Долгое время из алькова не доносилось ни звука, и только музыка, которая весело лилась из танцзала, нарушала гробовую тишину.

Первым молчание прервал Саймон, и теперь в его голосе слышался вызов:

— Ничего не хочешь сказать мне?

Элисон тихонько лежала в его объятиях, глаза ее были полузакрыты, а щеки бледны как полотно. Она с трудом подняла длинные пушистые ресницы.

— Чего ты ждешь от меня, Саймон?

— Полагаю, для начала протестов и возмущения, — признал он со смехом, но в голосе слышалась досада.

— Да уж. Вряд ли приятно чувствовать, что ты вел себя как скотина.

— Прости меня, милая, — с жаром и нежностью проговорил Саймон. Он бережно поднял ее и усадил на диван, удобно устроив на подушках. — Гляди, теперь я даже не коснусь твоей руки. Знаю, я всегда пугал тебя, разве не так? Я забыл, что ты такая юная, нежная, хрупкая, словно спящая красавица. Но теперь я не забуду. Я никогда не напугаю тебя снова. Просто я должен был заставить тебя выслушать меня. Прошу, послушай, что я скажу.

— Да ты уже и так достаточно наговорил!

— Нет, до сих пор я говорил только то, что испугало и обидело тебя. И ты решила, что я слишком страстный и необузданный. Но это не так, Элисон. Я готов подарить тебе всю свою нежность, тепло и любовь.

Саймон был ужасно бледен, и Элисон стало жалко его. Этого холодного, неприступного мужчину снедал жар любви, и было в этом зрелище что-то необычайно трогательное.

— Мне жаль, Саймон, — тихо сказала она. — Мне действительно жаль, если ты испытываешь по отношению ко мне нечто подобное, но это совершенно бесполезно. — Саймон сделал попытку прервать ее, но она остановила его: — Погоди. Ты не должен забывать, что я люблю Джулиана и что я — его жена. Неужели тебе не кажется, что в подобных обстоятельствах твое поведение просто неприлично?

— Да к черту приличия! — быстро заговорил он. — Говорю же тебе, я люблю тебя! Никогда не думал, что существуют подобные вещи, такая боль, такой восторг. Раньше я не относился к этому всерьез, играл, как только выпадал подобный шанс, и мне было все равно, проиграю я или одержу победу. Но теперь все не так. Теперь все иначе. Я не могу рисковать, это слишком больно. Я должен быть уверен в победе. Впервые за всю мою жизнь мне нужны защита и поддержка, я потерял самообладание. Это так странно, Элисон, и впервые в жизни мне страшно.

— Бедный Саймон! Мне так жаль! — Элисон легонько дотронулась до его руки.

Саймон склонился и поцеловал ее пальцы, но на этот раз очень нежно.

— Мне бы не хотелось причинять тебе боль, — вздохнула она. — Но видно, такова уж жизнь: то мы делаем кому-то больно, то терзают нас. Но раз уж случилось так, что я влюблена в Джулиана, разве было бы лучше притворяться, что этого нет?

— Но иногда надо покориться неизбежному и начать все сначала. — Саймон сидел, низко опустив голову, словно не осмеливался посмотреть Элисон в глаза. — Не хочу, как попугай, твердить одно и то же, но Джулиану нужна Розали. Если ты позволишь этим двоим сделать свой выбор, то этим ты только положишь конец своей боли и унижению. Ты освободишься и сможешь начать все сначала.

— Посмотри на меня, Саймон. — Элисон говорила немного резко, как старший, умудренный опытом человек.

Он неохотно подчинился и заглянул ей прямо в глаза.

— Если убрать все красивые слова, то ты предлагаешь мне подтолкнуть Джулиана к Розали, чтобы иметь возможность отделаться от него и выйти замуж за тебя. Так, что ли?

— Мне все равно, как это произойдет, — беспокойно заерзал он. — Лишь бы ты стала моей и ушла от него.

— А мне все равно, посчитаешь ли ты меня дурой или нет, но я остаюсь с ним. Я не позволю Розали растоптать его жизнь, даже если он этого хочет, — рассерженно парировала Элисон.

