Май, 14, 1939 г., воскресенье 17–15 по Гринвичу
Энергии почтенной леди Делии можно было только позавидовать: она укатила с утра пораньше по каким-то делам, дав молоденькой компаньонке с десяток поручений, велела не беспокоиться о ней, но обязательно возвратиться в коттедж за леди Маргарет, дождаться джентльменов и ехать на ярмарку вместе с ними.
Когда респектабельный «Ролс-Ройс» из Энн-Холла доставил всю четверку в деревню, крокетный матч уже успел закончиться, но до конкурса садоводов с последующим аукционом оставалось чуть больше часа. Сама леди Делия еще не появилась в цветочном павильоне, так что канонику пришлось лично знакомить почетного члена жюри — капитана Пинтера — с его обязанностями, экспозицией и даже планом реконструкции кладбищенской часовни, на которую должны были пойти собранные средства.
Чтобы избегнуть плачевной участи слушать монотонные разглагольствования каноника вместе с коммандером, молодежь всей компанией двинулась к рыночной площади — прогуляться вдоль торговых рядов. Огаст подарил мисс Львовой три невесомых воздушных шарика; а леди Уолтроп выбрала себе яблоко в карамели и тут же поругалась с мистером Горрингом, кому из них платить за это приобретение. Эдварду все же удалось соблазнить продавца крупной купюрой, обиженная Маргарет швырнула надкушенное яблоко в урну, развернулась и зашагала в сторону цирка, остальным пришлось прибавить шагу, чтобы угнаться за леди-доктором.
Мистер Картрайт считал цирк забавой низкопробной и вульгарной и теперь испытывал чувство вины перед юной княжной, что притащил ее сюда. Выгоревшие флажки и китайские фонарики болтались на грубом проводе над сколоченной из струганых досок сценой. Человек в костюме Пьеро прохаживался по ней взад-вперед и извлекал протяжные стоны из концертино. У самого края сцены дремал нестриженый королевский пудель в клоунском колпачке, фальшивый факир отправлял горящие факелы прямиком себе в трахею, а изможденная леди в расшитом блестками трико вертела на шее обруч. Все это жалкое фиглярство предваряло обещанное в программе «Воздушное шоу». Действительно, время от времени над полями взмывал и переворачивался кверху брюхом допотопный фанерный самолетик, разрисованный яркими красками, с названием шапито на боку. Потом опускался вниз и замирал, тяжело пыхтя перегретыми моторами.
Наглотавшись запахов пыли, конской мочи, бензина и опилок, Огаст уже предложил мисс Львовой руку, чтобы удалиться, оставив балаган в удел менее взыскательной публике, но напоследок решил оглянуться… Поискав глазами Эдварда, он стал очевидцем того, как Мардж, бросив будущего лорда, двинулась к цепи, перегораживавшей доступ на импровизированное летное поле, призывно помахивая рукой пилоту. Маргинальный персонаж отсалютовал ей в ответ, на американский манер приложив к шлему два пальца. Затем он скинул кожаную летную куртку, шлем и перчатки, швырнул все это барахло на руки своему сменщику, перепрыгнул через цепь и по-мужски пожал Маргарет руку.
— Вильямс, мой давний товарищ, — представила его Мардж, хотя нельзя сказать, чтобы мистер Картрайт денно и нощно мечтал о знакомстве с человеком, на шее которого болтается перепачканное шелковое кашне, а кончики усов нафабрены на зависть конферансье из захудалого мюзик-холла. Но его частное мнение мало волновало леди Уолтроп, поэтому «товарищ Вильямс» был инкорпорирован в их небольшое общество и даже перехватил у Маргарет сигаретку, после чего взгрустнул:
— Плохи наши дела, Мэгги! Видишь, до чего мы с Фрэнки докатились. Если большая война в Европе не начнется до осени, придется нам собираться в Австралию — перевозить комбикорм и компост между фермами. Хотели мы податься в Латинскую Америку, так их клятые каудильо нормального истребителя в глаза не видели… — он говорил с чудовищным американским акцентом, сжав сигарету зубами.
