Они стремительно полетели вниз вместе с обломками гнилых досок, осколками грязной черепицы и мелкими кусочками угля. Получив удар балкой по макушке, Офелия пронзительно вскрикнула. И тотчас же острые черепки порезали ей руки и ноги. Раненные на лету деревяшками и плитками, девочки тоже расхныкались.

Спустя несколько мгновений Офелия уже очутилась на голом холодном полу под грудой строительного мусора. Рядом с ней плакала одна из девочек. Через зияющее неровное отверстие в крыше в темное помещение проникал тусклый лунный свет. Но где же Джайлз?

Офелия хрипло окликнула его, но ответа не последовало. Неужели он погиб? Судорожно вздохнув, она снова позвала его по имени, мысленно моля Бога, чтобы викарий оказался жив. Но викарий не отзывался.

– Сэл, ты где? – шепотом спросила она.

– Я здесь, мисс, рядом с вами, – отозвалась девочка.

– А где две другие малышки?

– И они здесь!

Офелия пошарила руками в темноте и нащупала обеих беглянок. Одна из них постанывала, другая плакала. Офелия погладила ее по голове и спросила:

– Ты сильно ушиблась? Тебе очень больно?

– Нет, мисс! – ответила девочка. – Не больнее, чем после трепки, которую мне частенько задавала моя старая тетушка. А царапины совсем неглубокие, они скоро заживут.

– Тогда почему же ты плачешь?

– От страха, мисс. Но и он уже почти прошел! – бодро воскликнула воспрянувшая духом девочка.

– Лежите смирно, дети! – строго сказала Офелия, опасаясь, как бы не провалился под ними пол. Судя по запаху тления и плесени, помещение давно пустовало и скорее всего снаружи было заколочено досками. Следовательно, подумала Офелия, здесь искать их не станут.

– Джайлз, ты жив? – тихо спросила она.

– Жив! – отозвался он из мрака. – Я лежу под грудой обломков почти рядом с тобой, но не могу пошевелить ни ногой, ни рукой.

Офелия ощупала ладонями окружающее пространство и наконец ухватилась за его ботинок. Не сломал ли он себе чего в результате падения? Она осторожно провела рукой по его ноге, но признаков перелома не обнаружила и с облегчением вздохнула, надеясь, что другая его нога тоже не повреждена.

– Офелия! – прошептал он. – Девочки не ушиблись?

– Нет, слава Богу, все обошлось, – ответила она.

– А ты ничего себе не повредила?

– Нет, со мной тоже все в порядке. Почему ты так тяжело дышишь, Джайлз?

– Меня чем-то сильно ударило по голове, но в остальном все нормально. Если не считать нескольких ссадин. Ты можешь встать?

– Честно говоря, Джайлз, на левом бедре у меня глубокий порез, – призналась Офелия, – И он сильно кровоточит.

– Нужно срочно перевязать рану! Сейчас я тебе помогу, – встревоженно сказал викарий и принял сидячее положение.

Он ощупал ее муслиновую юбку и с досадой сказал:

– Дело нешуточное. Кажется, ты истекаешь кровью. Сними нижнюю юбку, мы разорвем ее на полосы и перебинтуем тебе ногу.

– Хорошо, Джайлз! – сказала она и осторожно сняла нижнюю юбку.

– Ты сможешь сама наложить повязку на рану? Я ничего не вижу, – сказал Джайлз. – У меня кружится голова.

– Не беспокойся, я справлюсь сама, – сказала Офелия и, сложив вчетверо окровавленную юбку, перевязала ею бедро.

– Подсаживайся поближе ко мне, – сказал Джайлз. – Малышки, и вы подползайте к нам! Только осторожно, чтобы не пораниться осколками черепицы.

Девочки окружили их и свернулись калачиком, пытаясь согреться. Но их все равно била нервная дрожь.

– Как ты думаешь, кто-нибудь знает, что мы здесь? – спросил Джайлз. – Я мгновенно потерял сознание, когда упал.

– Пока вокруг все тихо, – ответила Офелия.

