Когда Кэтрин спустилась к ужину, вся семья Стефана уже собралась в столовой Грейт Холла. Просторный зал, который мог вместить более ста человек, освещался мерцанием факелов, закрепленных на столбах.

Длинный стол, за которым расположились Бартингэмы, торжественно возвышался на помосте в глубине зала. Для рыцарей предназначались столы, расставленные вдоль стен, а для гостей — рядом с помостом, что позволяло хозяйке замка со своего возвышения следить за порядком во время пиршеств и праздничных приемов.

Графиня величественно восседала в центре стола. Казалось, отсутствие больного графа нисколько не беспокоило ее. Пажи помогали лордам и дамам, наполняя их бокалы элем и медом лучших сортов. Гончие терпеливо лежали под столами в ожидании костей, брошенных хозяйской рукой. Мрачное настроение собравшихся ощущалось в каждом их слове и движении. Казалось, шутки и смех, столь обычные для застолья, навсегда умерли в этих стенах.

Кэтрин нерешительно стояла у входа, крепко сжимая руку старой кормилицы. Европа рассказывала что-то о присутствующих в зале, но девушка ее не слышала. Все ее мысли были о Стефане. До самого последнего момента она ожидала его возвращения в своей комнате и теперь, оскорбленная его отсутствием, была вынуждена спуститься к ужину одна.

В глубине души Кэтрин было страшно, но она боролась с нахлынувшим смятением. Врожденное чувство собственного достоинства и сила духа не раз спасали девушку и в более трагических обстоятельствах, нежели обычное замешательство. Она выпустила руку кормилицы и, гордо вскинув голову, шагнула в зал. За величавой походкой и уверенной улыбкой скрывалась внутренняя дрожь.

Шествуя по залу, Кэтрин ловила на себе восхищенные взгляды гостей. Это придавало ей уверенности. Возле помоста она остановилась. С достоинством присев в реверансе, девушка обратилась к графине:

— Осмелюсь представиться вам, леди Розалинда. Меня зовут Кэтрин, я дочь лорда Гилберта.

Окинув девушку долгим проницательным взглядом, графиня промолвила:

— Значит, это вы, моя дорогая. Проходите, проходите. И не нужно быть такой официальной со своей будущей свекровью.

Кэтрин присела в реверансе и с благоговением взглянула на графиню. Эта женщина была необыкновенно красива. Даже морщинки, веером расходящиеся из уголков прекрасных глаз, не портили ее лица. Одетая в черный бархат и красный шелк, графиня была похожа на экзотический цветок, чуть тронутый первым морозом. Темная кружевная вуаль покрывала черные, как вороново крыло, волосы. Горящие глаза и выразительно изогнутые брови говорили об ее остром блестящем уме. Единственное, что свидетельствовало о безвозвратно ушедших годах, были морщины, залегшие вокруг рта. Но и они были не так заметны, поскольку все внимание притягивали к себе ярко накрашенные губы. Чувствовалось, насколько важно было для этой волевой женщины сохранить иллюзию неувядающей молодости.

— Добро пожаловать, моя дорогая, — сказала с подчеркнутой вежливостью графиня Розалинда. — Я надеюсь, ты простишь моему сыну, что он оставил тебя одну. Бесспорно, ему не следовало бы так поступать. Я, к сожалению, тоже не знала, что он отсутствует. Иначе просила бы Рамси сопроводить тебя к ужину. Скажи мне, дорогая, хорошо ли ты отдохнула после утомительного путешествия?

— Я отдохнула прекрасно. Спасибо за гостеприимство.

— Позволь представить тебя графу и графине Монтбери.

Встретив откровенно распутную ухмылку старого графа, Кэтрин смутилась. Она чувствовала себя куклой, выставленной на всеобщее обозрение.

— Да ты настоящая красавица, — сказал граф, облизывая кончиком языка беззубые десны.

Кэтрин сдержанно поклонилась. Взглянув на графиню Розалинду, она поймала на себе ее высокомерный взгляд.

