1.

Городские пейзажи каменных домов еще долго сопровождали их, менялись лишь количество этажей и их предназначения — административные сменялись торговыми, а те, в свою очередь, уступали место жилым постройкам. Солнце уверено поднималось по небосклону, от чего воздух в салоне начал нагреваться. Тим включил кондиционер и надел солнцезащитные очки, коротко взглянув в зеркало заднего вида. В нем отражались все его новые товарищи, включая и девушку, что пробудила в его душе сильные переживания. Он и сейчас не мог отгородиться от мыслей о том, что Сьюзен и есть та девушка, что была изображена на фотографии. В данный момент фотография была в его кармане. Его одолевало сильное желание взглянуть на нее, но еще сильнее было желание не показывать ее никому.

В зеркальном отражении, Уолтер и Сьюзен тихо переговаривались между собой, смотря друг другу в глаза, и почти соприкасались кончиками носов. Невероятно, но Тим ревновал ее к нему, словно Уолтер был главной причиной того, что они с ней не вместе.

«Это безумие, — произнес он в уме. — Я знаком с ней всего второй день и мы даже не обмолвились и парой слов. Вдобавок, у нее есть парень». В ответ, в его голове прозвучал хриплый голос, появление которого всегда возвращала Тима к неприятным воспоминаниям: «Ха, парень, тебя ведь трудности никогда не останавливали, — прохрипел старческий голос, отдавая болью в висках. — Вдобавок они не женаты, так что все еще может пойти по другому руслу. Ну а если нет, тогда пусть она не достается никому».

— Заткнись, — прошипел он хриплому смеху у себя в голове.

— Приятель, да я и молчу, — с удивлением произнес Джим, глядя на Тима немного с подозрением.

— Извини, я задумался. Не принимай на свой счет.

— Ты довольно странный тип, Тимми. Один лишь твой отказ давать интервью на моей волне чего стоит. Вы с Майком мало в чем схожи. Как вы только могли дружить в детстве?

— Люди меняются, — ответил Тим, не став говорить о том, что Джим ему казался тоже странным, таким же, как и он сам, вследствие чего, Тим мог поклясться, что и у Роквелла были свои страшные секреты, которые он пытался скрыть за маской веселого парня. — Часто перемены приводят к хорошим результатам, а иногда и не очень. Все зависит от переломного момента.

— Не могу с тобой не согласиться, брат. — В течение одного мгновения лицо Джима слегка изменилось и Тиму показалось, что тот впервые показал свои истинные чувства, от которых Роквелл пытается уже долго и безуспешно избавиться. — Так или иначе, я верю в то, что человек сам выбирает свой момент, который станет переломным.

— Здесь и я с тобой полностью согласен, — усмехнулся Тим, сворачивая на юго-запад.

— Вот мы и выезжаем из Бостона, ребята, — прокричал с заднего сиденья Майк, подняв над головой банку с пивом. — За это можно выпить.

Впереди возникла, а затем скрылась из виду, большая вывеска с надписью «Вы выезжаете за пределы Бостона. Желаем вам удачного пути».

— Смотри только не выпей все пиво, — прокричал в ответ Джим. — Дальше будет только жарче, а потому пиво на всех должно хватить.

— Не волнуйся, Роки, здесь на всех и хватит.

— Будем надеяться, — недовольно произнесла Мелл, вставая со своего места. Пройдя назад своей точеной походкой, привлекая внимания к своей фигуре Майка и Роберта, Мелинда взяла баночку пива, после чего вернулась на свое место, тем же ровным шагом, словно автобус стоял на парковке, а не был в движении.

— Ради того, чтобы вновь лицезреть твои ножки, красотка, я сохраню как можно больше данного напитка.

— И так, парни и девушки! — громко, чтобы все его услышали, произнес Джим. — Я обещал вам историю о Лайлэнде. Так что слушайте. — Джим порылся в своей сумке и достал из нее несколько ксерокопий, скрепленных стэплером. — Если в салоне есть индивидуумы, которым еще не исполнилось двадцать один год, то попрошу их заткнуть уши, а от остальных — попрошу немного внимания. И так — Лайлэнд, это городок в юго-западной части Колорадо, который…

2.

…прославился еще в семнадцатом веке, во время эпидемии оспы. Много людей погибало в то время, по одному и целыми семьями. Люди готовились ко всему, даже к тому, что уже завтра их могло уже не стать или еще хуже — их родных и близких. Люди гибли, а те, кто еще был способен передвигаться, сжигали их на кострах и при этом молились Богу о спасении.

Тогда и появился человек в черной одежде, которого впоследствии и прозвали Предвестником Смерти. Он предложил горожанам свою помощь, взамен на все золото, которое было в городке. Совет, состоящий из более или менее здоровых членов, решили дать ему свое согласие, ведь золото мертвецам ни к чему. Человек занял дом первого человека в городе погибшего от болезни, после чего его никто не видел в течение тринадцати дней. А спустя данный промежуток времени, начали появляться первые выздоравливающие. Даже те, которых считали обреченными, начали постепенно возвращаться к жизни.

Когда же выздоровел последний из больных, человек в черном потребовал собрать городской совет. Сам же чужестранец сообщил, что появится ровно в полночь. За это время, совет вынес вердикт — любым образом избавиться от колдуна. Все старейшины города были просто уверены, что не золото интересовало странника, а их души. Дабы не продавать свои души «дьяволу», не гневить Господа и конечно не расставаться с богатством городка, был вынесен смертный приговор пришельцу. Вердикт был вынесен в течение часа, без суда и следствия.

Когда, ровно в полночь появился знахарь, его ждали все старейшины городка и четыре молодых крепких парней. Они схватили его, зачитали ему приговор и вынесли на улицу. Там, на скорую руку они соорудили виселицу, запрокинув конец веревки через ветвь старого вяза.

Последними словами знахаря было предсказание того, что жителей городка будет преследовать смерть и впредь и никому не будет суждено умереть своей смертью. С тем он и ушел в мир иной. Когда его тело прекратило извиваться над землей, его спустили вниз, а затем сожгли. И уже не впервой над городом закружил запах паленой плоти.

В 1796-ом году в этих краях поселился некий Шарль де Зетолль — француз по национальности, — со своей женой Жудит и маленькой дочкой Мари. Шарль де Зетолль был версальским дворянином и как только финансовый кризис в его стране начал принимать все большие обороты, он взял свою жену и дочь, а также все свои сбережения, нажитые честным и не честным (второго было больше) трудом и пересек атлантический океан. Это произошло в 1787-ом году, за два года до начала революции и падения Бастилии. Девять лет он прожил на восточном побережье Соединенных Штатов, затем почти за бесценок приобрел несколько гектаров пустующей земли в городке Йеллоуфилд (так ранее назывался Лайлэнд). Как муниципалитет, так и де Зетолль были рады подобной сделке, так как обе стороны считали, что в выигрыше оказались именно они. Впоследствии, данный трансферт получил название «сделкой века» (так ее нарек тогдашний руководитель города Август Бидерлин). Никто не стал рассказывать новым соседям о том, что именно на том лугу и было сожжено тело знахаря, память о котором продолжала жить в мрачных мыслях горожан. Несмотря на то, что в городе жили и люди преклонных годов, многие верили в проклятие своих предков.

К началу нового столетия, семья де Зетоллей числилась самой богатой в городке, а то и во всем штате. Шарль де Зетолль вложил свой капитал в фабрику по производству деревянных изделий — от тарелок, до спальных гарнитуров, умно инвестировав в правильное дело. Вдобавок сырье находилось у него почти под рукой — здешние леса были богатыми и не охранялись местными властями. Отходы производства, также шли в продажу как топливный материал. Конечный товар был нацелен на покупателей штата. На сам городок он ставок не делал, понимая, что разбогатеть на обеспечении нужд местных жителей было невозможно.

Спустя пять лет проживания де Зетоллей в городке их начали боготворить, хотя первые годы их сторонились. Причиной для резких перемен в настроение жителей, было их благодарность за то, что Шарль на работу брал только местных трудяг, этим помогая их семьям сводить концы с концами. Таким образом, уже в 1803-ем году, все жители города работали на него. Он открывал новые и новые места для работ. В городе появились и его текстильная фабрика, его коровники, его харчевни, его продовольственные лавки. Он даже открыл клуб, где по выходным играли музыканты на настоящих музыкальных инструментах, приглашенные им из другого штата. Таким образом, даже чиновники начали получать зарплату из его кармана.

В конце 1803-его года его особняк, на купленных им землях, был полностью завершен. Он представлял собой огромное трехэтажное здание, с многочисленными комнатами, с двумя оранжереями и четырьмя входами — на каждую часть света. А в начале нового года, Жудит родила еще одну дочь, которой дали имя Изабелла. В ее честь, Шарль воздвиг на холме, на котором возвышался и особняк, высокое трехметровое распятие, в благодарность Богу, за столь удавшуюся жизнь. Распятие и сам особняк можно было легко разглядеть в любой части городка.

В 1805-ом году хорошей жизни де Зетоллей в Йеллоуфилде пришел конец. Все началось со слухов о том, что некоторые жители начали видеть в городке ровно в полночь фигуру незнакомца в черном. Большинство очевидцев утверждали, что призрак появлялся на холме, стоя около распятия.

Спустя неделю, после появления этих слухов, старшая дочь де Зетоллей — Мари, полегла от неизвестной болезни. Ради нее, Шарль пригласил врачей из самого Вашингтона, но те оказались бессильны ей помочь. Двенадцатого марта 1805-го года Мари Эммануэль Крюшон де Зетолль безвременно ушла из жизни. Похоронили ее на том же холме, около распятия. Надгробную плиту ее отец заказал из Чикаго, на которой было выгравировано что-то на французском языке. Единственное что бы могли разобрать местные жители (при желании) это было имя девочки и года жизни и смерти: 1795–1805 гг.

После смерти Мари, по городку поползли слухи, что Шарль де Зетолль пробудил, а то и вернул к жизни «черного знахаря». Все были уверены в том, что причиной к этому стал построение особняка и возведение креста на месте сожжения пришельца. От страха за свою жизнь, жители города начали увольняться с рабочих мест, предоставленных им Шарлем. В течение двух недель ушел последний из жителей, не объясняя причин, хотя Шарль и настаивал на ответах. Но даже суленые зарплаты, выросшие в три раза, не смогли изменить ситуации. Шарлю де Зетоллю пришлось прибегнуть к помощи рабочих из других штатов. При встрече на улице с Шарлем или его женой, жители города старались не обращать на них внимания, о то и вовсе переходить на другую сторону, постепенно ускоряя шаг. Даже в продовольственных магазинах их сторонились или же пытались быстро обслужить, а взятые деньги тут же сжигались в мусорных ведрах. Многие покупатели ждали своей очереди на улице, ожидая ухода де Зетоллей.

Возможно, они бы смогли пережить неприязнь города, если бы не новое несчастье — в феврале 1808-го года младшая (и уже единственная) дочь де Зетоллей пропала без вести. Две недели поисков ничего не дали, никто из жителей ничего не видел и не мог ничего сказать. Но де Зетолли были почти уверены в том, что все жители за одно и покрывают некую тайну. Но что они могли сделать? У Шарля даже начали зарождаться мысли о злом роке или проклятие — иначе, зачем ему было приглашать священника из Спрингфилда (местный наотрез отказался), чтобы тот освятил землю, на которой они жили? По слухам, когда святой отец окроплял стены особняка, от них исходило шипение и поднимался пар, сизого и ржаво-красного цвета.

Спрингфилдский священник освещал земли де Зетоллей в течение четырех дней, уезжая ночью и возвращаясь — раним утром. Но на четвертый день ночь застала его раньше времени, а потому он решил заночевать в особняке француза, ведь казалось все шло к завершению христианского обряда.

Наутро священника нашли распятым на кресте. Кровь с его ладони и пят стекала вниз, окропляя могильную плиту Мари де Зетолль. Силуэт его тела на кресте мог разглядеть каждый. Стоило лишь поднять взор на холм.

Для раскрытия данного убийства (которое связали тут же с исчезновение младшей дочери де Зетоллей и гибелью старшей), полиция штата прикомандировала к особняку полдюжины своих сотрудников, подозревая, что Шарлю и Жудит также может угрожать опасность.

В апреле того же года, во время осмотра местности, один из жандармов нашел маленькое опухшее тельце Изабеллы на берегу горной реки. Тело девочки было изрядно изуродовано покусами окуней.

Убитые горем родители, похоронили дочь у подножья холма. Они хотели перезахоронить старшую дочь, но побоялись гнева Господа, который и так обрушился на них с лихвой.

Спустя два дня, один из жандармов заболел той же болезнью, что и старшая дочь де Зетоллей, скончавшись спустя неделю после появления первых признаков болезни. А спустя месяц, полиция штата предъявила семье де Зетоллей ордер на арест. Следствие пришло к выводу, что виновниками всех смертей были Шарль и Жудит — других подозреваемых у полиции не нашлось. Но уже спустя пятнадцать дней, они были отпущены, по причине полного отсутствия улик.

В июле 1808-го года, Жудит де Зетолль покончила с жизнью самоубийством, повесившись в амбаре на бечевке, которой связывались тюки с соломой.

Шарль де Зетолль похоронил ее около Изабеллы и, не размышляя долго, перезахоронил свою старшую дочь рядом с ними. Затем, он нанял несколько бродяг, которых нашел за пределами города, чтобы те убрали с холма распятие, выцветшее от проливных дождей и солнечных лучей, после чего очень щедро с ними расплатился. После этого бродяги прибывали с неделю в харчевнях (не в Лайлэнде, там их не захотели обслуживать) безвылазно.

Самого Шарля де Зетолля больше никто не видел. Он заперся в доме и больше не выходил из него. Распускать прислугу ему не пришлось — с февраля на него никто не работал, а потому никто не мог проследить за ним. Ни у кого такого желания так и не появилось, но все сошлись во мнении, что и Шарля уже не было среди живых. Такой вариант устраивал всех жителей маленького городка, который был переименован в Лайлэнд за год до завершения Первой Мировой Войны.

3.

До Мэдисона — первой из двух остановок по пути в Лайлэнд, — оставалось еще не меньше двухсот миль, относительно ровной дороги. Было без десяти минут час и солнце уже достигло своего зенита, а с каждой милей южнее оно становилось все раскаленнее, от чего суетливые жители Земли, все чаще проклинали жару и где-то затерявшийся дождь. Люди старались не выходить на улицу без особой нужды. Метеорологи регистрировали наивысшие пороги температур в тени за последние десять лет и обещали небольшие дожди на отдельных территориях страны, которые ожидались лишь к вечеру следующего дня, и людям лишь оставалось верить, что так оно и будет, а старикам — что доживут до обещанных осадков. Вследствие жары, увеличился уровень смертей пожилых жителей, в большинстве своем страдающих от сердечных болезней. Также, полицейские сводки свидетельствами о начале роста преступности совершенных людьми находящихся на грани безумия из-за того, что их мозги плавились в черепных коробках, как на сковородах. Воздух стоял неподвижно, в ожидании спасительного ветра, нагреваясь все сильнее с каждым пройденным часом, превращаясь в горячую плотную массу, при вдыхании которой легкие словно наполнялись кипятком и люди старались выдыхать незамедлительно. Такое время было на руку лишь владельцам магазинчиков и кафе где продавались прохладительные напитки. Большим спросом пользовались холодный чай, пиво и простая вода со льдом. Все тянулись в заведения, где беспрерывно работали кондиционеры. В это время электрические провода просто гудели от напряжения тока, что мчался, словно скоростной экспресс по монорельсовой дороге. Водители старых грузовичков, у которых установки кондиционирования воздуха работали с неисправностью, с досадой били кулаками по рулю, в который раз упрекая себя за недосмотр, и не переставали вытирать пот платками, что стекал с них ручьями.

В автобусе, взятом на прокат Майком Доннахью, стояла поистине островная погода — прохлада морского бриза, притом та же морская влажность.

Майк, уже в который раз, достал из переносного холодильника пиво и в считанные секунды осушил банку, затем смял ее и выбросил в окно. Рядом с холодильником были и другие их покупки: две коробки с минеральной водой (одна из которых уже была распакована), одна коробка с полуфабрикатами — их можно было в любой момент отправить в рот, либо, при желании, поджарить на костре, а также — дюжина порций пломбира, большая часть из которого уже была съедена девушками.

Спидометр отсчитывал все новые мили, а автобус мчался вперед, унося своих пассажиров все дальше на юго-запад страны. Рассказ Джима не оставил равнодушным Тима. История двухсотлетней давности показалась ему совсем не надуманной, а потому и правдоподобной. Ему тут же вспомнились строчки на обратной стороне фотографии, которую он приобрел в баре. Он их заметил лишь придя домой, а бармен ничего о них даже не упомянул, что было странно — уж слишком было мрачным то стихотворение. Кто его мог написать? Тим был уверен на все сто процентов, что дед бармена не прилагал к этому руки. Он склонялся к предположению, что четверостишье был напрямую связано с девушкой изображенной на фотографии.

— О чем задумался, приятель?

Голос Джима прервал ход его мыслей.

— В целом, ни о чем.

Мимо них проехал лесовоз, просигналив приветственно в клаксон.

— Уж лучше бы тебе быть более сосредоточенным, приятель. — Джим достал зажигалку из кармана, начав с ней играть. Огонек пламени вспыхивал в его руке, то исчезал под металлическим капюшоном. — Видел «Пункт Назначения-2»?

Тим отрицательно качнул головой.

— Так там был именно такой лесовоз, что только проехал мимо нас. Страховочная цепь лопнула, и бревна покатились по трассе. Один коп явно, как и ты думал «ни о чем», зазевался и один из стволов влетел ему в лобовое стекло автомобиля, размозжив ему башку.

— Это всего лишь фильм, фантазия сценаристов. В реальной жизни вряд ли такое увидишь.

— Я знаю, но это было снято так реалистично, что меня просто передернуло, когда увидел эту махину. Да и ты тут, плывешь в пучине своих мыслей. Хорошо, что она проехала нам на встрече, а не мчалась впереди нас. По статистике, в нашей стране, ежегодно автокатастрофы становятся причиной гибели людей в большей степени, чем любые другие происшествия.

— Тебя успокоит тот факт, что за все время, сколько у меня есть водительские права, я никогда не становился виновником дорожных происшествий?

