Виконт благополучно доставил Люси в свой особняк, а затем уехал, чтобы сразу же начать поиски таинственного мистера Брукса.

Миссис Мотт встретила Люси с улыбкой:

— Прекрасный день для прогулки, не правда ли, миледи? Вы ведь хорошо провели время?

— Да, конечно, — кивнула Люси. Вспомнив о том, что произошло с ними в этот день, она с усмешкой добавила: — Мы совершили очень приятную прогулку.

— Я рада за вас, — сказала домоправительница. — Ах, миледи, сейчас уже почти четыре часа. Вы хотите пить чай в гостиной, или принести в вашу комнату?

— Если можно, в мою комнату, пожалуйста.

Поднявшись по лестнице, Люси с удивлением подумала о том, что считает комнату в доме виконта уже почти своей. Сняв шляпу, она тщательно умылась и со вздохом опустилась на стул — поездка была чрезвычайно утомительной.

Вскоре дверь отворилась, и в комнату вошла Вайолет с серебряным подносом в руках.

— Как прошла ваша прогулка, миледи? Она ведь была весьма долгой, не так ли? — Горничная поставила поднос на стол; кроме чая, она принесла сандвичи, а также лепешки и пирожные.

— Да, верно, — кивнула Люси. — Прогулка действительно оказалась довольно долгой.

— Повар приготовил эти лимонные пирожные специально для вас, потому что я сказала, что вы их очень любите, миледи, — с гордостью заявила Вайолет. — Я помнила рецепт и помогла ему взбивать масло.

Взглянув на поднос, Люси невольно улыбнулась. Она ни за что не смогла бы столько съесть. Вероятно, в этом доме твердо решили: ее следует всячески баловать.

— Спасибо за заботу, Вайолет. Я не ела лимонных пирожных с тех пор… — Люси задумалась. — Это было два года назад, на мой день рождения.

Ей трудно было привыкнуть к такой роскоши. Как только ее дом будет приведен в такое состояние, что там можно будет жить, ей придется вернуться к своей обычной жизни — с ее нищетой и необходимостью считать каждый пенни. Но если к тому времени им удастся найти рубин, то она сможет иногда побаловать себя каким-нибудь лакомством.

— Не хотите ли пирожное? — спросила она у Вайолет.

— О нет, благодарю вас, миледи. Мы уже попробовали их, чтобы убедиться, что хорошо получилось, — смутившись, ответила горничная.

Пряча усмешку, Люси взяла с тарелочки сандвич. За едой она обдумывала ситуацию, в которой они оказались.

Интересно, удастся ли Николасу что-нибудь узнать про этого Томаса Брукса?

Внезапно Люси вспомнила, что сегодня среда—день, когда леди Сили устраивала у себя прием. Конечно, было уже довольно поздно, но она решила, что если поторопиться, то можно успеть. На ней был костюм, не очень-то подходящий для приема у маркизы, но, к сожалению, ничего другого она надеть не могла.

Вызвав Вайолет, Люси сказала:

— Я должна сейчас уйти.

— Но милорд велел, чтобы вы не выходили одна, — напомнила горничная.

Люси нахмурилась.

— Что ж, хорошо. Если хотите, можете пойти со мной.

— Конечно, миледи, — ответила девушка.

К счастью, до дома маркизы было совсем недалеко, и они добрались довольно быстро. Вайолет помогла хозяйке раздеться, а затем отправилась поболтать со слугами маркизы.

— Дорогая, как приятно вас видеть! — воскликнула маркиза, когда Люси, поднявшись по лестнице, присоединилась к дамскому обществу в гостиной. — Вы катались верхом? Сегодня чудесный день для прогулок.

— Да, день действительно замечательный, — сказала Люси, избегая ответа на основной вопрос. Взяв предложенную ей чашку чая, она добавила: — Но у меня было много неприятностей с тех пор, как мы виделись с вами.

Маркиза приподняла брови.

— Дорогая, что же произошло?

Понизив голос, Люси принялась рассказывать о неизвестных людях, ворвавшихся в ее дом. Она говорила очень тихо, но некоторые из женщин все же стали прислушиваться к ее рассказу.

— И все ваши платья разрезаны? Какой ужас! — воскликнула одна из дам. — Не представляю, как вы смогли перенести это так спокойно, миссис Контрейн.

— Я счастлива, что слуги, которые находились в доме, остались живы и не очень серьезно пострадали, — ответила Люси. — Хотя, конечно же, я ужасно огорчилась.

Маркиза нахмурилась.

