Вернувшись домой, Гейбриел спокойно провел время за ленчем с Психеей и Дэвидом. Чувствуя вину за свою отчаянную ночную вылазку, он отказался от предложения Дэвида посетить его клуб. Он остался дома. Психея была приглашена на чай. В доме стояла тишина. Софи удалилась в свою комнату отдохнуть, и Гейбриел сидел в библиотеке и чертил план своего будущего имения.

Поскольку он еще не видел его, это было бесполезное занятие, но оно доставляло ему удовольствие. Поверенный клялся, что недалек день, когда Гейбриел станет хозяином. Он уже читал о самых современных методах ведения сельского хозяйства. Думая о собственной земле, кусочке Англии, который никто не сможет у него отнять, Синклер испытывал глубокое волнение. И однажды он привезет туда свою жену, покажет ей, как возвратил имению, без сомнения, пришедшему в упадок при Баррете, блеск и красоту.

Гейбриел прекрасно представлял себе, как они с женой, взявшись за руки, будут гулять по возрожденным садам. По вечерам они будут наслаждаться ароматом распускающихся роз. Он будет вынимать одну за другой шпильки из ее золотистых волос, и они волной накроют его руки. Потом он увлечет Психею в темный уголок, где…

Он тряхнул головой, отгоняя чувственные образы. Нет, он не смел даже мечтать об этом. Чтобы отвлечься, Гейбриел стал вспоминать отца, свои юношеские клятвы о мести. Отец узнает о его успехах и будет вынужден признать, что его непутевый сын вышел победителем, восстановил свою честь, опроверг предсказания скорого и позорного конца.

Кто-то почтительно кашлянул рядом с ним. Гейбриел вздрогнул. Он так глубоко погрузился в свои мысли, что не заметил подошедшего к нему лакея.

– Да?

– Простите, милорд, но вас хотят видеть в классной комнате.

Такое приглашение получают не каждый день. Гейбриел сдержал улыбку. Что еще задумала своевольная мисс Цирцея?

– Хорошо, – кивнул он. – Я сейчас приду.

Лакей вышел, а Гейбриел спрятал свои бумаги в ящик стола.

Цирцея сидела на табурете около окна, неподалеку расположилась ее гувернантка.

– Ты хотела меня видеть? – спросил Гейбриел, покосившись на мисс Теллман. Но гувернантка, очевидно, смирилась с настойчивостью Цирцеи. Никто не мог справиться с Цирцеей, когда она проявляла настойчивость.

– Ты согласился позировать мне, – сказала Цирцея.

– Не припоминаю, – удивился он.

– Согласился, – возразила Цирцея. На ней был синий передник, перепачканный краской. – Помнишь, на днях мы говорили об этом.

– Я не помню, чтобы я соглашался позировать тебе, – уточнил Гейбриел.

– Но ты не сказал «нет», а это все равно что сказать «да». – Цирцея улыбнулась ему.

Гейбриел попробовал изменить тактику:

– Ты же знаешь, что твоя сестра не хочет, чтобы я беседовал с тобой. Мне не следует здесь оставаться.

– Все это так, но ты не должен говорить, иначе я не смогу правильно нарисовать твой рот. А он у тебя хорошей формы.

Гейбриел не стал больше спорить.

– Где мне сесть? – покорно спросил он.

– Сядь вон на тот стул. Сиди прямо и смотри в сторону окна. Руку положи на книгу, вот так, – указала Цирцея.

Гейбриел сел и принял требуемую позу. Он сидел неподвижно, а в руке девочки быстро мелькали карандаши и мелки. Это оказалось труднее, чем он ожидал. Вскоре его рука онемела, и Гейбриел попытался немного изменить свое положение.

– Нет, нет, – резко сказала Цирцея. – Оставь руку как она была.

– Она отвалится, прежде чем ты закончишь, – поморщился он.

Гейбриел думал, что Цирцея так поглощена работой, что не расслышала его слов, но она тихонько сказала:

– Ты ведь держишь карты только в одной руке, не так ли?

