Порой я нуждаюсь в одиночестве, как в незаменимом лекарстве. Время летит со скоростью реактивного самолета, сменяя панораму календарных месяцев. А я, застряв в беспечном блаженстве кокосового острова, не тороплюсь покупать обратный билет, чтобы вернуться в реальность из своего придуманного рая. Даже когда на землю опять приходит май. И снова любуюсь на безоблачные закаты, смешно трепыхая крылышками и нелепо разинув клюв, как маленькая желтая ворона.

Каждому человеку иногда требуется время на то, чтобы разобраться в себе. После очередной ночи, проведенной без сна, меня тянет прогуляться, будто бессонница подзаряжает батарейки, на которых работает организм. Второпях сделав укладку, надеваю резаные джинсы, красный кожаный ошейник с шипами, гриндерсы и майку с изображением Статуи Свободы. Пожалуй, свободы мысли мне сейчас и не хватает. Сажусь в первый попавшийся автобус. Долго еду по незнакомому маршруту. Смотрю в окно. Слушаю плеер. Дорога успокаивает. Листаю свежий номер «Vogue». Впитываю каждой клеточкой восторг непринужденной глянцевой роскоши. Способ жить так, будто ты рождена для того, чтобы на тебя любовались… Я не умею так. Мне еще предстоит перекроить себя вдоль и поперек, чтобы перестать выискивать недостатки.

Сколько себя помню – я ненавижу себя, дрессирую, довожу до исступления. Что бы ни говорили, человеческая неуверенность искореняется по большей части кнутом, а не пряником. Хотя, надо признать, я больше никогда не одеваюсь в несовместимые цветовые сочетания – с тех пор, как опозорилась на школьном выпускном, явившись в дебильном наряде, от которого меня не смогла отговорить даже Ленка.

Случайно натыкаюсь на статью «Склонность замужних женщин к изменам». Естественно, тут же вспоминаю про Иру. Кусаю губы. Дергаю себя за ошейник. Ерзаю на сидении. Напоминаю себе, что не мешало бы научиться держать эмоции под контролем.

На следующей остановке вваливается бабка. Разумеется, злобно косится на меня и начинает орать, пугая единственным торчащим зубом:

– А если твоим детям будет стыдно за тебя, что ты будешь делать?

А вот действительно, что…?

Плетусь домой. Надо срочно поговорить с папой. А вдруг и ему бывает стыдно за меня?

Все эти мысли настолько не дают мне покоя, что пальцы с трудом попадают по клавишам, пока я пытаюсь отвлечься в спасительной паутине Интернета. Бесцельно брожу по сайтам, жизнь сосредоточилась вокруг неразберихи в голове… Не спасает даже срочная реанимация шоколадом. Потеряв надежду вернуть спокойствие самостоятельно, я звоню Ленке.

– Ленок, я как несчастный Гамлет скитаюсь в поисках ответа и не нахожу себе места, – жалуюсь я лучшей подруге.

– Слушай, а пошли на встречу выпускников нашей школы! – внезапно предлагает подруга.

– А ты уверена, что это хорошая мысль? – сомневаюсь я, припоминая обидные слова бабки в автобусе.

– А что? Ты не знаешь, куда себя деть, а я почти закончила работу над дипломом на сегодня. Обычно мне трудно найти время на подобные мероприятия, но сегодня все как-то само собой складывается…

– Ладно, чем черт не шутит. Пошли. Только мне надо собраться…

Белые розы пронзительно кричат своей красотой, ослепляя белизной с подоконника. Я дарю их себе сама. Ни один мужчина на свете не знает, как сильно я люблю эти цветы. Ледяная красота гипнотизирует, словно передавая сигналы на уровне подсознания. Маленькие белоснежные солнышки, созданные согревать сердце… Они звенят, как звезды в морозной высоте стратосферы.

В колонках играет «Rolling Stones», задавая хулиганское настроение. За окном приветливо улыбается майский день, напоминая о последнем звонке. Я в замешательстве нарезаю круги по комнате, не понимая, как одеться на этот ежегодный праздник жизни, на котором не появлялась с того момента, как закончила одиннадцатый класс. Все равно у меня не было в школе близких друзей, кроме Ленки, а с ней мы видимся часто…

Конечно, мне найдется, чем поделиться с теми, с кем судьба раскидала меня по разные стороны реальности. Интересно, как отреагируют мои одноклассники на то, что я теперь фрик? Все-таки среди сверстников я слыла вечной выдумщицей и непоседой в школьные годы. Они, скорей всего, не удивятся моему сумасшедшему образу жизни.

Я смотрю на свои эпатажные наряды глазами обычного человека, понимая, что в кругу непосвященных буду выглядеть, мягко говоря, смело… Скорее всего, сегодня не избежать самых неожиданных вопросов, поэтому, завершая образ ярким макияжем, я готова ко всему…

– Ну как, ты оделась? – торопит Ленка.

