Следующий день начался для Джульетты с того, что Кибоко принес поднос с утренним чаем, когда неправдоподобно яркий солнечный свет затопил всю ее комнату.

Она торопливо приняла душ и оделась с такой же поспешностью, потому что желание выбраться наружу в этот чудесный новый день было непреодолимым. Спала она, к своему удивлению, как будто ничто в мире ее не касалось; ей снилось что-то волнующее и фантастическое про человека с бирюзовыми глазами и кожей цвета красного дерева, торжественно уверяющего ее, что она должна остаться на Манитоле, и заявляющего, что он сделает все возможное, чтобы она осталась. Несмотря на припекающие лучи солнца, на траве еще сверкала роса, а запах роз походил на фимиам, разливающийся в абсолютно неподвижном воздухе.

Она надела короткую белую юбку и бледно-голубую блузку и, в остальном не особенно заботясь о своей внешности, вышла на веранду. Тем не менее, ее дядя, который возился с тостером на накрытом для завтрака столе на веранде, приветствовал ее так, будто она была Клеопатрой, удостоившей его своим визитом.

— Дорогая моя, ты заставляешь меня желать, чтобы я был, по крайней мере на тридцать лет моложе и определенно не твоим дядей, — галантно заметил он, когда она подставила ему щеку для поцелуя. Он уронил еще один поцелуй на иссиня-черные волосы и помог ей сесть к столу. — Колин что-то делает с машиной в гараже. Очевидно, прошлым вечером она плохо себя вела. Но я уверен, он с минуты на минуту присоединится к нам.

Он налил ей стакан апельсинового сока, отказался поверить, что теперь она никогда не ест на завтрак яичницу с беконом — у нее была такая тонкая фигура, что она абсолютно не рисковала набрать лишний вес, — но пошел на компромисс, разрешив ей съесть яйцо всмятку. А потом поздоровался с сыном, который поднимался на веранду, приведя наконец свою машину в удовлетворительное состояние.

Руки у него были липкие от машинного масла, так что ему пришлось пойти в ванную помыть их, прежде чем присоединиться к завтраку. Когда он пришел, Джульетта впервые заметила, как он окинул ее задумчивым, оценивающим взглядом.

— Честное слово, — воскликнул он, — ты действительно выглядишь так, будто твое место на витрине, Джульетта… ни один волосок не выбивается, розовый цвет лица и так далее!

— И вовсе не розовый, — ответила она, подвигая к себе масло. — Слишком бледный.

— Существует такая вещь, как белая роза, — напомнил он и передал ей мармелад.

Она насмешливо улыбнулась ему.

— А ты учишься делать комплименты, — заметила она. — Если мне не изменяет память, они никогда тебе не удавались… Что-то или кто-то, должно быть, вдохновил тебя здесь, на Манитоле. Уж не сестра ли губернатора?

Ей доставило легкое удовольствие увидеть, как он залился краской под загаром. Его отец воскликнул: «Молодчина!» — по-видимому, действительно довольный, и Джульетта улыбнулась кузену с легким раскаянием.

— Расскажи, что ты делал вчера вечером, хорошо ли повеселился, — предложила она. — Вечерами в клубе всегда много людей? Помимо того, что вы угощаете друг друга выпивкой в баре, есть ли у вас танцы или что-нибудь еще развлекательное? У вас хоть иногда бывают гала-представления?

— Иногда, — чуть обиженно признал он, но потом она почувствовала, что он оттаивает. — По правде говоря, вчера вечером было очень скучно. — Это значило, она была уверена, что миссис Грэхем не соизволила появиться. — Я жалел, что не убедил тебя пойти со мной. Естественно, куча людей спрашивали о тебе, а некоторые женщины принарядились, чтобы встретить тебя… Они не выносят, когда их превосходят чужаки.

— Ну, разумеется, — согласилась она.

— Бетти Грант-Кэрью явно пустила слух о твоем приезде, и все мужчины пребывали в напряженном ожидании. Где-то около десяти заглянул Майк Грейнджер и, похоже, удивился, что тебя нет со мной.