— И вы даже не догадываетесь, кто это мог быть? Люси молча покачала головой, так как была согласна с Николасом. Виконт считал: чем меньше рассказывать, тем лучше.

— Преступлений в Лондоне становится все больше, — заявила вдова средних лет. — Когда моя кузина несколько недель отдыхала, ее дом в Лондоне ограбили. Унесли все серебро и дорогую посуду. Теперь нельзя оставить свой дом даже на час.

Несколько женщин рассказали о других случаях грабежа, а потом, к радости Люси, заговорили на общие темы.

— Я очень переживаю из-за вас, Люси, — сказала маркиза, покачав головой. — Нам надо подумать, чем мы сможем вам помочь. Надеюсь, вы не остались в таком разоренном доме. И без мужчины к тому же. Может быть, вам имеет смысл пожить у меня некоторое время?

Это было весьма разумное предложение, и Люси не знала, почему она не подумала об этом раньше.

— Благодарю вас, миледи, но… Я уже переехала и сейчас живу в доме моих близких друзей.

Маркиза внимательно посмотрела на собеседницу, и Люси почувствовала, что краснеет.

— Говорите, у близких друзей? Что ж, рада это слышать. Я заметила, что вы выглядите гораздо лучше, чем в прошлый ваш визит.

Люси еще больше покраснела. Стараясь скрыть смущение, она сделала несколько глотков чая. Потом все-таки решилась поднять глаза и посмотреть на маркизу.

— Наверное, мне следует быть с вами более откровенной, миледи. Вы же сами советовали мне… находить развлечения.

Маркиза весело рассмеялась:

— Да-да, я давала вам такие советы, моя милая. И мне очень приятно, что вы прислушиваетесь к советам старших. Но только не теряйте благоразумия.

В глазах маркизы вспыхнули огоньки, и она поправила свою прическу, убрав со лба серебристый локон.

Через несколько минут Люси перебралась на другое место, предоставив возможность другим гостям побеседовать с хозяйкой дома. Какое-то время она прислушивалась к разговорам, потом стала думать о переменах, произошедших в ее жизни в последние дни. Да, ее жизнь очень сильно изменилась с тех пор, как она встретилась с Николасом. Но было ли это предательством по отношению к Стэнли?

— Отчего вы такая сосредоточенная? — спросила рыжеволосая красавица Роберта, усаживаясь на диванчик рядом с Люси.

Люси пожала плечами.

— Просто удивляюсь, что опять могу чувствовать себя счастливой. Это ощущение кажется таким непривычным… И еще я думаю, должна ли я… — Она внезапно остановилась.

— Должны ли вы чувствовать себя виноватой? — спросила Роберта. — Видите ли, жизнь коротка, и маркиза Сили всегда нам напоминает об этом. Если вы всю оставшуюся жизнь будете ходить в трауре, это не воскресит вашего мужа.

Люси молча кивнула, потом проговорила:

— Знаете, я недавно узнала, что у моего мужа была другая женщина. Наверное, именно это изменило мое отношение к нему.

— У него была любовница? — Роберта усмехнулась. — Что ж, такое часто случается. Мой покойный Харви был большим любителем дамского общества. Но когда он оставался дома, мы с ним наслаждались нашей близостью. — Роберта грустно улыбнулась, потом вновь заговорила: — Но это не значит, что я намерена сидеть дома всю оставшуюся жизнь. Есть множество весьма приятных мужчин, готовых к случайным встречам с вдовой, которая знает, чего хочет.

Слушая столь откровенные высказывания, Люси все больше краснела.

— Но как вы избегаете… — Она умолкла, не находя нужных слов. — Я хотела спросить, как вам удается избегать нежелательных последствий. Ведь женщина, живущая без мужа, не должна заводить ребенка. Я слышала какие-то разговоры о тампонах, смоченных в вине. — Люси в смущении потупилась.

— Да, я понимаю, о чем вы говорите, — закивала Роберта. — Это французский способ. Вы погружаете тампон в красное вино и, привязав к нему тесемку, вставляете… — Понизив голос, она подробно объяснила, что и как надо делать.

— Благодарю вас, — пробормотала Люси, сгорая от стыда. В этот вечер она узнала много такого, о чем ей никто никогда не говорил.

Роберта небрежно пожала плечами:

— Вы можете всегда спросить меня о чем угодно, дорогая. Французы более практичны в таких делах, чем мы, англичане.

Гости начали расходиться, и Люси попрощалась с Робертой. Тут маркиза отвела Люси в сторону и тихо сказала:

— Мы для вас приготовили кое-что, дитя мое. Шляпную коробку со всеми вещами мы уже отдали вашей горничной.

