Два комплекса определяют психологическое самочувствие петербургской культуры – комплекс неполноценности и комплекс превосходства. Отблеск былой славы и нынешнее состояние невостребованности – полюса, между которыми существует город, названный культурной столицей России. Отсутствие денег и спроса на фирменный петербургский стиль – барочную изысканность, пластичность, суровый интеллектуализм – провоцируют тягу к классическим традициям и желание «запихать себя как шапку в рукав» прошлого. Обманчивая атмосфера города-музея порождает миражи – кажется, стоит сделать лишь один шаг, и на пороге опять появится Серебряный век, акмеизм, «Мир искусства».

Этот шаг сделали создатели нового художественного журнала, который так и назван – «Новый мир искусства». Феномену мирискусничества посвящена подавляющая часть статей номера в разделе «Истоки», а, дабы рассеять последние сомнения, на обложке журнала прилагательное «новый» и «мир искусства» набраны разными шрифтами. Серьезный академический слог большинства материалов напоминает юбилейный научный сборник, подготовленный сотрудниками государственного музея. А высокое качество финской печати объясняется почти святочным сюжетом, в соответствии с которым богатый предприниматель (будущий издатель) пришел в дом к своему знакомому (будущему редактору) и сказал примерно следующее: «У меня есть деньги, я хочу, чтобы ты сделал художественный журнал». Волшебный сон, кому он не снился. Деньги, однако, были выделены немедленно, без каких-либо условий, включая производственные расходы и солидные (не только по питерским, но и по московским меркам) гонорары. Насколько мне известно, это первый случай откровенного и, так сказать, стопроцентного меценатства в Петербурге, и тем более интересно, как он был использован.

Статей о современном искусстве почти нет, вместо них два обзора – выставок за истекший год и питерских галерей. Понятно, Тимур Новиков во всех его ипостасях. А единственный москвич, удостоенный персональной статьи, – Михаил Шварцман, метафизические «иературы» которого наиболее близки петербургской эстетике. Его творчеству посвящен некролог Елены Шварц. Место московского искусства и московской культуры определено жесткой и вполне репрезентативной статьей Даниила Коцюбинского, который, анализируя опыт последних трех столетий, утверждает, что между Петербургом и «той территорией, которая исторически сформировалась как Московское царство, не может быть не только культурного родства, но вообще ничего общего. Чем выше вздымается одна из сторон, тем ниже никнет другая. Иными словами, чем лучше Петербургу – тем хуже Московии, и наоборот».

Жанру программной статьи отвечает и материал Виктора Кривулина «“Мир искусства” и русская пассеистическая революция», где отслеживаются традиции мирискусников в творчестве ленинградских и петербургских художников и предвещается новая пассеистическая революция как средство преодоления постмодернистской полистилистики. Однако ставка на «стилизаторскую изощренность, обостренное чувство исторического жеста и костюма» – не столько методы борьбы с «полистилистикой», сколько диагноз. Комплекс превосходства есть следствие комплекса невостребованности, так же как наигранное высокомерие почти всегда маскирует неуверенность в своих силах. Слов нет, прошлое – уютно, но жизнь в музее слишком часто приводит к потере чувства реальности. Сможет ли «Новый мир искусства» преодолеть детскую болезнь провинциального сепаратизма, продемонстрируют следующие номера. Объявлено, что журнал будет выходить раз в два месяца.

1998