Глава 1

Вот уже год Джейн работала медсестрой. За это короткое время она сумела привыкнуть к ограниченности их маленького мирка, научилась не замечать снобов. В курируемой ею больничной палате она без малейших рассуждений выполняла все то, что ранее казалось бессмысленными мелочами. И потому теперь не так уставала, как прежде. Джейн стала куда терпимее, понимая, что зачастую отвратительное настроение и депрессивное состояние больных объяснялись их же собственными страхами. Наконец, за этот год Джейн довелось содрогнуться от ужаса, впервые столкнувшись со смертью. Но когда она держала на руках усохшее тело напуганного, страдающего от невыносимой боли старика, когда она пыталась успокоить и ободрить его, ей каким-то непонятным образом удалось победить и собственный страх. Пациент испустил дух, и Джейн, к своему изумлению, сложила старику руки на груди, нагнулась и поцеловала в холодный лоб, полагая, что именно так и следовало поступить. Позднее в процедурной, устроившись между кроватью и шеренгой бутылочек с уриной, она дала волю слезам, оплакивая смерть бедняги, которого практически не знала. Лишь сейчас Джейн поняла, сколь права была мать Сандры, говоря, что смерть никогда не сделается рядовым явлением.

Теперь, будучи уже сестрой с годичным стажем, Джейн получила право носить пояс другого цвета. Кроме того, ей уже дозволялось дважды в неделю возвращаться в общежитие за полночь, а также полагались двадцать дополнительных шиллингов в месяц. Более того, Джейн стала много увереннее в себе.

И вот ее очередное ночное дежурство, второй обход. Вчера ночью в мужской хирургии Джейн чудовищно устала, обслуживая тех, кто пострадал в результате несчастного случая.

Редко в какую ночь постели пустовали. Вот и вчера произошла серьезная авария на Эджвэр-роуд: столкнулись сразу несколько автомобилей. Кроме того, в больницу из Сохо доставили несколько пострадавших от поножовщины. Еще привезли ирландца, который по строительным лесам решил залезть на высотное здание, однако, рухнув с четвертого этажа, сломал обе ноги и позвоночник, а также получил сотрясение мозга, да настолько серьезное, что врачи сомневались, удастся ли когда-нибудь услышать от самого пациента, что толкнуло его на подобный подвиг. Прежних пациентов Джейн уже успела полюбить, и надо же было такому случиться, что именно во время ее дежурства оба этих человека, устав от борьбы за жизнь, скончались в шуме и хаосе хирургического отделения.

В эту ночь Джейн была настоящей медсестрой, чувствовала, что ее профессия жизненно необходима для многих и многих несчастных, посему о лучшей работе для себя и мечтать не могла. Однако в эту же самую ночь она вдруг осознала, что не справляется, что еще не вполне подготовлена, чтобы нести ответственность за всю ту боль и страдания, что ее окружают.

Джейн была как выжатый лимон. Не раздеваясь, она рухнула на кровать и неожиданно для самой себя тотчас крепко уснула. Последней ее мыслью было: впереди четыре свободные от дежурства ночи, успею как следует выспаться…

Сон ее был прерван громким стуком. Джейн резко приподнялась на локте. Из-за двери послышалось:

— Рид! Рид!!! Я знаю, что ты там!

— Слушай, Эванс, шла бы ты куда подальше! — раздраженно крикнула Джейн в закрытую дверь.

В ту же секунду дверь отворилась и в комнату ввалилась Сандра.

— Я так и знала, — торжествующе заявила она с порога. — У тебя следующие ночи все свободны, так ведь? — Джейн чуть кивнула в ответ. — Отлично. В таком случае немедленно поднимайся!

— Очень тебя прошу, свали отсюда. Я хочу спать…

Сандра бесцеремонно подсела к подруге.

— Какая ты противная! Ну, давай, поднимайся скорее. Нас ожидает потрясающая вечеринка.

— Вот и ступай туда, а я хочу спать.

— Совсем спятила?! Мы же опоздаем!

— У меня так болят ноги, что я почти их не чувствую, — простонала в ответ Джейн.

— Забудь про свои ноги. У нас ведь — ве-че-рин-ка!

Сандра подскочила к платяному шкафу, открыла дверцу и принялась перебирать платья подруги. Эванс отвергала наряд за нарядом, бросала одежду на пол и тянулась к очередной вешалке. Джейн молча наблюдала, как в ее аккуратной комнате все летело вверх дном.

— Слушай, поднимайся, ну же!

— Неужели я должна по сто раз повторять, что ни на какую дурацкую вечеринку я не пойду, черт тебя побери?! — слабым голосом сказала Джейн, усаживаясь на кровати.

— Прекрати болтать! Тебе очень даже полезно выйти в люди, познакомиться с кем-нибудь. В любом случае, не могу же я заявиться туда одна?

— Ну возьми с собой кого-нибудь еще.

— Кого-нибудь еще мне не нужно. Я хочу пойти именно с тобой.

Джейн взглянула в большие карие глаза подруги и поняла, что Сандра живой с нее не слезет. Собственно, это было ясно уже с первой секунды. Джейн никогда не могла противиться желаниям подруги. А если когда и возражала, то скорее ради проформы.

— Что хоть за вечеринка-то?

— Ну вот, слава Богу. Не знаю точно, кто ее устраивает, но, без сомнения, вечеринка будет классная. Ты ведь помнишь тех двоих студентов из Кембриджа, которые подрабатывают официантами в «Несчастном случае»? Так вот, вечеринку организует их приятель. Отличные парни, не какие-нибудь там пижоны. — Сандра вертела в руках голубое платье подруги. — Даю тебе полчаса на сборы. О'кей? Ты не возражаешь, если я позаимствую у тебя вот это?

— Очень даже возражаю. Если я туда пойду, то не иначе как в голубом. — Но все было напрасно, потому как Сандра уже удалялась по коридору в свою комнату. Перед собой бережно, как трофей, она несла платье, изъятое у подруги.

В холле общежития, как всегда в этот вечерний час, было полно девушек. Некоторые поджидали своих избранников, иные пришли сюда, изнывая от безделья.

Джейн столько раз слышала от матери о том, какая у нее невыигрышная внешность, что комплименты Сандры она расценивала как дружескую лесть, не более. Когда же на Джейн посматривали молодые люди, приходившие к ее однокашницам, она полагала, что смотрят на нее исключительно из любопытства. Сейчас она ждала подругу. В красной фетровой юбке, черном джемпере, с огромным ярким гребнем в темных волосах она выглядела весьма эффектно.

Наконец появилась Сандра. Она оживленно болтала с каким-то молодым человеком.

— Но не может же он идти в таком виде, — послышался ее рассерженный голос.

— Почему бы и нет? — поинтересовался юноша.

— Как будто сам не понимаешь! Да он того и гляди помрет.

— Ничего подобного. Просто у него сегодня был очень тяжелый день.

Тот, о ком говорили, тяжело опустился на диван. Серое лицо, глаза стеклянные от усталости, на лбу испарина.

— Слушайте, может, он заболел? — поинтересовалась явно озабоченная Джейн.

— Какое там! Он пьян в стельку! — зашипела Сандра. — Только посмотрите! — Она обратилась к подруге. — Да, Джон, я вас не познакомила. Это моя подруга Джейн.

— Привет, Джейн. Мне чертовски неудобно, но Дэвид едва ли сможет быть на вечеринке. Так? — Он произнес эти слова виноватым тоном и посмотрел на своего друга. — Собственно, я уж и не знаю, как нам теперь поступить?

— Тут его оставлять нельзя. Нужно хотя бы оттащить его домой. Пускай проспится, — заявила Сандра, глаза которой метали громы и молнии.

Все трое принялись поднимать Дэвида с дивана. Неожиданно он резко перегнулся через спинку дивана — его вырвало.

— О Господи… — только и произнес Джон.

— Черт побери! — выдохнула Сандра, нервно оглядываясь по сторонам. Холл был переполнен, и шум голосов сливался в общий довольно-таки громкий гул: по счастью, никто ничего не заметил. — Быстро! — распорядилась Сандра. — Облеванный диван подвинь к стене. И забирай ты его, ради Бога!

Диван тотчас прислонили к стене.

— А как мы его потащим?

— О Боже, ты невозможен! Как, как?! За руки и за ноги, мордой вниз. Плевать как, главное — поскорее его отсюда вынести! Если мы попадемся на глаза привратнице, будет худо, так что бери дружка и выметайся. Встретимся на улице.

Поддерживая друга, Джон с трудом зашагал к выходу. Сидевшая возле дверей женщина поднялась из-за стола и внимательно посмотрела на подозрительных молодых людей.

— Жара… — невразумительно произнес Джон, полагая такое объяснение достаточным.

В эту минуту с привратницкой поравнялась группа молодых людей, и, покуда гроза общежития разбиралась с ними, Сандра и Джейн ловко выскользнули на улицу.

Эта самая привратница, в миру миссис Грант, здорово отравляла жизнь учащихся. Она практически безвылазно торчала за своей стеклянной загородкой у входных дверей, время от времени открывая и с грохотом захлопывая стекло будочки. Казалось, будто страшный хищник клацал большими челюстями. Каждое утро толпы девушек в ожидании писем осаждали загородку привратницы. В строго определенный час, не раньше и не позже, миссис Грант отдавала почту. Эта женщина жила делами общежития, и потому очень немногое могло остаться для нее незамеченным. Однако сегодня Сандра и Джейн удачно избежали нежелательной встречи.

Дэвид чуть ли не висел на парапете, Джон стоял на углу, пытаясь взять такси.

— Эта вечеринка ничем хорошим не закончится, я не пойду, — заявила Джейн. — О черт! — Она прикрыла рот ладонью. — Мы же не записались в Книгу!

— Не суетись, Рид. Я все устрою: Сайкс запишет наш приход и уход. И нечего отлынивать от вечеринки. Вот только Дэвида домой забросим. Ты ведь не хочешь, чтобы я пошла одна?

— А может, гори все синим пламенем! Не пойдем никуда, а?

— Сдурела? Мы ведь собирались отдохнуть. Не паникуй раньше времени, может, там будет весело…

Джейн без всякого желания влезла в такси.

Водитель нажал педаль газа, и машина помчалась к дому Дэвида. Выбираясь из такси, тот пригнул к себе их головы и с пафосом произнес:

— «Из кабака, от простаков пришел я к вам, друзья…» — Но тут силы оставили его, и парень опустился на колени. Он бы и вовсе упал, если бы не девушки. Покуда Джон укладывал друга в постель, девушки, негодуя, поджидали на улице.

— Слушайте, девчонки, мне и правда очень неудобно… — сказал Джон, опять залезая в такси. — Он всегда такой. Пить не умеет, и потому чуть только переберет, как его выворачивает наизнанку.

— Зачем же, в таком случае, напиваться? — деревянным голосом уточнила Сандра.

— Привычка, должно быть. — Джон попробовал улыбнуться. — Но могу вас заверить, второе отделение вечера будет гораздо лучше. Честное слово. Признаюсь, в прошлый раз, когда Дэвид накачался в «Ритце», было ой как плохо.

— Скажи лучше «нажрался», — поправила его Джейн, и подруги рассмеялись.

— Так, значит, вы не передумали? — Девушки отрицательно покачали головами. — Вот здорово!

Еще через несколько минут такси остановилось напротив какого-то дома в Фулеме. Джейн посмотрела на зашторенные окна: судя по обилию силуэтов, народу там хватало. Даже на улицу доносился жуткий шум — стены, казалось, дрожали от рок-н-ролла. Сегодняшняя вечеринка, судя по всему, была очень многочисленной, на таких Джейн еще бывать не доводилось. Если там в основном студенты из Кембриджа или подобная публика, то наверняка все они сплошь умники, сплошь надменные, и ей будет непросто общаться с участниками вечеринки.

— Слушай, Эванс, я не хочу туда идти!

— Боже, только не заводи свою шарманку. Мы уже приехали. Нельзя же так вот взять, развернуться и уйти. Что с тобой? Ты за всю дорогу и рта не раскрыла.

— Я и сама не знаю. Нехорошо как-то, слегка нервничаю.

— Брось! Это просто от естественного возбуждения. — Слова эти, впрочем, Джейн совершенно не убедили. — И перестань вести себя как последняя дура. Все будет нормально. Если мы не будем полными идиотками, то нас могут пригласить в Кембридж. — Она доверительно взяла Джейн под руку, и они поспешили за Джоном по ступеням парадного крыльца.

В доме бедлам был чудовищный. Джону в буквальном смысле пришлось расталкивать гостей, чтобы дать девушкам пройти.

— Ну, где тут выпивка?! — спросил у какого-то парня Джон.

— На кухне. Там. — Он кивнул головой в сторону.

Столы на кухне были уставлены бутылками всевозможных форм и размеров. На полу стояли лужи вина. На столе, в самом центре кухни, располагался бочонок с пивом, под ним неподвижно лежал мужчина с открытым ртом. В рот ему падали последние капли.

— Только бы не утонул, — попытался было шутить Джон. Девушки оцепенело уставились на любителя пива. Джон осторожно, носком ботинка, дотронулся до него, тот приоткрыл один глаз и посмотрел на вошедших.

— Да, кажется, еще жив. А если и нет, то, без сомнения, достойным образом ушел из жизни. — Джон громко расхохотался. Джейн даже не улыбнулась. На своей улице ей не раз приходилось видеть распластанных пьянчуг — понятно, что такие, как ее отец, нуждались в выпивке: при помощи спиртного они расслаблялись. Но вот от чего пытался уйти этот вполне благополучный молодой человек — осталось для нее загадкой.

Джейн двинулась вслед за остальными; ей не пришлось даже думать о том, какие темы приемлемы при беседе с незнакомыми молодыми людьми: оглушительная музыка делала какие бы то ни было разговоры совершенно невозможными. Юноши без конца приглашали девушку танцевать, и пока они пытались занять ее приятной болтовней, ей нужно было лишь время от времени улыбаться.

К трем часам к дому подъехала патрульная машина, и полицейские потребовали приглушить музыку. Вечеринка начала понемногу стихать, под звуки какой-то приятной мелодии собравшиеся стали укладываться прямо на полу. Джейн попыталась найти Сандру, но не тут-то было: отыскать подругу не удалось. Усталость же давала себя знать и потому, опустившись на подушку, Джейн, прикрыв глаза, привалилась спиной к стенке.

— Хэлло!

Джейн вскинула голову и попыталась определить, кто же ее тревожит.

— Надеюсь, ты меня извинишь, но я уже все ноги отплясала, — сказала Джейн виноватым тоном.

— Я вовсе и не собирался танцевать с тобой, я хочу просто поболтать. Можно? — Он указал на подушку, и Джейн вежливо подвинулась. Молодой человек плюхнулся рядом, устроился поудобнее.

— Алистер Редланд, — представился он.

— Джейн Рид.

Они обменялись рукопожатием, улыбнулись друг другу. Пожалуй, собеседник выглядит очень даже симпатичным: этакий нордический тип, со светлыми волосами. Хотя нельзя было полностью исключить также и игру света. Джейн опять улыбнулась, чуть сдержаннее.

— Как тебе вечеринка, понравилась? — поинтересовался он.

— Не так чтобы уж очень…

— Жаль, — протянул парень. — А что было не так?

— Ну, просто слишком много народу, слишком много выпивки. Того и гляди начнется драка.

— Да? Ты так думаешь? — Он улыбнулся.

— Да. Так всегда и бывает. — Алистер впервые увидел страх в глазах девушки.

— Джейн, полагаю, тебе нечего опасаться. Все эти ребята отлично отдыхают, как говорится, отрываются. Сколько раз бывал с этой публикой на вечеринках — ни разу не видел, чтобы кто-нибудь затеял настоящую драку. — Голос его звучал искренне. — Очень жаль, что моя вечеринка тебе не показалась.

— Я и знать не знала, что это твоя вечеринка.

— Разумеется, иначе ты не сказала бы, что тебе не понравилось.

— Ну, почему же… — ответила она. — Стоит ли лгать по такому незначительному поводу.

— Пожалуй, не стоит… Но обычно люди не столь откровенны. А дом мой тебе понравился?

— Да, дом у тебя замечательный, но для одного человека вроде бы великоват.

— Вряд ли. Тут всего лишь две спальни.

— Всего-то?! — Она рассмеялась.

— А что тут смешного?

— Да то, что у моей подруги Сандры в семье восемь человек, и все они ютятся в доме с тремя спальнями.

— А… — Он на секунду задумался. — Может, хочешь закурить? — Она успела заметить, что у него красивые и сильные руки. — Ты что же, учишься?

— Да, учусь на медсестру в Сент-Катбертс.

— Ну и как? Нравится?

— Не так чтобы очень. Видишь ли, из меня едва ли выйдет хорошая медсестра. Ну, я имею в виду, что как-то на днях я ассистировала при переливании крови, так вот, я позабыла положить на столик контейнер с кровью. Правда, врач особого удивления не выказал. А кроме того, у меня все из рук валится.

Он сочувственно улыбнулся:

— Да, и впрямь кошмар какой-то.

Он рассмеялся открыто, по-доброму. Чувствовалось, что Алистеру ее слова действительно показались забавными.

— Ну а ты? — поинтересовалась она.

— Учусь в Кембридже. Постигаю, так сказать, премудрости управления недвижимостью. Но это, признаюсь, не так занятно, как сестринское дело.

— Не похоже, что ты из Кембриджа.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, я хочу сказать, что говоришь ты вполне нормально, как обычные люди. По тебе не скажешь, что ты корпишь над учебниками.

— Какая же ты смешная, Джейн!

— Но ты понял, что именно я имею в виду? — Она улыбнулась. — В нашей больнице вагон и маленькая тележка выпускников Кембриджа. Объясняют они так, что подчас ни черта не понятно: говорят, говорят — а ты стоишь как дура и только глазами хлопаешь. А у тебя очень приятный голос. Кажется, я готова часами слушать.

— Надеюсь, так оно и будет.

Джейн вспыхнула.

— Господи, да ты и краснеть умеешь?! Вот это да!

Они были так поглощены друг другом, что даже не заметили, как к ним подошли Джон с Сандрой.

— Мы вот подумали и решили сходить в клуб. Ты как, Алистер?

— Нет, Джон, спасибо, не сегодня.

— А ты, Джейн? — спросила Сандра.

К своему удивлению, Джейн поняла, что вовсе никуда не хочет отсюда уходить, и очень обрадовалась, когда Алистер ее удержал:

— Останься, пожалуйста, со мной, Джейн.

— Знаешь, Сандра, я, пожалуй, останусь.

Это было наилегчайшее решение, какое Джейн когда-либо приходилось принимать.

 

Глава 2

У Джейн было такое чувство, словно они вдруг оказались на необитаемом острове: тела спящих напоминали торчащие из морской воды камни.

С Алистером было на удивление легко. Казалось, его действительно интересуют дела Джейн, интересуют ее мысли и чувства.

Когда по комнате скользнули первые лучи нового дня, иллюзия острова стала пропадать. При дневном свете камни вновь сделались скрюченными гостями, а поверхность моря опять превратилась в поверхность пола, уставленную бокалами, бутылками, заваленную окурками. При виде разгрома Алистера передернуло.

— Пойдем-ка спустимся к реке, — предложил он.

Оставив это сонное царство, они отправились на улицу. Неожиданно Алистер взял Джейн за руку: от его теплой ладони исходило спокойствие. Джейн робко взглянула на него. Алистер улыбнулся в ответ. Он был на добрый фут выше нее, стройный и мускулистый. Русые прямые волосы, непокорный чуб… Он то и дело откидывал его назад. Когда Алистер улыбался, вокруг его карих глаз появлялись едва заметные морщинки, отчего взгляд казался насмешливым. Двигался юноша легко и стремительно. Джейн иной раз приходилось чуть ли не вприпрыжку его догонять.

Они пришли на набережную, замерли у парапета. По зеленовато-коричневой Темзе величаво плыли два лебедя; грациозно выгнув длинные шеи, они как будто приветствовали ранних лондонцев. Алистер с Джейн улыбнулись. Вдруг Джейн тихо вскрикнула: с борта пришвартованного корабля по канату к берегу побежала огромная крыса. Животное балансировало, как заправский канатоходец, и молодые люди захлопали от восторга. Испуганная зверушка, стрельнув в них своими маленькими круглыми глазками, поспешно скрылась.

Алистер почему-то заговорил о Тернере. Джейн внимательно вслушивалась, однако ее голова была занята тем, как бы изловчиться и незаметно коснуться ладонью его руки. Она переместила руку влево, но в этот самый момент Алистер, как назло, повернулся к ней, и расстояние меж ними сразу же увеличилось. Он заговорил о Вордсворте. Джейн тотчас принялась наблюдать за его губами, красивыми, резко очерченными. С каким удовольствием она бы сейчас поцеловалась! Но он уже перескочил на рассказ о Браунинге.

«Да, впрочем, пошли они все…» Он неожиданно шагнул к девушке, обнял ее и принялся целовать. Она была так ошарашена этим, что застыла как вкопанная, не смея ответить на его поцелуи.

— Извини, я слишком дерзок. Не знаю, что это на меня вдруг нашло… Ты сейчас такая красивая!

— Не стоит извиняться, тем более что я сама этого хотела. — Она радостно засмеялась милым и бесхитростным смехом.

— Тогда, может, попробуем еще разок?

Его губы мягко коснулись ее рта. Алистер обнял Джейн за плечи и крепко прижал к себе. Джейн невольно задохнулась от восторга, чуть приоткрыла рот. Спокойствия как не бывало: нервы девушки были на пределе. Ее захлестнула сладкая волна не изведанного прежде томления, но, к великому разочарованию, Алистер ослабил свои объятия и стал пожирать ее взглядом. У него сделалось такое лицо, что Джейн почувствовала слабость в коленях. Он явно хотел ее: Джейн никогда прежде таких глаз не видела.

— Ох, если бы ты только знала, как я проголодался! — вдруг воскликнул юноша.

Джейн рассмеялась:

— Надо же, а я думала, ты скажешь что-нибудь другое.

— Да? И что же, например?

— Ну, что-нибудь возвышенное, романтическое. Например: «Отправимся в Сиди Барани».

— А где это — Сиди Барани?

— Понятия не имею. Просто звучит красиво.

— Что ж, прошу извинить за такую прозу, — ответил он. — А в качестве некой альтернативы приглашаю тебя в фантастическое, интимно декорированное, вообще исключительное во всех смыслах кафе за углом. Там в основном перекусывают водители.

— Прелестно, — улыбнулась она.

Кафе было битком набито. Пришлось довольствоваться малым: не обращать внимания на лужу разлитого чая на столе, на жирные разводы на тарелках, пропускать мимо ушей грубые шоферские шуточки.

— Это, как ты сама понимаешь, не «Ритц», — виновато сказал Алистер.

— Да зачем нам «Ритц»?! — весело откликнулась Джейн. — Мне здесь очень даже нравится. Не так давно здесь побывал твой друг Дэвид. — И Джейн поведала Алистеру о вчерашнем происшествии.

— Господи… Теперь-то я понимаю, почему ты так настороженно отнеслась к нашей пьянке.

Раздраженная официантка торопливо вытерла разлитый чай, приняла заказ от Джейн с Алистером, и уже через пару минут перед ними стоял горячий завтрак. Они с наслаждением принялись трапезничать.

Наконец полуночники добрались до дома Алистера. Кое-кто из гостей продолжал храпеть, остальные уже сидели, стеклянными глазами уставившись в пространство.

— Ну и ну, — благодушно покачал головой Алистер.

— Я помогу тебе убраться, — вызвалась Джейн.

— В самом деле? Замечательно! А в награду я угощу тебя обедом.

— Не стоит. Я просто хочу тебе помочь, вот и все, — сухо сказала она.

— Не обижайся, Джейн. Я ведь имел в виду, что хотел бы с тобой пообедать…

— Ладно. Да я, собственно, и не обиделась.

— Обиделась, я видел.

— Ну, не знаю… С обедом, впрочем, ничего не получится. Мне нужно возвращаться в больницу. Если там подняли шум из-за Дэвида, то на бедную Сандру сейчас сыпятся все громы и молнии.

— Тогда, может, поужинаем вместе?

— Это было бы замечательно, спасибо.

— Ну вот и договорились. — Он поцеловал ее в лоб.

Алистер с Джейн принялись за уборку. Они распахнули все окна, наполнили картонные коробки пустыми бутылками и, наконец, добрались до кухни. Молодой человек, который лежал на полу, куда-то подевался, из бочки натекла огромная лужа. Отвратительный кислый запах висел в комнате.

— Подожди, я сейчас принесу какие-нибудь полотенца и ведро. — Алистер спешно выбежал из дома. Оставшись одна, Джейн нашла ведро, какую-то страшную тряпку, принялась собирать противную пивную лужу.

Вдруг прямо у нее над ухом раздался женский голос:

— Ты кто такая?

Джейн от неожиданности вздрогнула, подняла глаза и увидела прямо перед собой девушку, по всей видимости ровесницу. Впрочем, незнакомка отличалась бросавшейся в глаза холеностью, каковая достигается неустанным уходом за собой. Ее светлые кудряшки прикрывала нарочито небрежно надетая шапочка, на юбке не было ни единой складки, а белые перчатки изумляли белизной. Туфли на высоком каблуке блестели так, что Джейн при желании могла бы смотреться в них, как в зеркало. Уперев руки в боки, девушка застыла в позе балерины или фотомодели.

— Я тебя спрашиваю, — недовольно повысила она голос.

Вспыхнув, Джейн поднялась: лицо без макияжа, прическа оставляла желать лучшего. От смущения она неловко задела ведро, и вода выплеснулась на пол, замочив подол юбки.

— Я знакомая Алистера, — ответила Джейн.

— Впервые тебя вижу. А сам Алистер где?

— Вышел.

— И без тебя ясно, что вышел, — сказала девушка. — Куда вышел-то?!

— Вышел из дома.

— Подумаешь, государственная тайна!

— Если хочешь, оставь записку.

— Я бы предпочла переговорить с ним лично. Чтобы он не говорил потом, что не получал никакой записки. — Девушка явно бросила вызов. — Ладно, не буду тебе мешать, убирай спокойно. — И она брезгливо указала на ведро.

Джейн захлестнула волна ненависти. Ей вовсе не улыбалось вставать на карачки в присутствии нахалки; она прислонилась к мойке, скрестила руки на груди и гневно взглянула на девушку, которая олицетворяла собой все то, к чему тайно стремилась сама Джейн.

— Ты не могла бы убрать вот это? — И незнакомка указала на единственный здесь стул.

Привыкшая беспрекословно выполнять в больнице любое распоряжение, Джейн машинально убрала поднос и вытерла стул полотенцем. И внезапно сообразила, что именно она сделала! Вспыхнув, она вновь застыла у мойки. Девушка брезгливо поморщилась, уселась на стул и, вытащив пачку сигарет, закурила. Ей и в голову не пришло предложить сигарету Джейн.

— Кофе нет?

— Нет! — Джейн понятия не имела, есть ли в этом доме кофе, однако не собиралась пускаться на розыски, доставляя удовольствие девушке. Впрочем, отказ вселил в Джейн кое-какую уверенность, но, к сожалению, это чувство быстро прошло. Джейн присмотрелась к незнакомке — она казалась весьма симпатичной: даже толстый слой косметики не слишком портил ее. «Интересно, кто это? А вдруг подружка Алистера?» — От этой мысли у нее даже мороз прошел по коже.

Она почему-то встревожилась: присутствие на кухне девушки сделало ожидание Алистера бесконечным. Но вот наконец входная дверь хлопнула, и через секунду на пороге со свертками под мышкой вырос Алистер.

— Извини, что так долго. Я подумал, что не худо бы прикупить еды и новый холодильник. Тем более что мой холодильник почти пуст. Но ничего. Теперь кое-что есть!.. А еще есть джин. — Войдя на кухню, он даже не удивился, увидев сидящую на стуле. — А, привет, Клар. Я почему-то так и думал, что в скором времени ты снова будешь всюду совать свой нос.

— Если хочешь знать, я вообще не собиралась приходить. Это мамочка меня прислала, потому что твой телефон не отвечает.

— Брось, телефон отлично работает!

— А сегодня утром не отвечал, — с надрывом сказала она.

Алистер вышел в холл.

— Какой-то идиот снял трубку и не положил на рычаг, — объяснил он. — Вы что, уже познакомились?

— Ну, это едва ли можно назвать знакомством, — ответила девушка.

— Это Джейн Рид, самое очаровательное в мире создание, — с гордостью объявил Алистер. Девушка искоса взглянула на Джейн, но ничего не сказала.

Джейн застыла как вкопанная. Впервые в жизни мужчина назвал ее очаровательной.

— Джейн, это моя сестра Клар.

— Кларисса Готам, точнее. Рада познакомиться. — Внезапно Джейн сообразила, что девушка протягивает ей руку. Рукопожатие вышло вялым. Джейн весьма обрадовалась, что девушка оказалась всего лишь сестрой Алистера, хотя в душе подивилась, отчего это у нее другая фамилия.

— Вижу, ты опять вчера бражничал. Спасибо, что и меня пригласил, — саркастически заявила она.

— Мне и в голову не приходило, что ты почтишь меня своим визитом. Ты столько раз повторяла, что терпеть не можешь моих друзей.

— А что тут удивительного? Они сплошь вульгарные и грубые! — Она в упор посмотрела на Джейн.

— Слушай, Кларисса, заткнулась бы ты, а? Твое хамство здесь вовсе не уместно. Говори, какого черта приперлась.

— Мать приглашает тебя сегодня на ужин, — сухо ответила девушка. Казалось, Кларисса вообще ни единого слова не могла произнести по-человечески: во всех ее репликах сквозили издевка либо раздражение.

— Сегодня не могу. Я ужинаю с Джейн.

— Ну вот так матери и скажи. Что ты мне-то объясняешь? Сегодня вечером присутствует Фортеск, так что воспринимай приглашение как приказ. — Она встала со стула, одернула юбку и взяла сумочку.

— Уходишь? А я-то надеялся, что ты убраться мне поможешь! — поддел ее брат.

— Я?! — Она чуть не задохнулась. — У тебя вон какая помощница, она великолепно со всем справляется. — С этими словами Кларисса вышла.

— Господи… — вздохнула Джейн.

— Жуть, правда? Она считает себя такой утонченной! А в действительности — абсолютно необразованная и очень грубая баба. Терпеть ее не могу.

— Вот как? — Джейн очень заинтересовалась. — А мне всегда казалось, что эти замечательно, когда есть брат или сестра. Можно поговорить, посоветоваться.

— Посоветоваться?! С такой-то дурой?! Да ты с ума сошла! И я тебе искренне завидую: не иметь братьев и сестер — это огромное счастье.

— Да, но когда в семье один ребенок, он чувствует себя брошенным. Мне всегда было очень одиноко.

— Бедненькая Джейн. — Он подошел к ней. — Но ничего, одиночество тебе больше не грозит, я позабочусь об этом. — Он очень нежно поцеловал девушку. — Не хотелось бы прерываться, но нужно, пожалуй, звякнуть мамаше.

Джейн не слышала, о чем говорил Алистер, однако, судя по тону, он спорил. Вернувшись на кухню, он весь прямо-таки пылал от гнева.

— Чертова семейка! Я специально купил себе дом, чтобы отделиться от них, а они никак не могут оставить меня в покое. Джейн, извини, ради Бога. Я, правда, хотел посвятить вечер тебе, но придется идти на этот мамашин ужин.

— Конечно, конечно. У меня впереди еще целых три ночи без дежурства.

— Знаешь, я сейчас вот о чем подумал. Семейный ужин кончится не очень поздно. Я оставлю тебе ключи, ты в любой момент сможешь прийти сюда, а я как только закончу, сразу же примчусь, и мы вместе куда-нибудь сходим. А?

— Просто замечательно!

В этот миг доставили заказанный и оплаченный холодильник. У Алистера тотчас поменялось настроение: он по-детски радовался обновке, давал советы, как и куда лучше ее установить. Наконец Алистер открыл дверцу и уложил все купленные сегодня продукты. Пачка масла, фунт бекона и шесть яиц сразу же исчезли в его недрах.

— А почему ты выбрал такой огромный?

— Как это почему? Чтобы тут умещалось много бутылок.

— Алистер, ну мы потихоньку отвалим, ладно? Спасибо тебе за вечеринку. — На пороге появился молодой парень. Джейн тотчас вздрогнула: она совершенно забыла о том, что в доме полным-полно гостей.

— Ладно, Саймон. Увидимся, — бросил Алистер. — Интересно, кто тут еще остался? Я как-то совершенно упустил из виду вчерашних гостей.

Джейн весело рассмеялась:

— Не удивлюсь, если и через три недели ты будешь вылавливать то одного, то другого в разных углах своего дома.

— Слушай, пойдем проверим.

Они вместе обошли весь дом, но больше никого не обнаружили. Вчера вечером Джейн не обратила внимания на интерьер дома. Тут имелись две большие спальни, третью превратили в ванную. Из гостиной огромная двустворчатая дверь вела в соседнюю, столь же вместительную комнату. Весьма уютный погребок выходил в ухоженный сад.

— Со временем я переоборудую весь этот подвал. Сделаю из него кухню, столовую, — объяснил Алистер. — Знаешь, как здорово: дверь открыл — и уже в саду. — Он открыл застекленную дверь. — Принимать гостей тут — куда лучше.

— А что ты сделаешь со столовой наверху?

— Уберу двери, стенку; получится потрясающая мастерская.

— А с нынешней кухней что будет?

— Там я устрою рабочий кабинет.

— Кабинет? Мне казалось, ты не слишком-то занят делами.

— Пожалуй, так оно и есть. Но ведь любому человеку хочется иметь в доме угол: звонить, читать письма… Да мало ли что.

— Что ж, тебе виднее, — откликнулась она. — Наверное, куча денег уйдет на покупку мебели?

— Я не буду покупать новую мебель. Поезжу по магазинам, поищу приличное старье, не стану спешить. — Тут Алистер заметил на полу какие-то пятна. — Правильно я сделал, что организовал вечеринку до того, как решил приобретать мебель.

Вспомнив, как именно дом выглядел ночью, Джейн улыбнулась.

Алистер начал всячески отговаривать ее от возвращения в больницу, упрашивал пройтись с ним по магазинам, помочь ему выбрать мебель. Джейн и сама была не прочь, но нужно было подумать о Сандре. А кроме того, она очень устала: нужно было хоть немного поспать.

— Нет, мне пора.

— Но ты пообещаешь, что вечером придешь?

— Непременно.

На любимой темно-зеленой «МГ», которую Алистер называл «Фло», он отвез Джейн в больницу. Джейн не без удовольствия увидела вытянутые лица и удивленные глаза тех сестер, кто видел ее приезд. Передав Джейн ключи, Алистер чмокнул ее в щеку. Прошмыгнув мимо привратницы, Джейн добралась до своей комнаты и, скинув одежду, с удовольствием залезла в ванну.

 

Глава 3

В горячей воде Джейн расслабилась, но эмоции ее так и захлестывали. Она почти физически ощущала свои мысли, которые, теснясь и наслаиваясь одна на другую, создавали форменный хаос.

Джейн так всегда и думала, что в один прекрасный день это непременно случится. Правда, все произошло не совсем так, как она представляла, внутренний голос не прошептал ей: «Это он, он!» Небеса не разверзлись. Она всего-навсего подумала: «Симпатичный». Джейн рассмеялась. Что-то важное произошло меж нею и Алистером на берегу Темзы. В этом Джейн была уверена. Жажда поцелуя, его взгляд и странный, не изведанный ранее трепет… А теперь Джейн недоставало Алистера, она уже скучала. Собственно, она ведь едва с ним познакомилась, отчего же, спрашивается, так остро ощущается его отсутствие? Впрочем, разве так уж важно, почему именно ей недостает Алистера? Она скучает по нему, хочет видеть — вот что важно. Джейн улыбнулась и поудобнее улеглась в ванне. Да, а как это он ее назвал? Джей, кажется? При этом воспоминании радость переполнила все ее существо. Никогда прежде ей не давали ласковых имен.

Выйдя из ванны, Джейн критически посмотрела на себя в зеркало. Она давно собиралась укоротить волосы, потому как ей изрядно надоело всякий раз делать пучок. Но теперь она задумалась, помотала головой, и волосы черными прядями упали ей на лицо. Мужчинам вроде бы нравятся длинные волосы. Может, не спешить со стрижкой, а сначала выяснить мнение Алистера на сей счет? Хорошо бы еще быть посмуглее, но за короткое английское лето никак не успеть сделаться золотисто-коричневой. Она провела рукой по груди: кожа была очень нежной. За последние месяцы Джейн, прикасаясь к больным, научилась разбираться в том, какой именно должна быть хорошая кожа. У нее она отличалась редкостной бархатистостью.

Сейчас она пыталась взглянуть на себя глазами Алистера: понравится ли она ему, испытает ли он страстное желание? Ах, если бы грудь была чуточку поменьше! Ведь у нее очень тонкая талия. Правда, бедра казались много пышнее, чем на самом деле. Интересно, что она почувствует, когда мужские руки коснутся ее? Она закрыла глаза и принялась себя ощупывать, пытаясь вызвать сладкую истому. Незнакомое чувство, сопряженное с сильным возбуждением, переполнило ее. Джейн резко открыла глаза и с некоторым удивлением взглянула в зеркало. Ее удивили собственные горящие глаза. Джейн передернула плечами, улыбнулась девушке в зеркале и поспешно прикрылась полотенцем. Интересно, что сказала бы мать, если бы могла прочитать мысли своей дочери?

У себя в комнате она обнаружила Сандру. Подруга лежала на кровати.

— Ну, явилась наконец! — воскликнула Сандра. — Я уже черти сколько раз заходила к тебе. Где ты пропадала всю ночь?

— Ну, если тебе так уж непременно хочется узнать, скажу одно: куда проще было оставаться всю ночь на вечеринке, чем пробираться сюда. И к твоему сведению: сначала мы просто болтали, а потом пошли прогуляться, позавтракали. Вообще-то все утро мы занимались уборкой. Дел хватило!

— Но он хоть поцеловал тебя?

— Не твое дело.

— А! Значит, поцеловал. Когда встречаетесь?

— Сегодня вечером.

— Отлично сработано. Ты видела? — И Сандра указала на большой букет цветов.

— Кто это, черт побери?

— Дэвид. Он и мне такой преподнес. Сказал, что хочет заехать за нами вечерком.

— Очень мило с его стороны… А насчет вчерашнего эксцесса ты ничего не слышала?

— Совершеннейшая тишина. Кажется, блевотину пока еще никто не обнаружил. В холле генеральную уборку если и делают, то раз в полвека. Не скоро найдут. Да, ты не ответила: пойдешь с нами?

— Нет, я же сказала, что у меня свидание с Алистером.

— Может, еще кого-нибудь сагитируем и отдохнем вшестером?

— Ну уж нет, спасибо. — Джейн вдруг покраснела.

— Так, да? У тебя с ним что, серьезно?

— Вполне может быть. Но, впрочем, я всегда ждала чего-нибудь подобного.

— Подобного?

— Ну, любви…

— Так ведь ты едва с ним знакома!

— Мне и самой странно.

— Романтично, конечно, но… Только, Джейн, пожалуйста, без глупостей. — Сандра сделалась вдруг серьезной. — Ведь ты никакой глупости не сделаешь, правда?

— Сделаю, Сандра, непременно сделаю. Я уверена, это — он. Так зачем же зря терять время?

Сандра уселась на постели и с лихорадочным блеском в глазах уставилась на свою подругу.

— Ты хочешь сказать, что решилась переспать с ним?! Глупостей только не делай — как же это вдруг, ни с того ни с сего?! В первое настоящее свидание?! Что он о тебе подумает? Вспомни, как мы часами с тобой спорили о поцелуях на первом свидании? А ты говоришь — лягу с ним в постель. — Сандра в волнении закурила. — Похоже, у тебя просто-напросто крыша немного поехала.

— Пусть, но ведь ты с нами не была и не знаешь, какими глазами он на меня смотрел.

— Джейн, зря ты так. А что, если он переспит с тобой, а затем укажет на дверь? И вообще, что будет, если ты забеременеешь?! Соображаешь? Тогда можно будет ставить крест на всей твоей карьере!

— Что ж, придется рискнуть. Но даже если я ошибаюсь в его чувствах, то не ошибаюсь в своих. Ведь в конце-то концов, он может, как ты выразилась, указать мне на дверь, даже не испытав близости. И тогда я никогда не познаю ласки любимого мужчины. Вот почему я и говорю — ждать бессмысленно.

— Вот маразм-то! Ведь он же не единственный мужчина, в которого ты влюбишься. Сколько их, этих самых любимых, у тебя еще будет…

— Он первый и последний, самый единственный! Никогда и никого я так не полюблю.