— Ладно, давай оставим Розали в покое и поглядим на это дело с другой стороны. Ведь я хочу тебя, а Джулиан — нет. Идем со мной. Я заставлю тебя полюбить себя, сделаю тебя счастливой. И тогда Джулиан вздохнет с облегчением и снова обретет свободу.

— Полагаю, пора закрывать дискуссию. Уже все сказано, и нечего переливать из пустого в порожнее, — холодно произнесла Элисон и почувствовала ужасную слабость. — Довольно вариаций на тему «люблю — не люблю». Они меня абсолютно не интересуют. — С этими словами она решительно поднялась на ноги.

— Ты не можешь уйти вот так, — дернулся Саймон. — Не может быть, чтобы это было твое последнее слово.

— Нет? — Элисон неожиданно обернулась и поглядела ему прямо в глаза. — Мне нечего добавить, разве только повторить твои собственные слова: покорись неизбежному. Предлагаю подумать над этим.

Саймон запрокинул голову и разразился злым хохотом.

— Пока еще я не вижу никакой неизбежности, так что и покоряться нечему. Я подожду. Могу себе это позволить, хотя одному Богу известно, как ненавистна мне сама эта мысль. Пройдет немного времени, и однажды ты сама признаешь, что так будет лучше для всех нас, включая твоего разлюбезного Джулиана, и ты вспомнишь мои слова и придешь ко мне.

Ничто из ранее сказанного не напугало Элисон так, как эта последняя фраза. Потому что она поклялась себе защищать счастье мужа, а теперь не знала, какую жертву может потребовать от нее эта клятва.

С тяжелым сердцем она вернулась в танцзал и почти сразу увидела Джулиана. Он беседовал с неизвестным ей стариком, а Розали снова танцевала с каким-то незнакомым молодым человеком.

Как только Джулиан заметил супругу, он извинился перед собеседником и подошел к ней.

— Какая-то ты бледная, Элисон. С тобой все в порядке? — с тревогой поглядел он на нее.

— О да, спасибо! — Элисон была немного удивлена столь быстрой перемене в настроении мужа и его заботливому тону, но, как знать, может, он просто хотел загладить свою вину перед ней.

Она хотела сказать, что совсем не переживает, но, припомнив недавнюю вспышку гнева, когда она слишком глубоко проникла в его мысли и выдала себя, предпочла промолчать.

Элисон не смогла скрыть своей радости, когда настало время уходить, и это не укрылось от Джулиана.

— Тебе понравилось? — тактично поинтересовался он, когда они входили в белоснежный холл их маленькой квартирки.

— Да, очень, — заверила она его, но неожиданно холодок пробежал у нее по спине, и Элисон вздрогнула, вспомнив отвратительную сцену с Саймоном.

— В чем дело? — разволновался Джулиан.

— Ни в чем, а что?

— Но ты задрожала. Почему?

— Да так, просто меня знобит, — натянуто улыбнулась она.

— Знобит? Ложись в кровать, Элисон, а я принесу тебе чего-нибудь горячего.

— Нет, не надо, правда. Не беспокойся, со мной все в порядке, — попыталась переубедить его Элисон, но Джулиан был непреклонен:

— Иди, малыш, а я подогрею тебе молока.

Элисон ненавидела кипяченое молоко, но мужу так хотелось сделать для нее что-нибудь, что она решила не останавливать его. Что ж, придется выпить эту гадость.

Когда раздался стук в дверь, Элисон была уже в постели.

— Входи. — Она села и провела рукой по волосам.

Облаченный в халат Джулиан аккуратно нес кружку теплого молока.

— Спасибо, — улыбнулась она, принимая у него бокал, и подумала, что вот таким он нравится ей больше всего: милый, не скрывающий своих эмоций, готовый исполнить любой ее каприз.

Он сел на край кровати и наблюдал за тем, как Элисон пьет молоко, и надо отдать ей должное, она постаралась на славу и сумела-таки не показать своего отвращения.

— Тебе лучше? — Он взял у нее пустую кружку и поставил на столик.

— Да, спасибо. — Элисон обняла себя за колени и неожиданно добавила: — А тебе?

