На Хэмпшйр опустилась ночь. «Давно пора», – угрюмо подумал Саймон. Они с Маркусом отдыхали в хозяйских комнатах, куда ранее с должными церемониями, сопроводил Саймона Феллоус, дворецкий. Комната, в которой они сидели, была обставлена дорогой мебелью: массивные удобные стулья, у окна – маленький изящный столик. В другой комнате была огромная кровать с балдахином из камки, украшенным старомодным орнаментом.

Саймон сидел за столиком, а Маркус развалился рядом, в обитом шелком кресле с подголовником, жадно вчитываясь во врученный ему ранее Уинифред экземпляр «Сна в летнюю ночь».

Первое восхищение юной девушкой давно уступило место в сердце Саймона жгучему желанию сдавить пальцами ее очаровательную шейку. На протяжении всего ленча она потчевала своих все более скучающих гостей сказками о прелестях лондонской сценической жизни, рассказанными ее мачехой. Несмотря на все свои усилия, Саймон так и не смог поколебать ее решимость последовать примеру Милисент. Девушка не видела ни одного недостатка в своем нелепом плане. Тот факт, что в глазах общества ее жизнь будет полностью разбита, особенно если ей вдруг повезет в задуманном, ничего для нее не значил. Ведь моя мачеха – приводила она свой излюбленный довод – была звездой лондонской сцены, а потом вышла-таки за папу. Ее везде принимали.

– Ну, не так уж и везде, – возразила мисс Бург. – Герцогиня Бенуотер отбрила ее, когда они вдвоем ездили в Мэйбридж. Поместье графа Грэнбрука, – пояснила она Саймону. – Конечно, всем известно, что характер у герцогини крут, но тем не менее.

– Ну и что? – был ответ Уинифред. – Как будто кому-то есть дело до того, что думает эта старая горгулья. Саймон чуть не вскрикнул от отчаяния. С такими взглядами Уинифред повезет, если она получит предложение даже от местного жестянщика.

Вернувшись к действительности, он укоряюще посмотрел на Маркуса, вчитывавшегося в пьесу.

– Да бросьте вы эту чертовину! Вы же не собираетесь и в самом деле участвовать в затее Уинифред!

Маркус поднял удивленные глаза.

– Конечно, собираюсь! Это будет славный спектакль, и я не пропущу его ни за что на свете.

Саймон фыркнул:

– И давно у вас появился такой интерес к творчеству Барда?

Маркус посмотрел на него без всякого выражения и вдруг взорвался:

– Вы что, думаете, что я строю куры Уинифред, так, что ли?

– Нет, ну что вы, – саркастически отозвался тот. – С чего бы это мне так решить, если вы весь день провели, прилипнув к ее маленьким розовым пальчикам? Господи, Марк, я никогда не видел человека, который выставлял бы себя таким посмешищем.

– Я не приклеивался к ее пальчикам. Ну, может, пару раз взял за руку… Саймон снова фыркнул.

– Но это была всего лишь учтивость, уверяю вас! А что касается посмешища, то вы просто перепутали мой энтузиазм с… с…

– С совершенно тошнотворным проявлением подростковой влюбленности.

Марк поднялся на ноги:

– Ну, смотрите, Саймон. Я не собираюсь терпеть от вас такое. Вы что, забываете про Лиссу?

– Я-то нет, а вот вы, очевидно, да.

– Что? – Марк раздулся от негодования. – Это просто чушь! Я люблю Лиссу. Я люблю ее с того самого момента, как впервые увидел.

– Так мне и было сказано.

– Так оно и есть.

Саймон оставался неподвижен.

– Тогда как вы могли так необузданно себя вести сегодня по отношению к Уинифред? – выпалил он.

– Я уже сказал вам, – отвечал молодой человек с чувством уязвленного достоинства, – что мне интересен ее замысел. Неужели в вашей голове не укладывается, что я просто мечтаю принять участие в ее спектакле?