– Еще десять минут – и можно будет выходить. Осталось только поставить ирокез…

Встретившись на углу моего дома, мы идем в нашу старую школу при балетном училище. Дружеский поцелуй в щечку, улыбка старой подруги, иллюзия радуги над головой. Деревья растут вместе с нашими успехами. Все такое родное и знакомое… Но что-то бесповоротно изменилось, доказывая, что детство никогда не вернется… Все чаще приходит противное ощущение того, что ты – иностранка в родном городе. Все труднее становится выживать здесь… Современная Москва имеет лицо кавказской национальности. Чужеземцы перекрикиваются на своем нечеловеческом диалекте, расположившись во дворе, где прошло наше детство. Страшно выходить на улицу, ожидая опасности в любой момент.

– Вай, это что за разноцветный женщинъ?

– Это не женщинъ, а павлинъ!

– Вай, шайтан! – оживились двое чурок при виде моего ирокеза и бирюзовой майки с лимонными полосками.

– Дикие люди, – возмущается Ленка.

– Тоже мне, гости столицы. Обнаглели до предела, будто у себя дома, – злюсь я.

Так больно видеть родной город, наводненный полчищами иногородних, наполняющих Москву, как черви – гнойную рану. В городе уже давно разрастается самый настоящий элитарный фашизм. Националистские тенденции все увереннее разрушают миф о дружбе народов, внушаемый в школе с начальных классов…

Чертовы приезжие гастарбайтеры! Из-за них даже бабуля-одуванчик станет настоящей фашисткой. Чужие народности постепенно вытесняют представителей белой расы с нашей родной земли. Среди бесконечных приезжих едва ли можно встретить коренного москвича. А родной двор плотно застраивается многоэтажками, которые скоро заселятся нерусскими. Новые хозяева будущего с погаными лицами врагов и гнетущая новизна облика Москвы двадцать первого века разрушают связь с прошлым. Мне изо всех сил хочется верить в то, что Россия для русских, но…

Облака в виде лошадок – это единственное, что всегда будет неизменным. Солнце, как малиновое яблоко, – это последнее, на что можно смотреть и понимать, что ты – у себя дома… Мы идем в нашу старую школу. Знакомый с детских лет маршрут сейчас вызывает совсем другие ассоциации, нежели трепет и ужас перед новым днем трудных побед. Какая-то ностальгическая нежность встает комком в горле. Вспоминаются уроки балета, белые отглаженные юбочки, изящные пуанты, наша строгая Мегера… И вот мы переступаем порог балетного училища. И как много лет назад, под ребрами проливается кипяток волнения, когда мы входим в знакомый класс.

Там, где раньше проходили наши занятия по танцу, стоит накрытый стол и слышится музыка. Какие-то важные люди общаются между собой и оценивающе смотрят друг на друга. Глядя на них будто впервые, я вижу тех, с кем раньше вместе училась, абсолютно другими людьми.

– Дела, бизнес, все серьезно, а как еще? – утверждает мужчина, в равнодушном облике которого с трудом узнается бывший мечтатель.

– Я купила машину, родила ребенка и развелась, – хвалится своими достижениями другая наша бывшая одноклассница.

– Работа, дом, жена, пиво с мужиками по выходным – все, как у людей, – доносится монолог еще одного человека, который запомнился мне как любимец всех девчонок школы. Сейчас бывший герой-любовник полысел, сильно расплылся, а в его голосе слышен неприкрытый цинизм.

Те, с кем я раньше училась, сегодня стали бизнесменами, менеджерами и офисными работниками. А ведь когда мы были детьми, то все мечтали о сцене, приходя в балетный класс. Невольно услышав чужие разговоры, я прихожу к жуткому выводу, что все мои сверстники ужасно постарели. Подумать только, эти люди одного возраста со мной, а мыслят так, будто их молодость давно прошла. И мне становится так страшно, глядя на их располневшие тела, заплывшие жиром лица и потухшие глаза. Вот, что бывает, когда слишком долго занимаешься «серьезными делами»…

– Здравствуйте, я так рада снова видеть вас всех вместе! – пытаюсь я перекричать музыку.

Но это обращение осталось без ответа. Непонимающие взгляды доказывают, что никто так и не понял, что за экзотическая птица залетела на огонек. Появившись на вечере встречи выпускников, я выгляжу таинственным инкогнито. Бывшие одноклассники совсем не узнают меня… Зато их лица, бесповоротно измененные временем, вспоминаются легко и даже вызывают сострадание. Никто не будет прежним, неизменна лишь судьба… Я повторяю свой монолог. И только тогда один из беседующих, убавив музыку, возмущенно произносит:

– Что это за ненормальная?

