Май, И, 1939 г., четверг 23–00 по Гринвичу

Даже такой безупречный дворецкий, как мистер Честер, далеко не всесилен. Прошло еще не сколько бесконечных, томительных часов, в течение которых злополучные гости графини в устной и письменной форме излагали инспектору, где они находились, сколько чашек чая выпили, с кем беседовали, куда направлялись и кого встречали по пути, не утаив даже интимных подробностей вроде посещения туалетной комнаты!

Только глубокой ночью джентльмены добрались до Энн-Холла, выяснив по дороге, что полицейский инспектор нанес в особняк визит с целью изъять капитана Пинтера для опознания тела. Мистер Горринг удивился: если речь об упокоившемся неизвестном пациенте доктора Форстера, так он лично получил фотографии доктора археологии от коллег по Службе внешней разведки и отдал в руки сержанту, неужели полицейские не смогли сами управиться, без капитана?

Увы, злополучный больной был далеко не единственным неопознанным трупом, свалившимся на усталые плечи полицейского инспектора. Пока джентльмены коротали время за чаепитием, обнаружилось еще одно тело — рыбаки выловили его днем поблизости от морского берега, там, где прилив осторожно касается зыбучих песков.

Тело еще не успело распухнуть от воды, но голова у бедолаги полностью отсутствовала — ее отделили с большим искусством, судя по всему — профессионально. Сержант вызвал из города инспектора, тот, в свою очередь, отправил полисменов по окрестным домам — узнать, не пропадал ли кто из жителей в последнее время, а в Энн-холл счел возможным заглянуть лично, поскольку знал, что из особняка подавали объявление о розыске одного из гостей.

Мистер Картрайт заерзал на заднем сиденье автомобиля, ведь он уже слышал все это, он знал, что кто-то останется без головы! Сегодня ему точно не суждено уснуть. Если он закроет глаза, кошмары проглотят его, как зыбучие пески, высосут его душу, а тело вышвырнут в море! Он больше никогда не проснется. В отчаянии Огаст вытащил из-за борта пиджака плоскую фляжку с лекарством доктора Рихтера — живительного эликсира в ней оказалось на пару глоточков. Вся его жизнь — сплошное разочарование.

Но мистер Честер принял фляжку из его рук, поднес горлышко к носу — его тонкие ноздри вздрогнули, уловив запах, — и нашел слова утешения для молодого джентльмена: если высококвалифицированный врач прописал ему пить виски — судя по остаточным флюидам, во фляжке находился именно этот благородный напиток, — мистеру Картрайту нет нужды прерывать лечение.

Напиток подали в курительную, но без аккомпанемента в виде воды и льда. Дворецкий не счел возможным нарушить врачебное предписание: в медицинских целях алкоголь следует употреблять неразбавленным. Джентльмены приступили к лечению.

Ночь закончилась как обрыв — Огаст не смог уверенно сказать, спал он или нет. Отяжелевшая, источенная болью голова не хотела отрываться от высокой спинки кожаного кресла. Для кошмара за окнами было уже слишком светло, а для рабочего дня — еще слишком рано, и несмотря на это его расталкивал не кто иной, как капитан Пинтер! Морской волк стоял прямо перед ним в халате, лицо капитана было измятым, как картинка-пазл, которую сложили, перепутав фрагменты.

Черт! От маленького лорда никакого толку, — капитан кивнул в сторону сладко посапывавшего Эдварда, — и вы тоже ухитрились напиться, мистер Картрайт?

Я? Я — нет… — Огаст обеими руками сжимал свою злополучную голову, горячо сожалея, что ее нельзя настроить так, чтобы она улавливала человеческую речь, как радиоприемник — звуковые волны.

Мистер Картрайт боролся с последствиями нервного потрясения согласно предписаниям своего лечащего врача! — вступился за молодого человека мистер Честер. Даже в такой неурочно ранний час дворецкий был безупречно одет, выбрит и расчесан волосок к волоску; вошел в сопровождении лакея и со всем вниманием надзирал, как Лесли убирает на поднос опустевшие графины и заменяет использованные стаканы чистыми.

Капитан взял полупустую бутылку, с сомнением взглянул на дворецкого, сам налил в стакан, отпил глоток, потом опрокинул в себя остальное, удовлетворенно хмыкнул:

Кто, говорите, его лечит?

Доктор Рихтер.

Оказывается, в здешней глухомани тоже встречаются приличные врачи! Что, если пригласить его к обеду, мистер Честер?

