Наступил обычный субботний день. Таким он казался большинству людей — один из двух выходных, которые бывают в каждую неделю. Но для Дима Степина это был особенный день. Он надеялся, что именно сегодня все закончится раз и навсегда. Да, он не был в восторге от предложенного Катей Ивановой плана, но другого выхода из столь сложной ситуации у него не было. К тому же, данный план мог не только закрыть дверь для Екатерины Громовой в Мир Живых, но и спасти жизнь его другу.
Во время завтрака Петя напомнил Диме об их вчерашнем уговоре. Они должны были пойти к новому заведующему приютом и попросить у него разрешение навестить Гену в больнице.
— Прости, но у меня сегодня очень много дел. Я не смогу пойти с тобой.
— И что это за дела такие?! — возмутился Петя, бросив ложку в почти пустую тарелку, отчего раздался громкий звон. — Разве они важнее Генки?
— Это — очень важно, — настоял на своем Дима.
— Как хочешь. Будь по-твоему. — Петя нервно пожал плечами, взялся снова за ложку, быстро зачерпнул остатки еды, и поспешил покинуть стол.
Артем все это время предпочитал молчать и не поднимать взгляда. Он до сих пор чувствовал себя некомфортно из-за произошедшего с Эдиком.
— Я не могу пойти к Гене, но к нему пойдешь ты, — обратился Дима к Артему.
Тот робко посмотрел на него, приподняв удивленно брови.
— Почему?
— Ты этого не хочешь?
— Хочу, да только я с Петей мало общаюсь в последнее время. Мне неловко, а он замкнулся в себе.
— Вот поэтому ты и должен пойти вместе с ним. Так будет правильно.
— Ладно, — кинул Артем, после почти минуты раздумий.
— Петя, скорее всего, прямо сейчас пойдет к заведующему, так что тебе лучше поторопиться и составить ему компанию.
Артем быстро доел завтрак, после чего тоже встал из-за стола.
— И еще кое-что, — остановил его Дима. — Я хочу, чтобы передал Гене пару слов от меня и чтобы ты кое-что принес.
— Что именно?
Дима ответил.
— Зачем это тебе? — захлопал ресницами Артем. — И как я это сделаю?
— Не знаю, но это очень важно, пусть это и звучит странно. Ты обещаешь выполнить мою просьбу?
— Я постараюсь, — пробурчал Артем и удалился.
Итак, начало плана было положено. Теперь все остальные действия были за ним.
* * *
Найти сторожа Василия Мельникова не составило Диме большого труда — он находился на улице у дверей котельной, наблюдая за полетом голубей в небе.
— Здравствуй, дядя Вася.
— Привет, малой. Чего надо?
— Хотел вам сделать небольшой подарок. — Дима убрал руки из-за спины и протянул сторожу небольшую бутылку с настойкой. Он «одолжил» ее у тети Маши. Повариха слегка приболела и лечилась настойкой эхинацеи со спиртом. Дима забрал ее, когда тетя Маша отлучилась в туалет.
— Че это? — спросил сторож, хватая бутылку. Сняв крышку, он принюхался. — Пахнет странно. А просто водки у тебя нет?
Мальчик промолчал и только хитро улыбнулся.
— Ладно. И чего ты хочешь взамен?
— Ничего.
— Не дури меня. Дядя Вася давно работает в приюте и вас, спиногрызов, знает как облупленных. Вы ничего не делаете за «просто так».
— У вас есть свечка и спички?
— Чего?! Ты что, паршивец, решил, что я дам малолетки спички? Спички детям не игрушка! — нравоучительно изрек сторож, подняв палец вверх, затем быстро добавил. — Зачем тебе это?
— Мне нравится читать по ночам. А без света тяжело этим заниматься.
— И ты решил спалить все к чертям собачьим?! Извини за мой деревенский диалект…
— Я аккуратно. Честное слово. Поставлю свечку в стакан, а стакан на тумбочку.
— Испортишь зрение с ранних лет. Да и читать днем надо.
— Выходит, вы мне не поможете? — уточнил Дима, скосившись на бутылку с зелено-коричневой жидкостью.
Сторож Василий сжал бутылку крепче, словно Диме вполне было по силам вырвать ее у него из рук.
— Ладно, — сдался сторож. — Дам я тебе одну свечку и коробок с одной спичкой.
— С двумя, — решил поторговаться Димка.
— Хорошо, — нервно выдавил из себя Василий Мельников. — С двумя спичками. Но ты должен мне пообещать, что будешь очень осторожен.
— Обещаю.
Сторож направился в свою коморку, что находилась в двух шагах от котельной, а спустя минуту вышел из нее, держа в руках огарок свечи и помятый коробок. Бутылки с настойкой при нем уже не было. Протянув их, он потребовал от мальчишки, чтобы тот убирался с его глаз долой. Дима так и поступил, счастливый, что у него вышло задуманное. Теперь нужно было подождать около часа и снова наведаться к сторожу в «гости».
* * *
— Опять ты?! Пойди прочь!