— Черт, ты хоть понимаешь своей глупой башкой, что можешь потерять все одним махом? И потом, если он тебя любит, то почему бы не подождать?

— Но если мы любим друг друга — к чему ожидание?

— Логично, но вопрос в другом: уверена ли ты в своих и его чувствах?

— Ты ничего не понимаешь! Никогда прежде мне не хотелось ни с кем переспать. Никогда! А вот увидела его — и вмиг все переменилось. Я вот только что лежала в ванне и думала о том, что хочу видеть его, быть с ним, заниматься с ним любовью.

— Опасное это место — ванна. — Сандра хитро улыбнулась. — Скажи, и тебе нисколечко не страшно?

— Не то слово! Просто жуть! Но все через это рано или поздно проходят. Наверное, придется набраться, это поможет.

— Вообще-то говоря, ты просто дрянь, если разобраться. Я хотела быть первой, а ты взяла и опередила меня. Вечно ты зажималась, блюла себя, ожидая, когда подвернется подходящий, — а я вот никогда особо не стеснялась и даже хотела поскорее стать женщиной, но меня никто не берет! Никому я не нужна…

— Надо же, и она еще меня поучала! Сандра, ну какая же ты дура, ей-богу. Ведь я думала, ты давно уже все испытала!

— Да, если бы… К сожалению, все мужики, с которыми я знакомилась, или чересчур джентльмены, или трусы. Правда, попадались и такие, кто напивался и падал без сил. — Она надулась.

Джейн против воли рассмеялась.

— А как же Джон? Похоже, ты ему очень даже нравишься. И парень он хоть куда.

— А, никакого толку. Слишком уж любит выпить. Разве что в один прекрасный день мне повезет, и я сумею уложить его до первой рюмки.

— Тебе совсем не обязательно спать с ним! Я лишь хотела спросить, складываются ли у вас отношения?

— И не просто, а отлично складываются! — ответила Сандра. — Судя по тому, как Джон целуется, он знает толк в занятиях любовью. Однако это вовсе не тот человек, кого я могла бы полюбить. С ним хорошо развлекаться, но, столкнувшись с любой серьезной проблемой, он тотчас «сделает ноги». Ладно, если ты собралась на свидание, тебе непременно нужно поспать. Я ухожу; только пообещай рассказать мне потом как и что.

— Может быть. — Джейн улыбкой проводила Сандру. В голове все смешалось, о сне и речи быть не могло. Правда, будильник зазвенел неожиданно. Было восемь часов вечера.

Волнуясь, Джейн оделась, уложила в сумочку самое необходимое из того, что может понадобиться ночью. На какое-то мгновение она ужаснулась, подумав, как была бы шокирована ее мать, но тотчас отогнала эту мысль. Не в состоянии ждать медлительного лифта, Джейн сбежала по лестнице. Записываясь в Книге, она призадумалась: если она переспит с Алистером, останется ли все по-старому? Не будет ли чего заметно по лицу? Так, что посторонние догадаются?..

— Добрый вечер, сестра Рид. Вы, по-моему, сегодня ночью выходная?

Джейн резко обернулась, увидела перед собой пышнотелую сестру-хозяйку и перепугалась, что женщина, прочитав мысли, вынудит ее остаться.

— Именно так.

— Собрались домой?

— Да, вот решила съездить, — не моргнув глазом солгала она.

— Надеюсь, вы немного отдохнете.

Джейн застыла, потрясенная: никогда прежде сестра-хозяйка не разговаривала с ней нормальным, участливым тоном. Чувствуя, что отчаянно краснеет из-за своей лжи, Джейн поставила сумочку на ступеньку и принялась в ней рыться. Сестра-хозяйка удалилась восвояси.

Джейн была до такой степени погружена в себя, что автобусная поездка через весь Лондон промелькнула в мгновение ока. В Фулеме она тотчас поспешила к дому Алистера. Открыв дверь, Джейн пересекла холл и чуть не споткнулась о свернутый ковер.

В гостиной тоже лежал совершенно новый, от стены до стены ковер. Новыми оказались также и шторы с рисунком и бахромой. Появилась обтянутая ситцем софа — правда, материал был линялым, софа явно знавала лучшие времена. Рядом с софой стоял индийский кофейный столик с вычурной резьбой на столешнице. На столике Джейн увидела старинную лампу из бутылки. На стене висела единственная в комнате картина. Джейн, впрочем, так и не поняла, что же хотел поведать художник. На полу стояли набитые всякой всячиной коробки. Какие-то картины у стены терпеливо дожидались своего часа.

На кухне Джейн ожидал сюрприз: вместо старой, заляпанной газовой плиты стоял новенький сверкающий агрегат, на панели которого тикали часы с таймером. В углу миролюбиво урчал холодильник. Открыв дверцу, она увидела целую батарею бутылок, в том числе и джин.

На кухонном столе также стояли бутылки, но с какими-то экзотическими названиями. Джейн особенно приглянулась бутылка из светло-зеленого стекла, но, поскольку содержимое девушка прежде не пробовала, она остановила свой выбор на бренди. Мать всегда хранила бренди в домашней аптечке на случай зубной боли. Джейн плеснула в бокал, глотнула темно-золотистой жидкости и тотчас закашлялась. Найдя бутылку лимонада, Джейн долила его в бренди и с отвращением отхлебнула. Вкус, однако, ей понравился.

С бокалом в руке она прошествовала в гостиную. В одном из шкафов обнаружились сваленные в кучу книги. Джейн принялась вытаскивать их и ставить на свободные места на полках. Большинство книг касалось операций с недвижимостью, но в самом низу завала Джейн обнаружила несколько зачитанных, с загнутыми углами детских книг. Алистер, как и она, хранил свои детские книжки!

Алистер нашел Джейн на кухне. Она «наводила» очередной коктейль. При виде Алистера она обрадованно улыбнулась:

— Надеюсь, ты не возражаешь?

— Нет, конечно. Я сейчас составлю тебе компанию. Ну-ка, что это за пойло?

— Бренди с лимонадом.

— Что?! — переспросил он и расхохотался. — Должно быть, чудовищный вкус!

— Да нет, очень даже неплохо. Вот без лимонада было отвратительно.

— Только никогда не рассказывай моему отцу, как именно ты обошлась с его любимым «Наполеоном». Иначе его удар хватит. — Алистер вновь рассмеялся, но, увидев смущение и растерянность на ее лице, поспешил смягчить свои слова: — Джейн, не обращай внимания, я просто пошутил. В этом доме ты можешь пить все что угодно, в любых, самых чудовищных сочетаниях. Послушай, а может, пойдем прогуляемся?

— Лучше останемся дома.

— Прекрасно, тем более что у нас тут кое-что есть. — Он распахнул дверцу холодильника и, как фокусник, извлек оттуда бутылку шампанского. — Как, любишь шампусик, а?

— Не знаю. Никогда не пробовала.

— Никогда не пила шампанское?! Как же несправедлива к тебе судьба! — Он вновь рассмеялся, но тотчас же оборвал смех. — Впрочем, извини. С моей стороны это было, наверное, весьма бестактно.

— Да ладно. Правда, правда. Там, где я жила, шампанское не пользовалось спросом, — беззаботно отозвалась она. Алистер осторожно откупорил бутылку: Джейн даже слегка разочаровалась, что он не выстрелил в потолок. — В фильмах шампанское всегда стреляет, — сказала она обиженным тоном.

— Потому что актеры открывать не умеют. Ну-ка, попробуй…

Джейн сделала небольшой глоток и широко улыбнулась.

— Вкусно… Даже очень. — Она с удовольствием сделала новый глоток.

— Бренди и шампанское. Мне почему-то казалось, что ты трезвенница.

— Почему же, я не против иногда выпить. Просто не люблю, когда люди напиваются. Пьяных не люблю. Ну а вообще-то я напиваюсь для храбрости.

— Вот как? Можно узнать почему?

— Хочу расслабиться. Я хочу… — Она резко оборвала себя. — Впрочем, я сама не пойму. Я чувствую себя как-то скованно… Неловко.

— Стесняешься меня?!

— Нет… Ну, в общем, да, конечно. — Она смущенно покачала головой, сожалея, что не может перевести разговор в другое русло и сказать ему напрямик, что рассчитывает лечь с ним в постель.

— Странная ты девушка, ей-богу. — Алистер приобнял и нежно поцеловал ее. Джейн вспыхнула и стремительно подалась ему навстречу: это удивило и вместе с тем приятно поразило его. — Давай устроимся поудобнее. — Он мягко взял ее под руку и повел в гостиную.

Она надеялась, что Алистер вновь поцелует ее, но он вернулся на кухню за шампанским.

— Там в холле сумочка. Это — твоя? — спросил он.

— Да, — ответила Джейн и густо покраснела.

— А, понимаю. Хочешь остаться тут на ночь, так? — Юноша постарался говорить бесстрастно.

— Ну, если ты не возражаешь. — Ее лицо вмиг побагровело.

— Но у меня только одна постель. Хотя я, конечно, могу спать и на софе.

— Нет, нет же, я вовсе не думала выживать тебя. Да и не поместишься ты на софе: такому длинному некуда будет деть ноги. А я прекрасно на ней высплюсь, — поспешила она успокоить его, сожалея, что с самого начала Алистер не понял ее намерений.

— В таком случае, кинем жребий. — Парень широко улыбнулся.

Они сидели вплотную друг к другу на софе, приобретенной у старьевщика с Кингз-роуд всего за один фунт стерлингов (Алистер с явной гордостью сообщил Джейн о цене).

— Что ж, отличная мысль. — Джейн почти упала духом от того, что Алистер Поцелуям предпочитал разговоры. — Принеси мне еще шампанского, — попросила она.

— А как тебе эта комната в целом? Наверняка ты удивилась, увидев, как много тут изменилось за время твоего отсутствия. — Он наполнил бокалы.

— Да уж! Кому-то здорово пришлось покрутиться… Это я про службу доставки.

— Они и крутились. Да еще умудрились выжать из меня деньги: на полпути прекратили работу и дали понять, что, чтобы все закончить сегодня, мне следует малость раскошелиться. Ну и как?

— Ради Бога извини, но эти шторы мне совершенно не нравятся. Они какие-то очень уж кричащие.

— Ужасные, так ведь? А все моя матушка: «Я выберу сама, я выберу сама». Мне и в голову не приходило, что она может выбрать этакую жуть.

— А вот ковер очень даже славный. — Джейн неожиданно икнула.

— Мы с ней на этот счет даже поспорили. Она утверждала, что огромные ковры — это дурной вкус.

— Что же тут дурного?

— Она, видишь ли, сторонница того, чтобы в доме было много свободных площадей, но все же я выиграл. Хотя без ковра убирать комнату куда проще.

— Свободные площади! Надо же такое придумать, если можешь позволить себе покупать такие замечательные ковры! Я подобные только в кино видела. — Она с изумлением обнаружила, что ее бокал пуст.

— А как тебе картина? Понравилась? — Он подлил ей шампанского.

— Не очень. Вообще-то, мне она показалась ужасной. Правда… ужасной. — Она хотела подобрать какое-нибудь другое слово, но ее мозги словно бы перестали шевелиться.

— Что же в ней ужасного?

— Цвет гадкий, да и формы… Какие-то дурацкие. — Джейн подивилась, что ее память почти напрочь отшибло. — Меня совершенно не вдохновляет зеленое яйцо на этой кривобокой сковородке. — Джейн медленно покачала головой.

— Это работа Пикассо, — сказал он и внимательно посмотрел на девушку.

— Вот как? В таком случае, он скорее всего был болен, когда писал. Возможно, мне следует извиниться перед мистером Пикассо, но от этого полотна дурно пахнет. — Она постаралась произнести последние слова помягче.

— Эта картина — своего рода тест. Он позволяет определить, насколько тот или иной человек умеет самостоятельно мыслить. Ты не представляешь, сколько человек меняли свое мнение, когда я им сообщал, кто художник.

Она резко обернулась и сердито посмотрела на него.

— По-моему, это ужасно! Тест… Неужели ты не разбираешься в людях?! Без всяких тестов?

— Джейн, не стоит так волноваться.

— Неудивительно… Вообще, кто ты такой, чтобы расставлять другим разные ловушки? Или, может, ты и меня подозреваешь?!

— Нет, Джейн, — улыбнулся он. — В чем, в чем, а в твоей искренности я вполне уверен. Впрочем, оставим. Никак не мог предположить, что из-за такой вот ерунды ты полезешь в бутылку. Я отношусь к этому как к некой игре, шутке. Так что не сердись на меня. — Он поцеловал ее, и от гнева Джейн вмиг не осталось и следа.

— А ты всегда говоришь то, что думаешь?

— Да. А ты разве нет?

— Не всегда.

— А почему не всегда?

— Ну, понимаешь ли, в некоторых ситуациях целесообразно быть дипломатом.

— То есть лгать?

— Нет, Джейн. — Он улыбнулся. — Я лишь хочу сказать, что подчас следует быть более тактичным.

— Вот чего у меня не хватает, так это тактичности. — Она подняла ладонь и посмотрела на Алистера сквозь пальцы.

— Ты права. И едва ли у тебя когда-нибудь появится эта самая тактичность, — добавил он, целуя ее в шею. — Не хочешь еще шампанского? — Он взял ее бокал.

— Я бы хотела, чтобы ты как следует меня поцеловал.

— С превеликим удовольствием!

Джейн словно захватило мощное течение. Она чувствовала жар его тела, чувствовала растущее волнение и более всего сейчас хотела Алистера.

— Извини, — внезапно сказал он, отрываясь. — Кажется, я несколько тороплю события. Но ты сейчас так великолепна и… О Господи, так трудно удержаться!

— Нет же, Алистер, ты вовсе не торопишься. Все так замечательно, правда. Даже более чем. Пожалуйста, еще… — Она вытянула губы. — Пожалуйста…

— Знаешь, дорогая, лучше мне отвезти тебя домой.

— Нет! — воскликнула Джейн и так резко выпрямилась, что расплескала шампанское. — Нет же. Именно этого я как раз и боялась. Что ты отвезешь меня домой и больше никогда не захочешь видеть.

— Джейн, дорогая, не будь такой глупышкой! Разумеется, я захочу видеть тебя снова и снова! Просто… Хорошая моя, ты сейчас немного перебрала… и было бы нечестно… Я ведь живой человек. Ну… словом, если мы останемся вдвоем, я за себя не ручаюсь.

— Ну и великолепно! — просияв, сказала Джейн и допила остатки шампанского.

— Если будешь упорствовать, то в конечном итоге можешь оказаться в безвыходном положении. — Он мягко улыбнулся.

— Не волнуйся. Ни с кем другим я не вела бы себя подобным образом. — Она приблизилась так, что лишь какие-то дюймы отделяли их друг от друга. — С тобой мне так спокойно, так хорошо. Я верю тебе, — искренне добавила она.

Алистер закрыл лицо руками. Джейн напряженно следила за ним, не понимая, в чем проблема. Она говорила и тотчас забывала о своих словах. На лице Алистера обозначилось легкое раздражение.

— О'кей, — сказал он после некоторой паузы, как если бы принял наконец решение. — Давай в таком случае напьемся.

— Да, очень своевременная мысль! Я как раз и собиралась это сделать. — Она рассмеялась. Алистер пошел за второй бутылкой шампанского.

Они расположились на софе. Алистер поставил бутылку таким образом, чтобы до нее можно было дотянуться, не поднимаясь с места. Джейн положила голову ему на бедро.

— Ты никогда не думала о том, что самое забавное слово — это др… О Боже, я сейчас даже не могу его выговорить как следует… — Алистер грустно рассмеялся. — Оно такое смешное, особенно когда произносишь его вслух.

— Попробуй еще разок, — щедро разрешила Джейн.

— Ты никогда не думала, что самое забавное слово, — он сделал театральную паузу, затем набрал воздуха и торжественно произнес: — Дренчель!

Они мягко соскользнули с софы на пол и принялись хохотать.

— А как тебе слово мездра?!

— Или, например, гиппопотам?! — Они вновь зашлись от хохота, радуясь собственной сообразительности. Слова сыпались одно за другим.

Неожиданно Джейн поняла, что более ничего смешного сказать не может. Ее голова бессильно упала.

— Ну же, Джейн, любимая. — Алистер приподнял девушку с пола. — Нам пора баиньки.

— Да, нам пора, — сонно произнесла она.

Алистер, пошатываясь, повел Джейн к лестнице.

— По узенькой, по лестнице, к постельке мы бредем. В руках мерцает свечечка, чтоб… — напевала она себе под нос.

В спальне он положил Джейн на постель. Она тотчас уселась, внимательно разглядывая свои ноги и едва слышно напевая.

— Ты можешь спать в моей пижаме, если я, конечно, сейчас ее отыщу. — Алистер принялся рыскать по чемоданам на полу спальни.

— Черт возьми, это ровным счетом не имеет никакого значения, — произнесла она сонным голосом и плюхнулась на спину, не раздевшись. Алистер заботливо накрыл ее пуховым стеганным одеялом. — Алистер… — Она попыталась схватить его руку. — Алистер, не уходи. Останься здесь, со мной.

Она услышала, как его ботинки грохнулись на пол, через минуту он забрался к ней под одеяло. Джейн лишь успела поудобнее устроиться на плече Алистера и тут же забылась тяжким сном.

 

Глава 4

Утром Джейн с трудом оторвала голову от подушки. Ощущение было такое, словно ночью кто-то засунул ей в черепушку несколько кусков необтесанного мрамора, и эти куски теперь все время перекатывались, вызывая жуткую боль. Джейн охватила настоящая паника: ей почудилось, что она умирает. И лишь после того, как в памяти всплыли события прошлой ночи, она поняла причину своего отвратительного самочувствия.

— Господи… — простонала Джейн, — какой ужас!

Девушка обвела взглядом незнакомую комнату. Повсюду разбросаны чемоданы и ящики, крышки некоторых откинуты, словно от взрыва. Вместо штор на окне простыня, а из мебели только огромная двуспальная кровать, на которой и лежала Джейн. Что же произошло? О, если бы припомнить, что же произошло!.. Превозмогая головную боль, она уселась на постели, откинула теплое одеяло и суетливо проверила простыню под собой. Боже, она оказывается спала не раздеваясь! С чувством огромного облегчения девушка повалилась на подушку. Было бы ужасно, если бы самое важное в жизни событие прошло незамеченным и неосознанным. Но к ее мыслям тотчас примешалось легкое разочарование. «Да, — мысленно сказала она себе, — ты сама не знаешь, чего именно хочешь». А вдруг это все-таки произошло?! Ведь Алистер вполне мог потом одеть ее. Вряд ли, ей, наверное, было бы больно. Как бы то ни было, она обязательно чувствовала бы себя иначе, не так, как всегда.

Джейн медленно, осторожно выпростала из-под одеяла ноги, встала с постели. В вертикальном положении ей стало еще хуже: в висках отчаянно стучало. С трудом отыскав щетку для волос, Джейн еле-еле причесалась. Жаль, что нечем почистить зубы.

Алистера она нашла на кухне. Он так сосредоточенно готовил завтрак, что даже не заметил, как Джейн появилась в дверях.

— А, привет! Давно наблюдаешь? — Он сопроводил свои слова широкой улыбкой.

— Недавно. А ты давно проснулся?

— Да уж давненько. Ненавижу валяться в постели, как проснусь, сразу же встаю. Слушай, ты мне помешала, я хотел принести тебе завтрак в постель.

— Мне не нравится завтракать в постели, потому что тогда я вспоминаю о своих болезнях. И потом повсюду одни крошки…

— Ну, как бы то ни было, а ты поднялась, и, стало быть, вопрос отпал сам собой.

— Алистер…

— Да?

Джейн вдруг показалась себе столь же неуклюжей, сколь неуклюжи были ее мысли. Алистер между тем все еще возился с едой.

— Так что там? — переспросил он и посмотрел на Джейн.

— Алистер, я… — Она не знала, как спросить у него о том, что сейчас более всего занимало ее.

— Я тебя понял, Джейн, и отвечаю: нет. Меж нами ничего не было. В эту ночь мы спали, как малые дети.

— Вот как? А я-то решила… — Она вдруг задумалась о том, почему он не проявил инициативы. Может быть, он не хотел ее — в этом все дело? Боже, ну и ну! Джейн была ужасно смущена.

— О чем сейчас думаешь? — спросил он.

— Да вот, думаю, какая же я нерешительная дура на самом-то деле. — Она виновато улыбнулась.

— Ну, это не совсем так, — мягко сказал Алистер и, резким движением разбив яйцо, вывалил его на сковородку. — Садись и приступай к завтраку.

— Знаешь, я сейчас не в состоянии что-либо есть.

Увидев ее печальное лицо, Алистер не смог сдержать улыбки.

— Гарантирую, после завтрака ты почувствуешь себя совершенно другим человеком. Лучшее средство от похмелья — это еда. Можешь мне поверить, в этом деле я большой дока.

— Сам-то ты выглядишь отлично!

— Мне надо набраться куда сильнее, чтобы наутро чувствовать дурноту. А ты вдобавок ко всему еще и смешала спиртное, и потому тебе сейчас так плохо. Урок номер один: пей всегда только что-нибудь одно. — Алистер хохотнул, так что и Джейн не удержалась от улыбки. — Бедненькая моя, мне так тебя жалко! — Юноша подошел к Джейн и поцеловал ее.

— Алистер, ты извини меня за эту ночь.

— Нечего даже извиняться.

— Нет, кроме шуток. Я такая дура. Навоображала себе бог знает что…

— Например?

— Ну… что ты меня не хочешь, — едва слышно пролепетала она.

— Ничего подобного, я хотел тебя, и хотел гораздо сильнее, чем ты думаешь.

— Тогда почему же ты ничего не предпринял?

— «Не предпринял»?! — повторил он и рассмеялся. — Надо же, какое удивительное архаичное выражение! Откуда ты его только узнала? Нет, Джейн, ты ровным счетом ничего не смыслишь в этом вопросе. Секс — ни с чем не сравнимое удовольствие. А чтобы научиться этим наслаждаться, нужно приложить немало усилий. Что же касается прошлой ночи — даже если бы между нами что и произошло, ты все равно ничего бы не почувствовала. О наслаждении я уж и вовсе молчу.

— Наверное, ты прав. Да, я действительно ни черта не смыслю в сексе.

— В таком случае я тебя научу. — И Алистер сдержанно улыбнулся. Совсем не так, как прежде. В этой его улыбке было столько интимности, что у Джейн холодок пробежал по спине. — Но сначала поешь как следует, а потом мы отправимся по магазинам.

Возникшая было интимная атмосфера вмиг улетучилась. А может быть, ничего и не было?

После завтрака Джейн с Алистером впервые отправились на мебельное сафари — как впоследствии они стали называть совместные походы за покупками.

Они с удовольствием приобретали в лавках старьевщиков какие-нибудь допотопные, чем-то потрафившие их вкусу лампы, стулья, консоли… Джейн немало изумило совпадение их вкусов: то, что нравилось одному, почти всегда вызывало восторг другого.

Наконец Алистер предложил Джейн перекусить в итальянском ресторанчике.

— Только я терпеть не могу спагетти с «хайнцем», — доверительно прошептала она и вспыхнула, когда Алистер в ответ громко рассмеялся.

— Извини. — Взяв девушку за руку, он усадил ее за столик. — Джейн, дорогая, ведь я вовсе не собираюсь кормить тебя итальянской пищей. Позволь, я закажу сам. Уверен, тебе понравится.

Никогда прежде ей не доводилось есть ради гастрономического удовольствия, и потому нынешний ленч явился для нее приятным новшеством. Она прямо-таки светилась от удовольствия.

— В один прекрасный день я свожу тебя в Италию, — пообещал он. — Мы сядем на солнышке и будем уплетать свежие фиги, пить «Фраскати», а все остальное время заниматься любовью.

— Ой, как здорово! Я никогда еще не была за границей.

— Знаешь, ты самая восхитительная девушка в мире. О чем с тобой ни заговоришь, ты ничего не знаешь, нигде не была. Позволь мне быть твоим Свенгали.

— Мне кажется, Свенгали должен быть злой.

— Ничего, я буду добрым Свенгали. — Алистер счастливо рассмеялся и отпил вина. Он так часто и так охотно смеялся, что Джейн засомневалась, бывает ли у него минорное настроение, знакома ли ему депрессия. Глядя на Алистера, ей трудно было представить его в сумрачном состоянии духа. Она не сомневалась только в одном: пока он с ней рядом, она всегда будет счастлива.

— А откуда ты родом? — спросила она.

— С Запада. А ты?

Она назвала свой родной город и презрительно скривилась:

— Ужасно, конечно. Забавно то, что я не осознавала всего этого до тех самых пор, пока не уехала оттуда. Я всего лишь год как уехала, и тем не менее, когда возвращаюсь, все мне кажется таким чужим, словно бы я и не жила там никогда.

— А я вот не представляю никакой другой родины, кроме своей. И умирать поеду именно туда.

— И что же, твоя семья долго там прожила?

— Мы вообще оттуда, весь наш род.

— Наверное, это здорово… А вот вчера на семейном ужине ты разве не ощущал себя дома?

— Ну, скорее так: я приехал в один из фамильных домов, не более.

— Большой дом?

— Пожалуй. Вообще-то я не задумывался. С тех пор как я впервые там побывал, это просто был дом, всегда один и тот же.

— Интересно, чем занимается твой отец?

— У него свои земли, он сдает их в аренду, сам кое-что выращивает. Фермер, в общем.

— Наверное, он бы мне понравился. Все фермеры — очень веселые и хорошие люди. А?

Алистер сдержанно хохотнул:

— Не знаю, не знаю, где это ты встречала веселых фермеров. По мне, так эти люди всегда и всем на свете недовольны. Он, к сожалению, не из тех, кто сажает что-то своими руками, выращивает, собирает урожай. — Алистер чуть усмехнулся. — Хотя скорее всего он действительно тебе понравится. Он самый честный человек на свете, я бы и сам хотел быть таким.

— Ты, наверное, его очень любишь?

— Ну, пожалуй.

— Я тебе и Сандре очень завидую: вы любите родителей, для вас это само собой разумеется. — И прежде чем Алистер успел что-либо уточнить, Джейн спросила: — А твоя мать?

— Ну, тут все очень сложно. Она, конечно, хочет мне только добра, но постоянно влезает в мою личную жизнь. Похоже, ей и в голову не приходит, что я давным-давно вырос. Вчерашний случай — самый что ни на есть типичный. Мне ведь, собственно, незачем было туда приезжать. Мать, очевидно, уверена, что я маюсь от безделья.

— Наверное, любой женщине непросто осознать, что ее ребенок вырос. Особенно если в семье все друг друга любят.

— Если? А разве не все родители любят своих детей?

— Не все, — ответила она. — Скажи, твои родители в разводе?

— Нет, с чего ты взяла?

— Ну, потому что у вас с сестрой разные фамилии.

— А, вот ты о чем… Понимаешь, у нас такая странная семейка, у каждого своя фамилия. — Алистер улыбнулся. — Ну ладно, закругляемся. А то привезут мебель, а мы еще не вернулись. Если хочешь, придем сюда сегодня поужинать.

— Поужинать?! Да ты шутишь? После всего того, что я сейчас съела, вряд ли это возможно. И потом, Алистер, тут ведь все немалых денег стоит.

— Ну, на один-то ужин я как-нибудь наскребу. С другой стороны, мы вполне можем что-нибудь купить и приготовить все дома. — Джейн не покидало ощущение, что он подтрунивает над ней.

Они вышли из ресторана и направились на Кингз-роуд, купили продукты на ужин и возвратились домой как раз в тот момент, когда рабочие уже выгружали мебель.

Время пролетело незаметно — Алистер с Джейн занимались уборкой, мыли комнаты, расставляли мебель. К вечеру они чертовски устали, и Алистер предложил Джейн джин с тоником. Девушка уселась за кухонный стол, расположилась поудобнее и стала наблюдать за тем, как ловко Алистер готовит ужин. Вечер выдался прохладным, пришлось затопить камин. Усевшись на полу у огня, они принялись за еду, сдабривая ее кларетом. Джейн впервые наслаждалась неповторимым букетом. Затем откинулась на подушку. Вино, сытный ужин и каминное тепло позволили ей полностью расслабиться. Алистер, сидя рядом, гладил ее по голове, затем поцеловал в шею, пощекотал языком у нее за ушком. Он нарочито медленно расстегнул пуговицы на блузке и, коснувшись груди девушки, начал ее ласкать. Джейн тотчас же откликнулась на нежные прикосновения, придвинулась ближе, прикрыла глаза. Неожиданно Алистер стремительно сорвал с нее блузку и, ругаясь от нетерпения, попытался расстегнуть неподатливый бюстгальтер. Наконец он нежно впился в сосок. Именно этого Джейн и ожидала, именно этого и хотела. Джейн прижимала к себе его голову, жаждая прикосновений там, где желание давало себя знать особенно сильно. Она выгибалась, теряя контроль над собой…

Быстро скинув одежду, Алистер мгновение помедлил. В его глазах горел огонь желания. Джейн колебалась: не снять ли ей сейчас юбку и носки? Или не спешить? О Боже, что он о ней подумает?! Алистер сам раздел девушку. Как во сне, Джейн протянула к нему руку и с удовольствием ощутила его страждущую плоть.

— Вот молодец, — каким-то странным, сдавленным голосом произнес он. Джейн счастливо улыбнулась, обрадованная, что сумела доставить ему удовольствие. Глаза его словно остекленели: создавалось такое ощущение, будто он, глядя на Джейн, ее не видел. Она даже испугалась.

— О, Джейн, — выдохнул вдруг он; дыхание его участилось.

Когда Алистер оказался сверху, она застонала от удовольствия, но тут же разочарованно смолкла, ибо юноша прекратил свои ласки. Джейн против желания почему-то зажалась, однако Алистер вмиг овладел ею. Резкая боль пронзила все тело Джейн, но она лишь слабо охнула. Алистер двигался мощными толчками, дыхание его стало прерывистым и громким. Он атаковал ее все сильнее и сильнее, так что девушка тоже начала задыхаться. Она полностью потеряла контроль над собой, и на какое-то мгновение ее охватил животный ужас.

— Алистер! — выкрикнула она и выгнулась дугой, пытаясь высвободиться.

— Джейн, — с усилием выдохнул он, но вместо того, чтобы остановиться, стал двигаться с каким-то невероятным ожесточением.

— Джейн! — еще раз выкрикнул юноша, моментально вышел из нее и, обессиленный, рухнул рядом. Из груди его вырвался сдавленный стон, пот градом катился по лицу.

Ей вдруг показалось, что Алистер потерял сознание, так неподвижно он лежал. Однако через мгновение он ожил: поцеловал ее в губы, в шею… Приятный холодок пробежал по телу Джейн.

— Ты замечательная, — нежно улыбнулся Алистер.

— Правда?! — В голосе Джейн чувствовалось неподдельное удивление.

— Потрясающая! — Он крепко обнял ее. — Знаешь, мне ни с кем прежде не было так хорошо! Такое сильное, глубокое чувство… — Он с удовольствием потянулся и уставился на каминный огонь. Затем посмотрел на нее. — Джейн, дорогая, тебе следовало бы предупредить меня, что ты девственна, я был бы осторожнее. Тебе не было больно?

— Разве что самую малость, — призналась она, прикрывая юбкой ноги с потеками крови. — Мне казалось, ты и сам все понимаешь.

Она улыбнулась и прижалась к Алистеру. Сообразив, что он задремал, Джейн призадумалась. Вот странно, он говорит, что все было потрясающе, однако в момент кульминации она испытывала лишь страх — и ничего более. Хотя начиналось все и вправду здорово, чего уж там… Может, она сама сделала что-то не так? Ничего, она всему обязательно научится.

В эту ночь они еще дважды занимались любовью. И всякий раз, когда он кончал, Джейн выдыхала его имя, полагая, что именно это от нее и требуется. Хотя в конце концов она несколько разочаровалась. После этих разговоров с Сандрой, после всех ожиданий и страхов секс не произвел на нее должного впечатления.

 

Глава 5

Летние каникулы Алистера были наполнены вечеринками, ужинами, посещениями выставок и бесконечной болтовней с приятелями по телефону.

Джейн приходилось тратить немало сил на перекраивание графика своих дежурств, с тем чтобы побольше времени проводить с Алистером. В палате она постоянно поглядывала на часы, более того, научилась непростому искусству почти мгновенно переодеваться, научилась догонять автобусы. Именно на автобусе она ездила к Алистеру, и на автобусе, с утра пораньше, спешила с бьющимся от волнения сердцем в общежитие, желая остаться незамеченной. Казалось, подобного темпа Джейн не выдержать, но, странное дело, она не чувствовала никакой усталости. Как будто любовь к Алистеру давала заряд энергии, стимулировала ее.

Всему, к сожалению, приходит конец. И настал день, когда Джейн со слезами на глазах застыла на платформе Ливерпул-стрит Стейшн, провожая взглядом поезд, уносивший Алистера. Поезд словно увозил не только его, но и все их восхитительное, беззаботное лето.

Лишь проводив Алистера, Джейн поняла, как устала. Теперь, закончив очередное дежурство, она подчинялась одному-единственному желанию: спать. Сон помогал ей пережить жуть одиночества, но Джейн не спалось. А вдруг телефон? Вдруг Алистер позвонит, а она и не услышит? Ожидая его звонка, она даже перестала ходить с подругами в «Кошачьи усы», то самое кафе, которое пользовалось огромной популярностью у медсестер больницы. Вместо этого в свободное от работы время она часов до десяти лежала не смыкая глаз и лишь потом позволяла себе уснуть.

Всякий день Джейн с волнением выстаивала в длинной очереди, дожидаясь почты. И каждый день отправляла письма Алистеру. Он, однако, радовал ее нечасто. Джейн просто испепеляла привратницу ненавидящим взглядом, если среди почты не оказывалось писем от него, — словно несчастная женщина была повинна в их отсутствии.

Перед самым Рождеством Алистер приехал в Лондон, и они провели вместе два великолепных дня. Алистер никому не сообщил о своем приезде, и потому телефон его молчал. Они ели, пили, занимались любовью и болтали, за все это время практически ни разу не сомкнув глаз. На Рождество Джейн подарила ему ярко-красный джемпер. Алистер преподнес ей сборник стихов поэтов-метафизиков в кожаном переплете. Взяв в руки изящную книжку, девушка устыдилась своего подарка. Да, нужно было связать самой, хотя, судя по реакции Алистера, подарок ему пришелся по душе.

Но вот Джейн вновь застыла на платформе со слезами на глазах. На сей раз он отправлялся к родителям, чтобы всей семьей справить Рождество. У Джейн возникло ощущение, что так всегда и будет: толпа провожающих, грязная платформа — и необходимость расставаться с Алистером…

На Рождество ей пришлось дежурить, отрабатывая прежние выходные. Из-за этого настроение у нее было совсем не праздничным: какой уж тут праздник без любимого? Впрочем, хлопот в больнице хватало, и Рождество пролетело настолько стремительно, что Джейн даже не заметила. По телефону Алистеру девушка чистосердечно ответила, что все у нее хорошо и она счастлива.

Но когда праздники миновали, когда Джейн вновь стала простаивать в очередях за почтой, подолгу ожидать его телефонных звонков, — время почти остановило свой бег. Порой Джейн даже стыдилась того, с каким равнодушием она относилась к уходящим дням своей жизни.

В конце января Джейн получила недельный отпуск и тотчас поспешила в Кембридж.

Студенческая жизнь явилась для нее полной неожиданностью. Казалось, вся учеба Алистера состояла в том, чтобы, развалившись в кресле, пить кофе и болтать часами напролет. Когда подходило время ленча, они шли в местный кабачок — «Щучку», где студенты пили пиво, играли в дартс и все так же болтали друг с другом. Затем они возвращались к нему на квартиру в Мадлен-колледж, в его комнату, окно которой выходило на Бенсон-корт. Алистер закрывал внешнюю дверь, и, согласно обычаю, хозяина никто уже не беспокоил ни при каких обстоятельствах. Профессура же считала, что студент занимается. Выходили Алистер с Джейн лишь к чаю. В Кембридже существовала священная традиция: по некоему неписанному графику студенты собирались в комнатах то у одного, то у другого, и Джейн у каждого из приятелей Алистера попробовала едва ли не все виды пирожных кондитерской Фитцбиллиз. Одних только сдобных пышек она съела столько, что чуть не лопнула.

По вечерам Алистер оставлял Джейн на попечение хозяйки «Щучки» Мюриэл, тогда как сам уходил ужинать в Холл. Мюриэл давно уже смирилась с необходимостью занимать молодых леди, пока их молодые люди решают свои дела. Она следила, чтобы никто из посторонних не приставал к девушке и, поскольку питала симпатии к медицинским сестрам, тарелка с деликатесами для Джейн никогда не пустовала.

Когда студенты возвращались, пьянка возобновлялась с новой силой, разговоры становились громче, а маленький паб тонул в клубах табачного дыма. Подчас студенческие беседы делались столь глубокомысленными и наукообразными, что Джейн казалось, будто молодые люди нарочно пытаются дать ей понять, кто она на самом деле. Впрочем, в душу Джейн не раз закрадывались сомнения относительно того, понимают ли сами студенты, о чем ведут речь. Она с изумлением выслушивала формулировки жгучих мировых проблем и пути их решения. При этом Джейн не оставляла уверенность, что молодые люди в действительности понятия не имеют о проблемах современности. В итоге она укрепилась во мнении, что Кембридж представляет собой искусственный мирок, отделенный забором от всего живого.

Алистер здорово рисковал, поселив у себя Джейн. Если бы об их сожительстве в кампусе узнала администрация, его немедленно отчислили бы. Чтобы хоть в какой-то степени обезопасить себя, Джейн с Алистером каждый вечер разыгрывали спектакль расставания: они громко прощались у будки привратника, после чего Джейн выходила и незаметно возвращалась через боковую дверь. Иногда Алистер помогал ей перелезть через забор, так чтобы Джейн сразу оказывалась у него в саду. По утрам приходилось вставать очень рано, прятать все то, что говорило бы о присутствии Джейн, а ей самой — скрываться в платяном шкафу, пока прислуга убирает комнаты. В душной, пыльной темноте шкафа Джейн больше всего боялась чихнуть. Сердце ее так стучало от страха, что казалось странным, почему его не слышит служанка, которая, как назло, оказалась исключительно медлительной и подолгу торчала в каждой комнате.

В субботу устраивались вечеринки. Джейн в сопровождении Алистера умудрялась посетить около четырех вечеринок сразу, причем всякая последующая почему-то оказывалась масштабнее предыдущей. Так они оказались в винном погребке студенческого союза, где происходило самое шумное сборище: оркестр делал немыслимыми какие бы то ни было разговоры. По мере того как вечеринка подходила к концу, Джейн с ужасом заметила, что все напились и почти не владеют собой.

— Эй, Джейн, что с тобой? — перекрикивая шум оркестра, спросил Алистер. — На тебя смотреть больно.

— Слушай, тут все перепились! Это уже перестает быть забавным, — крикнула в ответ Джейн.

— Но, мадам, насколько я припоминаю, вы ведь и сами не против пропустить стаканчик-другой, а? Получается, самой пить — это хорошо, а когда прикладываются другие — уже грех? — Покачиваясь, Алистер выжидательно смотрел на Джейн. — Брось выдумывать, глотни чего-нибудь, может, взбодришься.

— Нет уж, благодарю. Веселись сам. С меня хватит, — сухо откликнулась она.

— Ну и черт с тобой в таком случае! — гневно ответил он и, расталкивая собравшихся, двинулся в дальний угол зала.

«Как он мог?» — подумала Джейн с отчаянием. Ей ведь завтра уезжать. Ей так хотелось, чтобы сегодняшний вечер был особенно романтичным и удачным. И вот неожиданно все заканчивается самой что ни на есть банальной пьянкой.

Звук разбитого стекла оказался таким громким, что перекрыл даже грохот оркестра. У дверей раздался дружный гул одобрения. Джейн интуитивно подалась вперед и, пробившись через толпу, вплотную подошла к месту происшествия. В стекле входной двери зияло отверстие, через которое в подвальчик охотно залетал восточный ветер. В тусклом свете грозно посверкивали острые осколки.

— Что произошло? — взволнованно поинтересовалась Джейн, однако студенты не обратили на нее внимания. — Пожалуйста, скажите мне, что тут случилось, — повторила она, потянув за рукав ближайшего к ней мужчину.

— Этот урод Редланд только что вышел через закрытую дверь.

— Что?!

