1

Пятьдесят девятый день.

Эйрин продолжает избегать меня. Я же не прекращаю попыток поговорить с ней. В такие моменты она вечно ссылается на мнимую занятость или же просто старается быть рядом с Джоном или же Бареттом, чтобы лишить меня возможности подойти к ней и вновь завести неудобный ей разговор.

Шестьдесят первый день.

Сидя у костра вместе с Алексом и Джоном Гринфилдом мы заговорили о прошлом. Я был максимально откровенен в рассказе о своей юности, вплоть до моего появления в общине. Джон же немного рассказывал о том Мире, откуда он сам родом. Мы лишь знали, что он мало, чем отличался от нашего, кроме того, что там не было магии и всяческих ее проявлений. Это нас с Алексом, без сомнений, удивило. Но, в его Мире были такие вещи, чьи названия мы слышали впервые, а уж о способах их применения мы и вовсе не могли представить, а зачастую и понять.

В этот день мы закупили провизию в ближайшей губернии, в том числе потратили несколько медных монет на темный эль, который и оприходовали у костра.

Когда Гибсон отправился по нужде, а Эйрин улеглась спать, мы и заговорили о прошлом. Джон выслушал мою историю, которая как раз завершилась за минуту до того, как Гибсон вернулся в лагерь на шатающихся ногах (большую часть эля выпил именно он), после чего залез в свой гамак и затих.

Сразу после этого Джон и начал свой рассказ. Он поведал нам, что в своем Мире он работал журналистом в газете, чей тираж не превышал пятидесяти экземпляров. Писал он о проблемах простых рабочих; о ярмарках, в которых участвовали народные умельцы; а также печатал рекламу. Работал он вместе со своим другом, который вскоре покинул его из-за малой перспективности их работы. Джон и сам хотел было бросить свое дело, понимая, что его труд практически не окупается, когда к нему пришла идея — сменить темы газеты, сделав их более яркими, интригующими и скандальными. Такая мысль его посетила, после прочтения другой газеты, что принадлежала некому тавву Каллендеру. Тот писал про громкие разоблачения представителей из высшего класса. Он писал про их частную жизнь, в которой хватало аморальности и бесстыдства, чем и зарабатывал себе на хлеб.

Мы с Алексом тут же воскликнули, что быть такого не может и что никто в здравом уме не станет писать и читать газеты, в которых говорится о разных непристойностях из жизни знатных людей и тем более — губернатора, — ведь за это можно проститься с жизнью на виселице или же на плахе, но Джон заверил, что в его Мире можно многое и при этом жизнь твоя будет защищена законом. Хотя, всегда существует вероятность, что человек, чье имя было 'очернено' в газете, захочет убить обидчика, и такое порой случалось. И случилось это как раз с ним — с Джоном Гринфилдом.

Пусть это и звучит странно, но это, в свою очередь, объясняло — как человек из другого Мира появился в Молодом Мире. Смерть. Она, иногда кажется, бьет без промаха и заставляет нас оплатить паромщику за переправу без возможности вернуться назад. Но, случается так, что вместо паромщика, после смерти нас может ждать другое средство переправы — невиданное и неописуемое, которое перенесет нас не на Земли Мертвых, а совсем в другие Миры, которых, скорее всего, есть неисчислимое количество. Причины таких событий, мне неведомы, а потому я даже не буду пытаться размышлять о них, просто констатирую факт — такое вполне может случиться с каждым, но вероятность этого невероятно мала.

Итак, Джон написал свою первую статью, основанную на частичных фактах, домыслах и откровенной лжи. Он испытывал угрызения совести из-за написанного, но это чувство быстро прошло, стоило всем пятидесяти экземплярам его газеты разлететься в считанные дни. Он решил для себя, что жизнь ему дана не для того, чтобы преодолевать трудности и надеяться на светлое будущее, вымощенное правильными поступками, а для того, чтобы он сам строил свою жизнь, используя все доступные методы для преодоления тяжб и невзгод или же перекладыванием их на чужие плечи.

Из-за этого я вполне бы мог возненавидеть Джона, но, видя в его глазах печаль и раскаянье, я смягчился, подавив в себе праведный гнев.

В одну из ночей в его дом постучал незнакомец. Он уже начал получать письма с угрозами по причине своей деятельности, а потому обзавелся пистолетом и кинжалом для самообороны. Джон боялся, что незнакомец пришел к нему с недобрыми намереньями, но вскоре выяснилось, что тот ему просто предлагал информацию о неком очень известном человеке в его губернии ('штат' именно так в его Мире назвались губернии), которая помешала бы тому прийти к власти, в то время как сам Джон получил бы настоящую известность и неплохой гонорар после продаже тиража. Сам незнакомец не просил ничего взамен, утверждая, что 'насолить' знатному человеку было для него делом чести.

Гринфилд пошел на риск и опубликовал историю незнакомца, имени которого он так и не узнал. Да это было и не важно, куда важнее была история рассказанная им.

Его осведомитель оказался прав — газета 'Гринфилд таймс' была раскуплена за один день, а спустя неделю весь штат гудел, пересказывая и комментируя описанную в ней новость. А еще через неделю в гости к Джону наведались люди знатного человека и, угрожая ему, потребовали имя его информатора. Гринфилд, как он утверждал, сидя у костра, задумчиво глядя на пламя, назвал бы им имя человека сражу после первого поломанного ими пальца на его руке, да проблема была в том, что он понятие не имел, кем был тот незнакомец и как с ним можно было связаться. Наемники ему не поверили, а потому, избив его до полусмерти и не получив нужного ответа, они просто отвезли его в пустынное место и бросили его в глубокую расщелину в земле, не удосужившись даже проверить умер ли он или же нет.

Джон не умер, но он быстро пожалел об этом, очнувшись в узком пространстве, придавленный с разных сторон каменными стенами, в то время как все его тело пылало от боли из-за сломанных костей. Он не мог пошевелиться и не мог позвать на помощь. Ему оставалось только одно — с надеждой смотреть вверх на узкую полоску синего неба, которую изредка прочерчивали хищные птицы, больше похожие на маленькие черные точки.

Он несколько раз терял сознание и просыпался. Когда он очнулся в очередной раз, то обнаружил себя уже не в, а рядом с расщелиной, лежа на горячем песке. Он не помнил, как выбрался из нее и не знал, если ему кто-то помог в этом. Гораздо больше вопросов возникло у него, когда он попытался встать на ноги, и это у него получилось. Он не испытывал боли, а все его переломанные кости теперь были целыми и невредимыми. Отряхнувшись от пыли, он зашагал прочь от места, в котором его чуть было не настигла смерть. Чем дальше он шел, тем чаше он задавался одним и тем же вопросом: 'Куда я попал?'. Все вокруг ему казалось совершенно незнакомым. Спустя три часа блуждания по пустыне он дошел до поля со странными сорняками кроваво-синего цвета. Он не знал о плотоядности этих растений, а потому без опаски зашагал дальше, продираясь через кровянники. Там, собственно, мы с Алексом и Гибсоном его и нашли — обескровленного и выбившегося из сил.

Исходя из его рассказа, было ясно, что у него не было жены, детей, даже постоянной подружки. Он был предоставлен самому себе. В своей прошлой жизни Джон верил, что ему стоило лишь разбогатеть, обзавестись домом и тогда обязательно на горизонте появится и женщина, с которой он захочет построить семью. И, конечно же, эта женщина будет высоких моральных и нравственных устоев, которой нужно будет от него лишь любовь, а не деньги. Она будет готовить, стирать, убирать, ухаживать за детьми и всегда с нетерпением ждать его с работы. Впрочем, мы все представляем свою будущую семью в таком идеализированном ключе, да только мало у кого получается построить ее именно такой. Жизнь гораздо сложнее, чем нам кажется порой и Ее мало заботят наши желания и фантазии. Изредка Судьба нам дает шанс встретить свою настоящую любовь, которая полностью соответствует всем нашим юношеским грезам, но и тогда Она требует от нас жесткой концентрации и самопожертвований, чтобы повседневность или же другие — более сложные — испытания не сточили отношения или же и вовсе — не разрушили их. Иногда мы прислушиваемся Ее советов, иногда же игнорируем, за что и расплачиваемся спустя время.

Моя ошибка была в том, что я был слеп. Я жил с женщиной долгое время, но так и не узнал ее полностью, а вернее — не захотел. Возможно, будь я более осторожен к деталям, мне бы удалось изменить ее или же изменить нас обоих. Но я упустил свой шанс. Остался тем, кем был и, продолжая бродить по свету, словно слепой бродяга, пытаюсь изменить свою жену, в надежде, что мне это рано или поздно удастся сделать, и все сильнее утверждаюсь где-то в глубине своих раздумий, что я пытаюсь совершить невозможное.

О, Эйрин, что с нами стало? Почему Судьба столь скупа на Второй Шанс? Или же я настолько глуп, что все делаю неправильно и не вижу тех путей к восстановлению отношений, которые Она мне предоставляет?

Пожалуй, мне пора заканчивать с бессмысленными рассуждениями. Уже поздно, а завтра нам рано вставать. Ночь — не самое лучшее время для раздумий на извечные жизненные вопросы, потому как есть огромный риск, что тебе и вовсе не удастся заснуть.

Добавлю лишь одно — Джон Гринфилд идет к Океану Надежд ради того, чтобы Он вернул его обратно в его привычный Мир. Несмотря на то, что там у него, по его же словам, ничего не осталось, и никто его не ждет (возможно, за исключением тех головорезов, которые скинули его искалеченное тело в расщелину), все же он не питает желания остаться в одном из Ближних Миров, так как они для него остаются чуждыми.

