1

Его третьи сутки донимал кашель, который с каждым часом причинял все больше боли. В груди пылал пожар. Горло скребли сотни острых когтей. Каждый приступ, казалось, должен был закончиться кровавой рвотой и рано или поздно это должно было произойти. Он даже желал этого. Чем скорее он начнет кашлять кровью, тем меньше ему останется жить в этом подвале, мучимый лихорадкой и дурными видениями, в которых к нему тянулись из всех углов ядовитые змеи и пауки, а когда он, спасаясь от них, прижимался к прутьям камеры, его хватали за горло пылающие руки колдуна в красном. Сразу после таких галлюцинаций, он начинал кричать изо всех сил, затем крик переходил в кашель. Его скручивало от спазмов и чем дольше его тело сотрясалось кашлем, тем сильнее была боль. И самое отвратительное во всем этом было то, что он не мог заставить кашель прекратиться. Вследствие чего, ему только и оставалось терпеть боль и ждать когда же из его рта полезут его собственные легкие и на этом все закончится.

Помимо кошмаров к нему приходили и приятные видения. Однажды он очнулся, чувствуя, как кто-то гладит его по волосам. Он с трудом распахнул слипшиеся веки и увидел свою жену Валери, улыбка которой заменила ему на какое-то мгновение лучи солнца. Он лежал на ее коленях, трясясь от жара, и пытался произнести хоть одно слово, но кроме сиплого шипения его голосовые связки больше ни на что не сподобились. 'Потерпи еще немного' прошептала она, затем исчезла.

Во второй раз она привиделась ему стоящей у стенки и протягивающей ему большую гроздь белого винограда. 'Ты должен есть, если хочешь выжить' прошептала она ему.

— Я уже ничего не хочу, любовь моя, — прохрипел он. — Я престо хочу умереть и соединиться с вами на Земле Мертвых.

'Только не сдавайся. Борись. Борись ради меня, если у тебя больше нет сил жить ради самого себя'.

Уолтер Малвилл не мог отказать в этой просьбе своей умершей жене и протянул трясущуюся руку к винограду. Он оторвал одну ягоду и с трудом поднес ее ко рту. Вкус у винограда был отвратительным и совсем не сладким, но он прожевал его и проглотил, после чего сорвал очередную ягоду.

Вскоре Валерии исчезла. А вместе с ней исчезла и гроздь винограда, сменившись слизняками, что извивались в его пальцах и выделяли слизь. Его стошнило, затем возобновился кашель, но смерть так и не пришла.

Очередное видение было менее приятным, чем предыдущие два, так как ему почудилось, что в его камере снова появился колдун, чьи глаза горели синим пламенем. Он поднял ему голову, вызвав очередной приступ боли, и заставил его выпить некую жидкость из фляги. Напиток был теплым, содержал алкоголь и был очень горьким. Малвилл чуть было не захлебнулся, из-за чего попытался оттолкнуть от себя руку колдуна, но у него ничего не вышло. Его заставили сделать не меньше десяти глотков, прежде чем отняли фляжку ото рта. В желудке снова все горело, только в этот раз жар был приятным. Малвилл начал понимать, что это вовсе не видение, а реальность.

— Как ты? — спросил его колдун с синими глазами.

— Чего тебе надо? — прохрипел Малвилл, скрутившись в клубок, лежа на сыром полу.

— Пришел тебя освободить и рассказать приятную новость.

— Нет в этом мире новостей, который бы смогли мне принести радость.

— Даже если я скажу, что тварь, которая убила твою семью и заключила тебя в темницу, мертва?

Как не странно, но он все еще не потерял способность испытывать приятные чувства. Он с трудом приподнялся на ослабленных руках и посмотрел на стоящего перед ним колдуна.

— Ты его убил? Тебе удалось его убить? Но, как?

— Неважно как, главное, что он получил по заслугам и теперь ты можешь покинуть темницу и снова занять трон Андора. Хотя, должен тебя разочаровать: большая часть жителей губернии, не пережила короткого правления того, который называл себя 'Джеймсом Фостером'.

— Сколько людей погибло? — пожелал знать Малвилл.

— Геноцид пережили примерно половина населения губернии.

Эти слова шокировали Малвилла. Ему стало совсем дурно. Даже хуже чем было до испитого лекарства, которое, стоит отметить, быстро избавило его от жара.

— Это ужасно, — выдохнул он.

— Да, — согласился с ним колдун с синими глазами. — Но, с другой стороны, погибли и все члены богатейших семей, которые желали тебе смерти. Так что, твоему правлению ничего больше не угрожает. А если учесть, что еще три губернии из объединения Эрис лишились своих правителей, у тебя есть все шансы их объединить в одну и править ими много лет своей жесткой, но справедливой рукой. Думаю, оставшиеся в живых люди тебя поддержат. В должности капитана армии ты заработал себе имя хорошего и честного человека среди ничтожных. А этого класса практически не коснулась чистка, устроенная слугами твоего предшественника. Сильно пострадали люди из среднего класса. А вот высший — полностью был уничтожен.

— Мне следовало самому отомстить за убийство семью, — закричал Малвилл, обращаясь не к колдуну, а к себе.

— Месть не облегчила бы твои страдания лучше, чем перспектива стать хорошим губернатором для этих земель, которые давно не видели на троне честного и мудрого правителя. Поднимайся на ноги и покинь темницу. Сделай так, чтобы твое имя воспевали в песнях. Тебе это под силу, в этом я уверен.

Малвилл решил его послушаться и поднялся на ноги. У него это получилось, хотя не без помощи опоры в виде стены. Пошатываясь на ватных ногах, губернатор Андора взглянул на своего спасителя.

— И все же, зачем ты это делаешь?

— Исключительно ради себя, — признался колдун. — Возможно, мои добрые поступки смогут перевесить все то зло, которое я совершил, и тогда у меня будет гораздо больше шансов на исполнение моего заветного желания.

— Надеюсь, что так оно и будет. — Малвилл неторопливо, чтобы не упасть, протянул руку колдуну для пожатия. Прошло какое-то время, прежде чем колдун все же ее пожал. — Если у меня все получится, и я смогу принести порядок в эту губернию, обещаю, что твой памятник будет стоять на главной площади. Твое имя никогда не забудут. Только назови мне его.

