Наутро голова не хотела отрываться от подушки. Она просто развалилась на куски, и каждый лежал отдельно и болел. Для того чтобы поднять голову, надо было сначала собрать все кусочки, как мозаику. А на это не хватало сил. Да и желания особого тоже не рождалось. Бессердечная жена громко ходила по квартире, хлопала дверцей шкафа, шумела водой, гремела посудой на кухне. А потом еще и закурила. От запаха дыма Никита, подавив приступ тошноты, укрылся с головой одеялом. Наконец супруга, собравшись на работу, смилостивилась, поставила рядом с Кроватью бутылку нарзана.

– Ладно уж, алкаш. Вечером расскажешь о своих похождениях. Отлеживайся. На службу я позвоню, сообщу, что приболел. Один день они без тебя обойдутся. - Фыркнула: - Добытчик! - И ушла.

Никита полежал немного, собираясь с силами, дотянулся до бутылки и надолго припал к ней. Живительная влага шипела и испарялась, не достигая желудка. Но жить становилось легче с, каждым глотком. Через несколько минут он уже смог откинуть одеяло и сесть на постели. Его мучил стыд. Надо же - нажрался! На работу не пошел! А еще собирался каждый день выходить на час раньше!

Надвинув тапочки, он оторвался от смятой постели и стал перемещать себя к ванной. Это удавалось с большим трудом. Его шатало, как вагон на старых рельсах. Тем не менее цели он достиг, оперся на раковину, страшась поднять глаза к зеркалу. Потом решил, что чему быть, того не миновать, и осмелился. И ничего страшного не произошло. Из зеркала на него смотрел чуть утомленный жизнью мужчина лет тридцати с лишним. Увиденное так вдохновило, что ОН залез под душ и попытался сделать его контрастным. Но до конца свариться себе не дал, успел выскочить. Относительно энергично растерся полотенцем и отправился на кухню. Опыта преодоления похмелья у него не было, поэтому он просто выпил чаю и сжевал плававшую в кастрюльке одинокую скукоженную сосиску. Этот продукт местной промышленности имел свойство быть розовым и аппетитным лишь первые пять минут после варки, а затем быстро серел, покрывался противной жирной пленкой, и его не то что человек, а и бродячая собака не могла съесть без того, чтобы потом не маяться животом.

От съеденного и выпитого Никите опять поплохело. Очень хотелось со стоном рухнуть в постепь и зарыть обломки головы под подушку, но он уже не мог остановиться. Появилась мысль, которая заслуживала рассмотрения и даже воплощения в жизнь. Подобное надо было лечить подобным. То есть опохмелиться. И пускай еще деды говорили: "Играй, да не отыгрывайся; пей, да не похмеляйся!" Хорошо им было, употреблявшим экологически чистые продукты! А сейчас такого намешать могут, что и не поймешь, от чего умер. Нет, опохмелиться определенно стоило. Никита сам не пробовал, но много раз видел, как то, что даже отдаленно не напоминало гуманоида, приняв лекарственную чарку, уже через несколько минут превращалось во вполне разумного человека, способного разговаривать и вести себя по-человечески.

Поскольку ни о коньяке, ни уж тем более о водке даже думать не хотелось, оставалось пиво. Животворный источник его в городе имелся. Никита заставил себя натянуть старенькие джинсы и клетчатую рубашку, причесаться и выйти из дому. Но перед выходом он предусмотрительно разыскал на кухне пластиковую полуторалитровую бутылку из-под какой-то колы и кинул в пакет. Так все делают.

На улице был июнь. Зелень, как ей полагалось, зеленела, цветы цвели. Никита, на минуту забывший о головной боли и об общем потрясенном состоянии организма, остановился, подставив лицо солнечным лучам и дивясь тому, как много он теряет, проводя лучшее время дня в своей конторе и гробя жизнь на никому не нужные бумажки.

Пивной бар "Наф-Наф" располагался в подвале на главном проспекте города. Раньше такие точки можно было: отыскать повсюду, но-после достославных времен борьбы с Пьянством и алкоголизмом пивное дело так и не смогло встать с колен. С присущим русскому народу максимализмом расплодились забегаловки, где можно было употребить напитки всех мастей, но только не пиво. То есть пива тоже можно было попить, но - из бутылки, из банки. А такого, чтобы наливали в кружку, да из крана, да чтобы воблу взять, орешков солененьких или пару раков, совсем не осталось. На этом фоне "Наф-Наф" явился долгожданным оазисом в пивной пустыне и сразу же после открытия приобрел бешеную популярность у кредитоспособной части населения, разумеется, поскольку пиво завозили в бар не местное, плохое и водянистое, а московское и петербургское, то есть достойное, хотя и несколько дорогое. Так что ханыги туда не совались, понимая, что все равно не обломится.