Только что я сам поймал себя на мысли, что этот Мир, в котором я родился и жил, тоже стал для меня чужим и совершенно непонятным. Но, в отличие от Джона, я сомневался, что где-то существует Мир, в котором мне будет легко и понятно.

Таких Миров просто не существует…

Шестьдесят третий день.

Сегодня Джон Гринфилд посетил Летописца, который поведал ему о некоторых вещах, что должны были пригодиться ему в пути к Океану Надежд, а главное — где найти портал для перехода через Миры и что этот портал из себя представляет.

Впервые я осознал, что наш путь к Океану Надежд вполне реален и осуществим. Неужели я все это время ошибался? Неужели у нас это получится? Вскоре мне это станет известно. Я испытываю тревогу и воодушевление. Я боюсь покидать Молодой Мир и отдалятся еще сильнее от нашего с Эйрин сына. Но, возможность увидеть Океан своими глазами и загадать любое желание, предоставляется мне очень волнующей.

Шестьдесят пятый день… или шестьдесят шестой.

У нас получилось!

Мы в Зрелом Мире!

Шестьдесят девятый день.

Этот Мир внешне мало, чем отличается от Молодого, и все же здесь есть веши, которые нам не совсем понятны. Под словом 'нам', я имею в виду: себя, Эйрин, Алекса и Гибсона. Джону Гринфилду же все кажется почти родным и близким. По его словам: Зрелый Мир практически ни чем не отличается от того, в котором он жил до нашего знакомства. Еще вчера он был уверен, что ему удалось вернуться домой, пока нам не повстречался на пути странствующий цирк, участники которого были исключительно носителями магического начала. Он долго уверял себя, что они просто первоклассные шарлатаны. 'Фокусники' — так он их называл. Я запомнил это название только потому, что он произнес его не меньше дюжины раз. В Мире Джона 'фокусниками' называют тех, кто способен показывать магию, используя иллюзию и оптический обман, с помощью долгих и усердных тренировок. 'Они вытаскивают кроликов из шляпы с потайным дном', так он выразился. И как я не пытался понять смысл такого представления, он не смог мне его объяснить. Он утверждал, что в его мире многие любят 'фокусы' и им очень интересно наблюдать за тем, как 'фокусник' достает разные предметы из своей шляпы, которых, на первый взгляд, там не было. Довольно странные и глупые развлечения, скажу я вам, нравятся людям из Мира Джона, но, не нам об этом судить.

Семидесятый день.

Так как нам было по пути с бродячим цирком, мы отправились вместе с ними к ближайшей от этих мест губернии, в которой циркачи должны были показать свои представления.

В этот вечер мы наслаждались их мастерством. Джон, после первого же классического представления 'Танец огня' заявил мне, что 'фокусники' из его Мира просто дети в сравнении с тем, чему он стал свидетелем. Он заворожено наблюдал за силуэтами женщин из разноцветного пламени, что кружились над землей под звуки музыкальных инструментов и, судя по его выражению лица, было понятно — ему сложно поверить в то, что видели его глаза. А когда фигуры женщин перевоплощались в разных животных и растения исполинских размеров, Джон и вовсе вскакивал на ноги и громко восторженно крича, принимался хлопать в ладоши.

Мне было забавно и интересно за ним наблюдать. До тех пор, пока один из циркачей, узнав, что Эйрин обладает магией, предложил ей поучаствовать в представлении и показать всем свою магическую силу. После не долгих уговоров Эйрин согласилась.

Она подошла к костру и, после пары минут медитаций, распахнула веки, показав свои яркие блестящие зеленные глаза, и принялась водить руками над огнем. Вначале огонь отказывался ее слушаться, но очень скоро языки пламени потянулись за ее ладонями. В этот самый момент, глядя на то, как на ее лице пляшут тени и отблески света, я вновь осознал насколько она привлекательная женщина. Я и раньше это знал, но с годами я научился видеть в ней только свою жену и мать нашего ребенка, а вот сейчас я взглянул на нее словно чужими глазами и эти глаза твердили мне, что я впервые видел столь красивую женщину за все время своего существования.

Я был не единственным, кого посетили эти мысли. Большинство мужчин, присутствующих на представлении, тоже ловили себя на этом. Среди них был и Джон Гринфилд. Я видел, как широко распахнулись его веки, и он, словно завороженный, не сводил с нее пристального взгляда.

Дальше было еще хуже.

Эйрин предложила любому желающему помочь ей в ее представлении. Джон был одним из многих мужчин, кто вызвался на ее просьбу. Она выбрала именно его. Эйрин предложила сесть ему напротив нее, так, чтобы их разделял лишь костер. Затем, она попросила Джона задать любой вопрос, ответ на который ему бы хотелось знать. Так как мы не раз говорили с Джоном о том, что цель нашего путешествия является большой тайной для всех извне нашего круга, мы не беспокоились о том, что он задаст вопрос, касающийся Океана Надежд.

Он спросил, кто станет его суженой.

Вполне милый и вполне очевидный вопрос для человека без спутницы жизни.

Ответ же меня лишил дара речи.

Эйрин прикрыла вновь глаза. Произнесла кое-какие заклинания, водя ладонями над огнем, чье пламя продолжало тянуться за ней словно языки рептилий, после чего в огне начало провялятся женское лицо. Вначале оно было мутным и расплывчатым, но с каждым движением руки Эйрин, оно становилось все более очерченным и отчетливым, пока не превратилась в точную копию той, что сидела напротив Джона.

Огненный образ моей жены Эйрин.

Все зааплодировали и закричали. Джон улыбался Эйрин, а она улыбалась ему в ответ. Кто-то даже посмел потребовать от них поцелуя. Я же с трудом боролся с той прогорклой черной вязкой жидкостью, что поднималась из моего желудка к горлу. Мне казалось, что каждый хлопок в ладоши, приближал тот момент, когда эта жидкость польется из моего рта, носа, ушей и даже глаз, после чего я начну тонуть в этой смоле, забирая с собой и присутствующих рядом людей.

Легкое теплое прикосновение ладони Алекса к моему плечу, помогло мне взять себя в руки. Он спросил меня о самочувствие, и я заверил его, что со мной все в порядке.

Чтобы отвлечься от произошедшего и успокоить нервы, я поспешил встать со своего места и удалиться в темноту, подальше от представления и от ликующей толпы. Чем дальше я отдалялся от них, тем лучше я себя чувствовал, а также мне все понятнее становилось слово 'фокусник'. То, что произошло, не имело никакого отношения к настоящему гаданию, это была иллюзия и ловкость рук. Огонь показал лишь то, что захотела Эйрин.

Для чего это ей было нужно?

Наверное, для того, чтобы заставить Джона Гринфилда поверить, что ему есть ради кого остаться в Ближних Мирах. Ведь пока он будет в это верить, Эйрин сможет рассчитывать на его преданность. А преданность, в ее понимание, означало — еще одно исполненное желание Океаном Надежд.

 

2

Итак, с помощью магии Пожирателя, перед ними уже возвышались прекрасные здания Фаржэ, которые могли очаровать любого одним своим видом, так как в сравнении с ними мерк и казался чем-то посредственным даже богатый замок губернатора Андора. Также притягивали к себе внимание и деревья, что светились во тьме разноцветными красками, и цветущие растения, излучающие робкий неоновый свет. Даже небо над Фаржэ было не таким, каким они его привыкли видеть в остальных уголках Молодого Мира — здесь оно было особенно звездным.

Вид Фаржэ, без сомнения, подкупал, но, в то же время казался чересчур неестественным и аляповатым, что прекрасно сочеталось со словами колдуна в красном, утверждавшим, что все жители Фаржэ были во власти магии владыки объединения, который использовал людей и существ лишь в качестве энергетической 'закуски'. Вся эта красота была фальшивой. Она использовалось лишь для более эффективной промывки мозгов всех тех, кто считал, что жить в Фаржэ — настоящая удача. Все это было ложью, во имя корыстных целей волшебников, заправляющих здесь с незапамятных времен. Долгие годы они считали себя самыми могущественными, а потому и непобедимыми. Но, времена изменились. Теперь пришло время Темных, которые спустя двести лет молчания решили выйти из тьмы и показать всем свою настоящую силу, направленную против людей-агрессоров, узурпаторов и лжецов. По крайней мере, в это верили практически все солдаты Андора.

Лессер тоже в это верил (хотя считал, что в словах Пожирателя была лишь часть правды), поэтому он все еще находился в рядах армии Пожирателя и вел своих солдат в бой против самого могущественного врага, который мог им только противостоять в Молодом Мире. Чтобы облегчить их положение, Пожиратель одарил их доспехами из прочного и в то же время легкого, не стесняющего их движений, материала. А также вооружил их различными видами холодного и метательного оружия. Все это материализовалось перед ними в одно мгновение, стоило колдуну лишь провести рукою над землей. Многие оборотни посчитали необязательным данное подношение, из-за уверенности в том, что клыки, когти и высокая регенеративность тканей позволяли им одолеть в бою любого врага, вне зависимости от его вооружения и защиты. Пожиратель не стал просить и уж тем более — не стал приказывать. Все происходило на добровольной основе.

Лессер был одним из тех, кто все же воспользовался подарками Пожирателя и в последствии ни разу не пожалел об этом. В бою доспехи, которые внешне не казались столь эффективными против лезвия, показали себя с наилучшей стороны. Они не закрывали ни рук, ни ног, зато надежно защищали живот, грудь и спину. Вдобавок, они принимали нужную форму при перевоплощении в зверя. Холодное же оружие, несмотря на свою повышенную поражающую силу, он использовал крайне редко, так как придерживался мнения большинства солдат — зубами и когтями орудовать было куда как привычнее, чем мечом.

