Глава 1

– Вот все, что у нас есть на руководство фирмы «Ганс Вартер и Ко», – сказал Виктор Ильич, протягивая Евгению коробочку с мини-диском. – Досье, насколько возможно, подробные, как вы и просили. Не один год собирали.

Миронов задумчиво покачал диск на ладони. Не очень он верил, что тут записаны все сведения, которые действительно собрали. Оставалось надеяться, что необходимое все же ему дали. В принципе, для того, что он задумал, эти записи были не так уж необходимы. Но ради, так сказать, общего обзора картины могут пригодиться.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Я все просмотрю и если что-то понадобится еще – позвоню. Надеюсь, в самое ближайшее время смогу сообщить вам что-то конкретное. А пока просто уйдите в тень. Помочь мне вы сейчас не можете ничем, просто не мешайте работать.

Виктор Ильич не решился перечить. Был Евгений угрюм и на Москвича косился не очень по-доброму. А пусть знает, зараза, что с Мироновым играться – самому дороже выйдет. Перестрелок впереди пока не намечается, но все равно… Тут, понимаешь, горячие пирожки собираешься голыми руками таскать из печки, а за спиной кто-нибудь дышит и советы норовит дать. Кому это понравится?

– Буду с нетерпением ждать вашего звонка, – только и сказал Москвич.

Ну жди, жди. А оглядываться я все равно буду изредка. Как говаривал один заокеанский президент: «Доверьяй, но проверьяй!»

Спустя пятнадцать минут Евгений тихонько стучал в заднюю дверцу спецфургона. Ребята были при деле: Борис наблюдал за входом в фирму, а Толик на всякий случай прижал к щеке наушник, контролируя им самим и установленную накануне «прослушку». На всякий случай – потому что глубоко в недра фирмы ему проникнуть не удалось, и малюсенького «жучка» он прилепил прямо на рецепции: вдруг фрау Штемпельмайер что-нибудь такое скажет, секрет какой разгласит.

– Как тут делишки? – осведомился Миронов, залезая в фургон. – Конкуренты не мешают?

– Командир! – повернулся к нему Оруджев. – Я сначала возмутиться хотел: зачем нас дублировать? А сегодня и возникать не надо, никого нет!

– Ты уверен?

– Абсолютно!

Миронов удивленно хмыкнул.

– Может, они квалификацию повысили и быстренько маскироваться научились? Не верится что-то…

– Да какая там квалификация?! Они же абсолютные лохи! Нет их здесь, вот и все!

– Вот же суки! – выругался в адрес Ступина и Виктора Ильича Евгений. – Было ведь сказано: пусть остается «наружка»! Опять деньги экономят! Ладно, хрен с ними! Потом разберемся. Есть что-то новенькое?

– Все тихо, командир! – доложился Монастырев. – Обычный рабочий день. Фрау эта изредка на звонки отвечает, но ничего заслуживающего внимания пока не было.

– Ну ладно, продолжайте наблюдение, а мне дайте свободный ноутбук, – попросил Евгений.

Вставил диск, постучал по клавишам.

– Э-э! – встрепенулся Оруджев. – Там вирусов, случайно, нет?

– Не должно быть, – усмехнулся Миронов. – Хотя от таких людей можно всего ожидать. Ничего, если машинку загубим, мы с них в тройном размере компенсацию потребуем!

Ну конечно же, сведения были далеко не полными. Хотя выглядели материалы вполне достоверно. И за идиота этот Виктор Ильич Евгения не принимал. То есть, например, детских лет руководителей фирмы (ну, кто там писался в постельку или в какую школу ходил, с кем дружил, когда в первый раз попробовал марихуану, спиртное и женщину) здесь не было. Но ведь, гад такой, наверняка основательно почистил досье, прежде чем передать диск! Оставил только сухие факты о каждом из персонажей. О каждом ли? Тот еще вопрос.

Впрочем, как Миронов и надеялся, основное осталось. Фотографии, семейное положение, место жительства, распорядок дня. Немцы, они ведь пунктуальные и обязательные на работе. Это во время отдыха, особенно за границей, могут позволить себе немного расслабиться, спать до полудня, а потом, напившись пива, громко гоготать по любому поводу. А на работе – дисциплина, расписано все чуть ли не по минутам. Ну и отлично, легче будет осуществить задуманное. Остается только выбрать подходящий персонаж. Лучше – парочку, для страховки.

Он решил не изобретать велосипед, а использовать ту же схему, которую они с Алексеем Васильевичем Симоновым разработали при подготовке налета на «ПЕНКО». Тогда они похитили генерального директора фирмы, господина Уве Реттмара, и с пристрастием его допросили. Нет, не пытали, конечно, но припугнули изрядно. И господин выложил все, как миленький. Очень это помогло во время проникновения. Жаль только, Ступину тогда удалось скрыться через тайный лаз. Жаль – потому что сейчас у Миронова не было бы всех этих хлопот.

Но зачем жаловаться? Он снова занимался серьезным делом, знал, как его выполнить и умел это. «Забил копытом и заржал…» Н-да.

Лучше всего, конечно, было бы похитить самого шефа, то есть Ганса Вартера. Уж он-то наверняка знает все, что им необходимо. Но, к своему удивлению, Евгений обнаружил, что этого Ганса постоянно сопровождают два телохранителя. И, если верить досье, очень хорошо подготовленные.

Нет, конечно, для ребят Миронова убрать этих бодигардов не представляло никакого труда. Но крови ему не хотелось, а при любом другом варианте может произойти досадная осечка, поднимется ненужный шум. К примеру, не сработает один из дротиков с парализатором из портсигара. И тогда все пойдет кувырком. Зачем? Проще плюнуть на господина Вартера и заняться сошкой помельче, на которую телохранителей не хватило.

Вот есть, к примеру, ведущий менеджер Макс Штильмахер. Пятьдесят четыре года, женат, двое детей уже взрослых, живут отдельно. Супруга не работает, что странновато. Ага, болеет она часто, поэтому предпочитает сидеть дома. И правильно, муж достаточно зарабатывает, на жизнь вполне хватает.

На снимке в досье господин Штильмахер (по-русски Тихомиров, наверное?) выглядел солидным крепышом, но почти пять с половиной десятков лет ему вполне дать было можно. Спортом, вероятно, не занимается, пивом изрядно балуется, вот и не моложав. Ну, с ним не кросс бежать, лишь бы кондрашка не хватила, когда его допрашивать будут. Тут ведь как? Хиляка какого-нибудь возьмешь, который готов расколоться только от вида людей в масках, а у него сердце и не выдержит с перепуга. А если здоровяк попадется, да еще инициативный, может начать брыкаться. Спросить у Виктора Ильича что-то из химических средств для развязывания языка? Но у него может этой гадости не оказаться. Да и не хочется к нему лишний раз обращаться. Ребят попросить, чтобы поискали?

Он просмотрел еще несколько кандидатур, но выбор свой остановил все же на Штильмахере. Не должен был этот дядечка сильно упираться. Для страховки Евгений все же изложил просьбу насчет «сыворотки правды» Оруджеву с Монастыревым. Те задумались.

– С этим могут быть проблемы, командир, – наконец сказал Борис. – У них здесь химия не очень в ходу, а то, что есть – фигня на постном масле. Наши бы разработки сюда. Или американские. Ладно, поищем. Когда нужно?

– Хорошо бы сегодня к вечеру.

– Вот! – оживился Портос. – Запахло настоящим делом! А то я уже задницу себе отсидел в этом фургоне! Сколько можно дуру слушать?

– Агнета умнее? – с невинным видом поинтересовался Оруджев.

– А чем тебя Агнета не устраивает? – нахмурился Толик. – Нормальная женщина. И в голове кое-что имеется.

– Да мне-то что? – пожал плечами Борис. – Тебе с ней жить. А я так думаю, что все бабы одинаковы. Любую посади на телефон – и она часами тарахтеть будет. Причем с самым умным видом. А прислушаешься – полный бред.

– Портос, ты что, жениться собрался? – вмешался в разговор Евгений. Не хотелось ему, чтобы друзья затевали сейчас пустой спор. – А как же Аргентина?

– Ну почему сразу жениться? – смутился Монастырев. – Просто так с женщиной нельзя жить, что ли? Сейчас гражданские браки очень распространены. Аргентина когда еще будет, Агнета же под боком.

– Ну да, гражданский брак! – Оруджев не отступал. – И оглянуться не успеешь, как окрутит. Ей хозяин в доме нужен, а не приходящий хахаль.

– Ну и окрутит, что такого? Тебе завидно, что ли? – Портос продолжал хмуриться. Ему этот разговор был очень неприятен.

Миронов повысил голос:

– Так, хватит о семейной жизни! У нас дело впереди, а они тут наскакивают друг на друга. Женитесь, разводитесь, но о работе не забывайте. Боря, глянь, около фургона никто не ошивается? Ну и славно. Теперь слушайте сюда…

И он рассказал своим бывшим сослуживцам о том, что произошло за последнее время.

– Ни хрена себе! – резюмировал его рассказ Оруджев. – Выходит, мы опять на Родину должны горбатиться? Она нас под зад коленом отправила – гуляйте хлопцы, не нужны больше! А теперь понадобились? Да еще задарма? Командир, ты меня, конечно, извини, но я на такое дерьмо не подписывался!

Монастырев только молча кивнул, подтверждая свое согласие с мнением товарища.

– Так они, суки, еще и нас подставили, тебя заказав! – продолжал бушевать Борис. – Свести таким образом хотели, козлы драные! Хорошо, хоть фотографию показали предварительно, и мы спешить не стали. А то посадили бы на нож в темном месте – и прощай, командир!

– Спокойно, ребятки! – сказал Миронов, доставая сигареты. – Давайте покурим и все спокойненько обговорим. Толик, приоткрой какую-нибудь форточку, а то здесь не продохнуть будет.

– Нет форточек, командир, – буркнул расстроенный Портос, – здесь кондиционер работает.

– Тогда отложим перекур. Бросаем наблюдение и поехали куда-нибудь в тихое место. Давай, Боря, за руль!

Оказалось, что ребята, как и Евгений, позавтракать не успели. Поэтому в рыбной закусочной «Нордзее» набрали вкуснейших бутербродов с селедочным филе, взяли пива и заехали на площадку отдыха у автострады. Здесь были столики, скамейки, туалет. И ничего подозрительного нет в том, что сидят трое мужчин, отдыхают от долгой дороги, закусывают, неторопливо беседуют. Прочий народ по утреннему часу появлялся здесь не часто – идеальные условия для обсуждения предстоящих действий.

Евгений вкратце изложил свой план, показал на экране ноутбука фотографию господина Штильмахера и заказал в дополнение к прочему снаряжению три шапочки с прорезями для глаз. Боря, видимо представив процесс допроса пленного немца, стал нехорошо ухмыляться, и Миронову пришлось подчеркнуть, что никакого физического насилия (кроме, разумеется, самого похищения) допускать не следует. А следует воздействовать только морально, то есть устрашением. На лице Оруджева ясно читалось разочарование. Отчего-то он очень не любил немцев, хотя и жил тут не первый год. А может быть, именно поэтому.

– Командир, – спросил Портос, – когда брать-то его будем? Это я к тому, что надо еще химию раздобыть.

– Хорошо бы сегодня вечером, когда он с работы домой ехать будет. Время уходит, а у нас его не так много.

Евгений не стал объяснять товарищам, что жена его в одиночестве (хотя и с друзьями) долго не выдержит и может примчаться сюда в поисках супруга. А ее присутствие было бы очень некстати…

К концу завтрака обговорили порядок действий и для начала поехали посмотреть на место проживания Штильмахера. В ноутбуке имелся подробный план Мюнхена, и требуемая улица отыскалась быстро. Ведущий менеджер жил в уютном двухэтажном домике на окраине города. Улочка была тихой, практически пустынной и домик скрывался за средней высоты кованым забором, прикрытым изнутри зарослями какого-то кустарника, так что подъехавшую машину из окон дома и не видно было.

– Вот здесь и будем брать, – с удовлетворением сказал Евгений. – По-моему, ворота открываются не автоматически, ему нужно будет выйти из машины, чтобы их распахнуть. Самый тот момент. Надо бы еще электрошокером озаботиться. Кидаем оглушенного в фургон и уезжаем в оговоренное место. А там уже допрашиваем с пристрастием. Все верно говорю?

Соратники молча закивали.

– А теперь подбросьте меня в центр и отправляйтесь за химией и шапочками. Я тоже попробую что-нибудь раздобыть.

Из автомата, памятуя о прослушиваемости сотовой связи, он позвонил московскому гостю и, не чинясь, выложил ему пожелание насчет «сыворотки правды». Виктор Ильич, похоже, несколько опешил от такой наглости, но, помявшись, пообещал в течение пары часов что-нибудь придумать. Они уговорились о месте встречи, и Евгений со спокойной душой отправился осматривать достопримечательности. Он был почти уверен, что необходимые ему препараты у Москвича есть. Должны были в столице предусмотреть различные варианты развития событий. А раз так – кое-что этот человек обязан был с собой привезти. Замаскированное, естественно, под безобидный одеколон или жидкость для полоскания рта.

Прогуливаясь, Евгений неожиданно совершил, на первый взгляд, странную покупку. Увидел на витрине небольшого магазинчика оловянные чарочки с хитроумным гравированным рисунком – и не удержался, взял. А дело было в том, что один из приятелей его, будучи в Штатах, купил похожие чуть ли не в самом Гранд-Каньоне. И очень ими гордился. Дескать, золотоискатели из таких пивали. Не то, чтобы Евгений ему завидовал, но нос гордецу теперь можно было утереть. Если, конечно, все закончится удачно…

Он почти не ошибся. «Сыворотка правды» была помещена в небольшой флакон лосьона «после бритья». Прилагалось и два пластиковых шприца. Ну правильно, если бы эта гадость находилась, как ей и положено в шприц-тюбике, это могло вызвать ненужные расспросы на таможне. А так – все легально.

Дав Миронову необходимые рекомендации по применению, которые тот со вниманием выслушал (а как же, когда он в последний раз подобным пользовался?), и задал несколько уточняющих вопросов, Виктор Ильич все же не удержался:

– И к кому вы это средство применить собираетесь?

– А вот это совсем не ваше дело! – нахамил Евгений. – Вам информация нужна? Ну и не лезьте!

Москвич недовольно покрутил носом и отстал, понимая, что все равно ничего сейчас от Миронова не добьется и лучше подождать.

На том они расстались. Евгений, отойдя от места встречи примерно на квартал, позвонил ребятам. Те расстроенно сообщили, что «с химией – засада». Миронов велел им не заморочиваться, с этим все в порядке, а заняться «электричеством». Парни все правильно поняли, повеселели, сказали «Есть!» и отключились.

Вот так, в заботах и прогулках и пролетел этот долгий майский день. Примерно за час до окончания работы они завезли Портоса к вилле Штильмахера, где он принялся с независимым видом прогуливаться по улочке, и вдвоем поехали к зданию фирмы.

Необходимо было вычислить ведущего менеджера в толпе покидающих «Ганс Вартер и Ко», а затем незаметно следовать за его машиной до дома. Ну не автобусом же такой человек ездит?! И очень нужно, чтобы этот человек ехал один, а не подвозил какого-нибудь сослуживца по дороге.

Все получилось самым лучшим образом. И Штильмахера они опознали сразу, и ехал он один (может, у немцев не принято подвозить коллег?), и проследили его до самой виллы. Портос оказался рядом с машиной германского менеджера как раз в тот момент, когда тот вылез, чтобы открыть ворота. Один короткий шаг, почти незаметное движение руки, треск, и Монастырев, подхватив обмякшее тело, забрасывает его в распахнутую дверь подкатившего фургона. А сам садится за руль БМВ и отправляется вслед за спешно уезжающими товарищами.

Фрау Штильмахер напрасно ждала супруга в этот вечер. А ведь он никогда не опаздывал с работы! Старший менеджер фирмы «Ганс Вартер и Ко» появился гораздо позднее и на все расспросы жены отвечал лишь невнятным мычанием, потому что был пьян, как портовый грузчик. Как только он в таком состоянии вел машину? Оставив расспросы, фрау Штильмахер просто уложила мужа спать, надеясь утром выяснить, где же ее благоверный так набрался?

Но и утром господин Штильмахер не смог сообщить ей ничего конкретного. Где-то был, что-то пил. А вот с кем и по какому поводу? Убей бог, не помнит! На работу он в этот день не пошел, позвонил туда и сказался больным, а сам вдруг совершенно неожиданно для себя, и тем более для жены, залез в бар, достал бутылку ирландского виски, выпил залпом полстакана и улегся спать на диване тут же, в гостиной. Фрау Штильмахер с горестным видом сидела в кресле около храпящего мужа и ломала голову над случившимся.

 

Глава 2

В действительности с господином Штильмахером произошло вот что.

Как только он оказался в фургоне и машина тронулась с места, ему на голову накинули плотный черный мешок, а на запястьях щелкнули наручники. Он, конечно, не мог знать, что роль мешка играет черная хозяйственная сумка с логотипом местной газеты. Такие в рекламных целях щедро раздавали покупателям супермаркетов. Ведущий менеджер был оглушен разрядом электрошокера, но сознания не потерял. Шевелиться, а тем более сопротивляться совсем не хотелось. Мысли путались, и он решил просто дождаться конца этой безумной поездки. Там видно будет, может быть, не все так страшно, как представилось в первые минуты.

Ехали примерно минут сорок. Город, судя по тому, что никаких присущих ему шумов снаружи не доносилось, остался позади и, кажется, находились они теперь в лесу.

А потом машина остановилась, господина Штильмахера выволокли наружу и посадили на землю, прислонив спиной к стволу дерева.

Ведущий менеджер фирмы «Ганс Вартер и Ко» не мог знать, что это было тайное место отдохновения Монастырева и Оруджева. В германских лесах очень трудно, почти невозможно найти не освоенные людьми места. Даже в самой густой и вроде бы непроходимой чащобе вдруг попадаются скамейки и посыпанные щебенкой дорожки. Но все-таки этим двум парням такое дикое место найти удалось. И вот, когда их одолевала ностальгия, они, набрав водки (для Оруджева), лимонада (для Монастырева) и мяса забирались на эту полянку, жарили шашлыки (да не на древесном угле из магазина, на настоящих дровах!), пили и вспоминали Россию. Только что песен не орали. Потом тут же и засыпали, чтобы наутро с новыми силами осваивать Европу.

Теперь полянка должна была послужить допросной. В соответствии с рекомендациями, Евгений наполнил шприц жидкостью из пузырька «с лосьоном» и, предварительно протерев место на предплечье господина Штильмахера спиртом (водкой, если честно), сделал укол. Потом он подождал пятнадцать минут и снял с головы пленника хозяйственную сумку. Старший менеджер был готов к употреблению. Что за средство применили к допрашиваемому, Миронов не знал. Совсем не допотопный скополамин, какая-то новая разработка, имевшая некоторые добавочные функции как раз для использования в разведывательных целях и в оперативной обстановке.

Он приступил к допросу, и очень скоро выяснилось, что да, они таки не ошиблись. Господин Штильмахер знал, конечно, не все, но очень и очень многое. Диктофон мигал индикатором и записывал, а Евгений задавал все новые вопросы, стремясь получить сведения по максимуму, поскольку в их распоряжении было всего около получаса. Потом начиналась следующая функция средства, и ее тоже нужно было использовать по полной программе.

Когда пленник стал заикаться, мычать невразумительно и понемногу закатывать глаза, Миронов понял, что допрос пора заканчивать. Из той же бутылки, из которой он смачивал ватку для протирки перед уколом, был налит почти полный стакан и насильно вставлен в руки Штильмахера с приказом немедленно выпить. Немец (или вернее сказать – баварец?), давясь и обливаясь, стакан все же выхлебал. Для его нетренированного организма этого оказалось вполне достаточно. Он тут же стал заваливаться на бок с намерением уснуть, но был опять посажен вертикально и получил дозу внушения о том, где он был и что делал все это время. Такие неконкретные установки: устал, захотелось выпить, встретил друзей, зашли в кнайпе и слегка посидели. Какая кнайпе, какие друзья – указано не было. Если память совсем раздухарится – сама придумает. А нет – и так сойдет, спишется на алкогольную амнезию. Главное – он ничего не будет помнить от момента, когда подъехал к дому и до того, как очнулся опять же перед домом, сидя в своей машине.

Все время, пока Евгений работал, остальные скучали и наблюдали окрестности. Но все же прислушивались к диалогу, происходившему под толстой сосной. Диктофон диктофоном, а сведения, полученные вот так, вживую, тоже ценны.

Наконец, после окончания сеанса господин Штильмахер заснул, его оттащили в его же автомобиль на заднее сидение и стали держать совет.

– Все слышали? – спросил Миронов.

Соратники кивнули одновременно.

– Значит, понимаете, что действовать нам надо быстро и решительно. Завтрашний день – на разведку и ночью – вперед!

– Командир, – подал голос Оруджев. – А этот пряник, когда придет в себя, не побежит начальству докладывать о том, что с ним случилось? Поднимется великий шухер, к Центру тогда и на танке не подберешься.

– Москвич утверждал, что память отшибает напрочь, помнит человек только то, что ему внушили. Может случиться, конечно, и осечка, но не думаю, что Москве нас подставлять выгодно. Скорее всего так и будет. Проспится, а на утро ничего конкретного вспомнить не сможет, будет только удивляться, с чего это вдруг так нажрался. Лакуна в памяти образуется. Может, когда-нибудь что-то и всплывет, вспомнится, но это когда еще будет…

– Чего, чего образуется? – не понял Монастырев.

– Ну, дырка такая, – пояснил Евгений.

– А-а, – сообразил Портос. – Тут помню, тут не помню…

– Вот именно! Теперь давайте по делу…

Господин Штильмахер продолжал спокойно дрыхнуть на заднем сидении, а они, устроившись прямо на траве, прикидывали, какое снаряжение и оружие им потребуется для будущей ночной операции. Прикидки были предварительные, поскольку сначала надо было найти этот Центр, осмотреть его хотя бы издалека и определить пути подхода и отступления, а также возможность непредвиденных вариантов и свои действия на этот случай.

Как и предполагалось, мозг организации находился совсем не в здании фирмы «Ганс Вартер и Ко». Так называемый Центр располагался за городом, в сторону Альп, в лесу. Причем, по рассказу Штильмахера, на поверхности было совсем небольшое здание, а все основное скрывалось внизу. Этакий подземный айсберг. Или бункер. Черт его знает, может, под Центр и переоборудовали один из бункеров Гитлера, не разрушенный после войны. Евгений старшего менеджера об этом спросил, но тот подробностей возведения тайного убежища не знал, пришел в фирму позднее ее создания. То есть не был в числе отцов-основателей. Ну правильно, работал бы он сейчас каким-то (хотя и старшим) менеджером!

Но, как бы то ни было, пленный сообщил, что даже это поверхностное здание обнесено колючей проволокой (под током?) и снабжено всеми возможными средствами наблюдения и предупреждения. Официально оно считается какой-то государственной секретной лабораторией, однако доступа туда тем же государственным чиновникам нет. Нефига им там делать. Из чего следовало, что организация крепенько взяла власти за горло и власти эти даже не помышляют о том, чтобы организацию прикрыть. Такой вот «звериный оскал капитализма»… Хотя, если подумать, то капитализм здесь ни при чем. Есть масса примеров такого симбиоза преступности и власти в других, не менее известных государствах…

Портос, было, предложил немедленно и съездить на место, чтобы сделать хотя бы первые прикидки, но уже темнело, и никому не хотелось шастать по ночным баварским лесам. Вервольфы тут, конечно, не водятся, но можно ведь и банально заблудиться. Поэтому решили сначала закончить операцию со Штильмахером, а потом отправиться по домам и как следует отдохнуть, поскольку будущей ночью, судя по всему, им спать не придется.

Так и сделали. Довезли все еще спящего баварца (или все же немца?) до его виллы, перетащили тело на переднее сидение, похлопали по щекам, чтобы хоть немного пришел в себя и, не зажигая фар, уехали. Дальнейшее известно. И это все об этом человеке.

Дома Евгений опять увернулся от гостеприимства Агнеты (которое становилось совсем навязчивым и грозило в будущем осложнениями), позвонил Наташке, горячо заверил ее, что еще день, максимум два – и они увидятся, и с чистой совестью завалился спать. Виктору Ильичу он звонить и не подумал. Еще чего! Пусть сидит да терпеливо ждет результатов.

Утром Агнета даже не попыталась предложить постояльцу завтрак. Да и на заехавшего, чтобы подобрать командира, Портоса смотрела со странным выражением. «Как бы мне Толику будущую семейную жизнь не поломать», – озаботился Миронов. Об этом следовало подумать. Но потом, потом.

Позавтракали они, захватив по дороге Оруджева, в небольшом кафе. Ничего особенного: яичница с беконом, тосты, по чашке кофе. Европейский такой завтрак. Только сок апельсиновый пить не стали, решив, что это будет как-то по-американски…

Искать Центр пришлось около двух часов. То есть довольно долго, несмотря на конкретные данные, полученные от господина Штильмахера. Сам ли он редко бывал здесь, или память у него была такая дырявая? Теперь уже и не поймешь.

Но все же нашли. Шлагбаума на повороте с лесной дороги не имелось, может быть, для соблюдения секретности. Однако это не значило, что постов, а также камер наблюдения впереди не будет. Поэтому, оставив фургон в тени на обочине, троица, изображая обычных туристов, отправилась дальше пешком. Громко не орали, не аукали, просто разговаривали обычным голосом. Но по сторонам очень зорко поглядывали.

И небезуспешно. Замаскированные камеры имелись. Причем хорошо замаскированные. Но от опытных глаз эти электронные штучки укрыться все равно не могли. Вот что это там, в дупле слегка поблескивает? Белкин глаз? Да ничего подобного, не будет белка так долго и неподвижно сидеть, наблюдая за прохожими. Это сейчас мордатый дядька где-то в отдалении отсюда, сидя на мягком стуле, разглядывает на экране монитора трех человек, неторопливо идущих по дорожке и гадает: враги это, нарушители режима секретности или так, бездельники по лесу шляются, природой наслаждаются. И не беда, если эти бездельники доберутся даже до забора из колючей проволоки. Там есть предупреждающие и запрещающие надписи о том, что «Штренг ферботен!» и «Штаатсайгентум!». То есть «Строго воспрещено!» и «Государственная собственность!» Любой законопослушный немец тут же повернет назад и, не чинясь, отправится восвояси.

А если это все же нарушители и, несмотря на надписи, попытаются проникнуть за колючую проволоку, их ждет неприятный сюрприз. Проволока не только колючая, она еще и под током. Не очень высокого напряжения, но достаточного, чтобы сбить с ног незадачливого экспериментатора.

Да даже если и проникнет он каким-то чудом сквозь проволоку, над ней или под ней, камеры наблюдения есть и внутри территории. Сработает сигнализация, а через минуту проникнувший будет задержан охраной, отведен в специальное помещение и с пристрастием допрошен. Дальнейшая его судьба зависит от результатов допроса. Если попался слишком любопытный дурак (что весьма сомнительно при такой системе охраны, но предположим), ему просто накостыляют по шее, пригрозят крупным штрафом и вывезут на большую дорогу. Ну, а уж если действительно проникнувший лелеял мечту узнать, что же здесь в действительности находится, да еще и секреты какие-нибудь украсть, то… Не обессудь, мужик, ничего личного, просто работа. И на Земле станет одним человеком меньше. Куда он делся, не будут знать ни сотрудники Центра, ни большая часть охраны, ни, тем более, его начальство и родственники. Какой человек? Ничего о нем не знаем! Да и был ли человек этот вообще?

Все это – стандартная процедура во всех странах мира, даже самых-рассамых демократических. Делиться секретами никто не любит. Ведь за ними практически всегда стоят большие деньги. А кому понравится делиться деньгами?

Доводить до крайности местную охрану не следовало. Потому нужно было при виде забора и надписей изобразить на лицах испуг, развернуться и скоренько удалиться на безопасное расстояние, где бы зоркие глазки камер не могли их обнаружить. И потом уже оттуда, пробираясь медленно и скрытно, подобраться как можно ближе к охраняемой территории и приступить к наблюдению.

Существовали и другие опасности. Прогресс не стоит на месте, XXI век все-таки. Разработчики систем наблюдения и обнаружения тоже не сидят сложив руки. Кроме камер придуманы еще всякие масс-детекторы, датчики движения и прочая гадость. Конечно, маловероятно, что в местном лесу такого рода аппаратуру будут устанавливать, поскольку живности тут не в пример российским лесам побольше. Средней полосы России, имеется в виду, там зверье повыбито почти под ноль ретивыми охотничками да браконьерами.

Здесь же зверя любят, холят и лелеют, будь это заяц, косуля или кабан. Если и отстреливают, то по великим праздникам, с лицензиями, скудно выдаваемыми соответствующими ведомствами и под строжайшим присмотром егерей. Так что животинки бегают невозбранно, восхищая туристов и совсем их не опасаясь.

И что это будет, если датчики начнут срабатывать на каждого кабана или оленя? Постоянная тревога!

Исходя из этих соображений, слишком уж хитрой аппаратуры бояться не стоило. Но на всякий случай Оруджев кое-что электронное прихватил и сейчас шел, незаметно поглядывая на запястье, где вместо часов пристегнут был индикатор определителя излучений. Если поблизости окажется какой-нибудь датчик, незаметно прощупывающий их, это мгновенно отразится на индикаторе. При желании и подавить такой датчик не проблема. Тоже имеется специальный прибамбас.

Лес вокруг был, что называется, смешанным. Преобладали, конечно, ели и сосны, но и всяких буков-грабов хватало. Не очень, честно сознаться, приятный лес. Но зато чистый, не загаженный туристами, без свалок пустых банок и бутылок, без проплешин костровищ, целенький, не поломанный и особенно зеленый сейчас, в мае. Душа радуется.

И наверняка такая пакость, как клещи, здесь отсутствует. Им крови в России хватает.

А в общем, лес походил на чистенькую немецкую старушку, которая зачем-то накрасилась и надела нечто чересчур молодежное.

Дорожка, что шла к Центру, только номинально могла таковой называться. Была она асфальтирована, и на ней при некотором усилии могли разъехаться два грузовика. Но походила она как-то одновременно и на деревенскую, неухоженную, и на городскую, тщательно метеную. В общем, странная дорожка, и вела она наверняка к очень странному месту.

Которое троица и увидела за следующим поворотом.

Все было так, как описал старший менеджер. Обширное одноэтажное здание из серого бетона с неширокими окнами. Территория вокруг него безжизненная, не считая, конечно, короткой травы, как на английском газоне. Никаких дополнительных построек внутри зоны, действительно, обнесенной столбами, между которыми натянуты ряды колючей, даже на первый взгляд опасной проволоки. Да еще и сверху накручена спираль Бруно. По проволоке точно пропущен ток, поскольку крепится она к столбам на изоляторах.

Была и будочка у нешироких сетчатых ворот, в ней маялся охранник, который тут же уставился на незваных гостей. Потом что-то сказал в микрофон, укрепленный на левом плече. Видимо, докладывал начальству.

Они смотрели во все глаза, запоминая, но старались при этом не выдавать своего пристального интереса.

Пора было уходить. Евгений негромко скомандовал:

– Удивились, присмотрелись и пошли отсюда!

Все трое с деланным вниманием уставились на пластиковый щит с теми самыми предупреждающими и запрещающими надписями. Потом, вроде бы переговариваясь и размахивая руками, развернулись и потопали туда, откуда пришли. А что, они вполне законопослушные бюргеры и если написано «Ферботен!» – «Запрещено!», значит, так оно и есть. Зачем ломиться куда не положено?

Кинув мимолетный взгляд через плечо, Евгений заметил, что охранник вновь говорил в микрофон на плече. Давал отбой, наверное.

Теперь следовало уйти из зоны видимости камер и попытаться найти другие подходы к зоне. Лес, несмотря на свою общую непривлекательность, оказался вполне проходимым, и они без труда, сделав, правда, большой крюк, вновь вышли к Центру. Но на открытое пространство соваться не стали, внимательно оглядели и просканировали окружающее пространство на предмет шпионской техники и залегли в кустах, приготовившись к долгим часам наблюдения.

Евгений протянул назад руку, нетерпеливо (но негромко) щелкнул пальцами. В ладонь ему лег мощный бинокль. Бойцы помнили привычки своего командира.

При ближайшем рассмотрении здание Центра осталось все таким же массивно-бетонным. Хозяева не расстарались даже на минимальную внешнюю отделку. А вот в окнах были стекла с металлическим напылением, и увидеть сквозь них что-либо не представлялось возможным. Стоит себе серая хреновина и создается впечатление, что внутри нет никакой жизни. А ведь она есть, и должна быть довольно напряженной! Вот и будем искать следы этого самого напряжения.

Крыша не была такой плоской, как показалось вначале. Несколько надстроек на ней все же имелось. Наверняка двигатели лифтов и вентиляционные шахты. Запомним их расположение.

Кстати, выходы вентиляции имеются и внутри огороженной зоны. Целых три. Если проникать внутрь, то, может быть, через них? Он шепотом поделился этой мыслью с товарищами.

– Да ну, командир, – зашептал в ответ Толик. – Там наверняка решетки, да еще и сигнализации понатыкано!

Оруджев был другого мнения.

– Решетки могут быть. А вот насчет сигнализации… Ну не штаб-квартира ЦРУ это! Что у них, паранойя? Живут себе под государственным крылышком, чего им так уж бояться?

– Ладно, посмотрим, подумаем… – подвел черту под дискуссией Миронов.

Никакого движения на территории Центра не наблюдалось. Время, конечно, раннее. Но это для русских. А немцы в этот час уже работают во всю. Они рано начинают, зато рано и заканчивают. Кстати, совсем недавно Евгений где-то прочел, что работа по ночам способствует преждевременному старению и увеличивает риск онкологических заболеваний. Так что нечего откладывать на вечер и ночь то, что можно сделать с утра. Правильно немцы поступают.

Значит, здесь тоже работники должны быть. Только как они сюда попадают? Автостоянки что-то не видно. На автобусе, что ли?

Вскоре выяснилось – как. К воротам, которые с этого места было видно не очень хорошо, подъехал черный автомобиль. Охранник переговорил с водителем, вернулся в будочку, и ворота медленно распахнулись. Машина, не доезжая до самого здания, свернула направо и поехала вокруг, в сторону затаившихся в кустарнике людей. Там, оказывается, была неприметная дорожка. Вновь повернув, она почти уперлась капотом в бетонную стену. Через несколько секунд ожидания раздался громкий щелчок, услышанный даже в засаде, гудение, и в стене появилась черная щель. Там тоже были ворота. Как только они раскрылись достаточно широко, машина скрылась в проеме и створки с тем же гудением сдвинулись.

– Что-то я сомневаюсь, что все машины всех работников в этом сарае помещаются, – прошептал сзади Оруджев.

– Я того же мнения, – ответил Евгений. – Вероятно, там грузовой лифт и подземный гараж. Не хотят люди, чтобы кто-то знал, сколько здесь народа вкалывает. Мотаем на ус.

И наблюдение продолжилось.

Миронов в который раз, не отрываясь от окуляров бинокля, раздумывал о том, что его толкает участвовать в этом… приключении? И не находил ответа.

Желание помочь Ступину? Ерунда! Он этому придурку ничего не должен. С какой стати помогать? По старой дружбе? Да не были они таким уж друзьями во времена службы в СОБ. А потом и подавно противниками стали.

Решил вспомнить молодость, стариной тряхнуть? Так сейчас ясно, что не игрушки предстоят, а серьезная боевая операция. И хотя он все еще в хорошей форме, но давно уже не тот, прежний майор Миронов, которому было все по плечу и любое задание не казалось слишком сложным.

Просьба Москвы и Симонова помочь? Не смешите мои тапочки! Вот уж на что плевать, так это на почти слезные мольбы Виктора Ильича. Не Евгений это затевал, не ему заканчивать!

Так почему же он сейчас лежит здесь, в кустах, вместо того, чтобы наслаждаться вместе с женой красотами Италии? Почему?

Ответа не находилось, но он знал, что будет лежать, наблюдать, прикидывать и разрабатывать план операции, а когда настанет время, будет этот план претворять в жизнь как можно тщательнее. Вместе с двумя прекрасными ребятами, которых он втянул в заведомую авантюру и которые готовы идти за своим бывшим командиром в огонь и воду. Лишь бы он был с ними, вел их за собой. И ответственность за их жизни лежит на нем. Вот и надо постараться не подставить их под пули. А заодно не подставиться и самому…

Наблюдение за Центром они продолжали еще часа четыре. Потом, оставив Монастырева, Евгений и Борис отползли назад и углубились в лес, чтобы размяться и перекусить. Портос принял это безропотно. Надо же кому-то глаз не спускать с объекта? Он пойдет во вторую смену.

Доставая из сумки припасенные бутерброды и небольшой термос с кофе, Евгений спросил:

– Ну и что ты обо всем этом думаешь?

Оруджев неопределенно пожал плечами.

– Черт его знает… С одной стороны и не такое брали раньше, а с другой… Времени на подготовку мало. Нам бы еще несколько дней понаблюдать, прикинуть все, как следует, оборудование необходимое достать.

– А какое тебе особенное оборудование нужно? Оружие у нас есть, комбезами вы озаботились, электроника у тебя вроде бы работает.

– План бы этого подземелья раздобыть…

– Ну, брат, это ты хватил! Где ж его взять? Тут даже Толикова Агнета не поможет!

– А мы спрашивали?

Евгений хмыкнул.

– И то верно! Тогда так: сейчас быстро перекусываем, возвращаемся, я остаюсь следить, а вы с Портосом едете в город, к Агнете. Чем черт не шутит! Вдруг да и найдется что-то. Заодно прикиньте, чего нам для операции не хватает и добудьте.

– А чего не хватает?

– Ну, ты, как маленький! Тебя учить надо? Ни разу не бывал в подобных ситуациях?

Оруджев смутился.

– Хорошо, командир, все сделаем!

– Вот и славно.

 

Глава 3

Уже начинало смеркаться, а ребята не возвращались. Евгений отлежал все бока и проглядел все глаза. И горько сетовал на свой возраст. В прежние времена он мог сутками лежать где-нибудь в засаде почти неподвижно, лишь незаметными напряжениями разминая мускулы. А теперь и шевелиться вроде бы можно было, да тело все равно ныло и требовало движения. Но разве тут подвигаешься!