Она старательно изучала желто-белую клетку скатерти.

— Знаешь, — заметила она, все еще глядя на ткань, — у меня создалось впечатление, что ты недолюбливаешь Майка Грейнджера. Почему? — И она взглянула ему в лицо ясными голубыми глазами.

Колин поддел вилкой кусочек бекона.

— Я бы не стал говорить, что я его не люблю, — ответил он, нахмурившись на бекон. — Вот отец, например, весьма его одобряет, не так ли, папа?

Роберт Марни кивнул.

— Он мне нравится, — с тихим нажимом сказал он.

Колин, казалось, слегка расстроился.

— Конечно, я думаю, здесь дело в его деньгах. Этот парень в них просто купается. Его дом набит дорогими вещами, а когда он устраивает званый обед, или утренний прием, или вечеринку в уик-энд, быть его гостем большая честь. Сам губернатор, который никогда не принимает никаких приглашений, иногда удостаивает Майка своим визитом…

— И, конечно же миссис Грэхем тоже время от времени наведывается к нему? — сказала Джульетта скорее утвердительно, чем вопросительно, с обманчивой простотой.

Колин с подозрением глядел на нее несколько секунд, потом пожал плечами.

— Быть в хороших отношениях со всеми на острове — часть обязанностей Клариссы. Я говорил тебе — она замечательная хозяйка.

— И ей нравится мистер Грейнджер?

— Они хорошие друзья.

— Кажется, я уже где-то это слышала, — прокомментировала Джульетта, а потом снова решила, что она, должно быть, немножко жестока к Колину. В конце концов, он никогда на самом деле не делал ей предложения. Она вдруг наморщилась.

— Давайте перестанем говорить о мистере Грейнджере и миссис Грэхем и поговорим о вашей ферме, — предложила она. — В конце концов, я проделала немалый путь, чтобы увидеть ее, и теперь хочу услышать, как вы ею управляете. Сколько людей у вас работает и что именно вы выращиваете? Преимущественно табак? Или и другие растения тоже?

Колин поднялся и поклонился ей.

— Мадам, — сказал он, — если вы доверитесь мне и моей машине, которая не пожелала доставить меня домой вчера вечером, но сегодня пребывает в хорошем настроении, я провезу вас по всему поместью, и вы сами сможете посмотреть, как мы зарабатываем на жизнь. Мы еще не принадлежим к касте миллионеров, но справляемся очень неплохо… А в будущем надеемся работать еще лучше, поскольку у нас есть кое-какие соображения. Правда, папа?

Его отец кивнул, явно довольный, что они наконец-то поладили; потом махнул рукой и посоветовал им не терять времени даром и отправляться к машине.

— Утро здесь, безусловно, самая лучшая часть дня, — объяснил он племяннице. — И поскольку ты еще не привыкла к сильной жаре, тебе лучше устраивать моцион по утрам. Помнится, ты неплохо скакала на лошади… Колину придется организовать тебе подходящего скакуна.

— С большим удовольствием, — улыбнулся Колин кузине. — Пошли, цыпленок, пока кто-нибудь не решил, что я должен помочь вырыть канаву или разрешить спор! Чуть-чуть везения — и все утро мы будем предоставлены сами себе; я начну читать тебе курс африканского фермерского менеджмента.

Для них обоих это действительно было беззаботное и очень приятное утро… Особенно для Джульетты, которая так долго и с нетерпением ждала этого, а вчера вечером увидела, как ее розовые мечты окрашиваются удручающей серостью. Они с Колином раньше всегда прекрасно ладили, и теперь все снова было как в старые времена. Он вполне естественно взял ее за руку, когда они шли к гаражу, и время от времени в течение утра он снова завладевал ею и, казалось, не собирался выпускать.