Ждать ответа Малвиллу пришлось не меньше чем рукопожатия.

— Марк Уотер.

— Благодарю тебя, Марк Уотер. Буду ждать тебя у себя в гостях в любое время.

Колдун никак не отреагировал на его приглашение. Он только вытянул руку вперед, и дверь темницы с легкостью открылась, словно и не была никогда запертой.

Малвилл помедлил пару мгновений, затем оттолкнулся руками от стенки и направился к открытым дверям. Выйдя в коридор, он повернулся назад, чтобы еще раз посмотреть на своего спасителя, но того уже не было. Малвилл попытался пройти посередине коридора, но когда его колени охватила дрожь, он подошел к стене и снова воспользовался ей в качестве опоры. Так, держась за влажные камни и за решетки камер, он неторопливо продвигался вперед, все ближе приближаясь к лестничному пролету, который должен был вывести его из затхлого пространства темницы на улицу.

— Я разберу это место на камни сразу, как только смогу самостоятельно передвигаться! — решительно пообещал он себе, шагая с одной ступеньки на другую и, чем ближе он становился к выходу, тем больше у него прибавлялось сил. С каждой пройденной ступенькой, воздух, проникающий в его легкие, был чище, суще и теплее.

Он двигался все быстрее и быстрее, подняв голову вверх, желая поскорее увидеть деревянную дверь, окруженную ореолом света. Когда же он наконец увидел ее, губернатор сменил быстрые движения на бег, и нужда в опоре мигом пропала.

Малвилл крепко сжал ручку массивной двери, убрал засов и потянул ее на себя.

Солнечный свет ударил его по глазам. Он зажмурился и захохотал. Как же было приятно вновь почувствовать тепло солнечных лучей на своем бледном исхудалом лице. Затем, он решился разомкнуть веки, пусть даже это и причинило ему боль. Этой боли он был рад. Она была в разы приятнее той, что он испытывал лежа на полу в темнице.

Вначале перед глазами у него было одно сплошное пятно, но очень скоро оно пропало, сменившись яркими красками, что дарило синее безоблачное небо и желтые листья редких деревьев. Даже каменные стены домов и брусчатка выглядели яркими и красивыми в сравнении со стенами темницы.

Малвилл вдохнул полную грудь чистого осеннего воздуха и позволил окунуться себе в безграничное чувство свободы.

 

2

Альберт Дрейк сидел в кресле перед телевизором, чей звук был отключен, и задумчиво глядел на сборник стихов, сжимаемый в своих руках. Обложка была плотной и отсвечивала глянцем. Бумага была белоснежной и приятной на ощупь. Пьяняще пахло типографией. Ни один сборник сочинений его отца не был сравним по качеству с тем, который он сейчас держал в руках. Но не качество бумаги привлекало его внимание в больше мере, а имя, написанное на обложке книги.

- 'Альберт М. В. Дрейк', - с легкой дрожью в голосе прочел он вслух написанное печатными буквами красного цвета. — 'Сборник сочинений'.

На обложке был изображен он сам с элегантно причесанными волосами, сидящий боком к фотокамере и подпирающий подбородок кулаком. На нем был пиджак модного покроя, купленный за день до фотосессии, который подобрала Нойс в магазине не самой дешевой одежды. Все это было запечатлено на бледно-голубом фоне. На обратной стороне были изображены горный массив и зеленое поле. Ему предложили написать там его мини-биографию, но Альберт отказался от данного предложения, а посему биографию заменила фотография природы.

Книгу со стихами он получил три дня назад и уже подарил несколько экземпляров тем людям, с которыми он успел познакомиться и сдружиться в Старом Мире: кассу Вельде, благодаря которому и стало возможным появление данного сборника; своему начальнику Дебри; а также по экземпляру досталось Ларри и Нойс. Последние как раз находились с ним в эти минуты в комнате и читали стихи отца Альберта, которые он выдавал за свои. Нойс уже успела дойти до середины книги, в то время как Ларри не достиг и трети. Также, в отличие от Ларри, Нойс часто зачитывала вслух строчки из наиболее понравившихся ей стихов, не уставая напоминать Альберту о его гениальности.

— Как бы было потрясно, если бы кто-то наложил мелодию на данный стих, а песню исполнил сам Ричард Босвелл, — все чаще добавляла Нойс, закатывая в блаженстве глаза. — Это был бы хит!

— Возможно, твои мечты когда-нибудь сбудутся, — добавлял к этому Ларри. — А вместе с твоими и мечты Эла.

Альберт улыбался в каждый раз и добавлял про себя: 'Очень хочется верить в пророческую силу твоих слов, дружище'.

Закрыв книгу и положив ее на подлокотник кресла, он направился на кухню за бутылочкой холодного пива. Достав одну из холодильника, он чуть было не налетел на Ларри, стоящего за самой его спиной.

— Что случилось, приятель?

— Тссс, — Филч приложил указательный палец к губам и повернул голову назад, чтобы убедиться, что Нойс не пошла за ним следом. — Говори тише. Мы сегодня собрались в бар, чтобы повеселиться.

— Да, я помню. А что, план отменяется?

— Нет, — ответил ему Ларри, скорчив мину, говорящую: 'Что за дурацкое предположение?'. — Просто я хочу внести кое-какие коррективы.

— Что именно ты предлагаешь?

Ларри сунул руку в карман своих брюк и достал оттуда кольцо с красным камнем. Альберт разбирался в драгоценностях, и мог наверняка сказать, что кольцо было из чистого золота, а вот камень был явно не настоящим.

— Я хочу сделать Нойс предложение о помолвке.

— Прекрасная новость, — искренне обрадовался Альберт. — Вы очень хорошо смотритесь.

— Мне нужна твоя помощь.

— И в чем?

— Помнишь, мы с тобой разговаривали на эту тему пару месяцев назад.

— Насчет помолвки? Что-то не припоминаю.

— Да погоди ты! — Ларри легко толкнул его в плечо. — Я про стих. Ты обещал, что напишешь стих о любви, который я смогу посвятить Нойс.

— А, ты об этом. Да, был такой разговор.

— Так он готов?