Джулиан ужасно удивился, а потом без всякого предупреждения лег и прижался к ней головой.

— Извини меня, тебе пришлось испытать на себе мой бешеный нрав, — прошептал он.

— Джулиан, дорогой… — Элисон была тронута до глубины души. Ей пришло в голову, что ее муж похож на большого ребенка, который не хочет отправляться спать до того, как его простили. — Это совсем не важно. — Элисон робко коснулась его волос.

— Нет, важно. Ты такая милая и терпеливая. А я просто скотина. Разозлился на тебя, а ведь ты просто пыталась сделать все возможное, чтобы с честью выйти из положения.

— Не думай об этом. — Элисон легла, обняла мужа и прижала его к себе. — Наверное, для тебя это был просто кошмар. Думаю, в подобных обстоятельствах любому позволительно выйти из себя.

Джулиан улыбнулся и потеснее прижался к ней:

— Здорово лежать вот так.

— Да?

— Ага.

Элисон надеялась, что Джулиан не заметит, как бьется ее сердце, но он думал совсем о другом.

— Не понимаю, как ты в свои годы можешь быть такой мягкой, Элисон. В тебе мудрость взрослого человека, не кричишь, не критикуешь.

— Правда? — Элисон не знала, относиться к этому как к комплименту или наоборот.

— Да. Я раньше и представить себе не мог, что буду беседовать с девушкой о таких вещах, что смогу так откровенно рассказать обо всем. Это все твоя беспристрастность.

— Да? — беспомощно спросила Элисон, не в силах скрыть своего удивления.

— Так и есть, — задумчиво нахмурил он брови. — Я имею в виду, как я рассказывал тебе о Розали и о том… что я чувствовал. И в самом деле немного странно иметь возможность обсудить все это с другой девушкой, особенно если это твоя собственная жена, даже принимая во внимание тот факт, что наш брак не совсем обычный.

Элисон не знала, как реагировать на это. Она была совершенно сбита с толку.

«Неужели он и вправду считает, что я «беспристрастна» к нему и Розали? — думала она. — Да, мужчины действительно непроходимые тупицы». Элисон хотелось рассердиться на него, но стоило ей взглянуть на блаженное выражение его лица, как ее охватила нежность. «Не все ли равно, что он говорит, — решила она. — Лишь бы выглядело вот так, как сейчас».

Он полежал еще несколько минут, а потом подскочил как ужаленный:

— Мне пора. Уже поздно, и тебе надо спать.

Может, из-за того, что слова Саймона застряли у нее в голове, а может, потому, что ее гордость и любовь были уязвлены, но Элисон поддалась безотчетному импульсу и произнесла совершенно невероятное:

— Зачем тебе спать в гостиной? Оставайся здесь, если хочешь.

Она не смотрела на мужа, размышляя, не воспримет ли он ее слова как очередной всплеск ее «удивительной беспристрастности». Джулиан не сразу нашелся с ответом, и Элисон поняла, что застала его врасплох.

Он взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза. Элисон так и не разобралась, что за выражение застыло в его взгляде.

— Спасибо, милая, — медленно произнес он, — но нет ничего страшного, если я посплю на диване. Спокойной ночи, и храни тебя Господь. — И он поцеловал жену прямо в губы.

С этим он вышел из спальни, больше ни разу так и не взглянув на Элисон, и оставил ее в полном недоумении и по поводу поцелуя, и по поводу своего отказа.

Через неделю они перебрались в новую квартиру, и Элисон очень ответственно отнеслась к своим обязанностям жены богатого человека.

Наверное, Джулиан считал, что Элисон слишком серьезна, поэтому, когда они в первый вечер обходили свое новое жилище, он с тревогой поинтересовался у нее:

— Тебе ведь здесь нравится, правда, Элисон?

— Да, конечно, — улыбнулась она в ответ. — А что?

— Да так, ничего. Просто у тебя такой торжественный вид.

— При взгляде на все это меня охватывает благоговейный трепет.

— Бог ты мой! Это еще почему?

Она взяла его за руку и легонько пожала ее.

