Глава 37

— Доброе утро, Мэнни. Можно мне большую чашку кофе? Полную. И лимонную слойку.

— Полную! Думаете, мне надо все время напоминать об этом? Каждый день по утрам вы берете большую чашку кофе, полную. Я уже понял. Для того мы тут и стоим, дорогуша.

— С вами приятно иметь дело, Мэнни. — Элли была не против, что мужчина за прилавком называет ее «дорогуша», вместо обычного официального обращения, которым он пользовался в разговоре с другими полицейскими. Она давно поняла, что безобидные отступления от правил действительно облегчают общение с ней для мужчин старшего возраста.

У нее на поясе завибрировал сотовый. Судя по надписи на экране, звонил Питер, уже второй раз за утро, а ведь еще только восемь.

Вчера вечером, вернувшись из больницы Сент-Винсент, она позвонила ему. Как и предсказывал Джесс, объяснение у Питера нашлось. Он сохранил страничку на сайте знакомств исключительно на тот случай, если для книги потребуются какие-либо изыскания. А сослался на Элли в разговоре с редактором из «Саймон энд Шустер» лишь для того, чтобы объяснить, почему изменил решение относительно своего проекта.

Проговорив с ним час, Элли вдруг почувствовала себя так, словно она при исполнении и допрашивает подозреваемого, полагающего, что он от всего отболтается. Она закончила беседу, сообщив, что ей нужна передышка. Питер уступил, хотя сам он, очевидно, вкладывал в это слово другой смысл. Сейчас, как и прежде, она перекинула звонок на голосовую почту. И снова не последовало никакого сигнала об оставленном сообщении.

Мэнни передал ей высокий стакан с кофе.

— Чего там с вами приключилось? Ребята в участке вас не обижают, а?

Она подняла все еще перевязанную руку.

— Акула цапнула. Представляете? Выскочила прямо из реки Гудзон.

— Поумничать решили, да? Смотри-ка, акула укусила.

— Да нет, просто вчера вышло маленькое недоразумение. Все в порядке.

— Ну, а злодею-то крепче досталось?

К Мэнни заходили немало полицейских, так что он успел освоить их жаргон.

— Само собой.

— Ладно, если собираетесь и дальше разгуливать с этой чудовищной повязкой на руке, нужно поработать над историей. Лучше всего та, в которую легко поверить.

По пути в участок, находящийся всего через два дома, Элли обдумывала слова Мэнни. Она размышляла о Челси Харт, Люси Фини, Робби Харрингтон и Элис Батлер. И вспоминала слова Рогана о том, что Челси от них отличалась: «Они — видавшие виды горожанки. Побитые жизнью, не слишком разборчивые. Не то что неискушенная студенточка». Она думала о Даррелле Вашингтоне, убитом всего через день после того, как он воспользовался кредиткой Джордан Маклафлин в магазине электроники на Юнион-сквер.

Добравшись до своего стола и вытащив лимонную слойку из бумажного пакета, она решила, что путаница в ее мыслях по крайней мере оправдает этот телефонный звонок. Она перелистала страницы своего блокнота, с трудом орудуя забинтованной рукой.

Электронный голос сообщил, что номер Джордан Маклафлин в настоящее время отключен. Тогда Элли набрала Стефани Хайдер.

— Алло? — В Индиане было только семь утра, но голос Стефани звучал бодро.

— Это детектив Элли Хэтчер, Полицейское управление Нью-Йорка. Как ваши дела?

— Очередные неприятности. Вы знаете, что с нами в среду произошло?

— Слышала. Наверное, это было ужасно.

— Конечно, с гибелью Челси это не сравнить. Но мы пошли в музей только для того, чтобы прочитать стихотворение, которое ей так понравилось, там, напротив… Ведь это место показалось ей таким чудесным, когда мы были там впервые… Ну, вы понимаете. И вот так все испортить… Мы даже не разглядели этого парня. Наверное, единственное, что мы обе видели, — это пистолет.

— А никто из управления не сообщал вам, что кредитку Джордан обнаружили на месте другого преступления?

— Да, нам вчера звонили, после того как мы прилетели. Мы чуть не свихнулись от всего этого.

— Хорошо, что вы уже дома. На самом деле я звоню насчет одной детали, о которой ты на днях обмолвилась. Ты говорила, что Челси любила сочинять про себя небылицы.

Элли услышала в голосе Стефани улыбку.

— Она это обожала. Но делала это не со зла, просто, если к ней подкатывал какой-нибудь урод и все такое, она могла тут же напридумывать о себе черт-те чего!

— Например?

— Ну, что-нибудь забавное, как ей казалось. В самое первое утро, когда мы решили перекусить в городе, она сказала какому-то парню, что мы приехали на прослушивание в «Танцевальную компанию Марты Грэм». Даже описала импровизацию, которую мы якобы проделываем с барными стульями. Иногда говорила, что она стриптизерша. А когда мы в старших классах учились, ляпнула однажды, что мы сбежавшие лесбиянки.

— Как думаешь, она могла сочинить подобную историю в ту ночь, когда ее убили?

Стефани задумалась.

— В «Пульсе» — нет. Я слышала, как она говорила с двумя парнями про Индиану.

Элли вспомнила щепетильного однолюба Тони Руссо, приятеля Ника Уордена, который вспомнил о жителях Индианы, когда она показала ему фотографию Челси.

— А может, тем же вечером, но раньше? В ресторане?

— Да. Возможно. В баре было много народу, а в какой-то момент она отлучалась в туалет.

— Но ты не знаешь, с кем она могла разговаривать?

— Нет. А к чему все это? Она же познакомилась с этим Джейком Майерсом в «Пульсе», а не в ресторане.

— Знаю. Мы просто хотим убедиться, что ничего не упустили. У Джордан сохранилась та фотография, где вы все втроем?

— Нет. Большинство фоток из той поездки были у нее в телефоне, телефон в сумочке, а сумочку украли.

— Может, она их дублировала или отсылала кому?

Пока Стефани говорила с оказавшейся рядом Джордан, Элли открыла на своем компьютере программу «Фотошоп». Черт. Так она и думала.

— Нет, у нее не осталось, — сообщила Стефани, — а давала она ее только вам и тому парню в газету.

Элли порылась в царившем на ее столе беспорядке и выудила экземпляр «Сан» с первой статьей о смерти Челси. Она поглядела на подпись.

— Его звали Дэвид Марстерс?

Девочки снова посовещались друг с другом.

— Она говорит, это он.

Элли поблагодарила Стефани, затем быстро набрала номер «Нью-Йорк сан». Ей повезло: Марстерс оказался на месте. Кратко представившись, она изложила ему свою легенду:

— Простите, что беспокою вас, но прокуратуре понравилась фотография Челси Харт, которую вы у себя напечатали, и они хотят получить копию для процесса. Она у вас сохранилась?

— Секундочку. Да, она тут, у меня в компьютере. Хотите, перешлю ее вам?

— Было бы отлично. — Она продиктовала ему свой электронный адрес. — А у вас случайно не сохранился оригинал, который давала вам Джордан Маклафлин?

— Погодите. Нет, я с ее телефона слил прямо себе в ноутбук. У меня остался только обрезанный вариант, а ту я не сохранял.

— Не страшно. Думаю, прокуратура все равно предпочла бы оставить только лицо убитой.

Сама Элли поступила точно так же, как Марстерс. Не сохраняя отдельным файлом исходник, она оставила только откорректированную версию. Она плохо помнила лица на заднем плане, а после кражи телефона восстановить целостную картину не представлялось возможным.

Следующий звонок был адресован детективу Кену Гарсия.

— Это Элли Хэтчер. Мой лейтенант присылал меня вчера в Ла Гуардию.

— Перевязанная рука.

— Точно. Звоню узнать, появились ли какие-нибудь подозреваемые в убийстве Даррелла Вашингтона.

— Нет. Между нами, есть у меня предчувствие, что это дело так и останется глухарем.

— Больше никакого оружия в квартире не нашли?

— Мы нашли орудие убийства. Обычно этого достаточно.

— Знаю, но пострадавшие сказали, что Вашингтон был вооружен. Меня интересует, нашлось ли оружие, с которым он их ограбил?

— Хорошая мысль. Возможно, следует рассмотреть версию, что его убили из его же оружия.

Прощаясь с детективом и благодаря его за потраченное время, Элли размышляла, какие еще версии она не рассмотрела на этой неделе.

— Как рука? — Роган шлепнулся на свое место.

— Неплохо, — ответила она. — А теперь приготовься к очередному спору. Я считаю, что убийца Даррелла Вашингтона и Челси Харт — один и тот же человек.

— Ты про того пацана из Ла Гуардии?

— Подумай вот о чем. Уличная преступность есть везде, особенно на Манхэттене. А двух девушек, у которых только что убили подругу, чисто случайно грабят среди бела дня в Верхнем Ист-Сайде? А затем человека, который это сделал, тоже случайно убивают выстрелом в собственном доме? Мне кажется, многовато совпадений. Кто-то увидел фотографию Челси в «Сан» и понял, что мог там засветиться. Нанял Даррелла украсть сотовый Джордан. Однако он знал, что парню доверять нельзя: тот мог оставить часть добычи себе. Но стоило бы ему воспользоваться кредиткой, мы сели бы ему на хвост и начали бы задавать вопросы. И наш неизвестный убивает Вашингтона, чтобы знать наверняка: связи между ними не осталось.

По ходу ее монолога Роган то и дело кивал, переваривая каждый аргумент.

— А ты дельно мыслишь, Хэтчер.

— Пора и тебе брать пример.

— Тут вот какая загвоздочка. Поскольку Джейк Майерс в заключении, мы же говорим не о нем, верно?

— Да, зато это легко мог быть Симански. Он имел возможность грохнуть Вашингтона еще до того, как мы с тобой возникли у него на пороге.

— Есть еще новости. Я только что закончил разговор с «Американ экспресс». «Кэпитал Ресерч Текнолоджиз» приняла аванс в размере ста тысяч долларов наличными за четыре с половиной часа до того, как мы арестовали Джейка Майерса за убийство. И подписал Майерс это распоряжение в «Мохеган сан».

До этого казино было самое большее два часа езды от города.

— Значит, либо Майерс ухитрился спустить сотню штук в рекордное время…

— Либо использовал кредитную карту компании и фишки казино, чтобы скрыть, что очень нехило кому-то заплатил.