— Это конечно похвально, но… — Джим поднял вверх палец, в знак внимания. — Это не значит, что так будет всегда. Я конечно только «за» если и дальше тебя минует чаша сия, но не все в жизни так, как мы этого хотим. Все мы не застрахованы Господом Богом от несчастных случаев, а только земными, никчемными компаниями, которые готовы землю грызть, только бы найти какие-либо несоответствия с описанными ими условиями. Я знаю это из собственного жизненного опыта.

— И каким же был твой жизненный опыт?

— Все та же автокатастрофа. Около трех лет назад, я застраховал свое тело от несчастного случая при пожаре, землетрясения, падения и автомобильной аварии. Так вот, сажусь я спустя полгода в машину моего давнего дружка Оливера Беннена, который, кстати, как и ты, никогда не становился виновником столкновений на трассе и едим мы с ним по ночной дороге в поисках развлечений. По пути мы останавливаемся в баре, берем несколько банок пива (которое Оливер купил благодаря удостоверению своего старшего брата), а также склеиваем двух симпатичных цыпочек и вновь едем, но уже вчетвером, в поисках хорошей дискотеки. Тогда я был в завязке уже два месяца, относительно алкоголя, в подробности чего я не стану вдаваться, и потому был трезв, а вот Оливер уже начал хмелеть, но у меня и в мыслях не было предложить ему поменяться местами. Оливер, конечно, классный парень и отличный друг, но за руль своего «Доджа» он не пустит никого. Как-то один из наших общих знакомых, который часто просил у него сесть за руль его «крошки», упрекнул его за отказ, после чего Беннен навсегда вычеркнул его из списка своих друзей.

И вот, Оливер на скорости в девяносто миль в час, слетает с дороги и знакомит свою любимицу с толстым вязом.

Прихожу я в себя, когда на улице уже утро, а вокруг нас полно людей в формах, две патрульные машины и одна из службы спасения. Отделался я легким сотрясением мозга, сломанной рукой и огромным синяком во всю мою волосатую грудь. Одна из девушек получила перелом двух или же трех ребер (я уже не помню), также сотрясение и огромный порез от щеки до переносицы. Другой еще больше не повезло — у нее был сломан позвоночник, а сама она прибывала в коме, после этого, в течение трех месяцев. Виновник происшествия отделался легче всех остальных, сломав два пальца ноги и получив несколько ссадин и синяков.

Так вот, спустя два месяца после катастрофы, я прихожу в страховую компанию, получив от них звонок, в приподнятом настроении. Урод, который меня принял, сидел вальяжно в своем собственном офисе, в дорогом костюме от известного итальянского педика-модельера и вертел в руках золотой «Паркер». По всему его виду, я понял, что меня не ждет ничего хорошего. Так оно и вышло — кабинетная крыса сообщила мне, что страховка мне не положена, по одной, но очень веской причине — обстоятельства аварии из которой я чудом выбрался живым, не соответствуют подписанным мною правилам в полюсе. Одним словом, я сам был виноват в том, что сел в машину, за рулем которой был не трезвый водитель, а значит, мог предвидеть всю опасность сей ситуации и отказаться от поездки. «Вот если во время аварии все находились бы в трезвом состоянии и авария произошла при столкновении с другим автомобилем (и было бы совсем прекрасно, если бы вина была второй стороны), то тогда бы наша компания с радостью окупила все ваши физические и материальные потери», говорит он мне. И что на данный момент я могу валить на все четыре стороны. Ну а если, когда-нибудь, я попаду в аварию, сгорю в пожаре или упаду с вершины Аппалачей, при этом все будет соответствовать подписанному мной контракту, тогда они беспрекословно возместят мне ущерб. И что, по-твоему, я сделал?

— Предположу, что просто ушел, — произнес Тим, пропуская вперед синий «Ситроен».

— Ты прав. Я так и поступил. Другого мне не оставалось. Я мог бы обратиться в суд по правам человека, но это мне бы ничего не дало.

— Джим, было бы лучше, если бы ты мне указывал правильный путь, а то твое негодование начинает становиться неоправданным.

— Ничего, — отмахнулся Роквелл, откидываясь на спинку кресла и пряча зажигалку обратно в карман джинсов. Не являясь курильщиком, Джим всегда имел при себе зажигалку, объясняя это тем, что всегда был готов прийти на помощь девушкам, которые нуждались в огоньке (и не последнюю роль здесь играла Джоанна Престон). — Ты и сам хорошо со всем справляешься. Здесь трудно заблудиться — в основном ровная дорога, с редкими поворотами. Вот путь от Спрингфилда до Лайлэнда будет немного проблематичен и то только уже в самом Колорадо.

— И чем это вызвано?

— Не слишком хорошими дорогами, а кое-где даже есть незавершенные работы. Будем надеяться, что со времен создания этой карты, дороги были закончены.

Тим нахмурил брови, так как сказанное Джимом ему показалось странным.

— Этот городишко, со своей жуткой историей должен привлекать к себе интерес туристов, так почему же до него не достроили дорогу?

— Либо городские чиновники подворовывают, либо туристы туда едут не часто — Лайлэнд это не Йеллоустон и даже не Розвелль. В нашей стране историями об охоте на ведьм никого не удивишь. Да и сами жители городка явно не ценители своей легенды, предпочитая о ней не говорить, что наводит меня на одну мысль.

— Либо вся история и гроша ломаного не стоит, либо в ее основе лежат реальные события, — завершил за Джима Тим.

— Вот именно.

С час назад они пересекли границу двух штатов и теперь впереди расстилались сельские пейзажи. Тим надавил слегка на педаль газа, дабы обогнать небольшой грузовичок, с жутко рычащим мотором, а вдали уже были видны начинающиеся поля кукурузы. Майк повернулся к окну и с весельем мальчишки показал средний палец фермеру, в ответ, получив долгий недовольный сигнал в клаксон.

— Ты идиот, Доннахью, — вынесла свой вердикт Мэри.

— Я всегда это говорила, — добавила Мелинда.

В ответ Майк только рассмеялся, встав на ноги и исполнил нечто вроде фристайла. Роберт тоже встал и присоединился к нему, чем они вызвали смех у Сьюзен и Джоанны. Джим подтянулся к радио и сделал его громче. Музыка в исполнении группы «U-2» заполнила салон автобуса. Майк и Роберт тут же перестроились под ритмы музыки, вследствие чего, в салоне автобуса воцарилось веселье продолжительностью в одну песню.

4.

Они уже были семь с половиной часов в пути. За данное время Сьюзен Роберт ни на секунду не пожалела, что решила выбрать дорожные приключения с друзьями Уолтера. Ей было приятно знакомство с новыми людьми, интересен неизвестный и завораживающий проложенный ими маршрут, мелькающие виды за окном, вдобавок рядом с ней был Уолтер. За все это время в пути они говорили без конца, о многом и ни о чем. Она с радостью шептала ему приятные слова, целовала и почти беспрерывно касалась кольца на безымянном пальце, которое подарил он ей вчера. И она любила его, так как никого не любила раньше, и он отвечал ей взаимностью. Он сообщил ей о своих серьезных намереньях в день, когда решил познакомить ее со своими родителями. Кэмпбеллы были очень милыми людьми, хотя в начале ужина, мать Уолтера долго разглядывала Сьюзен, а первым ее вопросом был — кем работают ее родители? К концу вечера, они были уже лучшими подругами, что подтверждалось желанием Аннет Кэмпбелл показать Сьюзен свою оранжерею, в которой та проводила большую часть своего свободного времени. Уолтер тогда сказал, что это хороший знак — его мать не всем показывает свою «святая святых», а только избранным и Сьюзен было приятно это слышать. Отец Уолтера был очень открытым человеком и сразу же заключил Сьюзен в объятия, от чего та немного смутилась, ожидая, что ее сейчас назовут «дочерью». Питер Кэмпбелл внешне отличался от сына: он был среднего роста (в то время как Уолтер был высок), склонный к полноте и носил густые усы, что еще сильнее подчеркивали образ добряка. Единственное что у них с сыном было общее это черный цвет волос и ямочки на щеках, когда они улыбались. Именно эти ямочки и подкупили Сьюзен в день их первой встречи с Уолтером.

Для ужина с избранницей сына, Питер и Аннет подготовились очень тщательно. Как выяснилось, поваром в семье всегда был Питер, который готовил вкусную и полезную пищу как истинный профессионал. И хотя он работал менеджером в развивающейся компании по продажам автомобилей, он мечтал к шестидесяти годам открыть свой ресторанчик. Сервировкой стола занялась Аннет, которой по долгу работы не впервой приходилось это делать — Аннет Кэмпбелл было дизайнером и организатором свадебных торжеств. Аннет намекнула о том, что была бы очень рада организовать их с Уолтером свадьбу. Сьюзен не сомневалась, что сценарий свадьбы для своего сына, она написала еще лет десять назад.

На второй день Уолтер говорил ей с восторгом, что его родители остались от нее без ума. Мать восхищалась ее скромностью, а отец — ее красотой. К тому же, по словам Уолтера, Питер всегда мечтал именно о такой невестке — умной, красивой и доброй. Что касается Аннет, то именно она выбрала кольцо, которое сейчас было на безымянном пальце Сьюзен. Но об этом Уолтер уже не стал вдаваться в подробности.

Теперь, сидя рядом с ним у окна и опустив голову ему на плечо, она вспоминала тот вечер, а также слова своих подруг, о том, что до нее Уолтер встречался с Мелиндой Мерцер. Уолтер никогда не упоминал данного факта, а Сьюзен об этом никогда не спрашивала. Но за эти два дня она успела заметить некоторые вещи. Например то, что Уолтер старается не встречаться с Мелл взглядом и вообще предпочитает ее игнорировать. Также он предпочитает не оставлять ее одну, если Мелинда была рядом. Что касается Мелинды Мерцер, то Сьюзен не сомневалась, что она до сих пор была влюблена в Уолтера. Вчера в баре Сьюзен уловила ее злобный взгляд, но предпочла проигнорировать его. Сьюзен никогда не имела врагов и хотела, чтобы так оно было и в дальнейшем. Впереди была долгая дорога и Сьюзен не сомневалась, что им с Мелл предстоит завести беседу, и ей очень хотелось, чтобы их разговор не представлял собой перебранку.

Уолтер замолчал, хотя до этого говорил о чем-то, без умолку. Вначале Сьюзен решила, что он уловил ее отрешенный взгляд, но потом поняла, что его внимание привлекла беседа двух парней, один из которых был за рулем, а второй указывал маршрут. Вели они беседу о городке, к которому они держали путь. Того, что был справа, Сьюзен знала — ей доводилось не раз слушать «Бостон-Джой ФМ». О втором ей было мало что известно, но именно он привлекал к себе ее внимание. Что-то в этом парне ее затронуло. Что-то, что находилось в глубине ее души, и для чего она не могла найти нужного слова. Ей казалось, что они уже где-то встречались раньше. Но не в Бостоне и не в Уорчестере, где она родилась и выросла. Его черты лица казались ей до боли знакомыми и в то же время ни о чем ей не говорили. В баре, при первой их встрече, он глядел на нее так, словно тоже знал ее, но при этом помнил все детали их знакомства.

Кем же он мог быть?

Его лицо. Она могла его видеть раньше, но только в нынешнем возрасте — не старше и не младше. Но в тоже время предполагала, что видела его очень давно, возможно еще в раннем детстве. Но ей никогда не приводилось бывать в Небраске, откуда был Тим, а из своего детства она помнила, только одного мальчика, с которым дружила. Его звали Шонном. С ним она впервые поцеловалась, в семилетнем возрасте. Но Шонн, ни капельки не был похож на Тима.

Сьюзен вглядывалась в зеркало заднего вида, в котором отражались глаза Тима, мучимая желанием вспомнить, где она могла видеть его раньше, как вдруг он поймал ее взгляд. Сьюзен резко отвернулась в сторону, вследствие чего почувствовала себя круглой дурой.

«Интересно, о чем он сейчас думает?» задалась она вопросом и сама не обратила внимания на то, что улыбается своему вопросу.

5.

Мелинда Мерцер делала вид что смотрела в окно, заинтересованная мелькающим за ним пейзажем, но все чаще ее внимание привлекала парочка, что заняла место впереди нее. Она никак не могла понять, что Уолтер Кэмпбелл — веселый, компанейский парень — мог найти хорошего в такой незаметной личности как Сьюзен Робертс. До этого, все парни, с которыми она встречалась (короткое ли, либо очень короткое время), не обращали внимания на таких как Робертс (по крайней мере, так думала Мелл), ведь рядом с ней они не могли мечтать о других девушках.

Чем она могла привлечь внимание Уолтера? Да, конечно, Мелл не могла не признать, что Сьюзен симпатична, но в остальном она была ничем не примечательной. Еще три месяца назад, Мелинда верила, что вскоре Уолтеру надоест общество Робертс, и им уже не о чем будет разговаривать и тогда он снова захочет вернуться к ней. Но по истечению данного срока, Мелл стала сомневаться, что это произойдет. Уж слишком эти двое были неразлучны. Сколько раз Мелл приводилось встречать Уолтера за эти полгода, случайно или намерено, он всегда был вместе с Сьюзен. Бывало, она подслушивала их разговор, проходя мимо, когда эти двое не видели никого вокруг, кроме друг друга и нередко ей доводилось слышать, как Сьюзен его называла уменьшительным именем «Уолт». Именно это ее обращение к нему, заставило поверить Мелл в непоправимое, ведь Уолтер терпеть не мог, когда его имя укорачивали или коверкали. Данный факт Мелл запомнило после случая, который имел место около года назад. Они с Уолтером сидели в ее машине, тогда еще «Порше-Бокстер», о чем-то повздорив и чтобы разозлить Уолтера сильнее, она назвала его «Вини», вследствие чего, тут же получила сильный удар тыльной стороной ладони по лицу. Глаза Уолтера пылали гневом, а сам он только произнес одно слово: «Заткнись!», затем вышел из машины. Только спустя пять минут, Мелл почувствовала вкус крови у себя на губах, а уже через полчаса была готова простить Уолтеру все на свете. Ночью они уже занимались любовью в квартире Кэмпбелла, и Мелл не переставала шептать ему на ухо слова любви, чередуемые томными вздохами.

До Уолтера ее еще никто никогда не бил, хотя и пытались. Некоторые только поднимали руку, но в последний момент воздерживались от расправы. Они боялись связей ее отца, его власти, да и ее самой, ведь ей бы не составило труда заплатить охране своего отца и те быстро усмирили бы ее обидчиков. Мелл смеялась им в лицо и все сильнее призирала за их слабость.

Уолтер был первым (и до сих пор им оставался), кто не побоялся поднять на нее руку и вдобавок ушел от этого безнаказанным. Уолтер был первым, кто ее бросил, хотя Мелл даже и близко не задумывалась о расставании с ним. Уолтер был первым, к кому Мелл испытывала настоящие чувства. Уолтер был тем, в ком она все еще нуждалась и за кого она была готова бороться, пусть даже и считала, что мужчины должны были добиваться ее, а не наоборот.

Первые недели их разрыва, Мелл пыталась заставить ревновать Уолтера к себе. Ради этого она не упускала момента появляться перед ним в супер-откровенных нарядах и в обществе крутых парней. Затем она даже якобы начала встречаться с Майком, который был лучшим другом Кэмпбелла, и это не могло его не задеть. Но Уолтер оставался равнодушным ко всему. Она даже переспала с Майком пару раз, дабы отомстить Уолтеру, но и это не принесло ей успокоения.

А вскоре, Мелл узнала о новой подруге своего бывшего парня. Имя «Сьюзен Робертс» ей ничего не говорила, а потому она решила увидеть ее своими глазами. Первым впечатлением о Сьюзен было неприятным, оно и понятно, ведь та была совсем не дурна собой. И все же Мелл не могла поверить, что ей могли найти замену, ведь самовлюбленность Мелинды Мерцер всегда твердила ей о превосходстве над всей женской половиной университета, а может даже и всего Бостона.

— О чем задумалась, красотка? — поинтересовался Майк, криво улыбаясь, разглядывая ее стройные загорелые ноги, которые не могла скрыть короткая белая мини-юбка.

— Не твое дело, — резко ответила Мелл, не отводя глаз от впереди сидящей парочки. Затем она открыла свою сумочку, купленную в Милане и достала пачку сигарет марки «Мерцер». Переведя взгляд на Майка, она с возмущением воскликнула:

— На что это ты уставился?!

— На пару наипрелестнейших ножек, — тут же нашелся с ответом Майк. — Роберт не даст соврать.

Мелл решила не продолжать данного разговора. Она задумчиво закурила, вновь повернувшись к окну. То, что мелькало за ним, сильно отличалось от привычной городской симметрии. Стопроцентная жительница города, ей были чужды загородные пейзажи — поля, низкие дома, грузовые машины. За время этих поездок, она немного привыкла к другой стороне Америки и все же с ужасом представляла, как бы ей жилось, не будь она коренной горожанкой. Одно лишь представление себя в грязной робе, с мозолистыми руками, просыпающейся засветло, для того чтобы покормить кур или свиней, заставляло ее смеяться в голос. И сейчас она с трудом сдерживала себя, дабы не прыснуть со смеху, после чего бы ей пришлось объяснять всем, что она не сошла сума.

«А что, будь я деревенской девкой, жила бы сейчас на ферме с отцом, который наверняка бы считался и в таких условиях уважаемым человеком. Выращивала тыквы, которые бы занимали первые места по величине, на деревенской ярмарке. Встречалась бы с рубахой-парнем и лишилась бы девственности с ним в стогу с сеном. Ну, а спустя пять лет провожала бы его на сенокос с поцелуем, при этом придерживала необъятный живот, в котором бы зарождался наш очередной, шестой по счету, отпрыск».

В качестве своего деревенского мужа, Мелл попыталась представить Уолтера. Уж лучше она этого не делала. Смех просто вырвался из ее груди. Конечно, все повернулись в ее сторону, но Мелл уже было все равно. Она смеялась до слез и не могла остановиться. На вопрос Майка и Мэри: «Что случилось?», она решила не отвечать, продолжая смеяться до боли в животе. Когда уже казалось, что приступу подошел конец, она встретилась взглядом с Уолтером, который также обернулся на ее смех и хохот снова овладел ей.

— Может, поделишься со всем классом? — предложил Майк. — Нам ведь интересно, что тебя так развеселило.