– Что ж, будем надеяться, что нашего падения с крыши никто не заметил, – сказал Джайлз.

– Но как же мы выберемся отсюда?

– Придется дождаться рассвета. В темноте опасно передвигаться по заброшенному строению. Да и по городу тоже! Нас, наверное, уже разыскивают по всем соседним улицам.

Офелия живо представила себе отвратительные физиономии охранников и нервно поежилась. Прекратят ли подручные хозяйки борделя свои поиски утром? Не подкараулят ли их эти головорезы в одном из узких переулков?

Она прогнала неприятные мысли и прислушалась.

Девочки притихли и дышали ровно, очевидно, уснув.

«Любопытно, – подумала Офелия, – что им снится?»

Сэл пошевелилась и вздохнула.

– Тебе не спится? – тихо спросила Офелия. – Что тебя тревожит? Тот гадкий толстый дядя не сделал тебе больно?

– Нет, – ответила девочка. – Он только громко на меня кричал и порвал на мне рубашку! Но я отказалась делать то, чего он добивался. Тогда он снял штаны и начал трясти у меня перед носом своим противным стручком. Я расплакалась и забилась в угол кровати. И тут подоспели вы!

– Бог его накажет за все его грехи, – сказала Офелия. – А платье мы тебе купим новое. Так что не думай больше об этом нехорошем дяде.

– Пусть его сожрет большая злая собака, – сказала Сэл.

– Он это заслужил, – сказала Офелия, живо представив себе старого развратника без штанов.

Джайлз тихо рассмеялся в темноте.

Сэл вскоре уснула, склонив головку на плечо Офелии.

– Тебе не тяжело быть подушкой для трех малышей? – спросил Джайлз.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Офелия. – Ты видишь в темноте?

– Нет, просто я чувствую на расстоянии, – ответил он, обнимая ее рукой за плечи. – Постарайся уснуть. Нога еще болит?

– Немножко. Но уже почти не кровоточит. – Офелия прижалась к его сильному телу. – Хорошо, что ты поехал вместе со мной в это ужасное место. Даже не представляю, что бы я без тебя стала делать.

– А вот я до сих пор не могу себе простить, что позволил тебе сопровождать меня в этот вертеп! – сказал Джайлз. – Лучше бы ты подождала у меня дома.

– Да я бы просто извелась, волнуясь за тебя и за Сэл! – воскликнула Офелия, – Нет, Джайлз, я была тебе нужна во время твоей опасной миссии. И ты это знаешь!

– Да, пожалуй, ты права, – сказал викарий.

Офелия улыбнулась и крепче прижалась к нему в темноте. Ей еще не доводилось лежать рядом с мужчиной ночью, и она купалась в новых для нее ощущениях, наслаждалась приятным тембром голоса Джайлза, млела от исходящего от него тепла.

– Я должна была поехать сюда с тобой! – повторила она. – Ты еще не знаешь, что произошло сегодня в театре! Я испытала невероятный приступ страха и не решилась выйти на сцену во время спектакля. А ведь это был мой дебют, о котором я мечтала всю жизнь! И вдруг в самый ответственный момент я запаниковала. Меня ждал полный зрительный зал, а я всех подвела, поставила спектакль на грань провала…

Она умолкла, боясь расплакаться.

– Не убивайся, Офелия! Такое случалось со многими актерами, – попытался успокоить ее Джайлз.

– Но со мной этого не должно было произойти! – возразила она. – Я приехала в Лондон только ради того, чтобы стать драматической актрисой. Ради своей мечты я сбежала из дома, огорчив родственников и шокировав соседей. Впрочем, мы с Корделией и прежде не отличались примерным поведением. Нас даже прозвали ужасными близнецами Эпплгейт. Хотя заводилой в наших детских шалостях всегда была я. Корделия же поехала со мной в Лондон только для того, чтобы уберечь меня от других необдуманных шагов. Но ведь это никому не известно! Какая я скверная девчонка!