Все оборотни, как воспользовавшиеся доспехами, так и проигнорировавшие их, все же не отказались от своих красных мундиров Андорской армии, хотя уже к концу первого дня тяжелых боев, от них остались в основном одни лохмотья. И виной тому были даже не атаки противника, а частые перевоплощения солдат в звериное обличие. Особенно сильно пострадали мундиры рытваков, на чьих спинах отчетливо виднелись с десяток дыр из-за шипов, выпирающих из их спин после перевоплощения.

В эти минуты все бои затихли и теперь Лессер мог лицезреть всю красоту данного объединения. Пусть и обманчивую, но все же притягательную.

Повернувшись назад, капитан взглянул на совершенно противоположную картину. За его спиной все было охвачено пламенем, строения разрушены, деревья сломаны или же вовсе — вырваны с корнем. Как не странно, но сияющие в ночи деревья уже не горели своим загадочным манящим светом, стоило оставить их позади себя, в окружении ужасов прошедшей битвы. Они гасли точно факелы на сильном ветру. Подобные метаморфозы только укрепляли уверенность всех оборотней в том, что объединение Фаржэ находилось под влиянием Клэнси, а они — спасители одурманенных существ — одерживали над его властью пошаговую победу.

Трупы жителей Фаржэ, а также его менее удачливых сородичей, лежали на земле в разных неестественных позах. Губерния Феттис была уничтожена на добрую половину. Одним из первых убитых оказался непосредственно губернатор. Находясь во власти магии владыки, он ринулся в бой вместе с остальными жителями губернии, крича что-то про долг и защиту своих земель от захватчиков. Лессер не был уверен в правоте своего предположения, о том, что смертельный удар губернатору нанес Хэнгер, но именно его недавно-назначенный заместитель был тем, кто расчленил тело правителя губернии, а голову, в качестве устрашения, насадил на трофейный меч. Произошло это под радостные крики оборотней и под яростные рык тех существ, которые жили в Фаржэ и считали солдат Андора захватчиками. Лессер уже пытался перед началом очередного боя докричаться до них и заверить, что они пришли в Фаржэ для того чтобы освободить всех существ от пагубного влияния владыки, но, что и следовало ожидать, его слова оказались слабее тех чар, которые на них были наложены Александром Эрстаном Клэнси.

Битва между силами Андора и обитателями Фаржэ длилась больше двое суток с редкими перерывами. Оборотни, которыми руководил Лессер, продолжали напирать, уверено продвигаясь вперед. Но и те, с кем они вступили в бой, не отступали ни на шаг, предпочитая умереть на поле боя, чем спасаться бегством.

Каждый раз, когда Лессеру казалось, что они одержали уверенную победу, на них нападали очередные озлобленные существа и люди, воюющие бок о бок. У них даже в мыслях не было, что они бились против солдат Андора, которые на самом деле хотели им помочь. Они шли в бой ради того, чтобы и дальше волшебник Клэнси имел возможность использовать их в качестве необходимого для него источника энергии. Они верили в свою свободу. И ради этой веры гибли, даже не задумываясь о том, что часть из них после смерти ждала Великая Пустошь.

Лессера не покидала устойчивая уверенность, что они вели бои вот уже почти полгода, а не всего лишь два дня. Была ли тому причина колдовство владыки Фаржэ или же сильное желание увидеть Пишу? Он не мог дать на этот вопрос точного ответа.

За эти два дня на теле Лессера появилось с десяток новых шрамов, хотя среди огромного количества более старых ран, они были практически незаметны. Когда он был совсем юн, проведя не больше пяти боев, Лессер знал каждый свой шрам и помнил каждое мгновение, которое принесло ему ту или иную отметину. Но, с каждым пройденным днем и с каждой проведенной битвой, запоминать их становилось все сложнее и сложнее. Когда же он провел свой двадцать пятый бой, Лессер перестал их считать и запоминать, чьи когти нанесли ему раны. Тогда это уже перестало казаться чем-то важным и достойным воспоминаний. На данный момент ему хотелось одного — уйти на покой и прекратить рост шрамов на своем теле. К тому же, теперь он знал, ради кого ему стоит дальше жить. Он хотел поскорее увидеть Пишу. Поэтому он стремился в бой, желая положить конец нескончаемой войне. Добраться до Александера Клэнси и перегрызть ему глотку, дабы чары с жителей Фаржэ пали и их разум прояснился. И это нужно было сделать как можно скорее, прежде чем большая часть жителей Фаржэ будет убита руками войска освобождения.

Битва могла быть закончена гораздо быстрее, присоединись к ним Пожиратель, но тот даже не думал им помогать больше, чем перемещением армии с одного места битвы на другое. Причины его невмешательства были неизвестны Лессеру, но он склонялся к мнению, что колдун в красном просто испытывал их. Ему хотелось видеть всю силу армии Андора для некой главной цели. Капитан не знал, каковы были те самые цели, но знал одно наверняка — когда Фаржэ падет, он больше не поведет в бой ни одного солдата, пусть даже в его помощи будут нуждаться еще сотни тысяч закованных в цепи оборотней. Его место вполне мог занять Хэнгер, к тому же Лессер знал наверняка, что тот с радостью станет его приемником.

А еще, Лессер не сомневался в одном: каковы бы ни были планы Пожирателя, освобождение оборотней от оков — было далеко не на первом месте в списке его приоритетов.

* * *

На третий день битвы, вместо беспорядочной атаки простых жителей Феттиса, путь им перегородила настоящая армия солдат Фаржэ — хорошо вооруженная и обученная. Их металлические защитные панцири ярко блестели в лучах солнца, мечи были охвачены пламенем, лица скрывали забрала, отчего становилось сложно отличить людей от существ. А, учитывая тот факт, что все жители Фаржэ получали в дар магическую способность, часть из которых помогала именно в бою, расовые отличие между солдатами Фаржэ и вовсе стирались.

Солдат разных армий отделяло не меньше тысячи шагов. Ни те, ни другие пока не торопились атаковать. Предводитель армии Фаржэ, который выделялся среди остальных своими серебряными доспехами и длинным синим плащом, развивающимся на ветру, направился навстречу солдатам Андора, в то время как его армия осталась стоять на месте.

— Что это он удумал? — спросил Хэнгер, стоя прямо за спиной Лессера.

— Хочет устроить переговоры, — отозвался капитан, стоило предводителю противоборствующей армии преодолеть расстояние в пятьсот шагов и остановиться.

— С чего он взял, что мы хотим разговаривать с зомби?

Лессер потребовал от всех оставаться на своих местах, затем встал на четвереньки и быстрым бегом поспешил навстречу с предводителем армии Фаржэ. Его бег ускорялся по мере того, как его человеческое обличие сменялось звериным. Когда расстояние до владельца синего плаща сократилось до двадцати шагов, Лессер сбавил скорость, принял вертикальное положение и перешел на шаг.

Как оказалось, предводитель армии Фаржэ был на целую голову выше Лессера и, исходя из формы и разреза его глаз, полосатой шкуры и острых клыков, выпирающих из-под верхней губы — он был оборотнем расы фелинус. Таких оборотней в армии Андора не было. До этого момента Лессер и вовсе считал этот вид вымершим. В Фаржэ как минимум одна особь филинуса еще обитала. Что было и вовсе удивительным фактом, учитывая, что в Фаржэ к людям и существам относились как к энергетической пище.

Они простояли молча не меньше минуты, с интересом изучая друг друга. Первым заговорил капитан армии Фаржэ:

— Мое имя Аргус Молл. За моей спиной находятся три тысячи солдат, каждому из которых я доверяю как самому себе. Это наша земля и мы готовы ее защищать до последней капли крови. За последние несколько сотен лет — вы первая армия другого объединения, которая вторглась в Фаржэ, желая завоевать нас. Несмотря на то, что ни у кого из нас не было опыта реального боя, мы готовы доказать свою состоятельность как воинов в бою. Точно так же как это сделали и наши предки много лет назад. Советую вам развернуть свое войско обратно и забыть дорогу к этим землям. В противном случае, мы будем вынуждены применить против вас свое оружие.

Дождавшись пока Аргус Молл замолчит, Лессер заговорил сам:

— Мое имя Лессер, я один из капитанов армии губернии Андор. Также я один из капитанов оборотней и существ, которых наши солдаты освободили из темниц влиятельных людей и тех волшебников, что поставили деньги превыше чести. На данный момент в наших рядах состоят полторы тысячи оборотней и несколько сотен разных видов существ, треть из которых стоит сейчас за моей спиной. Все они верны мне и нашему губернатору. Мы прибыли в Фаржэ не для того, чтобы завоевать эти земли и убить всех местных жителей. Мы здесь для того, чтобы освободить вас от пагубного влияния владыки Эрстана Клэнси. Ваш разум затуманен его магией, и вы просто не понимаете, что являетесь для него ничем иным как источниками энергетического питания.

— Что за глупости, капитан?

— Я ожидал такой реакции от тебя, Аргус Молл. Мне уже не впервой приходиться говорить те же слова и слышать в ответ похожие высказывания. Видимо, единственной возможностью докричаться до вас — это убить владыку Фаржэ и снять с вас его чары.

— Кто вбил тебе эти мысли в голову, Лессер? — спросил Молл с возмущением. — Если кто-то и находится под чьим-то влиянием, так это ты и твои солдаты. Нам не нужна ваша помощь, и не потому что мы сами можем постоять за себя, а потому что единственная угроза для нас исходит исключительно от вас. Вы уже убили много наших друзей и соседей, ведомые ложной целью, поэтому наш вам совет — одумайтесь, поверните назад и покиньте Фаржэ. Обещаем, никто не станет вас преследовать.

