Муанга была самым большим городом на Манитоле, а резиденция губернатора — самым большим жилым домом. Окружающие районы были не особенно привлекательны, так как дома стояли беспорядочно, без всяких попыток планировки, но главная улица утопала в тени деревьев, а в большинстве садов на ней буйствовали цветы.

Резиденция губернатора, белое изящное строение, находилась на восточной стороне города, парк вокруг нее был эффектным и прекрасно ухоженным. Здание клуба, с западной стороны, тоже было белым и, как и здания аэропорта, его окружали аккуратные газоны, но клумбы были не такими цветастыми. Однако рядом с ним был бассейн, и по его краю в тени деревьев расставлены шезлонги.

Члены клуба могли проводить сколько угодно времени, бездельничая и болтая с соседями и друзьями, пока слуги в белых куртках подавали напитки, а другие члены клуба резвились в бассейне.

Час аперитива перед ленчем был весьма популярен среди тех, кто мог позволить себе удовольствие тратить время на общение, и, когда Колин и Джульетта припарковали машину и поднимались по лестнице клуба, их провожали много пар глаз, а несколько друзей Колина помахали им рукой.

В клубе Колин купил кузине холодного лайма — она попросила налить ей без джина, — себе взял пива, а потом начал представлять ее. Ее смутил явный энтузиазм молодых людей, которые жали ей руку. Очевидно, в Муанге было мало незамужних молодых дам. После того, как ее руку потрясли по крайней мере полдюжины человек, у нее появилось чувство, что ее пальцы просто-напросто сплющились.

Молодые люди расположились вокруг нее, и все выказали горячее желание принести ей коктейль, когда ее лайм со льдом кончился. Здесь был местный доктор, молодой человек по фамилии Паттерсон, с песочными волосами и светлыми глазами; фермер, ростом шесть футов шесть дюймов и такой худой, что производил поразительное впечатление; еще один фермер, достаточно симпатичный, чтобы нравиться девушкам, — считалось, что в Англии у него есть невеста. Она со смехом отвергала все предложения, когда на стоянку въехала еще одна машина и через газоны к клубу направился Майк Грейнджер, рядом с которым шла элегантная, стройная женщина… При виде нее Колин поставил свою пивную кружку и побледнел, а потом, под изумленным взглядом кузины, вспыхнул, как девушка, впервые вышедшая в свет и потрясенная открытием, которое уже давно было сделано до нее.

— Это… Кларисса, — сказал он Джульетте так тихо, что она поняла, что это предназначалось только для ее ушей. И пока молодые люди, глядевшие на нее так, будто готовы были делать это всю оставшуюся жизнь, продолжали толпиться вокруг нее, сестра губернатора и ее провожатый поднялись по ступеням и, помахав через плечо нескольким знакомым на газоне, подошли к бару.

Джульетте удалось отыскать достаточно большой просвет между двумя затянутыми в хаки плечами, чтобы впервые как следует рассмотреть миссис Грэхем. В эти несколько мгновений она едва заметила Майка Грейнджера, хотя у нее и было смутное впечатление, что на нем тонкий, светлый, хорошо сшитый костюм и галстук-платок.

На миссис Грэхем было шелковое платье сложного покроя, лилово-синего цвета, и белые аксессуары к нему. Она была потрясающей блондинкой, красивые шелковые волосы, уложенные в низкий узел на затылке, дымчато-серые глаза, оттененные коричневой тушью ресницы. Черты ее лица были настолько правильны, что у Джульетты чуть не перехватило дыхание; она явно не одобряла загар и носила шляпу с огромными полями. Из-под них улыбался ее безупречный рот, мерцали маленькие белые зубы, и, подчеркивая их, сверкали в ушах серьги с огромными жемчужинами.

Поднимаясь по ступеням, она говорила Грейнджеру что-то насчет того, что он просто обязан найти время посетить свою сестру в Найроби. Очевидно, это было продолжением давнишнего разговора. Она вспоминала, какие чудесные времена были, когда они вместе учились в школе. Когда они вошли в клуб, пальцы Майка Грейнджера небрежно сжимали ее обнаженную руку. Не замечая ни Джульетту, ни ее кузена, он сразу же провел Клариссу к бару.

— Я знаю, что у тебя есть всего несколько минут, — сказал он, — но их можно приятно провести. Я хотел бы дать тебе попробовать новый напиток, недавно открытый мной. Добавляешь чуть-чуть…

Казалось, он почувствовал, что Колин импульсивно двинулся вперед и собирается обратиться к его спутнице, потому что он взглянул в их сторону, и его бирюзовые глаза сузились.

— И ты здесь? — сказал он. А потом заметил Джульетту, окруженную с флангов особо выдающимися экземплярами местного мужского населения, и выражение его лица смягчилось.

