«Мне девочка лет четырёх-пяти …»
Мне девочка лет четырёх-пяти
Вдруг протянула ласково ручонку
И говорит: «Пойдём». Нам по пути
И вправду было.
Руку дав ребёнку,
Подумал я — а шли мы вдоль ручья —
«Одни лишь дети малые на свете
Так руку подают, не зная чья
Протянется навстречу.
Только дети.»
Ручей меж тем бежал.
Синичья звень
То затухала, то вздымалась жадно.
Мне кажется, я чувствовал весь день
Тепло ладони детской
Безоглядной.
1978 г.
«Музыка грустная, как старые фотографии …»
Музыка грустная, как старые фотографии,
За душу хватающая чуть не до слёз,
Зимние окна, как эпитафии
Осени, которую ветер унёс.
Деревья, снежной белены объевшиеся,
Машины, скользящие туда-сюда,
Сами себя по кривой объехавшие,
Оставляя два долгих следа,
Будильник, сон берущий приступом,
Как танки врываются в мирные дома,
Всё это старой болезни приступы —
Поэзии, которая сводит с ума.
1962 г.
«Ещё пока опутанный снами …»
Ещё пока опутанный снами
Слышу неведомые голоса, —
Вдали летят, летят парусами
Деревья — гудят эти паруса.
Ещё пока мерещатся лица,
Событий призрачен поворот,
Свой звонкий день начинают птицы,
Светлеет, светится небосвод.
Ещё нечаянный, небывалый,
Забытый напрочь на все века —
Гляжу, как пенистые навалы
Бегут на отмель — ещё пока
Меж тьмой и светом, и сном и явью
В себя вхожу, прихожу едва —
Мне улыбается разнотравье
И хвоя шепчет свои слова.
1978 г.
«Душа сама себе пророчица …»
Душа сама себе пророчица
И страшно голос ей найти —
Поёт такое, что не хочется
И слышать, Господи прости
И упаси.
Зима готовится,
Похрустывают луж края,
Пустынней всё, темней становится,
И всё тревожней дрожь ручья.
Ворона с дерева срывается,
И машет крыльями, спеша,
В себя всё глубже зарывается,
Клубится небо.
А душа…
Что делать ей? Сосредоточиться
На чём? Себя не обмануть…
Она сама себе пророчица,
Призванье в том её и суть.
1982 г.
«Только видеть тебя …»
Только видеть тебя,
держать твою руку в своей,
И пусть носит метро,
пусть автобусы скачут,
И маячит прощальное золото
дальних церквей,
Дни и ночи маячит.
Только видеть тебя,
держать твою руку в руке,
И иссохшимся ртом
хватать воздух внезапный и шалый,
Это было и светит ещё на листке, —
Только видеть тебя —
о, Господи Боже, как мало…
1977 г.
«Я по следам любви …»
Я по следам любви
Ищу тебя упорно,
Ведут следы твои
Меня дорогой торной.
Меж ямин и канав
Измаян я ходьбою,
Кто прав, а кто не прав,
Судить не нам с тобою.
Не плачу и не мщу,
Не путаюсь в причинах,
В кафе тебя ищу,
Среди рядов Гостиных.
Не занят столик наш,
В толпе твой путь неведом,
Да и пустая блажь
Бежать вслепую следом.
Быть может, ты уже,
Верна своей природе,
На новом рубеже,
На новом переходе.
Чужую колею
Пронзаешь каблучками.
Забыла про мою,
Про всё, что было с нами.
Разлуки тёмной дрожь,
И в ней — по-рыбьи бьёшься…
Ты хоть во сне придёшь?
На старый след вернёшься?
1966 г.
«Моих любовных неудач …»
Моих любовных неудач
Смотри, строка, не обозначь,
Ты, интонация, не выдай,
Ты, рифма, не рифмуй с обидой —
Да сгинет скорбь моя во мне,
Как будто это всё во сне.
Поэзия — лихой помощник —
Ей только покажи подстрочник
Пустынной улицы ночной,
Где расставались мы с тобой,
Шум электрички подземельной —
И сумрачность тоски смертельной,
Когда в тоннеле скрылся стук
И я один остался вдруг.
1968 г.
«Без тебя легко, чаял, заживу …»
Без тебя легко, чаял, заживу,
И сорвал я в поле разрыв-траву,
Да вот с той поры, как ты прочь ушла,
Ею вся земля, словно, проросла,
И теперь во сне я и наяву
Ищу во поле только трын-траву.
1978 г.
