Когда Ян Кубиш и Йозеф Габчик прибыли в Прагу, Рейнхарду Гейдриху было тридцать восемь лет. Бывший лейтенант военно-морских сил, летчик-истребитель, он на время оставил свои высокие посты, чтобы лично участвовать в боевых вылетах в первые дни войны против Советов. Гейдрих был красивым мужчиной высокого роста, несомненно смелым, однако, если присмотреться, его глаза и рот выглядели как-то необычно. Такого человека с радостью приняли бы в любую офицерскую компанию в любой армии мира, его похлопывали бы по плечу и приветствовали поднятием пивных кружек.

Приняли бы поначалу сердечно, потом — с легким удивлением, а потом, когда стали ясны истинные намерения его холодных глаз, — с ужасом. Ибо Рейнхард Гейдрих, в общепринятом смысле, вообще не был нормальным человеком. Чего-то человеческого в нем недоставало, где-то в запутанных извилинах его мозга какой-то канал остался пустым, в его человеческом теле не проросли ростки человечности. Он был лишен чувства жалости, доброты, милосердия. Эгоист, распаляемый безжалостной амбицией, для которого пытки и шантаж были повседневным, будничным занятием, он мог спланировать, приказать и проконтролировать унижение, лишение человеческого достоинства и уничтожение буквально миллионов людей — со спокойной верой в собственную непогрешимость.

Умный, восприимчивый, первоклассный организатор, он страстно желал использовать все свое умение в этих извращенных целях. Белокурый безжалостный тевтонец — он был призван на свое место историей в кровавый момент гитлеровского правления.

Начальник Главного управления РСХА, заместитель имперского протектора Богемии и Моравии, Обергруппенфюрер СС и генерал полиции Рейнхард Тристан Ойген Гейдрих

Лицо Рейнхарда Гейдриха было вытянутым и худым, его тонкий нос начинался между маленькими, глубоко посаженными, голубыми глазами. Твердый рот с узкими губами жестко вырисовывался над костлявым подбородком. Выпуклый интеллектуальный лоб прикрыт светлыми приглаженными волосами. По структуре, технике и этнологии это лицо было нордическим. В нем в правильных пропорциях сочетались красота, мужественность и сила, превозносимые Генрихом Гиммлером, который довел мистическую силу расы до того, что форма носа определяла разницу между поклонением человеку и истреблением его. Это было арийское лицо — факт, вдвойне счастливый для Гейдриха, который был на четверть евреем. Ирония, заключенная в этом факте, становится еще более замечательной, если учесть, что он несомненно был самым большим гонителем евреев во всей истории. Запущенные им механизмы уничтожения привели в общей сложности к гибели порядка шести миллионов человек.

Слухи о его еврейском происхождении были известны. Гейдрих возбудил три судебных дела против этой «клеветы» — в начале тридцатых годов, пока власть Гитлера еще не окрепла, такие эксцентрические акции в западном духе были еще возможны. Одно дело было против пекаря из Галле, города, в котором прошло детство Гейдриха. Пекарь объявил, что мать Гейдриха была наполовину еврейкой. Когда Гейдрих предъявил свидетельство о рождении, адвокат пекаря заявил, что оно фальшивое.

При проверке фактов оказалось, что все записи о рожденных в Галле за ноябрь 1904 года (месяц рождения Гейдриха) были утеряны.

Злые языки полагали, что Гейдрих, возглавляя СД, мог это провернуть. Заинтересованные наблюдатели отметили также, что на могиле его бабушки в Лейпциге появился новый памятник, в надписи на котором ее имя — Сара — было опущено.

Адвокат, который защищал пекаря в Галле, в начале войны был призван в военную разведку. Известно, что он передал имевшуюся у него информацию адмиралу Канарису. Полагают, что это явилось одной из причин продолжения функционирования в последующие годы службы военной разведки параллельно с СД.

Шантаж был нормальной практикой в высших кругах нацистской власти.

В первые дни нацизма Гейдрих был молодым офицером, бывшим моряком. Он вступил в партию после того, как был уволен со службы по решению суда офицерской чести — за дуэль, связанную с какой-то любовной историей. Представляется, однако, весьма вероятным, что Гейдрих увидел возможность быстрого продвижения в нацистских рядах и не сожалел об оставленной военно-морской службе.

