(Девять лет спустя)

 

Глава 1. Молодожены

Стоял чудесный, теплый летний день. Легкий ветерок шевелил зеленую листву, принося из степи ароматы трав и цветов, пели птицы, порхали яркие бабочки. Юноша и девушка, взявшись за руки, мчались к реке по широкой, утоптанной тропе. Их стройные, мускулистые, едва прикрытые одеждой тела покрывал ровный золотистый загар, выгоревшие почти добела русые волосы развевались на ветру. Оба просто дышали здоровьем и счастьем.

Добежав до воды, влюбленные торопливо разделись и нагишом бросились в реку, взметнув целый фонтан брызг. Первой вынырнула девушка; убрав с лица налипшие кудри, она легла было на воду, собираясь отдаться течению, но тут же с визгом забилась —,поднырнув снизу, юноша ущипнул ее за бедро.

— Ты… — выдохнула девушка, отплевываясь.

Юноша рассмеялся и привлек возлюбленную к себе. Девушка обвила руками его шею.

— Ты меня напугал! — проговорила она с очаровательным укором, глядя в глаза возлюбленному, и юноша, не удержавшись, поцеловал ее в полуоткрытые алые губы. Девушка страстно ответила. Некоторое время влюбленные целовались, то уходя под воду, то всплывая на поверхность.

Наконец, девушка высвободилась, и, погрозив своему спутнику пальчиком, сказала, слегка задыхаясь:

— Эрих, ты меня утопишь!

Эрих попытался снова заключить ее в объятия, но девушка нырнула, и его руки схватили лишь пустоту.

Через мгновение он сам неожиданно для себя ушел с головой под воду — его возлюбленная ухватила его за ноги и потянула вниз. Извернувшись, Эрих поймал девушку за талию, но та выскользнула и показала вверх — хватит, всплываем!

Оказавшись на поверхности, влюбленные еще немного порезвились, брызгаясь, и легли на воду — отдохнуть. Закрыв глаза и взявшись за руки, они наслаждались нежными прикосновениями воды и солнца.

Потом юноша позвал: — Ранэ?

— Да, о муж моего сердца… — встрепенулась девушка.

— Скажи, что ты меня любишь… — попросил Эрих.

— Больше жизни! — прошептала девушка.

Эрих, не долго думая, потянул жену к себе, но Ранэ решительно оттолкнула его руки.

— Нам пора возвращаться. — сказала она. — У меня нет для тебя обеда, о муж моего сердца.

Эриху не было дела до обеда — он еще не успел достаточно проголодаться, но Ранэ относилась к своим семейным обязанностям очень серьезно. Пришлось подчиниться.

— Не спорь, о муж моего сердца… — ворковала девушка, вытирая ему волосы большим льняным полотенцем. — Река никуда не убежит. Поедим, и вернемся…

Эрих не спорил. Одевшись, влюбленные снова взялись за руки и направились к виднеющемуся на холме поселку.

По дороге им встетилась еще одна влюбленная парочка: юный, красивый, едва обзаведшийся гривой львинен и его молоденькая, прелестная жена.

Платье львины заметно приподнималось, обтягивая ее округлившийся живот.

— Привет молодоженам! — ухмыльнулся львинен.

— Привет будущим родителям! — ответил Эрих, глупо улыбаясь. Они с львиненом крепко обнялись, как старые, закадычные друзья.

— Как водичка? — поинтересовалась львина, задумчиво поглаживая животик.

— Мокрая! — радостно сообщил Эрих. Ранэ хихикнула и покрепче прижалась к мужу.

— Очень смешно! — обиделся было львинен, но жена ткнула его логтем в бок и промурлыкала:

— Ох, Мрах, перестань! Дети четвертый день женаты…

Эрих пропустил детей мимо ушей — оба львинена были его ровестниками, а с Мрахом они вообще родились в один день.

— Пятый… — робко вставила Ранэ, но львина только пожала плечиками. — Молодожены, они и есть молодожены! Вот поживете с полгодика, попривыкнете, успокоитесь… — и, мечтательно закатив желтые глазищи, продолжила. — И что мы только не творили в первое время…Мрах через крышу ночью зачем-то лазал…

— Хеля! — запротестовал львинен, смущаясь.

Львиня снова ткнула его локтем в бок.

— Что, Хеля? — спросила она, сверкнув глазами. — Или ты скажешь, что не лазал?

Мрах окончательно смутился. Похоже, ему было неловко вспоминать о проделках того времени.

Хеля подхватила мужа под руку и подтолкнула по направлению к реке. Уже шагнув на тропу, она вдруг обернулась и добавила:

— Идите домой, молодожены! Наслаждайтесь друг другом, пока можете! Я вам почти завидую…

Львинены ушли, и Эрих долго глядел им вслед. Он был несогласен со словами Хели о том, что со временем страсти улягутся. Да быть такого не может! Ранэ, его обожаемая жена, была рядом, и юношу просто распирало от счастья. Хотелось залезть на ближайшую крышу и кричать на весь поселок…Как ТАКОЕ может пройти? Хотя, с другой стороны, если все время будет хотеться на крышу и орать…И свихнуться можно ненароком…

Желудок Эриха заурчал, требуя пищи.

Схватив Ранэ в охапку, юноша клацнул зубами в притворном гневе и потребовал:

— Жена! Корми меня, я голоден!

Ранэ запищала и задрыгала ногами.

— Неси меня домой… — проворковала она, глядя на мужа сияющими влюбленными глазами. — И я приготовлю тебе обед…Много-много обеда…

Эрих поцеловал ее смеющийся рот и пошел в дом, прижимая к себе смеющуюся жену. Он был зверски голоден…

Ночью, лежа рядом со сладко посапывающей женой, Эрих впервые со дня свадьбы задумался о своем теперешнем положении.

Да, он, безусловно, любил Ранэ, и та любила его, и им было хорошо вместе. Но… Юноша вспомнил поглаживающую живот беременную Хелю, и то, как смотрел на нее Мрах, и его передернуло: он, в отличие от друг-львинена, не хотел детей. Не просто не хотелсовсем не хотел! При одной мысли о вопящих по ночам младенцах, обкаканных пеленках и режущихся зубах ему хотелось взвыть на луну. Вскочив с постели, Эрих как был — нагишом, нервно заходил взад вперед по комнате. Ранэ спала, ее волосы пышной волной разметались по подушкам. Эрих застонал, глядя на жену: скоро у них тоже родится ребенок! Маленькое существо появится на свет, и Ранэ, его Ранэ, начнет возиться с ним, сюсюкать и целовать крохотные розовые пяточки. У нее появится еще кто-то, кого она будет любить и нежить… Какой кошмар!

Резко остановившись, Эрих еще раз поглядел на жену. А ведь так и будет! И это — правильно! А он, Эрих, похоже, сошел с ума, если ревнует свою женщину к еще не родившемуся собственному ребенку!

Ранэ застонала и вдруг села на постели, заспанными удивленными глазами глядя на стоящего посреди комнаты обнаженного юного мужчину: освещенный всполохами огня, тот был очень красив.

— Что случилось? — спросила она чуть хриплым со сна голосом. — Иди сюда — мне без тебя холодно…

И Эрих устыдился своих глупых, эгоистичных мыслей. Какая разница, появится у них ребенок или даже десять, Ранэ все равно будет любить его…

Торопливо юркнув обратно под одеяло, юноша обнял возлюбленную и, окончательно успокоенный, почти сразу уснул. Головка Ранэ уютно лежала на его плече.

 

Глава 2. Охота

Рассвет застал влюбленных крепко спящими. Так крепко, что они не сразу услышали стук в дверь. С трудом разлепив один глаз, Эрих застонал и спрятал голову под подушку в надежде, что ранний гость поимеет совесть и уйдет, но стук продолжался.

Рядом, просыпаясь, заворочалась Ранэ.

— Кто-то пришел… — сонно пробормотала она. — Иди и скажи им, что мы спим…

Эрих только вздохнул. И так понятно, что спят — солнце едва поднялось…

Неизвестный снова забарабанил в дверь, и Эрих испытал острое желание придушить нахала- зачем будить людей в такую рань?

— Эрих! — донесся из-за двери голос Мраха. — Да Эрих же! Вставай!

— Ни за что… — простонал Эрих, глубже засовывая голову под подушку. — Не хочу…

Но Мрах сдаваться не собирался. Пиная несчастную дверь ногами, он заорал: — Эрих, соня, подъем! Бизоны ждать не будут!

— Да иди ты со своими бизонами…! — буркнул Эрих и швырнул в дверь скомканым полотенцем.

— Бизоны! — изгалялся Мрах. — Большие, рогатые бизоны! Их мясо вкусно, их шкуры толсты! Идем убивать бизонов!

Эрих понял, что выспаться ему не дадут, и, протирая глаза и ругаясь на чем свет стоит, вылез из под теплого одеяла.

Ранэ поспешно вскочила вслед за ним. В ее огромных синих глазах плескалась тревога.

— Не ходи! — попросила она срывающимся голосом. — Пожалуйста…

Мрах снова заколотил в дверь.

— Надо! — прошептал Эрих в эти умоляющие глаза. — Есть что будем?

Ранэ вдруг всхлипнула и бросилась ему на шею.

— Не ходи… — просила она снова и снова. — Не ходи…

Эрих начал злиться. Оттолкнув жену и не обращая внимания на ее слезы, юноша начал собираться. Ранэ сидела на постели и плакала.

— Не ходи… — одними губами попросила она.

Эрих снял со стены тяжелое боевое копье и, не обернувшись, вышел, хлопнув дверью. Мрах при полном снаряжении ждал его, привалившись плечом к бревенчатому срубу, и грыз соломинку.

— Чего там у тебя? — спросил он.

Эрих пожал плечами- раздражение все еще кипело в нем: — Не знаю. Ранэ взбесилась. Вцепилась в меня, ревет, не ходи- говорит…

Мрах покачал головой: — Ну и не ходил бы! Никто б на тебя не обиделся…Все ж понимают — молодожены!

Эрих аж взвился — он ненавидел это слово, а особенно — усмешечку, с которой оно произносилось.

— Дура она! — выкрикнул он. — Глупая баба! А я — воин! Добытчик! Ясно?!

Мрах поднял руки: — Убедил, убедил, сдаюсь… Только не ори так больше!

Эрих немного успокоился.

— Пошли уже, — сказал он нормальным голосом. — Небось все собрались давно!

И друзья, подхватив копья, бодро зашагали к месту сбора — небольшой площадке на окраине. Здесь, развалившись в разных позах на вытоптанной траве, ждали другие охотники. Эрих насчитал около сорока человек и львинов.

— А Варму где? — спросил он, оглядываясь.

Мрах показал глазами в сторону ближайшего дома — там, прислонившись спиной к стене и откинув голову, сидел красивый русоволосый воин лет тридцати и откровенно спал.

— Чего это он? — удивился Эрих.

— У него ночью дочка родилась. — шепнул Мрах. — Устал человек…

— Аааа… — протянул Эрих. Сунув копье Мраху, юноша прижал палец к губам и на цыпочках подкрался к спящему. В руках у него неизвестно откуда появилось перышко. Наклонившись к русоволосому, Эрих собирался уже пощекотать тому нос, но за мгновение до того, как перо коснулось кожи, Варму перестал храпеть и точным движением ухватил юношу за запястье.

Мгновение охотники смотрели друг на друга, потом русоволосый легко вскочил на ноги.

— Привет, молодожен, — хмыкнул он, сгребая юношу в объятья.

Эрих только крякнул — силы Варму было не занимать.

— Я уж думал, ты не придешь. — продолжал русоволосый, отпуская Эриха и сладко потягиваясь. При движении куртка на его груди распахнулась, являя великолепно выполненую татуировку — оскаленную морду льва.

Опять эта ухмылочка! Эрих начал закипать.

— Молодожен не в духе. — засмеялся Варму, продолжая потягиваться. — Эрих, ты не выспался?

— Не обращай внимания, вождь. У него жена истерику закатила. — Пояснил неизвестно как подкравшийся Мрах. — Не ходи, говорит, и все. И ревет…

— Дура она! — огрызнулся Эрих. — Не понимает ничего…

Варму посерьезнел и покачал головой:

— Шел бы ты домой… — задумчиво протянул он. — Женское сердце — чуткое. Как бы беды не было…

Но Эрих уперся.

— Дура она. — твердил он. — Померещилось ей! А я — мужчина!

Уговаривать его было бесполезно. Варму поглядел на кипятящегося юнца и махнул рукой, мысленно дав себе зарок не спускать с него глаз: мало ли что? Он хорошо знал Ранэ и не верил, что девушка устроила истерику на пустом месте — не тот она человек! Хотя иди знай, может, и обойдется еще…

Все охотники были в сборе, и Варму дал сигнал выступать. Подобрав дубины и копья, воины бодро зашагали по ведущей в степь тропе.

Бизонов увидели почти сразу: стадо паслось совсем неподалеку.

«Не меньше полусотни». - на глаз определил Эрих. Коровы с телятами мирно щипали траву под присмотром полудюжины огромных быков.

Варму знаками велел охотникам разделиться на два отряда и окружать стадо с двух сторон. Охотники повиновались и, пригнувшись, бесшумно скользнули в густую траву. Эрих и Мрах, держа наготове копья, шли рядом. Чуть позади них шагал Варму — сердце русоголового вождя было неспокойно.

Охотникам удалось подобраться очень близко — всего полсотни локтей отделяло их от пасущихся животных, когда ветер вдруг переменился. Бизоны бросили жевать траву и насторожились. Коровы и телята с мычанием сбились в кучу, а быки, грозно ворча, окружили их плотным кольцом.

Эрих и Мрах, оказавшиеся впереди, как завороженные смотрели на приготовившихся к бою рогатых самцов.

— Назад, идиоты! — зашипел Варму, но было поздно — бизоны увидели.

Сразу два быка, огромных, молодых и сильных, заметили притаившихся в траве врагов. Бешено взревев, самцы пригнули к земле увенчаные страшными рогами головы и бросились на охотников. Расстояние, разделявшее их, было слишком мало, и быки преодолели его в несколько скачков.

Эрих и Мрах успели лишь поднять копья… Рогатые чудовища налетели, словно вихрь, грозя растоптать наглецов, но юные охотники, быстрые и гибкие, в последний миг успели откатиться в сторону. Бизоны яростно взревели и остановились, отыскивая врагов налитыми кровью глазами. Они были близко, очень близко…

Сразу три копья взлетели в воздух, но только два из них поразили цель- рука Мраха в последний момент дрогнула. Замахиваясь, львинен слишком сильно высунулся из травы, и быки вновь заметили его. Оба животных были ранены, но боль от засевших в толстых шкурах копий только разозлила их. Бизоны, бросились на Мраха. Эрих, не раздумывая, прыгнул им наперерез с дубиной в руках.

— Куда? — заорал Варму не своим голосом, но опять опоздал: быки налетели, как ураган. Гибкий Эрих легко увернулся от одного из них, его дубина прочертила в воздухе дугу и обрушилась на череп животного. Бизон споткнулся и рухнул на землю, оглушенный, но, падая, сумел зацепить юношу рогом. Вскрикнув, Эрих рванулся в сторону, и тут на него налетел второй бык, и Эрих, поддетый его мощными рогами, взлетел в воздух. Разьяренный зверь протащил юношу несколько десятков локтей, потом небрежно взмахнул головой, стряхивая неудачливого охотника на землю, и нос к носу столкнулся с Варму. Вооруженный лишь длинным узким костяным ножом, русоволосый не растерялся. Отшатнувшись, человек льва пропустил быка, и когда зверь пробегал мимо, ловким движением схватился за один из его рогов. Миг, и Варму оказался на спине чудовища, вгоняя нож прямо в его налитый кровью глаз. Острие достигло мозга быка и сломалось. Бизон рухнул на землю бездыханный, едва не подмяв под себя храбреца, но ожидавший этого Варму успел спрыгнуть с его спины. Прокатившись по траве, охотник легко вскочил на ноги. Кто-то из молодых воинов дал ему копье, и русоволосый осторожно приблизился к поверженному быку, готовясь добить его, но бизон не шевелился — он был мертв. Варму огляделся — стадо удирало в степь, лишь две коровы, отбитые второй группой охотников, да быки остались лежать в траве. Что ж, неплохая добыча, впрочем, оплаченная кровью друга…

Бросив копье, Варму устремился к тому месту, где лежал Эрих. Русоволосый ни минуты не сомневался, что юноша погиб. Каково же было его удивление, когда он увидел, что тот дышит! Состояние его ран привело Варму в ужас, но Эрих был жив. Возможно, еще удастся его спасти…

И Варму принялся за дело. Опытный и умелый лекарь вспомнил былые навыки, и очень скоро Эриха, наскоро перевязанного, уже несли на носилках в поселок. Варму шагал рядом, полный мрачных дум. Он совершенно не представлял себе, что скажет Ранэ, и боялся встречи с ней. Эрих лежал, неподвижный, на носилках, истекая кровью…

 

Глава 3. Выздоровление Эриха

Эрих лежал, распластанный, на набитом сухой травой матрасе, в жару и бреду. Его терзала боль. Юноше приходилось раниться и раньше, и он думал, что умеет стойко переносить страдания. Наивный! Эта боль отличалась от прежних, как матерый тигр от месячного котенка, хотя у обоих, вроде, есть и зубы, и когти…

Боль начиналась в правой руке, закованной в лубок, медленно переползала в левый бок, а оттуда — в правое бедро. Она жгла и грызла, ослепляла и оглушала, усиливаясь с каждым вздохом, и от нее не было спасения. Эрих качался на ее волнах, то погружаясь с головой, то ненадолго выныривая на поверхность. Для него больше не существовало ничего, кроме боли. Поначалу раненый пытался терпеть, но боли оказалось слишком много… Эрих кричал бы, если б мог, но у него не осталось сил на такую мелочь, как крик, и лишь тихие, жалобные стоны срывались с его обметанных лихорадкой губ.

Затуманеное жаром сознание рождало кошмарных чудовищ. Рыча и скалясь, толпились они вокруг постели, и вонзали в него зубы и когти, причиняя юноше новую и новую боль. Эрих умолял их о пощаде, но они не слушали. Одно из чудовищ оказалось особенно настырным. Оно тормошило раненого, заставляя пить горький отвар. Эрих не хотел пить отвар, но боялся, что страшилище разгневается и добьет его, и, давясь, глотал мерзкую жидкость. Чудовище хвалило его, почему-то голосом Варму, и исчезало, чтобы вскоре явиться снова.

Клацая зубами, оно снимало с ран Эриха повязки и принималось ковыряться в его воспаленной, сочащейся гноем плоти, и это было не просто очень больно — безумно, невыносимо больно. Иногда юноше везло, и он терял сознание, погружаясь во тьму, но чаще всего несчастный просто лежал, не в силах ни уползти прочь, ни даже отстранить мучившие его руки. Он плакал от нестерпимой боли и просил чудовище прекратить, но то лишь хохотало мерзким, издевательским смехом. Очистив раны и наложив чистые повязки, чудище удалялось, а боль утихала ненадолго, и Эрих, совершенно измученный, засыпал беспокойным, горячечным сном. Очень редко бред отступал, и тогда юноша видел склонявшихся к нему Варму, Ранэ или Мраха: они говорили что-то, но раненый не мог разобрать ни слова — их голоса сливались в непрерывный глухой гул. Потом все вокруг снова заволакивала горячая пелена, и Эрих погружался в бесконечные кошмары…

Юноша не знал, сколько дней и ночей провел он в жару и бреду — там, среди чудовищ, не было времени. Однажды ночью он очнулся. Боль больше не терзала его. Не то чтобы она ушла совсем — нет, она не исчезла, но стала вполне терпимой. Голова прояснилась, чудовища исчезли. Хотелось пить. По щеке ползла муха, щекоча лапками кожу. Эрих попытался было поднять руку, чтобы прогнать докучливое насекомое, но едва смог пошевелить пальцами. Муха поползала еще немного и улетела, взмахнув крылышками, и раненый вздохнул было с облегчением, но тут у него зачесался нос. Пить хотелось все сильнее и сильнее, нос чесался почти нестерпимо, и несчастный застонал от собственного бессилия. Его стон был услышан — раздались торопливые шаги, и Эрих увидел склоняющегося к нему Варму. Вид у русоволосого был измученный, вокруг глаз залегли глубокие тени, как у человека, который очень давно не спал по человечески. Эрих с трудом разлепил растрескавшиеся губы и прошептал: — Нос…

Варму озабоченно нахмурился и потрогал больному лоб. Убедившись, что жара нет, человек льва удивленно поднял брови.

— Нос… — повторил Эрих, и чихнул. Вспышка боли пронзила бок, и раненый едва слышно охнул. Проклятый нос продолжал чесаться.

Варму не понимал, и юноша начал злиться.

— Нос! — выдохнул он из последних сил. — Почеши!

И снова чихнул. Русоволосый лекарь наконец внял его просьбе и почесал, и Эрих испытал неописуемое блаженство. Варму снова пощупал ему лоб, заглянул в глаза, и вдруг просиял.

— С возвращением! — сказал он, улыбаясь.

Эрих недоумевал — с чего такая радость?

Ну приболел маленько, ну рука сломана… Ерунда!