— О, благодарю вас, миледи, вы слишком добры ко мне, — проговорила Люси. Она догадывалась, что находится в коробке.

Но маркиза, как обычно, не желала слышать слов благодарности.

— О, это мелочи, моя милая. Желаю вам удачи и благополучия.

Встретив в холле Вайолет со шляпной коробкой, Л гаси вдруг почувствовала, что ей ужасно хочется открыть коробку и заглянуть в нее. Но она не могла это сделать на глазах у слуг маркизы. Так что ей следовало дождаться, когда они доберутся до дома виконта, — и только там можно было удовлетворить свое любопытство.

Они поспешили домой, и в холле их встретил дворецкий. Поклонившись, он сообщил:

— Вас ожидает в гостиной какая-то дама, миледи. «Но никто же не знает, что я живу в доме виконта», — в волнении подумала Люси. Она велела горничной уйти, и та тут же исчезла.

Люси направилась в гостиную и замерла на пороге, увидев гостью. На широком диване восседала Вильгельмина в ярко-красном платье и в тюрбане такого же цвета. Причем выглядела она необычайно воинственно — словно огромный корабль со множеством пушек. Слуги виконта, безусловно, позаботились о ней: в руке она держала чашку чаю.

Сделав глубокий вдох, Люси вошла в комнату и проговорила:

— Как приятно увидеть вас, кузина.

— Удивительно, что при встрече со мной ты не краснеешь, — проворчала Вильгельмина.

— Но почему я должна краснеть? — Люси пожала плечами. — Не понимаю, о чем вы говорите, кузина.

— Я говорю о том, что ты живешь с мужчиной, не будучи его женой. Я думала, что даже у тебя, Лусинда, более строгие принципы.

Люси вздрогнула — словно ее ударили. Взглянув через плечо, она убедилась, что слуги ушли.

— Вам следует говорить тише, кузина. Вильгельмина молчала, удивленная дерзостью молодой родственницы. Люси же тем временем продолжала:

— Я думала, что вы в большей степени доверяете мне. Я живу здесь со своей горничной только потому, что мой дом разграблен. Вы считаете неприличным, если друг помогает другу?

— Можно сказать и так, если ты ищешь себе оправдание.

— Неужели вы не видели, в каком состоянии мой дом? — спросила Люси. — Я весьма удивлена, что вы и миссис Броди не слышали, как ломали мою парадную дверь во вторник вечером. Я знаю, что муж миссис Броди абсолютно глухой, но вы же хорошо слышите.

Вильгельмина ничуть не смутилась.

— Да, я слышала какой-то шум. Нас удивил такой шумный визитер в столь позднее время.

— Но вы не подняли тревогу! — возмутилась Люси. — Даже не потрудились выяснить, не убили ли меня в моей собственной постели. Что ж, мне, наверное, надо поблагодарить вас за заботу.

Вильгельмина покраснела.

— Но я… я понятия не имела о том, что произошло. И где находилась ты в такое позднее время?

— Я была в театре с друзьями. Сам принц-регент пригласил меня в свою ложу.

Глаза Вильгельмины расширились.

— Принц-регент? Это какая-то сказка, Лусинда…

— Не сказка, а чистая правда, — заявила Люси. — Вы можете спросить любого, кто часто бывает в «Ковент-Гарденс». Его королевское высочество всегда на виду. Когда мы вернулись, в доме было все разбито, и мне пришлось перебраться сюда.

Вильгельмина пожала плечами: она не находила слов.

— Да-да, я должна поблагодарить вас за заботу, — с усмешкой повторила Люси.

— Но почему ты не пришла ко мне, вернее — к твоим соседям? — спросила наконец Вильгельмина.

«Разумный вопрос», — подумала Люси.

— Я знала, что вы занимаете единственную свободную спальню у миссис Броди, поэтому не хотела доставлять ей неудобства. — Сама мысль о жизни под одной крышей с двумя такими ханжами и сплетницами вызывала у нее тошноту, но не могла же она сказать об этом…

— У миссис Броди есть свободная комната на чердаке, так как у нее нет сейчас горничной. Я уверена, если бы я ее попросила…

— А я уверена, что вы не хотели бы, чтобы я жила в таких условиях, когда у меня есть друзья, у которых лучшие условия для гостей, — заявила Люси.

Кузина промолчала, и Люси добавила:

— Если, конечно, вы не захотите дать мне деньги на то, чтобы я могла прожить несколько недель в скромной гостинице.