Он быстро нашел свое место, освоив методы разбоя в припортовых районах Гамбурга. Пренебрежительное отношение к жизни сразу выделило его среди соперников как человека, созревшего для быстрого продвижения. Он обладал редкими качествами убийцы, наделенного интеллектом и лишенного совести. Более того, он был таким убийцей, который получает удовольствие от этой работы и имеет организаторские способности. И по мере того, как уничтожение людей становилось для рейха все более необходимым, он мог передавать свои полномочия, инструктировать своих фаворитов, учреждать свои канцелярии. В их деятельности организация пыток и убийств была таким же нормальным административным процессом, как деятельность Министерства здравоохранения по распространению пилюль и порошков. В этом была лишь малая часть безумства нацистского государства, безумства, вдохновленного всеми научными открытиями и техническими изобретениями двадцатого столетия.

Когда Гиммлер принял его к себе на службу и дал ему первое задание — составить проект меморандума об организации службы безопасности в рамках СС — судьба Гейдриха была решена, его продвижение вверх стало неотвратимым. Гейдрих возглавил СД — тайную полицию внутри тайной полиции. Его власти боялся даже Гитлер. Наряду с другими делами, СД вела слежку за сильными мира сего: собирала компрометирующие документы и скандальную информацию, которая могла использоваться для устрашения и шантажа любых влиятельных лиц в стране. В пользовании этим оружием Гейдрих не имел себе равных, и сколько бы он ни занимал других важных постов, никогда не отказывался от своей власти над СД.

К 1934 году он имел большое влияние на Гиммлера, подпитывая его идеями, и с помощью собственных отрядов убийц мог осуществить любой план, требующий физического уничтожения противника. Он был палачом исключительной квалификации и вместе с Гиммлером и Герингом сыграл заглавную роль в подборе жертв путча 1934 года.

Первый его собственный крупный успех в международных интригах относится к 1937 году. Этот успех имел такое огромное значение, это была такая неслыханная дерзость — даже трудно поверить. Целью операции было уничтожение одним ударом всего советского высшего военного командования.

В 1937 году советский перебежчик в Берлине сообщил одному из агентов Гейдриха поразительную новость, что высшее командование Красной армии во главе с маршалом Тухачевским сотрудничает с Генеральным штабом Германии в плане устранения режима Сталина. Гейдрих, после проверки своего агента и полученных сведений, почувствовал, что в этом есть крупица правды, и через Гиммлера довел информацию до Гитлера. Он полагал, что открываются пути для целого набора хитрых схем действий, любая из которых приведет Советы в сильное замешательство. Естественно, фюрер всему этому не обрадовался. Обнаружилось, что его собственное высшее командование действует за его спиной. Кроме того, это поставило его перед дилеммой. Промолчать и дать антисталинскому путчу состояться? Или будет больше вреда для коммунизма, если открыть Сталину и всему миру, что его собственные генералы готовят против него заговор?

Посовещавшись с Гиммлером и Гейдрихом, Гитлер решил выдать советских генералов. Но строго приказал сохранить это решение в тайне от германского высшего командования. Он не хотел, чтобы они предупредили Тухачевского. Доработать детали было поручено Гейдриху.

Гейдрих, в поисках дополнительных свидетельств, сразу послал специальные бригады взломщиков с заданием проникнуть в канцелярию управления германской военной разведки и в хранилище секретных архивов Генерального штаба. Документы были изъяты, сфотографированы и возвращены на место. Они мало что доказывали — только подтверждали наличие тайного соглашения между Генеральным штабом Советского Союза и Генеральным штабом Германии. Свидетельств фактического наличия заговора не было. Это ни в малейшей степени не поколебало Рейнхарда Гейдриха. Если есть дым, то состряпать огонь — уже его забота.

Ему было нетрудно изготовить мастерски сделанную светокопию документа о подготовке воображаемого путча советским Генеральным штабом. Была состряпана невероятная смесь фальшивок, полуправды и ложных заключений. Стоило только дунуть — семена ненависти и подозрительности разлетелись в разные стороны. Они перелетели через границы, попали в посольства и проросли прекрасными ростками слухов, сплетен и страха. В Праге история дошла до доктора Бенеша, который и передал информацию Сталину. Вскоре тайные агенты Гейдриха узнали, что советское посольство в Берлине очень хочет проверить некоторые слухи. Люди Гейдриха были даже слегка удивлены тем, что советские власти готовы хорошо заплатить за интересующую их информацию. Гейдрих быстро принял решение. Он запросил цену в три миллиона рублей — три миллиона за свидетельство, которому на самом деле нет цены.