— Ты действительно очень красива. У моего сына прекрасный вкус. Надеемся, ты будешь соблюдать его интересы дольше, чем другие английские леди, — сказала графиня. Ее тон был холоден и бесстрастен. — Добро пожаловать в нашу семью.

Граф обменялся с графиней Розалиндой понимающими взглядами и рассмеялся. Он так развеселился, что не обращал внимание на жену, толкающую его локтем.

Смысл сказанного был неприятен. В одно мгновенье, напомнив о прошлом сына, графиня уничтожила доверие Кэтрин к Стефану. Девушка чувствовала, как задыхается. Волна обиды и неуверенности захлестнула ее. Она робко взглянула на будущую свекровь. «Зачем она это сказала? Неужели ей нравится издеваться над людьми?» — думала Кэтрин. Отогнав прочь мрачные мысли, девушка улыбнулась. Ей некого было винить за свои страдания. Это был брак по расчету. И если об этом помнить, не останется места для разочарований и тоски о любви.

Графиня Розалинда представила Кэтрин остальным членам семьи, и девушка почтительно приветствовала всех их. Завершив ритуал знакомства, она заняла за столом отведенное ей место. Марлоу неотступно преследовал взглядом каждое движение Кэтрин. А Констанция, к счастью, даже не смотрела в ее сторону.

Девушка с утра ничего не ела, и поэтому с удовольствием принялась за восхитительно приготовленную говядину. Утоляя голод маленькими кусочками мяса, она прислушивалась к застольной беседе. И на какое-то время даже увлеклась хвастливыми рассказами очаровательного дяди Роберта. Однако когда мужчины начали говорить о растущем недовольстве крестьян и возможном мятеже, причине постоянного страха для знати, Кэтрин потеряла всякий интерес к их разговорам. Ее мысли снова вернулись к Стефану. «Где он сейчас? — думала она с досадой, поднося к губам кубок с медом. — Что ж, они договорились насчет их брака. Но оставить ее одну, и даже не представить семье, — это было слишком большим унижением!» Кэтрин печально смотрела на пустующее рядом с ней место, которое ее жених должен был бы занимать рядом со своей возлюбленной.

Она грустно улыбнулась про себя. Не такой преданности и любви Кэтрин хотелось! Она жаждала остаться одна и молиться за Джорджа! Девушка встала и собралась было покинуть зал, когда по Грейт Холлу прокатился какой-то шум.

Громкий удар двери в конце зала заставил стихнуть пьяные голоса нисколько не считавшихся с болезнью графа гостей. Все взоры обратились ко входу. На пороге стоял укутанный в черный плащ путник, окруженный толпой крестьян. Толстая беззубая женщина, мальчик-калека с одной рукой, коренастый арендатор и какой-то нищий — все они словно бросали вызов роскоши и богатству Грейт Холла и благополучию его гостей. За ними стояли еще трое мужчин, по-видимому более высокого происхождения. В руках они держали музыкальные инструменты. Это были менестрели.

— Неужели нельзя было подождать меня? — гневно воскликнул путник, сбрасывая капюшон.

Это был Стефан! При звуке его голоса сердце Кэтрин забилось сильнее. Вся ее злость и недовольство мигом исчезли, в душе родились сладкие чувства. Его внезапное появление было словно стремительный порыв ветра, предвещающий бурю. Уверенной походкой он прошел в зал и окинул пронзительным взглядом всех пирующих.

Когда Стефан посмотрел на Кэтрин, девушка вздрогнула. В его глазах, еще мгновение назад сверкавших от ярости, она увидела теплоту, предназначенную только для нее. Забыв о своем негодовании, она чувствовала себя польщенной таким вниманием. Девушка с облегчением поняла, что он не собирался огорчать ее этим вечером. Позабыв о молитвах, она с удовольствием глотнула медового напитка. «Что-то изменилось в Стефане», — думала Кэтрин. С каждым днем, проведенным с ним вместе, она открывала для себя новые черты его характера, все больше попадая под обаяние огромной внутренней силы, отражающей глубину его чувств.