Он многое увидел за это время. И даже разработал предварительный план проникновения. Им ведь не было необходимости уничтожать этот объект. Нужно всего лишь незаметно попасть на него, добраться до компьютеров и скачать необходимую информацию. А потом так же незаметно удалиться. Пара пустяков.

Ладно, проникнут, есть мысли по этому поводу. А где искать эти чертовы компьютеры? Ну, положим, такого добра в нынешнем мире только в туалеты не установили. Найдут они компьютер, а в базу как входить? Пароль нужен. Хакеры и секретные агенты только в кино лихо, за три минуты любой пароль ломают. В жизни эта операция может занять гораздо больше времени. Если вообще удастся что-либо сделать…

Придется брать «языка». Да не какого-нибудь замухрышку-уборщика, а серьезного человека. Ничего, московский «лосьон» еще остался. Как раз пригодится. Ну где же парни? Скоро совсем темно станет.

В этот момент его слегка ослепило. Включились прожекторы, установленные на мачтах по периметру огороженной зоны. Свет от них падал и за забор, четко выделяя каждый кустик. Но до тех зарослей, в которых лежал Миронов, он не доставал. Можно было спокойно продолжать свою миссию. Только просчитать, какой из прожекторов придется отключать на время проникновения.

Сзади послышался шорох. Евгений напрягся. Мало ли… Вдруг у местной охраны обычай такой есть: как стемнеет, обход периметра совершать?

Но это были свои. Оруджев и Монастырев устроились по бокам Миронова, и Борис сразу же зашептал ему на ухо:

– Командир, ты будешь смеяться, но план этого подземелья мы нашли!

– Что, серьезно? – не поверил в удачу Евгений.

– Абсолютно! Ну, не совсем всего объекта, но первых двух этажей – точно. Тут раньше натовская ракетная база была. Ну, а потом, после сокращения, всех этих СНВ, ее продали кому-то. И если плана базы никак не могло быть в местном муниципалитете, то частник обязан был такой план представить. Так что повезло.

Миронов не стал расспрашивать, что приятели наплели бедной Агнете, добывшей копию плана. Сейчас было не до этого.

– Снимаем пока наблюдение и отходим назад. Я доложу о том, что успел увидеть, и обсудим наши дальнейшие действия. Курить хочется – уши опухли!

Они устроились в глубине леса на прошлогодних иголках под раскидистой сосной и зажгли фонарики. Евгений, часто затягиваясь, рассказывал о результатах наблюдений.

В течение дня в Центр приезжали лишь редкие легковые автомобили. А вот ближе к вечеру, когда, судя по всему, закончился рабочий день, из ворот бункера потек настоящий ручей машин. Сотрудники разъезжались по домам. «Ауди» и «фольксвагены» появлялись из раскрытых теперь постоянно ворот с интервалом в десять секунд. Либо подземная стоянка располагалась неглубоко, либо лифты, поднимающие транспорт, были скоростными.

А потом, когда поток сошел на нет, началось самое интересное. Из темного проема выкатились один за другим три небольших, наглухо закрытых грузовичка. Похоже, они даже были бронированными. Создавалось такое впечатление. Но никакой внешней охраны при них не было. Грузовики проследовали к воротам и скрылись в лесу. Что могла перевозить в бронированной технике законопослушная и легальная фирма «Ганс Вартер и Ко»? Да все, что угодно. Не такой уж легальной и законопослушной она была.

– Любопытно было бы в эти грузовички заглянуть, – пробормотал Портос.

– Не до этого нам, – серьезно сказал Миронов. – Для нас важнее сейчас информация. Но на месте посмотрим, вдруг еще чего интересного обнаружим. Давайте ваши бумажки.

На деле оказалось, что ничего особенного из себя бункер не представляет. Обычная ракетная база, только теперь без своей ядерной начинки. Такие строились по типовому проекту, и проект этот они знали еще со времен службы в СОБ. На случай возможной операции по проникновению и нейтрализации как обслуживающего персонала, так и оборудования. Это вселяло оптимизм. Евгений вспомнил занятия по разработке подобной операции и с удивлением обнаружил, что практически ничего не забыл! Ну, разве что какие-то незначительные мелочи. Не такой уж он и старый, оказывается!

Но, конечно, теория – одно, а практика – совсем другое. Расположение помещений внутри должно остаться прежним – там слишком толстые стены, чтобы их ломать и ставить новые. Перепланировка чересчур дорого обойдется. И схема вентиляции вряд ли поменялась. Разве что более современные кондиционеры поставили. Но это не проблема.

Должны быть еще посты охраны, по одному на каждый этаж. Вот тут может пригодиться хитрый портсигар. Только стрелять нужно будет, тщательно целясь. В портсигаре осталось всего два дротика и пополнить запас негде. Ладно, все это по ситуации.

Они прикинули, где примерно можно будет добраться до компьютера, и еще кое-какие детали. Миронов осмотрел снаряжение, которое ребята принесли дополнительно, остался им доволен. Все вроде бы в порядке. Теперь дождаться полуночи и – вперед! Лучше, конечно, такие дела проворачивать под утро, когда бдительность охраны значительно снижается, глаза устают и начинают слипаться. Но уж больно долго ждать придется.

– Переодеваемся! – скомандовал Евгений.

На свет появились черные комбинезоны с капюшонами, сделанные из тонкого, но прочного синтетика, не отражающего, а поглощающего свет, перчатки и подходящих размеров обувь с мягкими подошвами, не скользящими по траве и металлу. Еще полагались пояса, на которые подвешивалось оружие и некоторые сопутствующие приспособления. Сумку с «гражданкой» оставили в кустах – потом нужно будет забрать.

Они вернулись на прежнее место и продолжали наблюдать. Ничего интересного более не случилось. Охранники в караульной будочке менялись каждые четыре часа, нынешний, заступивший на пост всего полчаса назад, сейчас сидел и что-то читал, изредка поглядывая на экран монитора. Отсюда это было едва видно, но в бинокль все же можно было разглядеть.

А вот проникать на территорию нужно было вообще с другой стороны здания. Хотя камеры имелись и там. Но Борис пообещал, что с этим он справится и камеры «ослепнут» минуты на три. Как раз хватит, чтобы добежать до вентиляционной шахты и проникнуть в нее.

Они еще раз повторили все свои действия: как будут отключать прожектор, как проникать за проволоку, как вскрывать шахту. Дальнейшие события должны были развиваться в соответствии с ситуацией.

В четверть первого Евгений глянул на светящийся циферблат своего «Ориента» и решил: пора! К тому времени они уже переместились на исходную позицию. Он толкнул локтем Оруджева: вперед! Тот бесшумно двинулся с места и исчез в траве. Теперь все зависело от того, насколько интересная книга попалась охраннику и от меткости Бориса.

Пока все было спокойно. Дополнительный свет не загорался, и сирена не выла. От забора послышался тихий щелчок, на верхушке ближайшей прожекторной вышки блеснула искра, и луч, освещавший все вокруг, вдруг мигнул и погас. Борис попал из своего миниарбалета в кабель.

Теперь необходимо было спешить. Капсула, замкнувшая кабель, испарится через три с половиной минуты, зато камеры на этом участке тоже временно ослепли. Достаточно, чтобы проникнуть на территорию, но маловато для того, чтобы охранник поднял тревогу. Ведь спустя короткое время прожектор вновь засияет, как ни в чем не бывало, изображение на мониторах восстановится. Спишут на перебои напряжения. В Германии они тоже случаются.

– Пошли! – скомандовал Евгений, и они, пригнувшись, ринулись к проволочному забору. Оруджев уже раздвигал особой распоркой две нитки проволоки, но так, чтобы они не касались соседних. Еще короткого замыкания не хватало! Теперь им нужно было рыбкой нырнуть в образовавшуюся щель да так, чтобы не зацепиться за проволоку и не сбить распорку. Напряжение хоть и не смертельное, но жахнет ощутимо. Да еще тревога поднимется.

Давненько Миронов не исполнял подобные трюки. Щель была ну очень узкой. Но деваться некуда, и он с разбегу, вытянувшись в струнку, бросил свое тело в проем. Получилось! Уже перекатившись через голову на траве по ту сторону забора, он увидел, как, перебросив сумку со снаряжением, то же самое проделали сначала Монастырев, а за ним Оруджев. У них наверняка это вышло элегантнее. Ну так они и моложе!

Они теперь находились внутри охраняемой территории, время шло, и нужно было очень торопиться. Оруджев свернул распорку, провода встали на место, и троица молча кинулась к вентиляционной шахте, намеченной заранее.

И тут их подстерегала первая неожиданность. Решетка невысокого грибка оказалась накрепко приваренной к раме. А рама, в свою очередь, была вмурована в бетон.

Миронов раздумывал всего пару секунд. Потом махнул рукой, указывая направление. К стене!

Через мгновение раскладная «кошка» зацепилась за край крыши. Дернув за привязанную к ней веревку для проверки прочности крепления, вверх взвился Монастырев, за ним последовал Миронов и замкнул это скоростное восхождение, как обычно, Оруджев.

И в этот момент прожектор вспыхнул снова! Капсула растворилась. У охранника больше не было повода поднимать тревогу. Но какое-то время придется подождать.

Они распластались на плоской крыше, хотя заметить их сейчас можно было только с помощью камеры. Но как раз крыша и была вне сектора обзора этих понатыканных всюду аппаратиков. Им можно было немного отдышаться после стремительного броска и решить, как действовать дальше.

Отдых длился недолго. Борис сползал к ближайшей вентиляционной шахте и вернувшись, доложил, что на этот раз повезло: здесь решетки не приварены, а прикручены болтами и раскрутить их – пара пустяков.

Евгений насчет везения сильно сомневался. Если те вентиляционные шахты, которые располагались на территории, вели прямо в подземелье, то через эти, на крыше, скорее всего можно было проникнуть только в наземный блок. А там опять придется искать вход в глубину.

Портос уже возился с решеткой, от шахты слышалось тихое позвякивание. Потом раздалось приглушенное шипение: путь свободен!

Как и предполагал Миронов, здесь не было принудительной вентиляции. То есть никаких вращающихся лопастей и кондиционеров. Просто еще одна мелкая решетка. Они с Монастыревым придержали Бориса за ноги, а он вминуту освободил новое препятствие от крепежа и поднял сетку наверх. Его опять спустили головой вниз, теперь уже глубже, давая возможность осмотреть помещение.

Спустя какое-то время ноги дернулись: поднимайте!

– Значит так, – принялся шепотом докладывать Оруджев. – Стоит пара грузовиков, еще какие-то верстаки и, действительно, большой грузовой лифт, который не только легковые, но и эти грузовики может таскать. Плюс небольшой пассажирский. Народа нет. Освещение слабенькое, дежурное. Но этот ангар не на весь блок, примерно на четверть. Что в остальной части – смотреть надо. Как бы не казарма охраны и прочие подсобные помещения.

– Лестницы вниз нет? – поинтересовался Миронов. – Лифтами нам как-то не с руки пользоваться.

– Не увидел, – качнул головой Борис. – Может быть, из других помещений? Лестница должна быть обязательно.

– Что с камерами?

– Есть две, но они направлены на лифты и ворота. Под нами мертвая зона.

– Ну, посмотрим! – вздохнул Евгений. – Готовы? Оружие на боевой взвод! Поехали!

Все ту же «кошку» укрепили на краю шахта и по одному соскользнули вниз. Каждый, почувствовав под ногами пол, тут же отбегал в сторону, припадал на одно колено и поднимал оружие, выцеливая возможного противника. Но все было тихо в этот поздний час.

Стараясь не попадать под объективы камер, они двинулись к дверям, ведущим в соседние помещения. По пути Монастырев заглянул в кабины и кузова грузовиков. Нет, в них никто не спал, непривычны немцы к таким местам отдыха.

Дверь была закрыта на кодовый замок. Хорошо, хоть без детектора отпечатков пальцев или голоса. Оруджев тут же пристроил на принесенной им коробочке какое-то приспособление и нажал кнопку. На маленьком экране замелькали цифры. Надо же! Евгению казалось, что подобная техника существует только в шпионских фильмах. Оказывается, в реальности тоже. Да, Евгений Викторович, вы прямо неандерталец какой-то, отстали от времени. А оно на месте не стоит, вас дожидаючись…

Через минуту тихо пискнул сигнал. Замок был открыт. Но врываться в дверь не стоило. Борис чуть-чуть приоткрыл ее и просунул тонкий гибкий щуп с объективом на конце. На экране его наладонника появилось немного искаженное оптикой, но достаточно четкое изображение. Он повертел щупом, оглядывая все пространство. Никого не наблюдалось и здесь. Можно было входить.

Они и вошли, осторожно прикрыв за собой дверь так, чтобы не сработал замок. Может быть, им еще придется возвращаться этим путем.

Это помещение напоминало комнату отдыха. Но не спальню. Здесь имелись диван, столик, пара кресел и большая плазменная панель на стене. В данный момент телевизор был выключен. Смена охранников не предавалась распитию всевозможных напитков или игре в карты. Свободные от службы часовые спокойно дрыхли, поручив судьбу свою и охраняемого объекта недремлющему на посту товарищу.

– Я же говорил – не штаб-квартира ЦРУ! – шепнул Оруджев. – Р-разгильдяи!

На двери в следующую комнату замка не было. А за дверью оказалось то самое спальное помещение. И стояли там пять кроватей с тумбочками. Почти больничная палата с виду. Под потолком тускло светился один-единственный плафон-ночник. Раздавалось дружное сопение.

Теперь предстояло едва ли не самое сложное: отключить всех этих здоровяков. Да так, чтобы никто из них не проснулся во время процедуры и не переполошил остальных. Убивать ни в чем не повинных служак никто не собирался. Нужно было лишь нейтрализовать их на время. Смена охранника на посту должна произойти почти через три часа. Им вполне хватит времени, чтобы проникнуть в подземелье, сделать свои дела и вернуться обратно. Лишь бы никто не мешал.

Борис нырнул в комнату отдыха, где они оставили сумку со снаряжением и вернулся с небольшим баллончиком, на конце которого была прикреплена пластиковая маска. Кивнул Монастыреву: работаем! Могучий Портос хладнокровно прижал к постели ближайшего к нему охранника и тот, не успев как следует проснуться, ощутил на лице что-то гладкое и мешающее дышать. Раздалось тихое шипение, тело охранника напряглось и тут же обмякло.

То же самое произошло и с остальными. Миронов знал, что когда спящему режут глотку, его необходимо толкнуть перед этим, чтобы он начал просыпаться. Тогда шума не будет. Здесь никого не убивали, но принцип был тот же.

После окончания «сеанса усыпления» можно было говорить в полный голос, но они продолжали перешептываться.

– Сколько действует эта гадость? – спросил Евгений.

– Часа полтора-два, зависит от комплекции. А с пьяным вообще может не сработать. Как слезогонка. Но тут, похоже, все трезвые. Значит, будут спать, как младенцы.

– Лишь бы не описались, – усмехнулся Миронов.

– Все нормально будет, – заверил его Борис. – Сам не пробовал, но, говорят, голова потом сильно болит.

– Ничего, аспирина выпьют. Что там дальше? Должна же быть лестница вниз!

Дальше была комната, очевидно, используемая как столовая. Она тоже пустовала. А вот за столовой находился как бы холл, в котором искомая лестница и обнаружилась. Но в холле люди были. Точнее, человек. Один. Здесь, очевидно, был центральный вход в здание и, как положено, имелась стойка для приема посетителей. Скорее всего пустая формальность. Ну, может быть, чтобы пускать пыль в глаза какому-нибудь постороннему начальнику. Но в очень редких случаях, поскольку посторонние здесь не ходили по определению. Ну, а раз формальность и показуха, то и сидящий за стойкой охранник относился к своей службе соответственно. То есть бессовестно спал, положив голову на руки.

За это он и поплатился, когда к нему бесшумно подобрались Оруджев с Монастыревым. Через минуту охранник продолжил свое занятие, правда, теперь более углубленно. Путь вниз был свободен.

Тщательно обыскав карманы похрапывающего стража, Евгений забрал все, что было ключами или походило на них. Это могло пригодиться внизу.

Они быстро осмотрели холл. Ничего особенного, немного цветов, электрический фонтанчик для освежения атмосферы. На двух мониторах перед охранником все помещения наземного комплекса. Если бы он не спал, а бдительно нес службу, в какой-то момент мог и заметить посторонних. Но не судьба.

А вот на нижние этажи ему заглядывать не полагалось. Там, конечно, своя охрана имеется. Очень жаль, знание о происходящем внизу очень бы сейчас пригодилось. Но ничего не поделаешь, придется идти так…

Они начали спускаться. Оружие было снято с предохранителей – могло пригодиться в любую секунду. Хотя, если наверху спят, то и внизу вполне могут дремать. Разве что производственный процесс (если он имеет место) тут непрерывный. Но никаких подозрительных шумов не слышалось. Станки, прессы, упаковочные конвейеры не жужжали, не брякали и не клацали. Тишина и покой. Но ведь и звукоизоляция здесь должна быть отменной. Ракетную базу строили если и не на века, то на десятилетия точно. Ладно, все будет видно на месте, а сейчас нужно, осторожно и бесшумно ступая, спускаться по бетонным ступеням, надеясь, что кому-нибудь не придет идея подняться именно сейчас наверх. Или, по крайней мере, этот кто-то предпочтет лифт. Охранника в холе он все равно не обнаружит. Разве что по храпу.

Шедший первым Оруджев заглянул за очередной угол и тут же отпрянул. Миронов и Портос замерли. Борис молча указал пальцем на свой глаз. Понятно, впереди камера слежения. Оруджев успокаивающе поводил ладонью в воздухе и снял с пояса очередной прибор. Нажал несколько кнопок, вновь выглянул из-за угла и удовлетворенно кивнул, шепнув:

– Вперед и быстро!

Опасный участок они пролетели в мгновение ока. «Глушилка», которую Борис применил, когда прорывались через колючую проволоку, выручила их опять.

Первый этаж подземелья (считая сверху) обнаружился только после четвертого пролета. Лестница уходила дальше, но теперь они стояли на площадке перед закрытой дверью, и Оруджев вновь прилаживал на коробочке замка свой декодеровщик. Хорошо, хоть сверху за ними не наблюдал электронный глаз.

После тихого щелчка открывшегося запора в ход пошел все тот же гибкий щуп. Вот странно: на экране наладонника виден был только пустой коридор и ни одной живой души.

– Да что они, совсем озверели? – возмутился Толик. – Кто же так службу несет?

– Спокойно, парень, – усмехнулся Евгений. – Они не военные, а так – вольнонаемные…

– Болонки… – скривился Монастырев.

Похоже, ему очень хотелось подраться. Но пока такой возможности не представлялось.

Свет в коридоре был слегка притушен. Зачем электричество жечь, если персонала нет? Экономия! И царила полная тишина. Даже их осторожные шаги в специальной обуви производили некоторый шум. Негромкий, но если прислушаться…

Наверное, базу не стали облагораживать после выезда отсюда натовских вояк. По крайней мере – коридоры. Стены были шершавыми, серыми. Хотя бы не влажными, и то хорошо.

Евгений вспоминал план. Коридор этот должен тянуться вокруг центрального ствола, где и находятся основные помещения. Ракеты, которые готовились атаковать СССР и какие-нибудь другие страны, находились не здесь. Но неподалеку. Миронов как-то читал, что некоторые ракетные шахты по бросовой цене выкупают местные чудики и устраивают в них кто ресторан, а кто и просто жилище. О вкусах не спорят, сам он под землей не согласился бы жить ни за какие коврижки.

Итак, предстояло найти компьютерный терминал. И желательно, с работоспособным, достаточно компетентным оператором. Декодеровщик Бориса здесь вряд ли поможет.

Они осторожно двигались по коридору в правую сторону. Подземелье было немаленьким: стены загибались едва заметно. Попадались двери, но все без надписей и даже без ручек, только с номерами и замками под пластиковые ключи-карточки. Похоже, пришло время попробовать что-то из реквизированного у охранника наверху. Слабая, но все же надежда…

Она, к сожалению, не оправдалась. Ни одна дверь не отозвалась на магнитный ключ. Кажется, «верхних» действительно сюда не допускали. А раз так, нужно искать «аборигена». Но где? Может быть, за этими дверями и были люди. Вот только в коридор выходить они что-то не хотели.

Евгений сотоварищи прошли уже метров семьдесят, когда судьба наконец решила смилостивиться над ними. Щелкнул замок двери, которую они только что миновали, и в коридор ступил лысоватый мужичок в очках и белом халате. Типичный ученый. Ну, или, на худой конец, лаборант.

Миронов даже не успел отдать команду. Оба его соратника прыгнули к открывшейся двери. Борис подставил ногу, чтобы она не успела захлопнуться, а Толик тем временем спеленал мужичка, закрыв ему рот ладонью.

Он мог бы этого и не делать. Ученый-лаборант был так ошеломлен внезапным нападением, что и дернуться не посмел, не то чтобы заорать.

Обойдя живописную группу, Миронов заглянул в дверной проем. Небольшая комната, уставленная какой-то аппаратурой, и на столе – ура! – экраны двух мониторов. Кажется, то, что им нужно.

Евгений скользнул в комнату, за ним последовали товарищи с пленником. Дверь клацнула, закрываясь.

Ученый-лаборант работал здесь один. На это указывало единственное кресло перед мониторами. Больше сесть было не на что, и Оруджев со вздохом опустился прямо на пол, покрытый какой-то ворсистой синтетикой. Вентиляция работала отменно: воздух в комнате был чистым и свежим. В углу подмигивал двумя лампочками кулер с полным баллоном минеральной воды.

Миронов внимательно рассмотрел изображение на мониторах, но ничего в заумных значках не понял. Пусть Оруджев разбирается. Он обернулся к Монастыреву, который все еще сжимал в объятиях мужичка. Следовало немедленно приступить к допросу, пока захваченный не пришел в себя и не начал сопротивляться.

– Имя, должность? – резко спроси он по-немецки, давая знак Портосу убрать ладонь со рта пленного.

Тот захлопал глазами, дернулся было, но Толик держал его крепко. Абориген понял, что сопротивляться бесполезно и хрипло попросил:

– Воды…

Миронову даже в этом единственном слове послышался какой-то странный акцент. Тем не менее он кивнул Оруджеву, и тот поднес к пересохшим губам пленника бумажный кулек, наполнив его из кулера. Поилка тут стояла американская, сбоку висела стопка таких одноразовых фунтиков.

Жадно выхлебав воду, абориген перевел дух и немедленно бросился в наступление.

– Кто вы такие? Что вам нужно? Как вы сюда проникли?

С каждым вопросом голос его повышался. Заметив это, Портос слегка усилил захват: не шуми. Пленник опять обмяк.

Точно, акцент присутствовал. Но вот какой? Что-то очень знакомое…

– Вопросы здесь задаю я! – все так же резко сказал Евгений. – А вы, если хотите жить, должны отвечать на них кратко и быстро. Я повторяю: имя, должность?

Но обмякнув, абориген присутствия духа не потерял. Он начал злобно ругаться и в первые секунды Миронов даже не понимал языка, на котором ругань происходила. Но потом сообразил: на украинском! Хохол! Он-то как сюда попал?

Однако вида, что национальность пленника опознана, Евгений подавать не стал. Еще не хватало дать понять, что перед ним русские! Совсем распоясается! Поэтому он продолжал по-немецки все тем же лающим тоном:

– Не понимаю вашего собачьего языка! Говорите на немецком! Имя, должность?

– Так я тоби и сказав, – проворчал пленник. И тут же получил затрещину по затылку. Портос не выдержал, хотя не издал и звука. Оруджев тоже молчал. Оба понимали: раз командир не раскрывается, значит, так надо.

Абориген заголосил, правда, уже по-немецки:

– Чего деретесь?! Не распускайте руки! – И тут же непоследовательно добавил: – Ничего я не скажу, можете меня убивать!

Миронов пожал плечами.

– Ну что же, это ваш выбор. Приступайте, парни!

Оруджев поднялся с пола, а Портос ухватил пленного за шею и стал гнуть его голову вниз.

Неизвестно, что себе вообразил этот украинский ученый-лаборант, но, взвизгнув, тут же стал умолять:

– Пожалуйста, только не это! Я все скажу, все! Не делайте со мной этого!

На лицах Бориса и Толика отразилось недоумение, а Евгений все с тем же непроницаемым лицом сказал:

– Вот и отлично! Теперь будем разговаривать. Я задаю вопросы, вы на них отвечаете, как уже сказано, быстро и кратко. Любая ложь тут же будет наказана. Понятно?

Абориген слабо дернулся, видимо, пытаясь изобразить кивок. Мощная ладонь Портоса у него на загривке не позволяла сделать это в полном объеме.

– Повторяю: имя и должность?

– Ник Курылев, техник.

Миронов задумчиво повторил:

– Курылефф… Русский?

– Нет, украинец!

Сказано это было с явной гордостью за свою национальность. Господи, еще один великодержавный… Что же тебе на незалежной не сиделось? За длинным евро погнался?

– Чем занимаетесь здесь?

– Обслуживаю технику.

– Компьютеры? Системный администратор?

Это было бы просто здорово. Но чуда не произошло.

– Нет. Вентиляция, системы жизнеобеспечения.

– А в местных компьютерах не разбираетесь?

– Нет. Зачем они мне? Если возникает нужда, зову оператора, он помогает.

– Оператор сейчас здесь?

На лице техника отразилось недоумение.

– А что ему сейчас делать? Ночь ведь!

Евгений начал нервничать.

– Но кто-то ведь есть на базе? Или все домой уехали?

– Здесь, на этаже – дежурная смена. А ниже – не знаю, нас туда не пускают.

Оруджев тем временем с интересом рассматривал изображения на экране.

– Сколько человек в дежурной смене?

– Пятеро. Не считая меня.

– Кто-нибудь в смене понимает в компьютерах?

– Разве что Хайнц…

В голосе его слышалась неуверенность. Но не сидеть же на месте!

– Сейчас покажете, где смена располагается.

Это был уже не вопрос, а приказ. Украинец понурил голову. Понимал, что показать придется.

– И без фокусов. Если дадите знать о нас каким-то образом, погибнут все. И вы – в первую очередь. Я понятно говорю?

Снова попытка кивнуть.

– Отлично. Что там? – это уже вопрос Оруджеву.

– Пока не понял, – чистосердечно и по-немецки ответил Борис. – Разбираться надо. Но на первый взгляд – ничего серьезного. По крайней мере, нет того, что нам нужно. Так, какие-то общие сведения. Наверное, можно залезть в основную сеть, но нужны пароли.

– Хорошо. Берем этого – и вперед. Время уходит.

Они вновь шли по коридору. Трое бесшумно, один – сопя и шаркая ботинками. Евгений ему не мешал. Камер наблюдения здесь не было, а звук идущего человека никого не насторожит. Работает техник, несет дежурство.

Комната смены находилась метрах в сорока от той, где они захватили украинца. Дверь была закрыта, но из-за нее доносились голоса и смех. Миронов кивнул технику:

– Открывай!

Тот достал из кармана карточку, провел по щели замка. Монастырев тут же отбросил его в сторону и влетел в комнату, поднимая пистолет.

– Всем на пол! Никому не двигаться!

Внутри действительно было пятеро человек, но в оранжевых комбинезонах, а не в белых халатах, как у техника. Приученные американскими боевиками и сообщениями об ограблениях банков, они послушно опустились на колени, легли. Никто не пытался сопротивляться. Да у них и оружия не было.

Евгений осмотрел комнату. Довольно просторное помещение с диванами, креслами, телевизором на стене, автопоилкой, микроволной печкой и небольшой кофеваркой. Все условия для комфортного дежурства. На столе только журналы и какая-то книга. Карт нет. Не положено во время работы азартными играми баловаться. Потом, в какой-нибудь бирштубе, с друзьями, по маленькой, в скат. А сейчас – ни-ни!

Здесь, к сожалению, компьютерного терминала не наблюдалось, и у Евгения зародилось нехорошее предчувствие, что на этом уровне они нужного человека не найдут и придется спускаться ниже.

Так и оказалось. Когда выяснили, кто из лежащих Хайнц, его подняли с пола и допросили.

– О чем вы говорите? – искренне удивился немец. – Я только в Интернет могу слазить, письмо написать или отправить, в какую-нибудь игрушку пострелять. Дочка научила. Но это дома! А здесь я к компьютерам и не прикасаюсь – штренг ферботен! Строго запрещено!

Хайнц не врал. При взгляде на него сразу становилось понятно, что этот человек знает только свои немудреные обязанности да семью и больше ему ни до чего нет дела.

Оставив всю смену на полу вместе с присоединенным к ним украинцем Ником (Мыколой, наверное), они отошли в угол, чтобы посовещаться шепотом.

– Ну что, командир, придется ниже идти, – высказался Оруджев. Монастырев молча кивнул, поддерживая мнение друга.

– Придется, – вздохнул Миронов. – Эти обалдуи ничего не знают. Конечно, было бы время… А его у нас мало.

Он глянул на запястье. С начала операции прошло уже сорок минут. Охранник на воротах еще не беспокоится. Но когда истекут положенные четыре часа, а его не сменят, может забить тревогу.

– Газа много в баллоне осталось?

– На этих хватит. А дальше – даже не знаю. Им-то и надо по два вдоха.

– Тогда усыпляйте, и возвращаемся к лестнице. Пойдем вниз.

Карточку-ключ Мыколы они захватили с собой: вдруг сработает? Но больше надежды было на хитроумную электронику Оруджева.

Дверь в комнату дежурной смены закрылась, отсекая от внешнего мира так и оставшихся на полу техников. Не на диваны же их было укладывать! Тем более что на всех бы не хватило. Ничего, не баре, обычные трудяги, так поспят.

К выходу на лестницу уже бежали, не опасаясь, что с кем-то столкнутся. Перед усыплением выяснили, что на этаже действительно, кроме этих шестерых, никого больше нет.

А вот на лестнице опять перешли на осторожный шаг. Оруджев двигался впереди, держа наготове свою «глушилку» для камер.

Устройство помогло и на этот раз. Правда, здесь камера была установлена над входной дверью и шевелиться пришлось очень быстро. Зато сработал ключ украинского техника, который Портос так, на всякий случай, сунул в замок. Не пришлось задействовать декодер. Но щуп с объективом в приоткрытую дверь все же засунули и убедились, что поста у входа нет.

Так они оказались на следующем этаже. А сколько их внизу еще?

Освещение здесь тоже было притушено. Но все равно его хватало, чтобы видеть коридор в обе стороны на пятьдесят метров.

Опять вспомнили план и тренировки в СОБ. Доставать бумагу, полученную от Агнеты, было некогда. Да и странно они бы выглядели, разглядывая схему этого бункера посередине коридора. Вылитые туристы в поисках ближайшей достопримечательности!

Этаж этот был почти таким же, как и предыдущий, но с некоторыми особенностями. В центре располагался большой круглый зал. Во времена присутствия НАТО там находился командный пункт. А вот подо что его используют нынешние хозяева, предстояло узнать.

Но главной задачей для них по-прежнему оставались поиски компьютерного терминала и оператора со знанием паролей.

Если ключ украинца сработал на входе, он мог быть полезным и для открывания прочих дверей. Ничего не оставалось, как пробовать.

Монастырев уже занес карточку над щелью замка, когда Оруджев придержал его за руку.

– Слушайте!

Они замерли. Действительно, здесь не было так тихо, как этажом выше. Откуда-то раздавалось негромкое гудение, словно за стенами работал электрогенератор.

– Может быть, у них тут резервный источник питания расположен? – нерешительно предположил Толик.

– Накладно будет все эти прожекторы снаружи и ограду электрическую током снабжать, – усомнился Борис. – Да и тут лампочек хватает. Что-то другое.

– Там видно будет, – решил Евгений. – Толик, открывай!

И Толик действительно открыл. Если подумать, то ничего странного в том, что ключ какого-то техника открывает все замки, не было. Украинец занимается системами жизнеобеспечения. А если срочно понадобится что-то отремонтировать? Бегать в поисках того человека, чей ключ подходит к нужной двери? Верхнему же охраннику совсем незачем спускаться в подземелье. Пусть службу у себя за стойкой несет.

Компьютер в открывшейся комнате был, даже не один, а целых три. Но оператор отсутствовал…

– Будем прочесывать окрестности, – вздохнул Миронов. – И вот что, парни. Сдается мне, что народец здесь не такой мирный, как те механики-техники. Оружие держите наготове и не стесняйтесь его применять. На войне, как на войне. Только без лишнего шума.

О шуме он мог и не говорить. Пистолеты всех трех были снабжены глушителями. Ребята, когда ездили в город за планом подземелья, озаботились и этим.

Конечно, хотелось бы обойтись без крови. Но если на тебя наставляют ствол какого-нибудь «Хеклер и Кох», стремясь нажать на курок, поневоле схватишься за оружие.

И они двинулись дальше, открывая все попадающиеся по дороге двери в поисках знатока местной компьютерной сети.

Комнаты и кабинеты пустовали. Лампочки под потолком в них еле светились. Находились, так сказать, в дежурном режиме.

Первый человек обнаружился только за шестой дверью. И, кажется, им наконец повезло, потому что этот человек сидел за столом, уставившись в экран монитора и даже не обернулся, когда они вошли. Он что-то увлеченно набирал на клавиатуре, похрюкивая от усердия.

Они не стали ему мешать, подошли и остановились за спиной, разглядывая, что же такое интересное человек создает?

Оказалось, ничего экстраординарного. Просто любовное письмо какой-то Ханелоре. Цветистое, изысканное, но все же только письмо. Выходит, немецкие ученые ничуть не лучше российских. Те тоже норовят в рабочее время на казенной технике чем-нибудь личным заняться. Хотя ночь на дворе, рабочий день давно закончился, почему бы и не сделать что-то личное? А может, это и не немецкий ученый, а какой-нибудь хорватский или польский?

Подождав несколько минут, нетерпеливый Портос не выдержал и постучал по плечу увлеченного сотрудника Центра стволом пистолета. Тот только отмахнулся, не отрываясь от клавиатуры.

Портос откашлялся.

– Уважаемый! Не будете ли вы столь любезны…

При звуках незнакомого голоса немец подскочил на стуле, обернулся и чуть с этого стула не упал, увидев три облаченных в черное фигуры, да еще и с оружием в руках. Толик прижал палец к губам.

– Только тихо! Не будешь шуметь – и с тобой ничего не случится. Договорились?

Создатель любовных эпистол кивнул, как завороженный глядя на стволы пистолетов. Перехватив его взгляд, Миронов первым убрал оружие в кобуру. Его примеру последовали остальные. Ученый заметно успокоился.

– Итак, – сказал Евгений. – Давайте поговорим. Я задаю вопросы, вы – отвечаете. Идет?

Новый кивок.

– Может, он глухонемой? – предположил Оруджев.

Ученый отчаянно закрутил головой и наконец выдавил первые звуки:

– Нет…

– Вот и отлично! – обрадовался Миронов. – Вреда мы вам не причиним, только отвечайте быстро и правдиво. Имя и должность?

– Ралли Томас, наладчик компьютерных сетей.

В голосе его тоже слышался иностранный акцент. Евгений все же уточнил:

– Не немец?

– Нет, эстонец.

Толик восхитился:

– Да у них тут настоящий интернационал! Неужели у немцев своих специалистов мало?

Миронов, взглянув на него, сделал страшные глаза. Ну что за проколы?! «У немцев»! А они сейчас кто по легенде? Портос смутился, поняв свою ошибку.

Впрочем, эстонец Ралли оговорки не заметил и простодушно объяснил:

– Мы – дешевле.

– Ну, это понятно, – кивнул Миронов. – А чем конкретно занимаетесь?

– Местную компьютерную сеть отлаживаю, – пожал плечами эстонец.

– То есть можете в нее войти и открыть кое-какие файлы?

– Наверное, да. Только я никогда этого не делал. Запрещено.

– Ничего, у нас есть разрешение, – успокоил его Оруджев, ненароком касаясь кобуры на поясе.

Ралли заметил это движение и обреченно вздохнул.

– Я так понимаю, что требовать с вас письменного подтверждения бессмысленно?

– Вы верно понимаете, – усмехнулся Евгений. – Время не терпит. Ну что, приступим?

– Что бы вы хотели узнать? – спросил эстонец, поворачиваясь к монитору.

Список необходимых данных они со Ступиным составили загодя. И сейчас Миронов по памяти диктовал задачи стучащему по клавишам наладчику. Как только находился нужный файл, он тут же копировался на диск, коробку с которыми Миронов принес с собой.

Вся работа заняла не более получаса. Убедившись, что два диска заполнены, Евгений заставил эстонца сделать еще одну копию. Так, на всякий случай. И заполнил два других ничего не значащими данными. Были у него кое-какие мысли по этому поводу. Потом спросил:

– Есть возможность убрать следы проникновения в сеть?

– Конечно, – кивнул Ралли.

– Вот и уберите. Сейчас мы тихо удалимся, а вы сделаете вид, что нас не видели и ни в какие архивы не лазили. Так и вам, и нам спокойнее будет. Если спросят, с невинным видом все отрицайте. Договорились?

На лице наладчика впервые появилась улыбка. Наверное, он втайне опасался, что после окончания работы его уберут как ненужного свидетеля.

– Конечно, договорились!

– Отлично. Начинайте!

Минут через десять оператор откинулся на спинку стула, вздохнул с облегчением.

– Все! Никто ничего не узнает!

Миронов кивком головы указал на него Оруджеву и Монастыреву. Через минуту Ралли Томас мирно спал, уронив голову на клавиатуру.

– Уходим, командир? – спросил Толик.

Евгений задумался. Свою задачу они вроде бы выполнили, все нужные данные получили. Можно было тем же маршрутом убраться восвояси. Шум, конечно, поднимется, но это будет позже.

Какая-то незавершенность не давала покоя, тянуло узнать, что же, черт возьми, здесь происходит? Почему такая секретность, зачем работают иностранные специалисты? Ведь не только как дешевая рабочая сила! Должны быть еще причины.

На помощь ему неожиданно пришел Оруджев.

– А что, командир, не прошвырнуться ли нам по этому гадючнику с инспекторской проверкой? Как-то неудобно получается: пришли в гости, а хозяев не повидали!