Деньги были быстро выплачены. Управление Германской внешней разведки с удивлением, однако, обнаружило, что, несколько месяцев спустя, когда немецкие агенты в Советской России расплачивались банкнотами, полученными от этой акции, их быстро арестовывали. После потери нескольких агентов остававшиеся советские деньги были сожжены, но замысел — уничтожить советское высшее командование — увенчался полным успехом. Тухачевский и его генералы были арестованы, допрошены с пристрастием и незамедлительно расстреляны. Вскоре началась жестокая чистка, подорвавшая все советское военное командование. Это был неслыханно дерзкий замысел и на тот момент самый большой политический успех в карьере Гейдриха.

С этим невероятным успехом за спиной, еще до Мюнхена, он был назначен главным исполнителем проекта ликвидации Чехословакии как независимого государства. Его отряды террористов под разным обликом проникли в Чехословакию во многих местах. Он направлял пропагандистскую компанию, подкрепленную террором, жестокостью и убийствами, которая разложила целую нацию и в самом деле навела страх на всю Европу. Личная философия Гейдриха была зверски проста: будь сильным, злобным, безжалостным — и успех обеспечен.

Ян, Йозеф, дядюшка Гайский, а часто и Индра, совещались каждый день. В то время как дядюшка Гайский осторожно вовлекал новых помощников в зарождающееся движение сопротивления, Ян с Йозефом, разъезжая на позаимствованных велосипедах (Йозеф ездил на старом дамском велосипеде тетушки Марии Моравец), пытались установить повседневные маршруты Гейдриха.

Съездили они и в деревню Панские Брежаны, где был его дом. Спрятавшись за забором у дороги, они видели, как с ревом пронесся мимо зеленый «Мерседес». Они выяснили, в какое время он приезжает в Град и когда уезжает, изучили расписание движения поездов и осторожно обследовали линию железной дороги в направлении на Берлин.

Посвятив несколько недель этим исследованиям, они пришли к решению, что лучше всего организовать покушение на Гейдриха во время его поездки на специальном поезде. В этом случае и у них будет шанс остаться в живых. Сафарик обычно заранее знал, когда рейхспротектор едет в Берлин, и Ян с Йозефом тщательно изучили и начертили весь его путь от и до поезда.

Нападение на поезд имело много преимуществ. Если удастся увидеть Гейдриха в окне медленно движущегося поезда и направить град пулеметного огня на него и его окружение, то он будет убит почти наверняка. А главное, свидетельство этой акции — вагон полный убитых и раненых — будет непременно увезено со сцены покушения ничего не подозревающим машинистом. К тому времени, когда поднимется тревога, поезд остановится, и вооруженная охрана начнет поиски, он уедет не меньше, чем на километр. У них будет достаточно времени, чтобы спокойно удалиться со сцены.

Но в каком месте можно осуществить этот план? Линия железной дороги на Берлин идет на север вдоль реки Влтавы. По мере приближения к границе местность становится все более гористой. Возможно, им удастся пустить поезд под откос в этом районе. По крайней мере, можно рассмотреть такой вариант. Можно даже устроить репетицию с другим поездом. В конце концов, солдатские поезда постоянно перевозят военных и эсэсовцев между Германией и Чехословакией. Им понравилась идея репетиции. Если они все равно собираются съездить на север страны, то, по крайней мере, с пользой проведут время. У них были современные взрывчатые вещества, освежить в памяти приемы пользования ими будет не вредно.

Дядюшка Гайский посоветовался с Индрой, который, хотя и не сразу, согласился с их предложением. Но он поставил одно непременное условие: диверсия должна быть произведена в другой части страны и не на главной линии между Прагой и Берлином. Причины понятны. У них, по всей вероятности, будет только один шанс напасть на Гейдриха. Как только станет известно, что он может быть объектом покушения, меры безопасности будут усилены. Если нацисты поймут, что диверсанты готовят минирование железной дороги, по которой ездит рейхспротектор, они предпримут соответствующие меры предосторожности. Любой ценой в ближайшее время Гейдриха надо успокоить, чтобы он чувствовал, что все чехи, если и не совсем любят его, то, по крайней мере, боятся и уважают, и он, находясь в поезде или в автомобиле, может чувствовать себя в такой же безопасности, как дома в собственной постели.