— Целый день я был занят делами замка, а вы не дождались меня к ужину. — Стефан бросил на пол свой плащ, который тут же был подхвачен расторопным слугой. — Кроме того, я привел гостей.

Он сделал крестьянам повелительный жест. Оцепеневшие, они неуверенно шагнули вперед. На их лицах читалось смущение.

— Стефан, — наконец вымолвила графиня, придя в себя от неожиданности, — отправь своих гостей на кухню и присоединяйся к нам. Граф и графиня Монтбери почтили нас своим присутствием.

Стефан бросил на Кэтрин насмешливый вопросительный взгляд, словно спрашивая, как ему следует повести себя в этой ситуации. Его дьявольская беспечность придала ей сил, и девушка ответила ему открытой улыбкой. По задорному блеску глаз она чувствовала, что присутствие почтенных гостей, которые стали свидетелями ошеломляющего появления Стефана, лишь разожгло в нем азарт. Никогда прежде он не выглядел таким решительным, как сегодня.

— О, мой господин! — в словах Стефана слышалась неприкрытая насмешка. — Я весьма польщен вашим присутствием!

— Что ты хочешь этим сказать? — презрительно спросил Марлоу, вставая из-за стола.

Стефан иронично пожал плечами.

— Я удивлен, почему здесь так торжественно и скучно. Неужели из-за того, что у нас гости? — громогласно произнес Стефан, обводя взглядом всех присутствующих. — Если бы вы по-настоящему любили отца, то не забыли бы про музыку и танцы. В этом замке всегда царили смех и веселье! Именно так принимал гостей наш отец.

— Хватит, Стефан! — резко прервала его графиня. — Тебя слишком долго не было. Я удивлена, что ты еще помнишь, что нравилось твоему отцу. — Ее слова эхом прокатились по залу.

— Узы крови слишком сильны, чтобы забыть о них. Даже ценой чьей-то гибели, — холодно ответил он, но смысл сказанного не дошел до графини. — А теперь давайте радоваться жизни и веселиться от всей души! Играйте, менестрели!

Музыканты тронули струны еще не согревшимися от мороза пальцами, и веселые звуки баллады полились по огромному залу. Подвыпившие рыцари начали прихлопывать в такт музыке.

Стефан одиноко стоял посреди зала, и только преданный сэр Рамси, как всегда, был неподалеку от него. Кэтрин с нетерпением поднялась со своего места. Ей очень хотелось оказаться рядом со Стефаном и хоть как-то поддержать его. Но Марлоу опередил ее. Остановившись в двух шагах от Стефана, он зловеще произнес:

— Как посмел ты, презренный, вернуться сюда и своим запятнанным именем позорить честь нашей семьи и, в первую очередь, отца?

— А что ты скажешь о своем неуважении к отцу? — спокойно ответил Стефан, еле сдерживая растущую ярость. — Эти крестьяне пытались выдолбить могилу в замороженной земле. И не смогли этого сделать! Когда я поинтересовался, почему они не разожгли костер, чтобы земля оттаяла, они ответили, что граф Блэкмора запретил ходить в лес за дровами. А когда я спросил, почему же они не купят дрова за деньги, вырученные от продажи урожаев, они объяснили, что граф ввел новые налоги. Так для чего же введены новые налоги, Марлоу?

— Здесь не место обсуждать денежные дела. — Марлоу подошел к Стефану вплотную и дернул его за руку. — Отец имел на то основания.

— Отец не имеет к этому никакого отношения. — Стефан отразил удар. Желваки вздулись на его скулах, а голубые глаза обдавали леденящим холодом. — Это твоих рук дело, Марлоу! И знаешь чем это кончится? Тем, что наши работники уйдут летом к другим баронам.

— Они не сделают этого.

— Сделают, Марлоу, если ты и впредь будешь обращаться с ними жестоко. Крестьяне озлоблены после чумы. И теперь они знают, что Смерть беспощадна к лордам так же, как и к ним. Они не станут больше терпеть твои угрозы. Смотри, как бы не пришлось пожалеть о содеянном.

