1

Открыв глаза, он обнаружил себя лежащим на холодной земле под кроной дерева. Горизонт только-только начал менять темные тона на светлые. Ему было холодно, у него болело тело, желудок скрутило от сильного приступа голода. Но, самое главное — он перестал чувствовать ноющую боль в груди, которая была частью его вот уже как двести лет. Ощущения было непривычно приятными. Все это сделало его невероятно счастливым, из-за чего сердце в его груди ускорило ритм. Он мгновенно приложил ладонь к груди и принялся отсчитывать количество ударов.

— Я снова человек! — закричал Марк Уотер, вставая на ноги, при этом хохоча, словно сумасшедший. — Я снова могу чувствовать! Я живой!

Продолжая вести себя, как пациент психиатрической лечебницы, он крепко обнял ствол дерева, прижавшись к сухому бугристому стволу щекой. Его дыхательные пути защекотало от запаха пыли и древесины, что заставило его снова захохотать. Отпустив дерево, он нагнулся за опавшим листом, который тут же был тщательно ощупан, обнюхан и даже надкушен. Он позволил себе съесть его кусочек, наслаждаясь активной работой рецепторов языка.

— О, Океан Надежд, если несъедобный лист мне показался вполне вкусным, то, что мой желудок скажет, когда я съем жареной картошки с мясом и салатом, а все это запью старым добрым красным вином?!

После этих слов, произнесенных вслух, Марк тут же загорелся желанием отправиться в самый близкий ресторанчик, где он закажет себе все блюда и напитки в меню. И пусть на него будут смотреть как на голодного зверя, он не покраснеет от стыда. А даже если покраснеет — стыд принесет ему не меньше радости, чем любое другое чувство, по которым он невероятно сильно соскучился.

Ему пришлось забыть на какое-то время о еде, так как прямо перед ним разыгралось красивое и захватывающее зрелище — восход солнца. Вначале вспыхнула лишь маленькая золотистая точка, которая по мере роста, становилась все ярче, разбрасывая в разные стороны длинные иголки света, делая мир вокруг него более контрастным и цветным. Облака, до этого серые и мрачные, стали светлеть и окрашиваться в голубые и розовые тона. Пятнистое тело луны изрядно побледнело, практически утонув в голубизне неба. Чем выше поднималось солнце, тем короче становились тени, забирая с собой прохладу. Небо приобрело глубину, расплескав синеву от горизонта до горизонта.

Глаза начало щипать от боли, но Марк не отводил их от растущего солнца, так как просто не мог — это было выше его сил. По его щекам потекли слезы, хотя он не сразу понял, что происходит. Проведя пальцами по лицу, он с интересом осмотрел влажные подушечки пальцев, с трудом веря, что это слезы, а не капли призрачного дождя.

Солнце оторвалась от горизонта и, точно шарик, заполненный гелием и выпущенный из рук, поплыло вверх по небу, осветив мост, расположенный примерно в тысячи шагов западнее того места, где он сейчас находился. Неподалеку от моста, Марк разглядел чей-то силуэт, так же как и он ранее, лежащий в траве. Он не видел лицо мужчины, но знал наверняка — это был Кевин Нолан. Никто другой. Океан Надежд, через Харона, полностью выполнил свою часть уговора. Теперь дело оставалось за ним.

Марк, достал из кармана своих штанов защитный амулет, снятый с тела Нолана, и выбросил его в сторону. Он в нем не нуждался больше по двум причинам: Кевин нашелся, а он сам уже не чувствовал в себе присутствие магии.