— Знаешь, раньше у меня никогда не было своего жилья, — объяснила она. — Кроме, пожалуй, спальни в школе, но ведь она на самом деле была не моя. Так странно думать, что все это наполовину мое.

— Наполовину твое? — рассмеялся Джулиан. — Ты такая странная, милая моя девочка! Так тщательно подбираешь слова. Знаешь, все это полностью твое, если тебе так хочется.

— О нет! — прервала его Элисон, но Джулиан не обратил на это никакого внимания и заговорил с внезапной страстностью:

— Я хочу, чтобы ты почувствовала — здесь все твое, и это, и все, что пожелаешь. Иногда, когда я думаю, как мало ты получила от нашего брака, я…

— Не надо! — резко оборвала его Элисон. Она была не в состоянии переносить подобного рода излияния щедрости, потому что она мечтала только об одном — о его любви, а как раз этого-то он и не мог ей дать.

Джулиан озадаченно поглядел на жену:

— Что такое, милая?

— Ничего, ничего, — выдавила она ободряющую улыбку. — Но я чувствую себя ужасно, когда ты так щедр со мной, а говоришь о том, что я ничего не получила. Я счастлива и довольна. Так и есть, поверь мне.

— Отлично, — улыбнулся Джулиан и с такой нежностью коснулся ее волос, что Элисон чуть не разрыдалась.

Она поспешно отвернулась к окну и сделала вид, что поправляет шторы.

— Надо пригласить Дженифер, — сменила она тему. — Я хочу посоветоваться с ней кое о чем, она такая молодец, умеет все устроить.

Джулиан согласно кивнул и сказал:

— Да, я совсем забыл, в следующие выходные они приглашают нас в свой загородный дом. В Суссекс.

Он как раз прикуривал и потому не заметил, как напрягся каждый ее мускул. Элисон застыла на месте со шторой в руке.

— Хочешь сказать, Дженифер сама позвала нас туда?

— Ну да. То есть приглашал-то Саймон, но ведь это одно и то же.

Элисон подумала, что это вовсе не одно и то же, но не могла же она отказаться и не поехать. Не было ни одной разумной причины, которую она могла представить Джулиану.

— У тебя ведь нет никаких особых планов, правда?

— Нет, конечно, нет, — заверила она его. — Я с удовольствием съезжу туда.

Одна мысль об этой поездке была ненавистна Элисон, но что тут поделаешь? Не могла же она, в самом деле, взять и выложить своему мужу все начистоту.

И зачем только Саймону потребовалось делать это именно сейчас? Должен же он понимать, как неловко она будет чувствовать себя в его присутствии. Или ему все равно?

Элисон с Джулианом выехали из дому в субботу днем, несмотря на то, что ледяной дождь каждую минуту грозил перейти в мокрый снег.

Когда они прибыли на место, уже начало смеркаться, и ярко освещенный холл показался им просто раем.

— Бедняжки! Да вы, наверное, совсем окоченели! — Дженифер поцеловала Элисон и потащила обоих к огню. — Надо быть настоящими героями, чтобы приехать сюда в это время года. Эта идея полностью принадлежит Саймону. Что касается меня, то я считаю идиотизмом отправляться за город в декабре, если в этом нет крайней необходимости.

— Может, они не такие избалованные неженки, как ты, — лениво заметил Саймон. — В декабре здесь нисколько не хуже, чем в июле, и так же красиво.

— Ладно, ладно. Хочешь быть неотесанным чурбаном — будь им, — рассмеялась Дженифер. — Но меня не переубедишь, только в Лондоне я могу смириться с мыслью о надвигающихся холодах.

— Как доехали? — поинтересовался Саймон, помогая Элисон снять пальто. Полубезразличный-полуласковый тон ужасно обеспокоил девушку.

— Спасибо, хорошо.

— А ты тоже считаешь, что глупо было приглашать тебя сюда зимой?

Элисон растерялась и поглядела на Джулиана, но тот разговаривал с Дженифер.

— Мне… мне нравится природа в любое время года, если ты это имел в виду.

— Ну, не совсем, — лукаво улыбнулся Саймон. — Но и такой ответ сгодится.

Он развернулся и пошел поговорить с Джулианом, а через минуту-другую Дженифер повела Элисон наверх посмотреть приготовленную для нее комнату.