— Конечно, нет! — возмутилась Вильгельмина. — Гостиница — это пустая трата денег. Но все же тебе не следует здесь жить, это неприлично. Жить под одной крышей с одиноким мужчиной…

— С нами живет его кузина, — перебила Люси; она надеялась, что даже любопытная миссис Броди не знает всех подробностей жизни виконта.

— Я не знала, что у него есть кузина, — удивилась Вильгельмина.

— У каждого может быть кузина, — ответила Люси. — Она недавно приехала из деревни.

— И где же она теперь? — Вильгельмина насторожилась.

— Отдыхает, как обычно после полудня. — Люси сама удивлялась тому, как легко вранье слетало с ее губ. Наверное, она была вконец испорчена или даже безнравственна. Но если это могло помешать самодурству ее кузины, то Люси обеими руками была за безнравственность.

— Я бы хотела встретиться с ней, — заявила Вильгельмина.

— Уверена, вы вскоре увидите ее. Не прерывать же ее отдых ради того, чтобы удовлетворить ваше любопытство. А время уже позднее. Не стану больше задерживать вас. И мне надо подняться к себе, чтобы переодеться к обеду.

Весьма разочарованная, Вильгельмина насупилась, но, вздохнув, все-таки поднялась со стула.

— Я скоро вернусь, Лусинда. Не прощу себе, если не позабочусь о твоем благополучии.

К сожалению, Люси не сомневалась в серьезности намерений кузины, так же, как и в том, о чем именно она собиралась заботиться.

— Вы слишком добры, — произнесла Люси во второй раз за этот день, но куда менее искренне.

Но наконец кузина удалилась, и Люси направилась к лестнице. По дороге она встретила миссис Мотт.

— Я велела принести вам горячую воду для ванны, миледи. Обед будет в восемь. Милорд сказал, что никаких гостей к обеду не ожидается.

Люси кивнула:

— Вы весьма предусмотрительны, миссис Мотт. Если вы так же обходитесь со всеми гостями лорда, я удивляюсь, что они покидают этот дом.

— О, миледи, у него не бывает гостей, — ответила домоправительница. — Я так рада, что в доме появились вы. Милорду необходимо общение с милыми молодыми леди.

В тоне миссис Мотт угадывался намек на любовные связи ее хозяина, но Люси поняла, что он не приглашал этих дам в свой дом. И ей это было приятно.

Вероятно, он бы не пригласил и ее, если бы не несчастье с ее домом. Она не могла позволить себе думать, что она какая-то особенная или что у Николаса возникли искренние чувства по отношению к ней.

Хотя ей очень хотелось в это поверить.

Наверху ее ожидала Вайолет, и Люси поторопилась рассмотреть два платья, которые маркиза прислала ей, — сейчас Вайолет разложила их на кровати.

— Это зеленое шелковое просто замечательное, — сказала девушка. — И если мы немного уменьшим ворот, то вы сможете надеть его сегодня вечером. У нас нет времени сделать все нужные переделки, но завтра утром я все исправлю.

Люси согласилась, сняла свой костюм и отдала его Вайолет, чтобы та почистила его, пока Люси будет наслаждаться ванной с растворенной в ней ароматической солью. Какая прелесть жить в таком доме, подумала она. Знает ли Николас, как ему повезло в жизни?

Опершись головой на бортик медной ванны, ощущая прелесть теплой воды, Люси закрыла глаза.

Николас недовольно нахмурился.

— Я не знаю, что вы имеете в виду, милорд, — проговорил сидевший напротив него мужчина, в тоне которого проскальзывало подобострастие, как и хитреца во взгляде.

Кроме этого хитрого взгляда, ничто в нем не настораживало. Небольшого роста, с круглым лицом, краснощекий, как наливное яблочко, он походил на постаревшего подростка. Облик невинного ребенка, должно быть, помогал ему в той деятельности, которой он занимался.

Николас осмотрел небольшую комнату, в которой они находились: аккуратно сложенные рулоны бумаги на полках, перевязанные черной лентой, папки с бумагами, нигде ни пылинки. Контора производила впечатление настоящего делового помещения. Богатому молодому человеку, проводившему немало времени за карточным столом, вполне могло показаться, что с хозяином этой конторы вполне можно иметь дело.

И свою ошибку он поймет только тогда, когда будет слишком поздно.

Николас спокойно встретил испытующий взгляд мистера Брукса. Тот, поспешно поднимаясь со стула, едва клерк доложил о приходе виконта, нахмурился.

— Вы хотите обвинить меня… — начал мистер Брукс.

— Я только сказал, что ваша репутация небезупречна, даже в среде ростовщиков.

Светлые глаза прищурились — мистер Брукс выглядел обиженным.

— Не будете же вы, милорд, всех представителей моей профессии считать мошенниками?

