Безоблачное небо усеяно звездами. Бодрящий морозец. Звонко стучат колеса телег по затвердевшим комьям земли. День предстоит погожий, солнечный. Возможен налет немецкой авиации. Но это нас не беспокоило: Лоев остался далеко позади, а впереди уже темнеет лес.

Люди хорошо отдохнули. Усталости как не бывало. В лес вошли вскоре после восхода солнца, и в это же время в сторону Лоева пролетели над нами два вражеских бомбардировщика.

Начали попадаться лесные белорусские селения. Радостные встречи, сияющие лица жителей. Нас принимают за части Красной Армии. И каково же было удивление белорусов, когда они узнали, что мы партизаны.

– Чи то можливо быть такому отряду? Целая армия! — удивлялись они.

– А разве здесь нет партизан? — спросил жителей Горкунов.

– Партизаны то есть, только не такие крупные отряды, — отвечали они.

В Новых Барсуках наши конные разведчики захватили врасплох полицаев. Короткая перестрелка – и с предателями покончено. Разведчики уничтожили четверых полицейских и троих захватили в плен вместе с двумя автомашинами.

Было видно, что карающая рука народных мстителей здесь еще не поработала должным образом. Полицаи и гитлеровцы чувствовали себя более спокойно и всячески помогали немецким властям насаждать «новый порядок». В городах и селах фашисты расправлялись с советскими патриотами. Они принимали все меры, чтобы запугать народ и добиться его повиновения. Молодежь угоняли на каторгу в Германию. Об этом нам рассказали местные жители деревни Лесная, в которой 13 ноября остановился Путивльский отряд.

Войдя в дом, отведенный для тринадцатой роты, мы застали семью за столом. Хозяин, лет сорока мужчина, с пустым правым рукавом, поднялся из-за стола и радушно пригласил:

– Прошу с нами позавтракать.

– Живо заканчивайте! — прикрикнула хозяйка на детишек.

Четверо мальчишек и две девчонки юркнули из-за стола в запечник и оттуда с любопытством наблюдали за нами.

– Ничего семейка, целое отделение, — сказал Володя Савкин, — все ваши?

– Пятеро наши, а шестая – невестка, — невесело ответила хозяйка. За печкой кто-то прыснул со смеху, и мать грозно пообещала: — Адамек, я тебе посмеюсь. Ужо ты у меня получишь…

– По скольку же им лет? — спросил я, глядя на бледных и хилых молодоженов.

– Янеку семнадцатый, а Еве скоро шестнадцать исполнится.

– Это мы их поженили, чтобы в Германию не забрали, — виновато оправдывался отец.

Оказалось, что немцы в первую очередь забирали в Германию на работу неженатых. Поэтому, чтобы уберечь своих детей от фашистской каторги, родители шли на любые хитрости, в том числе и на раннюю женитьбу. Надо здесь же заметить, что со временем и это не помогало – гитлеровцы всех подряд угоняли в Германию.

…Более полумесяца прошло с того дня, когда мы вышли из Брянских лесов. Многие из партизан нуждались в отдыхе. Особенно раненые, которых дорога изматывала. Но командование думало иначе.

– Сейчас наша задача, — говорил Ковпак на совещании командиров, — нанести удары по железной дороге Гомель – Калинковичи, уничтожить железнодорожный мост через реку Ведреч, разгромить гитлеровский гарнизон на станции Демихи, взорвать спиртзавод в Салтанове и провести ряд других диверсий…

Для проведения операций было выделено пять рот. На мою долю выпало разгромить немецкий гарнизон на станции Демихи. По данным, которыми мы располагали, там находилось до роты гитлеровцев. Для их уничтожения мне дали две роты. Третью роту Карпенко повел в Салтаново для уничтожения спиртзавода. Ротам Шалыгинского отряда предстояло взорвать железнодорожный мост.

На задание вышли около полудня. Часа два все роты шли одной колонной, а затем разделились и направились по трем маршрутам.

Часам к десяти вечера две мои роты подошли к деревне Демихи, расположенной вблизи станции. Здесь нас постигло первое разочарование. От местных парней мы узнали, что сегодня на станцию прибыло около сотни гитлеровцев. Кирпичные строения приспособлены к стрельбе. Кроме того, в садике, за станцией, оборудовано два дзота с пулеметами.

По всей вероятности, противник предвидел возможность нашего нападения на станцию и усилил гарнизон. Соотношение сил было явно не в нашу пользу. Однако мы решили наступать.

– Мы вам поможем, — вызвался высокий белокурый парень с голубыми глазами и белесыми бровями. — Бугримович моя фамилия.

К Пете Бугримовичу присоединился Аркадий Тарасенко и еще несколько парней. Затем подошел старший брат Бугримовича – Вася, лейтенант, летчик. Его самолет был подбит, и Василий выбросился с парашютом. После долгих скитаний пришел домой и скрывался от немцев и полицаев. И теперь, услышав от брата, что в деревне партизаны, пришел к нам.