— Поспорил, что выйдет через закрытую дверь и вышел, — послышался рядом еще чей-то голос, исполненный искреннего восхищения.

Джейн закрыла рот ладонью, чтобы подавить крик, готовый вырваться из груди. Сейчас она смотрела на жуткие осколки в дверях, торчавшие подобно острейшим бритвам.

Кто-то распахнул перед нею дверь, остатки стекол посыпались на пол. Джейн как была, без пальто, двинулась в холодную темную ночь. Алистера нигде не было. Перегнувшись через парапет Круглой Церкви, она позвала его по имени. В ответ — тишина, разве что издалека доносились голоса студентов, предающихся разгулу. На Бридж-стрит лежал снежок. На белом фоне особенно ярким пунктиром выделялись капли свежей крови. Утирая слезы, Джейн двинулась по кровавому следу. Чуть погодя она ускорила шаг, затем побежала. Кровь осталась и на парапете; перегнувшись через перила, Джейн настороженно вглядывалась в черную воду. Раз, другой, третий она выкрикнула его имя. И с некоторым облегчением вдруг разглядела продолжение кровавых следов впереди. Они вели в сторону Бенсон-корт.

Джейн припустила бегом, забежала со стороны заднего двора и стала взбираться на стену, подолгу выискивая выемки, чтобы ухватиться или поставить ногу. От ночного холода ее трясло. Еще минут десять пришлось потратить на перелезание через стенку. В результате юбка порвалась, блузка пошла по швам. Наплевав на местные запреты, она припустила по газону и по лестничным ступеням взлетела к Алистеру.

Он лежал ничком на полу посреди комнаты. На лице его застыла довольная улыбка. Кровь запеклась в местах порезов.

Она спешно принесла воды, разорвала носовой платок на лоскуты и принялась осторожно вытирать любимому лицо. Слава Богу, раны неглубокие, так, обычные царапины. Правда, из порезов на руках до сих пор сочилась кровь. Будь ее воля, Джейн отвела бы его в больницу. Конечно, хорошо бы разбудить Алистера, но Джейн, попытавшись, поняла, что так просто его не расшевелить. А прибегать к помощи привратника не стоило, ибо это лишь добавило бы хлопот Алистеру. Сделав перевязку, девушка уложила его на подушку, повернув его голову чуть набок, чтобы он не задохнулся в случае рвоты. Затем Джейн накрыла его одеялом.

Только после этого она позволила себе раздеться и прилечь, предусмотрительно оставив дверь открытой и свет включенным, так, чтобы со своего места ей было видно, как там Алистер.

Она не собиралась спать, однако в какой-то момент незаметно задремала.

— А, вот тут кто… Ну-ка, подвинься.

Джейн со сна никак не могла понять, откуда вдруг появился Алистер. Он начал осторожно оттирать ее к холодной стенке.

— Ну как ты, дорогой? Все нормально? — шепотом спросила она.

— Все будет нормально, как только я займусь любовью.

Джейн и пикнуть не успела, как он взгромоздился на нее, развел ей коленом ноги и тотчас грубо овладел ею. От страха она лежала ни жива ни мертва. Видимо, эта ее пассивность только распаляла его.

К счастью, все закончилось достаточно быстро. Через несколько минут Алистер отвалился и захрапел. Девушка же, тупо глядя в потолок, боялась пошевелиться, чтобы ненароком не разбудить его; слезы сами собой наворачивались ей на глаза. Больше всего Джейн хотелось, чтобы все происшедшее оказалось обыкновенным сном. Она оплакивала Алистера, которого очень любила и который, судя по всему, теперь для нее потерян. Что же произошло, отчего он так переменился? Раздумывая об этом, Джейн не сомкнула глаз до рассвета.

— Доброе утро, Джей, дорогая. — Алистер, как всегда, разбудил ее поцелуем. От неожиданности Джейн даже вздрогнула. — Эй, да что с тобой? — Он приподнялся на локте, застонал. — Господи, башка совсем раскалывается… Не представляю, что это вчера на меня такое нашло? Любимая, поцелуй меня…

С явным недоумением Джейн взглянула на него, на множественные царапины и порезы, на глубокую рану на щеке. Его глаза вновь светились мягкостью и добротой.

— Кажется, вчера я малость пошалил. — Он наивно, совсем по-детски взглянул на нее. Джейн поцеловала его исцарапанную щеку, мягко помассажировала виски. — Уже лучше, куда лучше, — вздохнул он, повернулся к Джейн, и они занялись любовью, как и прежде. И лишь некое болезненное ощущение доказывало Джейн, что все происшедшее накануне случилось наяву.

Алистер задержался у зеркала, разглядывая свое отражение.

— Черт, что же такое со мной приключилось?!

— Ты прошел сквозь застекленную дверь то ли на спор, то ли зачем-то еще.

— В самом деле?! Боже, ну и счет же мне теперь выставят! Да за это меня и из университета запросто исключат! О Господи! Что же ты меня не удержала?

— Ты сказал, чтобы я не болталась рядом… И только по кровавым следам я вообще смогла тебя отыскать.

— Дорогая, ты уж прости меня, пожалуйста. Я, наверное, был таким идиотом! Скажи, ты простишь меня?

— Ладно, чего уж там! — К Джейн сразу же возвратилось былое благодушие. Ей даже удалось улыбнуться. Она знала, что любит и всегда будет любить Алистера несмотря ни на что.

— Это все из-за виски. Не сумел вовремя остановиться. Представь, ни черта не помню из вчерашнего!

— Значит, не стоит так напиваться, — менторским тоном произнесла она.

— Вообще-то я стараюсь не перебирать. Но у Джона оказалась на удивление большая бутылка, ну и… В общем, все пришлось как-то к месту и ко времени… То есть мне так показалось… — Он виновато улыбнулся. — Тебе следовало бы меня хорошенько одернуть. Ты же наверняка видела, к чему дело клонится? Давай договоримся, что, как только ты увидишь у меня виски, тут же подойдешь и заберешь бокал.

— Непременно, дорогой мой, я так и буду теперь делать, — откликнулась она.

Алистер пересек комнату, распахнул внутреннюю дверь, захлопнул наружную.

— Хорошо, что сегодня воскресенье. Прислуги не будет, и никто нам с тобой не помешает. — Он забрался в постель, сдавил Джейн в объятиях.

Джейн решила выбросить вчерашнее происшествие из головы. Тот, кто взял ее ночью, не был ее Алистером. То был совершенно другой человек.

 

Глава 6

Поразмышляв на досуге, она пришла к выводу, что жизнь повернулась в самую что ни на есть лучшую сторону.

У нее была интересная и перспективная профессия. Сандра оказалась права: чем больше опыта набиралась Джейн, тем шире становился круг ее обязанностей. А это, в свою очередь, приводило к глубокому удовлетворению от работы.

Их отношения с Сандрой стали еще теснее, теперь они строились на терпении и терпимости, благодаря чему подругам удавалось гасить возникающие разногласия. Они живо обсуждали любые проблемы, проявляя в ходе этих обсуждений самые различные эмоции. Джейн любила свою подругу.

Семья Сандры по-прежнему относилась к Джейн с большой симпатией, да и сама она с удовольствием приезжала к ним в гости. Девушка охотно помогала матери Сандры по хозяйству, сидела с маленькими детьми, вообще не гнушалась никакой работой, ибо только так и могла выказать свою признательность за гостеприимство и домашнее тепло. Порой Джейн даже чувствовала себя частью этой семьи.

Свыкнувшись с постоянным пребыванием Алистера в Кембридже, она нашла себе достойное занятие: записалась в библиотеку и принялась истово глотать книги. Также она охотно брала контрамарки, которыми дирекции разного рода театров одаривали персонал лондонских клиник. Она сходила на ряд спектаклей, впервые в жизни посмотрела балет, послушала оперу, потом концерт симфонического оркестра. Девушка с удовольствием посещала музеи, картинные галереи, тем самым невольно пополняя свое образование.

Однако в центре всех ее интересов и переживаний оставался Алистер. Она тосковала по нему, по любви, часто фантазировала, терпеливо дожидаясь очередного его приезда. Чем более она смиряла свою плоть, тем сильнее стремилась к Алистеру душой. Она почти боготворила любимого, не задумываясь над тем, как сам он отнесется к такому ее чувству. Если бы Джейн была поопытнее в общении с мужчинами, она, возможно, и задалась бы вопросом: а не отпугнет ли Алистера ее беззаветная страстная любовь? Но месяц проходил за месяцем, и Джейн ничего от Алистера не просила, не требовала — кроме возможности любить его. Женщина искушенная давно бы уже заметила начавшиеся перемены: мужчина начал к ней привыкать.

Друзья Алистера, правда, кое-что заметили, хотя вряд ли можно было утверждать, что перемена вызвана именно любовью Джейн. Алистер внезапно взялся за ум, начал прилежно учиться, выпивал исключительно редко, — зато часто писал медсестре пространные письма. Прежде он часто менял подружек, теперь же от былой разгульной жизни не осталось и следа.

Единственной проблемой Джейн оставалось неполное сексуальное удовлетворение. Ей так до сих пор и не удалось испытать желанное наслаждение. Правда, беседуя с Сандрой, Джейн приукрашивала события, уверяя подругу, что все изумительно, всегда восхитительно, прямо-таки — ах! Впрочем, так оно и было, но, скорее, это чувство носило эмоциональный характер и основывалось лишь на любви к Алистеру. Физическая сторона любви неизменно оставалась на втором плане. Беспокоило лишь представление о том, что все должно быть иначе. Алистер же совершенно не догадывался об ее истинных ощущениях: наслаждаясь любовной игрой, Джейн умело скрывала отсутствие желанного результата.

Она не задумывалась о будущем, не забивал голову мыслями о том, что будет делать, когда между ними все закончится. Джейн была убеждена, что сама она никогда не перестанет любить Алистера.

Домой она теперь приезжала очень редко. Школьные друзья и приятельницы куда-то подевались, разъехались из родного города. Отношения с родителями стали еще прохладнее. Отец с матерью до такой степени были заняты борьбой друг с другом, что приезды Джейн только мешали им отдаваться этой всепоглощающей ненависти. Джейн попыталась было поведать матери об Алистере, однако та лишь выговорила ей за случайную связь. Посещения родительского дома делались все реже, потому как в отсутствие Алистера Джейн хотелось говорить только о нем, о любви к нему, а дома подобные разговоры были невозможны. В свободные от работы дни девушка с удовольствием приезжала к родителям Сандры. С ними можно было совершенно свободно, не таясь и не скрывая истинных чувств, говорить о своей любви.

Год спустя после знакомства с Алистером Джейн получила двухнедельный отпуск. Она устроила так, чтобы ее отпуск совпал по времени с возвращением Алистера из Кембриджа (он закончил курс обучения). Эти две недели Джейн с Алистером намеревались провести в фулемском доме. Целых две недели совместных ночей, неспешные вкусные завтраки! Джейн написала матери, что уезжает отдохнуть с друзьями.

И вот девушка наконец перебралась в фулемский дом. Алистер уже был там. Обосновавшись на кухне, он готовил ужин. Покуда они болтали, обсуждая различные планы на ближайшие две недели, зазвонил телефон.

— Джейн, возьми трубку, у меня руки грязные.

— Флэксман 2443, — сказала девушка в трубку.

— Как? Вы сказали 2443?! — откликнулся на другом конце провода удивленный женский голос.

— Именно так, 2443.

— А могу я поговорить с лордом Редландом?

— С кем? — недоуменно переспросила Джейн.

— С Алистером Редландом. — Чувствовалось, что собеседница уже доведена до белого каления.

— Да, конечно, минуточку. — Джейн положила трубку рядом с телефоном. — Тебя, Алистер. — Она постаралась произнести эти слова очень официально.

— Кто?

— Я не спросила.

— Ну-ка, отвали… — Алистер игриво хлопнул ее по заду, взял телефонную трубку.

— Алло? — произнес он и тотчас жестом попросил у Джейн сигарету. — Да, мама, — послышалось через несколько секунд. Затем последовала пауза. — Джейн… Джейн Рид. — Вновь пауза. — Медицинская сестра, мамочка. В больнице Сент-Катбертс. — Он сделал гримасу и взглянул на Джейн. — Р-И-Д. — Затем широко улыбнулся и обратился к Джейн: — Тут вот моя мама, она интересуется, не являешься ли ты родственницей Фентон-Ридов из Плимптона?

— Нет, разумеется. — Девушка чуть не плакала: едва ли не впервые так вот, в ее присутствии другие люди говорят о ней!

— Нет, мама, это не ее родственники. — Алистер картинно возвел очи к потолку, выражая свое нетерпение.

— Да, мама… Нет, мама… Три полные сумки, мама, — добавил он и, положив трубку, вернулся на кухню. Джейн молча накрывала на стол. Пальцы у нее вдруг предательски задрожали, когда она стала зажигать свечи. В душе были холод и какая-то пустота. Как, почему Алистер до сих пор скрывал от нее… Она задыхалась от ярости.

— Ну как, дорогая, стол готов? Тогда присаживайся, сегодня у нас невероятная вкуснятина. — Алистер был настолько поглощен блюдами, что не обращал внимания на притихшую Джейн. — Да, еще вино, чуть не забыл. Я купил кое-что особенное, специально чтобы как следует отпраздновать наш отпуск. — Он протянул Джейн бокал. — Знаешь, а ты сейчас просто великолепна. Этот цвет тебе очень к лицу. — Джейн даже не шелохнулась. — Эй, Джейн, что вдруг с тобой приключилось?

— Ничего.

— А откуда такой минор?

— Никакого минора.

— Ненавижу зануд.

— Я не зануда.

— Весьма смахиваешь. И почему же, позвольте узнать, вы так внезапно изволили замолчать, а?

— Потому что все теперь изменилось. — Слезы навернулись ей на глаза, но Джейн попыталась сохранить спокойствие. Голос ее, впрочем, сделался чужим, напряженным.

— Изменилось?! Что же, черт возьми, изменилось? — раздраженно поинтересовался Алистер.

— Мы уже столько времени знакомы, неужели нельзя было сказать, что ты лорд?! — выпалила наконец она.

— Господи, только-то и всего?! — Он расхохотался.

— И ничего смешного! Ты непременно должен был рассказать мне об этом. Теперь все коту под хвост!

— Да что ты имеешь в виду, черт тебя побери? К чему так драматизировать, любимая? Мне очень жаль, что ты расстроилась из-за такого пустяка. Конечно, может, и стоило бы тебе сказать, но все, знаешь, как-то случая не было. Я не из тех, кто по поводу и без повода повторяет: «Да, между прочим, я ведь лорд, если хотите знать…» Сама посуди, это было бы глупо… — Алистер, не удержавшись, опять расхохотался.

— Напрасно ты смеешься. Теперь все изменилось.

— Только не будь, пожалуйста, дурой, Джейн!

— А я вовсе и не дура, — крикнула она ему. — Ты не рассказывал мне про себя, держал это в секрете, издевался надо мной таким образом…

Отодвинув тарелку, Алистер взял Джейн за руку.

— Погоди, выслушай меня спокойно. — Она резко отвернулась. — Джейн! — Он насильно повернул ее лицо к себе, однако она отвела глаза. — Ладно, не хочешь на меня смотреть — не надо, но хоть выслушай по крайней мере. Я не виноват, что родился лордом. И когда мы с тобой познакомились, я был лордом. С тех пор во мне решительно ничего не изменилось.

— Нужно было сказать мне все с самого начала.

— Сказать?! Чтобы ты сразу же так вот повела себя, как нынче?!

— Тогда все было бы иначе.

— Все было бы в точности так же. Сколько раз я замечал, что люди реагируют на титул весьма своеобразно. Бывает, познакомишься с человеком, подружишься — а как только он узнает, кто ты — все, пиши пропало. А дружба — дело такое: единожды отвернешься от человека, потом долго нужно восстанавливать расположение. Уж я-то знаю, можешь мне поверить. — Джейн по-прежнему молчала. — Черт, а ведь я точно знаю, о чем именно ты сейчас думаешь! Ты наверняка думаешь, что я лишь забавлялся с тобой все это время, использовал для развлечения глупенькую девушку из бедной рабочей семьи. И что как только ты мне наскучишь, я попросту вышвырну тебя за дверь. Все равно что в мелодрамах викторианской эпохи.

— Да, думаю. И не без основания. А допустить подобный исход дела можно и нужно.

— Не без основания?! Какие же такие у тебя основания? Этот дурацкий титул вовсе не дает тебе права автоматически относить меня к категории подонков! Неужели ты сама не понимаешь этого, черт побери! — В приступе гнева Алистер буквально кричал на нее. Джейн нервно рассматривала свои ногти. — Ты заражена снобистскими комплексами, вот что! — крикнул он ей в лицо. — Ты вся состоишь из одного только снобизма!

— Это я-то?! — гневно откликнулась Джейн. — Это я-то сноб, да? Слушай, не смеши меня, пожалуйста.

— Да, именно ты! Ты отказываешься от меня только потому, что узнала о моем титуле! Ты сноб наоборот. Неужели тебе самой в голову не приходило, что мне, например, все равно, откуда ты родом, что у тебя за семья? Мне не важно, кто твои родственники, а важно, что за человек ты сама. Я люблю тебя именно за то, что ты такая. Тем более что я терпеть не могу глупых женщин, которые постоянно притворяются, изображают из себя невесть что и постоянно пытаются играть со мной в какие-то свои игры. Ты так сильно отличалась от них; я полюбил тебя с первого взгляда, захотел, чтобы ты всегда была рядом. А эти желания осуществимы вне зависимости от того, лорд я или нет! — Его лицо пылало от гнева, но в глазах явно читались грусть и горечь.

Джейн не выдержала и заплакала.

— Ты правда так обо мне думаешь? — сквозь слезы произнесла она.

— Ну конечно же. Иначе я бы не говорил.

— Просто, понимаешь, когда твоя мать попросила передать тебе трубку, для меня это явилось полной неожиданностью… Мне ведь казалось, что мы все друг о друге уже давным-давно знаем…

— А больше и знать нечего. Все самое важное я не скрывал, а титул — это сущая ерунда, формальность, не более того.

— Слушай, я постоянно боюсь тебя потерять. — Она утерла слезы. — Никогда прежде не приходилось мне встречать настоящего лорда, — добавила она потерянно.

Алистер в ответ усмехнулся:

— Не делай привычки, не знакомься с лордами. Они, как правило, сплошь грубияны, с ними лучше не связываться.

Джейн даже не улыбнулась.

— Знаешь, я такой дурой сейчас себя чувствую! Я ведь ничего не знала, в отличие от всех остальных.

— Вовсе нет. Я не очень-то рекламирую себя, как ты, наверное, уже успела заметить. Мои друзья в Кембридже знали, разумеется, но относились к этому более чем спокойно. Я вообще не бываю в тех кругах, где титул лорда что-то значит. — Алистер миролюбиво улыбнулся. — Хотя, наверное, ты права, я должен был бы тебе намекнуть… Извини, конечно. Но у нас с самого начала все так хорошо складывалось, что я подумал: интересно, сколько пройдет времени, прежде чем ты узнаешь мой небольшой секрет.

— Но ведь ты никогда не предлагал мне встретиться с твоими родственниками. И наверняка они обо мне решительно ничего не знают. Это что же — для того, чтобы я невзначай не узнала твой, как ты выразился, небольшой секрет? — поинтересовалась она, стараясь сохранять внешнее спокойствие.

— Мне совсем не нравится подтекст твоего вопроса. Ты что же, считаешь, будто я стыжусь тебя, что ли?! — Он опять повысил голос. — А к своим я не приглашал тебя только потому, что вовсе не желал вторжения в наши отношения моей славной семейки. Ладно, раз уж мы об этом, так ведь и ты меня не приглашала к своим родителям.

— Ну, знаешь, это совершенно другое дело.

— Глупости! Все то же самое. Значит, ты тоже стыдишься меня?!

— Ерунда какая-то! Я просто не хочу, чтобы они влезали в наши с тобой отношения.

— А, выходит, тебе — можно, а мне нельзя?

Конечно же, все было куда сложнее, Джейн нисколько не сомневалась, что родители их попросту не поймут. Отец скорее всего вообще не принял бы Алистера уже потому, что он совершенно не похож на отцовских приятелей и их детей. А кроме того, отец Джейн питал священную ненависть ко всем выходцам из обеспеченных слоев, особенно с титулами. В глубине души девушка уже согласилась с Алистером и попыталась изобразить на лице улыбку.

— Ну, хоть улыбнулась, и на том спасибо. Раз все утряслось, может, поужинаем, пока еще не остыло?

И вот неловкость преодолена, Джейн с Алистером устроились поудобнее и слушали Пятую симфонию Сибелиуса, но тут опять зазвонил телефон. Алистер взял трубку, а Джейн подремывала на большой подушке с пейслийским узором. Эта подушка была в доме чем-то вроде раритета: она решительно не вписывалась в интерьер, но молодые люди испытывали к ней особую нежность, потому как она стала символом их первой встречи. Приоткрыв глаза, Джейн наблюдала, как за ближайшие крыши домов закатывается солнечный диск. Она лежала и раздумывала о титуле Алистера. Чем больше она думала об этом, тем больше ей нравился сей факт. Да, в титуле определенно было что-то романтическое. То, что делает людей непохожими на всех остальных. О, если бы только иные из однокашниц узнали, что ее друг — лорд, вот бы позеленели от зависти! При этих мыслях Джейн не смогла сдержать улыбку.

— Ну, кажется, большие дебаты на тему «Следует или не следует знакомить тебя с моей семьей» в некотором смысле завершены. Матушка приглашает нас к себе на выходные. Жаждет лицезреть тебя.

— Но, Алистер… — Джейн почему-то испугалась.

— Не бойся, там никто не кусается. И вообще, пожалуй, уже пора. Я сказал матери, что у нас все серьезно. Нет ничего странного в том, что она хочет познакомиться с моей девушкой.

— А как же наш отпуск?

— Мы только на выходные. Там сейчас никаких посторонних, а это большая редкость.

— Все настолько неожиданно… — протянула Джейн, волнуясь все больше и больше.

— Дорогая, мне бы очень хотелось туда съездить, — без тени улыбки промолвил Алистер.

— Скажи, а ты будешь злиться, если я откажусь?

— Ужасно.

— Что ж, в таком случае, видимо, придется ехать. Хотя я уверена, что твои родители разочаруются, увидев меня.

— Чушь собачья! Ты наверняка им очень понравишься. У тебя есть длинное платье?

— Нет, конечно, а почему ты спросил?

— Ну, к ужину у нас принято одеваться. Ладно, завтра что-нибудь купим.

— Но, Алистер, я не могу себе этого позволить! У меня всего-навсего четырнадцать фунтов.

— Я сам куплю тебе платье.

— Как это? А мать моя что скажет?

— То есть?

— Она предупреждала, чтобы я никогда не принимала от мужчин такие подарки. Поскольку в таком случае кавалер как бы вправе снять с женщины обновку.

— Твоя мать — мудрая женщина. — Алистер улыбнулся. — Но только для такого рода рассуждений уже несколько поздновато. Ну-ка, иди сюда, хочу заняться любовью. И выбрось эту чушь из головы.

Однако Джейн никак не могла успокоиться. Алистер крепко уснул, а она все пыталась представить, какого же рода испытание уготовано ей судьбой. Вдруг после этого визита отношения с Алистером испортятся? Джейн не без основания опасалась, что большой мир, вторгшись в мир приватных отношений, способен изменить их.

И хотя Алистер ни о чем таком и думать не думал, Джейн своим женским чутьем интуитивно ощущала приближение неприятностей.

 

Глава 7

На следующее утро, несмотря на возражения Джейн, несмотря на ее глупое беспокойство по поводу своей репутации, Алистер приобрел для нее не одно, а целых два платья.

Они побросали покупки в автомобиль, где уже и без того хватало разного рода коробок и упаковок. Стоило им покинуть город, как радость от приобретения обновок неожиданно исчезла. И чем дальше за спиной оставался Лондон, тем неспокойнее делалось на душе у Джейн.

Постепенно стало ясно, что ее ожидает. Подобно кирпичикам при постройке здания, разного рода эмоции и мысли Джейн наслоились друг на друга, так что она непроизвольно вздрогнула. Хорошо хоть в салоне автомобиля шумно и потому не до разговоров. Ей вовсе не хотелось тревожить Алистера. Его родственники — они ведь были его семьей, он любил их всех без разбору.

И почему у нее недостало мужества отказаться от этой поездки? Нужно было объяснить Алистеру спокойно и обстоятельно, что глупо тащиться к его родне, что ничего, кроме неприятностей, это не сулит, что она и его семья настолько разные люди, что у них ничего нет и не может быть общего. Что, если все они такие же, как Кларисса?.. Куда разумнее было бы оставить все так, как есть, убедить Алистера в том, что целесообразнее жить поврозь. Что же, в таком случае, двигало Джейн? Любопытство? Может быть. Желание угодить Алистеру? Нет, вряд ли. Потому как, отправляясь к его родне, она скорее всего доставит ему неприятности. После некоторых размышлений Джейн пришла к выводу, что виной всему — ее глупая гордость. Вот к чему приводят дурацкие мысли о том, что она ничуть не хуже остальных, а несогласные могут идти ко всем чертям… Если подобные рассуждения помогали в больнице, то теперь Джейн здорово рисковала. Неизвестно еще, каким образом его семья постарается воздействовать на их отношения. Увы, глупая гордость! Ладно, вернувшись в общежитие, Джейн непременно даст понять, где именно ей довелось побывать — пусть-ка вытянутся лица Дебютанток! О Боже, какая же все-таки она дура…

Позади остались изумрудные луга со стадами коров, дорога пошла в гору. Пейзаж совершенно переменился: слева и справа от дороги до самого горизонта тянулись унылые, бесплодные торфянистые земли, поросшие вереском. На фоне неба высились большие скалы. Все отдавало такой заброшенностью, таким запустением, что вполне могло сойти за иллюстрацию душевного состояния Джейн.

Наконец машина затормозила у массивных кованых ворот. В ответ на автомобильный сигнал из дома вышла пожилая женщина и распахнула тяжелые створки. Машина, дернувшись, въехала внутрь, Алистер приветственно махнул привратнице. Джейн повернула голову.

— Она закрывает ворота.

— Чего ты так беспокоишься? Это ведь не тюрьма. Захочешь — в любую минуту сможешь уйти отсюда. — Алистера несколько удивила странная реакция Джейн.

— Она старая, а створки ворот наверняка тяжелые.

— Не хотел бы, чтобы миссис Тревиник сейчас тебя услышала. Она уже лет сорок здесь работает, насколько я знаю. В любом случае, петли прекрасно смазаны, — словно в оправдание сказал Алистер.

— Но почему бы не открыть их раз и навсегда? Глупо как-то постоянно отпирать и запирать такие тяжелые ворота.

— Господи, да ведь эти ворота отпирались и запирались веками. И нельзя так вот сразу взять и поломать традицию, разве непонятно?! И потом, что тогда станется с этой вот самой женщиной? — Алистер чуть не угодил колесами в навозную жижу. — А кроме всего прочего, она отваживает любопытных, нечего совать свой нос куда не надо.

Джейн сейчас подумала о том, что дикий, скучный пейзаж, покрытые вереском земли, неизменно остававшиеся за окном автомобиля, ей, должно быть, пригрезились, ибо по сторонам раскинулся великолепнейший парк неземной красоты. Мягкий ветерок раскачивал кроны огромных деревьев, каждое из которых было наверняка посажено в соответствии с общим планом. Машина приближалась к стаду оленей; животные были до такой степени не пуганы, что при виде автомобиля лишь на минуту перестали щипать траву. Дорога уводила все дальше и дальше. Пейзаж теперь напоминал холсты художников XVIII века. Проехав через березовую рощицу, Алистер притормозил и указал в сторону долины впереди.

— Вот, дорогая моя, это и есть Респрин.

— Боже праведный… — только и сумела выдохнуть Джейн.

На заросшем деревьями обширном холме стоял дом. Он выглядел таким старинным и прекрасным, что создавалось впечатление, будто бы он вырос тут столь же естественно, как и все эти травы, деревья. Словно не человек, но сама природа воздвигла его. Отражая солнечный свет, сверкали десятки окон, каждая труба на крыше была искусно декорирована: казалось, это не просто дом, а целая деревня. Старые каменные стены были покрыты зеленью ползущих растений, и потому создавалось впечатление, будто кто-то специально завесил все углы дома. Перед самым домом раскинулся сад, огороженный невысокой каменной стеной. Пестревшие цветами клумбы, расположенные в прихотливом порядке по всей лужайке, соседствовали с хвойными деревьями, которые стояли навытяжку, словно солдаты на часах.

— Алистер, какая же тут красота! Я просто глазам своим не верю.

— Да, действительно приятно, — довольно улыбнувшись, согласился он.

— Что значит приятно?! — Она игриво толкнула его локтем. — Правильнее было бы сказать — фантастически! Невероятно! Господи… Неужели ты здесь жил?! — Алистер согласно кивнул. — Вот бы никогда не подумала, что среди такой красотищи можно просто жить. Только за право взглянуть на подобное платят по полкроны.

— Ну, до сбора денег за погляд мы еще как-то не додумались. — Он улыбнулся, нажал на газ, и машина медленно двинулась мимо ворот со сторожевой башенкой.

— В этой башне мы в детстве устраивали игры. Играли в театр, например.

— Но там же места, как в настоящем доме!

— Да, там много места. Хотя не сравнить с поместьем. — Они почти подъехали. Миновав еще одну башенку, машина оказалась во внутреннем дворике: там, на возвышении, Джейн разглядела огромные позолоченные часы с боем. Автомобиль остановился, и из конюшни, словно удивившись, выглянули лошади. Взяв Джейн за руку, Алистер повел ее через дубовые боковые двери, над которыми нависал каменный купол.

— Эй, есть тут кто живой? — крикнул он в небольшом, отделанном деревянными панелями холле. Голос Алистера эхом отозвался в коридорах, затем наступила тишина. Со стены, упрятанное в стеклянный футляр, на них взирало чучело барсука. Неожиданно Джейн увидела, что к ним направляется высокий, несколько угрюмого вида мужчина, одетый в безукоризненно чистые полосатые брюки.

— Как, Бэнкс, есть тут кто-нибудь еще? — спросил Алистер.

— Ее милость леди Кларисса пьет чай на воздухе. Его светлость сейчас в библиотеке, — ровным голосом доложил слуга.

— Вот и замечательно. А в какую комнату мать распорядилась поселить мисс Рид?

Услышав свое имя, Джейн сделала шаг вперед и протянула слуге для приветствия руку, сказав при этом:

— Добрый день.

Слуга нерешительно взглянул на Джейн, на ее руку, перевел взгляд на Алистера, затем осторожно пожал протянутую ему руку, склонив при этом голову.

— В розовую комнату, лорд Редланд.

— Прекрасно. Принеси чемоданы из машины, Бэнкс. Спасибо. Пойдем же, Джейн, отыщем отца.

Взяв девушку за руку, Алистер двинулся по каким-то бесконечным, затянутым красными коврами коридорам. Стараясь поспеть за ним, Джейн не успевала даже разглядеть многочисленные картины и портреты, украшавшие стены.

— Алистер! — Она дернула его за руку. Он остановился и удивленно обернулся к Джейн. — А кто это? — шепотом спросила она.

— Наш дворецкий, Бэнкс. Сколько себя помню, он всегда у нас служил.

— Господи… Наверное, мне не следовало подавать ему руку?

— Дорогая, ты можешь делать все, что захочешь.

— Но все равно, должно быть, не следовало пожимать руку дворецкому. Извини, если я что не так…

— Джейн, прекрати. Все это решительно ничего не значит. Если ты хочешь здороваться с дворецким за руку, стало быть, ты будешь здороваться с ним именно так, именно за руку. И нечего извиняться. Для него это, наверное, было приятным новшеством, потому как на него вообще никто из гостей внимания не обращает.

После этой короткой лекции они возобновили свой бег по коридорам, миновали главный холл. Джейн в спешке лишь мельком взглянула на роскошные гобелены на стенах, на выцветшие штандарты под потолком. Успела она разглядеть большую дубовую лестницу наверх. Затем вновь потянулись коридоры, устланные красными коврами. Наконец они остановились, и Алистер распахнул перед ней дверь.

В первое мгновение Джейн залюбовалась восхитительным интерьером. Стены были сплошь заставлены стеллажами со множеством книг в кожаных, с золотым тиснением, переплетах. Проникая через высокие створчатые оконные переплеты, солнце весело играло на книжных переплетах, разбегалось отдельными лучиками по бледному дубовому паркету в виде радужного сияния. На гигантских столах были свалены большие карты. У мраморного камина стоял огромный глобус. Камин был настолько высоким, что почти упирался в потолок: на верхней полочке крепились гербовые щиты. В глубине камина пылали дрова, однако библиотека была настолько просторной, что в помещении было прохладно. Здешний воздух отдавал книгами и запахом кожаных кресел.

— О, привет! — раздался чей-то голос из дальнего угла. Только тут Джейн заметила высокого стройного мужчину с седыми волосами. Он поспешил вниз с библиотечной стремянки. У Джейн вмиг пересохло в горле. Старик двигался с природной грацией: в походке, в умении держать себя чувствовались стать, порода. На нем сейчас были изрядно поношенные брюки, впрочем, отутюженные. Домашняя куртка отличалась особой оригинальностью: поношенная, с большими кожаными заплатами на локтях, причем каждая заплата имела свой особый цвет. Ярко-желтая рубашка резко контрастировала с пурпурным шейным платком. Только человек с особым чувством собственного достоинства мог позволить себе так одеться.

— Алистер, я очень рад видеть тебя. — Мужчины крепко обнялись.

— Па, познакомься. Это Джейн Рид, моя очень добрая приятельница. Дорогая, это мой отец, лорд Апнор.

— Мисс Рид, очень рад, что вы нас навестили. — Джейн смущенно посмотрела на него. Голубые глаза лорда Апнора сияли радушием, лицо его казалось добрым и симпатичным. Загар прекрасно оттенял серебристый цвет волос. Джейн ощутила сильное сухое рукопожатие. — Хорошо ли доехали?

— Благодарю вас, вполне, — чуть слышно ответила она, с некоторым опозданием сообразив, что и у него тоже свое особенное имя.

— Надеюсь, вы не слишком устали, мисс Рид?

— Нет, спасибо, я прекрасно себя чувствую.

— Джейн, а что это ты вдруг перешла на шепот? — со смехом поинтересовался Алистер.

— Разве? — И она нервно хохотнула. — Ну, вокруг такая роскошь, чувствуешь себя прямо как в церкви, — ответила она все так же шепотом. Отец с сыном недоуменно посмотрели на Джейн.

— А, ну да, конечно, эти вот, например, тонированные стекла в библиотеке. Они создают несколько необычную атмосферу, — поспешил согласиться лорд Апнор. — Но так гораздо удобнее, комфортнее, я бы сказал.

— Да, это изумительно.

— Совершенно согласен с вами, дорогая. Особенно в такие часы, когда солнце, как сейчас, лупит прямой наводкой. Может, выпьем чего-нибудь? Как вы, мисс Рид?

— Нет, благодарю вас. — С некоторым облегчением Джейн поняла, что понемногу овладевает собой.

— Полагаете, еще слишком рано? — уточнил лорд Апнор.

— Да, пап, я тоже думаю, что еще рановато. — И Алистер мягко рассмеялся.

— Жаль, — ответил отец.

Джейн от волнения так сильно сжимала в руках свою сумочку, что костяшки пальцев у нее побелели.

— Вы интересуетесь книгами, мисс Рид?

— О, да, конечно. Это что же, ваша личная библиотека?

Лорд Апнор улыбнулся:

— Ну, в общем-то да. Знаете, кроме меня, сюда редко кто заходит. Извольте, я покажу вам местные раритеты.

— С удовольствием. — Она было направилась к нему, но зацепилась за край ковра, споткнулась и, желая сохранить равновесие, резко сдернула на пол лежавшие на столике книги. — О Господи, — воскликнула она, досадуя на себя. Спешно присев на корточки, Джейн принялась подбирать с пола книги. — Боже ты мой… такие роскошные книги… Мне бы следовало быть поаккуратней… Я…

— Дорогая моя мисс Рид, не стоит так переживать. Ну, упали книги — и упали. Ничего ведь более не случилось. — Лорд Апнор добродушно улыбнулся, после чего мужчины, присев, начали помогать Джейн. — Ну, Алистер, что мы покажем, как полагаешь?

— А что, если Книгу Часов?

— Именно. — Старик пересек библиотеку, взял большую связку ключей, открыл шкаф. Отыскав какую-то маленькую книжицу, он с благоговением положил ее на стол. — Вот, мисс Рид. — Он жестом пригласил ее подойти и перелистнул первую страницу: перед глазами замелькали золотистые, ярко-красные, голубые иллюстрации. Картинки были настолько яркими, что казалось, их только что нарисовал художник.

— Как красиво! — воскликнула Джейн, инстинктивно потянувшись за книгой. Но тотчас убрала руки за спину.

— Пожалуйста, пожалуйста, если хотите, можете взять в руки. — И лорд Апнор протянул ей книжку. Джейн с предельной осторожностью перелистнула несколько страниц, прямо-таки пожирая взглядом цветные иллюстрации. Не верилось, что она наяву держит в руках такое сокровище.

— Смотрю на эту красоту, и слезы наворачиваются. — Она подняла голову, и мужчины увидели влажный блеск в ее глазах.

— Знаешь, Алистер, по-моему, у нас появился еще один восторженный книголюб, — заметил вслух лорд Апнор, в голосе которого удовольствие от комплиментов Джейн смешивалось с добродушием. — Может, в таком случае вам было бы интересно посмотреть собрание моих книг по ботанике?

Одну за другой лорд Апнор вытаскивал свои драгоценные книги, и каждую новую Джейн встречала возгласом неподдельного изумления. Ее восхитила и большая коллекция старинных карт, и вот уже все трое с удовольствием смеялись над тем, как непривычно были написаны иные топонимы, восхищаясь, впрочем, аккуратностью старых мастеров. Лорд Апнор сообщил, что готовит полный каталог имеющихся у него карт. Покуда все трое, голова к голове, занимались книгами, время пролетело незаметно. Внезапно где-то в глубине дома раздался звучный удар гонга.

— О Господи, неужели пора?.. — воскликнул лорд Апнор. — Я тут обо всем как-то позабыл…

Алистер проводил Джейн в отведенную ей комнату, предупредив, что в ее распоряжении всего лишь час: за это время нужно было одеться к ужину. Оставив Джейн одну, он закрыл за собой дверь.

 

Глава 8

Джейн восхищенно оглядела спальню. Центральное место здесь занимала резная, украшенная искусным рисунком кровать с четырьмя колонками по углам. Колонки поддерживали полог, драпированный розовой тканью, рисунок которой прекрасно гармонировал с рисунком ваз с розами на туалетном столике у окна. Само окошко спальни выходило в оранжерею, откуда долетал аромат роз и лаванды, к которому примешивались запахи вечернего парка. Пол в спальне был начищен, покрыт ковром, блестящим в лучах заходящего солнца.

Одна из дверей вела в ванную комнату. Массивная ванна в каркасе из красного дерева стояла на высоком помосте. Медные краны блестели, как, впрочем, и вообще все металлические детали. Повернув краны, Джейн услышала сердитое шипение, спустя секунду из кранов хлынула вода. Торопливо раздевшись, она выбрала для ванны жасминовое масло — благо тут была небольшая коллекция ароматических масел — и опустилась в ванну. Лежать было не вполне удобно, так что Джейн пришлось сесть. Все в ванной было сделано на манер гостиной: стены украшены цветными обоями, картинами; тут же находились и кресла, широкие, удобные, не какие-нибудь керамические стульчики. В изящном камине даже были сложены дрова. Только вот никакой уборной не было — оставалось лишь гадать, как поступали здешние гости.

В такой уютной ванной можно было нежиться часами, однако до ужина оставался всего час. С явной неохотой Джейн вылезла из воды, выбрала из груды полотенец банную простыню и с некоторым удивлением обнаружила, что может завернуться в нее дважды. Услышав какие-то странные звуки из спальни, Джейн выглянула и обнаружила, что молоденькая служанка подбирает за ней разбросанную по полу одежду.

— Ради Бога, ну что вы… Я сама все уберу, — сказала она смущенно.

— Добрый вечер, мисс, все ли необходимое вы тут нашли? Я уже заходила, хотела приготовить вам ванну, но вы были внизу, — мягко добавила девушка с чуть забавным местным акцентом.

— Спасибо, я управилась самостоятельно.

— Я не знала, какое из платьев вы захотите надеть сегодня, мисс, и потому решила погладить оба.