И дядюшка Гайский, и Индра считали, что лучше бы Ян и Йозеф вообще ничего не предпринимали. Но они дали согласие, так как хорошо понимали, что ребятам нужно что-то делать.

Планирование, прочерчивание маршрутов — это хорошо, езда на велосипедах и наблюдение за Гейдрихом из-за забора, подсматривание из-за угла и сквозь витрины магазинов — это прекрасно, но все это — занятия сравнительно пассивные. А им нужно было совершать подвиги прямо и непосредственно. Они хотели вредить нацистам!

Во время этого дела с железной дорогой с ними в первый раз работала Анна Малинова. Индра хотел, чтобы женщины стали неотъемлемой частью сопротивления. Некоторые вещи они могут делать гораздо лучше мужчин. Естественно, некоторые жены хотят знать, чем занимаются их мужья. Так пусть они лучше помогают, чем противодействуют. Анна Малинова уже много и хорошо работала в роли курьера. Она заслуживала абсолютного доверия. Ее документы были в полном порядке, она не вызывала подозрений. В этом задании Анна может действовать в качестве связной между Яном и Йозефом. В случае провала она вернется и доложит о случившемся. Она поедет с ними. Два путешествующих вместе мужчины могут вызвать подозрение, а молодая пара и одинокий мужчина, по-видимому, не знакомые друг с другом, составляют менее подозрительную комбинацию.

Хотя Ян не раз встречался с Анной Малиновой у Моравец после того первого вечера, он ее больше ни разу не провожал.

Пусть его тянуло к ней, но он считал, что выбросил это из головы. Он так и сказал тетушке Марии, а она по-матерински улыбнулась в ответ:

— Ты молод, Ян. А жизнь идет, несмотря на войну.

Она сообщила Индре об этом разговоре, он кивнул в знак согласия. Индра понимал, что ребятам не терпится что-то сделать, что они не согласны с ним и дядюшкой Гайским, будто они не понимают и не хотят соблюдать правила организации сопротивления. Они просто хотят убить Гейдриха! Если молодая женщина сможет на некоторое время обуздать их нетерпение, тем лучше.

Ян буквально испугался, узнав, что Анна поедет с ними.

Это серьезное дело, возражал он. Женщине в нем нет места. У Йозефа таких сомнений не было. Он считал, что это неплохая мысль — Анне поехать с ними. Ян и не пытался скрыть от Анны свое недовольство, так что Йозефу пришлось с помощью улыбок и любезностей защищать ее от обиды.

Он сидел с ней рядом в поезде, который вез их на север, к Судетской области. Чтобы отвлечь ее внимание от недовольного лица Яна, он раскрыл портфель, достал взрывчатку и взрыватель, которые они собирались применить на железной дороге, и стал объяснять Анне принцип их работы.

Это была пластиковая взрывчатка, изобретенная англичанами, она отвечала мечтам любого диверсанта. В эти годы такую взрывчатку сбрасывали с английских самолетов группам сопротивления по всей Европе. Как ни странно, именно такой взрывчаткой воспользовался позже барон фон Штауффенберг из Генерального штаба Германии в своей неудачной попытке покушения на Гитлера в 1944 году.

Ей можно придать любую форму, прикрепить сбоку к мосту, или к рельсу, или к машине, и она обладала ужасной разрушительной силой. Йозеф показал Анне, как работает взрыватель.

Тоже простая конструкция, действует бесшумно и может быть установлен на срабатывание мгновенно или через десять минут, через полчаса, через два часа. Приводится в действие крошечным стеклянным шариком, наполненным очень едкой кислотой.

Когда шарик разбивается, брызги кислоты попадают на тонкую проволочку, она разрушается, отпуская штифт, который ударяет по капсюлю, и происходит взрыв.

Место, где они намеревались привести свой план в действие, находилось возле города Либерец. Здесь была сортировочная узловая станция, на которой сходилось несколько линий.