Саймон не ответил, но его и без того осуждающий взгляд стал еще суровее. Марк бросил книгу на стоявший рядом стол и с жаром продолжил:

– Саймон, я воспитывался не как лорд. Я провел большую часть своей жизни на улицах Парижа, пытаясь прокормиться и ничего не зная о своем происхождении. Я обнаружил в себе акробатический талант и понял, что могу зарабатывать этим на жизнь. И я немного играл на сцене, и при этом обнаружил в себе кое-что еще. Представления – это мой хлеб.

– М-да… – осторожно заметил Саймон. – Припоминаю, как Диана говорила что-то о вашей неистребимой склонности превращать любую ситуацию в мелодраму.

Маркус ухмыльнулся.

– Пожалуй. – Его лицо снова сделалось серьезным, когда он повернулся к возвышению перед камином. – У меня остался зуд, не утихающий уже года три, с тех пор как я получил титул, ведь в обязанности виконта не входит ни акробатика на арене, ни сценические выступления. – Он снова повернулся лицом к своему другу. – Мне пришлось потрудиться, чтобы стать хорошим землевладельцем. Я старался изучить, как управлять хозяйством, я принимал во внимание все нужды моих арендаторов. Но я скучал по актерской жизни, Саймон. Мне не хватало театра, духа товарищества и всего остального. Знаете, когда я попросился с вами в Хэмпшир, это было продиктовано не просто желанием посетить одно из моих поместий. Я решил, что это шанс пережить приключение, и все к тому и идет. Эта возможность предоставилась случайно, наверное, для того, чтобы я еще раз смог почувствовать себя актером. Ну, почти актером. Маленький театр Уинифред – это, конечно, не профессиональный театр, но все же. И, – заключил он, воинственно выпятив подбородок, – я собираюсь насладиться каждой минутой.

Саймон сердито вздохнул:

– Как я понимаю, больше вам нечего сказать. Особенно, когда вы перестанете обцеловывать хорошенькие пальчики Уинифред.

Маркус проворчал:

– Боже, Саймон, зачем мне смотреть на Уинифред, если у меня есть Лисса? Хотя, – добавил он, нахмурившись, – иногда я в этом не уверен. Она утверждает, что любит меня, а сама застряла в Лондоне со своей старшей сестрой Шарлоттой. Все, что я от нее слышу, – это сколько балов она посетила и сколько од было написано в честь ее прекрасных глаз. – Он опустился в кресло. – Хотя Уинифред и красивая девушка, но Лиссе она и в подметки не годится.

– Рад слышать, – отозвался Саймон, оставив свои скептические замечания при себе. – Странно, но мне кажется, что они в чем-то похожи.

– Хм-м… – задумчиво ответил Маркус. – Я ничего подобного не замечаю. Обе они стройные брюнетки, но Уинифред выше, чем Лисса, и у нее нет того благородства, которое присуще Лиссе. Обе любят поболтать.

– И обе властны и эгоцентричны, – добавил Саймон. – На мой взгляд, Лисса, пожалуй, лучше. В Уинифред я вижу слишком много от Уилфреда, но, возможно, виной тому мое предубеждение против ее брата. Маркус рассмеялся:

– Возможно, но я согласен с вами всей душой. У Лиссы есть свои недостатки, однако она – любящая, щедрая и вообще очень милая. – Внезапно он остановился и покраснел, резким жестом показав на столик, за которым сидел Саймон. – Что это?

– А, – ответил Саймон, подняв перо, лежавшее перед ним, и пододвигая к себе бумагу и чернильницу. – Я пишу приглашение в гости одному старому другу.

– Старый друг? Здесь? Я его знаю?

– Вряд ли. Мы недолго служили вместе на Пиренейском полуострове. Он отбыл оттуда сразу после Тулузы, когда узнал о том, что его жена внезапно умерла и две его маленькие дочки остались одни. Мы изредка переписывались с тех пор, как он уехал из Испании, и…

– То есть, если он еще не женился, то ему нужна жена?

Саймон криво усмехнулся:

– Как вы догадливы. Да, я уверен, что мой друг, граф Уи, ищет кого-нибудь, кто позаботился бы о его маленьких детях, и ему чрезвычайно нравятся симпатичные личики.

– Но вы же слышали мнение Уинифред относительно замужества.

– Чепуха, – сказал Саймон, стараясь говорить уверенно. – Ей нужно только предоставить хорошую возможность. Какая женщина в здравом уме откажется от титула и дохода в девяносто тысяч фунтов в год?