Насчет названия никто из посетителей не комплексовал. Здесь не надирались до поросячьего визга. И чем "Наф-Наф" хуже "Сим-Сима" или "На-На"?

Несмотря на свое состояние, Никита все же прошелся пешком, наслаждаясь неожиданно выпавшим выходным. Ему не встретился никто из знакомых, и это было уже хорошо, потому что праздный вид и пустая бутыль могли вызвать ненужные вопросы. Насчет денег он не беспокоился, проверив перед выходом наличность в карманах, - недавно зарплату давали. А кроме того, разве не он вчера выиграл десять тысяч долларов? Правда, где они, те доллары? Сгинули в сумочке жены, и. надежды получить их обратно практически не было. Никита утешил себя мыслью, что деньги все равно пойдут на нужды семьи.

Он благополучно добрался до подвала и так же благополучно спустился вниз по крутым ступенькам. В первой половине дня бар не был особенно заполнен. В полумраке из колонок доносился придушенный голос Эрика Клэптона. На узких полочках вдоль стен, как части декораций и одновременно как немой укор посетителям, стояли разнокалиберные пустые пивные банки. Дескать, что же это вы, граждане, пьете отечественное, когда есть такой прекрасный импорт? Но патриотичные граждане на этот призыв не реагировали и увлеченно обдирали воблу или же изредка разламывали раков, варенных в пиве, дорогих настолько, что они казались уже лангустами или омарами.

Никита здесь был раньше всего один раз, случайно. Скромно выпил кружку, дивясь цене ее содержимого, и ретировался. Теперь стоимость пива впечатления на него не произвела. Сегодня пиво было лекарством. Он взял кружку и попросил налить бутыль. Закусывать ничем не хотелось. Тут бы хоть пиво выпить. Желудок продолжал бунтовать. Пока бандитского вида бармен через тонкий резиновый шланг заливал емкость, Никита прибег к хитроумной уловке. Рассеянно глядя по сторонам и как бы думая о чем-то постороннем, он ненароком влил в себя половину кружки. Предательски обманутый желудок возмутился было и несколько секунд боролся с инородной жидкостью, но не смог ее победить, отмяк и расслабился. К тому времени как бутылка наполнилась, кружка опустела, и Никита смело заказал повтор.

Организм расслаблялся, головная боль затихала. Сидя за длинным деревянным столом, Никита крутил пустую пепельницу и раздумывал о том, с какой это стати Л.М. устроил ему вчерашний выигрыш. Уж наверняка не затем, чтобы помочь школьному товарищу! Как он сказал? "Дерешься ты хорошо. Ударить вовремя - дорого стоит". За последние годы Никита дрался всего один раз: недавно, на похоронах Митьки, когда спасал от убийцы девушку. Все-таки она была как-то связана с Л.М. и десять тысяч долларов - своеобразная плата за жизнь незнакомки. Хитер Носорог!

Нет чтобы выложить свои деньги, так он выигрыш подстроил. Наверняка вчерашний толстяк-распорядитель соответствующее указание получил. А может быть, Л.М. сделал это, зная, что Никита просто так денег не возьмет? И ведь не взял бы! А так все чисто - выигрыш, нечего делать. И значит, не совсем еще Носорог уважение к окружающим потерял,

Тут возникла необходимость посетить то место, куда, как известно, и цари пешком ходят. Пиво - коварный напиток, и, употребляя его, лучше всегда иметь поблизости куда слить излишки. В "Наф-Нафе" такое место было. Никита оставил пакет с бутылью и направился в узкий коридорчик, где и находилась требуемая комната. Выйдя, он стал тщательно мыть руки в тамбуре, и вдруг входная дверь с треском распахнулась и, расстегивая ширинку, вошел один из вчерашних охранников у входа в "Русскую водочку" - тот, что подбрасывал монету на ладони. Это именно ему захмелевший Никита, ведомый телохранителем Л.М., Показал фигу. Никита сразу его узнал. И он узнал Никиту.

– Ха! - осклабился бугай, одетый сегодня по случаю погоды не в кожаную куртку, а в легкую рубашку-распашонку. - Здоров, братан. Вот где свиделись! А у меня к тебе базар имеется. Вчерашнее-то помнишь? Во-во... Ты погоди чуток, я шас отолью, а Там и пообщаемся тесно! - И он скрылся в кабинке.