За городом железная дорога шла через горы и пересекала границу в направлении на Бреслау.

План был прост во всех отношениях. От своего друга-железнодорожника в Праге они узнали, что солдатские поезда проходят Либерец рано утром три раза в неделю. Местный поезд на Прагу отправляется в полночь. Поэтому будет нетрудно прогуляться на несколько километров за город, заложить взрывчатку и спокойно вернуться, чтобы сесть в полночь на поезд. Анна останется в Либереце и встретит их у станции. К моменту взрыва солдатского поезда они будут уже далеко на обратном пути в Прагу.

Все прошло без помех. В своих макинтошах, с портфелями, Ян и Йозеф не отличались от тысячи других чехов, когда шли в вечерних сумерках по загородной дороге. В десяти километрах на север, по направлению к деревне Мнишек, примерно на половине пути до нее, дорогу пересекали железнодорожные пути.

Был слышен стук их шагов, когда они подходили к переезду.

Их никто не окликнул, шлагбаум был поднят. Похоже, что в этом безлюдном уголке вообще не было немецкой охраны, а местная жандармерия просто не ожидала неприятностей. Когда они наперерез спустились к железной дороге, было уже совсем темно. Закрепить взрывчатку на рельсах было делом нескольких минут. Когда колеса поезда проедут над ней, взрыв произойдет практически мгновенно.

Они направились обратно в Либерец весело и беспечно, как два школьника в последний день занятий. Понятно, что лично для них риск невелик, и в масштабах войны значение их проделки невелико. Но все-таки они сделали дело. Это все-таки был удар по рейху, и прямо у его порога. Небольшая часть взрывчатки, привезенной из Англии, нашла очень хорошее применение. Хотя это и не приблизило их к покушению на рейхспротектора, но они получили моральное удовлетворение. А для Яна было что-то еще. С этого дня началось его увлечение Анной Малиновой.

Они встретились с ней у ограждения на станции. Она так долго ждала и так беспокоилась за них, что не могла сдержаться: бросилась навстречу и по очереди стала их обнимать.

Ян сам удивился, почувствовав, что и он в ответ сжимает ее в объятиях. Что до Йозефа, так он покружил ее по платформе и расцеловал в обе щеки. Потом они предъявили билеты на контроле и пошли по платформе. Ян открыл дверь вагона и помог Анне войти, а Йозеф, к его изумлению, втолкнул его за ней и захлопнул дверь. Через окно он подмигнул Яну и зашептал, что «правила безопасности» требуют, чтобы он ехал один. И он ушел вдоль платформы, громко насвистывая, искать себе место в передних вагонах.

Вагон, в котором ехали Ян и Анна Малинова был пуст. Кондуктор пронзительно засвистел, колеса тронулись, и поезд, набирая скорость, загрохотал сквозь ночную тьму по направлению к Праге. Они были одни в маленьком, тускло освещенном мире, и они могли или молчать, или разговаривать. А если разговаривать, то придется узнать друг о друге, и из этого разговора может возникнуть симпатия или апатия.

Ян был в настроении поговорить. Ночное приключение воодушевило его. Он рассказал ей о своем прошлом, об Англии и о надеждах на будущее. Но не сказал о Гейдрихе. Не сказал, что этот человек стоит поперек его жизни, и нет пути вперед, пока он не будет уничтожен. Поэтому он говорил только о прошлом.

Нет сомнений, что Анне Малиновой сразу понравился этот светловолосый молодой человек с ясными голубыми глазами. В эту минуту ей тоже нужен был человек такой целеустремленный и такой простой, как Ян. Она тоже говорила. Говорила честно и просто, как говорят в такой час и в такой ситуации. Она рассказала ему, как вышла замуж перед самой войной, как она любила своего мужа и их маленькую квартиру. Ее мир был заполнен делами по хозяйству, а в перспективе, возможно, будут дети, возможно, будут деньги, возможно, будет автомашина, возможно, будет отпуск у моря, где-нибудь далеко-далеко. Она очень хотела поехать на берег моря, поскольку, как и очень многие жители центральной Европы, она никогда не видела моря.