Но защитный амулет мог выполнить другую важную службу, которую он изначально даже не рассматривал. Жнец не мог найти место нахождения Кевина так же, как и он сам, до той поры, пока на его запястье был оберег. Теперь же, колдун в черном скоро проявит себя и у Марка появится возможность выполнить свою часть уговора. Он знал, кто именно прятался под черным балахоном, так как помнил все описанное в дневнике, но он все же позабыл те чувства, которые испытывал к той, кого он называл женой. Гораздо больше его связывало с самим дневником, чем с теми людьми, о которых шла в нем речь. Став человеком, он мог чувствовать нечто вроде трепетной любви к двухсотлетнему дневнику. Наверное, те же самые чувства испытывает букинист в отношение к старинному и редкому изданию. Марк достал из-за пазухи носитель знаний о его прошлой жизни и с благоговеньем провел ладонями по кожаной обложке. В отличие от Водолея он помнил все, что там было написано практически дословно, по той простой причине, что за двести лет он перечитывал его примерно по десять раз в год. И если Водолей постепенно забывал о том, что там было написано, то Марк-человек запомнил каждое слово, готовый процитировать слово в слово любое предложение на любой странице.

Долго разглядывать дневник он все же не стал — гораздо важнее сейчас был Пришелец, к которому он испытывал теперь не только привязанность и жалость, но и теплые дружеские чувства.

Марк решил поскорее добраться до Кевина, пока Жнец еще не появился около моста. Он должен был привести его в чувство и заставить воспользоваться мостом в качестве портала. Ему хотелось полностью обезопасить Нолана, исключив вероятность его встречи с последним Темным.

Марк ускорил шаг, постепенно переходя на бег, наслаждаясь легкостью во всем теле и противостоящим ему при движении воздухом. Ему было, как никогда хорошо и это чувство было настолько сильным, что ему начало казаться, что так не может продолжаться долго.

Он оказался прав…

 

2

Их все еще разделяло расстояние в пятьдесят шагов, когда некая сила подняла Марка вверх, сдавив невидимой рукой его грудную клетку. Он закричал от сильной боли, чувствуя и слыша, как трещат его кости, сдавливая его внутренние органы, нанося его телу непоправимый урон. Его затрясло из стороны в сторону, словно в самом дурацком и жестоком аттракционе, после чего его отбросило в сторону. Тело Марка пролетело среди деревьев, чудом не ударившись ни в одно из них, но удар при падении оказался менее чудесным. Ему хотелось кричать от боли, но вместо крика из его рта брызнула кровь и бессвязный хрип. Он не сразу понял, что стало причиной его падения и травм, потому как не мог ни о чем другом думать, кроме как о том, что выронил из своих ослабевших рук драгоценный дневник.

Марк попытался приподняться на локтях, что привело к наиострейшей боли в груди и кровохарканью.

— Кэв… К… К…, — только и мог он прохрипеть вместо имени своего друга. Это показалось ему очень странным, учитывая, что еще минуту назад столь простые слова не приносили ему ни малейшей боли и произносились с обыденной легкостью. Теперь каждое сокращение голосовых связок приводило к орошению собственной кровью подбородка и груди.

Жнец возник перед ним бесшумно, хотя и нельзя было сказать, что неожиданно. Он склонился над ним, и Марк впервые понял, насколько жутко было глядеть во мрак, что заменял Темным лицо, когда они были облачены в свою магическую форму. Для Жнеца же — это была единственной доступной для него формой. Или вернее будет сказано: 'для нее'?

— Э-э-э, — попытался произнести очередное имя Марк, но с тем же успехом.

— Ты хотел сказать 'Жнец'? — спросил колдун своим жутким до безумия голосом. — Можешь не утруждать себя. У тебя не получится произнести больше ни единого слова. Ты думал, я появлюсь перед тобой с той же покорностью, как домашнее животное, идущее на заклание? — Жнец провел пальцем по подбородку Марка, причиняя не меньшую боль, чем переломанные кости, после чего принялся протирать меж пальцами его кровь. — Вижу, у тебя получилось исполнить свое заветное желание. Не расскажешь как? Ах да, совсем забыл. Ты ведь не можешь внятно говорить. Теперь ты лишен каких-либо магических сил, а потому я с легкостью тебя нашел в этом огромном Мире. А еще я мог бы заткнуть тебе рот одним лишь движением своей руки, но моя ненависть к тебе решила, что перелом грудной клетки, повреждение плевры и легких будет гораздо предпочтительнее.

