Глава 1

Унесённая холодным солнцем

Она выращивала сломанные цветы…

В её спину сыпались насмешки, как камни:

– Розы красивее, чем это убожество! – возмущались прохожие.

– И всё-таки они лучше.

– Чем розы?

Унесённая холодным солнцем вздохнула:

– Чем ВЫ…

Она всё грустила о чём-то на обрыве погибших миров. Гладила кривые стебли своей ласковой рукой. Закрывала несчастных заморышей от холодного ветра. И пусть эти сломанные цветы были так тщедушны и слабы, она любила их больше всего на свете. Это всё, что было дорого ей в этом отвратительном, полном цинизма, мире. В её разбитом сердце из цветного стекла жили мечты о настоящем счастье.

– Сумасшедшая! Как ты не понимаешь, ОНИ НЕ ВЫРАСТУТ! – шипели двуногие твари за её спиной.

Они не знали, что такое добро и жалость, но называли себя людьми.

– Обязательно вырастут! – успокаивал её некто с никнеймом БОГ.

А упавшая с седьмого неба Мечты никак не понимала, почему человек, чистый совестью и сердцем, не может заслужить счастья в этом блядском мире. Она забыла на старом комоде ключи от прошлой жизни. Иногда ей казалось, что её нет вовсе, но она была реальнее всех нереальных снов…

Её звали Маруся. Она лепила свой безумный мир из мусора и дешёвого тряпья, столь дорогого сердцу… И для неё он был гораздо важнее, чем барахло, которому люди уже придумали свою цену. У неё апрель в сердце и война в голове. Эта странная девушка снова представляла себя героиней волшебной сказки. Будто она – унесённая холодным солнцем на ту сторону виртуальной луны…

– Хрусть! – послышалось в ту же секунду неизвестно откуда. Звук негромкий, но отчётливый и яркий. Вроде бы ничего такого, но пробирает до костей… Девушку бросило в холодный огонь. По коже побежали мурашки.

– Пожалуйста, успокойтесь, – ласково сказал человек в белом халате. – Это всего лишь хруст бумаги, я выписываю вам рецепт.

– Не могу, – заплакала она. – Этот звук меня убивает.

– Вы так и не вспомнили, что с вами произошло? – участливо поинтересовался врач.

– Нет… – призналась пациентка, чувствуя огромную пустоту, которая разъедала её изнутри с того самого дня, как всё бесповоротно изменилось.

Когда-то в её душе жила цветная бабочка по имени рок-н-ролл. Она любила кататься на мотоцикле. Но всё это осталось там, в прошлой жизни. Где на обломках прошлого, которого не стало, выросли эти безобразные, сломанные цветы.

– Ну почему всё так вышло?.. – горько вздыхала Маруся.

Снова рыдала до изнеможения, пока никто не видел. До последней слезы в выжженных солью веках. А потом представляла, что едет на фиолетовом единороге в малиновый закат. Будто она мчится по бесконечным трассам, как по вскрытым венам. Лишь бы не сдохнуть раньше времени от того, что её убивало. У неё вечный апрель в сердце и война в голове.

Она уносилась вдаль… В своих мечтах, у которых не было шанса сбыться. Пускай ей было уже не дано сделать свою жизнь произведением искусства… Она всего лишь хотела вернуться домой до наступления темноты… Пускай мечтать уже не модно. Она входила на цыпочках в храмы надежды. Падала на колени и читала молитву, глядя в невидящие глаза Судьбы:

– Я ехала так долго. Пожалуйста, не ломай меня.

– Хрусть! – раздалось где-то поблизости.

Неприятный звук повторился, возвращая девушку с её придуманных небес. Что-то мерзко хрустело над ухом. Будто кто-то надкусывал вдоль и поперёк её зачерствевшую душу.

– Я же просила не хрумкать яблоками у меня над ухом! – прикрикнула Маруся на соседку по палате.

– Ладно, ладно… – засмущалась она, стараясь жевать потише. – Мы же все тут братья по несчастью. Ну а ты чего такая злая?

Самые отъявленные, роскошные, убедительные, породистые стервы получаются из дотла сгоревших в пламени любви девчонок с чистой, обнажённой душой. Если они, конечно, умудряются выжить…

– Увы, у тебя нет шансов, – печально ответил некто с никнеймом БОГ.

Маруся – человек без воспоминаний. Эта беда случилась с ней несколько месяцев назад. Однако всё оказалось намного сложнее, чем можно было себе представить… Пролежав месяц в больнице, она с трудом пришла в себя от сильной травмы, но так и не вспомнила, что именно с ней произошло.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – спросила приятная незнакомка и так по-хозяйски уселась на край её кровати.

– А вы кто?

– Ты не узнаёшь меня? – расстроилась гостья. – Мы с тобой знакомы ещё со школы! Я же твоя подруга.

Она обняла Марусю, окутывая приятным запахом нежности и фиалок. Показала на мобильном какие-то забавные фотки. Рассказала смешные истории об их совместных приключеньях.

– Помню, помню! Было дело! – оживилась девушка, чувствуя, как внутри что-то приятно зашевелилось.

– Ну вот, – обрадовалась подруга, а в её глазах заплясали фейерверки. – Ещё немного – и ты вернёшься в норму!

– Я в это так верю! – воскликнула Маруся, собирая воспоминания по крупицам.

Она уже не чувствовала себя такой несчастной. Ей стало гораздо лучше. Врачи говорили, что дело идёт на поправку. И, унесённая холодным солнцем, благодарила каждый наступивший день за новые сюрпризы, которые щедро преподносила ей судьба.

А сегодня к ней явилось чудо. За огромным букетом алых бархатных лун Маруся не сразу разглядела лицо человека, который его принёс.

– Слава Богу, что ты в порядке! Я так за тебя волновался! – сказал кто-то и протянул ей розы. По его обеспокоенному взгляду было понятно, что он переживает за неё, как за родную.

– Простите, а кто вы? – спросила девушка, вглядываясь в приятные черты лица незнакомого красавца.

– Ты что, совсем меня не помнишь? – удивился человек, с которым их связывала целая вечность. – Это же я, Алекс!

Глядя растерянными глазами на прекрасного гостя, который явился к ней, будто рыцарь лунного света во время полного затмения сердца, девушка вздохнула:

– Я вижу, что ты – кто-то очень хороший. Но пока, увы, не могу тебя узнать…

– Что с ней? – удивился он.

– Потеря памяти или амнезия, – сказали врачи.

– А это надолго? – забеспокоился молодой человек.

Медики пожимали плечами:

– Бывают случаи, когда память возвращается через какое-то время. В некоторых ситуациях этого не происходит никогда.

– Доктор, а что поможет ей вернуться в норму? Мы хотели пожениться.

– Сильные эмоциональные переживанья. В крайнем случае, общение со старыми друзьями. Это тоже может сыграть важную роль.

– Я постараюсь сделать всё, что возможно, – с готовностью закивал парень.

– Но лучше берегите её от нервных потрясений, – предупредил человек в белом халате. – Как знать, что может случиться? Организм, знаете ли, – хрупкая вещь…

– А может ли она вспомнить всё?

– Это невозможно… – ответил медик.

«Невозможно!» – раздалось гулким эхом по сырым коридорам.

– Неужели ты не помнишь о том, как меня любила? – чуть не плакал лунный принц, который оказался Марусиным женихом.

Унесённая холодным солнцем пожала плечами:

– Кажется, я вообще теперь не знаю, что такое любовь.

– Не может быть… – ответил Алекс, совершенно растерявшись. По его измученному виду было заметно, что он испытывает не меньшую душевную боль.

– Пожалуйста, оставь меня одну…

Девушка закрыла лицо руками и зарыдала. Вряд ли кто-нибудь догадывается о том, насколько сильно может измениться привычная жизнь, когда ты этого не ждёшь…

Он прижал бедняжку к себе:

– Я никуда не уйду. Мой долг быть с тобой рядом. Прими меня таким, какой я есть, если сумеешь. Но никогда не отвергай человека, который смотрит в твои глаза и видит в них свою жизнь…

Солёные реки вдруг потекли по его ресницам. Внутри всё так мучительно сжалось. Его сильные руки задрожали. Мы никогда не осознаем ценность момента, пока он не станет воспоминанием. В такие секунды по-настоящему понимаешь, что каждый из нас так одинок и непрочен в жестоком кино под названием «реальность»…

Оттого Маруся чувствовала себя той сказочной девочкой-сироткой, которой вдруг принесли весть о том, что она – заколдованная принцесса. Оттого она не узнавала близких, не помнила своего настоящего имени, и ей казалось, будто она – унесённая холодным солнцем. Оттого она выращивала сломанные цветы собственных воспоминаний. Умноженная на ноль и бесконечно несчастная, писала дневники Вечности на обрывках прошлого, которого нет…

 

Глава 2

Апрель в сердце и война в голове

В тот день сильно кричали птицы. Небо кипело вдоль и поперёк, готовое вылиться из берегов. И вроде бы погода была нормальная. Ничто не предвещало грозы или бури. Но птицы кричали, как жаленные в жопу сволочи. Вернее, они даже не кричали, а матерились на своём языке и никак не хотели заткнуться. И эти вопли откуда-то сверху противно гладили душу против шерсти, наводя на людей панику и страх.

Удивлённо задрав голову, Маруся рассматривала небо.

«Интересно, с чего это они?» – подумала она, глядя на беспокойную стаю.

– Полезно знать, что птицы кричат, когда не могут найти себе места, – поучительно заявил старичок в очках, который появился неизвестно откуда, будто прочитав её мысли.

– Откуда вам это известно? – удивилась она.

– Полезно знать, что наблюдать за жизнью весьма занятно, – улыбнулся милый дедуся.

– А я, сколько ни наблюдаю, всё нет толку, – вздохнула Маруся.

– Станет скучно, заходите в гости на чай. Ваш покорный слуга расскажет много интересного, – вежливо предложил старичок. – Я живу в соседнем доме. Квартира восемьдесят пять.

Услышав Марусин рассказ, Алекс ни с того ни с сего напрягся:

– Полезно знать, что щиплет дед за сиси в квартире восемьдесят пять, – ехидничал он.

– Ты чего? Ревнуешь? Он же без заднего умысла, просто хотел пообщаться, – удивилась она.

Молодой человек посмотрела на неё, как на ребёнка и, наконец, улыбнулся:

– Просто я тоже много чего полезного знаю. Кстати, хочешь, я налью тебе чай?

Это воспоминание внезапно всплыло в голове у Маруси и побежало бегущей строкой по всем мыслям. Сегодня был первый день, когда её выписали из больницы. Наконец-то очутившись дома, девушка сидела за столом со своим парнем. Они обедали. Но возвращение в родные стены не принесло счастья. Так всегда бывает, когда всё вроде бы прекрасно, а настроение портит какая-нибудь фигня.

– О чём ты думаешь? – спросил Алекс, заметив, что любимая отрешённо смотрит в одну точку.

Маруся вздрогнула, услышав в коридорах сознанья отголоски птичьих криков.

– О том, как менялось выражение лица неба в тот самый день…

Эти обрывки воспоминаний врезались в генетический код каждой клетки. Больше она не помнила ничего. Дальше в её памяти были сплошные провалы, как разрытые котлованы, оставленные гастарбайтерами на соседней стройке. Оставались только смутные догадки, откуда взялось всё это. Эта ненависть ко всем пернатым жопам, особенно если они орут и летают. Эта жуткая боль, которая распускалась внутри, будто смертельный цветок. И эти сломанные цветы её пальцев…

– Хрусть! – послышалось в ту же секунду неизвестно откуда. Звук негромкий, но отчётливый и яркий. Вроде бы ничего такого, но пробирает до костей…

– Что это? – вздрогнула Маруся.

– Я просто отломал кусочек шоколадки. Хочешь? – Алекс робко положил перед ней пару сладких клеточек.

Солнце отражалось на поверхности чая, налитого в прозрачные кружки. На соседнем дереве задорно чирикали воробьи, прыгая с ветки на ветку. Девушка не на шутку взорвалась:

– Никогда больше так не делай! И пожалуйста, закрой окно! Не хочу слышать, как орут эти монстры.

– Хорошо, хорошо… – кивнул Алекс, захлопывая форточку.

– Не знаю, что со мной… – вдруг загрустила Маруся, – Эти звуки выворачивают меня наизнанку!

– Врачи сказали, что тебе нельзя волноваться, – суетился молодой человек, захлопывая окна ещё плотнее.

– Ну, психанула, с кем не бывает? – виновато ответила девушка, понимая, что испортила настроение своему парню. – И это… Слышь…? Выброси на помойку вафли. Пусть лучше ими бомжи во дворе похрустят.

Она была странная. Ранимая. Немного не в себе. Она росла на обочине жизни, как одинокая колючка, которую никто не поливает. Её кости становились тоньше, а душа уязвимей. Но ей казалось, что у неё появляется сила пегаса. Ничто не мешало ей верить, будто она всё такая же, как вчера. Но это было не так.

– Что же ты творишь? – удивлялись люди.

Она шла в никуда по лестнице безумья. Падала и спотыкалась. Её подхватывал ветер. Никто никогда так и не смог испытать всего, что творилось с ней.

– Зато у тебя есть счастье летать, – говорил человек, который её любил.

– Порой я ненавижу себя, – загрустила она. И в её глазах снова загорелся тревожный огонь, который обжигал болью смутных воспоминаний.

– Но почему?

Маруся нехотя призналась:

– Мне кожу резало солнце. И эти следы не сотрутся…

– Ты о чём? – удивился Алекс.

Девушка печально прошептала:

– Ты только глянь на них!

Её криво сросшиеся пальцы напоминали стебли сломанных цветов, которые она выращивала на обратной стороне виртуальной луны. Она растерянно смотрела на свои руки, будто это были какие-то экзотические растенья, а не часть её плоти…

– Ты опять об этом? – беспокоился молодой человек.

– Что произошло? Почему они стали такими? – допытывалась бедняжка.

– Давай просто будем считать, что ты неудачно поковыряла в носу, – отшучивался он.

Но Марусе было не до веселья. Воспоминания и флешбеки терзали её душу. И всё повторилось снова… Девочка со взглядом сумасшедшей куклы смотрит в кривые зеркала несчастными глазами. Руки тянутся к запрещённым эликсирам. Суицидальное солнце бьётся в помутневшие стёкла. Истекает холодным светом на грязный пол.

Отчаянье, размешанное в кружке остывшего чая. Оголённые нервы под человеческой оболочкой. Срочный звонок по телефону доверья. На том конце пустоты слышится голос:

– Это Доктор Суицид.

– Спасите меня! Мне так плохо!

– Что случилось?

– Я схожу с ума.

– С кем не бывает! – устало смеётся привыкший ко всему собеседник.

– Такое случается только однажды… Но ты не будешь прежним.

– Примите лекарство.

– Увы. От этих страданий ничто не поможет.

– Примите двойную дозу.

Из трубки доносится мольба, смешанная со слезами:

– Всё безнадёжно. Ничего не помогает…

Это как операция по удалению сердца без наркоза. Это как венозные слёзы, струящиеся из открытых ран, только гораздо больней.

– Увы. Ничем не могу помочь.

– Но что мне делать?

– Привыкайте с этим жить. Или не жить… Вот в чём вопрос… – ответил Доктор Суицид.

И ты принимаешь эту невыносимую горечь. Вдыхаешь терпкую грусть, будто кокаин. А потом задыхаешься от бессилья. Потеряв надежду, звонишь по горячей линии Богу.

– Не жить… – механически повторяет автоответчик.

Горят страницы жизни. Это как форматирование без восстановления данных. К чёрту нежности, привязанности, слабости. Всё в огонь. Это как сон, от которого не можешь очнуться. Это как вернуться в реальность и обнаружить себя похороненным заживо. Только гораздо страшней.

– Почему врачи ничего не смогли исправить? – убивалась унесённая холодным солнцем.

Когда-то такая уверенная в себе, теперь она чувствовала себя неполноценной. Этот недуг сводил её с ума. Она не знала, как с этим жить и что дальше делать.

– Хватит ворошить прошлое, милая. Может, лучше не будем об этом? – опускал глаза Алекс, уходя от разговора.

– Расскажи мне, что случилось? – заводилась девушка, всякий раз касаясь этой болезненной темы.

– Не могу. Врачи сказали беречь тебя от нервных потрясений.

– Я хочу вспомнить даже то, к чему лучше не возвращаться! – требовала Маруся.

Пусть всё произошло несколько месяцев назад, и боль понемногу утихла, её молодому человеку всякий раз становилось не по себе.

Летели дни, выжигая узоры на лицах… Апрель в сердце. Война в голове. Какое-то тягостное чувство, будто гигантский нарыв, терзало душу Маруси… Дальше было только хуже. А потом и вовсе оказалось, что с унесённой холодным солнцем творится какая-то аномальная фигня…

Когда девушка нервничала, то её сломанные пальцы приобретали разрушительную силу. Она могла едва дотронуться до сотового, как тот зависал. У чашек отваливались ручки. Скакало няпряжение. Барахлили приборы. Шкалили датчики. В квартире внезапно гас свет. В её раскалённых ладонях потухали звёзды и взрывались галактики. И порой от её неосторожного прикосновения могло разрушиться всё вокруг.

– Ты необычный человек, и в этом твоя прелесть, – говорил её парень.

– Я необычный человек, и в этом моё одиночество, – расстраивалась она, пряча свои уродливые руки. По щекам текли слёзы.

Целуя сломанные цветы её пальцев, Алекс успокаивал бедняжку:

– Ты – это не твоё тело, ты сверхчеловек, ты сверхсущность, ты душа, бесконечная и вечная, которая временно оказалась в этом теле.

– Ты правда так считаешь? – спрашивала она, готовая поверить в самые невероятные чудеса.

– Картошку с крабовым наполнителем!

– Добавить курочки?

– Эээ нет! Краби вам не птицы! Краби это же вах!

– Может, огурчиков?

– Только краби и точка! И ему краба и мэнэ краба! Мы пришли сюда за крабом, да?!

Это были посетители фастфуда. На вид не русские. К тому же слегка поддатые.

Продавщица странно покосилась на них:

– Кушать будете здесь или с собой?

– Краби хватай и беги! Подавай уже мой краб! – торжественно заявил покупатель.

«Упоротый или прикалывается?» – подумала Маруся, чуть не подавившись от смеха своим обедом. И тут же послышалось над ухом:

– Шайтан, какая красота! Дэушька, с вами можно познакомиться?

И тут же к ней подсела парочка непрошеных гостей. Выложив на стол покоцанные мобильники, один другого краше, эти двое пытались набить себе цену и нагнать хоть какой-нибудь понт.

– Ну что, красавица, знакомиться с нами будешь? – спросил ухажёр, поигрывая косматой бровью. Его мутные глаза то и дело сбегались в кучу, как у укуренной креветки.

– Боюсь, я не настолько шикарна, как ваш крабовый наполнитель, – засмеялась Маруся.

Это знакомство явно не входило в её планы.

– Вай скромница, – заигрывал настойчивый кавалер, глядя на Марусины руки. – Да твоим клешням позавидует любой краб!

Такой комплимент был выше её сил. Это слово её убило. Так и не доев свою порцию, девушка строго посмотрела на непрошеного гостя.

– Хрусть! – послышалось в ту же секунду.

– Шайтан-майтан! – воскликнул мохнатый ловелас, увидев трещину на дисплее мобильного, которая появилась неизвестно откуда. – Что случилось с моим айфоном?

– Был айфон, стал ай-телефон, – издевался его приятель. – Я же говорыл, что твой дэшёвый китайскый кырпыч долго не протянет!

– Привет от краба! – злорадно улыбнулась Маруся, покидая кафешку. – Это тебе за всю хурму!

Подавившись обедом и тупыми приколами, горе Дон Жуаны ещё долго смотрели ей вслед…

– Ты не такая, как все.

– Я никакая, как все.

– Я люблю тебя такой, какая ты есть! – восхищённо говорил Алекс.

– Ох, лучше бы меня не стало… – грустила Маруся, чувствуя себя надкушенным пирогом, из которого выковырили всю начинку. Она так устала от косых взглядов.

– Накупи леденцов и подари тем, кого ты бесишь. Пускай сосут! – заявила подруга.

Маруся оживилась:

– Хорошая идея!

Оставив грустные мысли за порогом кондитерского магазина, девушки побежали лакомиться сладостями.

– Деньги помельче давай! Сдачи не будет! – изрыгнула из себя продавщица, будто сделала одолжение всему миру.

– Вот, пожалуйста, – набрав по карманам цветные бумажки вперемешку с монетками, Маруся протянула их тётке за прилавком.

Та взяла их без особого энтузиазма, демонстративно растеряв половину.

– Вот, клешни-то твои дырявые! – заорала зловредная бабища, вымещая злость за всю рабочую неделю.

Мерзкое словечко противно ударило по самолюбию. Будто клоун наблевал протухшей радугой прямо в душу.

– Но я же не виновата… – всхлипнула бедняжка, в слезах выбегая из магазина.

Настроение было испорчено как минимум на неделю. Маруся уныло брела домой.

– Не расстраивайся, – успокаивал её некто с никнеймом БОГ. – Некоторым людям давно пора в Изумрудный Город. Кому за мозгами, кому за сердцем…

– Ах, если бы сны стали сказкой наяву … – вздохнула унесённая холодным солнцем. – Я бы отправилась в Изумрудный Город, чтобы добрый волшебник подарил мне новые руки.

А над головой снова кипело небо. Там, высоко, пернатые, как прежде, вели свои дебаты. Или просто обсуждали суетящихся внизу людишек. Да кто ж их знает…?

– Птица ты моя, нельзя так срываться по мелочам. Так никаких нервов не хватит, – жалела бедняжку подруга.

Унесённая холодным солнцем вздохнула:

– Я бедненький замученный птюль, которого гуманнее было бы пристрелить.

– Как сохранить редкие виды животных? Убрать популярные виды людей, – сочувствовал Алекс.

Он так пытался подобрать нужные слова, чтобы сделать как лучше. Сегодня, глядя на своего парня, Маруся призналась:

– Спасибо тебе за то, что ты всегда рядом. Благодаря тебе я начинаю верить, что Боги рождаются в душах заблудших людей.

Он обнял её как птенчика, выпавшего из гнезда. И стало немного легче. Но на сердце было неспокойно. Каплями растаявшего льда с неба падала грусть. Этот град напоминал ледяные жемчужины, выпавшие из раковин устриц. Мы никогда не удержим то, что нам по-настоящему дорого. Как ни сжимай объятья, судьба всё равно умудрится нас распять, вырывая самое сокровенное из сомкнутых створок души…

Из глаз катились слёзы. А вместе с ними какая-то тихая боль утекала изнутри. Но от этого не становилось легче. Маруся снова думала о том, что мешало ей жить. Можно пытаться стать кем угодно. Но жизнь не похожа на праздник со вкусом мандаринов. И шрамы души не скроют никакие наряды.

А птицы всё кричат и кричат. И ничего ты им не скажешь. Апрель в сердце и война в голове не дают покоя. А выражение лица неба не меняется который день.

 

Глава 3

Самый лишний человек

– Хочу странствовать по миру, отрубать людям головы, жечь города и деревни, а в свободное время гладить лошадку!

– Ты летаешь в облаках, приятель… – говорили люди, выбрасывая на помойку его надежды.

– А кто вам запрещает полететь со мной? – удивлялся странный чудак.

Но ему никто не ответил. А он перепутал небо, отражённое в поверхности ночной реки, и упал в пучину иллюзий… А потом проснулся и понял, что оказался на дне. На дне рождения мечты, которой не стало. Это был на редкость отвратительный денёк… В такие минуты не знаешь, что лучше сделать сначала: то ли попить кофе, то ли повеситься.

Серёга открыл глаза, и его расстроила первая же мысль. Он почувствовал, будто внезапно заболел жизнью. И понеслось… Его раздражало, что надо на работу. А долгожданный отпуск был ещё не скоро. Становилось невыносимо тошно от того, что с похмелья так раскалывалась голова. С погодой творились странные вещи: неотвратимо светило солнце…

Дальше было хуже. Та, которую он любил, назначила ему свидание на станции с многообещающим названием «Динамо». Серёга звонил ей, но всё было бесполезно. Счастье было снова недоступно. Разбитая любовь вяло текла по проводам. Город сметал всё на своем пути, выдыхая в лицо тошнотворный запах метрополитена. Серёга почувствовал себя самым лишним человеком на свете.

Реальность потеряла краски, а крылья за спиной отвалились. Только птицы геометрично уселись по проводам. Окончательно потеряв надежду, самый лишний человек на свете рисовал радугу, смешивая пыль дорог со слезами неба. С первым осенним дождём жизнь началась сначала. Но было ощущение, что с неба падает пепел… Храмы как шрамы рубцевались на коже многострадальной столицы. Такие похожие друг на друга прохожие смотрели на него, как на ничтожество. А над каждым псевдонимом красовался псевдонимб. Рваными тучами был выложен статус в жидкокресталлическом небе: «Плохая новость: ничто не вечно. Хорошая новость: не вечно ничто…»

Оставалось только застрелиться для красочного финала. Серёга сидел на обломках своей слетевшей крыши и натянуто улыбался. Он понимал, что его настолько накрыло, что он вряд ли дотянет до завтра.

– А теперь просто подумай: вдруг этот день – последний в твоей жизни? – сказал кто-то над ухом. – Так зачем же тратить его на эти мысли?

– Кто это разговаривает со мной? – вздрогнул Серёга, но никого не увидел.

И вдруг тот самый голос ответил:

– Я некто с никнеймом БОГ.

– На чём ты торчишь? Отсыпь и мне! Хочу, чтоб меня так же накрыло!

Кто-то добродушно рассмеялся:

– А что, без этого ты уже совсем никак?

Конечно, этот разговор был абсурдным. Скорее, из него следовало, что уже давно пора завязывать с напитками покрепче и порошками повеселее… Но люди всего лишь люди. Жизнь – не онлайн игра. У нас есть только вера, надежда, амфетамин и реализм в буфере обмена…

Серёга решил пойти напиться, чтобы хоть как-то отвлечься от всего, что произошло. Он шёл в никуда, надвинув кепку, будто каску на глаза. Но в эту секунду всё изменилось.

– Воу, воу, палехче! – выругался он, столкнувшись с кем-то в толпе людей.

И вдруг услышал:

– Прости, я не хотела…

Улица хаотично текла, словно горячий эрл грей, вылитый из опрокинутой чашки. Серёга поднял голову и увидел милую девушку.

– Ни фига себе! – воскликнул он.

– Я что, так плохо выгляжу? – удивилась она, пряча руки в карманах пальто.

– Да как тебе сказать…? – ответил молодой человек, не находя слов от восторга.

Она милая и простая. У неё немного веснушек, но это не портит её красоту. От неё пахнет весной и мятной жевачкой. Её глаза как рассветы на берегу океана в Гоа. Это ли не чудо?!

– А чего ты такой грустный? – спросила незнакомка.

– Так, хреновый выдался денёк, – насупился юноша, вспоминая досадные неудачи.

– Не имей сто друзей, а имей пару наушников! – улыбнулась она. – И даже если у тебя нет ничего – у тебя есть жизнь, в которой есть всё.

От этих слов на душе вдруг стало гораздо лучше.

– А ведь ты права! – засиял самый лишний человек на свете, чувствуя, как его мрачные мысли куда-то подевались.

– Мир – не фабрика по исполнению желаний. Но перевоспитать его можно! – подмигнула унесённая холодным солнцем.

Сами того не заметив, они не спеша прогуливались мимо зеркальных витрин. Забыв счёт времени, Серёга чувствовал себя самым счастливым на свете. Но некто с никнеймом БОГ отрезвил его от мимолётной эйфории:

– Чего тупишь? А вдруг ты не увидишь её никогда?

И тут самый лишний человек понял, что должен действовать, не теряя ни секунды.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Я Маргарет, но можно просто – Коля.

– ШТА? – Он офигел так, что чуть не обосрался.

– Шучу. Меня зовут Маруся… – Она улыбнулась краешками губ.

– Очень приятно, Серёга. – Он по-пацански протянул ей руку первым.

Та засмущалась.

– Прости, я не могу пожать твою ладонь в ответ, – сказала девушка, отводя в сторону растерянный взгляд.

– А чё так? – ляпнул молодой человек, не понимая, о чём идёт речь.

Она нехотя призналась, просачиваясь сквозь заплёванные трещины на пыльном асфальте:

– Не обращай внимания. Пусть это останется моей тайной.

Её голос зазвенел брызгами снов седьмого неба… Его сердце застучало быстрее. По коже побежали мурашки. Зазвенело в ушах. Случилось короткое замыкание в области сердца. И вскоре земля поплыла из-под стоптанных кед…

Он влюбился в неё с первого взгляда! Это чувство пробило его насквозь. Ещё вчера, утрамбовывая своё жалкое тело в вагоны-колбасы, Серёга и не мечтал, что станет самым счастливым человеком на земле. И чего только не бывает на свете!

– Мне стыдно навязываться, но прошу, скажи мне, как я могу найти тебя в сети? Или лучше ты напиши мне сама! – взмолился юноша, понимая, что это его последний шанс.

Он назвал ей свой никнейм, в общем-то, не надеясь ни на что. А она вдруг сказала:

– Я обязательно добавлю тебя в друзья. Если вспомню пароль от своей странички в соцсети.

Всё ещё полагая, что милая скромница ищет отговорки, Серёга решил немного схитрить:

– Лучше просто скажи мне свой номер телефона. Обещаю не доставать тебя понапрасну.

– Его я тоже не помню… – грустно вздохнула она. – Я вообще не помню ничего. Даже свой адрес.

– А где ж ты живёшь? – удивился он.

Она показала пальчиком на луну:

– Вон там окна моего дома, видишь?

– Как же ты туда доберёшься?

– Сердце подскажет дорогу…

– Чего? – переспросил он, понимая, что вот-вот взорвётся мозг.

Маруся внимательно посмотрела Серёге в глаза:

– У тебя есть шрамы?

– Я полностью ими покрыт.

– Но я не вижу ни одного.

– А ты в душу загляни…

– А… Теперь нашла. Знаешь, мы в чём-то похожи.

Она уставилась в пол и замолчала.

– Что за фигня с тобой случилось? – допытывался молодой человек.

Девушка нехотя призналась во всём:

– Если я скажу, что потеряла память, то ты не поверишь. Лучше просто остановиться на том, что я не в себе. По крайней мере, так будет честнее, ага?

Серёга ничего не ответил. Ведь в ту секунду он поймал себя на мысли, что верит ей… Её печальные глаза цвета неба с обратной стороны луны говорили гораздо больше немногословных фраз, за которыми пряталась правда.

Потом он чуть не захлебнулся в собственных мыслях и растерянно ляпнул:

– Могу ли я чем-то тебе помочь?

– Вряд ли. Теперь я – человек без прошлого. Остаётся только учиться жить, узнавая мир заново…

– Ах, вот оно что… – посочувствовал Серёга. И ему тут же захотелось защитить бедняжку от напастей, которые свалились на её хрупкие плечи. Но, как он ни пытался узнать о хитросплетениях её жизни, девушка была с ним вежливо-отстранённой.

Солнце устало висло на проводах высотных домов. В кармане икал эсэмэсками мобильный.

А самый лишний человек наслаждался последними секундами этой волшебной встречи, даже не подозревая, как сильно она изменила его жизнь.

– Ты знаешь, мне пора… – вдруг сказала Маруся.

– Жаль, что так быстро, – вздохнул он.