— Я попытался навести справки, — повторил Николас, — и, к сожалению, мне сказали о вас мало хорошего.

— О человеке, занимающемся моим делом, милорд, всегда распускают сплетни, но я не думаю, что вы будете прислушиваться к ним. Если вам надо перевести деньги, я с удовольствием окажу вам эту услугу. Могу заверить вас, что я имел дело с людьми, титулы которых не уступают вашему.

— Не сомневаюсь.

Ободренный уклончивым ответом собеседника, хозяин продолжал:

— Ваш титул, безусловно, производит впечатление. И вы легко убедитесь в том, что я обеспечу любую сумму, которая вам потребуется.

— Это значит, что вы весьма успешно ведете свою деятельность. — Николас говорил сдержанно. — Я знаю людей, потерявших состояние на игре в карты. Возможно, вас поддерживает кто-то еще более богатый, чем вы?

Пристальный взгляд голубых глаз остановился на лице Николаса.

— Я готов самостоятельно вести с вами дела, милорд, и вам нет необходимости интересоваться источником моих финансов. Сколько денег вам надо, вернее, сколько вы хотели бы одолжить?

— А под какой процент я мог бы их получить? Мистер Брукс улыбнулся, хотя глаза его оставались холодными. Он, безусловно, хотел выглядеть дружелюбным.

— Это будет зависеть от суммы, которая вам нужна, милорд.

— Понятно. Но я хотел бы получить нечто другое, — произнес Николас.

— Боюсь, я вас не очень хорошо понимаю, милорд.

— Иногда информация стоит дороже денег. Я уверен, вы это хорошо понимаете, — сказал Николас. — И я хотел бы узнать что-нибудь о ваших делах со Стэнли Контрейном.

Глаза мистера Брукса, прикрытые длинными светлыми ресницами, посмотрели вниз, потом, явно с усилием, встретились со взглядом Николаса.

— Боюсь, я не смогу вспомнить это имя. Он, вероятно, имел дело с другой фирмой.

— Тогда ваши претензии относительно его собственности, его дома, необоснованны? Я могу сообщить об этом от вашего имени в магистрат?

— Необоснованны? — переспросил ростовщик. — Речь идет о миссис Контрейн?

— Совершенно верно, — подтвердил Николас. — Интересно, скольких бедных вдов вы пытаетесь выселить из их домов, что вам так трудно вспомнить ее имя?

Мистер Брукс нахмурился и проворчал:

— Это нормальные деловые отношения, милорд. Вряд ли выдумали, что я буду делать вид, будто занимаюсь благотворительностью.

— Нет, я так не думал. Но меня удивляет, что вы дали деньги человеку со столь малым и неопределенным доходом.

Ростовщик пожал плечами:

— Вероятно, он сообщил неверные данные о себе.

— И вы все же процветаете, легко принимая на веру слова любого потенциального клиента? — с иронией произнес Николас.

Брукс едва сдерживал раздражение.

— Всякий может ошибиться. В любом случае залогом мог быть его дом.

— Я сомневаюсь, что эта ссуда была ошибкой. Мне говорили, будто бы выдавали молодым людям отсрочку в уплате распухшего от процентов долга, если они приводили к вам своих друзей. Таким образом, у вас всегда появлялись новые доверчивые жертвы, — заключил Николас. — Какие еще требования вы предъявляли своим должникам?

— Но, милорд… — На лбу ростовщика выступил пот; он попытался вынуть носовой платок из кармана, но раздумал. — Милорд, я не понимаю, о чем вы говорите.

— Я слышал, что Стэнли Контрейн иногда выполнял различные поручения своего патрона. А что он делал для вас, чтобы уменьшить свой долг?

Мистеру Бруксу очень хотелось выяснить степень осведомленности Николаса — он испытующе смотрел на него.

— Полагаю, у вас неверная информация, милорд…

— О нет. — В голосе виконта прозвучал металл. — Ответьте все же на мой вопрос. Что он делал для вас?

Брукс был близок к панике.

— Так, небольшие поручения. Я плохо помню.

— А вот в это, — проговорил Николас, глядя прямо в глаза собеседнику, — я не могу поверить.

Ростовщик открыл рот, но так и не произнес ни звука.

— Я получу ответ на свой вопрос и без вас, — закончил Николас. — Всего вам хорошего. Мы еще увидимся.

Не ожидая ответа, он поднялся и вышел. Клерк, находившийся в соседней комнате, внимательно посмотрел ему вслед. Выйдя из конторы, Николас направился по узкой улице вниз, не спеша и внимательно глядя по сторонам.