'Слишком рано я выкинул индейский амулет', подумал с досадой Марк, захлебываясь в собственной крови. 'Не успел стать человеком, а уже совершаю глупые поступки. Это не должно было так закончиться!'.

В его глазах то темнело, то прояснялось. То же самое происходило и с его разумом. Каждая попытка вдоха приносила ему только боль и никакого облегчения. Его губы и пальцы начали неметь. Марк Уотер понял, что ему уже недолго осталось радоваться жизни.

— Ты сделал неправильный выбор, брат мой, — продолжил свой монолог Жнец. — Но, не беспокойся, я верну тебя на путь истинный. Сразу как ты умрешь, я оживлю обратно Водолея и вместе с ним мы вернемся к Океану Надежд, чтобы бросить Ему вызов.

'Если я умру, я перестану существовать, и ты оживишь лишь бесполезную пустую оболочку' подумал Марк, все еще борясь с желанием провалиться в беспамятство. 'Но, ты этого не знаешь, потому, как боишься прочесть мои мысли'.

— Мы заставим снять Его с себя проклятие, после чего займем Его место! Все Ближние Миры, включая Мир Вечности и Земли Мертвых, окажутся в нашей власти! Мы перепишем…

— Эйрин Либрук!

Жнец повернулся лицом к стоящему за его спиной Кевину Нолану, что держал в руках раскрытый на последней исписанной странице дневник. Ему даже удалось сделать один шаг к нему навстречу, после чего его черный балахон стал меньше выглядеть как материал — или даже кожа — и больше как комья земли, из которой слепили высокую грозную фигуру. Последней частью тела колдуна, превратившаяся в землю, стала его рука, которая медленно все еще тянулась к Нолану. Она же стала первой частью тела, которая отвалилась и разлетелась на куски. Затем по всему телу колдуна пошли трещины, увеличиваясь в размерах до тех пор, пока вся земляная фигура не рассыпалась полностью в небольшую черную пригоршню.

Как только Жнеца не стало, глаза Кевина и Марка встретились. Марк улыбнулся, после чего снова оказался во власти кровавого кашля. Кевин подошел к нему и стал перед ним на одно колено.

'Я рад тебя видеть' мысленно произнес Марк, но вслух выдавил из себя лишь хрип да кровавую пену, стекающую с его губ по подбородку.

— Дела плохи, — констатировал Нолан, глядя на побледневшее лицо Уотера и ту сложность, с которой ему давался каждый вдох. — Даже если я вызвать 'скорую', велика вероятность, что ты не доживешь до их приезда. У тебя усиленное внутреннее кровотечение, а еще скапливается воздух в легких. Единственное, что может тебе помочь — это Океан Надежд.

'У нас был уговор с Ним, что я не стану напрашиваться в гости к Нему' подумал Марк. 'В связи со сложившимися обстоятельствами, у меня нет другого выбора. Совсем не хочется умирать спустя каких-то полчаса после возвращения в человеческое тело, тем более зная, что для меня все закончится Великой Пустошью'.

— Я помогу тебя подняться и вместе мы попытаемся пересечь тот мост, который и доставит нас в Мир Вечности, — слишком спокойно при столь критической обстановке, произнес Кевин. — Но прежде чем я помогу тебе подняться, хочу знать: это ты убил Линин?

Потребовался всего один вопрос, чтобы Марк Уотер понял: для него все закончится прямо здесь и прямо сейчас. Ненависть и неприязнь на лице Кевина подтверждали все его опасения.

— Я знаю, что ты не можешь говорить из-за полученной травмы, но этого и не надо. Я все прочел в твоих глазах. — Кевин встал с колена и повернулся в сторону моста. — Ты не достоин спасения, Марк Уотер… или как тебя там. Дальше я пойду один, а ты останешься здесь умирать.

Кевин так и поступил. Он оставил его лежать на земле и истекать кровью, а сам зашагал в сторону моста, к долгожданной встрече с Океаном Надежд, который бы исполнил его единственное заветное желание.