— Мисс Марни! — воскликнул он. — Так значит, я не ошибся, когда мои инстинкты подсказывали мне, что среди нас появился посторонний! Я сейчас пересекал газон со странным чувством, что ежедневный покой нашего клуба был нарушен… разумеется, самым приятным образом! — Сверкающие глаза смотрели на нее насмешливо. — Я ожидал, что что-нибудь подобное случится прошлым вечером, но Колин разочаровал нас.

Он повернулся к своей спутнице:

— Позволь представить тебе мисс Марни… Джульетту. Не сомневаюсь, что мы найдем ей Ромео до того, как ей придет время уезжать, ну, а пока что она вполне свободна… насколько я понимаю! Мисс Марни — хотя, пожалуй, я рискну и в дальнейшем буду называть вас Джульетта — это сестра сэра Питера Дэлхауса, миссис Грэхем. Как и вы, она — «новенькая» на Манитоле.

— Сравнительно новенькая, — поправила его Кларисса Грэхем и протянула руку Джульетте, одарив ее очаровательной улыбкой, рассчитанной на то, чтобы покорять сердца… даже женские. — Мисс Марии, я тоже буду называть вас Джульетта — ваш кузен Колин так много рассказывал мне о вас, что мне кажется, я уже давно с вами знакома. — Она оглянулась на Колина с теплой улыбкой в дымчато-серых глазах. Он, видимо, сражался с каким-то охватившим его чувством, которое было настолько необычным для него и оказало такой парализующий эффект на его голосовые связки, что он стоял столбом, глядя на даму, и был не в состоянии сам представить свою кузину.

Джульетта бросила на него удивленный и даже слегка нетерпеливый взгляд и встретила любезность сестры губернатора и легкое пожатие ее затянутых в белые перчатки пальцев несколькими отрывистыми фразами, которые, как она поняла позднее, не делали особой чести семье Марни. А вкупе с неуклюжим поведением и глупым видом Колина, должны были заставить многих стоящих вокруг удивленно поднять брови, хотя после первой минутной неловкости они болтали с ней с таким же энтузиазмом, как и раньше.

Что касается миссис Грэхем, она не могла бы быть более приветливой. Она выразила особое сочувствие, когда узнала, что Джульетта потрясена тем, как выглядит ее дядя, и предположила, что он не так здоров, как старается всех убедить. Фактически она пришла к выводу, что он чувствует себя довольно плохо.

— Ах да, конечно же, вы ведь сиделка, не так ли? — пробормотала сестра губернатора. — Или прошли некоторый курс подготовки к этой профессии. — Ее красивые глаза глядели озадаченно. — Но, на мой взгляд, вы сами не выглядите особенно сильной… Или это просто результат вашей недавней болезни?

— Я в полном порядке, — заверила ее Джульетта.

Кларисса Грэхем оглянулась в поисках доктора Паттерсона, который был среди тех, кто тесно окружал Джульетту.

— Вы слышали, доктор? — с улыбкой сказала она. — Мисс Марни вполне компетентна, чтобы ассистировать вам, если понадобится. Это действительно счастливый день для вас, не правда ли?

Джульетта понятия не имела, почему этот день для доктора Паттерсона должен быть счастливым, но зато чувствовала себя немного смущенно, потому что была центром всеобщего внимания. Но это продолжалось сравнительно недолго, так как Кларисса Грэхем, несомненно, производила весьма сильное впечатление на мужское население Муанги, и, очевидно, не только Колин был зачарован ею. За исключением доктора Паттерсона и высокого худого фермера, остальные постепенно покинули Джульетту и устремились, словно под влиянием некоего закона природы, в сторону сестры губернатора. Стоя в середине кружка поклонников, она направо и налево раздаривала улыбки, ласковые слова и похлопывания по плечу, будто прекрасно осознавала, что от нее требуется, и была готова проявить щедрость при исполнении своих обязанностей.

Джульетта, находившаяся теперь на краю группы, занявшей центр главного помещения клуба, была смущена усилиями доктора Паттерсона укрепить дружбу, основанную на профессиональных интересах и мужском внимании. Она обрадовалась, когда на нее вдруг обрушились две местные матроны — жена отставного гражданского инженера и миссионерка, — выказывавшие явное желание взять ее под свое почтенное покровительство. Но через какое-то время она еще больше обрадовалась своему спасению от властного обращения и назойливого любопытства этих леди (особенно если дело касалось Колина). Майк Грейнджер, поговорив с барменом и постояв несколько минут, облокотившись на стойку и без тени улыбки наблюдая за столпотворением вокруг Клариссы, вдруг выпрямился и направился через всю комнату ко второй группке, в которой находилась Джульетта. Сделав несколько льстивых замечаний по поводу новой шляпы жены инженера и отпустив другой даме комплимент насчет бесформенного шелкового платья, которое она сшила сама, он посмотрел на девушку, подавленную всем происходящим.

