– Шлюха, наркоманка и тварь, – злобно огрызается бабушка с рассадой, с упоением переезжая тяжелой тележкой мой больной палец на ноге. Бурно протестует против вынужденного соседства.

Боль ввинчивается куда-то в центр мозга, как электрическая дрель. В глазах взрываются разноцветные фейерверки. Стиснув зубы, считаю до десяти. Неприятное ощущение стихает. Но осадок, оставшийся от обидного сравнения, повисает на душе, как чернильное пятно, выпущенное испуганным осьминогом. Делаю вид, что мне совсем не больно. Опускаю глаза в пол. Глубоко вздыхаю.

Я не употребляю наркотики, не занимаюсь проституцией и считаю себя достойной человеческого отношения. Но, обладая внешностью гостьи с другой планеты, сложно доказать, что ты – не Вселенское Зло.

– Мамочка, кто это? – сюсюкает розовощекий карапуз, довольно прыгая на руках родителя. И, радостно улыбаясь, тянет пухленькую ручку к моему ирокезу, цвета блестящей платины.

– Это очень плохая тетя. Берегись таких, как она, – вещает очкастая мамаша и демонстративно отгораживает ребенка от меня своими огромными грудями.

Молча проглатываю комок в горле. Что дает окружающим право судить о других по внешности? Не сделав попытки разглядеть душу человека, обвинять его в непорядочности? Стараюсь отвлечься. Кусаю губы. Привыкаю к несправедливости. Мои глаза смотрят жестко и недоверчиво. Выживать трудно. Таким, как я, – особенно.

Однажды я перестала подчиняться правилам системы. А потом поняла, что это – способ сделать мир лучше. А теперь мне всегда приходится терпеть осуждение, как расплату за свой эпатажный внешний вид и духовную свободу. Очень непросто жить, если ты фрик… А я к тому же еще и стриптизерша. Взрывоопасная смесь. Коктейль из парадоксов, приправленный эротикой. Радуга, смешанная со слезами. Жизнь с терпким вкусом несбывшейся мечты.

Москва. Утро понедельника. Восемь часов до полудня. Я возвращаюсь домой с работы. Выйдя на улицу из прокуренного ночного клуба, облегченно вздыхаю. И, ощущая на ресницах теплые лучи восходящего солнца, любуюсь своим родным городом, очнувшимся от недолгого ночного забытья. Москва никогда не спит и не имеет права сожалеть об этом.

Я тоже давно перестала спать по ночам… От этого меня отучил мой любимый город. Обычно мой новый день начинается ночью, а утром я возвращаюсь домой, любуясь городом до наступления рассвета. Его расслабленное лицо приветливо улыбается лишь в те недолгие часы, когда на затихших улицах мечтают романтики.

Сегодня утро для меня выглядит иначе. Душный капкан переполненного метро. Нервы на пределе. Сбитые в кровь ступни. Мигрень. Состояние загнанной лошади.

Мысленно пережевываю сегодняшний недавний конфликт на работе. Эта разборка стоила мне испорченных нервов и лишних двух часов, из-за которых не удалось уйти со смены в обычное время. Прокручиваю в голове диалог менеджера заведения, в котором я работаю, с посетителем, несправедливо поступившим со мной:

– Вы должны заплатить танцовщице за ее услуги.

– Я в вашем притоне ничего никому не должен.

– Раз вы посещаете наш стрип-клуб, то должны соблюдать правила заведения. Гость платит установленную сумму за приватный танец каждой стриптизерше без исключения.

– За что ей платить-то! На хрен мне сдались ее танцы? Она даже отсосать отказалась, ломалась, как целка! И пусть не жалуется, что я ей по морде дал! Заслужила.

– Вы обязаны заплатить девушке за приватный танец. Человек работает, как может.

– Стриптизерша – это та же шлюха и не может называться человеком.

