Там, где я родился, в это время идут дожди. Становится холодно, деревья теряют последние листья, что ржавыми осколками былого праздника разлетаются из-под ног. Воздух наполняется особым маревом, прозрачным, легко колышущимся от дуновения ветра. Жизнь постепенно затухает, идут постоянные дожди, пока, наконец, не выпадет первый снег. Тонкие белые хлопья застилают землю, деревья, дома, словно отрезая от последних надежд на тепло. Редкие птицы собираются в стаи, кружат, кричат тревожно, и, ведомые инстинктом, улетают в места другие, где больше солнца, света и тепла. В такие, как это.

Здесь же осенью еще и не пахнет. Нет тревожности, неясной беззащитности после лета. Нет, здесь еще долго будет тепло. Тепло настолько, что можно греться на пляже, плавать в бескрайнем море, а вечерами коротать время в прибрежных кафе, наблюдая сказочно красивый закат, что подсвечивает багрянцем небеса и далекую, и от этого тонкую иглу маяка. А можно забраться в горы, поставить палатку, развести огонь, и любоваться танцем искр, огнями города у подножия.

Но время властвует даже здесь. Постепенно становится прохладно, последние туристы уезжают. На набережной тихо, ветер перебирает обрывки газет, обертки. А я бегу, задыхаясь от ужаса. Бегу так быстро, что сердце стучит как дождь в окно, от усталости становятся ватными ноги. Мысли вытесняет страх, что не дает остановиться, гонит вперед.

И все же тело не может бежать вечно. Я останавливаюсь, пытаюсь отдышаться. И вижу его. Высокий, в черном мешковатом плаще. Взгляд как у охотника, что выследил добычу. Что-то говорит. Я отхожу. Шаг назад, другой. Раздается хлопок, затем еще один. Чувствую, как тело сгибается от ударов в бок и грудь.

Ничего не успеваю понять. Тело падает, падает. А потом жесткий удар о землю, чернота. И снова падение, падение, падение…