— Ты глупец, Стефан! Я ничего не стану делать ради спокойствия нескольких животных.

Стефан усмехнулся.

— Ты — презренный идиот, братец! — Повернувшись к крестьянам, Стефан добавил: — Угощайтесь, друзья! Не кажется ли вам, что король слишком долго не удостаивал нас своим вниманием?

Однако никто не шелохнулся. Даже слуги застыли на своих местах, не зная, чью волю они должны выполнять. Наконец Кэтрин, стряхнув оцепенение, взяла со стола большую тарелку с едой. Не обращая внимания на негодующие взгляды Розалинды и Констанции, она протянула ее старейшему из крестьян.

— Да благословит вас Бог, миледи! — благодарно поклонился он Кэтрин и взял еду из ее рук.

Тронутый такой заботой, Стефан признательно взглянул на девушку. Он знал, что не ошибся в ней.

Когда Рамси отвел крестьян на кухню, все облегченно вздохнули. Марлоу вернулся к столу, обменявшись с графиней понимающими взглядами. Напряжение спало, и Розалинда могла вновь обратить свое внимание на присутствующих в зале.

Стефан тем временем вывел девушку в коридор.

— Почему ты поддержала меня, Кэтрин, если считаешь, что я не лучше своего брата?

Она чувствовала его тихое дыхание у своего уха, трепетное прикосновение его рук, и теплая волна захлестнула все ее тело.

— Мой поступок нельзя назвать героическим, — прошептала девушка.

— Можно. Надо иметь большую смелость, чтобы разгневать Розалинду, проведя в замке всего один день. Понимаешь ли ты, что своим поступком вызвала неодобрение людей более могущественных, нежели я?

Нетерпеливым жестом Кэтрин откинула волосы назад.

— Да, понимаю, мой будущий муж! Но этого недостаточно для того, чтобы заставить меня не совершать тех поступков, которые кажутся мне необходимыми.

Лицо Стефана озарилось мягкой торжествующей улыбкой. Он обвил ее тонкую талию крепкой рукой, обещая нежность и защиту.

— Мне кажется, что в результате сделки с твоим отцом я получил вовсе не ту маленькую наивную лисичку, которую не так давно встретил в харчевне.

— Это уж точно! — В глазах Кэтрин мелькнуло негодование. — Вы полагали, что я безмозглая девица! Так знайте, что под этой маской скрывается совсем другая Кэтрин!

Резкие слова Кэтрин обескуражили Стефана. Он нахмурился и выпустил девушку из своих объятий. Внезапно ее высокомерие сменилось лукавой улыбкой, а потом искренним смехом. Впервые за последний месяц Кэтрин смеялась с таким неподдельным удовольствием. Их соперничество в остроумии только начиналось! Стефан оценил ответ и улыбнулся.

Однако веселье их было недолгим. Стефану пора было спешить к отцу.

— Когда я вернусь, у нас будет время побыть вдвоем, — сказал он девушке. — Мне совсем не хочется, чтобы ты оказалась в лапах этих зверей! — он кивнул на дверь, за которой раздавались пьяные возгласы. — Но поверь, это не будет продолжаться вечно.

Глядя вслед уходящему Стефану, Кэтрин знала, что он сдержит свое обещание. С тяжелым сердцем она вернулась в зал и села на свое место за столом. Девушка остро чувствовала, что теперь она далека от этой семьи как никогда прежде.

Марлоу шептался о чем-то с дядей Робертом. После стычки со Стефаном он стал мрачнее тучи. Графиня и ее гости были увлечены песнями менестрелей. Никто из семьи не вспомнил о здоровье графа. Кэтрин всей душой ощущала, что за время ее отсутствия произошли какие-то перемены. И, словно подтверждая ее опасения, Марлоу внезапно поднялся и направился к выходу. Он не успел дойти до середины гостиной, когда из спальни отца раздался гневный крик Стефана.