— Пойдемте на улицу, Джульетта, — пригласил он, — позвольте показать вам кое-что. Это гордость Муанги.

Он взял ее за руку и провел на веранду, где она вопросительно взглянула на него. Но вместо того, чтобы позволить ей устроиться в одном из удобных кресел или хотя бы предложить сделать это, он потащил ее вперед, через поразительно мягкий газон, в направлении бассейна. К этому времени бассейн опустел, поскольку все те, кто плавал в нем или сидел вокруг него раньше, ушли домой на ленч или крутились вокруг привлекательной вдовы в клубе.

Джульетта не привыкла к тому, чтобы ее увлекал за собой целеустремленный джентльмен со слегка мрачным лицом и замкнутым выражением зелено-голубых глаз, к тому же не намеревающийся отпускать ее руку, хотя они впервые встретились лишь накануне вечером. Она сделала какое-то неуклюжее замечание про синюю воду и чудесную тень, которую отбрасывают деревья, и вдруг обнаружила, что сидит в кресле на краю бассейна, а Грейнджер расположился в соседнем.

Он предложил ей сигарету.

Она покачала головой:

— Нет, спасибо.

Он произнес таким тоном, будто ее отказ разозлил его:

— Похоже, вы поразительно воздержанны. Вы не курите, вы не пьете… Должен ли я прийти к выводу, что у вас нет никаких недостатков?

Она изумленно посмотрела на него:

— А что, в Муанге так важно иметь какие-нибудь недостатки? Если да, то я могу попробовать…

— Не глупите, — сказал он, не пытаясь скрыть резкость. — Но существует такое выражение — слишком хороший, чтобы быть правдой; и у меня есть чувство, что это сказано про вас.

Она вдруг состроила веселую гримаску.

— По крайней мере, я, кажется, произвела на вас впечатление, сама того не желая, мистер Грейнджер, — заметила она.

Он взглянул на нее поверх мерцающего кончика сигареты.

— О да, вы произвели на меня впечатление… Но об этом мы поговорим позже. Не хотите узнать, зачем я вас сюда привел?

— Вы сказали, что хотите мне что-то показать. По-моему, вы говорили, что это гордость Муанги.

— Гордость Муанги — это клуб. Он был построен после долгой планомерной кампании, потому что предыдущий был немногим лучше собачьей будки. Тем не менее, я не ожидаю, что вы, так привыкшая к плодам цивилизации, будете петь дифирамбы чему-либо на Манитоле. Нет, я утащил вас из той толпы потому, что решил, что вы долго этого не вынесете. Миссис Гаррет-Джонс и миссис Фортескью — одни из самых решительных женщин, которых я знаю, и они бы вытрясли из вас все подробности вашей жизни в течение следующих пяти минут. Учитывая дока Паттерсона, одновременно с ними предлагавшего ознакомиться с содержимым его приемной, я счел, что это уж слишком. И пришел к вам на помощь.

Она вздохнула и откинулась на удобные подушки, лежавшие на ее кресле. Теперь она поняла совершенно отчетливо, что действительно благодарна ему.

— Я была подавлена, — признала она. — Думаю, это из-за того, что все еще так непривычно, я ведь только вчера приехала. Я даже склонна предполагать, что у меня солнечный удар.

— Отнюдь, — ответил он, легко прикоснувшись к ее колену. — Вы были достаточно благоразумны, чтобы надеть шляпу, а кроме того, ваши глаза блестят. — Она обнаружила, что как зачарованная смотрит в его необыкновенно яркие глаза. — Вы чуть бледны, но эта бледность очаровательна, и, несмотря на все перипетии, вы, на мой взгляд, вполне спокойны.

— Спасибо. — Она слегка улыбнулась ему. — Вы умеете убеждать.

— Я стараюсь. — Он подсунул ей под спину еще одну алую подушку, и она не могла не признать, что ей стало еще удобнее. — Расскажите, что вы делаете дома в Англии?

— Ничего особенного. Боюсь, я веду такую жизнь, какую вы сочтете скучной.

— Отказываюсь в это поверить, — сказал он и нахмурился. — Вы слишком уж привлекательны. Я вполне серьезно говорил вчера вечером о том, что вы напоминаете мне клубничный чай и сад викария. Я представляю вас средоточием деревенской жизни, вы собираете пожертвования на новые церковные органы, разрушающиеся церковные здания и тому подобное. Ваш отец — юрист, не так ли?