Как пожелаете, сэр.

И еще… — он долил в стакан, помассировал ладонью область сердца и взглянул на мистера Честера почти просительно: — У меня после вчерашнего опознания до сих пор мозг плавает в тюленьем жиру. Если возможно… Переговорите с прислугой мистера Сингха. Барабанит ко мне в дверь, бормочет невнятицу — один их индийский бог Рама знает, что у них за язык такой! Чертова Сингха тоже носит неизвестно где! Здесь же ни ресторанов нет, ни борделей — где можно болтаться целую ночь?

— Прислуга мистера Сингха не состоит в моем подчинении, но я сделаю, что смогу, — заверил коммандера дворецкий.

Утренний кофе выдался унылым — за окном накрапывал запоздало холодный дождь, джентльмены хмурились, сдерживая зевоту, общий разговор никак не вязался. Ждали полицейского инспектора — полисмены обшаривали окрестные пустоши, заброшенные строения и прибрежную полосу в поисках мистера Сингха и одного из его слуг: оба пропали. Ухитрились выскользнуть в ночь неприметно для прислуги и растаяли в темноте! Оставшийся слуга то ли скверно владел английским, то ли попросту не желал ничего сообщать о цели экспедиции своих соотечественников, но вел себя крайне нервозно: сперва торопил с розысками «раджи», а потом стал умолять отвезти его к обезглавленному телу. Наконец мистер Честер послал за полицией.

Но инспектора опередила леди Маргарет!

«Доктор Уолтроп» деловито сообщила, что взял на себя хлопоты о пациентах покойного доктора Форестера: нельзя оставлять добрую четверть графства без медицинской помощи. В Энн-Холл она заглянула вовсе не за тем, чтобы слушать нытье Гасси или шуточки Горринга, — ей нужно оценить состояние здешнего больного.

Напрасно капитан Пинтер пытался выдать себя за здорового: доктор Уолтроп сразу же диагностировала у него гипертонию, сердечную недостаточность, повлекшую застой крови и отеки конечностей. Жестко отчитала за выпивку, приказала лакею подать коммандеру к завтраку чай с молоком вместо кофе. Но кофейную чашку оставить для нее — и присела к столу, не дожидаясь приглашения.

Теперь атмосферу за столом оживляла только трескотня мистера Мак-Грегора — представителя страховой компании, прибывшего вчера. Этот джентльмен числил себя археологом-любителем и ничуть не скрывал, что сам напросился на поездку в Девон. Вдумчивого ученого здесь ждет не меньше открытий, чем в Африке или Амазонии, уверял он. Если бы не косность местного населения, не желающего уступить археологическому обществу участок земли с мегалитическим сооружением, курган под каменными глыбами давным-давно бы вскрыли и выяснили, какие ритуалы совершались друидами еще до римского завоевания! Вполне возможно, здесь тоже обнаружат следы человеческих жертв — даже Юлий Цезарь указывает на жестокость культов местного населения…

Но все равно он счастлив побывать в Энн-Холле, под кровом которого собрана одна из самых полных коллекций ритуальных предметов.

Доктор Уолтроп, как ученый и прогрессивно мыслящий человек, обязательно должна взглянуть на эти редкости — он со старомодной галантностью предложил леди Маргарет руку и увлек за собой к свету науки. Остальные джентльмены вынужденно последовали за ними, впрочем, с куда меньшим энтузиазмом.

В кабинете мистер Мак-Грегор принялся кружить вокруг шкафа, указывая на полки и втолковывая, как экскурсовод школьникам-провинциалам: вот череп с Андаманских островов, украшен ракушками и камешками, с ним соседствует раритет из Бразилии — в глазницы вмонтированы зубы тапира, тотемного животного тамошних аборигенов. Возможно, леди права, и черепу не больше пятидесяти лет; в любом случае он ценен как этнографический артефакт, задействованный в погребальном обряде.

Перед ними большая редкость — подлинный «тсантсу»! — ликовал археолог-энтузиаст, указывая на жутковатую, размером с мужской кулак, голову: из пучка потускневших волос скалилось обтянутое коричневой кожей лицо. Некоторые примитивные народы в верховьях Амазонки сохранили искусство уменьшать жертвенные головы до таких размеров.

Как они добиваются таких результатов?