— Пить дай… — попросил он еле слышно.

Варму разулыбался еще пуще и засуетился. Приподняв больному голову, он поднес к его губам большую раковину, наполненую чистой родниковой водой. Эрих пил, и пил, пил — жадно, захлебываясь, и выпил все до капли.

— Еще… — попросил он, проваливаясь в сон.

Последним, что юноша услышал, засыпая, был голос Варму, произнесший странную, неизвестно к кому обращенную фразу: — Будет жить…

Эрих поправлялся до обидного медленно. Раны, нанесенные быком, не хотели заживать и болели, тело отказывалось служить. Поначалу юноша был слабее новорожденного котенка. Ранэ все время находилась рядом, ухаживала за мужем, кормила его с ложечки и всячески баловала.

Эрих злился на свою беспомощнось, и нередко срывался на жене, доводя бедняжку до слез.

Потом ему становилось стыдно и он просил прощения, чтобы через пару дней снова накричать на нее. Ранэ покорно терпела его попреки и исполняла любые прихоти, и неизвестно, чем бы кончилось дело, не заметь Варму неладное. Ранэ в тот же день заменили на мрачную, немолодую львию, и Эриху пришлось сдерживать свой темперамент — его новая сиделка не позволяла повышать на себя голос. При первой же попытке Эриха покапризничать она молча залепила больному пощечину, вылила ему на голову якобы недосоленный мясной суп и гордо удалилась, оставив юношу в полном одиночестве. Когда львия вернулась, давно стемнело.

Эрих, голодный и мокрый, был безумно ей рад и с тех пор стал самым примерным пациентом на свете, бесприкословно выполняя все требования своей грозной сиделки: он боялся ее до колик в животе.

Лишь через четыре месяца юноша окреп настолько, что сумел встать с постели. Ему пришлось заново учиться ходить: раненая нога болела и подкашивалась, голова кружилась, но желание поправиться оказалось сильнее, и в конце-концов однажды утром Эрих, ковыляя и тяжело опираясь на палку, самостоятельно пересек комнату и выполз на улицу. Это была победа!

Щурясь от яркого света, выздоравливающий стоял, пошатываясь, на крыльце и вдыхал чистый, морозный воздух. Вокруг лежал снег.

— Зима… — удивленно пробормотал Эрих.

Как же долго он болел! С момента той, роковой охоты прошло почти полгода…

Задумавшись, Эрих сделал неосторожное движение, раненая нога подвернулась, и юноша полетел в сугроб. Снег оказался очень холодным. Палка упала по другую сторону крыльца, и Эрих не мог ее достать. Встать тоже не получалось. Пробахтавшись в сугробе некоторое время, юноша смирился и на четвереньках пополз обратно в дом. С тех пор он стал осторожнее и больше не отправлялся на прогулки один.

Силы возвращались, голова перестала кружиться, и к середине весны Эрих уже мог сам дойти до реки и обратно, не падая и не отдыхая. Единственное, что огорчало его, это сильная хромота — раненая нога так и не восстановилась полностью. Эрих в восемнадцать лет превратился в калеку — он больше не мог бегать и охотиться, и ему пришлось всерьез задуматься о том, что делать дальше — увечных в поселении не жаловали… Но юноша не отчаивался — он выжил, и Ранэ все еще любила его. Молодая женщина вернулась к мужу, как только Варму ей позволил, и казалась вполне счастливой: болезнь пошла на пользу вспыльчивому юноше, поубавив ему эгоизма — Эрих стал мягче и терпеливей и перестал думать только о себе.

Но его положение было более чем шатким. Все чаще и чаще хромой ловил на себе недовольные взгляды соседей. В доме поселилась нужда, и если бы не Варму и Мрах, делившиеся своей долей добычи, то Эриха и Ранэ ждал бы голод. Надо было срочно найти себе занятие по силам, пока обозленные селяне не выгнали его в лес за бесполезность. Эрих долго ломал голову над этим вопросом: пытался плести корзины, вырезать из дерева и даже шить, но у него ничего не получалось. А потом у них с Ранэ родилась дочь, Варму привел в стойбище полугодовалого жеребенка, а Эрих открыл для себя глину.

Так начался новый период его жизни.

 

Глава 4. Гончар

Немало серьезных открытий совершаются совершенно случайно…

Эрих, томимый беспокойством и скукой, сидел на бревне и смотрел, как соседские дети играют с глиной, заготовленной для очага. Юноша знал, что от соприкосновения с пламенем глина не только подсыхает, но и преобретает каменную твердость. От нечего делать подобрав небольшой комок, он мял его в пальцах, то скатывая в шарик, то превращая в лепешку. В конце-концов вылепив что-то, по форме напоминающее раковину для питья, юноша со вздохом бросил свое изделие в огонь и забыл о нем. Утром Ранэ вычищала золу и наткнулась на непонятный предмет. Озадаченная женщина решила показать находку мужу. Эрих не сразу понял, что это, повертел в руках и хотел было уже выбросить, как вдруг его осенило — глина! Она затвердела, сохранив прежнюю форму, но получившаяся «раковина» оказалась несколько помята.

Пытаясь подправить изделие, Эрих с удивлением обнаружил, что обожженая глина не размокает в воде. Заинтересованный, юноша продолжал эксперименты, и, двигаясь наощупь, путем многих проб и ошибок, через два месяца поставил перед женой первый глиняный горшок. Посудина была не слишком велика и неказиста, но Ранэ моментально оценила подарок. Удивительные свойства горшка привели ее в восторг: раньше воду кипятили в больших раковинах — в но в них много не нальешь, или в сосудах из коры — поставить их в огонь было нельзя — сгорят, и женщины один за другим клали внутрь раскаленные в костре камни. Разумеется, вода в конце-концов нагревалась, но становилась грязной и мутной от золы и копоти. Новый горшок не горел и вода в нем оставалась чистой и прозрачной! Довольный Эрих сделал еще несколько посудин разного размера и формы — для семьи и друзей. Слух о горшках из глины распостранился по селению очень быстро. Женщины жаждали заполучить хотя бы один такой, и юноша ожил — он вдруг стал очень нужным человеком. Целым днями сидел он во дворе и лепил, лепил… Соплеменники перестали коситься на него, в доме появились свежее мясо и шкуры, Ранэ сияла.

Ободренный Эрих работал и работал, и буквально за полгода достиг совсем неплохих результатов. На летнем межплеменном торгу новые горшки вызвали некоторое недоверие, но лишь поначалу. Представители соседних племен довольно быстро оценили изобретение, и охотно меняли его на соль, кость и даже редкую, привозимую издалека ткань — лен. Неожиданно для себя Эрих — калека стал весьма состоятельным.

Ранэ щеголяла новыми украшениями и платьями, соплеменники смотрели с уважением, и юноша был почти счастлив. Но только почти.

Он был еще очень молод, его тело жаждало движения. Он мечтал о длинных походах, о стремительном беге по степи, о подъемах в горы, но мог лишь ковылять, опираясь на палку, и это сводило его с ума. Как же он ненавидел свою хромую, подгибающуюся ногу! И как много бы отдал за то, чтобы хоть ненадолго стать прежним. Да все бы отдал, исключая лишь жену и дочь! Девочка росла не по дням, а по часам, и уже вовсю ползала на четвереньках. Синеглазая и кудрявая, как мать, она была прелестна, и Эрих души в ней не чаял. Когда малышка сидела у него на коленях, лопоча и пуская пузыри, молодойтотец забывал обо всем на свете. Больше папы и мамы крошка Ласка любила только жеребенка. К тому времени, как она научилась ходить, тот заметно подрос и стал совсем ручным. Смешно, по утиному, переваливаясь и поминутно падая, Ласка пробиралась под самые его копыта и целовала и гладила теплую лошадиную морду. Жеребенок, похоже, тоже привязался к девочке: ни разу он не лягнул и не укусил малышку и приветствовал ее появление радостным ржанием. Однажды Эрих, желая порадовать дочку, усадил ее в шутку на широкую лошадиную спину. Девочка пришла в восторг, жеребенок спокойно стоял, кося на свою подружку карим умным глазом, а потом вдруг шагнул вперед. Ласка завизжала, но не упала, крепко обхватив его гладкие бока крепкими ножками. Немного покатав малышку, Эрих подхватил ее на руки и опустил на землю. Вид у него стал очень задумчивый.

 

Глава 5. Хромой всадник

Решение использовать конька для передвижения собственной персоны далось Эриху нелегко. Бур — так назвали жеребенка, был смирным и добрым животным, но никто никогда раньше не ездил верхом на лошадях, только перевозил грузы, и юноша откровенно побаивался. Да, Бур охотно катал на спине Ласку, но девочка была совсем крохой, а Эрих — высокий, широкоплечий мужчина! Наверняка конек не придет в восторг, если на него взгромоздят такую тяжесть…

Между тем лето кончилось, наступила осень, холодная и дождливая, нога у Эриха все время болела, и он почти не выходил из дому. Мысли о передвижении на спине у Бура начали посещать его все чаще и чаще.

Однажды вечером Эрих оделся и, хромая, отправился к своему другу Варму за советом. Русоволосый вождь был известен изобретательностью и умением нестандартно мыслить — весь поселок был построен благодаря ему! Ранее и люди, и львины жили в пещерах и страдали от землетрясений, а варах, тогда совсем еще юный, выдумал складывать дома из бревен. Уж если кто что и подскажет, так только он…

Варму был дома. Сидя у огня, он вырезал из дерева детскую игрушку. Рядышком примостились его старшие сыновья, тоже что-то мастерившие. Увидев гостя, мальчишки разразились радостными криками — Эрих всегда приносил им что-нибудь вкусненькое. Наделив детей сваренными в меду орехами, хромой гончар устроился поближе к огню, с наслаждением вытянул больную ногу, и поведал старшему другу о донимавшей его идее.

Варму призадумался.

— Влезть на Буране проблема, — сказал он. — Но на нем же надо еще как-то держаться? Спина у коня скользкая, шерсть короткая — в миг слетишь…К тому же, глупая зверюга пойдет туда, куда надо ей, а не тебе. Как им управлять?

Эрих согласно кивал.

Варму продолжал думать.

— Имею мысль! — вдруг воскликнул он и, схватившись за куски коры, начал быстро-быстро рисовать.

— Вот, гляди… — объяснял русоголовый художник, рисуя, — Если спину лошади покрыть куском шкуры и под брюхом закрепить ремнем пошире, то сидеть станет удобнее. А управлять можно двумя длинными веревками по бокам головы. Тянешь за левую- Бур повернет влево, а если за правую, то, соответственно, вправо…

Эрих пришел в восторг — как все, оказывается, просто! Две веревки, кусок шкуры и ремень!

Необходимое для изготовленя сбруи отыскалось быстро, и друзья принялись воплощать план в жизнь. Немало времени и труда понадобилось им, чтобы изготовить первое седло и первую уздечку. Уже выпал снег, когда, наконец, все было готово, и стало можно переходить к испытаниям.

Эриха колотило от нетерпения, но Варму запретил хромому даже думать о том, чтобы влезать на коня — вдруг тот взбесится и сбросит неумелого всадника? Объезжать Бура вождь поручил своему старшему сыну Намару.

Бур не возражал против седла и уздечки и стоял совершенно спокойно — он привык к тому, что на нем возили мешки с грузами.

Девятилетний Намар, гибкий и шустрый, как обезьяна, примерился и легко взлетел на покрытую шкурой широкую конскую спину. Бур покосился на мальчика с легким неодобрением, но продолжал стоять. Намар повозился, устраиваясь в седле поудобнее, ухватился за притороченную спереди ременную петлю и неуверенно тронул бока коня босыми пятками: — Пошел!

Буру хорошо была известна эта команда, и он пошел шагом. Намар испуганнно ойкнул и покрепче уцепился за ремень, едва не упустив поводья, но конь продолжал трусить, и мальчишка, осмелев, стукнул пятками посильнее. Понятливый Бур перешел на рысь. Намар завопил от восторга — вот это скорость! Испуганный Бур прянул ушами и понес. Конь летел, не разбирая дороги, а мальчишка на его спине отчаянно цеплялся за петлю на седле и молился всем известным и неизвестным ему духам, чтобы не упасть. Промчавшись через весь поселок, Бур немного успокоился и снова перешел на рысь.

Намар вздохнул с облегчением — кажись, пронесло! И тут, наконец, он вспомнил о поводьях, которые все еще сжимал в кулаке. Бур к этому времени успокоился совсем и остановился, переводя дух. Так, что там отец говорил? Хочешь налево, потяни за левую веревочку? Намар потянул. Конь повернул голову налево и с недоумением поглядел на мальчика — мол, чего тебе?

Намар засмеялся своей глупости и пустил Бура шагом, после чего снова потянул за левую веревочку. Конь возмущенно всхрапнул и шагнул в ближайшую канаву, а Намар, потеряв равновесие, едва не выпал из седла.

Пообещав себе на будущее быть осторожней и смотреть, куда поворачиваешь, мальчик вывел Бура из канавы и, поочередно натягивая вожжи, направил коня к дому…

До конца зимы Намар приучал Бура к верховой езде, и вскоре мальчик и конь начали отлично понимать друг друга. И лишь тогда в седло было разрешено подняться Эриху: непростое дело для хромого калеки! Но Эрих справился, потому что хотел. Юноша страшно боялся, что Бур учинит какую-нибудь пакость, но умный конь, словно что-то почувствовав, вел себя на редкость смирно. Ехать на его спине оказалось непривычно, а больная нога беспомощно болталась, не имея опоры, но Эрих решил эту проблему, привязав к седлу ременную петлю. С ней было лучше, и, подумав, юноша привязал такую же петлю и для второй ноги. Сидеть сразу стало намного удобнее — всадник обрел устойчивость. Эрих быстро освоился, и уже через пару недель вполне прилично держался в седле. Разумеется, не обошлось без курьезов и падений, к счастью, удачных, но Эрих просто лучился счастьем — он вновь обрел свободу передвижения! О, как прекрасно было мчаться по степи, рассекая ветер! Научившись ездить верхом, Эрих принялся экспериментировать — сначала с копьем, потом с дубинкой. Получалось занятно.

Глядя на него, другие охотники тоже загорелись желанием заиметь себе скакунов. Организовали небольшую облаву, и вскоре в стойбище появилось два десятка жеребят. Сначала совсем дикие, жеребята скоро привыкли, но были еще малы: приходилось ждать, когда они подрастут.

Тем временем Эрих, всем на зависть, носился по селению на Буре, то размахивая копьем, то кидая веревочную петлю — аркан: у него получалось на диво ладно. Натренировавшись, хромой воин принялся обучать других.

 

Глава 6. Конники

Прошло долгих пять лет с тех пор, как мальчик по имени Намар впервые сел в седло.

Жизнь в стойбище текла спокойно и размеренно: не случилось ни наводнений, ни пожаров, ни эпидемий. Пойманные жеребята выросли, превратившись в ладных, стройных коней, лошадей давно уже стало за сотню. Намар заметно вытянулся и бегал целоваться с девчонками — ну а как же, уже четырнадцать — почти взрослый…

Мальчишка великолепно умел ездить верхом.

С друзьями, такими же подростками, он целыми днями мог носиться по степи, не уставая. Его пленяла скорость.

— Быстрее ветра! — кричал он, мчась, куда глаза глядят.

Взрослые смотрели на забавы детей сквозь пальцы, и, пользуясь вседозволенностью, Намар и его друзья с каждым днем уеъзжали все дальше и дальше от стойбища и даже нередко ночевали на равнине: исследовать окрестности было ужасно интересно.

В этот раз они решили отправиться к горам: среди нагромождений скал можно было найти красивые камни…

Три мальчика и две юные девушки — все ровестники, пробирались по узенькой крутой горной тропе. Стреноженные кони мирно паслись внизу, в маленькой зеленой долинке.

Подростки не торопились и зорко глядели по сторонам, опасаясь хищников.

Впереди, с копьем в руке, шагал худощавый, с только-только начавшей отрастать гривой львинен. За спиной у него болтался полупустой дорожный мешок. За ним, легко перепрыгивая с камня на камень, следовали две девушки — львиня и человек. Двое подростков-людей, вооруженных дротиками и топориками, замыкали шествие. Первой повезло львине — наклонившись, та подняла с земли небольшой, величиной с лесной орех, синий камушек в красную прожилку. Вся компания остановилась.

— Надо тут пошустрить получше. — предложила львиня, пряча находку в кармашек платья.

Подростки начали осматривать скалы, и вскоре один из них разразился радостными криками — совсем неподалеку от тропы, в довольно широкой расщелине, он обнаружил целую россыпь таких же синих камней.

— Вот это богатство! — воскликнул львинен, спускаясь вниз. — Намар, ты молодец!

Намар подобрал с песка обломок величиной в два своих кулака: — Гляди! — воскликнул он, сияя глазами.

— Ого! — восхитилась львиня. — Громадина! На браслет точно хватит!

Ее темноволосая спутница одобрительно кивнула:

— Камень мягкий… — промолвила она. — если не торопиться, получится!

Намар улыбнулся и сунул будущий браслет в мешок.

— Будет сделано, Виль. — пообещал он темноволосой. — К осени управлюсь.

Львиня пожала плечиками и тоже полезла в расщелину.

Собирая камни, она то и дело поглядывала на Намара и Вилю — подростки работали бок о бок, и их головы и руки то и дело соприкасались.

— Намар… — вдруг позвала львия. Ее тон не предвещал ничего хорошего.

— Чего тебе? — откликнулся юноша, не поднимая глаз.

Львиня кинула в него комком земли, но промахнулась.

— В последнее время, — промурлыкала она, — Я слишком часто слышу от тебя имя Виля.

Намар вспыхнул и выпрямился.

— Неправда! — горячо запротестовал он, но львиня только отмахнулась. — Правда, правда!

Через слово Виля! — И, подбоченившись, передразнила, подражая голосу Намара: — Будет сделано, Виль…Не тяжело ли тебе, Виль, здесь трещина, Виль…Одна сплошная Виля!

Намар густо покраснел и засверкал глазами:

— Ты сплетница, Руша! — воскликнул он дрогнувшим голосом. — Тебе показалось! Мирик, скажи ей!

— Она ревнует… — хмыкнул его другльвинен. Львиня зашипела на него, обнажив острые белоснежные клыки.

— Не ревную! — выкрикнула девушка — похоже, слова Мирика задели ее за живое. — Он — человек!

Львинен снова хмыкнул, но промолчал.

— А где Котя? — вдруг спросил он, оглядываясь. Действительно, их пятого спутника рядом не было.

Намар встревожился.

— Кто-нибудь видел, куда пошел Котя?

— Туда… — неуверенно ответил Мирик в сторону тропы.

Камни мгновенно были забыты. Выбравшись из расщелины, подростки принялись озираться в поисках запропавшего друга.

Котя обнаружился на краю ближайшего обрыва — распластавшись на узком каменном карнизе, юноша смотрел вниз.

— Идите сюда, — позвал он. — Только тихо!

Стараясь не создавать шума, подростки подползли к обрыву и осторожно заглянуличерез уступ.

Мирих и Руша одновременно зашипели, а Виля едва слышно охнула: там, внизу, были люди! Большой отряд хорошо вооруженных воинов, одетых в шкуры мехом наружу, неспешно пробирался по узкой тропке, которая, как друзьям было известно, попетляв, выводила в долинку, где сейчас паслись их лошади, а оттуда — прямо в степь Подростки начали было считать, но бросили, добравшись до сотни. А чужаков было раза в три, а то и в четыре больше.

— Да у них там целое войско… — прошептал Мирик.

Руша задрожала и прижалась к нему- девушке стало страшно.

— Там одни люди, — заметил Намар. — И они идут в степь…

— Мы должны их опередить! — выдохнула Виля, вскакивая.

Похватав мешки и оружие, друзья почти бегом бросились к оставленным внизу лошадям.

Они почти опоздали — первые чужаки появились из за поворота, когда подростки отвязывали коней. В друзей полетели стрелы, но воткнулись в траву, никого не задев — расстояние было еще слишком велико для стрельбы.

Пятеро подростков, целые и невридимые, взлетели на широкие лошалиные спины и умчались, подняв целое облако пыли. Чужие воины в глубочайшем изумлении смотрели им вслед…

 

Глава 7. Хромой вождь

Эрих был зол — старший сын Варму с утра пораньше опять улизнул с дружками в степь. А ведь сегодня они с ним договаривались идти на реку — пополнить запас гончарной глины! Мальчишка совсем отбился от рук и то ли забыл про данное обещание, то ли просто наплевал на него! Эрих напрасно прождал подростка почти до полудня — Намар так и не явился. Досадуя на потерянное время, гончар взял палку и похромал к его родителям — ругаться.

Дом Варму и Мары встретил его непривычной тишиной — вокруг не носились дети, из трубы на крыше не вился дымок…

Встревоженный Эрих толкнул дверь и вошел.

Человек льва сидел, нахохлившись, возле темного очага и кутался в меховое одеяло. У его ног валялось пустое кожаное ведро.

— Закрой дверь, дует… — Попросил Варму странно чужим голосом и закашлялся.

Озадаченный Эрих присел рядом с другом на корточки и спросил, пытаясь заглянуть тому в лицо:

— Эй, вождь, ты чего?