Такого продолжения своего похода в пивную Никита никак ие ожидал. Славное приключение: с похмелья еще и морду набьют. Нет, надо было выбираться отсюда. И чем скорее, тем лучше. Но сначала хотя бы на короткое время задержать этого, в кабинке. Подхватив стоявшую в углу швабру, Никита быстро и бесшумно заклинил ее ручкой дверцу и выскочил в коридор. Стараясь казаться спокойным, прошел к своему месту, забрал пакет с бутылью (не оставлять же противнику!) и осмотрел зал: нет ли второго охранника? Тот был здесь, ковырялся в большой тарелке крупных раков. На столе перед ним стояло уже с десяток опорожненных кружек. Никита, не дожидаясь, пока и этот его опознает, взлетел по ступенькам.

Швабра - запор ненадежный. Нужно было затеряться в толпе. Нырнуть в какой-нибудь магазин? Но возле "Наф-Нафа" были только мелкие лавочки и бутики, в которых обычно два-три покупателя, среди них не. спрячешься. А вот это подходит! И он запрыгнул в только что подьехавший троллейбус, наступив при этом на ногу старику в выгоревшем офицерском кителе. Дед разразился руганью. Хорошо еще, что на этой остановке ему нужно было сходить, а то еще долго Никите, а заодно и остальным пассажирам, пришлось бы слушать его проклятия. Но и на остановке скандальный ветеран не успокоился, продолжал кричать и потрясать палкой.

Никита следил за выходом из подвала, мысленно торопя водителя: "Ну скорее же, трогай!" А тот, как назло, не спешил, громко оповещая пассажиров о необходимости приобретать билеты и о том, что следующая остановка - улица Гоголева.

Ресторанные охранники показались из "Наф-Нафа" как раз в тот момент, когда двери троллейбуса с шипением и лязгом наконец закрылись. Никита облегченно вздохнул - теперь пуста" хоть сто лет ищут. Но второго вздоха не получилось. "Братаны" свое дело знали туго. Метнулись туда-сюда, и, конечно же, их внимание привлек дед, все еще разорявшийся на остановке. Задали ему пару вопросов, успокаивающе похлопали по плечу, посмотрели вслед уходящему троллейбусу и ринулись к недалекой платной стоянке.

Никита похолодел. На машине они быстро догонят троллейбус, вытащат обидчика из толпы и точно голову открутят. Что делать? Выскочить на ближайшей остановке и понадеяться на свои ноги? Ерунда, бегун из него никакой, вмиг поймают. Стать бы маленьким, незаметным... А что, это мысль! Надо добраться до конторы, до кабинета и успеть нажать кнопку на крыше ангара.

Он прикинул свои шансы. Пожалуй, из троллейбуса его вытаскивать не будут, слишком много шума может получиться. Тем более полной уверенности, что он внутри, у них нет. Поедут, наверное, следом, подождут, не выйдет ли Никита на одной из остановок. Вот где главная загвоздка - проскользнуть так, чтобы не заметили.

Ребята оказались глазастые. Едва он, смешавшись с выходившими людьми, нырнул во двор около остановки, как тут же серебристая "девятка" перескочила тротуар и устремилась за ним. Но этот двор переходил в другой, а проезд между ними жильцы дома, не любившие лишнего шума, давно уже перегородили бетонными цветочницами. "Девятка" сдала назад, и Никита, поняв, что преследователи поехали в обход, прибавил шагу.

Запыхавшись, он влетел в общий кабинет и не сразу понял, что тот пуст. Воспользовавшись отсутствием начальника, подчиненные тоже устроили себе выходной. Несмотря на спешку, Никита все-таки подумал: "Так-так, кот из дома - мыши в пляс. Р-работнички!" На месте был лишь трудоголик Василий Александрович. При виде начальника в столь непрезентабельных одеждах он выпучил глаза. Но Никита мимоходом сделал рукой успокаивающий жест: все в порядке, так и должно быть. И добавил:

– Если меня будут спрашивать - вы не видели, я не появлялся.

Уже устанавливая под столом ангар и втыкая вилку в розетку, он услышал, как за стеной распахнулась дверь и громкий голос спросил:

– Мужик, сюда такой, в клетчатой рубахе, не забегал?

И полный достоинства ответ заместителя:

– Никого здесь не было.

Но преследователи не поверили:

– А мы щас сами посмотрим. Некуда ему больше было дергать!

"Ну-ну!" - ухмыльнулся Никита и нажал кнопку.