— Я бы предпочла не оглашать причин моего позыва к смеху, — кривляясь по-девичьи, произнесла Мелинда. Вновь встретившись взглядом с Уолтером, Мелл углядела в его черных глазах неодобрение. Похоже, он догадался (конечно, Уолтер Кэмпбелл никогда не был дураком), что ее смех был напрямую связан с ним. И он наверняка думал, что она это сделала нарочно, чтобы обидеть его — посмеяться над ним, перед его новой девушкой.

Его укоризненный взгляд, брошенный в ее адрес, тут же смел все ее веселье. Теперь ей даже стало немного стыдно из-за своего поступка. А стыд к себе, привел к ненависти к Уолтеру. Да такой жгучей, что нечто горькое и мерзкое подступилось к ее горлу. Такая горечь остается после неочищенного грейпфрута, а сравнение мерзости она даже не могла подыскать.

Но и ненависть к себе была не меньше. Почему он до сих пор был ей не безразличен? Почему она не могла вычеркнуть его из своей памяти? Почему он бросил ее?

Мелл не могла простить ему его предательство. Ей хотелось унизить его, также как унизил и он ее. Нет, даже сильнее. А также отомстить и их разлучнице, которая была виновна в их расставании даже больше, чем сам Уолтер. Но она знала, как ей поступить. В Огайо все конечно будут слишком уставшими, и заваляться спать сразу, а вот в Миссури парни, конечно, захотят устроить небольшие посиделки, и заглянут в бар. Вернуться уже за полночь и не совсем трезвыми, когда Робертс уже наверняка будет спать. И тогда настанет время Мелинды Мерцер. Если же ничего не выйдет, что же, тогда Мелл пойдет по другой тропе. В их коллективе появился новый участник, который очень даже хорош собой. Гляди и у них что-то получиться. Ну а если и нет, то тогда хоть на одну ночь развеется.

* * *

Как и ожидала Мелл, до Мэдисона они доехали поздним вечером. Все были уставшими, и сил хватило только на то, чтобы снять номера в мотеле. А потому никаких мыслей о развлечениях ни у кого не возникло. В десять вечера вся уже спали, а утром, с началом рассвета, они вновь были на ногах. Впереди их ждал Иллинойс, за которым следовал Миссури и городок под названием Элдон — их вторая остановка по пути к Колорадо.

6.

Допив третью банку пива, Майк неожиданно для себя вспомнил свое детство. Небраска. Беззаботное детство. Золотые дни. Пусть студенческие годы надолго останутся в его памяти своим весельем, дружескими посиделками, вечеринками, сексуальными экспериментами, но детство всегда будет занимать верхние места на полке его воспоминаний. А вместе с ними он будет помнить и своих первых друзей. Будь Майк суеверным, он бы задумался о неком проведении, которое свела его с Тимом вновь спустя много лет. Но Майк был реалистом, а потому воспринял их встречу как неожиданное, но приятное совпадение.

Олдмидоу, Небраска. Детство. Время, когда в искренности любви и дружбы можно было не сомневаться. Все было просто и понятно, а свежесть утреннего ветра кружила голову лучше любого алкоголя. Зелень весны, тепло лета, краски осени, уют зимы — все это восхищало и манило. Казалось, весь мир на твоей стороне и ничего плохого с тобой или с твоими друзьями не могло случиться, а войны и катастрофы существовали лишь в воображении режиссеров и сценаристов.

Но, когда Майку исполнилось двенадцать, его отец получил предложение работать на хорошем посту в Виржинии и все что он знал и что любил, осталось в миг позади. Он плакал, когда уезжал, глядя в заднее окно старого отцовского «шевроле» на отдаляющихся от него друзей. Тима, Санни, Гарри. В Хэмптоне он прожил вместе с родителями до восемнадцати лет, после чего отправил пару писем в разные университеты. Положительные ответы пришли из Нью-Хэмпшира, из Небраски и из Массачусетса, на котором Майк остановил свой выбор.

За шесть лет в Хэмптоне произошло немало событии, три из которых останутся в его памяти, скорее всего, и на смертном одре. Первым событием была его первая в жизни настоящая драка. Это произошло спустя три дня после переезда семьи Доннахью на новое место. На улице под номером 74, где находился его новый дом, была своя банда, в какой состоял и он вместе с Тимом, Гарри и Санни. Только если их банда была горазда воровать белье, поставленное на просушку соседями, да подсыпать песок в баки припаркованных у обочины пикапов, местная шпана любила драться и отбирать деньги, данные на еду детям своими родителями.

Также местные хулиганы не любили новичков. Очень скоро Майку пришлось об этом узнать.

Дрался он отчаянно, не желая сдаваться на милость победителей, а потому вернулся домой в разорванной одежде, с разодранными в кровь коленями и руками, не говоря уже о синяках и ссадинах. Мать, конечно, пожалела его, но отец был в гневе — он был уверен, что Майк нарочно чем-то задел парней, дабы развязать драку и тем насолить отцу, за то, что тот увез их от знакомых ему с детства мест.

На следующий день, он снова встретился с мальчишками из местной банды. Майк был готов к новым атакам, но в место этого получил предложения вступить в их банду.

«Нам нужны такие смелые парни как ты» — сказал ему тогда главарь банды. Майк, недолго раздумывая, принял их предложения, пожав им руки, предварительно плюнув на ладони. Так он стал членом новой банды. Но теперь он приставал к младшим, срывал уроки, сбегал из дома и…продолжал играть в бейсбол.

Вторым событием стало его первое познание девушки, которое произошло в четырнадцать лет. Ее звали Мэнди, и ей было двадцать один год. Она не была красавицей, но нельзя было назвать ее и уродливой, но было в ней что-то, что могли видеть лишь парни в разгар своего гормонального всплеска. Мэнди была развязной девчонкой, дружила исключительно с парнями, любила шумные компании и пила слишком много джина с тоником. Майк уже с год мечтал о том, как он разденет ее, дотронется до ее округлых грудей, просунет руку ей между ног, туда где, как он не раз слышал, приятная теплота и влага. И он, конечно, предлагал ей познакомиться поближе в те дни, когда она была свободна от внимания более взрослых парней. Мэнди смеялась в ответ и обещала, что они как-нибудь займутся «этим», но только когда он немного подрастет, а вместе с ним и его «прибор».

Майку очень скоро надоело ждать. Тогда, он пригласил ее на местную дискотеку. А до того памятного дня, ему пришлось поработать в течение месяца на хлебопекарном заводе — загружая готовую продукцию в грузовичок. Таким образом, он заработал первые свои восемьсот с лишним долларов. Так что денег на джин с тоником у него хватало.

Уже спустя три часа, он провожал ее домой, молча слушая ее бессвязные истории и принимал ее заигрывания, которые заключались в трепаниях его за щеку и поглаживанию по волосам.

Наутро он проснулся в ее постели, с чувством неловкости и стыда, голый, ощущая своим бедром прикосновение ее ягодиц. И сразу же чувства стыда сменились желанием. Но теперь он не решался разбудить ее, а приступить к делу, когда она спала, и вовсе казалось ему дикостью. Но спустя минуту Мэнди сама проснулась. Увидев его рядом, она улыбнулась и грациозно, по-кошачьи вытянулась. «Доброе утро, большой мальчик» произнесла она. «Как насчет того, чтобы повторить вчерашние подвиги?». Просить дважды ей не пришлось.

Третье событие произошло в шестнадцать лет, и оно изменило его навсегда. Именно в шестнадцать лет он стал участником группового изнасилования своей сверстницы. Ее звали Кристин Люнберг, она жила в двух кварталах от него и Майк не раз замечал ее пристальный взгляд на себе. Сомнений не было в том, что она была влюблена в него, но Майка она ничуть не привлекала. Не потому что она была некрасива, а потому что Кристин была «серой мышкой», о которой мало что знаешь, а узнать больше и не хочется. Она всегда носила мешковатую одежду, которая полностью скрывала ее женскую натуру, коротким юбкам, она предпочитала джинсы, а вместо туфель на шпильках, она носила кроссовки.

Это произошло зимним вечером, когда в воздухе стояла морозная свежесть, которая заставляла неметь дыхательные пути при каждом вдохе. Она возвращалась домой то ли из библиотеки, то ли еще откуда-то, Майку было без разницы. И хотя не Майк решил надругаться над ней, но он не сделал ни малейшей попытки остановить своих дружков из банды, а даже наоборот — принимал активное участие в насилии над беззащитной девушкой.

Сейчас он понимал весь ужас их поступка и чувствовал искреннее сожаления, но ему до сих пор не хватало сил вернуться домой, найти Кристин и попросить у нее прощения. Хотя бы попытаться это сделать.

За ними не приехала полиция, их не вызвали на допрос, они не предстали перед судом. Их преступление осталось безнаказанным. А безнаказанность всегда приводит к бесстрашию. Тогда Майк думал, что Кристин не обратилась в полицию из-за страха перед унижением, которое придет с оглашением произошедшего. Но только с год назад он начал задаваться мыслями о том, что Кристин на самом деле любила его, даже после надругательства и она ничего никому не рассказала только потому что пыталась защитить его. Она не хотела ломать ему жизнь, даже не смотря на то, что он сломал ее. Это могло быть правдой, от чего Майку становилось еще больнее. Иногда он ловил себя на мысли о том, что он себя ненавидит. Но ненависть к себе была слабее страха перед ответственностью, а потому он шел дальше по жизни и просто старался поверить в то, что раньше он был другим человеком — молодым глупым юнцом, с которым общего у него осталось лишь имя и только.

В течение полутора лет, которые он еще прожил в Виржинии, он встречался с Кристин на улице, но в каждый раз предпочитал не попадаться ей на глаза, либо просто переходить дорогу. Понимая, что жить здесь он больше не сможет, видеться и общаться со своими «друзьями» (каковыми он их уже не считал), Майк сбежал из дома, прихватив с собой полторы тысячи долларов, которые сам же заработал, работая в автомастерской летом, у старого скряги. Так он очутился в Бостоне. Чтобы родители не волновались и не искали его, он отправил им письмо без обратного адреса. В Бостоне он познакомился вначале с Уолтером, потом с Мелиндой и Мэри. Затем подружился с Джимом, который познакомил его с Робертом. Его новые друзья не были похожи на его приятелей из Хэмптона, и это Майка вполне устраивало. Он без труда выделил себя среди тысячи студентов своей прекрасной игрой в бейсбол, умением постоять за себя и высказывать свое аргументированное мнение.

В последнее время он начал часто вспоминать Кристин, что немного его приводило в беспокойство и заставляло думать о скорых переменах в его жизни. Скорее всего, не совсем приятных, но Майк был готов к ним. Чтобы не произошло, он был уверен, что совсем сможет справиться.

— Жуткая история.

Майк обернулся в сторону Роберта.

— Ты о чем? — спросил он, почему-то решив, что Роберт говорил о его тайне из прошлого.

— Я о Лайлэнде. Проклятия. Исчезновение детей. Смерть священника на кресте. Демон….Это другой уровень, по сравнению с теми же пришельцами из Розвелля.

— Те же байки, — не согласился с ним Майк. — На мой взгляд, если выбирать среди всех загадочных историй, который якобы имели место быть на нашей земле, то я бы поверил скорее в крушение инопланетного корабля. А история с лайлэндским демоном замыкала бы список. Но это не делает ее самой скучной. Просто по вероисповеданию я атеист, что заставляет меня не верить ни в рай, ни в ад, ни в их обитателей.

— Выходит, по-твоему, после смерти нас ждет Вечное Ничего? — подал голос Уолтер, услышав их разговор с Робертом.

— Не сомневаюсь в этом, Уолтер. Просто в загробной жизни нет смысла. Зачем тогда люди вообще умирают и рождаются?

— Возможно, после смерти мы переходим на новый духовный уровень, что приближает нас к Богу, — предложила свой вариант Сьюзен, заставив тем Мелл сделать кислое лицо.

— Или же с самого начала мы находимся в аду, а наша смерть помогает нам искупить наши грехи и переносит к вратам Рая, — добавил Роберт.

— Да у нас полный автобус знатоков загробной жизни, — не упустил момента сострить Джим. — Но и у меня есть свое мнение на этот счет.

— И какое оно? — осведомился Уолтер.

— Я солидарен с Майком — после смерти нас ничего не ждет. Если было бы иначе, то тогда врачи — самые плохие люди в мире. Ведь когда мы начнем спасать людские жизни, мы на самом деле будем отдалять наших пациентов от райских услад. А я бы предпочел думать, что мы их спасаем, от чего они должны быть нам благодарны, а не проклинать нас.

— Ну, Джим, ты как будущий дантист, немало спасешь жизней, — засмеялся Роберт.

Почти все в автобусе одобрительно забили в ладоши. На что Джиму осталось лишь отмахнуться.

— Единственному из нас кому предстоит спасать человеческие жизни в будущем это Уолтеру Кэмпбеллу, — внесла свою лепту Мелл Мерцер, скорее не для того чтобы похвалить Уолтера, а для того чтобы проигнорировать Сьюзен Робертс. И Кэмпбелл это прекрасно понимал.

— О да, — протянул Майк. — Пожалуй, за Уолтера и за спасенные им жизни в скором будущем, я выпью еще пива. — Майк открыл еще одну бутылку (четвертую за сегодняшний день) и сделал глоток. — Уолтер, мы не слышали твое мнение на счет загробной жизни. А раз именно ты будешь решать, кому жить, а кому нет, то мы бы хотели услышать твое мнение на этот счет.

— В детстве я ходил в церковь с родителями, в каждое воскресенье и даже…пел в хоре до двенадцати лет. — Сьюзен с удивлением посмотрела на своего парня, впервые услышав данную историю из его жизни. И она не была одинока — все остальные встретили сей факт протяжным «оооо», а затем и смехом. — Да-да, было и такое. Но как только у меня стал ломаться голос, меня избавили от этих мук, чему я был несказанно рад. Но, воспевая хвалебен Господу и его творениям, я никогда не думал о Нем как о реальном существе. И сегодня я не могу сказать, что у меня поменялось мировоззрение. Но я, как и все, хотел бы верить, что после смерти нас ждет не простое забвение, а что-то неизведанное. И я, к тому же, не готов верить в библейскую историю о Рае и Аде. Ведь в современном мире, мало кому может открыться Рай, с его строгими требованиями, а потому глупо верить, что нас всех будет ждать Ад после смерти. Это слишком жестоко.

Уолтер закончил свой монолог, решив, что тем и закрыл тему о смерти, так как у него не было большого желания говорить о столь неприятных вещах в столь приятные минуты, когда ты молод, рядом с тобой любимая девушка, друзья и все вместе держат путь на встречу приключениям. Но оставалось еще одно мнение невысказанным.

— Я верила в Бога до шестнадцати лет, — негромко произнесла Мэри, но все повернулись в ее сторону (кроме Тима конечно). Когда я жила в общине, произошло то, что убило во мне всю веру. — Мэри опустила взгляд, затем перевела его к окну, после чего продолжила. — Отец Вениамин был хорошим человеком, возможно лучшим из всех кого мне приводилось встречать или еще придется. Он не был фанатиком веры и не заставлял нас молиться и каяться, а говорил о многих интересных вещах, в создание которых мог поучаствовать Бог. И у него получалось вселять в наши душы любовь к Богу и всему, что нас окружало. Он знал много интересных притч, которые нам и читались, вместо проповедей. Он часто шутил, и его шутки были почти всегда оригинальны и всегда остроумны, от чего много девушек было тайно в него влюблены, — Мэри усмехнулась. — В том числе и я. И не только потому, что он был добр к нам, но и потому что в свои пятьдесят он был очень даже хорош собой. — Мэри выдержала очередную паузу, давая понять, что следующие слова ей дадутся с трудом. — В одно утро, помню, была середина весны, на улице уже было светло, а тепло смешивалась с прохладой, пришла матушка-настоятельница, вся бледная, с отпечатком ужаса на лице. Она сообщила нам, что отца Вениамина убили. Один из прихожан церкви, пришел рано утром и долго сидел на последнем ряду. Когда отец Вениамин решил подойти к нему, тот достал пистолет и произвел четыре выстрела ему в грудь. Когда подъехала полиция, убийца все еще находился на месте преступления и плакал. Он повторял слова, которые повторяют все психи после совершения своих мерзких деяний — о голосах в его голове, о демонах, которые мучили его по ночам, требуя от него жертвы в обмен на избавления. Тогда я и потеряла всю веру в Бога. Как можно в Него верить, когда безумцы убивают святых отцов в святом обители? Почему Он не послал в тот момент ангела на землю, чтобы спасти невинного человека или почему не сделал так, чтобы убийцу сбила машина по пути в церковь? В чем был смысл этого убийства? Если Бог забирает к себе самых лучших из нас, то тогда мне не нужен такой Бог.

Мэри стерла со щеки слезу и замолчала. Молчали и все остальные, а автобус их мчал мимо кукурузных полей, над которыми кружили вороны — посланники из потусторонних миров, если верить легендам и мистикам.

7.

Над заасфальтированной трассой поднималась дымка горячего воздуха и кое-где поверх желтой пунктирной разделительной полосе прорисовывались черные следы протекторов тех машин, что проезжали этими путями ранее. Почти пустынный климат этих мест отражался не только на местной флоре, но и на местных строениях человеческих поселений. Дома были низкими, редко расставлены друг против друга, а главным материалом, послужившим в их изготовление, составляло дерево.

«Там была настоящая пустыня, но не было и намека на жару», подумал Тим и сам удивился своим мыслям. Ведь говорил он без сомнений о фотографии. Да так, словно он сам находился в то время и на том месте, когда был сделан снимок. «Ветер дул резкими порывами, а иногда все замирало, в ожидании нового порыва». Он это знал не потому, что это было видно по фотографии. Он словно помнил те мгновения. И ту девушку…

Она смотрела на него и, казалось, тоже пыталась его вспомнить, но как только он уловил ее взгляд в зеркале, она тут же отвернулась. Испытывала она те же чувства что и он или же нет, но Тиму казалось, что во всем этом был некий смысл, который, пока что, он не мог уяснить до конца.

Тим Ашер сделал поворот налево, въехав на автостоянку мотеля с вывеской в виде горной каменистой вершины, на которой было написано «Рэд Сэндс». Желтый университетский автобус составил компанию еще двум машинам — синему «форду» и темно-серому кэмперу, явно принадлежащему некой семье с детьми не старше двенадцати лет. Вынимая ключи из зажигания, Тим обратил внимание на спидометр, который отсчитал все проделанные ими мили. Тысяча триста. До их конечной цели оставалось всего лишь пятьсот миль.