— Я приказал никогда не оставлять его без присмотра! Где врач? — свирепый голос Стефана эхом отдавался по коридору. — Охрана! Немедленно привести врача!

Стефан появился в дальнем конце зала. Плотно сжатые побелевшие губы, полыхающие яростью глаза, сведенные у переносицы брови, — он был похож на рассвирепевшего медведя, готовящегося к схватке. В три шага он приблизился к Марлоу и вцепился в него, разорвав на нем одежду.

— Я предупреждал тебя, чтобы ты держал подальше от отца свои кровавые руки! Что ты сделал, животное? Подкупил врача? Или сам дал отцу яда, чтобы он уже не смог проснуться?

— Что случилось, Стефан? — у графини прерывалось дыхание. — Джеймс… Граф..?

— Он жив. — Стефан говорил, не сводя потемневшего взгляда с Марлоу. — Но он без сознания. Боюсь, он никогда не придет в себя.

Графиня Розалинда вскрикнула; зажав рот рукой она поторопилась выйти. Роберт последовал за ней, как и несколько слуг.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Стефан? — вкрадчиво произнес Марлоу, вырываясь из рук брата. — Я сидел за столом вместе со всеми.

Марлоу с ужасом оглянулся вокруг. Ошеломленные словами Стефана, присутствующие молча взирали на них. Сэр Рамси стоял неподалеку вместе с двумя охранниками, готовыми при необходимости принять решительные меры. Остальные рыцари стояли поодаль. Некоторые из них были преданы Марлоу, другие втайне испытывали симпатию к Стефану. Но никто из них не собирался открыто демонстрировать свои привязанности, вмешиваясь в ссору братьев, готовых, как свирепые псы, растерзать друг друга.

— Значит, ты не подходил к отцу? — скептически спросил Стефан.

— Не будь дураком! — прошептал Марлоу. — Даже если все, что ты думаешь обо мне, — правда, это не значит, что я могу убить своего отца! Может быть, ты можешь?

Это был вызов. Но Стефан не поддался на провокацию брата. Нахмурившись, он пристально смотрел Марлоу в глаза. Старший брат был выше на полголовы, но ярость и гнев, бушевавшие в сердце Стефана, уравновешивали их физические возможности. И хотя Марлоу был старше и выше по положению, но сильным характером, в отличие от Стефана, не обладал. Внутренняя сила младшего брата была для него причиной постоянного раздражения и зависти.

— Умерь свой пыл, Стефан, пока я не приказал заточить тебя в башне. Я скорее дам отрубить себе руку, чем причиню вред отцу!

— Лжец! — вскричал Стефан. Лицо его исказилось яростью. Выхватив из ножен кинжал, он приставил острие к горлу Марлоу. Лезвие царапнуло кожу, и на шее появилась струйка крови.

— Остановись, Стефан! — шагнул к нему Рамси.

Кэтрин схватилась за стол, мысли путались в ее голове. Стефан уже убил одного человека! Значит, сможет убить и собственного брата! Это значит, что о нем говорили правду — он бессердечный убийца! А она так надеялась, что все эти слухи — ложь.

— Насколько я тебя понял, Марлоу, тебе выгодно, чтобы отец не пришел в сознание! Не так ли?

— Напротив! — с сарказмом ответил тот. — Для меня это станет большим ударом!

Стефан медленно отступил и бросил кинжал на землю. Когда уже всем показалось, что самое страшное позади, он сжал кулак и со всего размаха ударил ошеломленного Марлоу в лицо. Прыгнув на поверженного на пол брата, Стефан прорычал:

— Мне следовало давно убить тебя, животное! Ты не заслуживаешь чести носить имя отца.

Кэтрин чувствовала, как липкий страх ползет по спине. Она не подозревала, что братья могут так враждовать. Отвращение ко всему происходящему возрастало в ней тем больше, чем сильней хотелось оказаться в братских объятиях Джорджа.