В большом мире все шло своим чередом. Охранники сунулись в кабинет, Никиту не нашли, решили, что он мог выскочить в окно, и побежали искать дальше. Потом заглянул Василий Александрович, тоже никого не обнаружил, удивленно пожал плечами и ушел. А Никита поднялся с грязного линолеума (только теперь видно, как плохи уборщица моет полы, надо будет замечание сделать), отряхнул колени и устало поплелся в ангар. В комнате отдыха он со стоном облегчения упал на кушетку. Все-таки хорошо, что у него есть это убежище. Вот и пригодилось! Надо пивка выпить, а то голова от беготни и переживаний опять болеть начинает. Он открутил пробку и хорошенько приложился к бутылке. Жаль, что здесь холодильника нет. Теплое пиво пить - последнее дело. Но, может, оно и остыть не успеет...

Остаток дня Никита развлекался как мог. Допил бутыль, еще раз прошелся по всем помещениям ангара, вволю покатался на джипе, подремал. Пожалел было, что инструкции к самолету остались в ящике стола и, чтобы их достать, нужно опять становиться большим. Но потом решил, что еще успеегся. И самолет трогать не стал - не пришло еще время для этого. Ближе к вечеру он подумал, что пора и возвращаться, в конторе наверняка уже никого нет. Даже Василий Александрович при всей его трудолюбивости должен был уйти.

Так оно и было. Но возникло новое затруднение. Уходя, заместитель, естественно, закрыл за собой дверь. А ключей у Никиты не было. Ведь он сегодня надел джинсы, а не костюм. Вот новости! В окно не вылезешь - второй этаж довольно высокий. И спуститься не получится - голая кирпичная стена. Все равно как если бы он оказался на крыше ангара без веревки. Подумав об этом, он дал себе слово завтра же непременно установить там катушку ниток.

Но это в маленьком мире, а как сейчас выбираться? На всякий случай он позвонил домой и послушал длинные гудки. Жена тоже сегодня задерживалась. Надо думать, не по аналогичной причине.

Никита обшарил вею контору в поисках хоть какой-то веревки, но тщетно. Да и то - зачем здесь веревка?

Можно снять портьеры, связать их и так спуститься. Но тогда завтра придется придумывать объяснение этому для Василия Александровича. А он и так наверняка в большом недоумении из-за таинственного исчезновения Никиты. Может быть, остаться ночевать на кушетке в ангаре? А жене потом как объяснять, почему домой не пришел? Еще хуже! Нет, непременно надо выбираться.

Он присел у открытой форточки, машинально закурил, хотя раньше в кабинете себе такого не позволял. Отчасти из соображений дисциплины, а больше из-за того, что пару раз пробовал, но девицы в соседней комнате поднимали страшный скандал, утверждая, что дым идет к ним и быть пассивными курильщиками они не желают. Хотя активными были, дымили на лестничной площадке каждую свободную минуту.

Итак, он закурил и стал думать. Но в течение сигареты не придумал ничего существенного. Ну, предположим, с дверью на этаже трудностей нет. Но на основной двери внизу стоит гораздо более мощный запор, и тут без ключа не обойтись.

Пока он размышлял, на улице начало смеркаться. Время было позднее. Опять позвонил домой - с прежним результатом. Нет, он не собирался вызывать сюда жену с ключами, упаси Бог? Просто хотел предупредить, что задерживается.

У входа послышался шум подъехавшего автомобиля, и Никита обрадовался. Вот и выход! Сейчас арендаторы первого этажа, прибывшие на свою очередную ночную погрузку-разгрузку, откроют дверь и выпустят его на свободу!

Что удержало Никиту от того, чтобы не окликнуть приехавших людей, как только они вошли в здание, знает, наверное, только его подсознание. Мало того, что не окликнул, так даже и не вышел на площадку второго этажа, а наблюдал в щель приоткрытой двери.

И похвалил себя за то, что так сделал. Потому что вслед за первым вошедшим человеком втолкнули второго, руки которого были скованы наручниками, а голову закрывал глухой черный капюшон. Двое привезли третьего. Открыли своим ключом дверь на первом этаже и втащили пленника в склад. Наружную дверь тщательно заперли за собой. Никита по-прежнему не мог выйти.

Внизу должно было совершиться что-то плохое. Человека в наручниках и капюшоне, конечно же, похитили. Держать его на складе смысла не имело - днем контора на втором этаже работает, могут быть осложнения с ее сотрудниками. Значит, собираются или пытать сегодня ночью, или вовсе убить. Вспомнилась кепка в бурых пятнах, что Никита видел недавно у входа. Все-таки это была кровь.