Знакомец Мардж был военным летчиком и в настоящий момент зарабатывал себе на жизнь цирковыми шоу — хотя на его родине такой способ заработка не поощрялся. Но с тех пор как правительство Испанской Республики лишилось сперва средств платить по контрактам с иностранными военными летчиками, потом своих портфелей и наконец голов, дела его шли не шибко. В Германии, Советской России, Италии и далекой Японии полным-полно собственных летчиков, готовых без раздумий сложить горячие головы исключительно за идею, так что рассчитывать на деньги в таких конкурентных условиях не приходится, сокрушался
Вильямс, прикуривая новую сигарету от окурка предшествующей.
Под болтовню боевых товарищей они снова возвратились на ярмарочную площадь. Огаст всегда старался избегать больших скоплений народа, но деревенский праздник оказался хуже любого другого сборища: то здесь, то там мелькали знакомые лица. Горничные прокричали им что-то с карусели, Лесли и Слайс прогуливали двух хохотушек в ярких платьях и взялись махать им руками как добрым знакомым, миссис Диксис бросила перебирать шали и подбежала к мистеру Картрайту с распростертыми объятиями, как к родному.
Только мистер Честер, несмотря на отсутствие привычного смокинга, сохранил предписанную социальными условностями дистанцию, не стал отвлекаться от своего занятия, и продолжил с завидной меткостью разносить мишени в тире.
Если верить часам, установленным на башенке здания суда, аукцион должен был начаться уже минут пятнадцать назад, но у цветочного павильона царило некоторое замешательство. Каноник, с излишней тщательностью протирев очки, обменялся парой фраз с величавой леди, после чего подхватил под локоть капитана Пинтера и снова повел его к выставочным столам разглядывать экспонаты, а величавая леди двинулась в противоположном направлении — прямиком к пятерке молодых людей. Она тяжело опиралась на трость, и толпа расступалась перед нею, подобно морским водам перед жезлом пророка Моисея. Трость и сама по себе заслуживала пристального внимания — изготовленная из черного дерева, слишком толстая и тяжелая для дамы, она завершалась округлым набалдашником из серебра и слоновой кости, разглядеть который в подробностях мешали расстояние и сжимавшая его рука в перчатке. По неполным данным Огаст атрибутировал предмет концом восемнадцатого столетия.
Нюта! — окликнула леди мисс Львову, голос прозвучал неожиданно звонко и молодо для благородных седин. Девушка сразу же бросилась к ней навстречу. — Нюта, скажи, где могла задержаться леди Делия? Мы не можем начинать без нее.
Я не знаю, — легкомысленно ответила мисс Львова, подхватила даму под руку, подвела на несколько шагов ближе к Огасту и защебетала: — Мама, это мистер Картрайт, который гостит в Энн-холле. Мистер Картрайт, это моя мама княгиня Львова!
Миссис Львова, — поправила почтенная леди и чуть склонила голову. Под черным кружевным шарфом, заменявшим ей головной убор, сверкнули бриллиантовые серьги. — Нюта, беги на телеграф, позвони ее милости графине, надо решить, что делать!
Милая мисс Львова кивнула и тут же побежала на телеграф — действительно побежала со всех ног! А Огаст остался стоять перед княгиней и пытался произвести благоприятное впечатление, но миссис Львова, чуть сощурившись, смотрела куда-то вдаль, за его плечо, потом спросила:
Простите, мистер Картрайт, вам не известно, кто во-он тот джентльмен у тира?
В сером костюме? — уточнил Огаст и ответил: — Это дворецкий…
Ваш дворецкий, мистер Картрайт? — улыбнулась княгиня.
Дворецкий из Энн-Холла, миссис Львова. Мой штат прислуги гораздо скромнее и не предполагает должности дворецкого. В Лондоне у меня служат только камердинер и экономка, разумеется не считая шофера и младшей прислуги: я живу по средствам!