Варму поплотнее закутался в одеяло.

— Ты не поверишь… — проговорил он неуверенно. — Простыл…

Эрих недоверчиво хмыкнул — русоволосый вождь всегда отличался отменным здоровьем.

— Простыл?

— Ну да… — кивнул Варму. Его била крупнаядрожь. — Я вчера…апчхи! с плота упал…апчхи…в реку… А вода ледяная… Апчччхи! ААпччччхи!

— Ну ты даешь, вождь… — только и смог вымолвить Эрих. — Так ты что, заболел?

Варму вздохнул и раскашлялся.

Эрих пощупал другу лоб — горячий…

— Да у тебя жар! — воскликнул он.

Варму пробормотал что-то невразумительное и еще больше нахохлился.

— А почему без огня сидишь? — не успокаивался гончар. И где все твои? Мара где, дети?

Ты что, один?

Варму молчал, уставившись куда-то себе под ноги, потом буркнул:

— Поругались мы… Ушла она…Апччхи!

— Куда?!

Человек льва уныло понурился.

— А она знает, что ты заболел?

— Апчхи! Апчхи!

Эрих с жалостью поглядел на друга.

— Иди ложись. — попросил он. — Я тебе сейчас чаю сварю…

— Воды нет… — прохрипел Варму.

— А чего не сходил?

— Апчхи! Ноги не держат…

Эрих аж присвистнул.

— Да ты ж совсем больной! — ужаснулся он. — Ну, вождь… Давай-ка в постель, лечить тебя буду!

Варму, шатаясь и кашляя, кое-как дополз до кровати и лег, кутаясь в одеяла — его колотил озноб.

Эрих принес воды, разжег огонь в очаге и сварил липового чая с медом и малиной.

Человек льва трясся под одеялами.

— Пей давай! — велел гончар, сунув ему под нос кружку с горячим чаем. — Хоть малость согреешься…

Стуча зубами о край кружки, Варму с жадностью отхлебнул целебного напитка.

— Спасибо, друг… — искренне поблагодарил он. — То, что нужно!

Эрих налил ему еще. Продолжая трястись, Варму потихоньку пил.

— И чего меня так развезло? — удивлялся он, клацая зубами. — Старею, что-ли?

— В каком месте? — поинтересовался Эрих.

— Во всех… — Вздохнул человек льва. — За тридцать уже, однако…

Хромой только пожал плечами.

— Не раскисай, дедуля… — попросил он. — Ты мне еще нужен!

Варму зевнул — похоже, питье, наконец, начало действовать.

— Жарко стало… — пробормотал он, скидывая одеяла. — Жарко, это хорошо… Жарко — это лучше, чем холодно…

И почи сразу уснул.

Эрих вздохнул с облегчением и поковылял искать Мару: надо было сообщить ей о болезни мужа.

Мара с детьми обнаружилась у соседей, но идти домой отказалась наотрез.

— Пусть посидит один и помучается- авось не помрет. — Заявила женщина. — Устала я от него. Детей распустил совсем!

Эрих вздохнул и похромал к Ранэ. Ему ужасно не хотелось влезать в чужие семейные ссоры, но Варму нужна была помощь…

К вечеру человек льва расхворался окончательно. Лежа под горой меховых одеял, бедняга трясся в ознобе, стуча зубами, хрипло кашлял и тихонько стонал — у него ломило все тело. Мара так и не вернулась, невзирая на уговоры друзей, и Эрих перебрался ночевать к другу — не мог же он оставить Варму одного?

— Не переживай ты так… — утешал он больного, почти силой вливая в него остывший чай. — Помиритесь!

Варму вздыхал, кашлял и кутался в одеяла.

В конце-концов он уснул, и Эрих, постелив себе на полу, смог прилечь. Он устал, покалеченная нога болела. Варму что-то бормотал во сне, мирно потрескивал в очаге огонь, и хромой гончар потихоньку тоже начал уплывать в сладкие грезы…

Его разбудили крики. Подскочив, Эрих сел и прислушался. Крики зазвучали ближе, совсем рядом простучал дробный топот копыт… Хлопнула входная дверь, и в комнату влетел запыхавшийся, растрепанный Намар. Не заметив Эриха, подросток бросился к постели и затряс Варму за плечо: — Отец! Отец, вставай!

Но русоголовый лишь застонал во сне. Намар продолжал трясти его: — Отец! Да отец же!

Эрих встал и отстранил мальчика.

— Бесполезно. — сказал он. — Не добудишься…

Подросток воззрился на хромого гостя с удивлением.

— Ты почему здесь? — спросил он, и внезапно злобно оскалился. — Отец опять напился, что ли?

Так вот из за чего Варму поругался с женой! В последнее время по селению ходили слухи, что человек льва злоупотребляет бражкой, но Эриху не верилось. Значит, все таки правда — лишенный походов Варму начал искать вдохновения в выпивке…Надо будет принимать меры.

— Заболел он. — Вздохнул хромой гончар. — Жар у него…

Намар недоверчиво покосился на распластанного на постели Варму и даже пощупал его — ну да, горячий…

— Что стряслось? — спросил Эрих. — Зачем тебе отец?

Мальчик смутился.

— Мы ездили в горы… За камнями… — начал он, запинаясь и опустив глаза, и вдруг одним духом выпалил: — К нам идут враги! Много врагов!

Эрих аж подпрыгнул: — Говори!

Намар рассказал.

— Пошли! — бросил Эрих и захромал из дома. — Трубить общий сбор! Поднимай всех! — Велел он.

Намар тут же исчез, а буквально через мгновение ночную тишину разорвал пронзительный трубный рев: общая тревога!

Эрих, тяжело опираясь на палку, заковылял к находившейся в центре селения площадке: ему хотелось бежать. Ох, как же он сейчас проклинал свою искалеченную ногу! Внезапно из темноты вылетел Намар верхом на Буре. Легко соскочив на землю, мальчик протянул Эриху поводья и крикнул: — Ты теперь вождь, гончар! Веди нас! Давай!

И Эрих понял. Взобравшись в седло, он подхватил брошенное Намаром копье и, развернув Бура, погнал коня вперед. Его воинственный клич заставил всех собравшихся обернуться.

Верхом на Буре Эрих возвышался над толпой.

Подняв копье, он заговорил: — Люди!

Львины! Собратья и соплеменники! Враги идут сюда! Много врагов! Но и нас немало, и мы сильны!

Не дадим им грабить и убивать нас!

Толпа одобрительно загудела.

— Молодец, хромой! — выкрикнул кто-то. — Давай дальше!

И Эрих дал: — Братья! — воззвал он. — Берите ваших коней и ваше оружие. Вы все умеете сражаться верхом! Мы встретим чужаков в степи и убьем их! Или я зря учил вас все эти годы?

— Нет! — Дружно завопили молодые воины.

— Тогда что же вы стоите? Вперед! На коней! — и, потрясая копьем, Эрих снова издал воинственный клич.

Призыв был тут же подхвачен множеством голосов.

— На коней! — кричали охваченные единым порывом воины. — К оружию! Убьем чужаков!

Через полчаса отряд конников, возглавляемый Эрихом, тронулся в молчании — воины готовились к бою, который для многих из них, увы, станет последним. Степь гудела под копытами идущих рысью коней.

 

Глава 8. Битва

Взошедшая почти полная луна озарила равнину голубоватым неверным светом.

Отряд из почти двух сотен всадников уверенно продвигался вперед.

Впереди ехали двое — человек и львин, друзья детства. Человека звали Эрихом, и он был хром, но среди следовавших за ним воинов не нашлось бы ни одного, кто попытался бы оспаривать его право вождя.

Эрих и Мрах скакали стремя в стремя. Им было странно вести за собой других, и еще более странно, что рядом не было Варму, человека льва. Справятся ли они без его советов? Друзья надеялись, что да…

Луна поднималась все выше и выше, и в ее ярком свете степь лежала, как на ладони.

Первым чужаков углядел, разумеется, Мрах, обладавший великолепным ночным зрением. Повинуясь его жесту, воины остановили коней.

— Вон они, за холмом. — Тихо проговорил гривастый воин.

Эрих кивнул.

Холм был совсем невысокий, с пологими, заросшими густой травой склонами, и не представлял для лошадей преграды.

— Разделимся на два отряда. — предложил Мрах. — И объедем холм справа и слева. По сигналу налетаем с двух сторон, и…

— Нет! — решительно возразил Эрих. — Они нас пока не видят, ведь среди них нет львинов.

Мы затаимся и подождем пеших. И ударим, только когда те подойдут.

Мрах подумал и признал его правоту: чужаков было много, и двести безлошадных, но опытных воинов вряд ли могли оказаться лишними.

Лошадей спрятали в неглубоком, но широком овраге, и потянулось томительное ожидание. Луна ненадолго скрылась за облаками, и равнина погрузиласт во тьму.

— Ух… ух-ух! — прокричала совсем рядом невидимая сова. Эрих прижал ко рту ладонь и ответил: Ух-ух-ух-уууу… — пауза, и снова. — уух-уу.

— Ух-уу. — согласилась невидимая сова. — Ууух.

Воины оживились- это подтянулись их безлошадные товарищи.

— Пора… — Выдохнул Эрих.

И пеших, и конных он разделил на два отряда- пешим надо было выманить чужаков из убежищ, после чего в бой должны были вступитьи всадники.

Пехоту возглавил Мрах. Обсудив с товарищами план нападения, львин ужом скользнул в густую траву. Миг — и двести воинов растворились в ночи — будто их и вовсе не было. Даже трава не колыхалась…

Эрих передал конникам команду — тихо!

Опять томительное ожидание.

И вот, наконец, со стороны холма донеслись шум и крики.

— Пора! — выдохнул хромой вождь, и ударил Бура пятками. — Вперед, друзья!

Застоявшиеся кони радостно рванули вперед, с рыси почти сразу перейдя на галоп. Холм стремительно приближался, уже отчетливо различались мечущиеся по его склонам фигурки, у многих головы были повязаны чем то белым.

— Белые повязки! — выкрикнул на скаку Эрих.

Люди его отряда поспешно доставали из за пазухи треугольники белой ткани и обматывали вокруг голов. Это тоже была идея молодого вождя — чтобы не перепутать в темноте своих и чужих и вместо врага не прикончить друга.

Миг, и конники врубились в ряды сражающихся. Топот копыт, крики, стук оружия, лошадиное ржпние — все смешалось…

Эрих бился наравне со всеми. Его дубинка и копье не знали отдыха, юноша бил и крушил, и не один чужак пал от его руки.

Рядом, сидя на чьем-то коне, сражался верный Мрах; как львину удалось найти друга в толчее боя и где тот взял лошадь, Эрих не знал. Да это было и неважно — главное, Мрах с ним. Молодые, умелые воины разили чужаков без пощады, и раненые или убитые враги падали, чтобы тут же попасть под копыта разъяренных коней. В очередной раз взмахнув дубинкой, Мрах едва успел отвести в сторону удар — мелькнула белая повязка.

— Гляди, куда бъешь, блохастый! — Выкрикнул Мору, брат Варму, и показал львину поднятый средний палец. Мраху некогда было отвечать на оскорбление — между прочим, вполне заслуженное — прямо перед его лицом мелькнул наконечник копья. Увернувшись, львин концом древка приложил чужака в висок.

— Берегись. — Вдруг закричал за его спиной Эрих. Львин инстинктивно пригнулся, и стрела, летевшая ему прямо в сердце, вонзилась на два пальца выше. Мрах охнул и пошатнулся, но сильная рука друга не дала ему упасть.

— Держись… — шепнул Эрих, подхватывая раненого львина и перетаскивая его обмякшее тело на спину Бура.

— Мору! — крикнул молодой вождь. — Прикрой!

Русоголовый, похожий на Варму воин поймал коня Мраха за повод и через миг уже был в седле. Его копье со свистом рассекло воздух.

— Скачите! — закричал Мору, отбиваясь сразу от троих чужаков. — Давай! — и громко свистнул.

Бур заржал и встал было на дыбы, возбужденный схваткой и запахом крови, но Варму решительно натянул поводья и направил бесящегося коня к реке — тот покорился.

На берегу Эрих остановил Бура и осторожно спустил раненого Мраха на песок. Львин был в сознании и тихо стонал. На его губах пузырилась кровь.

Осмотрев рану, Эрих убедился, что та — сквозная, и вздохнул с облегчением — торчащий из груди Мраха наконечник был с зазубринами. Ударь стрела чуть слабее, и его невозможно было бы вынуть из тела.

Набрав целебных листьев и смолы, Эрих обломил древко и осторожно вытянул из раны. Кровь сразу же потекла сильнее, Мрах забился в приступе кашля, но Эрих, не обращая внимания на его протестующие стоны, ловко замазал рану смолой и наложил прочную повязку, укрепив листья кожаным ремнем.

Мрах потерял сознание, но дышать стал ровнее.

— Может, и поправишься… — Вздохнул молодой вождь, опускаясь на песок рядом с другом и нежно разглаживая его спутанную гриву.

Чей то крик вывел молодого человека из задумчивости. Подняв голову, Эрих увидел бегущих по берегу женщин. Впереди, с развевающимися по ветру волосами, мчалась Ранэ, за ней — Мара и Хеля, мокрые и бледные. Остальные женщины, не менее десятка, вытаскивали на песок плот.

— Мрах! — вскрикнула Хеля, падая на колени рядом с мужем. — Мрах, любимый мой!

Львин едва слышно застонал и открыл глаза.

— Не реви… — попросил он, и закашлялся.

Хеля всхлипнула и просияла: — Живой…

Ранэ обняла подругу, и обе расплакались.

Эрих тронул жену за плечо:

— Не разрешайте ему говорить. — Попросил он, поднимаясь. — У него легкое пробито.

Ранэ кивнула.

Хромая, молодой вождь подошел к мирно пасущемуся Буру и с трудом взобрался в седло.

Ранэ бросилась к нему и схватила коня под узцы: — Ты куда! — воскликнула молодая женщина. — Не уезжай!

Эрих мягко улыбнулся жене: — Я должен. — Ответил он тихо, — Бой еще не закончен. Но я обещаю — я вернусь!

И умчался. Ранэ смотрела ему вслед, и ее плечи тряслись от рыданий. Но молодая женщина знала — Эрих говорит правду.

Когда молодой вождь на ярящемся Буре достиг холма, битва была в самом разгаре. Издав воинственный клич, Эрих взмахнул копьем.

Его услышали.

— Хромой с нами! Ура! — закричали воины, и с новыми силами бросились на врага.

— Бей их! — взвыл Эрих, вонзая копье в одного из людей шкур. Мужчина упал.

И чужаки дрогнули. Охваченные паникой, бросая оружие и вопя от ужаса, они побежали обратно к горам. Разгоряченные конники догоняли их одного за другим и убивали, убивали без пощады…Эрих не пытался останавливать воинов, хоть и не одобрял этой бессмысленной бойни. Сидя верхом на Буре, молодой вождь молча смотрел, как чужаки гибнут, один за другим.

Мору подъехал и остановился рядом.

— У тебя кровь на руке… — Сказал он негромко, и кинул Эриху обрывок льняного полотенца. — Перевяжись!

Хромой с удивлением глянул вниз — и правда, кровь… Рана оказалась довольно глубокой — наконечник чьего-то копья рассек мышцы на левом плече до кости. Но Эрих не чувствовал боли. Перетянув рану тканью, юноша тут же забыл о ней.

Последние из убегавших были добиты, и воины стойбища вернулись, с трудом сдерживая разгоряченных коней.

Увидев Эриха, люди и львины разразились радостными криками: — Победа! Ура Хромому!

Многие из них желали поздравить нового вождя лично — подъезжали, хлопали по плечу, жали руку.

Кое-кто, спешившись, обходил поле битвы в поисках раненых и добычи. Эрих тоже слез на землю и присел на большой камень — он чувствовал себя очень усталым и опустошенным. Отхлебнув из фляги, молодой вождь огляделся и вздохнул: занимался рассвет. Еще одна ночь миновала.

Жалобный женский крик заставил его вздрогнуть. Двое молодых львинов, радостно скалясь, тащили под руки одетую в одну набедренную повязку девушку. Девушка кричала и сопротивлялась, но воины были намного сильнее.

Завидев Эриха, львины подтащили пленницу к нему и бросили на землю. Девушка пискнула и скорчилась у ног вождя, пряча лицо.

— Добыча. — сообщили воины. — Красивая!

Хромой растерянно глядел на девушку. Почти обнаженная, смуглая, стройная. Густые длинные черные волосы. На нежной коже отчетливо проступали свежие синяки.

— Били? — строго спросил Эрих, и львины смущенно потупились.

— Кусается… — пожаловался тот, что помладше.

— Лягается. — добавил второй.

Эрих присел рядом с пленницей и осторожно погладил ее по низко опущенной темной голове. Девушка всхлипнула.

— Не бейте ее больше, — приказал юноша. — Я забираю ее себе. Право вождя!

Пленница тихо плакала, сжавшись в комок — бедняжке было страшно, очень страшно.

 

Глава 9. Возвращение. Двоеженец

Эрих, не торопясь, ехал на Буре впереди отряда. Рядом трусил конь Мраха. На его спине, понуро опустив голову, сидела связанная пленница. Девушка больше не плакала. Ее бледное лицо с чуть раскосыми глазами напоминало маску.

«И в правду красавица… — думал хромой вождь, то и дело поглядывая на добычу. — Интересно, как ее зовут…»

На плече у девушки виднелась татуировка — распустившийся цветок ириса.

«Буду звать ее Ирис. — Решил Эрих. — Красивая маленькая Ирис… Моя вторая жена».

Потом ему вспомнилась Ранэ, и Эрих погрустнел.

«Что скажет Ранэ?» — размышлял он, мерно покачиваясь в такт шагам Бура.

Юноша хорошо знал свою жену и побаивался, ибо Ранэ могла сказать очень много чего мужчине своего сердца, которого, между прочим, до сих пор любила больше жизни.

Эрих жену тоже пока что не разлюбил: за пять лет у них родилось трое детей — Ласка и мальчики-близнецы, и Ранэ, став матерью, расцвела и похорошела необыкновенно, превратившись из юной, тоненькой девушки в статную, гордую молодую женщину. Мужчины сворачивали шеи, когда она проходила мимо своей скользящей, грациозной кошачьей походкой. Ранэ была так красива, что ее невозможно было не любить…

Но и пленница была хороша! Чистотой и прелестью юности, хрупкостью едва распустившегося цветка, необычным разрезом глаз… Эрих не мог отвести от нее взгляда. Девушка по-прежнему оставалась в одной набедренной повязке, и молодой вождь беспрепятственно любовался ее стройным, гладким телом. Совсем девчонка, не старше пятнадцати, но сильная и крепкая…

Эрих с трудом подавлял желание обнять пленницу и зарыться лицом в ее густые черные кудри.

Чтобы не думать о девушке, Эрих начал вспоминать подробности прошедшей ночи. Им удалось разбить многочисленного и сильного противника малой кровью — всего сорок убитых, около пятидесяти легкораненых и еще с десяток тяжелых, больше половины из которых обязательно поправятся. Зато чужаки истреблены до последнего воина! Серьезная победа, и Эрих может по праву ею гордиться.

С убитых врагов собрали богатую добычу — много украшений из красивых камней и раковин и оружие. Ну и Ирис, конечно…

Эрих вздохнул — о чем бы он не думал, его мысли всегда возвращались к черноволосой пленнице. В конце- концов юноша смирился: Ирис так Ирис… Ранэ придется принять девушку, а у Эриха с этого дня будут целых две жены, и обе — красавицы! О да, ему есть, чем гордиться…

До стойбища оставалось каких-то полторы тысячи локтей, уже виднелись в просветах деревьев крытые корой крыши, когда пленница вдруг открыла глаза, в упор посмотрела на своего пленителя и облизнула пересохшие губы.

— Ты хочешь пить… — Догадался хромой воин.

Развязав девушке руки, он протянул ей полупустую флягу.

Ирис с жадностью принялась глотать не слишком свежую теплую воду. Утолив жажду, она что-то прошептала на неизвестном Эриху языке — очевидно, слова благодарности, и снова потупилась.

Девушка была прелестна — даже грязная и растрепаная, и молодой вождь окончательноутвердился в своем решении взять ее второй женой.

Отряд встречали все жители селения — они уже знали об исходе битвы и теперь шумно радовались, приветствуя победителей. Женщины и дети кидались на шеи к своим мужьям и братьям, раненых разбирали по домам. У обочины дороги, чуть в стороне от других, Эрих увидел Ранэ — высокая, русоволосая, стояла она, бессильно уронив руки, и смотрела на подъезжающего мужа сияющими сапфировыми глазами. Юноша торопливо спешился и обнял жену, невольно задохнувшись от ее красоты. Плача и смеясь одновременно, Ранэ обвила его шею руками.

— Мой любый… — шептала она, — Вернулся… Любимый мой…Живой…

Бур всхрапнул и легонько укусил хозяина за плечо — он был недоволен, что про него забыли. Ранэ, все еще всхлипывая, погладила коня по теплой морде и разомкнула объятия.

