходимости приема пищи для поддержания ежедневного тонуса и важных жизненных функций. В каждый раз Рэйчел читала на лице Эйрин ревность и обиду, но никогда не затрагивала этой темы, ни с ней, ни с главой общины. В целом, ей были совершенно безразличны чувства Эйрин, ей было гораздо важнее, что Джордж Либрук уделял именно ей свое драгоценное время, а сложности отношений между отцом и дочерью ее не касались.

— Итак, Рэйчел, ты готова выучить сегодня новый рецепт изготовления какого-нибудь магического вещества? — спросил ее Джордж Либрук.

— Конечно, сир Либрук, — с воодушевлением воскликнула девочка. — Мне всегда интересно узнавать что-то новое.

— В который раз я тебя прошу не назвать меня «сир Либрук». Зови меня просто Джордж.

— Извините, но мне довольно сложно это дается, учитывая, что вы гораздо старше меня, да к тому же являетесь главой всей общины.

— Скромность — хорошая черта… для простолюдинов. Но, если ты хочешь стать истинной ведуньей, тогда ты должна искоренить в себе эту черту, потому что она будет только мешать твоему магическому развитию.

— Я… постараюсь, Джордж.

Либрук улыбнулся и погладил ее по голове, про себя подумав о том, что очень скоро она с легкостью будет называть его «отцом», а не то что «Джорджем».

— Итак, приступим. Сегодня я хочу научить тебя варке зелья под названием «Visio Aeternae». Я знаю, тебе сложно дается этот язык, но ты должна его выучить, ведь все что мы варим здесь, имеет свое название на этом языке.

— Я буду стараться… Джордж.

— Рад слышать. Это зелья отличается от всех тех, которые мы варили с тобой до этого. И знаешь в чем его особенность?

— Нет. Но мне очень хочется знать ответ.

— Visio Aeternae входит в категорию ядов. Это зелье считается одним из самых простых ядов, которые когда-либо создавались колдунами и ведьмами. Сейчас практически не используется его классический рецепт по причине слабых характеристик и отравляющей силы, да к тому же изготовить противоядие для него очень просто. Для этого нужно всего лишь выпить воду с растворенным в ней пеплом из особых сушеных трав или марганца вместе с толчеными костями, и не обязательно человека, разрешается и животного. Не будет лишним и смесь чего-то кислого с молоком. — Рэйчел засмеялась, стоило Джорджу Либруку скорчить мину и поводить ладонью в области желудка. — Есть противоядия и более эффективные, после которых в организме не останется ни малейшего остаточного действия Aeternae. Как видишь, все очень просто.

— Тогда, зачем мне изучать его приготовление? — спросила Рэйчел, не скрывая своего разочарования от всего услышанного.

— Для общего развития, — как всего ответил Либрук. — К тому же, если ты научишься варить этот яд, тогда у тебя получиться изготовить и все остальные, включая и самый сильный — «Frigidi Mortis». Многие волшебники и колдуны ломают головы над созданием противоядия для него, но пока что все эти старания тщетны.

— Вы сказали, что Visio Aeternae практически не используют.

— Верно, только в некоторых редких случаях.

— А в каких именно? — спросила Рэйчел, с интересом осматривая уже в который раз полки с уже приготовленными зельями.

— Иногда его спаивают волшебникам или колдунам, которых хотят унизить. Ведь для сильного мага нет ничего постыднее, чем умереть от столь простого яда. Часто этот яд модифицируют, чтобы усилить его качества и понизить живительную способность пепла и воды, но в остальном — он все равно остается Visio Aeternae, пусть даже к его названию прибавляется некая цифра или же буква. Итак, может, наконец, перейдем к практическим занятиям и оставим историю в покое?

— Да, конечно.

Джордж Либрук поставил чан на прут, залил в него на четверть воды и разжег под ним огонь. Когда вода вскипела, он достал из своего шкафа разные принадлежности и предложит вначале Рэйчел сделать предположение, что именно должно первым отправиться в чан.

— Возможно, белладонна, — пожала плечами девочка.

— О, белладонна очень важный ингредиент, но его мы отправим в чан ближе к завершению варки. Вначале мы оправим туда сушеных гадов, таких как жабы, летучие мыши и рыбьи глаза. Сразу же за ними мы отправим пригоршню поганок, их природный яд смешается с силой темной магии, которую нам даруют гады и парочка простейших заклинаний. Затем все тщательно размешаем, думая о чем-то плохом. И помешивать придется все время, сколько будет вариться зелье. А ну-ка, Рэйчел, возьми ложку.

Рэйчел, как усердная ученица, не заставила себя упрашивать, а тут же схватила ложку и принялась помешивать отвар бледно-серого цвета.

— А обязательно при этом думать о чем-то плохом? — спросила она, глядя на то, как от ее действий в воде формируется воронка.

— Плохие мысли — и есть простейшие заклинания.

Варка яда заняла еще около часа. Когда отвар был готов и добавленные последние ингредиенты, включая и белладонну, Джордж Либрук похвалил Рэйчел за старания и сообщил, что осталось лишь подождать, пока зелье остынет.

— Может мне превратить огонь в лед? — предложила Рэйчел. — Так оно быстрее остынет.

Джордж Либрук довольно улыбнулся и погладил девочку по голове.

— Ты все схватываешь налету, моя девочка.

Когда яд остыл и был разлит по стеклянным сосудам, Либрук предложил Рэйчел повторить сегодняшний урок, но в этот раз без его помощи. После полудня, когда уже было сварено не одно зелье, в лабораторию постучала Эйрин и напомнила им о том, что пора сделать перерыв.

— Да-да, благодарю тебя дочь. Мы скоро освободимся, — закивал головой Либрук, продолжая заниматься своими делами.

— Мы еще час назад все вам приготовили, осталось только поставить еду на стол.

— Эйрин, мы пойдем на обед, как только освободимся.

— Но…

Джордж Либрук подошел к выходу из лаборатории и, выпроводив за порог дочь, закрыл за ней дверь.

— Почему вы так строги к ней? — спросила Рэйчел.

— Я не строг к ней, — покачал головой Либрук. — Я просто хочу закончить урок, перед тем как уйти на обед.

— А почему вы Эйрин не обучаете всему, чему учите меня?

— Как раз наоборот — я ее уже всему научил. Знания Эйрин в колдовстве довольно обширны. Мне же нужны новые вызовы, коим являешься ты, моя дорогая. А теперь, давай закончим варку и этого яда, а уж потом сделаем перерыв.