Марк тихо присвистнул.

– Девяносто тысяч! И он все еще свободен?

– Да, и, как я сказал, он ищет себе подходящую леди. Я слышал, что он стал причиной большого переполоха у себя в Хантингдоншире, сведя с ума матерей всех подходящих девушек. Может, он уже и готов в конце концов выразить одной из них свое одобрение, но Уи чрезвычайно разборчив.

– И какой мужчина в здравом уме устоит перед Уинифред? – сардонически закончил Марк.

– Совершенно верно.

– Только ее подружку лучше ему не показывать. От такой женщины мужчина может удрать со всех ног, крича «На помощь!»

Саймон помрачнел:

– Если бы эту нестерпимую мисс Бург можно было запереть в своей комнате, пока Уинифред не пойдет под венец, или, еще лучше, отправить туда, откуда она приехала… Хотя, – задумчиво заметил он, – вам не кажется, что в ней есть что-то очень странное?

– Странное – не то слово.

– Да нет, я имею в виду, вы не обращали внимания на скрип? – Натолкнувшись на непонимающий взгляд Маркуса, Саймон продолжил: – Я слышу его почти каждый раз, когда она двигается, как будто она затянута в обручи от бочки. Да еще и ее выражения иногда… – Он коротко засмеялся. – Наверное, я все это выдумал. Возвращайтесь к Шекспиру, а я займусь своим письмом. – И, взяв перо и бумагу, он придвинулся ближе к письменному столу.

* * *

А в другом крыле дома Джейн сидела за туалетным столиком и присущими ей грациозными движениями расчесывала волосы своей кузине, стоя за ее спиной.

– Право же, Джейн, – смех Уинифред звучал как перезвон колокольчиков, – я не собираюсь поощрять его только потому, что он привлекателен и титулован.

Джейн избавилась от своего нелепого костюма и стояла, маленькая и стройная, в скромном платьице из хлопка. Она с досадой дернула Уинифред за волосы и уселась, подобрав под себя ноги, на стоявший рядом стул, о тый шелком.

– Уин, будь благоразумной. Господи, Маркус Краун – он ведь виконт, и к тому довольно привлекательный. И он определенно очень богат, и хотя живет не в Лондоне, у него там наверняка есть дом.

– М-м-м… правда, и театром он интересуется… Возможно, он мне и подойдет. Я подумаю об этом.

Джейн раздраженно посмотрела на свою кузину:

– Уинифред, ты должна бросить эту нелепую идею стать актрисой.

Фиалковые глаза Уинифред округлились.

– Почему?

Джейн воздела руки:

– Ну, потому что… потому что уважаемые женщины так не делают! Актриса занимает то же положение в обществе, что и… что и куртизанка. Ты собираешься перейти все границы.

– Я уже говорила, что ты заблуждаешься, но, даже если ты права, мне все равно. – Она поднялась и широко раскинула руки. – Я хочу покорить Лондон. Я хочу, чтобы мое имя было у всех на устах, как имя величайшего таланта, когда-либо блиставшего на подмостках. Я хочу…

– Да, – прервала ее Джейн, – я знаю, чего ты хочешь. Но, – добавила она серьезным тоном, – что, если, когда ты приедешь в Лондон, тебя никто не возьмет в труппу?

Уинифред непонимающе посмотрела на подругу:

– Не возьмут – меня? Но я же красива!

– Дорогая, – вздохнула Джейн, – в Лондоне тысячи красивых женщин. И я готова держать пари, что девяносто девять процентов из них не способны играть на сцене. Почему ты так уверена, что принадлежишь к числу избранных?

Уинифред в упор посмотрела на нее:

– Потому что я чувствую это.

Джейн в ужасе взглянула на кузину, прикидывая вероятность того, что мечты Уинифред могут стать явью. Она встряхнулась. Нет, этот вариант решительно не подходит. Более того, ее планы относительно ее сестер не могли быть реализованы без удачно вышедшей замуж Уинифред, живущей в собственном доме – с большой бальной залой, – в метрополисе.