Все застыли, не зная, что делать, — то ли разнимать братьев, то ли бежать как можно дальше. Рамси приказал стражникам пока сохранять дистанцию. Наконец Марлоу сбросил с себя Стефана, получив преимущество. Он схватил младшего брата за ворот и швырнул его на мраморную колонну.

Кэтрин было кинулась к нему, но Рамси остановил ее жестом.

— Рамси! — задыхаясь, кричал Марлоу. Он весь был вымазан кровью. — Заточить подлеца в башню! Этот убийца… этот варвар вернулся только для того, чтобы уничтожить нас.

Но дворецкий стоял на месте, сдерживая натиск рыцарей, обнаживших свои мечи.

— Ты что, не слышишь? Я приказываю увести его отсюда! — прорычал Марлоу. Взглянув на Рамси, он встретил его непреклонный взгляд. — Изменник! Когда отец умрет, я заточу тебя в колодки! Кто-нибудь придет на помощь своему хозяину, в конце концов?

— Ты здесь еще не хозяин! — ответил Стефан, оттолкнув с невероятной силой брата от колонны. — Слушай меня внимательно, Марлоу! Ты не граф Блэкмора и не станешь им, пока отец жив! Всей твоей жизни не хватит, чтобы стать человеком с незапятнанной честью. Ты можешь называть меня подлецом, если желаешь, но Бог знает, кто рожден для этого титула!

Стефан воротником вытер кровь со лба, медленно направился к Кэтрин и взял ее за руку.

— Пойдем помолимся Господу, чтобы к отцу вернулось сознание. Иначе мне придется убить того, кто виновен в его смерти! — сказал он, предлагая ей руку.

Когда они шли рука об руку по длинному сводчатому коридору, Кэтрин чувствовала, как все оставшиеся позади провожали их взглядами. Одни — с нескрываемым восхищением, другие — с ненавистью. Но никто не проронил ни звука, пока они не скрылись из вида. У двери своей комнаты Кэтрин остановилась. Слова Стефана не шли из головы. Содрогнувшись от жуткой догадки, она взглянула на Стефана.

— Неужели твой брат способен отравить отца? — дрожащим голосом прошептала она.

— К несчастью, я в этом уверен. Уж очень он спокоен. Словно заметает следы. Но это надо доказать… Мне стыдно называть его своим братом. Как так вышло, что мы с ним такие разные? Ведь мы росли под одной крышей. Мне всегда было больно видеть, что мать не замечает его мерзостей.

Кэтрин ловила каждое слово Стефана. В ее глазах, словно сверкающих изумрудах, ненависть сменялась состраданием.

— Несчастный отец! — продолжал Стефан. — Всю жизнь он посвятил благосостоянию и процветанию своей семьи. И ради чего? Чтобы теперь все его труды зависели от тех, кто придет после него? Время сметает все. Отец не проживет долго. Даже если он не умрет вскоре, то это будет лишь отсрочка. Сейчас его жизнь зависит от Марлоу и от меня.

Кэтрин слушала его низкий, охрипший от переживаний голос, чувствовала в словах искреннюю боль и печаль. И откуда-то из затаенных уголков души поднималось и крепло в ней сострадание, подобное тому, что испытывала она у постели умирающего Джорджа. Ей хотелось провести ладонью по щекам Стефана и избавить его от забот, которые оставили свой след — глубокие морщины пролегли через весь лоб. Словно опережая ее желание, он приблизился к Кэтрин и нежно прикоснулся ладонью к ее теплой щеке. Девушка издала короткий вздох и прикрыла глаза. Единственное, что она слышала, были глухие пульсирующие удары собственного сердца. Стефан держал в ладонях ее лицо бережно, будто пригоршню живой воды.

— Посмотри на меня! — попросил он.

И хотя Кэтрин открыла веки, но не хотела встречаться с ним взглядом. Она боялась, что Стефан прочитает в ее глазах нежность, в которой она боялась себе признаться. Она чуть отстранилась и прижала ладони к распятию на его могучей груди. Как ей хотелось прижаться к ней! Она не знала, добр он или нет, но безусловно это был человек огромной внутренней силы. Мужчина, который мог отогреть ее сердце. Рыцарь, который с гордостью держал сверкающий меч.