— А потом, на тебе, через два дня Леон Симански так удачно берет на себя убийство Челси Харт.

— Вот только отец малыша — недостающее звено.

Элли составила ту же цепочку, ведущую от Майерса к Симански. Связь между Майерсом и Ником Уорденом была очевидной: они дружили, трудились в одном и том же фонде венчурного инвестирования и были практически неразлучны. А Уорден тесно общался со своим наркодилером, Хайме Родригесом. После того, как вчера вечером они встретили в больнице беременную дочку Симански, легко предположить, что Родригес и есть папаша нерожденного внучка подозреваемого. Добавим сюда то, как быстро, тихо и своевременно Майерс расстался с сотней тысяч долларов, и придем к логическому выводу: Майерс заплатил Симански, чтобы тот взял вину на себя.

Роган похлопал шариковой ручкой по ладони.

— Пожалуй, теперь мы знаем, почему Уорден ставил сделку для Родригеса одним из условий своего соглашения о сотрудничестве, когда обещал дать показания против Майерса, — это все та же услуга за услугу.

— Это объясняет также, почему Симански был столь уклончив, когда мы спросили о девушке, которую видели у его дома. Если бы мы пошли за ней, мы могли бы обнаружить Родригеса и выстроить все ту же цепочку. — Элли покачала головой. — Господи. Сначала Родригес обрюхатил дочку Симански, а потом предложил ему сознаться в убийстве, которого тот не совершал?

— Может, он его и не спрашивал. Родригес провел ночь в камере, когда мы взяли его за наркоту. Дочка Симански наверняка не обрадовалась. Она заявляется к папаше, рыдает, говорит, что отцу ее ребенка дадут от шести до девяти лет как дилеру-рецидивисту и отправят за решетку. Папочка видит возможность показать себя героем — ведь он все равно скоро отключится из-за своей мелатемионы.

— Мезотелиомы.

Роган закатил глаза.

— И вот еще, тебе это точно понравится. Я тут соображал, как они это устроили, и все время мысленно возвращался к невероятно знойной адвокатше Уордена.

— Сьюзан Паркер.

— Именно. Младший юрист в конторе, которая никогда не вела криминальных дел. Однако именно она сообщила нам, что Уорден хочет заключить сделку не только для себя, но и для Родригеса. Именно она привела нам в суд Родригеса, указавшего на Симански.

— Думаешь, она тоже в этом замешана?

— Я зашел на сайт ее конторы. Оказывается, она выпускница Корнелла.

— Альма-матер Джейка Майерса.

— Верно. Она окончила колледж на год раньше него. И оба были членами некоего клуба под названием «Общество предпринимателей». Я пока не понял, чья это идея, но она наверняка была в курсе. Они все знали, каждый человек в этой цепочке.

— Черт возьми, — сказала Элли. — И Симански подходил как нельзя лучше.

— Но вернемся к Майерсу — он не мог начать убивать почти десять лет назад.

— Ты здорово потрудился этим утром, пока я теряла время, пытаясь вытащить из компьютера задний план фотографии. Ты случаем рак лечить не выучился, а?

— Нет, оставил это на послеобеденное время. Но дам тебе кое-какой совет насчет здоровья. — Он бросил взгляд на ее недоеденную булочку. — Тебе не приходило в голову повнимательнее относиться к тому, что ты ешь? Ты же не настолько юна.

— Я всегда внимательно рассматриваю то, что ем, перед тем как засунуть это себе в пасть.

— Хэтчер.

Оглянувшись, Элли увидела лейтенанта Экелса, стоявшего в дверях своего кабинета.

— Доброе утро, босс.

— Как рука?

— Гораздо лучше, спасибо.

— На два слова, оба.

Экелс закрыл дверь, не дожидаясь ответа.

— Ты это слышал? Он спросил про мою рану. Мой лейтенант беспокоится о моем здоровье. — Она сделала вид, что смахивает воображаемые слезы здоровой рукой. — Меня переполняют эмоции.

— Ты и вправду считаешь, что Саймон Найт спас твою задницу, верно?

— Вчера он так сказал.

— А ты не думаешь, что Экелс мог нас вызвать, чтобы отстранить тебя от дела окончательно? Он явно на взводе.

— Есть только один способ это проверить.

— Как у нас там с этим долбаным делом Симански?

Роган вкратце пересказал события предыдущего вечера, искусно умолчав о визите в больницу Элли. Он также доложил о стотысячном авансе наличными, который уплатил Майерс, и поделился своей версией насчет сговора Майерса и Симански, устроенного стараниями Сьюзан Паркер.

— Так, это мне нравится. Оба виновны. Майерс — в убийстве. Симански — в препятствовании правосудию. Мы их всех можем привлечь как соучастников в воспрепятствовании. Докажите это, и мы, возможно, выпутаемся из этого дела на раз-два.

Ни одно управление полиции не захотело бы признать, что арестован невиновный, но за подобное признание в случае с богатым парнишкой вроде Майерса можно влипнуть очень крупно, поплатившись и репутацией, и деньгами.

— Ты про все это знаешь, Хэтчер?

— Я сейчас не занимаюсь этим делом, сэр, но — да, Роган явно кое-что нащупал.

— Что значит «не занимаюсь этим делом»?

— Вчера вечером мне передали, что вы хотите отстранить меня…

— Вчера вечером я отослал тебя домой, потому что любому копу требуется передышка после того, как на него налетают с ножом. Так ты что, хочешь выйти из дела?

— Нет. Вовсе нет.

— Хорошо, поскольку оно твое. Твое и Рогана. Оно всегда было вашим. И мне жаль, если возникло недоразумение. Теперь вот что: значит ли это, что ты выкинешь из головы всю эту чушь насчет висяков Макилроя?

— Мы работаем по делу Харт. Я поняла.

Разумеется, если в тех папках обнаружилось бы что-то полезное по делу Челси Харт, она с радостью ухватилась бы за ниточки, куда бы они ни привели. Однако Элли уже начала задумываться, существует ли на самом деле сходство, которое ей привиделось в этих четырех делах, или, как сказал Экелс, это просто чушь.

— Еще кое-что, ребята. Сегодня утром я говорил с Саймоном Найтом.

Элли подавила желание улыбнуться Рогану.

— Поскольку и Майерс, и Симански взяты под стражу, на этапе предъявления обвинений мы должны действовать в тесном контакте с прокуратурой. С этого момента вы работаете непосредственно с Найтом и его помощником из отдела расследования убийств.

— И что это значит? — спросил Роган.

— Я хочу, чтобы вы считали их частью команды. Есть проблемы?

Оба детектива покачали головами, однако вид у Рогана был хмурый.

— Вот и славно. И не удивляйтесь, что я вас погоняю. Мне нужны новые данные.

— Конечно, сэр, — согласилась Элли, прежде чем они покинули кабинет вместе с Роганом.

— Ни хрена себе! — воскликнул Роган, когда они отошли на безопасное расстояние. — То, что произошло вчера, — недоразумение? Ты не шутила, говоря, что Найт скользкий тип.

— Прямо как шелк.

— Не слишком-то радуйся. Помнишь, как говорят: из огня да в полымя?

— Я знаю только, что нам надо позвонить остальным членам «идеальной команды» и сказать, что мы хотим поговорить с Сьюзан Паркер.

У Элли зажужжал телефон. Она взглянула на экран, опасаясь, что это снова Питер, но звонил Джесс.

— В чем дело?

— Только что звонила Кэнди из «Флюидов».

— О, и конечно же это ее настоящее имя.

— Вчера ночью на парковке обнаружили труп.

Ее улыбка угасла.

— Одна из ваших девушек?

— Не в этом дело. Ну… это из-за тех папок, которые ты читала на днях тут, на диване. Я решил, тебе следует знать.

— Так в чем дело, Джесс?

— Когда Кэнди звонила, она сказала, то та девушка вся изрезана, а ее волосы выглядят как часть маскарадного костюма.

 

Глава 38

— Хэнк Додж. — Детективу, поджидавшему Элли в бюро судмедэкспертизы, было хорошо за пятьдесят. Высокий. Грузный. Спутанные седые волосы и пятидневная щетина. Она позвонила ему, чтобы выяснить подробности о трупе, найденном прошлой ночью возле «Флюидов», а он заявил, что ей следует приехать, если она хочет сама посмотреть на убитую. — Доктор Карр только что говорил мне, что уже встречался с вами.

Элли узнала бородатого патологоанатома, который проводил вскрытие Челси Харт. Она обменялась рукопожатиями с обоими мужчинами.

— Вы вовремя, детектив Хэтчер. Я как раз собирался начать вскрытие, когда вы позвонили детективу Доджу.

— Мне кажется, таким образом доктор вежливо выказывает надежду на существование серьезной причины, из-за которой вы просили нас подождать.

— Мой брат работает в клубе, возле которого нашли убитую. Мне кажется, здесь есть некоторое сходство с делом Харт.

— Ваш брат работает в сисько-баре? — удивился Додж.

— Длинная история. — На самом деле история была не такой уж длинной. Просто Джесс умудрился продержаться во «Флюидах» уже два месяца; на памяти Элли он впервые так долго работал в одном и том же месте. — Насколько я понимаю, это сходство связано с внешним видом тел. Поэтому я и надеялась увидеть убитую до вскрытия.

— Хотите услышать первоначальные данные или сразу займемся трупом?

— Сначала данные.

— Жертву звали Рейчел Пек. Белая женщина, двадцать шесть лет. Работала барменшей. Временами любила поразвлечься. Вчера вечером, в час ночи, вышла покурить и не вернулась, после чего ее подруга вызвала полицию.

— Вышла откуда?

— Из какого-то клуба.

— Это часом не «Пульс»? — поинтересовалась Элли.

Тот факт, что Челси Харт познакомилась с Джейком Майерсом в «Пульсе», широко освещался в прессе, и Додж понял, куда клонит Элли.

— Нет, — твердо возразил он. — Кабак называется «Тенджун».

Название было знакомо Элли.

— В районе Мясного рынка. В трех кварталах от «Пульса».

— Вы знаете, сколько молодежи развлекается на территории тех трех кварталов? Эта девчонка сказала подруге, что идет покурить, и не вернулась. Как вы можете догадаться, на звонок подруги, как и на сотню похожих, в диспетчерской забили. О том, что тело Пек найдено, сообщили в четыре утра из утонченного заведения, где работает ваш брат.

