Они лежали в зарослях на берегу реки и рассматривали в бинокли странный пароход. Наверное, скорее теплоход, поскольку на этом забавном судне имелись и высокие дымовые трубы, которые отнюдь не дымили, и низкие, скошенные немного назад, из которых дымок как раз шел. Удивительная была посудина. Очень она напоминала те, что плавали по Миссисипи во времена Марка Твена. Здоровенные гребные колеса по бокам, какие-то флажки, фестончики и прочая украшательская белиберда, которая подходила бы скорее прогулочному речнику, но никак — серьезному судну. И что, интересно, делает такой вот раритет здесь, в глуши, среди раскинувшихся на тысячи километров лесов? Неужели в конце двадцатого века по местным рекам еще плавают подобные антикварные штуки?

Хотя, может быть, не такие уж и антикварные. Сам Марк Твен успел коснуться прогресса. Существует ведь его цветная фотография, а не какой-нибудь допотопный дагерротип! Вот и пароход еще с тех времен мог вполне дожить до нынешних при должном с ним обхождении и уходе. А что, шлепает себе потихонечку плицами колес по местной тихой водичке, таскает туда-сюда пассажиров и нетяжелые грузы и в ус не дует. Движок поменяли на более современный, чтобы с углем не возиться, кое-где подгнившее дерево на пластик заменили. И порядок! Еще долго будет ползать.

В данный момент раритет никуда не полз. Пароход стоял на приколе у берега, и дела на нем происходили странные. Несколько вооруженных людей в потрепанном камуфляже гнали гражданских на вид пассажиров куда-то в глубь судна. Над водой разносились звуки ударов и крики. Но, примечательно, женского визга, как бывает в подобных ситуациях, не слышалось.

— Грабят, — сказал очевидное Монастырев.

— И лихо грабят, — добавил столь же очевидное Штефырца.

Действительно, невооруженным глазом было видно, что пароход подвергся нападению какой-то банды и беднягам-пассажирам сейчас приходится несладко. Скорее всего, напавшие сгоняли людей в просторное помещение типа кают-компании, чтобы пара человек держали их там под прицелом, в то время как остальные без препятствий могли «чистить» каюты и трюмы. Ну а дальше или бандиты скроются с добычей, оставив ограбленных на произвол судьбы, или же, чтобы не оставлять свидетелей, просто перебьют всех, а судно затопят. Кто их знает, здешние нравы?..

Миронов молча наблюдал за происходящим в бинокль. Выводов пока не делал. Ему нужно было понять, кем являются и пассажиры странного парохода и грабители. О грабителях мнение его уже практически сложилось. Какая-то из местных группировок, и не партизаны, и не регулярная банда, промышляющая на реке. Не было в манипуляциях вооруженных людей той четкости и слаженности, которые достигаются многими совместными акциями, будь то военные действия или банальные ограбления. Скорее всего, это нападение — случайная авантюра, сплотившая одиночных шакалов, кормящихся от щедрот великой реки. Нашелся какой-нибудь тип с минимальными организаторскими способностями, который смог собрать количество бандитов, достаточное, чтобы захватить подвернувшуюся богатую добычу. И посмевший рискнуть, поскольку наверняка на пароходе было несколько солдат с оружием, как гарантов безопасности плавания.

Охрана, однако, не помогла. Абордаж прошел без единого выстрела, иначе группа Миронова наверняка бы услышала стрельбу на подходе. Такие тут были охранники, ленивые и беспечные.

В общем, с грабителями все более или менее ясно. А вот пассажиры… Странные это были пассажиры, под стать своему кораблику. Насколько мог видеть Евгений, сплошь европейского или североамериканского типа, никак не местные. Одеты прилично, даже с некоторым изыском. Возмущаются, кричат, но подчиняются силе. И кричат не на испанском, а на английском. Группа залегла не очень далеко от берега реки, и поэтому кое-какие, особенно громкие, выкрики можно было различить. Что-то вопили насчет кино и прав человека, human rights то есть. Забавно, там, в нарколагере, Миронов вешал сеньору Москосо лапшу на уши в том смысле, что его парни являются американской киногруппой, по воле судьбы и руководства заброшенной в джунгли Боливии. И тут тоже происходит что-то, связанное с кино. Может быть, действительно, не ограбление, а фильм снимают «на натуре»?