Подумать только, эти слова принадлежат человеку, с которым я сидела за одной партой… Глупо было бы врать, что я пропустила мимо ушей это неприятное определение. Такой поспешный вывод сильно задевает меня.

– Слушай, ты что, забыл, как носил мой портфель? – спрашиваю я одноклассника.

– Я вообще тебя впервые вижу!

– Девушка, вы, наверное, что-то путаете, – важно говорит первая красавица нашего класса.

– Я ничего не путаю. Катюха, ты что, тоже не узнаешь меня?

Красавица осекается, услышав свое имя. И, внимательно посмотрев на меня, спрашивает остальных:

– А может, она чья-то дочка? Все-таки этот сумасшедший подросток кого-то мне напоминает…

Не может быть, чтобы мои сверстники решили, будто среди них затесалась какая-то малолетка… Впрочем, среди корыстных зануд я, и правда, выгляжу весьма легкомысленно.

– Это же самая классная девушка нашей школы, сами вы ненормальные! – вскипает Ленка.

– Скажите мне, это вторжение пришельцев или праздничный банкет? Откуда здесь это чудо-юдо? Кем бы она ни была, зачем нужен в приличном обществе неправильный человек? – веско заявляет бывший отличник.

Итак, одноклассники встретили мой необычный внешний вид без особой доброжелательности. Как все прочие каждый день. Миллионы непонимающих глаз встречают «неправильного человека» осуждением, злобно смотрят вслед. Так просто сдаться и позволить им сломать твою душу… Но я буду держаться до последнего, даже падая вниз, как подбитая птичка. Говорил же Грустный Клоун: «Верь своим мечтам».

– А что такого неправильного в том, чтобы необычно выглядеть? – мирно интересуюсь я.

– Надо зарабатывать деньги и стремиться к респектабельности, а не хипповать, – снисходит до ответа самый умный парень нашего класса.

Чему удивляться? Людьми движет желание заработать. Они хотят денег. Много, много денег. И люди работают. Люди работают на людей… Люди работают вопреки тому, как должны работать люди. Люди только и делают, что работают. Они совсем разучились жить… Разве можно назвать жизнью это агрессивное безумие, оставляющее единственную цель – иметь и потреблять? «НЕПРАВИЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК» – с этими словами хочется ткнуть пальцем в каждого, кто живет ради того, чтобы работать, а не работает ради того, чтобы жить.

– Послушай, Дергачев, бизнесмен хренов, скажи, ты хоть иногда думаешь о чем-то, кроме денег? У тебя есть любовь, смысл жизни, мечта? – заводится моя лучшая подруга.

– Вы что, обкурились обе? В мечты и поиск смысла жизни играются детки. Взрослые думают о более серьезных вещах. Хотя, конечно, под хороший косячок иногда можно некисло пофилософствовать.

«Вот стать бы кошкой и нассать тебе в ботинок! Твоя серьезность мигом улетучится», – думаю я. А ведь все более чем печально…

Как больно смотреть на родной город, инфицированный неукротимой жаждой материального! Москва задыхается, порабощенная высокими технологиями. А люди все больше хотят, работают, потребляют и сходят с ума… Чтобы хоть как-то забыться перед новым рабочим днем, по ночам выползает повеселиться поколение синтетических наркотиков. Они блестят равнодушными глазами, дополняя картину настоящего, среди городского вечно работающего мяса… Боюсь, что Москву поглотило бесповоротное безумие общества, где в гонке за выгодой стало совсем не модно любить.

– Ленок, спасибо за поддержку, но мне больше не хочется быть здесь.

– Ты что, ну куда ты? – беспокоится Ленка, увидев в моих глазах слезы.

– Каждый хочет вершить правосудие, оставаясь при этом обычной офисной крысой. Знаешь, мир не изменить в одиночку… Наверное, вся моя жизнь является примером, как поступать не надо, и вообще, кто я такая?..

Я молча разворачиваюсь и ухожу, не изменяя принципу не плакать на людях.

На душе остается противный осадок. Люди так любят ломать чужие мечты, рушить замки из песка и топтать одинокие розы. Тот, кто не носит солидную одежду, не гонится за покупкой машины и не зачесывает волосы в ирокез, плохо вписывается в картину мнимого благополучия. Словом, ты – ненормальный, если свобода души для тебя дороже. Что ж, иногда это звучит как комплимент. Жизнь проходит, но никто не унесет в могилу свои миллионы и шмотки от «Dolce&Gabbana».

Идеологические ценности общества смешны и ничтожны. Люди стоят в очереди за счастьем, а оно находится абсолютно не там, куда они стремятся. Зачем обманываться, думая, что деньги – смысл жизни? Успешность, выгода, комфорт, а в итоге – полная пустота.