– И то! – согласился Миронов. – А прошвырнуться! Вон у Портоса кулаки давно чешутся. Надо ему достойного противника поискать. Да и нам невредно будет размяться. Больно уж тут хозяева хитрые. Укрылись под землей, за колючей проволокой и творят неизвестно что. Надо, надо навестить. На власти надежда хилая, самим придется разбираться. Как там у нас с газом?

– Еще чуть-чуть есть.

– Тогда вперед!

В кабинеты теперь заглядывали через один. И людей там не обнаруживали. Они искали вход в центральный зал. А нашли пост, с которого велось наблюдение за помещениями базы. Здесь работали двое. Впрочем, «работали» – слишком сильно сказано. На больших экранах, разделенных на многие прямоугольники, светились изображения лестницы, лифтов, множества комнат и, наконец, большого зала. Но те двое, которые обязаны были за этими изображениями наблюдать, а в случае опасности поднять тревогу, сейчас самозабвенно играли в футбол на экране телевизора, манипулируя джойстиками. Миронов успел разглядеть, что противоборствующими командами были мюнхенская «Бавария» и миланский «Интер». Что интересно: судя по табло, немцы проигрывали.

На этих футбольных фанатов газ тратить не стали, просто вырубили их и связали. Нечего на дежурстве черт знает чем заниматься!

Потом подступились к экранам. Да, здесь все было видно. Кроме территории, окружавшей Центр. Если бы дежурные не были так заняты игрой, они вполне могли бы обеспокоиться тем, что периодически то с одного, то с другого экрана изображение на короткое время исчезало. Но им было не до того.

Просмотрели помещения второго подземного уровня и убедились, что они практически пусты. Обнаружили гараж, в который лифтом опускались машины сотрудников. Там и сейчас стояло несколько автомобилей. Затем все внимание сосредоточили на центральном зале. Немного поколдовав над пультом, Борис убрал с одного из экранов другие картинки, а изображение зала сделал главным. Теперь все можно было рассмотреть в подробностях.

Им очень не понравилось то, что они увидели. В зале, из которого раньше следили за перемещениями советских самолетов и отслеживали пуски ракет, теперь была настоящая химическая лаборатория. И совсем не аспирин тут производили, и не дезодорант от пота. Около десятка людей в закрытых комбинезонах, очках и дыхательных масках трудилась над очисткой героина. Кипела жидкость в колбах, пылали голубым огнем газовые горелки, бежал пар по змеевикам. В общем, шел производственный процесс. И судя по тому, как все это энергично происходило, процесс был поставлен на поток и не прерывался ни днем, ни ночью.

– Непорядок, командир, – сказал, мрачнея, Оруджев. – Надо бы с инспекцией нагрянуть.

Миронов и сам был такого же мнения, но имел несколько иные планы.

– С этим успеется, – сказал он. – Сначала надо посмотреть, что внизу делается. А потом сюда вернемся и совершим… инспекцию.

На лестницу они вышли, не обращая внимания на телеглаз, поблескивавший вверху. Некому теперь было за ними следить. Если, конечно, на следующем этаже ни имелось еще одной наблюдательной комнаты. Поэтому, когда стали спускаться ниже, вперед опять пустили Оруджева с его «глушилкой». И он исправно отключил камеру над дверью третьего подземного этажа.

 

Глава 4

Ключ украинского техника подошел и здесь. Хотя, по логике, на этом этаже должно было размещаться самое секретное, что было у этой организации, святая святых. Неужели и сюда Мыкола захаживал? Вот не допросили его как следует! Ладно, чего теперь жалеть, самим придется разбираться.

Пришлось и даже быстрее, чем они думали. Не успели войти в коридор, совсем не похожий на верхние, как из-за угла, прямо на них вышли двое, да не в комбинезонах, а в костюмах и при галстуках. Времени выхватить оружие не было ни у тех, ни у других. Поэтому случилась рукопашная схватка, яростная и короткая. Ребята в костюмах оказались неплохими бойцами, но против троих не выстояли и теперь лежали у стеночки в состоянии, близком к коматозному. Долго они в себя приходить будут…

Портос улыбался, потирал кулак и был почти счастлив.

– А ничего пацаны махаются, – сказал он. – Еще пяток таких в придачу, и они бы меня могли помять!

– Ничего, судя по оказанному нам приему будет тебе и пяток, и десяток, – пообещал ему Миронов. Он прислушивался к себе. Вроде бы ничего, не задыхается, и сердце работает нормально. Рано в старики записываться, еще повоюем!

Оруджев тем временем осматривал карманы поверженных стражей подземелья. Были у них какие-то рации, которые, к сожалению, разбились во время стычки, пистолеты. И никаких документов.

– Они все друг друга здесь в лицо знают? – удивился Борис.

Евгений присел на корточки, вгляделся.

– Нет, не в лицо. Видишь эти браслеты? Там чип спрятан опознавательный. Им ключи не нужны, везде определители установлены. Приходилось мне с такими прибамбасами сталкиваться.

Оруджев молча отстегнул у одного из лежавших с запястья браслет и нацепил себе. Второй протянул Евгению.

– А тебе сейчас добудем, – пообещал он Портосу, чтобы тот не особенно расстраивался.

Теперь они могли оглядеться. Да, этот этаж совсем не походил на предыдущие. Шел он не плавно изгибаясь, а ломался короткими зигзагами. И никакого производства тут не было. Больше всего это подземелье походило на современный офис, только без стеклянных перегородок. Стены забраны в декоративные пластиковые панели, двери, хотя и металлические, но обшитые деревом, мягкий свет спрятанных под потолком лампочек. На полу ворсистая ткань, скрадывающая звук шагов, но не такая, как наверху, в кабинетах, дороже. По всему выходило, что этаж вырыли и обустроили гораздо позже верхних. Новые хозяева постарались, не захотелось им трудиться в бетонных натовских стенах.

Тут явно обреталось руководство. Искать которое они совсем не собирались. Пройтись, посмотреть что к чему, получить дополнительную информацию – и благополучно уйти наверх, чтобы после инспекции покинуть территорию Центра. Да и времени у них оставалось мало. Все нужно было теперь делать чуть ли не бегом.

Однако бегом не получалось, потому что пришлось еще дважды вступать в рукопашный контакт с появлявшимися неожиданно молодыми людьми, облаченными, как и первые двое, в костюмы, белые рубашки и галстуки.

После очередной драчки Толик, утирая пот со лба и поднимая сумку, удивленно предположил:

– У них что, машина там стоит, которая этих упырей штампует? Как под копирку сделанные! Клоны какие-то!

Разумеется, никакие это были не клоны, на лицо совершенно разные, только одеты одинаково. Дресс-код, что поделаешь!

Пора было заглянуть в парочку кабинетов, посмотреть, кто там обитает и чем занимается. Кажется, системы видеонаблюдения здесь не устанавливали. По крайней мере, Миронов не помнил, чтобы на экранах этажом выше он видел изображение какого-нибудь местного кабинета. Да и камеры не просматривались. Или их хорошо спрятали.

А если спрятали, то совсем не резон здесь задерживаться. Ведь парни в костюмах могут, в конце концов, и не понадеяться на свою боевую подготовку, а достанут оружие и начнут стрелять без предупреждения.

– Так, быстренько смотрим, что тут прячут и отваливаем! – решил Евгений. – Не ровен час, пальба поднимется. Тогда инспекцию провести не успеем! Портос, открывай!

Толик приложил пластинку браслета к замку. И дверь послушно открылась. А за ней оказался кабинет, в котором сидел… господин Штефан Баумгарт, менеджер коммерческого отдела фирмы «Ганс Вартер и Ко»!

Он крутнулся в кресле, поворачиваясь к неожиданным гостям, и, вставая, хотел что-то сказать, но, увидев странную троицу в черных комбинезонах, поперхнулся и выпучил глаза. Потом, моргнув несколько раз, начал неуверенно улыбаться.

– Господин Стечка? Как вы здесь очутились? Договорились с моим начальством? Но тут не место…

Монастырев, совсем не жаждавший продолжить свое знакомство с этим клерком, резко шагнул вперед и приложил кулак ко лбу немца. Тот молча осел в кресло.

– Поторопился ты, Толик! – с укором сказал Оруджев. – Вот с ним бы и поговорить по душам.

– Ничего, – пробасил Портос, похлопывая по щекам Баумгарта. – Я вижу, что хиляк, слегонца приложил. Сейчас в себя придет.

Действительно, менеджер очнулся на удивление быстро. Только был он к этому времени накрепко притянут к креслу. Миронов приступил к допросу. В этом случае даже угрожать не пришлось. Штефан «кололся», как на исповеди. Оказывается, сотрудники легального офиса должны были раз в неделю посещать Центр и участвовать в непосредственной работе. Наверное, чтобы потом, в случае катастрофы, не могли отговариваться на суде тем, что знать не знали и ведать не ведали о том, чем на самом деле занимается корпорация. Круговая порука своего рода.

А и правда ничего они не знали. Присутствовать – присутствовали, но к реальному делу их все равно не допускали. Так, бумажки перекладывали. Ну не пошлешь ведь клерка на очистку героина или планирование его поставок в страны Бенилюкса? Хотя, говорят, если зайца регулярно бить, он спички научится зажигать…

Но для суда все едино: знал, не знал. Работал в Центре? Значит, виновен как изготовитель и поставщик сильных наркотиков. Получи свой большой срок и не чирикай.

Конечно, они догадывались, что здесь, в Центре, очень все нечисто. И даже понимали как нечисто. Но делали вид, что их это не касается. Платят на основной работе хорошие деньги? Отлично. Раз в неделю можно и сюда скататься, пересидеть денек. Как свое время в Советском Союзе: все на субботник! А будешь ты там мусор убирать, бревна таскать или дурака валять, да портвейн с товарищами распивать – никого не волнует. Главное – явка обеспечена стопроцентная.

– Пользы с него, как с козла молока! – не выдержал наконец Оруджев. – Зря ты с ним поделикатничал!

Это уже Монастыреву. Тот только плечами пожал: откуда ж он мог знать?

Миронов глянул на часы. В их распоряжении оставалось совсем немного времени. Только для краткого визита на второй этаж и быстрого отступления.

– Хватит там газа на него? – спросил он у Толика.

Тот секунду подумал и кивнул.

– Ну и давай!

Как ни хотелось им разворошить это осиное гнездо, но приходилось оставить секретный этаж в покое. Ничего, они наверху пошумят!

Перед тем как выскочить на лестничную площадку, Борис подпрыгнул и рукояткой пистолета разбил камеру. Не время сейчас для церемоний! Счет пошел на минуты.

Быстро взбежали по лестнице. Здесь по-прежнему было тихо. Никаких тревожных сигналов.

– Вход в зал, быстро! – приказал Миронов.

Толик и Борис разбежались в разные стороны. А сам Евгений направился в пункт наблюдения.

Там тоже было все спокойно. Дежурные спали, экраны исправно транслировали картинки, в центральном зале шел производственный процесс. Он осмотрел зал, прикидывая, где начать, потом, поискав немного, обнаружил записывающие блоки и выдрал их из гнезд. Может быть, еще пригодятся. В коридоре его уже ждал Борис. Он первым нашел, как попасть в зал. Через минуту к ним подбежал и Портос. Вход он тоже обнаружил, но другой. А о третьем Евгений и сам знал, сумев разглядеть его на мониторе. Но им они воспользуются после акции.

– Заходим с двух сторон, – начал объяснять он диспозицию. – Кладем всех на пол и начинаем крушить чертовы машинки…

– Командир! – непочтительно прервал его Оруджев. – Ну что ты с нами, как с маленькими? Все и так понятно!

Миронов глянул грозно на дерзкого и тут же опомнился. Действительно, что это он? Вместе с парнями прошел огонь и воду, только медных труб славы не было. И никогда они не подводили, понимая его и друг друга с полуслова. Так чего сейчас распинаться? Он ведь и не начальник им теперь, так, старый боевой товарищ.

– Ладно, раз понятно, тогда приступаем.

– А как отходить будем? – все же спросил Монастырев. – Тем же путем?

– Есть у меня одна идейка, – не стал откровенничать Евгений. – Потом объясню. Ну, вперед!

На бегу он свинтил со ствола своего пистолета глушитель. Так доходчивей будет.

Дверь открылась безо всякого сопротивления. Одновременно с другой стороны в зал ввалились Борис и Портос. Насчет глушителей они тоже догадались. Три пистолетных выстрела в потолок прозвучали как короткая автоматная очередь.

– Всем лечь! – заорал Толик, перекрывая мерное гудение, висевшее над рабочими столами. Охрана здесь все же была: двое вскинули автоматы и упали под меткими выстрелами Евгения и Бориса. Те, кто занимался непосредственно процессом, второго приглашения дожидаться не стали и ничком повалились на пол, закрывая головы руками.

Бравая троица сошлась в центре зала.

– Командир, я не знаю, что они используют для производства этого дерьма, но вон там пара канистр стоит. И мне кажется, что в них что-то горючее, – сообщил Портос. – А то бить все это стекло как-то хлопотно.

– У вас в сумке взрывчатки какой-нибудь нет? – спросил Миронов.

Оруджев развел руками. Не предполагалось ведь первоначально что-то здесь крушить и взрывать.

– Ладно, обойдемся горючкой. Только народ надо как-то эвакуировать.

– Они-то побегут, куда денутся. А вот мы как тогда выберемся? – усомнился Монастырев. – Не по их же головам?

– Вот это и есть мой план, – успокоил его Евгений. – Должны ведь они как-то сырье получать и готовый товар вывозить? Видишь вон там, в углу, лифт грузовой? На нем и уедем! Только побить аппаратуру все равно придется. Возьмите у охранников автоматы и покрошите эти стекляшки. Там на поддоне, кажется, лежит то, что они успели сделать. Вот эти пакеты нужно облить и поджечь. Общего пожара не будет, а товарооборот мы местным наркобаронам несколько нарушим. Весь бункер жечь нельзя. Не забыли, что у нас и внизу, и наверху люди спят?

Парни занялись делом, а Миронов сбегал к лифту и проверил его работоспособность. Все было в порядке, механизм функционировал и, по прикидке, должен был доставить их прямо в тот ангар, куда они спустились по веревке. Не зря же там грузовики стояли.

– Все, командир, – подошел к нему Оруджев. – Готово, остается только спичку поднести.

– Погодите, надо сначала народ отправить. Потом постреляем немного – и наверх! Толик, объяви всем своим командирским голосом, чтобы убирались отсюда как можно быстрее.

Монастырев заорал с видимым удовольствием:

– А ну, отравители, поднялись – и бегом на выход! Сейчас здесь все взорвется к такой-то бабушке! Шевелитесь, шевелитесь, а не то задницы поджарим!

И опять же не последовало никаких возражений или вопросов. Работники лаборатории молча вскакивали с пола и бежали к выходам. Прямо немецкая дисциплина! Или здесь тоже гастарбайтеры вкалывали?

– Не передавят они друг друга на лестнице? – озаботился Миронов.

– Ничего, успеют выбраться. Мы им еще минут пять дадим, – улыбнулся Борис. – Как раз все и расстреляем.

Они подобрали автоматы убитых охранников, и став так, чтобы рикошетящие от стен пули их не задели, начали поливать свинцом все, что имелось на столах. Разлетались колбы и пробирки, лопались экраны мониторов, растекались какие-то вонючие жидкости. Опустошив магазины, Толик и Борис вставили новые и дали еще по очереди, довершая разрушения. Но какую-то часть боезапаса предусмотрительно оставили. Кто его знает, что там, наверху происходит? Вдруг придется с боем прорываться?

Евгений глянул на часы. Контрольное время закончилось. Но сейчас это не имело никакого значения. Часовой давно увидел в панике выбегающих из здания людей и поднял тревогу. Только на помощь ему никто не придет. Сослуживцы спят мертвым сном и разбудить их сейчас вряд ли смогут даже звуки иерихонских труб.

Все равно пора убираться отсюда. Хватит, покуролесили, пора и честь знать. Тем более что может прибыть из города какая-нибудь группа поддержки. Маловероятно, но все же…

– Марш к лифту, – скомандовал он. А сам направился к штабелю из запечатанных, полных белого порошка пакетов, обильно политого чем-то резко пахнущим и явно горючим.

– Устроим маленький пионерский костер. Поможем Интерполу в борьбе с героинизацией всей Европы.

Это Евгений сказал себе под нос, чтобы не услышали сослуживцы. А то еще решат, что командир выпендривается или в детство впадает.

Жидкость полыхнула знатно, пламя поднялось выше человеческого роста. Но горела не как бензин, а скорее как солярка. Вот и хорошо, дольше не потухнет, успеет уничтожить всю эту гадость. Сюда бы еще парочку старых покрышек, но где их возьмешь в бывшем натовском бункере?

Скорым шагом он вернулся к подъемнику.

– Хорошо горит! – удовлетворенно сказал Монастырев. – Взорвать бы здесь вообще все на фиг!

– Нельзя, людей разбудишь, – ухмыльнулся Оруджев. – Ну что, командир, поехали?

– Дави на кнопку! Тут сейчас дышать нечем будет!

Воздух в зале действительно как бы сгущался, черный дым поднимался к потолку и скапливался там. Оставалось надеяться, что техник Мыкола исправно выполнял свои обязанности и вентиляция работает, как надо.

Платформа стала подниматься, и они сверху еще раз посмотрели на дело рук своих. Ну что же, неслабо поработали. Хозяевам Центра надолго этот визит запомнится.

В потолке над их головами разошлись металлические створки, и Евгений убедился, что его расчет оказался верен.

Все тот же почти пустой ангар, все те же грузовики. Даже веревка из отверстия в потолке свисает. Никто в их отсутствие сюда не заглядывал.

Монастырев уже примеривался лезть на крышу, но Оруджев остановил его.

– Может, воспользуемся транспортом?

Он показал на грузовики.

– Заведем, ворота откроем – и вперед, на шлагбаум!

– Нет, – решительно сказал Миронов. – Там сейчас народ из зоны ломится, еще задавим кого-нибудь. А вот ворота открыть можно, чтобы не карабкаться по веревке. Выйдем как белые люди, добежим до проволоки – и адью! Пусть потом голову ломают, кто у них в гостях побывал.

– А охранник? – не понял Монастырев.

– Ему сейчас не до контроля за территорией! Он тревогу поднимает и не знает, что с людьми делать.

– Тогда я пошел выключатель ворот искать, – успокоился Портос.

Ворота, конечно, открывались откуда-то с диспетчерского пункта, но наверняка существовала дублирующая система, аварийная какая-нибудь. Чтобы просто повернул рубильник – и готово. Или вообще вручную створки раздвигать можно.

Вручную не пришлось. Толик нашел небольшой пульт на стене, немного подумал и нажал кнопку. Ворота стали раздвигаться. Портос выглянул наружу в образовавшуюся щель и махнул товарищам рукой: «Свободно!»

Снаружи все так же ярко светили прожекторы, озаряя безлюдную территорию. С другой стороны здания доносились возбужденные крики, но выстрелов не раздавалось.

Борис припал на колено, целясь из своего миниарбалета, спустил курок. Его глаз был по-прежнему верен: на опоре блеснула искра и свет погас.

– Прошу, господа! – Оруджев сделал приглашающий жест.

Через несколько минут, когда прожекторы загорелись вновь, они уже были в лесу и направлялись к своему фургону.

– Что теперь, командир? – спросил Борис, выруливая на шоссе.

– Ничего особенного, спать отправимся. Завтра я с этими упырями встречусь и поговорю. Надо же из них какое-то вознаграждение выбить.

– Что, действительно выбивать придется? – повернул голову сидевший за рулем Монастырев.

– Да кажется мне, что они так просто с деньгами не расстанутся. Уговаривать придется.

– Тогда и мы с тобой пойдем на встречу, командир! – решительно сказал Оруджев. – Вдруг их серьезно уговаривать нужно будет.

– Почему бы и нет? – согласился Евгений. – Только вы до поры, до времени показываться не станете. Будете как засадный полк воеводы Боброка.

Помнили соратники, кто такой Боброк и где его полк в засаде сидел или нет – неизвестно. Во всяком случае, вида, что не знают, они не подали.

Настроение у Миронова было прекрасным. Наконец-то закончилось это неприятное дело и после завтрашней встречи можно будет со спокойной совестью уехать в Италию, где супруга уже извелась до крайности.

Оставался еще один нюанс. Агнета. Как он сейчас, среди ночи заявится к ней в дом? Да и пахнет от него не французским одеколоном. Пороховой гарью, дымом и прочими прелестями боевой операции. Они хоть и переоделись в цивильное, но запахи все равно присутствуют. А так хочется сейчас, никому и ничего не объясняя, принять душ и завалиться в постель!

– Толик, – сказал он. – Ты не знаешь, где-нибудь поблизости можно заночевать? Ну, кемпинг там или небольшая гостиница. А то твоя знакомая, увидев меня, тут же примется в полицию звонить – у нее террорист поселился! Оно нам надо?

– Да ну, не станет Агнетка никуда звонить! – махнул рукой Портос. Но в голосе его уверенности не чувствовалось.

Монастырев на несколько минут задумался, потом сказал:

– На террористов мы, конечно, не очень смахиваем, они здесь сплошь мусульмане. Но среди ночи стучаться в дом… Все соседи в окна выставятся, и уж они-то в полицию точно доложат! Здесь так принято – на соседей стучать. Орднунг мусс зайн! Порядок должен быть! Знаю я одно местечко, где ночь перекантоваться можно. Удобства есть, правда, хилые. В кино американские придорожные гостиницы видели? Вот такая же.

Евгений не только в кино видел, но и ночевал в подобных заведениях пару раз. Был такой период в его жизни, когда он несколько месяцев слонялся по Штатам. Так что уровень американского комфорта был ему известен.

– Подойдет! – сказал он. – Мне же не девку туда вести и не в телевизор пялиться! Поехали!

 

Глава 5

Часов около десяти утра Миронов позвонил Виктору Ильичу. Москвич ответил сразу, будто держал палец на кнопке.

– Как дела? – сразу же осведомился он.

Евгений деланно удивился:

– Что это вы, уважаемый? Ни «Здравствуйте», ни «Как спалось?» Сразу о делах! Приличные люди так не поступают!

– Бросьте комедию разыгрывать, Миронов!

Посланец был явно взбудоражен. С чего бы это? Неужели слухи о ночных подвигах Миронова и его команды уже дошли до него?

Оказалось, что так и есть. Конечно, не в полном объеме, кто же такое пустит в средства массовой информации? Но кое-что, видимо, пресса ухитрилась сообщить.

– Вы утренние газеты читали? – вопросил Виктор Ильич.

– Я вообще газет не читаю, – хмыкнул Евгений. – Разве они что-то хорошее могут напечатать?

– Ну так послушайте хотя бы заголовки! «Ночная перестрелка в лесу», «Опять мафия разбирается в своих делах?», «Что скрывают в старом военном комплексе?», «Найдено тайное хранилище НЛО!».

Последняя сенсация очень развеселила Миронова. Он расхохотался в голос.

– Чему вы смеетесь? – прошипел в трубку Москвич.

– А какое отношение к нам имеют перестреливающиеся пришельцы?

– Вы что, совсем меня за дурака держите? – неожиданно успокоился Виктор Ильич. – Уж два и два я сложить умею. У вас что-то получилось?

– Более чем, – не стал вдаваться в подробности Евгений.

– Тогда через час жду там, где мы познакомились!

Значит, «У толстого баварца». Отлично, там и позавтракать можно.

Он тут же позвонил Монастыреву с Оруджевым, сообщил о встрече.

– Будем! – лаконично отреагировал Борис и дал отбой.

Подъехать к ресторану Миронов решил чуть пораньше. Чтобы действительно съесть завтрак в тишине и покое. А то начнутся разборки и претензии, когда Виктор Ильич узнает об условиях передачи ему полученных материалов…

В самом деле, хватит из себя бессребреника и патриота строить. В конце концов, они рисковали жизнями для того, чтобы получить сведения, им самим совершенно не нужные. Москве они нужны? Вот и пускай платит, как это делается во всем цивилизованном мире. А если этот хитромудрый Москвич и его шефы рассчитывали на что-то другое, то пусть утрутся. Альтруизм остался только в книжках.

Самому Евгению деньги, в общем-то, не были так уж нужны. Но вот ребята… Жить им на что-то надо? В ту же Аргентину билеты дороговато стоят, как-никак через океан лететь! Вот и пусть Москвич поскребет по сусекам да найдет денег на приличный гонорар. В крайнем случае Ступина нагнет на эту тему. А что? Серегу из-под удара они вывели? Концерну сейчас не до беглого сотрудника будет. А дальше, когда документы попадут куда надо, и вовсе голова болеть о другом станет.

Только вот попадут ли эти сведения куда надо? Миронова одолевали сомнения. Чтобы Москва вот так, запросто отдала компромат на мощную международную организацию какому-то Интерполу? Там торги наверняка покруче будут, чем предстоящий сегодня.

Евгений успел съесть приличный омлет и пил кофе, когда появился Виктор Ильич. Был он возбужден и весел, предвкушая получение дисков с информацией, а затем и соответствующих размеров награды от руководства.

Свои ребята что-то на горизонте не появлялись, но наверняка были поблизости.

– Завтракали? – хладнокровно осведомился Миронов, словно не замечая состояния эмиссара. – Рекомендую омлет. Великолепно его здесь готовят. Да и кофе неплох. Официант! – он поднял руку.

– Да завтракал я, завтракал! – отмахнулся Москвич. – Давайте к делу!

– К какому делу? – сделал непонимающее выражение лица Евгений, и Виктор Ильич при этих словах даже подпрыгнул на месте.

– А-а, вы о сведениях? Добыли мы кое-что, добыли. Не скажу, чтобы это было легко, пришлось попотеть. Там ведь люди в основном вооруженные были. И все, как один, жаждали нас изничтожить. Но вы же знаете, мы тоже не промах. Кое-как договорились.

– Договорились? – лицо Москвича пошло красными пятнами. – Да вы там уйму народа уничтожили! Кровью все залили!

Вот тут он явно переигрывал. Не мог ведь знать о количестве пострадавших в ночном рейде. Ни в какие газеты эта информация не могла попасть. Тем более что «уймы» не было. Два застреленных охранника в лаборатории – и все! Остальные либо спали, либо находились без сознания. Да и пожар особенных повреждений не мог нанести. Бункер все-таки из бетона сделан, а не из бревен.

– О чем это вы? – теперь уже по-настоящему удивился Миронов. – Какая кровь? Кого уничтожили? Окститесь, уважаемый! Вам что-то приснилось?

Виктор Ильич понял, что переборщил.

– А то я не знаю, как ваш брат операции проводит! – сказал он, доставая из кармана платок и вытирая лоб. – Сначала стреляете, а потом фамилию спрашиваете.

Евгений со стуком поставил чашку на стол.

– Вы нас с кем-то путаете, милейший!

От былого благодушия не осталось и следа. Тон его теперь стал холодным и высокомерным. Ну, гнида кабинетная, держись! Это тебе будет стоить, как минимум, еще одного нолика в счете!

Москвич стушевался.

– Может быть, и путаю, – забормотал он. – Вы же меня не посвящали в подробности операции! Расскажите, как все было! Но сначала давайте сюда то, что добыли! Информация у вас на диске, на флешке?

У него даже пальцы задрожали от вожделения.

– Всему свое время, – сделал успокаивающий жест Миронов. – Подробности операции вам знать совсем не обязательно. Скажу лишь, что сверх необходимого оружие не применялось. А информацию вы получите после того, как мы обговорим размеры нашего гонорара и способ его передачи.

Виктора Ильича словно кто-то по лбу ударил. Он откинулся на спинку стула, выпучил глаза и начал хватать ртом воздух.

– Ка-какого гонорара? – наконец удалось ему выдавить.

– За проделанную нами работу, – хладнокровно ответил Евгений. – Мы же не даром свои головы под пули подставляли? Нам кажется, что благодарность за это, выраженная в некотором количестве свободно конвертируемой валюты, будет вполне уместна.

– Но ведь ни о каких деньгах разговора не было! – свистящим шепотом возопил Москвич.

– Полагаю, это подразумевалось само собой, – все так же спокойно продолжил Миронов. – Мы же приличные люди, не правда ли? Вы наняли нас для совершения работы, мы работу выполнили. А поскольку характер этой работы был несколько… щекотлив, то договор о нашем сотрудничестве не мог быть зафиксирован на бумаге и заверен, скажем, у нотариуса. Так что давайте договариваться о сумме вознаграждения за то, что мы с успехом выполнили.

– Но вы же обещали… – не сдавался Виктор Ильич. – Вы как россиянин…

– А вот этого, пожалуйста, не трогайте! – поднял ладонь Евгений. – Разве я состою на службе в российской армии? Нет. Разве я должен что-то родному государству? Нет. Разве я обязан по первому зову бросаться под пули и рисковать своей жизнью? Нет. Я добропорядочный гражданин, соблюдаю законы, исправно плачу налоги. Да, я специалист особого рода. И вы обратились ко мне как к специалисту. А специалистам положено платить. Причем чем уникальнее специалист, чем уже его специализация, тем выше оплата его труда. Без ложной скромности могу сказать, что я действительно уникальный специалист с очень узкой специализацией. Поэтому и гонорар за выполненную мной работу достаточно высок. Кстати, мои товарищи также являются специалистами этого профиля и они не менее уникальны, чем я. Так что справедливо будет выплатить им такие же суммы, как и мне. Вам все понятно?

На Виктора Ильича было любо-дорого посмотреть. На лице его явно читалось: «Прощайте, командировочные!» Это он еще не знал, какой счет ему собирается предъявить к оплате этот наглый, совершенно зарвавшийся бандит и убийца. Когда узнает, совсем невесело будет. «Как бы его кондратий не хватил!» – озабоченно подумал Евгений. Но тут же решил, что такого типа ничто не возьмет Правда, деньги – это такая штука, что когда их отнимают у людей некоторого сорта, люди эти, независимо от того, принадлежат им эти деньги или они совсем чужие, становятся совершенно невменяемы и могут совершить что-нибудь ужасное. Убить, например. Причем не думая о последствиях такого поступка. Надо бы поосторожнее быть. А то вскочит сейчас этот жлоб, выхватит пистолет и начнет стрелять в Миронова и в прочих, кто сейчас сидит поблизости.

Ему-то что, местные врачи психом признают и отправят на лечение. Здесь у них с этим быстро. А как вернуть людей, которых он пострелял?

Москвич наконец кое-как совладал с собой. Знаком подозвал официанта, попросил бокал негазированной воды и, только выпив его, заговорил:

– На какие же размеры вознаграждения вы рассчитываете?

Евгений молча взял бумажную салфетку, написал число, поставил знак умножения и приписал цифру три. То есть увеличил сумму втрое.

Виктор Ильич разглядывал салфетку с каким-то болезненным выражением на лице. Потом поднял глаза. Спросил участливо:

– Вы, случаем, не сошли с ума?

– Нисколько! – улыбнулся Миронов. – Учитывая то, что информация, которую мы добыли и которая так нужна вам, находится в данный момент у нас – вполне божеская сумма. Если же мы не придем к согласию, информация всегда может вернуться к хозяевам. За те же деньги. Я думаю, они скупиться не будут. Правда, хорошая перспектива?

Москвич задумчиво разглядывал его, словно и вправду собирался убить, только еще не решил, сейчас это сделать или чуть попозже.

– Я не уполномочен единолично решать такие вопросы. Кроме того, изначально предполагалось…

Миронов продолжил:

– Что мы полезем в мышеловку за бесплатным сыром? То есть не получим от него ни крошки? Времена изменились, дорогой мой! Сейчас бесплатного сыра нет даже в мышеловках. За все приходится платить. Особенно за информацию! Что хотите делайте, консультируйтесь с вашим начальством, но от указанной суммы отступаться мы не намерены. Мало того, если будете тянуть с выплатой, цена может возрасти!

– Вы что, меня «на счетчик» ставите? – возмутился эмиссар.

– Что за жаргон, уважаемый? – поморщился Евгений. – Разве мы похожи на бандитов? Отнюдь! Я просто веду с вами деловые переговоры. А как вы хотели? Дорога ложка к обеду! Чем дальше мы плывем по реке времени, тем дороже информация становится. Это как в пустыне. На краю ее глоток воды стоит, скажем, рубль. А километров через сто тот же глоток будет стоить уже тысячу. Понимаете разницу?

Виктору Ильичу очень хотелось получить добытую Мироновым и его людьми информацию. Но в то же время он прекрасно представлял, как отреагирует его начальство на известие о требовании денег в обмен на эту информацию. Начальство ведь тоже очень неохотно расстается с деньгами. Даже если не держит эти деньги в руках. На эмиссара были возложены определенные надежды, а он эти надежды не оправдал. Какой-то «старичок» обвел его вокруг пальца, задание выполнил, но теперь требует совершенно баснословную сумму. И как теперь быть? Он проиграл вчистую. Надо делать хорошую мину при этой плохой игре. Но что-то не получается…

Видя, что московский гость пребывает в молчании, Евгений решил еще немного его подстегнуть.

– Итак, – продолжил он, – подведем черту под нашим диспутом. У вас есть два дня на то, чтобы решить проблему с оплатой. По прошествии этого времени мы считаем себя свободными от каких бы то ни было обязательств и распоряжаемся информацией по нашему усмотрению. Уяснили?

Виктор Ильич отвел глаза в сторону.

– Я не успею найти такие деньги, – хрипло сказал он. – Где мне их взять?

– Вот уж это меня занимает в последнюю очередь. Хоть банк грабьте! Должны были думать, когда сюда из Москвы отправлялись! Халява кончилась! Впрочем, с иностранными агентами ваше ведомство всегда расплачивалось щедро и регулярно. Так почему бы не делать этого с соотечественниками?

– Какой вы соотечественник? – с ненавистью сказал Виктор Ильич. – Вы акула, наемник!

– Вы еще «диких гусей» вспомните! – хмыкнул Миронов. – Да, имейте в виду – никаких подлостей с вашей стороны мы не потерпим! А то еще вздумаете грохнуть нас или по одному, или всех вместе. Ничего вы этим не добьетесь, сразу предупреждаю. Носители информации таким путем к вам не попадут. Только честный обмен. Другого варианта не существует!

Он подозвал официанта со счетом, заплатил, оставив щедрые чаевые и сказал пригорюнившемуся Москвичу:

– Позвольте откланяться. Послезавтра утром я вам позвоню. Надеюсь на положительное решение нашего вопроса. В противном случае… Я уже описал один из вариантов возможного развития событий.

Как он и предполагал, фургон догнал его через пару сотен метров, когда ресторан уже скрылся за поворотом дороги.

Парни были возбуждены.

– Ну что, командир? Как финансовые вопросы?

– Все в порядке. Клиент глубоко задумался над их решением. Придется подождать два дня: сумма велика, сразу ему такую не поднять.

– А сколько?

Миронов улыбнулся.

– Пусть это будет для вас приятным сюрпризом!

Сейчас ему портила настроение только одна мысль: как быть с Наташкой? Два дня, которые он назначил Виктору Ильичу на решение вопроса с деньгами, повисали тяжелым грузом на шее самого Евгения. Он, в общем-то, не рассчитывал, что Москвич тут же выложит требуемую сумму. Но маленькая надежда все же теплилась в груди. А вдруг? Теперь придется опять врать жене, ссылаясь на форс-мажорные обстоятельства. Ему не раз еще икнется этот «испорченный отпуск». В самом деле, не рассказывать же супруге о том, что ее подруга по наущению приятеля-врага Евгения заманила их в Германию, а этот приятель-враг уговорил мужа участвовать в совершенно кошмарной операции. Да еще и Москва всем этим безобразием руководила…

Наташка, конечно, поверит, но веселья ни ей, ни Евгению это не добавит…

– Так, ребятки, – сказал он. – Надо решать, чем будем заниматься эти два дня. Предлагаю, во-первых, не разделяться, а во-вторых, уехать куда-нибудь и затаиться. Клиент у нас нервный, можно ждать от него неадекватного поведения. Сил для спланированной против нас акции у него нет, если решится, будет обходиться своими силами. Это не очень серьезно, хотя щелкать коробочкой не рекомендуется… Но есть еще одна сила, возможностей которой мы пока не знаем. Хозяева концерна. Всего предусмотреть невозможно, и наши рожи могут всплыть на записи с какой-нибудь пропущенной нами камеры. Тогда начнется охота. Серьезная.

– Командир! – возмутился Оруджев. – Ты что, сомневаешься в моей технике? Да она глушила все эти подглядывалки нараз!

Миронов кивнул, соглашаясь.

– А еще я записывающие блоки выдрал и унес. Но мало ли что? Расслабляться нам никак нельзя. Вот потому и предлагаю уехать. Не очень далеко, но чтобы место было поглуше.

Монастырев хмыкнул скептически.

– Где же здесь, в Германии, такое место найти? Все просматривается и контролируется. В городе – соседи немедленно о тебе все узнают и при случае заложат. В лесу – егеря какие-нибудь, лесники, просто туристы. Тут не спрячешься! Борь, подтверди!

Но Оруджев уверенность друга не разделял. Имел он вид задумчивый и как-то рассеяно перебирал кнопки своего мобильника. Потом вдруг оживился.

– Есть у меня идейка! Мужики, как вы смотрите на то, чтобы пожить эти два дня хоть и в лесу, но с максимальным комфортом?

– Вот с этого места поподробнее… – сказал Евгений.

 

Глава 6

Дом выглядел как игрушка. Небольшой, аккуратный, чистенький. В Швейцарии подобные строения называются, кажется, шале. Это прибежище усталых воинов носило традиционное имя «охотничий домик». При том, что хозяин его сроду не охотился и если привозил сюда гостей, то совсем не для того, чтобы пострелять по невинным зверушкам и птичкам.

Все трое стояли перед крыльцом и не могли налюбоваться на шедевр строительного искусства. Оруджев здесь уже гостил, а Миронов с Монастыревым были просто поражены.

Первым, как самый практичный, пришел в себя Портос. Он сплюнул и сказал:

– Умеют же! Будем надеяться, что внутри эта избушка так же хороша, как и снаружи.

– Даже лучше! – уверенно заявил Борис. – Здесь все предусмотрено. И вода, и свет, и телевидение. Давайте разгружаться!