Да, Гитлер захватил их страну, но даже это ее мало беспокоило. Может быть, в немцах есть что-то хорошее? В конце концов, их покоряли и англичане, и французы, и американцы, и немцы, разве могут быть все плохими? Она знала в свое время нескольких немцев, многие из них казались вполне приятными людьми. Возможно, скоро все уладится.

Она так много любила в жизни, любила молодость, любила яркие солнечные дни и теплые ночи в своей постели. Она и не замечала, что день за днем морщины на лице ее мужа становятся чуть глубже, а мешки у него под глазами — темнее. Она не замечала ничего, пока это не случилось. Однажды он ушел утром на работу, как обычно, поцеловал ее и помахал рукой от двери. И больше домой не вернулся. По крайней мере, не вернулся в виде того человека, которым она его знала.

Один друг сказал ей, что он арестован, но она не должна беспокоиться. По-видимому, некоторые из этих молодых парней замешаны в какой-то организации сопротивления. Его могут даже посадить на какое-то время в тюрьму. Глупо это с его стороны — так бессмысленно рисковать в военное время. Но ей не стоит беспокоиться.

А затем, спустя несколько недель, почтальон принес ей прямо к двери небольшой бумажный пакет коричневого цвета, и по его серому лицу она поняла, что случилось что-то ужасное.

Он вздохнул и ушел, не сказав ни слова.

А когда она открыла пакет, то обнаружила небольшую урну, наполненную пеплом, на одной стороне которой была написана фамилия ее мужа и дата его смерти. Тот факт, что тысячи и тысячи людей по всей Европе получали в прошлом и получат в будущем подобные ужасные свидетельства казни их близких родственников, не уменьшал, да и не мог уменьшить ее страшное горе. Она была оглушена.

Ничего не понимая, она держала в руке холодный горшочек и пыталась сопоставить его содержимое с человеком, который был ей так близок и так много значил для нее. Это был маленький серый горшок, в нем не было ничего живого и человеческого.

Она не знала, что с ним делать — поставить ли его на полку или на стол, или продолжать держать в руках. Она вспоминала свое собственное маленькое счастье и не могла примириться с огромностью этого наказания. Она была вне себя от отчаяния, и, рассказывая об этом Яну, в уединении тусклого вагона, стучащего и качающегося в холодном мраке ночи, вспоминая, она снова заплакала. Он держал ее руку, но не мог найти слов утешения. И тогда он рассказал ей о своих шрамах.

Так у нацистов появился еще один враг, закаленный в огне их жестокости. Ян и Анна Малинова с этого момента были связаны узами глубоких признаний, сделанных ими друг другу.

Когда Йозеф встретил их на платформе в Праге, он почувствовал, что между ними что-то произошло, и сказал, что пойдет к тетушке Марии один, поскольку Ян мог пожелать проводить Анну до ее дома.

В те дни в Праге не было комендантского часа. Это был очень спокойный уголок гитлеровской империи — Гейдрих был уверен, что он приручил чешский народ. Поэтому они беспрепятственно шли среди ночи, ничего не опасаясь. Они пришли на Староместскую площадь, посмотрели на башни Тинской церкви, которая была построена за пятьсот лет до их рождения. Остановились перед старинной ратушей, где давным-давно рубили головы дворянам, возглавившим восстание против Фердинанда Второго. На большой темной площади не раздавалось ни звука, только слышался стук их шагов по широким плитам. Полицейский остановился, посветил на них фонариком и убедился, что это простые влюбленные, а поскольку против таких людей пока не было указа в нацистской империи, он пожелал им доброй ночи и пошел дальше. Они свернули на узкие улочки, ведущие в старый еврейский квартал, куда почти тысячу лет назад приехал из Аравии старый купец Ибрагим ибн Иаков. Он с теплотой сообщал, что Прага — богатая и красивая столица, построенная из хорошего камня, гармонично расположенная на берегах спокойной чистой реки, город, приятный для взора и для проживания.

Они подошли к реке и погуляли по берегу. Им не хотелось расставаться, их неспешная предрассветная прогулка по Старому Городу, который они оба так любили, принесла в их души мир и покой.

Они все-таки были обычными маленькими людьми, призванными и соединенными вместе ненавистью, к которой они не стремились, и отчаянием, которого они не знали. Но это возвысило их и наделило особой силой, лежащей за пределами их собственного понимания.