— Ты вернулся, о мужчина моего сердца. — проговорила она, по-прежнему сияя глазами… — Я так рада…Идем домой…Дети ждут…

И Эрих, позабывший обо всем на свете, захромал за женой. За ними, неслышно ступая, шли Бур и конь Мраха. Ирис — добыча и невольная свидетельница встречи двух супругов, по-прежнему сидела в седле.

Первой пленницу заметила Ласка. Шустрая девочка подбежала к отцу и, крепко обхватив его руками, спросила: — Пап, а почему она голая? Она дикая, да?

Ранэ вздрогнула и в упор посмотрела на сжавшующя на спине лошади пленницу.

— Кто это? — спросила молодая женщина дрогнувшим голосом.

— Это Ирис… — Пояснил Эрих, смутившись. — Моя новая жена.

Ранэ оглядела мужа с ног до головы и спросила очень спокойно: — Твоя новая кто? Жена?

— Жена. — подтвердил молодой вождь. — Я ее в бою добыл.

Ирис, понимая, что речь идет о ней, соскользнула с лошади и теперь стояла, скромно потупившись.

— Красивая… — проговорила Ранэ. — Юная…Значит, новая жена? — и ее лицо на мгновение исказила гримаса боли, но молодая женщина быстро совладала с обуревающими ее чувствами. Когда Ранэ снова обернулась к Эриху, ничто не выдавалао бушующей в ее душе бури, только глаза больше не светились.

— Тебе решать, о муж моего сердца… — промолвила она тихо, и одинокая слезинка, сорвавшись, покатилась по ее ставшей очень бледной щеке.

— Я пойду в дом, о муж моего сердца… — продолжила она со вздохом. — Надо приготовить вам поесть…

Эрих попытался удержать ее, но Ранэ, гневно сверкнув глазами, вырвала руку и ушла. Похоже, мысль о второй жене ее совсем не радовала… Молодой вождь на мгновение испытал укол совести — ведь он все еще любил эту красивую, гордую женщину, мать его детей…Но Ирис, нежная, стройная, стояла совсем рядом, и Эрих наконец исполнил то, о чем ему мечталось по дороге домой — обнял девушку и зарылся лицом в ее густые волосы. Девушка вздохнула и вдруг прижалась к нему всем телом — ее душили слезы.

Первая холодная капля упала с неба и шлепнулась Эриху на нос. Юноша глянул вверх — в бескрайнее, затянутое серыми тучами небо. За первой каплей упала вторая, третья…Ирис перестала плакать и дрожала.

Эрих провел рукой по ее худеньким голым плечам — кожа у девушки была ледяная.

— Я дурак… — сокрушенно вздохнул молодой вождь, взял замерзшую пленницу за руку и повел в дом, к Ранэ и детям. Почему-то ему было очень неловко.

 

Глава 10. Решительные меры

Ранэ, тихая и печальная, приготовила обед. Ирис пыталась ей помогать, но молодая женщина сделала вид, что не понимает намерений девушки.

Ели в молчании. После обеда Эрих и Ирис помылись. Ранэ подобрала девушке одежду из старых запасов, и пленница покорно оделась. Покончив с купанием, молодой вождь оставил свою новую жену на попечение старой и похромал навещать Мраха.

Мрах спал, заново перевязанный, под бдительным присмотром Хели. Его рана больше не кровоточила, жара не было — похоже, львин шел на поправку. Немного посидев возле спящего друга и убедившись, что с ним все в порядке, Эрих вспомнил о Варму. Но человека льва не оказалось дома, а соседи не знали, где он, и хромой вождь поковылял домой. Глаза у него слипались после бессонной ночи. Зевая, юноша забрался в постель и тут же уснул.

Проснулся Эрих от того, что кто-то барабанил в дверь. Ранэ с расширенными от страха глазами стояла у кровати, закрывая собой детей, Ирис замерла в углу с одеялом в руках.

— Эрих, открывай! — донесся с крыльца голос Варму. — Открывай, кому говорят! Я сейчас дверь высажу!

Недоумевающий Эрих откинул щеколду и впустил припозднившегося гостя. Варму вошел; перешагивая через порог, он пошатнулся и ухватился рукой за дверной косяк, чтобы не упасть. В упор глядя на Эриха налитыми кровь мутными глазами, человек льва прислонился плечом к стене и спросил с явно различимой угрозой: — Ну?!

От него за тысячу локтей разило брагой.

Хромой продолжал недоумевать: — Зачем пришел? Иди спать- ночь на дворе…

Варму одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние и сцапал юношу за грудки:

— Ты! — зарычал он, злобно оскалившись и основательно приложив Эриха спиной к бревенчатой стене. — Ты!!! Гордишься, да?!

У юноши перехватило дыхание от резкого запаха браги: — Да ты пьян! Отпусти!

Бороться с Варму не имело смысла — русоголовый вождь был намного сильнее. Оставалось покориться и ждать, когда тот успокоится.

Человек льва снова шарахнул Эриха о стену и, расхохотавшись пьяным смехом, вдруг швырнул его на пол.

— Ты… — повторил он, презрительно глядя на распростертую у своих ног жертву и медленно вытаскивая из за пояса небольшую дубинку. — Хромой калека! Это был мой бой, понятно? А ты…Ты забрал его у меня!

Эрих откатился в сторону, уворачиваясь от удара. Человек льва шагнул было за ним, но увидел жмущуюся в углу Ирис и передумал. Схватив девушку за волосы, он вытащил ее на середину комнаты и медленно, с наслаждением заставил опуститься на колени.

— Вот! — заявил пьяный вождь. — Девчонка! Красивенькая, стройненькая девчонка! Законная добыча победителя! И чья она теперь, моя? Нееет…Твоя, Эрих! А почему?

Эрих подавленно молчал.

— Отвечай, когда тебя спрашивают! — зарычал Варму, приподнимая бедную девушку с пола и встряхивая. Ирис жалобно вскрикнула.

— Тихо, женщина! — рявкнул пьяный, и снова обратился к Эриху. — Ты забрал мою победу и мою женщину! Я тебя ненавижу!

Выпустив волосы Ирис, он снова шагнул к лежащему юноше, поднимая дубинку, и Эрих приготовился к смерти…

— Ха! — выдохнула Ранэ, опуская на голову буяна тяжелый глиняный горшок. Человек льва без звука рухнул на пол и остался лежать.

Ранэ равнодушно перешагнула через распростертое тело, присела и начала собирать черепки. Эрих на четвереньках подполз к ней и обнял. Ранэ выронила черепки и отчаянно разрыдалась. Прижимая к себе горько плачущую женщину, Эрих поверх ее головы взглянул на Ирис: девушка сидела, обхватив колени руками, и смотрела перед собой пустым, неподвижным взглядом.

Из-под кровати вылезла Ласка. Увидев неподвижно лежащего Варму, девочка пискнула и застыла, как вкопанная.

— Папа… — тихо спросила она. — Он мертвый?

Человек льва дернулся и громко захрапел.

Эрих привлек дочку к себе: — Нет, Ласочка, Варму спит. — ответил он грустно.

Девочка заерзала у него на коленях: — А почему он хотел тебя побить?

— Потому что пьяный.

— А что такое пьяный?

Эрих застонал, как от зубной боли, и схватился за голову. Ранэ, все еще плача, взяла дочь за руку и отвела в постель.

— Спи. — велела она девочке. — А завтра я тебе все объясню…

— Ладно… — согласилась Ласка. — А братикам ко мне тоже можно, или пусть под кроватью сидят?

Ранэ охнула и полезла под кровать- доставать детей.

Варму очнулся от холода, мучимый жесточайшим похмельем. Голова трещала, во рту стоял мерзкий привкус браги.

— Зачем я вчера так напился, о великие духи… — пробормотал он, пытаясь сесть.

Голова взорвалась дикой болью.

— Ох… — простонал человек льва. — Ох…

С трудом разлепив веки, он все-таки сумел утвердиться в сидячем положении. Перед глазами все поплыло. Под руку попался черепок и глубоко вонзился в ладонь. Варму долго, тупо смотрел на текущую по пальцам кровь.

— Я что-то разбил… — наконец сообразил он и выдернул черепок из раны. — Мда…

Кровь продолжала течь.

— Зачем я вчера так напился… — снова пробормотал варах. — А, помню, кажется… Из-за жены! Мы ругались? Ох…Ох…

— Хватит жалиться! — раздался совсем рядом знакомый голос.

Варму поднял голову и наконец заметил сидящего рядом Эриха. Хромой был мрачен.

— Воды дай… — попросил варах. — Башка трещит…

— А ты пей поменьше. — холодно посоветовал Эрих.

Варму застонал.

— Я сказал — хватит жалиться! — резко оборвал его Эрих. — Ты хоть помнишь, что вчера было? Или память отшибло?

— А что вчера было?

Хромой вздохнул.

— Ты страшен во хмелю, вождь. — сказал он с укором. — И буянишь.

— Да ну?

— Еще как ну! Ты меня вчера чуть не убил!

Незадачливый пьяница мгновенно протрезвел, даже головная боль как будто уменьшилась — только сейчас он заметил, что сидит не в собственной постели.

— Это я к тебе пришел или… — неуверенно начал варах.

Эрих отвернулся.

— Бросай это дело. — попросил он тихо. — Пожалуйста…

Человек льва только вздохнул. Если бы все было так просто…

Эрих кинул ему на колени флягу с водой: — Пей, несчастье…

Варму в несколько глотков опорожнил флягу и бессильно уронил руки на колени.

— Не могу, друг… — жалобно протянул он. — Задыхаюсь я…Дом, Мара, дети — одно и то же каждый день!

— И поэтому ты напился, явился ко мне среди ночи и всех перепугал до полусмерти? Да?

— Не помню… — едва слышно прошептал русоволосый, стискивая голову руками. — Не помню ничего…

Эрих глядел на него с нескрываемым осуждением.

— Конечно, не помнишь. — Вздохнул он. — Ладно, вставай и топай домой — отсыпаться. Вечером поговорим, идет?

Человек льва слабо кивнул, кое-как поднялся, и, шатаясь, побрел к себе. Дом встретил его темнотой и тишиной. На столе у окна лежал едва початый мех с брагой.

Варму сел и налил кружку почти до краев.

— Только одну… — пробормотал он и выпил залпом.

Когда Эрих вечером зашел его навестить, варах сидел на полу в обнимку с почти пустым мехом и плакал. Он был пьян вдребезги. Хромой уложил друга в постель и ушел.

В эту ночь юноша так и не смог уснуть- все думал, как спасти человека льва от самого себя. К утру некий план начал потихоньку вырисовываться у него в голове… Для его осуществления Эриху необходим был старший сын Варму — Намар, тот самый Намар, который в последнее время не выполнял данных другим обещаний…

Эрих нашел мальчика у реки — тот сидел на берегу и кидал в воду камушки.

— Отец третий день пьет. — мрачно сообщил подросток, не поднимая глаз. — Пьет и спит… А мама плачет.

Эрих присел рядом на теплый песок и приобнял мальчика за плечи.

— Тоскует он… — продолжал Намар. — Может, в горы его с нами взять? Пусть проветрится…

Хромой вождь одобрительно кивнул.

— Правильно мыслишь! А мне тоже можно?

Подросток покосился на его калечную ногу и промолчал.

— Ну да… — вздохнул Эрих. — В горы не выйдет… А если по реке — на плотах?

Намар на мгновение задумался — и просиял:

— И ты с нами?!! О да!!! А когда?

Хромой пожал плечами: — Скоро. Мрах очухается малость…

— Так отец же пьяный все время?

Эрих усмехнулся, взъерошил мальчишке волосы и уверенно ответил: — Не сомневаюсь- как только он узнает — сразу же протрезвеет!

— Здорово! — восхищенно присвистнул мальчик. — Ты — голова, Эрих, не зря тебя в вожди выбрали! А ребят с собой возьмем? Мириха, Котю, Рушу…

— И Вилю. — закончил за него хромой.

Намар покраснел и начал разглядывать свои босые ноги.

— Бери! — разрешил Эрих. — Всех бери! Веселее будет!

— Ура! — во весь голос завопил подросток, вскакивая и от полноты чувств прыгая по песку. — Мы идем в поход! А отцу когда скажем?

— Да хоть прямо сейчас. Уговор?

— Уговор!

Эрих подобрал палку и встал.

— Ну, тогда пошли! — велел он.

— Куда? — удивился мальчик.

— Отца твоего спасать, пока совсем не спился…

Варму обнаружился возле дома: нечесаный и опухший, он сидел на крыльце и грустил.

— Привет пьяницам! — радостно приветствовал его Эрих. — Что, опять похмельем маешься?

Русоволосый уныло опустил голову и вздохнул. Ему было стыдно.

— Эх ты, вождь… — поморщился Эрих. — Хоть бы рожу умыл — смотреть противно…Или опять воды нет?

Варму молчал.

Понятливый Намар подхватил ведро и исчез.

— Зачем пришел? — спросил человек льва, глядя в сторону. Он был мрачен.

— На тебя полюбоваться, красивого.

— А чего на меня любоваться? На жен своих любуйся! Они у тебя молодые, стройные…

— А ты — старый и сгорбленный. — подхватил Эрих. — И тебя никто не любит. Правильно?

Варму пробурчал что-то неразборчивое — похоже, он был несогласен.

Почти бесшумно появился Намар с полным ведром. Эрих попробовал воду — ледяная, и тихонько рассмеялся.

— Значит, не старый? — спросил он весело, поднимая ведро. — Щас проверим!

И ловко вылил воду Варму на голову.

Варах взлетел с крыльца, как ужаленный.

Кипя от негодования, он наставил на Эриха палец и проговорил, задыхаясь:

— Ты… Ты…

— Я, — подтвердил хромой. — А что?

— Ты меня облил!

— Облил! — довольно подтвердил Эрих.

— А еще воды нет?

— До колодца сходи — там много…

— Отец не может, — ехидно напомнил Намар. — Он же у нас старенький…

Варму фыркнул и тряхнул мокрыми волосами; его гнев куда-то пропал, а лицо, наконец, приняло осмысленное выражение.

— Колитесь, что задумали, вы оба! — попросил он.

Эрих хитро улыбнулся и прищурился:

— Не могу. Хотя… А ты на радостях не напьешься?

Варму поспешно замотал головой.

— Обещаешь?

— Да!!!

— Слово вождя?

Варах буквально ел его глазами.

— Хватит издеваться! — взмолился он дрожащим от волнения голосом. — Или рассказывайте, или валите отсюда! Ну!?

Эрих неспешно опустился на крыльцо и подозвал Намара.

— Мальчик! — велел он. — Иди в дом и проверь, есть ли там брага. Найдешь — выльешь в отхожее место. Понятно??

Подросток кивнул.

— Тогда чего стоишь? Выполняй! — ,и — уже Варму. — Садись, вождь — толковать с тобой будем. Как дошел до жизни такой? Давай, жалуйся, мне — можно!

Человек льва присел рядом и замялся, не зная, с чего начать.

— Погоди чуток… — попросил Эрих, сходил в дом и принес две большие кружки, до краев налитые перебродившим соком.

— Одна — мне, вторая — тебе. — пояснил он. — Иначе, похоже, у нас сегодня разговора не получится… Но смотри, эта — последняя! Хоть каплю сверх выпьешь…

Варму отхлебнул из кружки и вздохнул. Эрих терпеливо ждал.

— Когда я еще не был женат… — неуверенно начал слегка захмелевший вождь; впервые в жизни он делился с кем-то сокровенным: своими чувствами, болью и многолетней тоской. Эрих слушал и мрачнел. Он даже не заметил, как его рука сама собой потянулась к меху и заново наполнила кружки…Потом еще раз, и еще…

Закат застал друзей на том же крыльце Эрих и Варму сидели в обнимку и пьяными голосами орали песни. Рядом в траве валялся пустой мех.

 

Глава 11. Вниз по реке

Мрах поправлялся гораздо быстрее, чем когда-то Эрих, хотя его рана и была очень серьезной. Уже к середине лета молодой львин начал вставать. Даже шатающийся от слабости, он оставался все тем же Мрахом — неугомонным, веселым и немножко ехидным. Узнав о готовящемся путешествии, львин объявил, что тоже едет, и принялся за сборы. Никакие уговоры и убеждения на него не действовали.

— Плоты — как раз по мне. — говорил он. — Лежишьсебе, на солнышке греешься!

Пришлось смириться и взять упрямца с собой — а то еще кинется в воду и поплывет следом! Жена Мраха — Хеля, после долгих сомнений решила сопровождать раненого, оставив детей на попечение Ранэ.

В путь отправились на двух больших плотах.

Компания подобралась немаленькая — почти пятьдесят людей и львинов.

Варму, счастливый и посвежевший, с развевающимися по ветру волосами, встал кормчим; варах сдержал слово, данное другу, и после их с Эрихом совместной попойки ни разу больше не прикоснулся к хмельному.

Рядом с ним крутились Намар и трое его друзей. Четырнадцатилетний сын гордо смотрел на отца и потихоньку обнимался с Вилей; на руке у девушки красовался браслет из синего камня с красными прожилками.

Разумеется, тут же были Эрих, Мрах и Хеля.

Львин удобно расположился под небольшим навесом вместе с женой, а хромой сидел на краю плота с веслом. Рядом с Эрихом примостилась Ирис, бледная и немного испуганная — в племени, где она выросла, так не плавали.

На втором плоту заправлял рыжеволосый Миха, старший брат Эриха, уже семь лет как женатый на сестре Варму Оме. Молодая женщина осталась в стойбище — она была беременна. Вместе с Михой отправилась его старшая дочь Этем, такая же рыжеволосая и конопатая, и старший брат Мириха — Нор. Молодой львин — ровесник Омы, был очень красив, но до сих пор ходил в холостяках. Поговаривали, что он давно и безнадежно влюблен в Хелю…

Плоты уже третий день плыли вниз по течению, подгоняемые дружными ударами весел. Припекало солнце, лениво жужжали мухи. Намар и его друзья ловили рыбу. Всем было спокойно и радостно — места здесь были знакомые, изъезженные вдоль и поперек. Вскоре после полудня плоты неспешно причалили к небольшой, сложенной из бревен пристани — неподалеку находилось большое поселение львинов.

Путешественников встречали — несколько гривастых воинов и высокий темноволосый человек, немного старше Варму, с такой же татуировкой на груди, ждали у мостков.

Варму, как и подобает вождю, первым спрыгнул на песок. Мужчины обнялись.

— Здоров… — одобрительно крякнул темноволосый, основательно помяв соплеменника. — Красавец прям…Не ожидал!

Варму нахмурился- похоже, слухи о его пьянстве успели дойти и досюда.

— Ты о чем, Харам? — спросил он довольно холодно.

Темноволосый неопределенно хмыкнул и пожал плечами: — Да так… — протянул он. — Болтают разное…Говорят, ты с бражкой дружишь…

Варму промолчал- ему было стыдно.

— А это кто, твой старшой? — поинтересовался Харам, заметив Намара — На Мару похож! Просто вылитый! Только русый…Тебя как звать-то, юноша?

— Намар. — представился мальчик, стараясь держаться по-взрослому.

Харам одобрительно кивнул- хороший парень… — и вдруг спохватился. — Ох, что это я? Вас на берегу держу, как неродных! Идемте, гости дорогие, отметим встречу!

Стойбище львинов располагалось на небольшом холме. Аккуратные дома из бревен, в окружении деревьев, радовали глаз. Варму присвистнул- с его последнего посещения поселок вырос минимум вдвое.

— Расстраиваемся помаленьку. — кивнул Харам. — Молодежь подрасла, пережинились…А Эрих с Мрахом с вами?

— Да вот же они! Что, не признал?

— Не признал! Я ж их видел лет пять назад…

А это, что-ли, Хеля?

И, не дожидаясь ответа, заорал: — Хелька, паразитка, подь сюда!

Хеля подошла и чмокнула темноволосого воина в щеку.

— Привет, Харам. — мурлыкнула она и скромно потупилась…

Этот дом был намного больше других Его двери были распахнуты настежь. На пороге, улыбаясь, стояли две юные львини в легких льняных платьицах. Приветствуя гостей, девушки поклонились. Стройная молодая львия вылетела из-за угла, на мгновение приостановилась, высматривая родное лицо, и с визгом бросилась к Мраху. Львин и его сестра крепко обнялись.

— Рашанька, это ты? — с неподдельным восхищением ахнул Нор.

Рашаня улыбнулась бывшему соплеменнику и потянула брата за собой.

— Идемте обедать. — пригласила она. — Вы ж, наверно, голодные? А поговорить и за едой можно…

Внутри дом оказался довольно просторным. На полу стояли низкие столы, уставленные разнообразной, и, судя по запахам, вкусной едой. Вокруг столов, прямо на полу, устеленном мягкими шкурами, сидели львины и львии. Несколько львинь грациозно разносили напитки.

— Ого! — В один голос восхитились Мрах и Эрих. — Когда вы успели столько наготовить?

Рашаня пожала изящными плечиками и подтолкнула обоих к столу.

Расположившись, изрядно проголодавшиеся путешественники набросились на еду. Тут были и мясо, и рыба, и разные съедобные коренья, и зелень, и грибы, и разные фрукты. И конечно же, брага. Много браги в больших глиняных горшках…

Юная хорошенькая львиня поставила перед друзьями большие выдолбленные из дерева кружки, до краев наполненные сладким хмельным напитком. Варму едва слышно застонал и сглотнулнабежавшую слюну.