«Забыть мучительство и страхи …»
Забыть мучительство и страхи
Последних дней, найти слова,
И голову поднять, как с плахи
Спасённый поднял бы едва,
Ещё полуживой, прощальный,
Как бы ушедший в смерть свою,
Поверивший лишь в отсвет дальний
Небес у леса на краю.
1978 г.
«Расстаться-разнести вконец …»
Расстаться-разнести вконец
Сплав изболевшихся сердец,
От неустройств, от неудач,
Обид, ревнивости — хоть плач.
Расстаться — это значит врозь
Всё то, что пережить пришлось.
Нет, не могу, хоть кровь из жил,
Я не был без тебя, не жил,
Не знал, не ведал, не умел, —
Единство душ, единство тел, —
От этого нельзя, невмочь
Уйти, сбежать ни в день, ни в ночь.
…Любимая, прости. Я вдруг
Представил — ты ушла из рук…
1966 г.
«Душа устала. Сникли строки …»
Душа устала. Сникли строки,
Тоска не сгинет ни на час,
И снова женские упрёки
Казнят — уже в который раз.
От их жестокости упрямой
Не уберечься всё равно,
Когда судьбой и кровью самой
Неотделимы мы давно.
И вновь глаза заглянут в очи,
И шёпот скажет обо всём,
И заблестят глухие ночи
Златым Зевесовым дождём.
1973 г.
Сон
Море злое, белый прибой,
Ярый грохот, дальний раскат,
На песке мы одни с тобой,
Я во сне и тому-то рад.
Пена жадная с лёту бьёт,
Как пустынно, дико вокруг!
Хоть бы чайки плач и полёт,
Иль бездомного пса испуг…
Никого. Мы одни с тобой.
Мы прижались плечом к плечу.
Море злое, белый прибой…
Я иной судьбы не хочу.
1973 г.
Переговорный пункт
То Петропавловск на Камчатке,
То Брянск, то Киев, то Москва —
О, как пронзительны и кратки
Все торопливые слова!
Но в той кабине полутёмной,
К мембране жадно прислонясь,
Страны невиданно огромной
Невидимую чуешь связь.
Сквозь выкрики телефонистки,
Сквозь семафоры, шпалы, дым —
Родимый дальний голос близкий
Здесь, въявь, наедине с твоим!
1975 г.
«Сон мне снился нынче ночью …»
Сон мне снился нынче ночью,
Сын мой мне предстал воочью,
Мальчик лет пяти-шести,
Боже святый! Во плоти.
Долго мы блуждали где-то
В тесной смеси тьмы и света,
Я кормил его и звал —
Вдруг мгновенье, тьма, провал.
Где мой отпрыск нерождённый,
Из отцовских жил сплетённый?
Отчего не явь, а сон
Нить моя во тьме времён?
Никогда ему не сбыться,
Может, вновь во сне приснится.
Вечно скрыт он вечной тьмой,
Как отец покойный мой.
1988 г.
«Под дождём мотался и мыкался …»
Под дождём мотался и мыкался,
В лужи сам, как дождь, смаху тыкался,
О деревья лицом задевал,
Связи с твердью земной порывал,
Птицы криком кричали издали,
В пояс кланялась ветру трава.
Дождь пропал вдруг — только и видели,
Замирали о нём слова…
1978 г.
«В этом веке я так же случаен …»
В этом веке я так же случаен,
Как в египетских «тёмных веках»,
Бедный житель стандартных окраин —
Вся судьба на тетрадных листках.
А кругом — злая схватка империй,
Подавленье души и ума,
И народ, потерявший критерий,
Позабывший, где свет и где тьма.
Ну, да что ж?
Тёмный ельник разлапист,
Сыпет осень свою желтизну,
Как тропинка, уводит анапест
В даль, таинственность и глубину.
1979 г.
«Ночью было так ознобно …»
Ночью было так ознобно,
Что Господь не приведи,
И стучало сердце дробно
В полыхающей груди.
И в тяжёлое мгновенье,
Как бы падая в провал,
К Богу я вознёс моленье,
Из глубин души воззвал.
И в дыханьи ночи звёздной,
Породнённый с вечной тьмой,
Замирающий и слёзный
Был услышан голос мой.
Ослабела жара сила
И озноб сошёл на нет,
Долгожданный, легкокрылый
Сон понёс меня в рассвет.
1982 г.
«Говорят обо мне по латыни …»
Говорят обо мне по латыни,
Точно холод вдруг душу кольнул.
О, лекарственный дух поликлиник!
Не триклиния праздничный гул.