* * *

Рэйчел, в знак благодарности, попросила разрешения самой накрыть стол своему учителю. Джордж Либрук не стал возражать. Трапезничал Джордж Либрук как всегда с размахом. Специально для него готовились небольшие порции, но разнообразных блюд. С начала учебы, Рэйчел принимала пищу за одним столом с Джорджем Либруком и могла с уверенностью сказать, что более вкусных блюд ей не доводилось пробовать. На столе Либрука было много еды, о которой она слышала впервые, но и те, что ей были знакомы, имели новый неповторимый вкус. Джордж Либрук объяснял это заслугой своей магии, которую он наложил на утварь, в которой готовилась еда.

— А почему вы не наложите чары и на все остальные кухонные принадлежности, чтобы все жители общины имели возможность отведать столь вкусные блюда? — как-то раз спросила Рэйчел, на что маг вполне буднично ответил, что данная магия может навредить желудку простых людей. Его слова были столь искренни, что Рэйчел даже и не думала сомневаться в его словах.

Когда стол был накрыт, Рэйчел заняла стул с противоположной стороны стола. Женщина, работавшая на кухне, которую звали Жаннетт, зажгла свечи, чтобы разогнать полумрак обеденного зала лишенного окон, затем удалилась, оставив их вдвоем.

Заложив за воротники платки, чтобы не испачкать одежду, Джордж Либрук и Эйрин взялись за ножи и вилки.

— Приятного аппетита, сир Ли… Джордж.

— И тебе, Рэйчел.

— Знаете, мне, наверное, было бы гораздо проще называть вас «отцом», чем просто «Джорджем».

— Ничего не буду иметь против, дорогая, — улыбнулся глава общины. Слова девочки звучали музыкой в его ушах. — Наоборот — почту за честь.

— Благодарю вас, отец. Вы не представляете, насколько мне было важно услышать от вас одобрительные слова.

— Рад угодить тебе, дочь моя.

Прежде чем почувствовать что-то неладное в своем состоянии, Джордж Либрук успел съесть и выпить достаточно много, практически полностью утолив свой голод. Вначале это была небольшая сухость во рту, переходящее постепенно в жжение. Он с трудом сделал несколько глотательных движений, пытаясь избавиться от этого неприятного чувства, но это мало помогло. Сердце в его груди забилось чаще, а перед глазами заплясали темные «мушки». Либрук раскашлялся, прижав ладони к груди.

— Что с вами, отец мой? — спросила Рэйчел. Ее всегда мягкий детский голосок исказился до неузнаваемости.

Глава общины посмотрел в ее сторону и не поверил своим глазам. Напротив него сидел Гилберт Коннорс и с укором взирал на него.

— Я… я…, — голос его хрипел как у сильно простуженного человека. — Яд… в моей еде был яд…

— Этого не может быть, — покачал головой Гилберт. — Откуда он мог там взяться? Кто мог подмешать в вашу еду яд, а главное зачем?

Гилберт Коннорс засмеялся, злобно, с ликованием. Вскоре Гилберт пропал, а на его место вернулась Рэйчел. Столько злобы и ненависти в ее глазах Либрук видел впервые.

— Что… что ты мне подсунула, маленькая тварь?

— Visio Aeternae, мой дорогой учитель. Наипростейший яд, который вы меня сегодня научили готовить.

— Зачем?… Зачем?!

Либрук вскочил на ноги, но все вокруг него закружилось, ноги подкосились и он упал на колени. С каждой минутой ему становилось все хуже и хуже.

— Зачем? — переспросила Рэйчел с ненавистью. — Ты, ужасный человек, Джордж! Ты убил моего отца и теперь спрашиваешь, почему я это делаю?! Ты думал, что я настолько глупа или наивна, что не смогу понять причин смерти моего отца? Моего единственного отца?!

Джордж Либрук усмехнулся, после чего достал из складок своего черного халата пузырек. Дрожащими руками он открыл крышечку и выпил все до капли. Уже спустя минуту ему стало гораздо легче. Он поднялся на ноги, под удивленный и испуганный взгляд Рэйчел Коннорс.

— А ты думала, что при мне не будет противоядия? Каждый маг, который не хочешь столь бесславно и глупо умереть, всегда носит при себе такое зелье, ты глупая девчонка!

Он зашагал в ее сторону, в то время как девочка попятилась назад, но вскоре стена остановила ее и руки главы общины сжались на ее белой тонкой шее. Джордж надавил на ее сонную артерию и тут же новая волна боли и слабости накатила на него. Он рухнул на пол как подкошенный.

— Что… что со мной происходит? — Либрук попытался вновь встать, но его руки и ноги охватила крупная дрожь, которая не позволила ему даже немного приподняться с пола.

— «Глупая девчонка» предусмотрела все варианты и подсунула в простейший яд некий новый ингредиент, — произнесла Рэйчел, все еще прижимаясь к стенке.

— Ка… какой?

— Это, учитель, вам самому придется понять до того, как бездна Пустоши распахнет свою пасть перед вами.

— АААААА!!!! — закричал Либрук, вытянув вперед руку, желая схватить девчонку за ноги, но та с легкостью ушла от его хватки в сторону. Бросив эти попытки, Либрук потянулся вновь к своему потайному карману и принялся доставать из него все свои пузырьки с противоядиями и проглатывать их содержимое, но все они не приносили ему улучшения.

— Я ведь давал… давал тебе… зелье заб…вения, воспоминания об отце дол…жны были угас…нуть…

— Да, я предвидела этот ход с вашей стороны и приняла меры. Я помню своего отца, и никто не сможет его заменить. Тем более ты, мерзкий червь!

Тело Либрука начали скручивать судороги, искривляя его конечности в разные стороны. На лице застыла гримаса боли и обиды, после чего он замер навсегда, исчезнув окончательно и бесповоротно из всех существующих Миров, оставив после себя лишь пустую оболочку.

Рэйчел продолжала стоять над его телом, глядя на него свысока с призрением. Да, именно призрение она к нему испытывала. Отличное имя для перерождения.

«Рэйчел Коннорс» умерла вместе со своим отцом, теперь она больше не нуждалась в этом имени. Теперь для всех она будет Диздейн.

 

2

То, что происходило в общине, на момент их возвращения стало неожиданностью для всей троицы. Люди кричали и суетились, дети и женщины плакали, и откуда-то со стороны заднего двора доносились крики, в которых Джек с трудом узнал голос своей жены. Пришельцу из других Миров не было до этого никакого дела, потому как на момент их возвращения в общину он был без сознания. Большая потеря крови дала о себе знать.

Джек и Баррет спешились первыми и поспешили к дверям главного здания. Алексу пришлось задержаться, по той причине, что Пришелец сидел именно на его коне. Войдя в зал, они столкнулись с многочисленными жителями общины, которые в большинстве своем стояли на коленях и пытались докричаться до Океана Надежд. Ближе всего к двери стоял Аароном Стейтем, обхватив голову руками, и выл как обезумевший койот.