— Граждане пассажиры, — протрубил в рупор, сделанный из собственных ладоней Джим. — Мы рады сообщить вам о преодолении второй трети пути. Эта наша вторая остановка, а потому предлагаю использовать сей факт с умом и не тратить времени даром. Предлагаю ознакомиться с местными достопримечательностями и памятниками архитектуры.

— То есть со здешними барами и дискотеками, — подытожил Уолтер.

— Ты как всегда тонко чувствуешь все то, что я хотел сказать, дружище! — заметил Джим, вставая с места штурмана. Тим нажал на кнопку и двери автобуса с шипением открылись.

Все начали подтягиваться к выходу, прихватив свои сумки с личными вещами. Тим остался сидеть на своем месте, ожидая пока выйдут все — на правах водителя он должен был покинуть автобус последним, а затем закрыть его. Коробки с провизией оставались пока внутри, за ними должны были вернуться, после того как будут заказаны номера. Так как вместе с мотором отключался и кондиционер, оставлять их в автобусе, в такую как в этот день жару, было непростительной ошибкой.

Тим выключил радио, по которому передавали прогноз погоды. Если верить метеорологам, то к концу следующего дня стоило ожидать прохладу и дождевые осадки почти на всей территории штата Колорадо. Взглянув в зеркало бокового вида, Тим увидел отражение Уолтера и Майка входящих в мотель и, судя по улыбке Доннахью, внутри исправно работал кондиционер. Сьюзен рядом с Уолтером не было, и Тим решил, что она с остальными девушками уже вошла внутрь, а потому слегка вздрогнул, когда услышал голос за спиной:

— Ты, наверное, устал.

Он обернулся назад. В автобусе кроме него и Сьюзен больше никого не было. Последним вышел Роберт и его спина с двумя сумками (вторая, скорее всего, принадлежала Мэри) уже скрылась за правым боком серого кэмпера.

— Есть немного, — признался Тим, заметив небольшое изменение в своем голосе. Словно он говорил с небольшим акцентом. Подобного волнения он не испытывал уже с раннего детства, с момента как начал понимать, что ему начали нравиться девочки. Тогда он также говорил не своим голосом с девочкой, которую сейчас мог назвать своей первой мальчишеской любовью. — Но теперь можно и перевести дух.

Тим попытался улыбнуться, чувствуя, что растянулись лишь его губы, в то время как глаза остались широко открытыми. Сьюзен улыбнулась ему в ответ, от чего натянутая улыбка Тима стала искренней. И в то же время его вновь посетило то состояние некой отрешенности от реального мира, то самое которое не покидало его вчера в баре, когда он увидел впервые фото и саму девушку.

— Вот, — Сьюзен протянула ему пластиковую бутылочку с минеральной водой. — Я решила, что ты хочешь пить.

— Да, спасибо… — ему и в правду сильно хотелось пить. — Спасибо.

Сделав три больших глотка, он почувствовал, что параноидальное состояние начало идти на убыль.

— Я хотела тебя давно спросить, еще вчера, в баре, но как-то не решалась, — начала робко Сьюзен.

— О чем?

— Твое лицо. Оно мне кажется знакомым. Словно я тебя где-то видела. А теперь, — Сьюзен поправила прядь волос, которое упало ей на лицо, словно отогнав некое наваждение, и продолжила: — мне кажется, что и твой голос мне знаком.

— Нет, — отрицательно покачал головой Тим. — Ранее мы небыли знакомы.

Его слова, похоже, слегка разочаровали Сьюзен, будто она ждала совершенно другого ответа.

— Может еще в детстве.

— Прости, но в Массачусетс я переехал совсем недавно, а до этого никогда не бывал на севере страны.

И хотя их обоих одолевало чувство «дежа-вью», Тим понимал, что на данный момент лучшее, что он может сделать это — отрицать. Ведь так не далеко и до массового помешательства.

— Наверное, ты прав, — усмехнулась она с неловкостью. — Похоже, я просто обозналась. Конечно, мы не встречались раньше. Я просто… извини. — Сьюзен повернулась и вышла из салона автобуса, а Тиму ничего не оставалось, как только проводить ее взглядом.

Двери мотеля открылись, и на пороге появился Уолтер. Его глаза скрывали солнцезащитные очки. Тим расслышал, что он спросил Сьюзен, почему она задержалась.

— Я только хотела…, - ее голос потонул в рычание мотора автомобиля, который проехал мимо них по трассе. Затем они скрылись внутри, и Тим остался на стоянке один. Он опустился на спинку водительского сиденья и уставился сквозь лобовое стекло в сторону поля для игры в поло. В данный момент на нем никто не игра, что и не мудрено при таком солнцепеке. И только парнишка в белых шортах и голым загорелым торсом, медленно толкал перед собой газонокосилку. Тяжело вздохнув, Тим достал из кармана фотографию. Он долго вглядывался в образ на ней, а затем перевернул ее другой стороной. И в который раз прошелся взглядом по строчкам, выведенным ровным красивым подчерком. Его брови были хмурыми, рот плотно сжат, а в душе было невыносимо тоскливо…

* * *

С пяти до семи часов они поужинали в фургоне-ресторанчике, расположенном недалеко от мотеля, где прекрасно готовили яичнице с беконом и отвратительно заваривали кофе, разговаривая о разных мелочах под песни из прошлого — Элвиса, Флэттерс, Битлз и Лед Зеппелин. Из шести столиков были заняты только три. Один заняли двое мужчин в черных костюмах (Майк настаивал на том, что они, скорее всего сексуальные партнеры, а Роберт, склонялся к тому, что они коммивояжеры), за вторым сидела семья из четверых человек — муж, жена и две девочки примерно одного возраста (Тим не сомневался, что именно им принадлежит серый кэмпер). Официанткой была женщина примерно сорока лет с усталым лицом и похожей на бумагу кожей на руках. Бейджик на ее груди подсказывал всем желающим ее имя. «Фей».

Майк ел много и быстро, словно не видел еды со вчерашнего дня. Девушки больше предавали предпочтение салатам, в отличие от Мэри, которая заказала себе отбивную с двойной порцией пюре.

— У меня ускоренный обмен веществ, — объясняла она свою стройность, при таком рационе питания.

— А вот у меня наоборот, — пожаловалась Джоанна, — Надо вечно держать себя в форме иначе, лишний вес гарантирован.

Таким образом, девушки нашли свою тему для разговора.

Парни завели разговор о внешней политике США, затем о собственных шалостях детства, но пока никто не думал о том, что их могло ждать в городке, куда они направлялись. Во время обеда, Мелл все чаще пыталась заигрывать с Тимом, чем явно хотела привлечь внимание Уолтера, и в чем, без сомнений, преуспевала, так как Кэмпбелл не переставал ерзать на своем стуле и хмурить брови. В то время как Сьюзен тоже коротко поглядывала на Тима, с явной надеждой уловить его взгляд и вспомнить — откуда она могла его знать ранее.

Когда, казалось, все темы для разговоров подошли к концу, Джим задал вопрос, который уже давно напрашивался:

— Парни, что вы скажите о статье, которую я вам прочел по пути?

— Байки, — только и ответила Мелл.

— Ага, — кивнул Майк, после чего добавил с усмешкой — … из склепа.

— А мне история показалась не надуманной, — вставил Роберт, но затем поспешил добавить: — Не во всем конечно. Наверняка у этой легенды есть и реальная основа. Не удивлюсь, если три века назад в тех местах на самом деле поселилась семья французов, чья история оказалась очень трагичной.

— Бред, — вновь вставила Мелл, после чего закурила очередную сигарету. — Мы все прекрасно знаем цель наших поездок — развеяться и отдохнуть, а все эти истории о демонах и монстрах просто пробуждают в вас парни, тех детей, которые до сих пор в вас живут.

— Отлично сказано, мисс Фрейд, — сострил Майк. — Дорогуша, ты психолог от природы.

— Пошел ты…, - огрызнулась она.

— Если только с тобой, — отпарировал Майк.

Как и Тим, так и Сьюзен не слишком вступали в разговор, не предлагали свои версии затронутой темы. Не потому что не имели своего мнения, а потому что оба знали, что эти разговоры ни к чему в конце не приведут — все останутся при своем личном мнении. Что касается Тима, сам он верил, что в мире изредка происходят события, которые не может объяснить наука. Что и доказывала девушка, которая сидела почти напротив него, рядом со своим парнем, которую он почти не знал и в то же время знал всегда. Эту девушку он не просто видел ранее, но был очень близок с ней. А их последнее свидание было драматичным. Свидание, где-то в пустыне Нью-Мехико, чьи пески своим цветом напоминают бурлящую в венах кровь.

Тим взглянул в ее сторону, уловив взгляд Сьюзен, но она быстро отвела его, обратив свое внимание на Уолтера. И Тиму, ничего не оставалось делать, как опустить глаза вниз. Он не помнил за собой подобных чувств к особам противоположного пола, какие в эти минуты кипели в нем в адрес девушки, с которой он перемолвился парой фраз. И он ревновал ее к Уолтеру, а когда он заметил на ее правом безымянном пальце кольцо, то его сердце неожиданно остановилось, словно позабыв о той функции, которую оно исполняло исправно на протяжении двадцати трех лет.

«Ну и что?!» — воскликнул его внутренний голос. «Да, они помолвлены, но ведь еще не женаты». Но этот голос быстро затихал, также как гаснет свет в кинотеатре — медленно, но необратимо. «Она любит его, он любит ее, а ты просто парень со стороны. К тому же она не давала тебе повода думать, что ты ей симпатичен».

И в правду, с чего он взял, что он ее любит? Ведь если не считать случая в шестом классе (в котором была замешана белокурая Лиза Хуммельс, любой к которой прошла в течение трех месяцев) он никого и никогда не любил так, чтобы совершать безумные поступки и не иметь сил прожить и дня в разлуке.

Но Тим Ашер прекрасно понимал, что это только слабая попытка отвлечь себя от гнетущих мыслей и то, что он испытывал к Сьюзен Робертс, было самой настоящей любовью…

8.

После ужина, парни отправились на поиски близлежащего паба, дабы устроить маленький мальчишник. Девушки проявили желание вернуться в мотель и поболтать о своем. Уолтер не хотел оставлять Сьюзен на растерзание Мелл, но также не хотел показаться смешным в глазах остальных, от чего решил смириться и отдаться на волю судьбы.

Паб они нашли быстро, в конце квартала. Было восемь часов вечера и дневная жара начала сменяться с приятной прохладой сумерек. Бар был поменьше того, в котором они любили бывать в Бостоне, но все же, казался вполне опрятным. С лева от входа стоял бильярдный стол, за которым играли четыре местных жителя, одетых в клетчатые рубашки на выпуск и в синие застиранные джинсы. Каждому из них было не меньше тридцати. Четыре полупустых бокала с пива стояли на краю стола у каждой лузы. Дым от их сигарет клубился над лампой, что висела над ними, а сами они громко разговаривали и смеялись в голос. Прямо по курсу стоял за стойкой бармен лет пятидесяти и, возможно, по совместительству и хозяин бара. У самого края стойки справа, сидели двое завсегдатаев и медленно попивали напитки покрепче и смотрели телевизор какой-то баскетбольный матч, транслируемый местным кабельным ТВ.

На пятерых молодых парней вошедших в бар обратили внимание только бармен. Двое у стойки продолжили тупо глядеть в телик и пить виски, а играющие в бильярд допивали остатки пива и гоняли шары по столу. Не обращая внимания на незанятые столики, парни сели за стойку.

— Для начало пять бокалов пива и одну бутылку «Джима Бима», — сделал заказ Джим.

— Рад видеть в своем доме новые лица, — произнес бармен, без малейшей радости на лице, поворачиваясь к полке со спиртным. Выбрав нужную бутылку, он поставил ее перед парнями, а затем достал из-под стойки пять стаканов и пять бокалов.

— А знаете, что самое интересное в истории, которую я вам поведал, друзья мои? — заговорил Джим полушепотом, в то время как бармен заполнял их бокалы пивом. — То, что жители Лайлэнда, вновь водрузили на холм распятие. И спрашивается — зачем им это было нужно? То им не по душе вспоминать столь ужасную историю из своего прошлого, то они воздвигают ей памятники.

— Что только не сделаешь для привлечения туристов в свой городок, — подметил Уолтер.

— Особенно, если он самый заурядный, — подхватил Майк.

— Но, согласитесь — запротестовал Джим. — Истории о проклятие зависшим над маленьким провинциальным городком, необъяснимые убийства, распятые священники — все это звучит вполне интригующе. Иначе я бы не выбрал Лайлэнд для нашего путешествия.

Все с согласием кивнули в ответ, после чего чокнулись стаканами с виски.

* * *

В это время в мотеле, девушки проводили время в номере снимаемом Мелиндой Мерцер. Сама хозяйка, после принятой ванны, была одета в белый халатик на голое тело и носила полотенце на голове. Девушки пристроились на постели — кто на краю, кто лежа поперек, — и вели легкую беседу. Выйдя из душевой, Мелл присела рядом с Сьюзен, и они обменялись улыбками.

— О чем разговор, девчонки?

— О первой любви, — ответила Джоанна, — я как раз говорила, что впервые влюбилась в первом классе в симпатичного кудрявого мальчишку. Но он никак не отвечал на мои чувства, а только гонял с друзьями машинки по полу.

— Теперь ты мстишь всей мужской половине, — с улыбкой произнесла Мэри.

— Ты о чем?

— О Джиме. Парень явно влюблен в тебя, а ты, даже не обращаясь на него внимание.

— Ой, Мэри, — отмахнулась Джоанна. — Роквелл не тот парень, которого я бы хотела видеть рядом с собой. Да, у него есть чувства юмора и это мне в нем нравится, а в остальном — он слишком прост.

— Давайте лучше сменим тему, — предложила Мелл. — С Мэри я уже давно знакома и Джоанну хорошо знаю, а вот о тебе, Сьюзен, мы ничего не знаем…. кроме того, что ты встречаешься с моим бывшим парнем.

Похоже, удивить Сьюзен ей не удалось, потому, как та осталась полностью невозмутимой.

— Я всегда была рада познакомиться с тобой по ближе, но боялась, что…ты меня недолюбливаешь, — ответила Сьюзен, мило улыбаясь своей новой «подруге».

— Неужели Уолтер сам тебе рассказал, что мы раньше были близки? — поинтересовалась Мелл, хотя и сама прекрасно знала, что Уолтер скорее бы спрыгнул с кондоминиума, чем признался своей новой подружке в связях с наследницей многомиллионного капитала.

— Нет, я узнала об этом от старшекурсниц и если честно…, - Сьюзен замялась.

— Ну же, — приободрила ее Мелл, слегка приподняв одну бровь в неком подобии иронии. — Не стесняйся. Говори так, как оно есть.

— Они отзывались о тебе не самым лестным образом. Из их слов выходило, что ты чуть ли не самый черствый человек во всем университете, — говоря эти слова, Сьюзен с неловкостью все время поправляла пряди своих густых черных волос, что спадали ей на лицо.

— Ну, это для меня не новость. Большинство из девушек, что учатся в университете и не слишком хорошо меня знают, считают меня стервой и что я готова раздавить любую, если увижу в ней намек на конкуренцию.

— Мелл, ты и вправду бываешь стервой, — заметила Джоанна, с кривой улыбкой на лице. — Но я бы внесла сей факт в список плюсов, а не минусов. Только стервам удается добиться многого в этой жизни.

— Да ладно, — отмахнулась Мелл. — Не такая я прям стерва, как всем кажется. К тому же я только рада за вас с Уолтером. Будем надеяться, что дела у вас дойдут и до женитьбы.

Сьюзен улыбнулась и показала ей тыльную сторону своей ладони, где на безымянном пальце красовалось кольцо. Мелл обдало жаром, а через секунду холодом. В горле закипела ядовитая желчь. Ей пришлось сделать над собой усилие и взять себя в руки. По лицу Сьюзен, она поняла, что та ничего не заметила. В тоже время, Джоанна и Мэри подскочили к ней поближе, с восторженными возгласами.

— Ух ты, — протянула Джоанна, пристально вглядываясь в инкрустированный в кольцо бриллиант. — Оно, наверно, не меньше пяти тысяч стоило. Повезло тебе.

— Выходит у вас и на самом деле все серьезно? — осведомилась Мэри.

— Да.

Мелл не стала приближаться ближе к Сьюзен, они и так сидели рядом, разглядывая кольцо с непроницаемым видом.

— Уолтер всегда знал толк в подарках, — только и произнесла она, после чего выдавила из себя самую милую улыбку, на которую только была способна в данной ситуации.

Сьюзен улыбнулась ей в ответ, мало обращая внимание на других девушек, которые вились вокруг нее, а вернее вокруг ее кольца и вдобавок думала о том, что ошибалась на счет Мелинды. Ведь она поверила всем тем словам на ее счет, которыми с ней делились ее приятельницы и просто знакомые.

— Мелл, — нерешительно обратилась она к ней.

— Да?

— А у тебя, на данный момент…. есть парень? — Сьюзен очень хотелось услышать в ответ от нее слово «Да», которое бы смогло излечить ее от этого неприятного чувства неловкости.

— Нет, — не оправдала ее надежд Мелл. — Но есть один на примете.

— Я даже догадываюсь, о ком идет речь, — подмигнула Мэри. — Ты ведь о новом парне? О Тиме? Он очень милый, пусть и слегка себе на уме.

Сьюзен слегка встряхнуло, словно слова Мэри были ладонью, что нанесли ей пощечину. Причину этого всплеска, Сьюзен не знала, хотя образ Тима Ашер, сидящего за рулем автобуса и смотрящего на нее своими пронзительными зелеными глазами, тут же ясно возник в ее голове.

«Странно, но я, словно, на миг испытала что-то вроде ревности», в уме произнесла Сьюзен, после чего отогнала данные мысли.

— Да я и сама была бы не прочь закрутить с ним роман, — произнесла Джоанна, наконец, отведя взгляд от кольца Сьюзен. — Если верит словам Майка, то он был заводилой во всех их детских шалостях. Интересно, что с ним стало?

Мелинда подняла свою сумочку, что лежала у кровати и достала оттуда пачку сигарет, а потом, слегка подтянувшись, взяла пепельницу с ночного столика и положила на постель, около своих ног.