Такого стиха у Альберта все еще не было, но набросать несколько строчек в блокнот не составило бы труда. Стоило только немного постараться и вспомнить лучший из стихов Роберта Дрейка, который по определенным причинам так и не был доведен им до ума. Часто его отец выбрасывал исписанные листы в урну, но прежде чем служанка успевала их сжечь на заднем дворе, Альберт крал эти бумажки, выпрямлял скомканные листы и прятал в тайнике в своей комнате. Читая их, он никак не мог понять, что побудило его отца выкинуть начатые, но не завершенные стихи, большая часть которых были как раз о любви. С годами Альберт начал понимать, что отец считал себя слабым романтиком. На деле — так оно и было, и все же, по мнению Альберта, стихи Роберта Дрейка о любви не на много уступали его же стихам о войне, дружбе, родине или же о природе.

— Считай, что он у тебя уже в кармане.

— Замечательно, — чуть было не подпрыгнул от радости Ларри. — Тогда заметано. Передашь мне стих как можно скорее, чтобы я успел его пару раз прочесть, чтобы не оконфузится в самый важный момент в моей жизни.

— Будь спокоен, ты произведешь на Нойс приятное и неизгладимое впечатление, после которого она просто не сможет тебе сказать 'Нет'.

Ларри кивнул, затем с радостью потряс кулаками перед собой, заряжаясь бодростью и уверенностью в себе, после чего вышел из кухни.

Альберт с улыбкой проводил его взглядом, затем сделал глоток пива из бутылки и направился к столу, чтобы записать в блокнот обещанный стих, как неожиданно кто-то схватил его сзади за плечо. И прежде чем Альберт успел вскрикнуть от испуга, его вырвало из того пространство, в котором он находился.

Его крик прозвучал уже на улице в сотне шагов от здания, где находилась квартира Ларри и Нойс.

— Заткнись! — приказал ему Марк Уотер.

Альберт мгновенно послушался его. И практически также мгновенно его страх сменился радостью.

— Это вы?! Как я рад вас видеть, Марк! — воскликнул он, после чего его вырвало. Перемещение в пространстве оказалось весельем вполне сомнительного качества.

Мимо них прошла пожилая парочка, которая с отвращением проводила их взглядом и прошагала далее. Альберту показалось странным, что паре не понравилось лишь содержимое его желудка, а не тот факт, что они материализовались здесь из воздуха.

— Мне надо знать, где сейчас Кевин и как ты вообще оказался в Старом Мире?!

— Только пообещайте, что не убьете меня за то, что я прыгнул вслед за вами в колодец. — Альберт изобразил молящий о пощаде виноватый вид, заслонив лицо ладонями.

— Если ты последовал за нами, то почему ты сейчас не с Кевином, а с парнем глуповатого вида и девушкой, которая выглядит поумнее вас двоих вместе взятых?

— Потому, что Кевин прогнал меня, посчитав, что я буду для них обузой.

— И правильно сделал, — кивнул Уотер. — Где это произошло?

— В губернии Тартуис, в магазине, где продают горючее для самоходных колесниц. В этом Мире их называют 'машинами', - добавил Дрейк, чувствуя себя пресвященным человеком, который обучает дикаря простым вещам прогрессивной цивилизации. — Только это была наша с ним не последняя встреча.

— Выкладывай поскорее все, что знаешь.

Альберт не знал, как начать. Ему было сложно произнести нужные слова. И все же, он нашел в себе силы заговорить, до того как колдун изъявил желание поторопить его.

— Они мертвы. И Кевин, и Солнечный Луч… мне очень жаль.

Альберт решил, что нечто похожее на удивление, отпечатавшееся на лице Уотера, было первым проявлением чувств, которые исходили от мага с самого первого дня их знакомства. Злость стала второй эмоцией в этом списке. Марк вытянул руку, чтобы схватить Альберта за горло, но вовремя спохватился, что смерть парня только усложнит его положение.

— Как это произошло?! — И хотя голос колдуна прозвучал тихо, уши Альберта заложило, словно кто-то выстрелил из револьвера вблизи от его виска.

— У них обоих были ножевые ранения. Когда я их нашел, тела были уже холодными. Я ничем не мог им помочь, — произнес Альберт, все еще не чувствуя себя в безопасности из-за гневного выражения лица Уотера. — Мне пришлось похоронить тела.

— Где ты их похоронил! — все тем же тихим, но болезненным для слуха голосом изрек колдун.

— В губернии Грисалл.

Марк схватил его за предплечье, после чего они снова растворились в воздухе.

* * *

В считанные секунды они уже стояли перед вывеской 'Губерния Грисалл'.

— Куда теперь? — ледяным тоном осведомился Марк Уотер.

— К мосту, что недавно подвергся реконструкции. Там еще есть лес с…

Альберт не договорил, так как его снова вырвало. Но, он не успел прийти в себя, как Марк его вновь схватил за плечо и перенес к мосту.

— О, Океан Надежд, я сейчас помру! — с надрывом выдавил Дрейк, упав на четвереньки. — Перестаньте это делать. Я больше этого не вынесу.

— Как далеко мы от нужного нам места?

Альберт медленно осмотрелся по сторонам, после чего выдавил из себя:

— Совсем близко.

— Вставай. Покажи мне то место.

Около моста тоже были люди, но и они никак не отреагировали на их внезапную материализацию в пространстве. Вероятнее всего тому виной была магия Темного.

Альберт мог бы еще долго стоять на четвереньках, но Марк быстро схватил его подмышку и поставил на ноги.

— Иду, иду, — закивал Дрейк, закатив глаза и вытерев рот рукавом. — Нам в ту сторону.

Они зашагали вниз по течению реки по направлению к лесным домикам. Около воды было ощутимо холоднее, отчего Альберт повел плечами. Оно и понятно, ведь покинул он квартиру Ларри слишком быстро, чтобы успеть прихватить с собой куртку. А ведь время близилась к зиме. И пусть погода пока еще радовала солнечными деньками, ни у кого не сохранялось иллюзий о том, что теплой она будет хотя бы еще пару недель.

— Почему вы не можете найти их сами. Меня вы ведь нашли, — задал вполне логический вопрос Альберт.

— На тебе нет защитного индейского амулета. Ты контактировал с Кевином, а потому на тебе сохранились частички его… назовем это 'запахом'. Они еле уловимы, и все же их оказалось достаточно, чтобы найти тебя.