— Что произошло?! — подскочил к нему Гибсон и схватил его за ворот рубахи.

— Сир Либрук. Он… он…

— Что с ним?! — встряхнул его Гибсон, стараясь докричаться до его самообладания.

— Он умер!

Баррет Гибсон отпустил Стейтема и сделал пару шагов назад. От удивления его брови поползли вверх, готовые скрыться под его густо заросшей челкой.

— Как умер? — переспросил он, да с таким тоном, словно более большой глупости в жизни не слышал.

— Его отравили!

Джек Беллами стоял пока в стороне и просто слушал. Смерть главы общины было для него неожиданностью, но трагедией — точно нет. А вот Эйрин наверняка нуждалась в его поддержке. При большой нелюбви Джека к Джорджу Либруку, он все же был отцом его жены.

— Кто?! — взревел Гибсон.

— Я не знаю, но Эйрин считает, что здесь не обошлось без вмешательства дочери Гилберта Коннорса.

— Ах, эта маленькая ведьма! Надо было ее сжечь на погребальном костре ее отца!

Джек не стал дослушивать угроз и проклятии Гибсона, а поспешил на задний двор, откуда раздавались истошные крики его жены.

Эйрин, окруженная многочисленными стеклянными сосудами из лаборатории своего отца, разбивала их поочередно о стену главного здания общины, при этом в каждый раз громко крича. Куда попадали осколки и жидкость из пузырьков, оставались разноцветные пятна, которые постепенно чернели и разъедали твердую кладку стены.

— Эйрин? — позвал он ее.

Столько гнева и ненависти в хорошо знакомом и горячо любимом лице ему не доводилось видеть ранее, а ярко-рыжие волосы теперь походили на огненное пламя. Легкая россыпь веснушек, которые всегда привлекали Джека, теперь были совершенно незаметны из-за хлынувшего потока крови к ее лицу. Зеленые глаза Эйрин сверкали ярче любого изумруда. От усталости ее грудь часто поднималась и опускалась.

— Он умер, Джек, — с грустью произнесла она. Злоба ослабила свою хватку, стоило ей увидеть перед собой своего мужа. — Она убила его. Зачем она это сделала, ведь он любил ее? Иногда мне казалось, что он любил ее даже больше, чем меня.

Слезы потекли по ее щекам, и Джек обнял ее в попытке успокоить. Эйрин уткнулась ему лицом в грудь. Ладони ее разжались и на пол упали два пузырька с синей и зеленой жидкостью. Избавившись от них, она крепко обняла мужа и дала волю чувствам. Ее трясло от рыданий, от чего Джеку даже приходилось крепче сжимать ее и без конца повторять на ухо успокаивающие слова.

Прошли не меньше десяти минут, прежде чем Эйрин удалось успокоиться. Вытерев слезы, она произнесла с непоколебимой решительностью:

— Нужно найти девчонку. Она должна заплатить за свой поступок.

— Эйрин, послушай меня. — Джек сжал пальцами ее подбородок, видя, что внимание жены было устремлено в некую зловещую даль. — Не стоит торопиться с выводами. Рэйчел может быть и неви…

— Это она, Джек! — чуть ли не с визгом, прокричала Эйрин. — Она отравила моего отца и не пытайся утверждать обратного! Мой бедный отец пригрел змею на своей груди, и теперь именно мне предстоит раздавить ее голову своей стопой, чтобы она больше никого не укусила! Я уже приказала осмотреть всю территорию общины нескольким крепким парням. Когда они ее найдут, я лично совершу правосудие!

— Как давно это произошло? — спросил Джек. — Когда ты узнала о смерти отца?

— Какая разница…

— Эйрин! Ответь мне!

— Три или четыре часа назад.

— За все это время ты была у нашего сына?

— Это не…

— Эйрин!

— Нет! — обрушила свой гнев она на него. — Я у него не была! Разве ты не видишь, что сейчас меня заботит совсем другое?!

— Твой сын нуждается в материнском присмотре! Он еще совсем мал…

— А мне все равно! Разве ты еще не заметил, что я не самая лучшая мать во всем Молодом Мире?!

Ее слова ударили Джека сильнее, чем две условные размашистые оплеухи. В ушах его звенели сотни колокольчиков, а во рту появился привкус ржавчины. Его мысли об идеальной семье начали давать трещину именно в этот момент.

— Это говорит в тебе горе об утраченном отце. На самом деле ты сама в это не веришь.

— Нет, Джек, я отдаю отчет своим словам. Я никогда не чувствовала в себе материнского инстинкта, — ее зеленые глаза продолжали неестественно светиться.

— Что ты такое говоришь, Эйрин? Ты ведь сама не веришь своим словам!

— Нет, Джек, я говорю правду, — вновь зарыдала Эйрин. — Я любила его, когда он только рос во мне. Я любила его, когда он только родился, но я перестала его любить, когда мой отец невзлюбил нашего сына.

— Он никогда не был идеальным дедом, но о нелюбви — не может идти и речи! — Смерть Джордж Либрука не затронула его чувств так сильно, как это удалось сделать словам его жены. Он был сам готов кричать и уничтожать о стену оставшиеся склянки с зельем.

— Мой отец видел в тебе нечто особенное, Джек. И он верил, что дитя нашего союза может стать очень сильным магом, поэтому он и благословил наш брак. Но малыш не оправдал его надежд, он родился обычным заурядным человеком.

— Так это даже лучше!

— Нет, Джек! В этом нет ничего хорошего! Я хотела, чтобы отец гордился мной, а рождением обычного ребенка я его разочаровала! А теперь у меня больше не будет возможности оправдать его надежд! Мерзкая девчонка отняла у меня такую возможность!

Джек хотел обнять свою жену вновь, но в этот раз она отшатнулась от него. Ей хотелось выговориться, рассказать все, что тяготело на ее душе все это время. Джек же старался убедить себя, что в словах его жены не было и капли правды, а всему виной было лишь слепое горе, причиненное смертью ее отца.

— Эйрин, прошу тебя, пойдем домой. Наш сын нуждается в нашем внимании.

— Нет. Все это время я приглядывала за ним, кормила и купала исключительно для того, чтобы ты думал о том, что у нас идеальная семья. Теперь же, у меня не осталось никакого стимула продолжать все эту псевдо-счастливую жизнь. Теперь у меня иные обязанности.

— И в чем они состоят?! — прокричал Джек, понимая, что больше не может сдерживать в себе гнев. Слишком много обрушилось на него за последние несколько минут, при этом смерть главы общины было самым малым несчастьем с его точки зрения.