Разумеется, магически: коптят над дымом и читают заклинания…

Тысячелетиями исконные обители южноамериканского континента используют такую практику. Они верят, что помимо физического мира, где тела живых пребывают здесь и сейчас, существуют иные миры, куда духовная сущность человека переносится на время сна или священного транса. То, что происходит в иных мирах, так же реально и осязаемо, как земное бытие. Все миры сосуществуют одновременно, как бы параллельно, их пронизывает тончайшая паутина взаимосвязей. Изменив что-то в одном мире, жрец неотвратимо меняет что-то и во всех прочих мирах! — мистер Мак-Грегор торжественно сложил руки на груди. Судя по речи, пересыпанной научными терминами и сложносоставными предложениям, он принадлежал к выходцам из Окзбриджа, обожал ораторствовать и не собирался умолкать.

Да-да, жрецы ввергали себя в священный транс, перемещались из границ тела в иные миры и получали способность оттуда управлять земной жизнью: вызывали всяческие бытовые происшествия, меняли людские судьбы и даже повелевали стихиями!

Если жрец уходил из земной жизни, его голову подвергали ритуальной обработке и в дальнейшем использовали как оракул для продолжения контакта с иной реальностью. Во время обряда особенно важно сохранить волосы, они усиливают возможности оракула: волосы на подобных фетишах — древний прототип современной радиоантенны…

В ушах у Огаста зашумело — так трещит в наушниках, когда настраивают радиоприемник. Он почувствовал запах гари, — возможно, по соседству жгут прошлогоднюю сухую траву? — перед глазами поплыла завеса черного дыма. Голова его закружилась, он прислониться к стене в естественной нише между двумя книжными шкафами, как будто бы знания, овеществленные в печатных строках, могли защитить его от древних суеверий; а мистер Мак-Грегор продолжал просвещать своих слушателей:

…Напрасно мисс Уолтроп иронизирует — как человек здравомыслящий, мистер Мак-Грегор не собирается проверять силу оракула экспериментальным путем и вызывать вулканическое извержение на острове Пасхи, — рассмеялся ученый-энтузиаст. Форма черепа с нижней полки кажется доктору неестественной? Что ж, у нее наметанный глаз. Именно такие артефакты породили легенды о жрецах Египта, Мезоамерики и Тибета, якобы умевших изменять форму головы хирургическим путем, чтобы получить особое духовное зрение и способность странствовать по тонким мирам.

Если бы обнаружились материальные свидетельства таких операций, случилась бы этнографическая сенсация. Еще до войны, в его студенческие годы, болтали о русском ученом, обнаружившем такой череп на Памире. Но находка так и не была представлена международному сообществу, нет даже ее фотоснимков — только рисунки, сделанные по памяти уцелевшим участником экспедиции. Словом, это очередной апокриф.

На самом деле обычные человеческие черепа очищают и подвергают скульптурной реконструкции — достраивают посредством особой клейкой массы, просушивают на огне и расписывают минеральными красками.

Как можно быть настолько ограниченным, чтобы не понимать: электрический свет губителен для подобных артефактов! — мистер Мак-Грегор повернулся к капитану Пинтеру и в порыве негодования сжал пальцы.

Кулак выглядел очень впечатляюще, запальчивый ирландец вполне мог вызвать коммандера на боксерский поединок: оба джентльмена находились в одинаковой весовой категории и были приблизительно одного возраста. Хотя на решительном лице археолога-любителя не было таких глубоких морщин, кожу покрывал здоровый загар, а не болезненная сосудистая сеточка. Выглядеть свежо и молодо — общее свойство увлеченных людей, но серый в мелкую зеленую крапинку галстук-бабочка, слишком пышный для утреннего часа, и часы с цепочкой в жилетном кармане выдавали в нем человека из безнадежно вчерашнего поколения, живущего памятью о прошедшей войне. По счастью, в кабинете присутствовал беспристрастный арбитр — мистер Честер, который никогда не допустит вульгарного кулачного поединка в стенах особняка, вверенного его заботам.

Недавний отпуск мистер Мак-Грегор провел в Новой Гвинее и лично наблюдал, как папуасы изготовляют эдакое папье-маше из измельченной мякоти хлебного дерева и волокна лиан, пропитывают массу сладким кокосовым молоком, чтобы сделать клейкой. Они облепливают ею черепа и задорого продают свои поделки доверчивым туристам. Выглядят изделия экзотично, но, выполненные без соблюдения древних ритуалов, полностью лишены магических свойств!