– До встречи в сети. Мой никнейм «унесённая холодным солнцем». – Она помахала ему рукой на прощанье.

И вдруг Серёга заметил, что её криво сросшиеся пальцы на обеих руках были похожи на сломанные цветы. Но удивившись глупостям, которые порой рождались в его голове с похмелья, прогнал от себя эти странные мысли.

Вскоре самая необычная девушка на Земле ушла в малиновый закат. Он ещё долго смотрел ей вслед. Туда, где гигантские многоэтажные коробки плавились в лучах заходящего солнца. А маленькие смешные человечки суетились, строили планы по захвату Вселенной, орали перекошенными ротиками, махали загребущими ручками, бегали на кривых ножках туда-сюда…

– Ну и что ты в ней нашёл? – удивились пацаны на районе.

– Просто она лучше всех! – ответил жизнерадостный псих, улыбаясь собственным мыслям.

– Потрахаться успели? Ну, и как сиськи? Наверное, ништяк?

– Любовь – это когда ты хочешь затащить ближнего не в свою постель, а в свою жизнь, – признался самый лишний человек. – Парни, я больше никогда не буду прежним!

В этом году весна пришла слишком рано, врываясь запахом цветущей черёмухи в открытые окна. Всё потому, что ему встретилась она… Унесённая холодным солнцем…

Серёга пришёл домой, а над ухом послышалось в тот же миг:

– Мрр! Ну, с кем ты шлялся, мой любимый двуногий?

– Не твоего хвоста дело, – хитро прищурился он.

Королева сквозных подворотен прыгнула на колени и как давай мурчать:

– От тебя подозрительно воняет чужой самкой!

– Пи-пи-пи! Вот это пипец! Он изменил тебе! – хихикнули мышки в мягких свитерках, живущие у него за плинтусом. – Да к тому же уМЫШленно!

– Это правда? – капризно нахмурилась Её величество Госпожа Кошка.

– Конечно! – пищали крошечные зверьки. – Теперь у него об этом все МЫШШШли!!!

– У неё разноцветные ногти. Она нарисована рукой виртуального ангела на изнанке чьих-то снов, – мечтательно воскликнул юноша.

– Втюрился в чокнутую и рад, – ворчала Бабушка, услышав странный рассказ от родного внука.

– Она не сумасшедшая. Просто у неё амнезия.

Лицо Бабушки превратилось в удивлённый смай, и она непонимающе гаркнула:

– ШТА?

– Эта девушка потеряла память, – ответил Серёга, ощущая, как самые невообразимые чувства переполняют его до краёв.

– Такое бывает только в сериалах! – послышалось в ответ.

– Она забыла о том, что с ней было раньше. И ничего не помнит, чувствуя себя инопланетянкой на этой земле! Мне кажется, я сумею её спасти! – спорил он, уже представляя себя героем романтического кино.

– Тогда вы оба долбанулись! – покрутила пальцем у виска старушка.

В её сердце отголоски джаза, напетые майской грозой. Не потому ли, слушая полуночный дождь на волне Бессонница FM, самый лишний человек вдруг бросил недопитый чай в кружке с отбитой ручкой?..

И вдруг он услышал, как в шкафу кто-то ходит.

– Стой! Кто идёт?

– Это мы… Твои вещи. Можно мы выйдем из моды и гулять пойдём?

– Эээй! Не все сразу!

– Хрум-хрум! Ням-ням! – послышалось радостное чавканье где-то рядом.

– Блин, что же надеть? – бубнил Серёга себе под нос, открывая шкаф.

– Дихлофос тебя побери! Зачем ты баламутишь мою священную пыль? – воскликнула перепуганная моль, падая от неожиданности с верхней полки.

– Где же мой свитер? – удивился Серёга, так и не найдя ничего.

– Свитерок ням-ням! Был, а теперь нету, – раздалось довольное причмокивание.

– Нету свитера? А ну и хер с ним! – махнул рукой окрылённый романтик и решил идти в чём был на улицу посреди ночи.

Не в силах усидеть дома от нахлынувших чувств, Серёга задумчиво побрёл подальше от дома. История Маруси искренне поразила его. Когда-то он был циничным и давил в себе сентиментальности как тараканов на грязном полу в неубранной кухне. А сейчас…

Майский дождь, заливая тёплые капли за шиворот смятой рубашки, уносил сомненья и боль. Однажды он поверил в чудеса… Слёзы надежды вырывались из его глаз, принося долгожданное облегченье. Он шёл по лужам и разговаривал с её отраженьем в перевёрнутых небесах:

– Когда-нибудь мы обязательно встретимся. Я нарисую твой портрет каплями косого дождя и докажу, что поцелуй влюблённого в тебя парня поможет забыть прошлое, о котором, наверное, лучше не помнить…

Поднимая угасшие звёзды с грязного асфальта, он грел их в дрожащих руках. Снова думал о ней. От этих мыслей расцветал маленький комочек, живущий в груди. Рвался наружу и не давал дышать. Неважно, кто она. Этот солнечный удар пришёлся в самое сердце, заставив ждать чуда, о котором давно забыл самый лишний человек, который никогда не будет прежним…

А некто с никнеймом БОГ отсчитывал секунды в такт мелодии ливня, напоминая о самом главном:

– Когда-нибудь никогда не приходит. Люди! Действовать надо сейчас!

 

Глава 4

На побегушках у мечты

– Расскажи, как мы познакомились! – спросила Маруся.

– Это случилось ночью с пятницы на субботу… – мечтательно начал историю Алекс.

…Мандариновая луна смотрела с неба вульгарно и пьяно, вызывающе прикрывая свою космическую наготу кусочком дырявых облаков. Ветер нежно трепал волосы, то и дело просачиваясь куда-то под юбку. Ночной город, ослепляя тысячей огней, зажигал в сердце необъяснимые чувства. Когда кажется, что всё возможно, а любая мечта сбудется, стоит только надеть каблуки повыше и дотянуться до самой далёкой звезды.

Они познакомились в клубе. Потом она осталась у него дома. Сначала на ночь. Потом на неделю. А вскоре – на всю жизнь…

– Он тебе не пара! – действовали на нервы люди.

– Мы две половинки одного счастья, – улыбалась Маруся.

Ведь только с ним она могла быть по-настоящему счастливой. Но зануды, которые давно состарились душой, её не понимали.

– Ты дура? Сколько можно наступать на одни и те же грабли?

Послав моралистов куда подальше, она сказала этому человеку однажды:

– Ну-ка, неси сюда свои грабли, дай наступлю пару раз.

– Опять двадцать пять?! – трепали нервы знакомые.

Когда тебе двадцать пять, жизнь кажется такой приятной и лёгкой. И даже звук дождя, шлёпающего по лужам, напоминает музыку с обратной стороны Земли. В твоей душе столько чувств, будто их хватит, чтобы запустить электростанцию. А эта необъяснимая лёгкость в области сердца – это любовь? Нет… Это – гораздо больше…

Пускай всё осталось прежним: ты всё так же не умеешь летать, тебя бесит собственный голос, да и ростом ты не вышел. Спускаясь в мир с седьмого неба, ты обязательно наступишь в жвачку, прольёшь на себя сок. Но ты чувствуешь себя супергероем, несмотря ни на что. Ведь ты умеешь быть счастливым. Неважно, какая там, на улице, погода, сколько комментариев написано к фоткам, сколько денег осталось в кошельке… Ты можешь сделать очередную Вселенную, изобрести нового Бога и прожить ещё десять жизней.

Пройдут миллионы столетий, кто-то устало спросит:

– Опять двадцать пять?!

И ответит тот, у кого вечный апрель в сердце и сквозняк в голове:

– Двадцать пять! Всегда двадцать пять. И ни секундой больше…

Ей было двадцать пять. Он был немного старше. И у них была целая вечность на двоих.

– У него есть недостатки?

– Ага. У меня с ним недоСПАТКИ.

– И всё? – доканывали Марусю окружающие, дотошные, как занозы в жопе.

– Иногда мы ссоримся. А порой мне кажется, что он и правда моё ВСЁ…

– А что бы ты делала, если бы он вдруг перестал с тобой общаться?

– ПереСПАЛ со мной общаться? – засмеялась девушка.

Потом она о чём-то задумалась и ещё долго смотрела в небо, лёжа головой на рельсах Судьбы. Вскоре её переехал поезд воспоминаний.

Когда Маруся потеряла память, она забыла большую часть той сказки, в которой жила долгое время. Порой, глядя на свою прежнюю одежду, купленную любимым в подарок, к ней возвращались обрывки воспоминаний. Эти вещи пахли старыми духами и ароматами той, навсегда ушедшей жизни, о которой девушка только могла догадываться, складывая её как мозаику из повседневных мелочей. И разрозненные мысли собирались вместе, как потерянные улитки. От этого становилось легче. Но эта новая реальность, от которой никуда не деться, продолжала сводить несчастную с ума.

– Что с тобой? – заволновался Дарлинг.

– Помнишь, как было сказано в одном хорошем фильме? «К несчастью, нервозная атмосфера сделала рыбку истеричной, склонной к самоубийству…»

– О чём ты, милая? – удивился молодой человек.

Она жалобно глянула на него:

– Никакая я уже не Маруся, а самая настоящая Алиса в стране пиздец.

Её мучили призраки прошлого. Порой эти флешбэки являлись так не вовремя, как назойливая реклама во время интересного фильма. Они рвали её несчастное сердце на части как сотни маленьких лангольеров. Заставляли Марусю страдать, так и не давая ответ на самый главный вопрос: «Что же с ней произошло?» А сегодня от всех этих невыносимых мыслей её голова разболелась так, что было в пору жарить яичницу на лбу.

– А знаешь?

– Что?

– Ты напоминаешь мне пончик.

– Почему?

– Ты такая же сладкая и с дырочкой.

– Идиот. – Она покрутила пальцем у виска.

– А ты знала, что ИДИОТ – это Идеальный Друг И Отличный Товарищ? – не унимался он.

Его звали Алекс. Когда-то она обожала его всем сердцем и называла Дарлинг. Но в последнее время, с лёгкой руки Маруси, к нему прицепилась дебильная кличка: «тряпкомуж». Он радовал её завтраками в постель и обедами, приготовленными от всего сердца. Водил в кино, устраивал бесконечные походы по магазинам. Но всё было бесполезно.

Когда-то у неё в животе зажигались лампочки, а сейчас там трепыхались летучие мыши. А внутри вместо сердца, наполненного когда-то такими прекрасными чувствами, разлагалось дохлое море…

– Почему ты такая грустная? Что-то случилось? – Алекс обнял Марусю за плечи.

– Всё нормально, – съёжилась она, отпихивая его от себя.

– Я горю, – сказал огонь, – но мои холодные руки говорят обратное…

Если боль невыносима, то она кратковременна, а всё остальное можно вынести. «Ненавижу!» – кричит тот, чьи чувства незаслуженно отвергли. И только мудрый понимает, что чаще всего агрессия другого человека – это его просьба о Любви…

– Я верю, что вместе мы сможем справиться со всеми проблемами, – в который раз повторял Дарлинг с надеждой и заботой, на которую может быть способен только самый близкий человек.

– Поживём – увидим, – вздыхала унесённая холодным солнцем, пытаясь вспомнить адрес своей виртуальной луны…

Сегодня снова противно кричали птицы. Небо пульсировало их упругими телами, как перевёрнутый муравейник.

– Скажи, моя дорогая рыбка, что я могу сделать для тебя? – спрашивал готовый на всё Дарлинг.

Он закрывал окна, в надежде отгородить бедняжку от жестокого мира. Прыгал перед ней на задних лапках, как дрессированная зверюшка. И казалось, что ещё немного – и он завиляет хвостиком, как преданный лабрадор.

Но дохлое море в сердце Маруси неумолимо разлагалось. В глубине души распускалась боль, будто смертельный цветок. И осколки льда кристаллизовались в кончиках пальцев…

– Пожалуйста, молчи и будь тёплым, – язвила унесённая холодным солнцем. – Я хоть подумаю о жизни и погрею об тебя свои озябшие клешни.

А потом всё больше замыкалась в себе.

– Ок, я сделаю всё, что ты скажешь, дорогая… – грустно вздыхал тряпкомуж. И снова натягивал беззаботную улыбку, вспоминая, что в цирке грустить не принято. Он верил в то, что их отношения ещё можно спасти. И сломанные цветы погибших чувств снова расцветут, как это было прежде.

Но становилось всё более ясно, что ничья любовь не сможет спасти нас, если мы не любим себя. Поскольку, отправляясь на поиски любви с пустотой внутри, мы находим лишь новую пустоту…

– А кто этот чел в застиранных джинсах? – спросила бывшая одноклассница, наконец-то увидев жениха Маруси на вечеринке у знакомых.

– Это тряпкомуж… То есть Алекс.

– Так он твой муж?

– Нет. Мы просто живём вместе, – вздохнула она, немного краснея.

Одноклассница прищурилась:

– Хочешь свинтить от него?

– Не знаю, время покажет… – загрустила девушка, скисая как просроченный йогурт. – Скорее, от такой жизни я сама свихнусь головой.

– Рыбка моя, иди кушать! – хлопотал у стола Алекс, сгребая, как курица-наседка, со стола в тарелку гору всевозможных салатов для любимой.

– Смотри-ка, какой заботливый. Ну чем он не угодил тебе? Мне б такого!

– Я уже ничего не понимаю, – вздохнула Маруся, готовая разрыдаться. Она злилась на себя за эту неблагодарность. И ей даже стало жалко тряпкомужа, который пытался сделать для неё максимум того, что было в его силах. Но она не могла поделать с собой ничего.

– Лучшее украшение девушки – скромность и полупрозрачное белье, – намекнула мама.

– Не стесняйтесь своих чувств и желаний, другой жизни для них не будет, – говорил некто с никнеймом БОГ, являясь к ней с пиксельного неба.

И Маруся поняла, что надо срочно что-то менять.

– Милый, а давай секс с изюминой, с насилием?

– Что, опять ты будешь силой требовать секса, а я отбиваться и продолжать играть на компе?

– Я всё поняла… – обиделась девушка.

– Ладно, я же пошутил! – оправдывался Алекс, послушно надевая костюм гномика, недавно купленный в секс-шопе.

– Боже, где ты раздобыл этот ужас?

– Тебе не нравится, моя рыбка?

Лопаясь пополам от досады и смеха, Маруся сбежала из дома куда глаза глядят.

– Что мне делать? Сначала мы были счастливы. Потом я потеряла память…

Придя к специалисту по семейным проблемам, девушка выложила всё как есть.

– А что именно вас беспокоит?

– На остановке сегодня поймала кучу пошлых взглядов мужиков, когда натягивала чехол на зонтик… – неуверенно заговорила она.

– А вы устраивали своему парню сцены?

– Нет.

– Хм… Сцены из эротических фильмов совсем бы не помешали.

– Вы так думаете? – удивилась пациентка.

– С точки зрения бессознательного… – вынес диагноз психолог.

Как выяснилось из его слов, всему виной оказался какой-то неправильный член, который и был причиной всех Марусиных бед.

– Что вы хотите сказать?

– Оргазм делится на шесть стадий:

1. Астматическая – (охи, ахи) «А… а… а..»

2. Географическая – «Сюда, сюда».

3. Математическая – «Ещё, ещё».

4. Религиозная – «Боже мой».

5. Самоубийственная – «Я скоро умру».

6. Убийственная – «Если ты остановишься, я тебя убью!» – умничал специалист по семейным проблемам, поигрывая подкаченной сисечкой под белым халатом. Он недвусмысленно намекал, что на роль спасителя в этой страшной супружеской драме вполне бы мог подойти и он сам.

– Эээ… Вы меня не поняли! – засмущалась Маруся. – У Алекса с этим всё нормально. Но когда я потеряла память, то поняла, что Дарлинг сильно изменился. И теперь со мной живёт под одной крышей не любимый парень, с которым мы собирались пожениться, а какой-то тряпкомуж, в котором меня бесит абсолютно всё!

– Ничего не понимаю! – взвыл психолог, хватаясь за голову. – Какая тряпка?! Какой Алекс? Какой Дарлинг? Какой ещё муж?

– Он мне не муж! И никогда им не был! – рыдала Маруся.

– Тогда давайте изучим на практике шесть стадий оргазма! – оживился специалист по семейным проблемам, готовый сорвать с себя халат, подобно стриптизёру в ночном клубе.

– Но я не могу изменить тому, кто меня любит! – вдруг опомнилась пациентка.

Выкатив кругленькую сумму за приём, психолог выпер девушку из кабинета:

– Короче, любите друг друга чаще и больше не трахайте мне мозг!

Запреты по Фрейду делали своё дело. Дурная голова не давала трусам покоя. Время завинчивало гайки всё туже. Сломанные цветы несбывшихся надежд засыхали на одинокой планете. На месте сердца разлагалось сдохшее море. А где-то там, в городе лжи и обмана, снова ждал тот, кто был никчёмным тряпкомужем… И попросту несчастным эльфом на побегушках у собственной мечты.

…Когда Маруся вернулась домой, было уже темно, а за окном падал снег, выстилая землю белоснежным кокаином.

– Ты любишь острые ощущенья, детка? – вдруг поинтересовался её парень.

– Почему ты спрашиваешь? – устало ответила она. – Хочешь снова проверить мои нервы на прочность?

– Кажется, я знаю, что тебе поможет вспомнить о том, как ты раньше меня любила… – загадочно блеснул глазами Алекс.

Он взял её на руки и понёс в комнату. Туда, где лепестки алых роз разбросаны на чёрном шёлке. Тени на стене вздрагивают в шаманском танце. Странный порошок загадочно отсвечивает в полумраке.

– Что это? – удивилась девушка.

– Ангельская пыль, – ответил он, отсыпая на поверхность зеркала небольшую дорожку.

– Откуда у тебя наркота? – хлопала глазами Маруся. Ведь раньше её молодой человек не баловался подобными вещами. И даже почти не пил.

– Ругать будешь? – усмехнулся он.

– Ну, ты даёшь… – офигела Маруся, удивляясь, как быстро её никчёмный тюфяк преобразился в плохого парня.

– Так кто из нас будет первым? – прищурился Дарлинг.

Маруся растерялась:

– Я даже не знаю, что сказать…

Она хотела слишком многого, но не показывала своих желаний. Он свернул в трубочку денежную купюру жестом героя из красивого фильма.

– Ну же, будь моей плохой девочкой, – так сладко сказал он.

Оставалось только сделать вдох…

– Ой, наверное, сейчас некисло торкнет…

– Врачи говорят, что острые ощущения помогут тебе вернуть память! – подталкивал её Алекс.

– Думаешь, это поможет?

Девушка всё ещё сомневалась, стоит ли с размаху падать в пропасть?

– Давай займёмся сексом под кокаином? – нетерпеливо выдохнул он, срывая с неё одежду.

Маруся давно уже понимала, что без эмоций, без чувств сердце – это бесполезно тикающие часы, брошенные в бесконечность. Без жажды риска человек всего лишь беспомощная игрушка на перевёрнутом кресте Дьявола, обречённая жить без выбора…

Наконец, её опасения полетели к чёрту. И унесённая холодным солнцем вдохнула аромат ванильного неба…

– Что происходит?! – восторженно перевела дух Маруся.

– Расскажи мне о своих ощущениях. – Его хриплый голос будоражил её инстинкты.

Качнулся горизонт. Стёрлись границы привычного. Забылись знакомые слова и фразы. В глазах пульсировала бесконечность. Поцелуи перемещались ниже. Ангельская пыль выстилала дорогу к блаженству. А где-то там, между сном-явью, синтетический снег таял на слизистых оболочках оголённых фантазий… И так приятно электризовался воздух под высоким напряжением мечты.

– Ты ведь знаешь, я в твоей власти, Дарлинг… – изнемогала она.

– А может, в твоём сердце кто-то другой? – Он медлил, дразня её желанье.

Она плавилась в его руках, будто сгусток ртути:

– В моём сердце только ты…

В ту безумную ночь две души озаряли темноту вспышками страсти. Она чувствовала его где-то там, под кожей. Вдыхала его грубый животный запах, ощущала в себе его напряжённую плоть и медленно сходила с ума.

– Ну что, теперь ты вспомнила о том, как меня любила? – спросил он, не скрывая волненья.

Сгорая как бабочка, вырезанная из бумаги, она желала только одно:

– Поджигай и не гаси меня, Дарлинг. Я никогда не устану пылать для тебя…

Утро открыло окна пинком ноги, срывая покров бесстыдства с той волшебной ночи. С трудом вглядываясь в реальность остекленевшими глазами, Маруся с досадой осознала, что все её чувства снова куда-то подевались. И рядом противно храпит уже не обаятельный засранец из красивого фильма. А тот, к кому она по-прежнему не испытывает ничего.

Весь день она ходила как потерянный лунатик. А ночью её снова доканывали дурацкие мысли. Планета Бессонница. Время: без пяти минут отчаянье. И судьба безжалостно рвала её на части воспоминаниями о прошлой жизни, которые не повторятся никогда.

Пропадая в сети в надежде забыться, Маруся снова чувствовала себя самой несчастной.

– Может, я надену костюм ковбоя? – пискнул из-за дверцы шкафа Алекс, напяливая очередной дурацкий трофей из секс-шопа.

– Да хоть дуди во флейты и бей в барабаны! Я всё равно бесчувственная, как холодильник! – огрызнулась Маруся.

– Рыбка моя, у тебя такой жуткий отходняк со вчера? – хлопотал тряпкомуж, принося из кухни воду, чтобы снова угодить той, которую любил больше всего на свете.

А в ответ лишь молчание. Бессильно сжатые кулаки бьются о клавиатуру, будто птицы-смертники в глухое оконное стекло. Однообразная песня, поставленная на повтор. Слёзы. Боль в груди. Отчаянье. Таблетки от мигрени. Глубокий глоток текилы. Попытка уйти в Offline. Отключиться от реальности. Но обессиленные пальцы жмут на F5. Будто эта спасительная кнопка, обновляющая реализм в буфере обмена, поможет начать жизнь заново.

F5… F5… F5… И так до бесконечности… За окном падает снег, выстилая землю белоснежным кокаином. Только этот снег совсем не тот… Он лишь сводит холодом озябшие руки, напоминая о вечной грусти. Бессонница рисует бредовые сны.

F5… Над головой светят мёртвые звёзды несбывшихся иллюзий. F5… Осколки льда кристаллизуются в кончиках бесчувственных пальцев… Сломанные цветы погибают от поцелуев январского ветра. Время танцует тектоник на осколках наших упущенных возможностей.

Тик-так…

 

Глава 5

Отравление реальностью

«Здарова, мир! Меня зовут Серёга. Я не красавец, но и не урод. У меня нет крутой тачки. Но это не обламывает меня. Зато у меня есть Кошка. Ей плевать на мой рейтинг в сети. Эта меховая жопка мурчит и любит меня таким, какой я есть. Во мне течёт свобода, лень и немного пива. Обо мне знают то, что не нужно знать. Я часто говорю не то, что надо говорить. На ногах ногти. На руках – рукти. Я могу спать сутками. А могу один. Могу фигню пороть. А могу и умные вещи зашивать. А вообще я – обычный парень, каких миллионы. Я такой же, как ТЫ».

Полуденное солнце, цвета лимонада, льётся через оконные стёкла. Небо цвета джинсов висит над городом, будто боевой флаг.

– Как можно сидеть дома, когда такая хорошая погода? – возмущаются люди.

– Как можно торчать на улице, когда такой быстрый Интернет? – удивляется он, открывая окна Windows.

– А что он? Да вы посмотрите на себя! Так происходит всякий раз, когда жизнь бежит со всех ног, но кажется, что нечем заняться… – хихикнул некто с никнеймом БОГ.

Сегодня был тот самый день. Движение жизни ускоряет ход. А на другой стороне параллельных одиночеств – всё как прежде… Он слышит музыку в шуме цифрового ветра. Его жизнь преображается в один клик, когда светит холодное неоновое солнце. Он выращивает цветы ICQ. Улыбается правой скобкой. Видит небо в пикселях. Он – планетянин, который всегда онлайн. Он – человек, живущий в сети… Он знает имя своей судьбы, но не смеет произнести его вслух… В его сердце хранятся миллионы свежих ссылок с упоминаниями о Ней. Она появилась из ниоткуда, как радиоволна. Вошла босиком в его сны. Явилась к нему мечтой в апреле… И, пропадая онлайн днём и ночью, он ждёт письма от унесённой холодным солнцем, которая упала со своей прекрасной планеты в его дурацкую жизнь. Но напишет ли ему она? Вот в чём вопрос…

– Мурчу-учру-сосиску хочу! – требует королева сквозных подворотен.

– Ну ща, погоди…

Многоэтажная реальность. Беспощадный шум мегаполиса. Пути заплетаются в клубок бесконечности. Артерии бескрайних дорог текут в никуда. Чёрно-белые дни листают друг друга. Жизнь привычно стремится в бешеном темпе вперёд. А один влюблённый чудак сидит на подоконнике, как на последнем ряду в кинотеатре. Смотрит в небо и видит, что заходящее солнце в сладкой вате малиновых облаков выкладывается в форме сердечка…

Отчаявшись получить кусочек вниманья, меховая жопка недовольно мяукает:

– Погладь меня, сцуко! Ололо! Котэ негодуэ!

Покормил Кошку. Хотел потискать. А она пожрала и – никого не знаю! Вот тебе вместо спасибо!

– А ты бельё повесил? – слышится над ухом.

– Неа. Я его помиловал.

– Какой ты ленивый!

– Я не ленивый. Я – энергосберегающий.

Бабушка грузит домашними делами.

– Полей цветы!

– Полей цветы, лугов деревья… Бабушка, хватит проедать мне плешь! – взмолился Серёга.

Из-за дверцы шкафа послышалось в ответ:

– Мозги ням-ням, но шуба круче!

Моль поглощает очередной трофей. ICQ кудахтает сообщениями. Мобильник икает смсками. Кошка насрала мимо лотка и присыпала воздухом.

– Сегодня все будто сговорились меня достать! – чуть не заплакал он.

– Поменьше ворчите, побольше мурррчите, – трётся о ноги меховая жопка.

Серёга пил горячий чай и огорчался. И вот уже казалось, что никуда не деться от отчаянья. Ни нарочно. Ни нечаянно.

– Что с тобой? – забеспокоилась Бабушка. – У тебя какой-то больной вид.

– Ой, что-то фигово мне…

Он лёг в кровать и разложился. Нет в жизни умиротворенья. Он будто умер от варенья.

– Вот попробуй, это должно помочь.

На этикетке склянки с лекарством написано: «Принимать внутримышечно».

– Ой, может, лучше снаружикошечно? – забеспокоились мышки в мягких свитерках, живущие у него за плинтусом.

Серёга наконец-то всё понял.

– У меня отравление реальностью… – грустно вздохнул он.

– Главное, что не отравление дихлофосом! – вздрогнула за дверцей обитательница шкафа, видавшая многое на своём веку.

– Мне бы твои проблемы! Нехватка любви гораздо хуже! – жаловался самый лишний человек.

– Какая ещё любовь? – Моль чуть не подавилась от удивления шубой.

– Любовь… Это как лизнуть высоковольтный кабель. Но приятнее в миллионы раз. Это когда загораются лампочки внизу живота. Надеюсь, ты меня понимаешь?

– Фу, что это за нафталин? – недовольно сморщилась моль. – Чувства давно не в моде!

– Любовь… – мечтательно вздохнул Серёга. – Это когда ты хочешь стать кому-то нужным. Греть на своей груди что-то тёплое и мурчащее. Не обязательно меховое и царапучее. Не обязательно хвостатое. Лучше даже двуногое и человеческое. Так намного круче. Но непременно тёплое и мурчащее. И ты будешь всем сердцем любить это чудо. Будешь творить невозможное и ничего не попросишь взамен. Пускай просто ходит по дому в твоей майке, кушает свежую луну из блюдца и почаще мурчит…

– Чего ты там бухтишь под нос, двуногий? Ты никому не нужен, кроме меня? – хитро щурится меховая жопка. – Ты давно себя в озере правды-то видел?

– А что? – Он растерянно глянул в зеркало, озадаченно втягивая пивное пузо.

Кошка призналась:

– Ты некрасив, потому что у тебя нет шерсти. Но я терплю тебя и с этим смешным кустиком на голове, который ты называешь волосами. У тебя нет слюней, и ты умываешься лапой. Мурчишь, будто тебе на хвост наступили. И за что я только тебя люблю?!

Серёга и сам не знал, за что его любят? Да и можно его любить вообще…? На стене сидит паук. Он без ножек и без рук. Он без глазок и без рта. Не паук, а хуета. Серёга совсем упал духом. На душе тухляк. Да вот ещё и над ухом жужжит крылатая зараза.

– Что тебе надо гнида?

– Не стреляйте! Я муха Лида. Я вас люблю инвалида.

– Мадам, пожалуйте в мой шкаф! – галантно расшаркалась моль, приоткрывая гостье дверцу. – Тут много вкусного. Давайте пожужжим о жизни.

– А говоришь, что любовь – это нафталин, – съязвил самый лишний человек.

– А ты не подслушивай! Лучше выйди из комнаты и свет погаси, – прикрикнула на Серёгу моль и захлопнула шкаф у него перед носом.

И вдруг пришло сообщенье: «Привет, это унесённая холодным солнцем. Я наконец-то вспомнила пароль от своей странички!» Серёга так быстро надевал шерстяной свитер, что его убило током. Это была Маруся. И у него вдруг случился праздник на душе. Кошка пела песню про самого доброго на земле хозяина, который каждый день спасает сосиски из шкафа, в котором живёт зима. Бабушка так ловко ела спагетти с помощью палочек, что связала из них шарф. А самый лишний человек на радостях отправил сообщение своей новой знакомой: «Привет, как дела?)))» Обычный онлайн вопрос. Так началась их переписка.

– В общем, с таким вот чудаком я познакомилась, – призналась Маруся, вспоминая юношу со странностями, которого встретила на улице пару дней назад.

– Ого, ты делаешь успехи! – пошутила подруга.

– Ладно тебе, мы вряд ли будем общаться.

– Почему же?

– На фиг надо. В тот день я и так открыла душу неизвестно кому.

– Душа не входная дверь, чтобы её перед всеми открывать, ты ж понимаешь… Значит, всё было не просто так.

– Возможно. Иногда так хочется выговориться перед первым встречным, который не знает о тебе ничего.

– Представляешь! Вчера увидел свою девушку рядом с каким-то подозрительным типом!

– Да? И чего ты не подошёл?

– Ну как я подойду? Я же в командировке! – жаловался другу Алекс.

– Следишь за ней?

– Тсс! Идёт обряд по изгнанию её сомнений. Реконструкция кармы, понимаешь ли.

– А, ну тогда ладно. Ты, главное, с эликсирами обольщения не переборщи.

Потом они наломали дров и наварили борщи.

И чуть не врезали друг другу в щи.

А пока их трактор любви шкандыбал по непаханой борозде,

Они держали чувства в узде.

Так было круче. На всякий случай.

Но Маруся больше не могла скрывать того, что с ней происходило. Каждый раз, разглядывая свои уродливые руки, на глаза наворачивались слёзы. Память дразнила флешбеками из прошлого. Однако девушка по-прежнему не могла ничего вспомнить. Ведь Алекс держал её в неведенье от тягостной правды, не желая причинить боль. Следуя заветам врачей, держал в тайне настоящую причину всех бед. Оберегал от нервных потрясений. Оставшись один на один со своими страхами, Маруся сходила с ума. Прятала руки от посторонних взглядов. Нервы шалили всё сильней…

– Ну что со мной случилось? Что?