— Свидетели есть?

— He-а. Ее нашли за мусорным баком в глубине парковки. Судя по расположению стоянки, автомобиль мог остановиться за мусорным контейнером; водитель выгрузил тело, а затем снова вырулил на Вестсайдское шоссе. Если он сделал это быстро, могло сложиться впечатление, что машина заехала туда, только чтобы развернуться. Однако подозреваемый у нас есть.

Наверное, Эллино удивление отразилось на ее лице.

— Я пытался сказать вам об этом по телефону, — пояснил Додж. — Но вы так торопились попасть сюда, что я решил: какого черта? Пока мы тут болтаем, мой напарник задерживает ее бывшего парня, некоего Хейдена Холланда Хаммонда.

— Хейдена… Холланда… Хаммонда?

— Да, поглядим, насколько забавной покажется такая аллитерация его родителям, если их дитятко станет новым Убийцей-выпускником. Не говоря уже о шоке, когда он угодит в тюрьму.

— Вы уверены, что это он?

Додж кивнул.

— Подруга, заявившая об исчезновении Пек, утверждает, что на этой неделе у погибшей произошел неприятный разрыв с парнем. Она в конце концов поняла, что тот обманщик и кокаинист, а он грубо с ней обошелся, после того как она объявила о расставании. Когда мы нашли его сегодня утром, он уже успел нанюхаться до невменяемости, а, судя по виду его квартиры, он уже дня три марафонит. Я не удивлюсь, если в течение часа мы получим от него признание.

— Вы готовы к встрече с мисс Пек? — спросил Карр.

Элли кивнула, и доктор повел их через просторный стерильный зал. Проходя мимо двух других накрытых простынями тел, лежавших на столах из нержавейки, она подавила приступ любопытства. В сложившихся обстоятельствах с нее трупов уже достаточно.

Подойдя к третьему столу, Карр остановился и откинул простыню.

— Пока вы к нам добирались, Карр мне рассказал немного о вашем деле. Если верить его рассказу, мне кажется, ваш брат ошибся, когда звонил вам. Единственное сходство этих двух случаев в том, что обе девушки задушены. К тому же, как видите, волосы убитой остались при ней. Труднее всего нам будет сбагрить ее тело. Когда мы позвонили ее отцу в Айдахо, тот ясно дал понять, что труп забирать не намерен.

Элли слушала Доджа, но не могла отвести глаз от Рейчел Пек. Ей не нужен был судмедэксперт, чтобы указать на очевидные признаки удушения руками: синяки вокруг шеи, отеки на глазах и лице. Однако она не была согласна, что сходство между Рейчел Пек и Челси Харт состоит лишь в этом.

На теле Рейчел не было многократных порезов, как у Челси Харт, однако ее лицо украшали те же короткие глубокие колотые раны: две, чуть подлиннее, тянулись по каждой из скул, а еще несколько вертикальных и горизонтальных отметин испещряли лоб.

Но больше всего Элли встревожила ее прическа. Длинные светло-русые волосы были собраны в два девчачьих хвостика над ушами. Челка была густой и неровной, а не гладкой и мягкой, как носят многие современные женщины.

Что-то настораживало Элли во внешнем виде убитой, однако ей никак не удавалось извлечь из памяти нужный образ. Но она была уверена: что-то не так.

— Волосы у нее, может быть, и на месте, но взгляните на них.

— А что такое? — не понял Додж.

— Стриптизерша, позвонившая моему брату, сказала, что они выглядят как часть маскарадного костюма. Разве вы не видите?

— Я не понимаю и половины тех глупостей, которые вытворяют ради моды. Разве клеши не вернулись?

Элли обернулась за поддержкой к Карру, но взгляд доктора ничего не выражал.

— Ни одна женщина в здравом уме не пойдет в «Тенджун» в таком виде. А если и пойдет, ее наверняка не пустят. А вы не спрашивали подругу Рейчел, с какой прической она вышла из дома?

— Она еще не приходила для официального опознания. В кармане у Пек была ее кредитка. С ее помощью я получил фотографию из УТС.

— Вам нужно вызвать сюда ее подругу.

— Послушайте, я позволил вам прийти сюда, поскольку решил: если вам так хочется потратить время впустую, бога ради. Но не стоит встревать, обвиняя меня в невнимательности лишь потому, что я не стал болтать с друзьями жертвы о ее растрепанной прическе. Это настоящая жизнь, дорогуша, а не сцена из «Блондинки в законе».

«Дорогуша». То же самое ласковое обращение, которое сегодня утром она охотно выслушала от Мэнни, бармена из кофейни, в таком контексте потеряло всю свою привлекательность. Элли заставила себя говорить спокойнее.

— Прошу прощения, что так вышло. Есть другие подробности дела Харт, которые вам просто незачем было знать. Но один из рассматриваемых нами аспектов — вероятность, что наш убийца фетишист, зацикленный на волосах.

— Разве он еще не под арестом?

— Да, у нас есть подозреваемый. Но мы рассматриваем и несколько старых дел. Это просто одна из точек зрения. Но я говорю вам как женщина: вы обнаружите, что ваша убитая вышла из дома не в таком виде.

— Отлично, — сказал Додж, явно смягчаясь. — Поглядим. Я могу предположить, что она сделала себе такую прическу из-за какой-то девчачьей прихоти. Может, они с Хаммондом так развлекались, пока дело не зашло слишком далеко. Или Хейден сделал с ней такое в кокаиновом угаре. Я просто уверен: мы взяли нужного парня, а он был под таким кайфом, что натворить мог что угодно. Посмотрите на эти отметины.

Он жестом предложил ей встать у изголовья убитой и посмотреть на тело с этого ракурса.

— Видите порезы на лбу? «X» и цифра «3». Хейден Холланд Хаммонд. Этот ублюдок оставил нам визитку.

Элли увидела систему в том, что сначала представлялось ей случайными линиями. Две скрещенные. Три горизонтальные и две вертикальные.

— Одно я вам скажу, — подал голос доктор Карр, — эти надрезы могли быть сделаны — я подчеркиваю, могли быть, — тем же ножом, что использовали в случае с Челси Харт. Они примерно той же ширины. Полагаю, ширина лезвия составляет четыре-пять сантиметров. Разумеется, оно острое. О длине судить трудно, поскольку раны скорее резаные, чем колотые.

— Похоже, вы описываете нож, который с восьмидесятипроцентной вероятностью можно найти на любой кухне, — заметил Додж.

— Совершенно верно, — кивнул Карр. — Но я решил, что нужно поделиться этим с вами обоими. Второе сходство, разумеется, что душили руками, но это вам и так уже известно. А все остальное станет ясно после вскрытия, которое я никак не могу начать.

Элли поняла намек.

— Спасибо, что отложили вскрытие ради меня. У вас есть ее фотографии, если они мне понадобятся позже?

— Разумеется.

Элли направилась к выходу, но тут доктор Карр окликнул ее:

— Вам с братом стоит проявлять осторожность в ближайшие дни.

— В смысле? — удивилась она, оборачиваясь.

— Ну, под лестницами не ходите, черных кошек сторонитесь.

Элли все еще недоумевала.

— Извините. Дурная шутка. Просто эту молодую женщину обнаружили рядом с местом работы вашего брата, а, насколько я помню, Челси Харт вы нашли вместе во время утренней пробежки. Мне кажется, ваша семья — еще один общий момент для обеих жертв.

Услышав это, Элли посмотрела на Рейчел Пек и увидела порезы на ее лбу в ином свете.

Додж увидел «ХЗ»: Хейден Холден Хаммонд. Но теперь метки складывались совсем иначе и в более очевидный рисунок: ХЭ. Хэтчер Элли.

Эту женщину выбросили возле «Флюидов», где работает Джесс. Брат живет с ней. Наверняка бы он ей об этом рассказал. Тело Челси Харт оставили неподалеку от поворота на их обычном маршруте; этот путь они проделывали каждое утро как минимум пять раз в неделю, никогда не пропуская больше одного дня. Челси была убита на следующий день после такого пропуска. Будильник на сотовом Челси был установлен на 5.32. Наверняка с таким расчетом, чтобы они точно обнаружили тело.

И когда ей в глаза бросились собственные инициалы, вырезанные на лбу бедной Рейчел Пек, Элли поняла, почему ей знакома эта нелепая прическа: она с той дурацкой школьной фотографии, которую Джесс развесил по всей ее квартире в прошлом году. С той фотографии, для которой она сама попыталась сделать себе стрижку. С той, которая сопровождала многочисленные статьи о ней и ее детстве.

 

Глава 39

Элли миновала собравшуюся у лифтов толпу и поднялась на седьмой этаж суда пешком. Она еще не окончательно отдышалась, когда секретарь приемной сообщил, что господин Найт находится на пятнадцатом этаже, в отделе расследования убийств, вместе со своим помощником Донованом. На этот раз Элли решила воспользоваться лифтом.

Пока она ждала, зажужжал мобильный. Если верить дисплею, это был Питер. Опять. Считая звонок в машине, это уже четвертая попытка, а ведь еще нет половины одиннадцатого. Если в ближайшее время он по крайней мере не оставит ей сообщение, ему остается примерно две попытки до серьезного разговора насчет запретительного судебного приказа.

Элли представилась дежурному в отделе убийств и была направлена в совещательную комнату, где нашла Саймона Найта и Макса Донована; они сидели лицом друг к другу за столом, отделанным шпоном вишневого дерева, а рядом, облокотившись на тумбу из того же гарнитура, восседал Роган.

— Вы как раз вовремя, — заметил Найт. — Я только что говорил по телефону с Селиной Симански. Она готова через час встретиться с вами и Роганом в доме своего отца. Мы сочли, что она расколется быстрее, чем Родригес или Сьюзан Паркер. Начнем изучать эту цепочку с нее.

— Очень хорошо, — одобрила Элли.

— Ваш напарник сказал, что у вас возникли неотложные семейные дела. Надеюсь, все в порядке?

Роган легонько кашлянул, и Элли мгновенно дополнила его рассказ. Вероятно, Рогану пришлось сообщить Найту и Доновану про найденное возле «Флюидов» тело, однако он о многом умолчал, опасаясь, что новый случай может быть не связан с их расследованием. Как он обычно говорил: «Мы не даем обвинителям так называемых оправдательных доказательств».