В эти минуты Лессер задался вопросом: 'А что если Молл прав, и единственными одураченными неправильными идеалами в этом противостоянии являемся мы, а не они?'. Если это была правда, тогда все они взяли слишком большой грех на душу. Но, с другой стороны Пожиратель еще ни разу не погрешил перед истиной: он дал им свободу ради того, чтобы они смогли поквитаться с бывшими хозяевами и освободить своих собратьев, также он оказался прав в том, что волшебник Мэджик Шайн имел в своих подвалах огромное количество существ, которых он выращивал для торговли. И не стоило забывать, что Шайн был сыном владыки Фаржэ.

Лессер все еще верил в то, что у Пожирателя были свои планы в этих войнах, но это совсем не значило, что они были построены на лжи и противоречили желаниям всех существ, которых он вел за собой в бой против коварных держателей власти.

— В ответ на твои слова, я тоже могу пообещать всем вам, что мы не тронем вас и будем только рады, если вы присоединитесь к нашей армии и вместе мы свергнем с трона владыку Фаржэ, дабы положить конец тирании и построить новое — свободное — объединение.

— Вижу, вам хорошо промыли мозги, Лессер, — покачал головой фелинус. — Что ж, выходит, у нас нет другого выхода, как начать новый кровопролитный бой.

— Боя можно и избежать. Нужно просто выдать местонахождения владыки Фаржэ. Мы заставим его заплатить за все его злодеяния, на том все и закончится.

— Удачи, Лессер. — Молл повернулся к нему спиной и зашага обратно к своей армии. — Хотя, боюсь, что даже удача вам не поможет выиграть этот бой.

Лессер проводил фелинуса взглядом, после чего повернул и сам, поспешив назад.

— Чего он хотел? — спросил Хэнгер, стоило Лессеру оказаться рядом с ним.

— Хотел, чтобы мы повернули назад и позволили им самим выбирать свое будущее.

— Оказывается у них и в правду все очень плохо, — покачал головой Хэнгер. — Как можно быть настолько слепыми?

— Солдаты! — прокричал Лессер. — Приготовиться к бою! Нас ждет настоящее испытание! Противник превосходит нас числом и вооружением! Но, у нас есть преимущество — боевая закалка и вера в праведность наших действий! Сегодня нас считают захватчиками и агрессорами, но очень скоро, когда мы заставим заплатить за все грехи нынешнего владыку объедения, когда пелена обмана спадет с Фаржэ — мы станем героями! Нас будут встречать как победителей! О нас будут сочинять песни! Все это будет, потом! Сейчас же мы должны снова пролить кровь! Нам будут противостоять наши братья! Они ненавидят нас! Они считают нас захватчиками! Это нас не должно останавливать! Мы будем биться насмерть ради одной единственной цели — открыть им глаза и сменить ту лживую жизнь, которую они сейчас ведут, на драгоценную правду! И ради этой правды мы обязаны убивать! Пусть лучше сейчас погибнут тысячи наших братьев, взамен мы получим миллионный народ, который мы приведем к процветанию и той жизни, которую мы все заслуживаем!

Все солдаты Андора поддержали его речь громкими одобрительными криками и постукиваниями ног о землю. Хэнгер тоже кричал, подняв левую руку вверх, а правой ударяя себя в грудь, призывая и всех остальных повторять за его действиями.

— Мы воины-освободители и таковыми нас запомнят наши потомки! А теперь, в бой!

Лессер закричал и ринулся первым в атаку. Его примеру последовали и все остальные. В то же время, солдаты другой армии кинулись им навстречу, также громко крича, воодушевляя себя и своих товарищей. Вскоре они сблизились и обрушились друг на друга как могучие волны, издав при этом десятки жутких звуков: скрежета метала, яростного рычания, криков боли, свиста топоров и молотов.

* * *

Лессер поднял оброненный меч с земли и оглядел его окровавленное кое-где потупившееся лезвие, после чего тяжело присел на выжженную землю. Он был сыт по горло кровью и убийствами. Его тело ныло от усталости, а раны сильно горели и были чувствительны даже к легкому ветерку. Вскоре все они затянутся, и боль сменится шрамами, ну а пока это не произошло, его продолжали тяготить воспоминания о бое — кровопролитном и беспощадном. Ему все еще казалось, что он продолжает битву, срезая головы с плеч и отсекая конечности от тел. Несмотря на неравенство боя, Лессер и его солдаты все равно напирали на армию Фаржэ, отбирая у противников одну пядь земли за другой. В один из моментов Аргус Молл даже приказал своим солдатам начать отступление. Но это было сделано лишь для того, чтобы дать возможность вступить в бой лучникам, чьи стрелы, что и следовало ожидать в битве с оборотнями, были охвачены пламенем. Помимо стрел в их сторону летели камни и огненные шары, которые кидали в их сторону местные колдуны. Их сила была гораздо скромнее, чем сила Пожирателя, в этом Лессер даже не сомневался, пусть даже колдун в красном и не показывал всю свою мощь перед ним или же кем-то другим из его солдат.

Невзирая на столь сильное сопротивление, армия Андора все равно шла в наступление, теряя многих бойцов, но при этом, продолжая напирать и овладевать все новыми позициями.

Когда залпы лучников и колдунов исчерпали себя, в атаку снова ринулась пехота под командованием Аргуса Молла. И если в первой атаке их клинки не скрестились, то в этот раз Лессер, наконец, предстал лицом к лицу с командиром армии противника в смертельном бою.

Их бой длился не меньше получаса. Когда Лессер понял, что ему не победить с помощью меча, он отбросил его в сторону, решив полностью положиться на старые добрые клыки и когти. Как не странно, но Молл принял его вызов и тоже встал на четвереньки. Клыки то одного то другого впивались в разные части тела противника, когти царапали кожу на спине, боках и на лице. Тяжелые лапы противника сбивали с ног то Лессера, то Молла. Казалось, их противостоянию не будет конца, что так или иначе они оба умрут от усталости, потери крови или жажды.

Все решил один точный удар Лессера, приведший к перелому руки Аргуса Молла. Столь сильное ранение отчасти повлияла не только на реакцию и прыть фелинуса, но и на его боевой дух. После этого, предводитель армии Фаржэ стал больше пропускать ударов, один из которых оказался смертельным. Лессер сломал ему шейные позвонки. Собственно после этого бой, который длился уже больше трех часов, начал сходить на нет. Последние редуты обороны были сломлены и уничтожены, по той простой причине, что никто не захотел сдаваться и опускать оружие.

Теперь же все стихло, и они могли хоть немного отдохнуть, прежде чем вновь выдвинуться вперед.

— Мне всегда нравился запах дыма, к сожалению, я перестал его чувствовать.

Лессер вздрогнул, вскочил на ноги и повернулся назад. Колдун в красном стоял за его спиной, сцепив руки за спиной. Так как его лицо было скрыто под капюшоном, капитан не мог видеть выражение его лица: улыбался ли он в этот самый момент или же хмурился.

— Я не расслышал, как вы подошли ко мне, — произнес Лессер, лишь для того, чтобы не молчать. Пожирателю не требовалось красться, чтобы оказаться у него за спиной, он мог просто материализоваться в любом желаемом месте, и всегда это происходило бесшумно и неожиданно для окружающих. — Мы одержали победу в этом бою.

— Да, я вижу. Также я вижу, что наши потери тоже существенны.

— Больше половины личного состава, — кивнул Лессер. — Надеюсь, их жертва не была напрасной.

Сказал он эти слова исключительно потому, что сомневался в искренних мотивах колдуна, который привел их к берегам Фаржэ, и Пожиратель прекрасно это понимал.

— Они погибли ради правого дела, капитан. Я знаю, что тебя мучают сомнения, но, ты должен верить мне: захват власти в Фаржэ одинаково выгоден для всех нас. Не стоит делить войну на 'твою' и 'мою'. У нас одна цель и мы следуем ей.

— Тогда почему вы не поможете нам в бою? С вашей силой, губернатор, мы бы могли за считанные минуты положить конец тирании Клэнси и освободить всех существ, — с трудом сдерживаясь от перехода на крик, сказал Лессер, после чего добавил, будто извиняясь: — Я не понимаю.

— К сожалению, частое использование моей силы приведет к нежелательным последствиям. Я выдам свое местоположение моим братьям, с которыми, в данный момент, я нахожусь не совсем в теплых отношениях, особенно с одним из них. По этой причине я буду оставаться в тени как можно дольше. В то же время, я буду всегда находиться рядом с вами.

Колдун положил свою ладонь на плечо Лессера. Капитану стоило немалых усилий, чтобы не выказывать на своем лице неприязни и страха. Исходящий от ладони жар расплывался волнами по всему его телу.

— Ты отличный полководец, Лессер, — продолжил колдун. — В тебе есть как физическая, так и внутренняя сила. Я это почувствовал еще при первой нашей встрече, когда ты предстал передо мной почти голый и в кандалах. И я рад, что не ошибся в тебе.

— Приятно это слышать из ваших уст, губернатор.

— Вам всем нужно отдохнуть. Этот вечер стоит потратить на сон. Пусть отдохнут даже те, кто сейчас стоит на вахте.

— Но, губернатор, это может привести к тому, что нас легко застанут врасплох.

— Не стоит беспокоиться по этому поводу. В этом вопросе, я готов поучаствовать не только напутствующими словами, но и делом. Я создам магический заслон, в случае если армия противника решит напасть на вас в эту ночь.