Тут бы ему действительно связать портьеры и по ним убежать через окно. Или позвонить в милицию и сообщить о происходящем. Раньше он так бы и сделал. Но события последних дней затронули в его душе авантюрную струнку, которая и сейчас тихо зазвенела. Он решил не бежать, шума не поднимать, а для начала узнать, что в действительности делается на первом этаже.

Только надо заглянуть в ангар, одну штуку оттуда прихватить. Никита опять подключил шнур к розетке и нажал кнопку. Поднялся с колен, бегом кинулся в комнату отдыха. В ангаре было еще темнее, чем в кабинете, но кое-что он различал. Выдернул из ящика в шкафу пистолет, прихватил к нему пару обойм. В каждую входило только семь патронов. Негусто, зато калибр какой! Пушка, а не пистолет! Что же это за модель? Жаль, что не догадался раньше опробовать оружие. А ведь время было!

Вообще-то он уверял себя, что вмешиваться не собирается. Кто там и чем занимается - не его дело. Но на случай неожиданной встречи с бандитами оружие иметь надо. Хотя бы для того, чтобы отпугнуть.

Никита с треском загнал обойму в рукоятку, передернул затвор, как это всегда делается в кино. Получилось. В сумерках он тщательно осмотрел предохранитель, чтобы не перепутать, если действительно придется стрелять. Может, надо парочку гранат прихватить? Но потом представилась картина изуродованного взрывами здания, и он отбросил мысль о гранатах. Что тут, боевые действия по полной программе разворачивать?

Сжимая рукоятку пистолета во вспотевшей от возбуждения ладони, Никита выскользнул на лестничную площадку и бесшумно спустился по лестнице. Как он и надеялся, дверь на склад бандиты не закрыли. Оттуда пробивался свет и слышались приглушенные голоса, но ни одного слова он разобрать не мог. Надо было продвигаться дальше. Медленно, каждую секунду ожидая предательского скрипа старой двери, он приоткрыл ее ровно настолько, чтобы протиснуться в щель. Заглянул туда сначала одним глазом, потом просунул голову. Картина от этого не прояснилась, и голоса четче не стали. Обзор закрывали штабеля ящиков с компьютерной техникой. Но это давало возможность незаметно для хозяев проникнуть на склад. Скрываясь за ящиками, он медленно двигался вперед, внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить на что-нибудь, что может выдать его шумом.

Проход наконец вывел к центру комнаты. Он выглянул из-за угла. Там происходило следующее. На стуле под яркой лампой сидел голый по пояс человек. Руки его были скованы сзади, за спинкой стула. Черный капюшон исчез, и обширная потная лысина блестела в электрическом свете. Рот закрывал кусок широкого пластыря. Перед ним стояли два парня так называемой кавказской национальности. Точнее определить было нельзя. Здесь, на юге, кого только не было, от смертельно опасных чеченцев до такой экзотики, как таты и лакцы. И что им у себя в горах не сиделось?

Похитители имели вид самый зловещий. Один, основательно небритый, поигрывал у жертвы перед носом блестящим револьвером. Второй, безбородый, вернее, бесщетинный, скрестив руки на груди, прислонился спиной к ящикам. Теперь Никите стало слышно, что они говорят.

– Ну что, - негромко сказал небритый. Русские слова он калечил безбожно. - Прыдетса нам тэбя убыть. Вывызем труп подалше и выбросым. Толко литцо изуродуим, чтобы подолше нэ узналы.

Пленник замычал и задергался. Бандит приставил револьвер ему ко лбу и взвел курок.

– Молысь.

Тут вмешался второй похититель.

– Погоды, Ашот. Можит быт, он хочит что-то сказат? Ми же нэ звэры!

– Да? - с сомнением протянул Ашот. - Думаиш, скажит? Давай послушиим.

Он подцепил пластырь, заклеивавший рот, и резко дернул. Пленник дернулся от боли; Липкая лента выдернула основательный клок из его усов.

Теперь Никита увидел, что и он был кавказцем. От этого желание вмешиваться, если оно и было, сразу же исчезло. Национальные разборки, ему-то что за дело?

Пленник кашлял, хватая ртом воздух. Говорить он пока не мог, и бандиты терпеливо ждали.

– Ну, - сказал наконец небритый, - что сказат хочиш?

Сидевший на стуле разразился бранью. То, что он именно ругался, было понятно даже Никите, не знающему языка: столько ярости было в его голосе. Даже пена летела с губ. Небритый послушал-послушал, да и заехал ему стволом револьвера по лицу. Пленник сразу же замолчал, тяжело дыша и сплевывая кровавые сгустки на пол.