Гость нашего стрип-клуба так и не заплатил мне. Двинув охраннику под дых, он виртуозно смылся. А мне пришлось еще и выложить менеджеру штраф за то, что нынешней ночью мой заработок не дотянул до установленного клубом минимума. И менеджер, забирая половину моего дохода, как это принято в стрип-клубах, недовольно намекнул, что меня уволят, если я буду так же мало зарабатывать…

Проглатываю обиду и обещаю исправиться. Какой смысл оправдываться, что конфликт с гостем произошел не по моей вине? Сказано же было: стриптизерша – это не человек… Конечно, в глазах сильных людей большого города я – полное ничтожество, ноль, помноженный на минус, маленькое безымянное существо…

Закрываю лицо руками, в надежде спрятаться ото всех в «домике», как в детстве. Щека горит от удара мужской пятерни, щедро отблагодарившей меня за мою наивность… А перед глазами пролетает карусель красочных обрывков моей неправильной жизни.

Сцена. Сияние софитов. Стриптиз. Публичное откровение. Грязные танцы с чистым сердцем. Обнажение души. Полная самоотдача. Адреналин. Аплодисменты зала. Ночная работа. Откровенные наряды. Высоченные каблуки. Неудобная обувь. Сбитые в кровь ступни. Сигареты на ужин. Натянутые нервы. Успешные мужчины. Избалованные люди. Капризы богатых. Приватные танцы. Похотливые руки. Немотивированная жестокость. Постоянная несправедливость. Незаслуженные обиды. Продажные люди. Одна против всех. Мечты о лучшем. Вера в успех. Порочное искусство. Игры с судьбой…

Я не могу без этого. Поэтому отодвинула в сторону свое интеллигентное происхождение и высшее образование и бросилась в этот блистающий мир порока и обмана, надев розовые очки. Кроме того, это единственная работа, на которой двадцатидвухлетняя девушка может рассчитывать на приличные деньги, обеспечивая и себя, и своего пожилого отца, который по выслуге лет давно вышел на пенсию. Поэтому я буду держаться за свое место и терпеть.

Зареванная, униженная и смертельно уставшая, я тащусь домой позже обычного, попадая в самый разгар утреннего часа пик.

– Подвинься, пугало, – рявкает на меня недовольный мужик с портфелем и пихает локтем под ребро.

Инстинктивно сжавшись, пытаюсь отойти в более безопасное место. Через полминуты на очередной остановке в вагон вламывается толпа чурок и бесцеремонно утрамбовывает меня в плотную массу тел других пассажиров.

Покидая родные места, в Москву спешат жаждущие лучшей жизни… Сегодня многомиллионный муравейник говорит на странном языке, состоящем по большей части из восточных диалектов, который все меньше разбавляется русской речью. Коренные жители столицы встречаются на улицах все реже. Иногородние рабочие, попросту гастарбайтеры, и прочие представители городской массовки – аферисты, бомжи и проститутки: так выглядит повседневная Москва, которая плюет в лицо своей грубостью. В руках гостей столицы оказываются миллионы шансов. Здесь борются за место под солнцем, выживают вопреки своим силам. Здесь плюют на ближнего. Здесь без зазрения совести берут чужое. Это – жестокий мегаполис, где правит безнаказанность. Фрикам здесь не место.

В переводе с английского слово «FREAK» имеет несколько значений: каприз, странность, причуда… Быть фриком – это больше чем оставаться необычной личностью. Фрики – люди, несущие идею «Причудливой Красоты». В моем случае – это образ жизни. Называй меня Фрида, я – Фрик, потерянный в причудливо-прекрасном мире, делающем меня счастливой. Глядя на унылую повседневность, мне так хочется раскрасить тоскливую реальность в свои безумные краски! Но люди смотрят на меня и крутят пальцем у виска, потому что в глазах города я всего лишь маленькое безымянное существо, которое взялось неизвестно откуда. Ко мне относятся с опаской. Я – не слишком желанный гость в обществе. По мнению окружающих, я антисоциальна. Таких, как я, чморят и уничтожают презрением. Мы слишком не такие, как все. Толпа не любит индивидуальностей. Нас мало и становится меньше с каждым днем. Нам слишком трудно выжить. Мы бьемся с непониманием. И хрупкие крылья многих из нас ломаются раньше времени… Ну а пока что я такая. И я изо всех сил буду бороться с непониманием и не позволю себя сломать.