Место было изысканное, с мансардными окнами в готическом стиле. Шикарная мебель прошлого века из натурального каштана представляла собой настоящее произведение искусства, а по атласным занавескам тут и там были разбросаны распустившиеся розы.

И как живое дополнение ко всему этому великолепию, под одним из окон на маленьком столике красовался огромный букет свежесрезанных роз.

— Какая красота! — восхищенно вздохнула Элисон. — И что за чудо эти розы, да еще в декабре!

— Их Саймон привез из Лондона, специально для тебя, — рассмеялась Дженифер. — Долго разыскивал нужный оттенок. Уверяю тебя, никогда не видела, чтобы мой брат проявлял подобную галантность, так что это должно польстить тебе.

— Очень мило с его стороны. — Элисон наклонилась, чтобы вдохнуть свежий аромат цветов. Отчего-то она была уверена, что эти розы понравились бы ей еще больше, купи их сама Дженифер, а не ее брат.

Элисон весь вечер пыталась вести себя непринужденно и расхваливала красоты дома. Она восхищалась дизайнерскими способностями Саймона и безупречной комбинацией современных удобств и старины. Но все это время ей до жути хотелось снова очутиться в своей квартире и почувствовать себя в безопасности.

Саймон был само очарование, великолепный хозяин, веселый собеседник. Но после той сцены на танцах Элисон уже не могла относиться к нему по-прежнему и подумала: «Да, сейчас он спокоен, но это как затишье на море — всегда остается опасность, что шторм грянет неожиданно».

Элисон обозвала себя маленькой дурочкой, потому что ужасно напугалась, когда обнаружила, что комната Джулиана находится в противоположном конце коридора. Она припомнить не могла, чтобы когда-нибудь в своей жизни так нервничала, и ей стало немного стыдно.

— У тебя здесь большие перемены, не так ли? — удивленно оглядывался вокруг Джулиан. — Что-то не припомню, чтобы когда-нибудь спал в этой комнате.

— Ты прав, на самом деле это комната Саймона, — объяснила Дженифер. — Но по какой-то причине на этой неделе он решил переехать.

— Люблю перемены, — лениво бросил Саймон. — Если оставаться на одном месте, то и настроение всегда будет одним и тем же. Есть опасность покрыться плесенью.

— Ну, ты даешь, Саймон! — поразилась Дженифер. — Что-то я раньше не слышала от тебя ничего подобного.

— Нет? — улыбнулся Саймон. — Но ведь эта идея стара как мир.

— И куда же ты перебрался? — не смогла сдержаться Элисон.

Действительно ли Саймон одарил ее весьма странным взглядом или ей только показалось?

— Теперь его комната в том конце коридора, — ответила за него Дженифер. — Напротив розовой, то есть твоей, Элисон.

— Понятно. — Элисон ощутила непреодолимое желание вцепиться Джулиану в руку и закричать: «Увези меня домой! Умоляю, увези меня домой!»

Но безотчетный приступ не понятно чего быстро прошел, и Элисон оставалось только удивляться, что это нашло на нее.

Великолепный ужин подавала местная женщина, которая вместе со своим мужем выполняла всю работу по дому. После застолья все четверо уселись у камина.

Трое вели непринужденную беседу, и только Элисон тупо смотрела на огонь, а в душе у нее росло и крепло безотчетное чувство страха.

Она повторяла себе, что ей не нравится коттедж. Ей не нравится владелец. И больше того, ей совершенно не хочется спать одной, особенно в этой шикарной розовой комнате, прямо напротив покоев Саймона.

Это было нелепо, ведь ничего такого случиться все равно не могло. Это было совершенно нелогично. Но страх никогда не подчиняется рассудку. И что еще хуже — с ним не поспоришь, никакие доводы разума не могут повлиять на него.

— Элисон уже клюет носом, — провозгласила Дженифер. — И неудивительно, посмотрите на часы.