– Ти нэправилна сэбя видеш, - сказал тот, что стоял у ящиков. - Ругатся нэ нада. Ми нэ панимаим, что та гавариш, не ти ругаиш нае. А ми хатим с табой гаварыт. Будиш, или апят рот заклэит?

Пленник кивнул. Что ему еще оставалось делать? Никите все происходящее жутко не нравилось. Пока это походило на типичное похищение ради выкупа. Может, действительно вернуться наверх и вызвать милицию? Или посмотреть, что дальше будет?

– Что вы от меня хотите? - хрипло выдавил пленник. Речь его в отличие от посетителей была правильной, неисковерканной.

– Другое дэло! - заулыбался тот, что у ящиков. - Пагады, Ашот, нэ бэй его. Видиш, челавэк гаварыть хочит. Панымаиш, друг, дэнги нам нужны. Савсэм мала - сто тысач доларав. Ми знаим, ест у тэбя эти дэнги. Зачэм тэбэ? Еще заработаиш. А нам они очин сийчас нужны. Даже нэ представляиш, как нужны. Ти нам дэнги даеш - ми тэбя отпускаим. Дагаварылис? А то плоха тибэ будэт. Ашот знаиш какой звэр!

– Нет у меня таких денег! - вдруг заорал пленник так громко, что бритый зажал уши руками, а небритый опять съездил кричавшего по лицу. Даже у Никиты за ящиками в ушах зазвенело.

– Ест, друг, ест, - ласково сказал бритый. - Ми знаим.Ти лучше атдай, а то савсэм плоха будит. Ноч длинная. Нэ атдаш - убем. Нам нэ жалка. Эта тибе жалка.

Да, на национальные разборки это не походило. Старая как мир история - богач и разбойники. Только в этом случае, получив деньги, они его обязательно убьют. Ведь даже лица не скрывают. Или просто не боятся Никого?

– Ти пасыды, - вступил наконец небритый Ашот. - Ми позже пагаварым. - Он что-то сказал своему напарнику, сунул револьвер в карман куртки и пошел к выходу. Никита догадался - в туалет. Представлялся хороший шанс поучаствовать в этом развлечении. Он тихо двинулся вслед за Ашотом.

Туалет находился на первом этаже йод лестницей. Когда Никита вышел со склада, оттуда доносилось неразборчивое пение. А что такого, делает человек свою работу, и душа у него поет при этом. Нравится ему дело. Никита поплотнее прикрыл за собой дверь на склад, чтобы шум туда не донесся, сунул свой пистолет за пояс джинсов и встал к стене у туалета. В руках он держал увесистую дубинку - ножку стула, обломки которого валялись здесь в углу с незапамятных времен.

Зашумела спускаемая вода, и дверь открылась. Никита успел еще подумать брезгливо: "Даже руки не помыл" - и, вынырнув за спиной у Ашота, с размаху опустил ему на голову свое оружие. Удар прозвучал на удивление глухо и болью отдался в руках Никиты. Бандит изумленно хрюкнул и застыл на месте. А что, если, как в кино, ему одного удара мало? Сейчас а-ля Портос обернется, улыбаясь, и ка-ак хрястнет в ответ. Но нет, он все сделал как надо. Ашот постоял несколько секунд и молча стал валиться лицом вперед. Не выпуская ножки стула, Никита подхватил жутко тяжелое тело и мягко опустил его на пол. Достал револьвер, пошарил по карманам, выудил маленькие ключики на стальном кольце - наверное, от наручников. Ключа от входной двери не было.

С одним покончено. Связать бы его, да опять же веревки нет. И так видно - не скоро очнется. Теперь нужно разбираться со вторым. А как у него насчет оружия? Вроде не видно было. Но это такая публика, что всего можно ожидать. И надо бы свое лицо чем-то прикрыть. Им, видите ли, все равно. А вот Никите совсем не хочется, чтобы его потом опознали.

Он вернулся в склад. На коробках у входа обнаружился достаточных размеров кусок ветоши. Сомнительной чистоты, но выбирать не приходится. Никита повязал ткань как грабитель поездов на Диком Западе. Со стороны это наверняка выглядело смешно, но он надеялся, что второму похитителю будет не до смеха, когда он увидит размеры пистолета.

Бандит спокойно курил, когда человек с закрытым до глаз лицом неожиданно появился из-за ящиков и скомандовал: "Руки вверх!" От удивления он выронил сигарету. Попытался сунуть руку за пазуху, и тут Никита непроизвольно нажал на курок. Хорошо хоть пистолет был направлен немного в сторону от похитителя. Пуля ударила в коробку рядом с его головой. Оружие громыхнуло так, что Никита сам оторопел, а отдача едва не вышибла пистолет из пальцев. В свете лампы по комнате поплыл клуб дыма, резко запахло сгоревшим порохом.