— Как ты прекрасна, Кэтрин, — нарушил молчание Стефан, — я понял той ночью в придорожной харчевне, но до сих пор не знал, насколько ты чиста и невинна. Здесь, в Блэкморе, среди коварства и подлости, это стало очевидным. Я никогда не забуду, как ты поддержала меня сегодня вечером.

Преодолев страх, Кэтрин наконец заставила себя взглянуть Стефану в глаза. В них было столько желания и надежды, что девушка вздрогнула. «Я хочу тебя!» — кричало ее сердце. Но, отогнав эти мысли, она покачала головой и смущенно сказала:

— Я не такая невинная, как ты думаешь. Я изменила своей клятве.

Стефан было нахмурился, но тотчас улыбнулся. Ликующие искорки плясали в его глазах. Он наклонился к ней, и их губы встретились. Едва прикасаясь, Стефан нежно ласкал ее губы своим поцелуями. И Кэтрин забыла обо всем, кроме того, что нужна ему так же, как и он ей. Желание шквалом обрушилось на нее и охватило все ее существо.

— Стефан… Гай, — шептала девушка, ошеломленная такой бурей чувств.

— Какую клятву ты нарушила?

— Я обещала оставаться целомудренной и молиться за брата, но в моем сердце…

Стефан не дал ей договорить. Он гладил ее шелковистые волосы, прикасался к фарфоровой шее, и Кэтрин содрогалась от трепета и блаженства. Как долго она сопротивлялась этой страсти, пытаясь запрятать свои чувства в самые отдаленные уголки души! Теперь, согреваемая его жаркими объятиями, она не могла больше сопротивляться. Стон наслаждения, смешанный со страхом, вырвался из ее груди. Словно в забытьи, она обвила его шею руками и прижалась к обветренным щекам. Она с восторгом вдыхала запах его тела, — запах осеннего костра, кожаного конского седла и терпкого мужского пота. Это был единственный в мире мужчина, которого Кэтрин желала с неистовой страстью. Со страстью, о которой она не подозревала в своем сердце. В сильных и одновременно нежных объятиях Стефана она вновь обретала свободу.

Его губы требовательно и настойчиво прижимались к ее губам, рассказывая о том, чего она еще не изведала. Язык ласкал чувствительное небо, сталкиваясь с ее языком. Робость и застенчивость отступили перед разгоревшимся поцелуем. Кэтрин трепетала. Ошеломляющие волны незнакомого удовольствия все глубже проникали в ее тело. Проникновенная глубокая связь, возникшая между ними, влекла их к физической близости. «Такова сила и опасность любовной страсти», — лихорадочно думала Кэтрин, невероятным усилием воли взяв себя в руки и отрываясь от его губ.

— Я ни с кем еще не была так близка, — прошептала девушка. В ее зеленых бездонных глазах пульсировал страх. — Ты смеешься надо мною, Стефан! Пользуясь моей беспомощностью, ты не думаешь о том, что я невинна. Если ты бездумно овладеешь мной, то ранишь меня в самое сердце. Сколько женщин у тебя было до меня? И сколько их еще будет после нашей свадьбы?

— Не бойся, милая моя, ничего не бойся! — Стефан бережно целовал ее лоб, щеки и глаза.

Он целовал ее снова и снова, раздвигая языком приоткрытые губы, ощущая всю их сладость. Затем он медленно отстранился. Кэтрин, охваченная жаром истомы, испуганно прижалась к стене. Нет, она не могла больше сопротивляться и боялась его натиска! Ей хотелось убежать куда глаза глядят!

— Почему ты боишься меня, Кэтрин?

— Я не боюсь, — с вызовом ответила девушка и отвела от него взгляд. Испытывая страх перед неизбежным и не решаясь продолжать этот разговор, она спросила: — Смог бы ты убить своего брата, Стефан?

Стефан вздрогнул от неожиданности. Голубые глаза потемнели и блеснули холодным огнем.