Продукты они привезли с собой. Хотели взять пару бутылок водки, но по зрелому размышлению передумали и ограничились пивом. Монастырев прихватил упаковку немецкого лимонада. Спиртное ему было заказано по определению, а всякие американские «Фанты» и «Колы» он не любил.

Домик принадлежал какому-то художнику. Он не был приятелем Оруджева, но однажды Борис по доброте душевной вытащил мужика из очень неприятной истории, связанной с хорватской мафией. Казалось бы, ну какое дело бандитам до человека, который что-то там малюет на картоне и холстах? Так нет ведь, решили эти уроды, что человек, который не ходит ежедневно на работу, имеет средства, чтобы жить безбедно. А значит, этими средствами он должен поделиться с бедными беженцами. Причем добровольно. Ах, не хочет добровольно? Ну тогда ему нужно указать на ошибки, совершаемые в отношении этих беженцев. Причем указать стволом пистолета.

В общем, художник благополучно выбрался из ситуации и, как человек творческий, а значит, имеющий тонкую душевную организацию, остался благодарен своему спасителю. Борис этой благодарностью не злоупотреблял, хотя и выпивал несколько раз в компании художника и его друзей. В этом охотничьем домике тоже.

– Что же ты мне, собака такая, ничего об этом месте не рассказывал? – обиделся Монастырев, когда узнал, куда их везет Оруджев.

– Понимаешь, Портос, тут бывают обычно с женщинами, причем определенного круга. А ты кого сюда бы привез? Агнету?

– Что значит – определенного круга? Проститутки, что ли? – продолжал кипятиться Толик.

– Ну почему сразу – проститутки? Дамы творческого склада, – туманно объяснял Борис.

– Знаем мы этот склад! – не сдавался Портос. – Скажи уж честно: не захотел с товарищем товарами со склада делиться! Свинья ты после этого и больше никто!

Борис ворчание друга переносил спокойно, он знал его характер. Покипит и успокоится.

Идея Оруджева показалась Миронову очень хорошей. Про знакомство Бориса с художником никто не мог знать. Соответственно, никто и не побеспокоит их в эти два дня. Наташке он уже позвонил, получил порцию телефонных «подзатыльников», но теперь был уверен – жена в ближайшее время не нагрянет искать блудного мужа.

А домик в лесу представлялся идеальным местом для передышки. Будут валяться допоздна в постелях, неспешно завтракать, прогуливаться по окрестностям, смотреть вечерами телевизор и попивать пиво. Долго такой режим он бы, конечно, не выдержал, но два дня – просто отлично!

Лес вокруг был сосновый, изредка перемежаемый лиственными деревьями. Какие-то птички порхали над домом, вдалеке слышалась дробь дятла. Солнышко припекало, май скоро заканчивается. Хорошо, черт побери! Остаться бы тут навсегда, работать каким-нибудь лесником, в свободное время писать романы, которые все равно не опубликуют. А Наташка могла бы заниматься своей живописью.

Здесь, наверное, зимой тоже хорошо. Сугробы, сосульки с крыши свисают…

– Боря, – спросил он, принимая из фургона очередной ящик с продуктами, – а ты зимой здесь был?

– Нет, зимой сюда трудно добраться, – ответил Оруджев. И тут же уточнил: – Когда снега много. Но его в последние годы действительно многовато. Несмотря на глобальное потепление.

Значит, в зимние месяцы тут действительно здорово. Если, конечно, все коммуникации исправно работают.

В доме восхищенный Монастырев обходил комнаты, совершенно забыв о том, что нужно разгружать фургон.

– Хорошо художники живут! – сказал он, увидев входящего Евгения. – И ведь никакой поганый бомж сюда не залезет и на столе не нагадит.

– Вообще-то, ты за время, что живешь в Германии, должен был бы привыкнуть к здешнему уровню жизни, – заметил Миронов.

– Должен был! – согласился Толик. – Но не получается. Как-то все это неправильно.

– А по-моему, совершенно правильно! – не согласился с ним появившийся на пороге Оруджев. – Кто хорошо работает, тот должен все иметь. У нас известные художники тоже неплохо живут.

– А твой знакомый что, известный?

– Кажется, да. В Германии его точно знают. Я один раз даже на его выставке был, из интереса пошел. Так там народу много было, все чем-то восхищались. Я, правда, так и не понял – чем?

– А здесь его картины есть? – спросил Монастырев.

– Нет, он принципиально на отдыхе никаким искусством не занимается. Да у него и дома почти ничего не висит. Все распродает. Я, правда, цен не знаю. Но, судя по всему, – он повел рукой вокруг, – немаленькие цены.

– Я и говорю хорошо художники живут! О, тут даже камин имеется! Сейчас растапливать будем!

– Стоп, стоп! – обнял его за плечи Миронов. – Камин – это вечером. А сейчас давайте располагаться да что-нибудь на обед придумывать. Разве вы есть не хотите? Где тут кухня?

Готовить взялся Портос. Это дело он любил, но не очень умел. Зато у него получалось сытно, вкусно и одновременно полезно.

Так он друзьям и заявил, подавая на стол что-то среднее между ризотто и макаронами по-флотски. К блюду полагалось множество специй и соусов. На вопрос Оруджева, как все это называется, Толик ехидно сказал:

– Творческий склад!

И больше вопросов не последовало. Впрочем «склад» выглядел вполне аппетитно, а на вкус так вообще был замечательным. Нельзя сказать, чтобы они сильно проголодались, но содержимое большой сковородки смолотили подчистую. Потом откинулись, блаженствуя, на спинки стульев, закурили нашедшиеся в доме сигары и, лениво переговариваясь, стали строить планы на ближайшее будущее. То есть чем займутся в эти два дня.

Монастырев заговорил было об Аргентине, но Борис и Евгений тут же его прервали. Нечего загадывать, дело еще не закончено! Курочка в гнезде…

От Мюнхена они были в двух часах езды. И то половину времени заняла извилистая лесная дорога. Борис попытался поймать какую-нибудь мюнхенскую УКВ-станцию, но не преуспел. Тогда обратились к телевизору. Может быть, там скажут что-нибудь, связанное с их ночной операцией? Канал нашли, но в новостях о происшествии не упоминалось.

– Не так уж сильно мы и пошумели, – сказал Евгений, вспоминая возмущенные тирады Виктора Ильича о крови и трупах.

– Если у них все схвачено, – возразил Оруджев, – то никакой информации не будет. Газеты ляскнули языками, подробностей не зная. А теперь так же благополучно заткнутся. «Какая перестрелка?» – «Какой пожар?» – «Ничего не знаем!» Зачем шухер подымать?

– С одной стороны, хорошо, что шума нет, – сказал Миронов. – Но с другой стороны, служба безопасности концерна сейчас землю носом роет, разыскивая нас. Хозяева наверняка уже знают, что именно мы выкачали из компьютеров Центра, и дорого заплатят, чтобы не дать этой информации уйти на сторону. Поэтому, парни, даже здесь, практически на курорте – бдительность и еще раз бдительность! Не дай бог, они что-то разузнают и до нас доберутся. Будем как Кузнецов в последней схватке с бендеровцами.

– В смысле – отстреливаться до последнего патрона? – не понял Портос.

– В смысле – застигнутыми врасплох! – объяснил ему Борис.

– У нас какой-нибудь системы оповещения с собой нет? – поинтересовался Евгений. Задал он этот вопрос скорее для проформы. Какая сигнализация, собирались в спешке и вряд ли предполагали, что их могут найти в такой глуши.

– Обижаешь, командир! – широко улыбнулся Оруджев. – Как раз это имеется!

Оказалось, он в свою практически бездонную сумку ухитрился сунуть два миниатюрных датчика движения и один приемник.

Посовещавшись, решили, что один датчик установят примерно в километре отсюда на дороге, ведущей к дому, а второй – на поляне перед крыльцом.

Занялись установкой, потом проверкой работы, и затянулось все это до вечера, когда уже начало смеркаться. Тогда и вправду разожгли камин, благо дрова для него колоть не пришлось – запас имелся, расположились перед огнем и стали играть в преферанс. Игроки они все были не высшего класса, но тем интереснее. А то попадает в такую компанию мастер и начинает сыпать карточными поговорками да насмехаться над неопытными «игрулями». Кому это понравится?

Много позже, около полуночи, положились на технику и разошлись по комнатам спать. Как ни пронырливы ищейки концерна, за один день они никак не смогли бы напасть на след незваных посетителей Центра.

Это и подтвердила спокойная ночь. Утром, перед тем как выйти наружу, Евгений с помощью бинокля внимательно осмотрел окрестности, а потом в качестве дополнительной проверки и вместо зарядки обежал трусцой все окрестности дома, проверяя, не приближался ли кто-нибудь к нему ночью. Все было в порядке.

Сидя на крыльце с сигареткой и дожидаясь завтрака, он думал о Ступине. Что-то теперь поделывает Серега? Москвич наверняка пытается напрячь его в смысле получения денег, а бывший господин Стайниц всячески защищает свои тайные счета. То, что он выдавал на нужды Миронова и компании до этого времени – сущая мелочь по сравнению с тем, чего от него требуют теперь. И, пожалуй, уже Виктору Ильичу надо «беречь спину», поскольку Ступин тоже не из тех людей, которые легко расстаются с деньгами. «Вот поубивают они друг друга, – думал Евгений. – Что тогда делать с этими дисками? Не продавать же их действительно хозяевам концерна?»

Обещание сделать это было чистой воды блефом, цель которого – заставить Виктора Ильича подсуетиться в поисках денег. Миронов прекрасно понимал, что настоящие хозяева информации ни на какие переговоры не пойдут. Они сделают все, чтобы убрать свидетелей, да так, чтобы никто и никогда не нашел бы ни их, ни диски с информацией.

Ладно, будем надеяться, что Москвич напуган, его начальство тоже и деньги они совместными усилиями найдут. Даже если придется выпотрошить все счета Ступина. Ничего, у Сереги в Анголе мешочек с алмазами припрятан. Сам хвастался. И, должно быть, увесистый мешочек, раз он экспедицию собирался туда снаряжать.

А концерн не сумеет за такой короткий срок разыскать дерзких налетчиков. Потом будет уже поздно. Парни улетят в Аргентину, он уедет в Италию и прямо оттуда, вместе с женой вернется домой.

Вот только день пересидеть в этом благословенном месте да ночь провести без тревожного сигнала…

Он поднялся со ступеньки, затушил окурок в специально взятой пивной банке и вошел в дом. Борис плескался под душем, а Толик возился на кухне. Евгению показалось, будто Портос что-то сунул в карман. Но самозваный повар так беззаботно напевал, помешивая на сковороде очередной шедевр, что он решил – и вправду показалось. Разве станет Монастырев воровать в приютившем его доме?!

Перешучиваясь, они сели за стол, принялись завтракать. Оруджев сообщил, что собирается в лес, за грибами. Дескать их тут много, но народ как-то не привычен нагибаться за лесными дарами. Толик тоже загорелся этой идеей. Миронов же решил, что посидит на веранде с книжкой, освежит свой немецкий. Неожиданно для себя он нашел среди книг хозяина гэдээровское издание «Приключений Вернера Хольта». Роман помнил еще с детства и считал совсем нелишним попробовать его на языке оригинала.

Как планировали, так и получилось. Парни нашли старое лукошко, одно на двоих и пошли в лес. Глядя им в спины, Миронов мысленно обозвал друзей Красными Шапочками, идущими к бабушке, достал из холодильника банку пива и действительно устроился на веранде с «Хольтом».

Дитер Нолль на немецком оказался не слишком сложным. Евгений почти не помнил русский перевод и сейчас словно открывал книгу заново. Хотя, помнится, перевод был весьма неплох. По крайней мере, делали его профессиональные переводчики, а не те недоучки, которые, когда «открылись шлюзы» и издавать стало можно все, бросились переводить кого ни попадя, особенно с английского. Мало того, что оригиналы были, мягко сказать, не лучшего качества, так переводы делали их совсем макулатурой. И ничего, изголодавшийся по книгам народ расхватывал эту муру, как горячие пирожки. Это сейчас можно пойти в книжный магазин и выбрать то, что тебе хочется и по карману. Впрочем, есть и подарочные издания, стоящие многие тысячи. А тогда можно было выбрасывать на прилавок любую дребедень – оторвут с руками!

Сам Евгений, помнится, тоже покупал книжки, напечатанные на газетной бумаге и в ярких обложках. Но, женившись, всю макулатуру собрал и отнес в мусорный бак. Зачем хранить этот бред? Тем более что сын подрастает. Не приведи господь, еще возьмется читать…

«Вернера Хольта» он Кирюхе посоветовал, правда, только первую часть. Вторая показалась ему какой-то неубедительной. Там уже шла речь о коммунистическом воспитании, ответственности каждого гражданина перед обществом и так далее. Обычная пропагандистская штучка.

Третью книгу Нолль, насколько было известно Миронову, так и не написал. Но это как раз было понятно. Требовалась совсем настоящая агитка, а через себя писатель не смог переступить.

Увлекшись чтением, Евгений не сразу обратил внимание на странный звук, доносящийся из глубины дома, и только несколько секунд спустя сообразил – сработал датчик, и раз на поляне никого нет в этот момент, то это был датчик, установленный на дороге. Кто-то приближался к «охотничьему домику».

Дьявол, как же неудачно ребята ушли! И он тоже хорош, отпустил, расслабился!

Спокойно, сказал он себе. В густо населенной Германии человек или машина в лесу – не редкость. Это не сибирская тайга, где встретить путника можно только чудом. Какой-нибудь турист идет, наслаждаясь весенним днем. Или художник решил навестить неожиданных гостей. Хотя и обещал Борису не тревожить их в эти дни…

На всякий случай Миронов, забрав книгу и опустевшую пивную банку, убрался в дом. Пустующее кресло на веранде не могло вызвать подозрения. Может, его забыли хозяева во время прошлого визита?

Дверь он закрыл изнутри на тяжелый кованый засов. В доме, соответственно стилю, было много металлических финтифлюшек: подсвечники, каминная решетка. Засов выглядел очень прочным, дверь можно было выбить только тараном, какие применялись при штурме крепостей. Или из гранатомета…

Став у окна так, чтобы его не было видно снаружи, Евгений набрал номер мобильника Бориса. Теперь было не до конспирации. Оруджев отозвался не сразу, видимо, был увлечен «тихой охотой».

– Что такое, командир?

– Вы далеко ушли?

Боец соображал быстро.

– Сигнализация?

– Да, дальняя. Возвращайтесь. Только осторожно.

– Принято!

И телефон отключился.

Конечно, лучше бы это было случайное срабатывание. Но, как говорится: «Лучше перебдеть, чем недобдеть»…

Ждать пришлось около получаса. Наконец Миронов кое-что заметил и сразу все сомнения окончились. Пришли за ними.

На краю поляны, в кустах что-то тускло блеснуло. Он вгляделся и различил фигуру человека, который, присев на корточки, рассматривал дом в бинокль. Случайный турист не станет прятаться и вести скрытое наблюдение. Черт, как же их обнаружили?

Да все очень просто, вдруг понял он. Что Портос прятал в карман, когда Евгений вошел в дом? Ну не ложку же серебряную из коллекции хозяина. Мобильник! А кому звонил? Наверняка Агнете! Вот же, толстяк любвеобильный!

Значит, люди концерна вышли на нее и засекли утренний звонок Портоса. По нему и определили местонахождение звонившего. И это означает еще одно: где-то во время операции они прокололись и лица их записала аппаратура. Совсем плохо. Теряете профессионализм, Евгений Викторович! А еще хвастались перед Москвичом своей уникальностью! Стыдно.

Теперь придется думать, как выбираться из этой ситуации. В доме он какое-то время продержится, если по нему и впрямь не станут палить из гранатометов. И патронов маловато, всего три обоймы.

То, что ребята сейчас в лесу, в принципе, неплохо. Действовать в таких условиях они обучены и не раз это доказывали. Правда, там были южноамериканские или африканские джунгли. Здесь деревья растут пореже, но сойдут и такие заросли. Оружие при них. Неизвестно количество «гостей», но шансы выбраться отсюда есть и довольно большие.

Только сейчас надо затаиться и до последнего момента не подавать признаков жизни. Пусть неожиданно открытый огонь станет для противника неприятным сюрпризом.

Он продолжал выжидать, но на поляну никто пока не выходил. Через какое-то время по едва слышному шороху Евгений понял: наблюдатель или один из тех, кто был с ним, зашел к дому сзади и теперь, перемахнув перила, влез на веранду.

Миронов затаил дыхание. Все окна в доме были закрыты. Человек нажимал на них и, убедившись, что таким путем внутрь можно попасть только разбив стекло, двигался дальше. Ступал он почти бесшумно, но обострившимся слухом Евгений улавливал сейчас малейшие шорохи. Хорошо, что дом стоял в лесу и до него не доносились голоса людей и рокот автомобильных моторов.

Наконец незнакомец добрался до двери, стал ощупывать ее. Тоже напрасно. С минуту потоптавшись на ступеньках, «гость» что-то тихо сказал. Миронов сообразил, что тот связывается с другими по рации. Краем глаза он выглянул в окно и убедился, что прав. Из кустов, где сидел наблюдатель, выходили еще трое. Одеты они были не в какие-нибудь комбинезоны, а вполне цивильно. Брюки, курточки, один даже в костюме. На тех, с кем пришлось сталкиваться в подземелье, эти люди не походили.

Шли они осторожно, оглядываясь по сторонам, и каждый держал руку под полой, явно готовый в случае малейшей опасности выхватить оружие. Хорошо, хоть гранатометов не видно, усмехнулся про себя Евгений и тут же подскочил, как ужаленный. Сработал датчик, установленный на краю поляны!

Мелодичный звук, раздавшийся внутри дома, заставил напрячься и тех, кто шел через поляну, они разом присели, на свет появились пистолеты.

Под звуки датчика медленно тянулось время. Наконец тем, кто был на поляне, надоело сидеть на корточках и озираться. Пригнувшись, они двинулись к дому. И датчик тут же замолк!

Стоявший на крыльце рассмеялся и что-то сказал товарищам. Евгений различил лишь слово «телефон». «Гости» приняли сигнал датчика за телефонный звонок! А если никто не поднял трубку, то, значит, в доме никого нет! Может быть, удовлетворившись этим выводом, непрошеные посетители уйдут? А у Толика и Бориса хватит выдержки не открывать огня по отступающему противнику, это точно.

Трое поднялись на крыльцо и совещались с четвертым. Евгений припал ухом к двери. К сожалению, была она массивной и плотно прилегала к косяку, так что слышно было плохо. Что-то о хозяине, о приказе, о поисках. Но в каком смысле – понять несложно. Потом кто-то из стоявших на веранде заговорил резко и отрывисто, будто командовал. Никаких действий за этим не последовало. «Гости» притихли. Через несколько минут раздался звонок мобильника. Евгений даже улыбнулся: это была мелодия песенки «Ах, мой милый Августин!». Сентиментальные какие бандиты!

Снова заговорил тот, с командным голосом. Он задавал вопросы, судя по интонации и несколько раз повторил фамилию Штарски. Где-то Миронов уже эту фамилию слышал. Позвольте, да это же художник, которому принадлежит «охотничий домик»! Выходит, «гости» позвонили кому-то из своих и выяснили, кто хозяин лесного убежища. То есть, они не удовлетворились тем, что на вид дом пустой, и решили все же осмотреть его изнутри. Дальнейшее просчитать несложно. Другие сотрудники концерна сейчас разыщут художника, заберут у него ключи от здешних дверей и привезут их сюда. А может и самого художника притащат…

В любом случае вступать с ними в контакт придется. В огневой или рукопашный – как получится. Зато есть время, чтобы к нему подготовиться.

А может быть, и нет этого времени. Миронов вспомнил о фургоне, который они, разгрузив, загнали в сарай. Конечно, строение, послужившее временным гаражом, называть сараем было… некорректно. Уж слишком оно было изящно, как и сам дом. Но ничего не поделаешь, не оставлять же машину на открытом воздухе? Места в «сарае» как раз хватило. Вполне возможно, что хозяин «охотничьего домика» использовал это помещение как мастерскую, когда в нарушение своих правил все же занимался на даче творчеством. Окна там были большие и в них гости без труда увидят мини-автобус. Замка на импровизированном гараже нет, так что обыск фургона неминуем. Там, конечно, ничего особенного нет, но могли что-нибудь забыть. Во всяком случае «гости» убедятся, что те, кого они ищут, находятся поблизости. Н-да, прикинуться шлангом не получится. Придется опять превращаться в удава.

А для этого нужно связаться с парнями и скоординировать действия.

Тихо ступая, Евгений отошел от двери и двинулся к дальней комнате. Рядом с ней был туалет, запершись в котором можно позвонить соратникам. Враги не услышат. Если, конечно, не орать во весь голос.

Надеясь, что Борис тоже догадался перевести свой мобильник на виброрежим, Миронов набрал номер. Теперь Оруджев отозвался сразу. И тут же доложил:

– Командир, звонок я выключил, все в порядке.

– Я и не сомневался. Где вы?

– Лежим в кустиках у полянки, наблюдаем, как эти гады на веранде топчутся.

Евгений изложил свои соображения насчет фургона.

– Какие идеи?

– Да мы сейчас потихоньку в этот сарайчик заберемся и там их встретим. Они же не все туда попрутся?

– Надеюсь. Я пока тихо посижу. Действуйте. Потом доложите.

Он вышел из туалета и вернулся к дверям. «Гости» наверняка были немцами. Они не собирались разбивать окно и, не дожидаясь ключа, залезать в дом. Приятно иметь дело с европейцами!

А может, незваные гости опасались получить пулю от затаившихся в доме беглецов?

Кто-то из людей за дверью произнес фразу, из которой Евгений понял только «ваген» – «автомобиль». Значит, поняли, что те, кто скрывается, приехали сюда на чем-то. И транспорт скорее всего стоит в «сарайчике». Надо пойти проверить.

Ребята, если поторопились, должны быть уже внутри. Не поднимая занавески, Миронов бросил взгляд наружу. Так и есть, двое направились к «гаражу». Хорошо, что он стоит недалеко от дома, а то опять могла сработать сигнализация. Кстати! Он скользнул к столу и отключил приемник. Нечего тут пиликать, ты свою задачу выполнил.

О том, что произойдет в «сарайчике», он мог только догадываться. Выстрелов не будет. Незваных гостей обезвредят голыми руками, потому что и ножей подходящих у парней нет. Хотя те кухонные, что они взяли срезать грибы, тоже могут сгодиться.

Оставшиеся на веранде пока нетерпения не проявляли. Задерживаются коллеги, что из этого? Появятся, куда им деваться?

Подождав еще пять минут, Миронов решил, что пора и ему появиться на свет божий. Он осторожно снял засов и потянул за ручку двери…

То, что произошло дальше, можно было объяснить только звериным чутьем Евгения и слабыми нервами «гостей». Едва дверь стала открываться, как один из визитеров выхватил пистолет и начал в нее палить, а потом и второй присоединился к нему. За долю секунды до того, как первая пуля пробила дерево двери, Евгений ухитрился сдвинуться вправо и укрыться за косяком. Пока высадившие по полной обойме бандиты спешно перезаряжали оружие, он спокойно появился в проеме двери и произнес сакраментальную фразу времен Второй мировой войны:

– Хенде хох!

Но игры в «войнушку» эти люди не знали и в Сталинградской битве тоже не участвовали. Оставив в покое свои «пушки», они разом кинулись на Миронова, надеясь совместными усилиями свалить его.

Евгению ничего не оставалось делать, как аккуратно прострелить одному из нападавших коленную чашечку, а второго пропустить мимо себя и приложить рукояткой пистолета по затылку. Удар был хорош, человек по инерции пролетел еще пару шагов, затем обрушился на пол. Подстреленный же рухнул прямо на пороге и теперь лежал, схватившись за колено и завывая от боли.

– Не нужно было драться, – сказал ему Миронов, подобрал валявшийся рядом пистолет и вышел на веранду.

Как-то скоротечно эта стычка произошла. Или у концерна совсем не профессионалы в службе безопасности работают? С какого перепуга эти двое вдруг стали палить в приоткрывающуюся дверь? Что им там почудилось? Психи какие-то…

В том, что на них напали не сумасшедшие, он убедился немедленно. Из кустов ударила по веранде длинная то ли автоматная, то ли даже пулеметная очередь. Брызнули осколки стекол, полетели щепки и осколки камней, из которых были сложены здесь стены, а Евгений рыбкой перемахнул через сидевшего на пороге раненого и скрылся в доме. Бандиту же, получившему пулю в колено, досталось еще несколько от своего коллеги, засевшего в кустах. Он сразу перестал ныть и завалился внутрь дома. Можно было не щупать у него пульс. И так ясно.

Да, не таких уж простаков концерн отрядил в погоню за похитителями секретных сведений! Пока эти четверо разбирались с домом и сараем, кто-то держал входную дверь под прицелом. Так, на всякий случай. Один он там был или несколько? «Прозвучал» пока только один ствол. Но их могло быть и больше.

Миронов достал телефон.

– Командир, что там за пальба такая? – отозвался Оруджев. – Нам отсюда почти ничего не видно!

– Вы тех двоих, что к вам пошли, взяли?

– Да, все чисто, лежат, отдыхают.

– Остальных я тут положил. Но, оказалось у них еще подмога есть. По дому кто-то шарашит очередями из кустов! Надо разобраться! Оставляйте свои «трофеи» там и заходите сзади. Только осторожнее, нервные они очень.

– Есть, командир!

Подождав с минуту, Евгений высунул наружу ствол пистолета и дал несколько выстрелов по кустам не целясь. Своего он добился: оттуда отозвались еще одной длинной очередью. Опять посыпались стекла. Бедняга Штарски! Совсем ему домик изувечат! Как Борис будет перед ним оправдываться?

Ребята теперь точно знают, где залег стрелок. На всякий случай Миронов выстрелил еще раз. И выглянул одним глазом в разбитое окно. Как там противник?

Вовремя выглянул! Из кустов поднимался человек, прилаживавший на плече оч-чень знакомый предмет. Не раздумывая, Миронов бросился в глубь дома и едва успел упасть на пол в дальней комнате, как все вокруг содрогнулось от мощного взрыва. Этот урод решил выстрелить по «охотничьему дому» из гранатомета! Нет, он точно не был европейцем! И своих товарищей не пожалел, потому что тому, оглушенному, точно сейчас конец пришел.

Домик художник построил себе крепкий. Ничего не обрушилось после взрыва, не загорелось. Только дыма и пыли было много да в ушах звенело. А так – можно держать оборону и дальше. Не грузовик же у них там, полный одноразовых гранатометов?! Да и парни времени не теряют.

На всякий случай он не стал высовываться, а залег у порога комнаты, стараясь разглядеть в пыльном облаке входную дверь. Вдруг этому гранатометчику приспичит кинуться в атаку, чтобы добить раненых и оглушенных в доме?

Но вместо противника явились свои.

– Командир! – послышался голос Монастырева. – Ты там живой?

– Живой, живой! – отозвался Евгений, вставая. – Чуть меня этот придурок не угробил.

Пробился к двери, вывалился на свежий воздух и закашлялся. Потом спросил:

– Один он там был?

– Один, – подтвердил Монастырев. – Даже не чирикнул, так увлечен был обстрелом этой хижины.

– Взяли его?

– Нет, – качнул головой Оруджев, горестно созерцавший последствия налета. – Портос озверел после того, как он из гранатомета пальнул, ну и…

– Ладно, черт с ним, сам напросился, – махнул рукой Миронов. – Что дальше делать будем?

– Допросить бы их надо, – предложил Монастырев.

– А смысл? – скривился Оруджев. – Послали их по нашу душу, вот и все. Неудачно ребятишки съездили.

– Смысл есть, – задумчиво сказал Миронов. – Надо выяснить, они единственные такие или еще группы есть? Кстати, заодно узнаем, они твоего приятеля сюда привезут или только ключи отберут у него?

Он коротко рассказал о подслушанном телефонном разговоре.

– Но допрашивать придется тех, кого вы повязали. Здесь, – он заглянул в дом, – уже никого не спросишь.

– Вот еще что, – оживился Борис. – Как они на нас вышли?

– Тут и допрашивать никого не надо, – пожал плечами Евгений. – Толик, ты кому утром звонил?

Портос, собравшийся было идти к «сарайчику», замер, потом медленно обернулся.

– Агнете…

– Ну, теперь, считай, нам твою даму сердца освобождать придется. Ты маленький, что ли? Я ведь даже жене не звонил отсюда, хотя она и далеко. А эти специалисты все же где-то наши физии срисовали, по ним на Агнету и вышли. Дальше просто. Ты звонишь, они звонок засекают и вычисляют место нашего схрона.

– Ну, Портос, от тебя я такого не ожидал… – медленно проговорил Оруджев.

Толик повесил нос. Вину он свою понимал. Расслабился, потерял бдительность, думал, что ничего страшного не случится, если он сделает один короткий звоночек…

– Теряете навыки, парни, – мрачно сказал Миронов. – Ладно, что сделано, то сделано. На будущее наука. Ну не расстреливать же этого бегемота!

Борис кивнул.

– В лобешник бы ему надавать, чтобы думал раньше, чем делал! Ладно… Тащи сюда этих, из сарая!

Портос затрусил по поляне. Оруджев вновь воззрился на дом. Зрелище теперь это убежище искателей приключений представляло жалкое. Окон нет, фасад побит пулями, дверь висит на одной петле. А что внутри делается…

– Ночевать нам здесь не придется. Сейчас выясним, когда следующие подъедут с ключами или художником и надо будет хотя бы убитых прикопать. А потом сваливать отсюда еще куда-нибудь. Стрельба и взрывы в лесу далеко слышны. Полиция нагрянет. У тебя еще какого-нибудь приятеля нет с пустующим домом?

Борис юмор оценил, усмехнулся.

– У меня теперь наверняка и этого нет. Будь Гюнтер таким, как Портос, точно убил бы. А так поохает, походит вокруг, пару картин продаст и отремонтирует. Только ключей я уже не получу.

Вернулся Монастырев, волоча за шкирки двоих оставшихся в живых налетчиков. Повезло хлопцам, что решили в «сарайчик» заглянуть.

Пленники смотрели на победителей с нескрываемым ужасом. Тут, пожалуй, никакая «сыворотка правды» не понадобится.

И они рассказали все, после чего им выдали лопаты и под присмотром Портоса отправили закапывать труп автоматчика и то, что осталось после взрыва гранаты от двоих, ворвавшихся в дом. Толик, словно искупая свою вину, старательно исполнял роль надсмотрщика, выглядел свирепо и поигрывал трофейным автоматом. Пленные наверняка не думали о побеге.

Приемник датчика движения тоже пострадал при взрыве. Нужно было выходить на дорогу и устраивать засаду. Если ожидаемые бандиты увидят покалеченный дом, то сразу насторожатся. По данным, полученным во время допроса, приезда очередной порции представителей концерна следовало ожидать часа через полтора. Как раз Толик управится со своими подопечными. Одного нужно закинуть на прежнее место, к фургончику, а второй пусть рядом подежурит, вдруг подъезжающие позвонить захотят. Вот он им и ответит, что все, мол, в порядке, ждем. Дальше – по обстановке.

Не хотелось Миронову проливать лишней крови. Ну да, защищал себя и товарищей. Но ведь не он сделал первый выстрел, не он садил по дому из гранатомета. А эти ребята получили приказ и добросовестно его исполняли. Приказ есть приказ и его не обсуждают.

Кстати, он оказался прав. Тот, кто стрелял по дому из кустов, не был немцем. Румын, неведомыми путями попавший в службу безопасности концерна. Поэтому и палил, не жалея чужой собственности. Действительно, интернационал какой-то в этой конторе!

Можно было сейчас же загрузиться в фургон и уехать. Но, во-первых, неизвестно, захватили художника или нет? Если да, то зачем мужику страдать в лапах этих… Еще рассвирепеют, узнав о судьбе товарищей, и его под горячую руку прикончат. А во-вторых, если эту группу тоже нейтрализовать, то кому тогда искать таинственных налетчиков на Центр? Выигрывается время. Засада была необходима.

Устроились там же, где вчера устанавливали датчик. Вполне подходящее место оказалось: густые кусты подходят почти к дороге, и если правильно выбрать позицию, то подъезжающий автомобиль будет как на ладони. Фургон, в который уложили свои пожитки, выкатили на поляну. Пусть дожидается. Все равно его в самое ближайшее время нужно будет вернуть хозяевам. Евгений предложил было бросить фургон тут же и уехать на автомобиле бандитов, но Борис и Толик в один голос заявили, что так поступать нехорошо, они машину у людей под честное слово брали. Миронов понял и не стал спорить, хотя «люди» эти и были уголовниками.

Прогноз пленника оказался точен. Да и сам он действительно пригодился. Зазвенел телефон, и ему пришлось под дулом автомата веселым голосом отвечать, что все в норме, гостей ждут-не дождутся и тут их приятный сюрприз ожидает.

Сюрприз получился на славу. Разогнаться машина на узкой извилистой дороге не могла, поэтому Борису без особого труда удалось прострелить у большого черного «ренч-ровера» оба передних колеса, после чего двигаться ему далее стало совсем невозможно, а пассажиры под угрозой оружия спокойно вышли из салона и легли на землю.

Хорошо, что не уехали сразу. Бандиты все-таки захватили с собой художника. Борис отвел его в сторону и что-то долго объяснял. Но, судя по всему, полную картину произошедшего не дал, потому что Штарски, бледный длинноволосый мужчина лет сорока, на протяжение рассказа в обморок не падал и даже за сердце не хватался. Хотел, было, пойти к дому, но ему не позволили, мягко, но настойчиво заставив присесть на траву и побыть в компании Миронова, пока Монастырев с Оруджевым конвоировали трех новых пленных и одного старого.

Вернулись они через полчаса уже в фургоне. Все это время художник пытался выспросить у Евгения: что же все-таки случилось с его любимым домиком? Но Миронов вдаваться в подробности не хотел, отделывался общими фразами: все в порядке, ничего страшного не произошло, сейчас Гюнтера отвезут в город, где он по-прежнему будет заниматься искусством.

Оруджев доложил, что пленные связаны и упрятаны в сарай. До утра вряд ли развяжутся, но все равно шефам доложить еще какое-то время не смогут, потому что телефоны у них отобраны и уничтожены, а в доме теперь связи тоже нет.

Штарски предложили на выбор: ехать до Мюнхена в фургоне или воспользоваться трофейной машиной первой группы бандитов, тоже черным «ренч-ровером». Художник как натура творческая сравнил внешний вид транспортных средств и сделал выбор в пользу «ровера».

– Конечно, я бы тоже такую цацку выбрал, – пробормотал Монастырев и осекся под взглядом Оруджева, все еще злившегося на друга за тот необдуманный звонок.

Перед тем как расстаться, художнику немного испортили удовольствие, посоветовав долго на трофее не разъезжать, потому что хозяева его – очень суровые люди.

– Ну, – сказал Миронов, когда машина Штарски скрылась за поворотом, – какие будут предложения?

– Или, – хмыкнул Оруджев, – как говорили раньше: «Куды бечь?»

Монастырев закряхтел, устраиваясь на сидении.

– Да, Толик, Агнету тоже нужно выручать. Так, может быть, к ней домой и поедем? Вряд ли эти «орлы» даму к себе в Центр увезли. Скорее всего посадили кого-нибудь у нее в засаде на всякий случай. Вдруг ты еще раз звякнешь?

Портос только головой замотал.

– Правильно, звонить ты не будешь. А нагрянешь неожиданно, как муж из командировки.

– И начнешь хахалей гонять! – поддержал Борис.

– Только не так, как здесь! – предостерегающе поднял палец Евгений. – Художник – человек небедный, дом свой быстро восстановит. У Агнеты таких денег нет. Нужно будет действовать аккуратно, по возможности – без шума. Чтобы соседи в полицию не донесли. Ну что, тронулись?

Непосредственно к дому Агнеты решили не подъезжать, фургон оставили на соседней улице этой маленькой деревушки. Навинтили на стволы глушители, взяли электрошокер, и Портос неторопливой походкой направился к калитке палисадника. Из окон его было хорошо видно. А Евгений и Борис приотстали, чтобы не светиться раньше времени.

Толик выглядел совершенно спокойным и ничего не подозревающим. По-хозяйски открыл калитку, прошел по дорожке и позвонил в дверь. Теперь те, кто были в доме, должны все внимание переключить на этого гостя. Самое время для рывка двух оставшихся бойцов. Что они и сделали, за две секунды переместившись с улицы к дому.

Агнета долго не открывала, они уже стали беспокоиться: а вдруг ее действительно увезли? Но тут щелкнул замок, и хозяйка возникла на пороге. С первого взгляда стало ясно – в доме есть чужие. Была немка бледна и немного встрепана. Ну точно, как застигнутая мужем неверная жена. Только это был не тот случай.

Портос соответствовал ситуации.

– Что, не ждала? – грозно спросил он, пытаясь заглянуть через ее плечо.

Агнета только молча трясла головой.

– Успела спрятать? Ну, говори! – нагнетал атмосферу «обманутый муж».

– Ни… никого здесь нет, – пролепетала наконец испуганная женщина.

– А вот я сейчас проверю! – заявил Толик и, отодвинув ее, устремился в дом. Следом за ним бросились Оруджев с Мироновым.

Но их помощь не понадобилась. Они услышали треск электрического разряда, потом несколько смачных ударов, и Портос вышел в прихожую, отряхивая ладони.

– Двое только и было, – небрежно сказал он. – Мозгляки.

Агнета стояла, прижав руки к груди, ни жива ни мертва. Монастырев повернулся к ней.

– Это не то, что ты думаешь, – сказала «неверная», но Толик не дал ей договорить, шагнул вперед и крепко обнял.

– Успокойся, дурочка, я все знаю. Нужно было как-то отвлечь их внимание, вот я и устроил маленький спектакль. Не сердись!

Женщина стала приходить в себя, на глазах превращаясь в даму.

«Ну, сейчас Портосу достанется! – подумал Миронов. – Госпожа Кокнар устроит ему семейную сцену!»

– Боря, – сказал он. – Подгони фургон. Надо же павших от руки нашего громовержца упаковать.