Но операторов с камерами, осветителей, гримеров и прочей киношушеры что-то поблизости не наблюдалось. В безлюдном месте стоял пароход старинного вида, пришвартованный к берегу, а на его палубах происходили откровенные грабеж и насилие над личностями. Похоже было на то, что бедолаги-киношники пали жертвой своего стремления снять как можно более реалистичные кадры на лоне девственной природы. И оказались в ненужном месте в ненужное время. Или бандиты следили за ними давно, дожидаясь, пока жертва в поисках подходящей «натуры» заберется в джунгли поглубже. Но это сути происходящего не меняло. Сейчас горемычных спилбергов и лукасов должно интересовать только одно: что с ними станется после того, как грабеж корабля закончится? Любые материальные потери можно возместить, к бабушке не ходи — имущество киноэкспедиции неплохо застраховано. А вот как с жизнями? То есть, на жизни наверняка тоже имеются страховки. Но как-то слабо утешает тот факт, что деньги, хоть и большие, получат твои родственники, поскольку тебе самому они уже будут совершенно не нужны.

Миронов задумчиво покусал травинку, глянул на своих ребят. Те лежали, наблюдая происходящее, а Мишка даже ерзал, переживая за жертв пиратского нападения.

У Евгения постепенно рождался оригинальный план…

День близился к вечеру, и темноты ждать было уже недолго. Глупо приближаться для атаки к этому кораблику при свете дня. Открытый пологий берег хоть и неширокий, но все же достаточный для того, чтобы с борта можно заметить, что появилась опасность. Какими бы разгильдяями ни были эти бандиты, как бы ни упивались они доставшейся добычей, совершенно не исключена возможность, что кто-нибудь из них, бросив случайный взгляд на берег, обнаружит крадущихся вооруженных людей и тут же поднимет тревогу. Нет, следовало все же дождаться сумерек. А потом уж повеселиться на славу. Хотя и здесь, учитывая дальнейшее развитие событий (планируемое, конечно!), нужно действовать осторожно и с умом. Евгений провел подробнейший инструктаж подчиненных, как себя вести с пассажирами. О том, что делать с пиратами, парням говорить не было нужды. Главное — следы замести. Или вообще их не оставлять.

Погоня (если она все еще есть) до завтрашнего дня сюда вряд ли доберется. А за ночь много чего произойти может…

Наконец начало темнеть. Дальний берег реки уже почти не просматривался. Так, темная узкая полоска. Пароход не был сильно иллюминирован. Зачем бандитам лишний свет? Основное действие сейчас внутри происходит, в каютах. Главное, чтобы убивать не начали, а то весь план может сорваться. Операцию надо провести легко, играючи, чтобы потом пассажиры ничего не заподозрили. Но и тут нельзя перестараться.

В общем, задача не очень сложная. Для группы, разумеется. Примерное количество бандитов уже определено — их восемь. Двое в салоне (или кают-компании) охраняют пленных. Главарь и еще один, рангом помельче, то в рубке, то, похоже, в каюте капитана. Остальные шныряют по всему судну и стаскивают добычу на палубу. До ночи вряд ли управятся, так что еще какое-то время повозятся. И поскольку уверены в своей безнаказанности, скорее всего останутся на пароходе до утра. Не с руки им с хабаром в темноте по реке или джунглям тащиться, какими бы знатоками окрестностей они ни были. Вот и ладненько…

Еще раз взглянув на хмурое темное небо, Евгений решил: «Пора!» — и шепнул так, чтобы услышали все:

— Вперед!

