Первая половина дня прошла как в тумане. Диму не покидало ощущение, что он был виноват в гибели Саши. Если бы не он, Сашу не убил вызванный ими дух. И что самое страшное, их могла ждать та же участь. Кто будет следующим?

Они сидели за столом и смотрели только в свои тарелки. Эдик занял место Артема, а потому тот, появившись, сел на стул Саши.

— Привет, парни, — поздоровался Артем, при этом косо взглянув на Эдика. — Судя по выражению ваших лиц, вы уже знаете о смерти Саши. Жалко парня. У меня есть предложение: что если мы сегодня вызовем дух не Кати Ивановой, а Саши?…Чего вы на меня так уставились?

— Что с тобой было? — спросил Петька.

— Меня всю ночь продержали в чулане в качестве наказания. Отстойная ночка выдалась. Хорошо, что дали подушку, оделяло и матрац. Было тесно. Так как? Говорят духи приходят быстрее, если они погибли недавно.

— Никаких вызовов мы больше не будем делать, — изрек Петя.

— «Больше»? — удивился Артем. — Только не говорите, что этой ночью…

Артем не договорил, почувствовав сильную обиду. Ему показалось, что его предали. Он ради обряда держал язык за зубами, из-за чего провел ночь в чулане и остался без ужина, и ради кого?! Ради этих предателей?!

— Вы взяли этого труса на мое место?! — гневно кивнул в сторону Эдика Артем.

— Эй! — возмутился Эдик.

— А я вас своими друзьями считал! — разочарованно выдавил из себя Артем, взял тарелку и покинул стол. Парни провели его взглядом до другого стола, даже не попытавшись его остановить.

— И вправду, не стоило мне с вами связываться, — выговорил Эдик, а на его глазах начали наворачиваться слезы. — Что если все это не случайность? Что если следующим, кто умрет, буду я?

— Все это глупости! — не согласился Генка. — Саша умер потому, что у него были проблемы с сердцем. Здесь нет нашей вины! И никто из нас больше не умрет!

Генка начал вполне ровным решительным тоном, а вот закончил не столь убедительно, под конец сам не поверив в сказанные слова.

— Почему я не вытянул короткую «соломинку» вместо Артема? — сказал Стас. Впервые за долгое время он не притронулся к еде. В последний раз такое было, когда он только появился в приюте. — Артем наоборот должен благодарить нас, что мы вызвали духа без него. Зря он обиделся.

— Нам нужно что-то делать! — заговорил Дима. — Мы не можем просто закрыть на смерть Саши глаза и думать, что нас это не касается.

— Что ты хочешь этим сказать? — потребовал уточнений Генка.

— Мы должны обо всем рассказать кому-то из взрослых. Игорю Владимировичу.

— Чтобы он оставил нас без обеда, а может и завтрака и запер в чулане на ночь?! — возмутился Эдик. — Прекрасная идея, новичок! А ты мне уже начинал нравиться.

— Уж лучше ночь в чулане, чем умереть от рук призрака, — поддержал Диму Стас.

— И как нам сможет помочь Игорь Владимирович?! — переключился на Стаса Эдик.

— Он взрослый. А взрослые знают куда больше нас, — пополнил их ряды и Петя.

Чтобы склонить на свою сторону Гену потребовалось всего минута. Эдик, оставшись в меньшинстве, решил не плыть против течения.

* * *

Прежде чем наведаться в кабинет заведующего, им предстояло выдержать три невероятно длинных нескончаемых уроков: русский язык, чтение и рисование. Дима никак не мог сконцентрироваться на учебе, отчего русский ему казался и не русским вовсе, а тарабарским, которым владели все вокруг, кроме него. Учительница, как назло, решила начать с Димы, объяснив это тем, что ее коллега-математичка в частной беседе похвалила его, сказав, что Дима — лучший ученик в ее классе. Вот и она решила проверить, так ли он хорош и как гуманитарии. Она написала длинную фразу на доске и попросила Дима подчеркнуть в ней: имя существительное, имя прилагательное и глагол. Дали бы ему эту задачку вчера, он бы справился с ней в два счета. К сожалению, сегодня его мысли были заняты совсем другим. Да и кому нужны хорошие оценки, когда твои шансы дожить до выпускного ничтожно малы?

Он простоял перед доской пять минут, так и не подчеркнув ни единого слова. Вначале, женщина решила, что он слишком стеснительный, хотя это не вязалось со словами учительницы по математике, попыталась вывести его на разговор и даже что-то подсказать. Дима никак не реагировал на ее слова, продолжая глядеть на мел в своих пальцах, как на некий невиданный до этого материал. Некоторые дети, уже тянули руки, желая ему подсказать или же сами выйти к доске, но учительница все же продолжала попытки вытянуть из Димы хоть одно слово. Диме было все равно.

Поняв, что все попытки бессмысленны, учительница, раздраженно, выхватила мел из его руки и пальцем указала ему на место. Дима потопал обратно к своей парте, под смешки тех, кто сидел с вытянутой рукой.

Дима сел на стул, встретившись с понимающим взглядом Петьки.

— Оля, выйди, пожалуйста, к доске и покажи Диме, где в данном предложении скрываются существительные, прилагательные и глаголы, — язвительно попросила одну из девочек педагог.

Слова женщины его ничуть не задели.

Нечто похожее произошло и на уроке чтения. Видимо, учительница математики была «болтушкой». Такое предположение Диму посетило, когда и этот учитель решил проверить его способности.

— А ну-ка, Дмитрий, покажи нам всем что такое «скорочтение». Прочти данный текст, от этой строки до этой.

Буквы расплывались и растягивались. Прыгали и смешивались. Дима никак не мог их разобрать. Вроде видно первое слово, а вот второе уже расплывается, третье же и вовсе непонятно.

— «Две…женщины…брали….воду…из…ко-лод-ца. По-до-шла…к…ним…тре-тья.».

— Ну, брат, такими темпами нам и трех уроков не хватит, чтобы прочесть этот текс, — прекратил его мучение педагог. — А чтобы понять смысл всего прочитанного, там, наверное, и целого дня не хватит.

В классе раздался смех. Всем показался уместным посмеяться над ним. Всем, за исключением его «братьев» по несчастью.

И в этот раз учитель нашел ему замену, который прочел не осиленный Димой текс. Его же оставили в покое и ни о чем не спрашивали до звонка.

Урок рисования получился более спокойным в плане испытаний. К счастью для него, учительница не предложила ему выйти к доске и показать всем остальным, что значит быть настоящим «художником». Им просто раздали листы формата А4 и цветные карандаши, предложив нарисовать что-либо на осеннюю тему. Можно, конечно, было нарисовать дерево, с которого облетала листва, или людей идущих под дождем и держащих над головой зонтики, или трудяг, собирающих урожай в поле. Дима посчитал, что любой такой рисунок будет просто лицемерием с его стороны. Не было в этой осени ничего прекрасного, так же как и в ушедшем лете. А раз так, к чему было все идеализировать? Дима решил нарисовать всю правду об этом времени года.