– Прекрати! Ты же знаешь, мне тяжело говорить об этом! – переживал заботливый бойфренд.

– Ладно, ладно. Ты ещё расплачься! – ехидничала девушка. Порой её даже смешила эта подчёркнутая серьёзность, когда разговор заходил о той самой травме прошлого, которая так и осталась для всех загадкой, кроме него.

– Ну зачем ты так? – обижался тряпкомуж, чувствуя себя незаслуженно отвергнутым. – Ты же знаешь, я никогда не причиню тебе зла.

– Ко-ко-ко! Петух много знал, да в суп попал, – язвила Маруся.

Её как прежде сводила с ума эта противоречивая реальность. Она проверяла нервы своего ближнего на прочность. Хотела отыграться на нём. Забыть о своих проблемах. Люди всего лишь люди. Мучая другого, всегда проще забыть о той боли, которая ставит на колени нас самих.

– Делай со мной что хочешь! Я не могу без тебя! – клялся эльф на побегушках у мечты, добровольно сдаваясь в рабство.

– Значит, я могу творить что пожелаю? – блеснула глазами Маруся. – А если я буду гулять с кем-то другим?

И пусть унесённая холодным солнцем так и не вспомнила о том, как любила этого человека… Её неприступность бросала вызов неукротимым чувствам. На которые был не способен никто, кроме него.

– А ну-ка, иди сюда, – вдруг ответил Алекс так жёстко, хватая за глотку её капризы.

– Ну, чего тебе надо? – ломалась Маруся.

Дарлинг прижал её к себе и жарко выдохнул в самое ухо:

– Что, разве ещё не ясно, сучка? Мне нужна ты.

Она хотела вырваться. Скрыться от него и исчезнуть. И пусть в ту минуту она мечтала о внезапном побеге на край безумья… Но знала, что ей уже некуда деться. Ведь герой её снов был снова так близко. Его стальные объятья сдерживали её движенья. Его сильные руки укрощали её непокорность. Его нежные пальцы будоражили её желанья. Его откровенные прикосновенья будили её затаённые инстинкты. Его жаркие поцелуи наконец-то растопили осколки льда в её бесчувственной душе. Она таяла от аромата его пряного мужского Kenzo. Он делал её озабоченной и грязной. И она бесстыдно хотела его.

– Держаться. Нету. Больше. Сил!.. – нервно отстукивало сердце.

– Делай со мной что пожелаешь, – сдалась строптивая королева.

– Тогда отдай мне всё своё время, – ответил её сероглазый король.

Вселенная грёз подчинилась его приказу. И он делал всё, что было в его силах, чтобы помочь ей вспомнить о той страсти, которая когда-то была между ними. В ход снова шли все средства, от нежных обнимашек до грубого секса. И она снова теряла волю в его головокружительных объятьях. Танцевала для него на раскалённых углях заката. А пена дней поглощала их с головой.

– Не знаю, что он творит со мной. Я не принадлежу себе, когда он меня любит… – краснела Маруся, скрывая от подруги подробности прошлой ночи.

– Он опять угостил тебя каким-нибудь весёлым порошочком?

Вера. Надежда. И реализм в буфере обмена. Таков был коктейль этих парадоксальных отношений. Но было ясно одно: амфетамин тут ни при чём.

Знакомые трепали нервы:

– Тебе не надоели его выкрутасы? Сегодня он ведёт себя как смесь подкаблучника и долбоёба, а завтра строит из себя мачо.

– И всё-таки он так хорош в постели! И куда я от него денусь?

– Зачем тебе этот лох? Бросай его на фиг!

– Есть одна проблема.

– Какая?

– Эту проблему ещё называют сука любовь.

– И что?

– Я не могу без него. Разве не ясно?! – взрывалась Маруся.

– Тогда ты попала.

– Да. Лучше попасть вот так, чем пропадать одной.

– Ты такая смешная! Прекрати! – издеваются все вокруг.

Сегодня, глядя на своего жениха сквозь мягкий полумрак ночи, она увидела, что глаза несчастного парня полны слёз…

– Что с тобой?

– Я очень боюсь, что ты меня однажды пошлёшь куда подальше, – сказал он, а его голос дрожал как натянутая струна у расстроенной гитары.

– С чего бы это?

Алекс разрыдался:

– Люди правы. По призванию – я неудачник. А по сути – никто.

– Ты лучший, Дарлинг! – признавалась она.

Он стряхнул с ресниц солёную ртуть, прижал девушку к себе и, нежно прикасаясь губами к её изуродованным рукам, прошептал:

– Мучай меня, если хочешь. Возможно, я этого достоин. Но только верь, что я никогда не причиню тебе той боли, которую способна причинить нам жизнь.

За окном проливалась чернильная муть, окрасив дома и деревья в оттенок покоя. Замедляя тяжёлый пульс, город готовился ко сну. Несмотря на позднее время, в небе вдруг послышались птичьи крики.

– Ох, и тошно мне на этой планете! – вздохнула унесённая холодным солнцем.

– У тебя больной вид.

– У меня отравление.

– Чем?

– У меня отравление реальностью.

– Я постараюсь помочь тебе, моя рыбка! – суетился Алекс.

Тряпкомуж снова хлопотал на кухне, пытаясь приготовить противоядие ото всех несчастий. Тупая боль мучительно сводила что-то мягкое и уязвимое, спрятанное между рёбер… Это ощущение заставляло Марусю плакать, напоминая о странной форме инвалидной любви, в которую превратился за это время их нелепый союз.

Блюющая безысходностью жизнь доводит до предела. Отравление реальностью не проходит бесследно. А где-то там над головой печально смотрят облака, как внизу взрываются люди, будто бомбы на поле, где растут сломанные цветы… Которые ты любишь больше всего на свете… А ты так устала чувствовать себя сумасшедшей, что уже готова сдохнуть. Иногда так хочется просто взять и покончить с собой, падая с балкона в шикарном платье. Как сумасшедшая птица, которую выгнали из собственной стаи. Да так, чтоб от этой красоты замерло сердце… У всех, кто увидит твой последний полёт…

 

Глава 6

Время на помойке надежд

– Научи работать со слоями в фотошопе? – устав маяться от навязчивых мыслей, попросила Маруся.

– Может, лучше займёмся сексом? – оживился Алекс, выключая компьютер.

– Ну ладно, ладно, – она нехотя согласилась, – Секс так секс.

Тряпкомуж обиделся:

– Значит, про фотошоп ты не забыла, а я тебе больше не нужен?

Девушка улыбнулась:

– Я же пошутила. Ты же знаешь, ты мой самый близкий человек на земле.

– А ты сучка, у тебя на луне ещё кто-то есть?

Унесённая холодным солнцем вздохнула:

– У меня был реализм в буфере обмена, который теперь не доступен. Осталось только время на помойке надежд.

Маруся задумалась о чём-то личном и грустном. В такие минуты ей казалось, что её хрупкий мирок, похожий на хрустальный шарик, трясёт какой-то жестокий ребёнок. А она что-то кричит от бессилия, но её мольбы разбиваются о глухую стеклянную сферу. Земля качается под ногами. А невесомые снежинки из блёсток, похожие на застывшие слезы, проносятся мимо её измученного лица.

– Хрусть! – послышалось в ту же секунду неизвестно откуда. Звук негромкий, но отчётливый и яркий. Вроде бы ничего такого, но пробирает до костей…

Девушка насторожилась.

– Тебе что-то не нравится моя рыбка? – закудахтал тряпкомуж.

– Пожалуйста, больше не ешь при мне чипсы! – строго приказала она.

– Хорошо! Как скажешь! – суетился Алекс, готовый на всё, лишь бы загладить свою вину.

– Не грусти! Похрусти! – предложила подруга, лопая шарики на полиэтиленовом пакете.

– И ты туда же? – взъерошилась Маруся.

– А что такого-то?

– Не знаю, почему меня так бесит этот звук…

Она ненавидела чипсы, свежие купюры и морозный снег. И порой её раздражал любой хруст так, что девушка мечтала оглохнуть. Но что было всему виной? Это так и осталось загадкой.

Сегодня снова кричали птицы. Иногда возникало ощущение, что они делают это специально. Лишь бы свести с ума любого, кто пожелает обрести в мирской суете хоть секунду покоя.

– Да замолчите уже! – злилась Маруся, захлопывая окна.

– Щас, как же! – издевались крылатые инквизиторы, уносящие на своих хвостах чужие души. Взлетая в небо единым организмом, пернатые сволочи орали ещё сильнее.

– Почему я стала так ненавидеть этих гадов? – гадала унесённая холодным солнцем.

Распоротое небо висело рваными лохмотьями на проводах высотных домов и башен, не давая ответа на тот самый вопрос: «Что случилось?»

Отчаявшись вернуть воспоминания, Маруся пошла к гадалке.

– Чего желаешь? – спросила странная особа, одетая в причудливые одежды, которые источали приятный аромат экзотических эликсиров.

Чуть разомлев в успокаивающей обстановке, девушка открыла свою тайну этой волшебной тёте:

– Я потеряла память. Может, вы поможете вспомнить, что же со мной произошло?

Женщина изящно взмахнула руками над хрустальным шаром. А после стала напряжённо всматриваться в него.

– Странно… Обычно прошлое человека открывается сразу. А сейчас я не вижу ничего.

– Но почему? – заёрзала на стуле Маруся.

Гадалка сказала:

– Мешают какие-то сломанные цветы…

В итоге, волшебная тётя выпроводила девушку из салона, даже не взяв с неё денег.

– Что за херомантия?! – ругнулась унесённая холодным солнцем. Сегодня она разочаровалась даже в мистических знаках.

Подруга почесала в затылке:

– Да уж, символично. Но это не похоже на развод.

– Думаешь?

– Смотри, ну если бы она с тебя кучу бабла срубила, навешав всякой лапши на уши… Другое дело – вот так. Всё просто и честно.

– Орущие птицы, мерзкий хруст, – это ещё можно хоть как-то понять… Но кто поведётся на сказочку с какими-то там цветами?! Я что, садовником работала? Или торговала гвоздиками в палатке? Или запустила букетом в клиента? С какой радости они сломались? Ну, это что за бред?!

– А может, «сломанные цветы» – это название клуба, в котором ты тусовалась?

Марусе стало смешно, она не сдержалась:

– Ага, а после рухнула по пьяни на газон!

Вскоре она набрала номер своего парня, чтобы рассказать о неудачах.

– Что случилось, моя рыбка? – спросил Алекс, услышав её расстроенный голос.

– Ты знаешь, кажется, я хочу ОТОМСТИТЬ БОГУ…

– Но почему?

– А что ещё остаётся, когда для тебя полностью недоступен этот реализм в буфере обмена?! – зарыдала бедняжка.

– Мы все равны перед вратами Морфея. Может, во сне тебе откроется правда? – успокаивал её бойфренд.

Девушку растрогало это откровенье, и она с благодарностью призналась:

– Ты не такой как все, ты гораздо глубже. У тебя океан внутри, а у кого-то лужи!

Сегодня она поймала себя на мысли, что Алекс не такой уж и никчёмный тряпкомуж, каким она его рисует в минуты сомнений. Улавливая её тёплые чувства на расстоянье, эльф на побегушках у мечты ушёл с работы пораньше. Накупил вкусняшек. Он был готов на всё, чтобы спасти свою несчастную рыбку. Даже провести с ней целую вечность в фотошопе. Лишь бы она, наконец, поверила в его чувства, которые он не хотел дарить никому, кроме неё. Торопясь домой наперевес с огромным плюшевым медведем, он нежно ворковал в трубку:

– Можно сегодня будет как в день рождения? Я хочу лишь одно желание. Давай ты просто исполнишься для меня?

Но на этот раз его ждал облом.

– Милый, пойми меня правильно! Я сегодня буду поздно. В общем, после всё расскажу!

– Куда ты? А у меня есть для тебя подарок! – чуть не заплакал Алекс.

– Ты помнишь, врачи сказали, что мне нужно общаться со старыми друзьями, чтобы вернуть память?! – выпалила Маруся с надеждой.

– А как же я?

Дарлинг стоял посреди улицы с растерянным видом. Его выражение лица было не лучше, чем у плюшевого медведя, которого тряпкомуж купил в подарок для любимой, которая променяла его преданность на неизвестно кого.

– Буду дома через пару часов! – Она звякнула ключами, выскальзывая из квартиры.

Ведь сегодня ей пришло письмо из давно ушедших дней: «Заваливай к нам на хаус! Ждёт тебя секси Санта-Клаус! Ты совсем про нас забыла?» Вот так внезапно Маруся оказалась в гостях у братьев, с которыми была знакома по сети. Но никогда не виделась с ними в реальной жизни.

– А чего тебя смущает? – спросили они, приглашая её пройти в носках в какую-то агонию срача и бардака, даже не предложив гостье домашние тапки.

– Так, ничего… – ответила она, окидывая взглядом квартиру, где не убирались лет сто.

Причём грязища на полу, будто тут живут бомжи, удивила девушку меньше всего. Другое дело, были сами владельцы хаты. «Может быть, эти двое помогут мне вспомнить прошлое?» – понадеялась она. Ведь это была её главная цель.

– Твоё прошлое ужасно пошлое! – засмеялись они.

Это были два очень странных человека. Эдакие двое из ларца, упоротые слегонца. Они посадили Марусю на пыльный, раздроченный диван и сразу же взялись за дело.

– Мадам, поехали в Амстердам? Я вас никому не отдам! – воскликнул первый. Он оказался старшим братом.

– Я хочу сказать только одно. Мамзель, садись в мою газель! – оживился второй. Это был младший. И понеслось…

– Познакомимся поближе? – предложил первый, наливая девушке стакан водки.

– Спасибо, я не пью… – засмущалась Маруся.

– Ну эт канешн катастрофа… – послышалось в ответ.

– Я тоже, как кот Бегемот из «Мастера и Маргариты», ненавижу эту гадость, – поддакнул второй, выдыхая ей в лицо запах перегара. – Только чистый спирт!

– Ты помнишь? Нас зовут Максимилиан и АндрЭ! – пьяным голосом проблеяли они.

– А чего такие странные имена?

– Так мы иностранцы! Мы французы! – объяснил старший.

– Мы медузы, мы медузы. Мы похожи на арбузы! – поддакнул младший.

– А почему так хорошо говорите по-русски?

– У-ля-ля! У нас в постели было много русских тёлок. Всё потому, что мы очень крутые! – похвалился старший, гордо ковыряя в носу.

– Я хочу сказать только одно. Лимузин на подходе! – перебил его второй.

– Какой ещё лимузин? – удивилась она.

– Лимузин, лимузин, денег нету на бензин. Позвони в мой домофон! У меня в штанах питон! Это круче, чем батон!

«Они прикалываются или на самом деле такие?» – гадала про себя Маруся.

– Разрешите представиться! Мы являемся гениальнейшим музыкальным дуэтом, который круче Металлики, Мадонны и Уитни Хъюстон вместе взятых. А называется он: «А-ля Пукс» – выдали хором двое из ларца, упоротые слегонца.

– А чего такое название смешное?

– Потому, что мой брат с детства любит много пукать! Запустил шептуна на уроке. Думал, никто не заметит. Задохнулся весь класс! – заржал младший. Тот, который постоянно хотел сказать только одно.

Старший разозлился и совсем не по-братски врезал ему подзатыльник:

– Брательник шутит. Он такой скромник. «А-ля Пукс» это значит «Я твой милый пупсик». Меня так мама называет.

Младший снова сдал его с потрохами:

– Я хочу сказать только одно. Мы с братом не знаем ни одной ноты. Ведь если мы думать о музыке начнём, то бухать не успеем, – философствовал он, заливая в себя очередной стакан высокоградусного топлива. У Маруси глаза полезли на лоб.

«Поехавшие! – подумала она. – Неужели я когда-то раньше с ними общалась?!»

– Алё, ку-ку! Тебя зову! – послышалось над ухом. – Была б Баба Люба, она б дала!

– С чего бы это?

– Приличная девушка не должна долго ломаться перед иностранцем. Так сказала мама.

«Интересно глянуть на их маманю…» – пронеслось у Маруси в голове.

Наконец, старший решил взять ситуацию в свои руки и злобно прошипел брату на ухо:

– Слышь, пьянь, а ну давай, очаровывай бабёнку! У нас есть все шансы! Сегодня она точно кому-нибудь из нас даст!

– Я хочу сказать только одно. Ты думаешь, если потрахаеССЯ с нами, то сразу забеременЕЕшь? – спросил младший, хватая Марусю за коленку.

– Чего? – офигела она.

– А хочешь дико забереМЕНЕТЬ прямо на сцене? Мы позволим тебе разок выступить с нами. Нальём тебе крепкача и всяких модных вермутов или разных крымских вин, например.

– Спасибо, я лучше посмотрю на вас со стороны, – хмыкнула Маруся.

Остальное явно не входило в её планы.

– Хочешь, мы сыграем тебе наш суперхит под названьем БДСМ без проблем?

– А что такое БДСМ? – оживилась она.

– Это когда двое лупят друг друга плёткой по попе, чтобы стать повелителями «сАдА-мАзА», – загадочно объяснил старший.

Младший не стал заморачиваться и выдал всё как есть:

– Всё намного проще. Когда в детстве мама била его ремнем, он просил пороть его сильнее и получал от этого неистовый кайф. Сейчас он большой поклонник БДСМ. Спасибо маме…

– Ничего не понимаю.

– Сейчас ты всё поймёшь!

– Музыка моя. Слова тоже чужие. Пою я неважно. Зато долго! – торжественно произнёс старший, открыв старый рояль, с которого не протирали пыль уже целую вечность.

– Мальчики, если вы хорошо выступите, сильно не зазнавайтесь! – послышался назидательный голос из-за двери.

И понеслось… Двое из ларца, упоротые слегонца, забренчали на нём в четыре руки и стали выть, не попадая ни в одну ноту.

– У меня черешня в клешнях! – голосил старший брат. – Круче всех я стал, конечно!

– Вот так модная опешня! – не отставал младший.

– А что такое опешня? – удивилась Маруся.

А ей вдруг в ответ:

– Резиновую Зину хочу из магазина!

Охуевляющие репачки дуэта «А-ля Пукс» следовали один за другим. Эти шедевры народного фольклора подтверждали только одно: его авторам уже давно пора просить пожизненного убежища в ближайшем дурдоме.

– Отсоси-отсоси… ОТ СОСИСКИ КОЖУРА! – солировал младший.

– Пой громче! – пихнул его старший. – Эта тёлка уже промокла и на всё готова! Давай наш главный супер-хит!

– Я магистр страстей! Повелитель «сАдА-мАзА!!!» – завывал младший.

– В саду Мазы!!! – вторил ему старший.

– Я француз! У меня есть большой А-ля Пукс! – старались двое из ларца, упоротые слегонца.

– Какие вы молодцы! – вдруг сказала женщина с грудью размером с подоконник, врываясь в комнату на самом интересном месте.

– Уйди, мама, ты нам сейчас всё обломаешь! – отчаянно завыли они.

– На, это тебе! – Сердобольная тётя протянула гостье небольшой свёрток.

– А что это? – удивилась девушка, извлекая из пакета странный предмет.

– В этом не стыдно мальчикам показаться… Ты думаешь, они зря тебе свои романсы пели? – вкрадчиво прошептала тётя с большими грудями.

– Но я не ношу такое! Это больше меня на десять размеров.

Маруся озадаченно разглядывала лифчик в цветочек, похожий на парашют, готовая провалиться от нелепости ситуации сквозь землю.

– Ну и что, что великоват? Значит, быстрее снимешь! И помни: приличная девушка не должна долго ломаться перед иностранцем… – загадочно подмигнула мама, просачиваясь сквозь двери комнаты обратно на кухню. Уж она-то знала толк в настоящем белье и французских батонах.

– Я хочу сказать только одно. Мой питон на подходе! Он уже выбрался сквозь джунгли на волю, порвал гандон и ринулся в бой! – вдруг заявил младший брат.

– Трахен зи попен! Шпили вили! Летс гоу ту шлюхен полигон! – поддакнул старший, захлопывая крышку рояля.

– Это какая-то дичь и дурдом! – ужаснулась Маруся.

– Трах-трах-тибидох! Мы круты! Хоттабыч – лох!

Скорчив похабную рожу, младший ёрзал на старом диване туда-сюда, издавая на нём неприличные звуки. А вокруг только и было слышно:

– Хрусть! Хрусть!!!

– Прекратите!!!! – взмолилась Маруся, затыкая уши.

И если она ещё могла простить этим идиотам песню про черешню в клешнях… Но мерзкий звук, который был хуже всяких пыток, добил её окончательно. Казалось, ещё немного – и она упадёт на пол, дрыгаясь в конвульсиях, как полудохлый таракан.

– Очередная попытка вспомнить прошлое с треском провалилась, – сочувствовал некто с никнеймом БОГ. Он и сам не знал, то ли плакать, то ли смеяться, глядя на паноптикум человеческих душ…

– Ты с кем сначала потрахаеССЯ? С ним или со мной? – поигрывал плешивыми бровями старший брат, приближаясь к ней.

– Не трогай меня, грёбаное днище! – выругалась она, вылетая из квартиры со скоростью света.

– Наша гостья ушла и даже не попрощалась? – расстроилась тётя с большими грудями.

– Да, мама, увы… – пожаловались братья, оставшись ни с чем. – Эта стерва зарубила музу нашего вдохновенья, едва её крылья успели опериться.

Повисла унылая тишина, как сопля на носу у Санта-Клауса, который нажрался в дрова. И вдруг вспомнились слова из песни: «На помойке сегодня так пусто. Разбежались коты. На помойке сегодня так чисто. Ведь уехала ты…» Так и не получив того, что хотели, двое из ларца, упоротые слегонца, грустно пукнули хором, напились в стельку и заснули в салате.

– Ты представляешь, сегодня я узнала, что два дебила на рояле – это сила. Особенно когда они хотят сказать только одно! – чуть не лопнула от смеха Маруся, рассказывая о своих приключениях подруге.

– Да, дорогая, представляю. Это – полный А-ля Пукс…

Вспомнив двух чудаков на букву «М», по которым плакала психушка, Маруся призналась:

– Зачем корчить из себя иностранца, чтобы затащить девушку в постель? Ведь мы живём в России, где все эти дурацкие «океюшки» и «айлавюшечки» и говна не стоят. А по-настоящему трогает сердце это простое и красивое: «Я тебя люблю…»

Увы, реализм в буфере обмена был всё так же недоступен. Так и не выяснив ничего о своём прошлом, ни о том, что такое БДСМ, унесённая холодным солнцем грустно брела по обочине жизни.

– Бондаж и Дисциплина, Садизм и Мазохизм. Разве это интересно? – вздохнул Серёга, читая в сети о её похождениях. – В мире и так полно насилия. Но только тот, кто может быть нежным, обладает большой внутренней силой. Потому что нежность – это сила любви.

– Доминируй, властвуй, унижай! – грозно урчали голуби, устроив на подоконнике битву из-за хлебных крошек.

Королева сквозных подворотен прищурила изумрудные глаза:

– Ну-ка быстро кинь мне клубок, двуногий раб!

– Как скажете, Госпожа Кошка… – смиренно пискнул дрессированный человечек, торопясь исполнить приказ.

«Только бы Алекс снова не оделся в какой-нибудь дурацкий костюм из секс-шопа!» – подумала несчастная гулёна, возвращаясь домой. Потом её что-то остановило… На дороге валялась пара растоптанных ромашек, грустно склонив головки с ободранными лепестками. Увидев это, Маруся подумала, что у неё едет крыша. Девушку пробрал озноб. Будто кто-то забыл закрыть окно в тишине… Но она не смогла пройти мимо. Подняв несчастные растения с запылённого асфальта, она ещё долго гладила их, будто что-то живое. Источая тонкий аромат навеки загубленной красоты, эти сломанные цветы тихонько шептали:

– Ну вот, теперь ты такая, как мы…

…А дома её ждал новый сюрприз.

– Я твой повелитель сАдА-мАзА! – заявил тряпкомуж, выпрыгнув из-за угла в костюме палача.

– Это же полный А-ля Пукс! – засмеяла его Маруся. – Ты что, совсем упоролся? Как те два дебила на рояле?

– Бля! Я чуть не подох в этой кожаной херне! – вскипел он, стягивая маску с красной рожи.

– Утю-тю… Какая пичалька! – издевалась бессердечная стерва.

– Как ты можешь быть такой жестокой? Разве ты не понимаешь? У меня нет ничего, когда нет тебя! – разрыдался Дарлинг, снимая дурацкий прикид.

Девушка ничего не ответила. А перед глазами Алекса вновь стояла картина, как нищий у дверей храма просит милостыню.

– Прошу вас, помогите мне! – умоляет всеми брошенный старик, одетый в старые лохмотья.

Люди неохотно сыплют скупые копейки в его протянутую руку.

– Как вы не понимаете, мне нужно другое, – стонут иссохшие губы.

– Чего ты хочешь? – злятся прохожие. – Скажи спасибо за то, что есть!

Толпа плюёт несчастному в заплаканное лицо. Унизив слабого, легко почувствовать собственную значимость. И в этом цель многих из нас. Но мы не понимаем другого. Весь мир давно стоит с протянутой рукой. ДА, НАМ, ЛЮДЯМ, УЖЕ ВПОРУ ПРОСИТЬ МИЛОСТЫНЮ! МИЛОСТЫНЮ СВЕТА и любви в наши ослепшие сердца и души.

Тряпкомуж узнавал в этом нищем себя и видел, как по нему плакал дождь тихими безысходными ручьями. Но, невзирая на это, он всё ещё верил, что надежда живет даже у самых могил… Но всё оставалось прежним. Эта тишина, от которой можно оглохнуть. И только вера, надежда, амфетамин, – вот три ключа к несбывшейся мечте…

У нас нет ничего. Есть только время на помойке разбитых надежд. А разве мы достойны чего-то другого? А ты всё пытаешься сложить новую галактику из осколков снов. Пишешь мёртвые письма в никуда. Но каждое может оказаться последним…

 

Глава 7

Оттепель душ

– А помнишь, как я залез к тебе с букетом на балкон, а ты так испугалась, что отхлестала меня мокрыми трусами?

– Ага! Просто ты так неуверенно покачивался на перилах, что казалось, будто это пьяный вор-домушник.

– Но я же хотел подарить тебе цветы и признаться в любви!

– А что? Многие воры-домушники не лишены романтики. Поэтому я тебя отхлестала трусами в сердечки. Ты ещё что-то довольно мурчал, пикируя в полёте на клумбу с цветами.

Они засмеялись. Вспоминая приятные моменты, которые их связывали с Алексом, в сердце Маруси плескались маленькие разноцветные рыбки, а в душе зацветали васильки.

– А помнишь, как ты говорила: «Сильно не уставай на работе. Ты мне можешь ещё ночью понадобиться?..»

– Помню, – улыбнулась она, глянув на его губы.

– Любимая…

– Что?

– Да так, ничего… – вдруг ушёл от разговора Дарлинг.

Он смотрел на неё, а в животе приятно лопались пузырьки. Она обожала этот внимательный и немножечко встревоженный взгляд. Так смотрят, когда хотят сказать о самом важном. И, пряча за рукой, небрежно коснувшейся лица, полумесяц смущённой улыбки, говорят так тихо и нежно: «Родная моя, иди ко мне…»

– Наконец-то мы вместе, милый, – шептала она, ощущая драгоценное тепло его дыханья.

– Надеюсь, твой Дарлинг тебя достоин, – робко ответил похититель её сердца.

Порой он был такой простой и желанный, как любимый заношенный свитер, который согревает даже самые дальние уголки души. Маруся понимала, что никуда не денется от этого человека, который дарил ей жизнь, полную самых прекрасных сновидений. Как добрый сказочный кот, который гуляет по волшебному дереву в уютном Лукоморье, где чудеса и леший бродит, и русалка на ветвях сидит…

– Скажи, ты вспомнила о том, как меня любила? – спросил он с надеждой.

И снова внутри будто щёлкнул выключатель. Лампочки внизу живота погасли. Девушка ненадолго погрузилась в себя, а потом грустно призналась:

– Едва ли… Я делаю всё, что в моих силах. Но ты уж прости…

Тряпкомуж поник. Весь день он ходил как потерянный лунатик. Чувствуя, как что-то мучительно скребется… Там… где сердце… Даже кожу от боли хочется содрать…

– Ну, что с тобой? – спросила она, начиная ощущать вину за происходящее.

– Я помню всё прошлое абсолютно точно так же, как ты его забываешь… – вздохнул он так печально.

Порой ей становилось стыдно за свою неблагодарность. И она спешила порадовать своего парня, чем могла. Пыталась стать для него немножечко лучше. И она готова была наклеивать на себя рыбью чешую из дешёвых блёсток, чтобы стать русалкой. Бежать по волнам, отправившись на поиски алых парусов. А потом, сидя на берегу мечты, готовить для этого человека лакомства экзотических островов из самых невероятных ингредиентов.

– Что это?

– Супчик с таракашками.

В кастрюле дымилась мутноватая жижа, в которой плавали продолговатые коричневые штучки. Мёртвые тельца, сваренные в бульоне, печально намекали о тленности бытия. Алексу поплохело.

– Пожалуй, я уже не голоден… – беспомощно выдавил из себя он.

– Но почему?

– Может, лучше обойдёмся бутербродиками?

– Ешь, пока не остыло, – сказала Маруся, наливая ему полную тарелку.

Но аппетит куда-то подевался.

– Не буду! – капризно заявил тряпкомуж.

– Чего ты там не будешь?

– Эту тленность бытия. То есть обед. Ничего не буду. Отстань! – насупился вредный эльф.

– Совсем охренел? – взорвалась Маруся, чья старания так незаслуженно отвергли.

Он вскочил из-за стола:

– Сама жри свой суп из тараканов!

– Дурак… Это суп из фасоли, – сказала она, наконец-то догадавшись, в чём дело. – Я нашла его рецепт на сайте для жён, которые хотят ПОРАДОВАТЬ своих мужей.

– Ах вот оно что… Прости, это я с голодухи в неадеквате… – извинялся Дарлинг. – Только, пожалуйста, больше не ходи на этот сайт для жён, которые хотят ОТРАВИТЬ своих мужей.

– Сама разберусь, – буркнула обиженная хозяйка.

– Спасибо. Было очень вкусно, – признался тряпкомуж, вытирая руки об скатерть. – А если ты и правда решишь подсунуть мне суп из тараканов, просто скажи об этом. Тогда я лучше сырых пельмешек погрызу…

Он хотел казаться ненавязчивым, но грыз ненужными советами её мозг. Доставал её по мелочам. Бесил всякой ерундой. Порой их согревала оттепель заледенелых душ. Но эти отношения день ото дня становились всё труднее. Город одиночества окрашивался кровавыми закатами. Расплавленный свинец тёк по венам. Становилось трудно дышать.

А волшебства не случалось…

Однажды объятия ночной рубашки из розового ситца перестали дарить ей покой. Над подушкой витали сны цвета грязного асфальта. Полуночные раздумья смешивались пополам с заваркой. Маруся сидела перед монитором, поджав под себя одну ногу.

– Что ты там ищёшь, милая? – спросил Дарлинг.

Пытаясь разглядеть в помойке из цветастых пикселей пароль к обыкновенному счастью, девушка вздохнула:

– Да так, ничего. Просто листаю френд-ленту.