Метнувшиеся к кораблю тени можно было различить, только если специально вглядываться и ожидать нападения. За шумом реки шагов по песку не было слышно вообще.

Вот первые двое достигли реки, без всплеска вошли в воду, поплыли. Расстояние было небольшим, всего с десяток метров, а старинное суденышко будто специально предназначено для штурма: столько всяких зацепочек и уступов. Один из бойцов направился к носу, другой — к корме. Еще с вечера было установлено, что в этих местах поставили часовых. Вряд ли те так уж бдительно несли вахту. То в одном месте, то в другом время от времени вспыхивал огонек — часовые покуривали на посту. А может быть, не только курили. Наверняка на судне имелся солидный запас спиртного. Как это: киношники — и без выпивки? Не бывает! Тем более, в экспедиции, да еще и в джунглях. Страшно ведь! А значит, часовые вполне могли прихватить бутылочку на пост. Чтобы не скучать. Тем более что их товарищи наверняка времени не теряют. Особенно, если в группе есть симпатичные актрисочки. Не повезло этим дамам. Будем надеяться, что сильно они пострадать не успеют…

Оружие осталось на берегу. Стрельбу поднимать было нельзя. И не из-за того, что спохватятся остальные бандиты, а чтобы не услышали пассажиры. Не входило это в план Миронова. Но и ножами, а также подручными средствами бойцы владели отлично.

Поэтому спустя десяток минут у кормы и у носа послышались два всплеска — отправились за борт часовые. Тела их унесет течение — как будто и не было этих людей.

Сам Миронов дожидался первых результатов рейда на берегу. Парни пока справятся сами. Его выход будет немного погодя, когда придет время брать главаря.

Послышался тихий свист. Евгений в несколько гребков достиг борта корабля, подтянулся на руках, перемахнул через перила. Все было рассчитано еще в засаде. Так, в этой каюте и должен находиться главарь. Его помощник тоже тут… За спиной возвышался Толик Монастырев. Миронов прислушался к тому, что происходило за дверью. Слышались два голоса, говорили по-испански. Первый чуть растягивал слова, и тон был несомненно командирский, с властными нотками:

— Хавьер, сходи-ка проверь этих двух придурков!

— Которых из них, Балу?

— Да часовых наших, дубина! Знаю я эту сволочь… Небось налакались виски и дрыхнут!

— Пусть дрыхнут, ребята хорошо поработали! Чего нам бояться? Сюда, в протоку, до утра все равно никто не сунется. А утром нас уже не будет.

— Это ты так думаешь! — голос главаря немного возвысился. — А вдруг речной патруль появится? Знаешь ведь, как они могут здесь шастать? Кому сказали — проверь! До утра еще далеко.

Хавьер пробурчал что-то невнятное, но явно недовольное. Послышались приближающиеся шаги. Миронов и Портос прижались к стене по бокам двери, Евгений жестом показал — валить! Толик кивнул.

Дверь открылась, осветив доски палубы, наружу высунулась голова, затем появился весь человек. По сторонам он не смотрел, уверенный, что чужих здесь нет. Портос не спешил и сгреб бандита только после того, как тот закрыл за собой дверь. Резкое движение рук, чуть слышный хруст позвонков, и через минуту тело с неестественно повернутой головой отправилось за борт. Минута потребовалась для того, чтобы снять с трупа оружие. Добычей стал армейский «кольт» и мачете устрашающих размеров.

Теперь можно было побеспокоить командира, как его, Балу. Кажется, так звали медведя, воспитателя Маугли из «Книги джунглей» Киплинга. Посмотрим, что там за «медведь». Миронов проверил пистолет, бесшумно передернул затвор и плавно повернул ручку двери.

На гризли Балу не тянул, но вот обычный бурый мишка из него бы получился. Крупный для латиноамериканца, широкий в плечах, с пышной шевелюрой, вожак сидел спиной к двери и рассматривал какие-то бумаги, грудой лежащие на столе. На скрип он даже не обернулся, спросил только:

— Забыл что-то, Хавьер?