Джайлз слушал ее, молчал и не перебивал. Она совершенно осмелела и продолжала исповедоваться:

– Корделия первой появилась на свет, это, наверное, и определило все ее дальнейшее поведение. Считая себя старшей сестрой, она чувствует себя ответственной за мое благополучие. Я же всю жизнь приношу своим родным лишние хлопоты и огорчения, впутываюсь в опасные ситуации, витаю в облаках, не задумываясь о последствиях своего безрассудства. Мне больше нравится фантазировать, чем совершать реальные практичные шаги.

– Но почему так, Офелия? – спросил Джайлз, сжав ей руку.

– Потому что реальная жизнь меня пугает, – прошептала она. – Ведь, как ты знаешь, наша мама умерла после родов. Она перенапряглась, рожая нас с сестрой. И это стало для меня первым страшным потрясением…

– Я искренне сожалею об этом, – сказал Джайлз.

– Лишенная материнской заботы и ласки, я начала с детства выдумывать всякие истории…

Он погладил ее ладонью по щеке. Она затаила дыхание. На глаза у нее навернулись слезы. Джайлз потер ей пальцами виски, желая смягчить ее головную боль, и она, судорожно вздохнув, прильнула головой к его плечу, мгновенно согрелась, успокоилась и уснула.

Раньше, когда Корделия наблюдала игру актеров из-за кулис, ей казалось, что действие пьесы развивается очень быстро. Но теперь, очутившись на сцене вместо Офелии, она не могла дождаться завершения своей роли во втором акте спектакля. Только благодаря поддержке Марли, который то и дело подмигивал ей и ободряюще улыбался, она сумела кое-как произнести свои слова.

Случалось, что она их забывала и тогда сама придумывала что-нибудь забавное. Аплодисменты и смех, которыми награждали ее зрители, вселяли, однако, в нее надежду на то, что ее сценический дебют не завершится позорным провалом.

Бедная Офелия! Как, должно быть, она страдает, проливая горькие слезы в актерской уборной вместо того, чтобы поражать публику своей блистательной игрой!

Вернувшись в гримерную, Корделия, к своему немалому удивлению там сестру не обнаружила, но не придала этому поначалу никакого значения, предположив, что Офелия вышла в туалет. Ее всегда подводил живот, когда она нервничала. Корделия собралась уже было проведать ее в нужнике, но в этот момент в комнату влетел мистер Неттлс и стал орать, чтобы актрисы готовились к музыкальному номеру.

– Боже! Что же теперь будет? – пробормотала Корделия. – Я ведь всего один раз участвовала в репетиции танца!

– Не бойся, – взяв ее за руку, прошептала заплаканная Венеция. Встань у меня за спиной и повторяй все мои движения.

Обрадовавшись неожиданной помощи, Корделия кивнула. Но оказалось, что исполнить танцевальный номер куда сложнее, чем сыграть роль, слова которой она знала наизусть. Прячась за спинами других актрис, она старательно повторяла их телодвижения и молча открывала рот, поскольку не знала слов песни. К счастью, этого никто не заметил, и с грехом пополам она дотянула до конца номера.

Дождавшись, пока упал занавес и прозвучали зрительские аплодисменты, Корделия стянула постылую маску на подбородок и пошла разыскивать Офелию. Однако ни в гримерной, ни в туалете ее не оказалось. Тогда Корделия отвела в сторонку Венецию и шепотом спросила, не знает ли она, куда подевалась ее сестра.

Опасливо оглянувшись по сторонам, белокурая актриса прошептала:

– Она поехала выручать из беды Сэл, мою младшую сестру.

Корделия нахмурилась, смекнув, что произошло нечто серьезное, и прошептала:

– Не выходи без меня из театра. Я провожу тебя домой.

Венеция кивнула.

В этот момент в дверях возникла фигура Рэнсома Шеффилда. Лицо его было хмурым. Встревоженная этим, Корделия подбежала к нему и спросила:

– Тебя застали на месте преступления в комнатах мистера Неттлса? А где же Друид?

