В вечер того же дня, когда я разговаривал с леди Лидией, после того, как всем рабам роздали по миске жирного варева и сообщили о предстоящих ночью работах, меня позвали в покои принца. На нем были только белые шелковые чулки и белые атласные штаны. Его рабы суетились вокруг него, пытаясь надеть на него снежно-белую рубаху с золотыми узорами. Они по очереди подносили ему башмаки, кольца на бархатной подушечке, расшитую жемчугом ленту для косы, плащ с меховой оторочкой. Но он лишь нетерпеливо передергивал плечами, отмахиваясь от них. Когда я появился на пороге, он едва не бросился ко мне.

– Тут где-то были перья и чернила, напиши письмо. Я хочу, чтобы его сразу же отослали с птицей в магистрат Авенхара. Я устал ждать, и никто ничего не может мне сказать. И Корелий все время спрашивает, когда прибудет мой дядя, как будто я и без него не думаю об этом постоянно. Этот проклятый келидец как скорпион в башмаке.

Я заточил перо.

«Розин!

Я хочу узнать о Дмитрие Денискаре, брате Императора. Он должен был прибыть в Кафарну еще пять дней назад. Он должен был закончить все дела с кузнецом Демионом и сразу же направиться сюда. Если тебе дорого твое положение и твоя жизнь, ответь мне не позже, чем на седьмой день этого месяца.

Александр, принц Азахстана.»

– Будь проклято дерзийское упрямство! Ну куда он пропал? – воскликнул принц, когда я укладывал свернутый в трубочку лист бумаги в кожаный футляр. – Решил меня наказать. Подумал, что если теперь он не может просто выпороть меня, то может отомстить таким способом. Я поклялся, что не стану справляться о нем, но прошла уже половина дакраха. Он должен был вернуться.

– Письмо будет отправлено через час, господин, – произнес я.

Мне хотелось расспросить его поподробнее, чем именно интересовался Корелий. Какое дело демону до лорда Дмитрия… или он просто хотел усилить раздражение принца? Но прежде чем я собрался с духом задать вопрос, одному из рабов наконец удалось поймать руку принца и натянуть на него рубаху. Остальные тут же набросились на него как слепни на быка, и он повернулся ко мне.

– Останься у птицевода и сам дождись ответа, не то его отдадут Фендуляру. Он, разумеется, решит не беспокоить меня пустяками. Но ты пойдешь с письмом прямо ко мне, как только оно придет. Даже если я буду за столом с моим отцом или в постели с женщиной. Понял?

– Да, мой господин. А главный управляющий…

– Главному управляющему будет сказано. А теперь ступай.

Птица не могла вернуться с ответом раньше чем через два дня, но я буквально исполнил приказ принца. Я остался у Льюка, птицевода, в его комнатке, где он держал небольшую стаю. Почтовые птицы были очень дороги, их использовали только для отправки срочных писем. Их было сложно обучить, и только знать Дерзи имела право держать таких птиц. Обычных людей отправляли на виселицу, если у них находили почтовых птиц. Простые горожане беспокоились, даже если на их полях появлялись стаи ворон, они боялись, что их обвинят в незаконной дрессировке птиц.

После нескольких часов пустого, сводящего меня с ума ожидания (ведь теперь во дворце снова был Корелий, а я был так далеко от принца), я предложил Льюку свою помощь по кормлению птиц и уборке их клеток. Он, в свою очередь, познакомил меня со всеми пятьюдесятью птицами, служившими под его началом.

– Нюбба из Загада. Может вернуться туда за пять дней. Она уже сделала сорок шесть перелетов. Сам Император однажды поцеловал ее. А вот мой любимый выводок. Я сам научил их возвращаться сюда, они приносили письма со всей Империи. Ни одна из них не заблудилась. Они всегда садятся на печную трубу, когда прилетают. И я сразу слышу шорох… – Я узнал о почтовых птицах и их роли в жизни Империи гораздо больше, чем собирался.

Как и ожидалось, через два дня, когда солнце шло на закат где-то за снежной завесой, полностью укрывшей город, хлопанье крыльев и шорох дали понять, что вернулся Арелло. Льюк поцеловал упитанного серого гонца и слегка прижал к себе, чтобы отвязать от его ноги кожаную трубочку с письмом.

– Ну, мне пора. Я провел чудесные два дня.