— Да, — спокойным тоном ответил Миронов. — Только я не Хавьер. Не надо делать резких движений!

Спина Балу напряглась, он, видимо, собирался схватиться за пистолет, лежавший на столе, но металл, прозвучавший в голосе неожиданного гостя, немного охладил его пыл. Это был стреляный воробей, и он понимал, что когда говорят таким тоном, то неспроста.

— Ты кто такой? — сглотнув и откашлявшись, спросил главарь, все еще не оборачиваясь.

— Путешественник, — улыбнулся Миронов, одновременно жестом показывая Портосу на пистолет. Монастырев шагнул вперед, забрал оружие.

— Вот теперь можешь повернуться, — позволил Евгений, но ствол «кольта» не опустил. Мало ли каких сюрпризов можно ожидать от местной бандитвы. Метнет с поворота какую-нибудь наваху — извольте уворачиваться!

Но неожиданностей не последовало. Приподняв раскрытые ладони до уровня плеч, Балу плавно развернулся лицом к дверям. Н-да, ну и рожа была у этого бандита! Спутанные, лохматые волосы обрамляли коричневое, словно продубленное лицо с широким шрамом, пересекающим левую щеку. Из-за густой пегой бороды и свисающих усов рта не было видно, а глаза под кустистыми бровями светились злобным, острым огнем. Какой-то оживший жульверновский или майнридовский персонаж, честное слово! Глядя на него, можно было поверить, что такому человеку действительно под силу сколотить банду и держать в ней дисциплину железной рукой.

Одет, впрочем, Балу был непритязательно: брезентовые, джинсового покроя штаны, бурые, со сбитыми носами сапоги и клетчатая байковая рубаха, расстегнутая на груди. Еще был жилет со множеством карманов, но его предводитель бандитов снял и бросил на кровать, стоявшую рядом со столом.

Евгений оглядел каюту. Не походила она на капитанскую, не та обстановка: стол, стул, кровать и какая-то литография на стене. Что на ней изображено, Миронов разглядеть не мог, слишком скудный свет давала керосиновая лампа, горевшая на столе. Капитаны обычно так скромно на своем судне не располагаются. Кроме того, с какой это стати капитан будет жить на нижней палубе, откуда до рубки довольно далеко? Скорее всего, Балу избрал эту каюту своей резиденцией по причине близости к трапу.

Но это все лирика, незачем сейчас любоваться интерьерами. Надо разобраться с остальными бандитами. И главную опасность представляют те, кто караулит пассажиров. Для того чтобы их бесшумно обезвредить, и потребуется главарь.

— Какой еще путешественник? — хрипло спросил Балу. — Тебя не было среди пассажиров!

— Я мимо проходил, — доверительным тоном сообщил Евгений. — Гляжу — пароход красивый. И люди на нем чем-то интересным заняты. Дай, думаю, загляну на огонек. Может, и мне чего-нибудь интересного или вкусного достанется. Как думаешь, Балу, достанется?

— Откуда ты меня знаешь? — дернулся бандит.

— Да я много кого знаю, — покачал пистолетом Миронов. — Давно здесь странствую. Присматриваю, чтобы людей не обижали.

Он врал без зазрения совести. Пусть этот Балу решит, что столкнулся с таким же, как он, бандитом, залез на его территорию. Легче будет претворить в жизнь финал придуманного им плана.

— И если что-то или кто-то мне не нравится, я навожу порядок, — продолжал Евгений. — Зачем страдать хорошим людям, если они исправно платят за свою безопасность?

— Я не знал! — голос Балу звучал растерянно. — Я правда не знал!

Миронов пожал плечами.

— Вот так всегда бывает. Приходишь к человеку с вопросами, а он тут же начинает кричать: «Я не знал!», «Мне не сказали!». А голова на что существует? Только чтобы пить и есть? Ею еще и думают иногда. Если тебе это неизвестно… А что мне-то делать с такими людьми? Которые не знают и голову свою неправильно используют? Что ты мне посоветуешь, Балу?