Человек, по виду моряк, с покрасневшей от выпитого пива физиономией, вышел из соседней таверны. Повозка с углем проехала мимо. Николас остановился у перекрестка, пропуская две другие повозки и экипаж, затем перешел улицу, аккуратно обходя дымящиеся кучки свежего навоза и дождевые лужи.

Он медленно прошел еще две улицы, не обращая внимания на проезжавшие свободные экипажи, потом неожиданно ускорил шаг и свернул на боковую улицу.

Человек, преследовавший его, вынужден был бежать, чтобы догнать Николаса.

Николас отступил в тень и, протянув руку, без труда схватил догонявшего за лацкан сюртука. Им оказался клерк из офиса ростовщика. Он испугался и попытался вырваться, но Николас держал его крепко.

— Отпустите меня!

— Сначала скажите мне, почему ваш хозяин послал вас следить за мной. И не тратьте время, уверяя меня, что просто вышли погулять. Вы следовали за мной от самой конторы.

— Он…

Николас встряхнул молодого человека, как боксерскую грушу в спортивном салоне.

— Он не сказал мне, зачем, милорд. Только велел узнать, куда вы направились, выйдя из офиса.

— К чему такое любопытство?

— Этого я не знаю, милорд.

— Вы всегда так поступаете с новыми клиентами? Клерк покачал головой, при этом вид у него был совершенно несчастный.

Сдержав готовое вырваться ругательство, Николас отпустил лацкан молодого человека, и клерк облегченно вздохнул.

— Вернись к своему хозяину и скажи ему, чтобы впредь был поосторожней со мной. Я не безответная овечка, которую можно зарезать, чтобы полакомиться свежим мяском, — проворчал Николас.

— Да, хорошо, милорд, простите меня, милорд, — бормотал парень, отступая и готовясь удрать, пока Николас не передумал.

Пройдя еще один квартал и убедившись, что никто его не преследует, виконт нанял экипаж и отправился домой.

Он понимал, что мистер Брукс сможет легко узнать, где он живет, если это его интересует. У того были обширные связи в высшем обществе. В этом виконт убедился, заинтересовавшись списком жертв ростовщика. Но Николас предполагал, что мистер Брукс на этом не успокоится.

Вернувшись к себе, Николас поговорил с дворецким и попросил его на всякий случай принять дополнительные меры, которые бы обеспечивали безопасность живущих в доме. Посмотрев на старинные часы, принадлежавшие еще его деду, он поднялся наверх, чтобы переодеться к обеду.

Когда он вышел из своей комнаты, Люсиуже ждала его. Предложив ей руку, виконт вместе с гостьей спустился с лестницы. Люси сняла свой костюм для верховой езды и надела подаренное ей зеленое шелковое платье, которое так гармонировало с цветом ее волос. Правда, было все же немного велико ей.

— Надеюсь, вы хорошо провели вторую половину дня? — спросил виконт, отодвигая для нее стул и усаживаясь во главе стола.

Люси кивнула.

— А вы что-нибудь узнали? — спросила она. Виконт Ричмонд глазами указал на слугу, расставлявшего тарелки для первого блюда.

— Немного. Я расскажу подробности позже.

— Конечно, — сказала Люси, оценив значение его взгляда.

Она старалась не выказывать своего нетерпения, хотя ей очень хотелось узнать что-то о загадочном незнакомце, грозившем отнять у нее дом. Попробовав первую ложку черепахового супа, она отвлеклась от своих мыслей, восхищаясь талантом повара виконта. Затем принесли вареную форель, жареную курицу, приправленную розмарином, сочную и нежную, и наконец свинину. Настоящие деликатесы, не говоря уже о различных овощах, поданных к столу.

Николас был за столом обходительным хозяином, рассказывал о лучших спектаклях прошлого сезона, о предполагаемых премьерах в театрах Лондона в этом году. Разговор был легким, приятным, почти доверительным, иЛюси решилась задать ему вопрос:

— А почему вы не вернулись в Индию, милорд?

На людях, при слугах они сохраняли официальное обращение друг к другу. Так Люси поступила и сейчас. Но, увидев его реакцию, она пожалела, что задала этот вопрос.

— А почему вы спрашиваете, почему вас это интересует? — Он уставился в тарелку, поигрывая вилкой.

— Только потому, что мне кажется… вы очень любите эту страну. В вашем доме масса вещей с Востока. — Она указала на пестрый ковер на полу, безделушки из слоновой кости, стоявшие на полках. — Но вы сказали, что многие годы не были там.