Жить по средствам — редкое достоинство для молодого человека нашего круга, — мистеру Картрайту почудилась нотка благосклонности в глубоком, бархатистом голосе русской княгини. — Заглядывайте к нам на чай, когда будете располагать свободным временем.
Все время джентльмена свободное — и все оно ваше, миссис Львова!
Вы действительно очень приятный молодой человек, мистер Картрайт, — княгиня оперлась о его руку, и они двинулись к цветочному павильону. — Заходите завтра. Как видите, я нездорова, по воскресеньям леди Делия отпускает Анну навестить меня. Приезжайте вместе… Вот и Анна идет к нам. Что там, Нюта?
Мисс Львова выглядела очень обеспокоенной: графини дома не оказалось, во всяком случае, на призывы единственной оставшейся на хозяйстве служанки — подсобной девушки с кухни — никто не ответил, спальня старой леди и кабинет заперты, а ключей от запертых комнат у девушки нет.
Каноник принял соломоново решение и доверил провести аукцион единственному родственнику графини, обнаруженному поблизости, — то есть мистеру Горрингу, благо у Эдварда имелся изрядный опыт в таких делах. Эджи объявлял лоты, постукивал молоточком, радовал поселян шутками-прибаутками с таким успехом, что пару раз сорвал настоящие аплодисменты! — но Анна не стала слушать, а решила срочно возвратиться в коттедж.
Графиня Таффлет не бросила бы свое взлелеянное детище — цветочный конкурс — на произвол судьбы. Значит, что-то стряслось. Надо открыть комнаты, убедиться, что графини там нет, а затем обзвонить места, куда она теоретически могла направиться. Хотя большинство из тех, у кого могла бы задержаться леди Делия, собрались сейчас здесь, на ярмарке. Огаст вызвался сопровождать княжну Анну — солнце клонилось к закату, а день к вечеру: девушке будет неуютно одной в пустом и холодном доме. Маргарет объявила, что тоже поедет: графиня уже немолода, случиться могло всякое, вдруг потребуется медицинская помощь?
Как подобает джентльмену, мистер Картрайт уступил переднее сиденье леди Уолтроп, а сам сел рядом с мисс Львовой.
Подоспевшая к месту экстренного совета миссис Диксис обругала «потаскушкой» камеристку графини — Нелли: наверняка развлекается где-то с мужиком, а про хозяйку и думать забыла! Кухарка со вздохом решила пожертвовать собой: если леди и джентльмены сами начнут шарить по кладовкам и гардеробным, толку никакого не выйдет, так что она тоже поедет! Не дожидаясь возражений, стряпуха втиснула объемистые телеса на сиденье рядом с мисс Львовой, и молодые люди вынуждены были прижаться друг к другу, чтобы дать ей достаточно места.
Они сидели молча, его мизинец коснулся прохладной ладошки княжны, потом их пальцы переплелись, стали теплыми:
Мисс Львова, скажите, куда графиня собиралась сегодня утром? Мы с мистером Горрингом видели ее около семи утра, она погоняла пару пони на дороге у аббатства.
В такую рань? — Анна с сомнением покачала головой. — Не знаю, мистер Картрайт. Мы вчера отправились в постель позже обычного: графине не спалось, она смешала колоду таро и стала с ее помощью задавать вопросы Вселенной. Ей было знамение, что в Энн-Холл вернулся законный хозяин. Карты поведали леди Делии все без утайки: что человек этот — «король мечей».
«Казенный человек», полицейский, военный, судейский чиновник и тому подобное, — перебила ее, объясняя, миссис Диксис. Лично она доверяет гаданию старой леди, домашние пророчества которой всегда сбываются! — Что еще рассказали карты?
«Король мечей» явился в дом не по своей воле, но быстро станет в нем полновластным хозяином, поднявшись вверх по колесу судьбы, избегнув опасности от воды, огня и стали. Путь ему откроет некая бумага…
Доктор Уолтроп тут же повернулась к ним — стриженый затылок перед глазами Огаста сменился лицом с острыми скулами и тонкими губами:
Скажите, сотрудник страховой компании мог быть «королем мечей»?