— Я должна продолжить дело отца, — незамедлительно произнесла Эйрин. — Я возьму правление общиной в свои руки и исполню мечту Джорджа Либрука — мы ступим на берег Океана Надежд. — К мистическому сиянию глаз Эйрин добавился и фанатичный блеск, а спустя секунду появилась осознание чего-то забытого, но важного. — Пришелец! Вы нашли его?

Джеку стало совсем тошно. Он больше не мог стоять рядом со своей женой, глядеть на нее и испытывать неприязнь к той, которую любил больше всего на свете. Он повернулся и зашагал прочь, не обращая внимания на ее зов. Ему нужно было увидеть сына. Сейчас это было ему жизненно необходимо.

* * *

Малыш мирно спал в своей кроватке. На его лице цвел здоровый румянец, а на губах играла улыбка, словно снилось ему что-то невероятно прекрасное. Джек надеялся, что этот сон будет иметь продолжения и в реальной жизни. Он надеялся, что Эйрин образумится и поймет, что все сказанные ею слова были ничем иным как минутным помешательством.

За окном все становилось красным от заходящего солнца, а за дверью продолжали раздаваться громкие голоса и торопливые шаги, то в одну, то в другую сторону. Джеку до этого не было никакого дела, ему хотелось побыть с сыном наедине. Он укрыл его одеяльцем до подбородка, после чего поцеловал в лоб. И в тот же момент у него сформировалось устойчивое предположение, что в комнате помимо него и грудного ребенка был еще кто-то.

Джек резко встал, затем не менее быстро опустился на колени и, схватив незваного гостя за ноги, начал тащить его из-под кровати. Тот вскрикнул лишь один раз, после чего сжал крепко ладонями рот, но не прекращал попыток вырваться.

Джеку не составило труда полностью вытянуть Рэйчел из-под кровати, после чего схватить ее за плечи и сжать в пол.

— Что ты здесь делаешь?! — прошипел Джек, стараясь не повышать голоса.

— О, Джек, о, Джек, прошу, не выдавай меня! — тоже шепотом взмолилась девочка. — Они ведь убьют меня!

— Смерть Джорджа Либрука на твоей совести?! — все так же крепко сжимая тонкие девичьи плечи, потребовал он ответа.

— Я должна была это сделать!

— Почему?!

— Он убил моего отца, разве я могла поступить иначе?! — и хотя она продолжала отвечать шепотом, ее глаза уже окончательно заполнились слезами. Рэйчел с трудом сдерживала в себе рыдания.

— Зачем Джорджу потребовалось убивать его?! В этом нет никакого смысла!

— Из-за меня, Джек!

— Из-за тебя?! — недоверчиво переспросил он.

— Да. Мой отец хотел уйти из общины и забрать меня с собой, поэтому Либрук убил его. Он пытался окружить себя людьми с такими же, как и у него способностями. И не спрашивай меня, зачем ему это понадобилось, я не знаю ответа.

Джек отпустил ее, а сам присел на пол и схватился руками за голову. Он уже не знал, во что и кому верить. Сама же Рэйчел прислонилась к краю кровати, обхватила свои угловатые коленки руками и заплакала, стараясь при этом не шуметь.

— Ты права, Рэйчел, — кивнул Джек, — из-за твоего поступка, они убьют тебя.

— Пожалуйста, Джек, не отдавай меня им.

— Не волнуйся, у меня даже в мыслях такого не было. Но и здесь тебе нельзя оставаться, если Эйрин вернется домой и увидит тебя, тогда твоему положению будет сложно позавидовать.

— Мне жаль, что я причинила ей боль, ведь она всегда хорошо ко мне относилась и позволяла играть с вашим сыном. Но я совсем не жалею о том, что сделала. Я обязана была отомстить за смерть отца.

— Даже если я тебе и помогу сбежать из общины, куда ты направишься? Тебе ведь всего двенадцать лет.

— Я не знаю, Джек, но в любой точке Молодого Мира мне будет лучше, чем здесь. В этом я уверена.

Джек встал на ноги, после чего протянул руку, помогая встать и Рэйчел. Ее пальцы были холоднее льда, словно в ее теле не осталось и капли крови.

— Оставайся здесь. Я вскоре вернусь.

— Куда ты? — испугано спросила Рэйчел.

— Не волнуйся. Я просто загляну на кухню. Возьму еды, не могу же я тебя отправить в путь без провизии хотя бы на первые пару дней.

Рэйчел незамедлительно подскочила к нему и крепко обняла его в знак благодарности.

* * *

На кухне была только Карла Робинс. Она сидела за столом и лила горькие слезы. Когда ее одиночество нарушилось из-за прихода Джека, она, не вытирая мокрых щек, поспешила ему навстречу с причитаниями:

— Джек, дорогой, как ты себя чувствуешь? Как же это ужасно!

Джек молчаливо кивнул и сообщил, что с ним все в порядке.

— Карла, почему ты на кухне? И где все?

— Они в главном зале. Большая честь. Другие разыскивают Рэйчел Коннорс. О, Океан Надежд, я эту девочку знаю с рождения и не могу поверить, что она пошла на столь подлый поступок.

— Мы живем среди незнакомцев и часто на протяжении долгих лет.

— Да, ты прав, — согласилась Карла, хотя эти слова были сказаны Джеком не о Рэйчел. — Сложно поверить, что девочка, которую ты нянчила с пеленок, и чей отец был образцовым членом общины, могла убить нашего благородного горячо любимого всеми лидера.

Джек только кивнул в ответ. Карла вытерла глаза большим белым платком, который смог стереть кое-как влагу с глаз, но ничего не мог поделать с краснотой вокруг них.

— Через полчаса начнется проповедь, — продолжила Карла. — Эйрин будет руководить ею. Не могу понять, как она только держится в столь трудный для всех нас час. Я никак не могу осушить свои слезы, а ведь она потеряла отца и все равно нашла в себе силы собрать людей в зале и произнести речь. Ты должен ею гордиться, Джек.

— Я горжусь ей, Карла, — бесцветным голосом отозвался Джек.

— Думала, что приду сюда, поплачу, а уже на собрании буду держать себя в руках, но мне кажется, что и там я разревусь как дура.

— Не волнуйся, думаю, ты не будешь единственной, кто не сможет совладать своими эмоциями.

Карла быстро закивала, после чего вновь вытирала слезы платком. Джек преподнес ей стакан с водой, и она неторопливыми глотками осушила его. После этого ей стало значительно лучше.

— Я пойду. А ты, Джек, когда присоединишься к нам?

— Позже, Карла.

— Ты участвуешь в поисках Рэйчел?

— Нет, думаю, добровольцев и без меня хватает.