Он опять сказал ей, что она стала поразительно красива, а когда они сидели в машине под сенью нависающих ветвей, он дал ей сигарету, чтобы дым отпугивал мух, и, казалось, был счастлив дать глазам остановиться на ней. Но в то же время с легкой неохотой признался, что в прошедшие три года часто думал о ней.

— Пока на сцене не появилась миссис Кларисса Грэхем, — не сдержавшись, кисло пробормотала она.

Он нахмурился.

— Ты не должна говорить так, Джу, — упрекнул ее он. — Подожди, пока не встретишься с Клариссой, и тогда, я думаю, ты согласишься, что она просто удивительна. Нет, правда, даже молодая женщина вроде тебя — красивая и все такое, — поспешно добавил он, — могла бы кое-чему у нее научиться. У нее есть самообладание и очарование, впрочем, как и внешность. Знаешь, она довольно долго жила в Париже, и в ней есть какой-то французский шик. Например, ее одежда — она превосходна. Я знаю, ты хорошо одеваешься, так было всегда; но даже в этом случае лучшее, что ты можешь сделать, — это попытаться подражать миссис Грэхем, как только у тебя появится такая возможность. Как она укладывает волосы… ее макияж…

— Боже мой, — заметила Джульетта, — похоже, ты действительно влюбился по уши, Колин, бедняжка!

Он вспыхнул, когда ее полунасмешливые, полусерьезные глаза взглянули на него.

— Ты явно достиг той стадии, когда ты считаешь, что по сравнению с миссис Грэхем все остальные — в лучшем случае что-то вроде занявших второе место. Никто не в силах состязаться! Но я хотела бы сказать, что я устраиваю себя в моем теперешнем виде, и даже ради того, чтобы сделать тебе приятное, я не собираюсь сидеть у ног этого совершенства, дабы извлечь пользу из нескольких советов!

Колин разбушевался:

— Как же все-таки нелепы женщины! Мне просто пришло в голову, что, поскольку ты намного моложе Клариссы, ты могла бы отнестись, как к преимуществу к тому, что рядом есть человек, с которого можно брать пример и которым можно восхищаться. Она такая законодательница мод…

— Я не могу себе позволить обращать внимание на веяния моды.

— Но ты носишь короткие юбки, когда они в моде, и удлиняешь их, когда они выходят из моды. Кларисса никогда не впадает в крайности. Она сочла бы это вульгарным…

— И я тоже.

Он пожал плечами:

— Тогда о чем ты споришь? Вот ты уже и сама пришла к выводу, что у вас есть что-то общее…

— Ты хочешь сказать, это ты пришел к такому выводу!

— По той простой причине, что я хочу, чтобы вы с Клариссой были друзьями. Разумеется, я все ей рассказал про тебя, и она знала, что ты должна появиться…

— Маленькая кузина, которая болела и которую вы с дядей Бобом жалеете? Что ж, я знаю, что дядя Боб рад моему приезду. Прошлым вечером мы поговорили по душам, и я так поняла, что в последнее время он чувствует себя немного одиноко, впрочем, как и не на все сто процентов хорошо. Но не надо лезть из кожи вон, чтобы развлечь меня, раз уж я приехала, Колин, — сказала она ему с явным равнодушием. — И не надо пытаться улучшить меня. Может, тебя это и удивит, но, честно говоря, я не вижу большой нужды в улучшении.

Колин издал еще одно нетерпеливое восклицание.

— Ты прекрасно знаешь, что я тоже не думаю, что ты нуждаешься в улучшении, — сердито сказал он ей.

Она снова повернулась и с вызовом поглядела на него своими темно-синими глазами.

— Тогда до тех пор, пока я не заведу себе друзей сама, давай поменьше упоминать о миссис Грэхем и ее сверх идеальности, — попросила она. — А если ты думаешь, что я ревную… нет, не ревную. Я приехала сюда безо всяких тайных намерений, просто чтобы отдохнуть в свое удовольствие.

Он внезапно ухмыльнулся:

— И все равно, мне кажется, ты ревнуешь. В конце концов, когда-то мы ведь говорили о женитьбе, не так ли?