Элли была по горло сыта подобной тактикой. Она достаточно долго сдерживала свои подозрения. Три года назад Макилрой, изучая висяки, что-то понял. Когда убили Челси Харт, даже Билл Харрингтон, сидя у себя в гостиной на Лонг-Айленде, почувствовал, что связь есть. И теперь тело Рейчел Пек окончательно убедило ее в этом.

Но Элли — не Макилрой. Она не станет держать это при себе. Возможно, она добьется большего, если доверится другим и обратится за помощью. Возможно, работай Макилрой с напарником, Челси Харт и Рейчел Пек остались бы живы.

— Неотложное дело — это звонок моего брата. Вчера вечером рядом с местом его работы, неподалеку от Вестсайдского шоссе, нашли тело. Женщину звали Рейчел Пек. В последний раз ее видели в клубе, расположенном в районе Мясного рынка, всего в трех кварталах от «Пульса». Как и Челси Харт, она задушена руками. Такие же порезы на лице; по словам судмедэксперта, в обоих случаях их могли сделать одним и тем же ножом.

— На что, черт возьми, вы намекаете? — разозлился Найт. — Мы тут битый час пытаемся договориться с вашим напарником по делу Джейка Майерса, а вы говорите, что нужно принять во внимание еще один труп?

— А точнее, еще четыре. Детектив, с которым я работала по спецзаданию, Фланн Макилрой…

— Я знал Макилроя, — сказал Найт.

— Несколько лет назад Фланн рассматривал три нераскрытых дела. Во всех жертвами были молодые женщины, убитые поздно ночью, после посещения баров. — Она разъяснила версию Фланна, что все три убийства — дело рук одного и того же преступника, коллекционирующего волосы жертв. И что случаи с Челси Харт и Рейчел Пек подходят под тот же почерк.

— А почему мы узнаем об этом только сейчас?

Найт наверняка заметил взгляд, которым обменялись Элли и Роган. И его значение.

— А, ясно. Полиция опять решила, что прокуратуре не следует знать слишком много.

— До сегодняшнего утра эта теория казалась надуманной, — объяснила Элли. — Все изменила Рейчел Пек. Теперь у нас есть три висяка плюс две девушки, убитые за последнюю неделю. Почерк сходный. Пять девушек за десять лет.

— Только мне этот почерк пока не ясен, — признался Роган. — Девушки из разных социальных групп. Сначала три убийства за четыре года, потом шесть лет ничего, а теперь два трупа за неделю? Почему был такой перерыв? И почерк, связанный с волосами, тоже не совсем почерк. Он отрезал волосы Челси Харт, но оставил Рейчел Пек.

— Я согласна, что Челси не была маргиналкой, как остальные. Но, не забывайте, она любила притворяться. Познакомившись с кем-то в «Луне», она могла сочинить о себе нечто такое, что придало ей сходство с другими убитыми. А если этот ее знакомец сообразил, что случайно попал на задний план снимка, который Джордан Маклафлин сделала в баре, это может объяснить неприятное совпадение, что ее телефон был украден человеком, которого нашли застреленным уже на следующий день.

Ей пришлось посвятить Найта и Донована в обстоятельства убийства Даррелла Вашингтона, упомянув о том, что в его квартире была обнаружена покупка, сделанная по украденной кредитке Джордан. Было видно, что им тяжело перерабатывать всю эту информацию.

— Теперь что касается волос. Если он фетишист, возможно, ему важен не сам процесс стрижки. Ему нужно владеть этими волосами, когда девушка уже мертва. Ему необходим сувенир. И смотрите: здесь тоже виден почерк. Первой убитой была Люси Фини. У нее волосы отрезаны, как у Челси Харт. Следующей стала Робби Харрингтон, и он отрезал у нее только челку, как у Рейчел Пек. А в случае с Элис Батлер он, возможно, забрал ее волосы в парикмахерской, после того как она подстриглась, или просто отрезал несколько прядок. Но каждый раз он действовал аккуратно и старался замаскировать сходство. И вот он снова появился и снова следует своему почерку.

— И почему же он, как вы это говорите, появился снова?

— Возможно, он был за пределами штата. А может, в тюрьме за какое-то другое преступление. Но есть также иная вероятность, и вот тут я действительно рискую показаться сумасшедшей. Я первую неделю работаю в отделе убийств. Это назначение я получила, поучаствовав два месяца назад в очень громком расследовании вместе с Фланном Макилроем. Как мы все знаем, это дело стало для него последним.

Все глаза были устремлены на нее. Мужчины слушали ее рассказ, однако не понимали, к чему она ведет.

— Это я нашла Челси Харт. Ее тело лежало неподалеку от того места, где я обычно бегаю. Сигнал на ее мобильнике был установлен как раз на то время, когда я там оказываюсь. Рейчел Пек оставили рядом с заведением, где работает мой брат. И поглядите на порезы у Рейчел на лбу. — Она выложила на стол распечатки снимков, сделанные в бюро судмедэкспертизы. — Ну что, я сошла с ума?

— Это ваши инициалы? — осведомился Донован.

Роган шумно вздохнул.

— И посмотрите на волосы Рейчел. Вот моя фотография в десятилетнем возрасте с такой же прической. Этот снимок был в «Дэйтлайне». В «Пипл». Я даже представить себе не могу, сколько людей могли видеть меня вот с такой прической.

— У нас осталось примерно полчаса до встречи с Селиной Симански в Квинсе, — вмешался Роган. — Ты не забыла, у нас есть доказательство, что Джейк Майерс подкупил человека, и тот сделал ложное признание? На убитой обнаружена ДНК Майерса. Мы точно знаем, кто убил Челси Харт.

— А может быть, Джейк Майерс невиновен, однако не был уверен, что ему вынесут оправдательный приговор, — предположила Элли.

— У меня от вас голова кругом идет, — признался Найт. — Я пытаюсь осознать смысл ваших слов, Хэтчер. Если мы имеем дело с серийным убийцей, то этот человек вами очень недоволен.

— Пусть это чудовищно, но именно так мне начинает казаться.

— Есть мысли, кто бы это мог быть?

Она покачала головой.

— Нет, ну конечно нет. Вдобавок этот человек знал, как найти девушку с фотоаппаратом в сотовом.

— Джордан Маклафлин. Да, думаю, вы правы. — Элли понимала, что ее слова звучат еще безумнее, чем она предполагала. — Он должен был знать, где остановилась Джордан, чтобы Даррелл Вашингтон выследил девушек.

Роган покачал головой.

— Вам лучше идти, если вы намерены успеть в Асторию, — сказал Найт.

— И что? Вы решили не обращать внимания на то, что я рассказала?

— Нет, детектив, мы работаем иначе. Мы все это рассмотрим. Нам приходится это делать, когда открываются новые обстоятельства. Но сначала нам нужно разобраться, что Джейк Майерс сделал со своими ста тысячами. Если понадобится, мы вынудим «Мохеган сан» предоставить нам видеозапись, на которой Майерс уходит с фишками. Но, мне кажется, дочку Симански можно расколоть и без этого. Мы используем ее, чтобы надавить на Сьюзан Паркер. Затем раскрутим Паркер, пробьем еще одну брешь в обороне Майерса, и тогда нам, возможно, легче будет определиться окончательно, он ли наш преступник. Если, конечно, вы не считаете, что у нас есть более заманчивые варианты.

— Нет, сэр.

— Прекрасно. Я отправлю с вами Донована. Пусть дамочка узнает, что из-за всей этой ерунды ее парня могут и обвинить по делу о наркотиках. Если их так напугало обязательное минимальное наказание в шесть лет, то душевный разговор о возможном максимальном, вероятно, в конце концов заставит их сказать правду. А сейчас я могу обвинить Симански в создании помехи правосудию. Пока мы не выясним, что за чертовщина происходит, я хочу, чтобы все эти люди оставались у нас под присмотром.

Молчание в лифте, видимо, подсказало Доновану, что Элли и Рогану надо поговорить с глазу на глаз. У выхода из здания суда он нашел подходящий предлог.

— Мне нужно заскочить в туалет. Выводите машину, встретимся перед выходом.

По пути к автомобилю Элли заговорила.

— Ты считаешь, я тебя завалила.

— Нет. Если уж на то пошло, это я тебя подвел. Мы договорились, что я скажу им, куда ты пошла и зачем, а я этого не сделал.

— Так в чем проблема?

— Честно? Я думаю, у тебя разыгралось воображение. Если эти висяки как-то связаны между собой, я не думаю, что они имеют отношение к делу Челси Харт или к этой сегодняшней девушке. И я совершенно уверен, что они не связаны ни с какими личными претензиями к тебе.

У Рогана звякнул телефон. Он взглянул на экран.

— Вот черт, это Экелс. Да, шеф… Подождите, у нас тут затор. — Он прикрыл трубку ладонью и шепнул: — Я знал, что он пасет нас. Уже требует отчета.

И затем Элли с неимоверной благодарностью слушала, как ее напарник, несмотря на свое личное мнение, излагает ее рассказ, изо всех сил стараясь, чтобы эти слова не казались полным безумием.

Пока они ждали Макса Донована перед зданием суда, Элли вдруг заметила человека, переходившего Центральную улицу. Она увидела, как он достал из кармана мобильный, а через секунду зажужжал ее собственный телефон.

— Вот херня-то! — Она выскочила из машины, прежде чем Роган успел спросить ее, в чем дело. Откинув крышку телефона, она сказала: — Я у тебя за спиной, в шести метрах.

Питер Морс обернулся, широко улыбаясь, но, увидев выражение ее лица, посерьезнел.

— Сколько ты намерен мне названивать? Я вчера сказала, что мне нужна передышка, а ты что?

— Ух ты, я и не думал, что ты так разозлилась на меня.

— Значит, я же и виновата? Это ты написал про меня книгу. Ты скрывал свои планы. Ты болтался в Сети, завлекая женщин. А когда я сказала, что мне нужна передышка — это все, о чем я попросила, просто на время оставить меня в покое, — я оказываюсь злобной стервой. Ты считаешь, это справедливо?

— Я просто хочу поговорить. Эта книга для меня — шанс пробиться как писателю. Просто попробуй посмотреть на это с моей позиции…

— Я не могу это сделать сейчас, понятно? И вчера вечером я тебе это объяснила.

— Мне не нравится, как все вышло. Пожалуйста, давай сядем и спокойно обсудим это?