Альберт перепрыгнул через скопление камней большого размера, а приземлившись чуть было не подвернув ногу. Благо Уотер, словно предвидел склонность к неуклюжести своего спутника, подстраховал его.

— Шагай быстрее, Альберт Дрейк. Чем быстрее ты покажешь мне нужное место, тем быстрее я исчезну из твоей жизни.

— Можно я вам задам вопрос?

— Нет.

— Зачем вы хотите увидеть их место захоронения? Вы не верите моим словам?

— Верю. И все же, я хочу их увидеть.

— И что потом? Вы сможете вернуть их к жизни? — с восторженными нотками в голосе поинтересовался Альберт, хотя и старался казаться не заинтригованным.

— Могу, но только в качестве таких же колдунов, как и я сам. Один будет наделен силой Огня, а другой — Ветра. Так как они на данный момент вакантны.

— Огня и Ветра? — заворожено повторил Дрейк. — А разве Темные не всемогущи? Каждый из вас может влиять лишь на определенную стихию?

— Мы самые могущественные колдуны во всех Ближних Мирах, но всемогущ только Океан Надежд. Любой из Темных может влиять на любую из стихий, но полностью подвластна нам только одна.

Альберт слушал Уотера чуть ли не с открытым ртом. Столько интересной информации, да к тому же от первоисточника, ему никогда не доводилось слышать. А учитывая скрытность Марка Уотера, ему и вовсе было странно, что тот так легко делился с ним тайнами братства Темных. Было бы грешно не воспользоваться моментом и не задать как можно больше интересующих его вопросов.

— А разве это плохо? Сделать их такими же, как и вы?

— Сделав их Темными, я навлеку на них проклятие, в котором мало приятного. К тому же путь к Океану Надежд закроется перед Кевином навсегда. Или до тех пор, пока не появится очередной Пришелец. Думаешь, он будет благодарен мне за свое воскрешение?

— Ну, я думаю…

— Это был риторический вопрос.

— А, ладно. Но в таком случае, мне не понятно ваше относительное спокойствие. — Альберт коротко взглянул на Уотера, чье лицо не отображало ни единой эмоции. — Если я правильно понимаю, вы хотите попасть к Океану Надежд, но без Кевина Нолана у вас нет такой возможности.

— Ты правильно понимаешь.

'Это была скрытая похвала из уст мага или я выдаю желаемое за действительное?' проскользнуло в голове Альберта приятная мысль.

— Тогда мне не понятно ваше невозмутимость и спокойствие.

— Просто я пока не исчерпал все возможности вернуть Кевин к жизни. Если у меня ничего не получится, тогда всему живому лучше будет держаться от меня подальше как минимум пару лет.

На этом все вопросы к Марку исчерпали себя. Теперь Альберту хотелось лишь одного: избавиться от кома, что поступил к его горлу, принося дискомфорт.

Дискомфорт пропал сразу же, как только они дошли до того места, где почти два месяца назад они, вместе со съемочной группой, обнаружили скелет того, кто предположительно являлся вампиром, о чем он поспешил рассказать Марку, решив, что тому будет интересно это узнать.

— Она тебе понравилась, и ты до сих пор не можешь ее забыть? — неожиданно спросил его Уотер.

— Вы это о ком?

— О белокурой репортерше с карими глазами.

— Откуда вы узнали? — спросил Дрейк, хотя и понимал, что для такого сильного мага, как Уотер, подобные знания были чем-то естественным.

— Тебя не смущает разница с ней в возрасте?

— Нет, — незамедлительно ответил Альберт, после чего добавил немного с грустью. — Да она даже не помнит обо мне.

— Ты прав, — согласился Уотер. — Случись вам встретиться еще раз, она тебя даже не вспомнит. Нам еще долго идти?

— Не более пятидесяти шагов, — удрученно произнес Дрейк.

— Я могу тебя переправить обратно в Зрелый Мир, если хочешь, — неожиданно предложил маг. Альберт почувствовал, что его пробрала дрожь и в этот раз не от холода.

— Ни в коем случае, — замотал он головой. — Мне там нечего делать. У меня здесь новые друзья, а еще я издал свой сборник стихов.

— Ты хотел сказать 'сборник отцовских стихов'? — поправил его Марк.

— Ну да, — немного смущено отозвался Альберт. — Но кому от этого хуже? Здесь, в Старом Мире, его никто не знает. Я ведь делаю доброе дело — знакомлю жителей этого Мира с творчеством Зрелого.

— Уверен, ты это часто повторяешь и уже сам стал верить в свои оправдания.

— Вы правы, — вздохнул Альберт, готовый покрыть свою голову пеплом.

Следующие слова Марка показались Альберту ни чем иным как поддержкой. Другой причины для откровений у Уотера не было.

— Когда я покинул своих братьев, поняв, что наши взгляды на дальнейшее будущее слишком разняться, я решил занять себя хоть чем-то, чтобы немного отвлечься от тех 'неудобств', которыми наградило меня проклятие Океана Надежд. И, знаешь, чем я занялся?

— Не могу знать.

— Я решил стать певцом. С помощью своей силы, мне без труда удалось овладеть сердцами всех любителей музыки. Мое имя до сих пор на слуху в Старом Мире. Это был забавный эксперимент, который очень быстро мне наскучил. Тогда я уничтожил большую часть своих произведений и заставил исчезнуть все мои изображения и видеоматериалы. Остались лишь крупицы, но и их оказалось достаточно, чтобы мое имя сохранилась в истории Старого Мира.

— Зачем вы мне это рассказываете?

— Дело в том, что я украл часть песен, которые сделали меня знаменитым. А главное, я украл лицо, которое ты сейчас видишь перед собой. Я наделил себя талантом, который принадлежал другому человеку. А его самого я просто убил.

Альберта пробрала дрожь. Ему стало жутко. Дрейку не хотелось верить в услышанное, но он все же не сомневался в искренности колдуна.

— Как видишь, мы поступили почти одинаково, но тебе, в отличие от меня, не понадобилось никого убивать.

— Вы хотите сказать, что я не такой плохой человек, каким я сам себя считаю?

— Да. А еще я хочу сказать, что ты можешь быть поэтом не хуже своего отца.

— С чего вы это взяли?

— А с чего ты взял, что я не прав?