— Не смей… — прошипел Мрах ему в ухо, и отодвинул кружки подальше.

Харам поднялся со своего места. Прокашлявшись, темноволосый варах посмотрел на Варму и широко улыбнулся.

— Брат мой! — сказал он. — Я рад видеть тебя и твоих друзей! — И предложил. — Выпей со мной, брат! За нашу встречу! Выпьем все!

Отказаться было невозможно. Варму дрогнувшей рукой поднял свою кружку, и отхлебнул немного — совсем маааленький глоточек…

Успевший слегка захмелеть Харам заметил его нерешительность.

— Плохо пьешь, вождь. — заявил он презрительно. — Или ты — не мужик?

И Варму решился. Аккуратно поставив почти полную кружку на стол, он спокойно, с достоинством посмотрел на соплеменника и ответил: — Мои мужские качества не измеряются выпитыми кружками, брат.

Вокруг одобрительно зашумели.

— Молодец… — муркнула сидящая рядом Хеля.

Харам вспыхнул, но промолчал.

Обиженно сопя, темноволосый варах вернулся на свое место. Варму тоже сел — он был расстроен, бездумно взял ближайшую кружку, сделал большой глоток и чуть не подавился — там оказалась простая вода! Хеля хитро подмигнула ему, аккуратно обгрызая жареное утиное крылышко. Варму подмигнул в ответ, и оба рассмеялись, донельзя довольные друг-другом.

Рашаня, изящно изогнувшись, опустилась на колени рядом с Нором. В руках у нее был деревянный поднос с порезанным ломтиками мясом. Молодая львия была очень, очень красива…

Загадочно посмотрев на Нора, девушка мурлыкнула: — Попробуй это…

— С удовольствием! — с готовностью откликнулся молодой львин. Эрих еще ни разу не видел, чтобы тот так на кого-нибудь глядел. Только на Хелю…

— А это ты ел? — продолжала мурлыкать Рашаня, накладывая Нору то ли рыбы, то ли грибов. — Вкусно, правда?

Эриха охватило глупое, совершенно детское желание дернуть ее за хвост — вот бы была потеха! Он уже даже поднял было руку, но Мрах его опередил.

Рашаня испуганно мявкнула и подпрыгнула на месте. Нор подавился и закашлялся, а Мрах, отпустив хвост сестры, потерял равновесие и упал на спину: ему было очень весело.

— Ты сколько уже выпил? — спросил львина Эрих. Хромого заметно клонило в бок.

Мрах фыркнул, пожал плечами и потянулся за новой кружкой. Ему было хорошо. Даже слишком…

Еды на столах заметно поуменьшилось, и гости, и хозяева наелись до отвала, почти все были пьяны. И Варму вдруг стало противно. Захотелось встать и немедленно уйти.

Харам, шатаясь, подошел и бухнулся рядом.

— Пошли, подеремся? — предложил он.

— Зачем?

— Не знаю… — ответил темноволосый. Варму налил ему выпить.

— По-моему, пора заканчивать. — Сказал Харам и отставил кружку. Варму поежился под его тяжелым взглядом. — Ты прав, брат. — продолжал темноволосый. — Мужество не определяется количеством выпитого…А ты — настоящий мужчина. Можешь гордиться собой по праву, вождь!

У львинов прогостили три дня. Провожать путешественников вышел весь поселок. Харам напоследок крепко пожал Варму руку — он больше не ухмылялся.

— Береги себя, вождь… — попросил он. — Мне будет тебя не хватать!

Из толпы выбралась Рашаня — за спиной у девушки висел походный мешок. Нор помог подруге взобраться на плот.

— Я с вами! — бодро сообщила львиня. — Вы не против?

Нор, сияя, увел девушку под навес — подальше от любопытных взглядов.

— Готовься к скорой свадьбе… — понимающе хмыкнул Эрих. Похоже, Нор и Рашаня нашли друг друга…

 

Глава 12. Варму уходит

Ирис и Эрих лежали под навесом и слушали шумдождя. Девушка больше не боялась мужчины, ставшего ее мужем. Ее головка мирно покоилась на его широкой груди, глаза были закрыты — она спала. Эрих перебирал в пальцах ее шелковистые, мягкие волосы и думал о том, как странно складывается его жизнь. Взлет, падение, снова взлет, и опять — вниз… Совсем недавно, всего каких-то три месяца назад, он, хромой калека, вел за собой соплеменников. Он был вождем, овеянным славой… А теперь? Двоежонец с веслом! Что он будет делать по возвращении домой? Опять лепить горшки? Нет! Только не это!

Эрих больше не хотел горшков — они стали ему противны. Юноша мечтал совсем о другом, но это место уже было прочно занято…

Варму! Высокий, широкоплечий, ясноглазый, гордый, умный… Вот кто был истинным, прирожденным вождем. Варму не нужны были ни палка, ни лошадь. Он твердо стоял на земле.

Правда, одно время варах пошатнулся, но ненадолго — Эрих сам, добровольно помог ему обрести утраченное было равновесие…

Скрипнув зубами от злости, юноша осторожно приподнялся, отстранил спящую Ирис и встал.

Его палка куда-то запропастилась, и хромой тихо ругнулся про себя — без нее он едва мог ходить даже по ровной земле, не то что по бревенчатому настилу. Опустившись на четвереньки и проклиная свое увечье, юноша добрался до края плота и напился. Вода была прохладной и чистой. Тихие шаги раздались совсем рядом. Эрих поднял голову и увидел Варму — варах с улыбкой протягивал ему потерянную палку. Волна жгучей зависти к этому красивому, полному сил воину затопила юношу.

Варму, ничего не замечая, продолжал улыбаться, и Эрих с трудом подавил желание схватить клюку и хорошенько врезать по этим белым, ровным зубам.

— Возьми… — попросил русоголовый вождь. — Сам встанешь?

Ух, как же Эрих ненавидел его в эту минуту!

Да если бы не Варму!

Варах, наконец, заметил неладное.

— Что с тобой? — спросил он, опускаясь на корточки. — С ногой что-то? Помочь?

Эрих взвыл, вырвал у него из рук клюку, и, размахнувшись, закинул ее подальше в реку.

Варму отшатнулся, потерял равновесие и сел.

— Что с тобой? — повторил он.

Эрих не ответил — он пытался встать, но не мог. Их глаза на мгновение встретились, и Варму снова отшатнулся — столько ненависти было во взгляде того, кого он искренне считал своим другом.

И варах растерялся — он не знал лекарства от этой болезни.

— Ты! — сквозь зубы прошипел Эрих. — Что расселся? Помоги!

Варму вскочил и протянул ему руку, но как-то неуверенно. Хромой с трудом поднялся на ноги и встал, покачиваясь — словно раздумывая, в какую сторону лучше упасть.

Несколько мгновений мужчины молча смотрели друг на друга, и ярость Эриха начала стихать.

— Зачем ты выбросил палку? — спросил варах, и его рука, все еще держащая юношу за плечо, заметно напряглась.

Эрих вздохнул и опустил глаза.

— Прости… — едва слышно прошептал он.

Варму сгреб его в охапку и оттащил под навес.

— Дурак ты… — беззлобно сказал он. — Как теперь ходить будешь?

И Эриху снова захотелось его ударить.

— У тебя выпить есть? — спросил он хриплым, чужим голосом.

Варму покачал головой. — Не психуй! — попросил он. — Или тебе меня мало? Не насмотрелся?

Хромой сидел на травяном матрасе и в снизу вверх смотрел на своего вождя. Его била крупная дрожь.

— МНЕ НАДО ВЫПИТЬ! — раздельно проговорил он. — ОЧЕНЬ НАДО!

Варму покачал головой: — Нет! — отрезал он. Развернулся и ушел, не оглянувшись. Эрих с ненавистью смотрел ему вслед.

Через несколько минут варах вернулся — в его руках был мех.

— Извини… — Сказал он тихо, усаживаясь рядом с другом. — Я был не прав.

Эрих с жадностью схватил протянутую ему кружку и залпом выпил. Брага была крепкая. — Еще! — потребовал он. Варах налил.

— А ты? — спохватился юноша.

Варму покачал головой и сглотнул:

— А мне нельзя.

— Да ладно тебе! — Эрих почувствовал, что пьянеет. — С одного раза ничего не случится! Пей!

И Варму сдался. То ли был виноват дождь, то ли Эрих смотрел уж больно жалостно…За первой кружкой пошла вторая, за второй — третья. Варму опьянел быстро.

— Пей еще… — просил Эрих.

Но человек льва вдруг словно очнулся.

— Нет! — сказал он решительно, отстранив протянутую кружку, поднялся и ушел, пошатываясь, под дождь и застыл, подставив лицо падающим с неба каплям. Эриху стало грустно. Пить расхотелось. Юноша почувствовал себя предателем.

Встав на четвереньки, он пополз к одиноко мокнущему другу.

— Варму… — тихо позвал он.

Человек льва не шелохнулся.

— Варму, прости! — почти выкрикнул Эрих, обхватывая его колени руками. — Прости!

Варах быстро наклонился, и друзья обнялись.

— Я сумел остановиться, — проговорил Варму хрипло. — Слышишь? Мне больше не страшна эта дрянь! — и засмеялся в низкое, сыплющее дождем небо.

И хромой понял, что возненавидел его окончательно.

Вечером Варму подошел к мрачно нахохлившемуся Эриху и, не дожидаясь разрешения, сел рядом. Русоволосый вождь был трезв и очень спокоен. Некоторое время бывшие друзья молчали, потом варах спросил: — Почему?

Эрих сделал вид, что не понимает.

— Ты изменился. — продолжал Варму. — И мне кажется, что ты мне завидуешь.

Эрих молчал. Ненависть душила его.

— Ты завидуешь мне. — вздохнул вождь. — Потому что у меня две здоровых, сильных ноги, и я могу передвигаться без палки? Мне жаль, Эрих. Я отдал бы тебе свою ногу, если бы мог…Ты мне как брат.

Юноша молчал, собираясь с мыслями. Он был подавлен.

Человек льва смотрел на него. В его глазах были боль и грусть. И сочувствие, и понимание…Так обычно смотрят на лошадь, сломавшую ногу, прежде чем перерезать ей горло…

И Эрих не выдержал. С хриплым криком он рванулся вперед и изо всех сил ударил Варму в лицо. Сцепившись, мужчины покатились по плоту. Эриху повезло — он оказался сверху. Подмяв под себя вараха, хромой с наслаждением бил его головой о деревянный настил, рыча и выкрикивая ругательства. Оглушенный Варму почти не сопротивлялся.

— Ненавижу! — кричал Эрих. — Ненавижу! Все из за тебя!

На шум сбегался народ. Эриху закрутили руку за спину и оттащили в сторону. Юноша отбивался, как одержимый.

— Ненавижу! — продолжал кричать он. — Я тоже вождь! Все из за тебя!

Мело черпанул воды из реки и выплеснул ему в лицо. Эрих захлебнулся и замолчал, медленно приходя в себя.

— Отпустите его. — услышал он ровный, холодный голос Варму, и невольно восхитился его выдержкой — вот что значит истинный вождь!

Эриха сразу же отпустили, и он бессильно опустился на помост. Человек льва присел рядом на корточки- губа у него была разбита, по щеке текла кровь.

— Посмотри мне в глаза. — тихо попросил варах, и вдруг прикрикнул. — Ну?

И юноша подчинился. Варму долго изучал его лицо, потом сказал тихо-тихо, так, чтобы его не слышал никто, кроме Эриха: — Ты был мне другом. Я любил тебя, как брата. В том, что случилось, есть и моя вина — не заболей я тогда…Что ж, поздно… Ты хочешь быть вождем, мой бывший друг. Так будь же им! А я уйду… — в его голосе прозвучала такая боль, что у Эриха защемило сердце, но юноша упрямо молчал.

— Присмотри за моим сыном… — попросил Варму, напоследок. — И удачи тебе, хромой!

Он ушел, не обернувшись. Плот подплыл к берегу, и человек льва легко соскочил на песок. За его спиной болтался полупустой мешок. По прежнему не оглядываясь, Варму шагнул в заросли камыша и исчез…

Эрих, мокрый и притихший, смотрел ему вслед. Он победил, но не испытывал ни малейшей радости — только безнадежную, глухую тоску.

— Варму! — выкрикнул юноша, пытаясь подняться. — Стой!

Только ветер прошуршал в камышах. Варах ушел.

— Нет! — закричал Эрих. — Нет! — и, рыдая, рухнул обратно на помост. Никто не попытался его утешить.

 

Глава 13. Вирри

На следующее утро путешественники продолжили спускаться по реке. Эрих, срезавший себе новую палку, хотел было встать у руля, но Нор отстранил его.

— Не смей! — прошипел гривастый с угрозой. — Это — не твое место, гончар!

И Эрих не стал настаивать. Подняв весло, он проковылял на край плота и принялся грести.

Его блуждающий взгляд то и дело возвращался туда, где раньше стоял Варму, и каждый раз юношу передергивало: ему не хватало вараха- его спокойного, уверенного голоса, белозубой улыбки и веселого, искреннего смеха.

Эрих ругал себя последними словами за глупость и самонадеятельность. Дурак — возомнил себя вождем! Где теперь Варму? Жив ли он? Мокнет ли под дождем или у него есть крыша над головой? И каково ему одному в незнакомых местах? Суждено ли им еще встретиться, или русоголовый навсегда сгинет в бескрайней степи? У Эриха не было ответов на эти вопросы.

Юношу успел уже трижды раскаяться, но прощения просить было не у кого.

Мрах неслышно подошел и присел рядом.

— Натворил ты дел, хромой! — сказал он с осуждением. — Ну и как, доволен? Добился, чего хотел?

Эрих покаянно понурился.

— Не вижу особой радости. — Фыркнул львин. — Неужто совесть заела? А как же вождь, великий и непобедимый? Передумал?

Эрих закрыл лицо руками и отвернулся. Ему хотелось завыть.

— Я знаю тебя с детства. — продолжал Мрах. — Но вчера, видят великие духи, ты сумел меня удивить! Не думал, что ты способен на такую подлость!

Эрих застонал и взмолился: — Уходи! Или я тебя ударю!

Мрах, нимало не испуганный, пододвинулся поближе. Его шерсть встала дыбом, хвост бешено метался из стороны в сторону.

— Не уйду! — заявил он. — Так что можешь начинать бить прямо сейчас! Я — слабее Варму, у тебя получится!

Эрих оторвал от лица руки и робко посмотрел на друга.

— Если с Варму что-нибудь случится, — прошипел Мрах, и его острые клыки сверкнули на солнце. — Я тебе этого никогда не прощу! Понял, хромой?

Эрих прикрыл глаза. Последние искры надежды медленно погасли в его сердце. Отбросив ставшее ненужным весло, юноша оттолкнулся отбревенчатого настила и прыгнул в реку. Прохладная вода с плеском сомкнулась над его головой. Эрих погружался все глубже и глубже, подхваченный течением. Совсем скоро ему стало не хватать воздуха, но юноша никак не решался вдохнуть воду. Наконец удушье стало нестерпимым, и тонущий в последний миг рванулся к спасительной поверхности, но не успел — горло сжала невидимая рука, и прохладная вода хлынула в его горящие огнем легкие.

«Вот и все…»-отрешенно подумал Эрих, медленно погружаясь во тьму.

Сильные, покрытые мехом руки подхватили его и потащили вверх. Мрах вынырнул, отплевываясь, и помахал ждущим на плоту сородичам:

— Нашел!

Бесчувственного Эриха вытащили из воды и уложили на настил. Мрах, не бращая внимания на боль в раненом плече, начал делать ему искусственное дыхание. Молодой львин действовал четко и умело — не зря Варму учил его — пригодилась наука!

Эрих захрипел и забился, выкашливая воду. Несколько раз прерывисто вздохнув, он, наконец, открыл глаза.

Мрах со всей силы залепил ему пощечину — его трясло.

— Никогда! Никогда, слышишь! Не делай Этого больше! — выдохнул он, клацая зубами. — Или я сам тебя убью!

Эрих хихикнул — похоже, у него начиналась истерика, и пообещал: — Хорошо, не буду…

Мрах прижал ладонь к ране на груди и начал заваливаться набок. Эрих подхватил друга и уложил рядом.

— Что-то мне нехорошо… — пролепетал львин и отключился.

Несостоявшийся утопленник сидел рядом и с нежностью разглаживал его мокрую гриву.

Варму охотился. Уже почти четыре часа русоволосый воин лежал в зарослях у оленьей тропки, сохраняя почти полную неподвижность, и ждал. Человек льва был голоден, и рези в пустом желудке отнють не улучшали его и без того плохого настроения.

Живя в племени, он уже почти забыл, как непросто охотиться в одиночку, без загонщиков. Лежать было скучно, и от нечего делать Варму выполнял в уме несложные арифметические действия. Спешу добавить — несложные для нас, современных людей. Для вараха же это было серьезным открытием: никому из его знакомых ранее не приходило в голову считать подобным образом ничего, кроме пальцев.

«Четыре раза по четыре… — бормотал себе под нос человек льва. — шестнадцать? Ага, правильно! Четыре раза по семь…»

Развлекаясь подобным образом, Варму в конце-концов так увлекся, что едва не прозевал появление вожделенной добычи: маленькая оленуха, постукивая копытцами, прошла мимо и уже удалялась, когда опомнившийся охотник схватился за копье. Но все таки он успел — короткий сильный взмах, меткий бросок, и оленуха покатилась по траве; острый кремниевый наконечник раздробил ей шейные позвонки. Варму возликовал — наконец-то он поест вдоволь!

Насобирав хвороста, человек льва развел костер и освежевал добычу. Вскоре над рекой поплыл запах жареного мяса. У вараха не было соли, но он был настолько голоден, что готов был слопать всю оленуху сырой.

Тоненькие листики дикого лука послужили неплохим дополнением к жаркому — изголодавшийся мужчина едва дождался, когда оленина прожарится, и умял все до последней крошки, обжигаясь и постанывая от наслаждения. Безусловно, ему было очень вкусно.

Наевшись, Варму развесил оставшееся мясо над костром и задремал. Ему было хорошо и удобно на теплом песке.

Что-то острое кольнуло вараха в основание шеи. Спящий поднял руку, чтобы убрать помеху, и его пальцы сомкнулись на древке копья. Мгновенно проснувшись, Варму крутанулся на месте, одновременно дергая копье к себе, и вскочил. Вокруг почти потухшего костра стояли люди, не меньше десятка. Варах был окружен.

— Кажись, попался… — сказал сам себе человек льва и опустил бесполезное копье — противников оказалось многовато.

Чужие воины ему не понравились — смуглые, в одних набедренных повязках, грубые тупые лица заросли шерстью по самые глаза…К тому же, от них воняло… Фи! Уж лучше бы львины- те хотя бы моются!

Вот только выбирать-то не приходилось…

Чужаки связали Варму руки за спиной и забрали все его вещи и оружие. Висящий на шее вараха резной клык, правда, не тронули — похоже, украшение внушало им священный ужас. Русоволосый остался в одних штанах и льняной рубашке, и, сидя на песке, с тихим бешенством наблюдал, как грязные дикари делят его имущество. Помешать им он не мог.

Покончив с мешком Варму, дикари расселись вокруг костра и с аппетитом пообедали успевшей подкоптиться олениной. Человек льва в бессильной ярости смотрел, скрипя зубами, как исчезает с таким трудом добытое им мясо.

Подкрепившись, дикари без особых церемоний поставили Варму на ноги и погнали через заросли, подгоняя вздумавшего упираться пленника пинками и ударами палок. В конце-концов вараху надоели их издевательства: ноги-то ему не связывали…

Варму успел уложить четверых, прежде чем удар дубинкой по голове не отправил его в темноту.

Нор и Рашаня сидели на краю плота, свесив ноги в воду, и ловили рыбу. Нору не везло, и он злился — за час пара жалких карасиков!

А у Рашани вон — почти полное ведро!

Нет, это перебор!

Обижаться на любимую всерьез Нор не мог, но все равно было досадно! Отложив удочку, опозорившийся львин встал и отправился на поиски чего-нибудь съесного. Его подруга, в этот момент подсекавшая очередную рыбину, даже не обернулась.

Недовольный и взъерошенный, юноша понюхал воздух, надеясь, что ветер донесет до него запах вкусненького, и насторожился — пахло гарью!

В степи нередко приключались пожары, но вчера над равниной прошла гроза, щедро полившая траву дождем. Мокрая трава не горит — истина, известная даже младенцам. Но если это — не пожар, значит…значит — это костер! Варму?

Нор снова принюхался — определенно, пахло костром! Львину даже показалось, что он чует запах жарящегося мяса.

— Ням-ням! — сказал сам себе голодный Нор. Он бы тоже не отказался от кусочка жаркого. Или двух, или трех…

Желудок заурчал, требуя пищи, и львин раздраженно клацнул зубами: с мясом придется подождать- прежде, чем его съесть, надо сначала понять, кто и где его жарит…

Задумавшись, Нор не глядел по сторонам и едва не свалился, споткнувшись о спящего на солнышке Эриха.