Не знаю, миледи, сама я не гадалка! Лучше вам спросить их милость самолично. Наверное, может… — откликнулась словоохотливая кухарка и в свою очередь принялась выспрашивать у «докторши»: — Это что же, леди Уолтроп, вы знаете такого джентльмена?
Нет, уверенности у меня нет — могу только предположить…
Так предполагайте скорее, у меня аж сердце зашлось! — схватилась за бюст миссис Диксис.
Один джентльмен из страховой компании прибыл в Энн-Холл, — огласила свои подозрения Маргарет. — Он выглядит молодо, судя по портретам в холле: членам того рода свойственно сохранять моложавость; волосы и глаза у него такого же цвета. Он сам рассказывал, как стремился попасть именно в этот дом. Но это не главное: он увлечен этнографией, всякими темными культами-ритуалами — настолько, что это увлечение выходит за грань нормы. Это еще не психическая болезнь, но уже патологическая наклонность, которая передается по наследству, как и другие особенности…
Кухарка выглядела разочарованной. Она поудобнее расположилась на сиденье:
Э нет, миледи! Не там вы ищете и не того.
Мало ли джентльменов имеют такую склонность? Вот и наш сельский каноник частенько копается на кургане, и доктор Рихтер — прости его Господь — бродит по кладбищу с заступом, оба собирают старые косточки. По-вашему, выходит, они сыночки покойного графа? Нет и нет, скажу я вам.
А кого вы считаете «королем мечей», миссис Диксис? — заинтересовался Огаст.
Дело это совсем простое, — улыбнулась кухарка, довольная тем, что нашла слушателей. — Что называется, на одну чашку чая. Допустим, человеку надо скрыться, но уехать он не может. Что он сделает?
Переоденется в кого-то другого! — догадался Огаст.
Верно! Лорд Уимзи всегда говорит: правильная версия сама притягивает доказательства. Надо идти от мелочей — что бы вы сказали, мистер Картрайт, если бы узнали, что костюмчики вашему дворецкому нашил тот же дорогущий и модный портной, что и вам самому? Мы с прачкой каждый шов и пуговицу сравнили — уж будьте уверены!
Ну… Что прежний хозяин подарил ему свой гардероб.
Подарил, включая белье, и носовые платки, и перчатки, запакованные в новые коробки по полдюжины? Нет, сэр. Такого не бывает. И потом, мистер Честер до того брезгливый, что никогда чужих штанов не стал бы носить… Опять же, где вы видели такого дворецкого, который не заводит любимчиков, никогда не сплетничает с другими слугами про своих прежних господ, не выгадывает себе кусок со стола или лишний фунт? Который плевать хотел и на гостей, и на гостей гостей и ничуть не дорожит своим местом? Который муштрует лакеев хуже армейского лейтенанта?
Вы тоже заметили? — удивилась Маргарет. — Я приняла его за отставного офицера, когда он сказал, что срубить голову одним махом совсем не просто даже кавалеристу… И еще он так специфически перевязал руку Гасси и стреляет отменно…
Это еще что, миледи, это вы не видели, как он на бильярде играет! Нальет себе виски безо льда, пойдет в бильярдную, целый вечер шары гоняет и мочит. На нас — на остальную прислугу — он плевать хотел, не его поля ягоды. Я ему говорю: «Мистер Честер, ну пусть даже вы не любите женщин, но не до такой же степени! Вдруг в охотничий сезон приедут леди, а у нас деваха с брюхом выше носа! Далеко ли до греха, если Эмми — горничная — погуливает то с газетчиком, то с каноником». А он мне отвечает: «Кого бы из двоих вы выбрали, миссис Диксис?» Ну представляете? Прислуга так не шутит друг с другом — вот к чему я веду.
Но мне казалось, мистер Честер отлично управляется с прислугой!
Именно что управляется! Любой джентльмен из приличной семьи знает, как управляться с прислугой, но он не умеет быть прислугой. Потому и нанимают камердинеров или дворецких — они уже не вполне слуги, но еще не господа, а так, «джентльмены джентльменов» — посредники между двумя мирами. Да мистер-то Честер не таков — он именно «управляется» с нами как со своей собственной прислугой.