Ребята повели нас к станции, которая скрывалась за лесозащитной полосой. Мы надеялись незаметно подойти к железной дороге и решительным броском ворваться на станцию. Однако не успели приблизиться к дороге и на двести метров, как в воздух взвилась ракета, и гитлеровцы открыли пулеметный и автоматный огонь. Захлопали минометы. Среди нас с треском начали рваться мины.

Пришлось залечь, открыть ответный огонь и перебежками продвигаться вперед. Правофланговый взвод второй роты пошел в обход станции и вынудил немцев отойти за железнодорожное полотно.

Бой с каждой минутой накалялся. Немецкие пулеметчики, засевшие в домах и дзотах, не давали возможности пересечь железную дорогу. Слева вдоль пути без умолку строчил пулемет…

Но вот прогремело несколько гранатных взрывов. В одном из зданий вспыхнул пожар. Это Володя Лапин и Ванюшка Маркиданов, пренебрегая опасностью, подползли к дому и забросали его гранатами. Воспользовавшись этим, два взвода второй роты перемахнули через насыпь и пошли в обход станции справа. Пожар разгорался. Я подал команду: «Приготовиться к атаке!» В этот же момент позади нашей цепи взорвалось несколько снарядов, а вслед за этим послышался стук приближающегося эшелона. Шквальный пулеметный огонь заставил нас вжаться в землю. Срезанные пулями ветки кустарника летели нам на головы.

С шипением, звякнув буферами, перед нами встал поезд с бронированными площадками и танкеткой на платформе. Он заслонил собой станцию.

Было ясно, что мост на реке Ведреч нашим взорвать не удалось и по нему прошел бронированный поезд с подкреплением. Мы же понадеялись на взрыв моста и не заминировали дороги. Исход боя был решен не в нашу пользу.

Роты отошли. Мы вынуждены были возвращаться, не выполнив задания. Это был самый тяжелый момент. В соединении до сих пор почти не было случаев, чтобы задание не выполнялось… Видимо, мы недооценили противника и распылили свои силы.

Командование не могло мириться с неудачей. Было принято решение повторить операцию. Уничтожение железнодорожного моста и на этот раз возлагалось на Шалыгинский отряд. Для разгрома гарнизона на станции в мое распоряжение выделялись четыре роты: вторая, пятая, девятая и тринадцатая. Общее руководство операцией по взрыву моста и разгрому гарнизона на станции осуществлял Вершигора.

– Ждите нас с победой, — заверил Петр Петрович командира и комиссара.

И снова, почти без отдыха, роты вышли на задание. К месту прибыли в полночь. На этот раз, прежде чем начать бой, заминировали дорогу с обеих сторон от станции.

Девятая рота перешла железнодорожное полотно в стороне от станции. Она должна была уничтожить доты и ударить по врагу с тыла. Остальные роты наступали непосредственно на станцию.

Немцы явно не ждали нашего повторного нападения. Это позволило ротам подойти близко к станции. И хотя часовой поднял тревогу, партизаны сумели почти без боя захватить помещение, оказавшееся складом вещевого имущества. Завязался бой. Роты залегли. Казалось, и на этот раз нам не удастся полностью овладеть станцией.

– Мальчишки, вперед, черт возьми! Вперед! — выкрикнула в тот момент отважная и по-мальчишески озорная автоматчица второй роты Нина Созина и бросилась вперед. Ее примеру последовали остальные.

– Гранатами, гранатами, — горячился Костя Рыбинский.

– Дадым жизна! — кричал Вано Рехвиашвили, посылая длинные очереди из своего пулемета.

Гранатные взрывы чередовались с автоматными и пулеметными очередями. Девятая рота заставила замолчать немецкие пулеметы в дзотах. Гитлеровцы начали удирать со станции. Но тем, кто засел в зданиях, путь к отходу был отрезан. В дело вступили минёры. Взлетели в воздух стрелки, семафор, связь.

Вспыхнули служебные здания и подсобные постройки…

Задание было выполнено: вражеский гарнизон разгромлен, путевое станционное хозяйство разрушено. В наших руках оказался склад с зимней одеждой. Особенно радовались партизаны сверкающим белизной новым полушубкам. Ведь зима, как говорится, на носу.

В бою за станцию Демихи мы потеряли троих товарищей. Володя Лапин получил легкое ранение, а у ног Кости Рыбинского взорвалась немецкая граната и взрывной волной ослепила его. И теперь Костю вели под руки его дружки Володя Савкин и Костя Стрелюк.

В отряд с нами пришло пополнение: человек тридцать из местной молодежи. Многие вместе с нами участвовали в бою.

Разгромом лоевского гарнизона и проведением операции на железной дороге Гомель-Калинковичи наше соединение начало свои боевые действия на правобережье Днепра.