А сам вышел на улицу – покурить. Н-да, сначала Оруджев с художником разбирался, теперь Толик получает заслуженное. А потом и ему от Наташки перепадет. Сплошные убытки. И пока никакой прибыли. Если еще и Виктор Ильич заартачится, точно придется банк грабить, чтобы хоть как-то компенсировать потери. Но Москвич вряд ли будет сильно кочевряжиться. Судя по всему, информация о концерне его начальникам крайне нужна. И придется им скрепя сердце отсчитать нужную сумму.

Ступина точно растрясут. Зато больше не будут приставать со своими заданиями. Хватит, со службой покончено!

Если честно, то не совсем. Эти, обезвреженные – малая часть брошенного концерном на их поиски и уничтожение войска. Просто тем, кто обнаружил Агнету первыми, повезло больше. Или не повезло, это с какой стороны посмотреть.

К калитке подъехал фургон. Теперь надо думать, как переправить в него двух работников концерна, находящихся в глубокой отключке. А отключка действительно глубокая, Портос явно кулаки не сдерживал.

В обычных условиях это не представляло бы труда, но сейчас к окнам соседних домов наверняка прилипли любопытные носы: а что это у одинокой дамочки делают сразу трое мужчин? Да еще тяжести какие-то выносят… Нехорошо может получиться.

– Да ладно, – развеял его сомнения Борис. – Сделаем вид, что ребята нажрались и сами ходить не могут. Вдвоем как-нибудь дотащим.

«Вдвоем» – потому что на участие Монастырева они рассчитывать не могли. Толик был занят в «разборе полетов».

Для этого Агнета увела мужчину наверх, и теперь оттуда доносился ее гневный голос и невнятно-виноватое бормотание Портоса. Зато под ногами не путались у работающих людей.

Как и предложил Борис, они, предварительно обезоружив, брали каждого из бандитов с двух сторон под руки и, делая вид, что тот сам перебирает ногами, хотя и вяло, «вели» к фургону. Там «клиентов» связали и уложили на пол. Сели передохнуть.

– Ну и куда мы их денем? – спросил Оруджев.

– А черт их знает! – в сердцах сказал Миронов. – К художнику в «сарайчик» везти? Там и так уже настоящая тюрьма. Вот же морока на нашу голову!

– В России было бы попроще, – задумчиво сказал Борис.

– Это как? – не понял Евгений.

Оруджев пожал плечами.

– Отвезли бы в лес да грохнули. И все проблемы.

– Да, хорошими специалистами вы стали, – с сарказмом в голосе сказал Миронов.

– В одном дурацком советском фильме герой говорит: «Не мы такие, жизнь такая!» – парировал Борис. – Они бы нас не задумываясь грохнули. А мы с ними цацкаемся.

– Хватит, нагрохались уже! – оборвал его Миронов. – Насчет леса – хорошая идея. Только ведь можно их там просто оставить! Привязать к деревьям потолще и пускай себе сидят, пока кто-нибудь не найдет. Или, когда все закончится, из аэропорта позвоним в концерн и объясним, где их работничков искать.

– Ну, командир, – восхитился Оруджев, – ты садист покруче нас! Представляю, как они там куковать будут! Да еще и муравьи начнут ползать, букашки какие-нибудь.

– При чем здесь садизм?! – возмутился Евгений. – Они знали на что шли! Ну, может, не до конца знали… Так что пусть посидят, подумают, стоит ли дальше этим делом заниматься или лучше переквалифицироваться в пивовары?

– Если они такое же пиво будут варить, как сейчас работают, то им самое место у нас на родине! – засмеялся Борис. – Что-то напоминающее пиво по цвету, но не по вкусу! Ну что там Портос, разобрался со своей фройляйн?

Тут из дома вышел Монастырев, утирая лоб и отдуваясь. Похоже, всыпали ему изрядно. Но, так как улыбка, хотя и скромная, плавала у него на губах, до расторжения дипломатических отношений дело все же не дошло.

– Ну что, едем? – спросил Толик, подходя к фургону.

– Гляди, командир, живой наш громила и даже морда не поцарапанная! – картинно удивился Борис.

– Ладно вам, – отмахнулся Портос. – Я бы на вас посмотрел в подобной ситуации!

– Упаси господь! – перекрестился Оруджев. – Мне еще пожить хочется!

– Все уладил? – спросил Миронов.

– Все, – кивнул Монастырев. – Что с этими гавриками делать будем?

Он заглянул в фургон.

– Лежат, голубчики.

Ему объяснили совместно выработанный план.

– А что, – заявил Портос. – Вполне реальная идея. Если все решится, как обещано, то посидеть им нужно будет сегодня до вечера, ночь и завтра до полудня. А там – поминай как нас звали!

Тут один из ушибленных им застонал.

– Все, прекращаем по-русски трепаться! – велел Миронов.

– Да они и так знают, что мы русские! – удивился Толик. – Агнетку допрашивали, и Борькиного художника.

– Это все косвенные улики, – не сдался Евгений. – Своими ушами они русского не слышали? Поехали, поехали, нам еще о ночлеге подумать надо! И машину хорошо бы сменить!

Все сделали, как и задумывали. То есть завезли «гостей» Агнеты поглубже в лес, посадили у достаточно толстых сосен и связали руки за стволами. В последний момент все же пожалели и не стали затыкать рты. А то задохнутся еще. Пусть орут. Если кто-то услышит – значит повезло. Все равно они планов Миронова и команды не знают.

Как рассказал Толик, Агнета согласилась с его доводами и, напуганная налетом на свой дом, решила на недельку-другую переехать к сестре, которая живет в Аугсбурге – городе, расположенном не очень далеко от Мюнхена. А дальше, как уверил ее Портос, все образуется.

– Доверчивые существа, эти женщины! – рассмеялся Оруджев. – Образуется! Да мы через неделю-другую по Буэнос-Айресу гулять будем!

– Не говори «гоп!», – укоротил его Монастырев. – Мало ли…

– Не боись, Толян! – Борис хлопнул его по плечу. – У нас все получится…

«Мне бы его уверенность», – подумал Миронов. Вся эта история ему окончательно перестала нравиться. Она не нравилась с самого начала, но тогда было ощущение азарта, вспоминались годы, проведенные в СОБ, и хотелось, что называется, вспомнить молодость.

Сейчас же он не чувствовал себя таким уж молодым. Возраст свое брал. Ему было неприятно выслеживать, проникать, драться и стрелять в людей, какими бы плохими они ни были. Да, он умел все это, хорошо умел, лучше многих и многих. Но ему не хотелось этого делать. И только правило: «Взялся – исполняй до конца!» – мешало все бросить и забыть. Да еще парни из его старой группы, которые решили ему помогать, даже не спросив, а какую они получат выгоду? Они поверили ему, как всегда, как раньше, и Евгений не мог подвести их. Он обязан был сделать все, чтобы они остались живы и даже действительно получили реальную выгоду от своих действий.

– Командир! – прервал его раздумья Монастырев. – А что мы голову ломаем по поводу ночевки? Ты же раз ночевал в местном мотеле? Ничего, сносно?

Евгений кивнул.

– Сойдет.

– Ну так и поехали туда! Сейчас где-нибудь пообедаем, а заодно и поужинаем. Денег у нас еще навалом. И спокойно выспимся перед завтрашней акцией! Там нас наверняка искать не должны! Они же не считают нас сумасшедшими?

– Ты сказал – акция? Вы что, собираетесь завтра стрельбу какую-нибудь устраивать?

– Не мы, – покачал головой Оруджев. – Твой московский приятель может удумать очередную гадость. Надо же нам настороже быть?

– Да, этот вполне способен, – согласился Миронов. – Силенок у него, правда, маловато. Но вдруг из Москвы подкрепление пришлют? А насчет мотеля идейка неплохая. Вряд ли после сегодняшней войнушки они посчитают нас настолько наглыми. Но все равно, расслабляться не стоит… Поехали поедим. Вы всё здесь знаете. Куда направимся?

 

Глава 7

Но сначала они все же сменили машину. Толик с Борисом вернули фургон по принадлежности в каком-то районе города, совсем не похожем на парадный центральный. Здесь даже пятиэтажки были, похожие на советские «хрущобы» или на строения времен ГДР. Машину закатили в автомастерскую, а через пятнадцать минут выехали оттуда на потрепанном, но вполне рабочем «опеле».

– Что, тоже напрокат взяли? – поинтересовался Евгений.

– Вроде того, – ответил Борис, но в подробности вдаваться не стал.

Миронов хотел спросить, предупредили ли они своих «коллег» о том, что фургон может быть в розыске, но промолчал. Парни умные, да к тому же здесь находятся гораздо больше его и местные порядки знают.

И они поехали обедать-ужинать. Совсем недалеко от мастерской, где оставили фургон, нашелся вполне уютный кабачок, там подавали и картофельный суп, и жареное мясо с квашеной капустой. Пиво пить не стали: предстояло еще устраиваться на ночлег.

Работая ложкой, Евгений исподтишка оглядывал зал. Публика здесь собиралась отнюдь не аристократическая. Хотя не сказать, чтобы заводские рабочие или какие-нибудь докеры. Странные типы, одетые неброско, но с толстыми золотыми цепями на шеях и перстнями на пальцах. Национальность их определить было сложно, разве что по цвету кожи. Откровенных негров не наблюдалось, но мулаты попадались. Наверняка были арабы, турки, бывшие жители восточноевропейских стран. Все, кого щедрая Германия пустила к себе в надежде, что эти люди будут работать на совесть и приумножат богатства государства. Так они и разбежались! Почувствовав, что здесь можно жить вполне уютно, не горбатясь с лопатой или ломом по восемь часов в день, они освоились, вызвали родственников и стали доить эту Германию и ее жителей. Ничего, всем хватит!

И действительно, хватало. По крайней мере, в мусорных баках никто не рылся и просто так денег у прохожих не выпрашивал. Кто-то шел в уличные артисты, а кто-то – в бандиты. Кто к чему склонности имел. Планов на отдаленное будущее приезжающие не строили, привыкнув у себя на родине к тому, что жизнь может измениться очень быстро и радикально. Они еще не ощутили размеренность и спокойствие старой европейской цивилизации и вносили свой посильный вклад: суету, пренебрежение к правилам и укладам, желание получить выгоду побольше и побыстрее, даже если это будет несколько противоречить законам.

А вот кого в кабачке не наблюдалось, так это настоящих немцев. Даже хозяин и официанты были здесь иностранцами, но укоренившимися. Потому и поддерживалась в этом заведении некоторая видимость порядка и уюта.

В общем, довольно типичная картина для развитых европейских держав. В Америке все иначе. Там эмигранты из других стран живут давно, у них свои ареалы обитания, свои порядки, в которые государство уже практически не сует нос, довольствуясь тем, что получает хоть какие-то налоги и не допускает слишком уж резкого проникновения чужих культур в свою повседневную жизнь. Но все это пока. До поры, до времени…

Еда оказалась вкусной и удивительно дешевой.

– Здесь мы питаемся, когда оказываемся на мели, – доверительно сообщил Миронову Портос. – Можно и под запись, постоянным клиентам это позволяется. Но долгов не прощают.

– Я понял, – кивнул Евгений. Расспрашивать ни о чем не стал. Это был не его мир, и жить в нем он никогда не будет. Сейчас понадобилось пристанище на короткий срок, его можно получить. Но остаться здесь надолго он бы не смог.

К их столику внезапно подошел смуглый парень в кожаной куртке, джинсах и ковбойских сапогах. Глядя в глаза Миронову, он что-то спросил. Язык был Евгению незнаком, но поведение парня объясняло лучше всякого переводчика. От него чего-то требовали, причем требование это в любой момент могло быть подкреплено оружием: кисть правой руки незнакомца покоился в кармане. А что там у него было: кастет, нож или даже пистолет – не суть важно.

Драки Евгений не хотел, поэтому просто развел руками и сказал, улыбаясь как можно шире:

– Не понимаю!

Парень повторил свой вопрос, и тон его стал еще более угрожающим. Миронов вопросительно посмотрел на ребят. Те смотрели с затаенными усмешками. Потом Борис лениво сказал:

– Сходи с ним, командир! Тебе должно понравиться. Только очень осторожно, у него что-то в кармане.

– Да? – с сомнением сказал Евгений. – Ну, ладно, схожу.

Он поднялся из-за стола и сделал приглашающий жест, показывай, дескать, дорогу! Парень с гордо поднятой головой прошествовал вперед, к выходу, однако на улицу не пошел, а свернул в туалет. Держась от него в метре, Миронов вошел следом. И едва успел перехватить метнувшуюся к нему руку с зажатым в пальцах спринг-найфом, выкидным ножом. Собственно, щелчок выбрасываемого лезвия и заставил его перейти в боевой режим.

Парень попытался другой рукой ударить его в лицо, одновременно стараясь лягнуть, но боль от заломленной руки не дала ему этого сделать. Через секунду нож валялся на полу, а нападавший стоял на коленях и тихонечко подвывал. Руку ему Евгений не стал ломать, а только вывихнул плечевой сустав. Тоже ничего приятного, но все же не перелом.

Он поднял нож, осмотрел. Дешевка за три евро, после двух десятков срабатываний пружина или ломается, или ослабевает настолько, что не в силах открыть оружие. И тут шпана, покачал головой Миронов, выбрасывая трофей в урну. Но какого черта ему было надо? И почему парни не вмешались?

Эти вопросы он и задал Толику с Борисом, вернувшись за стол.

– Понимаешь, командир, здесь не принято вступаться друг за друга. Один на один. Или кодла на кодлу. Остальные могут только смотреть. Парнишка – обыкновенный наркоман, ему деньги на дозу были нужны. А он, видимо, решил, что ты – самое слабое звено. Вот и подкатился с требованиями.

– Что, – поразился Евгений, – я действительно так плохо выгляжу?

– Ну, почему? – смутился Портос. – Вполне прилично для своего возраста. Этому придурку просто что-то показалось.

– Ну, спасибо, утешил, – с горечью сказал Миронов. – Похоже, действительно пора завязывать с приключениями. Уже сопляки всякие приставать начинают. И друзья снисходительно поглядывают: мол, справишься, дедушка?

Портос смутился еще больше да еще и дернулся как-то неестественно, явно получив локтем в бок от Оруджева.

Чтобы скрыть свое смущение, он подскочил со стула, вытирая губы салфеткой и заторопил:

– Ну что, поехали? А то вечер скоро, вдруг там мест не будет?

И они отправились устраиваться на ночлег. Места там были. Туристы, приезжающие в Мюнхен, не очень жаловали это заведение. Располагалось оно далеко от центра, походило действительно на американских собратьев и комфорт здесь был соответствующий.

Номера на троих, конечно, не существовало в принципе, поскольку жилье предназначалось для шоферов-дальнобойщиков или семейных парочек, путешествующих на автомобиле в поисках романтических приключений.

Взяли два номера. Миронов поселился отдельно от товарищей. Не потому, что был обижен на их нетактичность, а просто так получилось.

Последний раз покурили на улице, Евгений напомнил о бдительности, затем разошлись спать.

Он ворочался на койке, зачем-то взбивал поролоновую подушку, укутывался в одеяло, но сон не шел. Одолевали мысли. Человеку редко удается посмотреть на себя со стороны. Зеркало – это не то. Но вот если тебя снимают видеокамерой, а ты не подозреваешь об этом, потом, просматривая запись, никак не можешь избавиться от чувства неловкости. И этот увалень, что-то невнятно бормочущий – я? Не может быть! Я не такой! Я энергичный, подтянутый, с орлиным взором и четкими, выверенными движениями! Я еще – о-го-го! Это какая-то подделка, розыгрыш. Человек, похожий на меня.

Актерам хорошо, им не приходится стыдиться за свое поведение на экране, потому что они играют роль. Там не они – настоящие, там они – вымышленные! Пирс Броснан – геройствующий Джеймс Бонд, валящий своих врагов направо и налево, в жизни мягкий, улыбчивый семьянин, очень любящий своих детей и никого никогда не убивший.

Вот и он, чувствовавший себя еще вполне крепким мужчиной, выглядящим не на свой реальный возраст, вдруг словно посмотрел на Евгения Миронова глазами Бориса и Толика. Начали вспоминаться некоторые моменты этой совместной работы. И обнаружилось, что парни оберегают его, не дают идти туда, где наиболее рискованно, выполняют работу сами. Вот попробуй пойми: заботятся они о нем как о бывшем командире и нынешнем соратнике или просто опасаются, что в какой-то момент он может не справиться, подвести их?

Второе предположение было очень горьким. Таким горьким, что у Миронова внезапно разболелась голова, чего не случалось очень давно.

Он попытался подавить боль усилием воли. Раньше, в молодости, это помогало. Но не сейчас.

Ломило в затылке, отдавалось в висках. Давление подскочило, что ли? Придется таблетку поискать, хотя и очень не хочется.

Никаких лекарств в номере, разумеется, не было. Заезжали ведь в аптеку! Правда, по другому поводу. Надо сходить на рецепцию в главный корпус и попросить таблетку аспирина. Или купить этот проклятый аспирин!

Евгений встал, оделся. И, уже выходя, решил прихватить с собой пистолет. На всякий случай.

На улице опустилась темнота. С недалекого автобана доносился шум машин, видно было зарево от света фар, да на площадке перед зданием горел слабый фонарь. Но в целом это была тихая весенняя ночь. Впору с девушкой сидеть где-нибудь в парке на лавочке и любоваться звездами.

Только не до девушек и звезд ему было сейчас. Проклятая голова даже мешала думать, отдаваясь болью при каждом шаге.

Человек на рецепции был сама любезность. Ночь в самом начале, и дремать за стойкой ему еще не хотелось. Уважаемому господину что-то нужно? Ах, таблетку от головной боли? Нет, к сожалению, здесь у него ничего подходящего нет, но если господин подождет, то через минуту он принесет таблетку. И служащий испарился. А Евгений оперся локтями о стойку, массируя пальцами виски.

Внезапно взгляд его остановился на листке бумаги, торчавшем из книги записи постояльцев. Конечно, компьютер тоже присутствовал, но запись от руки в книге – это же традиция, господа! Ее нельзя нарушать!

Так вот, что-то было необычное в этом листке, неправильное. Евгений перегнулся через стойку и потянул за торчащий уголок. Следом полез еще один листик. Но на него пока Миронов внимания не обратил, потому что в руках у него была принтерная распечатка фотографии. А со снимка на него глядел… он сам! В черном обтягивающем комбинезоне, напряженно смотрящий куда-то в сторону.

На следующем листке были запечатлены Оруджев и Монастырев с пистолетами в руках. Без сомнения, это были кадры с камеры скрытого наблюдения в подземелье Центра. Все-таки проглядели они «стража», не все заглушили.

Что там еще было на этих бумажках, Евгений разглядеть не успел, послышались шаги возвращающегося служащего, и он сунул листки обратно в книгу.

Служащий, улыбаясь, вручил ему на маленьком подносике таблетку и стакан воды – запить. Миронов сделал вид, что глотает пилюлю, вернул стакан, поблагодарил и отправился восвояси.

Сразу же за порогом он таблетку выбросил. Не следовало в связи с неожиданно открывшимися обстоятельствами принимать неизвестные медикаменты. Голова сама утихнет, потому что сейчас не до ее капризов.

Неторопливой походкой он дошел до двери номера парней, постучал. Послышался сонный голос Оруджева:

– Кого там черти носят?

Но спросил по-немецки.

– Открывай! – велел Миронов.

Босые ноги прошлепали по полу.

– Командир? Что случилось?

– Да уж случилось… Быстро буди Портоса и одевайтесь. Надо уносить ноги.

Лицо Бориса скривилось:

– Опять?

Но, тем не менее, одетым на пороге он появился буквально через два десятка секунд. За его плечом маячило встревоженное лицо Монастырева. Окинув взглядом пейзаж позади себя и не найдя в нем никаких изменений, Евгений втолкнул Оруджева в комнату, закрыл дверь. Свет зажигать не стал.

– Такое дело, хлопцы…

Он рассказал о своей «находке».

– Я тебе говорил, что тщательнее проверять надо! – двинул Монастырев в плечо Бориса. – А ты – техника, техника!

Оруджев отмахнулся от него.

– Где же мы прокололись, командир?

– Не знаю, я места не разобрал. Но что наши морды на снимках – это точно. Там что-то еще было написано, не успел прочесть, этот немец вернулся.

– Наверное, телефоны по которым звонить нужно, если мы появимся. Если полицию не подключили, то обещание вознаграждения.

– Чего гадать? – возмутился Толик. Ему не понравилась мысль о том, что за его голову назначили деньги. – Пойдем да вытряхнем все из этого фашиста!

– А зачем? Если он позвонил, то дергать надо отсюда со страшной силой. Если не успел – обязательно позвонит! Прикажешь и его в лес везти, к дереву привязывать?

– Хватит спорить! – оборвал их Миронов. – В любом случае драпать надо. Только вот куда?

– Для начала – отсюда! – начал было Оруджев, но замолчал и кинулся к окну.

– Кажется, поздно уже драпать, – философски заметил Портос, доставая пистолет и оттягивая затвор. – Жалко, автомат того придурка не взяли. Очень бы сейчас пригодился!

– Там патронов всего несколько штук оставалось, – рассеяно заметил Борис, вглядываясь в темноту за окном.

– Ну, что видно? – спросил Евгений.

– Подъехали две машины, из них люди вышли и двинулись в главное здание. Отсюда не понять, сколько их вообще и как выглядят. Может, обычные туристы?

– Может быть, конечно. Только не верится мне в такие случайности. Хватаем вещи – и наружу! А то сидим, как в западне. Здесь стенки тонкие, от пуль не защитят.

Они выскочили из номера. К счастью, он был последним в ряду таких же и находился на первом этаже. Нырнули за угол в темноту и затаились. А вдруг не те?

Единственный фонарь скупо освещал площадку перед зданием. Их машина находилась слишком далеко отсюда, чтобы добраться до нее незамеченными. Такие уж тут правила: нельзя ставить транспорт под окнами номеров.

Но автомобиль был просто необходим. И Борис вызвался:

– Я попробую проскользнуть. А вы, если что – прикроете.

– Давай, – разрешил Миронов.

Оруджев бесшумно исчез во мраке. Он должен сделать большую петлю, чтобы выйти к стоянке. Но там светили несколько фонарей и были они ярче, чем этот. К тому же, как успел заметить Евгений, на столбе висела непременная камера слежения. И картинку она передавала скорее всего на рецепцию, дежурному. Борису нужно будет как можно быстрее проскочить открытое пространство, а потом проникнуть в машину, завести ее и подъехать, чтобы забрать товарищей. Если его увидят на экране монитора, план провалится. Ничего, попробуем сделать так, чтобы не увидели…

Миронов нажал кнопку вызова на мобильнике.

– Боря, когда будешь бежать к машине, дай сигнал!

– Хорошо, командир!

Прошло несколько минут и тут они увидели, как из главного корпуса вышли трое и направились в их сторону. Тут же из двух недавно подъехавших автомобилей появились еще два человека. Никаких сомнений, приехали за ними. Вернее, по их душу, потому что, судя по инциденту в лесу, никого живыми брать не собирались.

До бывших номеров группы Миронова ищейкам концерна оставалось метров тридцать, когда в мобильнике раздался щелчок. Оруджев шел на прорыв. Евгений удовлетворенно кивнул, тщательно прицелился и дважды спустил курок. Выстрелов почти не было слышно, но двое из идущих повалились на землю, хватаясь за ноги. Остальные, сообразив, в чем дело, и примерно определив направление, откуда стреляли, упали ничком и открыли беспорядочную пальбу. Миронов укрылся за углом, успев увидеть, как на стоянке мелькнула тень. Борис проскочил незамеченным, потому что и дежурный был отвлечен от экрана стрельбой на улице. В худшем случае он сейчас пытается выглянуть в окно, а в лучшем – вообще забился под стойку и боится нос высунуть.

Теперь дело за Борисом. Наступление вряд ли предвидится. Эти ребята сейчас думают о том, как бы для начала укрыться от пуль, а потом уже что-то предпринимать.

Чтобы поддержать это их стремление, Евгений осторожно выглянул из-за угла, практически невидимый на фоне ночной темноты и опять, прицелившись, выстрелил. Еще один из нападавших закрутился на мелкой щебенке, которой была посыпана площадка, а в ответ прозвучали три жалких выстрела, хотя и более точно направленных, чем первые. Одна из пуль даже ударила в стену здания.

Редкие постояльцы мотеля, как и дежурный, наверняка сейчас слушали звуки перестрелки из-под кроватей, а о том, чтобы выглянуть на улицу, и думать не смели. Голливудские боевики научили. Это хорошо, лишние жертвы никому не нужны.

Стоило Миронову подумать о слишком затянувшейся возне Оруджева с автомобилем, как длинная тень появилась на площадке, превратившись в их старенький «опель». Борис ехал тихо, не включая свет, и ему удалось почти вплотную подобраться к залегшим бандитам. Тут он внезапно надавил на педаль газа, мотор взревел и, ослепляя врагов фарами, машина бросилась на них, как озверевшее чудовище. При этом Оруджев еще и непрерывно давил на клаксон. Это была настоящая психическая атака! Противник кинулся врассыпную. Двое тащили третьего, а первые раненые уползали сами. По автомобилю огня не вели. До того ли им было!

Оруджев развернул машину почти на месте. Щебень полетел в разные стороны, словно пули. Миронов и Монастырев, выскочив из-за угла, нырнули в салон. Евгений тут же развернулся, чтобы стрелять по тому, кто попробует их остановить. Но вслед уносящемуся «опелю» раздался всего один выстрел.

Через минуту они выезжали на шоссе. Тут Борис опять включил фары, которые отключал после атаки, чтобы нельзя было разглядеть номера.

– Все целы? – спросил он.

– Нормально, – заверил Толик. – А вот у них потери есть. Командир палил, как снайпер!

– Догонять нас они вряд ли будут, – сказал Миронов. – Им сейчас не до этого. Из пятерых трое ранены.

– Надо было всех перебить! – зло сказал Оруджев. – Надоели уже эти прятки-перестрелки!

– Черт с ними! Главное – эти гады не дали спокойно поспать. Теперь одно остается: ночевать в машине. Давай, Боря, поищи какой-нибудь съезд в лес. Заберемся поглубже и подремлем до утра. Без комфорта, зато в безопасности.

Так и сделали. Нашли небольшую полянку в стороне от лесной дороги, кое-как расположились в кабине и, несмотря на все переживания минувшего дня, заснули почти что сном младенцев. Уже погружаясь в дрему, Евгений с удивлением обнаружил, что головная боль давно прошла! В горячке перестрелки и бегства он как-то не засек момент, когда в затылке перестало ломить. Вот что значит настоящая работа…

Остаток ночи прошел без приключений. Миронов проснулся первым, стараясь не шуметь, выбрался наружу и ополоснул лицо водой из пластиковой бутылки, найденной на полу салона.

Тем временем пробудились остальные. Утро наступило солнечное, но прохладное. Интересно, что там с привязанными к деревьям? Выбрались или мерзнут сейчас? Сидя на траве столько времени, можно и простудиться.

А вокруг пели птицы, день обещал быть превосходным. Вот только станет ли он таким для них? Ведь сегодня должно все решиться. Причем обязательно. Бегать дальше от преследователей, кружась по Мюнхену и его окрестностям, не имело смысла. Их непременно найдут, потому что концерну необходима информация, украденная из Центра. Поиски похитителей не будут остановлены ни на минуту. Значит, из Баварии нужно исчезнуть. А лучше – вовсе из Германии. Тогда будет надежда остаться в живых. Потому что рано или поздно даже такие специалисты, как они, могут дать промашку, не выстрелить первыми…

Но остается еще хитрый посланец Москвы – Виктор Ильич. Ему тоже необходима информация, имеющаяся у них. И он должен заплатить за нее. Охотно или нет – не важно.

Словно прочитав мысли Евгения, Оруджев спросил:

– Ну что, командир, пора звонить?

Миронов пожал плечами.

– Может, сначала позавтракаем?

– Да не терпится уже! Ясность нужна!

– Ладно, – согласился Евгений, – сейчас будем вносить ясность…

Он достал телефон, набрал номер. Маскироваться теперь не имело смысла. Все равно они скоро уедут с этого места, так что, кому надо, могут засекать.

Представитель Москвы отозвался не сразу, и голос его был тускл и уныл. Кажется, их план не сработал.

Оказалось, наоборот.

– Мы согласны платить. Но есть некоторые условия. Необходимо встретиться.

– Согласен. Давайте так: через два часа там, где увиделись в первый раз. Идет?

– Хорошо. Я приеду.

– Только без фокусов!

– Какие уж там фокусы… – скорбным голосом сказал Виктор Ильич и отключился.

Миронов повернулся к соратникам. В их взглядах читался немой вопрос.

– Спокойно, парни, кажется, все удается.

– Ура! – завопил Портос, но Оруджев тут же заткнул ему рот.

– Чего ты разорался, дубина? Тебе же сказали – кажется! А значит, ничего еще не решено. Надо поработать, понятно?

Портос, обиженный за то, что ему не дали покричать, пробурчал:

– Опять работать? Когда же отдыхать будем? Хочу в Буэнос-Айрес!

– Не капризничай! Скоро увидишь город своей мечты. Потерпи еще чуть-чуть! Командир, как действуем?

Евгений рассказал о предстоящей встрече.

– А вы будете страховать меня, потому что я все же в нем сомневаюсь. Поедем чуть раньше, осмотримся на местности. В прошлый раз вы незаметны были. Сегодня постарайтесь так же. Но позавтракаем до переговоров. На пустой желудок я нервничаю очень.

– Хорошо бы, – поддержал Портос. – Я тоже голодный сам не свой становлюсь. Только это в городе искать надо какую-нибудь закусочную. Рестораны так рано не открываются.

 

Глава 8

«Толстый баварец» действительно был еще закрыт. Парни отправились подыскивать наблюдательные пункты, а Евгений стал неторопливо прогуливаться перед рестораном. Покушения на свою жизнь сейчас он не боялся. Убить его сам Виктор Ильич не решится, как не решится послать для этого своих людей. Московское руководство тоже прекрасно понимает, что смертью одного или всех членов группы ничего не изменишь. Для того, чтобы применить «сыворотку правды», нужно сначала захватить Миронова или кого-то из его товарищей. Но опять же понятно, что так просто это сделать не удастся. Поэтому им выгоднее купить информацию о концерне, как бы это двусмысленно ни звучало.

Те люди, которыми здесь располагал Москвич, не были способны на серьезную работу. Тем более – против группы Миронова.

Существовал еще один вариант. Команду могли прислать из России. Но об этом даже думать было нелепо. Чтобы устроить такое, нужен повод гораздо серьезнее, чем подноготная какого-то концерна. Когда Миронов еще служил в СОБ, вариант срочной, без предварительной подготовки, засылки спецгруппы в какую-нибудь далекую страну еще иногда работал. Но сейчас? Нет, исключено.

Поэтому Евгений спокойно мерил шагами дорожку, ведущую вокруг «Баварца» и ждал появления Виктора Ильича. Гадать, какие у того возникли проблемы, было бесполезно. Там посмотрим.

Время, остававшееся до назначенного часа, истекло, а московский гость все не появлялся. Автомобиль показался только спустя десять минут. Он остановился на парковочной площадке, дверь открылась и со стороны водителя вылез… Ступин!

Неожиданность и не сказать, чтобы приятная. Но все еще можно было объяснить. К примеру, Москвич посадил Сергея за руль для подстраховки. Убедится, что Миронов не приготовил ловушку, и вылезет сам.

Но время шло, Виктор Ильич не выходил, а Ступин, оглядевшись, неспешно направился в сторону Евгения. Тот сделал навстречу только три шага и остановился, предоставив бывшему сослуживцу инициативу.

Чем ближе подходил Сергей, тем больше Миронов убеждался в том, что тут все нечисто. Похоже, их переиграли. По крайней мере, противники так думают. Ладно, посмотрим, что будет дальше.

Наконец Ступин подошел совсем близко. Евгений еще издали разглядел его. Выражение лица Сергея не предвещали ничего хорошего. Миронов вздохнул и начал первым:

– Ну, выкладывай, что у нас не так?

Ступин тяжело вздохнул.

– Все не так, Женя…

И тут же, предупреждая следующий вопрос, поспешил добавить:

– Только я тут ни при чем! Меня просто послали сказать, что ты проиграл и лучше сдаться сейчас, иначе последствия будут очень тяжелыми. Вот!

Он полез в карман и увидев, как напрягся Миронов, опять зачастил:

– Нет у меня оружия! Здесь только телефон! Велено тебе его передать!

Достал «раскладушку», которая тут же издала мелодичную трель, протянул ее.

– Вот, ответь…

Евгений нажал кнопку.

– Слушаю!

Звонил не Виктор Ильич. Голос был ему незнаком. Уверенный, сильный. Говорили по-русски.

– Господин Миронов?

– Слушаю.

– Сопротивление бесполезно. Ваши друзья у нас в руках. Поэтому сейчас осторожно достаньте оружие и положите на землю. Потом я скажу, что делать дальше.

– Почему я должен вам верить? И, кстати, вы не представились.

Евгений говорил совершенно спокойно и одновременно чувствовал – звонивший не врет. Каким-то образом Борис и Толик попали в плен. Но к кому?

В трубке раздалось шуршание, потом голос Оруджева произнес:

– Не толкайтесь, суки! Командир, это правда. Нас повязали. Портос до сих пор в отключке. Их тут многовато, мы не справились.

Потом заговорил незнакомец:

– Убедились? Евгений Викторович, не надо эксцессов. Если сдадитесь добровольно, вашей жизни ничто не будет угрожать. Повторяю: осторожно достаньте оружие и положите на землю. Не принуждайте нас к крайним мерам!

– Вы по-прежнему не представились, – повторил Миронов.

– Моя фамилия вам ничего не скажет. Могу только сообщить, что я из того ведомства, где вы служили раньше.

Итак, самое бредовое предположение оправдалось. Москва послала группу для их захвата. А может быть, и уничтожения. Черт побери, почему им так важна информация, добытая Мироновым и его товарищами? Сам он просмотрел полученные файлы лишь мельком и ничего особенного там не увидел. Надо было вчитаться. Или наоборот: меньше знаешь – крепче спишь? Но кто поверит, что он практически не знает, о чем там идет речь?

Как бы там ни было, а начинать сейчас круговерть с перестрелкой и попыткой вырваться из окружения не имело смысла. Он не знал, сколько вокруг стрелков, где они расположились и как поведут себя, если он попробует. Скорее всего раздастся команда «Огонь!», и одна-единственная пуля оборвет его жизнь. Хорошо, пусть пока будет так, как они сказали.

Миронов осторожно, двумя пальцами достал пистолет, поднял его над головой, демонстрируя невидимым наблюдателям, потом наклонился и положил оружие на щебенку.

– Отлично! – прокомментировал голос в телефоне. – А теперь отдайте телефон тому, кто рядом с вами, руки за спину и пусть он сделает то, что ему приказано.

На запястьях защелкнулся металл наручников.

– Пойдем, – сказал Ступин. – Я правда ни в чем не виноват. Меня эти ребята отправили под пистолетом. Дали телефон, наручники и велели сказать то, что я сказал.

– Да, Серега, что-то ты совсем самостоятельность потерял, – усмехнулся Евгений, шагая к лесу, куда его направлял Ступин.

– А что я могу? – плачущим голосом сказал тот. – Деньги из меня почти все вытянули, оружием угрожают да еще сказали, что вывезут в Россию, если буду выпендриваться. Или сдадут в концерн.

– Ну, этого ты не бойся, живым они тебя не отдадут – слишком много знаешь. А вот на родину вывезти могут. По этой же причине.

– Успокоил, называется! – вознегодовал Ступин.

– А я тебе что – нянька? Сам уже взрослый мальчик, должен понимать, чем такие игры заканчиваются!

– Зато ты хорошо понял! Вон, в наручниках шагаешь! И что теперь делать?

– Тебя, дурака, пожалел. Помочь ведь хотел…

– Помог, блин…

Евгений усмехнулся.

– Ну, извини. Раз на раз не приходится. Ты им только про свой мешочек, закопанный в Анголе, не рассказывай.

– Какой мешочек? Шлепнут вместе с вами, и все!

– Может, и не шлепнут…

На самом деле Евгений считал, что как раз очень даже могут шлепнуть. Узнают, где спрятаны диски с информацией о концерне, а потом или инъекцию сделают, или просто пулю в затылок пустят. Такие вещи и раньше случались, в бытность его сотрудником СОБ, а теперь, при нынешней легкости нравов и цене жизни… Да запросто!

Конечно, так просто он сдаваться не собирался. Побороться стоило. Но как уж получится.

У кромки леса их встретил человек в камуфляже и шапочке-маске на голове. Он держал стволом вверх автомат неизвестной Миронову конструкции. Да, Евгений Викторович, поотстали вы. И то сказать, в последнее время с автоматами почти не приходилось дела иметь. А следить за новинками военной техники как-то времени не было.

Встречавший повел стволом, указывая направление. Еще шагов тридцать, и они оказались на небольшой полянке. В центре ее сидели спина к спине Монастырев с Оруджевым, причем Портос явно был без сознания, и Борису стоило заметных усилий удерживать товарища в вертикальном положении.

По периметру поляны расположились еще пятеро вооруженных человек в камуфляже и Виктор Ильич собственной персоной. Был посланец Москвы отнюдь не весел, как вроде бы полагалось ему, а имел вид печальный и даже где-то скорбный. С чего бы это?

Евгения, предварительно обыскав, усадили на землю, спиной прислонив к соратникам. Борис осклабился:

– Тоже взяли, командир?

Миронов ничего не ответил. Он внимательно рассматривал людей, переигравших его группу. Спецназовцы, но не очень обычные, раз их послали на операцию за границу. Неужели какой-то особый рейс организовали? Обычным самолетом снаряжение и оружие провезти сейчас затруднительно, а у Виктора Ильича вряд ли в загашниках такое количество имелось. Во что же они ухитрились вляпаться, если им такое внимание оказывают?

Москвич присел на корточки перед Евгением.

– Ну что, Евгений Викторович, сразу все скажете? Или понадобятся спецсредства?

– Да вы просто утюг горячий попробуйте, – посоветовал Миронов. – Или паяльник. Самые верные стимулы к разговору.

Виктор Ильич криво усмехнулся.