— Да.

— И вы живете в маленьком провинциальном городке?

— В очень маленьком провинциальном городке. Но мне он нравится, — добавила она, словно боясь, что он начнет презирать существование, которое она вела.

Он поднял худую, загорелую, сильную, но в то же время красивой формы руку.

— Не волнуйтесь, — сказал он, — у меня не было ни малейшего намерения наступать вам на любимые мозоли или пренебрежительно относиться к вашему образу жизни. Знаете, я и сам провел в Англии несколько лет, и мне нравится английский образ жизни. Но я склонен презирать узость некоторых английских умов… потому что здесь, в местах вроде Манитолы, человек учится правильнее смотреть на жизнь и, как говорят американцы, думать «масштабно». Нам не приходится преодолевать таких огромных расстояний, как на Африканском континенте, но зато у нас есть громадные проблемы и не всегда их удается решить легко. Вас вообще как-нибудь затрагивает первобытность Манитолы? Или у вас еще не было времени решить, отторгнет она вас или нет?

Она взглянула в его серьезное, худое, смуглое лицо, и на мгновение его странно завораживающие взгляды произвели беспорядок в ее мыслях.

— Я… я не знаю, было ли у меня время подумать об этом…

Он улыбнулся:

— Пожалуй, я подгоняю события, не так ли? Я хочу знать, что вы на самом деле думаете о Манитоле? Есть ли у вас желание собрать вещи и уехать домой прежде, чем закончатся ваши полгода…

— Конечно, нет! — воскликнула она с ударением. — Прежде всего, я приехала, чтобы побыть со своим дядей.

— И вы не считаете, что он выглядит здоровым?

— Нет.

— Вы должны заставить его поехать домой и показаться хорошему специалисту. — Его манера хмуриться, казалось, заставляла его темные брови сходиться на переносице. — Я уже давно подозреваю, что он пробыл здесь слишком долго, но он упрям. Придется вам поработать над ним — посмотрим, что у вас получится.

— Я постараюсь, — пообещала она. — Я и сама приняла такое решение.

Он с одобрением взглянул на нее.

— Несмотря на вашу хрупкую внешность, думаю, из вас вышла бы хорошая сиделка, — заметил Грейнджер. Он бросил в бассейн наполовину выкуренную сигарету и взял другую. Она заметила, что все, что он делал, он делал обдуманно и целенаправленно. — Ну, а что насчет кузена Колина? Прав ли я, что он должен был быть гораздо больше рад вас видеть, чем это есть на самом деле?

Она тут же покраснела, словно защищаясь.

— Вы имеете в виду, что мы… есть ли что-либо между нами?

— Именно это я и имею в виду, — признал он, будто имел полное право знать, как на самом деле обстоят дела.

На мгновение она была так ошеломлена, что просто смотрела на него, чуть приподняв одну тонкую бровь. А потом сдержанная веселая улыбка появилась в ее глазах.

— Честно говоря, я не понимаю, каким образом это касается вас, — сказала она грубовато, подражая ему. — Но если вы так уж хотите удовлетворить свое любопытство по этому вопросу, мы с Колином выросли вместе и очень любим друг друга. До отъезда из Англии я была склонна верить, что я люблю его чуть больше, чем это есть на самом деле… вот, собственно, и вся история!

Он издал восклицание, свидетельствовавшее, что ее ответ не только полностью удовлетворил его, но и вызвал его одобрение.

— Вы здравомыслящая девушка, — сказал он. — Двоюродные братья и сестры не должны жениться, хотя бы они и находились в прекрасных отношениях. Колин вполне приличный тип, но, должен признаться, иногда он меня раздражает. Он такой предсказуемый.

— Вы имеете в виду… его слепое увлечение миссис Грэхем?

— Ну, конечно же это слепое увлечение. Даже если бы она воспринимала его серьезно, — а я не открою большой тайны, если скажу, что это не так, — она слишком стара для него. Может, он родился под созвездием Рака и его тянет к женщинам старше него, потому что он хочет, чтобы о нем заботились, но Кларисса не относится к материнскому типу, и молодые люди вроде Колина должны остерегаться ее. Вы только что видели остальных в клубе. Они все попались на ее удочку.

— Она очень красива, — услышала свой чуть натянутый ответ Джульетта.

— Она весьма изысканна, — согласился он и добавил, отправив вторую сигарету в бассейн: — И не для Колина!