…Тошнота неумолимо подступила к горлу Огаста, он чувствовал отвратительный запах, исходивший от огромного закопченного котла, рядом мерзкие старухи с черными выступающими зубами толкли в каменных ступах сухие куски лиан и древесную кору, их стеклянные бусы и иссохшие груди вздрагивали в такт ударам, на бедрах топорщились юбки из грошовой мануфактуры. Языки пламени взлетали над костром, выхватывая из темноты тощие тела воинов, покрытые ритуальными шрамами и полосками яркой краски, а монотонное песнопение туманило разум — глаза Огаста закрылись…

В круг огня прыгнул колдун, прикрытый жуткой зубастой личиной, принялся помешивать варево сучковатой палкой. Вдруг он отпрянул от котла и издал пронзительный звериный вопль, полный разочарования и боли: «Подделка!..» — у мистера Картрайта зазвенело в ушах, свет и запахи исчезли, он медленно съехал по стене и вытянулся на полу…

С его горла сняли невидимую удавку — он снова смог вдохнуть полной грудью, почувствовал запахи нашатыря и камфары. Он увидел Мардж — доктор заглядывала ему в глаз, оттянув веко, на руке, ниже закатанного рукава, саднили места уколов.

Гасси, старина! Хватит развлекаться, ты всех нас здорово напугал! — хмыкнул Горринг, взял из рук лакея большую подушку и запихал Огасту под спину. Теперь молодой дипломат почти сидел на кровати. — Старушке Мардж пришлось влить в тебя полгаллона всяких микстур, чтобы привести в чувство!

Я… видел кошмар… — Огаст облизнул пересохшие губы, осторожно ощупал шею и пробормотал: — Голова… я опять видел голову…

Экономка миссис Крэйг, успевшая приступить к обязанностям кухарки в Энн-холле, внесла поднос с чашкой горячего шоколада и стаканом воды, а дворецкий подоткнул Огасту плед:

Чужую голову, верно, мистер Картрайт?

Молодой человек вяло кивнул, стал мелкими глотками пить воду, потом экономка, покормив его из ложки шоколадом, стерла салфеткой капельку с подбородка. — Раз ваша голова все еще при вас, значит, вы способны воспользоваться древним знанием ирландского мистера.

Каким? — простонал Огаст.

Соберитесь с духом и дайте своим врагам отпор. Прямо там, в своем сне!

Но как я смогу? Я там… уже мертв… меня нет! Осталась одна голова!

Просто откройте глаза и посмотрите вокруг: кто они?

Огаст последовал совету — то есть поступил точно наоборот: опустил веки и попытался вспомнить, как выглядел колдун. Жуткая маска кривлялась и плавилась перед его мысленным взором, а сердце заколотилось со скоростью крыльев птички колибри:

Не могу…

Хватит глупостей! — прикрикнула на дворецкого леди Маргарет. — Займитесь лучше своими обязанностями.

Например? — вскинул бровь мистер Честер.

Например, откройте окно, а в дальнейшем — прекратите туго завязывать галстук мистеру Картрайта, вы его едва не удавили!

Смятый галстук Огаста лежал на туалетном столике, ворот рубахи был распахнут, а отстегнувшийся воротничок колол щеку. Огаст отважился взглянуть на себя в зеркало: на шее была отчетливо видна розоватая полоса. Маргарет посуровела, как королева Маб, готовая обратить ослушников в мышей и жаб:

Категорически запрещаю кому-либо упоминать всякие идиотские черепа в присутствии мистера Картрайта! Ему нужен покой. Можете идти. Вы, миссис, тоже свободны — незачем здесь толпиться!

Как будет угодно вашей милости, — мистер Честер открыл окно и удалился, экономка последовала за ним, безмолвно поджав губы.

Они остались втроем. Огаст отпил шоколаду и почувствовал себя гораздо бодрее. Будущий лорд Глэд- стоун присел на край подоконника и наблюдал, как его нареченная убирает шприцы и пузырьки в сверкающий стальной бокс, а коробку прячет в саквояж. Инструменты противно позвякивали. Эдвард состроил недовольную мину:

Мардж, дорогуша, зачем ты всех разогнала? Так мы останемся без обеда.

Я забочусь о Гасси.

Да? А мне идея понравилась — пусть Гасси хоть во сне кого-то отлупцует.