Зачем кому-то выдавать себя за прислугу? — удивилась мисс Львова.
Уж точно не за тем, чтобы стащить столовое серебро и продать в скупку. У него денег полные карманы! Даже у мистер Горринга — я ведь в юности служила горничной у его мамаши, леди Лидии, так что знаю, — в хороший день столько не бывает. Мало ли какие затруднения случаются у джентльменов? Аналитический метод сэра Уимзи подсказывал мне, что никакой он не Честер, а просто скрывается здесь — пересиживает смутные времена или ждет чего-то. Теперь я знаю, чего он ждет — бумагу. Документ, подтверждающий его наследные права. Вот так вот.
Ха! Точно сказали, мэм, — рассмеялся шофер. — Если мистер Честер станет хозяином Энн- Холла, для нас, для прислуги, мало что изменится. Как гонял в три шеи, так и будет гонять, только называть его будем не мистер, а «ваша милость».
Как волнительно, наверное, заботиться о доме, все в нем обустроить и вдруг узнать, что он твой собственный! — мисс Львова сладко вздохнула, склонила головку к плечу Огаста — выбившийся из ее прически завиток щекотно коснулся его щеки — и шепнула: — Наверное, это неловко… но я спрошу… Мистер Картрайт, а почему вы не ищете своих родителей? Своих настоящих родителей?
Вопрос застал Огаста врасплох, он невольно стиснул пальчики девушки — из нежных и теплых они стали горячими. Маргарет, обладавшая хорошим слухом и еще лучшей интуицией, тут же повернулась к ним и состроила саркастическую гримасу:
Мисс Львова, вы даете весьма опасный совет! Если мистер Картрайт узнает, что его мать была не герцогиней, а торговкой овощами, а папаша отнюдь не принц Уэльский, но кэбмен или рыбак, он сразу же утопится в умывальном тазу.
Его родители — достойные люди! Я уверена! — чтобы поддержать Огаста, мисс Львова тоже пожала его пальцы.
Вы всерьез считаете, что красивый ребенок может родиться только у аристократов? — насупилась Маргарет. — Это какой-то социальный расизм!
Ну что вы, леди Уолтроп, у аристократов вполне может появиться дитя с заурядной внешностью… — княжна выдержала паузу и примирительно добавила: — Не во внешности дело! Когда мистера Картрайта принесли в приют, на его пеленках и чепчике были вышиты герцогские гербы…
Откуда вам это известно? — сердце у Огаста тревожно сжалось и замерло, словно сдавленное герцогской короной.
От леди Делии, конечно.
Но я… Я был представлен графине Таффлет только по приезде сюда, раньше мы не встречались. Откуда ей знать о моих пеленках? Тем более обсуждать мою биографию.
Не знаю. Но леди Делия рассказывала об этом доктору Форестеру, когда услышала, что мистер Картрайт приехал погостить в Энн-Холл. Я заглянула в гостиную за пяльцами, когда они разговаривали, и в этот момент графиня говорит: «Мистер Картрайт вырос из малютки в пеленках с гербами…» — фарфоровые щечки юной княжны зарделись так, что Огаст почти физически ощутил их пленительное тепло.
Мощные лучи автомобильных фар выхватили здание коттеджа из тьмы, встревоженная служанка бросилась к ним, как перепуганная ночная птаха, размахивая шалью. У прибывших в дом ушло больше часа на то, чтобы обшарить коттедж от подвала до чердака, но всюду царила только пыльная пустота.
Мисс Львова без малейшего успеха перебрала все номера из сафьяновой телефонной книжечки. Тогда неугомонная миссис Диксис вызвала хромого старика- на-привратника, отчитала шофера из Энн-Холла, вооружила садовым фонарем и заставила обоих идти вместе с нею. Они прочесали оранжерею, гараж, перестроенный из конюшни, добрались даже до обгорелого остова каретного сарая — летом его использовали как прачечную. Через окно Огаст увидел, как заметался огонек. А спустя минуту в гостиную примчался бледный, перепуганный шофер и дрожащим голосом попросил вызывать полицию: старая леди нашлась…
Девицам туда лучше не ходить!