— Ну, моему таланту дали оценку однажды.

— Позволь, угадаю, — Марк замедлил шаг и заставил также поступить и Альберта. — О твоей бездарности тебе сообщил твой отец? А за советом ты пришел к нему, когда тебе было сколько лет?

— Лет восемь, возможно десять.

— В таком случае я хочу тебе открыть глаза на две вещи: в десять лет не велика вероятность создать истинный шедевр, но это не значит, что ничего не измениться через еще десять лет. А еще: поистине талантливые люди самые закоренелые критики своего творчества, каких только можно найти.

— Ну, я до сих пор часто излагаю свои мысли в рифме, но никогда не записываю их, так как слова моего отца сильно повлияли на мою творческую самооценку, — признался Дрейк. — И в отличие от отца я предпочитаю стихи на любовную тему. Вы думаете, у меня получится написать сборник собственных стихов?

Марк не ответил ему, намекая на то, что Альберт задал ему риторический вопрос, на который он и так знал ответ. Парень почувствовал облегчение после снятого с плеч груза вины, а еще благодарность Марку за высказанное им мнение.

— Мы на месте, — заметил Дрейк, указывая на проглядывающее низкое строение среди голых веток деревьев. — Мы с Ларри закопали их тела за хижиной.

Марк мигом оказался в указанном месте, в этот раз, не удосужившись переместить в пространстве и Альберта, хотя тот был только рад этому. Он ринулся в лес на собственных ногах, добежав до места в то самый момент, когда маг стоял у двух могил с приподнятой правой рукой, держа ее ладонью вверх и сжимая пальцы, словно пытаясь раздавить невидимое яйцо. Земля на поверхности могил начала выворачиваться наизнанку, будто извергался небольшой вулкан или же гигантский крот пытался выбраться наружу. Вскоре из земли показались тела Кевина и Солнечного Луча. От запаха разложения Альберт вновь почувствовал необходимость в отчистки желудка, который был уже пуст. Дрейк отошел на достаточное расстояние, чтобы не чувствовать запах и повернулся к Марку и трупам спиной, дабы не видеть всего ужаса.

— Зачем вам смотреть на их тела? — спросил он, все еще борясь с приступами тошноты.

Марк встал на колено перед телом Кевина, которого сейчас не смогли бы опознать даже его родные и близкие люди, и сорвал с его запястья защитный амулет.

— Если у меня все получится, Кевин вернется к жизни точно таким же, каким он был за секунду до смерти: включая длину волос, размер ногтей, а также одежду. Защитный амулет тоже никуда не денется. Но теперь у меня будет его точная копия. А где именно появится его новое воплощение мне не известно. Он может появиться в этом же месте, а может и в другой губернии.

— Вы как ищейка найдете его по запаху амулета?

— Можно сказать и так.

Марк спрятал амулет в кармане, после чего снова поднял руку и сжал на половину пальцы, только в этот раз его ладонь смотрела тыльной стороной вверх. Тела Кевина и Солнечного Луча медленно погрузились обратно в землю.

Альберт дожидался завершения повторного погребения тел все так же стоя спиной к непосредственному действию. В этот самый момент в его кармане зазвонил телефон. Ничего удивительного: Ларри забеспокоился из-за его странного исчезновения с кухни.

— Да, Ларри.

— Друг, тебя ветром сдуло в форточку? — попытался пошутить Филч, хотя Альберт уловил в его голосе тревогу. — Я ведь ее закрывал.

— Извини, просто мне потребовалось отлучиться по важному делу.

— Как ты покинул квартиру столь незаметно?

— Ты прав, воспользовался окном. Спрыгнул на ветку дерева, а уже с него спустился вниз.

— Если это правда, то ты крут. И все же я не понимаю, почему ты не воспользовался дверью.

— Давай оставим этот разговор на потом, ладно? — решил замять тему Альберт, так как не знал, чтобы ему еще придумать, что могло объяснить его неожиданное исчезновение из квартиры.

— Надеюсь, ты не забыл, что через два часа мы идем в бар? — раздался в трубке и голос Нойс, которая явно тоже волновалась за него.

— Не забыл, но я немного задержусь. Без обид.

— Какие обиды могут быть, друг, — саркастично прокричал в трубку Ларри. — Ты бросил нас ничего не сказав, забил на вечеринку, а еще не сделал то, что я тебя просил!

— А что ты его просил сделать? — поинтересовалась издалека Нойс.

— Простите меня, ради Океана Надежд. Я честно, не хотел так с вами поступить. Но, обещаю, что буду в баре и выполню данное тебе обещание.

— Хорошо, — уже спокойнее ответил Ларри. — Мы и сами задержимся на час. Не идти же нам без тебя.

— Поторопись там! — добавила Нойс, после чего в трубки прозвучали гудки.

— Некрасиво вышло, — вздохнул Альберт.

Не успел он сунуть телефон обратно в карман, как он зазвонил снова. На дисплее высветилось имя касса Вельде. Что мог хотеть от него литературный критик? На его памяти, Вельде впервые звонил ему первым.

— Слушаю вас, касс Вельде! — произнес Альберт, изобразив официальный тон.

— Малыш, у меня есть невероятная новость для тебя! Надеюсь, ты сейчас сидишь на стуле, иначе у тебя есть все шансы сильно удариться задом об пол.

— Я крепко стою на ногах, так что можете продолжать, касс Вельде, — заверил старика Дрейк, хотя, судя по возбужденным ноткам в собственном голосе, он был далеко не уверен в правдивости собственных слов.

— Я скажу тебе только два слова: 'Эрик Малкэвиан'!

— И?

— Что 'и'? О, молодой человек, вы меня разочаровываете! Какое направление в музыке слушает нынче молодежь? Разве вы не слышали никогда о легенде старого рока Эрике Малкэвиане? Быть того не может! Конечно, в последнее время он немного не в форме, и все же его старые хиты до сих пор у всех на слуху!

— Извините, касс Вельде, конечно же, я знаю этого певца, — поспешил солгать старику Дрейк. — Просто ваши слова меня на самом деле шокировали, и я не сразу сообразил о ком идет речь. Так что с этим певцом произошло и как меня это касается?