Горринг, прекращай молоть всякую чушь, — ощетинилась Мардж. — Вы что, вместе обнюхались кокаина? Наверняка твоя очередная блестящая идея поразвлечься…

Кокаина?! Мардж, ты в своем уме? Откуда здесь кокаин? В этой дыре даже приличного шампанского нет!

..Лауданум, это был лауданум… — легким сквоз' няком прошуршало в сознании.

…Ну выпили вечером пару лишних глотков, может быть…

Доктор Уолтроп взяла Огаста за запястье, сосчитала пульс:

Знаешь ли, сэр Эдвард, когда ты пыжишься изображать порочного кокни, выглядит ужасно глупо. Но ты, Горринг, по крайней мере, здоровый лоб. Гасси с тобой не тягаться. А ты, Огаст-Октавиан-Пейдж, если будешь глотать виски, курить, сутками читать и питаться исключительно кофе, твои локоны потускнеют и выпадут. Ты заработаешь астму, ишемию и подагру. Тебя замучают мигрени. Ты облысеешь, разжиреешь, нацепишь черепаховые очки и превратишься в точную копию моего папочки! Ты этого хочешь?

Он хотел совсем не этого!

Точнее, ничего не имел против сходства с сэром Эндрю, особенно если это сходство даст ему место в теневом кабинете или должность в совете попечителей клуба. Зато очень и очень опасался, что леди Маргарет питает к нему расположение, выходящее за рамки благотворительной помощи и даже приличий! Три года назад, когда он убедил Мардж обручиться с Горрингом-младшим, будущим лордом, их союз казался Огасту удачным марьяжем: помолвка дала Эдварду право распоряжаться процентами с отцовского капитала, да и мисс Уолтроп тоже получила определенную свободу: отец разрешил ей уехать повышать врачебную квалификацию в Европу. Но мог ли такой альянс завершиться счастливым браком?

Мистер Картрайт высвободил руку из пальцев леди-доктора:

Мардж, зачем ты это сделала?

Что? Наш бедный Гасси недоволен, что ему помешали сдохнуть? — доктор Уолтроп взяла с туалетного столика зажигалку, вытащила сигарету из его портсигара, спихнула с подоконника Горринга, села и закурила, стряхивая пепел в открытое окно.

Не обо мне речь. Зачем ты рассказала графине Таффлет про заику Бредли?

Точно! Мардж, это ты разболтала старой курице! — ахнул от внезапного открытия Горринг. — Графиня обожает всякие сомнительные истории…

Да почему я?

Больше некому!

Вас было пятьдесят человек — за столько лет любой мог проболтаться!

Любой мог, но все молчали! Потому что мы — братство. Братство — это сила! Джентльмены не сдают друг друга ни-ког-да. Тебе в жизни не понять, что такое настоящее мужское братство!

Ледяные сквозняки в дортуарах, овсянка на воде, дисциплина, которую поддерживают розгами и тростями, вечное соперничество за первенство: драки между малышней, издевательства от старшекурсников, бойкоты, коварные заговоры одних групп приятелей против других, словом, интриги, которым позавидовал бы сам Борджиа, — вот что такое частная школа, за которую респектабельные британские родители выкладывают немалые деньги. И это лучшая инвестиция в будущее, которую можно себе представить.

Выпускнику дорогостоящей частной британской школы не страшны арктический холод и африканская жара, он стоически переносит голод и готов без устали шагать многие мили. Он умеет бить и защищаться, не боится боли, умеет выбирать друзей и охотиться на врагов. Он ироничен и зол. Он всегда добьется победы — будь то поле брани, спортивный матч или парламент.

Маргарет саркастически скривилась:

Где уж мне, я ни дня не провела в ваших любимых гадюшниках — со мной занимались частные учителя!

Мардж, даже если теоретически допустить, что среди наших соучеников попался один болтливый подонок, — хотя такое совершенно исключено — он сказал бы, что дело обстряпал мистер Картрайт. Только ты могла выгородить Гасси и свалить все на меня. Дорогой товарищ Маргарет, не надо считать всех состоятельных людей идиотами!

Вы-то двое на состоятельных никак не тянете!

Значит, ты!

Нет!

Думаешь, графиня поможет тебе с медицинской лицензией?

Ничего я не думаю, а помогаю людям бес-ко- рыст-но. На вашем буржуазном языке это называется «благотворительность»…

Твое счастье! Благотворителя нельзя подвергнуть профессиональной дисквалификации. Но уверяю тебя, родственники того покойного джентльмена наверняка обратятся в суд, когда узнают, что похоронили его без сердца…