А в сети как всегда царила законсервированная скука. Устав перебирать чужие судьбы, Маруся снова зашла на страничку Серёги.

– Внучок, иди кушать!

– Ща буду!

– Щей не будет. На ужин сегодня блины.

– Бабушка, а можно мне конфетку?

– Только через мой суп!

– Лучше тащи селёдку под шубой! Причём селёдку оставь себе! – требует ненасытная пожирательница вещей. Голод долбит желудок, как перфоратор стену. Но сегодня Серёге плевать на это.

– Хватит жрать мои брюки! Лучше поговори со мной. Я уже стою на учёте в психодиспансере! Но это нам не помешает! – кричит он, стоя напротив открытого шкафа.

– Брюки ням-ням, но скоро закончатся, – ответила моль, не отрываясь от своего дела. – Новые тащи!

– Тебе что-то чёрное постирать? – спросила Бабушка.

– Да. Постирай мои мрачные будни.

– Ты чего?

– Похоже, в этот Новый год меня будет греть батарея и салатик оливье, – ответил Серёга и ещё больше упал духом.

В его жизни происходил некислый замес из чёрного юмора и разочарований. Просто находка для статусов…

В плеере играют: Владимир Депрессняков, София Некротару, Борис Гробовщиков, Кости из будущего, Ляпис Трупецкой, Григорий Склеппс и Джон Тленнон. Экзистенциальные фотографы всегда сохраняют безысходники. А в продажу поступила новая книга: «Лёгкий способ бросить шутить». По телевизору идёт кино «Иван Васильевич впадает в депрессию».

Солнце – долбаный фонарь на самом дне жизни. Однажды Серёга понял это. А потом совершил суицид, сбросившись с дивана. В общем, сегодня он находился в том самом настроенье, когда не понятно, что хочется больше: передохнУть от проблем либо просто переДОХНУТЬ.

– Нет повести печальнее на свете, чем повесть о котёнке в Интернете, – хихикнула Бабушка.

– Ну что мне делать?

– Во-первых, вынь утопленника из кружки, – распорядилась старушка, указывая на размокший пакетик с чаем. – А во-вторых, не кисни. Всё будет секс-петрушка-рок-н-ролл!

– Да уж, какой там секс? Остаётся только лысого в кармане гонять, вспоминая о девушке с обратной стороны луны, – буркнул Серёга под нос, раскисая ещё больше.

– Лучше курица завтра, чем яйцо сегодня.

– Какая ещё курица на завтрак?

– Успокойся. Всё приходит вовремя к тому, кто умеет ждать.

– Эх, ладно. Пусть будет так, – согласился он и больше не стал на судьбу зря кудахтать.

Прочитав эти строки, Маруся улыбнулась. «И всё-таки он милашка!» – подумала она.

– Кажется, у меня получилось! Теперь он пишет в статусах обо мне!

– Конечно, у тебя жопа-то больше!

– ЧТО?!

– Говорю, у тебя ж опыта больше, – засмеялась подруга. – Ну, то есть, опыта в любовных делах.

А на другой стороне параллельных одиночеств всё без изменений. Солнце страдает от бессонницы. Выражение лица неба не меняется который месяц. И всё остаётся прежним. Одиночество. Интернет. Человек, живущий в сети… В кошельке валяется смятая зелёная бумажка с единичкой и тремя нолями. И вроде бы есть деньги, но он по-прежнему один. Как дурацкий нолик, помноженный на все свои минусы, собранные по карманам. Он так любит поесть, но не знает, что готовит ему завтрашний день. А ещё у него на плите всё подгорает…

– Привет, что делаешь? – вдруг написала ему Маруся.

– Да так… – засмущался Серёга. – Сижу. Жую из консервной банки фасоль. Читаю мессаги в твоём Твиттере. Всё было бы круто. Но в шкафу завелась моль и проела дыру в моём любимом свитере…

А из-за дверцы только и было слышно: «ням-ням».

– Свитерок ням-ням! – причмокивала жирная зараза цвета полинявшего носка. – Такая изысканная нестиранность будит во мне просто звериный аппетит!

– Значит, болтаешься, прожигая дни? – улыбнулась Маруся, услышав этот рассказ.

– Ну да…

– Так давай болтаться вместе!

С тех пор они стали чаще общаться в сети, сближаясь от сообщения к сообщению, которые печатали друг другу десятки раз в день, прыгая нервными пальцами по раскалённой клавиатуре.

– Она наконец-то приняла меня в свою пиксельную семью! – воскликнул человек, живущий в сети.

– Когда вы спали в последний раз? – перебил его врач.

– Спать? Но я уже спал в этом месяце!..

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Доктор, если вы меня вылечите от интернет-зависимости, я добавлю вас в друзья!

– Такой большой и такой несМЫШлённый, – хихикали мышки в мягких свитерках, живущие у него за плинтусом.

В ту ночь унесённой холодным солнцем тоже не спалось… Если делаешь что-то плохое каждый день, быстро втягиваешься. Сны нужны для того, чтобы хоть немного побыть с тем, кого нет рядом. Маруся скучала по Серёге всё сильней. Наконец, она оставила свои мысли о том, что было лучше не говорить, и провалилась в долгожданную дрёму.

И вдруг ей приснилось, что рядом с ним её руки превращаются в два серебряных крыла. Но сон быстро закончился. И она смотрела совсем другие сказки широко закрытыми глазами.

– Ты представляешь, мне приснилось, что какой-то человек хватал меня за руки! – пожаловалась она своему парню, проснувшись посреди ночи от ужаса, который её терзал.

– А больше он тебя ни за что другое не хватал?

– Не хватал. Но мне хватило и этого кошмара…

– А что было потом?

– А потом он прикинулся Дьяволом и сказал: «Даже у Бога есть свой ад – это его любовь к людям». Потом он сломал мне пальцы. А я всё корчилась в муках. Сведённые судорогой губы шептали: «Господи, ну за что?» А изо рта Дьявола вылетели такие слова: «Бог мертв; из-за сострадания своего к людям Бог давным-давно умер»…

Выслушав рассказ, Алекс поёжился, включил в комнате свет и задумчиво посмотрел на икону, висящую в уголке. Потом подошёл ближе, перекрестился перед священным ликом, изображённым на ней, и спокойно ответил Марусе:

– Милая, выбрось «мусор» из головы. «Мусор» – это всё, что скрывает от тебя единственное, имеющее смысл… – этот момент… Здесь и сейчас. Давай лучше изобретать будущее, а не беспокоиться о том, что случилось вчера.

Девушка прервала его философствования и обиженно огрызнулась в ответ:

– Кажется, я проглотила много мудрости, но все это попало мне не в то горло. И я подавилась.

Алекс обнял Марусю и нежно шепнул на ухо:

– Сна нет… Шоколад закончился… Чем будем наслаждаться?

– Спокойной ночи, – вдруг пробурчала она.

– Во сколько тебя разбудить? – растерянно спросил тряпкомуж.

– Летом… Когда моя душа снова оттает, – вздохнула унесённая холодным солнцем.

– Может, всё же займёмся любовью? – заикнулся эльф на побегушках у собственной мечты, но его ждал провал.

– Какая любовь? – Маруся глянула на него, как на идиота.

Она была та ещё дамочка с запросами и душевными изгибами. Тряпкомуж не выдержал и ляпнул ей в лицо претенциозным тоном, поправляя очки и ширинку:

– Да уж… Анжелины Джоли не нашлось – пришлось брать то, что есть.

– Не нравится – оставь в покое. Другие подберут – счастливы будут! – съязвила она и отвернулась к стене.

– Ах так?! – разозлился тряпкомуж.

«Молодой человек в самом расцвете прыщей пригласит свободного нрава блядь на свидание. Обещаю максимальное говно в отношениях. Трахаться могу плохо, зато кончаю быстро. Воняю, зубы гнилые, сам жирный. Нищ, еврей, ленив, жаден, глаза мутные, лицо некрасивое, деформировано, алкоголик. Приглашаю к знакомству только чётких телок, у которых есть бабло на бухашку, место для встреч и деньги для путешествий. Писать в личку. Коротко о себе: Ненавижу людей, особенно всех!»

Оставшись без внимания Маруси, Алекс коротал время на сайтах для знакомств. Там, где неудачники и задроты пытаются свести концы с концами. И ему уже даже начало казаться, что он – один из них. А ведь ему так хотелось любви. Он так хотел чувствовать себя нужным.

«Но какая любовь?» – скажете вы. Настало совсем другое время. Сейчас не в моде романтичные отношенья. Женщины пашут на великой стройке отношений как таджики, их мужчины строят дом 2 в отдельной взятой квартире. Но не слушайте нашего смеха, за которым скрываются горькие слёзы. Слушайте ту боль, которая прячется за ним. Опыт ложится как пыль на наши чувства. И пусть душа давно дешевле мяса. В сердце по-прежнему американские горки. Ведь нам так хочется чего-то прекрасного и почти святого. И, храня в воспоминаньях образ того, чьим именем оцарапаны губы… мы летим как бабочки-однодневки на холодный неоновый свет…

 

Глава 8

Осень онлайн

…Осень онлайн приходит в столицу. Лучи остывшего солнца пишут в небе тонким шрифтом. Свежий воздух прозрачен, как пузырьки минералки, которая вроде бы и сладкая, но всё равно горчит. Бабушка подпирает рукой морщинистое лицо, задумчиво глядя в окно.

– Уруруру! – слышно откуда-то с неба.

– И куда летит эта стая птиц, внучок? В какие края?

– К ебеням. Всё летит к ебеням, бабуся.

– По ходу дела, в моей жизни творится какая-то фигня, – вздохнула Маруся.

– А чего ты хотела? – сплетничали недоброжелатели, прочитав чужие статусы про головную боль, от которой нет лекарства.

Порой эта жизнь напоминает сериал. Люди делают вид, что им всё безразлично, но всех так и тянет подсмотреть в него.

– Чего хотела я? – задумалась Маруся.

Она шла за светом мечты, но в итоге поскользнулась на холодных плитках собственных иллюзий. А вернувшись в реальность, наконец-то осознала, что в её отношениях с близким человеком что-то идет не так. Девушка не понимала, что с ней происходит. Почему раньше она воспламенялась от его прикосновений, а теперь ей хочется говорить ему гадости, издеваться над ним и забиваться в свою скорлупу как можно глубже, когда Дарлинг гладит эти криво сросшиеся пальцы, которые так похожи на сломанные цветы.

– Дорогой, ты меня любишь?

– Да.

– А как?

– Как ни странно!

Внезапно провалившись в дебри мыслей, Маруся увязла в раздумьях.

– Люби меня полностью! – Он посмотрел в её глаза с надеждой.

– Люби меня пошлостью? – она зачем-то ляпнула в ответ очередную гадость.

– Я же к тебе со всей душой, а ты… – обиделся тряпкомуж. И весь вечер просидел в углу с грустным лицом, уткнувшись в какое-то слезоточивое чтиво.

«Ну что я могу поделать, если «похуй» – тоже чувство?!» – предательски пронеслось в голове. Но Маруся ничего не сказала. А бедный эльф на побегушках у собственной мечты аналогично промолчал в ответ. Он тоже не знал, что делать, если кажется, будто твоя жизнь – это фантик, в который завернута какашка. И этот самый фантик уже начал размокать…

– А вы пробовали секс без обязательств? – намекнула подруга.

– Девушкам не нравится секс без обязательств. Он им нравится с обнимательствами и облизательствами… – замечталась Маруся. Но вскоре вернулась с небес на землю. Всё это время она так хотела вспомнить о том, как любила одного-единственного человека. Но… Не смогла.

Увы, как её бойфренд ни старался, девушка уже не чувствовала к нему ничего, кроме раздраженья. Она всё реже целовала его и почти не желала с ним секса. Порой ей казалось, что в ней сдохла и воняет училка, которая, застегнувшись на все пуговицы чопорной строгости, хочет, чтобы её оставили в покое. Алекс и сам давно заметил, что в груди его любимой разрастается подозренье, будто злая колючка. Но не мог поделать с этим ничего.

– Я всегда буду любить тебя такой, какая ты есть! Я никогда не заставлю тебя плакать! Что я могу для тебя сделать, чтобы ты, наконец, поверила мне?! – допытывался он.

Она отмахнулась от него как от назойливой мухи:

– Зачем тебе об этом знать?

– Чтобы целовать твои руки и тихо говорить: всё хорошо, милая. И даже сломанные цветы однажды излечит солнце.

– Моим уродцам уже ничего не поможет… – сухо отрезала девушка, глядя на свои руки, из-за которых так страдала.

– А я могу тебе чем-то помочь, моя рыбка? – заворковал Алекс.

– Можешь, – сверкнула глазами Маруся. – И если ты хочешь, чтобы мне стало легче, просто ОТВАЛИ.

С каждым днём девушка чувствовала всё сильнее эти противоречия внутри себя. Ей казалось, что уже бесполезно латать заплатками своё растерзанное сердце. Эти ссоры, эти конфликты с собственным парнем окончательно завели её в тупик. Может, правда стоит бросить всё к чёрту? Может, наконец-то от него уйти?

Увидев, что Маруся рассматривает в соцсети страницу того самого странного незнакомца, Алекс спросил с недоверчивым подозреньем:

– Что у тебя с ним?

– Да так, ничего, – буркнула она, закрывая фотки Серёги.

– Я видел, он только что прислал тебе сообщенье!

– Ну и что?

– А как же я?

Она внимательно посмотрела на него:

– Ты теперь к спам-рассылке будешь меня ревновать?

Он по-щенячьи заглянул ей в глаза:

– Скажи, ты меня любишь?

– А что это изменит?

– Скажи, что приятнее: мучить себя или издеваться над слабостями другого? – предчувствуя неладное, скулил Дарлинг.

– Ты опять за своё? Ну, хорошо, давай надень очередной костюм из секс-шопа, пусть меня хватит удар для полного счастья! – издевалась Маруся.

– Пожалуйста, не выгоняй меня из своей жизни… – унижался готовый на всё тряпкомуж.

Он снова выворачивал свои слабости наизнанку. И даже казалось, что, с лезвием в руке, этот глупец был недалек от того, чтобы натворить с собой непоправимой фигни. Однако, увидев, что его дешёвый подростковый шантаж не возымел действия, эльф на побегушках у мечты пошёл на всё…

– Что это за ерунда? – удивилась Маруся, увидев, как Алекс поднёс к губам полный стакан какой-то мерзкой, вонючей дряни.

– Я выпью этот растворитель во имя нашей любви! – театрально произнёс тряпкомуж, изображая Ромео, готового отравиться ядом насмерть.

– Что ты делаешь, идиотище моё? Хочешь, чтобы я совсем свихнулась?! – заплакала Маруся, наконец, проникаясь к несчастному жалостью и состраданьем.

Ведь что-то учило её сердце дышать через раз, перерождаясь заново. Возможно, осознание того, что всё на свете так непрочно. Возможно, что-то другое. Что именно – Маруся не могла понять.

…Ветер играет в прятки на последних этажах высотных зданий. Облака, как сферические коты в вакууме, левитируют над головой. Две пачки грусти с ментолом – вместо завтрака и обеда. Голодная кошка сидит в углу и вызывает жалость:

– Ну, сколько можно страдать фигнёй в сети?! Скачай мне колбасу, в конце концов!

Но самый лишний человек её не слышит.

– Бабушка, бабушка, а почему у тебя такие большие уши?

– У меня были тоннели.

– Офигеть!

Это всё, что сумел ответить Серёга. Он так давно хотел покрасить ирокез в красный цвет, проколоть губу и научиться играть на гитаре. Но потом забил на поиски себя в этом мире и поиски этого мира в себе… Упал в обморок. Долго думал: «Чем я хуже других? Ну чем же?!» Оказалось, ВСЕМ…

– Да у тебя вирус, внучок!

– Какой ещё вирус? Я же недавно проверил комп!

– Это другой вирус. Вирус сознания из пяти букв. Его называют «СТРАХ».

– Ну и чего мне делать?

Включив погромче любимый хард-рок, бабушка поправила ожерелье с черепами и сказала:

– Краска для волос смоется, дырки от пирсинга зарастут, а вот двадцать лет снова тебе уже никогда не будет. Хватит бояться жить!

От этих слов Серёге стало легче на душе. Пусть осень шлёт печальные письма в разбитое сердце. Он наконец-то понял, что настало время что-то менять. Но как? Если вовремя уйти из онлайна – то можно многое изменить в своей жизни. А мы всё сидим в четырёх стенах. Сутками перед монитором. Заедаем шоколадкой страх и ненависть ко всему миру. Меняем аватарки. Закрываемся от людей. Предубеждение и гордость навеки сковали нашу волю. А сквозь зажатые зубы вырывается вой. Мы спали тысячу лет под покровом вечной зимы. Пора открыть глаза. Вдохнуть весну. Согреть теплом остывших рук это несчастное металлическое солнце, которое каждый день бьётся в наши закрытые окна…

Наконец, Серёга решил пригласить Марусю в кино.

– Настало время выйти на свежий космос… – сказала унесённая холодным солнцем.

– Куда это ты? – насторожился Дарлинг.

– Пойду прогуляюсь, – ответила девушка, выключая компьютер.

– Ты никуда не пойдёшь!

– Это с какой радости?

– Потому, что я так сказал! – вдруг рявкнул Алекс, загораживая ей дорогу.

– Сказал, да не завязал! – огрызнулась Маруся, надевая пальто.

Она привыкла быть себе на уме.

– Всё будет, так как я считаю нужным. Всё будет нужным так, как считаю я! – заявил самоуверенный идиот.

Это её особенно взбесило. Маруся всякий раз выходила из себя, когда этот абсолютно не конфликтный человек пытался играть на её нервах, неумело исполняя роль домашнего тирана. В последнее время это происходило с ним всё чаще.

– Когда мне что-то не нравится, я надеваю своё любимое красное платье и начинаю танцевать. Так сказал Олег, которому было 47 лет.

– Чего?

– Короче, если ты чем-то недоволен, вот тебе способ отвлечься, – засмеялась девушка, открывая дверь квартиры.

– Разговор окончен! Я сказал, что ты никуда не пойдёшь! – окончательно выйдя из себя, завопил тряпкомуж и в сердцах треснул со всей дури ногой об стену. Как говорился, хотел пёрнуть и не обосраться. Да не получилось…

– Хрусть! – послышалось в ту же секунду неизвестно откуда. Звук негромкий, но отчётливый и яркий. Вроде бы ничего такого, но пробирает до костей… Маруся вздрогнула. Завопив нечто нечленораздельное, Алекс побледнел и повалился на пол, будто его подстрелили. Его пунцовое лицо моментально приобрело оттенок заплесневевшего сыра.

– Что с тобой? – Девушка хлопнула его по щекам, в надежде привести в чувства.

– Кажется, я что-то себе сломал!!! – вопил несчастный тряпкомуж, судорожно схватившись за ногу.

Домашнего диктатора постиг внезапный крах. Он явно не ожидал, что семейная сцена закончится не в его пользу. Марусе стало жаль парня. Но от нелепости ситуации то и дело её разбирал смех.

– Кажется, это ты теперь никуда не пойдёшь! – покачала головой она, вызывая скорую на дом. – Разве что мне придётся тащить тебя в неотложку.

Но Алекс её не слышал. Он катался по полу, обливался крокодиловыми слезами и что-то бубнил себе под нос. Сочиняя невероятные миксы из молитв к небесам и отборных матерных ругательств.

Когда боль немного утихла, тряпкомуж посмотрел в глаза Маруси и заскулил как несчастный щенок:

– Пусть я теперь дурацкий и хромой, я всё равно люблю тебя сильнее всех. Я больше не буду творить такую фигню! Только не выбрасывай меня на помойку.

– Ты же знаешь, я всегда тащу домой с улицы всякий хлам, – пошутила девушка.

А потом она подумала: «Несомненно, помойка бы довольно хлопала крышкой, проглотив такой лакомый кусочек». Порой Маруся и правда была бы рада избавиться от этого шизика любой ценой. У каждого человека есть желания, которые он не сообщает другим, и желания, в которых он не сознается даже себе самому.

Любовь не греет, как дырявый свитер. Подростковый максимализм и душевный онанизм накрывают как лавина. Мы все такие взрослые и крутые, но так и не умеем держать себя в руках. Кромсаем руки резаком для бумаги, как в сладкие восемнадцать. Мечтаем взять отпуск от собственной головы. Завтра сегодня станет вчера. Но это будет завтра. А сегодня всё как всегда.

– Ох уж это никогда… Ох уж это сегодня… – вздохнула Маруся.

– Обломалась прогулочка… – расстроился самый лишний человек на земле. – А если бы всё получилось, как я мечтал, то я бы достал ей с неба Луну. А утром принёс бы завтрак на подносе из самых свежих комплиментов…

– Что за люди: НОЧЬЮ выдрыхнутся и весь день спать не дают! – буркнула меховая жопка.

Полосатая бестия греется на батарее, так и не дождавшись весны. А ещё она любит спать. В этом деле она спец.

– Чего ты так внимательно смотришь на соседний балкон? – спрашивает Серёга.

– Не мешай. У меня там живёт любимый князь Балконский.

– Везёт тебе! – вздохнул он, – Повернёшься к людям жопой, а они: «У-сю-сю! Какая прелесть!» И такие: оооп – вкусняжку тебе в рот.

А меховая жопка, уютно сидя у любимого хозяина на руках, сладко мурчала:

– Люди, не держите зла! Лучше держите Кошку!

Серёга пытался заменить Марусю другими девушками, но испытывал к ним фальшивые чувства, будто в постели с ним были не живые люди, а манекены. Но он не выдержал и наконец-то сдался этому наваждению, которое с каждой новой слезой делало из него живого человека.

– Дайте мне лекарство от тебянехватанья!

– А это как?

– Это чтобы идти по городу и не вздрагивать от каждого шороха, напоминающего шелест её шёлковых крыльев.

Аптекарь достаёт какие-то склянки. Пожимает плечами. Что-то бубнит себе под нос.

– Вот. Попробуйте, – протягивает он пачку таблеток.

– Спасибо.

– Будьте здоровы.

Человек, живущий в сети, выходит на улицу и тихо смеётся, глядя на старые шрамы:

– Я тоже раньше думал, что от этого есть лекарство…

Но время только калечит. А эти белые черви так неподвижно спят под кожей. Рисуя новые линии жизни вдоль сотни раз порезанных вен… Лёгкие формы помешательства прошивают рассудок красной нитью. Внутри усиливается ощущение нарастающей боли. Будто кто-то вырвал клещами твоё раскалённое сердце.

Дни увядают как сломанные цветы. Глаза кровоточат слезами, как открытые раны. Ночь. Пора спать. Но сон нам только снится. Миллионы несчастных людей, связанных единой сетью, пытаются найти ответ на вопрос: «Как же быть дальше?»

– Когда мне было столько же лет, сколько и тебе, я моргнула однажды.

– И чего?

– Теперь мне семьдесят… – вздохнула Бабушка.

– Разве это возможно? – обалдел Серёга.

– От начала жизни до смерти всего лишь полмиллиона часов. Так спешите любить все, что вы любите! Спешите сегодня. Завтра будет поздно, – ответила мудрая старушка.

Серёга по-прежнему сидел напротив монитора. Он несколько месяцев был уже мёртв. Одиночество держало его за руку и считало минуты. Минуты его смерти. Минуты смерти в виртуальных мирах… На экране вечности плавятся иероглифы из горячей ртути. За окном идут помехи из свинцового дождя. Любовь – это заболевание души, которая распускается метастазами в сердце. Становится трудно дышать. Одиночество – это слышать, как тикают электронные часы. Тик-так… С каждой секундой всё ближе к безумью. Отчаянье – это солнечное затменье на обратной стороне мечты, которым ты любуешься до слёз в покрасневших глазах. И никому нет до тебя дела…

– Они никогда не встретятся! – вдохнул некто с никнеймом БОГ.

– Как быть? – гадал самый лишний на свете человек.

Серёга снова скучал по ней. Аромат её волос спал по всем его комнатам. Навсегда сбивал несчастный рассудок.

– Хватит бояться жить! – повторял мудрый хранитель человеческих судеб.

Реальность – не более, чем мгновение. Штрихи судьбы, вплетённые в неизбежность. Жизнь длится не дольше выстрела. Открой глаза. Цени каждый момент. Вдохни поглубже. Одетое в расплавленное небо, время шепчет: «Сохрани свою игру!» Не верь ему. Оно смеётся над тобой: Ничего не повторится. Отбрось сомнения и действуй! Это кино нельзя поставить на паузу…

– Я кое-что понял… – ответил Человек, живущий в сети, понимая, что больше нельзя ждать ни минуты.

– И что же? – переспросила Бабушка.

– Кажется, я нашёл способ, как хакнуть сердце этой девушки!

– Как харкнуть в сердце девушки?

– Я конец-то понял, как взломать её неприступность и получить доступ к секретному коду любви.

Сегодня Серёга запрограммировал себя на удачу. Однажды это случится и с тобой. Ты поймёшь, что стрелки на часах тают слишком быстро, а у тебя по-прежнему всё не так. Но жизнь слишком коротка, чтобы проживать её с кислой физиономией.

Если мы используем вместо секса маску для сна, как средство от бессонницы, значит, мы состарились. Если мы перестаём делать ошибки, значит, мы умерли. Если мы творим безумства, одеваем душу в самые волшебные сны и мчимся за ветром, не умея летать, – значит, мы по-настоящему живы.

И пусть Серёга знал, что никогда не достанет до неба… Он каждый день падал с высокого обрыва и отращивал крылья по дороге вниз. И однажды он приземлился во двор. Туда, где жила унесённая холодным солнцем.

– Что ты здесь делаешь? – удивилась Маруся.

– Да так… – засмущался он. – Кстати, это тебе…

Серёга протянул ей букет бархатных лун цвета своего раскалённого сердца. И пусть этот смешной человек был не идеален, Маруся мягко сдалась этому сладкому наваждению. А дальше всё было как в сказке. Двое в огромном городе… Он и Она… Облака похожи на заколдованный замок. Многоэтажные великаны-дома замерли в ожидании чуда.

– Я не так высок, чтобы достать тебе звезду с неба. Но мне хватит сил, чтобы поднять тебя к ней, – улыбнулся он и взял её на руки.

Солнце вставало над городом грёз… А они всё смотрели друг другу в глаза, сшивая нитью любви две половинки разных судеб. А потом двое влюблённых гуляли по изнанке мечты, собирая в карманы мерцающие, цветные блестяшки. Звёзды тихонько позвякивали под ногами. Но вдруг Серёга поскользнулся. Будто под его кеды подвернулся огрызок несвежей луны. А вокруг завоняло чем-то земным и гадким.

– Кажется, мы с тобой наступили в какашку! – расстроилась Маруся.

Серёга махнул рукой:

– Да ну и пофиг! Пускай от нас воняет, как от бомжей… Мы скажем всем: «Эй, люди! Это не запах говна, а аромат новой жизни! Она вам даже не снилась!»

Махнув рукой на неприятности, влюблённые жизнерадостно засмеялись.

– Мы сошли с ума? – спросила унесённая холодным солнцем.

Он улыбнулся:

– Боюсь, что да. Мы совершенно свихнулись, но открою тебе секрет: безумцы счастливее всех на свете.

И всё смешалось: желанья, страхи, сны, земля и небо. Ведь они наконец-то были вместе. Чувствовали друг друга с помощью радиоволн. Взлетали на последние этажи как космические воробьи. Туда, под вылинявшие крыши, к Седьмому Небу Мечты. И не было счастливей людей на прекрасной крохотной планете с волшебным названием: «МЫ…»

Рассвет для двоих. Океаны небес. И бескрайняя нежность шире Вселенной… Пусть ветер гонит сожаления по артериям бесконечных дорог. Две души сплелись неразрывным узлом. Навсегда ли? Это не важно…

 

Глава 9

Между Люблю и Ненавижу

– Что у вас было? – допытывалась подруга.

– Ничего. Он просто положил мою голову себе на плечо, всю ночь укрывал меня своим одеялом, а утром налил тёплый чай и поинтересовался, не мёрзнут ли у меня руки без перчаток.

– И это ты называешь «ничего»? По-моему, это сильнее, чем переспать.

Но всё тайное постепенно становилось явным.

– Где ты была всю ночь?!

– У одноклассницы.

– Что вы делали?

– Смотрели старые фотки. Вспоминали прошлое.

– Если моё отсутствие ничего не меняет в твоей жизни, то моё присутствие в ней уже не имеет никакого значения. Скажи, ты меня любишь? – обречённо допытывался тряпкомуж.

– Любовь – это индивидуализированный половой инстинкт. Ты об этом? – ехидничала Маруся.

– Закрой глаза. Видишь темноту? Это моя жизнь без тебя!.. – убивался эльф на побегушках у собственной мечты.

– Так включи лампочку!

Но он знал, что это не поможет. Ведь она был его единственным солнцем. А когда Маруси не было рядом, Алексу казалось, что мир принял таблетку, порождающую ночные кошмары. Он слонялся как умалишённый, занимая в метро места для тех, кто никак не может найти себе места. И каждый день его посещал необъяснимый страх умереть вдруг, не обняв её снова.

– Вы часто ссоритесь?

– Да!

– Она в истерике называет тебя «падлой» и орёт: «Иди на хуй!»

– Вот-вот…

– Но это ничего не значит. Точнее, значит одно: она тебя очень любит и не может управлять своими чувствами. Ну, и ещё у неё было трудное прошлое. Сам понимаешь.

Друзья успокаивали Алекса. Но, как известно, в мире распадаются три вещи: уран, плутоний и проверенные временем отношенья. И вскоре их жизнь пошла под откос. Он стал её личным Титаником, с которым она медленно шла ко дну… Казалось, чуда не произойдёт.

– Ну почему ты не смог меня уберечь? – упрекала своего парня Маруся.

Она мечтала начать жизнь заново. И так отчаянно пыталась вспомнить, откуда взялись эти сломанные цветы изуродованных пальцев. Но не могла…

– Поверь, я убил бы того, кто сделал это с тобой! – клялся Дарлинг, мечтая вернуться в прошлое и всё изменить.

– Где же ты был, когда со мной случилась эта беда? – рыдала она.

Ощущая тяжкий груз вины за всё произошедшее, Алекс готов был казнить себя живьём.

– Твоя боль – мои страданья, – признавался он. – Эх, если бы я мог взять на себя хотя бы часть твоих мук…

И пусть Маруся так желала, чтобы это оказалось правдой, её доводили до предела безумные противоречья. Борьба недоверия с желанием быть ближе. Битва разума и чувств. Схватка логики и законов сердца. И пусть тот, с кем она жила под одной крышей, плакал с ней одними слезами, каждый раз её доканывала всё сильнее эта жестокая война внутри…

– Знаешь, я не виню тебя ни в чём. Просто иногда так сложно совладать с собственными эмоциями, которые накрывают как волна, – вдруг сказала она и поцеловала его.

Так тепло и нежно. Будто в первый раз. Казалось, что внутри снова распускается сирень.

– Ты – моё небо. Я хочу падать в тебя, закрыв глаза… – признавался он, не стесняясь казаться глупым.

– Давай забудем все ссоры, милый, – мурчала унесённая холодным солнцем.

Алекс прижал её к себе, будто бесценное сокровище:

– Ты мой самый близкий человек. Потому что у нас бьётся одно сердце на двоих.