– Да, – согласился Гейбриел. – Я даже могу научиться тасовать карты одной рукой. Однако когда я буду танцевать с твоей сестрой, мне будет трудно сохранять равновесие. И если я не смогу вальсировать, она будет очень разочарована.

Цирцея хихикнула.

– Глупости, я почти закончила.

Через несколько минут она отложила карандаш.

– Ты быстро рисуешь, – сказал Гейбриел. – Можно посмотреть?

Но она перевернула лист.

– Пока нет. Мне еще надо поработать над деталями. Гейбриел был разочарован, но кивнул:

– Хорошо. А теперь я свободен?

– Да, но ты должен снова прийти позировать. Гейбриел немного обиделся.

– И поговорить, – словно прочитав его мысли, добавила Цирцея. – Мы же друзья, что бы там ни думала Психея.

Девочка была колдуньей, в этом не приходилось сомневаться. Гейбриел только надеялся, что она никогда не заинтересуется карточной игрой.

– Быть твоим другом для меня большая честь.

Психея рано вернулась из гостей. Она уже собиралась войти в дом, когда раздался топот копыт и показалась карета, из окна которой высунулась Салли и помахала ей рукой.

– Вот ты где, – сказала она. – Иди сюда, я еду к портнихе.

– Я только что вернулась, – возразила Психея.

– Знаю, этот ленч был ужасен. Я сбежала. Иди сюда, это намного важнее, – настаивала Салли. – Садись.

Лакей распахнул перед Психеей дверцу. Она покачала головой, но все же села в карету.

– В чем дело? Почему надо срочно ехать к портнихе, и зачем я тебе?

– Затем, что мадам Симон сказала мне, что ты не побеспокоилась о костюме для моего маскарада. Психея, ты негодница, ведь маскарад уже завтра! И не говори, что ты забыла!

– Конечно, нет. – Психея старалась не показать, что чувствует себя виноватой.

– Ты приедешь на бал, должна приехать. И я не желаю ничего слушать. – Салли надула губки.

– Поскольку там будут четыре сотни самых знатных людей Лондона, – сухо заметила Психея, – меня там будет очень не хватать.

– Мне тебя будет не хватать! Ты – моя самая близкая подруга. Мне будет грустно без тебя! – настаивала Салли. – Не говоря уже о твоем совершенно потрясающем женихе.

– Вот это правда, – усмехнулась Психея. – Я приеду, возможно, даже со своим женихом, если у него заживет лодыжка.

– Я приму его в любом виде! – Карие глаза Салли блеснули.

Психея предпочла ничего на это не отвечать.

– Зачем ты меня похищаешь?

– Но ты же не можешь появиться без костюма?

– Ах, это… – Психея пожала плечами. – Я полагала, достаточно маски и домино, или я найду что-нибудь в своем гардеробе…

– Для моего маскарада, самого главного события года! – воскликнула Салли с непритворным ужасом. – Да как ты смеешь, Психея…

– Я пошутила, – быстро спохватилась Психея. – Прости меня. Я отдамся в руки мадам Симон, и посмотрим, что она сможет сделать.

– Вот подожди, ты увидишь мое платье. Я придумывала его несколько недель, сегодня последняя примерка.

Они вошли в мастерскую модистки. Навстречу им вышла сама хозяйка. Салли исчезла за ширмами. Психея, в ожидании своей очереди, слышала женские голоса и шуршание тяжелой ткани. Когда Салли вышла в зал, Психея широко раскрыла глаза.

– Сидит великолепно, – заявила Салли, поворачиваясь перед зеркалом. – Ах, эти юбки такие тяжелые.

– Господи, кем же ты будешь? – спросила Психея. – Царицей Савской?

– Нет, глупышка, Золушкой, после того как она вышла замуж за принца Дезире, – объяснила Салли. – И я хотела платье, подходящее для принцессы из волшебной сказки. Разве оно не изумительно?