— Мы очень благодарны вам, губернатор. — Лессер склонил голову и прижал правый кулак к груди. — Если вы не против, я хотел бы задать вам вопрос по поводу других наших братьев, которых повели в бой Крафф и Булл.

— Армия Краффа пока продолжает бои в губернии Эвиен. А вот Булл, как и вы, отдыхает со своими солдатами после победы в битве при взятии губернии Саметт. Правда, его армия понесла гораздо больше потерь, чем твоя. Другие интересующие тебя вопросы?

Лессер покачал отрицательно головой в ответ.

— Хорошо, тогда я оставлю тебя с твоими собратьями. Передай им радостную весть, пусть все они хорошенько выспятся в эту ночь. Завтра нас ждут новые испытания.

* * *

— Когда война закончится, я хочу провести с тобой бой.

В лесах Фаржэ было тихо и спокойно. Они сидели около высокого дерева с красными листками и с синими 'сережками' с семенами. Разведывательная группа была отправлена вперед около часу назад. Время, которое было дано им на разведку подошло к концу, но пока еще оно не перешагнула тот порог, когда Лессеру стоило бы беспокоиться из-за их затянувшегося отсутствия.

Он молча вслушивался в приятные звуки леса, когда тишину нарушил сидящий рядом с ним Хэнгер.

— Когда война закончится, я уйду на покой, — ответил ему Лессер, всматриваясь вдаль, туда, где несколько деревьев росли настолько плотно, что даже сплетались между собой, создавая непреодолимый барьер. Там вполне могли устроить засаду лучники, и все же, на первый взгляд, кроме них на расстоянии тысячи шагов никого не было.

— Не раньше, чем ты устроишь со мной бой, — покачал головой Хэнгер. — На сегодняшний день ты считаешься лучшим бойцом среди нас. Я хочу доказать всем, что этого звания я достоин в большей мере, чем ты.

— Считай, что я уже отказался от этого звания в твою пользу, — негромко изрек Лессер, продолжая выискивать среди стволов деревьев противника.

— Мне этого не достаточно, — вспылил Хэнгер, по той причине, что данная манера поведения капитана казалась ему неуважением к себе или же еще хуже — Лессер просто не воспринимал его всерьез. — Если ты уйдешь на покой непобежденным, все будут говорить, что я стал первым только потому, что среди моих противников не было тебя, капитан Лессер! А я не хочу вечно оправдываться из-за подобных убеждений.

Лессер, наконец, повернулся к Хэнгеру лицом и пристально взглянул в его злые глаза.

— Бои между оборотнями проводились лишь по той причине, что этого хотели наши бывшие хозяева. Зачем нам теперь драться, раз мы получили свободу? Не беспокойся, Хэнгер, никто не станет пренебрежительно относиться к тебе, если среди твоих прошлых славных побед не будет фигурировать моего имени. С наступлением мирного времени, нужда в смертельных битвах отпадет.

— Ты струсил, Лессер? — спросил Хэнгер, показав свою хищную улыбку.

— Если тебе так будет проще принять мой отказ, тогда — да, — ответил капитан, снова повернувшись лицом в сторону леса.

Хэнгер сильно схватил его за руку и крепко сжал свои когтистые пальцы на его бицепсе. Лессеру с трудом удалось сдержать себя в руках, хотя желание уже здесь и сейчас вцепиться наглецу в глотку было огромным.

— Мне нужен бой с тобой, — прорычал сквозь зубы свое требование Хэнгер. — И он состоится — хочешь ты этого или нет!

— И бой, как я понимаю, должен будет закончиться чьей-то смертью?

— Это уже если повезет, — усмехнулся Хэнгер, расслабив пальцы и опустив руку Лессера. — В нашем деле, именно смерть отличает победителя от проигравшего.

— Хорошо, Хэнгер, — кивнул Лессер. — Я обещаю, что мы проведем с тобой бой сразу, как падет Фаржэ… если мы переживем эту братоубийственную войну.

Получив столь желанное согласие со стороны Лессера, Хэнгер успокоился и замолчал. В тот же момент в поле их зрения попали и разведчики, которые возвращались с вверенного им задания. Они сообщили, что десятью тысячами шагами западнее от этих мест, где заканчивался лесной массив, находились три фальяловых здания. Они стали свидетелями того, как из одного из них вышел сам Великий Маг всего объединения Фаржэ в окружении свиты. Сами здания охранялись пехотинцами, вооруженные мечами и ружьями и несколькими лучниками, обосновавшимися в лесу.

— Нужно быть предельно осторожными, — произнес один из разведчиков. — Если маг почует опасность, ему потребуется только войти в здание и тогда он может оказаться в любой части объединения. К тому же, нет никакой гарантии, что он так не поступит, прежде чем наша армия приблизиться к их месту дислокации.

— Маловероятно, что он покинет это место без видимых на то причин, — покачал головой Лессер. — Иначе не было бы смысла в столь сильной охране. Нам пора.

Они выдвинулись вперед, передвигаясь осторожно, чтобы не поднимать шума и через каждые пяти минут Лессер приказывал всем останавливаться и внимательно вслушиваться в окружающую их природу. Осторожность никогда не бывает лишней — он всегда придерживался данного принципа.

Хэнгер держался рядом с ним и всеми своими действиями старался показать, что он ничем не хуже Лессера, или даже в чем-то лучше него. Он призывал всех остановиться, после чего становился на одно колено и прикладывал ухо к дереву или же просто ложился на землю, пытаясь уловить посторонние звуки, несвойственные для безмятежной тишины леса. Также он старался отдавать приказы тем или иным солдатам, требуя от них осмотреть территорию расположенную севернее или же южнее от них, чтобы врагам не удалось взять их в кольцо.

Лессер не пытался оспорить его желание командования, так как пока не видел в его решениях каких-либо необдуманных действий. К тому же, прежде чем исполнить поручения Хэнгера, солдаты обязательно смотрели в его сторону и только после того, как получали одобрительный кивок от капитана, они принимались за работу.

Спустя время, слова разведчиков наглядно оправдали себя. Хотя, это касалось только фальяловых зданий, в то время как от многочисленной хорошо вооруженной армии и след простыл.

— И как это понимать? — прошептал Хэнгер.

Прежде чем Лессер успел ему что-либо ответить, двери одного из фальяловых замков открылись, и на пороге возник владыка Фаржэ Александер Эрстан Клэнси. Он был высокого роста и уже этим внушал уважение, а одеяние и волосы однородного оттенка белизны придавали его внешности не только колоритности, но и образ праведности. Лессер видел его впервые в жизни и вид волшебника произвел на него неизгладимое впечатление, он даже поймал себя на мысли, что Эрстан Клэнси просто не мог быть воплощение лжи и корысти. И в то же время он осадил себя за подобные мысли. Не стоило поддаваться влиянию волшебника. Скорее всего, на него действовала магия владыки, способная ввести в заблуждение практически любого, особенно если этот 'любой' хотел быть обманутым.

Эрстан Клэнси был один. Ни за его спиной, ни вокруг замка они не разглядели его свиту или же солдат.

Волшебник оглядел хмурым взором деревья, растущие перед замком, после чего громко прокричал, обращаясь непосредственно к солдатам Андора:

— Уходите! Вас обманули! Какими бы праведными целями вы не руководствовались, они не имеют ничего общего с действительностью! Я все это время стоял в стороне! Но, с сегодняшнего дня ни одна битва не пройдет без моего участия. Я положу конец этой войне или же погибну с мечом в руках! Мы не остановимся, пока все ваше войско не будет уничтожено или же выдворено за пределы объединения! Дою вам последний шанс! Уходите!

Эрстан Клэнси простоял еще с минуту в дверях дворца, после чего развернулся и вошел внутрь. В тот же самый момент Хэнгер позвал за собой солдат и ринулся в сторону фальяловых зданий. Не меньше двухсот оборотней последовали его примеру.

— Стойте! — прокричал Лессер. — Это ловушка!

Никто из ринувшихся в бой не остановился. Ведомые Хэнгером, они поспешили вверх по широкой желтой лестнице и буквально выломали дверь здания. Крики воодушевления мигом сменились криками испуга, которые завершились глухими всплесками воды, а также шумом высоких волн. Больше трех дюжин солдат, переступив порог, попадали в пропасть, остальные своевременно отошли назад. В тот же момент, двери двух других фальяловых зданий быстро отворились и оттуда повыскакивали вооруженные солдаты, которые без промедления пустили в ход огнестрельное оружие. В грохоте выстрелов и в пелене сизого дыма, вырывающегося из стволов кремневых ружей, Лессеру с трудом удалось расслышать предсмертные крики тех, кто последовал за Хэнгером, ослушавшись его приказа.

Сразу после этого в сторону тех, кто остался на месте, полетели десятки стрел, пуль, камней и шаровых молний. Лессер не сразу определил, с какой стороны их атаковали, а, определив, понял, что их окружили, взяв в плотное кольцо.

Эрстан Клэнси, как ни в чем не бывало, появился в дверях другого замка последним, держа в руках белый посох. Подняв руки вверх, он что-то прокричал на непонятном андорцам языке и стукнул посохом оземь.