В его взгляде появилась сдержанная осторожность, которую она заметила в первый вечер их знакомства. Но теперь она знала его лучше, намного лучше. И ему трудней было прятать от нее свои истинные мысли и чувства, по крайней мере ей легче было понимать их.

— Вероятно, я просто обнаружил слишком много приятного в Англии, — нашелся он с ответом, пряча его за шутливой интонацией.

Но под его привычной маской проглядывала боль, и Люси вспомнила, когда в последний раз она видела отражение эмоций в его глазах. Она отвернулась, понимая, что и этот разговор надо отложить до более подходящего времени. Насколько загадочной личностью оказался этот виконт…

Стараясь вернуться к легкой атмосфере застолья, Люси рассказала ему о визите ее кузины, пытаясь обратить все в шутку. Но виконт даже не улыбнулся.

— Ваша кузина и ваша соседка твердо решили не спускать с вас глаз. И мне кажется, что озабочены они не только вашим благополучием. Я, конечно, могу ошибаться, вы знаете их гораздо больше, чем я…

Люси кивнула:

— Зная их долгое время, особенно мою кузину, я с сожалением должна признать, что вы совершенно правы. Вильгельмина получает значительно больше удовольствия осуждая, а не сочувствуя.

Виконт нахмурился.

— Я бы не хотел, чтобы они доставляли вам неприятности, чтобы вы чувствовали себя неловко.

Люси подумала, что репутацию женщины очень легко испортить.

— Вы думаете, я должна принять приглашение моей соседки? — спросила она, стараясь говорить спокойно, хотя сердце ее в это время замирало. — Или приглашение маркизы Сили, она предлагала мне пожить у нее.

— Нет, мне кажется, не стоит принимать эти приглашения. Я обещал позаботиться о вас и намерен выполнить свое обещание. Разумеется, если вам здесь удобно.

Она не могла ничего ответить, не выдавая своих истинных чувств. Никогда в жизни Люси не была так счастлива. Однако…

— Я знаю, что мое присутствие в вашем доме осложняет вашу жизнь… — начала она.

— Не говорите глупостей, — перебил он ее. Резкость его тона прежде испугала бы ее, теперь же она знала, что за внешней грубоватостью скрывается его сочувствие. Либо он маскирует ею свою доброту. Поэтому она широко улыбнулась ему.

— Это ведь не навсегда. Полагаю, мой дом скоро будет в таком состоянии, что я смогу вернуться туда, — сказала Люси. — А если мы к тому времени найдем вора, то он не сможет больше доставлять мне неприятности.

— Несомненно, но это произойдет не так скоро, — согласился виконт.

Люси решила оставить эту тему. Разговор о ее местопребывании вполне можно отложить. Или же ей просто не хотелось думать о возможности покинуть этот дом.

В любом случае она отказалась от десерта, принесенного слугой. Николас тоже отказался от пирожных и трюфелей и даже от сыра.

— Мне лучше уйти и оставить вас наедине с вашим бренди? — шутливо спросила Люси, когда слуга принес бренди.

— У меня есть идея получше, мы можем вместе наслаждаться комфортом в библиотеке.

Это была его любимая комната, где есть возможность поговорить откровенно. Люси встала. Ей очень хотелось узнать, что ему удалось выяснить в этот день. А больше всего ей хотелось остаться с ним наедине, чтобы коснуться его рукава, поднять руку и дотронуться до его лица, просунуть руку под рубашку, почувствовать тепло его груди и услышать биение его сердца… Эти мысли заставили ее сердце биться сильнее, и она, скрывая свою радость, направилась к двери.

Когда, миновав холл, они прошли в библиотеку, слуга внес серебряный поднос с двумя бокалами и графином старого бренди. Поставив все это на стол, он поклонился и вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Николас налил бренди в бокалы, и Люси взяла свой, глядя на него с сомнением. Она редко пила такие крепкие напитки. Чувствуя, как огонь разливается по всему телу, она мелкими глотками пила бренди. Потом, поставив бокал с недопитым бренди на маленький столик, обернулась к Николасу:

— Теперь рассказывай.

Он изложил подробности своего визита к мистеру Бруксу.

— Он ростовщик! — воскликнула Люси. — Я должна была предвидеть такую возможность.

Она хорошо знала после свадьбы, или даже еще раньше, насколько скромными были доходы Стэнли. Ее это беспокоило, но муж отказывался обсуждать с ней детали, только требуя иногда, чтобы она, по возможности, сокращала семейные расходы.

Люси покупала дешевое мясо, отказывалась от покупки дорогого сахара и белой муки, стараясь экономить на всем. Счета за ее туалеты были весьма скромными. К расходам же самого Стэнли на портного и сапожника она и вовсе не имела никакого отношения.