По какой-то причине эта уверенность разозлила Джульетту. До этого момента она была полностью готова согласиться с ним, что сестра губернатора, Кларисса Грэхем, не подходила Колину. Когда его безрассудное увлечение пройдет, он и сам поймет это. Она была красива, соблазнительна, обращалась с мужчинами так, что они толпами валились к ее ногам, но она была слишком искушенной и эмансипированной, чтобы стать женой Колину или любому другому молодому человеку с подобным происхождением, идеями и стремлениями. Джульетта была уверена в этом, хотя говорила с ней лишь несколько минут, и эта уверенность не подлежала обсуждению. Да Колин, просто-напросто никогда не заработает столько денег, чтобы оплачивать ее счета за платья.

Но одно дело знать что-то и совсем другое — услышать от кого-нибудь, что он тоже прекрасно это знает. Особенно от человека вроде Майкла Грейнджера — примерно того же возраста, что и эта роковая женщина, такого же происхождения, возможно, с одинаковым мнением по многим вопросам… и кучей денег, чтобы оплачивать ее счета!

— Ну? — требовательно спросил Грейнджер, глядя на нее. Его привычка пристально смотреть в глаза начинала раздражать ее. — Что это вы только что подумали?

— Ничего, — ответила она, — н-ничего…

Со стороны клуба до них донеслись голоса — миссис Грэхем собственной персоной в сопровождении маленькой группы поклонников целеустремленно направлялась к ним по бархатистому дерну. Колину удалось просочиться на привилегированное место в непосредственной близости к ней, где он мог подхватить ее под руку, если бы она споткнулась. На его лице было оживленное выражение, говорившее о том, что он вполне оправился от своей временной и весьма тягостной скромности.

Но миссис Грэхем отнюдь не выглядела такой же оживленной. Напротив, она даже нахмурилась, окинув взглядом два стоящих рядышком ротанговых кресла, в одном из которых удобно устроилась на алых подушках Джульетта, а другое занимал самый богатый и, пожалуй, самый представительный мужчина в округе. Не дойдя до них нескольких шагов, она остановилась, чуть склонила голову набок и посмотрела на них с насмешливым блеском в глазах.

— Так, так! — воскликнула она. — Мне можно было не беспокоиться о вас, мисс Марни. Я-то думала, что вас совсем забросили, и вы в одиночестве ушли сюда. Но, кажется, вы попали в надежные руки. — Насмешливый огонек в ее глазах исчез, когда она жестко взглянула на Грейнджера. — Думаю, нам пора уходить, Майкл. Конечно, ты не должен везти меня, если хочешь остаться здесь. Я могу вызвать свою машину, и она заедет за мной меньше чем через десять минут. Решай сам!

Но тон ее голоса говорил о том, что он не имел права выбора. Ему не оставалось ничего другого, как мило улыбнуться и уверить ее, что он полностью в ее распоряжении. Но, глядя на него, пока он рассыпался в любезностях, Джульетта подумала, что его квадратный и загорелый подбородок выдавался чуть сильнее, чем минуту назад, и, несмотря на успокаивающий тон его голоса, в нем звучали еле различимые, но далеко не теплые нотки.

— Ты прекрасно знаешь, что я в любой момент готов исполнить для тебя роль шофера, — сказал он ей.

Кларисса смягчилась; она даже подошла к нему и дотронулась тонким затянутым в перчатку пальцем до его щеки.

— Надеюсь, я не слишком переборщила, — мягко проворковала она, — но я очень тороплюсь.

Она повернулась, небрежным жестом распустила свой эскорт и тонко улыбнулась Джульетте.

— Я так рада встретиться с вами, — сказала она, — буду с нетерпением ждать ваших частых визитов, пока вы здесь. Вы должны побывать в резиденции губернатора… Мы очень гордимся нашим парком, а мой брат всегда рад увидеть новое лицо. Вы просто обязаны попросить вашего дядю привезти вас. Я прослежу, чтобы вам обоим, как можно скорее прислали приглашения.

Она ничего не сказала про приглашение Колину, но этот пропуск, казалось, ничуть не расстроил его. Он стоял рядом с Джульеттой и наблюдал, как женщина, которую он считал воплощением всех добродетелей ее пола, удалялась в сторону парковки с Майком Грейнджером, который смотрел на нее сверху вниз и говорил что-то смешное, пока они рука об руку шагали по тщательно утрамбованной тропинке.

Тогда Колин повернулся к Джульетте.

— Думаю, нам пора ехать домой, — сказал он, словно только что вспомнил, что у него есть дом и что он отвечает за свою кузину.

Джульетта тихо согласилась. Она слегка волновалась, во-первых, потому, что было уже почти два часа и дяде придется откладывать ленч, а во-вторых, потому, что сегодня Майк Грейнджер произвел на нее совершенно иное впечатление, чем прошлым вечером.

Когда они вернулись в «Зеленые поляны», Боб Марни ждал их на веранде. Он уже закончил ленч и смотрел на своего сына нахмурившись, будто не был в особом восторге от того, что ему пришлось есть одному, хотя его племянница приехала только накануне.