— Спасибо, не стоило так беспокоиться. Кстати, может быть, вы подскажете, какое надеть сегодня?

Служанка подошла к шкафу, взглядом оценила платья и уверенно произнесла:

— Лучше надеть зеленое, мисс. Завтра будет торжественный ужин, тогда наденете черное. А сегодня в нем вы будете выглядеть слишком, так сказать, официально. Так, во всяком случае, мне кажется. — И девушка мягким движением разгладила складки платья. — Очень хорошее, и материал замечательный, — раздумчиво добавила она.

— Да, платье великолепное. Я… — Только сейчас Джейн заметила, что вся ее одежда извлечена из чемоданов и аккуратно разложена по отделениям шкафа. В первое мгновение Джейн возмутилась: как эта девушка посмела залезть к ней в чемоданы! Перебирать ее одежду! — Но вы… — начала было Джейн. Служанка обернулась и дружелюбно улыбнулась. Ну, конечно же, она была тут абсолютно ни при чем, она просто выполнила свою работу. — Вы не могли бы мне помочь… Там, в ванной, я не сумела вытащить пробку, чтобы спустить воду, — нашлась Джейн.

— Да, мисс, там все такое допотопное. Пока все освоишь, привыкнешь… Я все сейчас сделаю. — С этими словами она скрылась в ванной. Через считанные секунды Джейн услышала звук выпускаемой воды. Заглянув в ванную, Джейн увидела, что девушка убирает за ней.

— Не нужно, ей-богу. Я ведь и сама в состоянии… — начала было Джейн.

— Ну что вы, мисс, как можно, это ведь моя обязанность. А если все гости будут убирать за собой, то меня за ненадобностью просто уволят. — Не прекращая работы, девушка добродушно улыбнулась. Почему-то стало не по себе: служанка, почти ее сверстница, убирает за ней, как если бы Джейн была инвалидом!

— И все же я предпочла бы убирать за собой сама. Обещаю, что об этом ни одна живая душа не узнает. Ну… Словом, мне не слишком нравится, что вы делаете это.

— Ладно, мисс… — Девушка, похоже, обиделась.

— Дело в том, что мне не особенно нравится, когда меня таким вот образом обслуживают.

— Конечно, мисс. Как вам будет угодно, — повторила служанка и направилась к двери. Боже, она сейчас уйдет, и Джейн останется одна! Только не это! Ведь за разговором Джейн забыла о предстоящем испытании. Нужно срочно что-то придумать, как-то задержать девушку у себя.

— Не могли бы вы мне показать, где здесь туалет?

Девушка прошла в угол спальни и отворила дверь, которую поначалу Джейн приняла за створку очередного платяного шкафа.

— Здесь все под рукой, мисс, — сказала служанка и хихикнула.

Заглянув в открытую дверь, Джейн увидела крошечное помещение, не больше шкафа по размерам. Там на возвышении помещался старинный унитаз с полированной крышкой красного дерева. Джейн тоже хихикнула.

— Никогда прежде не видела ничего подобного, — призналась она.

— Шикарно, не правда ли? Королевское место. Правда, здесь никогда еще не было королевы, во всяком случае, за то время, что я работаю, но зато у нас неоднократно останавливались герцогини.

— Боже, тут что же, всюду такая роскошь?

— Нет, только в лучших спальнях и только на этом этаже. Хотя, если хотите знать, я ни за что не отважилась бы воспользоваться этой комнатой, меня бы клаустрофобия замучила. — Обе молодые женщины дружно рассмеялись. Служанка взглянула на свои часики. — О, мисс, уже столько времени! Поторопитесь, иначе опоздаете. Вам чем-нибудь помочь?

— Чем, например?

— Помочь одеться, мисс?

— Нет, благодарю. За годы жизни я как-то научилась справляться с этим сама. Кстати, как вас зовут?

— Мэй, мисс.

— А меня Джейн.

Служанка перестала улыбаться и смущенно потупилась. В комнате внезапно повисло неловкое молчание. Сообразив, что допустила ошибку, Джейн не знала как ее исправить.

— Больше ничего не нужно, мисс… мисс Джейн?

— Нет, пока ничего. Спасибо, что выгладили платье.

— Всегда к вашим услугам, мисс. — И девушка тихо выскользнула из комнаты. Джейн уныло уселась возле туалетного столика и принялась поигрывать серебряным прибором для волос. Ни изящества щеток, ни узоров на их ручках — Джейн сейчас абсолютно ничего не замечала, будучи всецело поглощена собственным смятением. Что бы она ни делала, все идет вкривь и вкось. Сначала это дурацкое рукопожатие, теперь вот инцидент с горничной. Если уж Джейн не может найти должный тон с прислугой, как же рассчитывать на то, что ей удастся подобающе поставить себя в общении с хозяевами? Все дело в том, что Джейн чувствовала себя такой же, как дворецкий и Мэй, — потому и вела себя так.

Наконец она взяла себя в руки, наложила макияж, причесалась. Джейн несколько повеселела после того, как посмотрела в зеркало. Выбирая платья в магазине, Джейн сомневалась, что следует приобрести именно те, что понравились Алистеру. Однако Алистер настоял, и теперь Джейн могла признаться, что выбор оказался удачным. Вертясь перед зеркалом, она осталась вполне довольна. Превосходная темно-зеленая ткань джерси мягко облегала ее тело, выгодно акцентируя плавные линии плеч и бедер. Очень женственное платье: сама Джейн едва ли отважилась бы приобрести себе такое. Она разглядывала себя, стоя на цыпочках. Подобно многим невысоким девушкам, она втайне мечтала подрасти хотя бы на шесть-семь дюймов. Странно было видеть, как новое платье вмиг сделало ее выше, стройнее. О, если бы, кроме всего прочего, она еще и родилась блондинкой! О подобном, однако, можно было лишь мечтать. За годы восхищенных вздохов, которые мать расточала в адрес ее светловолосой кузины с кукольным лицом, Джейн так ни разу и не сумела взглянуть на себя со стороны и потому даже не догадывалась об истинном положении дел. Она была прелестна — пусть и волосы ее темнее, кожа бледнее, а глаза серого цвета.

До спальни донесся очередной удар домашнего гонга. Наверняка этот сигнал что-то означал, но поскольку Джейн никто не сказал, куда именно идти, она сочла за благо остаться у себя в комнате. Усевшись на постели, она принялась изучать содержимое ящичков тумбочки. Боже! Фрукты, коробка печенья, жестянка монпансье и бутылка французской минеральной воды! Также она обнаружила подушечку с нитками, иголками и наперстками и вообще много всяких разных мелочей. В этой комнате Джейн вполне могла бы пережить средней продолжительности осаду. Эта мысль заставила ее улыбнуться. Она тут же наскоро изучила книги. Тут была парочка банальных романов о любви, несколько исторических — все рассчитано на ее возможный вкус. Джейн прошлась по комнате, разглядывая стены: пастельный рисунок с прелестным ребенком, старинная картина. Затем девушка изучила резную надкаминную полочку, понюхала розы в вазах, посмотрела в окошко и несколько обеспокоенно подумала о том, что ей делать, если Алистер не появится вовремя.

Раздался громкий стук в дверь.

— Да, войдите, — немного нервно пригласила она. К ее вящей радости, это оказался Алистер. — О, ты классно принарядился! — Она улыбнулась. Этого вечернего пиджака Джейн никогда на нем раньше не видела.

— Ты тоже великолепно выглядишь. Я был прав, когда убеждал тебя купить именно это платье. Ну, пойдем, что ли. Мы и так уже несколько припозднились. Нас уже, должно быть, заждались.

— Я не знала, куда идти, а то бы уже была на месте. Я просто испугалась, что затеряюсь в этом доме.

— А я и не подумал. Надо было тебе объяснить. Ну ладно… второй гонг уже дали. Второй гонг — это значит, что мать уже спустилась и начинают разносить алкоголь. Если не поспешить, может не достаться.

Взяв Джейн за руку, он тотчас устремился по коридору и вниз по лестнице. За высокой дверью уже слышались голоса, сердце Джейн отчаянно колотилось. Как только они вошли, разговоры тотчас стихли. К своему ужасу, Джейн увидела тут целую толпу народа, тогда как рассчитывала лишь на внимание родителей Алистера. При виде Клариссы сердце Джейн и вовсе в пятки ушло.

— Ну вот наконец и мисс Рид!

Высокая, с горделивой осанкой шатенка поспешила навстречу Джейн, на ходу протягивая руку. Алистер представил мать, на редкость элегантную даму, изящество которой подчеркивалось ее же собственной стройностью. У нее была бледная кожа, отчего нанесенный на лицо макияж казался ненатуральным. Хотя пора ее расцвета давно миновала, мать Алистера еще и сейчас хранила на лице следы, как говорится, былой красоты. — А мы уж и не чаяли сегодня вас увидеть!

— Прошу прощения, ведь я совершенно не знала, что означают удары гонга, куда идти…

— Ну, в этом весь Алистер. Как бы то ни было, вы наконец пожаловали. Надеюсь, вы хорошо разместились?

— Да, вполне, благодарю вас. Комната восхитительная. — С явным опозданием Джейн спохватилась, что постоянно повторяется и вообще, должно быть, производит впечатление не самое выигрышное.

— Позвольте вас представить. Полагаю, с моим мужем вы уже успели познакомиться. — Леди Апнор взяла Джейн под руку и ловко повела вдоль залы. — Позвольте представить вам мою свояченицу леди Онор Калем.

Джейн робко подняла глаза и увидела перед собой женщину редкостной красоты и обаяния. Это была одна из тех дам, про которых, невзирая на их возраст, обыкновенно говорят: «Некогда она была совершенно обворожительна». Причиной тому была великолепная кожа кремового оттенка, практически полное отсутствие морщин, большой рот и мягкая улыбка. Не последнюю роль играла и копна золотистых волос, но едва ли не самым значительным в лице были ее глаза, большие и выразительные. Они светились юмором, жизненной энергией. Именно непередаваемый шарм и обаяние создавали вокруг этой женщины ореол красоты.

— Моя дочь Кларисса, — продолжала представлять собравшихся леди Апнор.

— Мы уже знакомы, — произнесла Кларисса сухо. — Я встретила ее, когда она помогала Алистеру убираться в доме.

— Вот как? Стало быть, вы помогаете Алистеру? Очень мило с вашей стороны, — мягко сказала хозяйка. — Возможно, в таком случае, вы знакомы также и с окружением Клариссы? Ах, нет? — К Джейн тотчас потянулись друзья Клариссы: Аманда Дакворт, хорошенькая девица, на лице которой застыло нарочито мрачное выражение, Джеймс Стандард — приятный молодой человек, розоволицый гурман, склонный к полноте. — Ну и наконец, мой друг Родерик Плэйн. — Леди Апнор представила невысокого пухлого мужчину под пятьдесят, который проворно взял руку Джейн в свои мягкие влажные ладони. У него был влажный безвольный рот и красноватое лицо, что косвенно свидетельствовало о его пристрастии к спиртному. Щеки его надулись, как два тугих кошелька, отчего создавалось впечатление, будто кожа постепенно сходит с лица. Мало этого, Джейн с удивлением заметила, что Родерик Плэйн, здороваясь, смотрит не в глаза, а куда-то в пространство, налево.

— Ну вот, теперь вы со всеми знакомы. — Мать Алистера тотчас дополнила свои слова улыбкой, от которой, однако, у Джейн мурашки пробежали по спине. Леди Апнор улыбалась одними только губами, тогда как глаза ее оставались совершенно холодными.

Джейн предложили джин с тоником, и она с бокалом в руке прошла к окну, тем самым оградив себя от общего разговора, который не замедлил возобновиться. Джейн с интересом наблюдала, как некая общая тема, единожды возникнув в одном конце залы, легко и естественно перемещалась по всей комнате; казалось, здесь никому не знакома неловкая пауза. Собравшиеся говорили на удивление громко и так заразительно смеялись, как если бы смех являлся лишним подтверждением справедливости высказывания. Словом, все эти люди вели себя чрезвычайно уверенно: мысль о том, что они могут быть не правы, едва ли кому-то приходила в голову.

— Такое чувство, что вы несколько не в своей тарелке, мисс Рид. — Мать Алистера вновь вежливо улыбнулась.

— Нет, что вы, леди Апнор, я прекрасно себя чувствую.

— Скажите, мисс Рид, а как вам чилийские араукарии, нравятся?

— Ну еще бы.

— Руперт, ну как тебе не совестно! — И леди Апнор шутливо шлепнула мужа по руке. — Ты успел сговориться с нашей гостьей. Нет, сознайся, что успел. Тебя ни на секунду нельзя оставить одного. Признайтесь же, мисс Рид, что так оно и было. Он ведь уговорил вас так ответить?

— Да нет же, мне и вправду нравятся чилийские араукарии, — возразила Джейн в ужасе от того, что помимо собственного желания заливается краской.

— А я согласен с вами, леди Апнор, — заявил Родерик Плэйн. — Отвратительные деревья, их следовало бы полностью извести. — Тут уже все присутствующие заспорили наперебой, при этом обсуждаемый вопрос остался для Джейн совершенно непроясненным.

— А вот мы спросим мнение мисс Рид, — заявила спустя некоторое время леди Апнор. — Мисс Рид, не правда ли, мой супруг ведет себя безрассудно? Ему отлично известен тот факт, что я терпеть не могу все эти деревья, потому как они совершенно не вписываются в наш ландшафт. Как вы считаете, поскольку мне так неприятно их видеть, не должен ли он распорядиться, чтобы эти деревья попросту спилили?

Все повернули головы и выжидательно посмотрели на Джейн. Она хотела сказать что-нибудь остроумное, меткое, тонкое — что-нибудь вроде: «Деревьям будет куда неприятнее, если их срежут», но когда увидела обращенные к ней лица, в горле у нее вмиг пересохло.

— Ну… я даже и не знаю, — пробормотала она, кляня себя за неумение сориентироваться на публике. Сейчас она понуро сидела за столом и слушала общий разговор. У нее было такое чувство, будто она не сумела выдержать некий экзамен. Вдруг кто-то присел рядом, она подняла голову. Это была тетка Алистера.

— Наконец-то мы получили возможность увидеть загадочную девушку Алистера. Мы ведь так и думали, что уж если он в такое время оказался дома — значит, это неспроста, значит, что-то случилось. Бланш — так та вообще не сомневалась, что тут замешана женщина. А всем так хотелось вас увидеть. — И она негромко засмеялась.

— Увидеть меня?! О Господи… И так все неловко получилось…

— Ничего подобного. Вообще молодая красивая женщина должна пользоваться вниманием.

— Это я-то красивая?! — искренне удивилась Джейн.

— Ну конечно, вы. Разве Алистер вам никогда не говорил? Такие волосы и замечательные серые глаза — это редкостное сочетание. Вы, должно быть, из Шотландии?

— Нет, из Англии. Ну… Алистер, конечно, называл меня красивой, но я не принимала его всерьез. Ведь всякий влюбленный видит предмет своей любви по-особому, не так, как все остальные.

— Ага! Стало быть, он вас любит! Очень, очень интересно. — И она опять рассмеялась своим мягким грудным смехом.

— Я не говорила, что он меня любит, — поспешила поправиться Джейн.

— Разумеется, не говорили. Дурак, если он вам не признавался. Но он вас любит, любит, смею вас в том уверить.

Джейн была немало смущена этим разговором и поспешила переменить тему:

— Раз уж мы заговорили о красоте, леди Калем, то должна вам откровенно признаться, для меня красивая женщина — это такая, как вы. Собственно говоря, я никогда прежде таких красивых не встречала.

— Очень мило с вашей стороны, — откликнулась леди Онор с той легкостью, которая достигается большой практикой выслушивания разного рода комплиментов. — Комплименты от женщин очень редки и потому куда ценнее, чем от мужчин. — Она чуть подалась к собеседнице и прошептала: — Между прочим, Джейн, вы назвали меня леди Онор. Но у моего Калема не было и нет титула.

— О, ради Бога, извините… Как неловко… Тут, кажется, у всех свои особенные имена. То есть я имею в виду, что Алистера зовут совсем не так, как его родителей, а его сестру — не так, как его… В том городе, откуда я родом, подобное служит лишь доказательством… — Собираясь продолжить фразу и сообразив, что говорить этого как раз не следует, Джейн поспешно прикрыла ладонью рот.

— Служит лишь доказательством?.. — подсказала леди Онор, глаза которой вспыхнули любопытством.

Джейн пришлось договорить:

— Доказательством того, что они незаконнорожденные.

— А, ну да, конечно! — Леди Онор громко рассмеялась. — Просто замечательно! С удовольствием пересказала бы это Бланш, только вот не вполне уверена, что она правильно меня поймет. — Она широко улыбнулась. — Ну а с именами, в сущности, нет ничего сложного. Наше родовое имя — Котамы. Но у каждого есть свои титулы. Руперт, например, Апнор. А вот Алистер получил менее громкий титул — виконта Редланда. А мы с Клариссой, являясь дочерьми эрлов, вынуждены пользоваться своими христианскими именами, которые указывают на то, что мы носим свой собственный титул. Понятно, нет?

— Понятно… — неуверенно ответила Джейн, чем опять вызвала у леди Онор приступ смеха.

— Бедняжечка моя… Но ничего, вы обязательно все это усвоите. Собственно говоря, все это совершенно не важно, хотя, если вы освоите сии нюансы, жизнь в некотором смысле сделается много приятнее.

— Могу я попросить повторить шутку? Если, конечно, это была шутка, — встрял в их разговор Родерик Плэйн. У Джейн сердце упало. Странно, что она так свободно себя чувствовала с леди Онор и могла болтать все, что только в голову взбредет. Но этот человек… В разговоре с ним никогда не позволила бы она ни единого необдуманного слова.

— Нет, Родди. Она отнюдь не для твоих деликатных ушей, — игриво ответила женщина.

— Насколько я слышал, вы работаете в Сент-Катбертс? — Родерик Плэйн тотчас обратился к Джейн. — Вы, часом, не знакомы с сэром Питером Уиллоугби или сэром Александром Дисни?

— Что вы, — с улыбкой ответила Джейн. — Они у нас котируются на уровне богов и уж никогда не снизойдут до общения с той, кто всего-навсего является медсестрой в их больнице.

— Понятно, — тут же сник Родерик и отошел в сторону.

— Увы, для Родерика вы более не существуете, — радостно объявила ей леди Онор. — Он общается исключительно с титулованными особами, с разного рода влиятельными людьми или с теми, кто делает вид, будто имеет влияние. Ну уж на крайний случай с теми, кто хотя бы знаком с ними.

— Но это же так странно! Представьте, скольких интересных людей он никогда не услышит! А сам-то он чем занимается?

— Это покрыто тайной, дорогая моя. Сам он никогда напрямую не говорит об этом, всегда напускает туману. Никогда не понимала, что в нем находит Бланш?

— А скажите, леди Онор, спор насчет чилийской араукарии…

— О, дорогая, все это так скучно! Со дня свадьбы они ведут этот идиотский, всем давно опостылевший спор: срезать или не срезать деревья. Свояченица уверена, что чилийские араукарии совершенно не к месту в здешнем парке, а моему брату деревья, напротив, очень нравятся, и потому он отказывается их спилить. И всякий раз, любому новому человеку в доме адресуют один и тот же вопрос. Мне кажется, что леди Апнор интересно мнение лишь тех, кто с ней согласен. — Леди Онор рассмеялась, хотя при этих словах у Джейн мурашки побежали по коже.

— Здешний сад выдержан в викторианском духе, и потому чилийские араукарии вовсе не кажутся диссонансом.

— Мне послышалось, вы говорите про наш сад, — поинтересовалась леди Апнор с другого конца стола.

— Да, именно.

— Интересно, что же?

— Я просто спросила леди Онор… — Джейн вновь моментально вспыхнула. — Ну, собственно, поскольку сад выдержан в викторианском духе, едва ли уместно вырубать чилийские араукарии, которые ничуть не портят настоящий викторианский сад, — отчаянно закончила Джейн, холодея от страха.

— Понятно. Вы что же, специалист по викторианским садам? — поинтересовалась леди Апнор.

— Нет, конечно. Просто мне доводилось видеть множество такого рода садов. Мне они очень нравятся, я привыкла к тому, что там, как говорится, всякой твари по паре, — закончила Джейн.

— Значит, вы часто бываете в домах вроде нашего, я правильно вас поняла? И вполне разбираетесь в данном вопросе?

— О, нет, я вовсе не это имела в виду! Я говорила про те сады, куда разрешен доступ публики.

— Не приведи Господи… — с чувством воскликнула леди Апнор. Леди Онор незаметно сжала руку Джейн. Той же ужасно захотелось исчезнуть, испариться, провалиться сквозь землю, чтобы не отвечать на вопросы леди Апнор. К вящей радости Джейн, появился дворецкий и объявил, что обед подан. Девушка тотчас поднялась.

— Вы куда-то спешите, мисс Рид? — высокомерно поинтересовалась леди Апнор.

Сделавшись пунцовой, Джейн поспешила сесть на место. Краем глаза она заметила, как Кларисса и ее друзья сдержанно прыснули. Пройдя через всю залу, к Джейн подошел Алистер.

— Ну, как твои дела?

— Жуть!

— Ничего, все нормально, не переживай.

— Алистер, кажется, тебе удалось встретить замечательную девушку, — обратилась к нему леди Онор.

— Не то слово! — с гордостью откликнулся Алистер и, взяв Джейн под руку, повел ее к столу.

 

Глава 9

Джейн уже не поражали огромные залы, потому как в этом доме практически любая вещь производила впечатление монументальной. Но тем не менее она вздрогнула от неожиданности, впервые увидев большой обеденный стол в центре, тянущийся на много ярдов в длину. Джейн уселась таким образом, чтобы по одну ее руку находился Алистер, по другую — его отец, но в силу общих размеров стола тот и другой оказались на значительном отдалении. Не было никакой возможности вести с соседом доверительный тихий разговор. Собравшиеся чуть ли не кричали, и казалось, только так здесь и можно разговаривать.

По осевой линии через равные промежутки располагались огромные серебряные канделябры, сплошь уставленные свечами. Весь стол прямо-таки сверкал: яркое пламя свечей отражалось в серебре, играло в хрустале. У каждого был свой собственный прибор, сигаретница, пепельница, перечница, солонка, — причем все это с искусным орнаментом и инициалами хозяина. Джейн успела только подумать, что в больнице ножи и вилки тоже помечены, с той целью, чтобы больные не крали приборов. Неужели же здешние хозяева опасаются, что кто-то из обслуги или даже гостей может что-нибудь стащить? Вряд ли, решила Джейн, должно быть, инициалы призваны напоминать хозяевам, кто они такие.

Дворецкий и слуги начали обносить гостей яствами. От внимания дворецкого не укрывалась ни единая мелочь: он проверял и перепроверял, чтобы всем всего хватило. Тарелки и бокалы то и дело наполнялись как бы сами собой. Слуги незаметно появлялись и так же незаметно исчезали, искусно притворяясь, что ничего не слышат. Это придавало им вид бесстрастных роботов.

Внешне стол напоминал площадку, где ожидалось настоящее пиршество. И Джейн даже удивилась тому, насколько невкусными оказались подаваемые блюда. Все казалось только чуть подогретым, овощи были пережаренными (Джейн тотчас вспомнила свою мать, которая обыкновенно грешила этим). Вся без исключения снедь сдабривалась липким белым соусом, совершенно безвкусным. Лорд Апнор ел шумно, с видимым удовольствием. Джейн же скорее возила вилкой по тарелке. Она так нервничала, что едва ли проглотила бы и что-то вкусное.

А вот вина оказались очень даже неплохими. Каждый новый глоток придавал Джейн уверенности. Отец Алистера равно как и сидевшая напротив тетка постоянно втягивали ее в разговор. Так что Джейн чувствовала себя уже много лучше.

— Но это ведь жуткая трата денег, Джеймс, — раздался с противоположного конца стола голос Родерика Плэйна.

— О какой трате ты говоришь, Родди? — заинтересованно переспросил лорд Апнор.

— Я про деньги, затраченные на обучение. Мы с Джеймсом никак не можем прийти к единому на сей счет мнению.

— Если бы люди не получали образования, мы сидели бы сейчас в страшной заднице, Родди. Я имею в виду врачей, банкиров, ветеринаров, словом, всех тех, без кого не обойтись, — возразил ему лорд Апнор.

— Я, возможно, не вполне ясно выразился, лорд Апнор. Хочу сразу же извиниться перед вами, — сказал Родерик Плэйн. — Я не против того, чтобы люди получали образование. В том, разумеется, случае, если они способны платить. Но я решительно против того, чтобы давать образование народу. Именно это я и называю пустой тратой времени и денег. Твоих, моих — наших денег.

— А что вы имеете в виду под словом «народ»? А, мистер Плэйн? — недоуменно поинтересовался Алистер.

— Ну, в первую очередь — это представители рабочего класса. Кстати, если хотите знать, термин «рабочий класс» является примером научной архаики, потому как все эти люди понятия не имеют, что значит «работа». Прошу простить меня, леди Апнор, но мое мнение на сей счет непоколебимо, и едва ли я смогу изменить точку зрения.

Леди Апнор наклоном головы дала понять, что всецело разделяет точку зрения собеседника.

Джейн приходилось читать о том, что в иные минуты в голове людей раздаются предупредительные звоночки. Сейчас она это чувствовала. По мере того как возрастал ее гнев, шум в голове делался почти что оглушительным.

— Отец наверняка согласен с вами, — поспешила высказаться Аманда. — У него жуткие проблемы с профсоюзниками. Не раз он говорил, что теперь мы словно бы живем где-то в России.

— Соль земли, тоже мне… Я бы лучше сказал, грязь, накипь, пена, — произнес Родерик Плэйн. Джейн от негодования вмиг сжалась, как сжимается взведенная пружина, ей казалось, она вот-вот задохнется. Взглянув на стоявшего неподалеку слугу, она чуть ли не возненавидела его за бесстрастность, как если бы он решительно ничего не слышал. Впрочем, ее гнев был обращен и на самое себя. Джейн вспыхнула и посмотрела по сторонам, поймала на себе взгляд Клариссы, исполненный холодного презрения. Интуиция подсказала девушке, что именно Кларисса каким-то образом затеяла этот разговор.

— Да, но если то, что вы сейчас говорите, правда, в чем, однако, я очень сомневаюсь, но если, повторяю, это правда, тогда, отказывая народу в праве на образование, мы сами спровоцируем еще большую леность. Ведь мы в таком случае гасим у людей все амбиции, — резонно возразил Алистер.

«Странно, что он столь спокоен и так вежлив с этим ужасным человеком», — подумала Джейн. Вежливость Алистера лишь подлила масла в огонь.

— Видите ли, уважаемый молодой человек, вы не затрагиваете основного. Когда народ не мог получать образование, у нас не было проблем с этим самым народом. Люди прекрасно знали свое место, вполне довольствовались им. И дети их также вполне довольствовались наследством родителей. В результате же полученного образования их пустые головы заполнились ненужной информацией, тогда как они рождены исключительно для того, чтобы очищать мусорные корзины. И в этом вот смысле полученные знания — пустая трата сил и денег.

— Но Родди, далеко ведь не каждый рождается мусорщиком! — перебил его лорд Апнор.

— Не каждый, вы правы. И все те, кто не забивает себе голову избыточным знанием, не склонны пересматривать исторически сложившийся порядок вещей. Однако мы выбрали опасную дорожку и давно уже по этой самой дорожке идем. Стоит ли удивляться, если впереди у нас — ничего, кроме серьезных неприятностей. Тем более что мы, общество, и не думаем что-либо предпринимать, дабы остановить опасные тенденции.

— Папа говорит, что давать народу образование — это в некотором смысле даже жестоко, — вставила Аманда. — Ибо мы посылаем детей в замечательные школы, вроде тех, что сейчас открывает правительство — огромные, светлые, со специальным покрытием на полу, — а после уроков ученики вынуждены вновь возвращаться в свои жуткие халупы. Папа считает, что подобный контраст лишь усиливает социальное недовольство в стране.

— Твой отец совершенно прав, — елейным голосом произнес Родерик.

— Галиматья! — само по себе вырвалось у Джейн.

В ту же секунду над столом повисла неловкая тишина.

— Вы что же, мисс Рид, не только специалист по викторианским садам, но еще и специалист в области образования? — спросила леди Апнор вполне миролюбивым тоном, что затушевывало содержащийся в словах сарказм.

— Нет, леди Апнор, я не специалист, но знаю кое-что о государственном образовании и необходимости развивать просвещение, а также о желании простых людей учиться.

— Что-то я не замечала у своей служанки особого рвения к учебе. При всем том, со слугами в наше время куда больше хлопот, чем прежде, когда служили их родители. И все это — благодаря образованию. Полагаю, что в словах Родерика содержится немалая доля истины.

Гнев придал Джейн сил и уверенности, и она, не сморгнув, продолжила:

— Если бы ваши доводы были неоспоримы, леди Апнор, тогда все мы до сих пор жили бы на деревьях, как обезьяны.

— Жаль, что иные с этих деревьев поспешили спуститься, — едко заметила Кларисса.

— И вы все время говорите про «них», как если бы эти самые «они» являлись совершенно другим биологическим видом по сравнению с вами. Однако мы точно такие же, мы тоже люди и имеем те же самые права, что и вы, что и все остальные.

— Господи, мисс Рид, вы часом не коммунистка?! Как ужасно все то, что вы говорите! — Леди Апнор улыбнулась своей холодной уничижительной улыбкой.

— Нет, я вовсе не коммунистка. Но полагаю, что всякий человек должен иметь свой шанс в жизни. Другое дело, что не все могут этим шансом воспользоваться. А отказывать огромному большинству населения в самой возможности получить этот самый жизненный шанс — по-моему, глупо и вообще преступно.

— А так ли уж нужно хамить за столом? — посмотрела ей прямо в глаза Кларисса.

— Мне казалось, что тот, кто называет представителей рабочего класса «грязью», — тот и хамит в первую очередь, — резко ответила Джейн, в голосе которой слышался неподдельный гнев.

— Странное какое-то определение: «рабочий класс». В конце концов, какой вкладывается в него смысл? Рабочий класс — это те, кто работает. Но всякий, кто работает, кто занят каким-то делом, должен сначала получить образование, Родди. Если уж кого и не следует обучать, так это старых идиотов, вроде нас с вами, — вставил свое слово лорд Апнор, пытаясь как-то снять возникшее за столом напряжение.

— Наверное, Джейн — единственный человек за столом, кто может обсуждать эту тему со знанием дела. Ведь как бы то ни было, но только одна она занята какой-то конкретной работой, разве не так? — Леди Онор мило улыбнулась Родерику. — Если, конечно, вы, Родди, не устроились куда-нибудь? — И она озорно подмигнула ему.

— Поскольку разговор приобретает такой грубый оттенок, полагаю, дамам лучше было бы покинуть залу, — заявила леди Апнор и поднялась со своего места.

— Я вовсе не уверен, что Джейн кому бы то ни было нагрубила, мама, — вступился Алистер. — Она просто отстаивала свою точку зрения.

— Не уверен, мой дорогой? — И опять она улыбнулась своей холодной улыбкой. Джейн с удивлением подумала, что улыбка, оказывается, бывает столь грозной. Жаль, что все так получилось, однако теперь, судя по всему, ничего уже не изменишь. Впрочем, она никогда не простит себе, если не выскажет сейчас все, что у нее на душе. Пусть даже этот разговор — не более чем западня, специально подстроенная Клариссой и ее приятелями. И плевать, если после этого Джейн никогда более сюда не пригласят. Главное, чтобы все эти люди не думали, будто ей так уж нужна их компания. Конечно, очень жаль, что она никогда больше не увидит леди Онор и отца Алистера, — но терпеть из-за этого оскорбления и подделываться под взгляды ее светлости?!

Дамы уже потянулись из обеденной залы, а Джейн все еще сидела на месте. Алистер нагнулся к ее уху и шепнул:

— Дорогая, ты должна идти вместе с дамами.

— Но я хочу подождать тебя.

— Нет, дорогая, тебе не следует меня ждать. Я подойду позднее.

Джейн пришлось присоединиться к дамам.

В гостиной на втором этаже Джейн с интересом стала наблюдать, как все прочие засуетились возле леди Апнор. Женщины, сами того не сознавая, двигались с удивительной грацией: все они были такими высокими и стройными, что всякое производимое ими движение выходило на удивление красивым. Джейн также заметила, что у всех у них очень длинные шеи. Рассевшись по местам, дамы принялись разговаривать, всякий раз обращая взгляды в сторону той из них, кто в данную минуту говорила, — и эта вот слаженность движений напомнила Джейн о великолепии балета. Как же ей было не по себе в такой компании! Уже одно то, что она была невысокого роста и достаточно пухлой, — уже одно это делало ее здесь гадким утенком.

Леди Апнор усердно ухаживала за девушкой, предлагая ей лучший шоколад в серебряной вазочке. Хозяйку словно подменили, до такой степени не походила она на грозную даму, каковой была в обеденной зале. Джейн в ответ мило улыбалась, чувствуя определенную неловкость от столь резкой перемены настроения хозяйки. Все сейчас наслаждались кофе, и, воспользовавшись тем, что гости при деле, леди Апнор уселась рядом с Джейн.

— Скажите, мисс Рид, а как вам удалось познакомиться с моим сыном?

— Он устроил у себя вечеринку. И кто-то из его друзей, работающих в нашей больнице, пригласил меня. Вечеринка тогда удалась на славу.

— Интересно, что же это за друг такой был?

— Ну, собственно, два друга, Джон и Дэвид. Фамилий я не знаю.

— Ах, вот каких друзей вы имеете в виду! Жуткие, вульгарные молодые люди.

— Мне они показались весьма симпатичными, — не желая поступаться истиной, заметила Джейн.

— И как вы нашли дом Алистера? — поинтересовалась у нее леди Онор. — Я все собираюсь как-нибудь съездить к нему в гости.

— Жуткое место, что-то вроде склада старой мебели, — откликнулась леди Апнор. — Никогда не понимала, почему он так настойчиво стремится покупать себе всякую рухлядь? Такие замечательные комнаты, там столько места, а он упорно обставляет дом рухлядью. Впрочем, он всегда делает так, как считает нужным.

— Но это же естественно, Бланш: он пытается обставить свой дом в соответствии с собственным вкусом, — попыталась оправдать Алистера леди Онор.

— Ну теперь-то понятно почему. — Леди Апнор проницательно посмотрела на Джейн. Девушка смущенно потупилась и наткнулась взглядом на свои руки. По сравнению с руками остальных женщин руки Джейн выглядели сейчас еще краснее и ужаснее, чем обычно. Казалось, сколько бы Джейн ни пользовалась смягчающими кремами, они так и останутся сродни гусиным лапам. Джейн заметила, что и Кларисса смотрит в ту же точку, и поспешила их убрать. — Эх, дорогая Онор, вы бы видели, как у него там внутри! Сказать «жутко» — значит ничего не сказать. Я предложила ему взять любую мебель, какую он только пожелает, но нет, ему, видите ли, подавай старый, черт знает чем пахнущий хлам, который он скупает у старьевщиков. Кошмар какой-то!

— Но то, что Алистер покупает, выглядит очень стильно. Правда, правда, леди Онор. У него отличный вкус, и потому он привозит только изящную мебель, которая к тому же совершенно ничем дурным не пахнет, — вмешалась Джейн, чувствуя, что следует кому-то встать на защиту фулемского дома Алистера. Леди Онор понимающе улыбнулась, а леди Апнор зло сверкнула глазами.

— Насколько я понимаю, вы с моим сыном знакомы уже около года?

— Да, что-то вроде этого.

— Понятно, — протянула мать Алистера. — Что же касается вашей специальности… Вы, насколько я могу судить, еще не получили сертификат медсестры?

— Пока еще нет. Мне еще нужно целый год отучиться.

— Еще целый год? Ясно… И разумеется, вы намерены получить этот самый сертификат?

— Я толком и сама даже не знаю.

— Ужасная профессия, — встряла в разговор Кларисса. — Подумать только, копаться в заднице других людей! Потому и руки неизвестно на что похожи!

— Кла-рис-са! — оборвала ее мать. — Нельзя же быть настолько грубой!

— Но ведь это правда, мамочка. Профессия отвратительная. И почему только ты избрала именно ее? — брезгливо поинтересовалась она у Джейн.

— Так получилось. Мне ведь нужно было как-то жить, зарабатывать на хлеб.

— Разве нельзя было пойти в магазин продавщицей или выбрать что-нибудь поприличнее?.. — Кларисса сделала неопределенный жест рукой.

— Мне кажется, в больнице работать куда интереснее, чем стоять за прилавком. Мне по крайней мере приходится работать также и головой.

— В самом деле?! — Кларисса удивленно приподняла брови. — Ну, если, конечно, для того, чтобы подкладывать судно, требуется работать головой, тогда — да, разумеется. — В ответ раздался сдавленный хохот Аманды.

— Кларисса, ты перебарщиваешь! Но как бы то ни было, а я не раз слышала, что при получении сертификата нужно выдержать очень сложные экзамены, — сказала леди Онор, повернувшись к Джейн. — Вы не в курсе?

— Во всяком случае, я знаю наверняка, что для того, чтобы получить работу в нашей больнице, необходимо сдать все экзамены на «отлично».

— Вот видишь, Кларисса! Тебе бы это ни за что не удалось! — торжествующе воскликнула леди Онор.

— Но ведь есть и другие варианты. За врача замуж, например, можно выйти. Многие идут работать медсестрами именно поэтому, — заявила Кларисса, отмахиваясь от замечания тетки.

— Ну, этот вариант вовсе не для меня, — сказала Джейн, стараясь при этом не смотреть в сторону Клариссы. — Я, например, терпеть не могу тех сестер, которые липнут к студентам-медикам. Во всем этом есть что-то гадкое…

— Скажите, а чем занимается ваш отец? — продолжала выспрашивать леди Апнор.

— Он работает кладовщиком на фабрике.

— Понимаю… Очень интересно… — ледяным тоном протянула леди Апнор. Без сомнения, все свои выводы она строила исключительно на ответах Джейн. Но вот какие? Джейн много бы дала, чтобы узнать об этом.

— А может, сыграем в триктрак? — спросила Кларисса, которой, видимо, осточертел нудный разговор. — Как ты на это смотришь, Джейн?

— К сожалению, я не умею играть.

— Не умеешь?! Но это ведь так просто, все умеют играть в эту игру! — не унималась Кларисса.

— Если я не умею, стало быть, уже не «все», — резко заметила Джейн.

— А на велосипеде ты катаешься?

— Нет.

— Ну ладно, а как насчет тенниса?

— Очень плохо.

— Господи, и чем же мы будем с тобой заниматься? Впереди целые выходные!

— Не переживайте за меня. Я найду себе занятие, — ответила Джейн.

— Ну еще бы… — саркастически протянула Кларисса.

Горячие слезы навернулись на глаза Джейн. Как бы ей хотелось сейчас оказаться в фулемском доме, а не сидеть рядом с этими женщинами, которые так и норовят уколоть ее побольнее. В другой обстановке она бы уже давно высказала Клариссе все, что о ней думает! Девушка вдруг с облегчением услышала гул мужских голосов и резко повернулась, надеясь увидеть Алистера. Тот подошел и уселся на подлокотник кресла, погладил Джейн по голове.

— Алистер, тебе так неудобно. Сядь как положено, — скомандовала мать.

— Очень даже удобно, мама.

— А я говорю, что не удобно! Так ты сломаешь подлокотник. — В голосе ее чувствовалось явное раздражение. Алистер поднялся и отошел.

— Может быть, кто-нибудь хочет выпить? — спросил лорд Апнор и, не дожидаясь ответа, принялся разливать вино по бокалам. — Мисс Рид, вы как? — И он улыбнулся.

— Я не отказалась бы от джина с тоником.

— Джин и тоник! — протянул Родерик Плэйн. — Боже правый, впервые в жизни слышу о джине с тоником после ужина! — И он, довольный, громко расхохотался, демонстрируя собравшимся свои желтые зубы и брызгая слюной.

— Но я предпочитаю это, — краснея, произнесла Джейн.

— Вполне законное желание, не вижу причин, почему бы его не удовлетворить. Более того, совсем неплохая идея, на улице чертовски жарко. Знаешь, Бэнкс, сделай-ка, пожалуй, и мне порцию, — распорядился лорд Апнор.

— Тогда уж три порции, Бэнкс, — поддержал Алистер.

— Со льдом, мисс Рид? — невозмутимо поинтересовался дворецкий.