— А ты еще не понял?! — настолько восторженно закричал в трубку литературный критик, что Альберт не на шутку заволновался, что Вельде может ненароком поразить сердечный приступ. — Малкэвиан прочел твой сборник стихов и у него тут же возникло желание наложить на часть из них музыку! Ты представляешь это?!

— С трудом, — признался Альберт, трясясь уже и от холода и от всплеска положительных эмоций.

— Так вот, он хочет с тобой встретиться и обсудить ваше с ним сотрудничество. Но и это еще не все хорошие новости для тебя.

— О, Океан Надежд, это похоже на сон!

— О, да, малыш! Надеюсь, что ты от радости не проснешься прямо сейчас, не успев узнать о второй сногсшибательной новости! На меня вышли с канала ВСВ. Им позарез нужно интервью с тобой. Реклама твоей книги на одном из самых рейтинговых телеканалов во всем Старом Мире! Разве это не похоже на твой самый лучший сон в жизни?!

— Вы хотите сказать, что я попаду в ящик… в телевизор?! — Альберт не знал насколько крепким было сердце у старика, но за свое он начал уже не на шутку волноваться. Оно стучало, как паровой молот.

— Да, дружок. Ты все правильно понял. Ты самый везучий среди талантливых людей, которых мне доводилось когда-либо встречать!

— Благодарю вас, касс Вельде! Вы сделали для меня очень и очень много!

— Нет, для тебя сделал все исключительно твой талант!

— И все же…

— Прежде чем ты начнешь заливаться соловьем комплиментами и благодарностями в мой адрес, я хочу сказать тебе, что твоим номером телефона очень сильно интересуется одна из ведущих репортерш канала ВСВ. Ее зовут Кора Бьорк.

— Кора Бьорк?! — Альберт уже был готов раздеться догола и, крича, кинуться в холодную речную воду, чтобы хоть немного остудить свое разгоряченное тело. — Вы сказали Кора Бьорк?!

— Да, сынок. Вижу, тебе это имя знакомо лучше, чем Эрик Малкэвиан. Так ты даешь добро на то, чтобы я дал ей номер твоего телефона?

— Конечно, даю! — закричал Альберт как полоумный.

— Хорошо, тогда жди ее звонка через несколько минут. Отключаюсь!

Альберт отнял от уха телефон и еще около десяти секунд смотрел на этот маленький аппарат, приносящий лавину положительных новостей. Как такое могло быть, что все его мечты исполнились в течение каких-то десяти минут?! Это было уму непостижимо.

Альберт резко обернулся назад, чтобы поделиться своим прекрасным настроением с Марком Уотером, но ничего кроме деревьев, быстро теряющих свою листву, он не увидел. Он позвал его по имени, но не получил ответа. Тот исчез, оставив его одного. Вначале он расстроился, но очень скоро к нему пришла очень странная идея.

— Что если вся моя удача напрямую связана с Марком? Такое может быть?

Эта мысль показалась Альберту не лишенной оснований. Неужели маг воспользовался своими силами, чтобы подарить ему бурю эмоций и дальнейшую безоблачную карьеру? Если это было на самом деле, он был готов в каждую ночь всю последующую его жизнь, упоминать имя Марка Уотера в знак благодарности перед сном. А еще он обязательно посвятит ему следующий сборник своих стихов.

Единственное за что стоило ругать Уотера, было то, что он оставил его одного в этом холодном лесу и теперь ему придется полагаться на самого себя при возвращении домой. А с другой стороны еще одно перемещение в пространстве он бы просто не пережил.

Телефон зазвонил, и Альберт поспешил ответить на звонок.

— Я вас внимательно слушаю.

— Здравствуйте, касс Дрейк. Вас беспокоят с телеканала ВСВ. Мое имя Кора Бьорк.

— Да, я вас знаю, — как можно более непринужденно произнес Альберт. Он подумал сделать свой голос таким же небрежным и уверенным в себе, каким ему запомнился шериф Рассел из Конвинанта, но предпочел отказаться от этой затеи, так как у него могло либо ничего не получиться, либо получиться ужасно фальшиво.

— Рада слышать, что вы следите за моими репортажами.

— Да нет же, мы с вами виделись однажды.

— Правда?

— Да. В губернии Грисалл у моста. Там неподалеку еще нашли останки вампира.

— Правда?! — голос женщины стал более тонким и веселым, полностью избавившись от официального тона. — Тот репортаж сделал меня одним из ведущих репортеров канала ВСВ.

— Рад это слышать.

— А я буду рада снова свидеться с вами. Хочу взять у вас интервью, как у молодого и перспективного поэта. — Помолчав немного, Кора добавила. — Знаете, у меня сложилось устойчивое чувство, что нас снова свела некая высшая сила и неспроста, что именно мне доверили взять у вас интервью.

— Если честно, то и мне так кажется, эсель Бьорк.

- 'Димэль', - поправила его Кора.

— Извините, димэль Бьорк. Я буду рад встретиться с вами и ответить на все ваши вопросы.

— Прекрасно, рада слышать. Вас устроит завтрашняя первая половина дня?

— Завтра понедельник и…, — Альберт хотел сказать, что в понедельник он работает, но решил не озвучивать этого вслух, ведь ему еще недолго оставалось работать грузчиком. — …И я совершенно свободен в первой половине дня. Что скажете, если после интервью я приглашу вас… ну, куда-нибудь.

— Вы назначаете мне свидание, касс Дрейк?

— Нет… Да… Вы согласны?

— Давайте, я озвучу свое решение, после завтрашнего интервью.

— Хорошо, меня это устраивает.

— Замечательно. Где бы вы хотели, чтобы мы встретились?

— Я знаю отличное место в парке, недалеко от места моего жительства. Там очень красиво.

— Замечательно, лучше просто нельзя было придумать. Осенняя пора прекрасно сочетается с поэзией, на мой взгляд.

— На мой — тоже! — поспешил добавить Альберт, чтобы указать Коре на схожесть их мнений.

— До завтра, касс Дрейк, — произнесла она на прощание, и Альберт уловил в ее голосе улыбку.

— До завтра, димэль Бьорк.

Он подождал, пока она первой положит трубку, после чего около десяти минут боролся с желанием и вправду не искупаться в холодной реке. Единственное, что останавливало — было опасение получить серьезную простуду за день до судьбоносного для него интервью и встречи с обворожительной Корой Бьорк, которая намекнула ему о возможном согласии на свидание с ним.