– Не волнуйся, все обошлось, – сказал Рэнсом. – Я нашел табакерку, но оставил ее там же, где она лежала, – в тайнике, устроенном в письменном столе управляющего театром. Забирать ее оттуда не имело смысла, письма в ней не было.

– Куда же оно подевалось? – с изумлением спросила Корделия.

– Очевидно, Неттлс обнаружил в табакерке потайную полость и перепрятал письмо, чтобы потом шантажировать им Эвери. Я обыскал все его комнаты, но проклятого письма так и не нашел.

– Может быть, у мистера Неттлса есть и другие тайники? – спросила Корделия.

– Вряд ли, – сказал Рэнсом. – Я самым тщательнейшим образом обыскал все помещения и осмотрел всю мебель, простукал даже пол и стены. Увы, безрезультатно! Вероятно, этот мерзавец держит письмо при себе. Сейчас он принимает поздравления и потирает руки, прикидывая, какие получит барыши.

– Подожди меня, – сказала Корделия. – Я быстренько переоденусь.

Она вернулась в гримерную и начала уже было расстегивать крючки на корсаже, когда в комнату бесцеремонно ввалились два светских щеголя.

– Вот она! – воскликнул один из них. – Наша очаровательная таинственная леди в маске! Твоя тайна раскрыта, птичка!

Корделия поспешно сдвинула маску с подбородка на глаза, потуже затянула на затылке концы прорезиненных тесемок и возмущенно вскричала:

– Да как вы посмели ворваться сюда без моего разрешения!

Молодые люди громко рассмеялись, и один из них, упав перед ней на колено, снял с головы шляпу и шутовским голосом произнес:

– Станьте моей возлюбленной, прекрасная таинственная леди! Утешьте мое разбитое сердце! Согрейте своим телом мою холодную постель! Подарите мне ночь сладострастия!

– Даже не мечтайте об этом! – резко сказала Корделия. – И не стройте из себя клоуна. Встаньте и покиньте помещение!

– О Боже! Я отвергнут! Быть может, тебе повезет больше, чем мне, Адольфус? – даже не сдвинувшись с места, произнес паяц.

Очевидно, незадачливые ухажеры были уверены, что сумеют добиться благосклонности своими пошлыми шуточками.

К ужасу Корделии, в артистическую уборную вошли еще трое игриво настроенных кавалеров. Она попыталась было проскользнуть между ними в дверь, но юнцы окружили ее плотным кольцом и продолжали ерничать и потешаться.

Каждый из них нес несусветную чушь и норовил произносить свои глупые комплименты громче, чем другие. Остальные актрисы, находившиеся в гримерной, не вмешивались в их веселье и не пытались ей помочь. Напротив, они посматривали на нее с завистью и нарочито громко хихикали, тщетно пытаясь привлечь внимание ловеласов к себе. Корделию охватило отчаяние.

К счастью, ей на выручку пришел Рэнсом. Он решительно растолкал молодых людей, держась уверенно, как закаленный в боях суровый воин среди не нюхавших пороху новобранцев.

– Ах, вот ты где, дорогая! – воскликнул он. – Мой экипаж ожидает нас у входа в театр.

Он накинул ей на плечи длинный темный плащ, позаимствованный в гардеробе в костюмерной, взял ее под руку и чинно провел между расступившимися сластолюбцами, обескураженными его бравым поведением.

Они почти бегом миновали длинный коридор и вышли на улицу. Рэнсом шепнул ей на ухо, что их ожидают в своей карете маркиз и его супруга.

– Я в общих чертах обрисовал им ситуацию, и они вызвались нам помочь, – добавил он.

– Слава Богу! – с облегчением воскликнула Корделия. – Но мы должны взять с собой в карету Венецию! Она ждет меня у служебного входа.

Рэнсом кивнул, они вернулись в театр и вскоре покинули его, никем не замеченные, через служебный вход. Вместе с поджидавшей Корделию в переулке Венецией они наконец подошли к роскошному экипажу маркиза и перевели дух.