— Нет, не сядем и не обсудим. Мы поговорим, когда будем готовы к этому. А твои бесконечные звонки отнюдь не способствуют моему желанию разговаривать.

Явно расстроившись, Питер провел пальцами по волосам.

— Черт! Я даже не представляю, как теперь спросить то, что я собирался.

— Ты о чем?

— Мой босс — долбаный говнюк. Киттри хотел, чтобы я позвонил тебе сегодня утром. Я пытался увильнуть, и он понял, что у нас что-то не так. И сейчас он получает извращенное удовольствие, поставив меня в дурацкое положение.

— Боже. Ты хочешь спросить меня насчет этого дела, верно?

Он поджал губы.

— Давай, выкладывай.

— Вчера ночью около какого-то стрип-клуба неподалеку от Вестсайдского шоссе нашли труп. — Элли сообразила, что Питер мало общался с ее братом и не знал, где тот работает. — Подруга девушки сказала, что та вышла прогуляться из «Тенджуна». Я делаю про это материал, но Киттри хочет написать еще и свой. Про те висяки, о которых ты говорила на днях. Про те, что изучал Макилрой.

Элли почувствовала, что у нее в голове начала пульсировать какая-то венка. Она знала, что не должна была говорить о тех делах Питеру. И звонить Джорджу Киттри ей тоже не стоило. Сам он не смог бы проследить эту связь.

— И он собирается рассуждать о возможной связи этих дел?

Питер кивнул.

— Киттри уже работает над этим. Три нераскрытых дела. Челси Харт. Рейчел Пек, обнаруженная сегодня утром. Мне действительно все это противно, Элли, но он мой босс, и ты знаешь, какая он скотина.

— Скажи ему, что ты был молодцом и в точности исполнил его поручение, а я послала тебя без гребаных комментариев.

 

Глава 40

Селина Симански открыла дверь отцовского дома еще до того, как они успели постучать. Затем она сделала шаг в сторону, и они расценили этот жест как приглашение.

Она села в центр маленького потертого дивана, стоявшего посреди гостиной, оставив гостям единственное кресло, которое заняла Элли. В сложившейся ситуации она была лучшим кандидатом на роль доброго полицейского.

Первый раз ей представилась возможность увидеть Селину без пальто. Женщина надела длинный свитер крупной вязки и легинсы. Одежда туго обтягивала ее живот. В остальном она казалась довольно миниатюрной. Молоденькая, вероятно, двадцать с небольшим. Блондинка со светлой кожей. По предположениям Элли, ребенок должен был появиться на свет месяца через два.

— Я детектив Хэтчер. Это мой напарник, детектив Роган. И Макс Донован из окружной прокуратуры. Думаю, вы знаете, почему мы пришли, Селина.

Девушка пожала плечами.

— Ваш отец — не убийца.

— А я и не говорила, что он убийца.

— Нет, зато он говорил. И сделал это, чтобы оградить вас. Теперь пора вам защитить его.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — ответила Селина.

Ни единой виноватой нотки в голосе.

— Все, что сделал ваш отец, оказалось напрасно. Мы знаем про взятку. Вы не сможете истратить ни цента из этих денег. Кроме того, господин Донован расскажет вам о возможной уголовной ответственности.

Донован опустил руки, которые до этого были скрещены у него на груди, и шагнул к Селине, словно готовясь начать перекрестный допрос свидетельницы.

— Сегодня днем мы собираемся выдвинуть обвинение против вашего отца, но не в убийстве, как он рассчитывал, а в воспрепятствовании отправлению правосудия. Мы также намерены восстановить обвинение по наркотикам против Ника Уордена и Хайме Родригеса.

Последняя фраза наконец привлекла внимание женщины.

— Вот видите, — заметила Элли, — мы также знаем, кто отец вашего ребенка.

— Он пошел на сделку, — сказала Селина. — Дело отклонено.

— Было отклонено, — пояснил Донован. — С сохранением права предъявить в дальнейшем иск по тому же основанию и с условием, что Ник Уорден даст показания против Джейка Майерса. Но поскольку выяснилось, что Уорден принял участие в сговоре с целью дачи взятки вашему отцу и подорвал наше дело против Майерса, я попрошу судью аннулировать сделку. А это значит, что мы возьмем и Родригеса.

Донован повернулся к Элли, и она поняла, что пора вступить в разговор.

— А раз ваш отец, Хайме и Ник Уорден являются соучастниками сговора, мешающего правосудию, кто, по-вашему, получит право на сделку, Селина? Судимый за сексуальные домогательства и напавший на полицейского уборщик, латиноамериканец с криминальным прошлым и двумя арестами за наркотики или богатый белый, управляющий фондом венчурного инвестирования?

Селина всхлипнула и смахнула слезу. Элли знала, что до цели уже недалеко, нужно лишь подтолкнуть еще немного.

— Таким образом, вы останетесь одна с ребенком, — добавила она. — Отца не будет ни у вас, ни у малыша.

Селина глядела на нее широко раскрытыми глазами. Элли заметила, что у женщины подрагивает верхняя губа. Осталось совсем чуть-чуть.

— Но это лишь в том случае, если прокуратура не привлечет и вас. Если вы активно участвовали в сговоре, вашего ребенка после рождения передадут в приемную семью.

Селина закрыла лицо руками и разрыдалась. Сквозь всхлипы слова доносились невнятно, но суть была ясна. Ее отец. Отец ее малютки. Ее жених. Бедные они, бедные. Бедная Селина.

Тут заговорил Донован, и Элли поняла, что Найт сделал верный ход, отправив с ними Макса. Нажим со стороны полицейских — одно дело. Но когда приходит время сотрудничать, лучше всего действует разговор с облеченным властью прокурором, который решает, кого отправить за решетку и насколько.

— Мне было бы легче помочь тем, кто участвовал во всем этом, если бы я точно знал, что произошло. В конце концов, нам надо поймать убийцу Челси Харт, не отвлекаясь на другие вещи. И чем упорнее нас отвлекают, тем тяжелее будет приговор, которого потребует прокуратура.

Селина снова заговорила — на этот раз ее слова звучали отчетливей:

— Что вы хотите знать?

Вид у Сьюзан Паркер был жалкий. Как будто у нее внутри перегорела лампочка. Сели батарейки. Или накрылся процессор.

Рогану и Элли не впервой было сражать ответчиков новостью, что, несмотря на хитроумные планы, их все равно арестуют. Однако в кабинете у Паркер речь держал Донован.

Элли была почти уверена: то, чего хотел Донован от Сьюзан Паркер, было вопиющим нарушением этики. Она представляла интересы Ника Уордена, а не Джейка Майерса. Давить на адвоката, чтобы она убедила своего клиента обратиться к Майерсу в интересах следствия, было определенно нечестно. Но Донован излагал свою просьбу весьма искусно, и Элли решила: он знает, что делает. Более того, если прокуратура не испытывает сложностей в этом вопросе, то она уж точно возражать не будет.

— Мы не можем тут весь день сидеть. Вы намерены поговорить со своим клиентом или нет?

Застывший взгляд Паркер ожил, и она моргнула. Лампочка и батарейки снова заработали.

— Вы вовлекаете меня в конфликт интересов. Я должна отказаться представлять своего нынешнего клиента, чтобы он пригласил другого защитника.

— Вас не заботил конфликт интересов, когда вы стали посредником в сговоре, по которому Майерс заплатил Леону Симански за ложное признание.

Селина рассказала им все до мельчайших подробностей. Попавшись на наркотиках в «Пульсе», Родригес позвонил невесте из камеры и сообщил плохую новость. Он продал двадцать три грамма метамфетамина. При его послужном списке он освободится не раньше, чем его ребенок пойдет в школу. Она всю ночь проревела на отцовском диване.

К рассвету Леон придумал способ выручить дочурку. Он позвонил адвокату Ника Уордена и предложил договориться. Ник может дать властям то, чего они хотят. А именно — настучит на своего друга без всяких угрызений совести, поскольку так называемый настоящий убийца будет пойман в течение нескольких дней. За это Симански хотел сотню штук и свободы для будущего зятя.

Элли так и не уразумела, как дочь могла позволить своему отцу принести такую жертву, впрочем, она уже давно отказалась от попыток разобраться во взаимоотношениях других семей.

— Я не была посредником, — возразила Паркер. — Однако у меня есть обязательство перед клиентом — представляя его, я также передаю ему сообщения, поступившие мне по его делу.

— Но не в том случае, когда эти сообщения превращают вас в соучастницу сговора, — заметил Донован.

— Я не знала о соглашении между моим клиентом и Родригесом. Вы предложили моему клиенту сделку в обмен на сотрудничество, и он захотел принять это предложение. В обязанности адвоката не входит выяснение мотивов клиента.

— Ой, да ладно, — сказал Донован. — Передача денег произошла в этом самом кабинете.

По словам Селины, план придумал ее отец, а Паркер следила за его исполнением. Как только обвинения против Родригеса были сняты и он вышел из-под стражи, прямо из камеры он отправился в офис к Паркер. Джейк Майерс поджидал его с сотней тысяч в фишках казино и красной сережкой, которую Симански должен был спрятать у себя дома.

— Я этого не знала, — покачала головой адвокат. — Я уже говорила, что училась с Джейком в колледже. Он пришел сюда и сказал, что к смерти девушки непричастен. Хайме Родригес заявился без приглашения и без предупреждения, чтобы поблагодарить меня за сделку, которую я для него устроила. Если они о чем-то договорились, когда я выходила из кабинета…

Донован даже не стал скрывать насмешку.

— Вы и впрямь собираетесь втюхать эти россказни своим партнерам? — Он обвел глазами кабинет Паркер. — Поскольку я предвижу, что уже через час вы окажетесь на улице со всеми своими пожитками, сложенными в картонную коробку; к тому же эта фирма наверняка подаст на вас жалобу в коллегию о нарушении этики. Одно дело — переступать черту для своих преуспевающих клиентов. Но когда на кону убийство, это уже не пустяк. Единственный способ для вас выбраться из этой грязной лужи — обо всем рассказать. Иначе не миновать вам лишения адвокатского статуса.

Паркер пыталась выдержать взгляд Донована, но все же отвела глаза.

— Что вы хотите?

— Хочу, чтобы Джейк Майерс прошел проверку с помощью полиграфа.

— Но как я свяжусь с Джейком?