– Мне кажется, я вижу демона, – растягивая слова, вещает своему другу высокий тощий парень, застегнутый по самое горло в спортивную куртку.

Глаза парня неестественно блестят, а руки нервно подрагивают. Его приятель то и дело поправляет огромные темные очки, надвинутые на самый нос, и нервно топчется на месте. Бросив один небрежный взгляд, безошибочно угадываю в этих двоих наркоманов, едущих кто куда, после отрыва на afterparty. Таких не спутаешь ни с кем.

– У тебя глюки. Это дерево, – ржет очкастый.

– Нет, это демон, – нервничает одетый в куртку.

– Не парь меня, – раздражается его друг и жадно глотает из бутылки минералку.

«Дотусовались, овощи…» – ехидно думаю я и всем сердцем желаю поскорей оказаться дома.

Порой так сложно найти согласие с этим миром тому, кто вырос в безмятежную эпоху поколения Pepsi, когда в сладком вкусе розового бубль-гума еще чувствовалась наивная романтика разноцветных клипов канала MTV. Сегодня правила диктует новое поколение синтетических наркотиков. Оно меняет настоящие чувства на искусственные ощущения. Ненавижу наркоманов!

Сейчас я думаю лишь о своей главной миссии. Меня запрограммировали жить так, как подсказывает сердце. Тяжело признать своими слабостями то, что у тебя нет денег, твоя мама умерла, когда тебе было восемнадцать, а твой отец относится к интеллигенции прошлого века. Такие, как он, остаются за бортом бесчеловечной действительности. Я все еще верю в то, что мир могут спасти красота, любовь и добро. Моя кандидатура, увы, не подходит для новой модели общества, живущего под лозунгом: «Бери от жизни все!!!»

Мейнстрим бьет по голове новой модой быть тупым. Все торопятся «доставать», «иметь» и «тратить». Правда, от которой становится горько, говорит: кому нужна душа в мире, где ценится все, кроме нее?

– Инопланетянин! – визжит кучка школьников, ввалившихся на очередной остановке.

Нагло рассматривая мою одежду, подростки тыкают пальцем в мою прическу. Мерзко ржут над ботинками на высокой платформе. Паясничают, разыгрывают сцену вторжения пришельцев и пристально наблюдают за моей реакцией. Чувствую себя клоуном, распятым на Красной площади. Покидая вагон на нужной остановке, школьники метко кидают жвачку мне в волосы. Та, пролетев по заданной траектории, намертво влипает мне в ирокез.

Жестокие детишки двадцать первого века. Существа, воспитанные на фильмах с кровищей и сценами насилия. Порождения дебилизма! Бездушное поколение Next. Кем вы станете в будущем, которого, впрочем, у вас нет?

Отчаявшись вынуть жвачку из прически, забиваюсь в угол, подальше от настойчивых глаз людей, которых лишь забавляет мое плачевное положение. Включаю плеер погромче. Батарейка предательски садится, и аппарат выключается. Сжимаю руки в кулаки. Сужаю глаза, готовая к броску. Каждый день, как на войне.

А солнце будет восходить снова и снова… Пробиваясь сквозь загазованное небо, его жесткие лучи испепелят тени вчерашней утопии. Рожденные здесь обречены стать чужими для самих себя. Город бесконечных возможностей потерял свое привычное лицо. Он все чаще встречает бездушностью даже родных людей. Москва не оставляет шанса индивидуальности. Москва работает и потому никогда не спит. Она душит перенаселенными районами и тесными дорогами. Она смеется над человечностью и признает только авторитеты.

Меня снова кто-то больно толкает. Разворачиваясь в сторону, откуда последовал удар, я вижу широкоплечего детину в майке «Адидас». Недовольно оттопырив губы, здоровяк перебегает глазами с предмета на предмет. Ищет причину для конфликта. Снова задевает меня. На этот раз по голове. Морщусь. Держусь. Не реагирую. Надеюсь, что хам отстанет. Бугай, плюнув мне на ботинок, выходит из вагона.