Инспектора выдернули прямиком из разгара ярмарочного веселья, на плечах его неизменного макинтоша поблескивали остатки конфетти, а бумажный цветок в петлице понурился и навевал мысли о погребальных венках.
Вам, сэр, — обратился он к Огасту, — глядеть на нее тоже не стоит. Утопленник, знаете ли, зрелище не из приятных…
Утопленник? — переспросил мистер Картрайт в надежде, что ослышался.
Именно. Старую леди сунули головой в корыто для стирки и держали так, пока она не нахлебалась воды до смерти. Не повезло нам, сэр.
Почему? — удивился Огаст и подался назад: от инспектора Ньюпорта разило дешевым одеколоном и таким же дешевым вином.
Нам придется искать здорового, сильного мужика — немного радости иметь дело с таким здоровяком при задержании. Но хилому такого не провернуть, леди Делия была старуха крепкая и голосистая. Лицо у нее все опухло, а тело раздулось, пока она валялась среди стираных простыней.
Значит, ее убили давно? Понимаете, я видел леди Делию сегодня утром…
Понимаю, сэр, я и сам хотел бы знать время графининой смерти. Лучше бы ирландские черти сразу забрали меня к себе в ад, когда я решил вернуться в этот гнусный городишко. В самом поганом припортовом районе Лондона, сэр, и то убивают реже, чем в здешней благословенной глухомани. Так у тамошних «бобби» есть шанс изловить бандита по горячим следам. А мне что прикажете делать? В помощниках у меня сельские пентюхи, которые не отличат пули от пуговицы на кальсонах, сам я не врач, а найти доктора среди ночи мне негде! — инспектор пьяно икнул. — Она скончалась какое-то время назад, скажем так, пока коронер не прибудет и не добавит чего толкового.
Тут Огаста осенила гениальная идея:
У нас есть врач, мистер Ньюпорт, он прямо здесь! Доктор Уолтроп осмотрит тело прямо сейчас.
Он увлек инспектор за собой вниз, в помещения для прислуги, туда, где только что мелькнула клетчатая юбка Мардж, и на ходу закричал:
Леди Маргарет! Маргарет!
Они спустились вниз по лестнице и обнаружили, что леди стоит в угольном подвале, как раз напротив распахнутой дверцы в подземный лабиринт, и как завороженная смотрит куда-то в бесконечную темноту.
Никогда прежде мистер Картрайт не видел «стальную Мардж» такой: руки ее бессильно болтались вдоль тела, сеточка голубоватых жилок просвечивала сквозь побледневшую до прозрачности кожу, рот был полуоткрыт, глаза выцвели. А веки механически скользили вверх-вниз. Казалось, черная дыра в стене вытянула из нее все цвета, мысли и вот-вот отберет жизнь. Она не повернулась на скрип двери и звук шагов, не оглянулась, когда Огаст ее окликнул.
Инспектор подошел к леди и с непосредственностью подвыпившего человека заорал ей в самое ухо:
Миледи? Эй, миледи, тоже успели хорошенько глотнуть винца на ярмарке?
Маргарет проявила наконец признаки жизни; встрепенулась, поежилась, как после долгого сна, и осторожно оглядела комнату, затем остановила взгляд на алчном черном жерле за распахнутой дверцей:
Я… Добрый вечер, мистер Ньюпорт!
Здра-а-а-асте! — протянул инспектор.
Простите, вы осматривали подвал за этой дверью?
Нет, миледи. Сам лично туда не заглядывал и вам не советую. Эй, парень, поди сюда! — окликнул он шофера. — Давай-ка сбегай за привратником, прихватите досок, молоток да побольше гвоздей и заколотите к такой-то матери вход в подвалы, пока новой беды не стряслось. Идемте со мной, доктор Уолтроп…
Погодите! — остановила его Мардж. — Сначала ответьте мне, инспектор, вы нашли в этом подземном помещении кости?