Полностью взяв себя в руки, Альберт решил, что ему пора возвращаться домой. А еще он снова почувствовал, что ему холодно. Чем ближе было время заката, тем прохладнее становилось на улице. Он не нашел лучшего решения своей проблемы, чем снова позвонить Ларри и попросить его о помощи. Телефон у него был вот уже почти три месяца, но он все никак не мог научиться с легкостью им пользоваться и даже держать в руках. Зачастую, чтобы набрать какой-нибудь номер ему приходилось использовать обе руки: в одной держать телефон, а другой набирать номер. Видя подобное неуклюжее обращение с прибором для связи со стороны Альберта, Ларри не упускал возможности подколоть его и назвать 'технофобом'. Альберт не понимал смысла этого слова, но и не решался задать уточняющий вопрос. В конце концов, он решил что слово 'технофоб' не слишком обидное, иначе Ларри не стал бы его так называть. Как не крути, они были друзьями.

— Друг, ты не мог бы подъехать за мной к мосту, где мы были с тобой около двух месяцев назад.

— Какую бэнши ты потерял в Грисалле? Неужели смазливая репортерша назначила тебе там свидание?

— Ты не поверишь, но твоя шутка очень близка к правде.

— Ты что такое говоришь?

— Я тебе обо всем расскажу, как только окажусь в тепле.

— Ладно. Похоже, наше сегодняшнее мероприятие отменяется.

— Я дико виноват перед вами, друзья, — признал Альберт, чувствуя, как у него краснеют от стыда уши.

— Да ладно, не кори себя. Я все равно не смог бы сделать Нойс предложение, если бы тебя не было рядом. Ты для меня очень важен, дружище, несмотря на то, что мы знакомы всего ничего.

— Благодарю тебя за эти приятные слова, Ларри. Вы тоже для меня очень много значите.

— Я скоро буду. Только скажу Нойс, что поеду за тобой. Она сейчас принимает ванну.

Альберт положил трубку и выдохнул еле заметные клубы пара изо рта. Сунув руки поглубже в карманы, он принялся подпрыгивать на месте, чтобы согреться. Полюбовавшись какое-то время на темнеющее небо, через практически голые ветви деревьев, выискивая вспыхивающие над ним звезды, Альберт Дрейк направился в сторону реки, думая о Завтрашнем Дне и о Марке Уотере, который подарил ему этот замечательный день.

 

3

Приближалась ночь. Около отреставрированного моста в губернии Грисалл не было ни одной живой души. За Альбертом Дрейком приехал его друг, и их автомобиль скрылся вдали. Все это время Марк Уотер стоял в сотне шагах от реки среди деревьев и ждал подходящего момента. Когда этот момент настал, он провел пальцем по левой ладони, и из нее потекла ярко-синяя жидкость, густая как кровь. Крепко сжав кулак, он смотрел на то, как синие капли чернеют и падают как на землю, так и улетают ввысь. 'Кровотечение' становилось обильным, пока капли не превратились в черные ручейки стекающие вниз и поднимающиеся вверх. Туда, куда падала 'кровь' земля начинала чернеть и выгорать, тоже происходило и с небом. Пятна росли в диаметре с невероятной скоростью, грозясь полностью уничтожить все вокруг. Разросшиеся до самого горизонта оба пятна объединились в единое целое, акутов все мраком. Изначально все это выглядело лишь как сплошная чернота, но очень скоро начали проступать фигуры и силуэты. Одной из первых появилась широкая река с черными как смола водами. Следом за ней появились сухие деревья и берег, по которому полз туман. Оставалось ждать лишь появление лодочника.

Вскоре он появился, неторопливо отталкиваясь своим длинным посохом о дно реки. Нос лодки уткнулся в берег. Фонарь, на носу лодки осветил ноги и руки Уотера, а вместе с ними и сплетения вен, по которым циркулировала его магическая сила. Темная высокая фигура Харона сгорбилась и потянулась по направлению к визитеру.

— Водолей! — вместо приветствия произнес лодочник, после чего позволил себе три слабых смешка. — Давно не виделись.

— Хочу заключить с тобой сделку, — тут же приступил к делу Уотер.

— Я в прошлый раз отказался иметь с тобой какое-либо дела, так почему сейчас должно что-либо измениться?

— Потому что сейчас у меня более выгодное предложение.

— И каково оно? — без особого интереса спросил Харон.

— Пожиратель и Вихрь ступили в Великую Пустошь. Я готов указать туда путь и Жнецу.

— А взамен, ты попросишь снова вернуть к жизни своего давно умершего сына?

— Нет. Ты знаешь, кто мне в этот раз нужен.

Харон снова тихо и размерено засмеялся. Конечно же, он знал, за кем пришел Марк на Земли Мертвых. По этой причине Уотер не стал уточнять имена, а молча ждал ответа лодочника.

— Да, знаю, — не стал играть с ним в игры Харон. — И почему ты решил, что я пойду на сделку?

— Ты представитель Океана Надежд на Землях Мертвых. Такой же, как и Летописец на Землях Живых. Все что происходит в твоих владениях, мгновенно становится известно и Ему. И мне кажется, Океан Надежд — самая заинтересованная сторона в уничтожении всех Темных.

— Ты прав, — согласился Харон. — Но с уничтожением Жнеца, не все Темные ступят в Великую Пустошь. Останется еще один. И ты знаешь, о ком идет речь.

— Я хочу попасть к Океану Надежд не для того, чтобы бросить ему вызов, как этого хотели и хотят мои братья. Мне нужно лишь одно — вернуть свой человеческий облик. И только. Разве я многого хочу?

— Хм, а зачем тебе снова становится человеком? Как не крути, ты всегда был в более привилегированном положении в сравнении с остальными Темными. Вы все подвластны ярости, амбициям, ненависти и чувству самосохранения, но, у тебя остались куда больше чувств, чем у твоих собратьев. К примеру: жалость и привязанность.

— Мне необходимы все человеческие чувства, — покачал головой Уотер. — А еще я хочу избавиться от ноющей боли, к которой невозможно привыкнуть. — Он постучал кулаком по своей груди. — Я хочу вспомнить, что значит легкость во всем теле; хочу вспомнить, что чувствуешь, когда по твоей руке скользит ветер; хочу вспомнить, что чувствуешь, когда солнечные лучи согревают твою кожу. В конце концов, хочу получать удовольствие от еды и занятия любовью.