До полуночи, покуда гости не начали расходиться, Джейн тихонько сидела в уголке, потягивая из бокала. Она решила лучше помалкивать. Тем более что речь шла о недвижимости и о земельных участках. Наконец лорд Апнор, извинившись, покинул гостиную, после чего тон общей беседы резко поменялся. Родерик, будучи явным мастером интриги, принялся сплетничать о друзьях — и говорил такие жуткие вещи, что Джейн чувствовала себя весьма неловко. Ей подобные разговоры представлялись совершенно неприличными, однако все остальные в ответ на слова Родерика дружно смеялись.

Наконец взрослые отправились по своим комнатам, и в гостиной остались лишь молодые люди. Джейн стало совсем не по себе. Самоуверенность молодежи ее подавляла, и она втайне злилась, что не может ответить тем же. У них даже шуточки и приколы были свои, «для внутреннего употребления», не рассчитанные на кого бы то ни было со стороны. И Алистер прекрасно вписывался в этот тесный кружок, тогда как Джейн чувствовала себя аутсайдером.

Кто-то предложил сыграть в бильярд, и девушка воспользовалась этим предлогом, чтобы отправиться к себе в комнату. Лежа на постели, прислушиваясь к разнообразным звукам незнакомого дома, она более всего сейчас хотела, чтобы рядом оказался Алистер. И, как по волшебству, дверь вдруг отворилась.

— Ну и ну, — протянул Алистер, закрывая за собой дверь. — Матушка сделала все возможное, чтобы наши с тобой комнаты отстояли друг от друга максимально далеко. Мне отвели комнату вообще в другом крыле.

Молодой человек тотчас забрался к ней в постель. Джейн с наслаждением расслабилась, почувствовав его руки.

— А где комната твоей матери?

— Да не волнуйся ты, здесь такие толстые стены, что при всем желании ничего не услышишь. Ну-ка, иди ко мне…

Джейн, впрочем, никак не могла отойти от событий сегодняшнего вечера.

— Что с тобой? — поинтересовался Алистер.

— Не знаю… Наверное, дело в том, что заниматься любовью в доме твоей матери… Ну, в этом есть что-то греховное.

— Но ведь здесь живет и мой отец. А уж он-то вовсе не возражал бы, чтобы его сын был счастлив под этой крышей, будь уверена. Но если ты и впредь не образумишься, я постараюсь пореже к тебе захаживать, — буркнул Алистер, поудобнее пристраиваясь на постели.

 

Глава 10

Проснувшись, Джейн разочарованно обнаружила, что она одна. Должно быть, Алистер с первыми же лучами солнца выбрался из постели и вернулся к себе в комнату. Она перебралась на его место, уткнулась головой в подушку, потянула носом, желая вдохнуть его запах. О, если бы в доме не было никого, кроме них двоих!.. Как бы она была счастлива! При воспоминании о вчерашнем вечере она поежилась. Какой чужой, неловкой, глупой она, должно быть, выглядела. Джейн так и не смогла отделаться от ощущения, что она здесь — сама по себе. Да, она никогда не сможет принадлежать к «их» кругу. Девушка запоздало корила себя, что была так непростительно молчалива, не произнесла и доли того, что следовало бы сказать. Даже отстоять свою точку зрения, даже это она не смогла сделать как следует! Хотя, конечно же, попробуй тут аргументированно поспорь, когда на тебя обращены холодные, уничтожающие рыбьи глаза! После ужина ее ведь подвергли форменному допросу. Вопросы задавались не из простого интереса, а чтобы на их основании сделать выводы и соответственно к ней относиться. Разумеется, ее сочли человеком совершенно иного круга.

Все вчерашнее действо осуществлялось с таким холодным цинизмом, что Джейн в определенном смысле была даже рада тому, что никто не пытался понять ее по-настоящему. Она воспринималась как социально неполноценное существо, и только ее социальный статус имел какое-то значение. Ее отвергли не из-за каких-то личностных качеств, но именно из-за принадлежности к другому классу. И то раздражение, которое Джейн замечала во взгляде леди Апнор, было направлено не буквально против девушки, но против самой ситуации, в которой хозяйка особняка вынуждена была принимать как себе подобную гостью из другого социального слоя. Джейн не сомневалась, что, окажись леди Апнор обыкновенной пациенткой в больнице, она отнеслась бы к медсестре Джейн совершенно иначе, демонстрируя лучшие свои душевные качества.

Джейн вдруг испугалась: а что, если Алистер в один прекрасный момент посмотрит на нее глазами своей матери?! Более того, мать Алистера может специально выставить ее на посмешище, создав такую ситуацию, чтобы Алистер и сам почувствовал, насколько Джейн ему не пара. Девушка словно окунулась в викторианскую эпоху с ее жесткими социальными ограничениями, и в ее душе всколыхнулась волна гнева с изрядной толикой грусти.

Да как вообще эта женщина посмела поставить себя в положение судьи?! Если Джейн хочет быть женщиной Алистера, кто может этому воспротивиться? Тем более — помешать?! Ведь тот факт, что Джейн родом из простой семьи, никоим образом не определяет ее характера! Манеры поведения — то, чему вполне можно научиться. Она ведь, скажем, научилась, как и каким ножом следует пользоваться за столом, как принято есть суп. За последние годы Джейн научилась очень многому из того, о чем раньше и понятия не имела. И научится еще многому другому! Так почему же, в таком случае, она должна стыдиться своей семьи и своего класса? По крайней мере она хоть к чему-то в жизни стремилась, в отличие, скажем, от той же Клариссы, которая, получив все готовеньким при рождении, ничего не делала, ни о чем не думала и тем не менее ожидала уважения со стороны окружающих. С Алистером Джейн никогда не испытывала социальной неполноценности, — что же случилось, когда она оказалась рядом с его сестрой?

Осторожный стук в дверь вернул Джейн к действительности. Вошла Мэй с чайным подносом. В серебре чайника отражалась роза, поставленная в изящную, специально на один цветок, вазочку.

— Доброе утро, мисс. — Мэй привычными движениями открыла шторы, и яркий солнечный свет тотчас хлынул в комнату. — Удивительно погожий день, мисс. Должно быть, сегодня будет жарко. — Она поставила перед Джейн поднос. — Лорд Редланд просил передать, что он отправился на верховую прогулку и вернется около десяти. Это он передал вам эту розу. — Мэй хихикнула. — Очень романтично, правда?

— Великолепная роза, — ответила Джейн, полагая, что хотя бы из приличия ей не стоит комментировать действия Алистера.

— Да, мисс, вы правы. — Служанка в отличие от самой Джейн очень четко чувствовала рамки дозволенного. — Не желаете ли принять ванну?

— Ну, если вам не трудно. — Джейн улыбнулась. — Но только помните, о чем мы с вами вчера договорились. Приготовить ванну — это одно, а мыть ее вы не будете.

— Да, мисс, как пожелаете. — Улыбнувшись, Мэй отправилась в ванную комнату. Джейн уселась на постели и принялась за чай, сонно поглядывая на принесенную красную розу. Наконец она сообразила: Алистер таким образом давал ей понять, что вчерашнее поведение Джейн в обществе равно как и неспособность Джейн удовлетворить его в постели не имели для него никакого значения.

— Мэй, — позвала она служанку и, когда та появилась в дверях ванной, спросила: — Как вы думаете, что я сейчас должна делать? Видите ли, дело в том, что я впервые оказалась в таком обществе и в некотором смысле теряюсь, что следует и чего не следует делать.

— Ну, тут общие только застолья. Ее светлость — женщина весьма пунктуальная и требует от своих гостей, чтобы те принимали участие в совместных трапезах. Она очень сердится, если кто из гостей опаздывает за стол. Но завтрак не в счет. Большинство приглашенных дам завтракают в постели. Правда, лорд Редланд предупредил меня, что вы не очень-то любите завтракать в постели.

— Мягко сказано — не очень. Терпеть не могу: всюду крошки, да и вообще…

— Вот было бы отлично, если бы все дамы так рассуждали, — одобрительно заметила Мэй. — Некоторые оставляют после себя такую помойку, вы бы видели! Крошки, пролитый чай, наволочки в мармеладе… Иногда до самого ленча не убраться!

Джейн понимающе улыбнулась.

— А что после завтрака? — напомнила она.

— Мне кажется, у лорда Редланда имеются какие-то свои планы на утро. В час будет ленч, в восемь часов — ужин. Чай накрывают в четыре. Но если вы не хотите, на чай можно не приходить.

— А что здешние гости делают весь день?

— Едят, главным образом. — Она засмеялась. — Иногда гуляют в саду. Некоторые катаются на лошадях. Письма иногда пишут… Что-то в этом роде. — По тону Мэй можно было заключить, что она полагала пребывание гостей весьма скучной процедурой. — Тут есть плавательный бассейн за цветочной оранжереей. И если стоит хорошая погода, гости иногда купаются. А так, пожалуй, ничего и не делают. Большинство дам после ленча отдыхают у себя. Ума не приложу, с чего бы им уставать? — Мэй вновь рассмеялась.

— А вы не могли бы немного прогуляться со мной? Если у лорда Редланда свои планы? — поинтересовалась Джейн. Девушка с явным недоумением взглянула на нее. — Я имею в виду, не могли бы вы показать мне, где именно находится цветочная оранжерея?

— Боже правый, мисс, это означало бы немедленное увольнение со службы!

— Только за то, что вы со мной прогуляетесь?!

— Нет, я могу, конечно, прогуляться на свежем воздухе. Но только не в сторону оранжереи и вообще не там, где меня могли бы видеть. Так что благодарю покорно!

— Где вас могли бы видеть — кто?

— Ну, в первую очередь ее светлость, мисс. Когда она в саду, то даже садовникам не разрешается находиться рядом. Бывает так, что ее светлость приходит в сад, а садовники в кусты прячутся — не дай Бог, заметит!

— Но это какая-то архаика! Никогда не слышала ничего подобного! И вам самой, что же, это кажется нормальным?!

— Тут всегда были такие порядки.

Джейн не нашлась что сказать. Все-таки эта девушка живет совершенно в ином мире, не похожем на мир лондонских больниц.

— Да, мисс, сегодня будет праздничный ужин. Не помочь ли вам уложить волосы?

— Уложить волосы?! — Джейн машинально провела рукой по голове. — А что вы можете предложить?

— Ну, я бы предложила взбить их, сделать что-то вроде большого шиньона. У вас такие длинные, такие красивые волосы.

— Вы так считаете? Впрочем, делайте все, что угодно. Главное, чтобы новая прическа не причиняла мне неудобств. — Джейн улыбнулась. — А остальное — на ваш вкус.

— Договорились, мисс. Поверьте, все будет в лучшем виде. Обещаю вам. Вообще-то я с удовольствием работала бы прислугой у кого-нибудь одного. А так у меня практически нет возможности поупражняться. Гостьи обычно приезжают со своими служанками. Кстати, мисс, не забудьте про ванну: вода остынет.

Вернувшись в комнату после ванны, Джейн не могла удержаться от улыбки: Мэй не только убрала постель, но и вообще навела полный порядок, все сложила, а постельное белье так и вовсе унесла. Одевшись, Джейн по совету Мэй спустилась в столовую к завтраку.

К ее радости, столовая оказалась пуста. Оставив без внимания ряды аккуратных серебряных кастрюль, в которых было все что душе угодно — от вареных яиц до копченой рыбы и яично-лукового салата, Джейн налила себе кофе. Рядом на столике лежали свежие газеты. Конечно, хорошо просмотреть прессу, однако Джейн не рискнула разворошить стопку.

Открылась дверь, и в столовую бесшумно вошел Бэнкс. Еще вчера вечером она обратила внимание, что дворецкий не ходит, а как-то скользит по полу, словно на роликах.

— Доброе утро, мисс Рид.

— Доброе утро, мистер Бэнкс.

Дворецкий одарил ее своей редкой улыбкой, правда, не преминув заметить, что тарелка ее пуста.

— Вам ничего более не нужно, мисс? Может, принести еще чего-нибудь? — В голосе его слышалась некоторая озабоченность.

— О нет, благодарю вас, мистер Бэнкс. Великолепный кофе, — поспешила добавить она, чтобы, не дай Бог, дворецкий не почувствовал себя оскорбленным. Поднявшись из-за стола, она в нерешительности перевела взгляд с одной двери на другую. Заметив ее замешательство, Бэнкс распахнул одну из них.

— Я предложил бы вам пройти в Длинную Галерею, в это время там особенно хорошо.

— Длинная Галерея? А как туда пройти? — улыбнувшись, поинтересовалась Джейн.

— Позвольте, я вас провожу. — Дворецкий молча повел ее по длинным коридорам. Наконец они остановились перед двойными дверями. Бэнкс, чуть рисуясь, объявил:

— Вот это, мисс Рид, и есть Длинная Галерея.

Джейн от изумления даже рот раскрыла. Уже в библиотеке она подумала, что библиотечное помещение огромно, но Галерея оказалась куда просторнее. Она располагалась у подножия небольшой лестницы и если казалась узкой, то исключительно вследствие своей необычайной длины. Сквозь высокие окна проникал солнечный свет, радужными переливами поигрывал на потолке, на гладких поверхностях мраморных каминов. Полированный дубовый паркет, изящно сработанный, поражал блеском. Вообще Галерея была такой светлой, что у Джейн возникло ощущение, словно она вступила в призму.

— Надо же, как восхитительно! — невольно вырвалось у нее. При этом Джейн даже захлопала в ладоши.

— Да, эта зала имеет 116 футов в длину, мисс. Зимой окна занавешивают шторами, а летом их всегда снимают.

— Понимаю, мистер Бэнкс, понимаю… Такое чувство, что тут господствует не дерево и побелка, а кристально чистый свет.

— Именно. — Дворецкий явно питал тайную симпатию к Галерее. — Обратите внимание на потолок, мисс. — Она задрала голову и увидела, что он был украшен искусной, хотя и несколько тяжеловесной лепниной. — Сюда специально приезжали итальянские специалисты по лепным потолкам, и не один год. Если бы вы, мисс, подошли к окну и взглянули на противоположную сторону, то наверняка заметили бы, что каждая панель украшена сценой из Библии. Вот тут, скажем, Адам, Ева и Змий.

— Эта зала используется для танцев, мистер Бэнкс?

— Время от времени. Вообще-то она была задумана как помещение, где все дамы, живущие в доме, могли бы прогуливаться в пасмурную погоду. — Где-то в глубине особняка зазвонил телефон. Извинившись, Бэнкс неохотно оставил девушку.

Длинная Галерея, по всей видимости, служила чем-то вроде настоящего музея. Тут стояли изящные ларцы с иероглифами. В одном из них Джейн обнаружила расшитые перчатки и носки с тиснением, что эти вещи принадлежали королеве Виктории и Елизавете I. «Какие же странные люди эти самые королевы, — подумала Джейн. — Сколько особняков они посетили за всю свою жизнь и в каждом доме старались оставить хоть что-то на память. Интересно, они что же, забывали эти вещи? Или специально дарили хозяевам?» Внимание девушки также привлекли большие фарфоровые часы: ее так и подмывало подойти и повернуть ключ заводного механизма. Не будучи в состоянии справиться с этим искушением, Джейн повернула ключ, и тотчас же кукла подняла свою крошечную руку и провела по клавиатуре крошечного пианино: зала наполнилась звуками механической мелодии.

У кого-то из прежних владельцев особняка была явная страсть к коллекционированию различного рода часов, у кого-то — ко всему африканскому. Красовался тут и индийский ларец, на крышке которого драгоценными камнями были выложены скрещенные сабли, а в центре из пластинок слоновой кости собран миниатюрный Тадж-Махал. Немало здесь хранилось и разного оружия: пики, ножи, дротики… Все безделицы отличались отменными формами и неоспоримым изяществом.

Наконец Джейн добралась до самого дальнего конца залы и уселась перед нешироким окном на вышитую подушечку. Отсюда открывался прекрасный вид на всю Галерею. Джейн без труда представила, как тут прогуливаются нарядно одетые дамы в длинных платьях, смеясь, сплетничая и деланно восхищаясь собачками. Тут же крутятся неугомонные дети, забавляясь на скользком паркете.

Впрочем, по стародавним временам тоскует, должно быть, и весь этот особняк, не одна лишь Галерея. Ведь дом некогда строили с расчетом на большое число обитателей, нынче же здесь проживали единицы. Казалось, все поместье терпеливо ожидало возвращения былого шумного веселья.

Выглянув в окно, Джейн увидела подрезающего цветы садовника. Наверняка века сменялись веками, а садовники, служившие в этом доме, выполняли одну и ту же монотонную работу. Неожиданно верхом на вороном коне показался Алистер, рядом с ним ехал лорд Апнор. Интересно, сколько женщин за всю историю этого дома так же вот сидели и наблюдали из окна за своими рыцарями. Ситуации повторяются, меняется с течением времени разве что покрой одежды.

Джейн словно очнулась от забытья и заторопилась к дверям, стараясь при этом не поскользнуться, затем сбежала по ступеням и с третьей попытки обнаружила дверь в конюшню.

— Дорогая! — позвал ее Алистер, слезая с коня. Он взял коня под уздцы и подвел к Джейн. Та испуганно вздрогнула, почувствовав дыхание крупного животного. — Ты не хочешь прокатиться?

— А он не укусит? — озабоченно поинтересовалась Джейн.

— Разумеется, нет. Вот, гляди. — И Алистер поцеловал коня прямо в морду. — Майор такой смирный, он и мухи не обидит.

— Но ведь я-то не муха, — резонно заметила девушка.

— Доброе утро, мисс Рид, — приблизившись, поклонился лорд Апнор. — Вы сегодня замечательно выглядите.

— Приятно вот так возвратиться с прогулки и припасть к руке такой красивой особы, не правда ли, папа? — с гордостью сказал Алистер.

— Без сомнения. Я бы даже сказал больше: приятно увидеть молодую симпатичную даму с естественным румянцем на лице.

— А где все остальные? — спросила Джейн, которую несколько смутили слова лорда.

— Должно быть, еще в постели, — предположил Алистер.

— Но вчера Кларисса заикнулась было о прогулке…

— Ну, заикнуться она могла о чем угодно, однако, как правило, ее слова — это одно, а поступки — совсем другое. Учитывая, что они долго еще веселились вчера ночью, наверняка многие из них сейчас мучаются с похмелья. — Он направился к стойлу. — Джейн, только никуда не уходи. Я сейчас поставлю Майора и кое-что тебе покажу.

— А кофе?

— Нет, папа, спасибо. Я хочу показать Джейн Триник.

— Что ж, мысль неплохая. Значит, увидимся за ленчем. — Лорд передал поводья слуге, а Джейн стала дожидаться Алистера.

 

Глава 11

Они проехали по парку около мили, миновали старинные ворота с милыми каменными медведями на пилонах. Затем с обеих сторон дороги потянулись кусты, и наконец машина остановилась напротив каменного, на гранитном фундаменте дома. Все стены его были увиты густой зеленью. Большую часть фасада затянул виргинский вьюн, вперемежку с дикими розами и ломоносом. Сам дом по сравнению с особняком казался весьма небольшим.

Взяв Джейн под руку, Алистер провел ее через главный вход в декорированный флагами холл. На площадке между первым и вторым этажами находилось огромное окно, затянутое снаружи зеленью, вследствие чего света сюда проникало не так много.

Джейн послушно следовала за Алистером. Они поднялись в самую большую из здешних пяти спален, с полукруглым окном во всю стену.

Джейн не смогла удержаться от восклицания:

— Эта мне нравится больше всех!

— В самом деле?

— Ты еще спрашиваешь, Алистер?! Потрясающе! И чья же это комната?

— Моя. Теперь, после окончания Кембриджа, я буду жить здесь. Разумеется, нужно будет привести ее в надлежащий вид, повесить хоть что-нибудь на стены, подыскать мебель. Но это все мелочи. Отец позволил мне взять все, что я захочу, с мансарды Респрина.

Он принялся строить планы обустройства дома, а Джейн вдруг ощутила в душе холодок. Как это? Алистер будет жить так далеко от Лондона, так далеко от нее?.. И ведь за все время знакомства Джейн так ни разу по-настоящему и не задумалась об их будущем, не попыталась выяснить его планы на сей счет. Какой же дурой она была! Разумеется, в Кембридже он отучился, теперь ему нужно заняться делом. И почему она даже не попыталась прикинуть, каким именно? Может быть, тогда не пришлось бы так вот глупо сейчас себя чувствовать! Но дело в другом: как же она сможет жить без него?! Откуда возьмутся силы, чтобы жить день за днем, тем более что дни теперь сделаются тягучими и невзрачными?

— А как же тогда твой фулемский дом? — нашлась наконец Джейн.

— И туда тоже буду наведываться, потому как вовсе не намерен похоронить себя здесь. — А, стало быть, хоть изредка, но она сможет видеть его в Лондоне; значит, Алистер не отказывается от нее! — Иди-ка сюда… — И он потянул ее за руку, усаживаясь прямо на пол.

— Алистер, ты что?! Сюда же могут прийти! — возразила Джейн.

— Ерунда, никто сюда не придет. А если и придут, что с того? — выдохнул он, лихорадочно расстегивая пуговки ее блузки и залезая рукой под одежду. Она пыталась убрать его руку, но при первом же прикосновении все существо Джейн наполнилось сладкой истомой. Увы, слишком поздно…

— Именно здесь я мечтал заняться с тобой любовью, — прошептал Алистер, и голос его сделался каким-то чужим, как и всегда, когда Алистер был чрезмерно возбужден. Солнце, продираясь через плотно облепившую окошко зелень, ласкало своими лучами приникших друг к другу. Позабыв о жестких половицах, позабыв про пыль, Джейн страстно отвечала на ласки любимого, подогреваемая еще и страхом перед неизвестностью. Как знать, может, они встречаются в последний раз? Джейн вся была открыта утренним лучам солнца. Всюду руки и губы Алистера… Он ласкал ее грудь и с нетерпением жаждал большего: сейчас леди Апнор решительно не имела влияния на сына, на его чувства! Это были те редкие минуты полного торжества Джейн над Алистером, когда он принадлежал целиком и полностью одной только ей.

— Я ведь говорил, что именно тут, в этой самой комнате у нас получится отменно, — с явным удовлетворением в голосе произнес Алистер, закурил две сигареты и одну передал Джейн. Прислонившись к стене, не вполне отдавая себе отчет в том, что обнажен и весь в поту, он сейчас приходил в себя. Когда Джейн поднялась, намереваясь одеться, он схватил ее за руку. — Не спеши, посиди так. Именно тут, в моей комнате…

Джейн уселась рядом с Алистером, положила голову ему на грудь.

— Ты сама-то что обо всем этом думаешь? — спросил он.

— О чем именно?

— Я о доме говорю. О Тринике.

— Я уже сказала, что дом великолепен. Счастливый ты человек.

— А ты хотела бы жить здесь?

— По-моему, кто угодно с радостью согласился бы.

— Кто угодно меня сейчас решительно не интересует. Я хочу знать, хотела бы именно ты жить здесь? — Он осторожно повернул ее голову и приподнял подбородок, чтобы Джейн смотрела прямо ему в глаза. — Глупышка Джей, я ведь, в сущности, делаю тебе предложение. — И, видя, как открылся от удивления ее рот, Алистер рассмеялся. — Не удивляйся. Так какой же ответ? Да или нет?

— Алистер… Все это настолько неожиданно! Я, по правде говоря, никогда серьезно не думала о замужестве. О Господи… — только и смогла вымолвить Джейн.

— Стало быть, ты говоришь «да»?

— Право, и не знаю. Все так вдруг. Я имею в виду, твои родители, они-то что скажут?

— Мне решительно наплевать на то, что скажут родители. Я ведь женюсь не на них. — От волнения он снова закурил. — Не думал, что ты будешь колебаться. Почему-то был уверен, что ты немедленно согласишься, — бросил он с толикой раздражения в голосе.

— О, дорогой, я так хочу сказать «да». Я очень этого хочу.

— Вот и отлично. Будем считать, что один вопрос мы утрясли. — Он загасил окурок, с удовольствием посмотрел на ее полную грудь, коснулся губами сосков и начал медленно приближаться к девушке.

— Погоди, Алистер, нам нужно поговорить.

— Подождать?! — протянул он разочарованно. Упершись локтем в пол, он внимательно посмотрел на Джейн. — А о чем еще нам говорить? Все уже решено, и сейчас я снова хочу заняться любовью, так сказать, в ознаменование. — Он торжествующе рассмеялся.

Она отстранилась.

— Все не так просто, как тебе кажется, — откликнулась Джейн. Она была так поглощена своими мыслями, что ее нисколько не смущала ни собственная нагота, ни то, что она сидит на полу.

— А по-моему, все очень просто.

— Нет, мой дорогой, не упрощай. Начать с того, что я ни разу не слышала, любишь ли ты меня. Я ведь не могу выйти замуж за человека, который меня не любит.

— И без слов все ясно.

— Отнюдь.

— Если бы не любил, чего ради я стал бы тебе делать предложение?

— В таком случае, скажи.

— Ну, хорошо. Я тебя люблю. — И он обезоруживающе улыбнулся. — Теперь-то мы можем заняться любовью?

— Погоди, давай поговорим. Я не вполне уверена, что ты все хорошенько обдумал.

Алистер вздохнул, словно примирившись с мыслью, что с сексом придется подождать.

— Ну что, что я еще не обдумал?

— Во-первых, твои родители. Что они скажут?

— Ну, лично я думаю, что они будут вполне довольны. Оба они считают, что мне давно уже пора остепениться.

— Остепениться — это одно, а жениться именно на мне — совсем другое.

— А чем ты плоха? Или у тебя темное прошлое? Может, ты была проституткой или у тебя нелады с полицией? — Он рассмеялся собственной шутке.

— Алистер, ради Бога, отнесись к этому серьезно! Ты сам подумай, до нынешних выходных я ведь даже понятия не имела о том, как ты жил за пределами Кембриджа и Фулема. Я даже не могла себе представить ваше имение. Полагаю, твои родители хотели бы подыскать тебе какую-нибудь девушку вашего круга.

— Господи, дорогая, неужели тебя это действительно волнует? Мой отец прекрасно себя чувствует, и потому еще Бог знает сколько времени пройдет, прежде чем я унаследую это имение. Но как бы то ни было, а мы живем здесь. Со временем я научусь управлять имением, а ты привыкнешь к иному образу жизни. Все это предельно просто, нечего тут усложнять. — И он покачал головой, удовлетворенный логикой собственных аргументов.

— Да, но я ведь никогда не сделаюсь такой, как твоя мать.

— С чего ты взяла, что мне нужна жена, похожая на мать?

— Не буду такой, как Кларисса или Аманда. Они интуитивно чувствуют, как вести себя в той или иной ситуации.

— Неужели ты хочешь, чтобы моей женой оказалась какая-нибудь очередная Кларисса?! — Он взял ее за руку. — Послушай, Джейн, все тут очень хорошо приняли тебя. Отец так и сказал мне сегодня утром, на прогулке.

— Вполне возможно, что я понравилась твоему отцу, но это еще не значит, что он обрадуется, узнав, что ты хочешь на мне жениться. Разумеется, леди Апнор также вслух ничего плохого обо мне не скажет, сделает вид, будто я ей понравилась. Потому как, если она поведет себя иначе, ты переметнешься от нее ко мне. Всякая женщина это знает. Но поверь, твоя мать не считает меня подходящей парой для тебя. Я печенками чувствую.

— Чушь!

— Вовсе нет. Она разочарована.

— Ну, в конце концов, это ее проблемы. Ты ведь выходишь не за нее, а за меня. И я не вижу никаких препятствий для нашей с тобой женитьбы. Но, пусть, я допускаю, что сейчас мой выбор кажется матери несколько странным. Только ты ведь у меня умница, ты со временем научишься вести себя так, чтобы не раздражать своим поведением окружающих. Я в тебе нисколько не сомневаюсь на сей счет.

— Вспомни вчерашний ужин, этот дурацкий спор насчет образования. Видел бы ты, как они на меня смотрели! Вчера мне не хватило смелости как следует за себя постоять, привести железные аргументы, что, мне кажется, подтолкнуло твою мать к определенным выводам.

— Джейн, вчера ты была великолепна, я горжусь тобой, можешь мне поверить. И мать моя наверняка втайне испытала к тебе уважение, потому что ты отстаивала свою точку зрения. Вне зависимости от общего мнения. Она, моя мать, вообще любит спорить, и вчерашний ужин ей пришелся по душе. А вот если бы ты молчала и только и делала, что ела, — тогда, наверное, она была бы весьма разочарована.

— Алистер, ты, похоже, чего-то недопонимаешь. Ты такой замечательный, но ты ровным счетом ничего не понимаешь.

— Чего же именно?

— Не понимаешь, насколько я отличаюсь от всех тех, кто окружает тебя с самого детства. Я ведь из семьи фабричных рабочих. Твои родители вряд ли мечтали о такой жене для сына.

— Ну, ты плохо знаешь моих родителей, — возразил он. — Я всегда сам выбирал себе друзей, а отнюдь не следовал советам родителей. Многие годы моим самым близким другом был сын управляющего фермой. Так что поверь, дорогая, родители вовсе не снобы.

— Друзья — это одно, а жена совсем другое.

— Ерунда. Ты так говоришь, потому что совсем их не знаешь.

— Вспомни вчерашний день, Алистер. У меня было такое чувство, что я вообще тут чужая. Это очень трудно объяснить, но мне казалось, что я зритель, сижу в зале и наблюдаю некое действо на сцене. У вас общий разговор, даже недосказанности общие, понятные всем вам без комментариев.

— Джейн, милая, подчас мне кажется, что ты больна паранойей. Я люблю тебя — вот видишь, опять сказал эти слова. Ты мне нравишься, что, может быть, еще важнее любви, в конечном-то счете. Ты нужна мне, необходима, я хочу иметь от тебя сына. А все прочее меня решительно не интересует.

При этих его словах Джейн почувствовала, как ком встал у нее в горле.

— И я люблю тебя, Алистер, хочу выйти за тебя замуж. Но все так сложно.

— Значит, ты все-таки выходишь за меня? Ну слава Богу, как гора с плеч. А через пару лет никто и знать не будет, чем ты занималась раньше. Ну, а теперь мы наконец предадимся любви?

— Что ты делал вчера, когда я отправилась к себе в комнату? — спросила она, отстраняясь.

— Какая разница? Тем более что ты и сама все прекрасно знаешь: я сидел и болтал с Клариссой и Ко. Посидели немного, потом я прокрался к тебе. Остальное было ужасно.

— С Клариссой ты ведь обо мне разговаривал?

— Вовсе нет, — ответил Алистер и отвел глаза.

— Врешь, именно обо мне. И что же она сказала?

— Да ничего особенного… Черт возьми, ты же знаешь Клариссу! Она вообще высокомерна, и к тебе относится не лучше, чем к остальным. Но это совершенно не касается наших с тобой отношений.

— Это ты так думаешь. — Джейн покивала головой. — А мне кажется, что очень даже касается. Мне кажется, что вчера тебе стало меня жалко и именно эта жалость и вынудила тебя сделать сегодняшнее неожиданное предложение.

— Госсссподи… Какая же ты бываешь противная! После того, что между нами было, как ты можешь так вот обо мне думать?! И запомни, мне решительно наплевать, что делает и что говорит моя сестра! Что касается предложения, то я думал о нем не один день, но хотел сделать тебе предложение именно тут, в этом доме. Можешь смеяться, но такой уж я романтик. — Он улыбнулся своей мальчишеской улыбкой, и Джейн растаяла.

— О, Алистер… ты меня прости…

— Вот так-то лучше. Теперь наконец мы можем заняться любовью?

— Конечно! — Она обняла любимого.

Позднее, уже переводя дыхание, Джейн проговорила:

— Алистер, я хочу тебе сказать еще кое-что.

— Да? — поинтересовался он сонным голосом.

— Знаешь, я из тех женщин, кто если уж выходит замуж, то раз и навсегда. Если ты мне изменишь, я этого не перенесу. Я вообще не смогу тебя делить с кем бы то ни было.

— Если мы поженимся, с какой стати мне смотреть на других женщин?! — ответил он и блаженно потянулся.

Она наклонилась и поцеловала его.

— Еще одно. Нельзя ли некоторое время подержать наше решение в тайне? Пусть леди Апнор сначала немного привыкнет ко мне.

— Черт возьми, нет! — Внезапно он уселся, глаза его загорелись. — Я хочу немедленно заявить об этом всему миру. Все уже решено. А что касается моей матери, то, полагаю, тут ты ошибаешься. Может, она немного суха, кажется этакой неприступной в общении, но на самом деле мягкая и хорошая женщина. И вообще, любимая, давай не будем по второму разу. Я умоляю! — Он взглянул на часы. — О, сколько времени! Мы опаздываем на ленч, черт бы его побрал. Вот уж чего мать действительно терпеть не может! — Он рассмеялся. — Ну же, поторапливайся.

Они спешно оделись, кое-как отряхнулись.

— Все поймут, чем именно мы с тобой занимались, — счастливо улыбнулся он. — Бежим. Нужно хоть наскоро душ принять.

 

Глава 12

Им очень повезло: они прошмыгнули в свои комнаты незаметно. Джейн быстренько приняла ванну. Без пяти час они появились в столовой.

— Алистер, вечно ты опаздываешь, — не смогла сдержаться леди Апнор.

По сравнению со вчерашним ужином ленч был обставлен много проще, при том что трапеза все-таки длилась достаточно долго. Джейн изо всех сил старалась поддерживать разговор, насколько это вообще было в ее силах, но мысли ее были очень далеко. Ей очень бы хотелось сейчас забиться в тихий уголок и всецело предаться своим мыслям. Если они с Алистером любят друг друга, то их любовь является залогом разрешения любых жизненных проблем.

— Простите, леди Апнор, я не вполне расслышала, — вздрогнув, спохватилась Джейн и виновато улыбнулась.

— Я говорю, хорошо ли вы провели нынешнее утро?

— Спасибо, превосходно, — ответила Джейн. Алистер же расплылся в широченной улыбке.

— Алистер, что это ты разулыбался, как Чеширский кот? — мягко поинтересовалась мать.

— Мама, об этом я сообщу тебе попозже, — ответил он и улыбнулся еще шире.

— Очень буду тебе признательна. А пока сотри эту дурацкую улыбку, ты сейчас на осла похож. У меня даже аппетит пропадает, — очень добродушно выговорила она.

Джейн оглядела собравшихся, которым перебранка меж матерью и сыном казалась милой шуткой. Может, Алистер прав и у нее действительно паранойя? В таком случае, эти проблемы — плод ее собственных фантазий. Ведь у нее есть дядька, который тоже очень любит поспорить и подчас прямо-таки провоцирует собеседника. Но ведь спор и ссора — совершенно разные вещи.

Наконец ленч подошел к концу.

— Пойдем, Джейн, немного прогуляемся, — обратился к девушке Алистер. Он взял ее под руку и повел из комнаты. — До четырех часов мои родители заняты, а в четыре мы с ними встретимся.

Следующие два часа Алистер водил ее по дому, показывая те укромные уголки, которых в детстве особенно боялся. Затем они добрались до летнего домика в рощице. Казалось, это сторожка лесника и выстроена она из имбирных пряников. Однако войти в дом оказалось не так-то просто, потому как густой подлесок в этом месте дополнялся колючками и крапивой.

— Дикая природа, — объяснил Алистер. — Когда я был совсем маленьким, это место вселяло в меня прямо-таки животный ужас. Я был почему-то уверен, что как раз про него говорится в Библии: сорок дней и все такое… Когда я оказывался где-нибудь неподалеку, то думал, что вот сейчас из леса выскочит дьявол. — При этих воспоминаниях он улыбнулся.

Они подошли к кирпичной стене. Алистер распахнул маленькую зеленую калитку и прошел на огород. Воздух был наполнен мирным пчелиным жужжанием. Здесь тоже было как в сказке, но в другой, не той, что в особняке. Должно быть, этот огород, с которого повара брали на кухню необходимое, так же вот источал запахи и звуки много веков тому назад. При этой мысли у Джейн на душе стало тепло и спокойно. Алистер поднял и протянул ей персик.

— К сожалению, сейчас персиками хоть заешься, никто и слова не скажет, — с грустью произнес Алистер. — А как же было замечательно, когда мы, дети, таскали плоды потихоньку от садовника! Вот было удовольствие! И нынче мне разрешено рвать персики как бы в обмен на былое удовольствие. А персики из детства имели плюс ко всему такой замечательный вкус!

Джейн хотелось задержаться, но Алистер поторапливал: он спешил показать ей свое самое любимое место. Они прошли по лесу, и Алистер вспомнил, что весной тут все сине от колокольчиков, миновали старенькие качели на древней березе; а буквально за ближайшим поворотом дорожки взгляду девушки открылся очаровательный водопад, устремлявшийся сквозь камни в небольшой темно-зеленый бассейн. По сторонам к воде склонялись деревья, создавалось впечатление, словно они пробуют воду пальцами.

— Алистер, да здесь прямо рай какой-то! — прошептала Джейн.

— Здорово, правда? — На его лице сияла довольная улыбка. — Если вдруг что не так, я, бывает, прихожу сюда, часок посмотрю на воду, послушаю шум водопада — и все как рукой снимает. — Они уселись неподалеку от воды на покатый камень.

— А обычных людей сюда пускают? Публику?

— Сад открыт для посещений пару дней в году. Таким образом моя матушка якобы занимается благотворительностью.

— Какая досада! Значит, большинство людей даже не догадываются, что тут такая красота!

— Мать никогда бы не позволила захаживать сюда просто так. «От людей всякое место делается неухоженным», — она частенько повторяет эти слова.

— А как же сам особняк? Жаль, что простой люд не может его видеть, не может восхищаться его красотой.

— Услышала бы тебя мама! Она дважды в год допускает в свой сад пролетариев, и всякий раз с ней бывает дурно. Вернее, она старается на весь день куда-нибудь уехать. Представь, что бы она чувствовала, если бы по ее дому начали вдруг шнырять незнакомые люди!

— Мне всегда казалось, что надо уметь делиться.

— Это провокационный разговор, мисс Рид. Не вполне уверен, что матушка разделила бы вашу точку зрения. — Он рассмеялся и поцеловал Джейн.

Некоторое время они сидели молча, прислушиваясь к шуму водопада. Хорошо бы и на нее вода действовала, как на Алистера. Время, впрочем, приближалось к четырем пополудни, и у Джейн учащенно забилось сердце, а в горле тотчас начало першить.

— Ну, любимая, пора. — Алистер помог ей подняться.

Джейн была так взволнована, что не заметила, насколько хороша комната, куда они вошли, не заметила она и отца Алистера у камина. Все внимание Джейн было приковано к пожилой женщине за письменным столом. Прервав свое занятие, леди Апнор закрыла авторучку, разгладила лист, чуть поправила прическу. Лишь после этого она обернулась и посмотрела на вошедших.

— Итак, Алистер, что за большой секрет ты намерен сообщить нам с отцом?

Алистер просиял от уха до уха.

— Я просил Джейн выйти за меня замуж. И хотя верится с трудом, но она, кажется, приняла мое предложение. Разве не замечательно?! Вот мы и решили вам первым сообщить эту новость.

Воцарившаяся тишина, казалось, длилась целую вечность. Джейн, словно при замедленной съемке, увидела, что леди Апнор выпрямилась, едва заметно приподняла подбородок и чуть прикрыла глаза, как если бы ей внезапно сделалось дурно и она обратилась к Всевышнему с просьбой облегчить боль.

— Да, замечательная новость! — произнес отец Алистера. — Мои дорогие, я за вас очень рад. — Он взял их за руки и улыбнулся Джейн. — Знаешь, Алистер, мне кажется, на сей раз ты поступил очень мудро. А вас я теперь смогу называть просто Джейн. — Он подался вперед, чуть нагнулся и поцеловал ее в щеку.

— Вот уж не ожидала! — воскликнула леди Апнор. — Алистер, ты бы хоть как-нибудь предупредил. Надо же — как снег на голову. Огорошил, можно сказать… Руперт, шампанское! Мы обязательно должны это отметить.

Лорд Апнор тотчас же снял трубку домашнего телефона.

— Ну вот, дорогая, все в порядке, а ты боялась, — шепнул Алистер, нагнувшись к Джейн. — А то знаешь, мама, ей в голову пришла дурацкая мысль, что ты не одобришь мой выбор.

— Вот как? — ледяным тоном произнесла леди Апнор. — Почему же вы так подумали? — Она спокойно и холодно взглянула в глаза Джейн, и та только уверилась в прежних своих догадках.

Принесли шампанское, и лорд Апнор провозгласил:

— Добро пожаловать в нашу семью, Джейн. Дай Бог всех и всяческих удач в этой жизни и много-много человеческого счастья. — Наслаждаясь шампанским, Джейн исподволь продолжала наблюдать за матерью Алистера. Та лишь прикоснулась бокалом к губам, но даже не пригубила и ни слова не добавила к сказанному мужем.