Поскольку Паркер представляла Уордена, ни один суд в Америке не позволил бы ей одновременно защищать и Джейка Майерса. Любые попытки напрямую связаться с Майерсом были бы отражены в тюремном протоколе, а ей потом пришлось бы объяснять Уилли Уэллсу, почему она общалась с его клиентом, не получив предварительного согласия.

— Поговорите с Ником Уорденом, — предложил Донован. — Он навестит Джейка в тюрьме. Скажет ему, что возникли проблемы. И убедит его пойти на полиграф.

— Вы ведь понимаете, что он не может заставить Джейка. А я не смогу заставить Ника.

— Я понимаю.

— Хорошо, — сдалась адвокат. — Я сейчас позвоню ему. Но это все останется между нами, ладно? На фирме ничего не узнают?

— Даю слово, — подтвердил Донован.

Элли и Роган безмолвно кивнули, соглашаясь.

Уже второй раз за неделю в стенах этого кабинета произошел сговор. Целью первого было состряпать ложную версию. Теперь же они старались открыть правду.

 

Глава 41

Через пять минут после того, как Ник Уорден навестил Джейка Майерса в тюрьме, последний позвонил Уилли Уэллсу и отказался от его услуг. Затем он набрал номер Сьюзан Паркер и попросил ее связаться с Саймоном Найтом. Чтобы она сообщила о готовности Майерса пройти проверку на детекторе лжи и обелить свое имя. К этому времени Найт уже успел вызвать оператора полиграфа.

Все они, разумеется, знали, что показаниям так называемого детектора лжи можно верить значительно меньше, чем принято думать. Все зависело от навыков оператора, и даже заключения лучших специалистов не были на сто процентов точны. Но ценность этого прибора перевешивала сомнительную научную достоверность.

Стремление обвиняемого пройти полиграф говорило само за себя, особенно если он умудрился выдержать испытание, ни разу не сорвавшись на добровольное признание. И твердое мнение оператора — хотя и без полной гарантии — подтверждало ощущение Элли, что Джейк Майерс при всех своих прегрешениях все-таки не убийца.

Процедура была очень кропотливой. Началась она с уточнения самых важных сведений, после чего на испытуемого надели датчики. Сначала Майерс мог свободно изложить свою версию событий — своими словами, в произвольном порядке. Затем его допрашивали Элли, Роган и Донован, задавая каверзные вопросы и выясняя мельчайшие подробности. Наконец они сочли информацию исчерпывающей.

Лишь по окончании процедуры оператор испытал Майерса при помощи инструментов, которые должны были зарегистрировать его физиологическую реакцию на безобидные вопросы типа: «Ваше имя — Джейк Майерс?» и значимые: «Это вы убили Челси Харт?» К тому времени, когда оператор сообщил, что не видит никаких признаков лжи, Элли уже мысленно воспроизвела сцену, произошедшую между Челси Харт и Джейком Майерсом.

— О, черт. Что за дрянь ты мне подсунул?

Втягивая «дорожку», которую Джейк предложил ей в ВИП-гостиной, она полагала, что это кокаин. Ей уже случалось пробовать этот наркотик, даже дважды, и она считала, что может осилить его, но сегодня почему-то вышло иначе. В любом случае Джейк и его приятели вдохнули гораздо больше этого порошка, чем она.

— Это всего-навсего спид. С ним открывается второе дыхание. — На самом деле это был метамфетамин. Однако Джейк знал, что девчонок пугает это название, и предпочитал его не афишировать.

Он обнял Челси за талию и притянул к себе. Она вильнула бедрами, прижавшись к нему, и не возражала, когда он запустил руки ей под блузку. Его ладони приятно скользили по голому телу, однако девушка знала, что пора закругляться, пока дело не зашло слишком далеко. Она пообещала Стефани долго не задерживаться и знала, какой паникершей может быть ее подруга.

Потянув Джейка за тонкий галстук, Челси заставила его нагнуться, чтобы он, несмотря на оглушающую музыку, смог услышать ее.

— Не люблю динамить, но мне пора.

Джейк попытался удержать ее. Оба понимали, что он станет уговаривать девушку. Она взглянула на часы. Начало четвертого.

— А ты посмотри на это так, — предложила она. — Ты сейчас меня отпускаешь, и у тебя остается еще целый час, чтобы снять одну из этих шлюшек и отвезти домой. А потратишь время на меня — останешься тут один с приятелем…

Челси снова прижалась к нему.

— Черт, какая же ты горячая, — сказал он, целуя Челси в шею и нащупывая верхнюю пуговицу блузки.

— Иногда. Хочешь, чтобы я выбрала тебе девицу, или сам справишься?

Джейк ухмыльнулся и тряхнул головой:

— Давай хоть провожу тебя. — Он взял ее за руку и повел к выходу. — Ты на машине?

Городские такси и лимузины были припаркованы вдоль тротуара, местами даже в два ряда.

— Да уж, я весь студенческий кредит на такси потратила за неделю в Нью-Йорке.

— Мой автомобиль на стоянке в Сохо, — сказал Джейк. — Водитель Ника где-то здесь бродит. Давай я быстренько сбегаю и проверю…

Оба понимали, что поездкой в приятельском автомобиле начнется то, что закончится в гостинице. Она была не против, но решила этого не делать. Челси хранила верность Марку всю поездку и не хотела делать ошибку сейчас.

— Я прекрасно обойдусь такси, правда.

Джейк подошел к бордюру и попытался поймать машину, но четыре желтых автомобиля проехали мимо, уже занятые и с погашенными огоньками на крыше.

— Я и сама справлюсь, — в конце концов сказала Челси.

Он пропустил ее слова мимо ушей, продолжая стоять с поднятой рукой.

— Тик-так, Джейк Джилленхол. Ты тратишь свой последний час. И все хорошенькие девчонки достанутся другим, пока мы тут болтаем.

Он погладил ее по волосам и наклонился, чтобы поцеловать, потом сказал спасибо за веселый вечер и повернулся, чтобы уйти. Челси смотрела, как он возвращается в клуб, все еще чувствуя вкус его губ и пытаясь понять, сожалеет ли она об отказе.

Еще пять такси проехали мимо, потом наконец одно остановилось. Челси забралась на заднее сиденье и захлопнула дверь.

— «Хилтон», Рокфеллеровский центр, пожалуйста. На пересечении Пятьдесят третьей улицы и Пятой авеню.

Машина проехала несколько метров и остановилась.

— Наличные есть?

— Что, простите?

— У вас есть наличные?

— Нет. Я расплачусь «Визой». — Оставшиеся купюры Челси потратила в баре на последний «Поцелуй ангела». Она так опьянела, что совсем забыла про дармовую выпивку в ВИП-гостиной.

— Кредитку я не приму.

Челси постучала по устройству, установленному на разделительной перегородке.

— А зачем тогда эта штуковина, если вы кредитки не берете?

— Сломалась. Сегодня ночью только налом.

— Я заплачу, когда приедем, обещаю. У моих друзей есть деньги.

— Я в кредит не работаю, мисс. Нет денег — никуда не повезу.

— Ну, а я отсюда не вылезу. Что вы на это скажете?

— Счетчик тикает, мисс, а денег у вас нет. Вам нужно найти другое такси.

Неожиданно раздался стук в окно. Это был Джейк.

— Мой спаситель, — сказала она, опуская стекло. — Послушай, у меня нет наличных, а этот козел не принимает мою чертову кредитку.

— Ну, он не может так с тобой поступить, не правда ли, уважаемый?

— Скажите ему, уважаемый, — подхватила Челси. — Скажите ему сейчас же, что вы хотите заставить девушку в одиночестве бродить по улицам Нью-Йорка.

— Вам нужно забрать свою пьяную подружку из моей машины, — сказал водитель.

Джейк дотронулся до своего подбородка, словно обдумывал ситуацию.

— Положение затруднительное, не так ли?

Челси знала, что Стефани парень не приглянулся, но все же он был неотразим. Одежда и прическа не в счет, зато улыбка и этот вальяжный взгляд и нежные губы… Устоять невозможно.

— Ты можешь одолжить двадцать баксов? — спросила она. — В смысле, я знаю, что ты трепетно относишься к деньгам, и все такое, поэтому я обязательно вышлю их тебе из Индианы.

— Вот что я тебе скажу. Вылезай из машины и побудь со мной еще немного. Я позабочусь, чтобы ты попала домой.

— Я же тебе сказала, мне надо ехать. У меня вылет уже часа через три.

— Отлично, вот твои деньги. — Он вытащил из бумажника, лежавшего в кармане, сотенную банкноту. Челси потянулась к купюре, но он отдернул руку. — Как говорит мой папа, даром ничего не дается. Вам нужно заработать эти денежки, юная леди.

Челси склонила голову набок.

— И как твой папа предлагает мне их заработать?

— Хватит, — возмутился шофер. — Убирайтесь из моей машины.

Водитель открыл свою дверь, и Челси поняла, что еще несколько секунд, и он вытряхнет ее из салона.

Все еще посмеиваясь, они с Джейком отправились в подъезд дома за углом.

Опустившись на колени, она почувствовала пальцами ног холодный бетон и постаралась не думать о Марке. Всего-навсего один раз. Весенние каникулы. Нью-Йорк. Джейк Джилленхол. Это всего лишь мимолетная фантазия, а завтра все будет так, словно ничего и не произошло.

Сначала Джейк гладил ее по голове нежно, затем, уже почти достигнув оргазма, крепко обхватил пальцами ее голову, управляя движением. Он почувствовал, что дужка ее правой сережки выскочила из уха. Он не хотел, чтобы сережка упала. Не сейчас. Не в эти мгновения. Иначе Челси может остановиться. Он сунул сережку в карман и снова положил руку девушке на затылок.

Когда она закончила, Джейк помог ей подняться и чмокнул в губы. Он любил, чтобы девушки глотали, но после этого предпочитал обходиться без глубокого поцелуя. Она засмеялась, когда он отряхивал пыль с ее брюк.

— Где моя сотня баксов? — спросила она.

— Не говори глупостей. Мы возьмем машину Ника.

— Это ты не говори глупостей. Давай деньги, а то натравлю на тебя сутенера.

Он опустил сотенную в ее сумочку.

— Пойдем найдем тебе такси, пока твой сутенер не сказал, что я тебя присвоил.