— Давайте лучше поговорим на интимные темы, — предложила Мелл, протягивая Джоанне и Сьюзен по сигарете. Сьюзен отрицательно покачала головой, а Джоанна не отказалась. — Сьюзен, ты не против, если мы начнем с тебя.

Сьюзен сначала нерешительно, затем более уверено кивнула головой.

— Нет, не возражаю.

— Я хотела спросить: Уолтер был у тебя первым парнем…или нет.

В другой ситуации подобный вопрос мог смутить ее или даже обидеть, но в данный момент она чувствовала себя в приятной дружеской обстановке. А если и так, то почему бы и не пооткровенничать.

— До Уолтера я встречалась с одним парнем. Его звали Тэном и встречались мы на протяжении пяти лет. — Все девушки почти в унисон протянули удивленное «ооооо». — С ним я и познала первый настоящий поцелуй и первую близость.

— И почему же вы расстались? — поинтересовалась Мэри.

— Пришло время, когда ему захотелось узнать, что значит встречаться и с другими девушками, помимо меня. Я не смогла смириться с этим и решила с ним порвать. Он, конечно, попытался спасти наши отношения, но для меня наша любовь умерли навсегда.

— Вот урод, а? — протянула Джоанна. — Хотя…. все они кабели, которых надо в определенном возрасте кастрировать. — Данное умозаключение Джоанны Престон заставило девушек смеяться до боли в животе.

— Ну, что же, — произнесла Мелл, гася окурок сигареты в пепельнице, — я была рада побеседовать с вами, но думаю, что нам пара ложиться спать. Завтра рано вставать.

— И с каких это пор, ты стала волноваться по поводу ранних подъемов, Мелл? — поинтересовалась Мэри.

— С этих самых пор.

— Пожалуй, Мелл права, — согласилась Сьюзен. — Нам рано вставать, а парни наверняка уже вернулись и возможно ищут нас.

— Ну, нас они наверняка не ищут, — протянула Мелл. — А вот Уолтер без сомнений начал о тебе беспокоиться.

Они улыбнулись друг другу словно давние подружки и улыбка с губ Мелл не исчезала, пока девушки не покинули ее номер, после чего, ее лицо радикально изменилась.

— Сука, — злобно произнесла она, глядя на уже прикрытую дверь.

* * *

— Тим, почему бы тебе не выпить, что-то более крепкое, чем это? — Майк указал на стойку, чуть правее бокала с пивом. Похоже «Джим Бим» уже начал на него действовать. — Ты нужен нам веселый и расслабленный. Я нуждаюсь в Тиме из моего детства, а не в этом парне с лицом старика. Похоже, ты совсем разучился расслабляться.

Бармен наливал им из их бутылки уже с неким отрешением, какое бывает только у очень усталого человека. Четверо местных парней продолжали играть в бильярд, но они также уже успели сменить пиво, но более крепкие напитки, от чего их голоса и смех стали громче и участились ругательные слова. Тим знал, что это могло привести к нежелательным последствиям для всех присутствующих в заведение, от чего он и не прикасался к своему стакану с виски. Вдобавок ему завтра надо было садиться за руль автобуса, в котором будут находиться девять (включая и его самого) человек.

— Нет, Майк, не забыл. Но нам завтра вставать в шесть утра и я бы не хотел садиться за руль с гудящей от похмелья головой.

— Убедительно, — кивнул Майк, и потянулся за наполненной стопкой. — Но недостаточно.

— А по мне это все чушь собачья, — настаивал на своем Уолтер. — Проклятия это термин, придуманный Голливудом, а в реальной жизни ему нет места.

— Так могут рассуждать только те, кто ни разу не встречался в своей жизни с необъяснимым, — возразил Джим. Казалось, он опьянел быстрее других.

— А ты, значит, встречался? — осведомился Уолтер, на что Джим еле заметно кивнул головой, после чего отвел глаза в сторону.

На улице уже было темно и Тим, сквозь окно бара, мог разглядеть вдали алые огни мотеля «Рэд Сэндс». В окне блеснули фары проезжающего мимо автомобиля и тут же скрылись из виду. Столики, которые были пусты, когда они пришли, теперь были заняты. Единственная официантка (симпатичная женщина средних лет) работающая в баре, несла поднос с четырьмя бокалами пива к третьему столику, за которым сидели двое мужчин, в бейсболках и с недельной щетиной на лице. Тим был готов поспорить на тысячу долларов, что они были дальнобойщиками. Один из дальнобойщиков проводил жадным взглядом стройные ножки официантки до стойки бара, а после вновь перевел взгляд на товарища, который ему о чем-то рассказывал. За вторым столиком сидела пара — она с короткой стрижкой и с довольно непривлекательным лицом, а он же, наоборот, подтянутый и симпатичный. Он говорил ей о чем-то, изредка махая руками и все чаще глядя на нее с укором. По их лицам, Тим определил, что парень говорил ей далеко не о любви.

Любовь…

Да что он сам мог знать о любви?! О чувстве, которое он никогда не испытывал. И пусть незнакомая ему девушка, смогла зародить в его душе странные теплые чувства при первой их встрече, разве можно это было назвать любовью? Тим не знал, но был уверен, что эти столь неуместно возникшие эмоции, ни к чему хорошему не могли привести. Она любила другого и понятия не имела, что стала виновницей его внутреннего переживания. Все это было слишком мелодраматичным и вдобавок та старая фотография, заставляла его мыслить слишком глупо. Неужели он мог на самом деле верить, что девушка на фото, которой сейчас было бы восемьдесят и Сьюзен Робертс — чем-то связаны между собой? Неужели в нем все еще жил пятилетний ребенок, который верил, что если выключить на ночь свет, то рано или поздно вещи в его комнате оживут и начнут жить своей жизнью? Но ночь за окном, всегда помогает поверить в то, что утром кажется абсурдным. И сейчас, где-то в глубине души, он верил, что он не случайно нашел ту фотографию и познакомился с Сьюзен в один и тот же день. Но что в дальнейшем ему готовила судьба, Тим не мог знать.

— Эй, красатуля! — позвали от бильярдного стола. — Еще по пиву и бутылку водки.

Тим оглянулся и посмотрел на того, кто кричал: широкое лицо с близко посажеными глазами, не менее широкие плечи, которые были готовы в любой момент вырваться из-под рубашки цвета хаки. Так как рукава его были закатаны, Тиму не составило труда разглядеть на его кисти татуировку в виде дракона изрыгающего пламя. Поймав взгляд Тима, он грубо осадил его:

— Чего уставился? Неужели запал на меня?

Его друзья громко загоготали. Широколицый растянул улыбку победителя. Майк уже хотел было встать, но Тим его схватил за запястье.

— Не надо, Майк.

На лице Доннахью появилось выразительное недоумение, но садиться он не стал.

— Тим, ты собираешься это оставить как есть?

— Да, Майк. Они этого не стоят.

— Знаешь, я начинаю сомневаться, что ты Тим Ашер. Ты на него совсем не похож. За год до моего отъезда из Небраски, ты избил парня куда как за более безобидные слова. Что с тобой стало?

— Мы были глупыми детьми и не знали, что делаем, — уклончиво ответил Тим, глядя на свой бокал с пивом, который все еще был полон наполовину. Похоже, в его взгляде было нечто, что он не мог объяснить словами, но, тем не менее, Майк сел обратно, не дав повода для драки.

Данный повод всем подарила Мелинда Мерцер…

Уолтер положил на столик уже было приставленный ко рту стакан, и посмотрел со слегка затуманенным взглядом на Тима Ашер.

— Парень, я бы не советовал тебе оставлять все как есть. Таких как они можно поставить на место лишь грубой физической силой. Часто хватает одного удара, иногда приходиться стоять до конца. Но заминать все не надо.

— Не думаю, что они отстанут так легко от тебя теперь, — добавил Джим. — А заодно и от нас всех.

— Успокойтесь, парни, — вмешался Майк. — Тим знает, не хуже нас всех, об этих заповедях. И я просто уверен, что при необходимости он не станет сидеть сложа руки.

Тим хотел верить, что на этом данная тема завершена и оказался прав, так как в этот момент, двери бара открылись, и на пороге появилась роскошная блондинка. На Мелинде Мерцер была одета столь узкая одежда, что любой сексуальный маньяк расценил бы это за приглашение. Увидев их, она помахала им рукой и точеной походкой поспешила к ним.

— Только ее здесь не хватало, — выдавил Уолтер, поворачиваясь обратно к стойке.

— Мама мия! — почти во весь голос воскликнул Майк. — Вы только посмотрите что на ней одето. Откуда это у нее?

— Учитывая размер одежды, что на ней, она могла все это время ее держать в сжатом кулаке, — сострил Джим.

— Это не женщина, а искушение о двух ногах, — добавил Доннахью.

— Я буду тебе благодарен, если ты меня от нее избавишь, — также смотря перед собой, произнес Уолтер.

И в этот момент, когда Мелл проходила мимо бильярдного стола, ближний к ней парень, в футболке с номером «10», свободной рукой обнял ее за талию, положив ладонь на ровный живот и притянул ее к себе.

— Смотрите, какая лапа к нам пришла, — громко сказал он, улыбаясь во все тридцать два зуба.

— Пусти, недоумок! — прокричала она, пытаясь вырваться, но мускулистая рука «футболиста» крепко прижало ее к себе. — Пусти же!

Парни тут же поняли всю сложность ситуации. Первым встал Уолтер, а за ним и все остальные. Обе ладони Уолтера превратились в кулаки, а с его глаз полностью пропала пелена.

— О, заступники, мать их! — выругался один из парней, с черными длинными волосами и начал крутить кий в своих руках, что еще больше предало агрессивности его виду. «Футболист» засмеялся, после чего провел языком по щеке Мелл.

— Сладенькая, — констатировал он. — Против такой награды, я готов выйти на ринг даже против молодого Тайсона.

Уолтер решительно направился к бильярдному столу, остальные от него не отставали ни на шаг.

— Отпустите ее! — потребовал Кэмпбелл.

— А ты заставь, городской парень.

— Если хотите выяснить отношения, то тогда выходите на улицу иначе я вызову шерифа! — с легкой дрожью в голосе, прокричал от стойки бармен, но на него никто не обратил внимание. Все посетители бара замолчали, полностью переключившись на противостоящих друг другу парней. Кто-то нервно захохотал, Тим решил, что это был один из дальнобойщиков, уж слишком низкий был хохот.

Уолтер ринулся на «футболиста», слегка опустив голову вниз, от чего он стал похож на разгневанного быка, готового прировнять с землей тореадора. Каким бы ни был пьян парень в футболке, действовал он быстро и решительно — быстро толкнул Мелл в объятия Широколицего и пнул Уолтера меж ног. Сначала показалось, что Кэмпбелл ничего даже не почувствовал, но сделав еще шаг, он с криком упал на колени, схватившись за больное место.

— Надеюсь, ты не лишил моего друга возможности к репродукции, — с надеждой произнес Майк и тут же выбросил кулак вперед, попав в подбородок Футболиста, от чего тот отлетел назад, упав на бильярдный стол. — Радуйся, что Тайсон не слышал твоих бравых слов.

Длинноволосый решил не тратить время на беседы и, ухватившись крепче за толстую часть кия, а тонкую зажав подмышкой, кинулся на Майка. Если бы не Тим, то удара было бы не избежать. Он оттолкнул Майка и по встречной ударил локтем Длинноволосого в лицо. Голову парня отбросило назад, а из его широкого носа потекла кровь, но на ногах он смог удержаться, правда, не на долго. Еще один точный удар Тима, отправил его на пол.

Тот, что был в белой майке на тонких лямках, в то же время кинулся на Джима. Роквелл не успел поставить даже перед собой руку, когда кий хлестнул его по щеке и уху, отбросив его голову далеко за плечо, послышался даже неприятный хруст и Джима отбросило назад, а упав на пол, он уже не смог встать без посторонней помощи. Расправившись с Джимом, парень налетел на Роберта. В отличие от Роквелла, О'Доннелл успел выставить вперед руку и тут же ощутил жгучую боль. Вскрикнув от боли и от ярости, Роберт сжал в левой ладони кий, а правой нанес удар в область виска своему обидчику, закончив комбинацию ударом колена в печень. Видимо он попал в меченую цель, так как парень в майке закричал, отпустил кий и схватился за бок.

В это время «футболист» пришел в себя. Поднялся с колен и Уолтер. Ударивший его в промежность, хотел было кинуться на Майка, но Уолтер перехватил его удар, заломил ему руку за спину, после чего нанес два сильных удара по почкам, затем просто отпустил того. «Футболист» вновь упал на пол, но теперь без малейших шансов на быстрое восстановление.

Широколицый отпустил Мелл и вместо того, чтобы придти на помощь своим товарищам, он ничего лучшего не придумал, как только подастся бегству из бара.

Освободившись, Мелл, в глазах которой читался не страх а удовольствие из-за того, что весь сыр-бор произошел из-за нее, прокричала имя Уолтера и кинулась ему на шею. Уолтер не стал возражать против такого поворота. Майк криво улыбнулся, понимая, что Мелл добилась своего, даже легче, чем сама этого ожидала. Мелл крепко прижалась к груди своего бывшего бой-френда и откуда-то из его подмышки всхлипывала, и Уолтеру ничего не оставалось, как только ее успокаивать.

— Все, Мелл, успокойся. Все позади. Они к тебе больше не притронуться. — Одной рукой Уолтер поглаживал ее по волосам, а другой придерживал, так как Мелинда почти висела на нем. Ее коротенькая юбочка задралась, от чего от внимания Майка не остались незамеченными ее белые кружевные трусики. Но он недолго стал их созерцать, а оглянулся в поисках остальных членов их команды. Тим и Роберт подняли на ноги Джима, который до сих пор оставался без сознания, при этом Роберт прижимал к груди руку.

— Что с рукой? — спросил Тим.

— Пустяк, — отмахнулся Роберт. — Перелома нет. Просто ушиб.

Поняв, что не все так плохо, как могло бы быть, Майк довольно кивнул, после чего обратился к бармену:

— Счет, пожалуйста.

9.

Когда они добрались до мотеля, Джим уже очнулся и что-то бормотал невнятное, переводя взгляд то на Тима, что был с лева, то на Роберта, что был с права. Затем он протянул довольное «ооо», окончательно остановив свой взгляд на задранной юбочке Мелл, которая продолжала почти висеть на шее Уолтера. Майк похлопал Тима по плечу, произнеся:

— Теперь я вижу, что ты тот самый Тим, которого я знал в детстве.

— Да, здорово мы их… — прохрипел Джим, затем скривился от боли и все тут же залились хохотом. Смеялась и Мелл, наконец, показав свое лицо из-за плеча Кэмпбелла. В тусклом освещении веранды мотеля, Майк заметил, что у Мелл были мокрыми щеки, хотя и без разводов туши (оно и понятно, Мерцер тратилась на косметику не меньше чем на одежду). Но Майк все же сомневался в их искренности.

— Если мы сейчас не прекратим смеяться, то можем разбудить всех, — заметил Роберт, хотя и сам все еще улыбался до ушей. Уолтер, похоже, наконец, пришел в себя и понял, что Роберт был прав, и Сьюзен могла выйти из номера и увидеть его в обнимку с Мелл, от чего он попытался освободиться от ее объятий.

— Нет, Уолтер!.. — запротестовала Мелл.

— Дальше, я думаю, ты и сама сможешь дойти до своего номера. Что если нас увидит Сьюзен, что я ей скажу?

— Скажешь правду — меня хотели опорочить, а ты за меня заступился.

Майк попытался подавить в себе смех и чтобы его не заметили, он отвернулся и прикрыл ладонью рот. «Опорочить? Надо же… Думаю, это было сделано уже давно, причем ею самой».

— Ты просто обязан довести меня до моего номера. Как только ты заступился за меня, моя жизнь стала полностью принадлежать тебе. — После этих слов, Мелл вновь прыгнула ему на шею.

Уолтер недовольно скривил рот и попытался освободиться от ее цепких объятий.

— Мелл, прекрати, меня ждет Сьюзен.

— Подождет! — голосом, не терпящим возражений, произнесла Мелинда.

Тим и Роберт потащили Джима в его номер. Открыв дверь, они внесли его внутрь, а Майк остался с этой парочкой, которые так и не могли сойтись в словах. Похоже, Уолтеру не так уж и не нравились объятия Мелл, раз он не поставил ее на место раз и навсегда.

— Уолтер, — обратился он к другу, — хочешь, я за тебя уложу ее в кроватку и подоткну одеяльце?

— Нет, мне нужен только ты мой милый, — тут же отреагировала Мелл, а затем обернулась к Доннахью, одарив его испепеляющим взглядом. Майк лишь улыбнулся ей в ответ.

— Хорошо, Мелл я доведу тебя до твоего номера, — сдался Уолтер на радость победителю, да и, скорее всего, на радость самому себе. Мелл тут же еще сильнее прижалась к нему, после чего поцеловала его в губы.

— Только вот этого не надо делать.

— Это в благодарность, — невинно оправдалась она.

— Я провожу тебя и без благодарностей. Лишь бы ты от меня отстала. — Похоже, Мелл даже не узрела в его словах грубости, так как продолжала глядеть на него влюбленным взглядом. — Спокойной ночи, Майк.

Майк пожелал им того же, проведя взглядом роскошные ягодицы наследницы табачного магната. Когда они дошли до ее номера, Майк повернулся и пошел к своей комнате. Из комнаты Джима как раз вышли Тим и Роберт. Тим посмотрел в спину Уолтера, который скрылся в комнате настырной девицы, но оставил свои соображения при себе.

Когда Уолтер довел Мелл до ее номера, она потянула его за ворот майки на себя.

— Нет, Мелл, я не могу…

— Не бойся, просто помоги мне приземлится на постель. Ничего больше.

Каким бы ни был пьян, Уолтер прекрасно понимал, что на уме у Мелл, но не стал сопротивляться. Он шагнул во тьму за ней, туда, где проглядывался силуэт постели, освященный неоновой вывеской.

— Закрой дверь, — попросила Мелл. Похоже, с Уолтером, она могла и просить, а не только приказывать. Уолтер закрыл ее и включил свет в номере. В комнате загорелся мягкий интимный свет, осветив волокнистый, кофейного цвета ковер, белые, накрахмаленные простынь и наволочку одеяла, столик со светильником с розовым абажуром, телевизор с видеоустройством, стоящие на тумбочке с двумя уровнями и большую картину, некую стилизацию под живопись постмодернизма.