— А как же ваша работа? Мне вчера показалось, будто вы намерены получить сертификат медсестры?

— Совершенно верно, леди Апнор. Но это было до того, как Алистер сделал мне предложение. Я предпочла бы сделаться его женой, нежели завершить обучение. — Джейн попыталась улыбнуться, однако улыбка вышла какой-то жалкой.

— И как вы сумеете привыкнуть к тому, что придется жить за городом? Насколько я могу судить, вы городская девушка, во всяком случае, вы так сказали. Удастся ли вам привыкнуть к деревенской жизни, тем более что развлечений здесь почти никаких. Что скажете?

— Думаю, что привыкну, леди Апнор. Я хочу быть вместе с Алистером, и это самое главное. И покуда мы вместе, я буду счастлива. Как говорится, с милым рай и в шалаше.

Лорд Апнор в одобрение этих ее слов склонил голову.

— И когда же свадьба? — поинтересовался он.

— Чем раньше, тем лучше, — с широкой улыбкой ответил Алистер, которого так и распирало, он весь словно светился от радости.

— Наверное, ты хотел бы все устроить без особого шума, по-домашнему? — с надеждой спросила мать.

— Почему это? — в свою очередь, поинтересовался сын.

— И правда, так было бы лучше, — поспешно ответила Джейн, и на какое-то мгновение женщины встретились взглядами, исполненными взаимного понимания.

— Ну, — начала леди Апнор, — полагаю, что вы уже хорошо узнали друг друга. Женитьба — шаг весьма ответственный, и, прежде чем сделать это, нужно все как следует обдумать.

— Да, мама, я понимаю. Но мы с Джейн весь последний год вместе и, полагаю, неплохо узнали друг друга. — Алистер наконец стер свою улыбочку и сделался совершенно серьезным.

— Уж кто бы говорил, Бланш! Вспомни только, как мы с тобой решили пожениться буквально через неделю после знакомства.

— У нас все было по-другому, — ответила мужу леди Апнор. И как будто спохватившись, что признание супруга размягчит ее, добавила: — Уже хотя бы потому, что мы были старше.

— Джейн мне кажется очень неглупой и вполне взрослой девушкой. — Лорд Апнор обернулся к ней. — Дорогая, ты должна будешь устроить нам встречу с твоими родителями.

— Конечно, обязательно. — Джейн так и передернуло при одной только мысли о подобного рода встрече.

— Скажи, Алистер, а ты говорил с родителями Джейн? — спросила мать.

— Пока нет, но обязательно переговорю. Похоже, Джейн стесняется меня им показывать, — с улыбкой добавил он.

— Не смеши, Алистер. — Леди Апнор сделала вид, будто не поняла сыновьей шутки. — В таком случае могу посоветовать: не будем разглашать эту новость до тех самых пор, пока ты не переговоришь с ее родителями. Полагаю, это будет только справедливо.

— А я думаю, так напротив. — В голосе Алистера слышалось явное разочарование.

— Ну что ж, решайте сами, — заявила леди Апнор таким тоном, как если бы хотела сказать: «В таком случае я умываю руки». И добавила: — Предлагаю пока разойтись. Соберемся позже за ужином. Я хочу, чтобы ужин накрыли в семь. Вдруг гости приедут раньше. Дело в том, что для сельских жителей подчас бывает весьма непросто быть пунктуальными. — Без сомнения, вопрос о женитьбе для леди Апнор был закрыт, они могли быть свободны.

Позднее, закрывшись в своей комнате и анализируя разговор, Джейн пришла к выводу, что было бы куда проще, если бы мать Алистера высказала свои возражения, если бы прямо заявила, что она думает по поводу решения сына. Ведь леди Апнор ничего, по сути, не сказала, однако и удовольствия никакого не выразила. Впрочем, не выказала она и неудовольствия. Джейн не сомневалась, что мать Алистера собрала в кулак всю свою волю и выдержку, все умение сохранять внешнее спокойствие. О, этим невозможно не восхититься! Интересно, обратил ли Алистер внимание на то, что мать избегает называть ее по имени? Что мать даже не поцеловала их? Даже не выпила свое шампанское? Конечно, радость лорда Апнора вполне искренна. А раз отец Алистера принял ее… Но увы, на эту загадку у Джейн не было ответа.

Да, она в своих подозрениях оказалась совершенно права, но в такой правоте не было ни грана удовлетворения. Алистер любит ее, вот что самое главное. Что ж, придется смирить себя, смотреть в три глаза, учиться всему, чего пока еще не знает, — а там — как получится. Может, придет время, и мать Алистера полюбит ее, как знать…

 

Глава 13

Как и пообещала, Мэй пришла задолго до ужина, чтобы уложить Джейн волосы.

— Ой, мисс, это так замечательно! — воскликнула она с порога.

— Что именно, Мэй?

— Ну, я имею в виду то, что вы с лордом Редландом обручаетесь. Мне кажется, это так романтично! — И девушка, не удержавшись, хихикнула.

— Но как вы узнали? — не пытаясь скрыть удивления, спросила ее Джейн.

— Видите ли, мисс, прислуга знает все, причем узнает в первую очередь. А мы давно чувствовали, что назревают какие-то события. Потому что лорд Редланд никогда еще не привозил в родительский дом молодых девушек. Ну а сегодня еще и шампанское…

— Но, Мэй, вы ведь не всякий раз делаете далекоидущие выводы, если хозяева просят принести им бутылочку шампанского?

— Мы знаем, когда делать выводы. Тем более что его светлость на дух шампанское не переносит, и уж если пьет, то в самых важных случаях. Понимаете? Теперь все хотят узнать, какая вы из себя. А знаю только я, — с гордостью заявила она.

При виде взволнованной служанки Джейн улыбнулась, но взяла с нее слово, что, как бы на нее ни наседали, она никому ничего не расскажет. Скрепя сердце, Мэй пообещала и приступила к укладке.

— Не слишком ли торжественно? — спросила Джейн, изучая себя в зеркале спустя некоторое время.

— Ну что вы, мисс, вам очень идет. Такая прическа как раз придаст лицу необходимую выразительность. А все остальное я превращу в этакий, знаете, супершиньон. — Наступила пауза, во время которой Мэй, прищуриваясь и хмуря лоб, расчесывала, взбивала волосы Джейн, вплетая в них специально принесенные белые розы. — Ну вот, — удовлетворенно выдохнула она наконец и с помощью маленького ручного зеркальца показала Джейн прическу сзади.

— Мэй, да это просто великолепно! Самый выдающийся лондонский парикмахер не сделал бы лучше.

При этих словах Мэй вспыхнула от гордости.

— А теперь одевайтесь. — Мэй очень осторожно, чтобы не испортить прическу, принялась помогать Джейн надевать платье. — О, мисс, как же прекрасно вы смотритесь! — И Мэй от полноты чувств сцепила на груди руки.

Джейн в волнении принялась вертеться перед зеркалом, критически оглядывая себя со всех сторон. Тяжелые складки черного крепового платья делали ее выше ростом, придавая облику какую-то совершенно новую, непривычную элегантность. Когда раздался стук в дверь, Джейн счастливым голосом крикнула:

— Да, войдите!

— Ох, Джейн! — с порога воскликнул Алистер. — Да ты потрясно выглядишь!

— Стараниями Мэй. Как тебе моя новая прическа?

— Фантастика. Твои глаза теперь еще выразительнее, хотя они и без того красивые. Слушай, а у тебя нет никаких украшений? Без них вроде бы чуточку простовато.

— Ну что вы, лорд Редланд, мисс Джейн великолепно выглядит и без них. Так более драматично — совсем без драгоценностей. Вы не находите, милорд?

Алистер придирчиво посмотрел.

— Да, Мэй, пожалуй, ты права.

— Все равно, дорогой, у дам будут украшения куда роскошнее, мне за ними не угнаться.

— Пожалуй, но могу утверждать наверняка, у них появится куда более сложная проблема: соревноваться с тобой в природной красоте, — с гордостью произнес он, тогда как Мэй широко улыбалась, втайне торжествуя, что именно она сделала эту пару.

Как и вчера, все встретились за общим столом, когда только-только разносили спиртное. Сегодня вечером прибавились еще две пары, те и другие — достаточно пожилые люди, фамилии которых Джейн не расслышала. Приехали также четверо друзей Клариссы, причем две подруги, поприветствовав Клариссу, тотчас окружили Алистера, устроив настоящую возню. Джейн теперь ничего не имела против его флирта. Ее согревала приятная тайна. Если все вокруг думали, что он все еще остается выгодной и интересной партией, то они здорово ошибались. Время от времени Алистер поглядывал на Джейн, и по его широкой улыбке она безошибочно угадывала, что и он думает так же.

К Джейн подошел Джеймс Стандард.

— Джин с тоником, так ведь? — поинтересовался он.

— Да, именно так. — Она улыбнулась в ответ. — По-моему, теперь никто и никогда об этом не забудет.

— Вы так замечательно выглядите, — признался он и чуть потупился, словно не в силах лицезреть такую красоту. — Я вот подумал, когда вернемся в Лондон, может, как-нибудь поужинаем вместе?

— Это было бы замечательно. Я уверена, что Алистер также будет рад.

— А, ну да… конечно. — Молодой человек никак не ожидал такого поворота. — Да, мы непременно организуем что-нибудь такое.

Опасения леди Апнор подтвердились, когда появились очередные гости и чуть ли не с порога принялись извиняться за раннее прибытие. Наверняка они хорошо знали взгляды хозяйки и ее болезненное отношение к людям непунктуальным. По сердечным приветствиям, которыми все обменивались, Джейн сделала вывод, что гости прекрасно знают друг друга. Но ее не покидало некоторое недоумение: почему все так громко говорят? В школе ее учили, что слишком шуметь на людях — это дурной тон.

— Добрый день. — Джейн даже вздрогнула от такого скрипучего голоса. — Меня зовут Линда Талбот. — Перед ней стояла высокая худосочная женщина с пепельными жесткими волосами. Проницательные, исполненные интеллекта глаза несколько напоминали птичьи и резко выделялись на морщинистом лице. Она протянула руку для приветствия.

— Джейн Рид. — Она пожала руку дамы и была несколько удивлена крепкому рукопожатию, равно как и заскорузлым ладоням этой женщины.

— Вы здесь в гостях или приглашены на ужин?

— В гостях. Я приятельница Алистера.

— Вот и отлично! — воскликнула собеседница чрезмерно громким голосом. — Он всегда отличался хорошим вкусом, и если уж выбирает даму, то непременно достойную. Берти! — еще громче крикнула она. К ним тотчас подошел такой же высокий и несколько угловатый мужчина с бокалом в руке. Его крупные очки каждую секунду сползали с носа, и с постоянством метронома он то и дело отправлял оправу на место. — Берти, я хочу познакомить тебя с подружкой Алистера. Она приехала из Лондона.

— Очень приятно, — сказал мужчина, щурясь сквозь очки. — Вы чем-то смахиваете на молодую кобылку: отлично сложены и пышете здоровьем.

По его улыбке она поняла, что слова следует расценивать как явный комплимент, при всем том, что никогда прежде ее никто еще не сравнивал с лошадью.

— Берти, ты смутил девушку. Скажите, а вы любите охоту? — поинтересовалась Линда Талбот.

— Нет.

— Жаль.

— Дело в том, что я боюсь лошадей, — призналась Джейн.

— Боже праведный! Ты слышал, Берти? Она, оказывается, боится лошадей. — И супруги покачали головами, выражая свое недоумение. Тут к ним подошел Алистер.

— А, привет, Линда, Берти! Вы уже познакомились с Джейн? — И он поцеловал Линду в морщинистую щеку.

— Очень рад, старина, что ты все-таки последовал моему совету и выбрал женщину так же, как выбирал бы себе лошадь. — И Берти добродушно загоготал.

— Только вот, оказывается, она не ездит на охоту. — В голосе Линды все еще слышалось неподдельное изумление.

— Пока так, но она этому обязательно выучится. — Алистер тотчас встал на защиту Джейн.

Бэнкс объявил, что ужин подан. Джейн с тайным восхищением заметила, как слаженно мужчины взяли под руки своих дам и направились к столу.

— И откуда они все знают? — поинтересовалась Джейн у Алистера. — И ведь каждому точно известно, с какой дамой он сидит.

— Организация. Вновь прибывшему тут же сообщают, с кем из дам он будет сегодня. Обрати внимание, ни единой супружеской пары вместе.

Джейн запомнила. Сегодня здесь ужинали более трех десятков гостей. Стол был еще длиннее, чем вчера, приборов, серебряного блеска, цветов — еще больше. Горело множество свечей, в их свете причудливо играли драгоценности собравшихся дам; особенно ярким огнем полыхали бриллианты. Сегодня, правда, расстояние между соседями за столом было не столь велико и можно было не надрываясь, спокойно говорить с соседом.

— А кто все эти люди? — шепотом спросила Джейн. Алистер наскоро представил ей собравшихся.

— Вот эта женщина, справа от отца, графиня Уэссекская, известная спортсменка. С другой стороны — супруга лорда-наместника — жуткая зануда.

— А где твоя тетка?

— Во-он там, видишь? — Он кивнул в сторону, туда, где находилась сейчас леди Онор, поглощенная беседой с каким-то молодым человеком. — Он актер. Матушка обычно старается посадить леди Онор рядом с кем-нибудь из артистической среды. Таких людей леди Онор особенно почитает. Кстати, ты уже познакомилась с адмиралом, сэром Перси Уингом? — спросил Алистер и, получив отрицательный ответ, тотчас представил ее соседу справа. Тот выглядел точь-в-точь как иллюстрация к слову «адмирал»: загорелое лицо, проницательные голубые глаза.

Когда начался ужин, общий гомон за столом сделался громче, и Джейн почему-то решила заговорить с соседом.

— Мой отец служил на флоте, — повернулась она к адмиралу.

— Вот как? Очень интересно. И кем же?

— Котельным машинистом.

— Да, котельные машинисты — это настоящие мужчины и настоящие моряки! Без них мы наверняка проиграли бы войну. — Голос адмирала сделался мечтательным. — Стоило только кораблю выйти в море, как я постоянно думал о котельных машинистах: на нижней палубе в жуткой жаре им приходилось работать до изнеможения, причем они понятия не имели о том, что происходит на палубе. Только и слышали, что жуткий грохот машин. Отличные парни, я их очень уважал, — с чувством произнес он.

— Кто это у вас отличные парни? — поинтересовалась герцогиня с другой стороны стола.

— Котельные машинисты. Один из них был отцом молодой леди, моей соседки.

— В самом деле? Как я ему сочувствую, — искренне воскликнула герцогиня. — Кто-то из моих садовников тоже был машинистом и говорил, что это ужасная работа. Иногда, говорят, чтобы заставить машинистов оставаться в трюмах, офицеры грозили пистолетами. Кошмар! — И она покачала головой, сделавшись похожей на озабоченную наседку.

— Я и не знал, что ваш отец служил на флоте, — присоединился к разговору лорд Апнор. — И где же он воевал? — Адмирал и герцогиня, заинтересованные разговором, подались к Джейн. Она рассказала все, что знала на сей счет, извинившись, что не может добавить более никаких подробностей, потому как отец редко и неохотно вспоминал о флотской службе.

— Бедняга, — проникновенно произнесла герцогиня. — Ему, наверное, пришлось нелегко. Хотя на его месте я, напротив, постаралась бы как можно больше об этом рассказывать, чтобы, так сказать, выговорить из себя весь ужас.

— Русские конвои были из самых паршивых, — заметил адмирал и принялся рассказывать о былых сражениях.

Сегодня Джейн вполне наслаждалась ужином, разговором, соседями по столу. Но все равно ужин показался ей бесконечным, хотя кормили, похоже, получше: не было ужасного белого соуса, а сами блюда были разнообразнее. Однако обилие гостей и медлительность прислуги приводили к тому, что еда подавалась совершенно остывшей. Но, как и все прочее в этой жизни, ужин подошел к концу. Надо было отправляться вместе с дамами в гостиную. У Джейн вновь упало сердце.

Опять, как и вчера, она заняла место у окна, откуда прекрасно просматривался парк. К некоторому удивлению Джейн, к ней подсела герцогиня. Отвечая на самые разнообразные вопросы, Джейн с радостью отметила, что с герцогинями довольно легко общаться.

— А могу я задать вам один вопрос? — поинтересовалась Джейн.

— Не знаю только, смогу ли я на него ответить. — И герцогиня сверкнула глазами.

— Почему, когда все дамы уходят, мужчины остаются в столовой?

Герцогиня рассмеялась.

— Вас это, наверное, раздражает? Это традиция, берущая свое начало еще в ту эпоху, когда сразу же после ухода дам мужчины вытаскивали из буфета ночные горшки. — При виде крайнего удивления Джейн герцогиня рассмеялась еще громче. — Но и после того, как они оставили свою мерзкую привычку, обычай сохранился. Говорят, мужчины, собравшись вместе, обсуждали политические новости, словом, все то, что скучно выслушивать дамам. Якобы. — Она презрительно фыркнула. — Ну а кроме того, обычай давал нам, дамам, возможность сделать и свои дела, нос, например, попудрить или еще что. Мужчины же могли делать вид, будто даже не догадываются, что у женщин те же самые физиологические потребности, что и у них. А ныне это просто-напросто повод опрокинуть стаканчик-другой, посплетничать. — При этих словах Джейн вдруг рассмеялась. — Вы как раз подали мне одну мысль. Я давно уже хотела сделать что-то подобное, да все забывала. Ладно, в ближайшее время на званом ужине я сделаю так, чтобы мужчины оказались вынужденными покинуть обеденную залу, а дамы, наоборот, остались. Да, именно так я и сделаю. То-то будет забавно! Но кроме того…

Договорить герцогине не удалось, ее прервала леди Апнор:

— Констанция, дорогая, мне бы так хотелось познакомить вас с миссис Григгз. Ее муж недавно приобрел дом Френджерсов. Эта женщина вполне могла бы сделаться членом вашего комитета.

— Извините, дорогая, — бросила герцогиня, — я через несколько минут вернусь, и мы обязательно договорим. Но сейчас у меня неотложное дело. — Она вздохнула и затем, к вящему изумлению Джейн, подмигнула. Почему-то Джейн была уверена, что герцогини не могут так вот запросто взять да подмигнуть. Вообще Джейн казалось, что собравшиеся в этой комнате специально нарушают привычные правила поведения.

К Джейн тут же подошла леди Онор.

— Джейн, дорогая, меня посвятили в вашу тайну. Я так взволнована, что нет слов. — И она от полноты чувств пожала девушке руку.

— Благодарю вас, леди Онор, — с явным облегчением сказала Джейн. — И кто же вам рассказал?

— Мой брат. Он все еще под впечатлением. Мне кажется, это просто великолепно. Умница Алистер, знает, что делает. Вы так ему подходите, вы такая чувствительная, но в вас есть этакая практическая жилка. Мне кажется, вы отлично подойдете ему и сделаетесь верной помощницей в жизни. Он вообще всегда казался мне совершенно особенным, не похожим на эту современную молодежь, вроде Клариссы и ее друзей. Умный, тонкий. Если хотите знать, я даже немножко влюблена в него.

Слезы благодарности навернулись на глаза Джейн. Леди Онор вновь пожала ей руку.

— И не волнуйтесь, моя дорогая. Все будет отлично. — Она улыбнулась своей прекрасной улыбкой, и на какой-то миг Джейн забыла все свои страхи. Они оглядели собравшихся в комнате дам.

— Правда ведь, герцогиня замечательная женщина? — доверительно спросила Джейн.

— Все герцогини превосходные женщины. Потому как все герцоги — такие влиятельные, такие богатые, такие уверенные в себе мужчины, что им достаются лишь самые что ни на есть замечательные женщины.

— Но почему же тогда вы не сделались герцогиней? — спросила Джейн.

— Хорошая вы моя, это долгая история. Когда-нибудь я вам непременно ее поведаю.

К леди Онор подходили какие-то дамы, и та охотно представляла их Джейн. Женщины эти принадлежали как бы к двум различным категориям. Одни интересовались лишь тем, умеет ли и любит ли Джейн охотиться и, узнавая, что не умеет, тотчас теряли интерес и отходили. Но были и другие: их интересовало, умеет ли она играть в бридж. Получив отрицательный ответ, они также отходили в сторону. Этим наблюдением Джейн поделилась с теткой Алистера.

— Вот вам и сельская жизнь, а вы как думали? Не случайно же я большую часть времени провожу за границей.

— В самом деле?

— Да, главным образом в Италии. Там у меня вилла.

— А, так вот вы какая тетя! Алистер как-то говорил мне, что у его тетушки дом в Италии.

— Да, и он любит у меня бывать. Дом и вправду хорош, а люди там куда интереснее. И кроме того, когда живешь за границей, куда проще казаться этакой шалуньей. — И она улыбнулась.

Один за другим в комнату возвращались мужчины. Алистер вошел одним из последних, о чем-то оживленно беседуя с отцом. Увидев Джейн, мужчины тотчас направились к ней.

— Джейн, милая, у тебя так сверкают глаза! Странно, что никто еще не разгадал нашего секрета, — улыбнулся лорд Апнор.

— Именно, Руперт, — подтвердила леди Онор. — Тем более что, по-моему, все эти секреты выглядят достаточно глупо. Было бы так замечательно взять и во всеуслышание объявить новость именно сегодня, сейчас.

— Ты права, Онор, но у Бланш свои резоны. Ведь родители Джейн еще не извещены.

— Ну так возьми и позвони им, Алистер, — предложила леди Онор, известная также своей практической сметкой.

— У нас в доме нет телефона, — вмешалась Джейн.

— Ой, ну разумеется, как же я не подумала, — поспешила согласиться леди Онор. — Но тогда, может, послать им телеграмму? — тотчас же предложила она другой вариант.

— Только не это, ради Бога! Еще подумают, что я умерла или со мной какое-нибудь несчастье. Телеграмма перепугает их до смерти.

— Вот видишь, Онор, некоторые люди живут, отлично обходясь без телеграмм и без этой страшной машины, называемой телефоном. Но, без сомнения, лиши тебя того и другого, ты тотчас бы скончалась, — не преминул съязвить лорд Апнор, после чего брат с сестрой тактично оставили Джейн с Алистером.

— Ну, как проводишь время? — поинтересовался он.

— Спасибо, хорошо. Герцогиня, с которой я болтала, такая душка, да и вообще сегодняшняя публика куда интереснее.

— Ну, я же говорил, что тебе нечего бояться. Господи, Джейн, ты сегодня такая красивая. Как бы мне хотелось потихоньку отсюда улизнуть. — Он даже тихо замычал от переполнявшего его желания.

— Алистер, дружочек, помоги мне, — раздался за спиной голос леди Апнор. Она весь вечер внимательно следила за сыном и, как только Алистеру удавалось подсесть к Джейн, оказывалась рядом и уводила сына, всякий раз находя для него неотложное дело.

Несколько молодых людей, не таясь, покинули обеденную залу, решив устроить свою собственную вечеринку подальше от взрослых. Алистер, правда, отказался, но что особенно удивило Джейн, так это нежелание Клариссы участвовать в молодежной пирушке.

Ужин затянулся. Был уже второй час ночи, когда родители Алистера проводили всех гостей в отведенные им комнаты.

— Ну что, — сказал лорд Апнор, — давайте-ка по последней, за нашу семью. — Поскольку слуг уже отпустили, лорд сам наполнил бокалы. — По-моему, вечер удался на славу. Бланш, тебя можно поздравить и поблагодарить.

— Спасибо. Я старалась, как могла. И очень расстроена, если на то пошло.

— Расстроена?! А что такое? — сделав озабоченное лицо, поинтересовался ее муж.

Леди Апнор резко повернулась к Джейн, пылая от негодования.

— Неужели нельзя было придержать язык за зубами? Зачем было прилюдно говорить, что ваш отец служил котельным машинистом?! — Последние слова она бросила прямо в лицо Джейн, дрожа от гнева.

— Но ведь меня спросили, — простодушно ответила Джейн, внутренне затрепетав. Алистер тотчас встал с ней рядом, желая защитить.

— Неужели нельзя было просто сказать, что он служил на флоте?! Зачем вдаваться в подробности?

— Адмирал поинтересовался, кем именно служил мой отец.

— Бланш! — Лорд положил руку на плечо супруги, желая прекратить неприятный разговор. — По-моему, ты перебарщиваешь.

Леди Апнор дернула плечом, сбрасывая его руку.

— Тебе, может, и плевать, Руперт, ты вообще помешан на своих либеральных идеях. А мне совсем не все равно… Ведь вся округа узнает, что у меня будущая невестка из рабочей семьи.

— Будущая невестка?! — выдохнула Кларисса и презрительно смерила взглядом Алистера, потом Джейн. — Ну и дурак же ты, Алистер, вот что я тебе скажу! И будешь вдвойне дураком, если женишься. Ты волен спать с ней, сколько тебе заблагорассудится, но, ради Бога, нельзя же быть таким идиотом, зачем жениться?! О Господи, что же после этого о нас будут говорить?! Жениться на такой вот!.. Да как ты смеешь?!

От неожиданности Джейн лишилась дара речи. Отец Алистера, его тетка, он сам наперебой стали защищать девушку.

— Кларисса, немедленно извинись перед Джейн, — потребовал лорд Апнор.

— Нет, отец, я никогда не стану перед ней извиняться. Мне стыдиться нечего. Это вот Алистеру следует передо мной извиниться. Я с первой нашей встречи поняла, что это за грязная, липкая штучка. — Кларисса презрительно хмыкнула. — Если и есть у нее что приличное, то разве что имя, черт возьми.

— Сучка! — воскликнула леди Онор с неожиданной злостью.

— Имя? — У Джейн внезапно пересохло в горле.

— Если ты когда-нибудь будешь выходить замуж за крестьянина, то хоть имя смени на иностранное. Акцент твой не даст ничего заподозрить, — с ненавистью выкрикнула Кларисса.

— Имя? А что с именем? — не унималась Джейн, однако никто не спешил ей объяснить.

— Я не потерплю, чтобы с моей невестой разговаривали в таком тоне! — взорвался Алистер.

Леди Апнор бессильно опустилась на стоящий рядом диванчик. От ее железной выдержки и самообладания не осталось и следа. Руки ее заметно дрожали. Она обернулась к супругу:

— А все из-за тебя, Руперт. Из-за тебя и твоих идей. Это ты забил мальчику голову либеральной галиматьей. Если бы он поехал в Итон, этого никогда бы не случилось. А ведь он хотел учиться в Итоне, помнишь? И вот теперь ты сломал сыну жизнь, — драматически заключила она.

— Бланш, прекрати нести чушь!

— Только представь будущую хозяйку Респрина… Ты хоть об этом-то подумал?! Неужели ты думаешь, она сможет вести хозяйство?

— Я научусь, — упавшим голосом произнесла Джейн.

— Научишься? Не будь дурочкой, девочка! Такие вещи впитывают с молоком матери.

Опять все заговорили наперебой, разобрать что-либо было совершенно невозможно.

— Пожалуйста, замолчите! — Джейн закрыла уши, как бы желая приостановить поток слов.

— Не смей так разговаривать в моем доме, дражайшая! Я у себя дома и вольна говорить так, как считаю нужным.

— В моем доме, Бланш, и я категорически протестую против того, чтобы с Джейн обращались подобным образом.

— Руперт, ты отвратителен! — прошипела леди Апнор в лицо мужу.

— Ну пожалуйста, перестаньте спорить из-за меня, — отчаянно воскликнула Джейн. — Пожалуйста, я больше этого не вынесу. — Алистер нежно обнял ее, леди Онор взяла Джейн за руку. — Я не могу понять, откуда в вас столько ненависти? Мы с Алистером любим друг друга, и зачем же вот так все портить?! И какое, к черту, значение имеет мое имя? — Джейн никак не могла успокоиться.

— Я лишь имела в виду, что имя у тебя вполне нормальное. Тебя бы следовало назвать Шерри или Доун, так, чтобы язык не поворачивался произнести, — высказалась наконец Кларисса.

Джейн начала нервно смеяться.

— Ты, должно быть, шутишь, Кларисса! Если ты судишь о людях по именам, то ты просто сумасшедшая. — Джейн так и кипела от негодования. Глаза ее пылали ненавистью, она стряхнула руку Алистера, вырвалась из рук леди Онор. — Да вы на себя-то посмотрите! Кто вы такие?! Как смеете вы так разговаривать?! Обсуждаете меня, как если бы я была неким ужасным вирусом, который пытается проникнуть в вашу семью! Но я человек, и у меня есть своя гордость. Я не намерена извиняться перед вами, леди Апнор, только за то, что я такая, какая есть. Как вы могли рассчитывать, что я откажусь от прошлого своего отца? Я горжусь, что он воевал, горжусь, что у него была очень нелегкая служба на флоте! Я и собой горжусь, если хотите знать. — Она хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. — Мне очень жаль, если я послужила причиной раздора в вашей семье. Я никому не хотела причинять неприятностей. Но хочу лишь заметить, леди Апнор, что меня сюда пригласили. Я здесь гость, даже если вы и не желаете относиться ко мне, как к другим гостям. — С пылающим от гнева лицом она обратилась к Алистеру: — Я хочу уйти отсюда! Я не выношу подобного рода сцен… — Она повернулась и с гордо поднятой головой двинулась к двери. Взявшись за ручку, она чуть помедлила, затем обернулась. — И вот еще что, леди Апнор. Если уж на то пошло, мне не очень-то и хотелось войти в вашу семью. — Она шарахнула дверью так, что посыпалась штукатурка. Несмотря на толстые стены, Джейн слышала, как перепалка тотчас возобновилась и спустя какое-то время общий спор достиг апогея.

У себя в комнате она дала волю слезам. Повалившись на постель, Джейн принялась громко, безудержно рыдать. А ведь она полагала, что сегодня самый счастливый день в ее жизни!

От рыданий она так устала, что незаметно для себя уснула. Внезапно громко стукнула дверь, и в комнату ворвался Алистер.

— Собирайся! — скомандовал он. — Мы немедленно уезжаем!

— Но, Алистер…

— Никаких «но»! Собирайся, я помогу тебе упаковать вещи.

В считанные минуты она собрала свои пожитки. Все еще в вечернем платье, с изящной прической, которая если и помялась, то лишь самую малость, — Джейн поплелась вслед за Алистером. В холле их встретил лорд Апнор.

— Джейн, дорогая, мне, право, очень неловко, поверь. Я хочу извиниться за эту ужасную сцену. — Он взял ее за руку и постарался заглянуть в ее заплаканные глаза.

— Лорд Апнор, мне тоже очень жаль, что все так вышло. Я никогда не хотела быть причиной раздоров в вашей семье.

— Дорогая, тебе не в чем себя упрекнуть. Я всецело одобряю выбор Алистера. Уверен, ты будешь ему доброй женой. Пусть он всегда остается верен тебе, пусть заботится о тебе, — проговорил лорд Апнор.

Машина с ревом помчалась по дорожке парка, в свете фар мелькнули удивленные оленьи морды. От распиравшего его гнева Алистер, сам того не замечая, что есть силы жал на педаль: автомобиль возмущенно рычал. Джейн свернулась калачиком: не столько от холода, сколько от унижения ее трясло как в лихорадке. Они ехали в Лондон.

И через много лет Джейн не забудет этот день, это унижение и мириады эмоций, что переполняли сейчас ее душу. Она была разгневана и удивлена одновременно. Удивлена своей гордостью за отца, удивлена тем, что с ней обращались как с каким-то изгоем, носительницей некой постыдной болезни. И все из-за того, что она из семьи рабочих! А вдруг мать Алистера сумеет-таки взять верх и они расстанутся?!

Неподалеку от Уинчестера Алистер вдруг повернулся к Джейн:

— Я люблю тебя.

Только это он и произнес за всю поездку. Две глубокие морщины залегли вокруг его рта. Прильнув к рулю, он выжимал из автомобиля все его лошадиные силы. Пусть гонит. Джейн была не против, более того, погруженная в свои мысли она этого и не замечала.

 

Глава 14

Они вошли в дом с первыми лучами лондонского солнца. Не говоря ни слова, оба прошли в спальню. Джейн тяжело опустилась на постель, чувствуя необыкновенную пустоту и усталость.

— Джейн, — сказал Алистер и обнял ее. Она подалась ему навстречу. Он погладил ее по голове, затем принялся осторожно качать, словно она была маленьким ребенком, — и незаметно для себя Джейн уснула. Она так никогда и не узнала, что проспала несколько часов у него на руках. Она бы чувствовала себя куда спокойнее, если бы видела, сколько нежности выражало лицо Алистера при этом. Наконец он осторожно уложил Джейн в постель, укрыл ее. Она так измучилась и устала, что даже не пошевелилась. Алистер умылся, переоделся, спустился вниз. У него было столько дел и их никак нельзя доверить никому другому!

Джейн разбудили звуки церковного колокола. Она немного полежала не двигаясь, прислушиваясь к знакомым звукам. Ей нравились лондонские воскресенья: по воскресеньям они с Алистером ходили гулять и наматывали по почти безлюдным улицам города многие мили.

И тут она вспомнила о вчерашнем.

— О Боже… — шепотом произнесла она. — Лучше бы я не просыпалась…

Услышав какие-то звуки на кухне, она спустилась вниз. Алистер, как обычно, готовил завтрак. Она на мгновение замерла, пытаясь запечатлеть в памяти облик любимого, так чтобы потом в любой момент можно было воскресить дорогие черты.

— А, доброе утро, Джейн. — Он тут же улыбнулся. — У тебя сейчас такой вид… Ну такой вид!..

Она посмотрела на себя. На ней все еще было вечернее платье, ставшее теперь скоплением складок. От вчерашней прически на голове наверняка черт знает что, и лицо, должно быть, заплакано.

— Мне так захотелось тебя увидеть, — просто сказала она и протянула к нему руки. Он подошел, обнял Джейн и поцеловал ее особенно нежно.

— Все образуется, дорогая, поверь. — Алистер осторожно повел ее в ванную. — Сейчас ты приведешь себя в порядок, а я тем временем приготовлю завтрак.

— Ну, так-то будет лучше, — хмыкнул Алистер, когда Джейн возвратилась на кухню. Он поставил перед ней тарелку яичницы с беконом.

— Алистер, у меня кусок застрянет в горле.

— Ничего не знаю. У тебя выдалась очень тяжелая ночь, и покуда ты не поешь, так и будешь себя плохо чувствовать.

Она отправила кусок в рот, однако ничего не почувствовала. Создавалось впечатление, будто она жует кусок картона. С трудом она съела половину яичницы, запила сладким чаем. Завтрак проходил в молчании. Былые страхи вернулись.

— Джейн, — сказал наконец Алистер. — Я хочу извиниться за вчерашнее. Я и понятия не имел об истинных чувствах матери и сестры. И мне за них очень стыдно. Ты с самого начала была совершенно права. — Он выглядел весьма подавленным, во взгляде его читались тревога и сочувствие.

— Ничего, все нормально, ведь чего-то в этом роде я и ожидала. Не стану произносить: «Я же тебе говорила», но факт остается фактом. — Джейн попыталась улыбнуться, правда, вышло довольно жалко.

Она внимательно посмотрела на свои руки, зная, что должна произнести, и в то же время никак не решаясь. Наконец она подняла глаза:

— Знаешь, Алистер, я не хочу вставать между тобой и твоей семьей… Я ведь отлично понимаю, что ты их очень любишь… А разрываться, делить свою любовь — из этого ровным счетом ничего хорошего не выйдет… Может, мать твоя и права. В том смысле, что нам лучше расстаться именно сейчас… — Джейн душили рыдания, она говорила отрывочно и, как только высказалась, залилась слезами.

Алистер обошел стол, присел подле нее, взял руки, которых сама Джейн так стеснялась, поцеловал их.

— Милая Джейн, напридумывала ты себе черт знает что. Я не позволю семье разлучить нас или встать между нами. Я теперь совершенно уверился в необходимости женитьбы, и чем скорее, тем лучше. Так что перестань, утри слезы. Ты ведь меня не предупреждала, что жизнь с тобой может состоять из такого обилия влаги, — шутливым тоном добавил он и вытер ее лицо.

— Алистер, я-то ведь была уверена, что окончательно потеряла тебя. — При этой мысли Джейн вновь сотряслась от рыданий.

— Глупости какие! Когда-нибудь ты поймешь, что так просто тебе от меня не отделаться. — Он усмехнулся. — По крайней мере можешь утешить себя мыслью, что весьма достойно вчера защищалась. — Алистер поднялся, взял ее за подбородок, надеясь, что Джейн улыбнется. — У меня сегодня очень много дел. Утром я переговорил по телефону с отцом — и он полностью одобрил мои планы, а также передал тебе привет. Мой юрист уже делает все возможное, чтобы ускорить нашу свадьбу. На этой неделе, если ничего не случится, мы поженимся. Правда, поскольку тебе еще нет двадцати одного года, придется съездить к твоим родителям и получить их разрешение на брак. Сегодня юрист привезет специальную бумагу, твоим родителям надо будет только расписаться. И как только все закончится, я думаю, нам с тобой следует на несколько недель куда-нибудь отсюда уехать. Чтобы пыль, так сказать, немного улеглась. Но остается еще одна проблема. — Алистер внимательно посмотрел на Джейн. — Мне придется вернуться в Респрин, Джейн. Именно ради этого отец и посылал меня учиться, ради этого израсходовал на меня столько денег. И подвести отца я не могу.

— А как же твоя мать?

— А мать прекрасно будет делать вид, что вообще ничего не произошло. Я ее знаю. Но ведь, если на то пошло, мы с ней практически не будем встречаться. Она большую часть времени нынче проводит в Лондоне. У нас появятся свои друзья, так что ничего, жить можно. Идеальных условий я тебе, конечно, не гарантирую, ты, надеюсь, понимаешь, в каком я положении?

— Понимаю, дорогой, — упавшим голосом выдавила она.

— А расположимся мы в Тринике, будем заниматься любовью утром, днем и вечером. У нас будет сотня детей, и мы с тобой проживем долгую, счастливую жизнь. Ты согласна?

— Согласна. — И Джейн впервые за все утро улыбнулась.

В дверь позвонили.

— Это, наверное, юрист. — Алистер поспешил к дверям и тотчас вернулся вместе с леди Онор. Она сразу же заключила Джейн в свои объятия.

— Моя хорошая, моя бедняжечка… Какой вчера был ужасный вечер, как все это жутко! Вы как, в порядке? Если хотите знать, Джейн, вы вели себя исключительно достойно. И так гордо удалились… Впрочем, надеюсь, вы не намерены осуществлять вашу угрозу. Ведь в нашей семье есть вполне достойные люди, если уж на то пошло.

— Ну, это я так, в сердцах, леди Онор, не желая вас обидеть. Я хочу выйти замуж за Алистера так сильно, как еще никогда в жизни ничего не хотела.

— Ну вот и отлично. И прекрати, пожалуйста, называть меня «леди Онор». Давай просто — Онор. Ты ведь часть этой семьи, вернее, очень скоро будешь. Я сейчас отправляюсь в Италию, оттуда в четверг поеду в Нью-Йорк. Перед отъездом мне очень хотелось с вами повидаться. Вы когда решили пожениться?

— На этой неделе, — ответил Алистер.

— Вот и прекрасно, по-моему, это очень разумное решение. Скорее бы уж вы завершили все формальности! И еще: в ваш медовый месяц я жду вас на своей вилле в Италии. Если, конечно, у вас нет иных планов.

— О, благодарю вас, Онор, это фантастическое предложение! Я не знаю места лучше! — В этот момент в дверь опять позвонили. — А вот это наверняка юрист! Онор, не позволяйте Джейн падать духом, я сейчас приду. — И Алистер удалился.

— Я приготовила тебе небольшой подарок, Джейн. — С этими словами Онор протянула ей красный бархатный футляр. Джейн осторожно открыла крышку. Внутри находилось короткое жемчужное ожерелье с бриллиантом.

— Господи, Онор, красота-то какая! У меня просто слов нет! — воскликнула Джейн, не ожидая ничего подобного и потому несказанно поразившись.

— Ожерелье некогда принадлежало моей матери, и я уверена, она очень бы хотела, чтобы оно перешло к жене Алистера.

— Онор, никогда я не видела ничего более прекрасного. Спасибо вам огромное! — Онор похлопала ее по руке. — Понимаете, я ведь не могу изменить факт своего рождения, — сказала Джейн. — Но я решительно не понимаю, как это человека можно презирать, будто он какой-то неприкасаемый, только лишь за то, что он родился не в той семье?