Лессер потребовал от своих солдат сгруппироваться и атаковать в тот самый момент, когда из-под земли корни деревьев ожили и поползли со стремительной быстротой к ногам оборотней. По злой иронии или же по задумке самого волшебника, большая часть корней ринулась в сторону Лессера и принялась обволакивать его ноги. Капитан успел срубить несколько тонких узловатых деревянных 'щупалец', но одолеть их все у него не вышло. Корни быстро скрутились вокруг его ног, опрокинули на землю, после чего обволокли его бедра, руки, горло и шею. Даже полностью обездвижив, корни продолжали сжиматься вокруг его тела, причиняя неудобство и боль. Те корни, которые обволокли его горло, тоже продолжали сдавливаться кольцом. В глазах Лессера начало темнеть, в горле что-то хрустнуло, воздуха катастрофически стало не хватать. Прежде чем провалиться в беспамятство, Лессер еще успел увидеть, как остальных солдат губернии Андор также обволокли корни, а тех, кому удалось избежать такой участи, валили на землю точные попадания стрел и пуль противников.

'Это конец' успел подумать Лессер, прежде чем отключиться.

* * *

Перед тем, как открыть глаза Лессер попытался подвигать конечностями. И руки, и ноги были крепко связаны. Сам же он сидел на стуле, который даже не скрипел при намеренной попытке его расшатать.

— Рад, что ты очнулся, — услышал он голос волшебника, явно обращенный к нему.

Лессер приоткрыл вначале один глаз, затем второй, после чего с осторожностью осмотрелся по сторонам. Они находились в ночном лесу, окруженные сотнями летающих светлячков. Под его ногами был пол, а над головой возвышалась крыша дворца, на первый взгляд неподдерживаемая ничем. Около него стоял сам Эрстан Клэнси, а по его обе стороны находились вооруженные мечами и ружьями офицеры, одетые в белые мундиры.

— Где мои солдаты? — пожелал знать капитан, качнув головой, отгоняя от своего лица назойливое светящееся насекомое.

— Большая их часть убита, — ответил ему волшебник. — Они не захотели сдаваться. Мне искренне их жаль.

— Чего уж там, — скептично отозвался Лессер. — Наверное, от оборотней можно получить куда больше энергии, чем от простых людей или же других существ.

— А с этого момента, нельзя ли поподробнее?

Волшебник склонился над ним и заглянул ему в глаза. Лессеру казалось, что ему не составит труда ударить его головой в лицо, настолько близко они находились друг к другу. Он мог тщательно разглядеть Эрстана Клэнси, его пушистую длинную белую бороду, не менее длинные седые волосы, небесно-синие зрачки и зеленые радужки, гладкую кожу и легкие морщинки у глаз. Уголки губ владыки Фаржэ были слегка приподняты вверх, что придавало его образу добродушья. Лессер подумал, что человек с такими открытыми чертами лица просто не может быть тираном, а также не способен совершить какой-либо подлый поступок.

'Не заблуждайся, это просто его магия так влияет на тебя, точно так же, как и на всех остальных жителей объединения. Он посвятил всю свою жизнь обману и явно в этом преуспел'.

Лессер молчал, позволяя себе только размышления в уме.

— Кто же имеет над вами столь сильную власть, капитан? Кому вы служите? Кто заставил вас напасть на Фаржэ? Кто превратил вас в послушных рабов?

— Превращать доверивших вам свою жизнь людей и существ в рабов — это ваша прерогатива, — не выдержал Лессер.

Волшебник улыбнулся, затем выпрямился и подошел к своим офицерам.

— Как ты уже наверняка знаешь, меня зовут Александер Эрстан Клэнси. Это офицер Горан Холл, он тоже ликерус, как и ты. Рядом с ним стоит Ингвар Шосс — красный маг-вуду, что видно невооруженным глазом по его татуировкам алого цвета. Это Норрис Сточ — человек негроидной расы. И, наконец, Руис Ламли — либар. Как видишь, у нас у всех есть имена и фамилии. Раз ты теперь знаешь, как нас зовут, может, представишься и сам?

Лессер прекрасно понимал, куда клонил волшебник. Этим представлением, он пытался показать ему, что единственный в этом месте, кто не имел фамилии, был только он — Лессер, что было не свойственно свободному человеку.

— Я получил свободу не так давно, поэтому пока не обзавелся вольным именем, — заговорил он. — Но, оно у меня будет, как только над Фаржэ перестанет тяготеть твоя власть, волшебник.

— О, и каким будет новый строй, хотелось бы знать?

— Люди и существа также будет жить в мире и согласии друг с другом, только для этого не потребуются чар и промывания мозгов. Никто не будет использовать живую энергию для подпитки собственных увядающих сил.

Офицеры, стоящие позади волшебника, переглянулись и заулыбались. Лессер почувствовал растущую в нем злость из-за подобного отношения к себе тех, кто не мог мыслить так же свободно, как и он сам. Эрстан Клэнси единственный в замке, кто не изменился в лице.

— И для того, чтобы добиться этого, вам нужно убить как можно больше жителей Фаржэ? — спросил волшебник. — Ваша утопия будет построена на крови и костях?

— Мы не хотим никого убивать. Никто бы не пострадал, если бы они сдались и присоединились к нам.

— Странная у тебя философия, капитан.

Лессер понятие не имел, что означало данное слово, а просить истолковать его, у него не было желания. Эрстан Клэнси, опираясь на свой посох, прошел ему за спину и оттуда продолжил свою речь:

— А ты, когда-нибудь, допускал мысль о том, что вами движет обман? Думал о том, что ваш предводитель не тот, за кого себя выдает? Думал, что вы просто марионетки в его руках?

Лессера часто посещали такие мысли, но он решил не говорить этого вслух. Признать слова волшебника, значило — проиграть. А проиграть, значило — больше никогда не увидеть Пишу. Пока он еще не чувствовал себя плененным, пусть на первый взгляд все именно так и выглядело. Лессер был уверен, что поражение шло изнутри, и пока он верил, что ему удастся выбраться из этого места живым и вызвать на смертельный бой владыку Фаржэ, его нельзя было назвать проигравшим.

— Может, стоит задать этот же вопрос своим офицерам? — предложил в ответ Лессер.

Лессер не видел — кивнул ли волшебник Норрису Сточу или же он сам решил подойти к Лессеру, но человек в белом мундире встал перед ним на одно колено, чтобы сравняться с ним в росте и достал из заднего кармана своей одежду бумажку, аккуратно сложенную в несколько слоев. Развернув ее, он показал Лессеру некий рисунок, который, судя по уровню мастерства, принадлежал ребенку не старше пяти лет, хотя он не мог этого знать, так как до этого момента ни разу не видел детских рисунков.

— Вот, — произнес Сточ бархатистым баритоном. — Этот рисунок принадлежит моему внуку Генри. Здесь нарисованы его мать, отец, он сам и я. — Коричневый толстый палец постучал по черному бочковидному уродцу. — Он очень любит меня, и мы часто проводим с ним время. Я очень боюсь, что больше не увижу его, но еще сильнее боюсь, что ему может грозить опасность от таких как ты. Поэтому я стою здесь, одетый в военный мундир и вооруженный мечом. — Он также аккуратно сложил рисунок и положил его обратно во внутренний карман. — Я живу в Фаржэ больше пятидесяти лет и могу с уверенностью утверждать, что ни меня, ни моих родных и близких никто не использовал в корыстных целях. Все эти годы нас окружает только доброта и взаимопомощь. Что ты скажешь на это?

— Сила волшебника огромна и его магия туманит вам разум, — отозвался Лессер, пристально глядя в глаза человека. — Освободи меня, присоединись к нам, и мы покажем тебе истинную жизнь, в которой ни тебе, ни твоей семье не будет угрожать опасность.

Офицер Сточ покачал удрученно головой и встал с колена.

— Ты просто безумец, который утверждает, что белое — черное, а черное — белое.

— Если вы решили сделать меня своим союзником, который убедит свою армию в том, что заблуждение повело нас в бой, вам стоит найти более весомые доводы. Простой рисунок не сможет повлиять на мою уверенность в правоте наших действий.

— Хорошо, — кивнул волшебник, снова появившись в поле его зрения. — Пойдемте, друзья мои. Вполне возможно, противник вскоре снова пойдет в атаку и нам нужно быть к этому готовыми. Оставим нашего капитана здесь. Пусть он пока подумает над следующей мыслью: я, владыка Фаржэ Эрстан Клэнси, вместе со своими солдатами иду в бой, то же самое делают и остальные двое моих учеников, которые сейчас находятся в других атакованных врагами губерниях; а чем занят в эти минуты ваш предводитель?

После этих слов волшебник, в сопровождении четырех офицеров вышел из замка, за дверями которого светило ярко солнце.

* * *

Как не старался Лессер, у него не получалось освободиться от пут. Его, конечно же, не привязали к стулу обычной веревкой, она была защищена магической силой. Пока он ерзал на стуле, напрягая мышцы рук и разминая запястья, зернышко сомнений в его голове начало прорастать. Нехотя, он начал думать о том, что волшебник Клэнси возможно был прав и ими на самом деле мог помыкать колдун в красном. Ведь не зря эти мысли его посещали и раньше.

Пока он пытался освободить себя, борясь с путами и въедливыми сомнениями, светлячки, которые кружились вокруг его головы, неожиданно засияли ярче, затем вспыхнули ярким пламенем и попадали на пол, став лишь обугленными шариками. Прежде чем Лессер успел сообразить, что произошло, за его спиной раздался голос — хриплый, ломкий и сухой:

— Ты меня разочаровываешь, капитан Лессер.

В каждый раз голос Пожирателя заставлял его вздрагивать.

— Сир, освободите меня, прошу вас! — Он попытался повернуть голову, чтобы увидеть своего собеседника, но тщетно.

— Зачем мне тебе помогать? — услышал он в ответ.

— Я… я нужен вам, — прокричал Лессер. — Я капитан армии и веду ее к победе.