Люси даже предложила отказаться от услуг повара, чтобы готовить самой, но Стэнли, опасаясь критики соседей, отверг ее идею. И повар, и судомойка остались в доме, и только после смерти Стэнли, когда ей нечем было им платить, Люси отказалась от их услуг.

— Я знаю, что он часто играл после того, как уменьшились его доходы, — сказала Люси. — Я думаю, что именно поэтому он бывал в салоне герцогини Мне говорили, что там играют в карты по вторникам и четвергам, а вовсе не по пятницам, как помечено в его записной книжке.

— Это в отсутствие принца.

— Почему? — не поняла Люси. Николас нахмурился.

— Когда принц соизволит появиться в салоне герцогини, немедленно начинается карточная игра, в какой бы то ни было день.

Люси согласилась, понимая, что любое расписание могло быть нарушено присутствием особы из королевской семьи.

— Если это так, то кто привел Стэнли в салон? Он сам не мог получить приглашение в такой дом, кто-то должен был его представить.

Николас задумался.

— Вероятно, кто-то связанный с Бруксом. Тот, кто хотел втянуть его в еще большие долги. В присутствии принца ставки в игре бывали весьма высокими.

— Чтобы потом шантажировать Стэнли и заставить его принимать участие в похищении рубина?

Разговор всегда возвращался к пропавшему рубину, о местонахождении которого они даже не могли ничего предположить.

Если они размышляют верно, то это был гнусный заговор. Заговор, который не только привел к унижению ее мужа, но и сама Люси оказалась в долгу у этого Томаса.

Брукса. И если она не отдаст ему тысячу фунтов, он отберет ее дом.

— Не думай об этом, — сказал Николас.

Тон его снова был жестким, но она знала, что за ним скрываются сочувствие и доброта.

— Я не позволю никому отобрать у тебя дом, — добавил он.

Люси внимательно посмотрела на Николаса:

— Но тысяча фунтов… это же огромная сумма. Я знаю, что для тебя это не так, но я не могу позволить тебе потратить такие деньги. И кстати, о деньгах. С твоей стороны было весьма любезно прислать мне портниху. Но я не могу позволить тебе оплачивать мои туалеты. Я бы чувствовала себя как…

Она не могла заставить себя произнести слово «содержанка».

Он коснулся пальцами ее покрасневшей от смущения щеки, ее восхитительных губ, которые притягивали его. Ему пришлось собрать всю свою волю, особенно теперь, когда он знал, как она отвечает на его прикосновения, чтобы вновь не прикоснуться к ней, а затем — утром, днем или ночью — не снять с нее и с себя все одежды, чтобы насладиться той вспышкой страсти, которую они уже испытали однажды.

Он жаждал ее — за обедом, за завтраком, каждый день, каждый час. Виконт опасался, что его усилия удержать свою страсть делали его тон более жестким, чем обычно. Но к счастью, казалось, Люси этого не замечает.

Он вновь сдерживал, смирял себя, только бы она не подумала, что он привез ее в свой дом для собственного удовольствия. Он опасался — а вдруг, несмотря на все его старания, она, будучи не уверена в себе, убежит, бросится в свой дом, а это приведет к беде.

— Моя дорогая Люси, — сказал он, стараясь контролировать каждое свое слово, — ты должна иметь подобающую одежду. Вандалы, разгромившие твой дом, все твои платья превратили в тряпье. Что скажет твоя строгая кузина, увидев тебя голой на улице?

Она рассмеялась, а он, видя ее веселой, невероятно обрадовался. Заставить ее смеяться, сделать ее счастливой — он согласен всю свою жизнь посвятить только этому! И что могло быть важнее этого? Николас сделал еще один глоток бренди, ощущая прелесть напитка кончиком языка и чувствуя, как огненная жидкость обжигает горло и даже его кровь начинает двигаться быстрее.

Сейчас Николас уже сомневался, что его самообладания хватит надолго. А если решиться и увлечь ее в постель? Ведь это было именно то, чего ему так хотелось.

Поставив пустой бокал, он на минуту закрыл глаза. «Постарайся сдержаться, — говорил он сам себе, — ты же не слабовольный юнец, охваченный приливом страсти».

А жаль!

Люси видела, какая борьба происходит в нем. Разумеется, теперь она лучше понимала, что происходит с ним. Что доставляет ему такое беспокойство? И вдруг она вспомнила, что оставалось ей не ясно в нем. И она задала вопрос, который мучил ее все последнее время:

— Николас, почему вид маленького ребенка приводит тебя в такое волнение?