'Постой!' закричал Марк, но и это слова раздались только в его голове. 'Мне жаль, что так вышло с Линин, но у меня не было другого выбора! Старуха, которая управляла ей, хотела убить тебя и, рано или поздно, у нее это бы получилось, если я не предпринял радикальных мер!'.

Все его беззвучные крики и оправдания остались неуслышанными Кевином, который уже успел ступить на каменный настил моста, идя навстречу к свету.

 

3

Время отсчитывала для него последние минуты жизни. Марк Уотер это понимал, но никак не мог смириться. Ему хотелось уцепиться как можно крепче за тонкую нить жизни и выбраться из пропасти Великой Пустоши, прежде чем Она успеет поглотить его. К сожалению, он уже не мог рассчитывать на свои посиневшие ослабленные пальцы. Как бы он не старался выбраться из пропасти, все равно его ждал один финал. Силы покидали его с каждым новым приступом кровавого кашля. И только одно его радовало: Кевин все же прошел свой путь. Это были его искренние чувства, так как злости к нему он не испытывал, понимая и принимая причины побудившие поступить Кевина именно так и никак иначе. Он заслуживал смерти, а всех его добрых деяний, которых, стоит признаться, было не так уж и много, хватило лишь на несколько минут исполнения его заветного желания.

Марк вытер рот рукой, после чего долго разглядывал свою красную от крови ладонь, на которой отчетливо прочертились линии. Среди них была и Линия Жизни, разрывающаяся примерно посередине. И именно на этой середине он сейчас находился, и не было ни малейшей возможности отступить назад, замедлить ход времени, обождать и все обдумать.

Его все сильнее мучила боль в груди, отдышка и сложность при дыхании. С каждым вдохом, он ощущал лишь кислый запах ржавчины, и ему стало невыносимо обидно, что он не успел насытиться запахами леса, трав и рек. А еще он понял, что ему все же не удастся поесть в ресторанчике простой, пусть вредной, но, безумно вкусной еды. А еще ему хотелось в последний раз прикоснуться к своему дневнику и полистать его пожелтевшие страницы.

Дневник лежал практически у самых его ног. Марку нужно было только приподняться и протянуть руку. Хотя это было ему как раз не по силам. И все же, он решил попробовать это сделать. Превозмогая боль, он перевернулся на бок, что привело к усилению отдышки. Хрипя и выдавливая из своей груди стон, Марк пополз в направлении дневника, который валялся на земле распахнутым страницами вниз. С каждым движением, приносящим ужасную боль, он испытывал усиление холода.

Его старания оказались не напрасными, ему все же удалось взять в руки дневник, оставляя на листах кровавые отпечатки пальцев. Перелистав страницы к самому началу, Марк Уотер начал читать, слыша отчетливо и ясно каждое слово в своей голове: 'Мое имя (вычеркнуто) и я родился в объединение Иватт, губернии Биветт. Более трех веков мои предки служили при губернаторском дворе и были уважаемыми среди высшего класса. Каждый (вычеркнуто) мужского пола в день своего совершеннолетия — в наших краях оно приходило в шестнадцать лет — получал символ-клеймо нашей семьи в виде молнии. Этот обряд прошел и я…'.

Марк внимательно проводил взглядом по каждой строчке, останавливаясь в каждый раз, когда перед его глазами возникала пелена. Он знал все описанное в дневнике наизусть, но все равно хотело видеть каждое слово, прочувствовать его, попытаться вспомнить свое прошлое…

Смерть положила на его голову свою холодную ладонь, когда он успел прочесть всего две страницы из дневника. Она пришла в виде облегчения и радостной мысли о том, что ему суждено уйти так, как он этого всегда хотел. Пусть и на короткое время, но его желание сбылось.

Марк Уотер открыл тяжелые ворота, за которые так и не заглянул Кевин Нолан, и переступил порог. И сделал он это не как Темный, проклятый Океаном Надежд, а как самый обычный человек…