– Так или иначе, – продолжала Уинифред, задумчиво глядя в зеркало, – надо подействовать на лорда Саймона. Мы просто обязаны уговорить его отвезти меня в Лондон.

При звуках имени лорда сердце Джейн забилось сильнее.

– Мы? – коротко спросила она. – Пожалуйста, не вовлекай меня в свои дела, Уинифред. У меня на него свои планы, и я буду ими занята по горло.

– Ух! – Тоненькие брови Уинифред скептически приподнялись. – Лорд Саймон уже покорен твоей ролью старой девы. – Она хихикнула.

Джейн улыбнулась, но воспоминание о проницательных шоколадных глазах все же растревожило ее.

– Я все равно не буду участвовать ни в каких твоих с ним проделках.

– Ух! – сказала Уинифред. Затем, как бы устав от разговора на эту тему, добавила: – Я слышала, что ты сегодня получила письмо от Герарда?

Джейн просияла.

– Да, он пишет, что учится в Литл Гоу и что это его почти доконало. Через год он получит диплом, если, – поправилась она, – его раньше не выставят оттуда. Он говорит, как они с Гарри, это его друг, Гарри Бриджуорт, ты его знаешь, так вот, они с Гарри подшутили в прошлом месяце над деканом. Я не помню всех деталей, но там участвовали мопс жены одного из друзей и чревовещатель с ярмарки.

Уинифред сдержанно улыбнулась:

– Твой брат – такой ребенок!

– Он шлет тебе заверения в любви.

– М-м-м, да, как я и предполагала.

Обидевшись, Джейн встала и направилась к двери. Сухо пожелав кузине спокойной ночи, она быстро дошла до собственных комнат. Когда она уже лежала в кровати, ее мысли вновь обратились к появлению лорда Саймона, и к тому, как оно может повлиять на ее грандиозные планы.

В любом случае, с удовольствием подумала она, его друг, виконт, просто ниспослан Богом. Он идеально подходит для Уинифред. Твердо изгнав обескураживающие карие глаза из своих мыслей, она заснула в мечтах о выходах в свет своих сестер в элегантном лондонском доме лорда и леди Стедфорд.

* * *

На следующее утро Саймона разбудило пение птиц и лучи солнца, пробивавшиеся между тяжелыми малиновыми занавесками. Он потянулся, думая о предстоящем дне. Перед тем как покинуть гостей вчера вечером, мисс Бург сообщила Саймону, что Гарольд Минстер, управляющий поместьем, в любой момент к его услугам. Хорошо. Ему не терпелось начать заниматься делом.

Он встал, и, не желая вызывать лакея, сбросил ночную сорочку и одел брюки и куртку. Натянув сюртук, он направился к конюшням, где увидел пожилого человека, наблюдающего за упражнениями молодой гарцующей кобылы. Заметив Саймона, тот направился к нему.

– Вы, наверное, лорд Саймон, – сказал он, уважительно приложив руку к виску. Я – Мусграв, старый конюх. Мы не ждали, что вы встанете так рано, милорд, но рады вас приветствовать. – На его морщинистом лице появилось странное выражение тревоги. – Желаете с утреца на лошадке прокатиться?

Саймон с одобрением оглядел опрятный двор. Сами конюшни выглядели аккуратно и были в хорошем состоянии. Саймон улыбнулся:

– Спасибо, Мусграв. Да, я собирался проехаться перед завтраком. К сожалению, мои собственные лошади прибудут только через день-другой, но я надеялся, что вы сможете дать мне верховую лошадь.

К изумлению Саймона, выражение тревоги на лице Мусграва усилилось, но старик простодушно сказал:

– Ну конечно, милорд! У нас есть Арго – серый сильный конь, и еще Туппенс. Это двухлетка. Еще не полностью набрал вес, но ходит тоже уже хорошо.

Когда они вдвоем шли к конюшне, у Саймона мелькнула мысль.

– Я вчера видел мальчика верхом на гнедом. Здоровый он, однако! Я имею в виду гнедого. Его можно взять?

К удивлению Саймона, старик остановился как вкопанный. Когда он повернулся, Саймон отметил только недоумение в его глазах, при этом мог поклясться, что тот был неприятно поражен.