– Партизана на допросе в гестапо желаете разыгрывать? Вы же взрослый человек, должны понимать, что проиграли. Так бросайте карты на стол и не валяйте дурака!

– Кто вам сказал, что мы проиграли? Вы что, уже получили необходимое? Так смею вас заверить, что и дальше не получите. Мои люди не знают, где информация находится, а со мной можете делать, что хотите. Все равно ничего не получите.

– И буду делать, не сомневайтесь. Утюга у меня нет, паяльника тоже, да и розетки поблизости не наблюдается. Но помните, я вам жидкость одну давал? Убедились в ее эффективности? А теперь попробуете на себе. Так что не сомневайтесь, все я получу! Но, на всякий случай, для наглядности!

И он ударил Миронова по лицу. Не сильно, откуда у таких людей сила? Хлестко, а главное – оскорбительно. Это поняли даже вооруженные люди, до сих пор молча наблюдавшие за происходящим.

– Э! – пробасил один из них. – Руки не надо распускать!

При звуках его голоса Виктор Ильич непроизвольно дернулся и как-то сразу сник. Вот почему у него был такой мрачный вид, когда Евгения привели на поляну. Видимо, прибывшие из Москвы «вторым эшелоном» не очень церемонились с «первым». Оно и понятно, дело практически завалил, требовал каких-то денег, вынудил посылать специалистов. А это может быть чревато.

Миронов снес удар молча, не стоило поддаваться эмоциям и терять лицо, но на счету у Виктора Ильича появилась еще одна отметка. И серьезная. Такие поступки прощать не стоит.

– Ну, не будем терять время! – с деланным оживлением сказал московский гость. В руках у него появился тот самый флакончик с «лосьоном для бритья» и шприц. Средство для ведения допросов Евгений сунул Монастыреву в его безразмерную сумку. Не таскать же в кармане стеклянную бутылочку. И Виктор Ильич ее там обнаружил. Вот радости было, наверное!

Куртку с него снимать не стали. Просто расстегнули ворот рубашки и обнажили плечо. Да и кожу перед уколом не продезинфицировали, вогнали дозу просто так. Миронов не сказал ничего по этому поводу. Ему предстоял сеанс, нужно было сосредоточиться и тщательно кое-что вспомнить.

Виктор Ильич убрал шприц в карман, глянул на часы и закурил. Ждать ему нужно было около пятнадцати минут. Охранники в камуфле стояли неподвижно. Они сделали свое дело и происходящее на поляне их не касалось. Достойные ребята пришли на смену. Завалить Портоса немногие были способны. И ведь, судя по всему, не применяли какие-то парализаторы, брали голыми руками. Ну да, вон какие здоровенные парни! Если втроем-вчетвером навалились, то могли справиться. Да чего там – «могли». Справились ведь! Толик все еще в отключке.

Евгений пошевелил плечами.

– Портос, ты живой?

В ответ раздалось мычание. Монастырев приходил в себя. Лишь бы не буянил пока. Для этого будет еще время.

– Боря, придержи его, когда очухается. Он ведь наручники рвать станет. А эти дурындасы еще пальбу откроют.

– Хорошо, командир, – отозвался Оруджев. – Как ты?

– Терпимо. Только не вмешивайтесь, когда допрашивать будут. Я сам все решу.

Он еще раз осмотрел поляну. Ничего не изменилось. Охрана стоит, Москвич докуривает вторую сигарету. Ну что, пора? Наверное.

Он закрыл глаза и свесил голову на грудь. Как пелось в одной известной опере: «Начнем, пожалуй!»

Виктор Ильич присел перед ним на корточки, потрогал за щеку, пальцем раздвинул веки.

– Миронов, вы меня слышите?

– Слышу, – вяло отозвался Евгений.

– Хорошо слышите?

– Хорошо…

– Вы помните, кто я такой?

– Помню…

– Кто?

– Виктор Ильич, приехал из Москвы…

– Зачем я приехал?

– Нужна информация о фирме Ганса Вартера…

– Что я вам поручил?

– Достать информацию о фирме Ганса Вартера…

– Вы ее достали?

– Достали…

– И где эта информация?

– Не скажу…

– Почему не скажете?

– Нам нужны деньги…

– Скажите, где информация и получите деньги! Много денег!

– Много?

На лице Евгения появилась идиотская улыбка.

– Очень много! Где информация?

– На Фридрихштрассе есть кафе. Там, в туалете, за бачком коробка с дисками…

– Очень хорошо! На дисках информация?

– Да, на дисках…

– Командир, что ты делаешь?! – не выдержал Оруджев.

Миронов никак не прореагировал. Сейчас он слышал лишь Виктора Ильича.

Но тот уже спросил обо всем, что ему было необходимо. Поднялся, подошел к одному из охранников, видимо, старшему в группе.

– Дайте мне человека, я съезжу за дисками.

– А с этими что?

– Пусть пока посидят здесь. Вдруг что-то не так? Может быть, он соврал.

– Под этим уколом не врут…

– Ладно, вернусь – тогда и решим.

– Опасно здесь оставаться, могут пройти люди.

– Вы командир, вы и решайте, как сделать так, чтобы вас не заметили!

Главный только пожал плечами, поманил ближайшего бойца. Тот подбежал, вытянулся.

– Поедешь с этим, проконтролируешь. Да переодеться не забудь, а то так и попрешься!

Виктор Ильич, сопровождаемый вооруженной охраной, скрылся в кустах.

– Вольно! – скомандовал старший. – Можно курить. Но не расслабляться.

Сам же присел на траву, прислонился спиной к дереву, положил автомат на колени.

«Да уж, – заметил про себя Евгений, незаметно наблюдая за окружающими через опущенные ресницы, – все-таки не наша подготовка. Портоса завалить сумели, а дисциплинка хромает».

Он все еще сидел, опустив подбородок на грудь и, казалось, спал. Действие препарата еще не должно было кончиться, поэтому никаких признаков жизни подавать не следовало. Один раз шепотом его позвал Борис, но Миронов не ответил. Успеют наговориться, тем более – противник рядом.

Наконец он решил, что пора бы и прийти в себя. Прошлый раз они просто влили в допрашиваемого стакан водки, кое-что внушили, тем и ограничились. А вот как без водки в себя приходят? Наверное, жажда мучит.

Евгений замычал, задвигался, поднял голову. Его мутный взгляд остановился на старшем, который с явным любопытством ждал продолжения. Он что, никогда действия этого препарата не видел? Тогда почему с такой уверенностью заявлял, что под его действием не лгут?

– Как ощущение, Евгений Викторович? – спросил старший, и Миронов мог поклясться, что в его голосе прозвучало сочувствие.

Он разомкнул пересохшие губы.

– Вода есть?

Повелительный жест, и тут же подскочивший боец, открыв флягу, дал ему напиться.

– Мне тоже! – раздался вдруг голос пришедшего наконец в себя Монастырева.

Боец кинул вопросительный взгляд на командира, тот кивнул, и фляга перекочевала к губам Портоса. Таким же манером напоили и Оруджева.

– Жить стало лучше, жить стало веселее! – вполголоса прокомментировал событие Борис.

Дальше стало еще лучше и веселее. Старший группы подсел ближе, достал пачку сигарет, предложил Миронову:

– Будете?

Евгений кивнул и сигарета (между прочим, крепкая французская «Житан») оказалась у него во рту. Щелкнула зажигалка.

– Евгений Викторович, – не унимался старший. – Давно хотел вас спросить, да все случая не представлялось. – Это вы Савимби завалили?

Проходил такой эпизод в жизни Миронова, но та операция была сверхсекретной, к тому же международной. Еще американцы участвовали и португальцы. Хотя завершать все пришлось одним представителям России. И что, теперь об этих секретах болтают все, кому не лень? Пор-р-рядочки!

– Мы знакомы? – ответил он вопросом на вопрос.

Старший покачал головой.

– Практически – нет. Я вас в Управлении пару раз видел. Да рассказывали о вашей группе много. На примере ваших операций у нас занятия проходили.

– Лестно, – усмехнулся Евгений. – И вас же отправляют нас брать.

– Служба, – развел руками старший. – Нам тоже не нравится, но от приказа никуда не денешься. Этот таракан поначалу принялся на нас орать, но мы его быстро на место поставили. Пусть теперь рапорты строчит.

И, как бы между прочим, спросил:

– А что это вам вкололи?

– Ты же слышал: средство какое-то специальное, чтобы язык развязать. Я название не помню.

– Средство? – усмехнулся старший. – Колол я его, знаю как действует… Не очень убедительно вы сыграли, Евгений Викторович! То есть для меня. А этот (пренебрежительный жест в сторону кустов, где скрылся Виктор Ильич) решил, что вы и взаправду раскололись. Он ведь вашим пузырьком пользовался. Что это было?

Евгений внимательно посмотрел на собеседника. Но что можно было увидеть, если лицо того скрывала маска, оставляя открытыми только рот и глаза?

– Ну… раствор глюкозы. Совершенно безобидное средство, стимулирует работу мозга, – наконец решился он.

– И что, дисков там нет?

– Почему? Лежат. Другое дело – что на них записано? Мы ведь настоящих сведений не добыли, так, какую-то ерунду. Ничего не поделаешь, уж что получилось. Зато героиновую фабрику уничтожили. Не зря, значит, сходили.

– Но ведь он проверит, что там!

Сейчас и Миронов развел бы руками, но они были в наручниках.

– А что я могу сделать? Чем богаты…

– Весело получается, – задумчиво протянул старший. – Теперь остается дождаться, пока он вернется. И тогда уж не знаю, что будет. Он ведь формально руководитель операции. Как скажет, так нам и придется сделать.

Миронов понял, что ребята приказ выполнят. А приказ в этой ситуации может быть только один: ликвидировать строптивую троицу. Заодно и Ступина. Кстати, а этот аферист где? Евгений не видел Сергея с момента, когда его привели на поляну. Неужели убрали? Да нет, он им еще может быть полезен. Хотя бы для того, чтобы разобраться в записях на дисках, которые в этот момент Виктор Ильич должен доставать в сортире той забегаловки на Фридрихштрассе, где на Миронова бросался наркоман с ножом. Тогда и пришла Евгению в голову мысль спрятать диски в убогом месте, где вряд ли кто-то полезет смотреть, а не лежит ли что-нибудь за треснувшим бачком?

У Москвича должен быть с собой ноутбук, чтобы на скорую руку просмотреть содержимое дисков. Ну и много он там поймет? Лучше бы, наверное, понял, потому что это дает выигрыш во времени. Надо же ему выбить из Миронова настоящие диски! А если не разберется, сочтет информацию подлинной, может прямо оттуда позвонить и отдать приказ на ликвидацию. Он и про ненужную информацию рассказал, потому что старший мог тут же позвонить Виктору Ильичу и сообщить о напрасности туалетных поисков.

Необходимо было еще хотя бы полчаса, потому что свои наручники он уже расстегнул и передал импровизированный ключ Оруджеву. Как раз когда тот вскрикнул: «Командир, что ты делаешь?!» И там работа шла. Но из этого положения, когда окружен вооруженными спецами, много не навоюешь даже с раскованными руками. Надо ждать подходящего момента. Если получат команду, все равно не будут на этой солнечной полянке убивать, не подходит она для такого дела.

Эстетствуешь, братец, сказал он себе. Это ты не стал бы здесь убивать. А у этих парней совсем иное за душой. Другое поколение, другие нравы. На их операциях учат! Да Миронов и его люди всегда старались пролить как можно меньше крови и убивали только по крайней необходимости. Про этот нюанс, пожалуй, преподаватель не рассказывает.

У старшего в кармане зажужжал телефон. Кажется, оправдывались самые худшие предположения. Наверняка звонил Виктор Ильич, чтобы отдать приказ об уничтожении тройки Миронова.

Старший отошел к краю поляны, поднес аппаратик к уху, послушал, мрачно косясь на сидевших людей, что-то коротко ответил и спрятал трубку. Вот все и решилось.

– Не разобрался таракан в ваших дисках, – сообщил спецназовец. – Сообщил, что все в порядке и вас можно отпускать гулять.

Помолчал и добавил:

– До ближайшей кучи валежника.

– А почему валежника? – не удержался от вопроса Оруджев. С момента получения отмычки он заметно повеселел.

– А чтобы незаметно было, – любезно объяснил старший. Затем он снова знаком подозвал двух своих подчиненных и, указав на пленников, сделал недвусмысленный жест, проведя пальцем по горлу. Те кивнули и стали помогать троице подняться с земли.

– Прощайте, Евгений Викторович, – сказал старший. – Очень жаль, что у нас была такая короткая встреча. Ни о чем не успел вас расспросить. Теперь уже не свидимся.

И вдруг произнес вполголоса совсем странную фразу:

– Вы не очень сильно бейте.

Тесной группкой пленники пошли к зарослям, но Миронов обернулся и сказал напоследок:

– А Савимби, как сообщали средства массовой информации, убили соратники в случайной перестрелке.

Старший кивнул в ответ, и губы его, видимые в прорези маски, расплылись в улыбке.

Идти было неудобно: приходилось держать руки за спиной, и пальцами прихватывать наручники, чтобы не упали раньше времени. Евгений не знал, успели его товарищи расстегнуть свои «железки» или нет, но надеялся на их сноровку. Проволочка была спрятана у него в обшлаге куртки. Нет, ему не приходилось в последние годы незаметно снимать с себя наручники, но проволочка неизменно присутствовала. Привычка, что с ней поделаешь?

Вот и пригодилась железка. Теперь отойти подальше и не сплоховать. Как сказал старший? «Не очень сильно бейте»? Видно будет, только Портоса нужно придержать. Ему ведь обидно…

Ай да старший! И приказ исполнит, и совесть не замарает. Он послал бойцов ликвидировать Миронова и его людей. Ну, а то, что тем удалось бежать – не его вина. Эти люди ведь кто? Профессионалы высшего класса! Их только внезапно, исподтишка можно уложить. Да и то успех не гарантирован на все сто процентов.

Так что виноват, товарищ командир, готов понести наказание. Соответствующее.

Через полчаса они уже были на окраине города. Старичок «опель», припрятанный в лесу и не обнаруженный московской группой, верно унес их от, казалось бы, неминуемой смерти.

По дороге Миронову многое пришлось объяснять соратникам. И про то, что он вылил «сыворотку правды», а в пузырек залил раствор глюкозы, купленный в аптеке. И про спрятанную в рукаве проволочку. И про то, что старший группы, захватившей их, раскусил трюк Евгения с «неконтролируемой болтовней», а также заметил «работу» над наручниками. И про то, что он их практически отпустил на свободу вопреки воле Виктора Ильича.

А также про то, что диски в туалете Москвич забрал, что называется, «левые». Настоящие, ценные, хранятся совсем в другом месте. Но теперь нужно решать, что же с ними делать. И найти этого Виктора Ильича, наказать его и выпытать (может быть, в прямом смысле), почему вокруг этого концерна и сведений о его руководителях Москва поднимает такую возню, что не скупится даже на спецрейс и посылку группы хорошо подготовленных бойцов? Что такого в этих материалах? Хотя сам Москвич может об этом не знать. Ведь не разобрался же он с содержимым подсунутых ему дисков.

А еще у них на хвосте в любую минуту могли объявиться ищейки концерна. Эти уж точно не отпустят.

И решать все надо быстро, очень быстро.

– Бедняга Ралли Томас, эстонский наемник, – вдруг сказал Оруджев.

– Чего это ты о нем вспомнил? – поразился Монастырев.

– Да так. Сообразил, что если за нами гоняются, значит, разобрались, какие файлы похищены, и теперь неизвестно, жив ли Ралли или его уже в асфальт закаталли.

– Юморист! – фыркнул Монастырев. – Мне вот другое интересно. Командир, откуда ты знал, что тебя из нашего пузырька колоть будут, и подготовился к этому?

– Ну, во-первых, не могло у Москвича быть с собой литра этой гадости. Да и не нужна она ему была, по большому счету. Взял на всякий случай, когда ехал в командировку и нам ее отдал всю. Во-вторых, никогда нельзя быть уверенным в том, что твой план сработает полностью. Всегда может случиться какой-нибудь прокол. Как говорится: «Надейся на лучшее, но готовься к худшему!» Ну и в-третьих – просто интуиция и опыт. Все понятно? А теперь хватит расслабляться! Думайте, где нам этого гадского Ильича прищучить?

– Да как где? – удивился Портос, ощупывая затылок, куда его приложили московские спецназовцы. – Наверняка в отеле, где он и остановился! Только это быстро надо, пока домой не улетел!

– В каком еще отеле? – ошарашенно спросил Миронов. – Вы откуда это знаете?

– Да проследили мы за ним после одной из ваших встреч. На всякий случай. Только доложить забыли. Ты уж прости нас, командир!

– Какой я вам командир? – грустно сказал Евгений. – Разве у таких раздолбаев может быть командир? У анархистов по определению не может быть командира! У них только вожаки, как в стае. Или в стаде… Колитесь, какой отель?

– Поехали, покажем! – оживились «раздолбаи».

 

Глава 9

Отель был не очень роскошным. Но все же получше того кемпинга, в котором Миронов провел одну ночь (вторую не дала головная боль), а его товарищи – половину ночи (вторую не дали бандиты). Назывался отель «Паласт», то есть «Дворец», но на настоящий дворец не походил. Да, старинное здание, но скорее всего принадлежало оно раньше не принцу или герцогу, а какому-нибудь богатому пивовару или суконщику.

Нельзя было не отметить, что содержался дом в отменном порядке. И если тянул отель звезды на три, то только по причине удаленности от центра и скромности размеров. Но и здесь номера стоили недешево. Хорошие командировочные платят нынче в Москве. Или это Виктор Ильич Ступина раскрутил на номер в приличном месте? С него станется!

Теперь вставал вопрос: как узнать, в номере ли сейчас господин из России? Вот ведь незадача: даже фамилия его неизвестна, все по имени-отчеству обращались. Подойти к портье и поинтересоваться этак небрежно: а не здесь ли остановился их самый близкий друг, приехавший на днях из бывшего Советского Союза? И если да, то в каком же это номере? Он говорил, но как-то подзабылось, ранний склероз, знаете ли. Глупее ничего не придумаешь! Любой портье, если он не полный идиот, вежливо, но твердо пошлет их подальше и будет, несомненно, прав.

Да и знай они фамилию этого человека, кто поручится, что здесь он записался именно под ней, да еще и отрекомендовался российским гражданином? Никакой гарантии.

И что прикажете делать? Они сидели в «опеле» чуть наискосок от входа в отель и ломали головы. Но ничего путного не придумывалось.

Однако Миронов на то и был командиром (хотя, конечно, бывшим) группы, чтобы ему в голову приходили самые лучшие идеи.

– Так, – сказал он, – а Ступин-Стайниц у нас на что? Он ведь этого Москвича лучше нас должен знать. Мог с ним и в номере встречаться. Вот сейчас мы его, паразита, и вызвоним!

Телефоны у них при обыске не отобрали. Проверили только на предмет оружия, а по карманам не шарили. Таким образом у Евгения остался даже его «хитрый» портсигар с двумя еще не израсходованными дротиками. Не совсем, выходит, они безоружными были.

– Сергей? Хватит по нам причитать, можно подумать, ты не знал, что мы сбежали!.. Ну, вот и хорошо. С тобой там рядом никого нет?.. Еще лучше! Хочешь получить настоящие диски с информацией, которая тебя защитит лучше бронежилета? Тогда подъезжай сейчас же к отелю «Паласт»! Знаешь, где такой?.. Я сказал – немедленно! Жду тебя через пятнадцать минут!

Миронов отключил телефон и оглядел своих товарищей. Приключения последних дней все же отразились на них. Исчезла та вальяжность, что наблюдалась в день их первой встречи, зато появился какой-то азартный блеск в глазах. Такое, вспомнил он, бывало во время операций где-нибудь в Колумбии, Уругвае или той же Анголе. Это был хороший знак.

– Ну что, парни? Последний рывок?

– А последний ли? – простодушно спросил Толик. – Ведь ничего не изменилось. Все за нами охотятся.

– Изменилось, изменилось, – успокоил его Евгений. – Московские хлопцы нас уже не караулят. Остались одни местные. Мы их здорово проредили за эти дни. Сомневаюсь, чтобы у них осталось много стоящих бойцов. Трое, четверо, от силы пятеро. Но ведь это для нас так – плюнуть и растереть! Я прав? И деньги мы все равно с этого Ильича выдоим! Вам ведь все еще хочется в Аргентину?

– Хочется, – сознался Монастырев. – И сейчас даже больше, чем раньше. Очень уж тут суетно и шумно становится.

– Значит, дождемся Ступина и, если он нас не заложил, а Москвич еще не уехал, то предстоит серьезный разговор. Готовы?

– Готовы, командир, готовы! – за двоих ответил Оруджев. – Лишь бы все срослось!

Сергею выдавать их не было никакого смысла. Ему и впрямь нужны были диски с компроматом на руководство концерна. Получив их, он действительно мог не бояться за свою жизнь. Просто сольет информацию в нужные места, и боссам станет не до какой-то мелкой пешки. Свои задницы нужно будет спасать. А он тем временем спрячется где-нибудь и отсидится. Москва ведь тоже отстать должна.

Только вот с деньгами у него напряг будет. Виктор Ильич, судя по всему, выдоил Ступина изрядно. Так, интересно! Значит, сумма, которая предназначалась Миронову сотоварищи за диски, в лапах у Москвича? Есть о чем с ним дополнительно поговорить.

Если до этой минуты Евгений и опасался того, что их противник воспользуется спецрейсом и улетит в Москву вместе с группой, то теперь он был уверен: Виктор Ильич здесь, и один. Ему совсем не нужны свидетели при вкладе (или переводе) денег Ступина на его личный счет. Так что группу он отправил, может быть, даже с «левыми» дисками, а сам задержался, чтобы провернуть свое дельце. Ну, где там Серега?

Бывший господин Стайниц появился не через пятнадцать минут, а несколько позже. Но выглядел он спешившим и запыхавшимся. Миронов приспустил стекло и призывно махнул рукой: садись в машину!

– Где диски? – первым делом потребовал Ступин, оказавшись в салоне.

– Э, стоп, не так быстро! – придержал его Миронов. – Думаешь, сразу и отдадим? Нас за эти круглые хреновины совсем недавно чуть навечно в лесу не оставили! И ты хочешь их просто получить? Не выйдет! Сначала поработать немного надо!

– И тебе – работать! – сокрушенно сказал Сергей. – Сначала эти суки из меня кровь пили, теперь ты. Ну что вам всем надо? Когда я от вас избавлюсь? Застрелиться, что ли?

Он чуть не плакал. Только что его больше расстроило: потеря денег или опять скрытые в тумане диски?

– Спокойно, Серега, спокойно! – положил ему руку на плечо Евгений. – Сейчас ты нам кое-что расскажешь, а потом и компромат свой получишь. Там ведь и о тебе файлы есть…

Ступин содрогнулся. Но, справившись с собой, спросил:

– Что ты хочешь знать?

– Для начала: ты встречался с этим Виктором Ильичем в отеле? Да, кстати, как его фамилия?

– Коленкин его фамилия. И был я у него в номере пару раз. Он в этом вот отеле останавливался, в «Паласте». И сейчас, наверное, там сидит. Мы с ним договаривались в двенадцать часов встретиться, как только он группу проводит. А сейчас одиннадцать двадцать.

– Зачем встречаетесь?

– Как зачем? Деньги со счета на счет переводить! Без этого, он сказал, никакой для меня свободы не будет. Скотина такая!

– Успокойся, будет тебе свобода! Если нам поможешь еще немного, обещаю – уйдешь и с дисками, и без претензий со стороны этого… Коленкина.

– И с деньгами? – оживился Ступин.

– Ну… по ситуации. Что для тебя важнее?

Сергей опять сник.

– В каком он номере?

– Восьмой, на втором этаже…

Евгений оглядел фасад гостиницы. Шторы в окнах на втором этаже были задернуты. Черт его знает, может, Москвич еще не подъехал с аэродрома. Придется подождать полудня. Ладно, сейчас проверим.

– Борис, сходи туда и так, невзначай, спроси, появлялся ли уже постоялец из восьмого номера? Если да, то дай нам сигнал. А если нет, скажи, что подождешь его на улице, и уходи.

– Понял, – кивнул Оруджев, вылезая из автомобиля.

– Только прошу тебя, – сказал вслед Миронов, – безо всякой самодеятельности!

Через пять минут посланец вышел из дверей, неторопливо разминая сигарету. Значит, Коленкин еще не пришел. Тем лучше, не нужно ломиться в этот «Дворец», на подходе можно перехватить.

Он посмотрел на Ступина. Да, не только его товарищи изменились за последние дни. И если Толик с Борисом напрягались, как сжимаемая пружина, готовая в любой момент распрямиться и ударить, то Сергей, наоборот, увял, сник и совершенно не походил на того, хотя и находящегося в бегах, но все еще ловкого и уверенного в себе дельца. А с тем, каким он был, когда они улетали несколько лет назад на арендованном самолете из Анголы, и вовсе не было никакого сравнения!

– Что, Серега, укатали сивку крутые горки?

Ступин сокрушенно покрутил головой.

– И не говори! До того все достало – слов нет! Слушай, ты правда мне диски отдашь?

– Как бог свят! Нам бы только с твоим Коленкиным по душам переговорить. Он, гаденыш, много задолжал! Вот пусть и расплачивается по полной программе!

– Почему это – мой? – вдруг обиделся Ступин. – Такой же мой, как и ваш!

– Ну, на тебя он на первого вышел? Вот, по праву первородства!

– А я – на тебя! Моя ведь идея была тебя из Москвы сюда зазвать?

– Вот уж за что я тебе спасибо не скажу! На хрена бы мне были нужны такие приключения! Теперь бегаю, как заяц, и не знаю, с какой стороны пуля прилетит.

– Как заяц! – хмыкнул Сергей. – Да от такого зайца все волки прячутся! Как вы от московских избавились?

Вот об этом Миронову совсем не хотелось распространяться. Командир московской группы еще огребет на родине за то, что упустил разудалую троицу. Ничего, благое дело всегда сторицей окупается.

– Просто надавали по головам, вот и все. Ты лучше скажи, сколько с тебя Коленкин требует?

Ступин помялся, но назвал сумму вдвое превышавшую ту, которую с Москвича запросил Евгений. Вот же гадюка жадная!

– Ты пойми, это практически вся моя наличность! – втолковывал ему Сергей. – На хрена мне потом свобода, если я с голой задницей останусь? Да и будет ли эта свобода? Вывезут в Россию и станут там наизнанку выворачивать: что да как?

– Не боись, не будет он тебя никуда вывозить. Группа-то улетела! А в одиночку ему не справиться. Коленкин денег твоих хочет, причем так, чтобы в Москве об этом не узнали. Слушай, а половина твоего капитала, если останется на счетах, тебя устроит?

Ступин задумался.

– Ну, это еще куда ни шло. Можно что-то новое замутить.

– Например, в Анголу смотаться за алмазами, – подколол Евгений.

– Может, и туда…

Сергей явно прикидывал, как ему распорядится тем, что он не отдаст.

– Хватит и половины. Только чтобы честно!

– Не беспокойся, ты не в церкви, тебя не обманут!

Ильфа и Петрова Ступин читал, поэтому сейчас неуверенно хихикнул. Хорошее настроение потихоньку к нему возвращалось.

– Так что, ему все равно деньги отдавать придется?

– Посмотрим на его поведение.

Внимательно наблюдавший за улицей Портос оживился:

– Идет!

Виктор Ильич действительно шел пешком. Командировочные экономил, что ли? Был он задумчив и сосредоточен. Готовился, видимо, к предстоящей финансовой операции.

Дальнейшее произошло буквально за полминуты, и было очень просто сделано. Оруджев завел двигатель, рванул «опель» с места и, когда машина поравнялась с Коленкиным, резко затормозил. Толик, открыв дверь, толкнул ошарашенного человека внутрь салона, запрыгнул сам, и автомобиль понесся по улице. Москвич оказался зажат между Ступиным и Монастыревым. Портос для верности приобнял пленника и слегка сдавил. Виктор Ильич только пискнул.

Миронов повернулся к нему.

– Ну что, поговорим откровенно?

Узнав похитителей, Коленкин спал с лица. Видимо, командир московской группы не доложил ему о бегстве троицы, и он был уверен, что тела Евгения и его людей лежат в лесу под грудой валежника.

Сопротивляться Виктор Ильич не пытался, хотя, увидев Ступина, хотел было оживиться, но, натолкнувшись на его ненавидящий взгляд, сник. Он понимал, что находится в руках не просто противников, а врагов, и теперь лихорадочно обдумывал пути спасения. Их было немного.

Борис тем временем вел машину к окраинам. В Мюнхене подходящего места для допроса не было, поэтому оставался старый добрый лес, куда они благополучно и приехали. Устраиваться на выбранной полянке надолго Миронов не собирался. Полчаса, ну час от силы. Надо только подробно допросить этого гада.

К сожалению, «сыворотки правды» у них больше не было. Как ни старайся перехитрить судьбу, ты все равно не узнаешь, что же она задумала в действительности. Это к тому, что он сумел предугадать коллизию с хитрой жидкостью и заменил ее раствором глюкозы. Но первоначальное содержимое пузырька, которое сейчас очень бы пригодилось, было безвозвратно утеряно. Таким образом, рассчитывать можно было только на эффект неожиданности и понимание Коленкиным того, что от смерти его отделяет лишь спасительная ниточка правды. Не применять же к нему настоящих пыток! Хотя в практике Миронова, ну… да… было когда-то что-то подобное… Ладно, господа, все это «дела давно минувших дней», сейчас не об этом!

Москвича выволокли из машины, покопавшись в багажнике, нашли кусок веревки и привязали захваченного к дереву. Это становилось у них настоящей привычкой. Монастырев, Оруджев и Ступин расположились на траве, собравшись наблюдать за допросом.

– Ну что, Витя? – подошел к пленнику Евгений. Надоело ему именовать подонка по отчеству, хватит одного имени. – Надеюсь, ты понимаешь, в какой оказался заднице?

Коленкин молчал, часто моргая.

– Ты нас сдал самым банальным образом, – начал объяснять ситуацию Миронов. – Мало того, что предал, так и пристрелить нас велел. Мы ведь с тобой играли по-честному. Добыли информацию, рискуя при этом жизнями, между прочим. Принесли ее тебе. Ты только заплати! Нет, жадность обуяла! Пусть лучше государство раскошелится, пришлет группу спецрейсом. Все бесплатно и достанется. А ты тем временем чужие денежки прикарманишь. И будешь, как говорят сейчас, в шоколаде. Только не вышло по-твоему. Теперь ты не в шоколаде, а в дерьме!

Он перевел дыхание, неспешно закурил, давая допрашиваемому время, чтобы осознать свое положение.

– Я тебе еще одну интересную новость сообщу, – продолжал Миронов. – Ты диски с группой в Москву отправил? Спешу обрадовать: там полная туфта, ничего не значащие файлики. То, что тебе и твоим шефам нужно было, – у нас. Ничего ты не получил, дырку от бублика! Представляешь, как взовьется начальство, когда заглянет в содержимое дисков? А нас-то уже в живых нет! По твоему, разумеется, докладу. И все? Выходит, зря самолет сюда летал, зря группу посылали? Выходит, так… Кому теперь ответ держать? Как – кому? Коленкину, разумеется! Да так отвечать, как он никогда еще в жизни не отвечал!

Евгений опять прервался на пару минут.

– Только не будет опальный Коленкин ни за что отвечать! Потому что станет он мертвым Коленкиным! Знаешь, говорят: «Я не злопамятный, но злой и память у меня хорошая!» Это про меня. Да и как не быть злым, если тебя за твои опасные труды вдруг шлепнуть хотят? Да еще перед этим по морде бьют. И только потому, что какой-то прыщ денег чужих возжелал! Так что не обессудь, опальный Коленкин!

Евгений достал портсигар и демонстративно, на глазах у Москвича, сдвинул планку на торце. Предмет этот, видимо, хорошо был Виктору Ильичу известен. Он задергался и наконец обрел дар речи. Дротики ведь бывают не только с парализующим составом. Иногда в них и яды заряжают.

– Это не я приказал вас убить! – завопил он. – Это из Москвы приказали!

Миронов поморщился от его крика. Ничего страшного, пусть вопит. Даже если кто-то и услышит, полиция сюда не скоро доберется.

– Врешь, Витя, – улыбка его была зловещей. – Меня обмануть трудно. Бывает, обманываюсь. Слишком уж людям верю. Но сейчас не тот случай. Ведь правда?

Москвич дрожал всем телом. Он понял, что ложь его не удалась, ему не верят. А значит, все кончено. Надо говорить правду.

– Да, не приказывали, – уже гораздо тише сказал он.

– И деньги выделили?

– Да…

– Где же они?

– Я их разделил с командиром группы…

– Группу-то зачем прислали?

– Они деньги привезли и должны были проследить, чтобы все без обмана. Я их переориентировал.

– Вот что значит рыночная экономика! – восхитился Евгений. – Людей в расход пускают, а их денежки – себе в карман. Как же ты потом оправдываться собирался, придурок? Ведь всплыло бы когда-нибудь все! Да что когда-нибудь?! Как только диски просмотрят – всплывет!

– Я был уверен, что диски – настоящие, – теперь уже почти прошептал Коленкин. На глазах его показались слезы.

– Вот если бы ты по-честному с нами играл, тогда бы и получил настоящие. А то – колоть меня вздумал, доктор Менгеле хренов! Приключений захотелось? Чтобы все по-настоящему: пытки, допросы? А потом этак небрежно: «Убрать!» Мы тебя пытать не будем и приказывать у нас некому. Сами и грохнем! Знаешь эту штуку?

Он еще раз продемонстрировал портсигар.

– Вот из нее и получишь, что причитается!

Коленкин поднял глаза.

– Я все расскажу! Только не убивайте…

Так, клиент созрел.

– Расскажешь, куда денешься! – убежденно сказал Евгений. – А потом мы посмотрим, оставлять тебя в живых или… Кто тебя послал?

– Мое начальство. Генералы Сизарев и Гундин.

– Почему у них такое пристальное внимание к концерну?

– Это не у них. Друзья попросили заняться. А друзья как раз долю имеют в прибылях концерна.

– Фамилии друзей?

– Я только одну знаю. Сиротинский, у него алмазы и рекламный бизнес.

Миронов, краем глаза следивший за Ступиным, заметил, как тот дернулся, услышав фамилию. Ага, Сережа, далеко не все ты мне рассказывал…

– Зачем Сиротинскому и другим нужна была эта информация?

– Я не все понял из разговоров, но, кажется, они хотели весь концерн к рукам прибрать.

– Ну и послали бы своих людей!

– Генералы вас расхваливали. Говорили, что никто лучше эту работу не сделает.

– Лестно, конечно, – усмехнулся Евгений. – Только я так и не понял, почему вот он, – кивок в сторону Ступина, – оказался в этом деле замешан?

Ничего, Серега, сейчас мы и о тебе узнаем кое-что. Вот, Портос уже напрягся, если этот бросится, его быстро скрутят.

– Так до того, как он стал что-то делать, чтобы вас вызвать, никакого плана не было. Они просто решили воспользоваться ситуацией. Думаю, давно хотели, но не решались. А тут такой случай…

Не совсем врал, значит, Ступин.

– Хорошо, с этим ясно. Теперь следующее. Где половина денег, которая у тебя осталась?

Коленкин помедлил и пришлось еще немного покрутить портсигар в пальцах.

– В чемодане.

– А чемодан где?

– На вокзале, в камере хранения. Ключ у меня в кармане.

– Уже хорошо. Значит, ты собирался эти деньги на свой счет положить? Зачем у него требовал еще?

Опять кивок в сторону Ступина.

– А чего он жирует, ворюга? Мне тоже хочется!

Сергея как взрывом подбросило. Хорошо, Портос был начеку, успел схватить его и прижать к земле. Но тот вырывался изо всех сил и орал:

– Это я ворюга? Да я тебя!.. Ты, сука, меня шантажировал! «На родину отвезу! Там компетентные органы разберутся!» Я эти деньги заработал! А ты их отобрать хотел!

Хм, заработал он… Вор у вора дубинку украл.

– Толик, да успокой ты его! Мешает, – понаблюдав с минуту за истерикой Ступина, сказал Евгений и вновь обернулся к Коленкину.

– Счет, наверное, себе в банке уже завел?

– Да, из командировочных.

– Ну, придется ему пока таким и оставаться. До следующей командировки. Где, говоришь, у тебя ключик? Ага, вот он.

Миронов повернулся к товарищам.

– Какие будут предложения?

– Да грохнуть его, собаку, – спокойно сказал Оруджев. – Я как представлю ту кучу валежника, под которой мы должны были лежать, так мороз по коже.

– Не возражаю, – кивнул Монастырев, все еще продолжавший удерживать рвущегося Ступина.

– Слышал мнение товарищей? – повернулся к Коленкину Миронов. – Не хотят они, чтобы ты жил дальше. Сильно ты их обидел. И меня тоже.

– Но я же все честно рассказал! – взвыл Москвич.

– Ну, насколько честно – это только тебе да Богу известно. Время покажет. Лично я считаю, что тебя можно будет отпустить. Даже больше того. Я могу дать тебе диски с настоящей информацией, чтобы ты перед начальством оправдался. Оно ведь рвать и метать будет. А тут ты явишься: получите! Как это обставишь – твое дело. Но если про командира группы хоть слово плохое скажешь – пеняй на себя! Жить тебе после этого останется – только до сортира дойти и веревку намыленную привязать! Понял? Из-под земли достану! И запомни вот эти минуты на всю жизнь! Честным нужно быть с людьми и не рвать чужие глотки из-за денег!

Коленкин молча закивал. Слезы теперь текли по его щекам ручейками. Он почувствовал, что может остаться в живых.

– Ну, командир, из тебя прямо баптистский проповедник может получиться! – восхищенно сказал Портос, когда они шли к машине. Коленкин остался привязанным к дереву, для гарантии, что не побежит сразу делать какие-нибудь глупости. Диски с компроматом ему сунули в карман. Ни в какое особенное место Миронов их не прятал. Так и лежали обе копии в машине, за обивкой одного из кресел. А с Виктором Ильичем ничего страшного не случится. Пару часов подергается и сможет развязаться.