Бандит помотал головой, словно стряхивая наваждение от зачаровывающего голоса Миронова.

— Я правда не знал, что это твоя земля, — повторил он. — Но раз это так — мы немедленно уйдем! Дева Мария мне в свидетели!

— Не будем трогать почтенную даму, — поморщился Евгений. — Вот уж она тут совершенно ни при чем! Давай лучше уладим наши дела, как подобает мужчинам. Ты соберешь своих людей и выведешь их на палубу. Мы их осмотрим, чтобы ничего не прилипло к рукам, и вы тихо и мирно удалитесь. Договорились?

Вот тут Балу начал приходить в себя. Потерять богатую добычу ему никак не улыбалось. Да и вообще, что за дела? Он, крутой мачо, захватывает пароход с жирными американцами, а тут вдруг приходит какой-то хлюст, размахивает пистолетом и заявляет, что это — его территория, он здесь хозяин, а Балу — куриный помет, обезьяна позорная и должен, подняв лапки, немедленно убираться! Ничего этого Миронов, естественно, не говорил, но бандит вообразил, что такие слова были сказаны, чтобы подхлестнуть себя, разбудить злость.

— Послушай, амиго, — сказал он, раздумывая, успеет ли выхватить маленький пистолетик, который, карахо, остался в жилете, сейчас валявшемся на кровати. — Мои люди проделали большую работу. Мы следили за этой лоханкой несколько дней. Мы подобрались к ней бесшумно. Мы выпотрошили этих гринго, как цыплят. И теперь ты хочешь, чтобы после всех трудов мы ушли с пустыми руками? Так дела у нас не делаются!

— Да? — искренне удивился Евгений. — А как же у вас делаются дела? Ну-ка, расскажи, амиго!

Балу даже приободрился. Полез в карман рубашки двумя пальцами, достал сигарилку, щелкнул зажигалкой, выпустил струйку дыма. Портос за спиной Миронова хмыкнул то ли одобрительно, поощряя наглость бандита, то ли угрожающе, возмущаясь такой наглостью. Но Евгений лишь кивнул.

— А дела у нас, — выделил интонацией Балу, — делаются иначе. Каждая работа должна быть оплачена. Верно? Мои люди проделали работу и должны получить вознаграждение. Это не обсуждается. Поэтому сделаем так. Я собираю своих людей, мы берем все, что успели найти на пароходе, и спокойно уходим, оставив вам этих все еще жирных курочек. Вы можете щипать их дальше. — И повторил, явно пародируя Евгения: — Договорились?

Миронов задумчиво смотрел на бандита. Вот же наглец! Сидит в полном дерьме и права качает! Или он еще не догадывается о глубине своего положения? Сейчас просветим.

— Понимаешь, амиго, — все тем же спокойным тоном сказал он. — У тебя было восемь человек. Так? Десять минут назад их осталось только пятеро. Еще через десять минут вас останется трое. Если мы не договоримся, вас вообще не останется. Все восемь будут тихо и мирно плыть вниз по течению безо всяких лодок и даже спасательных жилетов. Может быть, ты все-таки включишь голову и найдешь ей правильное применение?

На коричневом лице Балу явно проступило сомнение. И опять же, нельзя было понять, то ли он сомневается в правдивости слов этого непонятного, неизвестно откуда явившегося хозяина здешних земель, то ли все же сомневается в успешном исходе своей операции. Если второе — то дальше сопротивляться не будет и все, что Миронов задумал, пройдет как по маслу. Если же первое, то обязательно попытается выкинуть какой-нибудь фортель. Ну, бог ему в помощь…

С минуту Балу задумчиво крутил в пальцах окурок сигарки, потом решительно затушил его о поверхность стола и… рассмеялся.

— Я не верю тебе! Моих людей не так просто взять!

Евгений пожал плечами.