Василий Мельников, как и ранее, сидел на старом ящике у котельной и глядел в серое осеннее небо. Внешне сторож был таким же, как и час назад. Пьяным он не выглядел. Разве что щеки стали еще краснее, да и нос отливался синевой.
— Дядя Вася мне снова нужна ваша помощь.
— Я сказал — прочь! Уже помог раз. С чего мне помогать тебе снова? К тому же, твои руки в этот раз пусты.
— Давайте так: вы мне помогаете, а я не расскажу тете Маше, что вы выпили ее лекарство.
— Ах ты….Решил меня шантажировать?! Мельниковых еще никто и никогда не использовал по-черному, особенно сопляки, вроде тебя!
— То есть, вы больше не будете мне помогать? — переспросил Дима, лукаво сощурив глаза.
— Уже помог раз, а ты решил, что дядя Вася — слабохарактерный и ему можно на шею лезть.
— Тогда я пошел в столовку. Тетя Маша…
— Тетя Маша узнает, что это ты украл ее «отраву», — перебил его сторож. — Уж я ей все расскажу!
— Но ведь это от вас несет настойкой за версту, а не от меня. Думаете, она вам поверит? А поверит ли вам новый заведующий приютом?
Дима повернулся к сторожу спиной и сделал вид, что уходит, с трудом борясь с возбуждением, нахлынувшим на него.
— Погоди! — окликнул его дядя Вася, когда он успел сделать уже десять шагов и начал опасаться, что тот позволит ему уйти.
Дима обернулся.
— Так чего тебе еще надо от меня? — устало спросил сторож, подойдя к мальчику.
— Мне нужно, чтобы вы принесли мне дело Кати Ивановой из архива.
— Совсем ума лишился, наглец?! — возмутился сторож. Его широкие ноздри вздулись, а на скулах заиграли желваки. — Меня с работы выгонят за такие делишки!
— А за кражу настойки и алкоголизм?
Сторож хотел было схватить мальчишку, но тот вовремя отскочил назад. Мельников не стал гнаться за ним, понимая, что в любой момент их могут заметить. Или даже прямо сейчас кто-то наблюдал за ними в окно.
— Ты хочешь ее дело почитать при свете свечи? Что за глупости, сынок? Пойди-ка лучше в библиотеку и найди там сказочку или книжку приключений.
— Не волнуйтесь. Мне ее дело нужно только на секундочку. Я его верну вам, честное слово. Никто даже не заметит его отсутствия.
— Бред, да и только, — проворчал сторож.
Дима видел, что дядя Вася уже был готов сдаться. Ему было стыдно так поступать с взрослым мужчиной, который не сделал ему ничего плохого. Но у него не было выбора. Все это делалось не забавы ради, а во имя спасения человеческих жизней и даже душ.
— Ладно, — вздохнул сторож. — Ты победил. Но знай: это наш последний разговор и последняя твоя просьба ко мне. Если ты, наглец, посмеешь еще хоть что-то просить у меня, тогда я сам пойду к директору, признаюсь, что выпил настойку Марьи Петровны, но и расскажу, кто мне ее дал и за какую цену.
— Я вас понял, дядя Вася. Поверьте, это будет моя последняя просьба к вам.
— Хочется верить.
Сторож вернулся через полчаса, прижимая руки к животу и нервно оглядываясь по сторонам. Сравнявшись с Димой, он кивком головы позвал его за собой, после чего они скрылись в коморке сторожа. Там, дядя Вася достал из-под рубахи картонную папку и протянул ее мальчишке.
— Вот. У тебя ровно минута. Затем, я возвращаю дело обратно в архив.
Дима быстро развязал шнурок папки и открыл ее. На первой же странице он увидел то, что ему было нужно. Фотография белокурой девочки с вьющимися волосами и большими грустными глазами. Дима не мог сказать наверняка, была ли похожа настоящая Катя Иванова на Катю Иванову из его снов. Имя и фамилия под фотографией говорили, что это была нужная ему девочка.
Дима просунул ноготь под уголок фотографии и принялся ее выковыривать.
— Чего ты творишь?! — закричал сторож, но было уже поздно — Дима вырвал фотографию и сунул ее в карман, после чего протянул сторожу папку.
— Спасибо. Можете ее вернуть обратно.
— Совсем ума лишился?! Это ведь офицальной документ!
— Мне очень нужна это фотография?
— Зачем?! Влюбился что ли? А найти себе живую девчонку не пробовал?…Да и рано тебе еще влюбляться. Что за дети нынче пошли?
Дима не стал слушать разглагольствующего сторожа, а вышел из коморки и направился обратно в свою комнату. Самое сложно было позади. Оставалось дождаться возвращения Артема и наступления ночи.
* * *
Артем его не подвел. Он увел Диму под лестничный пролет, чтобы их никто не видел и протянул ему прядь волос.
— Держи. Мы с Петькой пришли к Гене как раз, когда его брили налысо. Медичка выбросила его волосы в мусорку, а я забрал немного.