– Чего это – баптистский? – ворчливо сказал Евгений. – Я и на обычного, православного попа потяну. Грехи вам отпускать.

– А себе? – попробовал уесть его Борис.

– Себе-то зачем? Я, по определению, безгрешен. Вот и сейчас святое дело совершу. Серега! Иди-ка сюда!

А когда Ступин, уныло тащившийся сзади, подошел, поинтересовался:

– Помнишь, мы с тобой о половине договаривались? Сейчас поедем делиться. Тут я тебе диски и вручу.

– А зачем они мне, – тоскливо сказал Ступин, – если ты их этому уроду отдал?

– Ты что, не понял? – поразился Миронов. – Те диски – его дело. Он их начальству привезет, благодарность получит. Начальство передаст шайке бизнесменов. Пусть пользуются на здоровье! А ты тем временем свои копии отдашь, куда собирался. Получится, что тебя трогать никто не будет больше, потому что шухер начнется, и у этих аферистов ничего не получится по той же причине. А мы в стороне остаемся. Дошло?

– Дошло! – заулыбался Сергей. – Ладно, хрен с ней, с половиной. Поехали!

 

Глава 10

Спустя четыре часа они втроем сидели в полупустом в это время дня зале дорогого ресторана и, дожидаясь, пока принесут заказ, разговаривали на отвлеченные темы. Ступин унесся по своим делам.

– Первый раз в жизни чувствую себя богатым! – с какой-то глуповатой улыбкой говорил Монастырев, поправляя галстук. Евгений после посещения вокзала и банка заставил бывших подчиненных переодеться в приличные костюмы. Да и сам решил, что хватит ходить каким-то туристом.

Часть наличности из чемодана они забрали на текущие расходы, остальное, в том числе и полученное от Ступина, положили на открытые для каждого счета. Миронов хотел было свою долю разделить между товарищами, но те сильно воспротивились.

– Ничего особенного! – возражал Оруджев. – Зато теперь понимаешь, что богатые – такие же люди, как и все остальные. Только их в дорогие бутики пускают, а простой народ – нет. И вся разница!

– Ну почему? – возражал Евгений. – Богатые могут себе позволить бутылочку-другую хорошего вина. Вот как мы, например.

– Командир! – уже не в первый раз ныл Борис. – Может, ну его, это шампанское? Закажем водочки, причем нашей, «Московской»! А?

– Нет уж! – тоже в который раз говорил Миронов. – Праздновать, так праздновать. Не надо превращать торжество в обычную пьянку! Да, так что у вас с Аргентиной? Когда думаете ехать?

Соратники замялись. Потом Толик сказал:

– Ну, мы все же думаем туда слетать. Посмотрим как да что. Мы ведь про Буэнос-Айрес только в книжках, туристических проспектах читали да по телевизору видели. И еще фильм такой был старый. «Пусть говорят» назывался. Там еще какой-то певец в Аргентину приезжал и брата искал. Как его звали, а, Борь?

– Рафаэль, кажется. Или Леонардо. В общем, великий художник.

– Вот этот художник-певец в фильме по Буэнос-Айресу шляется. Нам очень понравилось. Теперь собираемся своими глазами посмотреть. А там видно будет: уезжать насовсем, не уезжать…

– Ну, хозяин – барин. Вы птицы вольные.

– А ты что же, командир?

– Меня супруга заждалась, – со вздохом сказал Евгений. – Да и я, честно признаться, тоже по ней соскучился. Так что завтра утром поеду.

Появился официант, стал неслышно расставлять тарелки. Монастырев плотоядно облизнулся и потер ладони. Сейчас он повеселится!

Евгений поднял от стола взгляд и… Не то чтобы обмер, с нервами у него все было в порядке. Но некоторый шок испытал.

Потому что в зал ресторана в этот момент входил не кто иной, как Симонов Алексей Васильевич собственной персоной! Да не один, а под руку с прелестной блондинкой, по возрасту годящейся ему если не во внучки, то в очень молодые дочки. Вот уж кого Миронов меньше всего ожидал увидеть здесь, в центре Мюнхена!

Да этого просто быть не могло! Симонов должен сейчас сидеть в деревне, возиться с пасекой и даже не думать о каком-то Мюнхене! Или уж, на самый крайний случай, быть в Москве, поскольку его туда пригласили для консультаций, и о Мюнхене действительно думать. Но только думать! А не разгуливать по баварской столице в отлично сшитом костюме и с милой девушкой! Бред какой-то!

Или не бред? Наоборот, самая гнусная реальность, какую только можно себе представить? Не зря ведь Евгению отчего-то казалось, что не все еще закончилось, нет хеппи-энда у этой истории, а отданные диски и полученные деньги совсем не выглядят жирной точкой в конце занимательного повествования. Ох, как это все надоело!..

Но портить ребятам праздника он не стал, тем более что после его упоминания об Аргентине они оживились и теперь обсуждали, что нужно посмотреть в этой стране и на что делать упор в планировании возможной будущей жизни там. Миронов продолжал с легкой улыбкой слушать их разговор, а сам краем глаза следил за вошедшей парой. Метрдотель проводил Симонова и его спутницу к столу, усадил, раскланялся. Официант принес две папки с меню. Пришел солидный господин в ресторан пообедать, привел молодую женщину, возможно, родственницу, а может, и любовницу. Сейчас это не редкость. Что в этом странного?

Ничего, если не считать того, что господин этот являлся бывшим русским разведчиком, прожившим нелегально много лет в Германии, а сейчас считавшимся ушедшим на покой и затерявшимся в глубине России. Появился он в этом ресторане совсем не случайно, но с какой-то тайной целью. И эта цель наверняка, на сто процентов касается Евгения и его товарищей!

Ну и что Миронов должен был делать в этой ситуации? Встать, подойти к Симонову и напрямик спросить: «Какого черта вы тут делаете, Алексей Васильевич? По мою душу прибыли?» Да это и так ясно, чего спрашивать?

Нет, нужно было дождаться момента, когда представится возможность перекинуться несколькими словами и потом уже действовать сообразно обстоятельствам. А пока отдать должное местной кухне и ни в коем случае не дать понять ребятам, что здесь происходит что-то неправильное.

Вот этим он и занялся. Пробовал принесенные блюда, шутил, чокался, отпивал ледяное шампанское под тост: «За нашу удачу!» Толик своим бокалом с соком чокаться не захотел, сказал, что это не по правилам, но на выпивающих товарищей смотрел без зависти. Он давно уже был равнодушен к спиртному.

А потом Миронов решил взять ситуацию в свои руки. Сказал парням, что отлучится на минутку, встал и отправился в туалет. Так сказать, носик попудрить. Ну а где еще двое мужчин могут приватно поговорить в хорошем ресторане? Не на крыльцо же выходить, разминая сигаретку!

В туалетной комнате было пусто. Только одинокий господин мыл руки, на вошедшего не обратил ни малейшего внимания и тут же удалился. Евгений в задумчивости прошелся мимо зеркал, оглядел помещение. Все чисто, все сверкает, цветы по стенам, запах приятный. Как и должно быть.

Он не ошибся в своих предположениях. Через короткое время открылась дверь и вошел Симонов. С минуту они стояли, глядя друг другу в глаза. Потом неожиданный гость Мюнхена сказал:

– Ну что, Женька, опять твою спину прикрывать надо?

Миронов невесело усмехнулся.

– Скорее задницу, Алексей Васильевич, судя по тому, что вы здесь. Что стряслось?

– Да уж стряслось. Как думаешь, если мы здесь закурим, шум не поднимется?

Евгений критически осмотрел потолок и стены. Кроме обычных детекторов дыма ничего особенного не наблюдалось. А такие детекторы на табачный дым не реагируют.

– Разве что скрытые видеокамеры есть. Но это вряд ли.

– Вот и покурим. Обсудить надо кое-что. Твои ребята не всполошатся?

– Минут пять у нас есть.

– Пока хватит, – сказал Симонов. – Поделись сигаретой.

Миронов поднес и зажигалку.

– Влипли вы, парни, хорошо влипли. Ты думал, компромат передашь, и все? Думал, отстанут и местные, и московские? Фиг там! Ты этому, как его, Коленкину сдал то, что удалось достать?

Евгений молча кивнул.

– А копии? Я же тебя знаю, обязательно копии сделал.

– Копию, – поправил Миронов. – Ее я Ступину отдал. Ему тоже надо чем-то прикрываться.

– Значит, себе ничего не оставил?

Взгляд Симонова был пронзительно испытующ.

– Ничего. Что за вопросы такие, Алексей Васильевич?

– Правильные вопросы! И правильно ты сделал, что припрятывать этот компромат не стал. По крайней мере, совесть чиста будет, если что…

– Если что? Хватит загадками говорить!

– Если тебя прихватят и спрашивать начнут.

Слово «спрашивать» Симонов произнес с такой интонацией, что сразу стало ясно, как будут спрашивать.

– Да кому прихватывать?! – возмутился Евгений. – Московская группа улетела, а местных мы пощипали как следует, они теперь не скоро оправятся!

– А как насчет не местных? – вкрадчиво спросил Симонов. – С ними как? Готов встретиться?

– Какие еще не местные? – спросил Миронов, ощущая, как по спине побежал холодок.

– Ты что думал, – все так же вкрадчиво продолжал Симонов, – начистил ряшки паре-тройке непрофессионалов, и все, в дамках? Так не бывает, родной!

– Почему – паре-тройке? – возразил Евгений. – Их гораздо больше было! И не такие уж дилетанты! Из автоматов и гранатометов садили – будь здоров!

– Это каждая шавка сумеет, только покажи, куда нажимать. Тебе ли, Женька, этого ни знать? Сейчас с цепи спустили настоящих волкодавов. И Москва под крыло брать вас не собирается. Не нужны вы стали, ясно?

– Стоп, стоп! А вы тогда почему здесь, если от нас все отвернулись?

Симонов хмыкнул как-то странно, вроде бы даже растерянно.

– Почему, почему… По собственной инициативе! Тебя, дурака, жалко стало! Дай, думаю, помогу! Да и косточки свои заодно разомну. Надоело на пасеке сидеть, словно старый дед.

Вот уж в такой альтруизм бывшего разведчика, этого прожженного циника, Евгений не мог поверить. Как же, жалко ему стало молодого дурака! Да и не мог он Миронова держать за дурака, потому что знал, на что тот способен. Было нечто другое, заставившее этого человека сорваться с места и лететь хоть не за тридевять земель, но достаточно далеко. Для того, чтобы ввязаться в какие-то сомнительные дела? Причем наверняка рискуя при этом жизнью? Ну, ну…

Но ведь бессмысленно сейчас брать его за душу и, слегка потрясывая, выпытывать причину появления здесь. Это придется выяснять потом, постепенно. А сейчас можно и нужно принять его помощь, потому что Симонов попусту не суетится. И если он сказал, что существует серьезная опасность, то так оно и есть.

– Хорошо, Алексей Васильевич, – согласился Евгений. – Вступление я понял. Давайте конкретику.

– Конкретики пока не будет, времени нет. Позже подробно поговорим. Сейчас спрошу только одно: ты ведь не считал, что «Ганс Вартер и Ко» – головное, так сказать, предприятие?

Миронов отрицательно потряс головой.

– Вот и правильно, что не считал. Теперь за вас взялись те, кто стоит на самом верху. А это очень и очень серьезно. Московские боссы, когда узнали, тут же навалили полные штаны и открестились от вас. Дескать, ведать не ведаем, кто эти люди и почему они по каким-то секретным местам шустрят. Поймаете – делайте с ними, что хотите! Когда я об этом услышал, тут же подорвался и полетел к вам. Плохи дела, убегать надо и прятаться. Чем скорее, тем лучше. Уяснил?

– Да куда же бежать? – возмутился Евгений. – Если все настолько хреново, как вы описываете, то и не убежишь никуда, везде догонят! Значит, бежать не следует, а наоборот, нужно выходить навстречу и постараться их опередить!

Симонов неожиданно рассмеялся, громко и заразительно. Глядя на него, хохочущего, улыбнулся и Миронов. Какого, в самом деле, черта! Он с ребятами не хуже профессионалы, чем какие-то там наемники. В прошлом не раз подобным «спецам» носы утирали. Нужно будет – еще утрем!

– Вот этим ты мне, Женька, и нравишься! – отсмеявшись, сказал Симонов. – Своими оптимизмом и напором. Правильно, нечего ожидать удара, нужно бить первым! А там посмотрим, кто кого!

Но тут веселье закончилось и начался настоящий кинобоевик. Потому что, внезапно прервав свои слова, Алексей Васильевич резко дернул Евгения за рукав, уводя в сторону, так что тому показалось, что нитки затрещали, выхватил откуда-то из-под пиджака пистолет с коротким стволом и дважды выстрелил в направление входной двери. Выстрелы прозвучали тихо, как щелчки открываемого замка дамской сумочки. Но пули, попавшие в человека, который только поднимал свое оружие, были совсем не маленького калибра, потому что проделали в его белой форменной куртке реальные отверстия. Материя вокруг них мгновенно стала красной.

Бросив Миронова, Симонов подскочил к оседающему на пол официанту (а киллер был одет именно так) и, подхватив его, быстро поволок к кабинкам. Евгений, сообразив, что от него требуется, распахнул дверцу. Через секунду тело оказалось сидящим на унитазе. В ароматизированном воздухе таял запах пороховой гари.

Симонов опять подскочил к входной двери, осторожно выглянул наружу. Повернул к Миронову лицо с заострившимися чертами.

– Слава богу, пока только один. И на наш уровень он явно не рассчитывал, потому что иначе стал бы стрелять не раздумывая и в тебя, и в меня. Я в их планы не входил. Так что, с тебя бутылка коньяка. И молись, чтобы долг не вырос больше ящика… А теперь так. В зал ты не возвращаешься. Я твоим ребятам передам все, что нужно. А ты сейчас направляешься к черному ходу и линяешь. Встречаемся сегодня, через два часа, ну, скажем, в Английском саду. Знаешь, где это? Отлично. И парни туда же подойдут. Как, доверяешь им?

– Как себе.

– Отлично. Там и поговорим.

Опять улыбка его стала грустной.

– Видишь, не удалось нам первый ход сделать. Но зато одну фигуру мы выиграли. Что тоже неплохо. Не дрейфь, прорвемся! Теперь я с тобой!

– Да я не дрейфлю, – только и смог сказать Евгений.

Следуя указаниям Симонова, он, выйдя из туалета, свернул налево, прошел узким коридорчиком, спустился по короткой лестнице, толкнул незапертую дверь и оказался на задворках ресторана. Хитрый лис Алексей Васильевич, видимо, бывал здесь, иначе откуда бы ему знать расположение местных помещений?

А снаружи погода резко изменилась, словно под стать ситуации. Небо затянули тучи, моросил мелкий дождик. Задняя часть дорогого ресторана разительно отличалась от парадного входа. Обшарпанные, прокопченные стены красного кирпича, мусорные баки, полные каких-то пищевых отходов, грязный асфальт. А в углу двора группка африканцев, сидя на корточках, что-то жарила на небольшом костерке. И это благополучная Бавария? Окружающая действительность больше походила на какой-нибудь Гарлем, как его показывают в фильмах о продажных американских полицейских.

Евгений внимательно прислушался к своим ощущениям. И понял, что произошедшее только что нисколько его не потрясло и даже не удивило. То ли он теперь постоянно ждал какой-нибудь пакости от жизни и нервничал, когда пакостей не случалось, то ли просто находился в боевом режиме и переключиться на повседневность еще не успел. В любом случае эта готовность встретить неожиданный удар могла только радовать и была гарантией того, что он в ближайшее время все же увидит жену. Сам при этом будучи живым и здоровым.

Стоя в дверях, Миронов внимательно рассмотрел негров, которые на него внимания не обратили вовсе. Потом, стараясь не запачкать новенькие туфли, прошел к выходу со двора и выглянул из ворот.

Вот тут уже опять был настоящий Мюнхен, цветастый, сытый и довольный собой. И дождик, сыпавшийся с неба не казался серым и угнетающим. Обычный весенний дождь. Того и гляди, в грозу перерастет.

Оглядевшись по сторонам, Евгений втянул голову в плечи и мелкой трусцой побежал по улице в поисках укрытия. Пока только от дождя, поскольку зонтика с собой не было.

 

Глава 11

К тому времени, когда нужно было идти на встречу, дождь давно прекратился. Миронов осмотрел себя. Дорогой костюм не подвел, выглядел все таким же шикарным. Пожалуй, он в этом облачении будет сильно выделяться среди праздношатающейся публики в Английском саду…

Уяснив это, Евгений отыскал большой магазин готовой одежды и купил неброскую курточку, бейсболку с надписью «Я люблю Мюнхен!» и большие темные очки. Посмотрелся в зеркало на выходе и решил, что такой маскировки пока будет достаточно. Не усы же клеить с бородой? Да и где их взять?

Что именно сказал Симонов Борису и Толику – неизвестно. Но и они пришли на встречу, переодевшись в повседневное. Впрочем, фальшивые усы и бороды тоже не наклеили.

Соратники узнали Миронова первыми.

– Командир! – возмущенно сказал Монастырев. – Что за дела? Подходит к столику какой-то крендель и почти шепотом сообщает, что ты сделал ноги из ресторана, а нам тоже надо расплачиваться по-быстрому и валить оттуда! Причем постоянно оглядываясь! И сюда велел приходить, чтобы с тобой повидаться. Мы так не договаривались! Ты же твердил, что все закончилось!

– Парни, – сказал Евгений, усаживаясь на скамью и жестом приглашая их присесть тоже. – Кажется, я поторопился. Ничего еще не кончилось. И сейчас войнуха будет покруче. Там, в ресторане, в меня какой-то придурок уже стрелять пытался. А тот крендель, который к вам подходил, между прочим, с нами в Анголе был. Помните, когда лабораторию уничтожали?

Лабораторию они, конечно, помнили, но Алексея Васильевича – нет. Такая уж у него была особенность – не запоминаться.

– Ну и кто он такой? – скептически поджал губы Оруджев. – Гонец с плохими вестями? Так в древние времена таким гонцам головы рубили!

– Он – наша палочка-выручалочка. Если удастся выпутаться из этой истории, то только с его помощью! А насчет плохих вестей – сейчас узнаем от него самого. Вон он идет…

К ним действительно приближался Симонов. На этот раз без очаровательной блондинки и совсем не в парадном облачении. Почти такая же, как у Евгения, курточка, джинсы, крепкие ботинки. Боевой наряд действующего агента. Интересно, что у него за ствол был там, в ресторане? Такого оружия Миронову видеть еще не приходилось. Надо будет при случае спросить.

– Ну что? – сказал подойдя Симонов. – Бойцы вспоминают минувшие дни? Не расслабляйтесь, схватки еще предстоят. Хотя, на мой вкус, лучше бы обойтись без этого.

– Алексей Васильевич! – Евгений встал со скамейки, чтобы не напрягать голос. Слишком много вокруг ушей. – Мы что, прямо здесь будем разговаривать?

– Зачем же? – картинно удивился Симонов. – Разве этот палисадник – подходящее место для беседы четырех бравых мужиков? Здесь и выпить-то негде! Вы на колесах? Тогда поехали! Я еще не успел транспортом обзавестись.

И они направились к выходу. Монастырев с Оруджевым тащились сзади в самом мрачном расположении духа.

По счастью, соратники не успели вернуть «опель» хозяевам. А может, и не собирались этого делать. Симонов критически осмотрел их старого «боевого коня», но неудовольствия не выразил.

Руководствуясь его указаниями, компания приехала в какой-то район Мюнхена. Частные дома с живыми изгородями, только изредка попадаются здания в несколько этажей. Все дышит респектабельностью. Судя по взглядам, которые товарищи кидали по сторонам, здесь они были впервые.

Но вполне уютная пивная нашлась и тут. Совсем не такая большая, как «Хофбройхаус», всего с десятком столов и почти пустая. В углу почему-то стоял музыкальный автомат, который менял пластинки сам, хотя никто монеток в него не кидал и мелодии не выбирал. А песни были местные, баварские.

– Вот здесь и поговорить можно, – Симонов с удовлетворением окинул небольшой зал взглядом. Велел рассаживаться, а сам отправился к стойке – делать заказ.

К удивлению всех, вернулся он, держа в одной руке три кружки с пивом, а в другой – бокал с лимонадом. И бокал поставил именно перед Монастыревым. Значит, знал, что Портос спиртное не пьет. Досье бывшей группы Миронова просматривал, что ли?

– Ребята, – сказал он, усевшись и сделав добрый глоток, – не надо на меня смотреть волками. Ваш бывший командир подтвердит, что зла я вам не желаю, а стремлюсь только помочь выпутаться из неприятнейшей ситуации, в которую вы попали.

Оруджев хотел что-то сказать, но бывший разведчик сделать этого ему не дал.

– Предваряя все ваши расспросы, несколько слов. Кто вы и что из себя представляете, я знаю отлично. Обо мне же подробности не обязательны. Достаточно того, что меня хорошо знает Евгений. Мы с ним работали несколько раз, и он подтвердит, что на меня можно положиться. Кроме того, опыта у меня больше, чем у вас всех вместе взятых. Но! В командиры я не рвусь, достаточно будет, если станете прислушиваться к моим рекомендациям. И иногда позволите прикрывать ваши спины. А теперь послушайте, как выглядят наши дела на сегодняшний день.

Борис и Толик, поначалу смотревшие на чужака действительно недружелюбно, постепенно, пока он рассказывал, начали оттаивать и то и дело рвались задавать дополнительные вопросы. Но Миронов их одергивал, чтобы пока не мешали.

Ситуация и впрямь сложилась нехорошая. Фирма «Ганс Вартер и Ко» входила в большой международный концерн, который кроме обычной производственно-торговой работы занимался и криминальной деятельностью. Размах этой деятельности был просто грандиозен. И, соответственно, защищена она была тоже на самом серьезном уровне. Троица Миронова по наводке Ступина лишь ущипнула концерн, пробравшись в Центр, устроив там пожар и похитив компрометирующие данные на некоторых, не самых важных, руководителей этой организации. И верхушка ее могла бы посмотреть на это происшествие сквозь пальцы. Ну, послали бы парочку специалистов по зачистке, чтобы убрать наглецов, да заодно, может быть, сместили скомпрометированных боссов. Но, как показало расследование, в массив похищенных документов случайно затесалось несколько файлов, содержание которых никак не могло быть предано огласке. Этого, конечно, никто спустить не мог и не собирался. Выяснили, что местные руководители пытались погасить разгорающийся пожар своими силами, но не преуспели в этом. Личности похитителей установили, связались со своими людьми в Москве и получили от них карт-бланш на ликвидацию проходимцев, посмевших запустить руку в информационный карман концерна. Но поскольку проходимцы были с большим боевым прошлым и кое-что умели, теперь уже не парочка киллеров выехала в Мюнхен, а целая группа профессиональных убийц, которой дано задание стереть не только троицу, но и всех, причастных к этому делу. Включая и руководство местного филиала. Впрочем, сам Ганс Вартер в живых останется, поскольку является подставной фигурой, ничего не знающей о двойном дне фирмы его имени. А вот его заместитель, Уве Кречмар, уже благополучно почил в бозе, скончавшись в своей постели от инфаркта. Что лишний раз доказывает: эти люди шутить не любят, да и не умеют. Кстати, сегодняшний инцидент в туалете ресторана тоже показателен в этом смысле.

Вот так, под негромкую веселую музычку, доносящуюся из угла зала, за кружками хорошего баварского пива, друзья постепенно узнавали о том, что им вынесен приговор и отменить его никто не может. Сроки исполнения зависят от хладнокровия палачей и ловкости приговоренных.

– То есть, – спросил Миронов, когда Симонов наконец прервал свой монолог и припал к кружке, – нам приходит окончательный капут?

– Именно так, Женька! Именно так! – ответил Алексей Васильевич и окинул взглядом стол. – Кто еще пиво будет? Как хотите, а я себе возьму.

И ушел к стойке.

– Командир, это что, правда все? – растерянно спросил Монастырев.

– Кажется, да, – задумчиво ответил Евгений, разглядывая свою, почти полную кружку. Не хотелось сейчас пива. Он бы лучше водки выпил для просветления мозгов.

Нет, Симонов точно обладал даром телепатии, потому что на этот раз вернулся с подносом, на котором кроме его кружки стояли еще три стограммовые рюмки с прозрачной жидкостью.

– Здесь, вообще-то, не подают, – сообщил он. – Но меня уважили. Что, парни, вздрогнем? Давненько я не выпивал в хорошей компании!

– Потенциальных покойников! – мрачно добавил Оруджев и, не чокаясь, перелил содержимое рюмки в рот. Хватанул ртом воздух, выпучил глаза и схватился за свою кружку.

– Ну я ведь не досказал еще! – укорил его Симонов. – Там же чистый спирт! Для того, чтобы его пить, надо хотя бы морально подготовиться!

Борис что-то пробурчал, не отрываясь от кружки.

– Ну, Женька, давай тогда мы сами! Чтобы все хорошо было!

Они разом выдохнули и опрокинули рюмки. Занюхали какими-то сухариками, тоже оказавшимися на подносе. Продышавшись, Миронов спросил:

– Разве теперь может быть хорошо?

– Не расстраивай меня! – замахал на него руками Симонов. – Только сегодня тебя хвалил за оптимизм, а ты такие вопросы задаешь! Не только может, но и должно! Или мы не бойцы невидимого фронта? Поверь, у меня в жизни ситуации еще хуже этой были! Но ведь живой, как видишь… Прорвемся! Только постоянно нужно ушки на макушке держать и на каждый шорох нажимать на курок.

– Так ведь и невинные могут пострадать, – заметил Евгений.

– Невинный шуршать не будет! – авторитетно заявил старый боец. – Ладно, это все лирика. Давайте думать, что теперь делать. Ты как, в порядке? – это к Оруджеву.

Борис кивнул и со стуком поставил пустую кружку.

– Отлично. Теперь еще раз все послушайте меня. Думал я над тем, чтобы, не вступая в сражение, отступить и укрыться где-нибудь. Но потом решил, что этот вариант нам не подходит. Во-первых, против нас работают псы, которые ни за что не отстанут, а будут преследовать хоть до края Земли. Можете мне поверить, я с ними уже сталкивался. Ну, не с этими конкретно, но с их коллегами. И пока всех не успокоил, самому мне покоя не было. А во-вторых, мы что, себя на помойке нашли, чтобы бегать и прятаться, как беспородные шавки? Мы – лучшие в мире бойцы! И это – не похвальба. Тоже можете поверить, потому что знаю с кем сравниваю.

Он замолчал, обвел присутствующих за столом взглядом. И улыбнулся.

– Ну что, вдохновил я вас? Как комиссар перед боем! А теперь к делу. Для начала – оружие. Что у нас есть?

Вопрос был риторическим. То есть ответа не требовал. Все стреляющее, что у них имелось, отобрали люди из московской группы. Портсигар Миронова – не в счет.

– Здорово! – сказал Симонов. – А достать можете?

Монастырев в задумчивости поднял глаза к потолку. Потом спросил:

– Что именно нужно и когда?

– Все, что возможно и сейчас! – отрезал Симонов. – Кроме танков, разумеется. Хотя хороший танк никогда не помешает. А конкретно – что можно найти?

Понизив голоса, стали уточнять. Оруджев, еще не совсем пришедший в себя после неожиданной алкогольной «атаки», в разговоре пока не участвовал, а Евгений смотрел на Симонова и тихо удивлялся. Если дела действительно так плохи, как говорит Алексей Васильевич, то каким образом этот человек ухитряется балагурить? Тут надо вооружаться до зубов и садиться в глухую оборону, а он раскатывает по пивным, да еще спиртиком балуется! Вот сейчас войдут серьезные мужчины с автоматами, дадут несколько очередей и все веселье мигом закончится. Двигаться надо, выход искать!

Стоп, сказал он себе. Не пори горячку! Видишь, время идет, но никто не входит, из автоматов не палит. И вообще, Симонов знает, что делает. Он ведь и свою голову подставляет наравне с нашими! Значит, все правильно.

Алексей Васильевич тем временем говорил:

– То есть можно сейчас заехать и взять? Отлично! На дорогу нам хватит. Вдруг что-то случится. А дальше – моя забота будет.

– Стоп! – сказал Евгений. – Какая еще дорога?

– Отсюда дорога, отсюда! – повернулся к нему Симонов. – Ты что, собираешься с противником воевать на его территории? Выходит, плохо тебя, Женька, учили! Такой козырь им в руки! Нет уж, мы не в поддавки играем. Сейчас поднимаемся на крыло и дуем отсюда куда подальше. А точнее – в Эрфурт. В Тюрингии у меня все схвачено. И оружие найдется, и люди. Что мы забыли в этом занюханном Мюнхене? Только хоть чуть стволов взять, а то с моей пукалкой много не навоюешь. Ну, готовы?

Это был настолько неожиданный поворот, что Миронов даже растерялся. И действительно, почему бы ни покинуть этот город? Что их здесь держит? Разве что связи Толика и Бориса. Но ведь конкретной помощи от их знакомых бандитов не дождешься. Так, по пустякам, если что-то достать нужно. В перестрелку они не полезут. А у Симонова наверняка в Готе и Эрфурте люди из его группы остались. Там поспокойнее будет. И он кивнул:

– Я готов.

 

Глава 12

Серый «субару» Галины следовал за ними, держась метрах в ста. На всякий случай, если будет погоня. Но ехали уже два часа, а ничего подозрительного не происходило. Может быть, преследователи и впрямь потеряли их? «На время, на время!» – напомнил себе Евгений. Конечно, тех, кого послали их убрать, так просто стряхнуть «с хвоста» не выйдет. Но какую-то фору получить все же удалось.

Ступин в своем бежевом «ауди» находился тоже в ста метрах, но впереди. Дай ему волю, летел бы, выжимая из машины все возможное на немецких автобанах. Хорошо, хоть быстро в себя пришел после того, как ему объяснили ситуацию. Монастырев с Оруджевым, вообще-то, предлагали бросить Сергея в Мюнхене, пусть сам выпутывается, но Миронов решил, что это будет совсем не по-людски. И вызвонил бывшего коллегу, чтобы дать ему шанс на спасение.

Симонов тем временем позвонил своей напарнице. Когда девушка появилась на пороге пивного подвальчика, Алексей Васильевич, заметив недовольство Бориса, жестко сказал:

– Не суетитесь, пацаны, Галка вам еще пару десятков очков вперед даст. Я ее сюда не зря притащил.

И, улыбаясь, пошел навстречу прибывшей.

– Командир, – вполголоса спросил Толик. – Кто эта девица?

– Ни малейшего понятия, – честно признался Миронов. – Но если Симонов говорит, что она мастер, значит, так и есть. Не будем суетиться, он сам все объяснит.

– Галочка, – действительно рассказал Алексей Васильевич, усадив свою спутницу за стол и поставив перед ней стакан с минеральной водой, – как бы стажер. А я как бы ее наставник. Просто подумал, что одному мне уже тяжеловато будет геройствовать, вот и решил ее взять. Она лишней не будет, уж доверьтесь старику.

– Алексей Васильевич! – не выдержал Евгений. – Ну кто же поверит, что вы так просто, да еще и с дамой, решили прошвырнуться в неметчину, хотя и с самыми благими помыслами? Сознавайтесь: есть крыша?

Симонов отнекиваться не стал.

– Ну, есть… Ты что же думаешь, в нашей бывшей конторе все такие суки, как те, что вас сдали? Есть и приличные люди, с которыми я поделился мыслями по твоему поводу. Надо же было как-то разгребать эту навозную кучу. Мне и позволили сюда мотануться да еще Галку с собой взять. И ей польза от конкретной работы – опыта наберется. И нам – лишняя голова с лишним стволом. А что, есть какие-то возражения?

– Ни в коем случае! – поднял руки Миронов. – Делайте, как знаете, вам виднее.

– Со стороны всегда виднее, – вздохнул Симонов.

Он представил Галине ребят, она сдержано улыбалась каждому, но, как понял Евгений, и так знала, кто есть кто в этой компании. Даже Ступин ей был знаком. Успела, значит, подготовиться, полистать досье каждого.

Долго не собирались. На свои вещи, оставленные в отеле, Миронов решил махнуть рукой. Черт с ними, со шмотками, новые купим. Борис и Толик тоже долго не думали. Денег у них теперь было много, хоть сейчас в Аргентину. Но предстояло еще разобраться с «охотниками». А в Мюнхен, если нужда появится, всегда можно вернуться.

Старичок «опель» тянул исправно. Хотя что такое для Германии «старая» машина? Больше семи лет «от роду». Да с таким качеством сборки в России автомобили в два раза старше бегают, как новенькие, на гордость хозяевам. И по дорогам – не чета здешним. Все равно искать другую машину времени не было, так что на «опеле» и отправились вчетвером. А Ступин и Галина поехали каждый на своем транспорте.

Перед тем как покинуть Мюнхен, заехали к одному знакомому Монастырева, оставили у него в магазине хозяйственных товаров десяток тысяч евро и теперь могли быть спокойными в случае нападения. Пострелять есть из чего.

По дороге сначала почти не разговаривали. Потом Симонов с полчаса рассказывал о своих пчелах. Он действительно завел небольшую пасеку и самозабвенно предавался этому делу. Но, видимо, не смог долго усидеть на месте.

– Понимаешь, Женька, прислали за мной вертолет. Сказали, что нужен срочно в Москве для консультации. Не хотел я лететь, провалитесь, думаю, со своими делами! Но упомянули тебя, вот я и согласился. А там начали допытываться, можешь ли ты еще «в поле» работать? Рассказали, что попал ты случайно в операцию, есть шанс добить ту контору, которую мы с тобой в Готе пощипали. Мне тогда не дали до конца дойти. Из государственных соображений, сказали. Какие могут быть у государства соображения по поводу бандитов? Но решил, что хоть ты чего-то добьешься, вот и наговорил тому Коленкину маленькое письмо тебе. Думал, вернусь домой и все забуду. Ан, нет! Пришлось в Москве остаться «до окончания операции». И тут по своим каналам узнаю, что замес получился очень крутой. Мы ведь до конца не представляли, насколько этот концерн разросся. И в Москве с самого верхнего уровня запрос: «Что это у вас происходит? К нам тут люди уважаемые обращаются. Разберитесь!»

Ну, а этим «уважаемым», оказывается, ваши головы потребовались. И начальство берет под козырек: «Что хотите, то и делайте с этими людьми! Они официально с нашим ведомством никак не связаны».

Вот тут я и взбеленился. Пошел, поговорил с кем надо… Сказали, что приказ мне отдать не могут, но и запретить поехать куда-нибудь с частным визитом тоже не вправе. «А что, говорят, Алексей Васильевич, не хотите в Германию скататься, пивка попить, водички минеральной? Туристом, разумеется. Мы вам и человека дадим в сопровождение, и средства кое-какие выделим, и с документами поспособствуем. Как заслуженному работнику». Тут я Галку потребовал. Сказал, что она мне, словно дочка, вот и хочется ей мир немного показать. А эта «дочка» против троих здоровых мужиков запросто выходит и в подброшенную монету три раза успевает попасть, прежде чем та упадет.

– Как вы нас-то нашли в Мюнхене? – спросил Миронов.

– Не поверишь – не искал. Собрался сначала даму в ресторан приличный сводить, а потом уже делом заняться. Но вот так совпало, что сразу на вас наткнулся. Мюнхен – город маленький.

Евгений, естественно, в эту сказочку не поверил. Не бывает таких совпадений. Но разве от Симонова добьешься правды? По крайней мере, о его методах работы. А тем более – о ближайших планах. Миронов попытался об этом заикнуться, но Алексей Васильевич оборвал его:

– Не время загадывать. На месте все решим. Надо сперва доехать.

Как накаркал. После трех часов езды сам же и попросил:

– Останови где-нибудь у туалета. Пиво наружу просится. Я ведь не такой уже молодой, как был, не хочется долго терпеть.

Монастырев, сидевший за рулем углядел впереди площадку для отдыха с туалетом, свернул на нее. Галина послушно повторила маневр, а Ступина предупреждать не стали: пусть сам следит, чтобы не оторваться далеко.

Толик остался сидеть в машине, остальные трое пошли совершить нужное дело. И чуть не прозевали момента, когда здоровенный черный «ниссан-патруль» въехал на стоянку и медленно покатился по ней, приближаясь к «опелю». Выходивший в это время из туалета Симонов, подался назад, доставая из-под мышки свой короткоствольный пистолет.

– Атас, ребята! Кажется, за нами.

Евгений и Борис тоже достали оружие. Оруджев прошептал:

– Только бы Портос их заметил!

Монастырев оказался на высоте. Он увидел подъезжающую с его стороны машину и сделал единственное, что еще успевал: выскочил через другую дверцу и присел за капотом. У «нисана» опустилось боковое стекло и оттуда по «опелю» ударила очередь. В тот же момент заговорили пистолеты Миронова и Оруджева со стороны туалета. К ним присоединилась Галина, укрывшаяся за своим «субару».

«Патруль» не был бронированным, с близкого расстояния пули прошивали его кабину навылет, у тех, кто в ней сидел, шансов не было никаких.

Все закончилось в десяток секунд. Машина «охотников» продолжала медленно ползти вперед, Евгений с Борисом еще меняли обоймы, а Симонов уже вышел из-за укрытия и направился к продырявленному «опелю». Из-за него поднялся Монастырев, тоже с пистолетом в руке.

Миронов оглядел площадку. По счастью, в этот момент никого из посторонних на ней не было, а со стороны автобана их закрывали деревья. Скорее всего никто из проезжающих мимо и не понял, что же здесь произошло.

Толик сокрушенно разглядывал изуродованную машину. Стекла осыпались крошкой, пулевые отверстия в дверцах. Куда теперь поедешь на такой?

Впрочем «ниссан» выглядел лучше только из-за своей новизны. Стекла и кузов тоже украшали многочисленные пробоины. Машина наконец остановилась, мотор заглох и Миронов, взяв пистолет наизготовку, осторожно приблизился к ней и заглянул внутрь.

В салоне было три человека. Двое погибли сразу, а третий, тот, который стрелял из автомата, испустил дух на глазах у Евгения. Всем им на вид было лет по тридцать, короткие стрижки, тонкие кожаные куртки, темные очки. Не молодые, а следовательно, не новички в этом деле. Симонов был прав: с цепи спустили волкодавов.