— По-моему, неплохо было бы предупреждать меня, прежде чем вы соберетесь побездельничать, — пожаловался он. — Я ожидал, что попробую особое жаркое, которое приготовил Кибоко, в компании Джульетты, а вместо этого вся столовая оказалась предоставлена мне одному. Вообще-то было довольно одиноко. — Но, несмотря на это, он улыбнулся племяннице: — Ты хорошо провела время, дорогая? Я так понимаю, что вы ездили в клуб?

Джульетта кивнула.

— Было очень мило, и там было полно народу, но жаль, что тебя не было с нами. — Она подошла к нему и с раскаянием сжала его руку. — Колину вдруг пришло в голову съездить в клуб, и, боюсь, я не рассчитывала, что мы так задержимся. Но когда мы уезжали, там еще оставалось довольно много людей…

— Которые подпирали стойку, выпивали и болтали без удержу? Не обращай внимания, милая. — Он похлопал ее по руке. — Просто я сам хотел представить тебя всем, когда ты в первый раз поедешь в Муангу. Но надеюсь, Колин присмотрел за тобой и все правильно сказал и сделал? — Будто сильно подозревая, что на самом деле все было наоборот, он жестко посмотрел на сына. — Кого вы встретили в клубе?

— Сестру губернатора. — Джульетта ответила за своего кузена, который, убрав машину в гараж и снова возвратившись в лоно семьи, выглядел угрюмо. — И мистера Грейнджера, — добавила она. — Они вместе приехали и вместе уехали.

Слабый огонек появился в глазах Роберта Марни. Он проводил племянницу в столовую, проследил, чтобы она взяла охлажденную дыню в сахарной пудре, а потом сел рядом и начал расспрашивать ее.

— Что ты думаешь о сестре сэра Питера? Конечно, если бы ты когда-нибудь видела сэра Питера, ты бы поняла, что они очень похожи. Они родом из очень хорошей семьи из Вустершира; когда у тебя будет время, стоило бы посмотреть его родословную. Миссис Грэхем, которая на десять или пятнадцать лет моложе него, сражает всех мужчин наповал. Думаю, это из-за того, что она шикарно одевается, ну и все такое. Она очаровательна.

— Совершенно очевидно, что Майкл Грейнджер согласен с тобой, — коротко заметил Колин.

Выражение лица его отца моментально стало суховатым.

— А почему бы и нет? — спросил он. — Он холостяк, богатый холостяк, и рано или поздно ему придется жениться. Для Манитолы было бы просто прекрасно, если бы он решил взять в жены сестру губернатора!

Джульетта подумала, что Колин сейчас взорвется — видимо, сама мысль о том, что Кларисса Грэхем станет Клариссой Грейнджер, заставила его поперхнуться.

— Для Манитолы прекрасно, но… Господи, отец, неужели ты серьезно? — воскликнул он. — Грейнджер — один из самых упрямых и грубых людей, а Кларисса — натура утонченная… необыкновенно утонченная. Она любит музыку, поэзию и тому подобное. Она не собирается становиться женой фермера!

— Но ты-то фермер, разве нет? — мягко заметил его отец, попросив у Джульетты разрешения закурить сигарету, хотя она еще не начинала пить кофе.

Красивые голубые глаза Колина свирепо смотрели на него.

— Я — бедный фермер, — отрывисто сказал он.

— Ну, право слово, — иронично заметил его отец, — не такой уж бедный. — Он обвел рукой прекрасно меблированную столовую. — У тебя есть удобный дом, немало акров очень богатой земли, деньги в банке… а когда меня не станет, у тебя будет еще больше денег! Я бы сказал, ты — недурная добыча для подходящей женщины. Будем надеяться, она появится в ближайшее время, тогда у тебя голова не будет забита элегантными вдовами, которые, скажем прямо, староваты для тебя.

Он подмигнул Джульетте.

— Кроме того, — когда женщина достигла тридцатипятилетнего возраста, ей нужен кто-нибудь вроде Грейнджера, чтобы угомонить и остепенить ее. Если ты хочешь знать, поставлю ли я на Майка, как на будущего мужа твоей очаровательной Клариссы, — что ж, пожалуй да. И надеюсь, свадьба состоится, как можно скорее. Или хотя бы будет объявлено о помолвке.

Колин поднялся из-за стола и оттолкнул от себя тарелку. Выглядел он так, будто был сыт по горло; когда он вышел из комнаты, его отец взглянул на Джульетту и вздохнул.