– Я сейчас ослепну, – сказала Психея, глядя на роскошное бальное платье, стоимость которого могла бы обеспечить портнихе безбедное существование на целый год. Тяжелые золотистые юбки были отделаны двумя рядами фестонов, расшитых золотом, глубокий вырез лифа обрамляли фламандские кружева, блестевшие от золотых нитей и сверкающих драгоценных камней.

– Бриллианты, конечно, не настоящие, – заметила Психея.

– Увы, – вздохнула Салли. – Но это очень хорошая подделка, а настоящие камни будут у меня в волосах, на шее, в ушах и…

– Короче, ты будешь сверкать с головы до ног. Это будет великолепное зрелище.

– Надеюсь, – призналась Салли. – Моим принцем будет Эндрю, а милый маленький мистер Денвер будет с мышиными ушами. Помнишь мышей, которые превратились в белых лошадей?

Салли оглядела Психею.

– А какой костюм хочешь ты? Кем будешь ты, Психея? Мадам Помпадур? Клеопатрой?

– Вот уж нет, – ответила Психея, невольно втягиваясь в игру. – Я останусь Психеей.

– Нет, дорогая, у тебя должен быть костюм! Я настаиваю.

– Будет, будет, – улыбнулась Психея. – Костюм настоящей Психеи.

Наконец-то могло пригодиться увлечение ее отца греческими мифами.

– О, конечно! – Лицо Салли просветлело. – Ты должна рассказать мне эту историю. Я забыла, в чем там дело.

– Психея вышла замуж за таинственного молодого человека изумительной красоты…

– Эта роль тебе подходит, – согласилась Салли. – Таррингтон просто душка, дорогая.

Психея притворилась, что не слышала ее слов.

– Но ей было запрещено видеть его лицо или знать его имя.

– Ну, это уж несправедливо. Я бы тайком подглядела.

– Она так и сделала, но он должен был покинуть ее.

– Мм, какая жалость. – Салли уже думала о другом. – Так как же платье? Тебе будет нужно…

– Что-то в греческом стиле, очень простое, что мадам могла бы сделать за короткий срок, – заметила Психея. – Простая туника, она называлась хитон, насколько я помню папины уроки.

Мадам Симон посоветовалась со своими помощницами. Затем она набросила на Психею несколько кусков тонкого белого полотна, задрапировала их в виде туники и скрепила узким золотым пояском. Греческая одежда не была замысловатой, но почти не скрывала фигуру. Психея сразу же с подозрением посмотрела, насколько белая туника открывает ее грудь и на выглядывавшие из-под платья голые лодыжки…

Салли на минуту нахмурилась, а затем рассмеялась.

– Хотела бы я посмотреть на лицо Перси, когда он увидит тебя, – сказала она. – И еще тебе нужны золотые сандалии, Психея. У меня есть пара, если хочешь, я одолжу их тебе.

Психея смотрела на свое отражение. Она прекрасно выглядела в этом простом наряде. На ней будет маска, и далеко не каждый узнает ее. Эта мысль ее успокоила.

– И кажется, – вслух произнесла она, – я должна придумать костюм для лорда Таррингтона.

– Конечно, – согласилась Салли.

Психее оставалось только надеяться, что эта попытка одеть Гейбриела окажется более успешной, чем предыдущая.

Костюмы доставили в субботу днем, и Психея ломала голову, как сообщить об этом Гейбриелу. Прежде всего надо найти его. Его не было ни в библиотеке, ни в комнатке «секретаря», ни – она послала туда лакея – в спальне. А в гостиной, где принимала гостей Софи, он никогда не бывал. Наконец Психея нашла его в дальнем углу сада, где он занимался тем, что забрасывал в шляпу желуди. Двое молодых конюхов, с живым интересом наблюдавших за ним, исчезли при ее появлении.

– Вы выигрывали?

– Я всегда выигрываю, – улыбнулся он. – А вы спугнули моих соперников.

– Надеюсь, вы не отобрали у них все их жалованье? – холодно осведомилась она.

Улыбка исчезла с его лица.

– Мисс Хилл, я не отбираю деньги у детей. Мы только показывали свое искусство.