– Мальчик на лошади, ваша светлость? Не знаю, кто бы это мог быть. У нас тут мальчиков нет. Есть, конечно, молодые люди, но…

– Нет, этот явно еще не был даже подростком, маленький такой, светловолосый…

– Не, – покачал головой старик. – Таких здесь нет.

Они были уже возле конюшен и вошли в темное прохладное помещение. Мусграв подвел Сайона к стойлу.

– Вот он, милорд, – топливо сказал он. – Арго вам понравятся. Джемми! – позвал он, из дальнего угла конюшни поспешно выскочил паренек.

– Ну-ка, оседлай Арго для его светлости! – Старик снова повернулся к Саймону. – Ну вот, теперь не успеете вы и глазом моргнуть, все уже будет сделано. А пока вам, наверное, хотелось бы кое-что посмотреть.

Саймон открыл было рот, чтобы запротестовать. Но тут же решил оставить эту тайну на потом и дал увести себя по конюшне, бормоча подходящие к случаю слова восхищения.

Прошло не так много времени, и он, взобравшись не ретивого серого и помахав рукой Мусграву и его юному помощнику, легким галопом выехал со двора конюшни.

Саймон удовлетворенно выдохнул, поднявшись на вершину небольшого холма в миле от усадьбы. Как же хорошо дома, в Англии, подумал он в сотый раз с тех пор, как вернулся с континента. Он остановился, чтобы осмотреть зеленый холмистый пейзаж, живописно украшавший усадьбу. Все, казалось, было в порядке. В поле колыхалась спеющая, как шелк, пшеница, за ним можно было разглядеть сад, в котором зрели фрукты. В целом, подумалось ему, не такое уж и плохое место для того, чтобы немного здесь пожить – если бы только, внезапно с досадой вспомнил он, здесь не было красавицы Уинифред, само присутствие которой было как петля, раскачивающаяся над его головой. Не говоря уже о ее отвратительной кузине.

Весь следующий час он позволил Арго просто бродить, пока нарастающее ворчание в желудке не напомнило ему, что время завтракать уже давно прошло. Развернувшись, он рысцой направился к дому. На полдороге его внимание было привлечено другим всадником, скакавшим через поле, – да, на здоровом гнедом мерине. Да это же тот самый мальчик, которого он видел вчера! По словам Мусграва, мальчик был не из поместья Селуорт, но, черт возьми, он находился именно здесь.

Саймон погнал коня быстрее, наперерез незнакомому всаднику. Когда он оказался в сотне ярдов или около того, от предмета своего беспокойства, мальчик поглядел через плечо на своего преследователя. Его гнедой уже почти выдохся, но парень хлестнул поводьями и пригнулся в седле. Всадник и лошадь превратились в размытое пятно на фоне ландшафта.

Стиснув зубы, Саймон попытался заставить Арго прибавить скорость, но вскоре стало ясно, что из двух коней сильнейшим оказывается гнедой. Боже, этот мальчишка, должно быть, наполовину кентавр. Маленький, он как будто врос в спину огромного животного, составляя со своим конем единое целое.

Мальчишка и его лошадь перемакнули через живую изгородь, Саймон последовал за ними и увидел впереди еще большее препятствие. На пути у мальчишки снова были заросли живой изгороди, густой, высокой и дикой. А под ней – широкая канава с водой. Ну вот, хорошо, теперь нарушитель у него в руках. Уверен, он не попытается… Господи, этот маленький идиот именно так и собирается поступить! Сердце Саймона ушло в пятки, когда огромный гнедой взлетел в попытке взять препятствие.

Звук падения лошади раздался четко, а за ним раздалось полное боли ржание. В несколько секунд Саймон оказался у зарослей и, не задумываясь, пустил Арго вперед. Он затаил дыхание, когда серый на мгновение превратился в птицу и аккуратно приземлился на другой стороне. Саймон резко остановил коня. Спрыгнув на землю, он увидел, что мальчишка лежит, распластавшись на спине, с помутневшими от потрясения глазами.

– Боже! – воскликнул Саймон. Встав на колени, он поднял мальчишку на руки и прижал к себе. И тут он увидел, что это вовсе не мальчишка.