— А зачем его брили? — осведомился Дима.
— Сегодня ему делают операцию.
— Так ведь говорили, что Гене уже ничего не поможет?
— Слушай больше этих старшеклассников. Им бы только все усложнить или приукрасить.
— Ты рассказал Гене про обереги?
— Да. Они с Петькой смотрели на меня, как на идиота. Но, когда я что-то напутал в объяснениях, Петя меня поправил.
Дима улыбнулся. Все-таки Петька хорошо запомнил их разговор.
— Ручки у него не было, но Гена сказал, что попросит ее у медсестры и сделает все, как мы ему сказали.
— А сам Генка-то как?
— Плохо. Он изменился. Я его даже не сразу узнал. Говорил еле-еле. Короче, нам не позволили долго побыть рядом с ним. Всего пару минут.
Они помолчали какое-то время, размышляя о тяжелой и незавидной участи Гены. Первым тишину нарушил Артем.
— Так зачем тебе волосы, может, расскажешь?
— Расскажу, но только не сейчас.
— Это как-то связано с тем вызовом духа? — догадался Артем.
Дима кивнул.
— Ты, думаешь, что сможешь спасти Гену?
Дима снова кивнул.
Артем одобрительно похлопал его по плечу, после чего вышел из-под лестницы и поспешил наверх, под веселые крики и споры малышни, заполнившие коридор.
Теперь у Димы было все для того, чтобы завершить ритуал, начатый более сотни лет назад.
* * *
Дима открыл глаза и не увидел ничего, кроме темноты. Даже за окном стояла непроглядная тьма. В тишине спальной комнаты раздавались с полдюжины посапываний и парочку невнятных бормотаний. Вставать из теплой постели совсем не хотелось, но отступать он не собирался.
Открыв тихо ящичек своей тумбочки, Дима взял огарок свечи и спички. Фотографию Кати Ивановой он достал из-под подушки. Прежде чем лечь спать он написал на запястьях имена своих Ангелов-Хранителей, а еще нарисовал пентаграмму на листке бумаги. Ее он держал в кармане своих штанишек, там же, где и прядь волос Гены.
Одевшись и обувшись, Дима покинул комнату и направился туда, где все началось для шестерых мальчишек, решивших сыграть в безобидную, на первый взгляд, игру. В коридоре было еще темнее, но дорогу к ванной он уже знал наизусть, а потому дойти до нее не составило большого труда. Нужно было просто идти вдоль коридора, водя ладонью по стене. Ему была нужда вторая дверь слева.
Дверь в ванную открылась с легким скрипом. Было страшно. Страшнее, чем в первый раз. Оно и понятно, ведь тогда он был не один. К тому же, полтора месяца назад он ничего не знал про историю данного здания и ему не снились кошмары о мертвой девочке, желающую заполучить его тело. Страх подгонял его и требовал поскорее зажечь свечу, чтобы хоть немного разглядеть то, что его окружало. Разум же твердил, что не стоило торопиться. Свеча должна была гореть все время ритуала, а она была совсем небольшой.
Первое, что он сделал — сел на корточки и принялся доставать из кармана все необходимое. И только когда все было выложено на полу, Дима зажег свечу и зажал ее кончик в коробке. Чтобы она не упала, предварительно сунув в него камешек, найденный на улице, для утяжеления.
В помещении стало светлее, хотя и более жутко, чем было. Дима был уверен, что ему удастся справиться с тревогой и страхом, ведь у него на запястьях были обереги. Они должны были спасти его от любой опасности.
В центр перевернутой пентаграммы Дима положил фотографию Кати Ивановой. И то, что еще недавно выглядело как обычный ничем непримечательный рисунок, превратилось в настоящую ритуальную атрибутику. По своим снам он знал, что сестры Громовы во время ритуала по воскрешению своей сестры упоминали только ее имя и, скорее всего, использовали какую-нибудь вещь: платье, носок, платок или гребень. Что угодно. Дима решил, что фотография будет иметь не меньший вес — а может и больший — для ритуала. К тому же он собирался упомянуть не только имя, но и фамилию той, кого предстояло воскресить.
Он поднес прядь волос Гены к свече и сморщил нос, стоило запаху паленых волос достичь его обоняния. Как только волосы загорелись, он отложил их неподалеку от Луча-Огня на рисунке.
— Прими это в качестве последней жертвы, — прошептал он. И не потому, чтобы Дима опасался говорить громче, чтобы его случайно никто не услышал, а потому что у него не хватало смелости напрячь сильнее голосовые связки. — Частичка Гены сожжена, а значит — Луч-Огня тоже занят. Остался лишь Луч-Духа для того, чтобы завершить ритуал. Заклинаю тебя, позволь переродиться Екатерине Ивановой в этом грешном мире. Даруй ей новую жизнь. Исцели Гену от болезни. И еще…Катя Громова, оставайся в аду и больше никогда не беспокой меня во сне.
После этих слов, Дима наклонился и задул свечу.