– Большое достижение. – Она махнула рукой в сторону шляпы, полной желудей. – Вы получите от меня приз, – сказала она дружелюбнее. – Я нашла способ вызволить вас из заточения, хотя бы на один вечер. Может быть, это будет интереснее, чем желуди.

Она заметила в его синих глазах интерес.

– Какой же?

– Вы будете изображать другого человека. Гейбриел удивленно поднял брови.

– Дорогая мисс Хилл, я делаю это всю жизнь. Вы решили дать мне новый титул?

Она покраснела.

– Нет, миссис Форсайт дает костюмированный бал. Это грандиозное событие, там будет уйма людей и все в костюмах. Вот вам удобный случай выбраться из дома и повеселиться.

– И что же я надену? Вы приготовили для меня маску и домино? – спросил он.

– Я… я заказала для вас костюм. – К своему огорчению, Психея снова покраснела, щеки у нее горели.

Он пристально посмотрел на нее, но не напомнил о последнем эпизоде с портными, когда девушка пыталась одеть его.

– Могу я взглянуть на этот… э-э… без сомнения оригинальный костюм, который вы придумали для меня?

– Он действительно удачен. Видите ли, я буду Психеей. Гейбриел оказался сообразительнее Салли.

– Греческой богиней поразительной красоты? Очень вам подходит.

Боже, она совсем не умеет владеть собой!

– А кем же буду я?

На этот раз она отвернулась, чтобы Гейбриел не видел ее смущения.

– Вы будете Эросом.

– Купидоном? – сдавленным голосом переспросил он. – Вы ожидаете, что я оденусь Купидоном? Психея, если вы разукрасите меня сердечками и золотыми стрелами, клянусь, я…

– Нет, нет, ничего необычного, – сказала она. – Вы останетесь довольны, обещаю. В костюм входит колчан, но если не хотите, не будет ни стрел, ни лука.

– Никаких сердечек? Из розового бархата? – все еще недоверчиво спросил он. – Никаких облаков из кисеи, скрывающих мою… э-э… мужественность?

В предательском воображении Психеи возникло его мускулистое тело, прижимающееся к ней. Она тряхнула головой, прогоняя воспоминания о его поцелуях, и посмотрела ему в лицо.

– Конечно, нет! Я не собираюсь выставлять вас на посмешище. Хотя не сомневаюсь, там будут всякие костюмы. Если хотите, я покажу вам, что мы придумали. У портнихи было мало времени, поэтому костюм совсем простой.

– И слава Богу, – проворчал Гейбриел.

Они вернулись в библиотеку, где Психея оставила костюмы, и Синклер молча оглядел свой костюм. Психея затаила дыхание.

– Думаю, это подойдет, – согласился он.

Маскарадный костюм состоял из черной рубашки, свободного покроя штанов в русском стиле, голубого атласного широкого пояса, колчана с бутафорскими стрелами и длинного плаща.

– Но этот пояс…

– Надо было добавить чего-то яркого, а то люди примут вас за дьявола, – объяснила Психея. – И я отказалась от крыльев, хотя мадам Симон могла бы сделать вполне приличную пару из страусовых и павлиньих перьев.

Гейбриел содрогнулся.

– Так и быть, я надену пояс, раз вы избавили меня от крыльев. А где же маска?

Маска была особой гордостью Психеи. Она осторожно развернула сверток и показала маску Гейбриелу.

– А… – медленно протянул он. – Вспоминаю! Психее было запрещено видеть лицо своего возлюбленного.

– Он был ее мужем, – поправила его Психея. – Но вы правы, она не должна была видеть его лица.

Шелковая маска закрывала почти все лицо, и в прорезях сверкали только его глаза и были немного видны губы. В маске было что-то пугающее.

– А ваш костюм? – спросил Гейбриел.

– Увидите сегодня вечером.

– Буду ждать с нетерпением.

– Я должна переодеться к обеду. А костюмы мы наденем перед нашим отъездом на бал, – распорядилась девушка.

