Вот и околица, вот мельница и пруд Весь в красном пламени… А там за ним пойдут Волной широкою колосья наливные! При блеске утреннем пурпурного луча Сверкнули крестики за рощей золотые — То ветхий сельский храм. Колесами стуча….. Плотиной старою поехала телега; Здоровой свежестью повеяло с полей, Гречихой, коноплей… С качнувшихся ветвей, Закапала роса. А утренняя нега Очарованием своим еще царит… Бесшелестно листок в огне зари висит, Как озолоченный… Скорей, моя телега! Бывало, – помнить ли? – подпершися рукой С несносной книгою сидишь. Перед тобой Из непонятных букв, из-за тупой указки Выходят странные, причудливые сказки… Так душно в комнате, и скучно, и темно! Сирень врывается в раскрытое окно, И сыплются цветки на стол, благоухая; И звон ко всенощной, и ржанье лошадей, И крик, веселый крик несется, замирая, Со скрипом колеса с желтеющих полей; И в небе голубом следишь за лётом птицы, И в нетерпеньи мнешь окраины страницы, И тетку строгую уж слушаешь едва, Как опьянелая кружится голова, И хочется бежать в овраг к пруду и к лодке, И плакать хочется под грозный голос тетки! Иль зимним вечером – как снегом бьет в стекло Метель летучая – при нагоревшей свечке На сундуке большом, окованном, у печки В тени угла сидишь уютно и тепло И няню слушаешь. Узнав и гнет и горе, Я понимал уже, как пела мне она, Что мукой вечною какою-то полна Ее душа… Поет, бывало: "В синем море Плыла лебедушка… Вдруг сокол налетел… И в сердце у меня последний звук звенел — И я рыдал, обид припомнив ряд несчетный, И няню целовал с любовью безотчетной…