— Я понимаю твои чувства, дорогая.

— Но вы-то сами, вы ведь не считаете, что плохо быть такой, какая я есть?

— Главное, чтобы вы любили друг друга. Только это и имеет значение.

— Но ведь я знаю, Онор, что леди Апнор не сложит оружия! Она снова и снова будет пытаться разорвать наши отношения. Я с самого начала это поняла, по крайней мере чувствовала, что грядут какие-то неприятности. Пыталась предупредить Алистера, но он, куда там… Мне его очень жаль, ведь это его родная семья!..

— Алистер человек сильный, так что о нем можешь не беспокоиться. И он не сломается. А если кому и придется уступить, так именно Бланш. Вообще никогда не позволяй кому бы то ни было вставать между тобой и любимым человеком. Впрочем, ты и сама понимаешь. Много лет тому назад моя мать не одобрила мой выбор, принудила меня отказаться от своей любви. Я часто думала с тех пор о том, как бы сложилась моя жизнь, если бы я все же настояла на своем и вышла за Боба. Может, тогда мне не пришлось бы так часто менять мужей?! И знаешь, Джейн, как это ни странно, но он вырос до члена кабинета министров, сделался нынче весьма уважаемым человеком. Так вот жестоко подчас шутит фортуна. — Онор рассмеялась, впрочем, во взгляде ее сквозила грусть.

— Ни вы, ни отец Алистера не против нашего союза. Все упирается лишь в леди Апнор. Почему?

— Видишь ли, дорогая, ты для нее живое напоминание ее собственного происхождения. Живой укор. А нет больших снобов, чем выходцы из среднего класса.

— То есть как это? Вы хотите сказать, что она не из аристократов?!

— Господи, конечно, нет! Когда Руперт влюбился в нее, поднялась большая шумиха. Отец ее был фабрикантом или кем-то в этом роде, жутко богатым. Но дело в том, что моя мать на дух не переносила торгашей. Бланш до сих пор не может забыть ту историю.

— Но она так уверенно держится!

— Ну, еще бы… Получила соответствующее образование, умеет одеваться, но как только сбрасывает с себя все благоприобретенное, так проявляется ее сущность.

— Мне казалось, такие люди, наоборот, должны быть более терпимыми.

— Ну как же! Она, как может, скрывает свое происхождение. Кроме меня, никто, пожалуй, уже не помнит об этом. И вот теперь появилась ты и всколыхнула прошлое… Я так и слышу, как местные кумушки судачат: «Ну вот, история повторяется, теперь сын Редланда женится на простушке…» Такое в провинции долго не забывается!

— Но, Онор, в наше время и придавать этому такое значение?!

— Конечно, дорогая, это все жуткая архаика! Не понимают только круглые дураки. — Она закурила сигарету. — И каковы же теперь твои планы?

— Надо съездить к родителям, получить их письменное согласие на брак. Потому как мне еще не исполнилось двадцати одного года. — И Джейн выразительно скривилась.

— Есть проблемы?

— Не исключено. Мой папаша левее Ленина. Будь его воля, он запретил бы вешать аристократов и в обязательном порядке приказал бы отправлять их всех на гильотину.

— И первая кандидатура — Бланш! — Онор заразительно рассмеялась.

— Что это вас так рассмешило? — спросил появившийся в дверях Алистер.

— Да вот, затеяли политическую дискуссию. — И Онор неопределенно махнула рукой.

— С утра пораньше?! — Алистер улыбнулся.

— Ну ладно, дорогие мои, мне пора. Передам своей прислуге, что на следующей неделе вы в любой момент можете нагрянуть.

— Вы просто ангел небесный, Онор. Мне так бы хотелось видеть вас на нашей свадьбе, — произнес Алистер. — Неужели не можете?

— Увы, мой дорогой, но как бы то ни было, а с моим-то прошлым при слове «свадьба» можно лишь огорчаться. Мне подчас кажется, что мое присутствие на какой-нибудь свадьбе делается своего рода плохим предзнаменованием. Да и грустно мне бывает. Ну ладно, желаю вам счастья. И пусть никто к вам не суется! — С этими словами тетушка удалилась.

— Мне так нравится твоя тетка! Похоже, она все-все понимает, — грустно проговорила Джейн.

— Должно быть, в глубине души ей очень нравится вся эта история. Она терпеть не может мою матушку, и та отвечает ей взаимностью. Ладно, дорогая, как-то еще к нашей затее отнесутся твои родители?

Лондон остался позади, они одним махом проскочили Кент. Дальше уже Джейн подсказывала, где сворачивать и по какой улице лучше ехать.

Алистер вздохнул.

— Какое тут все унылое, Бог мой… Ты рассказывала мне, что у тебя было серое детство, но я и не предполагал, насколько…

Когда они наконец добрались, Джейн чуть помедлила: стучаться или войти без стука? Обычно, если кто стучался в дверь, мать ее охватывало волнение. Но с другой стороны, если они с Алистером этак вот запросто войдут с улицы в дом, мать наверняка рассердится, потому как визитеры застанут ее врасплох. Нет, решила Джейн, все-таки следует постучать: по крайней мере у матери хоть будет время спрятать старые газеты под подушку или поставить ведро с грязной водой в шкаф.

Дверь им открыл отец. На нем была домашняя рубашка и шлепанцы.

— А, это ты, — без особого воодушевления протянул он, повернулся и направился в комнату. Джейн с Алистером последовали за ним.

— Папа, это Алистер Редланд.

Алистер сделал шаг вперед и протянул для приветствия руку:

— Доброе утро, сэр.

Отец весьма подозрительно взглянул сначала на протянутую руку, затем на молодого человека. Пожав Алистеру руку, он что-то невнятно пробормотал.

— А мама где?

— По хозяйству, как обычно.

Оставив Алистера посреди комнаты смущенным и несколько растерянным, Джейн спешно отправилась на поиски матери. Мать была в саду. Оперевшись на невысокую изгородь, она болтала с соседкой.

— Привет, мам, здравствуйте, миссис Грин. — При ее неожиданном появлении обе женщины явно изумились. — Извините, миссис Грин, мам, я приехала со своим другом, хочу, чтобы ты с ним познакомилась…

Они вместе двинулись по узкой садовой дорожке.

— И кто же это?

— Тот самый Алистер, про которого я уже однажды говорила тебе.

— Могла бы и предупредить. Кстати, на ужин не рассчитывай, на четверых не хватит.

— Никакого ужина, не волнуйся, мы просто заглянули на часок.

— Вид у тебя жуткий, прямо скажем. Чем ты занималась?

— Ну, может, спать в последнее время ложусь поздно… — солгала она.

Алистер все это время так и простоял истуканом на том самом месте, где Джейн его оставила. Отец Джейн не проронил ни слова, мать же тотчас предложила ему кофе и вообще повела себя как подобает вежливой и гостеприимной хозяйке.

— Думаю, Алистер предпочел бы пиво, мам.

— Нет-нет, Джейн, я с удовольствием выпью кофе, — поправил ее Алистер.

— А я, так уверена, что ты с большей охотой выпил бы пива, Алистер, — со значением произнесла Джейн, представив, как у него вытянется лицо, когда мать нальет ему то, что в семье условно именовалось «кофе».

— Ну, раз ты так настаиваешь, что ж, можно и пивка хлебнуть, — сдался Алистер.

— Чарли, будь добр, принеси молодому человеку пива, — распорядилась мать Джейн.

— То самое, что я собирался выпить за ужином? — обратившись к Джейн, жалобным голосом произнес отец.

— Ну же, Чарли, принеси, — сказала мать, и в голосе ее зазвучал неприкрытый гнев.

— Я куплю тебе пива, пап, — пообещала Джейн.

Бормоча что-то себе под нос, отец удалился и вскоре вернулся с кувшином пива. Пока все усаживались за стол, отец поставил кружки. Джейн никогда не думала, что дом у них настолько маленький, но после посещения Респрина контраст оказался чудовищным. Дело не в том, что здесь было неуютно, просто крошечные размеры комнаты создавали такой эффект, что даже один лишний человек создавал ощущение тесноты. Отец вытащил свою жестянку с табаком и принялся скручивать сигарету.

— Что за причина побудила тебя навестить родительский дом? — не слишком вежливо осведомился отец.

— Я хотела, чтобы вы с мамой познакомились с Алистером.

— Стало быть, это тот самый парень из Кембриджа, с которым ты нынче гуляешь? — уточнил отец.

— Да.

В комнате зависла неловкая тишина.

— Собственно говоря, дело в том, сэр, — начал Алистер, — что я приехал сюда получить ваше согласие на брак с Джейн.

Отец с матерью одновременно уставились на дочь.

— А как же учеба, Джейн? Неужели придется бросать? Какая жалость! — с чувством воскликнула мать.

— Я понимаю, мама.

— И это после стольких моих жертв! Нет, Джейн, тебе непременно нужно получить сертификат, чтобы в случае чего иметь специальность. Никогда ведь не знаешь, что ждет впереди. А с сертификатом медицинской сестры ты никогда не пропадешь, уж будь уверена.

— Миссис Рид, у вашей дочери будет достаточно денег, я вам это обещаю.

— Если честно, молодой человек, мне бы хотелось, чтобы вы обождали, пока Джейн получит сертификат. В противном случае вся ее учеба пойдет коту под хвост.

— Но мы не хотим больше ждать, мам. Раз уж мы все обдумали, имеет смысл жениться не откладывая. Тем более что работа медсестры никогда не доставляла мне особого удовольствия. И я с огромной радостью брошу больницу.

— Вот уж новость так новость! — встрял в разговор отец. — Если мне не изменяет память, ты прежде очень даже стремилась учиться на медсестру, несмотря на то что я был против. А теперь у тебя вдруг разом все перевернулось и ты, оказывается, более не желаешь учиться!

— Сейчас речь не об этом, Чарли, — оборвала его жена. — А где же вы намерены жить? Ведь найти жилье в наше время вовсе не так просто.

— Алистер с отцом приведут в порядок один их дом. Дом такой замечательный, мама, расположен в сельской местности, там две ванные, представляешь? Там еще отличный сад и никакого тебе дорожного движения под окнами. В дальнейшем Алистер будет помогать отцу вести хозяйство.

— И вы, миссис Рид, сможете навещать нас, когда только захотите. Достаточно вам позвонить, и мы тотчас приедем за вами. — Алистер улыбнулся, и Джейн заметила, что мать понемногу попадает под его обаяние.

— Что ж, звучит очень даже неплохо, — вздохнув, сказала она.

— А в чем будет заключаться ваша помощь отцу? — поинтересовался отец Джейн.

— Ну, поначалу я просто буду наблюдать, учиться.

— Чему именно?

— Ведению хозяйства. Обработке земли.

— И на какое же жалование вы рассчитываете? — не унимался Чарли.

— Ну, строго говоря, мне за это никто платить не станет.

— Не станут платить?! В таком случае, позвольте вам заметить, вы редкостный дурак. Если человек стоит того, чтобы его нанимали на работу, то он стоит и определенной денежной компенсации.

— В этом нет необходимости, право же, сэр.

— Нет необходимости получать деньги?! Похоже, молодой человек, вы живете в каком-то странном мире. А чем же вы намерены питаться, могу я поинтересоваться?

— О, прошу прощения, сэр, я не вполне доходчиво объяснил. Дело в том, сэр, что у меня вполне достаточно средств, получаемых от инвестиций, чтобы мы с Джейн никогда не нуждались. — И Алистер широко улыбнулся.

— От инвестиций, вы говорите? — Глаза отца грозно сузились. — Уж не хотите ли вы тем самым сказать, что будете просиживать штаны и получать денежки за то, что где-то бедные рабочие вкалывают на вас и вам подобных, зарабатывая только на то, чтобы не подохнуть с голоду?!

— Чарли! — попыталась образумить его жена.

— Прямо скажу, сэр, едва ли вы справедливы! Ведь если никто не будет инвестировать производство, тогда вообще не будут создаваться рабочие места и рабочим попросту негде будет работать.

— А я так думаю, что если паразиты не станут инвестировать, тогда государству придется взять эту функцию на себя, и, может, в этом случае деньги, в смысле прибыль, пойдут тем, кто их заслуживает. То есть к тем самым рабочим, кто эту прибыль создает. А разным там пижонам из Сити придется работать. — Произнеся эту длинную тираду, отец самодовольно отвалился на спинку стула.

— Но дело в том, сэр, что так не бывает, — с некоторым даже отчаянием воскликнул Алистер.

— К сожалению, я и сам это отлично знаю. Но в один прекрасный день именно так все и будет, да, именно так.

Алистер нервно поправил галстук, Джейн совсем сникла. Она отлично знала, что если уж отец сел на своего конька, то теперь его никакими силами не остановить.

— Да, но вы, кажется, обмолвились о ведении хозяйства? Что-то насчет обработки земли… Согласись, Чарли, это вполне достойное занятие.

— Вполне достойно заниматься тем, чем заняты настоящие фермеры. — Отец Джейн презрительно скривил губы. — Но ведь он не намерен работать столь же упорно, как фермеры, тем более что ему за это не станут платить.

— В некотором смысле у меня будет нечто вроде обучения. Чтобы я знал, как управлять имением…

— Имением?! — При этом слове отец Джейн даже подался вперед.

— Именно так, сэр. И когда я сделаюсь полноправным его владельцем…

— Сделаетесь владельцем?! — Отец с ненавистью повторил слово, и глаза его запылали священным огнем классовой неприязни. — Имения?! Владельцем имения?! Вы сделаетесь?! — Создавалось ощущение, что отец Джейн всякий раз прямо-таки сплевывал эти слова. — И что же вы намерены унаследовать?

— Ну, все, сэр. Землю. Дом. Титул.

— Титул?! — теперь уже очень спокойно переспросил отец. Именно этого спокойствия Джейн и боялась больше всего.

— Ну да, сэр, конечно. Я должен извиниться, что не поставил вас сразу же в известность, — весело продолжил Алистер. Джейн делала ему страшные глаза, однако юноша был всецело поглощен разговором и не обращал на нее никакого внимания. — Конечно, как же я сразу не сказал… Я виконт Редланд, мой отец эрл Апнорский.

Джейн заметила, как мать тайком разгладила складки на юбке.

— Боже праведный! — вырвалось у отца, тогда как лицо его исказила судорога глубочайшего страдания.

— Да… — только и смогла произнести мать Джейн.

— В таком случае, категорически «нет»! — громогласно заявил отец.

— Папа!

— Нет, я сказал. И закончим этот бессмысленный разговор.

— Но ведь на будущий год мне исполнится двадцать один, и тогда ты просто не сможешь мне воспрепятствовать.

— Именно. На будущий год ты вольна совершить любую глупость. Но до тех пор мой ответ в силе. Нет, нет и нет!

— А не могу ли я, сэр, узнать причину столь категоричного отказа? — поинтересовался Алистер.

— Отчего же, молодой человек, охотно вам объясню. С такими, как вы, людьми у меня не было, нет и не будет ничего общего.

От такой мощной волны ненависти Алистер невольно отшатнулся на спинку стула.

— Но папа, Алистер ведь не может изменить условий, в которых его родили… Это, собственно говоря, дело случая…

— Не может изменить, согласен с тобой, Джейн. Но я могу воспрепятствовать твоему замужеству и, пока это в моих силах, сделаю все возможное. Черт, ведь иначе я сделаюсь посмешищем всего нашего города.

— Вот всегда ты так, Чарли. Ты сейчас не о дочери думаешь, а о своей идиотской гордыне. Для тебя главное — что скажут пьянчуги-работяги с фабрики. Ты о Джейн хоть однажды подумал, а? Подумал, я спрашиваю?!

— Уж кто бы говорил… Я-то как раз очень даже часто думаю о ней, но толку от этого — чуть. Она дурой была, дурой набитой и останется. Я всегда считал, что нельзя порывать со своими корнями, своим классом. Родня жениха, его друзья-приятели никогда не примут ее как ровню, Джейн всегда будет для них вторым сортом.

— Как раз наоборот, сэр, смею вас в том уверить. Мой отец очень любит Джейн и очень хорошо о ней отзывается.

— Отец, говорите?! А как насчет вашей матушки? Что-то о ней вы ничего не говорите.

— Тут нечего и говорить, сэр.

— Обо всем стоит говорить, сэр. — Отец Джейн с особым ударением произнес последнее слово, после чего поднялся. — Если у вас более нет ко мне других дел, то, с вашего разрешения, я пойду. Меня ждут приятели.

— Чарли, в самом-то деле, нельзя же вот так взять и уйти. Раз Джейн окончательно определилась и раз молодой человек выглядит вполне, я бы сказала, достойным…

— Вы, бабы, все одинаковы! Приятный молодой человек, хорошие манеры, титул — глаза уже и разбегаются. Терпеть не могу! — И он, не попрощавшись, шарахнул входной дверью.

— Фюить… — присвистнул Алистер.

— А ведь я предупреждала, — робко напомнила Джейн.

— Мой муж — настоящее животное, гхм… виконт, буквально животное. — И мать Джейн от смущения сцепила руки так сильно, что казалось, более уже не расцепит их вовек. — От него Джейн никогда не видела ничего хорошего. Если кто ей и делал добро, то одна лишь я. Он никогда не интересовался делами дочери, а тут вдруг в одночасье разыграл заботливого папочку…

— А разве не достаточно одной подписи? — спросила Джейн.

Алистер вытащил из кармана бланк.

— Тут сказано несколько неопределенно: «Родитель или опекун».

— Значит, все равно, кто из родителей поставит подпись. В таком случае подпиши ты, мама.

— Джейн, я не могу. С твоим отцом жизнь и без того — сплошной кошмар, а если он узнает…

— Мамочка, ну пожалуйста, — взмолилась Джейн.

— Нет, я же сказала, что не могу.

Все трое безмолвно уставились на лежащий перед ними бланк. Нарушила молчание Джейн:

— И все-таки, мам, я думаю, лучше тебе подписать. Ведь я беременна.

Мать резко вскинула голову и с ужасом посмотрела на дочь.

— Джейн, как ты могла?! Ах ты сучка, грязная потаскуха, не успела познакомиться с парнем, как тут же нырнула под него?! — От возмущения ее даже затрясло. — О Господи, позор-то какой! Вся улица только того и ожидает… Вот уж они тогда языки-то почешут!..

— Джейн? — Алистер вопросительно уставился на нее.

— Увы, мама. Пускай уж лучше вся улица языки чешет, чем родится внебрачный ребенок. Так ведь? — И она легонько подтолкнула бланк к матери.

— В таком случае можешь считать, что между нами все кончено. Я не желаю более тебя видеть. И как ты только посмела?! После всего того, чему я тебя столько лет учила… После всего хорошего, что я для тебя сделала, всех моих жертв, долгих часов работы на этой чертовой фабрике — вот, значит, как ты меня отблагодарила! Надо еще радоваться, что у этого молодого человека не совсем потерян стыд, что он согласен выполнить свой долг. Даже этого ты не заслуживаешь! Получается, что ты просто-напросто приперла меня к стенке и у меня нет другого выбора?! — Джейн проследила, как мать, поджав губы, неловко вывела свою фамилию, сделав в конце размашистый росчерк, так что брызнули чернила. Именно такой реакции от матери Джейн и ожидала.

— Спасибо тебе, мам, ты никогда не пожалеешь об этом. — Джейн торопливо убрала бумагу в сумочку. — Ну что же, Алистер, нам пора.

Алистер машинально попрощался. Автомобиль свернул за угол и резко остановился.

— Джейн, что все это значит? Ты беременна?

— Нет, конечно. Но другого способа получить подпись у нас не было, разве не так?

— Но это ведь жестоко! — Он был потрясен до глубины души.

— Знаю. Но нас поставили в такую ситуацию, что иного способа просто нет. И вообще, если мы с тобой немедленно не поженимся, то не поженимся никогда. И ведь, кроме всего прочего, я, что называется, плоть от плоти ее. Могу быть такой же, как и они.

Алистер взял ее за плечи.

— Ну разумеется, мы с тобой непременно поженимся. Но не лучше ли нам сейчас вернуться и рассказать все твоей матери?

— Нет, Алистер. — И Джейн горько усмехнулась. — Ты ведь сам все слышал: я ее вовсе не интересую, мать беспокоит лишь то, что скажут на улице. А беременна я или нет, для улицы никакого значения не имеет. Все все равно будут считать, что беременна. — Она немного помолчала. — Когда мы поженимся, вот тогда я ей все и расскажу.

Они покинули город и остановились перекусить в старинной гостинице. Алистер принялся за ростбиф, и на его лице вдруг заиграла улыбка: наконец он в открытую рассмеялся.

— Ты чего? Мне казалось, ты огорчен, — удивилась Джейн.

— Знаешь, Джейн, это, пожалуй, самая забавная история в моей жизни, — смеялся он, давясь и откашливаясь. — Ты только подумай: ты социально неприемлема для моего круга, а я — для твоего, ну не умора ли?!

Джейн, заразившись его весельем, тоже прыснула. Алистер, будучи не в состоянии более есть, оттолкнул от себя тарелку:

— Как бы я хотел, чтобы моя мать видела и слышала это…

 

Глава 15

В понедельник они получили разрешение совершить бракосочетание в четверг на этой же неделе.

Алистер мотался с утра до вечера, утрясая свои дела с юристами, с банком, строя планы на будущее.

Имея на своем счету всего лишь четырнадцать фунтов стерлингов, Джейн должна была решить проблему: что она наденет на свадьбу. Ей хотелось бы купить новый костюм, но об этом и речи быть не могло. И вот тогда Джейн вспомнила про миссис Баум. Примерно год назад эта пациентка в знак благодарности подарила ей почти новый костюм от «Хартнелла». Пациенты обычно дарят шоколад, чулки, какой-нибудь шарфик — но уж никак не целый наряд. Миссис Баум долго уламывала Джейн, уговаривая ее принять подарок, ссылаясь на то, что серый шелк удивительно пойдет к ее глазам. Джейн так ни разу костюм и не надела, полагая его слишком уж шикарным. Хорошо, что она положила его в чемодан. И вот, пока Алистер бегал по делам, она вытащила и примерила обновку. Повертевшись перед зеркалом и любуясь собой, Джейн пришла к выводу, что наряд и впрямь ей впору. Сейчас она даже корила себя за недостаток внимания к той давнишней своей пациентке. Внимательно изучив себя в зеркале, Джейн решила, что юбка, пожалуй, чуть длинновата. Нужно попросить миссис Эванс чуточку укоротить ее.

Девушка помчалась в Баттерси. Свой наряд она везла в большой коробке. Более всего Джейн радовалась возможности похвастаться тем, что выходит замуж.

— Господи, Джейн, да ты ли это? Как замечательно! Никак не ожидали тебя увидеть! — Миссис Эванс усадила ее за стол. — Надеюсь, ты все хорошенько обдумала, жалеть потом не придется?

— Я так его люблю, что жить без него не могу.

— И ты уверена, что это любовь?

— Я совершенно точно это знаю. То есть я с радостью готова чистить для него картошку или, например, стирать его грязные носки.

Миссис Эванс улыбнулась:

— Да, похоже, это настоящая любовь. Но судя по тому, что ты мне рассказала, тебе едва ли придется часто чистить картошку или стирать носки.

— Как в сказке, правда?

— Да уж. И мать в роли злой волшебницы.

— Да, миссис Эванс, она была ужасна. Просто чудовищна, не подберу другого слова.

— Ты говоришь — она леди, но по мне, так ее поведение совершенно непорядочно. В жизни не слышала о подобной грубости.

— Причем так неожиданно. Ясно было, что она не одобряет выбор сына, однако до последнего вечера она тщательно скрывала свои чувства. А потом… оу!

— Но если хочешь знать, Джейн, кое в чем она права. Даже и при отсутствии серьезных проблем замужество — это непростой шаг.

— Но я уверена, миссис Эванс, что быстро всему научусь.

— Дай-то Бог, Джейн. Жаль вот только, что тебе придется прервать учебу. Ты еще не разговаривала с сестрой-хозяйкой?

— Нет, я ужас как боюсь такого разговора. Лучше я ей напишу.

— Да, сестры-хозяйки обычно очень грозны. — Миссис Эванс улыбнулась сочувственной улыбкой. — Ну, так что там с юбкой? Укоротить надо, насколько я понимаю?

Надев обновку, Джейн забралась с ногами на стол, и миссис Эванс принялась подворачивать подол.

— Если хочешь знать мое мнение, не стоило лгать матери. Подобного я от тебя вовсе не ожидала, Джейн, — сказала миссис Эванс почти не разжимая губ, потому как у нее был полон рот булавок.

— Я и сама понимаю. — Джейн тотчас вспыхнула. — Но только я уверена, что если сейчас мы не поженимся, то я никогда не выйду за него. Его мать непременно что-нибудь предпримет, чтобы расстроить наши отношения. Риск слишком велик.

— Если он действительно тебя любит, никто и ничто не изменит его решения. Хоть сейчас, хоть через полгода. И вот еще что, Джейн. Сядь и прямо сейчас напиши всю правду. Ведь бедная женщина, должно быть, места себе не находит.

— Вы правы, миссис Эванс, я обязательно напишу. Скажите, а вы придете к нам на свадьбу? В четверг, в полдень?

— Приду ли? Да если бы даже ты не пригласила нас, все равно мы пришли бы, можешь не сомневаться… Эй, полегче, иначе мы будем укорачивать до ночи.

— Я бы хотела взять в свидетельницы Сандру. Надеюсь, она сумеет отпроситься, но, на всякий случай, если что случится, вы выручите?

— Не беспокойся, радость моя, Сандра обязательно примчится к тебе на свадьбу, даже если для этого ей придется сбежать из больницы. — Миссис Эванс сделала шаг назад. — Ну как, такая длина тебя устроит? Снимай юбку, я мигом подошью.

Джейн прямо-таки летела в Фулем. Надо же — какой удачный сегодня день! Войдя в дом, она услышала громкие голоса в гостиной. Уже у самой двери Джейн услышала голос Родерика Плэйна.

— …Но бедная женщина от горя места себе не находит!

— Она сама виновата, — упрямо сказал Алистер.

— Привет, — произнесла Джейн, входя в комнату.

— Уважаемая мисс Рид, — приветствовал ее Родерик, беря за руку. — Я все знаю, это такая неожиданная для меня новость! — По его виду могло показаться, что буквально в один день она сделалась для Родерика Плэйна важной персоной. — Мисс Рид, я приехал сюда по просьбе леди Апнор. Она чрезвычайно расстроена случившимся и очень хотела бы переговорить с вами.

Джейн взглянула на Алистера.

— Помни одно, дорогая: никто ни к чему тебя не принуждает. Ты вольна делать то, что хочешь, — проговорил он.

— А ты поедешь? — с надеждой в голосе спросила она.

— Нет. Боюсь, что это невозможно. Через полчаса у меня встреча с отцом в клубе, очень важная встреча. А потом я собирался с тобой поужинать. Это будет совершенно особенный ужин. Ведь мы еще и не отпраздновали как следует. Но если хочешь, то поезжай, Родерик тебя отвезет. Впрочем, если ты не поедешь, я вполне пойму тебя.

— Нет, я поеду, — тотчас отозвалась она. Ей меньше всего хотелось ехать в Респрин, однако девушка понимала, что нужно использовать любой шанс. Не исключено, что и леди Апнор также рассчитывала навести мосты.

— Вот и замечательно! — воскликнул Родерик, взял ее под руку и усадил в автомобиль. Всю дорогу Родерик, не закрывая рта, рассказывал ей что-то, впрочем, Джейн слушала вполуха. Наконец автомобиль затормозил возле внушительного вида здания.

Когда Бэнкс распахнул входную дверь, Джейн приветствовала его с таким радушием, словно тот являлся старым добрым знакомым. Бэнкс чинно поклонился в ответ и повел их по мраморному полу к внушительных размеров лестнице на второй этаж. Со стеклянного потолка стекал неяркий вечерний свет, в лучах заходящего солнца торжественно поблескивали бронзовые поручни. Из золоченых рам на них взирали многие поколения Апноров: портреты тянулись вдоль всей лестницы. Убранство дома отличалось такой элегантностью, что Джейн даже страшно сделалось. Дворецкий распахнул двойные полированные двери красного дерева и проводил их в большую гостиную, откуда они попали в малую. Тут шторы на окнах были наполовину приспущены, а единственная лампа тускло освещала лишь один угол.

— Мисс Рид и мистер Плэйн, ваша светлость, — громко объявил дворецкий. Джейн сумела разглядеть в шезлонге леди Апнор, нераскрытую книгу у нее на коленях. Леди Апнор вяло махнула рукой, — впрочем, этот жест мог означать не только приветствие, но и приказ дворецкому удалиться.

— Мисс Рид, — леди Апнор указала на место подле, — я полагаю, нам следует поговорить.

— Да, леди Апнор, я тоже так думаю.

— Пожалуйста, присаживайтесь… Нет, Родерик, останься, — сказала она, увидев, что тот направился к двери. Джейн заметила, как он облизнул губы, словно гурман при виде лакомства.

— Мисс Рид, мы тут недавно с вами здорово погорячились, о чем я весьма сожалею.

— О, да, леди Апнор, чего не бывает, — с готовностью откликнулась Джейн и с явным облегчением улыбнулась.

— Если бы не ваша бестактность, ничего и не произошло бы. — Улыбка застыла на лице Джейн, а затем и вовсе пропала. — Однако, — продолжала леди Апнор, — одно сейчас могу сказать с уверенностью: видимо, вам небезразличен мой сын и его судьба. А потому смею надеяться, что вы не выйдете за него замуж. Не так ли?

— Я вас не понимаю, — тихо отозвалась Джейн.

— Мисс Рид, вы же умная женщина и должны понимать, что мой сын в свое время займет чрезвычайно высокое положение в обществе. И уже хотя бы поэтому вы совершенно ему не подходите. Не подлежит сомнению, что он должен жениться на ровне. И если он вам действительно небезразличен, вы ведь не захотите сделаться для него бременем?

— Я не вполне вас понимаю. Почему же это я непременно стану ему обузой? Я ведь выхожу за него замуж лишь потому, что люблю его. Мне кажется, что играет роль только наша любовь, а все остальное не важно.

— Все это так, мисс Рид. Однако вынуждена с вами не согласиться. Эта самая любовь, о которой вы говорите… — Произнеся слово «любовь», леди Апнор невольно поежилась, а затем и закашлялась. — Любовь — это еще далеко не все. Во-первых, это чувство недолговечное, и когда любовь уйдет, с чем, позвольте вас спросить, вы останетесь? Окажется, что под одной крышей живут двое совершенно чужих друг другу людей, у которых нет решительно ничего общего, и они лишь являются причиной несчастий друг друга.

— В отличие от вас я полагаю, что наша любовь не пройдет.

— Вы еще молоды, мисс Рид. Все пройдет, и вы сделаетесь для моего сына обузой, бременем, и весьма неприятным, смею заметить, бременем.

— Мне казалось, я приехала сюда, чтобы установить с вами дружеские отношения.

— Мисс Рид, я выбираю себе друзей куда тщательнее, чем это делает мой сын.

— Господи, леди Апнор, вы так грубы!

— Как вы смеете разговаривать со мной в подобном тоне?! — Леди Апнор так резко подалась вперед, что книга слетела на пол. — Какая наглость!

— А вы последите за тем, как вы со мной разговариваете! — не на шутку рассердилась Джейн.

— Ну зачем же, зачем, — тотчас встрял в беседу Родерик. — Прошу вас, иначе мы так ни до чего и не договоримся. — Он обернулся к Джейн: — Моя дорогая, то, что сказала леди Апнор, это чистейшая правда. Вы ведь и представить себе не можете, что вам придется испытать в будущем.

— Я всему научусь.

— Дорогая вы моя, мы говорим о породе. Такому невозможно научиться, — продолжил Родерик голосом, исполненным терпения, как если бы он разговаривал с ребенком.

— Но ведь леди Апнор научилась, — резко заметила Джейн.

— Ах, вот вы как заговорили! — воскликнула собеседница.

— Умение вести себя определяется с рождения, — не унимался Родерик. — Манеры нельзя приобрести, как вещь. Можно избавиться от каких-нибудь мелочей, привыкнуть, скажем, не называть Бэнкса «мистером». Но таким важнейшим слагаемым поведения, как грация и стиль, выучиться нельзя.

— Я говорю Бэнксу «мистер», потому что он много старше меня и было бы непочтительно называть пожилого человека просто по фамилии.

— Но Бэнкс — слуга и привык к такому обращению.

— А вы когда-нибудь спрашивали самого Бэнкса? Впрочем, я понимаю, что весь этот разговор должен натолкнуть меня на мысль, что и я социально неполноценна по сравнению со всеми вами. Но в таком случае как же я могу чувствовать себя выше Бэнкса?

На это логическое рассуждение Джейн ответа не последовало. Родерик тяжело опустился в кресло, уступая лидерство в разговоре леди Апнор.

— Нет ли у вас каких-либо проблем, о которых вы нам пока еще не рассказали и в разрешении которых мы смогли бы вам помочь? — продолжила леди Апнор, еле сдерживаясь, чтобы не взорваться.

— Я не совсем понимаю, — ответила Джейн.

— Мисс Рид, чего вы от меня хотите?

— Я уже сказала: выхожу за Алистера, и мне хотелось бы наладить с вами нормальные отношения.

— Вы позволите, леди Апнор? — вновь встрял Родерик. Леди Апнор махнула рукой, давая понять, что не знает, как с этой женщиной вообще можно разговаривать. — Мисс Рид, леди Апнор имеет в виду, — хотя ей, как женщине, особенно трудно касаться подобных вопросов, — не беременны ли вы? В таком случае вам помогли бы сделать аборт. Все это можно было бы устроить без особого труда. И никто ничего не узнает…

— Пардон?! — в ужасе воскликнула Джейн.

— О Боже, — тихо простонала леди Апнор. — Она говорит: «Пардон»!

— Вы беременны? — повторил вопрос Родерик.

— Я с первого раза поняла ваш вопрос. Но, черт возьми, я не беременна! А если бы даже и была, то это все равно не ваше дело, понятно?! — выкрикнула она.

— Ну что же, — елейным тоном продолжил маленький мужчина, — в таком случае какое отступное вас устроит? Леди Апнор женщина щедрая и готова доказать это на деле. Скажем, две тысячи фунтов стерлингов? Это огромные деньги, мисс Рид, смею вас уверить, дорогая.

— Не могу поверить, что это не сон! — воскликнула Джейн, вскакивая со своего места. Ее трясло от негодования. Ей хотелось залепить затрещину этому мужчине, врезать ему так, чтобы раскрылись его влажные губы. — И прекратите называть меня «дорогая», потому как я вовсе не ваша дорогая, — гневно сказала она. — Я ухожу. Вы заставили меня сюда приехать… Я не желаю больше слышать вас обоих!

Она гордо прошествовала через гостиную и, уже открывая дверь, услышала, как леди Апнор сказала Родерику:

— Он не может жениться на ней, она говорит «пардон»!

Джейн поспешила вниз по ступенькам. Бэнкс озабоченно наблюдал за тем, как она спускается, а увидев выражение ее лица, нахмурил лоб.

— Мистер Бэнкс… — Он выжидательно посмотрел на нее. — Скажите, мистер Бэнкс, вы не против того, что я называю вас «мистером»?

— Ну, вообще-то это несколько необычно, мисс Рид, — он на минуту призадумался, — но, должен вам признаться, подобное обращение мне вполне по нутру. — И он улыбнулся.

— Благодарю вас, мистер Бэнкс, — кивнула она, и в ее голосе послышались торжествующие нотки.

Он распахнул дверь, Джейн выскочила на крыльцо и глубоко, всей грудью вздохнула. Затем огляделась, выискивая такси, сунула пальцы в рот и так оглушительно свистнула, что у нее самой зазвенело в ушах. Уже забираясь в машину, она обернулась и увидела, что на ступенях, расплывшись в улыбке, стоит и смотрит ей вслед Бэнкс.

В машине Джейн несколько успокоилась. Ей казалось, что она участвовала в дурной пьесе и что вдобавок ко всему ей не дали текста, а слова она позабыла. Ситуация теперь смахивала на фарс. Она заливисто засмеялась.

— Я тоже ведь хочу посмеяться, мисс, — бросил водитель такси. — Над чем смеемся-то?

— Над людьми. Вот умора!

— Люди, мисс, это — да. Тут вы совершенно правы. Самое забавное, что я видел в жизни, это человеческая комедия. Если вы это понимаете, тогда все будет в порядке, уж можете мне поверить.

Расплачиваясь с таксистом, она с радостью заметила в окнах свет: значит, Алистер уже вернулся. Он сидел в гостиной и наводил себе коктейль.

— Ну, как все прошло? — поинтересовался Алистер.

Вместо ответа Джейн принялась хохотать.

— Ока… оказывается, ты не можешь… жениться на мне, потому что я употребляю словечки вроде «пардон». — Она все смеялась и никак не могла остановиться. От смеха у нее запершило в горле, затем начались колики. Джейн в изнеможении привалилась к стене, но смех не затихал, более того, грозил перейти в крещендо. Алистер вдруг резко шлепнул ее по щеке. Джейн тотчас же умолкла и недоуменно подняла на него глаза.

— Извини, дорогая, но это форменная истерика. Думаю, тебе не помешало бы чего-нибудь выпить.

Пока Джейн маленькими глотками осушала бокал, Алистер вытягивал из нее подробности состоявшегося разговора.

— Вот черт! — воскликнул он. — Надо же, сука старая! А я-то думал, что хорошо ее знаю. И это дерьмо Родерик тоже хорош, нечего сказать!

— Но почему, объясни мне, почему нельзя в разговоре произнести «пардон»?! Она несколько раз упомянула об этом. Такое ощущение, что она зациклилась.

— С ее точки зрения тебе следовало бы сказать «что?» или «прошу прощения, как вы сказали?». Это те самые слова, которые выдают социальную принадлежность человека. Точно так же, например, как одни говорят «туалет», а другие «сортир», одни употребляют слово «брюки», а другие — «штаны». Примерно так.

— Не хочешь ли ты сказать, что вдобавок ко всему мне еще придется переучиваться говорить?

— Нет, любимая, не придется. Можешь говорить, как тебе заблагорассудится. И если даже ты будешь постоянно говорить «пардон», я все равно не перестану любить тебя. — Он широко улыбнулся и попытался игриво шлепнуть Джейн. — Тем более что все люди говорят по-своему. Вот ты, например, сказала бы «задница», а я в такой же ситуации употребляю другое слово. — Он рассмеялся.

— Нет, я сказала бы не «задница», а «булочка». — И она, улыбнувшись, попыталась дать Алистеру сдачи.

Но печаль так и не покинула Джейн. Все, что касалось семьи Алистера, вызывало у нее чувство неподдельного изумления. Например, у него в доме все почему-то разговаривали слишком громко, почти кричали. Смеялись же так, что в соседней комнате было слышно, — при этом почему-то открывали рот. Ели тоже очень шумно. Более того, в разговоре друг с другом все употребляли совершенно другие, непривычные Джейн слова. Их лексикон являлся как бы своеобразным кодом для распознавания себе подобных. Как бы то ни было, Джейн не собиралась придавать всему этому слишком большого значения. Или пусть ее принимают такой, как есть, или пошли они все к черту! Она не намерена подстраиваться.

В тот же вечер Алистер отвез ее в «Коннот», пояснив, что все крупные семейные торжества, сколько он себя помнил, отмечались именно здесь. Оглядев огромную, уставленную мягкой мебелью залу, которая, несмотря на обилие посетителей, казалась полупустой, Джейн подумала, что официантов, судя по всему, тут больше, чем клиентов. Чуть ли не за каждым столиком были знакомые ей лица: иных Джейн знала по кинокартинам, других — по телехронике. Алистер наслаждался, наблюдая за тем, какой радостью освещается лицо Джейн, когда она узнавала ту или иную знаменитость. В свою очередь, она получала истинное удовольствие от сервиса: словно по мановению волшебной палочки перед Джейн вдруг оказывалась новая салфетка, в нужный момент наполнялся бокал, исчезала грязная посуда…

— Чувствую себя ребенком, — призналась Джейн, с улыбкой потягивая ликер.

Когда они возвращались домой, Алистер остановился на набережной Темзы. Они находились на том самом месте, где впервые вместе встречали рассвет. Облокотившись на парапет, они молча предались каждый своим воспоминаниям.

— Джейн, я хочу подарить тебе вот это, — наконец сказал он.

На ладони любимого лежало изумительной красоты старинное кольцо с бриллиантами и сапфиром.

— Скажи, Джейн, ты выйдешь за меня?

— Да, Алистер, конечно же, выйду, с радостью выйду за тебя.

Он надел ей кольцо на палец.