Элисон открыла было рот, чтобы возразить, но Джулиан поднялся, и ей ничего не оставалось, как последовать его примеру. Муж вежливо поцеловал ее на глазах у остальных. Дженифер никак не отреагировала на это, но вот Саймон… Даже не глядя на него, Элисон чувствовала, что он внимательно наблюдает за ними и в глазах его бушует пламя, сжигающее его изнутри.

«Да как он смеет! — думала она, поднимаясь по ступенькам вслед за Дженифер. — Какое ему дело, как Джулиан целует меня и целует ли вообще?!»

Оставшись одна, Элисон быстренько разделась, но не стала сразу ложиться в постель. Усевшись на коврик у камина, она слушала, как завывает снаружи ветер.

Через некоторое время в коридоре раздались шаги и мужские голоса, а потом захлопнулась дверь в комнату Джулиана. Она не слышала, как Саймон закрывал свою, но кто знает, может, он сделал это очень тихо. Или вообще предпочитал спать с открытой дверью. И такое бывает. Но одна мысль о том, что дверь в комнату Саймона осталась наполовину открытой, дверь, которая была прямо напротив ее спальни, сводила Элисон с ума и пугала до умопомрачения.

Ветер задувал в окно и слегка раскачивал розы на атласных занавесках. Тяжелые капли дождя попали в дымоход и шипели на раскаленных поленьях. Элисон задрожала и поплотнее закуталась в одеяло.

Теперь она и сама не знала, чего боялась больше всего: темноты, Саймона, ветра или одиночества. Она прислушивалась к каждому странному звуку, которыми был полон любой деревенский дом, и сердце ее стучало как барабан.

Элисон начала раздумывать о коридоре. Он ведь не такой уж и длинный, правда. Если она побежит, то окажется в комнате Джулиана через пару секунд. А тапочки не наделают шума на толстом ковре.

Элисон медленно и немного неуклюже поднялась на ноги. Она выключила свет и постояла немного, привыкая к полумраку, а потом медленно, медленно начала открывать свою дверь.

Отблеск огня упал на противоположную дверь, и Элисон увидела, что она действительно не закрыта. Было похоже, что комната Саймона разинула свою черную пасть, и на какой-то безумный миг ей показалось, что она не сможет проскочить мимо.

Но вот она уже в коридоре.

Шаг, еще шаг, и тут предательски скрипнула половица. Элисон затаила дыхание. Ей показалось, что она услышала еще какой-то звук, только вот никак не могла понять, откуда он доносится. И тут девушку охватила паника, и она, не раздумывая больше ни минуты, кинулась вперед.

Чистый лунный свет освещал дверь в спальню Джулиана. Теперь Элисон было уже все равно, услышит ли ее кто-нибудь или нет, она повернула ручку, проскользнула внутрь и впервые за все это время почувствовала себя в полной безопасности.

— Джулиан, — позвала она. — Джулиан!

Элисон поразилась тому, как дрожит ее голос.

— Это ты, Элисон? — сонно отозвался муж. — Что случилось?

Элисон подошла к кровати и теперь нерешительно стояла в лунном свете и наблюдала за тем, как он автоматически приглаживает волосы.

— Что случилось, Элисон? — повторил Джулиан, и ей показалось, что он слегка раздражен.

— Мне… мне страшно, — заикаясь, призналась она.

— Страшно? — удивился он, но что-то в огромных испуганных глазах и побледневшем лице сказало ему, что это вовсе не шутки. Джулиан встал, взял жену на руки и уложил рядом с собой.

— Так лучше? — прижал он ее к себе, и Элисон хотела вздохнуть с облегчением, но каким-то странным образом вместо этого всхлипнула.

— Тише, малыш. — Джулиан прижался щекой к ее затылку. — Почему ты не пришла ко мне сразу? Надо же, как сердечко бьется. — И он прижал руку к ее груди, отчего Элисон показалось, что сердце вот-вот вообще остановится.

— Теперь все хорошо, — прошептала она.

— Уверена? Свет выключить или оставить?

— Нет, не надо оставлять. Выключай.

Она лежала, прижавшись к нему, в тепле и безопасности. Где-то скрипела дверь на ветру. Без сомнения, это была дверь Саймона, но теперь она была не страшна.

Потом кто-то подошел и захлопнул ее. И после этого Элисон провалилась в сон.