— Если отец умрет по вине Марлоу, то я убью его. Это мой долг. Я уверен, ты не осудишь меня. И не стоит много раздумывать об этом, Кэтрин. Рана, которую я нанес ему сегодня, — просто удар по больному самолюбию. Неужели ты никогда не дралась со своим братом?

— Никогда, — ответила Кэтрин с гордостью. — Мы искренне любили друг друга, никакой зависти и вражды между нами не было.

— Я могу только мечтать, чтоб ты относилась ко мне с таким же уважением. — Стефан задумчиво провел пальцем по ее шелковистым губам. — Ах, милая Кэйт, неужели мы встретились слишком поздно, и броня, сковавшая наши сердца, не позволит нам быть счастливыми? — Печаль затопила его глаза. — Все решит время. Сейчас я ухожу — мне пора позаботиться об отце. Завтра я покажу тебе ту часть Блэкмора, которую я люблю всем сердцем. И хотя она никогда не будет нашей, я хочу, чтобы ты увидела ее. А теперь, спокойной ночи, Кэтрин.

Стефан дотронулся до ее щеки и пошел прочь. Девушка смотрела ему вслед, пока не затихли его шаги. Все еще чувствуя на губах его страстные поцелуи, она медленно вошла в спальню. Тонкая свеча желтым пламенем освещала комнату, отбрасывая тень на покрывало, под которым кто-то лежал. Кэтрин в испуге захлопнула дверь.

— Миледи! — виновато закричала молодая служанка, выскочив из кровати. — Я не собиралась спать, мне приказали согреть вам постель.

— Хорошо. Я думаю, постель уже достаточно теплая. — Кэтрин взглянула на смятые покрывала. Ей хотелось остаться одной. Однако служанка уходить не собиралась и выжидающе смотрела на хозяйку. Ее открытый и преданный взгляд был таким искренним, что Кэтрин решила познакомиться с ней. — Как тебя зовут? — спросила она с улыбкой.

— Розмари, миледи, — служанка откинула со лба длинные пряди каштановых волос.

— Там у меня ночная рубашка, — Кэтрин кивнула на дорожный сундук в углу спальни. — Не могла бы ты достать ее?

Служанка улыбнулась и с готовностью направилась к сундуку.

Девушка подошла к окну. Вглядываясь в темноту, она надеялась увидеть волка. Волка, который был так же одинок, как и она. Они оба потерялись в этом странном мире. И оба испытывали страх перед будущим. Но никого не было. И только луна отливала холодным голубым цветом, освещая незнакомую дорогу. Кэйт разочарованно вздохнула.

Повернувшись к служанке, она с улыбкой сказала:

— Обычно мне не нужно греть постель. Но сегодня я очень замерзла.

— Я быстро согрею вас, миледи. Кровь у меня горячая, как у скакуна.

Девушка переоделась в ночную рубашку и легла в кровать. Розмари молча последовала за ней. Как она и обещала, вскоре под одеялом стало жарко. И, уставшая от переживаний, Кэтрин быстро заснула, но ее сны были полны тревоги.

…Темно-синие тучи предвещали грозу. Под вспенившимися облаками слышался крик бегущей по вересковой пустоши женщины.

Внезапно картина изменилась, и Кэтрин увидела себя в белом, залитом кровью платье. Она готовилась к свадьбе. Ее мужем должен был стать не тот, кого она ждала и любила. Уже у самого алтаря жених обернулся. Девушка не могла рассмотреть его, но знала точно, что это был другой. Страшный и отвратительный. И когда его лицо приблизилось вплотную…

— О, Господи! — Кэтрин вскочила в постели, судорожно глотая ртом воздух. Холодная ночь. Страшное предчувствие сдавливало ей грудь. Девушка задыхалась.

— Миледи! — Розмари в недоумении вглядывалась в темноту. — Что с вами? Вам приснился страшный сон?

В ответ, откуда-то из темноты, раздался душераздирающий вой одинокого волка.