Гейбриел слушал ее и удивлялся. Ему начинали нравиться ее распоряжения, отдаваемые тоном, не допускавшим возражений. Боже, что с ним происходит? Возможно, ему трудно было рассердиться на такого доброго человека. Она не только позаботилась о его развлечении, но и постаралась угодить ему при выборе костюма. Этот шелковый пояс – небольшая цена за возможность провести один вечер вне дома. На балу будет множество людей, и он легко останется неузнанным.

Обед прошел спокойно. Тетя Софи кашляла и решила отказаться от поездки на бал.

– Не очень-то я вам и нужна, – с иронией заметила она. – Сомневаюсь, что Салли заметит мое отсутствие, глупышка.

– Салли вас любит, – возразила Психея. – И она далеко не глупа. Ее легкомыслие чаще всего притворное.

– Хмп, – кашлянула старая дама. – Салли хорошая, и у нее добрая душа, хотя она никогда не будет такой красивой, как ты.

– Спасибо, тетя, – сказала Психея, удивленная необычной похвалой.

– Я полностью с вами согласен, – поддержал тетушку Гейбриел.

Психея опустила глаза, но он увидел, что она улыбается. Гейбриел смотрел на Психею поверх накрытого белой скатертью стола, заставленного серебряными блюдами и хрустальными бокалами с красным вином; фарфоровая посуда могла бы украшать роскошное пиршество, а сегодня за столом собралась только семья. Семья. Он покачал головой. Гейбриел уже привык к роли будущего мужа Психеи. Как он будет тосковать по такой гармонии, дружелюбию, смеху и доброжелательности, когда придется покинуть этот дом, этих людей.

– Я думаю, приятно быть красивой, – задумчиво сказала Цирцея.

– Дорогая, ты очень мила, – возразила сестре изумленная Психея.

– Нет, волосы у меня не светлые, а какого-то неопределенного коричневого цвета и не вьются, у меня нет красивых голубых глаз и прямого носа. И уж конечно, нет груди.

– Цирцея! – рассердилась тетя Софи. – Это не подходящий для обеда разговор. Не отослать ли тебя в классную комнату?

– Простите, тетя, – извинилась девочка, – но это точный портрет.

Гейбриел сдержал смех, боясь обидеть ребенка.

– Цирцея, – тихо сказал он, – все детеныши проходят через период взросления. Ты все еще растешь и вскоре, без сомнения, превратишься в красивую молодую женщину. Тогда всем джентльменам Лондона придется побеспокоиться о своих сердцах.

– Ты и правда так думаешь? – с надеждой в голосе спросила Цирцея.

– Абсолютно уверен.

– Но Психея все равно красивее.

Гейбриел отвернулся, чтобы Цирцея не увидела, как он подмигнул Психее.

– Да, но к тому времени она состарится, – серьезно сказал он.

Психея прикусила губу, а Софи неестественно закашлялась. Но лицо Цирцеи прояснилось.

– А ведь и правда, – сказала она и принялась за еду. Гейбриел вернулся в свою комнату, чтобы переодеться.

Он по-прежнему считал, что домино и полумаски было бы вполне достаточно, однако маска, придуманная Психеей, полностью скрывала его лицо, а под широкополой шляпой с плюмажем он мог спрятать свои темные волосы. Но и шляпа, и дурацкая маска казались ему нелепыми и раздражали невероятно.

Бриксон с улыбкой помогал ему одеваться.

– Маскарады следовало бы запретить, – заметил Гейбриел, снимая рубашку и галстук.

– Да, милорд, – согласился камердинер и подал ему черную шелковую рубашку.

Гейбриелу казалось, что он глупо выглядит в этом костюме.

– Не вижу в нем ничего греческого, – ворчал он. Гейбриел вышел в холл, где на лестнице его поджидала Цирцея.

– Я сейчас уйду в классную комнату, но Психея разрешила мне сначала посмотреть на ваши костюмы.

Он низко поклонился ей, затем показал маску, и Цирцея удивленно подняла брови.

– Как страшно! Пустота там, где должно быть лицо, и только глаза блестят – очень страшно.

– Надеюсь, дамы не попадают в обморок, – пошутил Гейбриел.