Не задерживаясь больше в Лесном, отряды с утра 17 ноября выступили на юго-запад. Предстояло переправиться через Припять. Нас это беспокоило, так как мостов на реке не было, а морозы стояли еще недостаточно сильные, чтобы сковать воды прочным льдом. Но, прежде чем подойти к Припяти, мы встретились с трудностями иного характера.

На первом же переходе колонна уперлась в топкое болото. Непрочная кромка замерзшего болота не выдерживала лошадей, трескалась, и на поверхность выступала вязкая жижа. Подводы увязали. Люди надрывались, помогая лошадям. Две автомашины, которые разведчики захватили в Новых Барсуках, пришлось бросить, переложив груз на подводы. Чем дальше пробирались, тем труднее это нам давалось. По колонне пронеслась команда:

– С пилами и топорами – вперед!

Застучали топоры, завизжали пилы: начали валить лес, рубить кустарник и укладывать дорогу настилом. Выложим несколько десятков метров, протолкнем десяток подвод и снова за топоры и пилы. Лошади брали рывками. Подводы скакали на бревнах, попадали колесами в колдобины, опрокидывались, и из них прямо в грязь вываливались раненые. Не утихали стоны, крики, ругань.

Оберегая раненых, партизаны повозки переносили на руках. Беда заключалась еще и в том, что пройдет часть обоза, разобьет дорогу и вновь приходится восстанавливать настил. И так весь день без передышки.

Наконец к вечеру болото осталось позади. Однако марш был сорван. Люди и лошади выбились из сил. Нужна была передышка…

С утра 18 ноября подул холодный ветер. Полетела снежная крупа. Поеживаясь, партизаны шли ускоренным шагом. Маршрут большей частью проходил по открытой местности. Но вот колонна вошла в большое село Юревичи, пересекла его и свернула к реке, но мы еще долго шли кустарником, обходя песчаные дюны и небольшие озера.

При виде реки наше беспокойство усилилось. Еще бы! Припять покрылась тонким слоем льда и то не везде. Местами виднелись незамерзшие полыньи.

За рекой раскинулось село Барбаров. Там конечный пункт сегодняшнего перехода… Разведчики начали прощупывать лед, отыскивая направление для переправы. Под их ногами лед слегка прогибался и потрескивал, но не ломался. Все дальше и дальше от берега уходили Черемушкин, Лучинский, Журов и другие разведчики. Мы следили за ними. На противоположном берегу собирался народ. Вдруг видим, оттуда к разведчикам направился кто-то из жителей села. Он размахивал руками и что-то кричал. Ветер доносил до нас обрывки фраз:

– Куда вы идете!? Провалитесь! Река еще не стала…

– Не волнуйтесь, папаша! — кричал в ответ Павлик Лучинский, продолжая путь по льду.

– Еще никто из местных не переходил, а вы обоз… Потопите.

– Да ведь нам сильно надо на тот берег, а если надо, значит перейдем… – доказывал Митя Черемушкин…

Еще разведчики не достигли противоположного берега, а Ковпак подал команду:

– Всадники, на лед!

Первым поспешил юный разведчик Миша Семенистый на маленькой шустрой лошадке: лед угрожающе затрещал, но не проломился.

– Осел на воду, — с видом знатока сказал Панин.

И действительно, когда вслед за Семенистым поехали другие всадники, то слышалось лишь тихое потрескивание. Так один за другим на том берегу оказался весь взвод конных разведчиков во главе с лихим Мишей Федоренко.

Началась переправа обоза. Для безопасности подводы пускали с промежутками в пятьдесят метров. Но ездовые поверили в счастливую звезду и все сокращали и сокращали расстояние.

– Сколько живем здесь, никогда не видели такого чуда, — разводили руками жители.

И было чему удивляться. Ведь всего в пятнадцати-двадцати метрах в стороны от переправы виднелись открытые полыньи, из которых выплескивалась вода, растекаясь по льду. В некоторых местах вода подходила к нашей дороге. Пришлось настелить сена, чтобы колесами подвод и подковами лошадей не разрушить лед. Однако и это мало помогло. На льду появились провалы и все-таки, лавируя между ними, ездовые пробирались вперед.

Орудия командир не решился пускать через реку по льду. Они были перевезены на пароме несколько в стороне от ледяной переправы.

– Наверное, так и не бывало никогда, чтобы в одно и то же время, рядом существовали две различные переправы: зимняя и летняя, — сказал удивленный Гапоненко…

Весь день и до поздней ночи ползли подводы по льду, А на следующее утро западный ветер принес потепление. Лед покрылся водой, а еще через пару часов невозможно было перейти пешему, не говоря уже об обозе. Стоило нам задержаться на сутки, и мы не сумели бы переправиться через Припять.

Оставив позади себя Припять, соединение углубилось в Полесье. Среди лесов там разбросаны села, деревни и много мелких хуторов. Почти в центре Полесья, недалеко от границы двух братских республик - Белоруссии и Украины, расположен районный центр Лельчицы. Этот район и был облюбован Ковпаком и Рудневым для базирования отрядов.