— Под ноги смотри, блохастый! — рявкнул разбуженный Эрих, подскакивая.

— Вождь недоделанный! — не растерялся Нор.

Хромой схватил обидчика за ногу и дернул.

Нор пронзительно мявкнул и полетел вверх тормашками. Через мгновение оба уже катались по плоту, мутузя друг друга почем зря. Полетели клочья шерсти. Трещала разрываемая одежда.

— Кот драный! — орал Эрих, пытаясь ухватить львина за хвост.

— Лысая обезьяна! — выл Нор, кусая противника за ухо.

— Хромуля!

— Гривастый!

— Аааа, хвост!

— Ухо пусти, гад!

— Мама! Мяу!

Плюх! Плюх!

Увлекшись, противники незаметно подкатились к краю плота. Миг — и оба к восторгу зрителей уже бултыхались в забортной воде — на их схватку сбежались поглядеть почти все.

Отфыркиваясь и отплевываясь, они даже в воде продолжали обмениваться ударами. Нор устал первым: увернувшись от очередной плюхи, львин попытался влезть на плот, но Эрих за хвост сдернул его обратно. Львин с головой ушел под воду и тут же вынырнул, кашляя и чихая.

— Что, котяра, не любишь купаться? — усмехнулся Эрих, плавающий, как рыба.

Львин, прижав уши, зашипел на него и предпринял новую попытку покинуть реку. И снова Эрих стащил его в воду.

— Отстань, а? — Взмолился Нор.

— Неа! — радостно оскалился хромой. — Ты у меня будешь мокнуть, пока все твои блохи не передохнут!

— Ах ты! — зарычал Нор, пытаясь достать противника ногой. Это была ошибка — Эрих увернулся, нырнул и, поймав львина за хвост, потащил под воду.

Некоторое время молодые охотники колошматили друг друга в глубине, потом у них, похоже, закончился воздух, и оба вынырнули.

— Я тебя все равно утоплю! — пообещал Эрих, задыхаясь.

— Не дождешься! — огрызнулся Нор.

На краю плота появился Миха:

— Я вас обоих сейчас утоплю, если не прекратите! — пригрозил он, взмахивая веслом. — Надаю по вашим дурацким бошкам — и все, привет семье! А ну вылазте быстро!

Эрих и Нор подчинились — им совсем не хотелось, чтобы Миха колотил их веслом по головам. Обменявшись напоследок парой тумаков, драчуны выбрались на плот и застыли в угрожающих позах, готовые сцепиться по новой.

— Мих, кидай их обратно. — Посоветовал Намар. — Они еще не накупались!

— Перебьются. — отмахнулся Миха. Бросив весло, молодой силач встал между разошедшимися охотниками и спокойно сообщил: — Значит так, друзья — кто первый дернется, тому языком чистить рыбу, которую Рашаня наловила. И если я найду хоть одну оставленную чешуйку…

И Эрих, и Нор мигом растеряли всю воинственность: они знали — Миха слов на ветер не бросает и вполне может осуществить свою угрозу.

— Мы больше не будем… — пообещали недавние противники хором, чувствуя себя при этом нашкодившими мальчишками.

Миха погрозил обоим пальцем, собираясь вернуться к прерванным дракой делам.

— Миха… — робко окликнул его Нор.

Рыжеволосый вопросительно поднял бровь:

— Что, доброволец? Подумай, друг, там много рыбы!

— Не то! — отмахнулся львин. И рассказал о дыме.

Миха с трудом удержался, чтобы не надавать Нору пинков. Схватившись за голову, он простонал:

— Но почему, о великие духи, я узнаю об этом только сейчас? Вроде взрослые парни, а хуже малых детей! И как Варму с вами справлялся?

Нор молчал, потому что Миха был прав. Львину было ужасно стыдно.

Варму очнулся от холода. Он лежал на дне глубокой — в два человеческих роста ямы, в луже гнилой воды. Над головой сияла луна.

— Что за на! — выругался варах сквозь зубы. — Я что, опять напился?

Но во рту не ощущалось ни малейшего привкуса браги.

«На похмелье не похоже. С похмелья голова болит совсем по другому. Не понимаю…»

Держась за влажную земляную стену, человек льва с трудом поднялся на ноги. Тело отказывалось слушаться, в глазах темнело.

Ощупав голову, Варму обнаружил на затылке шишку величиной с куриное яйцо. Волосы вокруг запеклись кровавой коркой.

«Ерунда какая-то…»-размышлял варах. — «Как я тут оказался? И что со мной произошло?»

Последним, что он помнил, была охота на оленуху, и искренне недоумевал, каким чудом из прибрежных зарослей сумел переместиться в столь негостеприимное место. Возможно, ему помогли? Тогда становилось ясно, откуда шишка — оглушили чем-нибудь тяжелым и притащили сюда. Но кто и зачем?

Сидеть в яме было скучно, и Варму попробовал выбраться, но не смог подняться даже на пару локтей — мягкая земля осыпалась под руками, не давая опоры.

— Зато согрелся малость. — утешил сам себя пленник.

Убедившись, что забраться на стену не получится, варах призадумался. Ему было холодно, сильно болела голова, хотелось прилечь, но кругом была вода.

«Хоть бы травы какой накидали или веток, — ворчал русоволосый. — Так и околеть можно!»

Чтобы не замерзнуть окончательно, Варму устроил себе небольшую тренировку. Используя вместо копья короткую палку, воин долго приседал, наклонялся, махал ногами и прыгал, ведя бой с невидимым противником. Утомившись, он выбросил ставшую ненужной палку в лужу и загрустил.

Небо над головой посветлело — занимался рассвет. От разогретого тела валил пар, голова больше не болела, но проснулись жажда и голод. Никто не приходил его проведать. Если так пойдет и дальше, придется пить натекшую в яму грязную воду.

Чтобы человек льва, вождь, художник и лекарь, стал так унижаться! Да никогда!

Собравшись с силами, Варму сложил ладони рупором и заорал во всю мощь своих здоровых легких. Вопль получился что надо.

— Гады! — кричал варах. — Уроды! Идите сюда!

И «гады» и «уроды» вскоре появились. Двое почти голых мужчин, с копьями в руках, склонились над ямой, разглядывая пленника.

— Чего так долго? — радостно приветствовал их Варму. — Я жрать хочу! Еды несите, придурки!

«Придурки» не понимали.

— Ам-ам! — жестами пояснил варах и похлопал себя по животу. — Голодный я!

«Придурки» продолжали глядеть.

Варму начал злиться.

— Чего пялитесь? — рявкнул он. — Людей никогда не видели? Может, у меня рога выросли? Несите жрать, или проваливайте!

«Гады» и «уроды» о чем-то тихо посовещались между собой и исчезли. Варах снова остался один.

Нор и Рашаня лежали в густом кустарнике и наблюдали. Стойбище было совсем рядом — стрелой достанешь!

По правде говоря, смотреть тут было не на что — с десяток жалких, кривобоких тростниковых хижин и пара костров. Смешно!

Дикари — смуглые, волосатые, но высокие и широкоплечие люди в набедренных повязках, а то и вовсе без них, занимались своими повседневными делами. Вокруг костров носились голопопые грязные дети, мужчины мастерили оружие, женщины таскали хворост и готовили.

Сидевшие в засаде насчитали около двадцати взрослых воинов и примерно столько же женщин. Это было важно — ведь и женщина способ-на при необходимости дать камнем по голове!

Двое подростков весьма дикого вида, держась за руки, вышли из зарослей и прошли буквально в нескольких шагах от затаившихся львинов. Девушка оправляла набедренную повязку и улыбалась. Нор заметил, что у нее не хватает передних зубов, а под глазом темнеет синяк.

— Красотка. — презрительно фыркнула Рашаня.

Нор шикнул на нее, и львия замолчала.

— Гляди! — зашептал юноша, показывая чуть в сторону.

Небольшая группа дикарей — человек пять, отделились от ближайшего костра и направились к реке. На плечах они несли остроги.

— Волосатики любят рыбку! — усмехнулась Рашаня.

Со стороны поселка послышался приглушенный крик. Голос показался львинам знакомым, и они навострили ушки.

— Уроды! — прокричал голос. — Мне скучно! Эй, кто-нибудь!

Нор и Рашаня удивленно переглянулись. Да, этот голос был им более чем знаком.

Одна из женщин, одетая, между прочим, в запасную рубашку Варму, поднялась и подошла к вырытой в земле яме. В руках у нее был прутик с жареным мясом. Приблизившись к краю, женщина что-то быстро проговорила на непонятном гортанном языке и бросила мясо в яму. Через мгновение мясо вылетело обратно.

— Выпустите меня отсюда! — заорал сидящий в яме. — Тут мокро!

Женщина подобрала мясо и, опустившись на колени, с умоляющим видом простерла вниз руки.

— Пшла вон! — донеслось из ямы.

Женщина продолжала стоять, понурившись. Внезапно земля, размокшая от дождя, подалась, и, взвизгнув, дикарка взмахнула руками и полетела вниз.

— О великие духи! — донеслось из ямы. — Женщина, ты тяжелая!

Рашаня издала какой-то непонятный звук и уткнулась лицом в ладони — ее плечи тряслись от с трудом сдерживаемого смеха. Нор присоединился к подруге — теперь оба были абсолютно уверены в том, что в яме сидит именно Варму.

Отхохотавшись, львины продолжили наблюдение. Падение соплеменницы не осталось незамеченным — вокруг ямы вовсю суетились дикари. Они кричали, бегали и вообще вели себя очень странно. Две женщины, рыдая, рвали на себе волосы, дети выли.

— Пошли вон! — рычал снизу варах. — Не отдам! Что упало — то мое!

В дикарей полетели комья земли и камни — похоже, русоволосый развлекался вовсю.

Львинов снова начал разбирать смех.

— Они его боятся, что-ли? — спросила Рашаня.

Нор глупо хихикнул — похоже, что да!

Ну Варму, ну вождь! Даже сидя в мокрой яме, умудрился всех застращать до полусмерти! Нор даже немного посочувствовал дикарям — жили себе спокойно, рыбу ловили, а тут: Хоп! — и Варму… Ужас просто!

— Женщину в обмен на свободу! — между тем кричал Варму. — Смотрите все! Хорошая, молодая женщина! Даже стройная! Даже с зубами! Неужели она не стоит свободы?!

В дикарей полетел новый град камней. Женщина в яме завизжала.

— Гоните свободу! — изгалялся пленник. — Или я ее съем!

Визг несчастной разрывал барабанные перепонки.

— Что он там с ней делает? — спросила умирающая от любопытства Рашаня. — Неужто и вправду ест?

Нор потянул подругу назад.

— Пошли… — шепнул он, хотя спокойно мог бы говорить в полный голос — дикари подняли такой шум, что не услышали бы даже топанье стада мамонтов. Довольные львины поползли назад — они увидели все, что хотели. Пора было начинать операцию по спасению Варму от дикарей.

Или все же дикарей от Варму? Это — с какой стороны еще посмотреть…

Стояла глубокая ночь. Луна не показывалась, скрывшись за тучами. Накрапывал мелкий дождик. Варму дремал на большой куче веток, кутаясь в теплую, но вонючую шкуру; рядом, свернувшись клубочком, спала дикарка.

Варах был доволен. Да, он по-прежнему сидел в яме, но теперь у него были еда, вода и шкуры. И даже женщина! С женщиной стало не так скучно. С ней можно было поболтать. Дикарка поначалу жутко боялась русоволосого, и была готова на все, лишь бы тот не сердился. Разумеется, она не понимала вараха, и они общались жестами и звуками, но Варму при желании сумел бы договориться даже с пнем. Очень быстро пленный вождь выяснил, что женщину зовут Во, ей девятнадцать лет, она замужем и успела родить троих детей, двое из которых умерли, а старший сын болен непонятной болезнью и тоже, наверно, умрет. Муж Во взял себе еще одну жену, помоложе, а ее, Во, постоянно колотит. Дикарка очень удивилась, когда Варму сказал, что не бьет свою жену: у них в племени все мужчины били жен… Во не умела считать даже до пяти, но любила рисовать, и оказалась не такой уж глупой, только очень запуганной.

Варму не кричал на нее и ни разу не ударил, он был красив и силен, и бедная женщина вскоре прониклась к нему любовью и благодарностью. Она совсем не хотела вылезать из ямы и возвращаться к мужу, и обрадовалась, когда русоволосый позволил ей остаться.

Теперь Во спала, спокойная и умиротворенная, рядом, и варах не мог не думать о ее тяжелой судьбе. В свои неполные двадцать дикарка выглядела хуже, чем Мара! А ведь Маре тридцать один и она родила шестерых!

Но Мару никто не бьет по пять раз в день, она живет в теплом, уютном доме и не знает нужды ни в еде, ни в ласке… И дети у нее не умирают один за другим. Варму жалел Во от всего сердца и решил, что заберет ее с собой, если предоставится такая возможность. Конечно же, не второй женой: просто заберет, и все, а там будет видно. Среди ногама есть несколько подходящих вдовцов: может, и сговорится с кем — все лучше, чем тут!

Во спала, говорить стало не с кем, и варах тоже начал клевать носом. Внезапно наверху что-то зашуршало, и прямо на голову пленнику посыпалась земля.

— Вождь, а вождь… — Услышал русоголовый. — Вождь, ты тут?

На фоне неба появился темный силуэт с округлыми торчащими ушками. Львин!

Удивленный и обрадованный Варму привстал.

— Это я, Нор! — донеслось сверху. — Я за тобой! Ты не против?

Варму не возражал.

Во завозилась и проснулась.

— Тихо! — велел ей варах, для наглядности прижимая палец к губам. Дикарка послушалась.

— Лови веревку, вождь!

Варму поймал брошенную веревку.

— Вовремя вы! — рассмеялся он. — А то тут ужасно скучно!

Во глядела, открыв рот, как он лезет вверх. Выбравшись из ямы, варах перегнулся через край и спросил:

— Во, ты со мной?

Женщина поняла и поспешно закивала.

— Тогда вперед!

Во не пришлось повторять дважды. Через несколько мгновений она уже стояла рядом в Варму.

— Ооо! — протянул Нор. — Женщина! Вождь, это кто?

— Это Во. — пояснил Варму.

Львин хмыкнул.

— Твоя новая жена?

— Не, твоя! Мне пока Мары хватает.

— Обойдешься. — фыркнул Нор. — Она грязнуля.

— Так отмоем… — предложил варах. — Ты только скажи «да»! Сам, лично, прослежу — такая чистая будет!

Нор зашипел.

Во, не понявшая ни единого слова, смущенно улыбалась.

Со стороны стойбища послышался крик.

— Вождь, тикать надо! — предложил мгновенно посерьезневший Нор. — Заметили нас!

К яме бежали люди.

Варму схватил Во за руку и потянул к ближайшим кустам, но женщина неожиданно уперлась.

— Сын… — залопотала она, указыаая на хижины. — Сын…Там!

Варах понял — Во хочет забрать ребенка.

Между тем, дикари приближались. Варму прикинул на глаз — десятка полтора, не меньше: многовато для двоих мужчин и одной женщины! Но Во было жалко — не бросать же ее, а без сына она не пойдет.

Русоголовый вождь наклонился и подобрал с земли довольно толстую палку и издал громкий воинственный клич.

— Повоюем? — спросил он у Нора.

Львин удивленно округлил глаза:

— Вождь, ты сдурел? Они ж нас сметут!

— Не сметут! — уверенно ответил Варму и поднял палку.

Дикари были уже совсем рядом. Дружной толпой они перли прямо на замершую у ямы троицу.

— Йаху! — выкрикнул варах и прыгнул вперед. Его палка мелькнула в воздухе и обрушилась на голову одного из нападающих. Оглушенный воин покачнулся и полетел в яму, а Варму, ловко подхватив выпавшее из его рук копье, с новым воинственным кличем крутанулся на месте, орудуя копьем, как дубиной. Сразу двое нападающих покатились по земле — один держался за разбитый нос, второй получил ногой в живот. Остальные в испуге шарахнулись назад.

— Куда же вы? — крикнул им Варму. — А драться?

Но дикари, похоже, передумали драться. Побросав оружие, они один за другим попадали на колени, с мольбой протягивая к разбушевавшемуся вараху руки.

— Вирри! — в один голос завопили они. — Вирри!

Пораженный Варму глядел на них, все еще сжимая в руках чужое копье.

— Рот закрой! — посоветовал ему Нор. — А то летучая мышка залетит.

Варму послушался и вернул отвисшую челюсть на место.

— Чего это они? — тихо спросил он. — Какой еще вирри?

Нор хмыкнул:

— Дух смерти. Является в образе разьяренного льва и убивает всех направо и налево. А ты что, не знал?

Русоволосый вождь растерянно слушал, опираясь на копье.

— При чем тут львы?

— А ты вниз посмотри! — мурлыкнул львин.

Варму глянул и обомлел — его рубашка была разорвана сверху донизу. Татуировка!

— Вирри… — стонали обьятые ужасом дикари, распростершись у его ног. — Вирри, мо…

— Ничего себе… — только и смог проговорить Варму. Тридцать три года прожить на свете и вдруг узнать, что ты — дух смерти!

— Ты привыкнешь! — утешил его Нор. — К хорошему быстро привыкают… И копьем не маши — ты меня без глаз оставишь!

— Ага… — рассеяно пробормотал варах.

— Вирри… — рыдали дикари, валяясь на траве.

Львин нетерпеливо переступил с ноги на ногу:

— Слушай, вождь! — попросил он. — Может, пойдем уже, а? Холодно!

 

Глава 14. И все-таки вождь!

Варму и Нор шли к реке, гоня впереди толпу дикарей. Бедняги не сопротивлялись и покорно шли туда, куда приказал дух смерти.

Они были объяты суеверным ужасом. Варму только пожимал плечами — ему не очень нравилось быть Вирри, но его никто не спрашивал. Пришлось смириться и вести себя соответственно.

— Рычи погромче и скалься. — советовал Нор. — И тебе все поверят. Хотя для вирри ты, пожалуй, черезчур красив. Может, тебе нос на сторону свернуть? Для большей достоверности?

Варах оскалился и зарычал.

— Во! — одобрил львин. — Именно так!

Повтори!

Варму повторил. Находившиеся поблизости дикари с воем повалились в траву.

— Видал? — хмыкнул Нор. — Работает!

Беспрерывно рычать и скалиться оказалось не так просто, но Варму старался: вконец запуганные дикари даже плакать боялись…

Выгнав пленников на берег, Варму и Нор под удивленными взглядами собравшихся на плотах друзей выстроили несчастных в шеренгу вдоль кромки воды и ударами копий заставили опуститься на колени. Дикари подчинились.

— Ням! — рявкнул на них Варму. Дикари попадали.

— Это кто? — спросил пораженный Миха, показывая пальцем на распростертые на песке тела.

Варму глупо хихикнул и развел руками.

— Это люди. — пояснил Нор. — Мы их взяли в плен.

— Что?! — ахнул Миха. — Как?! Вдвоем?

Всех?

Варах заулыбался еще глупее и снова развел руками.

— Я — вирри, дух смерти! — сообщил он. — Они сами сдались!

— Аааа… — протянул ничего не понявший Миха. — Понятно…

— Потом объясню. — пообещал Варму. — Лучше скажи, что с ними теперь делать!

Рыжеволосый задумался. Он думал долго, потом глубокомысленно изрек: — Отпустить?

Варах согласился. Ни брать с собой, ни тем более убивать пленников он не собирался.

Дикари продолжали лежать ниц. Нямкнув на них для острастки еще раз, Варму и Нор взобрались на плот. Вместе с ними, смущаясь и робея, шла Во, прижимающая к груди трехлетнего сына. Она единственная из всего племени не боялась ужасного вирри.

— Ну что, друзья, поплыли? — предложил русоволосый.

Радостные вопли стали ему ответом — путешественники приветствовали возвращение своего вождя.

Варму, широко улыбаясь, огляделся вокруг и заметил Эриха, стоявшего в стороне. Юноша вспыхнул под его взглядом, его губы зашевелились. Невольно подавшись вперед, хромой оступился и упал. Почти упал. Сильная рука подхватила его, и Эрих оказался лицом к лицом с тем, кого совсем недавно счииал своим врагом.

— Ты! — выдохнул юноша, сияя глазами. — Ты вернулся! — и заплакал.

Варму крепко обнял друга и шепнул:

— Не реви, братишка! Ты же вождь! Неужто соскучился?

— Как же мне этого не хватало! — приговаривал Варму, соскребая с подбородка изрядно отросшую за несколько дней щетину.

— Па, на тебе вошь! — сообщил сидевший рядом Намар.

Варах дернулся и порезался.

— Лови гадину! — потребовал он.

— Вот до чего дошел… — вздыхал Варму, разглядывая придавленно насекомое. — Вши по мне бегают. Стыд и позор. А всего-то четыре дня не мылся! Это все дикари, чтоб их…

— А ты вернись и еще на них порычи. — Посоветовал Намар. — Из мести, так сказать.

Варму скривился и снова порезался.

— Не хочу. — вздохнул он. — Надоело: нарычался уже на полжизни вперед!

— Жаль, у тебя здорово получалось! — убежденно заявил мальчишка. — Мне нравилось!