— Что же, дело твое.

И прицелился ему в голову.

В это время в дверь каюты негромко стукнули: два раза, потом еще один.

— Вот, кстати, можешь убедиться, — сказал Евгений. — Входите!

Дверь открылась, и в каюту вошел Оруджев. Бросил мимолетный взгляд на сидящего с поднятыми руками пленника и доложил по-русски:

— Все в порядке, остались только те, что в салоне. Мишка за ними присматривает. Они пока не дергаются.

Миронов только на мгновение отвел глаза от Балу, и бандит тут же этим воспользовался: взлетел со стула и кошкой бросился на кровать, к своему жилету. Но больше ничего сделать не успел. Толик Монастырев шагнул вперед и обрушил кулак на голову неудачливого пирата.

— Не балуй, — только и сказал он.

Потом выдрал жилет из скрюченных пальцев Балу и стал копаться в многочисленных карманчиках.

— Ага, вот он за чем кинулся, — сказал Портос, демонстрируя миниатюрный, украшенный перламутром пистолетик. — И из этой дамской пукалки он нас хотел положить? Совсем идиот, что-ли?

— Не скажи, Толик, — хмыкнул Борис. — Если в задницу попадет, очень неприятно бывает.

— Ты его не насмерть шарахнул? — взволновался Евгений.

Монастырев пощупал шею уткнувшегося носом в подушку бандита.

— Нет, только в отключке.

— Давайте, приводите этого психа в себя! — скомандовал Миронов. — У нас еще куча работы, а время уходит! — И уже Оруджеву: — Всех нашли?

— Всех, — кивнул тот. — И в плавание отправили.

— Следов не осталось?

— Все чисто, командир, как и было велено. Мы с Леней аккуратно работали.

Тем временем Портос, оглядев каюту, нашел кувшин с водой и вылил его на голову Балу. Видимо, и вправду не очень сильно ударил — бандит тут же жалобно замычал, заворочался на постели. Толик взял его за шиворот, приподнял и посадил вертикально. Легонько похлопал по щекам.

— Эй ты, обезьяна из джунглей, проснись!

Балу открыл мутные глаза, повел взглядом по каюте.

— Где я?

— Где, где… — не удержался Оруджев. — В аду, братец! За все твои прегрешения.

— В аду? — пробормотал бандит. — Не может быть! Я искренний католик…

— Что не мешает тебе грабить и убивать, — заметил Борис. — Хорош трепаться!

Балу потряс головой, со стоном приложил ладонь к виску. Потом взгляд его неожиданно прояснился:

— На каком языке вы разговаривали? Вы — шпионы?

Миронов кинул укоризненный взгляд на Оруджева: вольно же было тому докладывать по-русски! Боря только молча развел руками.

Впрочем, то, что бандит узнал их тайну, его все равно не спасало. Ему была уготована та же судьба, что и его подчиненным. Что поделать — таков план.

Приведя в себя до приемлемого состояния бандита, ему внушительно рассказали, что нужно делать, и, подталкивая в спину пистолетом, повели к дверям салона.

Балу все выполнил так, как ему приказали: приоткрыл дверь и велел своим подчиненным выйти наружу. Дальнейшее было делом техники и боевых навыков. Все три оставшиеся бандита во главе со своим командиром (или главарем?) действительно отправились в долгое плавание вниз по течению великой реки. Штефырца с Шишовым, сбросив на берег трап, сгоняли за оружием и снаряжением, спрятали все это в укромном уголке, а потом они всей группой и с большим воодушевлением устроили маленький спектакль: громко топая, бегали по палубе, взволнованно кричали по-испански что-то о патрулях и выстрелах. Порезвившись так минут десять, парни угомонились, привели себя в пристойный вид и тогда Евгений, одернув куртку, подошел к дверям салона, широко распахнул их и громко спросил по-английски:

— Дамы и господа, что вы тут делаете? Бандиты бежали, бросив награбленное! Вы свободны!