На следующее утро она проснулась в своей собственной комнате, в своей собственной кровати, словно младенец, укутанная в одеяло. Наверное, Джулиан принес ее сюда и закутал вот так. Ей стало смешно, но, с другой стороны, она почувствовала себя счастливой. Он так нежно, бережно, по-доброму относится к ней, даже если…

Она оборвала себя. Так никуда не годится. Подобные мысли ранят ее, только и всего.

Было еще очень рано, но яркое солнце светило прямо в окно ее спальни, и Элисон решила встать. Она быстренько умылась и оделась, влезла в теплую шубу и сбежала вниз по ступенькам.

Они приехали сюда поздно вечером, так что не сумели как следует разглядеть местность. Оказалось, что дом окружает прекрасный сад и позади, под холмом, весело лопочет неутомимый ручей.

Казалось, деревья погрустнели от бесконечных ледяных дождей, льющихся с серого неба, и весь сад выглядел каким-то голым и заброшенным, но даже теперь, в декабре, место поражало странной суровой красотой.

Элисон бродила по тропинкам, то тут, то там останавливаясь, чтобы получше рассмотреть пейзаж, и поняла наконец, что имел в виду Саймон, когда говорил, что в декабре здесь ничуть не хуже, чем в июле.

Бедный Саймон! Она была ужасно несправедлива к нему вчера вечером. В ярком утреннем свете все ее страхи казались глупыми и нелепыми. Но Элисон не стала бы ничего менять, потому что иначе она лишилась бы сладких минут в объятиях Джулиана.

Она повернула к дому и увидела, что предмет ее ночных кошмаров идет к ней навстречу. Элисон показалось, что Саймон немного бледен, но он весело улыбнулся ей и повел на экскурсию, показывая самые заветные уголки сада и долину внизу.

Элисон постояла немного, вглядываясь в далекие холмы, — руки в карманах, а волосы развевались на ветру. И вдруг она почувствовала на себе его пронзительный взгляд и посмотрела на него в упор.

Саймон тут же отвел глаза и проговорил:

— Надеюсь, вчера ночью я не слишком потревожил тебя, когда закрыл твою дверь? А то она хлопала на ветру.

— Мою дверь?! — изумленно воскликнула Элисон. — Так это скрипела моя дверь?

— Да, а ты разве не знала? — удивленно посмотрел он на нее.

— Нет. По крайней мере… Ну, конечно, должно быть, я оставила ее открытой, когда пошла к… — Элисон не закончила, увидев выражение его лица.

— Господи помилуй! — выдохнул он. — Ты же не собираешься говорить это мне?

— Думаю, ты окончательно спятил! — отшатнулась она от Саймона.

— Так и есть, — провел он рукой по лицу. — Я и не подозревал, что между вами такие отношения. Пока не услышал, как ты пошла к нему вчера ночью… а потом он нес тебя назад… утром.

— Саймон! Да прекрати ты, наконец! — На мгновение гневный огонь, полыхнувший в глазах Элисон, сделал ее похожей на него.

— Ладно, — отмахнулся он от нее. — Извини, если ты это хотела от меня услышать. Вон идет твой Джулиан, — с горечью добавил он. — Ради бога, пойди и поговори с ним, я не могу. — Саймон развернулся и быстро зашагал прочь.

Содрогаясь с ног до головы, Элисон направилась к мужу.

— Джулиан, — схватила она его за руку. — Джулиан, прошу тебя, давай уедем сегодня днем. Давай не будем оставаться здесь еще на одну ночь.

— Почему, дорогая? — не слишком удивился он, но нервы Элисон были на пределе, и она просто не вынесла бы дальнейших разбирательств.

— Неужели, прежде чем сделать что-то, ты всегда требуешь объяснений? — Она уже теряла над собой контроль.

— Нет, конечно же нет. Мы уедем сегодня днем, — успокоил он ее.

— Спасибо! — Элисон почувствовала, как дрожат ее губы, и плотно сжала их.

— Элисон?

— Что? — вздрогнула она.

Джулиан взял ее за плечи и развернул к себе:

— Саймон имеет к этому отношение?