Прощаясь с Корделией, Рэнсом с хитрой улыбкой произнес:

– До скорой встречи! Маркиза пригласила меня к себе на ужин.

– Замечательно! – воскликнула Корделия. – Но все же позволь мне уже сейчас поблагодарить тебя за помощь.

– Я всего лишь исполнил свой долг твоего опекуна, – сказал он и помог ей и Венеции забраться в карету.

Марианна встретила Корделию радостным возгласом:

– Слава Богу, на премьере все обошлось! Но где же Офелия?

– Позвольте представить вам ее близкую подругу Венецию, – торопливо промолвила Корделия. – Она тоже участвовала в сегодняшнем спектакле и очень мне помогла.

– Рада с вами познакомиться, – смущенно потупившись, пролепетала Венеция, никогда не видевшая такой роскошной кареты. От волнения она даже задрожала.

– Успокойся и расскажи нам, что случилось с твоей младшей сестрой и куда подевалась Офелия, – сказала Корделия.

– Я точно не знаю, где она сейчас, – ответила Венеция, – она сказала только, что знает одного надежного человека, который поможет ей спасти мою бедную сестру. Мистер Неттлс отправил ее в бордель в Уайтчепеле, и я не сумела этому помешать. Простите, мадам, что я рассказываю вам о таких неприятных вещах, но иначе вы не поняли бы, насколько велико мое отчаяние и какая опасность нависла над Сэл.

Венеция прикусила губу и сцепила пальцы на коленях.

– Не надо извиняться, моя дорогая, я все понимаю, – помрачнев, сказала маркиза.

Маркиз насупил брови и молча кивнул.

– Какой кошмар! – воскликнула Корделия, всплеснув руками. – Сэл еще ребенок! Ей только десять лет! Да как этот подлец Неттлс только посмел отдать ее в публичный дом! Это омерзительно!

– Неслыханное безобразие! – сказала Марианна. – Джон! Надо срочно что-то предпринять!

– Разумеется, моя дорогая, – пробасил маркиз, суровое выражение лица которого не сулило Неттлсу ничего хорошего.

– Но где же Офелия? – с тревогой спросила маркиза.

– Я думаю, что она отправилась к викарию, – сказала Корделия, наморщив лоб. – Кроме него, ей больше некому помочь.

– В таком случае нам следует немедленно отправиться туда же и выяснить, сопутствовал ли им успех, – сказала Марианна.

Маркиз постучал кулаком в переднюю стенку кареты и отдал кучеру соответствующие распоряжения. Экипаж рванулся с места. Все замолчали, погрузившись в невеселые размышления.

Но вот наконец Корделия увидела в окошко шпиль церкви и крышу домика викария. На сердце у нее тотчас же полегчало. Даст Бог, они застанут Джайлза, Офелию и Сэл за чаепитием, отдыхающими в спокойной домашней обстановке после удачного рискованного предприятия. Они заберут всех троих с собой и все обсудят за ужином в доме маркиза.

Однако светлым надеждам Корделии было не суждено сбыться. Дверь ей отворила не Офелия, а экономка викария. Внутри у Корделии все похолодело.

– Святой отец еще не вернулся, мисс, – промолвила экономка. – Не желаете ли поговорить с мистером Рэнсомом? Он сейчас в своей комнате, переодевается. Я сбегаю и позову его, а вы подождите пока в гостиной.

Войдя в скромно обставленную комнату, маркиз и маркиза ничуть не смутились и повели себя так просто и естественно, будто они всю свою жизнь ютились в маленьком домике и обходились без прислуги. Марианна сняла плащ и села на стул. А ее супруг присел на корточках у камина и стал подбрасывать в очаг поленья.

Корделия решила, что они привыкли обслуживать себя сами во время своих путешествий по свету, и немного успокоилась. Однако сердце ее тотчас же вновь наполнилось тревогой за Офелию. Удалось ли сестре и Джайлзу спасти малышку Сэл из ада? Что там с ними могло приключиться? Почему они до сих пор не вернулись домой?