Карла криво улыбнулась. От ее улыбки Джек почувствовал кисловатый привкус на языке. Затем женщина направилась в сторону выхода, но уже у самих дверей, она остановилась:

— Знаешь, Джек, думаю то, что я сейчас скажу, будет неправильным, но, я не хочу, чтобы Рэйчел поймали. Она ведь маленькая глупая девчонка, потерявшая сама еще совсем недавно отца. Рано или поздно ей придется ответить за свой поступок, но я не хочу, чтобы кара пришла к ней от рук членов общины. Ты не думай…

— Я понял тебя, Карла и ни в чем не виню, — успокоил ее Джек, а про себя добавил, что очень благодарен ей за эти слова.

Как только Карла Робинс ушла, Джек поспешил заполнить сумку продуктами. Как только в сумку отправились ржаной хлеб, жареное мясо и овощи, Джек поспешил покинуть кухонный зал. На улице было пустынно и уже довольно темно. Из главного зала доносились грустные песнопения и частые рыдания. Голос его жены был громким и властным. Она вещала о мести и силе Океана Надежд. Этот столь привычный, но неузнаваемый голос, заставил на миг Джека остановиться и прислушаться. Ему казалось, что ту Эйрин, которую он хорошо знал и любил, заменили кем-то иным. Тем, кто уже никогда не сможет стать хорошей женой и матерью. И на одну короткую секунду он даже возненавидел Рэйчел за это. Именно из-за ее поступка он лишился жены. Но, взяв себя в руки, он продолжил движение в сторону ночных домиков.

Открыв дверь, он не увидел Рэйчел и даже решил, что она сбежала, решив не дожидаться его, но стоило ему произнести ее имя, как она снова выбралась из-под кровати и с облегчением и радостью в глазах взглянула на него.

— Я уже начала волноваться. Я думала, что ты решил…, — Рэйчел не договорила. — Извини меня, за мои мысли.

— Выбирайся оттуда. Тебе пора собираться. Почти все жители общины сейчас находятся в главном зале, а потому у тебя есть хорошие шансы покинуть общину незамеченной.

Рэйчел изъявила желание съесть что-нибудь уже сейчас, так как во время обеда вместе с Джорджем Либруком она мало ела, избегая большую часть еды, так как почти во всем был яд, а уже поужинать у нее просто не было возможности. Пока девочка ела, Джек решил выйти на улицу и осмотреться. Издали доносились бранные слова Баррета Гибсона и других членов поисковой команды и словно светлячки, прыгали из стороны в сторону огоньки фонарей. Джеку было холодно, несмотря на то, что эта ночь была из тех, что не уступали в жаре даже солнечным дням. Холод этот засел глубоко в его теле и, скорее всего, ему больше никогда не удастся избавиться от него. К холоду очень быстро прибавились и чувства одиночества и чуждости всего окружающего. Он даже подумал о том, чтобы покинуть этой же ночью общину, забрав с собой сына, но быстро отказался от всех этих мыслей. Чтобы не говорила Эйрин, он все еще любил ее и верил, что ему удастся вернуть прежнюю гармонию их отношениям.

Спустя десять минут Рэйчел насытила свой желудок и сообщила Беллами, что готова отправиться в путь. Взяв сумку с едой и попрощавшись с малышом Джека и Эйрин, Рэйчел вышла на улицу, держась позади своего спасителя. Она беспрерывно шмыгала носом, а ее тело тряслось от страха. Глядя на нее, Джек думал о том, что если Океан Надежд и существовал на самом деле, при этом являлся создателем всех Ближних Миров, тогда Он был явно не самым умелым Создателем, раз допускал, чтобы маленькие девочки, такие как Рэйчел, тряслись от страха за свою жизнь, опасаясь расправы со стороны взрослых людей, и шли на отчаянные поступки ради отмщения своих коварно убиенных родителей.

Фонари были далеко, а потому Джек решил, что пришло самое удачное время для побега с земель общины для Рэйчел. Он взял ее за руку и потянул за собой. Девочка с трудом поспевала за ним, но при этом даже не думала жаловаться. Джек двигался быстро, но и осторожно, стараясь предотвратить нежеланные встречи со зло настроенными людьми. Воображения, конечно же, рисовала ему возможные варианты встречи с теми, кто стал его семьей за несколько лет, но как действовать в случае подобных встреч, он пока не знал и надеялся, что ему и не придется этого узнать.

Но, у жизни были свои предположения на этот счет. Когда они отдалились от строений, формирующих общину, на относительно дальнее расстояние, позволяющее думать о счастливом исходе этой вылазки, как вдруг кто-то встал на их пути, вытянув вперед руку, сжимающую мачете.

— Надеюсь, ты мне сможешь объяснить то, что я вижу перед собой.

Голос, да и само выражение лица Алекса Криза были холодными и суровыми. Так он мог выглядеть случись Джеку нанести ему удар ножом со спины.

— Алекс, ради Океана Надежд, только не поднимай крик, — попросил его Беллами.

— Выходит, ты уже стал верующим? Ладно, если я не подниму крик, то, что тогда? Попросишь меня об очередном одолжении, чтобы я отвернулся и позволил вам бежать?

— Я не бегу, Алекс. Я только помогаю Рэйчел. Она всего лишь маленькая девочка, которой грозит опасность.

— Эта маленькая девочка — главный подозреваемый в убийстве лидера общины, — еще суровее изрек Криз. — И ты, человек, которого я считал своим другом, помогаешь ей? Почему?!

Криз не сдержал крика, от чего Джек слегка пригнулся и осмотрелся по сторонам, в надежде, что никто не заметил их.

— Потому что эта девочка не заслуживает смерти.

— Извини, но не могу разделить с тобой эту уверенность.

— И ты готов быть тем, кто лишит ее жизни? — осведомился Джек, и тут же почувствовал, как девичья рука сильнее сжала его ладонь.

— Я не убийца, Джек. Но это не значит, что я готов отпустить ее и простить. А что касается тебя, Джек, то я совершенно не понимаю, как ты можешь ей помогать, учитывая тот факт, что она убила отца твоей жены, сделав ее несчастной?

— А как же мое несчастье, касс Криз?! — не выдержала Рэйчел, от чего Джеку пришлось присесть около нее и попросить взять себя в руки. — А как же мой убитый отец?! Разве из-за него я не стала несчастной?

— И каким образом убийство Джорджа Либрука могло тебе помочь излечить твои душевные раны? — со злобой поинтересовался Алекс.

— Я рассчитывала, что смерть убийцы моего отца принесет мне избавление, но этого не произошло. И все же, я ни минуты не сожалею о своем поступке.

— Ты хочешь сказать, что Джордж Либрук убил твоего отца? — с недоверчивостью переспросил Криз.

— Именно это я и хочу сказать!

