Самое приятное занятие в воскресенье - лежать на раскладушке и читать книжку. Ветер треплет палатку. Вдали не то хохочут, не то плачут дикие голуби.
Неохотно подымаюсь, сажусь в машину и еду с неугомонной Леной Неразик на Кум-Баскан-калу - «Крепость, засыпанную песком».
Сворачиваем с дороги, идущей вдоль магистрального канала. Каких-нибудь триста метров, и вот уже последний арычок, последние борозды полей, заметенные песком, последний дом с коровой, которая лежит в тени под стеной, с яростно лающей на нас собакой, с лохматой шапкой дров на плоской крыше, с цифрой «1955» во всю стену - датой основания этого нового бастиона на границе оазиса и песков, с низенькими деревцами и всходами люцерны. И сразу начинаются пески, зеленовато-серые, словно присыпанные графитной пылью. Барханы курятся на ветру, открывая свои темные, еще не просохшие бока.
В оазисе сравнительно тихо и ясно, здесь - песчаная поземка, а дальше прямо-таки метель. Ветер взметает песок и несет его на поля.
Оставляем машину и идем в курящиеся пески. Слева от нас чернеет густая чаща - лесхоз, где выращиваются плодовые и декоративные деревья. Отсюда они расселяются по всему оазису.
Во впадинах между барханами рядом лежат черепки VI века нашей эры и VI века до нашей эры. Другие эпохи почему-то не представлены. Барханы становятся все выше, сливаются друг с другом, и мы по одному из них, как по гребню дракона, всходим на самый верх крепостной стены.
Крепость и вправду засыпана песком. Барханы (каждый из них как девятый вал застывшей бури) пересекают ее из угла в угол, подпирают стены изнутри и снаружи. Особенно много песков внутри крепостных стен. Они заросли стройным белым саксаулом и кандымом. С виду это самая настоящая глубинная пустыня.
Высокие башни далеко выдаются за пределы стен. Подойдите к стене, и вы окажетесь в зоне, которая отлично простреливается из двух таких башен. С их верхнего и нижнего этажей на вас смотрят настороженные прорези бойниц. У самой высокой и массивной башни прямоугольные очертания. Это донжон - жилая башня. Здесь сохранились даже остатки купола и сводов. Донжон построен на случай, если враг займет всю территорию крепости. Защитники, надеясь на выручку или хотя бы на то, что врагу надоест их осаждать, собирались отсиживаться в этой башне, где есть надежный кров и заранее заготовленные вода и припасы, а стены и цоколь способны устоять перед каменными глыбами, летящими из стенобитных машин.
Ветер в крепости дует не так, как в открытом поле. Сначала там, где вы стоите, воцаряется полнейшее затишье, хотя вокруг все дымится. Потом он по-разбойничьи свистнет и мгновенным порывом, тугой, как шелк, неизвестно откуда накинется на вас, завертится, закружится. И снова затишье, в котором опять неизвестно откуда возникает зловещий посвист.
В песках виден замок. Идем туда, время от времени высыпая песок из сандалий. Из-под ног, словно зайцы, выскакивают шарики перекати-поля, и важно, с легким сухим звоном подпрыгивают сцепившиеся вместе его огромные шары, похожие на гнезда гигантских птиц. Один такой шар долго ковылял за нами, как пес.
До чего первобытны и живописны здешние барханы, в которые крепко вцепились сухие космы селина - пустынного ячменя, где безвольно стелются какие-то седые ломкие кусты, где возвышается высокий, в полтора человеческих роста, саксаул со своими тонкими поникшими ветками (они вопреки обычному представлению отбрасывают легкую тень), где торчат иссохшие чашечки и колючие стебли цветов.
Замок оказался миниатюрной копией крепости - два дворика с общей стеной, соответствующие цитадели и пригороду Кум-Баскан-калы, царящий над ними донжон. Между замком и крепостью красные россыпи битой посуды - здесь были неукрепленные домики. Обитавший в них трудовой люд, как видно, не слишком дорожил своими бедными жилищами и в случае нападения рассчитывал укрыться за мощными стенами крепости.
Когда мы возвращались к машине, домов и деревьев культурной полосы вообще не стало видно: с барханов мело прямо в лицо. Закрыв глаза, шли наугад. Впечатление такое, что именно пески штурмом взяли крепость, что здесь шел непрерывный бой человека и пустыни и что человек отступил перед ней. Первое такое отступление произошло в III-IV веках нашей эры, когда многие крепости рабовладельческой эпохи с окружающими их землями оказались в пустыне, где они находятся и по сию пору.
Второе отступление относится к VII-IX векам, третье - к XIII веку. Такова динамика сокращения ирригационной сети, по данным археологии.
Однако та же археология помогла установить, что каналы способны высохнуть от изменения не природного, а социального «климата».
Песок