Чтобы не появляться перед папой с заплаканными глазами, я какое-то время сижу на тротуаре школьного двора и кормлю голубей семечками, слушая плеер. Маленькие шустрые птички шустро склевывают темные зернышки, которые сыплет им из ладоней антисоциальный элемент. Треки Тори Эймос усиливают ощущение весны. На душе постепенно становится легко и спокойно.

Площадка перед школой, где мы раньше прыгали по нарисованным мелом квадратикам, играя в классики, уставлена дорогими иномарками. В день встречи выпускников каждый хочет выпендриться, показать свою значимость.

Зачем так много работать – только ради того, чтобы покупать бессмыслицу, без которой жить гораздо приятнее и проще? К черту машины, квартиры, дачи, бриллианты и прочую мерзость под стремным названием Роскошь. Богатство пугает холодным равнодушием, а люди почему-то к нему стремятся. Богатые вызывают жалость. От них веет атмосферой европейского кладбища, где по заказу рыдает щедро оплаченная массовка, а близкие родственники облизываются в ожидании наследства. Богатые потеряны в мире вещей, каждая из которых имеет свой ценник. Чем больше они имеют, тем несчастнее делаются. Им всегда нужно больше. Они не могут жениться по любви или быть с тем, кто нравится. Ради того, чтобы не отстать от конкурентов, несчастные тратят свою жизнь на ошибки. Зависть, жадность, зависимость – как много воплощений у уродства! Мне совсем не хочется становиться жертвой такого общества.

Окружающие смеются, говорят, что я упала с другой планеты. Их Сектор Фантазии давно отмер или удален. Мир становится похож на сайт «Одноклассники», где правильные люди обсуждают свои важные дела, иногда прерываясь на пятиминутный секс.

Пузатые голуби склевали все семечки и довольно курлыкают, расхаживая рядом с платформами моих ботинок. Как жаль, что нельзя стать одной из них и быть счастливой просто от крошки хлеба… Но зато я могу, забывая несправедливость мира, снова и снова возрождаться из пепла, как феникс, и просто делать ярче чей-то пасмурный день. Дайте мне громкоговоритель, и я закричу на всю планету о том, что творится в разноцветной душе «неправильного человека». Ступая по грани безумия, ты падаешь на ладони Фантазии… Причудливый художник рисует другой мир, а сердце повторяет: «Значит, это кому-то нужно…».

На мое плечо опускается рука. Голубиная стая резко взлетает в воздух, обдавая меня потоком ветра, как крутящиеся лопасти вертолета. Я ставлю трек на паузу, оборачиваюсь и вижу перед собой Ленку.

– Вот ты где, моя жар-птица. Я полшколы оббегала, а тебя нигде не было. Ты так внезапно исчезла…

– Это правильное общество подействовало на меня не очень хорошо.

– Господи, какие же они все зануды! Я пыталась объяснить им, что они не правы, но не смогла находиться там больше пятнадцати минут! Пойдем ко мне, устроим вечер одноклассников по-нашему!

Гигантский мандарин заката тонет в океане неба, а потом и вовсе исчезает за линией горизонта. Накупив сладостей, мы катаемся на тачке для продуктов по супермаркету. Охранник, махнув рукой на сумасшедшую в брюках с кислотными подтяжками и ее подругу, крутит пальцем у виска. Жизнь похожа на пакет с орешками в цветной глазури: распробовав ее потрясающий вкус, ты не сможешь остановиться.

И я снова улыбаюсь своей самой незаметной улыбкой каждому портретику Че Гевары, подмигивающему мне со скатерти на Ленкиной кухне. Умение быть верной мечтам – намного прекраснее, чем привычка бессмысленно сердиться на тех, кто сам живет неправильно. Все будет хорошо… Будет новый день, новые чувства, вырастут новые розы… Я опять обращаюсь к Че Геваре, ведь он может понять это лучше всех…

Послушай, амиго, люди вынуждают меня променять образ жизни фрика на страшную реальность с пометкой «правильный человек»! Скорее всего, к трем моим татуировкам добавится еще… Но я не хочу похоронить свою душу раньше времени! Уж лучше остаться счастливой и неправильной.

Конечно, может получиться и так, что в глубокой старости бабушка Фрида будет вынимать из духовки сладкие пирожки, испеченные для внуков… Но даже одетая в уютный передничек и занимаясь домашними заботами, она навсегда останется такой же бунтаркой, которой вечно двадцать два.

Это фрик-андеграунд. Мы молоды и независимы, даже если в паспорте стоит солидная цифра. Душа бессмертна, она никогда не стареет. Разрушь систему внутри себя! Давайте пошлем к черту привычки и комплексы! И пусть только какая-нибудь «правильная» сука попробует нас остановить! Ведь ты тоже так считаешь, Че?..