— Это было давным-давно, когда ни один из нас не понимал, чего действительно хочет от жизни. С тех пор мы выросли… Мне двадцать один, а тебе, должно быть, двадцать шесть. Три года мы шли каждый своей дорогой и прекрасным образом выжили друг без друга. Первое, что меня в тебе поразило, — то, каким жизнерадостным ты выглядишь…

— А первое, что поразило меня в тебе, — то, как нетерпеливо ты оглядывалась, пока твои глаза не остановились на мне, — поддразнил он ее. — А когда я поцеловал тебя, ты вздохнула, как будто давно с нетерпением ждала этого!

Она заметно покраснела под его озорным взглядом.

— Ничего подобного я не делала! — запротестовала она. — Собственно говоря, жара была такая сильная, а свет такой яркий, что я просто не отдавала себе отчета в том, что делаю, первые несколько минут после выхода из самолета. Я была так близка к очередному приступу этой противной мигрени, как никогда в жизни. Ты выглядел так, будто понял это, когда говорил, что я должна была надеть шляпу.

— Ну ладно, — ответил он, решив оставить за ней последнее слово, — не будем начинать спор в первое твое утро на Манитоле. Главное то, что я безумно рад тебя видеть, — сказал он, сжимая ее руку, — и ты прекрасно это знаешь… Так, — взглянул он на часы, — у нас есть пара часов до ленча, так что предлагаю заехать в клуб и выпить. Там должно быть несколько человек, которым я могу тебя представить, — это будет приятным разнообразием.

— Для меня здесь все ново и, следовательно, разнообразно, — напомнила она ему, тем не менее улыбаясь. — Как далеко отсюда до клуба? Это в Муанге?

— Нет, на окраине. Управимся за полчаса.

— А дядя Боб не будет против, если мы немного опоздаем на ленч?

— Конечно нет.

И она устроилась в своем углу машины; потом с запозданием вспомнила, что ее одежда не очень-то подходит для того, чтобы произвести впечатление на новых знакомых. Но Колин заверил ее, что она и так произведет сногсшибательное впечатление.

— Ты похожа на дикую английскую фиалку, случайно попавшую на африканский континент, — сказал он ей. — А мы всегда считали Манитолу Африкой.

Она сдержанно поблагодарила его:

— Меня в первый раз сравнивают с дикой фиалкой. Мистер Грейнджер говорил что-то про клубничный чай и сад викария, но у тебя здорово получается. Продолжай в том же духе… Мне это нравится.

Но Колин нахмурился и, казалось, был всецело поглощен выездом с узкой дороги. Наконец ему удалось развернуть машину в сторону Муанги.

— Грейнджер действительно сказал тебе это? — требовательно спросил он, и его светлые брови сошлись на переносице. — Каков наглец!

— О, я не думаю, что он хотел сделать мне комплимент. Предполагалось, что это прозвучит презрительно.

— А это еще большая наглость… это уже просто хамство! Тебе надо было ответить ему так, чтобы стало ясно, что ты разобралась с ним раз и навсегда. Он тот человек, с которым можно обращаться только таким образом.

— Ты имеешь в виду, он не пользуется особой любовью?

— У женщин пользуется… но мужчины считают его надменным, а его огромное богатство слегка угнетает. Мы стараемся ставить его на место.

Она вспомнила, что ее дяде нравится Майкл Грейнджер.

— А ты не думаешь, что совсем чуть-чуть завидуешь ему и его богатству? — предположила она, глядя на его решительное лицо.

Колин сначала удивился, а потом сердито нахмурился. У нее было чувство, что ее предположение затронуло что-то… и, хотя Колин яростно отрицал, что испытывает хоть малейшую зависть к Майку Грейнджеру и собственности холостяка, она не полностью верила ему.

Это был тот случай, когда кто-то протестовал слишком рьяно. И она была абсолютно уверена, что ее кузену категорически не нравился Грейнджер, даже если он не завидовал ему.