— А мне-нет! — рявкнул порезавшийся в третий раз варах.

Намар подпрыгнул от неожиданности и уронил полотенце.

— Ну ты силен, па! — выдохнул он и засмеялся. — Настоящий вирри!

Варму наконец покончил с бритьем и умылся.

— Безобразие. — сказал он. — Всю морду лица себе искромсал, неумеха!

— Нормально. — утешил Намар. — Зато вид у тебя теперь грозный-страсть! Настоящий вирри!

— Отстань, сын! — взмолился варах. — Слышать это слово больше не могу! Ну сколько можно?

— Привет, вирри! — радостно ухмыльнулся проходивший мимо Миха. Варму взвыл и дал другу полновесного пинка.

— Ааа! — радостно завопил рыжеволосый, хватаясь за ушибленное место. — Спасайся кто может! Дух смерти разбушевался! — и бросился наутек.

Варах издал воинственный клич и помчался за «обидчиком», размахивая полотенцем. Догнал, прыгнул ему на спину, обхватив руками и ногами, и оба с хохотом полетели в реку.

— Караул! — закричал Миха, выныривая. — Меня едят! Помогите!

Некоторое время молодые, полны сил мужчины гонялись друг за другом, плещась, как юлени, но Варму все же удалось поймать рыжеволосого и малость притопить. Но Миха не сдался и, в свою очередь, притопил вараха.

— Хорошо! — сообщил хлебнувший воды Варму, отфыркиваясь, и потребовал. — Давай еще!

Миху упрашивать было не надо-погоня в воде возобновилась: варах удирал, Миха догонял.

— Лови его, рыжий! — подбадривали с плотов.

— Не дождетесь! — закричал в ответ вирри и тут же попался.

— Топи его! — радостно взвыли с плотов. Миха послушался.

Варму снова ушел с головой под воду.

Рыжеволосый, довольный победой, ослабил хватку, и тут же попался сам — вывернувшийся варах утянул его в глубину.

Через мгновеие оба вынырнули, хохоча и в шутку обмениваясь тумаками.

— Вирри непобедим и непотопляем! — кричали они. — Ура!

Что-то со свистом промелькнуло в воздухе, и Варму, взмахнув руками, откинулся назад, окунулся с головой и исчез. По воде быстро расплывалось красное пятно.

Миха, успевший заметить торчащую стрелу, вдохнул как можно глубже и нырнул. Вода оказалась совсем прозрачной, и рыжеволосый почти сразу заметил друга — варах, слабо трепыхаясь, медленно шел ко дну, оставляя за собой кровавый след. Стрела ударила его в спину пониже лопатки и глубоко вошла в тело.

Подхватив раненого под мышки, Миха рванулся вверх. Едва его голова оказалась над поверхностью, как мимо просвистела еще одна стрела и упала в воду, лишь слегка чиркнув рыжеволосого по запястью. Подняв голову, Миха увидел Нора и Мраха, с луками в руках — молодые воины оба были великолепными стрелками. Свистнули, срываясь с их тетив, стелы. Еще раз… С недалекого берега послышался приглушенный расстоянием вскрик, камыши зашуршали, и все стихло.

— Ну что? — спросил Миха из воды.

— Вылазь! — коротко бросил Мрах. — Каюк гаду.

Истекающего кровью вараха осторожно уложили на помост. Хеля принесла необходимое для перевязки.

Миха склонился над раненым другом.

Варму застонал и перехватил его уже протянутую к стреле руку.

— Стой… — прохрипел он. — Есть еще? Покажи…

Мрах протянул стрелу, выловлоленную из реки.

— Везет мне… — едва слышно прошептал русоволосый и закашлялся.

— Что? — не понял Миха.

— Наконечник не зазубренный. — пояснил Мрах. — Можно будет вытащить.

Рыжеволосый кивнул и потянул стрелу из раны.

Варму застонал.

— Не так. — отстранила его Хеля. Ухватившись за древко пониже оперения, львия резким, уверенным движением выдернула стрелу из раны. Варах вскрикнул и забился в приступе кашля — на его губах показалась кровь.

— Держите его! — прикрикнула Хеля на растерявшихся было мужчин. — Мне перевязать надо!

В воздухе засвистело, и целый рой стрел посыпался на плоты.

— Ложись! — крикнула Хеля, пригибаясь. Миха охнул и дернулся: что-то пребольно двинуло его в бок.

— Вон они! — словно сквозь туман донесся до него голос Эриха. — Вон там Куда гребешь, идиот?! К другому берегу правь!

— Меня подстрелили… — удивленно подумал рыжеволосый, заваливаясь на бок, и его поглотила тьма.

— Гребите! — не своим голосом кричал Эрих. — Перестреляют всех!

Стоявший у руля львин рухнул навзничь — из его шеи торчала стрела.

Отбросив клюку, хромой перехватил весло.

— За весла! — снова выкрикнул он, пригибаясь.

Его услышали. Впавшие было в панику гребцы один за другим поднимались…

— Быстрее! — орал Эрих, срывая голос. — Быстрее!

Плот неуверенно дрогнул и, наконец, поплыл к противоположному берегу.

— Вместе! — командовал хромой. — Раз! Раз!

Очередной рой стрел мелькнул в воздухе.

— Быстрей! — крикнул Эрих и пошатнулся — из его плеча торчала, подрагивая, стрела.

Гребцы окончательно опомнились. Под дружными ударами весел плот заскользил по воде все быстрее и быстрее…

— Гребите… — выдохнул хромой, из последних сил удерживая руль. Из раны на его плече фонтаном била кровь.

Следующий залп врага прошел впустую. Через несколько мгновений плот мягко ткнулся в песок. Теперь путешественников и неизвестных стрелков разделяла широкая водная гладь реки.

— Догребли. — прошептал Эрих, оседая на деревянный настил — он был близок к обмороку. Усилием воли разгоняя дурноту, юноша, шипя от боли

,выдернул из раны стрелу и, почти теряя сознание, перетянул плечо обрывками собственной рубашки.

— Бывало и хуже. — пробормотал он сквозь стиснутые зубы. Перед глазами плясали темные мушки, в ушах звенело.

— Я тебе сейчас отрублюсь! — пригрозил сам себе Эрих, и затих, отдыхая. Мушки потихоньку рассеялись, голова прояснилась, но тело охватила ватная, почти непреодолимая слабость.

— Вставай… — прошептал Эрих. — Вставай, вождь!

И встал. Вокруг все поплыло, и юноша, чтобы не упасть вынужден был ухватиться за поддерживающий навес столбик.

— Давай, вождь… — шептал Эрих. — Ты можешь!

Дурнота немного отпустила, и хромой, наконец, сумел осмотреться. Буквально у его ног распростерся мертвый львин с торчащей из шеи стрелой, чуть дальше — Мирих. Над подростком суетилась Во. Хеля и Ирис перевязывали Варму. Рядом с варахом, раскинув руки, лежал Нор — стрела ударила его в висок, убив на месте. Возле неподвижного львина сидела Руша, обхватив колени руками; по ее щекам бежали слезы.

Эрих увидел Намара и Вилю — дети хлопотали на берегу, пытаясь разжечь огонь. На самом краю плота стонал Миха.

Шатаясь, Эрих поковылял к рыжеволосому — тот был ближе всех. Миха приветствовал его взмахом руки.

— Мраха видел? — с тревогой спросил Эрих.

Миха дижением головы показал направо и отвернулся, изменившись в лице.

Мрах, живой и невредимый, сидел в самом углу плота, и невидящими глазами смотрел на неподвижно лежащую Рашаню. Девушка, без сомнения, была мертва — летучая смерть вошла ей прямо в сердце. Постанывая от боли, хромой на четвереньках подполз к другу и обнял его. Мрах дрожал.

— Они хотели пожениться этой зимой. — едва слышно проговорил львин, продолжая глядеть на сестру. — Теперь не поженятся… — и беззвучно заплакал.

Эрих только крепче прижал друга к себе — он не умел оживлять мертвых…

Нора и Рашаню похоронили в общей могиле под огромным дубом. Мрах сам выкопал для них яму. Молодой львин больше не плакал, но был подавлен и все время молчал.

Когда тела его сестры и друга опустили вниз, Мрах ненадолго оживился.

— Пусть Нор лежит, обнимая Рашаню. — попросил львин. — Будто они спят… Да-да, вот так…

Его просьбу выполнили. Эрих едва сдерживал слезы, глядя на закрывшегося в скорби Мраха- в глазах львина плескалась невысказанная боль. Могилу засыпали землей, и похороны закончились. Пошатнувшись, Мрах опустился рядом со свежим холмиком и застыл, прислонившись спиной к стволу: ему было плохо.

— Уходите… — хрипло попросил львин. — Я хочу проститься…

Эриху не хотелось оставлять Мраха одного, но юноша подчинился и ушел вместе со всеми.

Мрах долго сидел, прикрыв глаза, неподвижный и молчаливый. Когда начало смеркаться, львин, наконец, поднялся, и, не говоря ни слова, прошел под навес и лег, с головой укрывшись одеялом.

Эрих присел рядом и тихо окликнул друга по имени. Львин не шевельнулся.

— Мрах! — позвал Эрих снова.

— Оставь меня… — глухо попросил львин.

Эрих прилег рядом и обнял друга.

— Ты их не вернешь. — сказал он.

— Я знаю… — едва слышно ответил львин. — Их никто не вернет…

— Тебе надо поесть. — продолжал Эрих.

— Не хочу…

— Мрах, ну пожалуйста!

Львин застонал и глубже зарылся в одеяла. Но Эрих не собирался сдаваться так быстро.

— Мрах!

— Оставь меня в покое! Я не голоден!

Львин начал злиться, и хромой удовлетворенно хмыкнул — ему удалось-таки растормошить друга и вывести его из состояния тупого безразличия. Пусть лучше сердится, чем вот так лежит!

Делая вид, что не замечает его раздражения, Эрих продолжал тихим, вкрадчивым голосом:

— А выпить ты тоже не хочешь? Совсем чуть-чуть?

Мрах подскочил, откидывая одеяло, и зашипел. Его желтые глаза сверкали.

— Убирайся! — почти крикнул он. — Пошел вон!

— Не уйду! — заявил Эрих. — Пока не выпьешь хоть одну кружечку!

Мрах недобро прищурился: — А потом уйдешь?

— Уйду!

— Слово вождя?

— Я — не вождь… — вздохнул хромой. — Слово друга тебя устроит?

Львин кивнул и оскалился.

— Давай сюда свою кружку! — прошипел он.

Эрих достал откуда-то из за спины кружку огромного — чуть ли в четверть ведра, размера и щедро наполнил ее брагой.

— Это что? — спросил Мрах с ужасом.

— Кружка. — ухмыльнулся Эрих и протянул посудину львину. — Выпей — и я уйду!

Мрах зашипел, прижимая к голове уши, и начал потихоньку отползать.

— Пей! — повысил голос хромой.

И львин подчинился. Приняв наполненую до краев посудину, он вздохнул и сделал глоток.

— Еще! — потребовал Эрих.

Мрах снова вздохнул и припал к кружке. Он пил, и взгляд его постепенно прояснялся. Одолев половину, львин отставил кружку и проговорил не совсем трезвым голосом:

— Спасибо, вождь…

Эрих молча обнял друга и привлек к себе, укачивая, как мать укачивает ребенка. Мрах расслабился в кольце его рук.

— Ты все правильно сделал, вождь… — пробормотал он сонным голосом.

Эрих грустно улыбнулся.

Львин снова потянулся к кружке.

— Я сегодня напьюсь! — заявил он. — И начну буянить! Можно?

Эрих разрешил.

Мрах в два глотка допил брагу и потребовал добавки.

— Похмелья не боишься? — спросил его хромой, но львин только махнул рукой: ему было все равно.

— Я ее три года не видел… — заплетающимся языком рассказывал Мрах, положив голову Эриху на плечо. — Представляешь, три года! А ее убили!

Хромой кивал.

— Нет, ты не представляешь! — продолжал Мрах. — У меня больше нет сестер! Братьев — куча, а сестренка — одна! Она такая славная была маленькая! Уляжется рядом и ушки мне вылизывает! — львин всхлипнул. — И пахла так сладко…Молочком и теплой шерсткой…А я ее за хвост дернул! А ее убили…

Мрах был пьян, и это было хорошо: напившись, он смог, наконец, выговориться. Вскоре его потянуло в сон, и хромой, уложив друга, еще долго лежал рядом, слушая его тихое дыхание. Ему было холодно и тоскливо.

Неужели именно так чувствуют себя вожди, совершив важное дело? Эрих вздохнул — похоже, он потихоньку начинал понимать Варму.

На следующее утро хромой вождь едва сумел подняться — его знобило, пробитое плечо горело огнем. Похоже, рана воспалилась… Шипя от боли, Эрих отодрал присохшую за ночь повязку и нахмурился — да, определенно, рана воспалилась. Пришлось идти за помощью к Хел. Оглядев его распухшее покрасневшее плечо, львия молча наложила новую повязку и напоила трясущегося в лихорадке воина какой-то очень мерзкой, но безусловно целебной травяной дрянью.

Эрих только покривился: ну почему лекарство обязательно должно быть таким горьким?

— На, заешь… — посочувствовала сердобольная Хеля, глядя на его муки и протянула страдающему вождю небольшой глиняный горшочек с медом. — Ты же любишь…

Эрих сцапал мед и полакомился. Ему определенно стало лучше.

Хеля улыбнулась и ушла-ее ждали другие раненые. Эрих доел мед и, пошатываясь от слабости, поплелся навещать Варму.

Раненый варах лежал под навесом, бледный до зелени, и тяжело, хрипло дышал. Человек льва потерял очень много крови и был ужасно слаб. Вдобавок у него был жар. Раненого, безусловно, мучила сильная боль, но вождь терпел.

Эрих присел рядом и стал смотреть. Вскоре Варму открыл глаза.

— Привет… — едва слышно прошептал он.

— Привет. — ответил Эрих. — Ты как?

Варму улыбнулся одними глазами:

— Не дождешься… — прошелестел он и закашлялся.

— Не разговаривай. — попросил его юноша. — У тебя легкое пробито.

Русоволосый закрыл глаза. Он устал.

— Ты спи… — велел ему Эрих. — А я тут посижу.

Варму, похоже, задремал. Эрих долго смотрел на него.

— Поправляйся, вождь… — прошептал он, наклоняясь и целуя раненого в покрытой испариной горячий лоб. — Поправляйся, мой друг…

Варах едва слышно застонал- похоже, ему снились кошмары.

Рядом завозился Миха.

— А меня целовать будешь? — спросил он.

— Обойдешься! — весело осклабился Эрих, обнимая рыжесолосого. — Рад видеть тебя живым!

— И я рад! — откликнулся Миха, морщась от боли в пробитом боку. Выглядел он куда лучше Варму.

— А ты, оказывается, сила! — продолжал рыжеволосый. — Не ожидал от тебя!

Эрих вовсе не считал себя героем.

— Если бы не ты, — сказал Миха, — нас бы всех перестреляли, как куропаток. Мы обязаны тебе жизнью, хромой.

Эрих покраснел, насколько это было возможно при его бледности.

— Не смущайся, вождь. — попросил Миха. — Просто ты, наконец, стал взрослым…

Эрих вздохнул и гордо вскинул голову. Ему стало хорошо и спокойно.

— Похоже, нам пора возвращаться. — сказал Миха.

— Нет. — отрезал хромой, и его глаза стали вдруг очень холодными. — Сначала — отомстить!

И рыжеволосый впервые признал его правоту.

 

Глава 15. Ранения и отношения

Мрах и Намар переправились через реку на двух связанных вместе бревнах: на них было возложено ответственное поручение — по возможности разведать, что получится, о напавших о них людях. Под прикрытием сгустившихся сумерек львин и подросток выбрались на берег и отправились по следам неизвестных.

Поселение обнаружилось за небольшой дубовой рощицей — несколько десятков врытых в землю хижин, крытых тростником. Мрах и Намар залегли в кустах примерно в тысяче локтей от ближайшего костра — ближе подобраться не удалось, и принялись наблюдать.

Увиденное неприятно поразило обоих: стойбище буквально кишело воинами. Их было много, очень много, гораздо больше, чем путешественников всех вместе взятых.

Насмотревшись, разведчики вернулись к плотам — они несли плохие новости.

Плоты отогнали вверх по течению и спрятали в небольшой уютной заводи. Работа оказались нелегкая — чуть ли не половина путешественников были ранены. Эрих оглядел ту половину, которая еще сохраняла боеспособность, и пришел к простому, но неутешительному выводу — им не справиться. Тогда хромой вспомнил о Хараме и львином поселке — до деревни на холме было не так и далеко-быстроногий воин легко мог преодолеть это расстояние за сутки. Гонец-доброволец отправился в путь, Эрих приуныл — теперь оставалось только ждать. Два дня прошли в ленивом безделье — путешественники ели и отсыпались. К утру третьего дня на реке показались лодки — подоспела долгожданная подмога: сотня молодых, сильных львинов и Харам. С темноволосым варахом прибыла также девушка лет семнадцати, стройная и красивая, одетая в мужские штаны и рубаху. На плече у нее лежало копье, у пояса висел отнюдь не мирного вида топор. Харам представил красавицу как свою дочь.

Эриху понравилась девушка, и он даже попробовал с ней заигрывать, но гордая девица варахского племени сразу же пресекла его попытки, ловким боевым приемом отправив непрошенного ухажера искупаться в речной водичке. После этого Эрих преисполнился к ней глубочайшим уважением.

Девушку звали Айа, и она была воительницей от мозга до костей. Во время землетрясения, погубившего племя варахов, ей едва исполнилось два года. Харам любил дочь без памяти — она была единственной выжившей из всей его семьи.

Выросшая среди львинов, девушка прекрасно умела драться и великлепно стреляла из лука, а также на удивление метко метала ножи. Она разительно отличалась от Ранэ и Ирис, и Эрих влюбился в нее чуть ли не с первого взгляда. Это вовсе не означало, что он разлюбил обеих своих жен — просто теперь он любил еще и Айю, и ужасно страдал, что юная воительница не замечает его в упор. Айя и вправду оказалась достойна восхищения — еще до наступления темноты девушка успела переколотить половину мужского населения путешественников, перессорилась с почти всеми женщинами, исключая Хелю и Во, и серьезно поругалась с Михой — короче, быстро освоилась и принялась активно совать свой очаровательный носик везде, куда ее не звали. В конце-концов воинствующая девица попалась «под руку» вернувшемуся с охоты Мраху. Львин был мрачен, как грозовая туча.

— Девушка. — обратился он к ней, глядя чуть исподлобья полными тоски топазовыми глазами. — Что же ты такая буйная, не понимаю… Со всеми цапаешься… Тебе скучно?

Айя хотела было ответить резкостью, даже рот открыла, но молодой львин был так очарователен в своей печали…

— Пошли лучше с нами посидим, — предложил ей Мрах. — Поболтаем, посплетничаем…

И Айя не смогла ему отказать. Львин взял ее за руку и привел к костру. Появление воителицы встретили недовольным молчанием.

— Это Айя, — грустно сообщил Мрах и вздохнул. — Она посидит с нами. Миха, уступи человеку место…

Миха скривился, но подвинулся. Мрах усадил порядком смущенную девушку у огня и примостился рядом.

— Налейте гостье чего-нибудь, — велел львин.

Айя приняла из его рук чашку с травяным чаем и притихла. Мрах смотрел на нее снизу вверх, слегка улыбаясь — его глаза завораживали…

— Ты пей… — попросил львин. — Вкусный чай, с медом…

— …А она хватает этот растреклятый рог и хвать меня им поперек спины… — продолжал прерванный появлением девушки рассказ Миха. — Злющая, волосы дыбом! Я, говорит, твои рога убирать не собираюсь! И выставила нас с Мрахом на улицу!

— Ома может. — кивнула Хеля, прихлебывая из кружки. — Давай дальше!

— Ну, в общем, лежим мы на пузе… Сверху — рога, и встать не можем совсем…

— Из за рогов? — уточнила Хеля.

— При чем здесь рога? — удивился Миха. — Не из за рогов. Просто не можем…

— Ну да, — фыркнул красивый, совсем молодой львин, лежавший головой на Хелиных коленях. Юноша был просто копией Мраха: — Просто. Помню я эти рога! На ваши крики тогда полстойбища сбежалось…

Рыжеволосый слегка смутился, но продолжал:

— Ну ладно, неважно! В общем, лежим мы…

— А Ома тебе на голову мешок браги выливает, который вы с Мрахом не допили…

— Морин! — укоризненно попросил Миха. — Ну зачем?

Красивый львин пожал плечами.

— А рога? — оживилась Хеля.

— А рога я потом к нам домой принес. — напомнил жене Мрах и скривился. — Забыла, что-ли?

— Ааа, так это те самые! — обрадовалась львия. — Было дело! Только ты их не принес! Ты их втащил на крышу и вместе с ними провалился!

— Хеля! — хором ахнули Миха и Мрах.

Львия весело рассмеялась, показывая белые ровные зубки.

— Мы с Мрахом тогда только поженились и делали много разных глупостей. — пояснила она Айе.