– Приходи, когда захочешь, – ответил Льюк. – Птицам ты нравишься. У тебя добрые руки.

Я побежал через двор, который был уже не просто одним сплошным сугробом по колено, теперь там было полно покрытых настом ям, забитых ледяной крошкой.

– Где мне найти принца? – Обратился я к Борешу, который давал указания целому полку рабов и слуг, вытянувшихся перед ним. – У меня для него письмо, которое он ждет.

– Отдай его мне. Я прослежу за его доставкой. А тебя лично ждет трехдневная норма работы.

– Мастер Бореш, принц приказал мне самому принести письмо. Прийти к нему сразу, не зависимо от того, где он и с кем, в любое время суток. Разве мы ослушаемся его приказа?

Разумеется, помощник управляющего не посмел ослушаться приказа принца, равно как и еще дюжина управляющих, слышавших наш разговор. Бореш сквозь зубы сообщил мне, что принц ждет начала вечерних увеселений в бальной зале. Мне пришлось выдержать еще пять поединков со слугами Фендуляра, прежде чем я добрался до винтовой лестницы в галерею, ведущую в задернутую занавесом ложу, откуда императорское семейство и несколько избранных гостей наблюдали за происходящим в зале.

Пока я шел по галерее, я сумел кое-что разглядеть в бальной зале. Половина ее была заставлена золочеными обтянутыми бархатом креслами, половина оставлена свободной для танцев. Пестрая раззолоченная толпа гостей любовалась разноцветными фейерверками. Но у меня не было времени задержаться и понаблюдать за ними. До меня доносились звуки странной музыки, арфы играли полные диссонансов мелодии, от которых у меня сжимались челюсти, огни фейерверков, казалось, аккомпанировали им. Время от времени до меня доносились аплодисменты и восторженные крики толпы.

Чем ближе я подходил, тем неувереннее себя чувствовал. Я не мог ничего поделать с холодом, ползущим вверх по моему позвоночнику. Возможно, дело было в музыке. Она обволакивала меня и шла за мной по пятам, она лишила сил мои руки и ноги и затуманила зрение, пока я ждал разрешения принца войти.

Я убеждал себя, что это из-за близости Императора. Одно движение пальца этого человека могло отправить любого на костер или возвести его на вершины славы и богатства. Слово Айвона могло разрушить королевство, могло умертвить тысячи людей, превратить в пустыню цветущие земли…

…покрытая зеленой травой земля… густые луга, дубовые рощи, ясени и сосны, звонкие прохладные ручьи, земля душистого ветра и нежных звездных ночей… Свет звезд над хороводом белых мраморных колонн был достаточно ярок, чтобы освещать ведущую к колоннам лесную тропу. Почему зов всегда приходил по ночам? Именно ночью, по освещенным луной дорожкам, надо было идти на встречу с друзьями, собиравшимися у ярких костров. Принимать участие в долгих разговорах о вселенной, которые казались лишенными смысла при свете дня. Класть руки на плечи товарищей и двигаться в такт музыке, которая разносилась между деревьями подобно клубам дыма… замысловатая мелодия… всегда желанная. Но в ту ночь я пошел прочь от товарищей и костров, оставив их в круге белых колонн. Исанна отправляла меня на битву…

Вердон! Что я делаю? Я в отчаянии посмотрел на свою дрожащую руку. Нет, еще рано. Я прогнал видение… отправил его в небытие… и стал ждать возвращения стражника.

– Он сам выйдет. Надеюсь, ты действительно принес то, что он хочет получить.

Он хотел, но это не означало, что оно ему понравится.

Александр вышел из-за плотной бархатной занавески. Его черная туника с высоким воротником была расшита серебром, рукава и горловина были отделаны серебряной лентой с аметистами. Черное ему не шло, он казался больным и бледным в этой одежде. Он схватил мою руку, прежде чем я успел опуститься на колени.

– Какие новости, Сейонн?

Я раскатал лист бумаги и прочел ему письмо.

«Ваше высочество!

Лорд Дмитрий и пять его спутников выехали по дороге Яббара десять дней назад. Погода стояла отвратительная. После вашего письма я отправил поисковый отряд. Дом Марага прислал нам на помощь своих следопытов. Я немедленно сообщу любые новости, как только они появятся.

Да пребудет с вами честь и слава в день вашего совершеннолетия, и пусть это письмо застанет вас в обществе маршала Дмитрия.

Ваш преданный слуга, Розин, глава Авенхара.»