На бандита выстрел произвел необходимое впечатление. Он рухнул на пол и накрыл голову руками. Не теряя времени, Никита отомкнул наручники у пленника и, присев, хорошенько приложил похитителя по затылку рукояткой пистолета. Но, не доверившись своему удару, заломил ему руки назад и защелкнул на запястьях стальные браслеты. Потом тщательно затоптал окурок: только пожара здесь не хватает. Разыскал отлетевшую гильзу. Нечего улики оставлять. И в очередной раз подивился себе: "Лихо получилось. Откуда что взялось?"

Он повернулся к спасенному. Тот со стула так и не встал, плакал, уткнувшись в ладони. Поднял на Никиту мокрее лицо.

– Спасибо, дорогой! Жизнь ты мне спас! Спаситель только отмахнулся, шаря в карманах скованного. Ага, вот и ключ от входной двери. Теперь можно спокойно уходить. Бывший пленник с ненавистью пнул бандита в бок.

– Шакалы, шени деда... Денег им надо! Всю жизнь шакалами были, теперь шакалами умрете!

– Ну-ну, - успокаивающе придержал его за плечи Никита. - Пусть здесь полежат. За ними приедут. Пошли.

– Погоди, дорогой, - спохватился похищенный. - Я свое возьму. Они у меня отобрали. - Полез в куртку бритого, достал оттуда толстый бумажник, заодно вытащил из наплечной кобуры "Макаров", отдал его спасителю.

Они вышли в коридор. Первый бандит все еще не подавал признаков жизни. "Не сильно ли я его?" - забеспокоился Никита, но заметил, что Ашот дышит.

– Одну минуту, - сказал Никита спасенному, натягивавшему рубашку, и побежал наверх. Там он снял трубку и набрал 02. После нескольких длинных гудков послышался сонный голос:

– Дежурный слушает...

– Попытка ограбления склада электронной техники, - быстро сказал Никита. - Ограбить пытаются двое. Постарайтесь взять без шума. Ключ от двери лежит на пороге. - Продиктовал адрес и добавил: - Отнеситесь к этому серьезно. - Потом, не отвечая на вопросы дежурного, дал отбой.

В принципе можно было не очень спешить. Милицейский наряд подъедет минут через десять - с запасом хватит времени уйти. Он захлопнул дверь в контору и спустился вниз. Спасенный уже был на улице.

– Ну что, поехали? Я ключи от машины нашел.

– Отлично! - сказал Никита, развязывая тряпку на лице. Ею он тщательно протер свою импровизированную дубинку, рукоятки конфискованных револьвера и пистолета, дверные ручки - все, к чему прикасался. Кто их знает, милиционеров, вдруг отпечатки пальцев будут искать. Запер дверь, положил на порог ключ и оружие. Зачем ему - коллекцию собирать?

Он не очень надеялся, что бандитов арестуют. Кто они? Арендаторы складского помещения, пострадавшие от нападения. Чье оружие - не знают, ничего плохого не делали.

Рядом завелся двигатель и вспыхнули фары.

– Садись, дорогой, мигом домчу. Хорошая у них машина.

Никита открыл дверцу вишневого "Форда-Скорпио". Патрульная машина встретилась им метрах в двухстах от конторы.

– Слушай, - уговаривал его спасенный, - поехали ко мне. Такой стол накрою - петь будешь. Ты теперь самый дорогой мне Человек.

Никита подумал, что, может быть, и правда поехать, но вспомнил о вчерашнем и отказался. Попросил остановить машину и вышел на всякий случай в двух кварталах от дома.

Видя его непреклонность, спасенный вздохнул:

– Ну что же, я твою волю уважаю. Но запомни: в любое время дня и ночи позвони, если помощь нужна - все будет. Меня Вахтанг зовут. Как Кикабидзе, знаешь? Кафе "Гори" - мое.

Никита кивнул.

– Непременно загляну.

Вахтанг недобро прищурился.

– А о тех шакалах не беспокойся. Они свое получат. Ну, счастья тебе, дорогой!