— И что ты готово привести в качестве доказательств?

— У меня их нет, — призналась Рэйчел. — Но и у вас нет доказательств того, что я убила главу общину, хотя вас это не остановило от наставления в нашу сторону мачете и предъявления обвинений!

Алекс замолчал. Судя по ворожению его лица, он не хотел ей верить, но все же был готов допустить такую вероятность, что в словах Рэйчел не было обмана. И чтобы окончательно принять какое-либо решение, он обратился к Джеку:

— Ты ей веришь?

— Да, Алекс. Иначе, я бы не стал ей помогать.

Алекс Криз опусти мачете. Теперь он больше не выглядел агрессивным, а скорее похожим на разочаровавшегося во всем людском роде человека. Он только махнул рукой, обозначающим свободную дорогу, после чего сделал шаг в сторону.

— Благодарю вас, касс Криз, — произнесла Рэйчел и сделала легкий реверанс.

— Ты сделал правильный выбор, друг, — добавил Джек.

— Идите же, — нервно проворчал Криз.

Джек и Рэйчел продолжили свой путь и спустя тысячу шагов дошли до тех земель, до которых, по мнению Джека, поисковая группа не стала бы продвигаться. Здесь они и попрощались друг с другом. Рэйчел в очередной раз поблагодарила Джека и обняла. Он погладил ее по спине, при этом ловя себя на мысли о том, что будет волноваться за эту худосочную маленькую девочку, которую он отпускал неведомо куда. Уж слишком опасен был их Мир. Пусть Рэйчел была не обычным ребенком, пусть в ней была магическая сила, и все же она была беззащитна перед открывающимся перед ней Миром, в котором действовали свои правила и порядки, в большинстве своем написанные не для женщин и детей.

Он долго стоял на месте, глядя на то, как тьма полностью поглощает Рэйчел, стирая быстро и необратимо ее очертания. Джек Беллами и представить себе не мог, что пройдут двести лет, и он собственными руками отправит в небытие Рэйчел Коннорс, правда к тому времени от той маленькой девочки в старухе по прозвищу Диздейн не останется и следа.

 

3

На следующий день Джек проснулся от плача сына и от громкого стука в дверь. Солнца только-только начало выглядывать из-за горизонта, окрашивая окно в бледно-розовый свет. Эйрин рядом с ним не было.

— Открывай! — услышал он голос Баррета Гибсона за дверью.

Джек встал и направился к двери.

— Чего ты так расшумелся?! — недовольно поинтересовался он, открыв дверь, за которой стоял Гибсон, а из-за его широкой спины выглядывали еще трое жителей общины, которые участвовали в поисках беглянки Рэйчел. — Ты разбудил моего сына!

Гибсон без церемоний, оттолкнул в сторону Джека и вошел в комнату. За ним вошли и остальная троица и принялась осматривать каждый угол комнаты. Ребенок заплакал громче, шатко стоя на ногах и придерживаясь за края колыбельки.

— Эй! Эй! — возмущено воскликнул Джек. — Что вы себе позволяете?!

— Мы разыскиваем Рэйчел Коннорс, — громогласно заявил Гибсон, не отрываясь от поисков. — Мы обыскали всю общину и так не смогли ее найти.

— И решили, что она прячется в этой комнате?! — и хотя их подозрения имели под собой основания, Джек испытал нешуточное возмущение и злость. — Покиньте немедленно мой дом!

— Как только осмотрим все здесь, — безапелляционно заявил Гибсон, заглядывая под кровать Джека.

Джек в два шага добрался до Гибсона и схватил его за плечо, желая спровадить незваного гостя за порог, когда тот сам развернулся в его сторону, вытянув вперед руку, сжимая в пальцах длинный черный волос.

— Что это?! — прокричал Гибсон, да так, словно его окатили кипятком. — Ты у нас шатен, эсель Эйрин рыжая, так откуда здесь взялся черный волос?!

— Может, перестанешь ходить вокруг да около и скажешь все напрямик? — предложил Беллами.

— Все напрямик?! — переспросил Гибсон, после чего небрежно засмеялся. — Все напрямик, значит? Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать! Ты прятал эту маленькую ведьму в своей комнате!

— Это серьезное обвинение, Гибсон. Если у тебя есть доказательства, тогда предъяви их, если же нет, тогда жду твоих извинений. А волос, что волос, он может принадлежать кому угодно. В нашей общине много черноволосых женщин, да и мужчин с длинными волосами немало и для всех жителей общины наши двери открыты. Но, я не исключаю возможности, что этот волос принадлежал Рэйчел, ведь она часто была вхожа в эту комнату и присматривала за нашим сыном.

— Ты нагло врешь мне в лицо! — прокричал Гибсон, брызгая слюной и тряся указательным пальцем прямо перед носом Беллами.

— Полегче, дружок, ты обвиняешь меня во лжи в присутствие трех человек, не имея никаких доказательств. Я ведь могу и обидеться и потребовать собрания Совета Общины, чтобы они разобрались в нашем споре. И что-то мне подсказывает, что победа будет за мной.

Его спокойствие и уверенность в словах сильно злило Гибсона, что прекрасно понимал Джек. Он даже надеялся, что Баррет не сможет совладать с собой и пустит в ход кулаки, что окончательно приведет к его безоговорочному поражению при собрании Совета Общины. А уж там, Джек сделает все возможное, чтобы Гибсона изгнали с этих земель, без права на помилование. Но Баррет Гибсон, показав невероятную силу воли, смог подавить в себе слепую ярость и покинуть комнату Джека и Эйрин Беллами. Троица последовала за ним, один из которых даже попросил прощение у Джека за этот неприятный конфуз.

Джек закрыл за ними дверь, после чего взял сына в руки и принялся успокаивать его. Малыш прекратил свой плач только спустя пять минут, а еще спустя минуту уже спал. Джек опустил его обратно в колыбельку и тяжело вздохнул. Он мог бы гордиться собой и чувствовать приподнятое настроение благодаря небольшой победе над Гибсоном, но его сейчас гораздо больше волновало отсутствие жены. И пусть Эйрин вчера говорила, что не чувствует себя больше матерью, он все же надеялся поговорить с ней и убедить вернуться домой. Это сейчас было гораздо важнее любых других проблем и обстоятельств.

* * *

Свою жену он нашел в главном зале общины. Она стояла у трибуны, а за ее спиной лежал гроб с ее отцом, в окружении десятков канделябров. Даже стоя у самих дверей, Джеку хорошо было видно бледное лицо умершего: высокие скулы, впалые щеки и черные от действия яда губы. У Эйрин лицо тоже было бледным, но ее губы горели огнем, словно она часто терла их рукой или же покусывала.