– Будь все проклято! – Александр ударил кулаком по стене галереи. – Десять дней! На дорогу нужно не больше четырех.

Толпа в зале разом выдохнула, когда внезапно погасли лампы и вместо них под потолком завертелись зеленые, синие и малиновые огни. От этого освещения лицо принца совсем помертвело, а глаза превратились в черные дыры.

– Скажи Совари, пусть приготовит мою одежду и соберет десять человек. Выезжаем через час.

– Слушаюсь, мой господин.

– Ваше высочество, где вы? Начинается самое интересное! – Из-за занавеса появился одетый в пурпур человек. Его плащ с драгоценными застежками был расшит золотыми нитями, но это был не Император. Его льняные волосы не были собраны в косу, да и плечи были слишком узки для воина, и мягкий вкрадчивый голос тоже не подходил для человека, привыкшего повелевать народами. В праздничном освещении я не разглядел его лица, но догадался, что это какой-то келидец.

Я опустился на колени и склонил голову, гадая, кто бы это мог быть. Я не разбирался в званиях келидцев.

– Я получил сообщение, что мой дядя пропал по дороге сюда, и я отправляюсь на его поиски.

– Но, ваше высочество, церемония… Император… ваши гости, – в его голосе звучало удивление.

– Все это не имеет никакого значения, если мой дядя в беде, лорд Каставан.

Каставан. Келидец из Азахстана. Самый могущественный. Это он убедил Императора покинуть Загад, сердце Дерзийской Империи. Тот самый человек, который доставил сюда своего закованного в цепи короля. Я поднял голову посмотреть на него еще раз, но он стоял, повернувшись спиной.

Музыка зазвучала громче, слишком громко. Цветные огни замигали с бешеной скоростью, отражаясь на стенах и лицах. Пот ручьями стекал у меня между лопаток. Что происходит?

– Конечно, я все понимаю, – отозвался Каставан, дружески похлопывая принца по плечу. – Такое несчастье. Отправьте своего раба все устроить, а пока посмотрите на то, что мы вам подготовили. Всего несколько минут. Корелий и Кенедар будут крайне расстроены, если вы не увидите их представления, оно будет совсем не похоже на то, что делают тут у вас в Азахстане. Специально для вашего высочества.

Представление… Корелий. Царапающая душу музыка. Раздражающий свет. Едва не всплывшие воспоминания. Демоны.

– Иди, Сейонн. Сделай все, что я велел. Скажи Совари, что я буду на конюшне через час, – я почти не слышал голоса принца из-за предостережений, которые выкрикивал кто-то у меня в голове. Я боялся, что мои кости захрустят и сломаются от напряжения. Здесь один демон или их несколько? Тот холод, который я чувствовал вдоль позвоночника, причиной его был не только Корелий.

– Как пожелаете, мой господин, – машинально ответил я.

Принц и келидец шагнули за занавес. Я должен был что-то сделать. Я шагнул, словно собираясь идти, но вместо этого я прижал ногой пурпурный плащ Каставана так, что острая застежка впилась ему в горло. Он захрипел и захватал ртом воздух, потом гневно развернулся в мою сторону. Я отпустил плащ и упал на колени.

– Тысячи извинений, мой господин! – Завопил я и поглядел вверх. Прежде чем его рука обрушилась мне на голову, я увидел то, что больше всего боялся увидеть. Пару холодных голубых глаз, за которыми не было души, а только неутолимая жажда и губительное вожделение, они уже давно свили там гнездо. И они были велики. Больше, чем то, что я видел когда-то. Больше, чем видел любой из эззарийцев, и живущих ныне, и уже умерших. Я помнил, что подобное описывалось в совсем древних текстах, таких страшных, что мы не верили им. Поверить им означало отказаться от своей работы. Корелий был мелкой сошкой. Каставан… Каставан был настоящим мастером.

Я отполз в сторону, бормоча невнятные извинения и пытаясь разогнать тьму, застилавшую мне мозг. Я не смел поднять голову, боясь, что он прочитает в моих глазах все, что захочет.

– Раб будет наказан, – сказал Александр.

– Нет нужды, – мягко отозвался келидец. – Не стоит омрачать праздник. Пусть он отправляется выполнять свои обязанности. Пойдемте, ваше высочество, посмотрим на самое интересное.