— Это всегда болезненно… когда думаешь, что влюблен, — сказал он, — Колин влюблен в эту Грэхем не больше, чем я в Кибоко, и чем раньше он поймет это, тем лучше. Кроме того, как, по его мнению, что ты здесь делаешь? — Выходя, из комнаты, он взял ее под руку, и на веранде она поняла, что он собирается углубиться в еще один разговор по душам. — Джульетта, дорогая моя, — сказал он, садясь с трубкой в руках, в то время, как она нахмурясь смотрела на удлиняющиеся тени на газоне перед домом. — Ты прекрасно знаешь, что я хочу, чтобы ты вышла замуж за Колина. Думаю, и ты тоже этого хочешь, правда? Правда? — повторил он, глядя на нее с легким беспокойством, потому что она, казалось, погрузилась в созерцание красот сада. — Тебе он очень нравится, разве нет?

Джульетта повернулась и озабоченно взглянула на него. Если бы прошлым вечером он спросил ее, хочет ли она выйти замуж за Колина, она наверняка ответила бы без всяких сомнений, что хочет. Но со времени визита в клуб Муанги по какой-то удивительной причине ее приоритеты изменились. Она никому не смогла бы сказать точно, за кого она хочет выйти замуж, но была достаточно уверена в том, что не за Колина.

Внезапно сама мысль о том, чтобы выйти замуж за Колина и устроиться в этом красивом бунгало в качестве его жены, стала настолько неприятна, что она опасалась, как бы дядя не понял, что ее виды на будущее кардинально изменились. Он постучал трубкой по подлокотнику кресла, подождал ответа племянницы на свой вопрос, а потом попробовал изменить формулировку.

— Ты приехала сюда с намерением остаться, не так ли, дорогая? Твоя семья не меньше меня жаждет увидеть тебя замужем и с определившимися перспективами.

Джульетта услышала свой запинающийся голос.

— Разве… разве не рановато еще мне говорить, почему… почему я решила приехать пожить на Манитоле? — взмолилась она. — Кроме, разумеется, того, что я хотела побыть с тобой, — торопливо добавила она, подходя к нему и опускаясь на пол рядом с его креслом.

Он криво улыбнулся и погладил ее по волосам.

— Это кто-нибудь из тех, кого ты встретила в клубе сегодня утром? — суховато спросил он.

Сначала вид у нее был удивленный, а потом она вдруг покраснела, быстро вернулась в свое кресло и села, крепко обхватив руками стройные колени.

— Конечно, нет, твердо сказала она. — Конечно, нет!

В голубых глазах ее дяди появилась едва заметная хитринка.

— Не док Паттерсон?

— Господи, нет! В нем с десяток футов роста!

— Гарет Фробишер?

— Он еще выше. И ужасно худой.

— Да, — согласился ее дядя, — но он хороший парень. Есть еще и другие, которых я не могу сейчас вспомнить и которые наверняка сделают тебе предложение в ближайшие несколько недель, но я не могу представить тебя замужем за кем-либо из них. А единственный другой холостяк на Манитоле — Майкл Грейнджер!

Он сидел, глядя на нее, а ее щеки пылали от румянца, который, казалось, того и гляди прожжет кожу.

— Майкл Грейнджер? — откликнулась она. — Но ты же сам десять минут назад сказал, вернее, намекнул, что за него планирует выйти замуж миссис Грэхем!

У дяди был такой вид, словно она загнала его в тупик. Он беспомощно развел руками, будто взывая к ее состраданию.

— Если хочешь знать, что я на самом деле думаю об этой Грэхем и Майкле… что ж, я только высказал предположение, когда говорил, что она собирается за него замуж, но я практически уверен, что Майкл женится на ней, если она даст ему шанс сделать предложение. Как и все остальные, я не сомневаюсь, что он довольно сильно влюблён в нее. К тому же он на днях говорил мне, что пристраивает еще одно крыло к недавно законченному новому дому, а это явно указывает на то, что он собирается остепениться. Дом уже слишком велик для него одного.

— Может быть, он любит большие дома, — услышала свое тихое замечание Джульетта.

Ее дядя пожал плечами.

— Может быть… но я почти уверен, что миссис Грэхем не согласилась бы покинуть резиденцию губернатора и переселиться на постоянное жительство в дом, который не был бы равен прежнему по великолепию.

— Так ты думаешь, на твое предположение можно положиться?

— Я не знаю, детка. — Он с грустью покачал седеющей головой. — Когда-то на мои догадки можно было положиться без колебаний, но я не уверен, что они и сейчас так надежны. И не забывай, что у меня есть свои причины желать свадьбы Грэхем — Грейнджер. Я хочу, чтобы эта женщина была надежно удалена из пределов досягаемости Колина, тогда он постепенно придет в себя — и женится на тебе! — закончил он с просительной улыбкой в глазах.