Дома Никиту ждал неприятный сюрприз. Жена еще не приходила. Интересно, где она может в такое время пропадать? Но у этого была и положительная сторона. Не придется объяснять причину собственной задержки. Он спрятал пистолет и запасную обойму под ванну, переоделся в домашнее и сел ужинать. Заварил китайской вермишели скоростного приготовления, сбрызнул ее кетчупом и начал потихоньку ковырять вилкой, вспоминая события минувшего дня;

Жизнь его в последнее время становилась все интереснее. Словно судьба наконец решила, что все, хватит прозябать, пора пожить как подобает настоящему мужчине. Он с удовольствием мысленно вновь пережил освобождение владельца кафе. Кто его знает, какой он человек. Но те двое были явно хуже его. Что там милиция сейчас делает?

Единственный неприятный эпизод - бегство от ресторанных охранников. Да и то все очень удачно закончилось. И ничего нет постыдного в том, что он сбежал. Куда ему тягаться с этими бугаями? Вот если бы пистолет тогда был с ним... Между прочим, за незаконное хранение оружия срок полагается. И немалый. Другое дело, что сейчас всевозможные пушки хранят все, кому не лень, причем не только хранят, но и применяют сплошь и рядом. И ничего им за это не бывает. А вот если Никита попадется, то обязательно засудят. Такое у него счастье.

Никита неожиданно для себя улыбнулся и пропел вполголоса строчку из шлягера всех времен и народов о дяде Ване и поспевших вишнях в его саду:

– А не-е поймают!

Действительно, что это его ловить будут? Такого ловкого решительного мужика! Да ни за что! Ну, крутым он себя назвать не рискнет, но есть в душе этакий стержень, который не позволяет гнуться от самого легкого жизненного ветерка. Вот погодите, он еще с теми ресторанными обломами разберется. А то настоящую охоту за ним устроили! Еще посмотрим, кто кого погоняет!

Никита чувствовал себя тепло и хорошо впервые за последние годы. Забылись все неприятности, обидное прозвище, пренебрежение подчиненных, равнодушие супруги. Он ощущал себя настоящим мужчиной, который может ответить за свои слова и дела.

На часах была уже полночь. Странно, однако, где может быть жена? Раньше она никогда так не задерживалась.

На лестничной площадке послышалось гудение лифта, потом стали ковыряться ключом в замке. Ага, явилась, не запылилась.

С замком у жены что-то не получалось. Никите пришлось встать и открыть дверь:

– О! - сказала жена, буквально вваливаясь в прихожую. - Наши зайчики дома. А, ну да, ты же не ходил никуда. Ты у нас отдыхал сегодня.

От нее сильно пахло коньяком, и была она основательно навеселе. Разувшись, жена тут же стащила через голову платье, На недоуменный взгляд мужа она глупо хихикнула и сказала заплетающимся языком:

– - А вот хочу так ходить, и все! Сейчас вообще разденусь и буду голая. Имею право! Я у себя дома! Понял?

– Чего же не понять? - покладисто согласился Никита. - Ходи как хочешь. Где это ты загуляла?

– Не твоего ума дело! Где хочу, там и гуляю. Ты вон тоже вчера где-то был. Доллары он принес! Мог бы твой Лаврентий и больше выделить.

– Ты откуда про Лаврентия знаешь? - насторожился Никита. Он точно помнил, что ничего не рассказывал.

– А вот знаю! Я вообще много чего знаю. В отличие от тебя я женщина умная.

– Ну еще бы, - сказал Никита. Ссориться он не хотел. Да и кто ссорится с пьяной женщиной? - Я так вообще мужчина.

– Ты? - Она стояла в прихожей, подбоченясь и презрительно щурясь. - Ты - мужчина? Тряпка ты! Мужчина домой деньги приносит, а не подачки! Кинули ему косточку, он и завилял хвостиком!

– Ну хватит! - начал закипать Никита. - Ложись спать!

– Лягу, лягу. Только не с тобой! Вот будешь мужниной, тогда и приходи ко мне спать. А сейчас - марш на раскладушку!

Никита тяжело глянул на развоевавшуюся жену, но ничего не сказал, действительно вытащил из кладовки раскладушку, которая обычно использовалась для ночевок приезжих родственников и припозднившихся гостей, и устроился на кухне.

Он лежал с открытыми глазами в темноте и слушал, как в комнате ворочается и похрапывает жена. Его грызла обида. Все было так хорошо! Пришла, плюнула в душу. Еще и виноват оказался. Только вот в чем? Доллары эти поганые... Жили без них, и дальше бы так продолжалось.

Он встал, поплотнее прикрыл дверь, чтобы дым не шел в комнату. Закурил около форточки, Попробовал вспомнить еще что-нибудь из сегодняшних приключений, но настроение не возвращалось. Тогда он выкинул окурок на улицу, лег и поплотнее укутался в одеяло.