Спустя минуту, на очередной остановке в вагон втискивается новая толпа. Люди спешат, сметая все на своем пути. Люди ломятся. Люди толкают друг друга. Людям абсолютно плевать на других. Вижу, как молодой парень, пробираясь к свободному сиденью, отпихивает локтем беременную женщину, попутно задевая худенького старичка, еле стоящего на ногах. Сразу же вспоминаю про своего папу – пенсионера. Как он, бедняга, каждый день ездит в этом чертовом метро? Я, молодая, сильная девка, и то мне здесь достается со всех сторон. А как, наверное, приходится тяжко в этом безумном транспорте старому человеку, который не может противостоять людскому равнодушию?! Вот раньше детей учили: «Старость нужно уважать! Терпение и труд все перетрут! Без труда не вынешь рыбку из пруда!» Ну и еще много полезных советов, которые я помню еще со школы. А сейчас парализующий мозг телевизор твердит молодому поколени: «Не тормози! Сникерсни! Бери от жизни все! Только так, и это Биг Мак!» Эволюция разума, мать ее…

Жизнь кипит круглосуточно, торжество цинизма доходит до предела. В Москве есть все, но ничего не ценится. Здесь правит беспредел. На дорогах продаются женщины, на улицах спиваются мужчины, пропадают посреди дня люди, в больницах умирают дети, старики уничтожаются равнодушием, а молодые губят жизнь препаратами химического происхождения. Кому какое дело еще до одного человека, в голове которого слишком много вопросов?

Каждый раз, покидая с утра стрип-клуб, я облегченно вздыхаю, выбравшись из душного вертепа. И, глядя на утреннюю столицу, говорю:

– Здравствуй, Москва! Я люблю тебя! Скажи, почему вокруг никто никого не любит? Почему в жизни нет места не таким, как все? Только ты можешь научить быть сильными детей бетона, которых бережет твоя многоэтажная душа…» – А столица держит меня за горло, испытывая мое терпение, и не отвечает…

В неумолимой схватке на выживание легко сломаться, если не влиться в безудержную стихию общества. Такой выглядит Москва двадцать первого века… Но это – как любовь на всю жизнь, ее не забыть через время и расстояние. Я одна из тех, кто родился и вырос в Москве, а потом потерялся в ней окончательно. Москва… Город, в котором ВЧУЖОМО…

В мою голову приходит мысль, понятная лишь человеку, который все чаще чувствует себя чужим в родном городе… А ведь правильная мысль, черт побери…

– Это девушка или парень? – доносится до меня разговор двух студентов, с папками для бумаги и тубусами для чертежей. Незаметно появившись в вагоне, они сначала усиленно строили из себя интеллигентов, надменно поправляя очки. Увидев, что на их позерство никто не обращает внимания, ботаники начинают обсуждать мой внешний вид.

– Определенно, это парень. Короткая стрижка, резкие черты лица, агрессивный внешний вид, – заговаривает первый студент.

– Нет, это девушка. Изящные пальцы, тонкие запястья, плюс ко всему – отсутствующий кадык, – умничает второй.

– Не соглашусь с подобной гипотезой. Это – представитель мужского пола. Приглядевшись, я наблюдаю плохо развитые молочные железы, – выпендриваясь научными терминами, заявляет его друг.

– А может, это девушка, просто с маленькой грудью? – спорит со своим другом первый ботан.

При слове «грудь» второй заметно оживился.

– Оставим в покое это существо среднего рода… Скоро будет лето, я увижу девочек и сиси, – раскрасневшись, упоенно мечтает задрот.

Возмущенно вздергиваю нос. Озабоченные подростки. Да что вы понимаете в стиле «Unisex»?!