Зал был полон прихожан, которые внимательно слушали ее и даже одобрительно кричали в ответ на ее то или иное высказывание. На глазах всех присутствующих женщин блестели слезы. Мужчины были задумчивыми, а некоторые из них даже злыми. Впервые за долгое время Джек снова почувствовал себя чужим для всех этих людей. Ведь он был единственным членом общины, который не испытывал горя или даже печали из-за смерти Джорджа Либрука, к тому же он был тем, кто помог сбежать виновнице его смерти. Он не разделял их страданий и в день, когда все они были сплоченными как никогда, Джек видел себя в стороне ото всех, словно изгой. Он был одиноким волком, лишенным стаи.

Он прошел по длинному коридору в сторону трибуны, под удивленные взгляды сидящих и под громкое вещание про отмщения и избавления своей жены.

— Беда пришла к нам, когда мы ее не ждали. Пришла в тот самый день, когда все начинало складываться для нас как нельзя лучше. Но, все изменилось из-за предательства всего одного человека, которого мы все считали неотъемлемой частью нашей общины. Считали нашей сестрой и другом. Мы поплатились за нашу доверчивость и любовь. Нас лишили отца, нас лишили нашей головы, нас лишили мудрого наставника. Та, которая виновна в этом, думала, что своим коварным поступком сможет сломить нас. Но, никому не удастся лишить нас Великой Цели! Она зародилась в нас однажды и теперь не сможет угаснуть никогда! Она станет лучшей местью тем, кто хотел внести в наши ряды рознь, ударить в само основание, заставить нас свернуть с предначертанного пути! Но этому не бывать никогда! Нас не сломить! Мы едины, а потому тверды, как монолит! Мы исполним желание моего отца и с помощью силы Океана Надежд станем самыми могущественными людьми во всем Молодом Мире! Мы принесем веру в дома неверующих и заставим склониться перед нами врагов наших!

Последние слова сорвали овацию. Люди начали вставать со своих мест, кричать, свистеть и хлопать в ладоши.

— Эйрин! — позвал свою жену Джек, подойдя к самому краю трибуны. Она в ответ даже не взглянула на него, этим заставив Джека повторить свой зов. — Думаю, тебе пора домой и отдохнуть.

— Совершилось то, что мы так долго ждали! — словно не слыша его, продолжила Эйрин. — Великий Путешественник благословил нашу общину своим визитом! Теперь, мы сможем дойти до Океана Надежд и попросить у него любое желание! — Аплодисменты и радостные возгласы не прекращались ни на минуту. — И мне очень жали, что мой отец не дожил до этого дня! Сейчас бы он, а не я, стоял перед вами и говорил эти радостные для всех нас слова! И я знаю, что именно его слов вы ждете, не моих! И все же я верю, что будь он на моем месте сейчас, он бы сказал следующее: «Братья и сестры, наше время пришло. Все ради чего мы жили, все к чему мы стремились — настало! Океан Надежд как никогда близок, стоит только постучать, и он отворит пред нами свои Врата! Так постучим же все вместе!».

Гул голосов и хлопанья стали оглушительными. Из-за продолжительных и массовых движений рук свечи, окружающие гроб главы общины, затрепетали, а кое-где потухли. Этот ор заглушал слова Джека, что заставило его подняться к трибуне и повернуть к себе Эйрин лицом. Ее злобный колдовской взгляд покрыл его тело гусиной кожей, но он не стал отступать назад и принимать смиренно поражение. Голоса и аплодисменты начали затихать.

— Дорогая, пойдем домой.

— Я уже дома, — сухо ответила она.

— Ты нужна мне и своему сыну.

— Я нужна всем жителям общины!

И вновь люди закричали и захлопали в ладоши в знак согласия и одобрения. Эйрин отвернулась от него, снова повернувшись лицом к жителям общины. Джеку такое решение своей жены не понравилось, он крепче сжал ее за плечи и с силой развернул к себе. В тот же момент что-то сильное и болезненное окутало все его тело и медленно начало заполнять его внутренние органы. Он крепко стиснул зубы, стараясь противостоять боли, но против той силы, что воздействовала на него, у Джека было мало шансов на победу. Руки, которые касались к предплечьям жены начали менять свой цвет от привычного телесного на синевато-черные. Вены вздулись и в то время как сама кожа, словно стала тоньше и суше. Пристальный неестественно-зеленого цвета взгляд Эйрин напугал его гораздо сильнее, чем вид его собственных рук. Он не мог поверить, что его любимая женщина могла использовать свои колдовские силы против него.

Джек не смог больше выносить эту боль и отстранил руки от плеч жены, а затем упал на колени. Как ни в чем не бывало, Эйрин отвернулась от него и продолжила речь:

— Эта община зародилась однажды на вере моего отца, что Океан Надежд не просто красивая сказка, а истина. Свою веру он передал всем нам. Всем, кто создал эту общину и сделал ее такой, какой мы ее видим на сегодняшний день. Без вас мечта моего отца бы не сбылась и я, Эйрин Либрук, благодарна всем вам, что вы помогли моему отцу в тот трудный час, когда мало кто в него верил. Не будь Джорджа Либрука — не было бы и этой общины. Но, я также уверена, что, ни будь общины — не было и Джорджа Либрука!

Люди снова заголосили, выкрикивая хвалебные слова в адрес дочери безвременно ушедшего главы общины. Все, кроме семьи Робинс и Алекса Криза, который молча стоял и глядел на упавшего на колени Джека. И все же он не спешил к нему на помощь, да Джек и не рассчитывал на нее. Дождавшись пока боль хоть немного утихнет, вернув ему контроль над телом, Джек встал на ноги с решительным желанием схватить в охапку Эйрин и вынести ее из главного зала, пусть даже это принесет ему новую боль или даже смерть.

— Пришелец, который сможет показать нам путь к Океану Надежд уже среди нас, — продолжила свою проповедь Эйрин. — Он пока еще слаб и не может отправиться в путь прямо сейчас. Но, я позабочусь о нем. Мой отец научил меня варить зелья, которые помогут ему поскорее подняться на ноги и уже через неделю он будет готов вести нас к нашей главной мечте!

Джек уже было вновь коснулся своей жены, когда за его спиной раздались быстрые шаги, а спустя считанные мгновения уже его схватили сзади, выворачивая ему руки за спину. Справа от него возник Баррет Гибсон, а слева другой доброволец в поисках Рэйчел Коннорс, которого звали Ломакс Коул.

— Отпустите меня! — взревел Джек, принявшись вырываться из их хватки, но в ответ получил удар от Гибсона в бок. Гибсон явно получил от этого удовольствие, а вот на Джека накатила новая волна боли, которая сделала его ноги неестественно тяжелыми, и он повис на их руках.