— Если я могу проделывать такие штуки под дверью, я прекрасно сумею поймать машину. А теперь у меня и деньги есть, чтобы расплатиться. А ты лучше иди в клуб.

— Точно?

— Точно. Давай.

Он еще раз поцеловал ее, прежде чем уйти. Уже в двух шагах от «Пульса» он сунул руки в карман куртки, чтобы согреть их. И нащупал крохотные бисеринки ее сережки. Он подумывал было вернуться, чтобы отдать сережку, однако решил не портить такой замечательный финал.

 

Глава 42

У Рогана был такой вид, словно он только что видел Уильяма Шетнера, разгуливавшего по Зданию уголовного суда на Центральной улице, 100, в юбке из травы.

— Ты решил: поскольку ты невиновен, у тебя есть святое право предложить другому невиновному занять твое место в тюрьме? — Роган все никак не мог смириться с пониманием порядочности, которое продемонстрировал Майерс.

Тот упорно разглядывал свои руки. Он сидел за тем же столом в прокурорском зале совещаний, где лишь вчера Хайме Родригес рассказывал детективам об уборщике, который может представлять для них интерес.

Сьюзан Паркер была адвокатом с сомнительной репутацией, но по крайней мере она попыталась защитить своего нового клиента от гнева Рогана.

— Дайте человеку передышку. Вы схватили его за убийство, которого он не совершал. И он потерял самообладание.

Донован поднялся из-за стола и прошелся взад-вперед по комнате.

— Вы могли бы посоветовать ему, Сьюзан, рассказать все начистоту. Вместо этого вы разыграли спектакль.

Джейк поднял глаза.

— Вы собирались упрятать меня за решетку до конца жизни. Что мне еще было делать?

— Можно было рассказать нам правду в тот же вечер в «Пульсе», — подсказала Элли.

— Отлично. Что ж, убейте меня. Я облажался. Целая орава копов врывается в клуб, начинает расспрашивать о девушке, которая мне слегка вскружила голову. Ну, я тогда немного выпил и еще кое-что, как вы уже знаете, ну и слетел с катушек. А потом я только и слышал, что у вас на меня полно улик. Таксист. Моя ДНК. Время смерти. Ау меня не было ничего. В кои-то веки сразу пошел домой, как порядочный, чтобы Ник не терзал меня расспросами. За меня некому было поручиться.

— А тут подвернулся Симански, — продолжала Элли, — который готов был продать оставшиеся месяцы жизни, чтобы оградить дочь и ее будущего ребенка.

Джейк прикусил нижнюю губу. Теперь, когда на его волосах не было геля, а на теле — нелепой одежды, Элли понимала, почему Челси сочла его привлекательным.

— Когда Сьюзан позвонила мне в первый раз, это показалось мне безумием. Но мужик все равно умирал, и он пришел ко мне. Это была не моя идея. Ему нужны были деньги. А когда Сьюзан сказала, что у него уже была судимость за изнасилование, я решил: лучше он, чем я. Я вспомнил про сережку и понял, что ее можно использовать, чтобы вы поверили.

— А вам не приходило в голову, что больше всего при этом вы помогли настоящему убийце Челси Харт? — поинтересовалась Элли.

Джейк снова уставился на свои руки.

— Я об этом не думал.

— Вы думали только о себе.

— Возможно, — тихо ответил он, прежде чем поднять на нее глаза. — Но ведь и вы больше никого, кроме меня, не искали, верно?

Роган подался вперед и наставил на Майерса палец:

— Не перекладывай это на нас.

Майерс вжался в стул. Все остатки бравады исчезли, когда он полными отчаяния глазами посмотрел на Макса Донована.

— Но вы-то мне верите?

Оглядев всех присутствующих, Элли могла сказать наверняка: в этот момент ему действительно верили.

— Черт возьми! — Саймон Найт грохнул кулаком по столу. — Значит, теперь мне придется объяснять мэрии, почему Джейк Майерс выйдет на свободу?

Донован принялся рассказывать, что они вернули возмущенного Майерса в камеру и предъявили обвинение в создании помех правосудию, но Найт лишь отмахнулся от него.

— Мы точно это знаем? Почему же Симански сбежал, если он должен был взять на себя вину? Да вдобавок пырнул ножом копа.

«Поранил», — мысленно поправила Элли, глядя на белую марлю.

— По словам его дочери, Симански запаниковал. В теории план выглядел отлично, но стоило нам появиться в его доме, он понял, что последние месяцы ему суждено провести в тюрьме. Он подумал: как только мы найдем сережку, Джейк сможет выпутаться, даже если он смоется. А когда я загнала его в угол в переулке, он решил, что лучше умереть здесь и сейчас. Самоубийство с помощью копа.

— И что мы сейчас имеем? — спросил Найт. — Опять начнем с нуля?

— Мы знаем больше, чем вы думаете. Нам известно, что есть некто, начавший убивать в конце девяностых, почти десять лет назад.

Найт сморщил лоб.

— Почему вы так уверены, что Люси Фини была его первой жертвой?

— Мы не можем знать наверняка, пока не найдем мерзавца, но этот случай соответствует почерку. Общая черта всех этих дел — коллекционирование волос. Все нападения совершены, когда девушки выходили из клубов, но, я полагаю, что не в этом суть. Просто в такой ситуации жертва уязвима. И это позволяло ему скрываться, поскольку в четыре утра с беззащитными девушками в городе слишком часто случаются неприятности. Так что все дело в процессе убийства и в волосах. Люси Фини была задушена, и на ней обнаружили колотые раны. А ее волосы были грубо обрезаны, как у Челси Харт.

— Полный набор, — сказал Найт.

— Именно. Без ограничений. И пока без опасений, что его почерк будет отслежен. Робби Харрингтон. Ее он душит, но не дополняет это ножевыми ударами. Он более сдержан с волосами, ограничиваясь только челкой. Он не хочет, чтобы полиция увидела связь. В случае с Элис Батлер он вновь меняет тактику. Он наносит ей восемнадцать ножевых ран. Небольшие синяки на шее у нее есть, но ее он не душил. Возможно, его разочаровало, что она подстриглась, но, я полагаю, он все-таки взял немного волос на память: либо исхитрившись достать несколько прядок в парикмахерской, либо отрезав совсем немного после убийства — так мало, что никто не заметил.

— А затем у нас шестилетний перерыв и Челси Харт, — сказал Роган.

— Точно, а шесть лет — срок долгий. К этому времени он уже не беспокоится, что полиция выявит почерк. Он делает то, что действительно хочет. А за шесть лет самоконтроля страсть к насилию у него накопилась. Он душит ее, режет и обстригает все волосы.

— Как у Люси Фини, — заметил Донован.

Элли кивнула.

— Вот почему я уверена: мы обнаружим, что Люси была первой. Или же, если он убивал и раньше, это преступление из другой серии, совершенной после продолжительной паузы. Возможно, раньше он действовал за пределами Нью-Йорка.

— Почему же случился такой перерыв? — Саймон Найт откинулся в своем кресле и, сложив пальцы домиком, поднес их к своему резко очерченному подбородку.

Элли пожала плечами.

— Он мог сидеть в тюрьме за что-то еще. Мог состоять в продолжительной связи, которая каким-то образом удовлетворяла его желания. Его жизнь могла измениться, и ему больше не требовалось убивать, чтобы чувствовать удовлетворение.

Уильям Саммер перестал губить вичитских женщин почти сразу после того, как получил повышение по службе и стал частным охранником в небольшом коттеджном поселке в пригороде. После его ареста жители сообщали о различных случаях, когда Саммер злоупотреблял своими полномочиями. Кабинетные психологи пришли к выводу, что новые обязанности удовлетворяли его гипертрофированную тягу к контролю над окружающими, которую прежде могло заглушить лишь убийство.

— Но теперь он вернулся, — заметил Роган, — и очевидно, это связано с тобой. Он бросает Челси Харт там, где ты ее найдешь, ставит сигнал на телефоне, чтобы ты уж наверняка ее обнаружила. И Рейчел Пек оставляет возле «Флюидов», понимая, что ты узнаешь об этом от брата.

Приятно было слышать, как напарник излагает ее теорию. Без цинизма. Без сарказма.

— Он уродует прическу Рейчел, чтобы послать мне весточку. Вот что мы имеем, а значит, начнем мы вовсе не с нуля.

— Потому что при всем твоем очаровании только он и решился бы до тебя докопаться.

— Возможно, он понадеялся на то, — предположила Элли, — что я работаю в полиции всего-то пять лет, и два месяца назад занималась лишь делами о мошенничестве. Мне только однажды удалось поймать горстку подонков, и большинство из них все еще сидят.

Саймон Найт продолжил рассуждения:

— Значит, нам надо взглянуть на те старые дела и поискать врагов среди тех, кто попал в тюрьму после убийства Элис Батлер и недавно вышел.

— Это мысль. Я тоже об этом думала, но есть и другая вероятность.

Элли помедлила, чтобы все внимание сосредоточилось на ней.

— Наш парень может оказаться полицейским. — Она увидела неподдельное удивление на всех трех лицах, особенно на физиономии Рогана. Для него это не просто неожиданность. Скорее, потрясение, словно от пощечины. — Мне эта версия не нравится. Совсем. Но я возвращаюсь к хронологии. Меня перевели в отдел убийств месяц назад. Но на самом деле я проработала в отделе всего неделю до того, как на моем маршруте оказалась Челси Харт. Он хочет нас привлечь. Хочет, чтобы мы знали: после стольких лет в тени он готов поиграть с нами. Причем, похоже, поиграть он хочет именно со мной. К тому же меня предупреждали, что другим полицейским не понравится мое назначение.

— Вот это самое приглашение к игре меня и озадачило, — признался Роган. — Он крутит, мутит, то режет, то не режет, чтобы себя, видите ли, не выдать. А теперь выставляет у тебя во дворе афишу с вызовом?

— А значит, вопрос вот в чем: зачем он повышает ставку, если ему так долго все это сходило с рук? Один вариант: это преступник, которого я упекла за решетку в прошлом. Однако здесь прослеживается слишком странное совпадение — он вышел как раз в тот момент, когда я оказалась в отделе убийств и стала заниматься новыми делами. Другой вариант: это полицейский, который почему-то перестал убивать, а теперь опять пошел на преступления, чтобы бросить вызов мне.

— С Челси Харт он сделал все чисто.