Быстрый перестук каблуков мужских башмаков на лестнице отозвался в груди Корделии учащенным сердцебиением. Спустя считанные мгновения в гостиную вбежал Рэнсом Шеффилд.

– Рад приветствовать вас в этом доме, милорд и миледи! – поклонившись гостям, произнес он. – К сожалению, викарий куда-то отлучился и поэтому не сможет лично выразить вам свое почтение. Полагаю, он отправился к кому-то из своих обездоленных прихожан.

– Это вполне может быть связано с младшей сестренкой Венеции, – сказала Корделия, перехватив его взгляд. – Бедняжка попала в беду.

Выслушав печальную историю похищения десятилетней девочки мистером Неттлсом, Рэнсом помрачнел и, дернув за шнур звонка, вызвал с кухни экономку.

– Миссис Мадиган, – обратился он к ней. – Джайлз не сказал вам, куда он поедет?

– К сожалению, нет, – ответила экономка. – Вы же знаете, что он имеет обыкновение уезжать из дома по своим благотворительным делам в любое время суток, ничего не объясняя мне при этом.

– Он ушел пешком? – спросил Рэнсом, прищурившись.

– Нет, сэр, он уехал на двуколке, – невозмутимо ответила служанка.

– Следовательно, он предполагал отправиться в путешествие на значительное расстояние, не так ли? – задал ей наводящий вопрос Рэнсом.

– Почем же мне знать? Может быть, ему просто захотелось прогуляться в коляске с очаровательной юной леди, – ответила служанка, не отличавшаяся большим умом.

– О какой юной леди вы говорите, миссис Мадиган? Уж не о моей ли сестре? – вмешалась в разговор Корделия.

В ответ экономка лишь пожала плечами: очевидно, лица привлекательной юной спутницы викария она толком не разглядела.

Как на грех маркиз не сдержался и брякнул:

– Я не допускаю даже мысли, что святой отец мог взять с собой в бордель благородную леди! Нет, это невозможно!

– Вы плохо знаете мою сестру, – уныло сказала Корделия. – Она упряма как ослица и дьявольски настойчива. Мне страшно даже представить себе, что могло случиться с ней в этом «Раю»!

– В раю? – переспросила маркиза. – Что вы подразумеваете под этим? Уж не этот ли грязный притон?

– Именно так и называется это мерзкое заведение, – с тяжелым вздохом сказала Корделия. – «Рай».

– Неслыханное святотатство! – воскликнул маркиз, багровея от праведного гнева. – Представляю, какие там порхают ангелочки!

Корделия обменялась выразительными взглядами с маркизой и, почувствовав предательскую слабость в коленях, села на стул.

– Миссис Мадиган, – вновь обратился к экономке Рэнсом. – Джайлз не оставил вам, случайно, для меня никакой записки?

– Нет, сэр, не оставил, – ответила экономка.

– Это точно? – Рэнсом пронзил ее испытующим взглядом.

– Точно, сэр! – Миссис Мадиган кивнула, сделав обиженную мину.

– Очень странно! – сказал Рэнсом. – И в его кабинете никакой записки для меня тоже нет.

– Он оставил записку только для мистера Эвери, – бесстрастно произнесла служанка. – А вот для вас – нет!

Все присутствующие в гостиной вытаращили на нее глаза.

Корделия прикусила губу, чтобы не чертыхнуться. Рэнсом сделал глубокий вдох и сказал:

– Очень хорошо, миссис Мадиган. И где же эта записка?

– Вот она, сэр! – Служанка достала из кармана фартука сложенный вчетверо листок и помахала им в воздухе. – Но мне велено вручить ее не вам, а мистеру Эвери, когда тот вернется домой. Я ожидала его к ужину, но ведь вам известен его характер!

– Да, миссис Мадиган, – едва сдерживая гнев, ответил Рэнсом. – Он вполне может вернуться только под утро, когда вы будете уже крепко спать. Почему бы вам не отдать записку мне? Я сам передам ее Эвери, чтобы не беспокоить вас лишний раз.