— Ну, а дальше? — спросил Намар — он не знал этой истории.

— А дальше, — подхватила Хеля, — Два доблестных, но очень нетрезвых воина подобрали рога и пошли к Варму. Варму им налил еще.

Они показали ему рога. Варму рога одобрил и посоветовал укрепить на крыше — устрашать злых духов. Воинам идея понравилась и они решили перейти к ее немедленному осуществлению. Мрах залез на крышу нашего дома, но крыша не выдержала и рухнула, и Мрах вместе с рогами…

— А Мрах?

— А Мрах очень расстроился, потому что рога сломались.

— А ты расстроилась?

Львия кивнула:

— Не то слово! В ту ночь снег валил, а у нас — полкрыши нету!

Намар хмыкнул, представив себе Хелю сидящей в сугробе с рогами в руках.

— Но ты же меня тогда простила. — фыркнул Мрах.

— Простила. — подтвердила львия. — Потому что любила. А дыру потом Варму заделал и очень веселился…

— А Варму с вами? — спросила Айя, заинтересовавшись- ей уже приходилось встречаться с русоволосым вождем три года назад. — Почему я его не вижу?

— А вы знакомы?

Девушка кивнула.

Хеля сняла с колен голову Морина и легко вскочила на ноги.

— Раненый наш Варму. Ты перевязывать умеешь?

Девушка снова кивнула — конечно, она умела!

— Вот и хорошо! — обрадовалась львия. — Поможешь.

Раненые в количестве семи человек и восьми львинов лежали под навесом на одном из плотов. Тут, разумеется, были только «тяжелые». Виля, Руша и Во присматривали за ними.

— Мириха и Сваша мы уже перевязали. — сообщила Виля Хеле. — Нарми кровит, Лаша и Ориш спят, а Эрих злой и нас прогнал. Жара у него нет, плечо лучше. С ним жена сидит. Шерха вон мается, тебя ждет — у него рука болит…

— Ясно. — кивнула львия. — Эриха пора гнать, раз лучше. Остальные как?

— Вихор умирает. Аша тоже. Варму… Варму — пока непонятно. Бредит он и пить не хочет.

— Плохо. — Расстроилась Хеля. — Придется заставлять!

Похвалив Вилю, львия занялась ранеными. Айя и девочка ей помогали. Первым желтоглазая лекарка осмотрела страдающего Шерху и осталась довольна.

— Через пару дней полегчает. — успокоила она львина. — Переломы всегда поначалу болят. И вообще — топай отсюда, тебя друзья заждались. Да, еще — мяты завари и выпей перед сном — легче станет…

Шерха тут же исчез.

— Одним меньше… — вздохнула Хеля и нахмурилась — к ней ковылял Эрих. Увидев Айю, хромой просиял.

— Зачем Вилю обижаешь? — мягко укорила друга детства львия. — Запугал совсем девочку. Не стыдно, вождь?

Эриху было нестыдно.

— Нажаловалась, малявка… — промолвил он с досадой. — Достала она меня, понимаешь?

— Понимаю. — кивнула Хеля. — А чем достала?

— Всем! — заявил хромой. — Я с Варму хочу сидеть, а она заладила — ложись, жар начнется! Нету у меня никакого жара и не будет!

— А это плохо?

Эрих хмыкнул.

— Это ужасно. — ответил он. — Просто обожаю валяться в горячке.

Хеля сменила ему повязку и пообещала:

— Скачи побольше и обязательно поваляешься.

Этой же ночью и поваляешься. Бери жену и проваливай! Бражку не пить, ходить аккуратно и ни с кем не драться!

— Не пойду. — объявил Эрих. — Я с вождем буду!

Львия махнула на него рукой.

— Идем… — поманила она Айю. — Варму нашего лечить.

Русоголовый не узнал Хелю.

— Уходи, дух… — попросил он, едва шевеля потрескавшимися от жара губами. — Или я тебя съем…

— Ешь. — разрешила львия. — Я сегодня добрая. Только сначала выпей лекарство.

— Не хочу… — прошептал раненый. — Оно горькое…

— Не горькое, а очень горькое. — сообщил Эрих, склоняясь над другом.

— И ты уходи. — прошелестел варах. — Вы — духи смерти… Я вас не боюсь…

— А зря не боишься. — ответил ему Эрих. — Потому как мы очень страшные и голодные. Быстро пей, или хуже будет!

— Пусть будет. — упрямо заявил раненый. — Я все равно вирри…

— Вирри! — попросил хромой. — Ну пожалуйста…Всего пару глоточков!

Варах едва слышно застонал и прикрыл глаза:

— Воды… Холодной…

— Выпьешь лекарство — и будет тебе вода. Слово вождя! Пей!

Варму глотнул отвара и скривился.

— Ну вот и все. — сказал ему Эрих. — Теперь вода…

Напоив раненого, хромой присел рядом.

— Ничего, вождь, ты поправишься…

Айя, широко раскрыв глаза от удивления, смотрела, как тот возится с больным другом.

— Вот так… — шептал Эрих, помогая Хеле перевязывать Варму. — Ничего…

Человек льва стонал от боли. Он едва ли понимал, что с ним делают.

— Потерпи, вождь. — уговаривал его Эрих. — Еще немножечко потерпи… Вот так, вот мы и закончили…

Уложив раненого, хромой обтер его пылающее жаром тело мокрой тряпочкой и снова напоил. Варах уснул.

— Вот так, девочка. — вздохнул Эрих устало, обращаясь к до сих пор стоявшей рядом Айе. — Вождь за мной так почти три месяца ходил. С ложки кормил. Мыл. Повязки вонючие менял. — голос хромого вдруг взвился почти до крика. — Если бы не он, я бы с тобой сейчас не разговаривал! Он меня тогда выходил, и я его выхожу!

Девушка слушала, не прирывая, потом стремительно шагнула к скорчившемуся на деревянном настиле мужчине и, упав рядом на колени, порывисто обняла его за шею.

— Выходишь… — горячо прошептала она прямо в его полураскрытые, жаркие губы.

Эрих зашипел и начал заваливаться на бок. Из под повязки на его плече брызнула кровь.

— Хеля! Виля! — испуганно закричала Айя. — На помощь!

— Допрыгался таки. — вздохнула львия, хлопоча над полубесчувственным другом — кровь никак не унималась. — Теперь точно в горячке сляжешь…

— Я — вождь… — сказал Эрих, пытаясь гордо выпрямиться.

— Да вождь ты, вождь, только успокойся! — прикрикнула на него Хеля, пытаясь затянуть повязку потуже. — Ты мне мешаешь!

Айя опомнилась и бросилась помогать. Совместными усилиями им, наконец, удалось остановить кровотечение.

— Все. — объявила львия, закрепляя последний узел. Уложив близкого к обмороку Эриха на меховое одеяло, Хеля вытерла испачканные руки о драное полотенце и обессиленно опустилась на лежащее рядом бревно.

— Никогда не влюбляйся в вождей. — попросила она Айю. — От них — одни неприятности.

Юная варашка только вздохнула — похоже, совет желтоглазой целительницы несколько запоздал…

Предсказание Хели сбылось полностью-Эрих провалялся всжару дня три и совсем ослабел: потерявший слишком много крови, он едва мог сидеть без посторонней помощи. Зато Варму стало получше: жар немного спал, раненый варах перестал нести чушь про вирри, признал друзей и даже немного поел.

— Ну ты и дохлятина… — смеялся Эрих, лежа рядом с другом. — Полтарелки супа одолеть не можешь!

— На себя посмотри… — вяло огрызнулся Варму — ему все еще было тяжело дышать.

— И я дохлятина. — согласился хромой. — Но ты — хуже!

Варму обиделся и отвернулся.

— Давайте лучше лекарство пейте, дохлятины. — засмеялся Мрах, подсовывая обоим раненым кружки с целебным отваром.

— Опять? — хором возмутились Варму и Эрих. — Ну сколько можно?

— Михе пожалуюсь! — пригрозил львин.

— Жалуйся! — отвечали раненые, отпихивая кружки. — Пусть сам и пьет эту гадость!

Оба шли на поправку, и немного капризничали.

— У Михи все давно зажило. — настаивал Мрах. — Ему не надо. А вам надо! Пейте, кому говорят!

— Ни за что!

— Ах, вы так! — и львин, грозно оскалившись сделал вид, что собирается вылить отвар раненым на головы. — Горячее! — честно предупредил он.

— Лей! — разрешил Эрих. — Все равно не буду!

— А чтоб вас! — ругнулся Мрах, шмякнул кружки на пол и ушел, дергая хвостом и всем своим видом выражая крайнее неодобрение.

Варму и Эрих поглядели ему вслед и рассмеялись.

— Больно… — выдохнул варах, давясь смехом.

Эрих молча пододвинул ему кружку.

— Мерзость какая… — покривился человек льва. — Не хочу…

Но боль не проходила. Пришлось пить.

— Дрянь жуткая. — пожаловался Варму, чуть отдышавшись, — Но помогает.

— Угу. — буркнул Эрих — он увидел направляющегося к ним Миху. Сейчас рыжий начнет орать…

Но Миха не стал орать. Забрав у хромого кружку, он перелил ее содержимое Варму и сказал:

— Не хочешь — не надо. Заставлять не буду. Но если плечо разболится — не жалуйся! — и ушел.

— Дела… — пробормотал варах и закашлялся.

Эрих молчал — плечо уже болело. Ладно, придется потерпеть…

К ночи хромой вождь готов был выть от боли. Конечно, можно было попросить пару глотков у Варму, но Миха словно невзначай околачивался поблизости, и у Эриха взыграла гордость — терпеть так терпеть! Бледный до зелени, несчастный страдалец едва слышно стонал, скрипя зубами. Варах спал, и хромой мучился в одиночестве.

Неслышно подошла Айя и присела рядом.

— Тебе плохо?

Эрих попытался улыбнуться — вышло не очень.

— Плечо болит… — пожаловался он.

Айя молча протянула кружку.

— Не могу — Миха смотрит. — вздохнул хромой.

Айя удивленно подняла брови: пришлось объяснять.

— Ну ты дурак! — заявила девушка, разобравшись. — Хочешь, я с ним поговорю?

— Нет! — взвыл Эрих. Плечо болело невыносимо.

— Миха! — позвола варашка. — Иди-ка сюда! Эрих хочет тебе что-то сказать!

Рыжеволосый подошел.

— Что, болит? — спросил он, издевательски хмыкнув.

— Да! — выдохнул Эрих.

Миха кивнул:

— Повторяй за мной! — велел он. — Я больше не буду выделываться и стану делать то, что мне велят!

— Миха! — выдохнула пораженная Айя. — Зачем?

Эрих скрипнул зубами и отвернулся: пусть лучше боль, чем унижаться перед этим!

— Мне не десять лет, брат! — прошипел он.

— Ну тогда терпи дальше. — разрешил Миха. — Передумаешь — позови.

Но Эрих был слишком горд. Он промаялся до утра и в конце-концов, совершенно измученный, задремал ненадолго, но боль вскоре снова разбудила его. Открыв глаза, раненый увидел сидящего рядом Миху.

— Я был не прав. — коротко извинился рыжий, протягивая кружку с отваром. — Возьми…

Эрих молча выпил лекарство и обессиленно откинулся на подушки.

— Я тоже был не прав. — ответил он глухо. Боль медленно уходила.

— Поправляйся скорей! — улыбнулся Миха.

— Спасибо!

Братья пожали друг другу руки.

— Сегодня вечером мы выступаем. — сообщил рыжеволосый. — Нельзя больше тянуть.

— Убейте их всех. — попросил Эрих. — За Нора, за Рашку, за других…

— Мы постараемся. — серьезно пообещал Миха. — Даю слово вождя!

Эрих устало прикрыл глаза и с трудом сдержал зевок.

— Поспи, друг. — сказал ему Миха и ушел.

Раненый уснул почти сразу. Ему приснилась Рашаня, какой она была в детстве: пятилетняя львинька смеялась, играя с щенком.

— За тебя отомстят! — пообещал ей хромой, не просыпаясь. Из под его сомкнутых век бежали слезы.

 

Глава 16. Месть

Почти сотня львинов и людей, бесшумно ступая, направлялись к поселку, скрытому дубовой рощицей. Они шли убивать. Впереди, с копьем наизготовку, крался Харам, Миха — за ним.

Мрах и Айя шагали рядом. Юная воительница, вооруженная коротким копьем, то и дело поглядывала на молодого львина, зачарованная грациозностью и точностью движений его сильного, гибкого тела.

— Красив, очень красив… — прошептала девушка. — И почему я не львиня?

Выросшая среди львинов, Айя не видела никакой разницы между людьми и гривастыми.

Мрах восхищал ее, и, если бы не Эрих…

— Он женат… — муркнул львин, и девушка покраснела.

— Тихо вам! — шикнул на них Миха. — Нашли время болтать!

— Это не я. — фыркнул Мрах. — Это Айя. Она говорит, что я красивый.

Варашка споткнулась и чуть не упала.

— Аааа. — понимающе кивнул рыжий. — Замуж ей пора…

— Она не может. — вздохнул львин. — Эрих уже женат.

— Не понял?

— Эрих женат. — повторил Мрах.

— А ты здесь при чем?

— Ни при чем. Просто красивый.

Сбитый с толку Миха забыл смотреть под ноги и тоже споткнулся.

— Чего ты несешь? — возмутился он шепотом. — А ну-ка рты закрыли все! Красивые и некрасивые!

Мрах и Айя переглянулись и глупо захихикали.

— Цыть! — прикрикнул на них рыжий — отряд приближался к вражескому стойбищу.

Послушные жесту Харама, мстители опустились в густую траву и поползли.

Их заметили, когда до ближайшей хижины оставалось не больше трех десятков шагов.

Закричал караульный и тут же упал, пронзенный стрелой — Мрах бил без промаха.

Крик подхватили. Завыл рог. Из хижин посыпались заспанные полуголые воины…

Прятаться больше не было смысла.

— К бою! — заорал Харам во всю мощь своих легких. — Факелы зажигай!

Мрах сунул Айе в руку палку с обмотанным соломой концом, чиркнул кремнем — пропитанная смолой сухая трава вспыхнула…

— Поджарим гадов! — взвыл львин, поджигая еще пару факелов. — Вперед!

Люди и львины преодолели оставшееся до стойбища расстояние в несколько ударов сердца. Навстречу им бежали чужие воины.

— За Рашаню! — крикнул Мрах, ловким взмахом закидывая один из факелов на ближайшую крышу и одновременно уворачиваясь от брошенного копья. — За Нора! — дубинка львина раздробила череп неосторожному вражескому воину. — За Варму! — копье юноши с треском сломалось от удара о топор…

Львин только оскалился; крутанув над головой дубинкой, он прыгнул на врагов. Айя ахнула.

— Факелы! — крикнул ей Мрах. — Кидай факелы!

Высокий обнаженный воин вылетел из темноты с явным желанием проткнуть девушку копьем.

Айя поднырнула под нацеленную ей в живот и ловко, с разворота, ударила врага пяткой в живот.

— Ох… — только и смог выдохнуть чужак, роняя копье и падая в пыль.

Айя перепрыгнула через него и тут же столкнулась еще с одним. Чужак схватил ее за волоты.

— Аааа! — завопила девушка и ткнула ему в лицо связкой пылающих факелов. Воин с воплем отшатнулся.

— Жги! — донесся позади бешеный крик львина.

Айя вылетела в узкий проход между хижинами и огляделась — здесь было пусто и тихо.

Один за другим закинув факелы наверх, девушка вытащила из за пояса топор. Над головой затрещало — сухой тростник вспыхнул.

Перехватив топор поудобнее, Айя развернулась и бросилась обратно — почему-то ей показалось, что Мраху нужна помощь. Позади разгоралось пламя.

Полный боли и ужаса крик послышался совсем рядом. Айя остановилась. Крик повторился — он шел из одной из объятых пожаром хижин. Сунув топор обратно за пояс, девушка кинулась на голос.

Дверь ближайшей хижины распахнулась, и из готового вот-вот рухнуть дома выскочила маленькая, закутанная в дымящееся меховое одеяло фигурка. Ребенок!

Мрах вылетел словно ниоткуда. В руках у него был тяжелый боевой топор. Молодой львин был страшен — весь в крови, острые клыки обнажены в бешеном оскале…Заметив ребенка, обезумевший в своей мести воин поднял топор. Его сильное тело напряглось, готовое к прыжку.

Ребенок застыл, глядя на приближающуюся смерть.

— Нет! — закричала Айя, бросаясь вперед. Она успевала, должна была успеть! Ребенок продолжал стоять, парализованный ужасом…

В последнее мгновение Мрах все же заметил девушку, но было поздно — Айя врезалась в него, как выпущенный из пращи камень, и оба покатились по земле.

Мрах рычал, пытаясь вскочить, но юная воительница вцепилась в него воистину мертвой хваткой.

— Не смей! — кричала девушка, выкручивая сжимающую топор руку львина. — Не смей!

Мрах взвыл и укусил ее за плечо.

— Гадина! — шипел он, извиваясь. — Пусти!

Айя не сдавалась.

Внезапным сильным рывком львин вывернулся и бросил девушку на траву. Глаза у него стали совершенно безумные: — Убью!

И схватил ее за горло. Айя попыталась ослабить хватку, но пальцы у Мраха оказались тверже гранита. Задыхаясь, девушка отчаянно забилась и ударила утратившего разум львина коленом в пах. Мрах мявкнул, разжал пальцы и откатился в сторону.

Жадно хватая ртом воздух, почти задушенная воительница некоторое время просто лежала, пытаясь прийти в себя, потом с трудом встала. Рядом на земле корчился Мрах. Ребенок исчез. Догорали хижины.

Из пламени вылетел Миха — рыжеволосый прижимал к себе непонятный сверток. Увидев Айю, вождь резко затормозил. Сверток на его груди зашевелился и разразился обиженным плачем.

— Девочка. — сообщил Миха и крепче обнял ребенка. — Год, не больше…

Айя вздохнула.

— Что с львином? — спросил рыжий, наконец заметив Мраха. — Ранен?

Девушка покачала головой-говорить она не могла.

Мрах застонал и завозился на земле.

Миха сунул плачущую девочку Айе и склонился над другом. Мрах продолжал стонать.

— Ничего не понимаю. — Вздохнул рыжий. — Он точно не ранен?

— Нет. — прохрипел львин, и снова скорчился. — Ооо, больно…

Недоумевающий Миха вгляделся в Айю и ахнул, заметив синяки на ее шее.

— Так это ты его приложила! — догадался он. — Ну, сильна!

Юная воительница опустила голову и заплакала, прижимая к себе чужого ребенка.

Эрих пошатнулся, рухнул на колени, и его вырвало.

— Нет… — простонал он, закрывая лицо руками. — Не может быть…

Айя присела рядом и обняла его.

— Это правда. — вздохнула она.

Эрих снова застонал.

— Но ты же хотел… — переминаясь с ноги на ногу, неуверенно спросил стоявший рядом Харам.

Хромой оттолкнул плачущую Айю и гордо вздернул подбородок.

— Да, я хотел! — воскликнул он звенящим от гнева голосом. — Я — хотел! Но не так! Это — не месть!

Харам уныло понурился.

Эрих продолжал кричать: — Это — не месть, слышишь! Это убийство! Грязное, мерзкое убийство! Их дети не сидели в засаде! Они не стреляли в нас из луков! Дети — не виноваты! Зачем вы их убивали? О, великие духи, что же мы наделали!

Темноволосый варах мрачно молчал.

— Не молчи! — взмолился Эрих. — Скажи хоть что-нибудь! Объясни мне, зачем вы устроили бойню?

Харам отвернулся и вздохнул. Ему нечего было объяснять.

— Вы — хуже зверей. — стонал Эрих, обхватив голову руками. — Зачем, зачем?

— Поздно плакать, вождь. — сказал ему Миха. — Сделанного не воротишь.

Эрих поднял на рыжеволосого полные муки, воспаленные глаза.

— Ты прав, друг. — медленно проговорил он. — Все уже случилось.

Миха кивнул.

— Ты спас девочку? — спросил у него хромой.

— Двух. — откликнулся рыжий. — Почти двух. Одной шесть, вторая еще не ходит.

— Хорошо. — вздохнул Эрих. — К себе возьмешь?

— Да.

— А почему почти?

— Потому что Айя успела первой. — уклончиво ответил Миха — ему не хотелось рассказывать про Мраха.

— Еще выжили две девушки и мальчик… — сообщила Айя.

Эрих содрогнулся, и его опять начало рвать.

Да, безусловно, Нор и Рашаня были отомщены полностью…

Немного придя в себя, хромой вождь приказал принести браги и напился в одиночестве. Но хмельное не помогло.

Вылив остатки пьяного сока в реку, Эрих побрел искать Миху. Рыжеволосый был под навесом — он укладывал спать спасенную из огня малышку.

— Мы отплываем завтра. — бросил ему Эрих. — Пора возвращаться домой.

Миха рассеянно кивнул: — Я распоряжусь.

Хромой окинул рыжего долгим, холодным взглядом.

— Сам распоряжусь. — процедил он сквозь зубы. — Я тоже вождь.

И ушел, приволакивая больную ногу.

В обратный путь двинулись на рассвете.