— На данный момент, ты просто беспомощный оборотень, привязанный к стулу. В армии Андора должны быть только самые сильные солдаты. Докажи мне, что ты один из них и попытайся освободиться самостоятельно, иначе ты не достоин носить звания 'капитана Андорской армии'.

Лессер не нашел в этот раз нужных слов в качестве ответа. Пожиратель вышел из-за его спины и встал перед ним, как всегда облаченный в свой красный балахон, материя которого плавно переходила в красное пламя на рукавах и подоле.

— Я слышал вашу беседу с волшебником Клэнси. И я знаю, что ты показал себя достойно. Только это останавливает меня от превращения тебя в кучку пепла. Поэтому я даю тебе шанс — освободись собственными усилиями от пут, и ты не только вернешь мое уважение к себе, но и сохранишь за собой право называться 'капитаном'.

Лессер послушно склонил голову, что могло быть воспринято Пожирателем как согласие.

— Мне пора идти. Надеюсь вновь увидеть тебя в стане своей армии. Единственное, что я сделаю в качестве помощи — это увеличу твое желание поскорее освободиться.

Колдун щелкнул пальцем, и ночной пейзаж леса тут же сменили стены огня. Несмотря на то, что он находился в центре просторного зала, Лессер ощутил жар пламени, нахлынувшего на него со всех сторон. Лессер с трудом удержался от крика и принялся с удвоенной силой работать руками и ногами, желая поскорее сорвать петли.

— Вот! Вот этого эффекта я и ожидал от своего маленького фокуса. — Пожиратель повернулся к нему спиной и направился прямиком к бушующему пламени, а, дойдя — шагнул в него и растворился.

Лессер глядел ему в след до последнего, в надежде, что все это просто шутка и что губернатор его освободит. Но его ожидания оказались напрасными. Поняв, что ему не от кого ждать помощи, Лессер принялся вырываться изо всех сил, чувствуя как на стертых запястья и лодыжках начала проступать кровь. В этом были свои плюсы, так как кровь вместе с потом создавали смазку между его телом и веревкой, что делало его шансы на спасения выше. В то же время огненные стены становились с каждой минутой все ближе к нему. Вначале, Лессер решил, что это ему просто кажется и что огонь стоит на месте, но очень скоро его худшие предположения оправдались — зал становился все меньше и меньше. Дышать становилось труднее, так как огонь сжигал огромное количество кислорода, а то, что проникало в его легкие, казалось настолько горячим, что Лессеру хотелось задержать дыхание и больше не вдыхать. Это заставило его двигать запястьями и лодыжками еще быстрее, невзирая на боль, которую ему причиняла веревка, впиваясь все глубже в кожу.

Если путы были волшебными, то сам стул, к которому его привязали, казался обычным, хоть и очень прочным. Такая мысль закралась в его голову, вселяя надежду, стило ему расслышать жалобный скрип подлокотников. После очередного сильного рывка, ему удалось сломать подлокотник. На первый взгляд это выглядело как успех, но на деле ему оставалось проделать то же самое еще с тремя веревками, хотя теперь он мог орудовать своими острыми ногтями и даже клыками. А стена огня уже была совсем близко, обволакивая его жаром и дымом. Потовыделение с каждой минутой увеличивалось, но в то же время капли, проступающие, через его поры, начали быстро испаряться из-за высокой температуры огня, который уже был готов зажарить его живьем через пару минут, а то и раньше. Понимая, что ему не успеть выбраться, Лессер решился на отчаянный шаг. Схватив крепче деревянный сломанный подлокотник, он вытянул руку вперед, подставив его под огонь. Как любой оборотень, он боялся пламени больше всего на свете, а столь близкое соседство с ним могло свести с ума любого зверя, и все же Лессер пытался перебороть свой врожденный страх. Дождавшись пока деревяшка загорится, Лессер поднес огонь к веревке, что связывала его вторую руку. Пламя, шипя, начало обугливать веревку, а вместе с тем и покрывать кожу на его руке волдырями. Проступившая кровь начала быстро свертываться и чернеть. Сам же Лессер не переставал кричать до тех пор, пока и вторая рука не оказалась освобождена. К счастью сила огня, порожденного колдовством Пожирателя, оказалась сильнее магии Эрстана Клэнси, и это совсем не удивило оборотня.

Успех не заставил Лессера даже мельком подумать о радости маленькой победы, так как такую же процедуру предстояло пройти его лодыжкам, а огненные стены были настолько близко, что волосы на его теле начали курчавиться и превращаться в пепел.

Времени становилось все меньше, но Лессер и не думал сдаваться. Он поднес подлокотник снова к огню, который успел потухнуть (в этот раз ему не пришлось слишком сильно вытягивать руку), и продолжил болезненную процедуру, склонившись к своим ногам.

Ожоговые пузыри начали постепенно появляться по всему его телу, а те, которые появились ранее — лопались, выделяя сукровицу. Глаза начало припекать от горячих волн, из-за чего последние секунды ему пришлось жечь веревки с закрытыми глазами, что привело к еще большим ожогам на его теле.

Лессер поднял веки только когда почувствовал, что путы больше не сдерживают его. Осмотревшись быстро по сторонам и поняв, что у него нет другого выхода, как прыгать сквозь огненную стену, Лессер оттолкнулся ногами о горячий пол и положился на волю случая.

К счастью для него огненная стена перемещалась, а не росла в толщину. От чего его прыжок не стал для него роковым. Оказавшись по другую сторону, капитан с трудом перевел дух, после чего поспешил к высоким дверям дворца, не решившись пройти сквозь прозрачные стены, которые обещали ему ночную прохладу. Он прекрасно помнил, что за дверями был солнечный день, когда волшебник покинул замок в сопровождении своей свиты. Так что, ночь была всего лишь иллюзией, не более.

Открыв дверь, все еще не веря в свое чудесное спасение, Лессер оказался лицом к лицу с владыкой Фаржэ Эрстаном Клэнси. А вернее с его головой, насаженной на меч Хэнгера.

— О, капитан Лессер, — расхохотался он. — Смотрите, какой трофей я заполучил!

За спиной Хэнгера все еще продолжались небольшие бои между силами Фаржэ и оборотнями Андора, но уже сейчас можно было с уверенностью предположить, что победа и в этом бою останется за ними, благодаря вовремя подоспевшей помощи со стороны армии Булла.

— Хэнгер? Что произошло с тобой и теми солдатами, которые последовали за тобой? — спросил Лессер, отведя взгляд от головы волшебника. — Мы все слышали ваши крики и всплеск воды.

— Этот мертвый чародей застал нас врасплох. Когда мы открыли эти же двери, оказалось, что в замке нет пола, вместо него был обрыв и огромное озеро, а вдали еле виднелись берега объединения. Из-за напирающих сзади, меня и еще нескольких солдат выбросило в воду. Нам пришлось долго плыть. Пятерым из нас так и не удалось достичь берега. Оказавшись вновь на твердой земле, мы поспешили обратно по тем землям, которые мы уже завоевали. Мы появились примерно в тот же момент, когда к нам на помощь пришел Булл и его армия. К счастью, этот красавец все еще был жив. — Хэнгер погладил голову волшебника по его уже не таким длинным и уже не совсем белым волосам. — Мне посчастливилось сразиться с ним. Как видишь, он оказался не таким уж и грозным противником.

Лессер понял, что больше ничего интересного от Хэнгера он не услышит, а потому спустился вниз по лестнице, осматривая окровавленное поле битвы. Тело Норриса Сточа он нашел быстро, хотя и не ставил перед собой такой цели. Черный здоровяк, судя по ранам в животе и груди, был убит тремя ударами секиры или же алебарды. Даже мертвым он не выпустил из рук своего меча. Лессер какое-то время смотрел на поверженного воина, после чего нагнулся и достал из заднего кармана мундира Сточа аккуратно сложенный рисунок. Вся бумага была пропитана кровью. Осторожно развернув ее, он снова взглянул на детский рисунок. Теперь, все изображенные на листке фигурки казались зверски убиенными из-за обилия крови.

Ему хотелось верить, что все эти жертвы были не напрасны, и что он не совершил ошибку, согласившись вести войско Пожирателя на Фаржэ. Конечно же, колдун в красном был жесток, но это не значило, что он был и лжецом. Даже тот факт, что его оставили один на один с огненной стеной, не заставили думать Лессера о губернаторе Андора, как о вероломной личности. В конце концов, огонь помог ему спастись и преодолеть свой страх перед ним. Вдобавок, он сохранил свое достоинство и чин капитана. Ему преподали урок, который ему удалось усвоить и даже хорошо выучить, несмотря на его невероятную сложность.

Лессер не разочаровался окончательно в колдуне в красном, а даже наоборот — признал в нем своего учителя. Но, в то же время он дал себе зарок, что после победы в этой войне, он приложит все усилия, чтобы в Фаржэ наступил мир и все жители объединения жили в дружбе и согласии, без малейшего обмана и иллюзорного светлого будущего.

Владыка Фаржэ Эрстан Клэнси был мертв, но до конца войны было еще далеко. Ученики волшебника наверняка не признают своего поражения с известием о гибели главного мага объединения, а потому впереди их ждали новые бои и новые смерти. Падение Фаржэ было неминуемым, Лессер в этом не сомневался, но он верил, что их поход был основан на всеобщем благе. С этими мыслями ему было гораздо легче держать голову высоко поднятой вверх и смотреть в завтрашний день с широко открытыми глазами.