Наконец он услышал тихие шаги на лестнице и повернулся. От того, что он увидел, у него перехватило дыхание. Психея стояла на верхней ступени и с недоумением смотрела на него.

– Что-то не так? Или это уже слишком?

– Вы выглядите как настоящая богиня, – после долгого молчания сказал Гейбриел.

Психея передернула почти обнаженными плечами.

– Я чувствую себя совсем… раздетой.

– У вас такой вид, как будто вы только что сошли с Олимпа, – абсолютно искренне сказал он, глядя на простую белую тунику, подчеркивающую лебединый изгиб ее шеи, белизну плеч, прекрасную форму груди и даже стройную лодыжку.

– Вы не находите костюм слишком откровенным? – спросила Психея, теребя юбку и оттого еще больше обнажая ногу.

Гейбриел подумал о мужчинах, которые будут на балу, как жадно и похотливо они будут смотреть на нее. Черт! Ему придется не отходить от нее ни на шаг. И эта необходимость почему-то была ему приятна.

– Мне нравится, – сказала Цирцея, – и твоя прическа тоже.

Психея собрала волосы в классический узел. В золотистые пряди были вплетены белые цветы. От того, как Гейбриел с Цирцеей смотрели на нее, щеки Психеи раскраснелись. Она действительно выглядела потрясающе.

В гостиной пробили часы, и Психея сделала знак лакею принести их плащи. Цирцея поцеловала сестру и улыбнулась Гейбриелу.

Они вышли не через парадную дверь, а через черный ход, как решили заранее, чтобы Гейбриела никто не увидел. В темном дворе неожиданно раздалось громкое кошачье мяуканье, и Психея схватила Гейбриела за руку.

– Там! Там что-то шевельнулось?

Гейбриел прищурил глаза, в пляшущем свете фонаря трудно было что-нибудь разглядеть.

– Там ничего нет, – сказал он, но они все же заторопились.

В каретном сарае кучер удивленно посмотрел на них.

– Мисс, мне никто не сказал, что вы ждете. Я бы подъехал к дверям, как обычно.

– Нам захотелось прогуляться, – успокоила его Психея. Гейбриел помог ей подняться в карету и сел рядом с ней. Она остро ощущала отсутствие тетушки Софи. Казалось, он заполнил всю карету своими длинными ногами, широкими плечами и исходящей от него энергией. Психея ощущала запах чистого белья и слабый аромат мыла. Жаль, что резиденция Форсайтов находится неподалеку. А может быть, это и хорошо, говорила она себе.

Карета выехала на улицу и покатилась, раскачиваясь на неровной мостовой. Чтобы удержаться, девушка вытянула вперед руку. Гейбриел перехватил ее и сжал своими теплыми ладонями. Она увидела, как потемнели его глаза.

– Со мной все в порядке, – сказала Психея, пытаясь освободить руку.

Но Гейбриел придвинулся к ней еще ближе. С минуту она сидела выпрямившись, затем не выдержала и прижалась к нему. Психея не успела ничего сказать, а он уже припал к ее губам. Это был долгий сладостный поцелуй. Она слабо вздохнула, когда его губы скользнули по ее шее к обнаженному плечу. Психея чуть не рассмеялась, подумав, что надо сшить побольше платьев такого фасона.

Однако смех замер на ее губах, когда она почувствовала горячую ладонь на своей груди. В растерянности девушка положила руки на его широкие плечи. Теплое дыхание, согревавшее шею, сделало ее смелее.

– О моя милая, милая мисс Хилл, – ласково поддразнил Гейбриел. – Как хорошо, что вы больше не вычитаете из моего жалованья штрафы за неприличные поступки. А то бы я остался ни с чем…

При напоминании о своих стараниях соблюдать приличия Психея спрятала улыбку в мягких складках его плаща. Она хотела всего, что он мог ей дать. Все эти новые ощущения… она не ожидала такого наслаждения.

Подходя к дверям Хилл-Хауса, Дэвид слышал стук колес удалявшейся кареты, но не обратил на это внимания. Роскошный дом Форсайтов находился совсем рядом, и на улице было полно экипажей.