— Это наше место, — со значением произнес Алистер. — Тут мы впервые с тобой поцеловались. — С этими словами он поцеловал ее.

Странно, они вот уже год как знакомы, но любое прикосновение Алистера вызвало у нее сейчас сильное ответное желание. Вспомнив вдруг сегодняшний день, Джейн улыбнулась.

— Что тут смешного? — в недоумении поинтересовался Алистер. — Это очень ответственный момент, если уж на то пошло.

Джейн рассказала, как она громким свистом подозвала такси, как при этом вытянулось лицо Бэнкса. Обняв ее за плечи, Алистер рассмеялся.

— По крайней мере теперь я знаю, почему женюсь на тебе.

— И почему же?

— Потому что, когда я буду уже совсем старым маразматиком, если вдруг нас застанет дождь где-нибудь на Бонд-стрит, ты всегда сможешь помочь, всегда выручишь.

 

Глава 16

Джейн направлялась к фулемскому дому. Она тащила свои коробки почти с триумфальным видом. В одной коробке находилась фантастически хорошенькая шляпка, в другой лежали серые туфли на высоченном каблуке. А кроме того, была еще куплена и великолепная ночная рубашка. Джейн хотела купить также и перчатки (она видела в «Хэрродз» очень хорошие перчатки, итальянские), однако все деньги вышли, придется надевать старую пару. Впрочем, отсутствие новых перчаток никак не могло ухудшить настроения Джейн. Все получалось как нельзя лучше. Паспорт, выписанный на ее будущее имя, уже лежал в «Петти Франс». Сразу после регистрации они заедут за ним и вполне успеют на авиарейс в Италию. Казалось, чуть ли не весь мир на их стороне. За исключением леди Апнор, разумеется.

Джейн тряхнула головой: она дала себе слово не переживать из-за леди Апнор, ибо, видимо, бессильна изменить отношение к себе матери Алистера.

Хотелось верить, что никто и никоим образом не испортит ей послезавтрашнее торжество. Она любила, была любима — и только это имело значение.

Заходившее солнце, пробиваясь сквозь листву, бросало на асфальт пятнистые тени. Джейн улыбалась, будучи не в состоянии скрыть свою радость. Случайные прохожие, скользнув праздным взглядом по ее лицу, шли дальше, сохранив в глубине души частичку невзначай подсмотренной радости.

Как только Джейн вставила ключ в замок, зазвонил телефон.

— Мисс Джейн Рид?

Слова эти произнес незнакомый мужчина, которого она заметила еще у калитки и который вслед за ней прошел к дому.

— Именно, — сказала она, пытаясь поскорее открыть дверь, чтобы успеть к телефону.

— Меня зовут Френсис Гринстоун. — Он порылся в кармане просторного плаща (при том, что стояла жаркая погода и плащи никто сейчас не носил) и протянул ей свою визитную карточку. Пытаясь удержать все коробки в одной руке, открывая дверь другой, Джейн смогла взять протянутую карточку лишь в зубы.

— Прошу простить… Буквально одну минутку… Там телефон, — пробормотала она и даже сумела улыбнуться. Протиснувшись в дверь, Джейн схватила телефонную трубку. — Алло? — Дверь с грохотом закрылась. Джейн обернулась на звук, и улыбка моментально сошла с ее лица, ибо мужчина не только успел проскользнуть в холл, но и захлопнул за собой дверь. Сейчас он стоял, скрестив на груди руки, и внимательно смотрел на Джейн. Она почему-то жутко испугалась.

— Какого черта?.. — начала было она. — Нет, это я не вам, — сказала она в телефонную трубку. Потом перевела взгляд с телефона на мужчину, не зная, кому и чему отдать предпочтение. Наконец она сделала выбор.

— Да, алло, я слушаю вас!

— Мисс Рид? — раздался в трубке незнакомый мужской голос. — Вас беспокоят из «Дейли Багл». Скажите, правда ли то, что вы выходите замуж за лорда Алистера Редланда и что бракосочетание состоится в четверг?

— Да, это так.

— А правда ли то, что эрл Апнор возражает против вашего замужества?

Джейн швырнула трубку на рычаг, почувствовав, как внутри у нее все похолодело.

— Газетчики? — участливо поинтересовался мужчина. Джейн утвердительно кивнула. Кровь отлила от ее лица, мысли путались. — На вашем месте я не брал бы трубки, — мягким голосом посоветовал он. В этот самый момент телефон зазвонил снова. Джейн от неожиданности вздрогнула и недоуменно уставилась на аппарат. — Поднять? — тоном человека, желающего угодить, спросил он и, не дожидаясь ответа, снял трубку.

— Алло? Это вас. — И он протянул трубку Джейн.

— Черт возьми, это кто там у тебя?! — услышала она гневный голос Алистера.

Вспомнив про визитную карточку, она прочитала:

— О, дорогой, это тут один репортер пришел. Пожалуйста, приезжай поскорее. Я не знаю, что делать, что говорить. — В ее голосе послышалось облегчение, смешанное с тревогой. Облегчение было связано с тем, что мужчина вовсе не был грабителем, тревога же происходила оттого, что человек этот также оказался газетчиком, то есть представлял совершенно неизвестный ей мир, перед которым Джейн пока пасовала.

— Никому и ничего не говори, — властно произнес Алистер и, прежде чем она успела ответить, положил трубку. Не успела Джейн сделать то же самое, как вновь раздался звонок. Журналист, назвавшийся Френсисом Гринстоуном, проворно поднял трубку и грубовато обронил:

— Опоздали, коллега, тут журналист из «Эха», попрошу больше нас не беспокоить. Понятно?! — И он шарахнул трубку на рычаг. — А еще лучше, мисс Рид, если вы отключите аппарат. Тогда уж точно никто вас не побеспокоит. Тем более что я с удовольствием выпил бы чая, да и вам, судя по всему, чай не помешает.

Не говоря ни слова, Джейн проводила Гринстоуна в подвал, где помещалась так называемая нижняя кухня, поставила на плиту чайник. Пока она занималась этим, журналист попытался заглянуть в принесенный из магазина большой пакет.

— С вашего позволения… — Она схватила пакет и засунула его под стол.

— Готовитесь к свадебному торжеству? Может, согласитесь на несколько фотографий, а?

— Нет, об этом и речи быть не может. — Она сердито сверкнула глазами и добавила: — Вам с сахаром? — Этот простой вопрос в создавшейся ситуации показался совершенно неуместным, даже нелепым.

— Да, три ложечки, будьте добры, — отозвался Гринстоун.

И тут он увидел кольцо на ее руке.

— Хорошенькое у вас кольцо! Часть фамильных апноровских драгоценностей, надо полагать? Или его светлость не раскошелился на подарок?

— Напрасно вы затеяли этот разговор. Все равно я ничего не намерена рассказывать.

— Но не могу же я уйти не солоно хлебавши. Иначе меня выпрут из газеты. Я ведь не из любопытства интересуюсь, это моя работа. Может, дождемся жениха? Мне все равно, у кого брать интервью. Между прочим, вы замечательно заварили чай, очень вкусно. — И Гринстоун обаятельно улыбнулся. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем раздался звук отпираемой двери. Джейн сорвалась с места и помчалась вверх по лестнице.

— Алистер! Ну слава Богу, пришел наконец. Сделай что-нибудь, выпроводи его отсюда. Он уже действует мне на нервы.

— Добрый вечер, лорд Редланд. Я просто пытался разговорить вашу невесту.

— Убирайтесь вон! — приказал Алистер. — Не собираюсь иметь дело ни с одним из газетчиков, да будет вам известно.

— Что вы хотите и что при этом получаете — это две разные вещи, милорд. Я бы на вашем месте не отказывался от беседы со мной, ибо, в конечном итоге, для вас же так будет лучше. — Слова были произнесены так вежливо, что прозвучали весьма зловеще. У Джейн холодок пробежал по спине.

— Я не намерен давать никаких интервью, — решительно заявил Алистер.

— А я думаю, что вы дадите мне интервью, милорд. Видите ли, дело в том, что в этот самый момент один из сотрудников нашей газеты уже берет интервью у родителей Джейн. И если вы не смените гнев на милость, нам придется воспользоваться фактами, сообщенными ее родителями. — Гринстоун мило улыбнулся. — Надеюсь, вы меня понимаете?

— Ох, Алистер, мать с отцом такого могут наговорить!..

— Что нам нужно, лорд Редланд, так это эксклюзив. В свою очередь, мы гарантируем отсутствие контактов ее родителей с другими изданиями. Нам же нужен, собственно говоря, сущий пустяк: интервью с вами, плюс фотография вместе с родителями. Ну как?

Алистер мрачно посмотрел на него, пожал плечами и взял автомобильные ключи.

— Лучше воспользоваться моей машиной, лорд Редланд. Поверьте, так и вправду будет лучше. — Гринстоун улыбнулся. С каждой очередной его улыбкой Джейн тревожилась все больше и больше. Она уже поняла, что человек ведет себя, равно как и улыбается, весьма профессионально.

Все трое вышли из дому. Журналист тотчас свистнул, и почти без промедления к ним подъехала машина. За рулем сидела молодая блондинка.

— Это Лотти Картер, — представил ее Гринстоун.

Женщина чуть заметно кивнула. Алистер с Джейн, взявшись за руки, расположились на заднем сиденье. Френсис Гринстоун уселся рядом с водителем и моментально обернулся.

— Сначала буквально пару вопросов. Где вы познакомились, как и что — в таком роде, если позволите.

Алистер, мрачнея все больше и больше, сухо ответил, что познакомился с Джейн через своих друзей. Никаких деталей при этом не сообщил.

— Скажите, мисс Рид познакомилась с вашими родителями?

— Конечно.

— Нелегко ей пришлось, да?

— Не понимаю, о чем, черт побери, вы говорите?

— Я имею в виду лишь то, лорд Редланд, что вы с Джейн из разных социальных слоев. Уверен, не такую невесту хотелось бы видеть вашим родителям.

— Мистер Гринстоун, мне совершенно не нравится тон разговора. Что же касается моих родителей, у них не возникло решительно никаких возражений. Да и с чего бы это им возражать? Джейн им понравилась, и сейчас они счастливы, что мы женимся. Не знаю, где это вы набрались иных сведений на сей счет.

Похоже, слова Алистера нисколько не убедили репортера.

— Для них, наверное, было несколько неожиданным ваше решение? Может, у вас есть какие-то особые причины для женитьбы? — поинтересовался Гринстоун и посмотрел на живот Джейн.

Алистер обнял Джейн за плечи, как бы заслоняя ее собой.

— Мне не нравится подтекст вопроса.

— Прошу меня простить, лорд Редланд, но я всего лишь делаю свое дело. — По его лицу Джейн поняла, что Гринстоун говорит сущую правду. Действительно, для репортера все это представляло собой рутинную обыденную работу, и потому не стоило придавать особого значения тому, что он делал и что говорил. Гринстоун напишет свою статью, опубликует ее и забыть забудет обо всем этом, начнет готовить следующую. При мысли о том, что она в буквальном смысле, как женщина из плоти и крови, совершенно не интересна Гринстоуну, Джейн вздрогнула.

На полпути к дому ее родителей журналисты решили остановиться в придорожном ресторанчике тюдоровской постройки и перекусить. Было ясно, что оба журналиста представят в свою редакцию счета: они заказывали себе, что называется, по полной программе — каждый двойное виски и сандвичи с жареной свининой. Джейн попросила апельсиновый сок, Алистер же взял себе пива.

— Тут делают лучшие сандвичи со свининой, подобных вы нигде больше не найдете, — со знанием дела сказал Гринстоун. Однако ни Алистер, ни Джейн решительно не хотели есть.

Лотти в компании с Джейн прошлись до туалета. Пока журналистка расчесывала волосы, Джейн заперлась в кабинке, радуясь тому, что хоть ненадолго может остаться одна. Забавно, что единственным местом, где удалось уединиться, оказался туалет. Забавно или грустно? Что-то одно из двух, впрочем… Когда Джейн вышла, молодая женщина все еще прихорашивалась у зеркала.

— Вас ведь послали присматривать за мной, так? — сказала Джейн.

Женщина засмеялась:

— Да, что-то в этом роде, если я вас правильно поняла.

Джейн в сердцах швырнула косметичку в сумочку и, вылетев из туалета, подскочила к Алистеру.

— Алистер, нас с тобой фактически похитили, — тоном драматической актрисы заявила она, пылая праведным гневом. — Эта женщина шпионит за мной.

— Да, моя дорогая, боюсь, что это так. Им ведь нужно как-то оберегать свой источник информации.

— Но какой же интерес мы с тобой можем представлять?

— О, мисс Рид, очень даже немалый, смею вас в том уверить, — сказал репортер. — Ваше замужество сделается сенсацией. Не каждый день девушка из рабочей семьи выходит за лорда, сами, наверное, понимаете…

— Но каким же, черт побери, образом, вы разузнали, где нас можно отыскать? — спросил Алистер.

— Сведения о предстоящих бракосочетаниях всегда вывешиваются на доске объявлений в Регистрационной палате — и нужно только каждый день просматривать списки. То, что вы указали адрес отца, всего лишь сбило со следа других репортеров.

— Вы не ответили на мой вопрос, — сказал Алистер.

— Ну, просто мне повезло чуть больше, чем всем остальным. У меня есть один платный информатор, так вот он не только сообщил ваш лондонский адрес, но также намекнул о наличии некоторых, скажем так, возникших затруднений.

— Кто вам мог рассказать? Об этом не знает ни одна живая душа!

— Прошу прощения, лорд Редланд, однако я не намерен так вот запросто раскрывать свои профессиональные секреты. Речь идет об источнике, близком к вашей семье. Это все, что я могу добавить. — И он выразительно постучал пальцами себе по носу.

Алистер и Джейн переглянулись.

— Родерик Плэйн! — почти хором воскликнули они. Репортер осклабился, но промолчал.

— Вот ведь тварь! — гневно воскликнул Алистер. — Грязный сукин сын!

— Видите ли, информировать о высокопоставленных знакомых — дело весьма деликатное, — пояснил Гринстоун.

— Ну ладно, приедет еще этот слизняк погостить к нам на выходные, он у меня попляшет! — пообещал Алистер.

— Но я ведь не сказал вам, лорд Редланд, что это именно он.

— Вам ничего и не нужно говорить. Он единственный, кто, не будучи членом семьи, посвящен в детали.

Френсис Гринстоун резко поднялся из-за стола.

— Ну что ж, если нет принципиальных возражений, мы, пожалуй, продолжим путь.

Ехали молча. Через час автомобиль остановился у дома родителей Джейн. В первой комнате горел свет. Входная дверь оказалась распахнутой настежь. Уже с улицы были слышны отголоски крутой домашней перебранки. Глазам предстала весьма нелицеприятная картина: двое молодых людей затеяли отчаянную драку, и теперь один из них сильным ударом раскроил губу другому, выхватил у противника фотокамеру и вытащил оттуда кассету.

— А, Джимми, привет! В чем дело? — осведомился Френсис Гринстоун.

— Да понимаешь, местные газетчики поналетели. И уходить ведь не собираются, вот что интересно.

— Не хочешь, золотой мой? А напрасно, голубчик, видит Бог, напрасно. — С этими словами он деликатно вытолкал изумленного молодого человека за дверь, выбросил следом его фотоаппарат и затем с грохотом захлопнул входную дверь. Только сейчас Джейн обнаружила здесь и свою мать.

— Слава Богу, хоть ты появилась! Если бы ты только знала, какой тут был бедлам! А Чарли как раз ушел на «сутки». Я чуть с ума не сошла, — запричитала она.

— Весьма сожалею, миссис Рид. Я ни о чем таком даже подумать не мог, — произнес Алистер.

— Да ладно. Тем более что вы тут вовсе ни при чем. Это все эти вот шакалы устроили. Боже, как ужасно они себя тут вели! Этот бедняжка местный репортер — это ведь старшенький сын Мэгги Бэйкер. И ведь ты подумай, Джейн, он всего-навсего выполнял свою работу, ничего больше. — И она гневно взглянула на лондонских репортеров.

— Скажите, миссис Рид, что вы думаете о своем будущем зяте? — сразу же взял быка за рога Френсис Гринстоун, никак не отреагировав на ее сердитый взгляд.

— Он очень приятный молодой человек.

— А как насчет того, что он еще и лорд?

— Ну, так ведь тут ничем не поможешь, — не растерялась она.

— Отлично сказано! — Репортер громко рассмеялся. — Замечательно сказано, право слово! А как насчет того, что ваша дочь сделается, в свой черед, леди?

— Она и так уже леди, благодарю вас, молодой человек. — И мать громко шмыгнула носом. Джейн с Алистером, немало удивленные, наблюдали за тем, как уверенно она управлялась со столичными репортерами.

— Скажите, миссис Рид, есть ли у вас хорошая фотография Джейн, которую мы могли бы использовать?

— Увы, такой нет. Единственную хорошую фотографию я отдала тому парню из местной газеты.

— О Боже! — простонал Френсис Гринстоун. — Джимми, как же ты мог позволить случиться такому?

— Сожалею, Френсис, но я как раз был в сортире. Вот она и сунула ему.

— То есть вся наша эксклюзивность, можно сказать, пошла прахом?!

— Вы забываете, что это моя фотография: кому хочу, тому и отдам. И вовсе я ее не «сунула», как вы сейчас выразились, молодой человек. Он попросил, вот я и отдала. Не знаю, ей-богу, что вы там о себе думаете… — все так же сердито сказала мать Джейн.

— Да, конечно, миссис Рид, вы правы. Впрочем, это не важно. По крайней мере этому парню не удалось заснять вас втроем. Кстати, как насчет того, чтобы сфотографироваться? Вы не будете против?

Лотти прекратила чистить ногти и споро запечатлела троих неулыбчивых людей.

— Вы поедете на свадьбу, миссис Рид?

— Едва ли. Если, конечно, там будут такие, как вы.

Впервые за весь вечер Джейн с Алистером рассмеялись. Было похоже, что в случае с матерью Джейн у лондонских репортеров получилось по пословице «нашла коса на камень».

Поняв, что из матери Джейн ничего больше не выжмешь, Френсис Гринстоун посадил молодых в автомашину и, оставив коллегу отгонять конкурентов от источника информации, покатил восвояси.

Автомобиль несся в Лондон. За всю дорогу никто не проронил ни слова. Френсис делал вид, будто дремлет, впрочем, может, и вправду дремал. Джейн с Алистером сидели, взявшись за руки, каждый был погружен в свои собственные мысли.

Наконец автомобиль затормозил, молодых попросили пройти внутрь некоего высокого здания, Френсис повел их к лифту. Репортерская, заполненная множеством газетчиков, представляла собой живую иллюстрацию к слову «хаос»: люди с бешеной скоростью печатали на машинках свои материалы, переговаривались, ругались друг с другом, причем все одновременно. Беспрерывно трезвонили телефоны. Френсис открыл свой стол, вытащил из ящика бутылку виски, предложил интервьюируемым. На сей раз они не отказались. Впервые за весь вечер Френсис оставил их вдвоем, впрочем, наверняка шепнул кому-нибудь из коллег, чтобы тот присматривал за ними. Лихорадочная активность газетчиков постепенно пошла на убыль. Один за другим репортеры усаживались, вытаскивали на свет Божий бутылки. Наконец вернулся Френсис.

— На память, — сказал он, протягивая еще влажные фотоснимки. Фото получились, как на подбор, одно хуже другого, всюду были напряженные, неулыбчивые лица.

— Ну теперь-то мы свободны?

— Одну минуточку, лорд Редланд, буквально одну минуточку, с вашего позволения. При том, что мы, разумеется, отвезем вас домой. Должен признаться, что вы нам очень помогли. Завтра утром я сделаю все возможное, чтобы другие репортеры не очень вам досаждали. Хотя сейчас уже едва ли кто за нами угонится. — И он удовлетворенно усмехнулся.

Внезапно сильный удар сотряс все здание.

— Это что еще такое?! — не на шутку встревожившись, спросила Джейн.

— А, это печатные машины заработали, мисс Рид. Теперь газету будут печатать, а мы можем спокойно расходиться по домам.

— Хотите сказать, что теперь вам ничто не грозит и нас можно отпустить? Я имею в виду, что печатные машины конкурентов не поспеют за вашими? — поинтересовался Алистер.

— Нет, конкуренты тоже вот-вот приступят к печати. Этот процесс ничто не остановит. Разве только если королева вдруг умрет или третья мировая война разразится, — засмеялся он.

Джейн поднялась со стула и только сейчас поняла, до какой степени устала. Но все равно, это был самый, пожалуй, необычный вечер в ее жизни. Конечно, все были очень предупредительны; но случившееся никак нельзя было назвать приятным: целый вечер Алистер с Джейн себе не принадлежали.

Лотти ушла, и Френсис отвез их домой сам. Он мчал машину с умопомрачительной скоростью, а подъехав к дому, обернулся и весело сказал:

— Ну все, пока. Увидимся утром.

— Но мы бы хотели поспать подольше, — крикнул Алистер вслед отъехавшей машине. Едва только они повернулись, как их ослепили фотовспышки десятка собравшихся возле дома фотокорреспондентов.

— Лорд Редланд, не могли бы вы прокомментировать циркулирующий слух, что отец лишил вас наследства? — прокричал кто-то из темноты.

— Идите вы все к черту! — крикнул Алистер. С грохотом захлопнувшаяся дверь на время отгородила молодых от репортеров.

 

Глава 17

Телефон зазвонил в шесть утра. Алистер поднял трубку и тотчас положил ее на рычаг. Телефон зазвонил вновь.

— Неужели эти твари вообще никогда не ложатся спать?! — пробурчал Алистер сонным голосом.

— Вчера Френсис Гринстоун посоветовал мне положить трубку возле телефона. Иначе это никогда не кончится. Я пойду сделаю чай. — Набросив рубашку Алистера, Джейн сошла вниз, на кухню. Все предвещало отличную погоду. Джейн подняла венецианские жалюзи, впустила солнце, затем открыла окно. Перед ней неизвестно откуда вдруг вырос незнакомый мужчина.

— Мисс Рид, вы не могли бы прокомментировать… — Раздался звук нажатого фотографического спуска.

— Оставьте вы нас в покое! — крикнула она, захлопнула окно, выскочила из кухни и помчалась вверх по лестнице. — Алистер, Алистер! Они опять здесь, похоже, окружили дом со всех сторон. Одного я увидела прямо перед кухонным окном.

— Вот ведь сволочи! Это неслыханно! — пробормотал он, поднялся и натянул слаксы и свитер. — Мне казалось, кроме нас, столько людей желают сделаться известными.

Джейн услышала шаги на лестнице, звук открываемой двери. Алистер что-то крикнул, шарахнул дверью. Джейн свернулась калачиком под одеялом. Ей почему-то чудилось, что из какого-нибудь угла сейчас вновь полыхнет фотовспышка. Боже, неужели их теперь так и будут донимать?! Вернулся Алистер, держа в руках две чашки чая.

— А можно пожаловаться на этих людей в их газеты? — спросила Джейн. — Например, редакторам, а?

— Так ведь именно редакторы этих чертовых газет и подсылают к нам репортеров. Слава Богу, завтра мы будем уже далеко. — Он подошел к окну и посмотрел в щелку между шторами. — Кажется, вся улица так и кишит этими людьми. Как саранча. — Он взглянул на Джейн. Несчастная, бледная и растрепанная, она сейчас сидела на постели, держась за подушку. — Дорогая, бедная моя Джейн, не терзайся ты так. Наверное, ты мечтала о тихом венчании в простой церкви, чтобы все были в белом, чтобы тебя окружали подружки… А оно вон как обернулось; прямо кошмар какой-то!

— Я в полном порядке, дорогой. Просто поначалу немного испугалась… Я была не вполне готова… Но ведь и ты, наверное, не ожидал… Не думал и увидеть меня в твоей рубашке, — попыталась пошутить она.

— Я, видимо, кажусь тебе сейчас таким беспомощным. Я должен как-то оградить тебя, и — не могу. Да, надо было предвидеть, что произойдет нечто подобное. — Алистер в сердцах ударил по стене кулаком. — Газетчики всю жизнь, сколько помню себя, постоянно крутятся под ногами… Но не до такой же степени.

Весь день они провели при свете, плотно задернув шторы в комнатах. Френсис Гринстоун прибыл в девять часов, как и обещал. И к своему великому удивлению, Джейн была рада видеть его. Она надеялась, что, может, хоть он сумеет как-то защитить их от этих жутких людей с фотокамерами.

— Вы можете прогнать их отсюда? — спросила она.

— Их слишком много. Едва ли они послушаются меня. Может, чайку выпьем?

Джейн налила ему чашку.

— Я попробую как-нибудь их урезонить, — сказал Алистер, решительно направляясь к двери. Не отнимая чашку от губ, Френсис Гринстоун коротко хохотнул. Появление Алистера на крыльце сопровождалось треском фотографических затворов. Создавалось впечатление, словно на улице выстроилась целая армия крикетистов. Джейн слышала, как, забрасывая Алистера вопросами, кричали эти люди. «А невеста ваша где?» — раздалось сразу же несколько голосов, однако ответа Джейн не расслышала.

Алистер тут же вернулся и сказал:

— Джейн, если мы позволим этим людям сфотографировать себя, они обещают уйти и более нас не беспокоить.

— Но я сейчас так жутко выгляжу!

— Ты выглядишь замечательно.

Джейн торопливо достала расческу, несколько раз провела по волосам и направилась к входной двери. Хотя репортеры обещали ограничиться фотографией, но, как только на крыльце появилась Джейн, отбою не было от вопросов. Газетчиков интересовало все: родители Алистера и их отношение к будущей невестке, время появления на свет младенца. Джейн, перепуганная до смерти, вернулась в дом, но репортеры не торопились расходиться.

Джейн попыталась заняться глажкой и начала упаковывать чемоданы. Она даже смирилась с присутствием Френсиса, который без конца просил чая.

— Вы уже видели, что про вас пишут? — спросил он, протянув Джейн свежий выпуск «Эха». Огромные буквы впечатляли: «ОН ЛОРД, НО С ЭТИМ НИЧЕГО НЕ ПОДЕЛАЕШЬ, — ГОВОРИТ ЖЕНА БЫВШЕГО КОТЕЛЬНОГО МАШИНИСТА. — ВООБЩЕ-ТО ОН ОЧЕНЬ ПРИЯТНЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК».

Ниже помещалась жуткая фотография: Джейн, мать, Алистер. «Полный текст статьи смотрите на развороте». Джейн, однако, не могла заставить себя открыть упомянутый разворот. Она швырнула газету Френсису, увиденное наполнило ее душу чувством жгучего стыда.

— Это ужасно! Я не желаю более видеть ничего подобного.

— А жаль. Мне как раз показалось, что тут все на своих местах.

В этот момент в дверь настойчиво постучали. Алистер ринулся на второй этаж, чтобы высунуться в окно и прогнать наглецов. Стук и дребезжание звонка, однако, не стихали. Наконец даже у внешне невозмутимого Френсиса лопнуло терпение.

— Пойду разберусь с нахалами. — С этими словами он вышел. Возвратился он не один, а вместе с Джоном и Дэвидом: молодые люди сияли, как начищенные самовары.

— Подходим и думаем: что за шум, а драки нет? Нам, как в регби, чуть ли не корпусом пришлось выбивать двери, — объяснил Джон.

— Кстати, у тебя что-то с телефоном, — сказал Дэвид.

— Мы не кладем трубку, потому что… Впрочем, не важно. Я чертовски рад вас видеть. Пивка не хотите? — спросил Алистер.

— Может, чем-нибудь помочь? — потягивая пиво, поинтересовался Дэвид.

— Разве что не спятить в этом дурдоме, — высказал пожелание Алистер.

— Пойду напишу парочку писем. Опустите их в ящик, ладно? — попросила Джейн. — Конечно, я и сама могла бы, но после всего этого уже и не знаешь, как на улицу выйти. — Она виновато посмотрела на Френсиса. — Я написала Сандре, но боюсь, она не успеет приехать вовремя. Может, вас не слишком затруднит заехать в больницу и оставить для нее письмо? А если разыщете ее, будет и того лучше. Просто скажите, что регистрация назначена на полдень в Челси, в Регистрационной палате.

— Давай лучше я съезжу, — вызвался Джон. — Дэвиду, мне кажется, лучше там не появляться. — При воспоминании о былом злоключении все четверо весело рассмеялись.

Джейн оставила мужчин, и они вместе с Френсисом Гринстоуном начали дискутировать о том, что следует понимать под правом индивидуума на приватность.

Она же написала письмо сестре-распорядительнице, уведомляя ее о своем желании оставить учебу. Куда труднее оказалось писать родителям, поскольку приходилось сознаваться во лжи касательно своей якобы беременности. Джейн испортила несколько листов, прежде чем нашла нужный тон. Не успела она оглянуться, как пришел Алистер, прочитал оба послания.

— Ну что же, дорогая, очень даже складно и по существу. Надеюсь, в конечном итоге нас простят. Знаешь, мне жаль, что я не предупредил тебя раньше, но дело в том, что сегодня вечером мы с отцом договорились вместе поужинать.

— Алистер, неужели ты оставишь меня одну? Я не сумею справиться с этой стаей шакалов, которые обложили дом.

— Джей, я обещал отцу. Он специально освободил вечер, чтобы провести его со мной. Тем более что Френсис говорит, что, если я уйду, репортеры не станут здесь ошиваться. — Джейн глядела на него широко раскрытыми глазами. Алистер взял ее за руку. — Дорогая, ты только представь, какие фотографии появятся в газетах и какие пойдут сплетни, если мы отсюда вместе поедем на регистрацию. Я уже уговорил Дэвида с Джоном побыть тут с тобой сегодня. Радом с такими богатырями сам черт не страшен. Утром они отвезут тебя в Регистрационную палату.

— Ну что ж… — Джейн явно колебалась. — Говорят же, что плохая примета — провести ночь перед свадьбой под одной крышей… А где ты будешь ночевать?

— Наверное, у родителей.

— Твоя мать в Лондоне? — спросила Джейн.

— Если она приехала, я заночую в клубе. Обещаю тебе. — Он обезоруживающе улыбнулся. — Она не сможет переубедить меня, не бойся.

— А я вот боюсь… — Джейн скривилась.

— Слушай, не сбивай меня с толку, очень тебя прошу. — Алистер нежно поцеловал ее и ушел на встречу с отцом.

Джейн приготовила молодым людям ужин и оставила их с Френсисом играть в карты. Сама же пораньше отправилась спать. Постель без Алистера показалась ей чересчур большой и неуютной.

Она проснулась едва только рассвело. Стоял шикарный июньский день. Джейн с нарочитой медлительностью умылась и принялась приводить в порядок ногти, затем тщательно и опять-таки долго расчесывалась. Наконец она вошла в гостиную.

— О, Джейн, от твоей красоты они все там дуба дадут в момент. — И Дэвид с видом знатока даже причмокнул. — Ты как, волнуешься?

— Волнуешься!.. Да я умираю от страха.

Молодые люди своими тренированными телами расчищали Джейн дорогу, бесцеремонно распихивая репортеров. На такси они быстро доехали до Регистрационной палаты. Здесь уже собралась толпа. Джейн внутренне собралась, однако была приятно удивлена, когда собравшиеся заулыбались и стали выкрикивать приветствия и поздравления. Френсис Гринстоун преподнес ей большой букет гардений.

— Поздравления от газеты «Эхо», — сказал он и поцеловал Джейн в щеку. Поблагодарив Френсиса, она дала наконец фоторепортерам возможность запечатлеть улыбающуюся невесту.

Собственно, саму церемонию Джейн почти не запомнила. Она так волновалась, что в памяти остались лишь фрагменты. В зале была масса народу, но Джейн видела одного лишь Алистера. Говорят, Джейн заикалась от волнения во время церемонии. Сама она ничего подобного не заметила. Она помнила лишь исполненное нежности и любви выражение глаз Алистера, когда он нагнулся поцеловать ее.

— Доброе утро, леди Редланд, — прошептал он ей на ухо.

Лишь сейчас Джейн увидела гостей и еще подивилась, как их много. Тут была и Сандра вместе с однокашницами из больницы: по лицам девушек текли слезы. Узнала Джейн и друзей Алистера. Приехали также Эвансы со своими детьми. Сидя в гордом одиночестве и улыбаясь, как Чеширский кот, за церемонией наблюдала и ее тетка, облаченная в широченное, со множеством складок, платье и шляпу с пером.

— Тетушка Вай! — Джейн тотчас ринулась в ее объятия. — Как же замечательно, что вы приехали!

— А ты как думала? Только увидела вчера газеты, так сразу же отправилась к твоей матери. Правда, она мне ничего толком не объяснила. Кстати, ты часом не беременна, а?

— Нет же, я ей специально сказала.

— Вот. И я ей о том же говорю: «Наша девочка не такая. Не может она быть беременной до свадьбы». Но все равно, пусть бы даже ты и забеременела, им все равно следовало бы приехать на церемонию. Теперь твоя мать боится, что ты зазнаешься, забудешь их.

— Тетушка Вай! Никогда, никогда не будет такого!

— Я нисколько не сомневаюсь. Твоя матушка подчас бывает совершенно несносной. А муж у тебя очень славный, Джейн.

— Надо же, так странно звучит: «муж»… — с изумлением протянула Джейн. Затем представила Алистеру семейство Эвансов. Атмосфера вокруг теперь все сильнее напоминала вечеринку, где собрались добрые друзья.

— Прошу прощения, лорд Редланд, но через десять минут у нас тут очередная церемония, — виновато произнесла представительница администрации.

Не без труда Алистер сумел-таки выпроводить своих гостей на улицу и пригласил всех в отель «Коннот», на обед по такому торжественному случаю. Счастливые, улыбающиеся молодые охотно позировали фотографам. Наконец все газетчики схлынули, и под приветственные крики новобрачные забрались в салон апноровского «роллс-ройса».

— А кто все это организовал, такси и «роллс»?

— Папа постарался. И обед тоже он, между прочим. Он рассудил так: раз уж твоих родителей на церемонии не будет, то и ему лучше в Регистрационную палату не приходить. Иначе станут потом в печати мусолить его одинокое присутствие…

— Да, с прессой бороться нелегко.

— Невероятно трудно, леди Редланд.

— Прошу тебя, не зови меня так. Мне очень неловко. — Джейн виновато улыбнулась: пусть даже теперь это и ее имя, но должно пройти какое-то время, чтобы она привыкла.

К тому моменту, когда они подъехали к отелю, все уже допивали шампанское. Сандра первая, раскрыв объятия, бросилась к подруге.

— Сандра, слава Богу, ты здесь! Я так переволновалась, что из-за дежурства ты не успеешь к началу! — воскликнула Джейн, в свою очередь обнимая подругу.

— Я решила во что бы то ни стало приехать! А в больнице-то сейчас, представляешь? Умора да и только! Сестра-хозяйка вчера бегала, как сумасшедшая, по этажам, каждому встречному-поперечному совала в нос газету и кричала: «Она не может, не имеет права этого делать! Ведь через неделю она станет старшей в ночной смене!»

— Ой, даже не вспоминай о больнице. Видеть ее больше не хочу! Я все объяснила в письме сестре-распорядительнице.

Миссис Эванс тем временем быстро сошлась с теткой Джейн. Обе женщины выглядели как два раскрашенных галеона у причала; впрочем, они нашли общий язык и принялись чрезвычайно оживленно болтать.

По мере того как гостей обносили шампанским, лица женщин делались пурпурными, друзья Алистера по Кембриджскому университету уже флиртовали с медсестрами, а дети Эвансов, впервые отведав шампанского, носились как угорелые. Все происходящее доставляло огромное удовольствие лорду Апнору. Обед получился на славу. Джейн раз десять благодарила его за этот праздник, чем немало смущала старика. Она так боялась выглядеть неблагодарной, что отдельно благодарила его за обед и отдельно — за то, что он, так сказать, почтил своим присутствием.

В салоне «роллс-ройса», выдержанном в серой цветовой гамме, Джейн наконец ощутила, до какой степени переменилась ее жизнь. Откинувшись на мягкую кожаную спинку, она улыбнулась. Прежний дом без ванной комнаты, прежняя убогость, постоянные заботы — вся жалкая прежняя жизнь навсегда закончилась. Об этом, впрочем, Джейн ни капельки не сожалела.

— О чем размышляем?

— О том, что ты теперь мой муж и что никто и никогда не сможет нас с тобой разлучить, — вот о чем. — Она ликующе поцеловала Алистера. — И мы всегда теперь будем с тобой мыться вместе, до конца наших дней! — Джейн от полноты чувств даже всплеснула руками.

— А, вот теперь-то я понимаю, почему ты вышла за меня!

— Именно. Из-за ванной. Ну и еще потому, что люблю.

Он заключил Джейн в объятия, и молодые люди весь остальной путь до аэропорта более никого и ничего не слышали.

Около девяти вечера они уже приближались к вилле Онор. Прислуга в ожидании гостей высыпала на крыльцо. Возглавлял чинную церемонию мажордом Гвидо. Именно он, словно суетливая нянька, проводил молодых в дом.

Белизна! Все было белым, даже пол выложен белым мрамором. Все, на что хватало глаз, — стены, полы, мебель, цветы, занавески, шторы, декоративный орнамент — все было белого цвета. Разве что развешанные на стенах полотна являли собой некоторый диссонанс. В спальне Джейн обнаружила розовые туберозы, наполнявших комнату дивным ароматом. Боясь ненароком обидеть Гвидо и повара, Алистер и Джейн сели ужинать. Подавали на белой мраморной террасе. Далеко внизу плескалось море; в воде отражались огни какого-то поселка. Теплый воздух ласкал Джейн, подобно легчайшей шерстяной шали. На черном небе полыхали мириады звезд: никогда прежде Джейн не видела такого обилия светил.

Алистер и Джейн вместе приняли ванну; в некое подобие бассейна вода наливалась из двух кранов, декорированных под позолоченных дельфинов. В шкафчике было припасено охлажденное шампанское, и молодые, нежась в ванне и вдыхая запах дорогого ароматизатора, тихонько потягивали напиток.

— Алистер, дорогой, смотрю я на все это и поверить не могу! Неужели это не сон? Такое чувство, будто я среди каких-то голливудских декораций.

— Да, тут действительно классно. Хотя мать моя считает, что у тетки довольно вульгарная обстановка.

— А мне, так очень даже нравится. Очень, хоть это несколько экстравагантно.

— Проклятый декаданс. — И Алистер рассмеялся.

Они забрались в просторную постель, застланную белоснежным бельем из чистого льна. Вся обстановка и здешняя атмосфера, пропитанная ароматами южных цветов и растений, лишь добавляли остроты чувственности. Когда Алистер уснул, Джейн вдруг остро почувствовала, что никогда и никого больше не полюбит так же сильно, как его. Она сама нашла Алистера и теперь намерена была сохранить любовь на всю оставшуюся жизнь.

Месяц вышел идиллический. В Лондоне, мечтая об Италии, они строили всевозможные планы, рассчитывали, что будут ездить, любоваться достопримечательностями, — но из этого ровным счетом ничего не получилось. Они лишь занимались любовью, попивали «Фраскати», ели недозревшие фиги, как и обещал Алистер, и нежились на солнышке. Всякий день им приносили новые блюда, да в таких неимоверных количествах, что молодые заметно прибавили в весе. Прислуга стремилась исполнить всякое их желание, так что Алистер с Джейн чувствовали себя этакими избалованными детьми.

Уезжать не хотелось. За месяц Джейн полностью отрешилась от былых проблем, привыкнув к постоянной опеке Алистера. Но пришло письмо из Англии, и Алистер здорово расстроился, что из-за матери все его планы летят к черту.

— Потрясающе! — воскликнул он, подняв глаза от письма. — Ты только послушай, дорогая, что матушка пишет: «Полагаю, ты прибудешь в Драмлок как обычно, в августе. Сообщи, приедет ли твоя жена. Сообщи непременно…» Ну, как тебе это нравится?! — гневно воскликнул Алистер, сверкнув глазами. — Стало быть, в конце этой недели нам нужно отбывать. Вернемся в Триник, начнем приводить в порядок наш дом. А остановиться сможем у отца. — Джейн недовольно скривилась. — Ничего, дорогая, все будет хорошо, вот увидишь. Мать в это время будет в Шотландии. Она всегда готовит дом к приезду остальных. Так что, поживем втроем: ты, я и отец.

Джейн слушала Алистера и одновременно обдумывала свои планы на ближайшее будущее.

— Знаешь, так бы хотелось всегда жить здесь, — со вздохом призналась она.

— Само собой, Джей, но погоди: увидишь Шотландию, обязательно полюбишь тот край.