Он обнажал свою душу, будто снимал перед ней кожу. Порой её телесный покров всё грубее врастал в плоть. Но только он мог сделать её снова живой и настоящей. Вот почему Маруся оставалась верна Алексу и не торопилась уходить к Серёге. Её тянуло к нему, несмотря на противоречья. Несмотря на то, что унесённая холодным солнцем так и не смогла разглядеть обратную сторону его луны…

– Надеюсь, ты наконец-то вспомнила о том, как меня любила? – доверчиво спросил тряпкомуж.

И вдруг Маруся залилась слезами безысходности, будто потеряла что-то дорогое:

– Я научусь любить тебя заново! Я обещаю!

Когтит оболочку души ужаленное альтер-эго, прикрываясь клочком разорванной надежды, как остатком боевого флага. Что остаётся? Есть? Молиться? Любить? И только ТОШНОТА, как сущность невыблеванной безысходности, подкатывает к горлу…

Алекс чувствовал, что проблема кроется в нём самом.

– Я что, так похож на птиц, которых она так ненавидит?

– Да ты пингвин по гороскопу! – шутили друзья.

– Неужели её страх окажется выше любви? – снова гадал Дарлинг, терзая самого себя.

– А может, всё намного проще? – устав наблюдать за играми, в которые играют люди, вздыхал некто с никнеймом БОГ.

А где-то там белоснежные корабли уплывают за горизонт. Лёгкий ветер надежды гонит пыль по равнинам дорог… Однажды всё меняется. На имейл одинокого сердца приходит посланье. «С этой секунды всё будет по-другому. Я обещаю тебе!» Нет, это не спам засоряет эфир ожидания счастья. Так происходит обыкновенное чудо. Мир преображается, когда приходит девочка с крыльями цвета весеннего неба. Фея с никнеймом Лю Блю. Но некоторые умирают, так и не встретив её ни разу в жизни.

Наша судьба отмечена главными тегами: вера, надежда, амфетамин… Вдыхая иллюзию счастья, становится немного легче.

– Лю Блю? – спрашиваем мы с надеждой.

– Нет, показалось… – слышится ответ слепого дождя.

Холодный ветер трогает пряди волос. Осень дразнит разбитыми мечтами.

– Я никуда не денусь от вас, – шепчет безмолвная тень, стоя за спиной как привиденье.

Она выпивает нашу радость большими глотками. Засоряет спамом наши надежды. Присылает в сердце злые имейлы и гадко смеётся. Назойливая, мерзкая тварь. Её зовут Ненавижу. Чтобы не сойти с ума, мы ищем спасения онлайн. Шепчем дрожащими губами в никуда:

– Где эта девочка с крыльями цвета весеннего неба? Где же ты, фея с никнеймом Лю Блю? Неужели ты про нас совсем забыла?

– Всё будет хорошо, просто надо подождать, – успокаивает некто с никнеймом БОГ.

Оголодавшая моль снова что-то уничтожает в душном шкафу.

– Хватит жрать мой шарф! Ешь лучше носки!

– Шарф ням-ням. А эту дрянь не буду!

– Это ещё почему?

– Дихлофос тебя побери! Ты когда их последний раз стирал? – возмущается обиженное насекомое, хлопая дверцей шкафа.

– Неделю назад, – засмущался Серёга. – А что?

– Совсем с ума сошёл? – послышалось в ответ. – Да их не то что есть, а нюхать опасно!

У этих выходных было много незабываемых моментов, но он уже не мог их вспомнить. Он так хотел вернуться во вчера, чтобы не думать про завтра. Но время снова уходило.

– Ой, а что это пролетело такое?

– А, это лето. Оно тут каждый год пролетает.

– Если ты не веришь, что мир обладает сердцем, то и не услышишь, как оно бьётся, – сказала Бабушка.

Серёга и сам всё понимал. Он всё больше скучал по странной девушке, которая так сильно изменила его мир. Он хотел увидеть её снова. Но боялся стать для неё всего лишь самым лишним человеком.

Тем временем Маруся снова думала о Серёге. И пусть они всего лишь виделись только пару раз, сама того не ожидая, она привязалась к этому парню. И вдруг пришло эсэмэс: «Хочу, чтобы ты сейчас оказалась голая в моей постели! Ой, то есть привет, как дела? Ох уж этот чёртов Т9». Девушка увидела знакомый номер и искренне рассмеялась. И всё-таки он идиот. Но разве можно на него обижаться? Он дарит обыкновенные чудеса в обёртке из самой радужной мечты. И только с ним она чувствовала себя живой и настоящей.

Всё начиналось так невинно, но чувства накалялись сильнее. Порой эти милые шалости как таблетка экстази для души. Маруся влюблялась в Серёгу всё больше. Она знала, что шило в мешке не утаить. Нельзя выйти сухим из воды. А она больше не может скрывать свои чувства к человеку, который стал для неё больше, чем просто случайным знакомым.

– С кем переписываешься? – насторожился Алекс.

– С кем перепихиваешься? – передразнила его Маруся и гаденько засмеялась.

Вскрытая лезвием ложь вырывается наружу. Пустота сжимает сердце в тиски. Хочется кричать. Биться головой об стену. Сжимать кулаки. До одурения впиваться ногтями в ладони.

– Есть преступления хуже, чем предавать любовь. Например – уничтожать её живьём! – причитал тряпкомуж.

– Чего ты хочешь? – устало вздыхала она.

Он схватил девушку за волосы, впился в неё горячими губами и поцеловал так, что потолок заплясал над головой.

– Прекрати играть в невзаимность! Ты так нужна мне, детка! – признался Дарлинг, впервые в жизни опускаясь перед ней на колени.

Он останавливал её, как мог, понимая, что это уже не игра. Гладил её изуродованные руки. Прижимал к себе и что-то бессвязно шептал. Обнажал свои слабости, не стесняясь слёз. Опрокинутое небо отражалось в его несчастных глазах. Обжигающая соль текла по его дрожащим векам. Марусе становилось жаль тряпкомужа. Между ними снова становилось теплей. Но, увы, ненадолго…

Она изменяла ему мысленно.

Пряталась в складках чужих простыней. Вполне осмысленно.

Он резал ей луну на дольки. На блюдечке подавал закат.

А она плела интриги как тутовый шелкопряд.

Она гуляла от него направо и налево.

Но не как самая обычная блядь.

А как сама себе королева.

А он не мог ничего понять.

Бесился с её лица отрешённого.

Она заставляла его ревновать.

Психовать.

Сделала из него умалишённого.

Порой ей было его так жалко.

Но ничего не менялось.

Остатки былой любви опять летели на свалку.

И чувства стали бессмысленны.

Как обоссанное котом одеяло.

Ведь она изменяла ему мысленно.

Она ему изменяла…

– У тебя есть ухажёр?

– Нет, мои уши никто не жрёт.

– А какой твой любимый романтический жест со стороны мужчины? – допытывался Серёга.

– Не знаю, мне их особо не делали. Пусть просто приходит, ложится в мою кровать и будет рядом, – ляпнула Маруся, совершенно растерявшись.

Ведь за время её отношений с Алексом, она так и не поняла до конца, как должен вести себя по-настоящему любящий парень. Оттого она смотрела на мир глазами странной инопланетянки, которая не знает о том, что такое взаимные чувства. Но продолжала ещё сильнее верить в людей.

– Ты очаровательна! – воскликнул самый лишний человек на земле.

– Скорее, я РАЗОчаровательна… – засмущалась унесённая холодным солнцем.

– Ты чудо, – признался он, не скрывая восхищенья. – Ты напоминаешь мне девочку из сказки, сажающую цветы на асфальте. Тысячи ног ступают на них. «Они не вырастут!» – твердят все вокруг. «Обязательно вырастут! Я верю в это…» – отвечает она, таская воду в ладошках из лужи.

– Скажешь тоже… – покраснела Маруся, смущаясь, будто за ними следили камеры, транслируя такие трогательные моменты на всю планету. Но в её глазах давно читалось чёрным по белому: «Ты можешь стать моим женихом. Я вроде бы не одна, но моё сердце уже свободно…»

Он нравился ей. Но чем? Маруся не могла понять. Вроде бы обычный парень, каких полным-полно на земле. Но когда этот человек рядом, кажется, что дождь пахнет радугой, размешанной в синеве чуть пьяных небес. А птицы клюют с рук цветные зёрна и поют с французским акцентом…

Но всё было намного проще. Он обожал её от всей души. Этот смешной человек не обещал ей ничего. А просто делал её такой счастливой. Он дарил ей кусочки неба. Согревал её озябшие пальцы теплом своих губ. А когда их снова разделяли сотни шагов по встречной полосе, он сидел на обрыве снов и осторожно латал её крылья… Он воскрешал падшее королевство её сердца. И небо было всецело за них. Разве этого мало?..

– У него дома бомжатник! – сдали Серёгу завистливые друзья.

– Всё хорошо, парни. Главное, что у него в голове порядок.

Пускай в квартире срач, но что с того? Ведь когда Серёга рядом, то забавные мышки в мягких свитерках, которые живут у него за плинтусом, дарят ей маленькие цветочки, чтобы зимой было приятно вспоминать о лете.

– Этих малышек я беру на себя, – сказала меховая инопланетянка, выглядывая из-за угла.

– Не надо! – вдруг забеспокоилась Маруся. – Давай я лучше положу тебе в миску творога.

– А с мышами что делать? – удивилась кошка.

– Как что? Обнимать и любить! – улыбнулась девушка.

– Точно, точно! – радостно запищал ей в ответ десяток счастливых зверьков.

– Ох уж эти люди! – промурчала королева сквозных подворотен, прищурив глаза. – То ли я нанюхалась валерианки, то ли у них поехала крыша!

Сегодня мир и правда выглядел по-другому. Унесённая холодным солнцем смотрела в небо и видела там космические иконы. Она любовалась их волшебным светом, который врачевал её раны. И от этого становилось так легко на душе. Маруся ненадолго погрузилась в раздумья и чему-то заулыбалась. Казалось, что сегодня она светится изнутри.

– У тебя правда нет бойфренда? – прищурился Серёга.

– Как бы тебе сказать? Порой мне кажется, что со мной рядом находятся живой труп. Он вроде бы есть, а вроде бы не существует.

Серёга засмеялся:

– Чего? Он как граф Дракула, который так набухался, что поехал с друзьями встречать рассвет? А потом, глянув на солнце с похмелья, и вовсе исчез? Так?

– Тебе бы всё шутки шутить. Он не такой, как ты… – нехотя призналась Маруся, вспоминая недостатки того, с кем жила… – Он из тех, людей, которые умирают в двадцать пять, просто до семидесяти их не хоронят.

Серёга всё понял. Когда вы мертвы, вы не знаете, что это так. Тяжело только всем остальным. То же самое, когда вы тупы… Или черствы сердцем… Или всё в таком духе.

– Знаете, на какую самую идиотскую дурость способна девушка? Обсуждать проблемы в своей личной жизни с парнем, который безответно в нее влюблен, – возмущался некто с никнеймом БОГ, офигевая с людей все больше.

Но Серёга знал, что надо делать. Он верил в то, что Душа – это Луна. И она имеет недоступную сторону, которую никогда не увидишь с того места, где находишься. Но он не усложнял. Не гнался за недоступным. Пусть даже его ориентация называлась «мечтатель».

– Каков вкус блаженства? – вдруг спросил самый лишний человек на земле.

– Отпей от океана, – ответила унесённая холодным солнцем.

Он представил себе это и прижал девушку к груди. Их губы сомкнулись в нежном поцелуе. Придя в себя от приятного головокруженья, Серёга признался:

– Теперь я знаю, какой вкус у моего блаженства…

А потом они смотрели друг на друга, боясь разбить одним неосторожным прикосновением эту священную тишину. Им было слишком хорошо, чтобы соображать.

Их судьбы заплетались всё теснее.

Где-то там, в кармане, настырно жужжал сотовый, поставленный на виброзвонок. Это названивал Алекс. Задушив мобильник, Маруся почувствовала себя самой счастливой.

– Абонент временно мёртв, – сказали на том конце телефона.

Потом они, и правда, оказались в одной постели. Только это было гораздо больше… И двое счастливых сумасшедших, оставив прошлоё на обрыве снов, выкручивали лампочки, включали темноту. Опутывали друг друга нежными изгибами тел. Локонами волос. Ароматами дыханий. Ритмами сердец. И, забыв обо всём, мурчали друг другу нежности на космических языках. По-кошачьи ласкали друг друга. И у них на двоих было столько чувств, что казалось, будто они нашли тот самый потерянный рай, о котором поётся в самых романтичных песнях о любви. Они верили в чудеса, потому что творили их сами…

Наконец, они были ближе, чем просто рядом… Больше, чем друг у друга под кожей… Они наконец-то стали единым целым. Биением сердца. Воспламенённой мыслью. И этой чудесно сбывшейся мечтой…

– С кем ты была? – спросил Дарлинг, когда его любимая явилась глубоко за полночь домой.

Она принесла аромат бесстыдной весны на своих растрёпанных волосах. На её зацелованных губах теплился аромат нездешнего рая.

– Ни с кем… – нагло соврала девушка, чувствуя, что её совесть своей нечистотой может построить горы… И вскоре пожалела об этом.

Сегодня её незаслуженно забытый тряпкомуж был вне себя от злости. На часах без пяти минут чёрт знает сколько. Он проклял всё, пока её ждал. К тому же он был уже изрядно пьян. Он встретил её на пороге, уже слегка шатаясь на ногах. В его руках была зажата полупустая бутылка виски.

– Но ты же не пьёшь! – насторожилась она, вспоминая, что её парень всё это время не баловался спиртным.

– Чё? – нагло засмеялся он, отхлёбывая из горла.

– Нажрался – веди себя прилично! – разозлилась Маруся, ощущая, как в лицо ударил едкий запах перегара.

– Хочешь поиграть с огнём? – выдавил из себя Алекс, приближаясь к ней.

– Ну, допустим… – дерзила она в ответ.

– Тебе было мало сгоревших крыльев? – допытывался Дарлинг, прижимая её к стене.

– Чего тебе надо? – отбивалась от него она, понимая, что уже не избежать крупной ссоры.

– Что у вас происходит? – орут в телефон соседи сверху.

Им надоело слушать чужую ругань в столь поздний час.

– Это наш Алексейка с жиру бесится… Побесится – и спать пойдёт, – съязвила Маруся.

Но однажды смиренье человека с резиновым терпеньем пришло к концу. Он хочет слышать ответ. Здесь и сейчас! И вдруг он схватил девушку за руки и сдавил со всей силы её сломанные пальцы… Ощутив, как тело пронзила резкая боль, будто в каждый сустав ударила маленькая разъярённая молния, Маруся пошатнулась. А он засмеялся, не скрывая блеска в глазах:

– Детка, ты забываешь одну вещь. Бог ревнив, безжалостен, коварен и терпеть не может конкурентов.

– Ты в своём уме? – задрожала она, чувствуя, как тело парализует страх.

– Скажи, кто обладал тобой?

– Никто, кроме тебя… – хитрила она, не глядя ему в глаза…

– Говори правду или пожалеешь! – требовал Алекс.

– Ну, разве можно променять твою страсть на что-то ещё? – льстила ему она. Пыталась разжалобить. Давила на слабости. Но это не помогало.

– Врёшь! – безумствовал доведённый до предела человек. Ревность всё больше выпускала его чувства из-под контроля.

Маруся пыталась его успокоить:

– Хватит злиться, милый, – прошептала она, уступая властным рукам, которые были способны её сломать.

Алекс ненадолго опомнился и спросил с надеждой в глазах:

– Тогда скажи, ты меня любишь?

– Люблю? Ненавижу? – мечется сердце.

– А разве ты не знаешь, Дарлинг? – послышался вымученный стон. Потому что на этот вопрос уже нет ответа…

– Так любишь или нет? – выходил из себя человек с манящим запахом Зверя, почуяв измену.

Ведь с ней рядом был уже не тот несчастный эльф на побегушках у собственной мечты. А кто-то совсем другой. Маруся ужаснулась, увидев своего парня таким. Он стал абсолютно неуправляемым, как рассерженный демон. В его безумных глазах плясали языки адского огня. Девушку особенно поразил этот сумасшедший взгляд. Алекс смотрел на неё так, будто знал наперёд все тайные страсти, которые прятались в закоулках её души. И жаждал за это расплаты.

– Пожалуйста, не надо… Прошу тебя… Пожалуйста!.. – взмолилась она.

Нервы под кожей начинали нестерпимо звенеть. Такого не было с ним никогда. Ведь всё это время он был с ней таким нежным и добрым.

– Встань на колени! – властно скомандовал Дарлинг.

– Прошу тебя, перестань! – взмолилась она, не готовая на это унижение.

– Я приказываю тебе! – он повысил голос, а на его вспотевших висках вздулись жилы.

– Что ты хочешь сделать? – заметалась Маруся, увидев, как в темноте блеснул остро заточенный нож.

– Никто не любит плохих девочек больше одного раза.

Он провёл лезвием по её горлу. Смертельно-заточенная сталь поцеловала нежную плоть. По венам пробежал мороз. Сердце задрожало, как в припадке. Из-под кожи блеснула алая струйка.

Наконец, пленница завибрировала всем телом, опускаясь на колени.

– Помнишь, ты говорил, что моя боль – это твои страдания. Разве не так? – с надеждой спросила она, пытаясь усмирить его гнев.

Алекс довольно засмеялся. Отбросил опасную игрушку и прижал девушку к себе. Но улыбка судьбы длилась недолго.

– Ну, уж нет! – оскалился раненный в сердце зверь. – Сегодня придётся поплакать ТЕБЕ!

А в подтверждение своих слов он выпил её дыханье. Сорвал с неё одежду. Потащил девушку в темноту. Разорвал зубами бельё. Следы от Его жестоких лап проступали, будто ожоги на её беззащитном теле… Кожа обугливалась под его раскалённым языком. Только эти поцелуи были, увы, не похожи на вкус блаженства…

– Мне же больно… Прекрати… – умоляла Маруся.

Алекс врезал ей пощёчину:

– Замолчи, шлюха!

– Тебе нравится надо мной издеваться? – измученно выдохнула унесённая холодным солнцем, постепенно сдаваясь его непреклонной власти.

И отвечал человек с запахом Зверя, сжигая её своим огнём:

– Не бойся своих желаний. Бойся моих. Я буду трахать тебя, пока ты не потеряешь сознанье.

Он смачно ударил её, как дешёвую блядь. Заткнул ей рот. Вошёл в неё и начал неистово двигаться, раздирая нежное до крови… Она изгибалась под ним. Проглатывала раскалённую тьму. Умоляла о пощаде.

– Пожалуйста, хватит! – вздрагивала она, впиваясь ногтями в пол.

– А он тебя так ласкал? – допытывался Алекс, доводя её до хриплого крика.

Она срывала голос до глухих стонов, пытаясь утолить его ненасытную жажду. Но это заводило его ещё больше. Милость? Справедливость? Сожаленье? Этот Зверь не знает, что такое остановиться, пока не будет утолён великий Голод, играя с которым не бывает иных победителей, кроме Него… Он выдирал неистовые чувства из глубины её растерзанной души. И эта реальность без правил ранила всё живое гораздо сильнее, чем игры для взрослых под названием БДСМ. Это было долгое, мучительное, циничное изнасилование… Сквозь обрывки мыслей и объятья боли Маруся слышала какой-то пьяный бред, смешанный с проклятиями и пошлостями, но ничего не могла ответить.

Она лежала на изнанке растерзанного неба.

– Зачем ты сделал это со мной? – еле слышно прошептала она, не в силах воскреснуть из слёз и остывшего пепла…

Наконец-то получив своё, Алекс спокойно курил на кухне, будто ничего не произошло.

А потом посмотрел в её измученные глаза и сказал:

– Ты такая красивая, когда страдаешь.

Мерзкая тварь с никнеймом Ненавижу торжествует свою победу. Засоряет спамом надежды. А мы всё ищем спасения онлайн…

– Где же ты, фея с никнеймом Лю Блю? Неужели ты про нас совсем забыла? – плачут несчастные люди.

– Все женщины – шлюхи. Все мужчины – насильники, – усмехнулся некто с никнеймом БОГ.

– Не правда, – сорвался с губ шёпот в никуда. – Не все! Я раньше думала, что он другой… – рыдала унесённая холодным солнцем.

Но, наконец, настал тот день, когда эльф на побегушках у собственной мечты показал свою истинную сущность. Он был совсем не тем, каким казался. Он не носил на голове терновый венец. Порой казалось, что он сотворяет миры из боли и слёз. Он был отравой в её венах. Он поджигал её чувства. Ведь, в сущности, ему было плевать на её любовь. Она искала в нём принца. А он плевал на её принципы. Ему просто было приятно видеть, как она мучается из-за него. Вот и всё. И это было его главной целью.

– Что опять между вами случилось? – ужаснулась подруга, заметив кровоподтёки на лице Маруси.

Девушка призналась:

– Этот глупый мальчик желает быть Богом. Но это так трудно и грустно, и так одиноко. Он мне говорил это пьяный, глядя в глаза. Потом он поверил в то, что ему под силу всё, и сломал меня.

– И что?

– Теперь его имя навеки выжжено в моём изнасилованном сердце…

Птицы забыли дорогу на юг. Собиратели чужих душ кричат в небе, предсказывая то, что неизбежно. Сломанные цветы несчастной любви растут на изнанке мечты. Тому, кто безумен, не нужны религии и боги. Мы готовы молиться на тех, кто заставит нас поверить в то, что невыносимая боль в сердце – это подарок. Но, боже, как мы глупы!

Наша жизнь похожа на какую-то адскую математику, где нет слагаемых счастья. Больно? Нет. Смертельно-больно? Да! Вот такие сюси-пуси хуем в рот. Дверь в клетку со Зверем закрыта снаружи… А ты всё бьёшься над поиском ответа между Кровью и Слёзами. Между Светом и Тьмой. Между ЛЮБЛЮ и НЕНАВИЖУ…

 

Глава 10

Реализм в буфере обмена

– Чайку?

– Спасибо, позже…

– Кофейку?

– Что-то не хочется…

– Коньячку?

– Да сколько можно? Как бы совсем не спиться!

– Косячку?

– А что, есть?

– Для тебя всё, что угодно. Но лучше сразу скажи, что у тебя стряслось на этот раз?

– Стою на пороге новой жизни. Осталось только дверь открыть. Вот думаю: с ноги или культурно?

– А ну-ка поподробней! – оживилась подруга, забивая косяк.

– Я наконец-то решила расстаться с Алексом, – заявила Маруся.

– И куда же ты от него уйдёшь?

– Туда, куда тянет сердцем. А не приходится возвращаться по привычке.

– Ты уверена? Ведь у нас одна жизнь. Жалко тратить её на новые ошибки.

Девушка улыбнулась:

– Жизнь-то одна… А я стану как восемьсот тридцать улиток на бронзовом черепе Будды, которые оберегают голову своего Господина от палящего солнца… Я буду там, где и должна быть. Потому что другого уже не надо.

Сегодня некто с никнеймом БОГ стриг свою седую бороду… С неба падал первый снег. И всё вокруг говорило о чуде. Но дело было не в двух затяжках гашиша, которые слегка дурманили Марусин мозг. А просто потому, что рядом с этим человеком было по-настоящему хорошо. Окрылённая, она летала снаружи всех измерений. Становилась струями света. Отрывалась от земли, будто радужный мыльный пузырь. Но всё так же приземлялась на его зацелованные солнцем ресницы…

– Чего совместное? – переспросила Маруся.

– Совместное future. То есть будущее, – признался Серёга. – Знаешь, я как Винни-Пух, который нашёл свой личный сорт мёда: если ты будешь жить сто лет, то я хочу жить сто лет минус один день – не хочу прожить и дня без тебя.

– Мне кажется, мы будем жить как в сказке: долго, счастливо и умрём в один день, потому что наши ангелы уже сговорились. Осталось дело за нами… – улыбнулась девушка.

– Откуда ты знаешь? – удивился он.

– Мне тебя обещали. Когда мы ещё не знали друг друга, эти самые святые засранцы сказали, что однажды я встречу самого лучшего человека на земле.

– А может, это кто-то гораздо больше? – тихонько шептал добрый хранитель за её плечом.

– Ну чем тебе так нравится этот идиот? – допытывались люди.

– Для вас он идиот, а для меня – ангел в потёртых джинсах, – восхищённо отвечала она. – Человек всегда будет самым-самым, если он любимый.

Они смотрели на неё как на душевно больную:

– Так не бывает.

– Я это чувствую, – сказала унесённая холодным солнцем и уставилась в ночное небо.

Маленькие мерцающие плевочки поблёскивали над головой. Она шла по изнанке мечты и верила в свои смешные глупости, которые делали её счастливой.

– Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми её! – сказал Серёга.

– Ты о чём? – удивилась Маруся.

– Знай, что я всегда буду рядом, чтобы тебя защитить. Чтобы ты никогда не знала о тоске и боли.

Он говорил так спокойно и просто, что хотелось ему верить. Прижимаясь к нему всё сильней, она чувствовала удары его преданного сердца.

Но в голове как будто разом вещают двести телевизионных каналов, и ты не можешь заставить замолчать ни один из них! Любовь, ненависть и сладкая горечь… Всё смешалось между трёх спутанных сердец. Чем закончится эта игра, на которую поставлены их сломанные судьбы?

…Маруся стояла на дороге и смотрела под ноги. Маленький, неподвижный комочек валялся на асфальте, раскинув крылья. Перевёрнутое небо отражалось в навсегда потухших глазах.

И, глядя на мёртвую птицу, унесённая холодным солнцем прошептала сквозь слёзы:

– Когда-нибудь и я выскользну из ладоней ветра… Буду лежать на обочине жизни… Вот только бы научиться летать…

Слышится обречённый стук сердца… Будто кто-то забивает гвозди в гроб. Приходит конец этой истории. Но сейчас не важно, что эта жизнь была истрачена во имя лжи. Зачем сожалеть о том, чего не изменить?

Но как расставить все точки по местам? Как признаться во всём парню, с которым она жила? Одно дело просто разбить чьё-то сердце. Другое дело – уничтожить того, кто заменил тебе весь мир. А ведь глупый тряпкомуж по-прежнему верил ей. Творил её из своих разочарований, будто ничего не произошло. Но порой та самая вера, кашляя и захлебываясь кровью, продолжает жить… На этот раз уже в коме.

– Ебать мою жизнь! – кудахнул Алекс, чувствуя себя полным дерьмом. – Я добивался тебя полгода. Дарил цветы, писал стихи, пел под окном. А ты вдруг познакомилась с каким-то там Серёгой. Потом вы нажрались и переспали!

– Ну и что? – бесстыдно призналась она. – Каждая минута в жизни – это шанс всё изменить. Прости. Я сделала выбор. Увы, не в твою пользу.

Но глупый эльф на побегушках никак не мог открыть глаза на то, что настала пора расстаться.

– Ты обещала всегда быть рядом. Мы хотели пожениться, помнишь? – убивался Дарлинг, цепляясь за последний шанс.

Она ответила, глядя на него как на смертельно-больного:

– Прости. Я обещала это, когда тебя любила…

Он пытался остановить её как мог.

– Прошу, не бросай меня одного! Пожалей моё несчастное сердце!

– Но я должна уйти из твоей жизни, – решительно заявила Маруся. – Ведь ты ещё встретишь девушку, которая оценит твою заботу и доброту. Ту, которая будет тебя по-настоящему достойна.

– Но я люблю тебя! – повторял он, как безумный. Но всё было бесполезно…

Люди как консервы. Не надо втирать им слишком много о прекрасном. Не поймут. Просто не мешайте им портиться. Для них это гораздо важнее… Есть люди как наркотик – знаешь, что нельзя, а тянет… А есть люди как торт – сладко, вкусно, но уже тошнит… Сегодня настал предел. Устав притворяться послушной, Маруся выблевала своё самое главное откровенье:

– Мне всё равно на твои чувства! Как ты не понимаешь?

Стемнело. Алекс подошёл к окну и уставился в высокое небо. Из почерневшей пустоты на него смотрели сотни равнодушных мерцающих точек. Выражение лица луны то и дело менялось из-за горько-солёных капель, застилавших глаза.

– Что же делать? – раздумывал он и плакал от бессилия.

Некто с никнеймом БОГ по-прежнему молчал. Его не было в сети. Бросив несчастных людей без ответа, он ушёл в offline пить чай вприкуску с тишиной и пофигизмом.

Хрупкие мечты раскалываются на обломки вечности. Ты бежишь по ним, рассекая в кровь ступни. Сколько будет пролито слёз о старом? Ты никогда не научишься жить заново… Заворачиваясь в саван безмолвия, прячешься от взгляда совести. Ты сам выбрал свой ад. Всё, что остаётся тебе, – прощаться навсегда с воспоминаниями, падая мёртвой бабочкой с ладоней времени… Жизнь утекает в трубу канализаций. Плен тлена. Пена дней. И вечный январь на станции одиноких сердец… И вечный апрель в сердце. И война в голове…

– Ну, мне пора… – буркнула с порога Маруся, наспех собрав вещи.

Пришла эсэмэска от Серёги: «Собирайся, через полчаса буду у твоего подъезда». Дарлинг видел, что её втягивает безумным потоком уже другая жизнь. Там, где уже не будет его.

И едва девушка открыла дверь, чтобы уйти навсегда, Алекс её остановил.

– Слышь?

– Ну что?

– Да так, ничего.

– Расставашки – всегда пичалька… – невпопад ответила Маруся. – Так сказал Сократик. Ну всё, давай…

– Давай лучше обнимемся на прощанье? – взмолился он, загораживая ей дорогу.

Глядя на его убитое выражение лица, изменница не могла отказать своему бывшему в последней просьбе.

– Ну давай, – буркнула она, не глядя ему в глаза.

Захлёбываясь слезами вперемешку с обломками иллюзий, тряпкомуж прижал эту гадкую, но такую любимую девчонку к себе. Он ощутил её запах. Зарылся лицом в волосы с ароматом холодного солнца и запрещённой свободы. Казалось, что в эту минуту нет никого на свете несчастнее него. Горло драло так, будто подавился кошками. Хотелось плакать. Выть. Бросаться на стены. Рыдать… Но, как известно, долгие проводы – лишние слёзы. Девушка выскользнула из его объятий. Попятилась к выходу. Понимая, что видит Марусю в последний раз, Дарлинг обречённо признался:

– Ты – самое лучшее, что у меня было. Но знаешь, в чем проблема? Что самое худшее – тоже ты…

– Всё будет хорошо, – невпопад ответила она, пытаясь выглядеть невозмутимо.

– Нет, я не могу отпустить тебя просто так, – разрыдался Алекс.

Эта фраза звучала так знакомо, отдаваясь болью в самой глубине души. Память совершила последний флешбэк.

– Нет, я не могу отпустить тебя просто так… – прозвучало где-то в голове.

И Маруся вдруг вспомнила, как однажды уже пыталась от него уйти.

– Прости. Я сделала выбор. Увы, не в твою пользу.

Но он её не пустил…

– Я отомщу тебе! – зловеще улыбнулся тряпкомуж.

– Но за что?

– А ты думаешь, тебе можно? Врать, недоговаривать, хитрить, вести двойную игру за моей спиной? Наматывать на кулак мои нервы, выедать чайной ложечкой несчастную душу?! – оскалился он.

– Насильно мил не будешь! Отвали! – отбивалась бедная испуганная девочка, загнанная в тупик.