Уолтер подвел ее к постели и та села, раздвинув широко ноги, от чего крохотная юбочка пошла вверх к талии, открыв его взгляду белую прозрачную материю ее трусиков, за которой проглядывались складки половых губ. Уолтер с трудом оторвал взгляд от ее промежности, после, сделав над собой титаническое усилие, повернулся и пошел к выходу. За его спиной что-то зашуршало, после чего он услышал свое имя, произнесенное с такой лаской, что Уолтер не смог не остановится.

Он обернулся…

Мелл сидела на постели, опираясь одной рукой, а другой придерживала свою восхитительной формы и размеров грудь. Ее полные упругие груди, с большими сосками, словно давили на ее грудную клетку непомерным грузом.

(Четвертый размер, это вам не второй, что у Сьюзен…)

— Ну же, Уолтер, — в ее голосе было желание и веселье. — Смелее. Я жду…

Уолтер вновь повернулся к двери. Но не для того, чтобы уйти, а для того чтобы закрыть ее на ключ.

«Один раз, да еще с бывшей, — это не считается» — заверил он себя. — «Да еще я не слишком трезв, чтобы рассуждать правильно…».

Было без пяти полночь, когда в двери его номера постучали. Он уже раздевался и хотел было погасить ночник, когда это произошло. Его тянуло в сон и он уже размышлял — а открывать ли дверь, — когда стук повторился.

— Сейчас! — возвестил Тим и потянулся за штанами, что лежали на стуле, рядом с ночником, к которому он прислонил фотографию девушки, стоящую одиноко у трассы, где-то в пустыне.

Натянув джинсы на себя, Тим побрел открывать дверь.

На пороге его номера стояла Сьюзен, прижав руки к плечам, словно в коридоре стояла не приятная прохлада, а зимняя стужа. Тим тут же испытал ощущения дежа-вью. Он был удивлен, ее увидеть, но, разглядев в ее взгляде беспокойство, он насторожился.

— Что-нибудь случилось?

— Тим, ты не знаешь где Уолтер? Он так и не вернулся…

В голове Тима тут же появился образ — Уолтер входящий в номер Мелл, но он поспешил его отогнать — не об этом нужно было сейчас думать, а о том, что хотела услышать от него Сьюзен.

— Я сначала постучала к Джиму, но мне никто не ответил, — продолжила она, и Тим заметил, как ее взгляд, вполне возможно непроизвольно от ее желания, опустился, осмотрев его голый торс, а за тем, быстро вернулся к лицу.

— Уолтер, как раз с Джимом, после бара решили прогуляться. Джим хотел с ним о чем-то важном поговорить.

— О чем?

— Джим сказал, что это личное и хотел узнать совета Уолтера, как врача.

— Но Уолтер ведь бедующий хирург. Зачем Джиму совет хирурга?

«Да, Тим, ты никогда не мог лгать правдиво. Ну…. Придумай же, хоть что-нибудь!»

— Как я понял…это связано с его…тетей, которой нужна операция.

— И Джим, — немного недоуменно протянула Сьюзен, — хочет, чтобы ее провел Уолтер?

— Да… то есть, нет, он просто хотел попросить у Уолтера совета — а стоит ли вообще соглашаться на нее? — Тим резко запнулся. Все мысли разом покинули его, от чего он сам для себя превратился в шкаф, из которого вынули все вещи, оставив лишь вешалки, колотится друг о друга.

Сьюзен опустила голову. Похоже, все сказанное им, было принято ею за чистую монету и ему стало тошно. Тошно от своей лжи и еще более тошно от глупости Уолтера.

Сьюзен вновь подняла голову, взглянув в его зеленые глаза. Следующих слов он не ожидал от нее.

— Можно войти? — в ее голосе звучала просьба и надежда маленькой девочки, которая просит родителей не выключать на ночь свет в ее комнате.

— Э… да, конечно. Но…

— Я ненадолго.

Тим пожал плечами и пропустил в свой номер девушку, о которой не мог не думать последние дни. Мечтал о том, чтобы они остались наедине. Сьюзен вошла и Тим закрыл за ней дверь, при этом вновь почему-то подумав о дежа-вью. Что могло быть необычного в простом закрытии дверей?

Он остался стоять у входа и резко задержал дыхание, когда Сьюзен подошла прямо к ночнику и взяла в руки, ту самую фотографию, на которой была изображена девушка, столь похожая на нее саму. Сердце гулко билось, готовое разорваться от столь сильного тарана груди.

Сьюзен перевернула карточку и приподняла удивленно брови, увидев сделанную на ней надпись. Сама не зная почему, она прочла вслух четверостишье:

А чуть ниже, еще одна строчка, не менее жуткая, чем само четверостишие, но живущее отдельно от него:

ЗАБУДЬ СТРАХ ИЗГОНЯЮЩИЙ ДЬЯВОЛА…

Сьюзен повернулась в его сторону.

— Это ты написал?

Глядя на нее, он решил, что она также будет выглядеть, если надкусит лимон. Тим отрицательно покачал головой, после чего добавил:

— Нет, это уже было.

Сьюзен вновь прошлась взглядом по написанному с обратной стороны фотографии.

— Что бы это могло значить?

— Ты считаешь, что в этом есть хоть какой-то смысл? — спросил Тим, подходя к ней.

— Я не знаю. Но, чтобы это не значило, данное послание не для нас, — сказала она и положила карточку обратно и вновь повернулась к нему. Тим стоял перед ней на расстоянии вытянутой руки. Сьюзен сделала шаг назад и наткнулась на край постели, при этом думая, что хотела сделать шаг вперед, а не назад.

— Присаживайся, — предложил он, и Сьюзен присела, не отводя от него глаз.

— Знаешь, — начала она, после короткого молчания. — Мне до сих пор кажется, что я тебя и раньше видела. А сейчас, я в этом просто уверена. Довольно странное чувство. — Сьюзен неловко дотронулась до лба, при этом, скривив уголки губ, словно о чем-то задумалась или пыталась вспомнить, где они могли встречаться. — Ты этого не ощущаешь?

— Извини, но нет. Если бы мы виделись раньше, я, думаю, запомнил это. Встреча с такой девушкой как ты, запомнилась бы мне навсегда. — Тим отвел от нее взгляд, чтобы Сьюзен не прочитала лжи в его глазах и тут же в поле его зрения попалась фотография.

— Может, ты бывал в Фолл-Ривере? Я там родилась. Возможно, мы встречались в детстве, возможно даже общались?..

— Извини, Сьюзен, но я никогда не был в Фолл-Ривер. Все детство я прожил в Небраске. Все мои родственники также из Небраски, а потому мне не было нужды уезжать из штата, чтобы их навестить. А побывать в других местах мне удалось только к двадцати годам. В Массачусетсе я был лишь в Бостоне, да в небольшом городке под названием Холлуэй или же Хиллвест. В остальных городах я бывал проездом, а потому пообщаться в них мне ни с кем не приводилось.

Он лгал, но ложь была не из тех, от которой стыдно. Гораздо глупее было сказать, что он и сам чувствует то же самое, но не может этого объяснить. И то, что, во всем этом неким образом связана фотография девушки в пустыне, где-то в Нью-Мехико.

— Это глупо…я знаю…

— Нет, Сьюзен, — остановил ее Тим. — Это не глупо. Возможно, когда-то в детстве и на самом деле познакомилась с парнем, чем-то похожим на меня, но с тех пор ты о нем не вспоминала, пока не встретилась со мной, что и дало толчок твоей памяти. — Он неторопливо подошел поближе и сел рядом с ней на кровать.

Сидя рядом с ней и смотря ей в глаза, Тим был уверен что видел ее ранее на столь интимном расстоянии. Даже прикасался к ее волосам, плечу, шее… своими губами к ее губам. Это было сравнимо с наваждением. И она чувствовала тоже самое — он мог прочесть это в ее глазах. Сьюзен провела кончиком языка по пересохшим губам и отпустила голову.

— Ты и меня могла видеть на территории университета, но забыть об этом.

— Вполне возможно, — легко согласилась она. — Скорее всего, так оно и есть.

«Даже и не думай этого говорить!»

— Но есть и другое объяснение…

— И какое? — оживилась она. В ее огромных глазах заплясали огоньки неподдельного интереса.

— Довольно глупое объяснение…

— И тем не менее.

— Родство душ.

— Родство душ?…

— Родство душ, — повторил он. — Воспоминания былого.

— Мы когда-то знали друг друга в другой жизни, возможно дружили или даже…любили?

— Не исключено.

Если бы в комнате не был полумрак, Тим мог бы разглядеть, как ее щеки порозовели. Хотя все можно было понять и по нависшей над ними тишине.

— Это могло бы все объяснить, — начала Сьюзен, — но есть один факт, подтверждающий, что это не может быть правдой. И не то что это из раздела невероятного, а то, что ты ведь меня не помнишь. У тебя нет похожих чувств в мой адрес.

— Если честно….то есть, — признался он, слегка перебив ее.

Сьюзен приоткрыла рот, после чего прижала пальцы ко лбу, словно о чем-то задумавшись. Тим молча, глядел на нее, не отводя взгляда, боясь порвать столь хрупкую нить, что протянулась между ними в эти секунды. Ее глаза, казалось, становились все темнее и глубже. Он даже начал тонуть в них.

И в этот момент, Сьюзен приблизилась к нему и поцеловала в левый уголок губ. Потом прямо в губы, более настойчиво. Тим сидел неподвижно и слегка озадаченно.

Внезапный порыв иссяк и Сьюзен вновь отстранилась от него.

— Прости, я…

— Тебе не стоит извиняться, — попытался успокоить он Сьюзен.

— Я чувствую себя дурой. Прости, Тим…

Она резко встала с его кровати и поспешила к выходу.

— Сьюзен постой! — позвал ее Тим, но Сьюзен выбежала из его номера, оставив открытой дверь. Девушка на фотографии, смотрящая вдаль, теперь казалось, глядела в ту дверь, вслед девушки, на которую она был так похоже…

Было два часа ночи, когда настенные часы в номере Мелл негромко пропели отрывок из сонаты Баха. Из какой именно, Мелл не знала, для нее это и не имело никакого значения. Она точно знала что это Бах, лишь потому что ее отец — Эдгар Лоренс Мерцер являлся любителем классики. Сама же она не смогла постичь прелести симфонической музыки.

Она лежала в постели, прикрывшись одеялом, оставив лишь открытой свою грудь и наблюдала за тем, как одевался Уолтер.

— Нам не надо было этого делать, — произнес он первые слова, с того времени как вошел два часа назад в ее номер, затягивая ремень.

— Теперь, уже поздно, дорогой мой, о чем-либо сожалеть, — коронный голосом маленькой девочки произнесла она. — Дело сделано и обе стороны остались довольными результатом.

Уолтер пропустил ее слова мимо ушей, он думал о том, что Сьюзен сейчас была всего лишь в десятке метров от них, в другом номере, отделяемая двумя стенами. Спит ли она сейчас или ждет его, чтобы заявить о разрыве их помолвки? Сам не зная почему, Уолтеру казалось, что Сьюзен уже все известно.

Мелл прикурила сигарету от зажигалки, заложив левую руку за голову и пустила белый клуб дыма в потолок.

— Зачем тебе уходить? На улице уже темно и в дом тебя уже никто не пустит. Кому ты теперь нужен кроме меня?

— Заткнись! — прорычал Кэмпбелл, хотя и не так сурово как бы хотел. — Твои шутки сейчас совсем некстати.

— Извините! — Негодование в голосе Мелл, заставило Уолтера обернуться в ее сторону. — Вот только не надо делать из меня виновницу своих проблем. Я тебя не заставляла делать то, что ты сделал. Причем сделал не один раз. А ведь мог и остановится.

— Я был пьян, и ты этим воспользовалась.

— Не настолько ты был пьян, чтобы не осознавать своих действий. И кстати, стоит отметить — я не перестаю восхищаться твоими возможностями — даже получив удар между ног, ты не утратил своих талантов в постели. Я даже потеряла счет своим оргазмам. Вначале ты отомстил злодею, а после не упустил шанса заполучить трофей. Наверное из-за этого твоего качества, я так до сих пор и не смогла забыть тебя.

— Тебе давно было пора меня забыть! — перешел он в наступление. — Между нами уже ничего нет и не может быть.

— Пять минут назад между нами что-то было, — игриво напомнила она. — Нечто, что было трудно не ощутить.

— Считай это моим прощальным подарком. Это было в последний раз. Вскоре мы поженимся с Сьюзен и уедим из Бостона. Или даже из Массачусетса и на этом наши пути разойдутся навсегда.

— Думаю, твои мечты останутся мечтами, если Сьюзен узнает, с кем ты провел эту ночь. — Мелл вытянулась по-кошачьи и потушила сигарету в пепельнице, что стояла на ночном столике.

Уолтер быстро оказался рядом с ней и его крепкие пальцы сжали ее тонкую шею. Их глаза встретились. Его полные злобы и ее — неподдельного испуга.

— Ты ей ничего не расскажешь иначе… — он не договорил, но пальцы на ее шее сжались еще сильнее.

— Ты мне делаешь больно, — сдавлено произнесла она и испуг начал медленно переходить в страх. — Отпусти…

— Отпущу, как только пойму что мои слова дошли до твоей глупой головы, — процедил он сквозь зубы, также подумав о том, что на утро на шее Мелл наверняка появятся синяки. — И не считай меня пустословом. Стоит только Сьюзен усомниться во мне, ты знаешь, к кому я приду. И тогда больше ни одно вмешательство пластического хирурга не вернет твоему лицу прежнюю красоту.

На этом, Уолтер ослабил хватку, после чего развернулся и вышел из номера, сильно захлопнув дверь, оставив Мелл рыдать, больше от обиды чем от боли, в одиночестве.

Когда дверь открылась и в номер, где спала Сьюзен, вошел Уолтер, было половина третьего. Сьюзен лежала на боку, спиной к двери. Ей удалось с трудом уснуть. А до этого она ни о чем больше не могла думать кроме как о Тиме — парне, который заставил ее усомниться в тех чувствах, которые она испытывала к Уолтеру. Теперь на довольно простой вопрос — а на самом деле любит ли она Уолтера, — у нее не было определенного ответа. Теперь она не знала ответы на многие вопросы. Она пыталась убедить себя, что любит своего парня, а Тима поцеловала лишь в знак благодарности за его доброту, но все эти попытки завершались неудачей, смываемые словно песчаные замки накатывающим приливом. Об Уолтере она знала все (или почти все), даже то, что до нее он встречался долгое время с Мелл, а о Тиме она не знала ничего, только то, что он казался ей очень знакомым и то….что ее тянуло к нему. Не признавать это, значило быть нечестной по отношению к себе самой.

С Уолтером они были близки и знали друг друга уже почти год, в то время как с Тимом они познакомились всего два дня назад, а стали близки, причем в прямом смысле слова (сидели рядом на одной постели) несколько минут назад. Все говорило в пользу ее парня, так почему в ней бушевал этот жгучий вулкан, проснувшийся от крепкой спячки?

С этими сумбурными и давящими мыслями она заснула.

А проснулась, когда почувствовала, как кто-то открыл дверь. Это сделали бесшумно, но ощущения увеличившегося пространства не остались незамеченными.

Она повернулась на другой бок и в полумраке увидела Уолтера, крадущегося словно вор к ее постели.

— Ты еще не спишь? — шепотом спросил он, остановившись.

— Слегка задремала. Не могла уснуть без тебя. Где ты был?

— Я… — начал, было, он свое оправдание, но Сьюзен продолжила:

— Что посоветовал Джиму?

— Джиму? — легкое удивление прозвучало в его голосе, которому Сьюзен не придала значения.

— Ну да…Я была у Тима и он сказал, что ты пошел прогуляться с Джимом и посоветовать ему, а вернее его тети — соглашаться ли ей на сложную операцию или же воспользоваться альтернативным методом.

— Ты была у Тима? — ответил он вопросом на вопрос, почувствовав укол ревности где-то в груди.

— Я волновалась. Так что ты посоветовал?

— На счет чего?

— На счет тети Джима и прекрати задавать вопросы, при этом, не отвечая на мой.

— Извини, солнышко, — он залез к ней под одеяло и поцеловал ее в щеку. — Я просто жутко устал. А посоветовал повременить с операцией.

— А что у нее?

— Ожирение. Я предложил ему записать свою тетю на фитнесс, а если это не поможет, то тогда пусть делает липосакцию. Она уже не молода, а потому больше подвержена риску инфаркта.

Его тошнило от своей лжи и все же его радовало то, что ему не пришлось придумывать оправданий в этот поздний час, за него постарался Тим.

«Надо будет завтра поблагодарить парня» решил Кэмпбелл, опустив голову на подушку и приобняв свою девушку.

— Я люблю тебя, — сонно произнесла она, потерявшись своим носиком о его подбородок, на котором уже начала проступать щетина. — Колючий…

— Я тоже тебя люблю, — ответил он и черная ядовитая пена ненависти к себе проступила к его горлу. Он поцеловал ее в лоб, задумчиво глядя в окно, в котором виднелось ночное небо усеянное россыпью серебристых звезд.

В эту ночь, Сьюзен Робертс приснился кошмар.

Почему-то она в университете, в одной из аудиторий, где им впервые показывали как вскрывается труп. Аудитория пуста, оно и понятно, ведь на улице поздняя ночь. И все бы ничего, если бы не каталка, накрытая белой простыней из-под которой проглядывается очертание тела. То что под простыней труп, у Сьюзен нет ни малейшего сомнения, к тому же ноги мертвеца обнажены. Бирка на пальце ноги подсказывает, что это тело Патриции Лашанс — девушки, чье вскрытие она проводила на экзаменах. И хотя вскрытие Лашанс уже было произведено и Сьюзен получило «отлично» за него, сон диктует свои правила. В ее руках вновь скальпель, чье лезвие холодно блестит в лунном свете, что просачивается сквозь слуховое окно аудитории. Она ступает по деревянному полу к каталке и простыня сама собой сползает вниз, выставляя напоказ обнаженное тело молодой девушки, которой навсегда предстоит остаться двадцатичетырехлетней. Сьюзен становится страшно, но она приближается к каталке, зная, что если не произвести вскрытие, то ей никогда не стать настоящим врачом. Она подносит руку со скальпелем к бледной коже трупа и медленно опускает ее, но прежде чем лезвие прикасается к такому же холодному, как и оно само, телу, девушка открывает глаза. И Сьюзен становится видно, что один ее глаз нормален — черный зрачок с синей радужкой, но другой — с красным белком и огромным зрачком, уставлен в другую сторону от нормального глаза. Рот девушки открывается в молчаливом крике, обнажая волчьи зубы. И прежде чем Сьюзен удается спастись бегством, Патриция Лашанс хватает ее за запястье и холод, кажется, расползается по всей ее руке. Она пытается закричать, позвать на помощь, но ничего не получается. И когда уже другая рука мертвячки тянется к ее горлу, в попытке задушить, кто-то разрывает хватку и Сьюзен оказывается свободной. Лашанс недовольно шипит, вздергивая верхнюю губу, показывая клыки, но с каталки не сходит.