Неважно, кто и когда отправил меня на Землю, но ирония создателя улавливается в том, что в моей внешности сплетаются черты обоих полов. Я называюсь андрогином. Замечаю, как чуть поодаль в мою сторону заинтересованно поворачивается обаятельная блондинка со стильным каре и ямочками на щеках, игриво прикусывая нижнюю губу. Неторопливо разглядываю милашку. Обращаю внимание на ее красивые кисти рук.

Чувствую легкое возбуждение. Отвлекаюсь от проблем на какое-то время. Неожиданно задумавшись о том, как приятно вязнут пальцы в розовой карамели, в который раз признаю собственную бисексуальность. И это остается моей самой главной тайной от отца. Не стану отрицать, что кто-то наградил меня раздвоением личности и бросил в реальность со знаком Би. Зато жизнь открывается для меня с разных сторон, я нравлюсь и мужчинам, и женщинам.

Тематическая Москва заботливо прячет тайные подробности жизни слегка безумной бисексуалки за символикой, понятной лишь кругу посвященных людей. Иначе человек «не от мира сего» рискует совсем потерять надежду в большом городе.

Я такое обаятельное чудовище, которое любит сказки. А еще я увлекаюсь танцами и фотографией. Но, кроме меня самой, до этих милых глупостей никому нет дела…

Наконец доехав до дома, я открываю дверь подъезда. Уборщица драит лестничную клетку. Стараясь не наследить, обхожу ее и на цыпочках пробираюсь к почтовому ящику. Недовольно сканируя глазами мою пеструю одежду, тетушка-Чистота демонстративно толкает меня и начинает тереть пол в том месте, где я стою. Из только что открытого почтового ящика высыпается шквал газет, прямо уборщице на голову.

– Сумасшедшая! – возмущается тетка и, схватив ведро, обливает меня грязной водой.

В слезах вызываю лифт. Вернувшись домой, чувствую себя абсолютно сломанной. Включаю компьютер. Жалуюсь на жизнь в своем интернет-дневнике. Пью остывший чай. Задумчиво вглядываюсь в зеркало. Критикую себя. Смываю косметику. Размышляю, как быть дальше…

А потом ухожу в раздумья и долго смотрю в окно… Но сколько кож ни сбрасывай в поиске настоящего облика, сколько ни лей слез, смешивая их с рассветами, сколько ни меняй аватары в своих интернет-дневниках, все равно не убежать от того, кем являешься на самом деле. Сколько ни закрывай глаза на правду. И так каждый день.

Так год за годом размышляет странное существо, без пола, расы и возраста. Оно переформатировало само себя, вставая в оппозицию большому городу. Страницы виртуального дневника так и будут хранить безумные откровения пользователя «Фрида», но эти записки станут понятны только тем, кто знает, как приходится тяжело, когда ты не такой, как все.

Жизнь идет своим чередом, а безымянное существо, изучающее мир сквозь виртуальное пространство собственного разума, и радо бы стать сильнее, но не знает как… Отчаянье обвивает меня своими цепкими щупальцами. Чужие лица. Жестокие нравы. Бездушные люди. Срывая с безымянного существа маску отчуждения, вы додумываете меня… Иногда я бегу от вас, скрываюсь от себя, но мечусь, как загнанная белка в колесе неизбежного одиночества… Вы смеетесь надо мной, осуждаете меня и вырываете из меня остатки уверенности, словно дети – клочки ваты из тряпичной куклы. Вы забываете о том, что у меня есть душа. И, растерзав мое беззащитное сердце, смеетесь над странным замученным уродцем, по венам которого течет радуга.

Сижу, прижавшись щекой к холодному стеклу окна. Постепенно накрывает сон и тянет свернуться клубком, под цветным одеялом. И, засыпая, снова думаю о НЕМ, Том Самом Человеке, которого так давно жду, но все еще не встретила, мысленно обращаюсь к НЕМУ: «Где-то там, в параллельном пространстве, настраиваясь на радиоволну космоса, я буду ждать тебя, считая бесконечные минуты… Запертая в капсуле застывшего времени, твоя Упавшая с Луны…»