– Как вам будет угодно, сэр. Что-нибудь еще?

– Подайте дамам чаю, – сказал Рэнсом, забрав у нее листок.

Как только экономка вышла из комнаты, он развернул письмо и, пробежав его, пробормотал:

– Надеюсь, что Господь не оставит их без своей защиты.

– Значит, они отправились-таки в этот бордель выручать девочку? – побледнев, спросила Корделия.

Рэнсом поджал губы и кивнул. На щеках у него заиграли желваки. У Корделии сжалось от боли сердце, ей стало трудно дышать. В этом опасном районе восточного Лондона по ночам совершались жутчайшие преступления. На двуколку Джайлза и Офелии в темном переулке вполне могли напасть безжалостные разбойники, убийцы-маньяки, бессовестные торговцы живым товаром и даже хулиганы.

Венеция глухо разрыдалась, очевидно, представив себе какую-нибудь аналогичную страшную картину.

Марианна спокойно спросила у маркиза:

– Джон! Что же мы предпримем?

Маркиз решительно встал, прошелся туда-сюда по линялой коровой дорожке и, стукнув кулаком по ладони, воскликнул:

– Венеция! Вам известно, где находится это проклятое заведение? Вы можете показать нам туда кратчайший путь?

Венеция сглотнула слезы и кивнула.

Маркиз отвел ее в сторону и стал о чем-то расспрашивать. Рэнсом присоединился к ним и стал сосредоточенно слушать их разговор. Когда Венеция умолкла, мужчины переглянулись и маркиз сказал:

– По-моему, нам не удастся разыскать этот бордель ночью. К тому же охранники обратят на нас внимание, что не в наших интересах. Если в этом заведении поднимется переполох, то девочку могут спрятать, как и захваченных этими злодеями в плен викария и Офелию. Нет, нам нельзя рисковать, нужно дождаться восхода солнца.

Корделия не решилась ему возражать: маркиз рассуждал разумно. И хотя она понимала это, ее сердце настойчиво звало ее в дорогу. Ведь над ее сестрой могли надругаться! Она такая отчаянная и безрассудная! Ненадолго оставили ее без присмотра, и она тут же попала в опасную историю, которая может стоить ей жизни.

Корделия мысленно чертыхнулась. Пока она играла ее роль на сцене, спасая премьеру, Офелия умудрилась подвергнуть риску не только свою репутацию, но и невинность. Мало того, ей вполне могли свернуть шею! От этого предположения Корделия едва не разрыдалась.

– Я полагаю, что нам пора выпить чаю! – промолвила, обняв ее за талию, маркиза. – Куда же запропастилась экономка?

В следующий миг дверь гостиной открылась, и миссис Мадиган внесла чайный поднос. Марианна сама разлила чай по чашкам. Рэнсом и маркиз вежливо отказались от него и выпили по рюмке бренди.

Рэнсом заметил, что Венеция бросает на бутылку завистливые взгляды, и, угадав ее желание, плеснул ей немного бренди прямо в чашку.

– Пожалуй, нам пора уже ехать домой, – сказала маркиза, напившись чаю. – Надо отдать кое-какие распоряжения повару относительно ужина.

– А мне нужно подготовиться к нашему завтрашнему путешествию в Уайтчепел, – сказал маркиз. – Мне понадобится ваша помощь, Шеффилд!

Рэнсом кивнул.

– Хорошо, ваша светлость, я поеду с вами, но сперва черкну записку Джайлзу на случай, если он все-таки вернется оттуда домой. Боже мой! И он еще утверждает, что ведет спокойную и уединенную жизнь! Вы когда-нибудь слышали, чтобы отшельники и святые отцы носились по ночному городу в двуколке в обществе юной леди и заявлялись с ней в дешевые бордели после полуночи?

Венеция отвела Корделию в угол комнаты и стала упрашивать ее уговорить экономку позволить ей переночевать в этом доме, потому что в роскошном дворце маркиза ей будет неуютно. Корделия кивнула и без труда убедила экономку приютить бедняжку на эту ночь. Миссис. Мадиган обещала не только предоставить ей кровать, но и накормить ее вкусным ужином.