Сьюзен оборачивается, желая увидеть своего спасителя.

Перед ней стоит Тим и Сьюзен становится хорошо, спокойно, безопасно…

Но Тим, вместо успокоительных слов, говорит нечто неожиданное:

— Это еще не конец. А только начало…, - и в его взгляде она читает боль и переживание.

Но все это ерунда, главное он рядом, главное он теперь будет рядом всегда…

10.

Тим Ашер проснулся ровно в шесть. Приняв душ, одевшись и собрав вещи (фотографию поместив в задний карман джинсов), он вышел из своего номера, в тот момент, когда из своего номера вышел и Майк Доннахью.

— Доброе утро, Майк. Как спалось?

Майк подтянулся и тут же забросил обратно на плечо скатившуюся вниз по плечу лямку своей сумки.

— Отлично. Но видел я сны и поинтереснее. Не говоря уже о пробуждениях.

— А что так? — поинтересовался Тим.

— Приятней все же проснуться утречком в объятьях красотки.

Тим усмехнулся и кивнул.

— Похоже, мы первые кто готовы, — сказал Майк, глядя на наручные часы. Затем, он в полголоса произнес, смотря в сторону одной из дверей мотеля. — Видал, во что вчера нарядилась Мелл? Готов спорить, что у Уолтера была бурная ночь и его черноволосая красавица ночевала сегодня одна.

Кулак Тима сжался, от чего ногти впились в кожу, будь они длиннее, то наверняка бы окрасились в алый цвет. Слова и выражение лица Майка, заставили Тима его возненавидеть, но он сумел справиться со своей яростью и расслабил кулаки. Ему даже удалось выдавить из себя нечто схожее на улыбку, но надолго его не хватило.

— Время ехать, — холодно сказал он, — Пора забирать наши вещи и припасы и отправляться в путь. Ты убедись, что все проснулись, а я пойду, заправлю транспорт иначе горючее закончится прежде чем мы пересечем границу Колорадо.

— Не волнуйся, — успокоил его Майк. — Я позаботился об этом. В отсеке для багажа, в самом дальнем углу есть три полные канистры с бензином. Их, думаю, будет достаточно. — После этих слов, Майк подошел к номеру Мэри и постучал ей в дверь. — Главное, чтобы по пути нам встретился хороший продовольственный магазин, в котором мы сможем купить скоропортящиеся продукты.

Дверь в номер Уолтера и Сьюзен открылась и на пороге появился Кэмпбелл в одних трусах.

— Уже пора? — спросил он, прикрывая тыльной стороной ладони зевоту.

— Как бы лень и неохота тебе бы было это слышать, но да, нам пора отправляться в путь, — весело изрек Майк. — Ночь создана для отдыха, а утро для дел. Уже утро и дела не ждут.

— Я сейчас, — уже более внятно произнес Уолтер и вновь скрылся за дверью.

Тим, не стал дожидаться пока все соберутся, а пошел вперед по веранде. Ответив на приветствие хозяина мотеля, он перешел дорогу, войдя на стоянку. Достав ключи, Тим открыл двери автобуса, закинул сумку на водительское сиденье и положил фотографию плашмя на щиток. Закрыв двери, он вновь вернулся в мотель и прямиком отправился на кухню за провизией. Спустя десять минут к нему присоединились Майк с Робертом.

— Сегодня снова будет жарко, — заметил Роберт, глядя на небо, без единого облачка, проходя пустынную дорогу. — Видимо метеослужба вновь попала впросак и дождя нам не видать.

Ему никто не ответил, не потому что небыли согласны, а потому что было и так понятно, что Роберт прав. Вскоре появился и Джим, с раздутой щекой и со слегка увеличенным в размерах ухом.

— Джим, да ты похож на чудовище Франкенштейна, — воскликнул Майк, на что Джим Роквелл скривил рот и покачал головой, словно хотел сказать: «Дурацкая шутка, Майк».

— Как себя чувствуешь? — серьезно спросил Тим.

— Терпимо, вот только челюсть болит, когда разговариваю. — Джим говорил так, словно у него за щекой был орех, от чего было мало что понятно. — Но не беспокойся, маршрут я тебе буду указывать пальцем.

Вскоре к ним присоединился и Уолтер. Девушки, как всегда, собирались по медленнее парней. Роберт из-за поврежденной руки с трудом нес коробку с минеральной водой и Уолтер, подойдя к нему, предложил свою помощь. Он успел перебежать дорогу и догнать Тима, когда никого из парней рядом не было.

— Тим! — прокричал он ему вдогонку и Тим остановился. — Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты прикрыл меня вчера перед Сьюзен и сказать…

— Да пошел ты…, - перебил его Тим. — Чего тебе не хватает, а?

— Что?… — Уолтеру показалось, что он ослышался, но гнев в глазах Тима, прекрасно сочетался с ранее сказанными им словами.

— У тебя есть прекрасная девушка, о которой можно только мечтать и которая тебя любит. Как я понял, ты даже сделал ей предложение, так что тебе не хватает?!

— Слушай! — Уолтер сунул коробку под мышку и ткнул пальцем Тиму в грудь. — Тебе какое дело до меня и до моих поступков?!

— Я не позволю тебе причинять ей боль.

— Да кто ты такой?! — Уолтер уже перешел почти на крик. — Не тебе меня учить, что мне делать. Ты мне помог. За это спасибо, но дальше я сам как-нибудь разберусь со своей личной жизнью. И если я тебя еще раз увижу рядом со своей девушкой, то пеняй на себя.

С противоположной стороны дороги появились Джим и Майкл, с очередной партией коробок с провизией. Они остановились, пропуская «Понтиак-Бонневилл», за рулем которого сидела женщина лет сорока.

Воспользовавшись этим моментом, Тим полушепотом добавил:

— Я не дам ее в обиду, и если такое повторится, то будешь иметь дело со мной.

— Чего ты хочешь? — начал напирать на него Уолтер, но Тим не сошел с места. — К чему эти слова? Строишь из себя святого?! Или у тебя… — лицо Уолтера покрылось багрянцем, а в глазах чуть ли не заплясало пламя гнева. — Между вами что-то было?! Было, когда она была у тебя?!

Уолтер толкнул его в грудь и Тим отшатнулся назад. Майк и Роберт перешли дорогу и были уже близко, но, похоже, они ничего не заметили. Кэмпбелл оглянулся, посмотрел на них, затем вновь перевел взгляд на Тима.

— Будем считать, что мы поняли друг друга. Ты друг Майка, а я Майка уважаю. Но, да поможет тебе Бог, если ты заведешь вновь этот разговор. — На этих словах, Уолтер вошел в автобус и направился к заднему ряду.

— О чем был разговор? — поинтересовался Майк, подойдя к Тиму. — Когда Уолтер обернулся, мне показалось, что у него хмурое лицо.

— Он беспокоится о Сьюзен, — ответил Тим, глядя вдаль. — Боится за нее и то, что Мелл может взболтнуть лишнее.

— Парень сегодня ночью повеселился на славу, а теперь ищет поддержки…что-то это на Уолтера совсем не похоже. Ну да ладно…

Майк вытянул вперед руку с пакетом и подтолкнул Тима к автобусу. Тим не стал сопротивляться и повернувшись на сто восемьдесят градусов, зашагал к водительской дверце.

Спустя пять минут к ним присоединились и девушки. Мелл вошла первой, а Сьюзен последней, а потому и не увидела, как проходя мимо, Мелл дотронулась до плеча Уолтера с довольной улыбкой на лице. Обиды или злости на Уолтера она уже не чувствовала, а от проведенной с ним ночи остались лишь хорошие воспоминания.

Когда вошла Сьюзен, она мимоходом бросила короткий взгляд на Тима и быстро прошла назад. Тим провел ее отражение в зеркале взглядом, после чего уловил и взгляд Уолтера. В нем было ревность и раздражение.

Убедившись, что все заняли свои места, Тим повернул ключ в зажигание и вывел автобус со стоянки на трассу.

11.

Около шестидесяти миль, они проехали по ровной заасфальтированной дороге, после чего ее сменила, как и обещал Джим, пыльная тропа, кое-где уже заросшая травой. Строения и поля исчезли и на их место встали зеленного девственного цвета холма и равнины, от чего казалось, что Соединенные Штаты и Ирландия каким-то магическим образом соединились вместе, положив конец Атлантическому океану, разделявшего их ранее. Солнце медленно, но уверено, шло к своему зениту, но гуляющий здесь ветер, разгонял застоявшийся горячий воздух, охлаждая его.

За время их отъезда из Спрингфилда, Тим с Джимом не перекинулись ни словом — Тим был сосредоточен на дороге, а Джим — задумчиво потирал опухшую скулу и старался не то что говорить, но и не поворачивать головы из стороны в сторону и лишь на развилках пути, указывал пальцем правильное направление.

В это время Уолтер прижимал к себе Сьюзен и иногда шептал ей что-то на ушко, она кивала или же коротко отвечала, продолжая глядеть в окно, за которым один холм сменял другой. Джоанна не умолкая, говорила с Мэри (сначала она обращалась и к Мелл, но заметив в ее внешности полное безразличие, полностью переключилась на Мэри) и та, кивая, отвечала ей, либо отрицательно качала головой, выдавая свою версию. Мелл с самого утра помалкивала, но с ее лица, ни на минуту не сходила довольная улыбка. Она оставалась даже тогда, когда смотрела на Уолтера с Сьюзен. Майк возбужденно размахивал руками (в одной из которых он уже держал банку с пивом и золотистая жидкость плескалась и иногда разлеталась из открытого отверстия, словно извергающаяся лава) и рассказывал о чем-то Роберту. Тот смеялся и выдавал свою историю не менее забавную.

С каждой пятой милей ветер усиливался и уже было раскалившийся воздух, постепенно остывал, а яркое синее небо начало темнеть, покрываясь грозовыми тучами, тянущимися с севера, и даже где-то вдали послышался первый раскат грома. Метеослужба все же не подвела, доказав что не зря существует как научная организация.

Мэри изредка поглядывала на сияющую рядом Мелл и ее не оставляли мысли о том, что в прошлую ночь Мелл долго не могла уснуть и отнюдь не от бессонницы. После ее взгляд останавливался на затылке Уолтера обнимающего Сьюзен. Могло бы показаться, что нет на свете более счастливой пары, но Мэри видела, как неуверенно он проводил по ее волосам, словно просил прощения, от чего в душе Мэри вспыхивало негодование и злость в адрес Мелл, ненависть и отвращение на Уолтера, жалость и сочувствие к бедной Сьюзен.

И Тим старался поглядывать на Сьюзен через зеркало заднего вида, но она, то смотрела в окно, то сидела прижавшись к Уолтеру и прикрыв глаза, от чего Тиму становилось скверно на душе. Он хотел встретиться с ней взглядом и тогда (он был в этом уверен) ему бы стало легче и спокойней. Но их взгляды так и не встретились, от чего он начал чувствовать приближение туч не только над головой, но и в голове.

Холмы сменил лесной массив хвойных деревьев и под дуновением ветра, верхушки деревьев покачивались из стороны в сторону, а над лесом кружилась стая воронов, озабоченная столь резкой переменой погоды. Гравий, которым была покрыта здесь дорога, начал разлетаться под колесами автобуса, производя неприятный шорох. Тим поддал газу и вскоре гравий остался позади, после чего автобус начал подъем на холм, за которым начинался городок со странным названием Лайлэнд.

Уже вдали начали проглядываться редкие строения, но, еще не доезжая до них, у въезда в город, который начинался за неглубокой речушкой Лай-Ривер, показалась старая заправочная станция и более ухоженный, прильнувший к ней, магазинчик «У Билла». Перед самим мостом стояла арка с вывеской. Надпись на ней гласила «Лайлэнд. Город с богатой историей. Население 876 человек».

— В нем мы и сделаем пару покупок, — сказал Джим, немного растягивая слова и указывая пальцем на магазинчик, при этом держа левой рукой платок у щеки, в котором было завернуто несколько кубиков льда, позаимствованных из портативного холодильника.

Переехав через деревянный мост и припарковав автобум на пустынной стоянке, Тим заглушил мотор. Было уже половина пятого и грозовые тучи закрыли собой солнце, а потому на улице царили сумерки, которые опустились на город раньше времени. Первым встал Уолтер и обратился ко всем сидящим:

— За покупками пойдут только четыре человека. Думаю, этого будет достаточно. Пойдут все парни, кроме Джима.

Роквелл уже было запротестовал, но Уолтер его остановил:

— Джим, с твоим лицом, пожалуй, не стоит показываться на людях без надобности. Ты лучше отдохни. Вдобавок ты должен изучить наш дальнейший маршрут.

— О'кей, — согласился Джим, — но тогда прихватите для меня аспирин, если, случайно, он найдется у продавца.

— А мне купите пачку сигарет! — попросила Джоанна. — Мои закончились, а попрошайничать не хочется.

— Хорошо, — кивнул им в ответ Кэмпбелл, затем нагнулся, поцеловал Сьюзен и направился к дверце. За ним последовали Майк и Роберт. Тим вышел последним.

— Похоже, дождь все же будет, — констатировал Роберт, обращаясь к Тиму и глядя вверх. — Вон какие низкие тучи. Да и прохладно стало.

Тим молча кивнул, соглашаясь со сказанным, также подняв взгляд к небу, и в тот же момент раздался далекий глухой звук грома. И только сейчас, опустив голову, он уловил взгляд Сьюзен в окне, которая глядела на него с теплотой, но в то же время и с настороженностью.

Пройдя дорогу, они вошли в магазинчик через стеклянные двери. По левую сторону от входа, тянулись белые полки и морозильные камеры с продуктами. По правую сторону — за кассой стоял толстый и довольно высокий мужчина с кудрявыми и сальными волосами. Одет он был в белую майку с короткими рукавами, что не скрывала его обильного волосяного покрова, как на груди, так и на руках. За его спиной, возвышалась полка с дешевыми спиртными напитками. С права от продавца размещалась узкая дверь, ведущая в подсобку, прикрытая занавесом, сделанным из крышечек из-под пива.

Увидев что в его магазин вошли четверо молодых парней, возможно с недобрыми намереньями, лицо толстяка стало более вытянутым, маленькие глазки распахнулись шире и забегали из стороны в сторону, словно запертые зверки в клетке. Правая рука, что лежала до этого на прилавке, мигом юркнула под него.

«Интересно, что он там прячет?» — подумал Тим. — «Бейсбольную биту? Револьвер? Обрез?». Тим не знал, да и не хотел знать, но, судя по взгляду продавца, Тим мог предположить, что тот не совсем адекватен.

— Добрый день, — поздоровался с ним Уолтер и не дождавшись ответа, продолжил: — Прохладно у вас здесь, не то, что на улице. Кондиционер, знай, делает свое дело.

Не смотря на это, со лба продавца потекли ручейки пота.

— Но, судя по тучам, вскоре и на улице будет не так жарко. Скорее всего будет дождь, — все пытался наладить контакт с Биллом (если верить вывески, то продавца звали именно так) Кэмпбелл.

Сначала все решили, что тот так и ничего не ответит, продолжая взирать на них с пристальностью безумца, но его пухлые губы приоткрылись, обнажив неровные зубы. Несколько секунд из его голосовых связок не вырвалось ни звука, но все же, под конец, он смог выдавить из себя некий хрип перешедший на фальцет:

— Да….возможно…

Майк не сдержал смешка и тут же отвернулся в сторону.

Во время этого очень короткого разговора, Билл ни разу не взглянул в глаза Уолтера, предпочитая глядеть куда-то за его спину. А после первых сказанных слов, его глаза вновь начали свой беспорядочный бег из стороны в сторону. Лицо его побледнело, а уголки губ скривились, отчего казалось, что местному жителю стало, от чего-то, невыносимо больно и тут же левая рука последовала за правой, скрывшись под прилавком.

«Да у этого парня нервы ни к черту», подумал про себя Роберт. — «Видать, ему приводилось не раз становится жертвой ограблений и теперь он видит в каждом приезжем потенциального грабителя. Да и место для грабежей хорошее — жилые дома начинаются лишь в миле отсюда, а офис констебля, должно быть и того дальше. Пока полиция подъедет, грабители успеют попить кофе и сыграть в покер на пузе остывающего трупа продавца. Так что, Уолтеру пора завершать налаживать контакт с первым жителем города, а не то он может и достать, то что прячет под прилавком. Возможно, в обычной жизни, он совсем не буйный, может даже — любящий отец и муж, добропорядочный гражданин своей страны, — но все это уходит на второй план, когда страх берет вверх над разумом».

— Может, начнем делать покупки? — уже вслух предложил О'Доннелл.

Все молча согласились и направились к полкам с товаром, при этом с настороженностью повернувшись к продавцу спиной.

Так как тут тележек не было, пришлось все держать в руках.

12.

— Теперь мне не кажется все это хорошей затеей.

Джим делал вид, что штудирует дорожную карту — то, что заставил его делать Уолтер, но на самом деле он прислушивался к разговору девушек. И слова Мэри только навострили его слух.

— Ты это о чем? — переспросила Джоанна.

— Об этой поездке. Вернее о выбранном пункте нами в этом году. Лучше бы мы поехали в Диснейленд, чем в этот забытый всеми городишко. Такое чувство, что здесь живут только мертвецы.

— Кончай, Мэри, — отмахнулась от ее слов Мелл, докуривая четвертую сигарету за сегодняшний день. — Все это тебе навеяли истории Джима. Убийства, мистика, сатанисты — детский сад.