Лессер опустил руку и разжал пальцы. Ветер подхватил выроненный им листок бумаги и закружил его над полем у леса, на котором лежали тела убитых. Для них все уже было позади…

 

3

В последние дни низвергнутый губернатор Андора Уолтер Сет Тур Бел Малвилл экономил как мог еду, оставленную ему колдуном в синем балахоне. Первым, что он выпил — было молоко, затем он съел овощи, после чего пришел черед мяса. Последние три дня он ел только зачерствевший хлеб и запивал его водой. Чувство голода вечно преследовало его, не давая покоя, и все же он терпел, не решаясь съесть остатки хлеба, боясь, что колдун в синем еще не скоро вернется, чтобы принести ему другую вязанку с едой. Не торопился его навещать и колдун в красном, хотя и обещал, что через неделю вернется, чтобы расспросить его снова о прошлом Джеймса Фостера.

'Похоже, они оба забыли обо мне' думал Малвилл, сам не зная, радоваться ему такому повороту событий или же наоборот. С одной стороны — колдуну в синем незачем было ему и дальше помогать, а колдун в красном вполне мог разузнать новые подробности о повешенном главе охраны бывшего губернатора Андора и без его помощи. А с другой стороны — колдун в синем мог просто его убить, а не поддерживать в нем жизнь с помощью предоставленной еды. Также и колдун в красном мог бы его сжечь заживо, а не сажать в темницу ради тех знаний, которыми Малвилл владел. А раз так, что колдун в синем, что колдун в красном, должны были вскоре вернуться. Оба этих визита он ждал. Особенно ему хотелось вновь увидеть колдуна в красном. Теперь у него было оружие, которым он надеялся проткнуть подлого властителя огня. На дне сумки, в которой была еда, Малвилл нашел нож. Он не мог помочь ему выбраться из темницы, но вполне бы сгодился проткнуть горло живому существу, пусть тот даже был колдуном.

Малвилл хоть и понимал, что с помощью ножа он сможет выбраться из темницы в лучшем случае лет через десять, но наличие огромного количества времени и отсутствие каких-либо развлечений, а также желание отстраниться от утраты семьи, заставили его начать выскребывать цемент между каменными блоками стены.

Он как раз занимался этим малоэффективным делом, когда в коридоре подземелья загорелся свет факела. Малвилл поспешил накрыть соломой мешок с оставшейся провизией в дальнем углу камеры, затем спрятал нож за спину и прислониться к стене, чтобы скрыть следы своего занятия.

После нескольких тяжелых постукиваний каблуков, у решетчатой двери возник колдун в красном, освещающий себе путь горящей рукой, заменяющей ему факел.

— Мой губернатор, — произнес колдун, сделав поклон и взмахнув не полыхающей в огне рукой. — Прошу прощения за опоздание. Уж слишком много важных дел легло на мои плечи за последнее время. Надеюсь, вы не в обиде.

Малвилл решил пока помалкивать и ждать следующих действий со стороны чародея.

— Признаться, я ожидал увидеть тебя в менее приглядном виде. Как-никак тебе пришлось столь долгий период времени питаться слизняками, да копить те крупицы воды, которые в виде капель падают с потолка. Жажда жизни в тебе велика, должен признать, хотя я ожидал обратного, учитывая, что я сделал с твоей семьей. Это заставляет меня думать о том, что ты что-то вспомнил о нужном мне человеке и взамен информации хочешь получить свободу. — Из-под капюшона мага раздался тихий хриплый смех. — Обещаю, если информация будет полезной, я отпущу тебя. И даже больше — позволю снова занять трон Андора, так как данная губерния меня больше не интересует.

— Мне нечего тебе сказать, — отозвался Малвилл из своего темного угла. — Я ничего не вспомнил о Джеймсе Фостере.

— Плохо, очень плохо.

Колдун прошел сквозь решетку, не встретив ни малейшего сопротивления, хотя те прутья, до которых он дотронулся своим телом, стали красными от накаливания. Солома, которой был устелен пол темницы, хоть и была уже совсем сырой и покрытой черной плесенью, задымилась под его ногами, а кое-где даже воспламенилась. В то же время, красный балахон колдуна уступил место красному же мундиру, а чернота капюшона трансформировалась в седовласую голову незнакомца, который и близко не был похож ни на Фостера, ни на его очень дальнего родственника. Это лицо Малвиллу доводилось видеть впервые.

— Встань, — приказным тоном потребовал Пожиратель.

Пленник подчинился, продолжая держать руку с ножом за спиной. Каким бы могущественным колдуном ни был тот, кто стоял сейчас перед ним, но даже он не сможет пережить точный удар острого лезвия в грудь, горло или висок. Если одного удара не будет достаточно, Малвилл был уверен, что ему удастся нанести и повторный удар — контрольный. Главное действовать быстро и точно.

Как только Малвилл оказался на ногах, горящая рука колдуна вцепилась ему в лицо. Пламя обожгло его щеку, испепелив его щетину, а также часть волос. Малвилл закричал и откинул голову назад. К счастью, колдун не стал препятствовать его попыткам спастись, ослабив хватку.

— Я бы посоветовал тебе вспомнить. Иначе твоя смерть будет не менее мучительной, чем смерть твоей жены и детей. А еще я хочу, чтобы ты назвал мне имя того человека, который кормит тебя и поит. Уж слишком ты хорошо выглядишь для человека, питающегося целый месяц только малосъедобными моллюсками. Поверь, я долго не буду ждать и чтобы поторопить снова схвачу тебя рукой за какую-нибудь часть тела. Поверь, у человека есть более чувствительные к огню места, чем лицо.

— Постой! — прокричал Малвилл, держась одной рукой за обожженную щеку, а вторую продолжая держать за спиной. Ему хотелось верить, что со стороны его поза выглядела как мучительная боль в пояснице. — Я кое-что хочу тебе сказать. Думаю, это тебе должно заинтересовать.

— И что именно ты хочешь мне поведать?

— Сразу после твоего последнего ухода, меня пришли навестить. Он принес мне еду и расспрашивал о тебе.

— Очень интересно. И как выглядел это благородный человек?

— Он был таким же колдуном, как и ты. Был облачен в балахон синего цвета.

Пожиратель рассмеялся громко и со вкусом. Похоже, эта новость пришлась ему по душе. Малвилл решил, что этот момент самый подходящий для атаки. Он сделал быстрый шаг вперед и изо всех сил вонзил нож под подбородок колдуна, чувствуя, как лезвие пробивает кожу мага, мясо и кость, достигнув переносицы. Чтобы убить наверняка ненавистное существо, Малвилл вынул нож и всадил его в левый висок противника, оставив в нем орудие убийства.

Во время первого удара колдун прекратил смеяться и замер, после второго удара в его глазах появилось недоумение. В остальном, он не повел себя как любой другой человек, в похожей ситуации: не закричал, не закашлял кровью, не закатил глаза вверх, не рухнул на пол, в конце концов. Он продолжал стоять перед Малвиллом и глядеть на него с укором, в то время как нож торчал из его головы.

— Нож тоже принес колдун в синем или кто-то другой? — как ни в чем не бывало, продолжил он допрос. — И убить меня им тоже была его идея?

— Что ты такое? — с удивлением и ненавистью прокричал Малвилл. — Ты должен был умереть! Любой колдун, каким могущественным он ни был, должен был умереть от таких ран!

— Позволь я тебя поправлю: большинство колдунов бы погибло от таких ран, но только не я и еще двое таких же, как я. С одним из этих двоих, кстати, ты туже знаком. — Колдун схватился за ручку ножа и вытащил его из своей головы. Лезвие, также как и прутья за его спиной, стало красным от влияния высокой на него температуры. Еще куда более быстрой, чем его атака, оказалась атака чародея. Он вонзил холодное — ставшее горячим — оружие в плечо Малвилла. Тот в очередной раз закричал и осел на пол, прижав ладонь к раненому плечу. К счастью для него, крови было мало, так как горячее лезвие заставило ее свернуться. — Я бы убил тебя за подобную выходку, но не стану этого делать, по той простой причине, что твои слова приподняли мое переменчивое настроение!

Пожиратель повернулся к Малвилл спиной и, не замечая его стенаний, заговорил, обращаясь скорее к самому себе:

— Мои ожидания оправдались! Он побоялся отправиться к Океану Надежд, пока я жив. Оно и понятно, ведь как только с помощью Его силы Водолей снова станет простым человеком, я убью его, не дав насладиться маленькими человеческими радостями. Он постарается разузнать мое настоящее имя. Получится у него это или нет, он все равно придет за мной очень скоро, так как Нолан не станет его долго ждать и отправиться к Океану сразу, как только найдет очередной портал. И вот, когда мой дорогой брат появиться в Фаржэ его будет ждать прием из тысячи закаленных в боях оборотней. Если им удастся оторвать ему голову и все конечность, тогда Водолей перестанет представлять для меня угрозу. И вот тогда я займу его место. Кевин даже не заметит подмены. — Пожиратель расплылся в улыбке, после чего взглянул на Малвилла через плечо. — Как тебе мой план?

— Ты… ты один из них, — простонал в ужасе плененный губернатор Андора. — Ты Темный?!

— Добро пожаловать в Клуб Посвященных! — Колдун вытянул горящую руку вперед и указал пальцем на небольшой соломенный холмик, под которым скрывались остатки хлеба и воды. Мгновенно вспыхнув, огонь начал быстро пожирать остатки его провизии. — Продолжай свое жалкое существование, Малвилл. На этот раз посмотрим, сколько ты протянешь, поедая одних слизней.

Колдун исчез, вновь оставив Уолтера Малвилла одного в камере подземной темницы, стонущего от боли и испуганного до полусмерти. И боялся он не за свою жизнь, а за всех жителей Молодого Мира.