Сколько угодно! Выгребли оттуда прямо-таки чертову прорву костей, доктор! Приезжайте — покажу, если вам интересно. Других экскурсантов, желающих поглазеть на это богатство, все равно нету. А сейчас пойдемте, леди-доктор, бросим прощальный взгляд на тело, пока ее мертвая милость не завоняла.
Мистер Картрайт не стал соваться в каретный сарай, а остановился в полуярде от входа, размышляя, куда направиться дальше: слух о несчастье успел достигнуть деревни, прислуга бросилась домой в сопровождении любопытствующих, толпа народа, несмотря на поздний час, толкалась у садовой ограды.
Инспектору пришлось вызвать подкрепление, и теперь полисмен дежурил у ворот, вяло покрикивая на излишне любознательных поселян. Впустил только каноника и прибывшего с ним вместе мистера Честера.
Коттедж сразу же ожил: одно за другим загорались окна, на улице были слышны всхлипы, команды, лай собачек и просто крики — все смешивалось в общий гам. Но здесь, во влажной темени, на фоне шума солировал уверенный голос доктора Уолтроп: «Судя по множеству ссадин и содранной коже на лице, а также по кровоподтекам, оставшимся на затылке и шее — графиня Таффлет умерла не сразу, ее несколько раз окунали головой в корыто. Почему леди Делия не сопротивлялась? Не звала на помощь?» «Что хотел узнать от нее неведомый преступник?» — мысленно добавил Огаст.
Инспектор попросил с вниманием осмотреть голову и запястья — возможно, графиню оглушили и связали перед тем, как начать истязать? Доктор действительно обнаружила шишку — слева, чуть выше виска. Следов веревок на запястьях нет, зато она нашла след от укуса. Нет, это не собака — за запястье левой руки графиню укусил человек. Судя по характеру следа, размеру челюсти и отсутствию определенных зубов, это ребенок лет девяти или десяти, констатировала Маргарет.
Холодные мелкие капельки пота выступили у Огаста на лбу — его знобило: такого просто не может быть! Гасси потянулся за сигаретой. Но стоило ему щелкнуть зажигалкой, на огонек, будто назойливые мошки, подтянулись Маргарет и инспектор. Встав рядом с ним, они, синхронно стряхивая пепел, обсуждали время смерти леди Делии.
Либо в каретном сарае весь день было очень и очень жарко, либо… леди Делию убили больше суток назад — еще вчера вечером, — утверждала леди- доктор. Огаст не выдержал: они видели графиню Таффлет сегодня утром, причем почтенная леди была жива и весьма бодра, судя по тому как ловко она правила своими пони!
Кто может подтвердить слова мистер Картрайта? Мистер Горринг и сама доктор Уолтроп. Мардж выпустила красивое колечко дыма: лично она леди Делию утром не видела, пони в хозяйстве графини тоже нет, конюшню давным-давно переделали в гараж. Что там почудилось джентльменам, она понятия не имеет. Но уточнит время смерти жертвы и сообщит инспектору время после вскрытия — если корнер позволит ей присутствовать…
Полицейский не стал больше задерживать Огаста, и тот вернулся в дом — княжна Анна сидела в своей комнате на диванчике, на фоне книжного шкафа, уставленного любовными романами с одинаковыми золотистыми корешками, уткнувшиь в неоконченную вышивку, и тихонько всхлипывала в окружении грустно поскуливавших собачек.
Ей было очень жаль и покойную леди Делию, и осиротевшую компанию Йорков, и свою замечательную должность компаньонки, и комнатку с видом на сад! Но оставаться в этом ужасном доме на всю ночь, совсем одной настолько жутко! Милой княжне нет нужды томиться здесь в тревожном одиночестве, заверил девушку Огаст. Ведь за песиками найдется кому присмотреть из прислуги. А для Анны он исходатайствовал у инспектора разрешение уехать в деревню, под материнский кров.