— Понятно, — тихо сказала Джульетта и после этого долго сидела, сжав руки на коленях и пристально глядя на них.

Позже в тот день у Колина снова поднялось настроение, и он предложил ей поехать прокатиться — не съездить еще раз в клуб, а посмотреть окрестности.

Дело было уже после чая, когда воздух начал становиться прохладнее. Еще до их возвращения быстро спустились сумерки, а первые звезды готовились появиться на небосклоне. Аромат душистого табака плыл в теплом воздухе сада «Зеленых полян».

Колин взял кузину под руку, после того, как они отогнали машину и вместе шли по тропинке к веранде. Они могли видеть Роберта Марии, удобно развалившегося в шезлонге на веранде, со стаканом на подлокотнике и трубкой в руке; янтарный свет, лившийся из комнаты за его спиной, выхватывал из темноты его серебристую голову и все еще правильный, хотя и чуть расплывшийся профиль.

Колин резко остановился и с любовью посмотрел на него.

— Бедный папа, — вдруг заметил он с явным состраданием. — Он так рад, что ты здесь, и я тоже!.. — Он взглянул на нее в сиреневых сумерках, и его губы насмешливо изогнулись. — Кстати, цыпленок, я не знаю, понимаешь ли ты это, но сегодня утром тебе оказали великую честь. Сам Великий Белый Вождь Майкл Грейнджер утащил тебя прямо у меня из-под носа, чтобы поговорить с тобой. Что ему надо было сказать тебе такого, что нельзя было сказать в присутствии всех остальных?

Джульетта откинула голову и взглянула на него снизу вверх с нарочито невинным выражением лица.

— О, мы просто разговаривали, — сказала она.

— О чем?

— О ботинках, кораблях и потолочном воске.

Он нахмурился.

— Тебя не было не менее получаса.

— Ну и что? — Она еще сильнее запрокинула голову, и ее чуть ароматные темные волосы качнулись вокруг шеи и легко задели его рукав. Он видел, что ее васильковые глаза насмешливо смотрят на него сквозь вечерний сумрак. — Разве здесь есть какой-нибудь закон, который отказывает вновь прибывшей вроде меня в особом внимании перспективного холостяка? И потом, я не думала, что ты вообще что-нибудь заметил!

Колин нахмурился еще сильнее. Собственно, его красивое лицо на мгновение стало весьма мрачным.

— Конечно же я заметил, — раздражительно заметил он. — Но не в привычках Грейнджера замечать новичков, даже если они хорошенькие. И уж точно нет, если они так молоды, как ты!

— Ты заставляешь меня чувствовать себя младенцем, — сухо ответила она.

— Но Грейнджеру почти тридцать шесть. Довольно большая разница — между тридцатью шестью и двадцатью одним.

Она внезапно улыбнулась.

— Ты знаешь, — призналась она, — я сделала открытие. Я вдруг решила, что мне нравятся мужчины старше, гораздо старше, чем я. Мне кажется, в них что-то есть!

— Чушь! — воскликнул он и попытался увлечь ее к дому.

— Но это правда! — запротестовала она, заставляя его снова остановиться и глядя на него со странной серьезностью. — Прежде всего, они необычны… как неизвестные миры! Даже манера общения у них совсем другая, с провокацией в голосе. Всю жизнь я обожала дядю Боба — возможно, именно потому, что у меня слабость к мужчинам старше меня. Я остро реагирую, когда меня балуют и заставляют чувствовать себя женщиной… взрослой женщиной! Когда сегодня утром Майкл Грейнджер взял меня за руку и вывел из клуба, мне и в голову не пришло протестовать, потому что в тот момент он был доминирующей личностью и, в каком-то смысле мне нравилось, что меня вот так тащат. Я даже дала ему посадить меня в кресло, ни единым звуком не выразив своего протеста… Но не думаю, что позволила бы сделать то же самое доку Паттерсону или Гарету Фробишеру.

— Чушь, — снова проворчал Колин с таким видом, будто не прочь был поподробнее обсудить эту тему. — Прежде всего, у дока Паттерсона манеры были бы получше.

— Я вовсе не уверена, что меня так уж волнуют манеры.

— О человеке судят по манерам, — напомнил он ей с усмешкой в уголках губ. — Разве ты этого не знаешь? Твой отец учился в Винчестере. И дядя Боб. Хотя, судя по всему, Грейнджер тоже!

— Что ж, значит, на меня производят впечатление его манеры, — ответила она, наморщив лоб. — Его манера обращения вкупе с полным отсутствием традиционной вежливости… хотя я не вполне уверена, что ее у него нет!

Колин бесцеремонно потащил ее по ступеням веранды в бунгало.