Прощаясь, Корделия дала Венеции денег, чтобы она смогла утром нанять экипаж до театра, и сказала:

– Клянусь, что свяжусь с тобой, как только узнаю что-то о твоей сестренке. Не падай духом и не теряй надежды и постарайся уснуть.

– Благодарю тебя, Корделия! – сказала Венеция, с трудом сдерживая слезы. – Ты и Офелия так добры ко мне! Одного только я не могу взять в толк: зачем вам работать в театре, когда у вас есть богатые и заботливые родственники в Лондоне. Да и в этом доме вы всегда найдете и кров, и стол!

– Порой я сама задаю себе этот же вопрос, – сказала Корделия без тени улыбки.

И поклялась непременно образумить свою взбалмошную сестру, когда они снова встретятся.

Открыв глаза, Офелия заметила, что окружающий ее мрак обретает серый оттенок. Сквозь пролом в крыше в помещение проникал тусклый свет. Девочки спали, но Джайлз бодрствовал.

– Светает! – многозначительно промолвил он. – Пора произвести разведку!

Она понимающе кивнула и отползла от него, чтобы не потревожить девочек. Рассвет быстро набирал силу. Джайлз пополз в дальний угол чердачного помещения.

Судя по всему, это старое здание уже давно было покинуто его обитателями. Но где же окно? Ах, так вот же оно, закрыто куском жести! Джайлз раскидал всякий хлам, мешавший ему подобраться к окошку поближе, и наконец-то добрался до сереющего в стене квадрата. Рассвет властно вступал в свои права даже в этом забытом людьми и Богом уголке.

– Что происходит снаружи? – шепотом спросила у Джайлза Офелия.

– В проулке все тихо, не видно ни души, – выглянув в окошко, ответил Джайлз. – Нам лучше поторопиться, скоро проснутся местные жители.

В душе Офелии шевельнулась слабая надежда, что им удастся благополучно скрыться из этого квартала, избежав неприятной встречи с охранниками борделя.

Офелия растормошила девочек и сказала, не обращая внимания на их протесты, что им пора идти.

– Только, пожалуйста, не шумите, ступайте тихо!

– Я могу взять двух малышек на руки, – сказал Джайлз.

– А вдруг ступеньки лестницы окажутся гнилыми? – возразила Офелия.

– Резонно, – согласился Джайлз. – Лучше не рисковать.

Они стали гуськом спускаться по шаткой скрипучей лестнице, первым шел, разумеется, Джайлз. Девочки хныкали, только рыженькая малышка помалкивала и сосала свой большой палец. У Офелии от жалости обливалось кровью сердце, но останавливаться было нельзя, надо было побыстрее выбраться из опасного места.

Осторожно ступая и кашляя от пыли, беглецы наконец спустились на первый этаж и перевели дух. Джайлз огляделся по сторонам, убедился, что в доме, кроме них, нет ни одной живой души, и направился к двери. Но старинный замок не поддавался.

После нескольких неудачных попыток открыть двери силой Джайлз покачал головой и сказал:

– Нам придется выбираться через окно.

Он подошел к одному из окон, смотрящих на стену пустого соседнего дома, без труда открыл его и выбрался наружу. Офелия стала передавать ему по очереди девочек, потом выбралась в пустой переулок и сама. Ей все еще не верилось, что они спаслись.

– Ты знаешь, куда нужно идти? – шепотом спросила она у Джайлза.

– Думаю, что знаю, – тихо ответил он. – До дальнего конца проулка. Только нужно не идти, а стремглав бежать, пока мы не выбьемся из сил, иначе…

Договорить он однако, не успел.

Офелия услышала у себя за спиной глухое злобное рычание, от которого зашевелились волосы у нее на затылке. Джайлз переменился в лице. Одна из девочек пронзительно вскрикнула и, даже не оглянувшись, Офелия поняла, что они попали в беду.