— Зато сейчас у тебя есть власть, могущество и бессмертие, — заметил Харон.

— Власть мне не нужна, потому как я лишен тщеславия. Могуществом я насытился за все эти двести лет. Бессмертие? Без всех тех чувств, которых я упоминал, оно становится не просто бессмысленным, но даже в тягость. Мне необходимо вернуться в Мир Вечности, понимаешь?!

— И для этого тебе нужен Пришелец, — подытожил лодочник. Задумчиво помолчав, он продолжил: — Само существование Темных претит Океану Надежд. Оно вводит дисбаланс в равновесие сил, руководящих Ближними Мирами. Океан Надежд стремится к восстановлению равновесия, но для Него неприемлемо заключение сделок, которые подразумевают попадание живых существ в Мир Вечности, за исключением Пришельцев из других Миров.

— Другими словами: Он скорее и дальше будет уживаться с Темными, которые вносят в Ближние Миры дисбаланс, чем позволит мне снова оказаться перед ним, пусть даже ради искупления грехов?

— Уж таков Он, мой юный друг. Принять тебя в Свои владения для Него все равно, что высморкаться в собственную еду для человека.

— Но Он ведь не может позволить дисбалансу вечно сохраняться в Ближних Мирах! — закричал Марк, потеряв самообладание.

— Он и не позволяет этого, — произнес Харон с такой интонацией, словно объяснял нечто очевидное. — Пожирателя и Вихря уже нет.

— Это я их убил! — напомнил Марк, хотя уже начал догадываться, куда клонил Харон.

— Да, — кивнул он. — С молчаливого указания Океана Надежд. А ты, почему думал у тебя сохранились чувства привязанности и жалости? Решил, что ты Его любимчик?

— Если это правда, тогда пусть Он знает: я и пальцем не пошевелю, чтобы остановить Жнеца! — дал полную волю злости Марк.

— Даже если Он пойдет на сделку? — усмехнулся Харон, полностью сбив с толка своего гостя.

— Ты ведь сам только что говорил, что ни при каких обстоятельствах Он не вернет мне человеческий облик?

— Я говорил, что Он не позволит тебе попасть снова в Мир Вечности, а про возвращения тебе человеческого обличия речи не шло. Силой данной мне Океаном Надежд я могу вернуть тебе то, что ты столь яро желаешь.

— Ты сделаешь меня человеком? — переспросил Марк.

— Почему нет? Я могу это сделать прямо сейчас. Но при определенных условиях.

— При каких?

— Ты не получишь обратно свои воспоминания, прежнее имя и лицо. Начнешь новую человеческую жизнь с чистого листа и с той внешностью, которая сейчас при тебе. Учитывая, что оно довольно привлекательное, тебе не составит труда завести с десяток крикливых детишек от пяти разных женщин.

— Меня это устраивает, — кивнул Марк, помня, что вся нужная ему информация о прошлой своей жизни все еще хранилась в его дневнике. Конечно, этого будет недостаточно, чтобы восстановить свою память о себе прежнем и все же — это было хоть что-то. Ни имени, ни своего истинного лица он не помнил, а потому не будет по ним тосковать.

— Еще ты будешь обязан остановить Жнеца точно так, как ты остановил и других Темных. И сделать это тебе придется в человеческом обличии.

— Я готов и на это со встречным условием.

— Очень интересно было бы его услышать.

— Вы вернете к жизни Кевина и Солнечный Луч.

— Что за глупость? — возмутился Харон. — Зачем? Ты ведь готов отказаться от Мира Вечности, если я сделаю тебя человеком.

— Я просто хочу, чтобы Кевин Нолан и Солнечный Луч вернулись домой.

— Ох уж эта жалось и привязанность, — вздохнул лодочник. — Так и быть. Кевина я верну на Земли Живых, при условии, что он попадет к Океану Надежд в гордом одиночестве. А вот Солнечный Луч останется на Земле Мертвых. И это даже не обсуждается. Либо ты согласен с этим решением, либо весь наш уговор отменяется.

— Я согласен, — уступил Марк. — Вы возвращается Кевина, а я — уничтожу Жнеца.

— Тогда, мы можем пожать руки, — в очередной раз усмехнулся Харон и протянул свою костлявую ладонь.

Марк незамедлительно пожал ее. Рука Харона — сухая и твердая — крепко сжалась, словно опасаясь, что Марк в любую минуту может передумывать заключать сделку и отдернет ее.

— И еще, — зловеще изрек лодочник. — После чего ты состаришься и умрешь в окружении сотни внуков и тысячи правнуков, нам не суждено будет с тобой встретиться.

— Что ты имеешь в виду?

— Земля Мертвых не примет тебя. После смерти ты сразу же ступишь в Великую Пустошь. Эту часть сделки я решил оставить напоследок.

Это была важная часть сделки, но она ничего не меняла. Марк решил не идти на попятную. Общая картина договора была более чем приемлемой.

— Я согласен.

— Вот и славно! — одобрил его решение Харон. — Ты дал свое согласие вовремя. Пришелец был как раз на пороге невозврата.

— Что это значит?

— То, что он уже был готов уйти туда же, куда уходят все носители магии. Туда, откуда больше не возвращаются даже с помощью силы Океана Надежд. Одно потерянное желание.

— Океан Надежд исполнил только три наших желания: бессмертие, перемещение по Мирам и магическую силу! — осенило Марка. Странно, но он никогда не задумывался об этом ранее. — Четвертое желание использовал Алекс, чтобы покинуть Ближние Миры, а пятое желание было загадано Жнецом — вернуть к жизни своего отца, который стал единым целым с Великой Пустошью, а потому Океан Надежд не воскресил его!

Харон захохотал как никогда громко. Из-за его смеха, в черном небе среди сотни воронок, пробежались красные вспышки, похожие на громовые разряды. Так и не отпуская руки Марка, Харон приподнял ее выше, затем наклонил свою голову к его запястью, прижался своими мертвыми губами к его коже и принялся пить магическую энергию — яркую жидкость из которой состоял сам Океан, заменявшую Уотеру кровь на протяжении двухсот лет.