Он ударил её по лицу:

– Я сделаю тебе так же больно, как и ты мне всё это время! И знаешь что? На этот раз меня уже ничто не остановит.

Он уставился на неё как хищник, готовый к прыжку. Ощутив на себе пугающий взгляд Зверя с человеческим лицом, она вспомнила, где же видела раньше эти безумные глаза. Алекс уже смотрел на Марусю так, когда в порыве ревности изнасиловал её пьяный…

Она всё ещё помнила этот кромешный ад. И ей снова стало не по себе, когда Дарлинг превратился в настоящее воплощение жестокости и зла. Маска слетела с его фальшивой души. Теперь это был не любящий парень. И даже не Зверь с человеческим лицом. А непреклонный Хозяин Слёз. Он мерзко ухмылялся, глядя в её испуганное лицо, как жестокий инквизитор.

– Но этого не может быть! – повторяла она в бреду, её сотрясал истерический смех.

И всё повторилось как в кошмаре, который приснился ей пару месяцев назад.

Дьявол ответил:

– Даже у Бога есть свой ад – это его любовь к людям.

Он схватил её за руки…

– Хрусть! – послышалось в ту же секунду неизвестно откуда. Звук негромкий, но отчётливый и яркий. Вроде бы ничего такого, но пробирает до костей… Её будто бы бросило в холодный огонь. По коже побежали мурашки.

И вдруг её тело заполнила боль. Будто разряд электричества ударил одновременно во все позвонки. Вокруг была только боль. БОЛЬ… Она распускалась внутри, будто смертельный цветок. Пускала ядовитые корни в генетический код каждой клетки.

Маруся всё ещё не верила тому, что видела помутневшими глазами… Из-под кожи вырвалась красная ртуть. Нежная плоть превращалась в бесформенное мясо…

– Опомнись, безумец! Что ты творишь? – взмолилась она.

– Ты плохо знаешь меня. Дьявол не прощает измен, – ухмыльнулся Алекс, ломая её пальцы как стебли хрупких цветов.

Унесённая холодным солнцем корчилась в муках. Сведённые судорогой губы шептали:

– Господи, ну за что?

А Дьявол захохотал как безумный. Из его поганого рта вылетели такие слова:

– Бог мертв; из-за сострадания своего к людям Бог давным-давно умер.

…И вдруг небо закипело вдоль и поперек, готовое вылиться из берегов. Птицы истошно кричали в потускневшей бездне, будто перед концом света. Всё повторилось как в тот самый день. Девушка вздрогнула, услышав за окном отголоски этих душераздирающих стонов. И внезапно стал явным смысл кошмаров наяву, от которых было не суждено очнуться. Только это был уже не сон. Вот тут-то Маруся наконец-то догадалась, кто сделал её когда-то давно такой убогой и несчастной. Теперь она знала, кто искалечил её прекрасные руки, но в этом не сознавался! Она вдруг поняла, почему ей становилось не по себе всякий раз, когда она слышала любой хруст. Так вот, каким оказался ответ на вопрос, который не давал покоя столько дней! Сейчас, глядя от первого до последнего эпизода это жестокое кино под названьем «жизнь», девушка наконец-то вспомнила всё…

Так вот почему этот двуличный человек, скрывал ту самую правду, которую знал один лишь он. Так вот откуда взялись эти сломанные цветы её пальцев!

Чувствуя, как память наконец-то вернулась к ней, унесённая холодным солнцем упала с Седьмого Неба и отчаянно зарыдала:

– Теперь я всё знаю! Это был ты!

– Ты это заслужила! Ну, наконец-то ты вспомнила, как уже пыталась от меня уйти. Но теперь ты знаешь, чем это закончится для тебя? – прошипел сквозь зубы Алекс, накидываясь на бедняжку.

И всё повторилось снова… Растерзанная хрупкость. Пульсирующие зрачки. Небо цвета вывернутого нутра кровоточит над головой… Неужели это реальность? Но ты понимаешь, что это не сон. Сломанные цветы изуродованных рук истекают алой росой. Как это было когда-то давно… Где-то там, на грязном полу, влага жизни рисует багровые маки…

– Убей меня, хотя бы из жалости! – умоляла девушка, не в силах терпеть эту невыносимую боль.

– Знаешь, зря я тогда сжалился над тобой. Надо было всё-таки тебя прикончить… – вдруг признался Алекс.

Сердце замерло в тревожной невесомости. Небо упало под ноги осколками разбитых зеркал.

– Нет, ты не сможешь… – в ужасе повторяла Маруся, вспоминая его ласки, которые когда-то сводили с ума. Ощущая себя на волосок от края бездны, желание жить загорелось в ней, как никогда.

Но этот человек был неумолим. И он решил действовать. Зная, что месть – это блюдо, которое подают холодным. Что мёртвые девушки не говорят «нет». А самый короткий путь к сердцу – это несколько сантиметров металла под ребро… Алекс пошёл на всё.

– Ты решила как в прошлый раз? Если я однажды тебе помог, то теперь ты не достаешься никому.

Он надвигался на неё с ножом, готовый на тяжкий грех. Выбежав из квартиры, Маруся ринулась по лестнице вниз. Шатаясь на ватных ногах, пыталась спастись от страшной участи, которая её ждала. Оставляя на стенах багровые разводы окровавленными руками, она цеплялась за последний шанс уйти. Остаться в живых. Но Алекс мигом настиг её. И, невзирая на то, что уже причинил ей достаточно мук, схватил за волосы и ударил головой о стену…

Её лицо побледнело, как остывший воск. Глаза смотрели на мир вывернутой наизнанку Болью…

– Ну почему я любила тебя?! – прошептала унесённая холодным солнцем, падая без чувств на грязный пол.

Всадив в неё нож по самую рукоятку, Хозяин Слёз улыбнулся в ответ:

– Ну почему я не убил тебя раньше?!

Чувствуя, как обжигающий поцелуй смертельно-заточенной стали коснулся её где-то глубоко внутри, вся жизнь пронеслась перед глазами, как немое кино…

Нас убивает непонимание. Нас убивает ложь. Нас убивают те, кого мы так любили когда-то. Сжигающий ветер доносится с обратной стороны Земли в день Судного Дня… Мы сгораем как бабочки, вырезанные из бумаги. Пытаемся подняться с колен в последнем кругу ада. Идём на свет по разбитым зеркалам там, откуда никто не возвращался. Это – реализм в буфере обмена. Это – любовь. И только вера, надежда, амфетамин наше противоядие от неминуемой смерти…

Маруся очнулась в луже липкой вишнёвой жижи и поняла, что всё зашло слишком далеко. Сломанные пальцы не слушались, застыв как уродцы, обреченные на смерть. Из пробитой головы лилась кровь. Расплывалось изображение в глазах. Поцелуй стального пера горел, как смертельный ожог где-то под сердцем… Боль сжимала руки на пульсе сильней и сильней. Девушка лежала почти без дыхания на полу и медленно отключалась…

А потом она сказала будто бы невпопад:

– Что-то исчезает: или я, или ступени.

Сломанная кукла смешно моргнула, и её завод затих… И она исчезла. А ступени остались… Понимая, что на сей раз натворил непоправимое, Алекс запаниковал. Оставив несчастную умирать, трусливо помчался прочь. Он бежал вниз по этажам… В темноту, по сквозным лестничным клеткам… А унесённая холодным солнцем погибала одна. На изнанке забытой Богом земли. И ей снилось, что её виртуальной луны тоже не стало.

– Вот и всё… – прошептал ветер больших городов, унося на своих запылённых крыльях никем не сказанные откровенья.

Казалось, чуда не случится. Но в разбитом сердце прозвучал таинственный голос:

– Потеряв надежду, вспомни, для чего ты здесь. Ради своих любимых…

И вдруг послышался звук чьих-то шагов. А потом кто-то добрый и сильный склонился перед ней на колени. Принёс облегченье на своих несуществующих крыльях.

– Пожалуйста, живи! – ответил ангел в потёртых джинсах.

Он чувствовал боль её кожей. Вдыхал в неё свою душу. Прикасался к безжизненным губам. Его сердце так отчаянно пыталось до неё достучаться.

– Как ты узнал, что со мной случилось всё это? – спросила Маруся, очнувшись в больнице на руках у Серёги.

– Я же сказал, если тебе понадобится моя жизнь, то приди и возьми её, – ответил он. И большая солёная слеза вдруг потекла по его носу.

Такая странная реальность связывает нас общей болью. Мы уничтожаем друг друга. Проверяем на прочность. Но мы не можем по-другому. И всё летит в бездну, которая заглядывает нам в глаза. Мы падаем в неё вместе, чтобы разбиться и медленно сгореть. А потом взываем к Богу:

– Что же будет с нами?

Нет ответа. И этот ураган безумных чувств снова загоняет нас под землю…

– А где же Алекс? – спросила подруга, в который раз навещая бедняжку в больнице.

– Его нет… – выдохнула Маруся, чувствуя, как с души наконец-то свалился тяжкий груз.

– Но как этот подонок мог бросить тебя в беде?! – возмущались знакомые.

Маруся грустно улыбнулась:

– Да как вам сказать…

– Всё это время он играл тобой, врал, обманывал, манипулировал чувствами, насиловал, уничтожал тебя живьём. Но почему ты не ушла от него, когда можно было всего этого избежать? – удивлялись все вокруг.

Унесённая холодным солнцем только пожала плечами в ответ:

– Тот, кто находится в плену слабостей другого, ставит на себе крест. Жалость – это обратная сторона любви. Всё это время я жалела его. Пусть этот мир более, чем полон слёз. А разве можно иначе?

Многие из нас такие пиздатые и охуенные. Такие крутые и идеальные. Сильные и невозмутимые. Привыкшие осуждать, потреблять и оскорблять. Видеть отражение собственного триумфа в глубине чужой разбитой души. Лишать других права на слабость. Мы… такие жестокие и глупые дети. Несчастные. Каждый по-своему.

Разве можно относиться иначе к этой ошибке программы под названием Л.Ю.Д.И?

А знаете ли вы, как неповторимо ощущение сломанных ногтей, когда ты пытаешься выбраться из клетки собственного отчаянья?

А знаете ли вы, как незабываем вкус крови на губах, когда ты ударяешься о равнодушие? А знаете ли вы, как непередаваемо чувство, когда люди втираются в доверие, а потом с размаху бьют по нервам бейсбольной битой?

А я знаю…

Люди – У.Б. люди равнодушно смотрят на чужую боль. Горизонт задыхается под тяжестью свинцовых туч. Жидкокристаллический дождь кривыми пикселями бьёт по глазам. Не даёт спокойно дышать короткое замыкание в сердце.

– Это жизнь паскуда, – вздохнул Серёга.

– Это полный пипец! – сказали мышки в мягких свитерках, живущие у него за плинтусом.

– Это хуже, чем дихлофос! – вздрогнула моль, живущая в шкафу.

– Реальность – это больничка, из которой просто так не выписываются, – сожалеет некто с никнеймом БОГ. Он и сам давно не знает, как всем нам помочь.

Но что толку искать виноватых? Пересыпаются секунды в колбе вечности. Ошибки прошлого превращаются в кровавые рубцы, высеченные на сердце. А мы снова прячем боль по карманам, став старше на жизнь. И нам снова становится не страшно.

Ведь где-то там, на этой несчастной земле, растут сломанные цветы наших истерзанных душ. Они такие же, как мы, унесённые холодным солнцем…

 

Глава 11

Там, где я и ты

– Герда, ты не видела, куда подевалось моё ледяное сердце?

– Прости, Кай. Я жахнула его вместе с вискарём.

Увы, Снежная Королева не доглядела за своими выросшими детками. А после получилось так, что её саму чуть было не вынюхали, как дорожку амфетамина.

– Что за ерунда? – удивлялся Чеширский кот, который уже давно перестал улыбаться.

– Не знаю! – буркнула Алиса из Зазеркалья, чья жизнь давно стала напоминать кошмар на улице вязов, нежели прежнюю сказку в Стране чудес.

У Русалочки давно отвалился хвост. Отчаявшись найти прекрасного принца, она коротала свой век в духоте ночных клубов.

– Не грусти, Русалочка. Скоро пойдём купаться! – откровенно врала Золушка, зная, что лето не настанет.

– А мы тут плюшками балуемся! – оправдывался Карлсон, чтобы спровадить подозрительного Шерлока Холмса куда подальше.

По всей округе стоял странный запах палёных тряпок. Гуси-лебеди превращались в шаурму, так и не долетев до тридьесятого царства. Лета так и не наступало. На дворе стоял бесконечный месяц под названием «хуябрь». Время сочиняло новые сказки, в которых не было счастливого конца, только одна безысходность. А хорошие девочки так и продолжали влюбляться в мудаков.

Его звали Алекс. Она называла его Дарлинг. И не был он никаким тряпкомужем, которым хотел казаться, пряча под фальшивой маской своё истинное лицо. Он не был эльфом на побегушках у собственной мечты. Он затмил её холодное солнце на обратной стороне луны. Он был из тех, кто идёт сквозь ад. Ведь он не знал, что такое жалость. Он был незаживающим порезом на её душе. Он был её самым большим испытаньем. Но что-то держало её на привязи… Рядом с ним на орбите несчастий… Она была готова лететь сломя голову в эту безумную вечность… И ей снился рассвет для двоих в перевёрнутом океане неба… И встречали его счастливые человечки на прекрасной крохотной планете с волшебным названием: МЫ… Которую человек с ледяным сердцем усеивал день ото дня сломанными цветами мёртвых иллюзий…

– Прошу вас, не напоминайте больше о нём! – попросила друзей Маруся, уничтожая его фотки.

Обнуляя счётчик времени, некто с никнеймом БОГ ответил:

– Реализм в буфере обмена полностью перезагружен.

– Но я боюсь, что Зверь вернётся, чтобы причинить нам боль… – переживал Серёга.

– Любите друг друга. Остальное я беру на себя, – ответил добрый папа галактики, которого так и не видел никто.

– Осторожно! Двери прошлого закрываются! Следующая остановка… «Счастливая жизнь»! – улыбнулся водитель ковра-самолёта.

– А давай будем друг у друга последними? – воскликнул ангел в потёртых джинсах.

– Это как?

– Выходи за меня замуж.

Серёга надел Марусе на палец две половинки медового месяца.

– Я согласна! – ответила унесённая холодным солнцем на ту сторону виртуальной луны.

Они шли по синему бархату неба к воротам рая. Мышки в мягких свитерках хлопали в пушистые ладошки. Бабушка напекла от радости целую гору блинов. Кошка съёла под шумок сметану изо всех тарелок. Даже у моли, живущей в шкафу, был настоящий праздник. И она выгрызла дырку в форме сердца на самом нарядном свитере Серёги. Правда, она боялась, что тот будет сильно ругаться.

– Ну что поделать, – ответил он. – Свитерок-то ням-ням! И раз уж началась такая пьянка… Давай доедай его весь!

А потом двое счастливых безумцев крепко обнялись и умчались на фиолетовом единороге в малиновый закат. Туда, где их ждали сотни вёрст весны в облаках и то самое… Совместное future. Будда выключил будильник. Ведь можно было наконец-то не волноваться. И ему удалось в кой-то веки спокойно поспать. И в ту ночь звёзды рассказали людям эту волшебную сказку. О Серёге и странной девушке, унесённой холодным солнцем. О любви, которая сильнее смерти… О непростой жизни потерянной Души на жестокой Земле.

Оставался нерешённым только последний вопрос.

– А ты веришь, что Алекс получил по заслугам? – не находил себе места Серёга.

Маруся промолчала. Она посмотрела на свои пальцы, похожие на сломанные цветы, обняла самого дорогого человека и сказала с улыбкой:

– Я верю в доброту незнакомцев открытой дороги, красоту заката, который видишь сквозь радугу слёз… И волшебство поцелуя по любви.

Он прикоснулся к ней губами. И вдруг его лишние мысли вылетели из головы, как крошечные птички колибри из тропического цветка.

Теперь Серёгу охватили совсем другие чувства. Он спросил, понимая, что больше ничего не будет прежним:

– Но почему мне хочется плакать, если всё хорошо?

Ведь так жарко пылал тот беспокойный комок, вынутый из груди. Будто маленькое солнце. И ответил тот, кто днём и ночью следит за нами:

– Ты плачешь, потому что с тобой разговаривает Вселенная. Но это другие слёзы. От них легко и приятно. Так говорит твоё сердце о том, что никогда не скажут слова.

Над головой плывут белоснежные корабли. Бездна цвета аметиста замерла в бесконечной высоте. За плечами сотни путей. Не надо пытаться забыть то, ради чего ты приходишь в этот мир. Просто тай снегом на чьих-то ресницах. Читай небо через закрытые веки. Пульсируй раскалённой радугой там, высоко… Не усложняй. Говори правду. Сдерживай обещанья. Не отпускай своё счастье. Слушай своё сердце. Целуй чаще того, кого любишь. Задержи дыханье. Мечтай о нём. Желай его. Беги к нему. И не стесняйся. Пусть будет ещё больше чувств. И ты, наконец, увидишь, что сломанные цветы погибшей любви вновь расцветут. Там, где большая раскалённая звезда приносит рассвет для двоих, воскресая из звёздного пепла. На обратной стороне виртуальной луны. В объятьях заботливых рук того, кто любит тебя больше всего на свете. Там, где сотни дорог пересекаются в горячем сплетенье под сердцем. Там, где я и ты…

Главное, не переставай в это верить.

 

 

Глава 1

Глупындра

– Тикает… – сказала Глупындра, тыкая дрожащим пальчиком куда-то на грудь.

– Ваше сердце в норме… – пожал плечами врач.

– Но почему мне так плохо?! – не унималась большая глупая девочка, потерянная в собственных кошмарах.

– Потому что нервы ни к черту, – злился человек в белом халате.

– И что мне делать?

– Не знаю, – отмахнулся медик, выпроваживая девушку из кабинета. – До свадьбы заживет.

Ее звали Глупындра… Она вылупилась из коробки собственного разума и ушла по дороге слепой надежды в никуда. Позади остался берег отчаянья и привычки выживать, которая почему-то названа жизнью. Когда ей становилось плохо, Глупындра пила капли для сердца. Эти капли были горькие, как ее слезы, и бесполезные, как надежды, которые жили в ее искажённых снах.

А ведь когда-то её звали Кристина. И она не была такой идиоткой. А казалась очень даже ничего… Но быть ли дурой – личное дело каждого, и конституция этого не запрещает. Другое дело: как далеко можно зайти в своём маразме? И в какое зазеркалье приведёт тебя собственная беспечность?

– Осторожно, двери НЕ закрываются! – сообщил механический голос.

Поезд под названием «Безумие» тронулся с платформы и умчался чёрт знает куда.

Что делать, когда мир рушится прямо под ногами? Правильно! Падать в объятья человека, без которого ты не можешь жить. Её звали Глупындра… Его звали Колян. Она думала, что он обрадуется её приходу. Но снова увидела одну и ту же картину…

– Дорогой, почему ты всё время онлайн?

– Потому что мой компьютер не будет часами трепаться по телефону с другими компьютерами.

– Знаешь, почему так происходит?.. – вздохнула Глупындра.

– Ну?! – вышел из себя Колян.

– Просто ты не хочешь понять, что тикает в моём сердце… А телефон может…

– Да?! Ну вот и вали тогда к нему.

От этих слов она сломалась, как шоколадка, которую уронили на кафельный пол.

– А к кому валить-то? Ты же знаешь, у меня никого нет, кроме тебя!

– Да вали к кому хочешь! Хоть в соседнюю комнату, хоть на край света! Только оставь меня в покое.

Она не сдержалась, и по её щекам потекли слезы:

– Со мной что-то происходит…

– Пожалуйста, не взрывай мне мозги! Хватит плакать! Хочешь, я свожу тебя в кино?

– Ты уже давно свёл меня с ума! – рыдала Глупындра.

– Да какого хрена?! – выходил из себя Колян.

– Как ты не понимаешь, оно тикает…

– Ну вот, снова здорова!..

– Сердце – хрупкая вещь, оно бьётся!..

Она сотрясалась всем телом. А он хватался за голову руками и бросался в неё обидными словами, готовый выброситься со злости из окна. Но она прощала его. Снова и снова. За несправедливые обиды. За корявые комплименты и дурацкие эсэмэски, за бестактность и грубость, за грязные носки, разбросанные по углам…

– Ты опять перепрятала мои носки по своему грёбаному фен-шую?!

– По фен-шую ты у меня за дверью!!!

– Если что-то не нравится, закрой её снаружи сама!

– Дорогой, скажи мне, пожалуйста, ещё раз три моих любимых слова.

– Ты достала меня…

В последнее время он всё больше бесился по пустякам. А ей так хотелось услышать: «Всё будет хорошо!» Но она простила ему и это, давая себе обещанье стать стервозной равнодушной тёткой. И, глядя в зеркало на заплаканное отраженье, странная грустная девочка вздохнула: «Ладно, всё это когда-нибудь потом…»

Утомлённый очередной идиотской разборкой, Колян ушёл из дома попить пивка с друзьями, чтобы хоть как-то развеяться. Иначе очередная ссора на пустом месте грозила перерасти в большой скандал.

– Наше пиво холодное, как сердце твоей бывшей!

– То есть пива у вас нет вообще?!

– Любой каприз за ваши деньги! – сказал бармен.

– Любой трындец за ваши нервы! Весь мир так устроен! – выругался доведённый до ручки человек, заказывая водку.

«Интересно, мой-то где сейчас шляется?» – вздохнула Глупындра. Она понимала, что снова скучает по своему любимому придурку, которому вечно не до неё.

Тем временем в дверь позвонили.

– Кто там? – спросила Кристина, изучая через глазок худощавого мужчину лет тридцати с небольшим.

– Откройте. Это сосед сверху, – сказал незнакомец за дверью.

Повинуясь какому-то странному импульсу, Глупындра открыла дверь. В квартиру ворвался сквозняк, напоминающий лёгкий бриз. «Олд спайс! Ощути стихию океана», – прозвучало где-то в голове. Девушка вздрогнула. «Ну вот, посмотришь пару минут телик, в голову сразу лезет всякая чушь!» – ругнулась про себя Кристина. А вслух сказала:

– Эээ… Здрасьте… А вам кого?

– Я пришёл отругать тебя за всю фигню! – сказал незнакомец.

– Чего-о-о? – растерянно протянула девушка.

– Разве ещё не ясно, что ты мешаешь мне музицировать?! – возмутился сосед сверху.

– Это я-то мешаю? – офигела Глупындра, вспомнив, как кто-то каждый день противно бренчит на пианино у неё над головой.

– А вы ноктюрн сыграть смогли бы на струнах водосточных труб?! – торжественно продекламировал незнакомец.

«Поехавший! – подумала про себя Кристина. – Этот чудик ещё и Маяковского цитирует, свалившись на мою голову неизвестно откуда!»

– Ну хорошо, а чем я вам мешаю?! – допытывалась Глупындра.

– Ты слишком много думаешь о всякой ерунде!

– А разве могут мешать чужие мысли?!

– Могут, ещё как могут! Особенно когда в твоей голове сплошная безысходность!

– Но я…

Сосед сверху не дал ответить и заорал на Глупындру, сверкая глазами:

– Прекрати оглушать меня своей депрессией, поняла?!

– Хорошо-хорошо, я буду думать потише, – нервно закивала головой Кристина, будто нашкодившая малолетка.

– Ах да, забыл представиться. Я – Вселентий!

От неожиданности Кристину слегка перекосило.

– Кто-кто вы?

– Вселентий! – восторженно заявил сосед.

Полагая, что её некисло развезло от этих самых капель для сердца, Глупындра растерянно ляпнула в ответ:

– Ах вот оно что…

И едва девушка собралась с мыслями произнести в ответ своё имя… Оказалось, что на лестничной клетке уже никого нет. Незнакомец так же внезапно исчез, как появился. Только холодный сквозняк шнырял туда-сюда, как испуганная крыса. А соседа и след простыл…

Колян вернулся поздно ночью. Проглотил ужин и долго смотрел остекленевшими глазами в экран монитора.

– Ты представляешь, что сегодня было? – взволнованно зачирикала Кристина.

– Я ничего не представляю. Я хочу спать, – буркнул унылый мудак, вылез из-за компьютера, отвернулся к стенке и захрапел.

Вспомнив, что обещала думать о плохом потише, девушка грустно вздохнула и не стала злиться на человека, который жил с ней под одной крышей, но не желал её понимать. Вскоре она увязла в размышленьях, похожих на невнятный кисель из пережёванных будничных событий. А потом заснула. Небо слегка тошнило косыми дождями. А под утро начался ливень. Молния кроила город на неровные кусочки. Как пьяная официантка, которая никак не может отрезать торт. Грохотал гром. Нещадно будил всё живое. А кто-то сверху от души музицировал, разыгрывая какие-то сумасшедшие партии, будто безумный Моцарт.

Глупындра слышала эти знакомые звуки. Но теперь это её больше забавляло, чем бесило. Ведь она знала, что это не глюк, а сосед сверху по имени Вселентий играет ноктюрн на струнах водосточных труб…

А завтра у Глупындры был праздник. Она позвала много гостей. Но им было наплевать на её день рожденья, они пили чай и ели варенье…

Она оставалась для всех чужая, потому что была не такая, как они. Она знала, что в аду точно нет пианино, а гитара если и есть, то без струн… А ещё она была уверена в том, что в любви не ошибаются, ошибаются в людях. И даже самый счастливый человек бывает одинок.

Принцесса чужой планеты. Танцующая в темноте, тающая на ветру, потерянная в океане времени… Одни с годами умнеют, другие становятся старше… Но Глупындра – никогда…

– У вас что-то упало…

– А… Это же моя самооценка!

Она постоянно падала. И каждый раз все ниже и ниже. Однажды она упала настолько, что чуть не пробила асфальт.

– Пожалуйста, киса, это не то, что ты думаешь…

– Я ничего не думаю, я всё вижу. – Глупындра обречённо усмехнулась, застукав своего парня в соседней комнате в обнимку с незнакомой полуголой девицей.

– Послушай меня, да я…

– Да заткнись уже. Я сваливаю первая, – выдавила из себя Глупындра, убегая в слезах из квартиры.

Её тощие ноги, одетые в нелепые ботинки, быстро-быстро бежали вниз по ступенькам.

Ободранные стены подъезда давили, сдвигаясь ещё плотнее. Едва выбежав на улицу, услышала, как воробьи во дворе дома цинично зачирикали над ухом: «А ведь сама дура! Сама-а-а!»

– Мужчина – это такая сволочь, хуже которой только женщина, – сказала подруга.

– Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на поиски второго носка и на тех, кто нас не ценит, – вздохнула Глупындра. Из её глаз покатились слёзы.

– Уйдёшь от него?

– Нельзя уйти от того, что живёт внутри твоего сердца.

– Но ты никогда не сможешь вернуть того, кто сам не хочет возвращаться.

– Я вечно буду любить того, кто спрятал солнце за тучи!

Кристина зарыдала. Всё было не так-то просто. Она знала, что если и можно порвать с тем, кто тебя предал… То нельзя выбросить из жизни того, кого ЛЮБИШЬ. Никто не придумает четвёртый месяц лета. Земля не станет квардатной. А темнота внутри слепого не денется никуда…

На следующий день Колян собрал вещи и решил свалить из дома. Нельзя молча уходить, когда есть что сказать. Кристина придумала столько слов на прощанье. Но когда поняла, что больше не увидит любимого человека, то её сковало по рукам и ногам. Голова будто набита скомканными салфетками. Во рту Сахара. Она глянула в его глаза и сказала так грустно и обречённо:

– Ну всё, давай. А я уж как-нибудь без тебя…

Весь день она слонялась как больная. А ночью лезла на стены. Глупындра снова не могла заснуть. Ей снова мешало небо. Там, разойдясь не на шутку, Вселентий играл лунные сонаты на струнах водосточных труб. И горе, спрятанное в маленькой потеряной душе, снова резонировало вместе с безумным небом на все лады и октавы.

Так бывает, когда ты живёшь наизнанку всеми открытыми ранами. Иногда так хочется плакать всеми дождями, которым тесно в твоём сердце… И вдруг услышать, как кто-то обнимет тебя и шепнет на ухо:

– Слышь, Глупындра, ну хорош…

 

Глава 2

Вселентий

– Давай встречаться?

– Я ненормальная.

– Это значит нет?

– Это значит да, но потом не ной.

– Слышь, Глупындра, ну хорош…

– Ах, я такое дерьмо! – изводилась Кристина.

– Ты прелесть! – успокаивал её сосед сверху.

– Ты правда так считаешь?

Вселентий заботливо отрезал ей кусок торта и ответил:

– Ага!

С момента, как Кристина рассталась с Коляном, прошёл месяц. Она почти выбросила все его оставшиеся вещи, которые тот не пожелал забрать. Она почти что стёрла из памяти своего бывшего. Она пыталась прогнать его из сердца. Но это получалось хуже. Сегодня ей стало невыносимо-грустно. Но поплакать не получилось, потому что в гости нагрянул тот самый Вселентий, которому мешали её плохие мысли в голове.

А сосед сверху оказался парнем-то не простым… Он музицировал на струнах водосточных труб. Больше Глупындра ничего о нём не знала. А Вселентий ответил:

– Знаешь, я ведь не только играющий на нервах.

– А кто ты?

– Пойми, я ведь, как и ты, тоже: танцующий в темноте.

Она работала чёрт знает кем, потому что тем, кем она хотела стать, не получалось не пойми из-за чего. В итоге она стала тем, кто сам не знает, кто он на самом деле такой. И зачем…

– Ты – это не твоя работа, – сказал Вселентий.

– Но как же? – удивилась Глупындра.

– Путь – это нечто, что создаешь сам, выбирая, куда идти. Но дорога, по которой ступаешь ты, становится всё труднее и труднее, и такова твоя судьба. Ты – единственный, кто решает, каким будет твой путь.

– И всё же кто ты? – спросила большая глупая девочка, потерянная в собственных кошмарах.

Танцующий в темноте ответил:

– Вселенная внутри знает ответ.

Он нравился ей всё больше и больше.

– Ты ненавидишь себя, потому что ты ничего не делаешь, – намекнула подруга.

– Это как?

– Ты готова проводить каждую секунду в мечтах о том, насколько мягкая у него кожа?

И тут Глупындра всё поняла…

Люди бросают дело на полпути, потому что результаты видны не сразу, потому что они не могут представить себе, что процесс – это и есть результат.

Глупындра дала себе обещание сделать грёбаное «что-нибудь» – добавить любой навык, любое улучшение её человеческого инструментария. Чтобы понравиться этому странному человеку, который принёс во мрак ее существованья солнечный свет.

Он – танцующий в темноте… Она Глупындра. Но она хотела быть для него самой-самой. И, забыв все «не могу», осторожно вливалась в его загадочный мир… Вселентий любил летать. И каждый раз, когда тьма опускалась на уставший город, она мчалась за ним на крыльях ветра. Украдкой проникала в спящие дома, как осторожный шёпот. Вглядывалась в неподвижные лица. Так же свободно выскальзывала сквозь приоткрытые форточки наружу. И понимала, что он подарил ей самую прекрасную в мире бессонницу. Она стала ради него всесильной ведьмой. Та, что знает, как прижать к ладоням хвосты комет, сделав из них послушных дельфинов. И укротить самую непостоянную луну.

Проснувшись в объятьях пустоты, она снова ненавидела себя за нерешимость. Но ни советы подруги, ни доморощенные психологи из глянцевых журналов не могли заставить ее перейти к наступленью. Сердце тикало все сильнее…

Однажды он спросил:

– Куда же ты идёшь?