Эйрин даже не обернулась в его сторону. Вместо этого она продолжила свою пламенную речь:

— В общине живут больше сотни человек и по понятным причинам, мы не можем отправиться в путь все вместе. Но я выберу трех достойных мужей, которые составят мне компанию в этом долгом, но, безусловно, важном пути.

— Эйрин! — прокричал Джек, с трудом пытаясь выговорить четко слова. — Ты не пойдешь никуда!

— И имена этих трех мужчин я оглашу уже сейчас!

В главном зале повисла тягучая тишина. Всем хотелось услышать имена тех счастливчиков, которым суждено было отправиться вместе с Эйрин к Океану Надежд. И теперь только тяжелое дыхание Джека разносилась под сводами зала. Он хотел закричать, но очередной удар Гибсона выбил из его легких весь воздух, а вместе с ним и не состоявшийся крик.

— Дойдя до Океана, каждый из нас попросит по одному желанию. Все эти желания будут выбраны исходя из общих нужд общины. Никто не будет забыт или же обделен. Итак, я готова огласить имена тех, кто отправиться вместе со мной в путь. — Эйрин повернулась в сторону Джека, вернее он вначале решил, что она повернулась к нему, но правда оказалась сравнимой с предательством. — Баррет Гибсон, ты был всегда верным другом и помощником моего отца и я уверенна, что на моем месте Джордж Либрук тоже произнес твое имя.

Раздались громкие овации. Гибсон кивнул в знак благодарности и сказал, что для него это честь, при этом, не разжимая хватки с запястья Джека. Стоило гулу затихнуть, Эйрин продолжила:

— Алекс Криз, выйди, пожалуйста, вперед.

Криз, сохраняя спокойствие и самообладание, вышел из своего ряда и прошел вперед. Судя по выражению его лица, было сложно понять: рад ли он был услышать свое имя или же нет.

— По сравнению со многими нашими членами, ты не так давно стал частью нашей общины, но за это время ты успел доказать всем, что ты достоин быть в рядах лидеров и тех на ком держится вся наша жизненная система. Я почту за честь, если ты пойдешь вместе со мной и Барретом к Океану Надежд.

— А для меня честь — ваша вера в меня, эсель, — произнес Алекс, прижав кулак к груди и склонив голову. Голос же его оставался спокойным и безразличным.

— И, наконец, третий человек, который отправиться вместе со мной к Океану…

— Я, — выкрикнул Джек. Конечно, он понимал, что выбор Эйрин касательно третьего человека был не в его пользу, а потому он и напомнил им всем о себе как о представителе общины, от чего тут же получил очередной удар под дых от Гибсона. Тот явно с удовольствием мял ему бока.

— Этим человеком станет…, — вернулась к прерванной речи Эйрин.

— Либо я, либо ты никуда не пойдешь! — снова выкрикнул Джек, но в этот раз, не дожидаясь очередного удара, ухитрился и ударил головой Гибсона прямо в бровь. От чего тот вскрикнул и пошатнулся. Кожа над глазом Баррета рассеклась и очень быстро заполнилась кровью, которая потекла по его веку вниз.

— Ах ты… — взвыл Гибсон, но прежде чем успел нанести удар в лицо Джеку, его остановила Эйрин.

— Не стоит, брат мой. Не думаю, что физическое насилие уместно. И, к тому же, Джек все еще мой муж.

— Рад слышать, — с горечью ухмыльнулся Беллами.

— Отпустите его, — скорее попросила, чем потребовала она, подойдя к Гибсону и Коулу.

Те послушались ее, хотя Гибсон явно чувствовал себя обделенным, ведь его удары не оставили видимых следов на теле Беллами, в отличие от той раны, которую нанесли ему. Эйрин подошла к мужу, который превозмогая боль, все же выпрямился во весь рост.

— Признаюсь, не твое имя я хотела сказать в качестве третьего избранного. Но даже после чего ты выдвинул свою кандидатуру, я все равно не считаю, что ты тот человек, который мне нужен в столь долгом пути.

— А ведь недавно ты хотела видеть меня рядом в столь долгом жизненном пути.

— Джек, — понизила она голос, да еще с нотками ласки в голосе, словно и не было предательства с ее стороны. — Я бы хотела, чтобы ты остался в общине в качестве моего приемника. К тому же, кто-то из родителей должен присматривать за нашим сыном.

— Странно, а мне казалось, что жизнь нашего ребенка тебе безразлична, — с призрением изрек Джек.

— А мне казалось, что тебе она не безразлична, — парировала его слова Эйрин. — И теперь, ты хочешь отправиться в долгий и опасный путь, оставив его одного?

— Придет время, когда он вырастит и поймет, почему я решил поступить именно так. Но я сомневаюсь, что у меня найдутся нужные слова, если он спросит меня, почему я позволил тебе уйти в столь дальние странствия без своего личного сопровождения.

— Очень благородно с твоей стороны, — улыбнулась она, на миг, заставив Джека вновь вспомнить о своей сильной любви к этой женщине. — Не зря ты мне понравился при первой же нашей встрече.

Так как он был выше нее, Эйрин пришлось приподняться на носочки, чтобы поцеловать его в губы. Но Джек отступил назад, не дав ей к себе прикоснуться. Эйрин улыбнулась ему в ответ, словно его поступок ее совсем не задел. Затем она вернулась к трибуне.

— Третьим человеком станет…

— Я хочу, чтобы им стал Джек! — прокричал Алекс Криз, и тут же волна приглушенных голосов прошумела над всем залом. — На мой взгляд, его кандидатура гораздо лучше, чем моя или же Баррета.

— Говори только за себя, — огрызнулся Гибсон.

— Алекс, я, как и все жители общины, знаем, что ты человек слова и дела, — произнесла Эйрин. — Повода сомневаться в твоих словах ты никогда не давал. Но я хотела бы озвучить имя человека, которого выбрала я. Уверена, он не менее достоин стать третьим.

— Без сомнений, эсель Беллами, вы можете назвать имя третьего, но я бы хотел проголосовать вначале. Кто за то, чтобы Джек Беллами стал третьим сопровождающим Эйрин в пути к Океану Надежд? — и первым поднял руку.

Следом за ним и остальные жители общины принялись поднимать руки. Вскоре не осталось практически никого из тех, кто не поднял руки вверх. Джека это приятно удивило, учитывая тот факт, что никто из жителей общины не произнес и слова в его защиту, когда Гибсон отрабатывал на нем свои удары. Такое доверие со стороны всей общины не слишком польстило Джеку, но гораздо приятнее было ему видеть недовольное лицо Гибсона из-за решения большинства. Джеку было приятно осознавать, что хоть что-то в этой жизни все еще было способно его порадовать.