Напряжённость, боязнь, унынье,
И, быть может, судьбы перелом…
Говорят обо мне по латыни…
Шепчет мёртвый язык о живом.
1964 г.
«Циферблат мне приснился, а это …»
Циферблат мне приснился, а это,
Говорят, к переменам. И вот
Страх берёт меня. Смута рассвета
Дрожью утреннею обдаёт.
Разбегаются стрелки изломно,
В лупу смотрит судьба-часовщик,
И мучительно-беспрекословно
Раздаётся тик-так-тик-тик-тик…
1988 г.
«Лес, испещрённый яркой белизной …»
Лес, испещрённый яркой белизной,
Сверкает и мерещится и чудится
Старинною игрушкою резной —
Поверь ему, и всё, как в сказке, сбудется —
Свою сослужит службу серый волк,
Кащей Бессмертный сгинет в одночасье,
Герой найдёт потерянное счастье,
Из бестолочи жизни выйдет толк.
1985 г.
«В сырую непогодь такую …»
В сырую непогодь такую
Уже не хочешь ничего,
На жизнь свою, как на чужую,
Глядишь, теряя с ней родство,
А смутный дождь напропалую
Косит своё, да всё впустую.
И тротуар промок насквозь,
В нём облака плывут и листья,
У деревца все ветки врозь
И оттого черней и мглистей
Оно и дрожь его берёт.
И дни и ночи напролёт.
А я — прохожий на земле,
С дождём и деревом и тучей,
Пока брожу в осенней мгле —
Всё сумрачней, всё неминучей,
Всё глубже ощущаю связь,
Как будто кровно породнясь.
То, может, мать-земля сыра
Меня зовёт, иль от людского
Душа устала и пора
Пришла — чему — не знаю слова,
Так дождь, и ветка, и трава
Не знают про себя слова.
1980 г.
«Отталкивая пятками медуз …»
Отталкивая пятками медуз,
И на волне вздымаясь то и дело,
Вверяю морю ощутимый груз
Земного человеческого тела.
А над собою вижу небосвод
И в этот миг ему вверяю душу,
И медленный прилив меня несёт
Туда, откуда я пришёл — на сушу.
На призрачную твердь земной коры,
Где каждый шаг весомей с каждым годом,
Где все живём, не ведая поры
Разлуки с морем и с небесным сводом.
1975 г.
«На полустанке, что за Мгой …»
На полустанке, что за Мгой,
Где пустыри, деревья, снег,
В глубокой полночи глухой
Попал под поезд человек.
Тот поезд шёл во весь опор,
Попробуй-ка, останови,
Светил пустынно светофор,
И мёртвый он лежал в крови.
И в тот же час, и в тот же миг,
В иных краях, на всех парах
Шли поезда, и тот же крик,
И та же кровь, и тот же страх!
Статистика внезапных бед,
Проклятие из рода в род,
Нам от неё спасенья нет —
Кто обречён, того убьёт.
Кто и не ведает о том,
И знать не знает ничего,
Что под слепящим фонарём
На рельсах тех найдут его…
1969 г.
«Страшен в дни переучёта …»
Страшен в дни переучёта
Похоронный магазин,
Словно ждут гробы чего-то,
Отдыхая от кончин.
Словно сгинул в преисподней
Всадник с древнею косой
И не слышится сегодня
Стон погибели людской,
Ни икоты той последней,
Нет ни крепа на венках,
Плача в комнате соседней,
Простыней на зеркалах.
Ни затепленной иконы,
Старца бородой в псалтырь,
Только в суете казённой
Планы, сметы да цифирь.
Да пощёлкивают счёты:
Три, четыре, два, один…
Страшен в дни переучёта
Похоронный магазин.
1968 г.
«Времени песок шершавый …»
Времени песок шершавый
Засыпает без конца
И великие державы,
И на кладбище отца.
Но живущий забывает,
Что туда же канет он,
И в руках пересыпает
Дней минувших Вавилон.
1982 г.
«Раскричались чайки и вороны …»
Раскричались чайки и вороны
Сквозь дождя шумящий перекос.
… Словно бы бежал и вдруг с разгону
Стал, как вкопанный, как в землю врос.
И увидел, как черны осины,
Ветви разметавшие вразлёт,
Как залива зыбкая равнина
В даль свою пустынную плывёт.
Как кустарник водит хороводы,
Как темны и одиноки пни,
Как внезапны в смуте небосвода
Самолёта краткие огни.
И изведал, каково деревьям,
Птицам, и заливу, и траве,
Ощутив с печалью и доверьем
Назначенье с ними быть в родстве.
1977 г.