– Не знаю.

– Тогда нам по пути!

Шагает Алиса по шахматным клеткам. Она в Зазеркалье. Спасибо таблеткам. Он кормил её витаминками счастья.

Он – танцующий в темноте… Она Глупындра. Каждый раз, когда ее взгляд касался его силуэта, с ней творились странные вещи… Она жадно впитывала каждую его черту и не могла им налюбоваться. Она смотрела… Как смотрят на своё единственное чудо, которое происходит раз в жизни, и переписывают книгу судьбы навсегда.

Однажды она приблизилась к нему. И сказала, мягко вынув сигарету из его воздушных пальцев:

– Дыши мной и чувствуй, как соединяются наши души…

И солнце вспыхнуло ярким пламенем на запылённом небе, когда она ощутила трепетную нежность его слегка обветренных губ.

– Ты меняешь меня. Я больше не буду прежней. Я становлюсь отблеском серебряного сиянья на твоих тронутых лунным светом висках.

– Может, всё прекратим? – едва заметно улыбался он, чувствуя радиоволны ее желаний.

– Пожалуйста, не останавливайся. У меня так восхитительно кружится от тебя голова!

Она не знала о нём почти ничего. Но она знала, откуда берётся эта дрожь в солнечном сплетенье. Эти легкие крылья, уносящие к звездам. И эта весна на луне… Она писала ему сообщенья на обрывках рассвета: обнимаю тебя всей душой. Ты моё солнце.

Он был сдержанно-манящим. Принимал ее откровенья. Но не спешил открываться сам. Как солдат на войне с собственным сердцем, который бежит от любви.

Ох уж эти мужчины с тонкими губами… Ты никогда не знаешь, когда попадёшься во власть их загадочной улыбки. Когда сдержанность чувств зажигает вулканы желаний. И целое безумство, от которого никуда не деться, рождает лишь один поцелуй.

– Мне нужен шампунь, который вымывает людей из головы, – сказала Глупындра, придя в ближайший супермаркет.

– Чего? – удивился продавец.

– Мне надо сделать что-нибудь, лишь бы стереть эти навязчивые мысли…

– Может, порошок по удалению стойких пятен?

– Ага, пятен на солнце, – съязвила Кристина.

Продавец по-прежнему тупил, глядя на странную девушку с большими грустными глазами.

– Пожалуйста, выбирайте товар и проходите на кассу…

– Спасибо. У вас нет того, что мне нужно. Лучше я пройду не на кассу, на эшафот. Ведь, как известно, самое лучшее средство от головной боли – это гильотина.

– Удачного дня вам! Выход вон там!

Небо сгорало от края до края. Кристина снова думала о нём.

– Любовь – красивая боль в области сердца… – сочувствовала подруга, но Глупындре не становилось легче.

«ХОРОШО БЫТЬ МАЛЕНЬКИМ – ВСЕ КОНФЕТЫ БОЛЬШИЕ. Плохо быть взрослым. Проблемы ещё больше, чем самая огромная из этих конфет…» – отрешённо вздохнула она, вспомнив слова одного очень хорошего человека, которого она никогда не знала, но общалась с ним по Сети.

– Макарошки будешь? – хлопотала подруга.

– Спасибо, что-то не хочется.

– Может, кусочек луны на блюдце небес?

– Спасибо, позже, – улыбнулась Глупындра, вспоминая тот шёпот звёзд, скользящий по обнажённой коже…

И про себя повторила:

– Пожалуйста, космос! Дай мне снова ЕГО. Так чтобы лететь к звёздам под шелест крыльев ангела с человеческим сердцем. Когда в тебе распускается безудержным чувством эта Вселенная внутри…

Они становились всё ближе и ближе друг другу…

– А в душЕ я танцую, – вдруг призналась Глупындра.

– А в дУше я пою, – отозвался Вселентий.

У них не было ничего общего. Кроме взаимного притяженья противоположных полюсов. И они ещё долго смеялись над разными милыми глупостями, на которые только способны влюблённые, когда им не нужны долгие объясненья и умные слова. Они смотрели на мир голубыми глазами через розовые очки. Поэтому им было всё фиолетово. Кроме друг друга под синим куполом неба мечты.

– А он есть в Сети?

– Не знаю.

– А ты поинтересуйся.

– Зачем? Он живёт этажом чуть выше. Самое главное, что он есть в моей жизни. Разве надо что-то ещё?!

Подруга насторожилась:

– Самый страшный человек – человек без твиттера. Вообще не знаешь, что за тараканы у него в голове!!!

Кристина не унималась:

– Да какая разница, под каким ником он прячется в Интернете?! Он как последний день на море. Расставаясь, хочется плакать, цепляясь за волны, вгрызаясь в песок.

– Странный он какой-то. Прям как не наш! – судачили люди.

– Свой он, свой, русский!

А в ответ снова с ехидцей слышался этакий вопросик с подковырцей:

– А что в нём такое «традиционно русское», в чём конкретно оно выражается?

– Да во многом, если не во всём. В самых разных мелочах порой.

– Ну хоть пару вещей назови!

– В его взгляде столько мудрости, что я отражаюсь ребёнком в его глазах!

Он был из рода людей с особо чувствительной кожей… А чтобы НЕ показаться слабым, доброту и надежду он бережно прятал за всегда разбитые в кровь кулаки…

– Какая глупость! – фыркали моралисты.

– Сердце не выбирает кого попало, оно чувствует родное. Лучше нравиться всего одному Человеку, чем целому стаду дебилов.

– У тебя поехала крыша?

Кристина смотрела в их глаза, полные злости.

– Самый дешёвый товар в мире – это мнение других о тебе, – говорили те, кто желал ей добра.

Вселентий потихоньку начал забираться в жизнь Глупындры. Сначала он аккуратно звонил в двери её квартиры, будто извиняясь. Потом он стал приходить чаще. Кристина сама не заметила, как сильно привязалась к нему.

Каждый раз, когда танцующий в темноте покидал её унылую реальность, она уносилась к нему всеми нелепыми мечтами. А потом писала ему короткие сообщенья на лучах заката: «Ты нужен мне» (I need You) – три простых слова, которые могут многое изменить. Важно не забыть сказать их тем людям, в которых мы действительно нуждаемся. И только где-то внутри становилось все беспокойней то, что заставляет сходить с ума. Душа металась как у загнанной зверюшки. «Всё проходит. Пройдёт и это» – написано на кольце у великого императора. Всё становится пеплом. Но беспокойно тикающее сердце Глупындры – никогда.

Солнце тонет в облаках вчерашней ночи. Она покупает счастливый билет на очередной аттракцион. Участников минимум двое. Она знает, когда больно, это похоже на любовь.

– Что с тобой? – спросил знакомый незнакомец.

– Да так… – заулыбалась Кристина, касаясь его взглядом добровольной жертвы.

– Влюбляясь по-настоящему, мы делаемся самоубийцами в собственных глазах, – говорила подруга.

Он танцующий в темноте. Она Глупындра.

– Я хочу пригласить тебя кое-куда, – таинственно прошептал он. – Ты готова?

– А что для этого надо сделать?

Он ответил:

– Просто забудь о том, чему тебя учили раньше.

Мы приходим в этот мир никем… Никем уходим из него… Нет ничего… Нас нет… Реальны лишь миражи, которые мы видим сквозь закрытые веки… Закрой глаза, друг… Протяни руки иному свету и смело ступай туда, где ты будешь ВСЕМ, чем пожелаешь…

Добро пожаловать в сны…

Наконец она не выдержала и спросила:

– И все же кто ты?

– Сегодня я дошёл до странной мысли: я человек.

Она любовалась им. И он, как всегда, казался ей волшебным. Будто посланник из другого мира. Его пиджак из шёпота звёзд был слегка затрёпанным. Оттого Вселентий выглядел в нём ещё прекрасней.

– Ты больше, чем человек… – призналась она, касаясь взглядом его губ.

Но когда Вселентия не было рядом, Кристина ощущала, как внутренности сжимает холодная скользкая рука.

– Любите сильнее! Не стесняйтесь быть людьми! – говорил тот, без которого она уже не могла.

И прижимал её к себе так, что невозможно было думать ни о чём другом.

– ВПУСТИ МЕНЯ! – сказал он однажды так властно.

И она его впустила. В двери квартиры. В собственную судьбу. Во Вселенную внутри.

Навсегда…

И всё повторялось снова. Волосы по коже, жаркое дыханье. Кровать, утро. Его мускулистая спина и татуированная рука.

– Он на понтах, ты на каблуках, – язвили завистливые людишки.

– Идеальных людей не бывает, цените тех, кто смог полюбить ваши недостатки, – отвечала Глупындра, мудрея с каждым днём.

– Ну и что? – Они её снова не понимали.

А он играл самыми нежными и сильными пальцами на всех струнах её души. Он заново… Он вопреки всему… Он снова… А она отдавала своё время в его добрые руки. Его тонкие губы кроили её тело, как нежное лезвие цветка.

– Я люблю тебя, – призналась Кристина. Слова слетели с языка, как капли летнего дождя с промокшей чёлки.

Он ответил:

– Храни меня в СЕБЕ.

И сердце тикало всё сильнее. А что ему еще оставалось?! Ведь Глупындра понимала, что лучше иногда падать, чем никогда не летать…

 

Глава 3

Под взглядом Будды

– Дети, идите строить коммунизм!

– Мне ленин!

– А я усталин!

– Эволюция идёт по заданному курсу! – повторяли ленивые жопы.

Продолжались публичные диалоги. «Собрание людей, страдающих от прокрастинации, перенесено на завтра!» – написано на закрытых дверях зала, где случилось преступление Против Времени.

И всё чаще казалось, что человечество само себя смывает в унитаз.

– Самая трудная ночь та, что перед смертью, когда кажется, что никого нет рядом. И ты знаешь, что можешь изменить всё, сбросить оковы и уйти, но ты не станешь этого делать, потому что ты родился для того, чтобы изменить мир к лучшему. Но сначала тебя измучают и убьют, – вздохнул Вселентий.

– Ты говоришь, прям как тот самый, который, который «В белом венчике из роз впереди Иисус Христос!» – подколол его Маяковский, цитируя Блока.

– Может, хватит уже? – обиделся играющий на нервах неба, танцующий в темноте.

Они стояли на мосту через Вечность.

– Я хочу быть лучше!

– Лучше, чем кто?

– Чем они.

– Нужно быть лучше, чем вчера, а не лучше, чем другие.

– Хочешь обломать мои стремленья? – обиделась Глупындра.

– Женщина – это поразительная слабость огромной силы…

Вселентий поцеловал свою любимую дуру. Она засияла:

– Так-то лучше.

– Не думай о том, что есть у других. Думай о том, что есть у тебя.

У неё не было дома. Она жила в душах людей. А в полнолуние превращалась в волшебство.

– Если ты по-настоящему сумасшедший, ты до конца не веришь в своё безумие.

Они всякий раз болтали о чём-то подобном, гуляя на обрыве зеркал. Там, где отдыхают облака…

Сегодня танцующий в темноте так по-особенному посмотрел в её глаза:

– Скажи, ты перестаёшь верить в луну, когда восходит солнце? – спросил он.

– Нет.

– А ты перестаёшь верить в солнце, когда его закрывают тучи?

– Нет, – улыбалась самая беззаботная на свете девчонка.

– Так вот, мы всегда будем рядом… Мне надоело прикасаться к чужим жизням, – устало признался Вселентий.

– Вот и мне так нравится сегодняшнее полуобморочное состояние. Внутри всё наполнено солнцем. Так и хочется сказать людям: «Дурачьё! я не падаю, я летаю…»

Он ответил:

– Сохрани это чувство в себе! Ощущая каждый момент, пробуя ветер, солнце, море на вкус. Даря себе радость осознания, повторяй: я живу, сейчас, вечно!

– Если твоя голова на земле, значит, ноги в воздухе. Ты пробуешь этот трюк и несёшься! Ееее! Твоя голова развалится, если в ней ничего нет. И ты спрашиваешь себя… Where is my mind? – визжала от счастья Кристина.

Рядом с ним она выглядела такой счастливой и беззаботной. Но любимый с опаской и болью глянул на неё.

– Мне всегда жутко хотелось подсмотреть твои сны. Представляешь, родная? Вчера, пока ты была в ванной, я поменял местами наши подушки…

– И что?

– Почти всю ночь сам себе снился.

Она ущипнула его за нос.

– Смотри, не зазнавайся!

Он снова поник. На его лице появилось то самое безысходное выражение, от которого становилось не по себе.

– О чём ты все время грустишь? Ты же говорил, что тебя оглушают чужие мрачные мысли, разве нет?!

– Угу, было такое…

– Теперь твоя грусть оглушает меня. Так в чём же дело?

Самая лживая фраза: «Я в порядке. Правда». Она заставляет думать, что всё не так. Поэтому он ответил:

– Когда мне ночью не спится, я начинаю резать картон.

Последнее время Вселентий был явно чем-то встревожен. Зона его страхов разрасталась всё больше. И реальность вытесняла собою все сильнее этот необъяснимый иллюзорный мир.

– Доверься мне! Я приму всё как есть.

– Знаешь, – робко начал он, – сегодня уборщица в подъезде так разозлилась, что чуть не отрубила мне голову тряпкой…

Он скрывал причину своей грусти. Но Кристина замечала, что в его глазах горит тревожной искрой какой-то нерешённый вопрос.

– Ну что с тобой происходит, милый?

– А ты не боишься, что настанет время, когда люди законсервируют свои чувства?

– Это как?

– Представь, что все мы зависнем в состоянье полного равнодушья… Вдруг станет скучно отмечать день рожденья. Будет всё равно, как на Новый год пахнет ёлка и мандарины. Никто не будет мечтать о лете.

– Это невозможно представить. Такие приятности как раз и делают нас живыми! – спорила Глупындра.

Она снова витала в облаках. На небе только и было разговоров что о море… Верхняя и Нижняя Вода… Небеса и голубая бездна… Утонуть можно в обеих…

– У вас мало времени… Поспешите! – будто послышалось откуда-то сверху.

Танцующий в темноте вздрогнул:

– А ты представь, что бархатные дельфины однажды выбросятся на берег. Будут таять на раскалённом песке медузы-самоубийцы. А кто-то большой и сильный махнёт рукой на наши судьбы. И будут боги пинать нашу планету, как школьники – пробитый глобус. А после – швырнут на помойку Вселенной несчастное чучело Земли.

– Это звучит ужасно. Откуда у тебя такие мрачные мысли?

Наконец он озвучил своё самое главное опасенье:

– А ты не боишься, что будущее не настанет?

– Я пока не думала об этом… – насторожилась Глупындра.

Вселентий горько вздохнул, а его взгляд стал абсолютно погасшим:

– А я боюсь.

Он сходил с ума при мысли о конце света. Но его пугал не апокалипсис, когда на земле произойдёт глобальная катастрофа, наподобие взрыва, который уничтожит всё живое. А на деревьях будут висеть части тела и кишки. Он боялся куда более ужасных вещей.

– Расскажи мне о своих страхах.

Он не мог сознаться в том, что его пугал иной исход цивилизации под названием «люди». А именно: день, когда человечество убьёт будущее собственными руками. И месть стихии будет ни при чём.

– В каждом заложен синдром саморазрушения, – сокрушался Вселентий.

И чем быстрее двигались на его часах невидимые стрелки, тем ему становилось всё более не по себе. Его часто мучили кошмары, в которых огромные мегаполисы населяли живые мертвецы. Они не были похожи на зомби. Они выглядели как обыкновенные люди. Но они не видели снов. Не мечтали. У них не было никаких целей. Их сердца не тикали. А бесполезно гоняли по организму кровь.

Люди будущего, скованные невидимой сетью. Они пялятся в свои жидкокристаллические мониторы. Они ненавидят страну, в которой родились и называют её «Рашка». Им безразлична жизнь. Своя и чужая. Их потухшие глаза смотрят в будущее, которого нет.

– Всё нормально. Сейчас такое время. Типа, как его?.. Мультимедийный век.

Кристина успокаивала его как могла.

– Посмотри в окно, жизнь там, а не в сети.

Глупындра целовала новые морщины на его лице, омрачённом заботами. Но это не помогало. Вселентий снова просыпался по ночам от кошмаров. А потом растерянно наблюдал, как его любимая курит, беззаботно лёжа в кровати. Поджигает сигареты спичками, привезёнными из разных уголков земли. Ровный тёплый огонёк светил спокойно и умиротворённо. Утопия в спичечном коробке согревала сердце. Вселентий чувствовал себя будто под взглядом Будды, который безмолвно сообщал, что пока горит огонь слепой веры в чудо, у людей ещё осталась надежда на земле…

И противный сквозняк на душе ненадолго унимался. Глупындра снова беззаботно засыпала. Время нещадно летело вперёд, как выпущенная в сердце пуля. Тихонько выскользнув из кровати, Вселентий пил на кухне вчерашний чай, закусывая его остатками переживаний. А потом снова музицировал на нервах неба, расстроенного дождями. Пока за окном не гасли тусклые звёзды уличных фонарей.

Вслед за днём наступал вечер. И всё было как прежде. Луна удивлённо втекала в окно, как желток из разбитой скорлупы на сковородку. Но сегодня странный сосед сверху, вопреки обыкновению, играл другую мелодию на струнах неба. Он играл гимн нашей всеми забытой, но такой родной страны…

– Что это ты вдруг? – удивилась Глупындра.

Перестав строить из себя Моцарта, Вселентий ответил как обычный парень:

– Знаешь, ноктюрн на струнах водосточных труб звучит так дебильно! А Гимн России, как ни крути, слышится так, что за душу берёт.

Глупындра удивлённо приподняла брови и вдруг от всей души призналась:

– А ведь ты прав…

С тех пор он играл именно это. И каждый раз у него получалось всё лучше… И расстроенное небо внимало ему, задержав дыхание. И казалось, что не только небу. А всем вокруг становится легче. Даже вечно спешащая куда-то тётя Время улыбается и замедляет движенье. И в измученном мире наступает порядок и покой.

А потом Вселентий взлетал выше запылённых крыш. Он отправлялся в путь и мчался через весь город к сердцу столицы. Там, удобно устроившись на высоте, где ночевали птицы, он протирал запылённые звёзды рукавом любимой поношенной рубашки. И они ещё ярче сияли на макушках кремлёвских башен. Как нарядные леденцы из жжёного сахара, которые все мы так любили в детстве.

СПЕШИТЕ ДЕЛАТЬ ДОБРО! И тогда ВЫ ПОЙМЁТЕ, ЧТО ГЛАВНЫЕ ВЕЩИ НА СВЕТЕ – ЭТО СОВСЕМ И НЕ ВЕЩИ! Жизнь слишком коротка, а смерть никогда не опаздывает. Ты можешь прожить жизнь так, как ты хочешь; или же как получится. В любом случае второго шанса у тебя не будет. Решать тебе. И никакая внешность не поможет, если внутри нет ничего, кроме дерьма. А там должна быть Вселенная. Вселенная внутри… Можно называть это разными смешными словами. Но что-то подсказывает, что именно так выглядит человеческая Душа.

Так говорил Заратустра. Так говорил Будда. Так завещали боги, создавшие нас…

Так говорил и Вселентий. Но люди бросали в его лицо оскорбленья, как камни. А он принимал их проклятья с улыбкой. И его сердце тикало всё сильней, в надежде спасти этот мир. Он брал на себя его невзгоды. А его разбитые губы шептали:

– Плевок в меня – это исход вашего безумия. Моя душа неприкосновенна. Моему телу абсолютно всё равно. Рано или поздно оно превратится в пыль…

– Ненормальный! – орали люди.

– Я – давно сошедший с ума Мастер. Чайльд Гарольд, так и не нашедший своей дороги. Никому не нужный герой ненаписанной книги… – огорчался отверженный странник.

– Ты мой выросший маленький принц! – говорила Глупындра. – Я хочу быть для тебя королевой, но никогда не осознавать себя таковой…

 

Глава 4

Вумный грач

У Глупындры были два любимых существа: Кисоид и Кисовня́. Люди утверждали, что это кот и кошка. Но Глупындра абсолютно точно знала, что это непременно Кисоид и Кисовня́, у которых должны родиться Кисень и Кисуниум. Или две маленькие Кисятинки. Которые, когда вырастут, тоже превратятся в любимого Кисоида и обожаемую Кисовню́. У каждого должен быть кто-то, к кому ты относишься особенно.

А как иначе?!

Например, у Маленького принца был сказочный лис и волшебная роза, которыми он дорожил больше всего. А у играющего на нервах неба были только проблемы с сердцем. Всё потому, что оно было одно и на всех. И как-то раз Глупындра спросила:

– Скажи-ка, милый. А у тебя есть самое любимое на свете существо?

Вселентий улыбнулся, а в его глазах отразился открытый космос.

– Конечно!

– А кто это?

– Его зовут Вумный Грач.

– Кто-кто?

Глупындра согнулась пополам от смеха.

– Вумный Грач, – повторил Вселентий.

– Может, всё-таки УМНЫЙ?

Он вежливо поправил её:

– Вумный, именно Вумный! Ведь это существо уверено, будто знает больше всех на свете.

– А ну покажи мне этого грача!

Танцующий в темноте подвёл девушку к зеркалу:

– Смотри! Вот же тот, кто мнит себя центром Вселенной.

Кристина съёжилась. Эта безобидная шутка её задела.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что этот самый грач тупой?

– Он очень Вумный, – улыбнулся играющий на нервах неба. – И есть шанс, что со временем ты по-настоящему поумнеешь. Моё самое любимое на свете существо.

– Ты говоришь со мной как с малолеткой, – обиделась Глупындра.

– А разве это плохо?

– Ну сам подумай… – фыркнула Кристина.

Выросший Маленький принц снова о чём-то задумался, а на его лице появился тот самый болезненный взгляд. В такие минуты он выглядел так, будто не живёт, а мучается:

– Эх, взрослые… Взвалившие на себя кучу обязанностей дети. У них нет времени радоваться жизни за этой бездумной привычкой выживать, – опечалился он.

Поэты цифрового Века сочиняют стихи из пробелов и точек размером в одну строчку. А разве нужно что-то ещё?

Мы смотрим на мир сквозь стёкла повседневности… Сквозь широко закрытые глаза.

Новые тенденции. Эволюция трендов. Мы все спешим куда-то. А времени всё меньше… И так каждый день.

Люди думают, что время течёт. А время думает, что люди проходят.

Сколько ещё будет это длиться? Мы смотрим на мир сквозь окошки уютных стекол…

Ненадолго покидаем клетку из четырёх стен. Чтобы… Снова забиться в другую.

Галактика одиночества в светящемся окошке монитора заменяет нам мир.

Каждый думает, что он не каждый.

Мы ищем спокойствие между свинцовых строчек. Вдыхая аромат «другой жизни», о которой не смеем мечтать.

Сквозь стёкла повседневности на нас смотрит город…

Вглядываясь сквозь оболочку невидящих окон, мы видим таких же, как мы.

Кажется, что так будет длиться вечно… Но механический голос на том конце телефона сообщает, что завтрашний день временно не доступен.

Хочешь, что-то изменить? Ещё не поздно. Действуй.

Выбросив сожаления под колёса проезжающих иномарок, начни жить сначала.

Формула счастья проста:

Спи. Мечтай. Проснись. Действуй. Придумывай. Сражайся. Побеждай. Спи. Мечтай.

ЖИВИ СЕЙЧАС!

Он говорил так спокойно-правдиво, что хотелось вывернуться наизнанку. И становилось всё более понятно, что Вселенная может быть только внутри. А за её пределами только потусторонний мир или Зазеркалье… Имя которому – Пустота.

Глупындра вздыхала:

– Мне грустно…

– Мне тоже.

– И что делать?

– Ну значит, когда двоим грустно, это уже не так страшно. Потому что они не одни! – обнимал её неизменный друг и защитник.

– Зачем тебе он сдался? Уходи от него, – говорили жаждущие лёгких решений.

– Цени того, кто любит твою душу, – говорили люди умнее.

Тем временем её быстрая жизнь в медленном космосе вышла из-под контроля…

– Тебе сахар в чай сыпать?

– Нет, спасибо. Я и так сладенькая! – ответила она и снова завязла в тягучих раздумьях.

Вселентий окинул её нежным взглядом и спросил:

– Трудно быть маленькой вкусной конфеткой?

– Если ты маленькая вкусная конфетка, то единственная проблема, которая может быть у тебя, – это потеряться в кармане. А вот быть взрослой девочкой, потерянной в себе, – вот это уже жопа…

Она была потеряна в океане людей. Как розовая космическая жвачка, прилепленная к грязным подошвам миллионов прохожих. И порой её совсем разбивал на запчасти вчерашний чай со вкусом коммунальной квартиры.

– Благословенны трудности, ибо ими растём… – успокаивал он.

– Люди творили бы меньше глупостей, если бы не относились к ним столь серьёзно, – говорила подруга.

– Иногда случаются удивительные вещи. И невозможное становится возможно, – отвечало сердце, тикая всё сильней.

И Глупындра снова понимала, что есть тот, ради кого звёзды складываются каждую ночь на синем бархате неба.

– Надо мной, кроме его взгляда, не властно лезвие ни одного ножа, – сознавалась она.

Он спрашивал: «Милая, а что сегодня на ужин?»

Она отвечала: «А на ужин сегодня фьюжн…

Это когда заря сшивает небо с землёй,

Прорываясь сквозь чёрный бархат ночи тонкой багряной нитью.

Отведать чудес не хотите ли?

А лучше скушай меня.

Пусть на столе остывает стряпня.

И её доест кисовня».

Всё было прекрасно. И на этом их счастливая история могла бы увенчаться счастьем под шелест крыльев белых голубей…

Но, как известно, у человека всегда есть затаённое желание – отомстить за доставленное ему удовольствие. Дьявол и Бог всегда рядом и тащат наши души в свои сети. Мы всегда на грани, в этом и прелесть.

– Ты имеешь право спасать свою душу как угодно, лишь бы не сойти с ума, – соблазняли тёмные силы.

Вспомнив о прошлом, которое лучше было не ворошить, Глупындра засуетилась:

– Эх, где мои сумасшедшие ночи с пятницы на субботу?! Коктейли из мартини и ночных ароматов? И эти танцы в мерцающей темноте?

– Зачем тебе этот придурок?

– Не называй его так. Он понимает, о чём тикает моё сердце.

– Что за бред?

– Это не бред. Он помог поверить, что у всех нас есть Вселенная внутри.

– Он гонит. Нет никакой Вселенной!

– Но что же тогда заставляет всех нас верить в чудо?

– На свете всё решают деньги! – сказал подозрительный незнакомец, с которым она познакомилась в клубе.

При этих словах Глупындра насторожилась.

– В этом есть доля правды, – согласилась она, заметно сдаваясь.

Изучая её глаза насквозь, самоуверенный тип ответил:

– Бросай своего психбольного. Со мной ты не будешь знать ни в чём отказа. Пусть он вешает лапшу на уши другим лохушкам. А я покажу тебе море, которое ты никогда не видела, но так о нём мечтала. А если будешь со мной ласковой и милой, то я куплю тебе весь мир.

Как сказал Ковбой Мальборо: «Хорошая баба сама ноги не раздвигает. Для этого её нужно правильно укротить…» И потом Глупындре врубило под тыщу вольт в самую черепную коробку. И выросший Маленький принц забылся где-то там, в объятьях того, чьё имя «уродливая красота…»

Он мерзко засмеялся, застёгивая ширинку поношенных джинсов:

– Чтобы быть Дьяволом, не обязательно носить Прадо. Все бабы покупаются на элементарное враньё.

Вселентий не поверил тому, что однажды стало явным:

– И ты смогла?

Глупындра огрызнулась:

– Заткнись. Мои каблуки длиннее, чем твой член.

Танцующие в темноте, играющие на нервах неба… На то мы и люди, которые кричат «Ненавижу» только для того, чтобы самим поверить в этот бред. Но мы всё так же «Надеемся», когда нет никаких шансов. И «Мечтаем», зная, что это никогда не случится…

Но выросший Маленький принц чувствовал, что на сей раз нет смысла выстилать лепестками мёртвых роз дорогу в собственный ад.

– Какими мы были… Какими мы стали. До встречи в прошлом.

– Постой, я пошутила! – спохватилась Кристина.

– Вернее сказать, ты дошутилась.

Он уходил не оглядываясь. Как поверженный боец покидает поле боя. Она бежала за ним, спотыкаясь о собственные сожаленья:

– Но ведь оно тикает… И только ТЫ это понимаешь!

– Давай будем честными друг с другом и посмотрим на правду. Оно тикает не для меня.

– Меня будто бес попутал! Прости меня за эту глупость!

Он посмотрел на неё взглядом смертельно больного:

– Вбивая гвоздь в душу человека, помни, что, даже вытаскивая его своими извинениями, ты всё равно оставляешь там дыру.

Он ушёл. А потом она ещё долго лежала на чердаке с пробитым сердцем и смотрела в небо. Там ворковали друг с другом прекрасные белые птицы. Их крылья то и дело трепетали в воздухе, осыпая всё вокруг невесомым белоснежным пухом, похожим на снег. И от этого зрелища душа наполнялась спокойствием. Будто это не птицы, а молчаливые ангелы, которые дотрагиваются до кровоточащих ран кончиками белоснежных крыльев. И становится легче…

– Успокойте меня, Голуби. Скажите, что он ещё вернется! – еле шевелила губами маленькая глупая девочка, которая ввязалась в большие неприятности.

Что-то мягкое и тёплое вдруг шлёпнулось сверху Кристине на голову.

– Вот ты и доигрался, Вумный Грач! Хватило же тебе дурости упустить такого человека! – насупился самый пузатый голубь, загаживая под собой что попало.

Кристина вышла из себя:

– Вот дерьмо-то!

– Ещё какое! – ликовали пернатые жопы.

– Неужели это конец?! – разрыдалась Глупындра.

Отовсюду слышалось насмешливое уруруканье:

– Проебали, трали-вали, улетели навсегда…

 

Глава 5

Губы, разорванные в клочья тишиной…

Губы, разорванные в клочья тишиной.

Сколько можно молчать о тебе?

Во рту – вкус водки и поцелуев без любви.

Закрываем квартиры.

Мечтаем друг о друге, зная, что неудобно какать в почтовый ящик…

Но снова открываем свои души неизвестно кому.

Вселентий куда-то пропал… Он уже неделю не выходил на связь. С тех пор как Глупындра променяла его преданность на секс с Дьяволом, который всё испортил, её жизнь превратилась в настоящий ад.

– Навыходила из комнаты, насовершала ошибок.

– Иногда выход в дверь – это самый лучший выход из ситуации.

– Большинство людей просто не смогут понять, как я живу и что мною движет порой быть не в себе! – оправдывалась потерянная в жизни идиотка.

– Может, ну его на фиг? Отношения как стакан. Иногда лучше оставить их разбитыми, чем ранить себя, стараясь склеить всё обратно, – философствовала подруга.

– Пусть так, чем воду резать на пряди, наблюдать искажение снов и умирать без него!

Мысли как мюсли. Она красила потолок в розовый. Но ей снова мешал Достоевский в голове. Её глаза сверкали в вечернем свете огней, как у потерянной волчицы. Нельзя забыть, как шёпот звёзд скользит по обнажённой коже, когда ты танцуешь в темноте и тебя целует Вселенная внутри.