Алексей Васильевич подошел тоже.

– Минус три, – хладнокровно заявил он. – Итого – четыре бутылки коньяка с тебя, Женька. Так и ящик скоро наберется.

– С чего это – четыре? – возмутился Миронов. Его совершенно не взволновало произошедшее. Обычная работа, какой много было раньше. – Вы даже не стреляли!

– Из моей пукалки, – развел руками Симонов, – хорошо только на близком расстоянии мочить. Зато практически бесшумно!

Евгений вспомнил, что в туалете ресторана выстрелов и правда, почти не было слышно.

– Какие-то у нас туалетные перестрелки получаются, – хмыкнул Симонов. – Хотя логика в этом есть. Человек наиболее беззащитен, когда отправляет свои естественные надобности.

У «опеля» Борис ощупывал Толика на предмет ранения, а тот вяло отбивался, все еще не поняв, с какой это стати поднялась дикая стрельба. Из машины он выбросился чисто рефлекторно, на уровне подсознания почуяв надвигающуюся угрозу. Сейчас его больше беспокоил автомобиль, двигаться дальше на котором не было никакой возможности.

Симонов решил все в две секунды.

– Звони Ступину, пусть притормозит, сейчас догоним, – велел он Миронову. – Все к Галке, а там двое пересядут. Вашу коняшку здесь бросим, только пальчики надо стереть тщательнее.

Оруджев с Монастыревым вытащили из багажника какую-то ветошь и стали энергично протирать в салоне «опеля» все, до чего могла дотронуться человеческая рука.

Через пять минут «субару», теперь набитый людьми до отказа, вырулил со стоянки.

Ступин даже обрадовался, что теперь у него будет компания. Севшие к нему Миронов и Симонов не стали распространяться о стычке на площадке отдыха, сказали, что их машина сломалась, а чинить сейчас времени нет. Чего человека зря нервировать? Он и так сам не свой от свалившихся на него невзгод. И убить угрожали, и в Россию вывезти, и деньги отняли… Любой в такой ситуации нервным станет.

– Думаю, до Эрфурта доберемся спокойно, – сказал Алексей Васильевич, разглядывая сотовый телефон, который забрал у одного из убитых «охотников». Потом вздохнул и выбросил его в окно. И правильно, сейчас местоположение такого аппаратика могут не только по звонку определить, но и когда он выключен.

– Хотелось бы, – отозвался Евгений. – А то машин не хватит.

Они действительно доехали до столицы Тюрингии без дальнейших приключений. Уже смеркалось, когда маленькая колонна остановилась на границе города. Нужно было решить несколько вопросов. А именно: где ночевать, чем питаться и что дальше делать?

На все вопросы ответы имелись у Симонова. Жить всей честной компании предлагалось в том самом домике на окраине Эрфурта, в котором Миронов уже бывал, даже жил некоторое время, когда группа Алексея Васильевича готовилась к штурму здания фирмы «ПЕНКО», где главенствовал господин Стайниц. Оказывается, дом этот он купил еще тогда, и все годы отсутствия хозяина за ним присматривал нанятый для этого человек. Он же, по звонку Симонова из Мюнхена, закупил необходимые продукты. А дальше предстояло выставить караулы, ужинать и спать. Обо всем будет переговорено завтра, поскольку, как верно замечено народом, «утро вечера не дряннее».

Никаких возражений не последовало. Есть и спать хотели все. Опять погрузились в машины и поехали за «субару», где штурманом сидел все тот же Симонов.

Наемный хранитель «родового замка» оказался неплохим поваром, да к тому же и деликатным, потому что, приготовив ужин на всю ораву, удалился, и никто его не видел. Приехавшие застали накрытый стол, чистоту и уют. Как в какой-нибудь сказке, конец у которой может быть счастливым, а может и страшным. По желанию рассказчика.

После ужина, посоветовавшись с Алексеем Васильевичем, Евгений вышел в сад и позвонил жене. Последовали очередная порция отговорок и неизменный нагоняй. Но, кажется, Наташка уже смирилась с тем, что не увидит супруга в ближайшие дни. Только сказала горько:

– Бизнес тебе весь мир закрыл! Не деньги же главное! Когда ты наконец это поймешь…

И Евгений был с ней полностью согласен. Только знала бы она, как ему эти деньги сейчас достаются…

А к следующему такому разговору он решил подключить Симонова. Он тоже причастен к этому делу, так пусть чего-нибудь наврет. Наташка Алексея Васильевича очень уважает, глядишь, и не будет так расстраиваться, зная, что муж ее в опытных руках и занят делом, а не пьянствует со старыми боевыми товарищами.

Опять же, если разобраться, Симонов Миронову тоже «старый боевой», и пьянствовали они сегодня уже два раза. Первый раз спирт пили в Мюнхене, а сейчас за ужином водочки тяпнули. Немного, по сто грамм «фронтовых», но все же…

Он прошел в беседку, закурил. Тихая майская ночь в старинном городе Эрфурте… Только где-то далеко сирены «Скорой помощи» завывают. Они тут всегда воют по ночам: немцы очень заботятся о своем здоровье и «Скорую» вызывают по малейшему пустяку.

– Сигаретку дашь? – спросил неслышно подошедший Симонов.

Евгений протянул ему пачку и зажигалку. Алексей Васильевич, кажется, уже бросал курить. Но, наверное, обстановка сейчас такая, что не хочешь, а закуришь.

– Ну и что ты обо всем этом думаешь? – нарушил тишину Симонов.

– Сами же сказали: «Утро вечера…»

– Ты не придуривайся! Как разбираться будем с этими мордоворотами?

– Мне они мордоворотами не показались. Те, в «нисане». Делают мужики свою работу, вот и все. Как говорится, ничего личного. А как делают – второй вопрос.

– Заметил что-нибудь? – заинтересовался Симонов.

– Да странно все. Не разобравшись, есть ли кто в машине, сразу ствол на улицу – и давай палить. Мы же их как куропаток сидячих перещелкали! Вы говорили, что против нас профессионалов настоящих выпустили, а они, как дешевые гангстеры себя ведут!

– Вот и меня это смущает. Хотя выглядели они…

– Ну да, как серьезные мужики!

– Что-то тут не срастается… Карманы у них я просмотрел, ничего подозрительного, как и положено. Пистолеты, один автомат. Водительские права немецкие, немного денег. Ну, телефоны. Ни ориентировок на нас, ни фотографий. Действительно странно. Не должны они таким макаром действовать.

– А мы как будем? Искать их?

– Нет, братец-кролик, это они нас найдут. Вот тут главные приключения и начнутся. Ладно, давай спать. Утром разбираться будем.

– А караул поставить?

– Не беспокойся, я своим ребятам позвонил, они сейчас наш сон беречь будут. Нам действительно нужно отдохнуть. Как бы дела ни пошли дальше, силы пригодятся в любом случае.

Уже перед дверью дома Симонов спросил:

– Ну, как тебе Галка?

– Не понял пока, – честно сказал Евгений.

– А ведь это она двоих из «охотников» завалила. Я смотрел, у них входные отверстия сзади. А мы сбоку стреляли. Видишь, не ошибся я в ней.

«Надо же! – подивился Миронов. – Крутая деваха! Я бы так смог?»

 

Глава 13

Утром завтрак готовить принялись Монастырев и взявшийся помогать ему Ступин, так как Симонов объявил, что человек, заботившийся о его доме, получил отпуск на время их пребывания здесь. Борис неодобрительно посмотрел на Галину, дескать, это ведь ее, женское дело, мужиков обихаживать. Но девушка взгляд его игнорировала и ушла в сад, делать какую-то хитрую зарядку. Миронов ее понимал. Так стреляющий человек не может быть озабочен поварским искусством.

Все с нетерпением поглядывали на Симонова, который, несмотря на свои скромные заявления, уже стал здесь главным. Евгений относился к этой «перемене власти» точно так же, как и остальные. Но Алексей Васильевич что-то помалкивал, пил чай и смотрел в кружку.

И людей своих местных тоже не спешил показывать. Кстати, рано утром Миронов понаблюдал за окрестностями дома, но никаких охранников не смог заметить. Но не блефовал же Симонов, когда говорил вчера об этом карауле?

И Галина молчала. Она вообще была не очень многословной. За время, прошедшее с момента знакомства в Мюнхене, Евгений услышал от нее всего несколько кратких предложений. Может быть, когда ребята ехали в ее машине, они о чем-то и разговаривали. Не станешь ведь выспрашивать об этом у Толика или Бориса. Несолидно получится.

Неприлично суетился Ступин. Наверное, он и помогать готовить взялся, чтобы хоть чем-то занять голову. Ему было о чем подумать. Как, например, быть теперь с дисками, полученными за столь высокую цену? Пускать их в ход или, наоборот, развести в саду небольшой костерок и сжечь к чертовой матери? Получил ли он наконец свободу от своих бывших хозяев или, наоборот, опасность только возросла? Что с ним будет, если вот прямо сейчас он развернется и убежит, куда глаза глядят? В смысле, сразу убьют или еще пожить можно будет?

Насущные и животрепещущие вопросы, конечно. Вот только некому было на них отвечать. Монастырев с Оруджевым смотрели на Ступина с откровенной неприязнью. К Гале вообще было почему-то страшно подходить. К Симонову – тем более. Оставался один Миронов, но он был какой-то задумчивый и отвечал на вопросы Сергея односложно: «Да», «Нет», «Погоди», «Позже». Это было просто невыносимо, и Ступин изнывал от неопределенности.

Наконец, когда нужно уже было накрывать на стол, он не выдержал, ухватил Евгения за рукав и почти выволок из дома. Отвел за беседку и в лоб спросил:

– Что мне делать?

Миронов очнулся наконец от задумчивости и посмотрел на Ступина так, словно первый раз его видел.

– В каком смысле – делать? Вот сейчас завтраком занимался? И продолжай в таком же духе по хозяйству суетиться.

– Хватит надо мной издеваться! – взвился Ступин. – Как обещать, так: «Серега, все будет в порядке!» А когда до дела дошло: «Иди, по хозяйству суетись!» Не можешь держать своего слова, так и не хрена было обещать!

Евгений немного смутился. И правда, обещал одно, а в действительности получилось другое. Хотя и не он в этом виноват.

– Серега, ну что ты дергаешься? Мы все сейчас в одинаковом положении! Тебе же объяснили, что ситуация изменилась! Раньше мы против мюнхенского филиала воевали, а теперь против нас вся международная организация выступила. Есть приказ всех, кто к этому делу причастен, убрать. Даже твоих бывших боссов. Так что о них можешь не беспокоиться, ими есть кому заняться. А ты теперь должен держаться поближе к нам, потому что мы – единственная твоя надежда выбраться живым из этой передряги. Отобьемся – значит, и ты жить будешь. Нет – все вместе поляжем. Такая вот диспозиция… И прекращай себе и мне голову ерундой забивать! Пошли завтракать, зовут уже. Пойдем, пойдем!

И увлек грустного Ступина за собой.

Завтрак проходил в таком же напряжении, как и вчерашний ужин. Все чего-то ждали и опять поглядывали на Симонова. А тот, ни на что не обращая внимания, уплетал яичницу, запивая ее чаем и даже, кажется, что-то мурлыкал себе под нос. Атмосфера за столом сгущалась. И тут в кармане у Алексея Васильевича закурлыкал телефон.

– Да, – сказал он по-немецки. – Да! Да! Нет! Нет! Да!

И, спрятав трубку, продолжил есть. Такой вот содержательный разговор.

Допив чай, Симонов аккуратно промокнул губы салфеткой, встал из-за стола и предложил:

– Жень, пойдем покурим. Ты меня сигареткой угостишь. Я ведь бросаю, сам знаешь.

Миронов поднялся и покорно последовал за ним. Он чувствовал, что сейчас состоится очень важный разговор. И не ошибся.

– Ну что, готов к драке? – Симонов разглядывал его, прищурясь, словно оценивал.

– Я к ней всегда готов, – равнодушным тоном ответил Евгений.

– Не слышу бодрости в голосе! – хлопнул его по плечу Алексей Васильевич. – Что ты разнюнился?

– Да надоело ждать! Бегаем, прячемся. Как дети малые. Драться – так драться!

– Вот и будет тебе драка, – уже серьезным тоном сказал Симонов. – Только что звонили мои люди. Группа, которая за нами охотится, уже в городе. Наводят справки. Их немного за нос поводят, а потом, к вечеру, на нас выведут. К этому времени успеем подготовиться и встретим их со всем радушием, как у русских полагается. Кстати, в группе тоже русские есть.

Евгений вспомнил про «интернационал», гонявшийся за ними раньше. Хотя, что удивительного? Там концерн был представлен на низшем уровне, здесь класс повыше. Но коктейль тот же. Преступность сейчас перестала быть прерогативой какой-то одной нации. Все перемешалось, остался только один ориентир – деньги. А кто платит – для работников уже не важно.

– Что, прямо здесь войнуху устроим? – спросил он. – Как же ваш дом? Не жалко его?

– Жалко, конечно, – сознался Симонов. – Но я эту жалость в зародыше давлю. Ну на какой хрен мне этот дом, если я не собираюсь в нем жить?

– А что, действительно не собираетесь?

– Нет, вернусь к себе в деревню, к пчелкам. Пожил я тут, хватит… Не то чтобы плохая страна. Жить можно. И даже не без приятности. Но тоскливо! Ни ты никого матерком, к примеру, не обложишь, ни тебя в ответ. То есть ты, конечно, можешь, но кто тебе ответит? Ну и прочие мелочи, о которых и говорить-то стыдно…

– Это уже мазохизмом попахивает, Алексей Васильевич! – рассмеялся Евгений. – Вот никогда не хотел, чтобы меня матами покрывали!

Не верил он, конечно, тому, что говорил этот матерый волк разведки, и понимал, что несет он чушь, для того чтобы его развеселить, разогнать пасмурное настроение. И был за это Симонову благодарен.

– Как все-таки воевать будем?

– Это сейчас и обсудим. Твоих ребят звать будем?

– Обязательно! – твердо сказал Миронов. – Как же без них?

– Я Галочку позову, без нее тоже никак. А Ступина не надо. Не верю я ему. Жалко человека, конечно, но оружие доверять не стоит. Кстати, насчет оружия… Через часик ребята подвезут кое-что. Я им сообщил, где у меня тайник остался с прошлых времен. Никаких новомодных штучек, но, надеюсь, все в полной исправности. Давай прямо тут, в беседке и расположимся, на свежем воздухе. И диспозиция вся видна будет.

 

Глава 14

К удивлению Евгения, оружие привезли два совершенно не знакомых ему человека. Ни Хайнц, ни Борис с ударением на «о» не появились. Он решил, что после дела с разгромом фирмы «ПЕНКО» Симонов свою группу распустил, а взамен навербовал новых. Хотя Хайнца, помнится, ранили тогда… И потом, неизвестно, сколько еще Алексей Васильевич в Германии оставался после той операции. Они ведь увиделись, только когда понадобилось устранить Савимби…

Приехавшие парни были молчаливы и деловиты. Они притащили тяжеленный чемодан, о чем-то тихо переговорили с Симоновым и удалились.

Алексей Васильевич с кряхтением взгромоздил чемодан на стол и стал тщательно его изучать.

– Что-то не так? – спросил Миронов, тоже приглядываясь к этому произведению немецкого чемоданного гения. Сумрачного, разумеется.

– Да нет, все в порядке, – сказал Симонов, роясь в карманах. – Я тут печати оставлял, чтобы знать, если мой «сейф» вскрывали. Но, кажется, любопытных не нашлось. Черт, куда же я его подевал?! А, вот!

Он достал из жилетного кармана маленький ключик, повозился с замками и поднял крышку чемодана.

– Здесь у меня только оружие, – деловито сказал он. – Все прочее – в другом месте.

Что он подразумевал под «прочим» – оставалось гадать. Документы? Деньги? Спецоборудование? Что еще нужно разведчику?

Завернутые в промасленную бумагу, в «сейфе» оказались три АКА-74, запасные магазины к ним, цинк патронов к ним же, два «макарова» с обоймами и патронами, десяток гранат РГД, отдельно взрыватели, две ракетницы и припас, четыре десантных ножа. Все новое, в смазке. Предстояло повозиться, чтобы привести этот арсенал в рабочее состояние.

– Алексей Васильевич, – подивился Миронов, – вы что, к войне готовились?

– Да нет, – отозвался Симонов, осматривая гранаты. – Когда наши войска из Германии уходили, много чего осталось. Ну, ты же помнишь?

Да, когда несколько лет назад нужно было организовать «покушение» на Симонова, Евгений потребовал от нанимавших его именно снайперскую винтовку Драгунова – СВД. И ведь достали!

– Вот я кое-что добыл и припрятал. На всякий случай. Запас карман не тянет…

Монастырев с Оруджевым тут же разыскали в кладовке тряпки и принялись прямо на обеденном столе очищать оружие. Миронов хотел было сделать им замечание, но потом передумал. Если все будет так, как планируется, сюда уже не придется возвращаться. Да и будет ли кому и куда возвращаться?

Он решительно прогнал от себя эти дурацкие мысли и взялся помогать парням. Сколько раз за последние дни они рассчитывали: вот еще одно, самое последнее усилие и – все! Финиш! Но каждый раз случалось что-то, и они опять вынуждены были стрелять, бежать, прятаться. Не надо ни на что рассчитывать. Пусть все будет, как должно.

Толик, хозяйственная душа, не выдержал, приволок откуда-то стопку местных газет «Тюрингер Алльгемайне» и накрыл ими стол.

– Обедать ведь еще будем, – прогудел он, словно извиняясь.

– Правильно, Портос, – кивнул Оруджев. – Только кто этот обед готовить станет?

– Я приготовлю, – покладисто вызвался Монастырев. – Вот сейчас автомат дочищу и займусь.

– Они хоть пристрелянные? – спросил Борис Миронова.

– Не знаю, надо у Симонова спросить, – ответил Евгений и, держа автомат в руках, вышел на крыльцо.

Алексей Васильевич, словно Суворов перед сражением, стоял подбоченясь на дорожке в саду и давал какие-то указания Галине. Та молча кивала. Увидев Евгения, Симонов сделал страшные глаза:

– Ты чего с пушкой на улицу вылез? Спрячься немедленно!

Миронов убрал ствол за спину, спросил недоуменно:

– А в чем дело?

– Не дай бог, кто-то из соседей увидит! Вмиг донесут!

– Так тут по-любому вечером пальба будет! Полиция обязательно припрется.

– То вечером. А до этого времени нам полиция совсем не нужна.

Помолчал и добавил:

– После, конечно, тоже, но тут уж ничего не поделаешь…

– Алексей Васильевич, – Евгений все так же прятал АКА за спиной, – вы их пристреливали?

– Нет, Женька, случая не представилось. А зачем тебе? Ты что, снайпера из себя хочешь изобразить? Тут бой будет на коротких дистанциях. А «калашников», как известно, самое надежное оружие в мире!

– Кто его знает насчет снайперского искусства, – задумчиво сказал Миронов. – Но вот у нас в бригаде случай был. Пошли солдатики в караул и где-то спирта раздобыли. Договорились потом, в казарме накатить. А один не выдержал, там выпил. И что-то ему в голову дурную взбрело. Заходит в караулку, берет из пирамиды автомат, рожок в него, передергивает и наводит ствол на товарищей, которые в шахматы играли. И спускает курок!

Евгений замолчал.

– Ну, дальше-то что? – поторопил его Симонов. Галина смотрела спокойно и на лице ее было совершенно безразличное выражение. Хоть бы капелька интереса!

– А дальше, – продолжил Миронов, – случилось самое интересное. Автомат не выстрелил! Все вокруг в штаны наложили. Тогда этот перепившийся боец дергает затвор, досылает следующий патрон и жмет на курок. Щелчок! И опять выстрела нет!

Ну, тут народ очнулся, прыгнул на него, оружие отобрал, руки выкрутил. Потом выяснилось, что боек именно в этом автомате не доставал до капсюля долей миллиметра. Такое впечатление, что из этого ствола никогда не стреляли.

– Ерунда, – сказал Симонов, – не может такого быть. Все автоматы на заводе перед отгрузкой отстреливают. Какое-то там количество выстрелов нужно сделать.

– Не знаю, – сказал Евгений. – За что купил, за то и продаю.

– И что ты хотел сказать этой дурацкой историей? – прищурился на него Симонов. – Что мои автоматы могут не стрелять? Где я тебе их опробовать буду?

– Ничего я не хотел сказать, – ухмыльнулся Евгений. – Так, вспомнилось просто.

– Вот же зараза ты, Женька! – тоже разулыбался Симонов. – Теперь вижу, что к тебе присутствие духа возвращается! А то разнюнился: «Будет ли теперь хорошо?» Брось эту философию! Мысли, понимаешь, разные ему в голову лезут… Ты – солдат! А солдат не раздумывает! Получил приказ – и вперед, без рассуждений! Приказы не обсуждаются!

– Так ведь не было приказа, – возразил Миронов.

– Ну и что? – не сдался Симонов. – Все равно, ты – солдат! И должен действовать, как солдат, четко и решительно!

– Хорошо, – не стал спорить Евгений. – Так и буду действовать.

Повернулся и ушел в дом.

На самом деле мысли никуда не делись. Но потекли в другом направлении. Вот сегодня им предстоит схватка. Причем, действительно, решительная. Так, чтобы окончательно расставить все по своим местам. Кто-то должен победить и надо сделать так, чтобы этими кем-то стали Евгений и его товарищи, а не какие-то вшивые наемники. Из такого постулата и надо исходить.

Конечно, некрасиво затевать бой в тихом старинном городе, сон которого тревожат только сирены санитарных машин. Но тут уже ничего не поделаешь, как сказал Симонов. Придется мирным гражданам потерпеть немного, пока «немирные» между собой разберутся.

Нужно постараться шуметь как можно меньше. Но и одна автоматная очередь способна всполошить весь город. Здесь ведь не привыкли к автоматным очередям. И никогда не привыкали, поскольку в последнюю войну эти города сдавали американцам практически без боя. Потому и сохранилось множество старинных зданий. Один собор чего стоит!

Но переполоха избежать не удастся, поскольку бесшумный пистолет всего один – у Симонова. Все остальное оружие будет работать очень громко.

– Командир, – спросил Оруджев, откладывая вычищенный автомат и начиная набивать рожки патронами. – А куда мы после этого подадимся?

– В каком смысле? – не понял Миронов. – Вы же в Аргентину собирались!

– Нет, я имею в виду – после боя! Здесь отсидеться не получится – полиция набежит.

– Значит, думаешь, нас только полиция будет волновать?

– Смешной вопрос, командир! А кто же еще? Этих, сколько бы их ни было, положим без вопросов.

– Всех?

– Алексей Васильевич говорил в том смысле, что всех. Обязательно, – вставил свое веское слово Портос.

– Желательно, – машинально поправил Евгений.

– Ну, для нас разница небольшая, – нашелся Толик. – Да и надоели они, в самом-то деле! Палят, не раздумывая, только и успеваешь прятаться и убегать.

– Ничего, – со странной усмешкой сказал Борис. – Теперь пусть они от нас бегают. Если успеют.

Оружие явно придавало товарищам уверенности. Они и без него были грозной силой, а уж с автоматами в руках… Вспомнят ребята сегодня молодость, порезвятся.

Ну и правильно. Что для них дороже: собственная жизнь или каких-то отморозков?

– У Симонова, насколько мне помнится, есть классное убежище. Здесь, в соседнем городке. Я там был – настоящий бункер. В нем, наверное, можно пересидеть, пока шум не уляжется. А потом и разбежимся. Да, я спрашивал про оружие. Никто его не пристреливал. Прямо с армейских складов забрали.

– У бундесвера, что ли? – удивился Монастырев.

– Нет, с наших складов. Когда войска выводили, самые большие деньги заработали не командиры частей, хотя и они руки погрели. Начальники складов чуть ли не миллионерами становились. В основном, конечно, технику продавали. Но и оружием не брезговали.

– Да, – сказал Оруджев, – знакомая картина. В свое время из Чечни уходили. Склады с оружием в Грозном остались. Думаете, чем они против нас воевали? И сейчас продолжают…

– Парни, как вам наша валькирия? – спросил Миронов, тоже откладывая в сторону готовый к бою автомат и начиная заполнять рожки.

– Имеется в виду эта… Галина? – поднял голову Оруджев. – Опасная девка. Я бы с ней на танцы не пошел.

– А в бой? – не отставал Евгений.

– Если честно – то и в бой. Мало ли какой приказ ей отдали?

– Да ну, Боря, ты не прав! – вступился за девушку Толик. – По-моему, отличный боец. То, что нам сейчас нужно. А на танцы тебя никто не приглашает. Для этого другие женщины будут. Потом. Ты танго танцевать умеешь? В Аргентине научат. Там школы специальные есть.

– Опять ты! – с досадой сказал Борис. – Договорились же!

– Все, все! – поднял руки Монастырев. – Молчу. Пойду я лучше на кухню. Война – войной, а обед по распорядку!

– О чем договорились? – спросил Миронов, когда Толик ушел.

– Никаких планов не строить, пока все не закончится. А то глупость одна выходит. Только размечтаемся – получите новые неприятности! Хватит!

– Вот и я о том же только что размышлял, – сознался Евгений. – Решил дальше сегодняшнего вечера не задумывать.

До обеда подготовили оружие, обустроили позиции, хотя и не было уверенности, что на дом пойдут штурмом. «Охотники» вряд ли станут рваться напролом и подставляться под пули. Они наверняка знают, что приключилось с теми, кто был в «нисане», и понимают: перед ними не солдаты-первогодки, впервые взявшие в руки оружие. Скорее постараются подобраться ближе и точными выстрелами убрать всех, кто окажется в зоне поражения. А потом кинут в дом какую-нибудь гадость и добьют оставшихся и раненых.

Значит, их нельзя подпускать близко к дому, надо нейтрализовать на дистанции, по возможности, бесшумно.

Количество противника тоже было неизвестно, поэтому Симонов разместил людей из своей местной группы на подъездах с тем, чтобы они сообщали о тех, кто направляется к дому. «Местным» он участвовать в схватке запретил. Незачем зря руки кровью пачкать. Им еще жить в этом городе.

Обедали не спеша, времени хватало. Но его сразу не стало, когда у Симонова опять забренчал телефон и поступило сообщение, что «охотникам» дали наводку, где искать «дичь». Вот с этого момента все и напряглись по-настоящему.

Сидели в доме, ждали сообщений с наблюдательных постов. Через три часа доложили, что наблюдается подозрительная активность: один и тот же автомобиль проехал уже дважды, причем на втором проезде он остановился минут на пять в виду дома. Никто не выходил, но, кажется, за домом велось наблюдение с помощью бинокля.

Услышав это, Симонов велел Ступину стоять на пороге дома и с самым невинным видом осматривать окрестности.

– Понятно, приманкой буду, – проворчал Сергей, страшно недовольный тем, что его ни на военный совет не пригласили, ни оружия не дали. А велели сидеть в дальней комнате и не показывать оттуда носа.

– Ты же возмущался, что тебя из дома не выпускают? – возразил ему Миронов. – Вот теперь постой, подыши воздухом. Ты не подсадная утка, ты – маяк!

«Маяк» нужен был для того, чтобы «охотники» убедились: «дичь» присутствует и не подозревает о том, что кольцо облавы сжимается. Ну, чтобы время не тянуть. А то еще долго искать будут «где эта улица, где этот дом».

И действительно, стоя в дверном проеме с сигареткой в зубах, Ступин засек черную машину, медленно проехавшую мимо. На этот раз она не остановилась, но Сергей готов был поклясться, что разглядел за боковым стеклом объектив фотоаппарата.

– Ну и отлично! – резюмировал его наблюдения Симонов. – Крючок они заглотили. Теперь ждем момента, когда можно будет подсечь. А ты свою функцию выполнил. Марш в заднюю комнату! Алексей Васильевич всем еще после обеда раздал миниатюрные наушники с чувствительными микрофонами. Каждый получил маленькую коробочку передатчика с радиусом действия до ста метров. Теперь они были связаны между собой. Радиоаппаратуру раздобыли, разумеется, «местные».

За домом тоже был небольшой участок земли, засаженный кустами смородины, и далее простирался густо заросший сад соседей. Туда, в засаду, как на вероятное направление проникновения врага, отправили Монастырева и Галину, вооружив их пистолетами и ножами. Остальные рассредоточились в доме и по саду перед ним. Оставалось только ждать.

Часов около шести, когда солнце уже касалось макушек деревьев, поступил сигнал от наблюдения. Были замечены три автомобиля, остановившиеся друг за другом неподалеку. Из них пока никто не вылезал. Но, похоже, это были те, кого они ждали.

Евгению в голову пришла шальная мысль. А что, если не дожидаться, а прямо сейчас подскочить к этим черным жестянкам и перестрелять всех, кто в них окажется? Он даже хихикнул, представив себе эту картину, достойную старого гангстерского боевика. Еще та «Бойня в день святого Валентина» получится. Но только в кино такое и могло сработать.

К своему удивлению, он понял, что кое-кто еще рассматривал такой вариант событий, потому что кто-то негромко вздохнул в наушнике:

– Эх, не выйдет…

Голос он не опознал. То ли Борис, то ли Симонов. Но уточнять благоразумно не стал. Вдруг ошибся, по другому поводу человек вздыхал?

Постепенно стемнело, зажглись уличные фонари, и свет их, пропущенный через листву яблонь и груш, превратил сад в какое-то волшебное место, в котором должны были танцевать феи и важно расхаживать гномы. Гномы в саду были, глиняные, как перед каждым уважающим себя немецким домом. А вот вместо фей сейчас должны были появиться какие-нибудь орки или гоблины. И не на танцы они сюда шли…

– Внимание! – прошептал голос в наушнике. – Идет разведчик!

Как и предполагалось, «охотники» отправили вперед одного из своих, на разведку. Его договорились сначала пропустить, чтобы он убедился, что вся честная компания в доме. Для этого внутри включили свет, плотно задернули шторы и запустили магнитофон с записью музыки и разговоров.

Легко треснула веточка под ногой человека, пробиравшегося к дому. Евгений прижался к земле, всматриваясь в темноту. Темная фигура, почти неразличимая в ночи, скользнула мимо него. Угадать движение разведчика можно было только по пятнам света, скользившим по обтянутой кожей спине.

Человек приблизился к освещенному окну, попытался заглянуть вовнутрь, но занавески были слишком плотными для того, чтобы что-то увидеть. Можно было лишь понять, что там двигаются люди. Это Ступин, которому так и не доверили оружие, изображал «массовку»: ходил по комнате, разговаривал сам с собой, передвигал стулья, звенел бокалами. В общем, полная иллюзия вечернего благодушного застолья.

Разведчик, удовлетворенный услышанным, но не увиденным, поднес к уху трубку мобильника. Евгений напряг слух и различил в тихом шепоте слово «орднунг» – «порядок». Командиру группы докладывали, что все нормально, птички в клетке, можно начинать.

Спрятав телефон, разведчик присел на корточки у стены, дожидаясь товарищей. Но долго ему сидеть не дали. Из-за угла бесшумно скользнула еще одна тень, послышался тихий звук тупого удара, и первая тень повалилась на землю. Это сработал Оруджев, и он не бил, чтобы оглушить противника. В дело пошел десантный нож. «Пятая бутылка», – отметил про себя Миронов.

Разведчика действительно уже можно было убирать. Свою задачу он выполнил: доложил о том, что все спокойно. Теперь надо было ждать его коллег.

И они не замедлили появиться. Шли, хотя стараясь не шуметь, но не очень и скрываясь. Были уверены, что «дичь» сидит в доме и совсем никого не ждет.

– Приготовились! – прошелестело в наушнике. К дому шли четверо, и один должен был пройти совсем рядом с Евгением. Он приготовился к броску, сжимая в пальцах рукоятку ножа.

– Минус один! – услышал он голос Монастырева.

И следом за ним женский голос:

– Минус один!

Значит, «охотники» зашли и с другой стороны дома. Но там их достойно встретили Портос и Галина. Причем проделали все бесшумно. Город пока мог спать спокойно.

– Вперед! – скомандовал Симонов, когда «охотники» миновали «дичь».

Миронова словно пружина подбросила с земли. Он прыгнул к намеченному человеку, захватил его подбородок пальцами, уперся коленом в спину и резко полоснул лезвием ножа по горлу. Раздался хрип, тело дернулось и обмякло. Выпустив его, Миронов повернулся к следующему и едва успел присесть, потому что этот поднял руку с явным намерением стрелять. И он выстрелил, но пуля прошла над головой Евгения, а второй раз спустить курок нападающий уже не успевал.

Больше в саду живых «охотников» не было. Вернее, был один, но без сознания. Этого Симонов решил все же оставить в живых.

– Женька, Боря – к машинам! – скомандовал Алексей Васильевич. Нужно было проверить, не остался ли кто-нибудь там.

Но машины стояли пустыми, и Миронов с Оруджевым вернулись к дому.

– Неужели это все? – удивленно спросил Борис.

– Сейчас спросим, – успокоил его Симонов. – Ну-ка, помогите этого кабана в дом затащить!

Дальше был допрос пленного. И оказалось, что да, действительно все! Эти семеро были последними. Вообще-то, группа состояла из одиннадцати человек, но одного пристрелил Симонов в мюнхенском ресторане, а трое погибли на стоянке у автобана.

– Почему нападали так: сначала один, потом трое, а теперь все оставшиеся? – спросил Миронов.

Пленный (кстати, правда, русский) помолчал, глядя в сторону, потом нехотя сознался:

– Недооценили мы вас. Первый, Гюнтер, которого в ресторане положили, уверял, что сам со всеми справится. А те три сопляка, которые в «ниссане» были, решили деньги получить за вас, чтобы с нами не делиться. Вот и получили!

Он зло сплюнул на пол.

– Тебя как зовут? – спросил Симонов.

– Николай, – сказал парень, который очень походил на тех, со стоянки. И вообще, Евгений заметил, что все «охотники» были чем-то схожи между собой. Носили короткие стрижки, одевались одинаково. Дресс-код какой-то!

Этот главным не был. Так, один из… И, очевидно, уже смирился с тем, что его тоже убьют, как его товарищей. Тихо и профессионально.

– Жить хочешь, Коля?

Парень посмотрел недоверчиво. Шутят с ним, садисты?

Симонов понял его взгляд.

– Никаких шуток. Мы тебя оставим здесь, вместе с остальными. А ты потом хозяевам доложишь, как дело было. И посоветуешь нас больше не искать. Тем более то, что им нужно, мы им с тобой передадим. Сергей! Тащи сюда диск! Да не жмись, для дела нужно. Тебе, между прочим, тоже!

Вошел сияющий Портос. В руках у него была целая охапка оружия убитых «охотников». Трофеи.

– Ну надо же! – веселился он. – Всех втихую положили!

– Был один выстрел! – поправил Борис.

– Один – не считается! – отмахнулся Толик. – Может, кто петарду взорвал! Полиция и не почешется.

Скорее всего. Мало ли что и где треснуло? Звуков перестрелки нет? Вот и хорошо. Значит, все спокойно. Спите, граждане.

– Не пригодился ваш арсенал, Алексей Васильевич! – сказал Евгений Симонову.

– Ничего, пусть до следующего раза полежит! Не протухнет ведь? – рассмеялся тот.

Появился грустный Ступин, в руках у него была коробка с диском. Симонов отобрал коробку, положил на стол.

– Вот, Коля, запомни, что я тебе сказал, и диск передай. Думаю, больше проблем у тебя не будет. Ты пока посиди здесь, а потом, когда мы уедем, развяжись как-нибудь. И дуй к своим хозяевам. Но не дай тебе бог еще хоть раз кому-нибудь из нас дорогу перейти. Больше не пожалеем. Все понял?

Привязанный к стулу пленный кивнул. Он понимал, что ему неслыханно повезло. Все товарищи лежат снаружи, а он – жив!

Евгений втолковывал удрученному Ступину:

– Пойми, балда, ты теперь свободен, как ветер! Никто тебя больше искать не станет. Боссы получат диск с информацией, подождут, не всплыл ли где-нибудь компромат, и успокоятся. Живи, где хочешь и как хочешь! Денег тебе хватит.

– Кстати, насчет денег, – осмелел Ступин. – Получается, вы ни за что их получили?

– Как это – ни за что? – обиделся Миронов. – Мы сведения добывали? Жизнь твою спасали? И спасли, наконец! Это называется – ни за что? Может, тебе деньги вернуть?

Ступин посмотрел на него внимательно, словно раздумывал: а не потребовать ли действительно то, что он отдал? Но все же покачал головой:

– Нет, не надо. Вы их честно заработали.

– Вот и славно! – улыбнулся Евгений. – Не будьте чересчур жадными, а будьте жадными в меру!

– А теперь, ребята, пошли наружу, – позвал Симонов. – Не при нем же разговаривать! – он кивнул на пленного Николая. – Незачем ему знать, что мы дальше делать собираемся.

Обосновались в беседке.

– Ну что, соратники, – начал Симонов. – У кого какие планы на ближайшее будущее?

– Нам бы отсидеться немного где-то, – сказал Оруджев. – А потом мы действительно в Аргентину махнем. На время.

– Есть у меня такое место, – кивнул Алексей Васильевич. – Вам Женька небось рассказывал. Там будете в покое и уюте. А ты?

Он повернулся к Миронову.

– Мне срочно нужно в Италию, иначе жена на ленточки порвет! – потом подумал и добавил: – Или здесь уже ее подождать? Все равно скоро приедет. Чего туда-сюда мотаться?.. А вы, Алексей Васильевич, куда? Домой, на пасеку?

– Да нет, – хитро улыбнулся Симонов. – Есть у меня одна мыслишка. Прослышал я тут про один мешочек, в далеком лесу прикопанный. А в мешочке том весьма ценное содержимое. Вот и думаю: не скататься ли нам с Галочкой в этот далекий лес, не поискать ли мешочек? Серега! Как ты думаешь, найдем?

Ступин робко улыбнулся.

– Найдем, наверное…

– Вот и я так думаю! А то, может, всей компанией поедем? Веселее будет!

Монастырев с Оруджевым мялись в нерешительности. Миронов же никак не мог понять: кто рассказал Симонову о мешочке с алмазами, спрятанном Ступиным в джунглях Анголы?