— А я с Мэри согласна, — подхватила Джоанна. — Я тоже нечто ощущаю. Что-то вроде предчувствия. Словно вскоре должно произойти что-то плохое. Непоправимое…

Джим Роквелл обернулся, взглянув на Джоанну:

— Радость моя, ничто с тобой не случится, пока я рядом с тобой.

Джим ожидал, что Джоанна вновь ответит ему чем-то колким, но в этот раз она промолчала, от чего и у самого Джима прошелся холодок по спине. Но он быстро взял себя в руки — не хватало ему и самому начать трястись от детских страшилок. Да, он верил во все то, что было написано в статьях об этом городке, но ведь везде происходят убийства и бесследные исчезновения и дело тут совсем не в проклятьях или демонах. Если на человека упадет кирпич, от чего он и скончается, виной будет не демоническое вмешательство, а несоблюдение рецепта приготовления раствора и техники безопасности. И все тут!

— Я-то думал, тебе нравятся таинственные истории и фильмы фэнтэзи.

— Да, Джим, но смотреть об этом по телевизору или читать в газетах — это одно. А побывать самой в одном из таких мест — совсем другое.

— Перестань, — Мелл хохотнула и повернулась к Джиму: — Ты слишком впечатлительная Джоанна. Все эти мысли из-за рано наступивших сумерек, созданных нагромождением туч. Похоже, кроме меня и Сьюзен в этом автобусе нет больше здравомыслящих людей.

И хотя Сьюзен ничего не говорила на эту тему, но и она сама была окутана некой паутиной подозрения. Ей казалось, что с этим город и вправду что-то не в порядке. И эти мысли не одолевали ее пока они не переехали мост. А с уходом Уолтера (Тима?) ей стало вдобавок и страшно. Будь на улице не день, а ночь, она, наверное, зашлась в истерике.

— Напомни нам, когда здесь произошло последнее убийство.

— Три года назад, — ответил Роквелл, не оборачиваясь. Он также держал платок со льдом у щеки, которая выглядела уже не такой раздутой как утром. — Погибла молодая девушка, где-то в этих лесах.

На улице раздался раскат грома, от чего Сьюзен слегка подскочила. Похоже, страх из легкого, постепенно переходил в навязчивый.

— Что ж, одно убийство за три года не так уж и плохо, — пожала плечами Мелл. — В Бостоне, выходит, у тебя больше шансов быть подстреленной, чем здесь. Только поймите меня правильно — я совсем не в восторге от этого городка и согласилась отправиться сюда, уступив желанию большинства. Единственное, что может напугать меня в нем — это остаться здесь навсегда.

От последних слов у Мэри и Джоанны широко открылись глаза.

— Да не о том я, трусихи. Остаться здесь не в качестве очередной жертвы, а в качестве жителя. Вот от этих мыслей меня бросает в дрожь.

— Джим, в Лайлэнде есть хороший отель? — решила сменить тему Сьюзен.

— Есть, — кивнул Джим, все также не оборачиваясь. — Его построили шесть лет назад, когда решили сделать городок более заманчивым для туристов. И не хочу вас пугать… — и хотя лица его девушки не видели, но Джим в этот момент улыбался. — Но построили его на том месте, где раньше стоял особняк де Зетоллей.

— Прекрасно, — протянула Мэри, прикрыв ладонью глаза.

— Просто, таким образом из его окон виден трехметровый крест и три могилы…

— То есть, — перебила его Джоанна, — крест еще стоит? И могилы сохранились?

— Конечно. На счет креста, я, конечно, сомневаюсь, что они нашли тот самый, который сделали на заказ для француза. Но, то, что могилы принадлежат жене и дочерям де Зетолля — я не сомневаюсь. — Джим говорил об этом с явным интересом, что недвусмысленно давало понять — он мечтает их увидеть и, вполне возможно сфотографировать на память. — Они ограждены металлической изгородью, по приказу городской мэрии, дабы ограничить к ним доступ слишком прытких туристов, но это не мешает их хорошо разглядеть. Кто же попытается перепрыгнуть ограду, ожидает штраф.

— И каков он? — спросила Мелл, с легким прищуром, словно уже готовилась примерить на себя недобрую славу Лары Крофт.

— Пятьсот долларов. Если же сердобольный турист успел выскрести себе кусочек от могильной плиты в качестве сувенира, штраф достигнет полторы тысячи с конфискацией добытого материала.

— Ты так говоришь, словно их уже видел, — произнесла Мэрии.

— Видел фотографию в нете.

Новый гром вновь раздался над их головами, но был он еще не так силен, да вдобавок глухим, не раскатистым, что давало понять — до дождя еще не так скоро.

— Пожалуй, я загляну в маркет сама, — Джоанна встала с места и зашагала к выходу. — Парни задерживаются, а курить ужасно хочется. — И хотя у Мелл были сигареты, у Джоанны не было ни малейшего желания просить вновь у нее одну. А сама Мелл и не думала предлагать. — Кому-то что-нибудь купить?… Как хотите…

Она выскочила из автобуса и побежала через дорогу, как раз в тот момент, когда парни выходили из магазина.

13.

Тим и Роберт подошли к полкам по левую сторону магазина, где находились злаковые, фрукты и овощи. Уолтер и Майк выбрали полку по правую сторону, где помимо полок стояли и большие белые морозильные камеры.

— Похоже, Лайлэнд и в правду странное местечко, — тихо произнес Роберт, чтобы его не услышал толстяк Билл. — Первый же житель городка, оказался чудаком с явным расстройством психики. Если так и дальше пойдет, то нам лучше вернуться назад в Бостон, либо снарядится в другую поездку. — Роберт покрутил в руках большое зеленое яблоко, осторожно преподнес к носу, затем опустил его в кулек. — Пусть даже в Шотландию. Можно прекрасно отдохнуть на берегу озера Лох-Несс и жарить тосты на открытом огне.

— Ты заметил, как он при каждом вопросе хватался за что-то под стойкой? — спросил Тим, кладя два батона хлеба в свой кулек.

— Наверное, это все заметили. Как по-твоему, что он там держит?

— Биту, либо газовый баллончик.

— А может и самый настоящий обрез, — предположил Роберт, хотя в его голосе было слишком много уверенности в правильности сказанного.

— Может и обрез, а может и револьвер с серебряными пулями.

Роберт недоверчиво посмотрел на Ашер.

— Ты так думаешь?

— Все возможно, — пожал плечами Тим. — Об этом городке ходит немало слухов. А полоумный, живущий в нем, может искренне верить в них. Возможно, в Лайлэнде не он один такой…

— Ага и в каждое полнолуние, жители Лайлэнда пляшут вокруг костра где-то на кладбище и приносят в жертву приезжих. — Роберт хохотнул и Тим заметил, как продавец вздрогнул, его руки дернулись, и он обратил свой взгляд в их сторону. Спустя пять секунд его зрачки вновь забегали и он потерял интерес к их персонам. Тим повернулся голову направо ища Уолтера и Майка. Они стояли у морозильника и на первый взгляд, безмятежно доставали оттуда покрытое инеем мясо.

— Тим, смотри.

Тим Ашер обернулся на голос Роберта. Боб держал в руке пачку с попкорном. На обратной стороне пакета, чуть выше штрих-кода, была сделана надпись от руки черным маркером.

— «Забудь страх изгоняющий дьявола», — прочел Роберт и поднял глаза на Тима. Казалось, Тим превратился в ледяную скульптуру. Его глаза были широко открыты, а лоб прочеркнула глубокая полоса.

— Тим, ты в порядке?

— Я… да Роберт, я в норме. — По лицу Роберта было понятно, что он не совсем уверен в правдивости его слов. Он вернул на место пакет и взял другой, затем другой и другой…

— На всех одна и та же надпись. Что это может значить? Название фирмы-изготовителя? Их оригинальный слоган?

«Это предупреждение, — мелькнуло в голове Тима. — Эти слова предназначены для меня. А может и для всех нас. Что-то очень важное». В слух же, он сказал другое:

— Давай поскорее покончим с этим…

После, когда Роберт О'Доннелл вернулся к провизии, Тим посмотрел сквозь стеклянную стенку магазина. На автостоянке стоял лишь их желтый автобус, движения в котором, казалось, принадлежали единственным оставшимся в живых на белом свете. Мимо магазинчика протрусила рыжая дворняга, держа путь в сторону моста. Сравнявшись с маркетом, она остановилась и уставилась на Тима. Она смотрела на него осмысленным взглядом и, казалось, удивляясь — что такой парень как он, мог забыть в таком городишке как этот? Собака простояла так еще немного, после чего протрусила дальше, ступив на мост.

Прейдя в себя, Тим повернулся к Роберту:

— Боб, возьми еще две баночки диет-колы и начнем закругляться.

— Отличная идея.

У Уолтера и Майка было тоже мнения на счет этого магазинчика, что и у других членов их команды — побыстрее бы убраться отсюда.

— Все это казалось смешным и надуманным, пока мы не въехали в сам городок.

— Не хочешь же ты сказать, что поверил во всю эту историю с проклятием, — Майк удивленно уставился на друга и даже немного отстранился.

— Спятил? Нет, конечно. Но я опасаюсь того, что продавец не единственный чудик в Лайлэнде. Может они все здесь все слегка не в своем уме?

Уолтер сорвал одноразовый пакет из тех, что висели на шнурке у стенки одной из полок и сунул в него два кусочка замороженного мяса.

— Но с другой стороны именно здесь я вспомнил о тех днях, когда я проводил стажировку в морге. — Кэмпбелл посмотрел в сторону продавца. Тот не спускал с них глаз, которые словно маятники, смотрели то на них с Майком, то на Тима с Робертом. — Было это на первом курсе и я был далек от познаний внутренней анатомии человека на практики. А потому долго не мог отойти от некого чувства, которое на миг вернулось ко мне в эти минуты.

— Ты о каких чувствах говоришь?

— Уверенность, что мертвые тоже могут ходить.

— Ну ты и сказал. Даже и не знаю, плакать мне или смеяться. — Судя по улыбке Доннахью, он все же предпочел второй вариант. — Как ты только смог согласиться на подобную стажировку, с такими мыслями?

— Желание стать хорошим врачом было сильнее страха. Хирург не имеет права на страх и ошибку, также как и сапер. Только ошибка сапера приводит к его собственной гибели, ошибка же хирурга — к чужой. И еще неизвестно, что хуже.

— Твоими словами — лучше быть мертвым сапером с чистой душой, чем живым хирургом, с грешком за пазухой?

Уолтер улыбнулся такому разъяснению его слов Майком и качнул головой:

— В принципе ты уловил смысл сказанных мной слов.

— Тогда я могу тебе сказать только одно, друг — у тебя довольно мрачное представление о жизни, что явно не сходится с твоим нынешним положением дел. Ты без пяти минут профессионал, которого хотел бы видеть в своем штате любой госпиталь. Встречаешься с невероятно красивой девушкой, но при этом остаешься завидным женихом для других представительниц слабого пола. Стоит напомнить, что одной из таких является наследница многомиллионного капитала табачного магната.

Уолтер натянуто улыбнулся. Если в предыдущей улыбке было достаточно искренности, то здесь ее явно не хватало. Воспоминания произошедшей этой ночью измены, продолжали давить на него. Холодные руки Совести продолжали душить его, и хватка то ослабевало, то сжималась сильнее.

— Да, Сьюзен прекрасна. Я ее безумно люблю.

Майк нашел две бутылки красного вина и сунул их под мышку.

— Не многовато ли будет?

— В самый раз. Ты мне вот что лучше скажи — у тебя ночью было что-то с Мелл или нет?

— Это не твое дело! — резко выдохнул Кэмпбелл, одарив Майка злобным взглядом.

— Значит было. Да ты не беспокойся, мы ведь друзья. Я ничего никому не скажу.

— Ничего не было! — сдерживаясь, чтобы не переходить на крик, отчеканил Уолтер и только сейчас заметил, что до этого они разговаривали исключительно шепотом. — Ты лучше вот что мне скажи: насколько ты хорошо знаешь этого Ашер?

— Тима? Он классный парень. Друг детства. А что?

— Да нет, ничего. Просто он мне кажется слегка себе на уме.

— Да, — согласился Майк. — Он изменился. Раньше таким он не был. — Майк обернулся в сторону входа, туда, где стояли их товарищи. В эту минуту, Тим с Робертом что-то разглядывали на пакетах с попкорном. — А как у тебя с Сьюзен?

— Мы после этой поездки хотим пожениться.

— Не боишься проделок Мелл?

— Майк, я был бы тебе очень признателен, если бы ты избавил меня от нее.

— Без проблем. Но учти, хоть мы и друзья, я все же возьму с тебя пять штук. Ты пойми, для себя я ничего не оставлю, но мне надо избавиться от тела, добыть машину без номеров, подкупить тех, этих…

— Кончай шутить.

Майк усмехнулся пару раз, после чего опустил голову и поднял ладони вверх.

— Я был бы тебе признателен, если ты бы взял ее в оборот. Она же тебе нравиться.

— Нравиться она-то мне нравиться, а вот ее душевная красота меня угнетает.

— За то в постели она как кошка. Всегда готова на эксперименты.

— Знаю, — почти мечтательно протянул Майк, от чего лицо у Уолтера явно вытянулось. — А ты что думал, после разрыва с тобой она надела на себя пояс целомудрия и записалась в орден монахинь?

Сам не осознавая этого, Уолтер ощутил укол ревности к своей бывшей подружке.

— Ну и как она тебе? — вопрос получился слишком резким, с нотками нервозности. Но, похоже, Майк ничего не заметил.

— Как ты и говорил — в постели она как кошка. Но могу еще добавить от себя, прикасаться к ее голой коже также приятно, как и сам секс с ней.

— И сколько раз ты был с ней?

На этот раз, Майк уловил нотки ревности в его голосе, казалось, Кэмпбелл не интересуется, а проводит допрос.

— Ты ревнуешь или я схожу с ума?

— С ума сходишь. Она мне безразлична. — Уверенности в этих словах явно не хватало. — Я люблю Сьюзен и только.

— Ну, тогда я помогу тебе избавиться от Мелл. И ты сможешь спокойно жениться на своей любимой. Что только не сделаешь для лучшего друга.

Майк хотел было подшутить еще на тему, что без выходок Мелл, его свадьба с Сьюзен получится довольно пресной и скучной, но решил не заходить слишком далеко.

Уолтер закрыл морозильную камеру и повернулся в сторону выхода.

— Как там у вас? — осведомился он у Роберта.

— Мы готовы, — отозвался О'Доннелл, затем повернул голову в сторону толстяка, которой вновь отреагировал на повышенные голоса свих клиентов.

— Ну, тогда поспешим.

Уходя, Майк взял две баночки с горчицей и кетчупом.

— Я уже взял горчицу, — заметил Уолтер.

— Я люблю поострее, друг.

— Умрешь молодым, парень.

— Тебя переживу, друг.

Они все вчетвером подошли к кассе. Положив продукты перед продавцом, Уолтер поинтересовался, далеко ли отсюда отель. Продавец только резко повернул голову на бок, затем хотел было достать руки из-под прилавка, но передумал. Судя по напряженным мышцам, в руках он держал нечто увесистое.

— Вы… не знаете? — предположил Уолтер.

Толстяк неуверенно кивнул головой.

— Сколько с нас? — спросил Уолтер, поняв, что ничего путного от данного жителя им не узнать.

— Двадцать долларов и сорок три цента, — машинально, словно заученную с детства фразу, произнес продавец.

Уолтер оглядел все купленные ими продукты, разложенные на столе, рядом с кассовым аппаратов. Затем поднял вновь на продавца удивленный взгляд:

— Вы не хотите их провести через кассу? Здесь на много больше двадцати баксов.

— Двадцать долларов и сорок три цента, — повторил толстяк Билл, глядя в сторону своим неуемным взглядом.

Уолтер не стал с ним долго спорить. Похоже, хозяин бензоколонки и магазина желал их скорейшего ухода. Да и они сами не горели желанием здесь оставаться. Кэмпбелл достал из бумажника две купюры и положил их перед продавцом. Двадцатку и пятерку.

— Сдачи не надо. — Уолтер взял оставшиеся кульки и направился вслед за парнями к выходу.

На улице, Тим повернул голову назад. Толстяк Билл провожал их взглядом сквозь стеклянные двери и впервые за все время, его глаза прекратили свой сумасшедший бег. Он ступил на трассу и в тот же момент, увидел бегущую к ним через дорогу Джоанну.

— Парни вы купили мне сигареты? — спросила она, поравнявшись с ними?

— Извини, Джоанна, забыли, — пожал плечами Майк, держа в обеих руках пакеты. По два пакета было и у остальных, кроме Роберта, у которого была ушиблена рука, после драки в баре.

— Ладно, я сама. У вас и так руки заняты.

Джоанна быстрым шагом подскочила к двери и сердца четырех парней учащенно забились разом. Некое предчувствие охватило их. Возможно, они бы успели ее остановить, если бы Джоанна начала с ними разговор по другую сторону трассы, но они были еще у самих дверей магазина и девушка, почти бегом вошла в стеклянную дверь.

— Будь осторожна, — успел произнести Майк уже закрывающейся двери.

Джоанна подскочила к прилавку и шлепнула обеими ладонями по краю стола.

— Здравствуйте, я бы хотела ку…

Ее слова утонули в нарастающем диком крике, вырывающимся из груди толстяка. Вначале он был хриплым и низким, но быстро перешел на фальцет. Джоанна замерла от неожиданности с открытым ртом и со слегка вытянутыми губами, словно при желании слиться с кем-то в поцелуе. Когда крик достиг своего пика, руки, лежавшие до сих пор под прилавком, резко взметнулись вверх. Джоанна успела уловить размытую форму предмета, что навис над ней.

— Нет!!! — послышался издалека чей-то голос и тут же руки толстяка пошли вниз и предмет, который он держал в них, начал стремительное сближение с ее головой.

Джоанна успела испытать сильный удар в области макушки, острую невероятную по силе боль и ощущение инородного предмета где-то глубоко внутри своей головы. Искривленное страхом (нет, даже ужасом) лицо толстяка Билла стало расплываться и уходить быстро вдаль, как по черному узкому коридору. Перед смертью, Джоанна успела почувствовать как нечто горячее и липкое стекает у нее с бровей и лба на веки, переносицу, щеки, губы…Затем все стало темным и глубоким, как распахнутая пасть бездны.

На холодный пол магазина, покрытый белой плиткой, она упала бездыханной…