Мне повезло (если только это слово уместно, когда речь идет о демонах), что Каставан был слишком занят принцем и тем, что должно было произойти в бальном зале. Но сам его интерес к Александру говорил о каком-то исключительно гнусном замысле. Я не знал, что предпринять.

– Вы гораздо снисходительнее меня, – произнес Александр холодно, затем он поднял занавеску, пропуская своего гостя. – Прошу вас, – как только келидец и его слуга вошли, принц напустился на меня: – Ты совсем рехнулся?

– Не ходите туда, мой господин, – я готов был обхватить его колени и свернуться клубком вокруг него, чтобы удержать здесь. – Найдите предлог. Не приближайтесь к нему.

– У меня нет предлога. Я не могу уйти, не сказав отцу. Я пойду туда всего на несколько минут. А ты ступай, выполни мое поручение и будь готов объясниться, когда я вернусь, – он толкнул меня ногой в сторону лестницы, а сам скрылся за занавеской. Удар был не сильным, он просто лишил меня равновесия, все остальное я сделал сам: сперва растянулся на полу галереи, а затем медленно пополз.

Стражники подхватили меня и подвели к лестнице. Но я не спешил спускаться. С одной стороны, я должен был выполнить возложенное на меня поручение, но в то же время я обязан был понять, что задумал келидец. Больше всего я боялся, что только что видел перед собой повелителя демонов, Гэ Кайаллета, Меняющего Маски. Того, кто мог принять сотни обличий и заставить служить себе тысячи других демонов, того, кого невозможно было победить. В древних книгах говорилось, что Гэ Кайаллет умеет собирать демонов вместе и направлять их общую силу на какую-нибудь одну цель. Он правит ими, как пчелиная королева правит своим роем. Я и представить себе не мог подобного в непосредственной близости от себя.

Я стоял, облокотившись на перила, и задумчиво глядел вниз в бальную залу. Одна ее стена исчезла, и в открывшемся пространстве сменялись одна за другой магические картинки. Между гранитных колонн возник дивный лес, в котором прекрасные юноши и девушки играли в салки, они радостно смеялись, пойманный целовал поймавшего его, затем они снова разбегались в разные стороны. Там же бродили диковинные звери и порхали удивительные птицы: там были олени с кабаньими головами, орел с львиными лапами, лошадь с головой человека. Все они танцевали под режущую слух демоническую музыку, вовлекая гостей в ее ритм и заставляя их слышать привычные им звуки горных рогов и флейт, исполняющие знакомые с детства мелодии. Боюсь, что музыку демонов слышал только я. Холодный ветер касался одежд и волос гостей и колыхал верхушки волшебных деревьев. От него у дерзийцев захватывало дух.

Пять келидцев управляли всем происходящим. Вот один из них шагнул, взял за руку одну из дам, и тут же ее бальное платье заменил наряд пастушки, вместо веера она держала в руках корзину цветов. И вот она уже танцевала с магическими существами посреди волшебного леса. А келидец снова шагнул в толпу гостей и взял за руку молодого воина. Публика восторженно закричала и разразилась аплодисментами.

Я провел рукой перед глазами и переключил свои чувства. Я полагал, что все это простое наваждение. Видение было слишком искусным, оно могло быть только результатом действия заклинаний. Я был готов к тому, что глаза магов окажутся такими же холодными и мертвящими, как глаза Корелия и Каставана. Близость демонов пугала, но этот страх оказался ничем, когда я увидел то, что было на самом деле. Волшебный лес не был наваждением. Он был невероятно, ужасающе реален. Только юноши и девушки в нем извивались и мотали головами в приступе буйного помешательства, они раздирали ногтями собственную плоть и вскрикивали от терзающих их кошмаров. Еще чуть-чуть и мужчины достанут из ножен мечи, а женщины кинутся на них, кусая и царапая. Звери выпустят металлические когти или обратятся в языки пламени, готовые пожрать танцующих. Все станет воплощенным ужасом и кровью, разрушением и абсолютным безумием. Возможно, дерзийцы даже увидят это, видение повергнет в безумие и их. Или демоны извлекут из холодящего кровь зрелища иную пользу. Но это произойдет, и души зрителей навеки обратятся в жалкие обломки, они никогда не смогут стать прежними. Я не имею права допустить это. Ведь сказочный лес был тем самым лесом, по которому я бродил, будучи Смотрителем. Из него я шагнул через порог собственной души и отправился на битву с демонами.