– Если в городе грехов знать, куда повернуть, то найти можно всё, что угодно… Всё, что угодно! – говорили те, кто знает кратчайшие пути к наивысшей цели.

– Пожалуйста, космос! Помоги мне вернуть его!

– Я постараюсь… – отвечала бездна цвета индиго. – Попроси меня о помощи, и я проткну воздушные шары твоих тёмных миражей. Они покинут тебя, и ты поймёшь, что истина одна: Бог и любовь выше всего.

Додумывая то, о чём шепчет тишина, Кристине становилось легче. В голове миллиард мыслей, как Млечный Путь, сотканный из миллиардов звёзд… Как миллиарды капель в реке… И она собирает эти мысли в одно целое и отправляет бумерангом в небо! И наконец-то становится так легко, свежо в голове и на душе. Она смотрела странные мультфильмы сквозь широко закрытые глаза. А сегодня ей почудилась такая картина…

Мужчина поприветствовал её издалека и пошёл по воде дальше, а затем, прыгнув на землю, провалился сквозь неё, оставив после себя разводы голубого песка и пару запонок в виде клевера.

– Странная вещь – сны. Даже просыпаться не хотелось, только потому что была счастлива, – вздохнула Глупындра.

– В женщине всегда бьются две сущности: кошка, которая хочет гулять сама по себе, и собака, которой нужен хозяин, – подруга, как всегда, оказалась права.

– Что же мне делать?

– Знаешь, как проще всего сделать сон явью? Знаешь? Надо проснуться.

– КТО-НИБУДЬ, РАЗБУДИТЕ МЕНЯ, ПОКА Я НЕ СДОХЛА! – кричала Кристина, превращаясь от отчаянья в совершенно безумную ведьму.

– Вот люди пошли… ОХУЕВШИЕ!.. – возмущались лживые циники, которые говорят одно, а делают другое.

Но Глупындра настолько сошла с ума от горя, что была готова вырвать с корнем эти злые языки. Она была готова растерзать каждого косо посмотревшего встречного. И, выворачивая сердце наизнанку, стреляла в упор по чужим душам своими нескладными откровеньями:

Охуевшие от жизни, любви и бога,

Наша жизнь прекрасна, как ни крути.

А твоя? Расскажи! Но учти, если слов слишком много,

Это мусор никчемный. Так вот. Прости.

«Он простит меня. Он все поймёт. У меня просто не было выбора поступить иначе. Я сравнивала его с другими, чтобы понять, что он единственный. И поняла наконец…» – клялась небу Кристина.

Она тешила себя новой надеждой: нельзя вернуться в прошлое и изменить свой старт, но можно стартовать сейчас и изменить свой финиш. И она пошла на всё. Она искала своего бога повсюду. И в итоге нашла…

Маленькая уединённая часовня из камня, затерянная в запахе роз, ладана и только потухших свечей. Странная девочка с испуганными глазами стоит на коленях. Бледные губы неслышно повторяют слова, понятные только тем, у кого кровоточит душа.

– Хоронить мечты – это преступленье, – вдруг раздался мудрый голос.

Глупындра обернулась. И увидела его.

– Я так скучала по тебе! – заплакала она, бросаясь к нему на шею.

– Не трогай меня… – холодно ответил Вселентий.

Она Глупындра. Он выросший Маленький принц. Она умела летать. Он умел любить. Но у них не вышло ни любви, ни полёта…

А ведь всё могло быть по-другому… Она убила сказку своими руками. Он подарил ей Вселенную внутри. А она не сберегла то, что тикало в его сердце. Ведь оно было таким большим, но уязвимым. Таким открытым. Навсегда и на всех…

– Небо заковано в цепи. Я хочу попасть внутрь, но ты меня не впускаешь… Небо заковано в цепи. И я просто не могу найти ключ… – рыдала она, раскаиваясь в своём преступлении.

– Единственное, что мы ещё можем сделать, – это спокойно попрощаться, – ответил он холодно и равнодушно.

– Пожалуйста, не уходи! – взмолилась Кристина.

Наконец он сказал, немного оттаяв:

– Станет совсем плохо – звони. Будем курить вместе, даже если бросили, даже если друг друга.

Она знала, что этого никогда не случится, и обречённо вздохнула:

– Всегда, когда не звонит телефон, я знаю, что это ты…

Вселентий вытер её слезы:

– Надеюсь, ты поняла кое-что? Всё бренно, кроме тепла человеческих рук, всё бренно, кроме света благодарных глаз.

Она целовала его ноги. Вытирала прядями волос росу с его уставших ступней.

– Умоляю, прости меня!

– Я прощу тебя, но закопаю свой топор неподалёку.

– Лучше ненавидь меня. Но свой топор выброси в реку Времён!

Он был непреклонен…

– Ты должна заслужить прощенье.

– Но как?

– Будь в нужное время в нужном месте. И у тебя появится шанс.

– Я сделаю всё, что ты скажешь! – шептали губы, разорванные в клочья тишиной…

 

Глава 6

Наполовину прах, наполовину бог

Придя в условленное место, Кристина увидела своего любимого сидящим за маленьким столиком в одиноком кафе. Тлеющая сигарета. Наполовину выпитая бутылка спиртного. Тишина и полное отчужденье. Строгие, почти траурные одежды. Чёрные бархатные перчатки. Тени тягостных мыслей на неподвижном лице. Изысканная строгость. Таков дресс-код на сегодня у выросшего Маленького принца, которому ранили душу. По напряжённой позе и полупустому бокалу коньяка девушка догадалась, что впереди предстоит непростой разговор.

Вселентий не заметил её прихода. Глупындра чуть слышно позвала его по имени. Её руки легонько коснулись его напряжённых плеч. Мужчина вздрогнул и посмотрел на Кристину. В его покрасневших глазах читалось какое-то странное выражение человеческой ненависти и самой горячей животной страсти. Всё это отражалось дьявольским огнём в его пульсирующих зрачках.

– Ну наконец-то… – сказала она, обретая дар речи. Сердце бешено тикало, вот-вот взорвётся.

– Сядь, – строго приказал он.

Ноги Кристины подкосились, и она плюхнулась на свободный стул.

– Ты всё ещё злишься на меня, милый? Может, забудем то, о чём лучше не вспоминать? – замурчала Глупындра.

– Я не давал тебе слова! – Он строго осёк её.

В его голосе слышался отзвук металла. Кристина почувствовала, как страх парализует её волю. Увидев, как к столу приблизились двое неопределённого пола в чёрной одежде и глухих кожаных масках, девушке стало не по себе.

– Кто эти люди? – вздрогнула Глупындра.

– После узнаешь… Займитесь ею! – отдал распоряжение Вселентий.

Таинственный эскорт не заставил долго ждать своих действий. Один незнакомец налил девушке бокал спиртного. Другой, ловко схватив её за оба запястья, защелкнул наручники на них.

– Пей! – небрежно бросил Вселентий, выдыхая ей в лицо едкий сигаретный дым.

– Ты издеваешься? – еле выдавила из себя беспомощная жертва.

Двое в масках прекратили её капризы. Один запрокинул ей голову. А другой поднес бокал к её дрожащим губам. Ощущая, как расплавленным свинцом коньяк полился в горло, Кристина жадно глотала раскалённые струи, чтобы не захлебнуться.

– До дна! – приказал голос с отзвуком металла. – Как ты выпила мое спокойствие. Я тебя ненавижу!

Вселентий скривился в язвительной ухмылке, глядя, как его подопытная послушно глотает реку нектара грешных богов.

Понимая, что с огнём шутки плохи, бунтарка покорилась его воле.

– Как скажешь, мой повелитель… – ответила она, опуская ресницы.

Довольно улыбнувшись, Властитель свободы откинул бархатной перчаткой прядь волос с её вспотевшего лица.

Кристина поняла, что изрядно пьяна и ее не держат ноги. Но было поздно. Двое в кожаных масках уже выводили её из заведения и тащили к машине с затемнёнными стёклами, без номеров.

– Куда мы? – спросила она, хлопая помутневшими глазами.

Властитель свободы защёлкнул наручники ещё туже. Прижал её к себе, как проститутку, и жарко выдохнул на ухо:

– Туда, где все мы немножко сойдём с ума…

Кристина очнулась, лёжа связанной и обнажённой на холодном полу. Где она? Девушка поняла не сразу. Там вертелась в разные стороны Вселенная окаменевшего безумия. Логика превратилась в фетиш, а сумасшествием закусывали раскалённую хмельную жидкость, которую пьют из перевёрнутых вверх тормашками бокалов. Да и те разбиваются от прикосновений рук.

Человек в бархатных перчатках взял Глупындру за волосы и властно притянул к себе. Его когда-то такие нежные поцелуи больше были похожи на укусы разъярённого зверя, чем на касанья человеческих губ.

– Хочешь сделать мне больно?

– А как иначе? – хищно ответил он. – У души не будет радуги, если в глазах не было слёз.

Кристина ощущала всем нутром, как что-то бесповоротно изменилось в этом человеке. И вдруг она поняла, что теперь их трое: он, она и строгая многохвостная плеть. Вселентий приобрёл её специально по случаю их примиренья. Да и примиренья ли? Вот в чём вопрос…

– Разве ты сможешь? – забеспокоилась глупая девочка, потерянная в собственных кошмарах.

– Но ведь ты смогла… – сухо отрезал танцующий в темноте, и на его висках вздулись жилы.

– Я же не специально! – взорвалась она, и её эмоции вышли из-под контроля.

Он ударил её по губам:

– Хватит оправдываться! Всё и так ясно. Любовь к другим – приходит и уходит. Любовь к себе – уселась и сидит. Маска врастает в кожу. Игра вправду вскоре надоедает. Человек наполовину – прах, наполовину – Бог.

– Что ты хочешь сказать? – похолодела она, понимая, что ей не избежать наказанья.

– Мы будем счастливы теперь и навсегда. Шутка.

Он щёлкнул плетью… Будто язык дракона лизнул обнажённую кожу…

– Пожалуйста, пожалей меня, – взмолилась Глупындра, пульсируя всем телом.

– Зачем? – цинично улыбнулся выросший Маленький принц, сжимая рукоятку многохвостки ещё сильнее.

– Я хочу жить ради тебя! – пыталась разжалобить его непрощённая изменница.

– Не верю ни единому слову! – Он наградил свою рабыню щедрым ударом, невзирая на жалость.

Она разрыдалась:

– Я не могла найти себе места. Гадала, в какой оттенок крови моя смерть красит свои бледные губы в том проклятом мире, где нет тебя! И только где-то внутри всё беспокойней тикало то, что заставляет сходить с ума. Что со мной?

Он не дал ей ответить. Ведь терпению богов однажды пришёл конец… И он затягивал верёвку всё туже на её обнаженном теле. А потом снова воспитывал её плетью:

– Мои глаза путешествовали за тобой, пока ты шла по краю луны. Я обнулял километры, намотанные по земле, и статусы в сердце. Но ты навеки поселила недоверье, как чёртову занозу в моей несчастной душе. Что ты наделала, сволочь? Ты предала меня!

Она шептала, всё ещё надеясь на пощаду:

– Я любила тебя. И всегда буду… Я поняла это слишком поздно…

Он ненадолго остановился. А потом небрежно схватил её за лицо, будто грязную суку, и прорычал сквозь сжатые зубы:

– Сказав человеку «люблю», люби его, пока ты не сдохнешь, или закрой свой поганый рот!

Его плеть снова взялась за дело, рисуя на беззащитной плоти категоричное слово «никогда…».

На этот раз эти удары были ещё сильнее. Ещё более беспощадными казались поцелуи плети. Язык дракона скользил по измученной плоти всё жёстче и жёстче. Так, раненный в самое сердце, выросший Маленький принц мстил за несправедливую боль. Он хотел наказать и унизить свою возлюбленную тварь, причинившую ему столько страданий… Однако всё вышло иначе…

Ненависть – это ещё более страстное чувство, чем ощущение пульсирующего неба в области сердца. И если человек разбудил этот спящий вулкан, он может быть уверен, что это сумасшествие запомнится надолго. Мы не поймём, как сильно были любимы, пока не разожжём в чьей-то груди эту ненасытную жажду. Жажду подчинять. Жажду дарить униженье. Жажду благословлять мученьем того, кто надругался над твоей душой…

Кристина чувствовала, что наступил тот самый момент. Но сейчас ей было даже приятно. Двое в странных масках, как молчаливые тени, наблюдали за происходящим, пристально глядя из темноты.

– Кто эти люди?

– Тебе правда интересно?

– Говори же! Я должна знать правду!

Он усмехнулся:

– Помещённые в плотные сгустки мяса, наделённые чувствами, кусочки Вселенной… Тонкие красные нити жизни рисуют наш Путь…

– Я не верю тебе. Это было бы слишком просто, – улыбалась она, ощущая с каждым ударом плети какое-то запретное наслажденье.

Наполовину прах, наполовину бог ответил:

– Встречаясь с ними лицом к лицу впервые, мы забываем то, чем жили раньше. Их имена Наслаждение и Боль.

Кристина вскрикнула, будто язык дракона лизнул её в самое уязвимое место. Израненная кожа сочилась алой влагой жизни. А две странные фигуры, чьи лица скрывали глухие маски, стали медленно растворяться в воздухе, будто дым сигареты.

– Может, мы просто сходим с ума? – выдохнула Кристина, медленно отключаясь.

Он прекратил наказанье. Склонился перед ней на колени и развязал верёвку. Обработал открытые раны. Убедившись, что его рабыня в безопасности, взял под контроль свои чувства. А потом приблизился к ней ещё теснее. И, обжигая плохую девочку своим жарким дыханьем, Властитель свободы ответил:

– ЖИЗНЬ – это Вожделение. Всё прочее всего лишь детали…

Она целовала его загрубевшие ладони:

– В этих мелочах скрыто больше, чем жизнь. Спасибо, что ты сделал это со мной.

Ощущая прикосновенье его слегка обветренных губ, она изгибалась всем телом. Ненасытно смотрела в его горящие глаза, будто хотела всё повторить сначала. В его руках так сладко стонала плеть и останавливалось время. Он проникал в неё всё глубже, навсегда забирая то, что было предназначено ему Свыше…

Он сгорал в ней, как миллион планет. В ту ночь Вселенная внутри пылала отблесками огня преисподней. Оттого это Вожделенье было ещё прекрасней…

– Я любил тебя, – признался выросший Маленький принц. Отбросив плеть, он горько заплакал. – А теперь прощай навсегда.

Вселентий исчез. Глупындра очнулась в собственной кровати. Смятая простыня и лихорадка, объявшая её тело, говорили, что ей приснился кошмар.

Но с этих пор она стала желать, чтобы тот странный сон воплотился в реальность. Со знакомого номера вдруг пришла эсэмэска: «Хочешь, чтобы я вернулся?»

Глупындра безо всяких размышлений ответила: «Да!»

Мир не поделен на зло и добро. Добродетель и разврат; это наша природа.

Уже вошло в привычку – мечтать о том,

Что никогда не случится?..

А ты живи проще. Ставь пробелы вместо точек.

Записывай мысли в стоблик, а не в строку.

Если не можешь выбрать между двумя фотками, уничтожай их обе.

И пусть на Аватаре будет пустота,

Нарисованная

Линиями

Несбывшихся

Чувств…

Пытаясь изменить мир, вы действительно его меняете! Вот только что в этот момент происходит с нами? Улетая к свету, мотыльки сгорают. Время превращает нас в пепел. Но сейчас это не важно. И пусть в этом мире никто не вечен. Твое тикающее сердце знает один ответ на все вопросы: человек наполовину прах, наполовину бог…

 

Глава 7

Выросший Маленький принц…

Давно сошедший с ума Мастер. Чайльд Гарольд, так и не нашедший своей дороги. Никому не нужный герой ненаписанной книги… Играющий на струнах неба, танцующий в темноте. Выросший Маленький принц… У него был один большой недостаток. Он был идеальным мужчиной…

…И он простил её. И снова всё стало как прежде. И море пахло клевером рядом с тем, чей затёртый пиджак был соткан из шёпота звёзд. А на следующий день солнце засияло сквозь рваные тучи. Но этот закат так был похож на кровавые слёзы, которые проливались с измученных небес.

– Нельзя удержать ветер в ладонях. Для этого лучше подойдут паруса или крылья. А у тебя нет ничего, кроме Вселенной безумья. Вам суждено расстаться навсегда, – сказал старик с бельмами на глазах, указывая ей дорогу.

– Отвали от меня, пьяный колдун! Все будет хорошо. Моя судьба подвластна только мне!

– Ой ли? – усмехнулся поддатый мошеник. – Глянь-ка в зеркало! Да ты сама над собой уже не властна.

Она рыдала, понимая, что где-то между этой ложью скрывается правда. Но где – Глупындра не могла понять.

– Почему ты так грустно смотришь на меня?

– Мы столько времени провели вместе, прошли через огонь, воду и метеоритные ливни… – сказала Кристина, отгоняя мрачные мысли. – А у нас так и нет ни одной фотки.

Он вздрогнул и поник. Видно, что эти слова попали в его сердце.

– Щёлк-щёлк! – сказала коробочка для приятных воспоминаний.

Но ничего не получилось. На снимке оказалась… Пустота.

– Как же так? – удивлённо воскликнула Глупындра.

Она смотрела на него, как на единственное чудо. Как прежде, отражалась ребёнком в его глазах.

Танцующий в темноте вздохнул:

– Вот и пришёл тот час, когда нам было суждено расстаться…

– Как же так? – воскликнула она. – Не верю! Ты пришёл в мою жизнь и навеки останешься в моей Вселенной.

Он смотрел на неё бездонными глазами, в которых отражался открытый космос.

– Пусть я всей душой привязался к тебе, есть то, над чем мы не властны. Так захотела Судьба…

Его слова растворились гулким эхом в её сознанье.

– Так не бывает… Ведь я люблю тебя больше жизни… – зарыдала несчастная девочка, потерянная в собственных кошмарах.

Он обнял её, будто в последний раз:

– И даже когда меня не станет, знай, что я по-прежнему есть.

От этих слов Кристина почувствовала, будто её распяли. Внутри всё сжала холодная скользкая рука. Она изо всех сил пыталась удержать своего единственного, цепляясь за его потёртый пиджак из шёпота звёзд. Но всё было безнадежно. Вселентий исчез…

В ту же секунду Глупындра вскрикнула от сильной боли, будто её пронзил разряд электрического тока. Открыв глаза, она обнаружила себя в плену больничных стен, которые сдвигались всё теснее. Отовсюду веяло холодом и тоской. В нос ударил специфический запах медицинского ада…

– А где же Вселентий? – спросила она, упав с небес на землю.

– Не волнуйтесь. Вас больше не побеспокоят эти навязчивые мысли, – ответил тот, кто разговаривал с ней всё это время.

– Что происходит? – насторожилась большая глупая девочка, потерянная в собственных кошмарах.

– Хвала медицине! Вы наконец-то вернулись в реальность!

Кристина увидела перед собой врача.

– Ничего не понимаю… А где мой Маленький принц? – спросила она, глядя на мир, будто инопланетянка.

И будто гром посреди неба её оглушил равнодушный голос:

– Детка, всё просто, как коробка с разноцветными мелками: Ты выдумала его…

Кристина всё ещё думала, что это чья-то злая шутка:

– А с кем я всё это время общалась? – Она доверчиво хлопала глазами, как выпавший из гнезда галчонок.

Врач посмотрел на неё как на последнее ничтожество и ответил:

– Э… Как бы вам это сказать, чтобы вы снова не сошли с ума?..

Вот почему ей казалось, что мир выглядит иначе. Ей снова снились разноцветные единороги, запертые в ящиках Пандоры. Море, пахнущее клевером, и прочие чудеса. Мы сами выбираем свой ад. Мы сами выбираем своё спасенье. А бог смеётся и ждёт. Он так устал от нас. Он так нас ненавидит…

А статистика равнодушно сообщает: каждые семь секунд один человек в мире сходит с ума…

– Так вот почему надо мной все смеялись?! Я всё равно не верю! – заплакала Глупындра.

– Может, хватит уже этих соплей? – Врач скривился в презренной гримасе, увидев чужое горе.

– Но как я буду жить дальше? – беспомощно всхлипывала Глупындра. Её мысли рвались как колготки.

– Как? Очень просто, – умничал медик. – Работа, дом, семья, пиво по выходным, шампанское по праздникам и никаких извращений. В крайнем случае, теплая водка или холодные макароны. А лучше всё как у людей: дача и борщ.

– Дача и борщ?! – взорвалась Глупындра, – А как же настоящие чувства?

– Вы опять за своё? А ну-ка успокойтесь! Контролируйте себя, дорогуша. Иначе вас опять доведёт до ручки собственный бред.

– Это не бред! – Она еле сдерживала слёзы, всё ещё не веря в страшную правду.

– Вот лучше попейте эти таблетки. Они вам помогут.

– Неужели от них станет легче? – горько усмехнулась пациентка.

– Конечно. Вы сразу встанете обеими ногами на землю. А главное, и никакой Дед Мороз, или как там его… Простите, Вселентий больше не свалится на вашу голову через форточку. А ещё соблюдайте диету: на завтрак – секс, на обед – кекс, на ужин секс и кекс. Если не поможет – мучное отменить!

Врач сально глянул на Кристину и мерзко заржал как озабоченный конь. Вот тут-то Глупындра и поняла, что именно сейчас творится тот самый конец света, о котором когда-то говорил её выросший Маленький принц. Ощущая себя изнасилованной марионеткой в руках Дьявола, который выпотрошил из неё всю душу, она смотрела в будущее, которого нет. Она кусала до крови губы в надежде очнуться. Но это был не сон…

Девушка повторяла как в бреду:

– Я хочу снова стать прежней!

Зачем что-то желать, что-то искать, за что-то сражаться. Нет ничего. Только череда одинаковых будней. Ты хочешь выброситься, будто дельфин-суицидник, на заброшенный берег. А разве есть другой выход?

Лучше быть сумасшедшим и жить по законам несуществующей Вселенной, в которой возможно всё: трогать руками небо, пробовать на вкус пахнущее клевером море, есть варенье из одуванчиков, танцевать в темноте и понимать, о чём молчат звёзды. Лучше жить так, как подсказывает тикающее сердце, чем внезапно вылечиться от безумья. И, скитаясь по свету мертвецом, запертым в никчемном теле, понимать, что будущее не настанет. Всё, за что ты когда-то боролся, уничтожило Время. Слёзы застревают битым стеклом посреди глотки. Ведь твоя жизнь окончательно потеряла смысл…

– К чёрту такую реальность! – закричала Кристина.

Лучше сгореть заживо в огне собственного сердца, чем смириться перед неизбежным. Когда больно – это не страшно. Страшно, когда не больно. Лучше умереть, но добиться своего. Лучше навсегда упасть, улетая к давно погасшим звёздам. И, оставшись в открытом космосе желаний, хоть на несколько секунд заглянуть в глаза Солнцу. Но никогда не предать себя.

– Грёбаная шизофреничка! – вскипел психиатр, вызывая санитаров.

В палату вошли люди в белых халатах, от которых пахло лекарствами и медленной смертью… Увидев их, Кристина бросилась к открытому окну.

Она так желала удалить себя из ленты времени. Как когда-то цветные нелепые фотки со своей странички в соцсети. Одно дело не знать, как жить без другого. Другое дело – не знать, куда девать без него свою жизнь… Когда ты находишься на грани самоубийства, приходит тот самый ответ…

– Я хочу освободиться от грязи под названием люди. От боли, которая ломает разум и душу!

– Уймите её! – скомандовал врач, будто жестокий инквизитор.

Глупындра смотрела в почерневшее небо, готовая броситься в бездну. Оставался только шаг навстречу к звёздам. Расставив в стороны ослабевшие руки, как крылья, она была похожа на птицу, которая исполняла свой последний танец на ладонях темноты. В ту ночь странная девушка по имени Кристина внезапно осознала, что другого пути у неё не будет. Либо клиника для душевнобольных. Либо полное самоотреченье НАВСЕГДА.

Пытаясь вырваться из жестоких рук, она кричала своим мучителям в глаза: «Оно тикает всё сильнее». Она так желала умчаться по лунной дороге в созвездие печали. Туда, где её ждал тот, кто был мудрее всех, но никогда не становился взрослым.

Давно сошедший с ума Мастер. Чайльд Гарольд, так и не нашедший своей дороги. Никому не нужный герой ненаписанной книги… Играющий на нервах неба, танцующий в темноте.

Слепые ангелы подняли её на купол храма. И, держась за треснувший крест, она закричала, что его больше не существует. Чувствуя, что он присутствует где-то в бешеном потоке времени и застывшего света. Как неназываемое имя Бога…

– Я всё равно знаю, что ты где-то рядом, – зарыдала Глупындра. – И пусть ты был, но не сбылся… Ты навсегда останешься в моём сердце, мой выросший Маленький принц…

– Но ведь не было никакого Вселентия! – скажете вы. – Она и правда помешалась!

Кто знает… Ведь на спине Глупындры виднелись шрамы от наказанья плети, с которой она познакомилась в ночь Наслаждения и Боли. А под её подушкой хранился тот самый старенький затёртый пиджак, сотканный из шёпота звёзд…

 

Глава 8

Вселенная внутри

Тем временем в палату ворвался посторонний. Отбиваясь из последних сил от санитаров, Кристина узнала непрошеного гостя, с кем их связывала когда-то целая вечность.

– Пожалейте её! – взмолился он.

Повинуясь какому-то необъяснимому чувству, медики оставили несчастную пациентку в покое.

– Кто вы? – спросили доктора.

– Вы даже не представляете, как оно может тикать! – со слезами на глазах ответил странный посетитель.

– Что ещё у вас там тикает, мать вашу? – бесился врач.

– Зачем ты пришёл?

– Чтобы забрать тебя из этого ада.

– А как ты узнал, где меня искать? – удивилась Глупындра, бросаясь своему спасителю на шею.

– Я бы никогда не нашёл дороги сюда, но он мне рассказал обо всём, что с тобой случилось… И тогда я понял, что медлить нельзя, – ответил Колян.

– Вы все здесь, что ли, помешались?! – возмущался психиатр, понимая, что его уже никто не слышит.

Убедившись, что любимая в безопасности, Колян продолжал:

– Буквально час назад он пришёл да ка-а-к выдал: «Нет уж, по мне, если девушка тебе нравится, сразу забирай у неё паспорт и женись. И не слушай бредовый текст, который она при этом выдаёт. Пусть следующие двадцать лет разбирается, любит она тебя или нет. Загублена у неё жизнь или нет. Авось к внукам разберётся. Женщины обожают ковыряться в себе. Потому что у них не душа, а целый космос. Потому что у них есть Вселенная внутри».

– Всё это кажется таким знакомым… – прошептала Кристина.

– А ещё он сказал вот это: «Если любишь – говори. Не словами. Сердцем». Поэтому я здесь…

– Кто «ОН»?

– Представляешь, ОН сказал, что его зовут Вселентий!

– И все-таки он существует! А мне никто не верил!

С её губ слетело то самое неназываемое имя бога. Её слезы упали плавно, как пепел на пол.

Колян продолжал:

– С тех пор как мы с тобой расстались, со мной начали твориться странные вещи. Вроде всё было нормально. Но потом я начал видеть сны. Потом у меня появились мечты. Дальше было хуже. За мечтами появились цели! И что самое ужасное, я бросился их воплощать!

– Да ты безумен! – воскликнула Кристина, с гордостью глядя на своего бывшего парня.

Колян воскликнул:

– Нет, я не сумасшедший! Просто мне было так плохо без тебя, детка! Я думал, что смогу это пережить. Но потом случился тот самый конец света, о наступлении которого я даже не подозревал! Потом ОНО начало тикать!

– Кто оно?

– Сердце!

– Вот как?.. – переспросила Кристина, полагая, что они оба давно сошли с ума.

Колян выворачивал совесть наизнанку как одержимый. Будто это была его последняя секунда, чтобы высказать всё, что творилось на душе.

– Оно так тикало, но мне никто не верил. Все надо мной только смеялись. А потом тиканье этого несчастного сердца стало громче самых оглушительных мыслей. Оно тикало, ты представляешь?! Моё сердце так отчаянно тикало, что я чуть не сошёл с ума.

– Надеюсь, теперь ты понял, каково это?

– Я ощутил это безумие на себе. И знаешь, что самое страшное? Оно тикает всё сильнее.

– Сердце – хрупкая вещь. Оно бьётся… – прошептала Глупындра.

Колян пошатнулся, будто его подстрелили, и сполз вниз по стене. Из его потухших глаз потекли раскалённые слезы. Время, нещадно летевшее вперёд, как выпущенная в грудь пуля, пронзило его в самое живое. И в эту же секунду показалось, что этот человек, когда-то похоронивший себя заживо собственным равнодушием, стал благородным и прекрасным. И Глупындра вдруг заново влюбилась в него.

– Пожалуйста, прости меня! – расплакался Колян, понимая, как много значат человеческие чувства.

– Всё будет хорошо… – Она дарила ему поцелуи, пропитанные слезами. – Теперь мы снова вместе. И так будет всегда.

С тех пор они стали неразлучны. И началась уже совсем другая сказка.

Бумажные звёзды подсвечены мягким светом новогодних гирлянд. Глядя на огни, которые любимый человек зажёг для неё, Глупындра понимала, что сейчас наступил именно тот момент, о котором она так просила космос. Ведь простое человеческое счастье – это тот самый бесценный подарок, ради которого живут люди. И неважно как.

Главное – вдвоём…

А ведь раньше казалось, что чуда не случится. Но море, пахнущее клевером, всё-таки существует… И пусть говорят, что люди всего лишь люди… Но невозможное возможно, стоит только захотеть.

– Я стану твоим Вселентием! Я стану для тебя даже лучше! – клялся тот, кто сочинил четвёртый месяц лета.

Кристина благодарно посмотрела в глаза человеку, который полностью изменил её мир, и сказала:

– Я люблю тебя таким, какой ты есть. Лучше просто будь счастлив. Здесь. Сейчас. Со мной. Навсегда. И, ощущая эту весну на Луне, не забудь кое-что…

– Я сделаю для тебя всё, что угодно!

Вспоминая ту безумную историю, которая с ними приключилась, Глупындра улыбнулась:

– Обещаешь?

Никогда не смейся над человеком, если в его сердце тикает то, что тебе никогда не понять…

Можно писать стихи или прозу, можно сочинять песни, играя на струнах ветра.

Но иногда хочется сказать гораздо больше, чем прячется между строк…

Однажды твоя реальность меняется. Ты чувствуешь, как кто-то неслышно шепчет:

– Здравствуй, я пришла за тобой.

– Кто ты?

– ВСЕЛЕННАЯ ВНУТРИ…

Скажи, ЗАЧЕМ МЫ?.. Я заглядывала в глаза прохожим. Я искала правду везде, но не нашла её ни здесь, ни ТАМ… Сколько жизней назад нас бросило в эту несчастную Вечность, не вспомнить, сколько ни гадай по звёздам, свет которых давно погас… Мы пишем богу письма на e-mail, но не получаем ответа… Мы ищем рай в многоэтажных клетках. Мы забываем себя. Наши лица спрятаны под масками из пыли времен. Сколько ещё будет длиться эра виртуального самообмана? Никто не скажет, искажая помехами эфир под названием жизнь… Ты хочешь выбраться из этого ада и найти своё небо, но не знаешь как? Никто не знает… Вопросы бесполезны…

А ты закрой глаза. Спроси своё сердце. Вселенная внутри знает ответ…