Дэвид постучал, и ему открыл лакей.

– Я пришел к Таррингтону, – небрежно бросил он.

– Сожалею, милорд, но его милость уехали на весь вечер, – ответил лакей.

Дэвид пожал плечами и вошел дом, удивленный лакей не посмел захлопнуть перед ним дверь.

– Я знаю, он скрывается, но я – Уэстбери. Передай ему, пожалуйста.

– Я вас помню, милорд, – возразил лакей, – но его действительно нет дома.

– Я подожду здесь, – заявил Дэвид. – Видишь ли, может быть, я ему понадоблюсь. Для защиты.

– Я позову дворецкого, – с недовольным видом сказал лакей и ушел.

Дэвид остался один, но через минуту услышал, как кто-то произнес звонким голосом:

– Знаете, а его на самом деле нет. Вы немного опоздали.

Дэвид оглянулся и увидел маленькую фигурку, сидевшую на ступеньках лестницы. Она сидела, притянув колени к груди, и пышная юбка была аккуратно натянута на ноги. Это был ребенок, девочка – бледная и худенькая. Она с серьезным выражением лица смотрела на него. Кто-то из семьи, очевидно. Слишком молода, подумал Дэвид, но наверняка знает, кто где. Он подошел поближе.

– Он уже уехал на бал? – спросил Дэвид. Она кивнула.

– Черт… о, простите. Надо было прийти на полчаса раньше.

– А вы тоже едете на бал? – спросила девочка.

У нее был приятный звонкий голосок. Очень жаль, что она так некрасива – одни глаза и рот.

– Да, – сказал Дэвид. – Не очень я их люблю, но могу понадобиться Таррингтону. У него есть враги, знаете ли.

– Знаю, – согласилась девочка. – Но у вас нет маскарадного костюма.

– О! Это ничего, терпеть не могу всякие глупости с переодеванием.

– Психея говорит, что Салли никого без маски не впустит, – серьезным тоном продолжала девочка. – Ее лакеи дадут вам пару мышиных ушей.

– Мышиных? – Дэвид подумал, что ослышался. Но он за обедом выпил только один бокал вина, и… – Что же случилось с этой женщиной, а?

– Это из-за того, что она – Золушка, – терпеливо разъяснила собеседница. – Вы, мне кажется, не очень хорошо знаете волшебные сказки.

– Да… нет. – Дэвид нахмурился. Неужели ему наденут мышиные уши? – Может, я и не поеду. Нет, все-таки должен. Обещал Таррингтону.

– И наверное, встретите там свою возлюбленную? – предположила девочка.

– Я? Нет, нет. Не интересуюсь юбками, слишком сложно.

– Очень жаль, – задумчиво протянула девочка. – У вас необыкновенно выразительные глаза.

– Вы так думаете?

Уж не перебрал ли ребенок за обедом, подумал Дэвид, или дети не пьют вина?

– Да, я разбираюсь в глазах, – заверила девочка. – И в руках, и в губах тоже.

Уэстбери был несколько озадачен.

– По-моему, вы слишком много знаете для школьницы.

– Когда я вас увидела, то подумала, что вы глуповаты, но сейчас, когда познакомилась поближе, думаю, вы со временем исправитесь.

– Ну вот, – обиделся Дэвид. – Зачем же сразу оскорблять человека?

– Да, вероятно, вам следует подождать меня.

Дэвид впервые заметил, какие у нее ясные зеленые глаза. Просто фея какая-то, а не ребенок!

– Подождать вас? Вы тоже собираетесь на бал?

– Всего лишь через шесть лет мне будет восемнадцать, – объяснила Цирцея. – Не так уж долго ждать?

Если он откажется, она наверняка превратит его в мышь, и не только с ушами, но и с усами, и хвостом.

– Не правда ли? – повторила она.

– О нет, нет, – заверил он пятясь. – Подожду, конечно. Однако мне пора. Спокойной ночи.

Дэвид заспешил к дверям. Явно фея, а не ребенок.