— Верно. Единственное вещественное доказательство, которое мы обнаружили, привело нас к Майерсу. Детектив, работающий по делу Рейчел Пек, говорит, что у них тоже нет вещественных доказательств, по крайней мере пока. Я просмотрела дела Фини, Харрингтон и Батлер — ни крови, ни спермы, ни волосков. Этот парень умен. Он знает, какими бывают убийства в больших городах. Он в курсе, что серийный характер преступлений можно скрыть, убивая по ночам подвыпивших неразборчивых девиц; он знает, что эти дела уйдут нераскрытыми в архив, а смерть девушек станет всего лишь уроком для остальных.

— Есть предположения, где в полицейском управлении искать такого человека?

— На меня не смотрите, — сказал Роган. — Хэтчер может подтвердить: когда убили Челси Харт, я был дома в постели со своей женщиной. Она меня оттуда и выдернула.

— Что ж, мы однозначно можем исключить Рогана и меня. Остается приблизительно тридцать девять тысяч девятьсот девяносто восемь полицейских.

— Неужели я выгляжу так, будто настроен шутить? — удивился Найт. Он действительно так не выглядел.

Элли заговорила более серьезным тоном:

— Думаю, надо начать с тех, кто последнее время пытался пробиться в отдел убийств и не был взят. Следует также обратить внимание на нынешний состав отдела. У них есть причина недолюбливать меня, вдобавок несколько лет назад они могли узнать, что Фланн пытается найти связь между старыми делами. Это может объяснить, почему убийства не возобновлялись вплоть до его смерти.

— И что теперь? — спросил Донован.

Элли собралась было описать дальнейшие действия, однако вмешался Найт.

— Вы все отправляетесь домой отдохнуть, а я звоню комиссару полиции. Завтра утром мы в расширенном составе посмотрим на все новым взглядом, вероятнее всего с привлечением ФБР.

— Подождите секунду… — Слова Элли потонули в более громком заявлении Рогана: «Ни за что».

— Мы можем с этим справиться, сэр, — сказала она.

— И нам не надо менять состав группы, — поддержал ее Роган. — Это наше дело, и мы хотим работать над ним.

— Вы и будете над ним работать, но вопрос, как и в каком составе, находится вне вашей компетенции и далеко за пределами этого кабинета. Следствие по делу Челси Харт велось отделом по расследованию убийств, с вашим участием в моей команде, поскольку арест был произведен, и мы делали все, чтобы добиться обвинения Джейка Майерса. Теперь все согласились, что дела против Майерса по убийству у нас нет. Вы двое возвращаетесь в распоряжение полицейского начальства, а уж они решат, что делать с этой, мягко говоря, кучей дерьма.

Элли прекрасно понимала, куда клонит Найт. Он заявит полицейскому начальству, что его контора сделала все возможное по делу, переданному им так поспешно, однако теперь у них нет выхода — придется снять обвинения с Майерса. Лишившись подозреваемого, Найт легко мог самоустраниться от этого беспредела. Как и предупреждал Роган, Найт заботился больше о себе, чем о них.

— Без обид, сэр, но, я надеюсь, вы укажете руководству, что мы с Роганом имеем право продолжить это расследование. Убийца пытается привлечь мое внимание. И чем больше он этого добивается, тем вероятнее, что какой-нибудь из его поступков приведет нас к нему.

— А я вам, детектив, скажу: чем больше он пытается вами манипулировать, тем он становится опаснее. Мы знаем, что в «Дейли пост» обязательно появится статья об этом. Но никому не известно, какую реакцию это вызовет у него.

— Нам нужно предупредить людей, — сказала она.

Если убийца прикончит еще одну жертву, пока она, по распоряжению Найта, будет устраивать себе «перерыв», Элли не сможет смотреть на свое отражение в зеркале.

— Я не хочу предпринимать каких-либо действий, которые могут подтвердить сообщение в «Дейли пост», — отрезал Найт. — Это преждевременно.

— Нам не нужно подтверждать это сообщение. Любой человек, который смотрит новости, как минимум задаст себе вопрос, есть ли связь между смертями Челси Харт и Рейчел Пек. Даже не признаваясь, что мы ищем всего одного убийцу, можно связаться с клубами и барами. Попросить их внимательнее следить за девушками и предупреждать об опасности прогулок в одиночку.

— Предупреждать нужно не только их, — возразил Найт. — Я полагаю, вы достаточно умны, чтобы понять, как далеко может зайти игра, которую ведет этот человек.

Эта мысль уже не раз мелькала в голове Элли. Убийца, вышедший из тени, чтобы объявить о своем существовании, рисковал быть схваченным. Но если он стремится быть схваченным, наверняка он захочет какой-то награды. Возможно, ему достаточно игры в кошки-мышки, но Элли подозревала, что это лишь разминка.

— Я смогу о себе позаботиться. — Эти слова прозвучали не так уверенно, как ей хотелось.

— Не сомневаюсь, так и есть, — ответил Найт. — Но на вашем месте я бы пока держался подальше от клубов.

Через час Элли и Роган подготовили пресс-релиз, одобренный Найтом и бюро общественной информации управления, после чего разослали его по всем участкам Манхэттена для распространения в увеселительных заведениях города. Элли была тронута, что Донован остался помочь им и даже забрал с собой пачку объявлений, чтобы развесить в районе Нолита, возле своего дома.

Закончили они лишь к восьми часам вечера. Элли весь день ничего не ела, кроме утренней лимонной слойки, купленной у Мэнни. Она чувствовала себя виноватой из-за того, что думает о еде, но поделать с этим ничего не могла. Будто желая доконать ее, желудок предательски заурчал, когда они спускались в лифте.

Донован положил ладонь себе на живот.

— Это у меня или у вас?

— Спасибо, что готовы принять вину, но это у меня.

— Да я и сам подкрепился бы. Вы как, ребята?

Элли взглянула на Рогана.

— Нам велели сделать перерыв. Я делаю перерыв и отправляюсь домой, чтобы как следует выспаться. Увидимся завтра.

Роган удалился, оставив Элли возможность самостоятельно принять или отвергнуть приглашение Донована.

— Еда — это хорошо всегда.

«ПЯТЬ СМЕРТЕЙ ЗА ДЕСЯТЬ ЛЕТ», — гласил заголовок на домашней странице «Дейли пост». На размещенной рядом с анонсом фотографии была изображена Рейчел Пек. Девушка выглядела гораздо шикарнее, чем когда-либо, даже лучше, чем в ту ночь, когда он подобрал ее на улице в районе Мясного рынка. Он предположил, что этот портрет был сделан по совету литературного агента. Насколько он знал, издатели теперь заботятся о подобных вещах.

Он кликнул мышкой по заголовку и прочел полный текст. Здесь были названы все: Люси Фини, Робби Харрингтон, Элис Батлер, Челси Харт и Рейчел Пек. Все были эксцентричны. И пьяны. А теперь мертвы, и клочки их волос убийца забрал на память.

Изложено было на редкость подробно, если учесть, что тело Рейчел обнаружили лишь утром. Для газеты это было не характерно. Размещение статьи на веб-сайте обычно использовалось, чтобы лишь подманить читателя, а уже наутро продать бумажный выпуск с более подробной версией.

Он пересел с дивана на пол, выкатил пуфик и вытащил деревянные половицы, а затем кусок ДСП. После этого он извлек пять пластиковых пакетиков: два новых, три — выцветших от времени. Больше всего волос лежало в пакетиках Люси и Челси. Пакетики Робби и Рейчел были заполнены меньше. От Элис осталось всего несколько прядей. Как же хотелось ему спасти те чудесные локоны, которые она так решительно отрезала! Он видел, как она зашла в салон, и наблюдал весь процесс стрижки. Однако войти он не осмелился, не говоря уже о том, чтобы стащить волосы с пола в парикмахерской.

Люси, Робби, Элис, Челси и Рейчел. Благодаря «Дейли пост» он не единственный человек, знавший, что их истории связаны.

Оставалась лишь одна, последняя жертва.

 

Глава 43

Макс велел таксисту ехать в район Флэтайрона, а затем показал дорогу к «Сала Один Девять», испанскому ресторану на 19-й улице.

— Надеюсь, вы любите тапас, — сказал он, открывая тяжелую деревянную дверь в красный зал ресторана, отделанный кирпичом и камнем и освещенный лишь маленькими свечами на разбросанных по залу столиках.

— Я люблю все — главное, чтобы дали семь разных видов еды зараз.

Ресторан уже заполнили проголодавшиеся посетители. Чтобы не ждать сорок пять минут, они приняли предложение хозяйки зала поесть в баре, где Макс заказал кувшин сангрии, а также сыр и крокеты на закуску.

Со вчерашнего вечера, с того самого кофе, который был не просто кофе, им впервые удалось остаться наедине. Переход от официальных ролей к тому, что можно было считать свиданием, был нелегким для обоих. Элли хотелось поговорить о деле, а у Макса явно возникли иные вопросы.

— Если это не мое дело, так и скажи, но я заметил, что сегодня вы с Роганом пользовались каким-то тайным языком.

— Ничего тайного. Просто мы до сих пор притираемся как напарники.

— Глядя со стороны, могу сказать: похоже, ты успешно подхватила ритм. Я понял, это он не хотел посвящать нас с Найтом в детали расследования, но между собой вы утрясли этот вопрос, не перекинувшись даже словом.

— Мы перекинулись, — возразила Элли, припомнив сцену в машине во время ожидания Донована. — Просто тебя в этот момент не было с нами.

— Должен сказать, я работаю уже несколько лет, но ты не похожа на тех полицейских, которых я прежде встречал.

— Чтобы выделиться в ПУ Нью-Йорка, по-прежнему достаточно быть девчонкой.

— Дело не только в этом. Не знаю. Ты же изучала введение в право, верно? Никогда не жалела, что не пошла учиться дальше?

Элли уже сталкивалась с подобным мнением. Обычно копов считали недалекими работягами-традиционалистами. А она училась в колледже. Жила на Манхэттене. Ее предыдущий парень был служащим инвестиционного банка. Она иногда даже прихвастнуть этим могла.

Когда люди говорили, что она не похожа на полицейского, это, скорее, было связано с их собственными стереотипами, чем с Элли. Ее банковский служащий, к примеру, все время спрашивал, когда она собирается завязать с полицией. Билл не желал понять, что она в самом деле подходит для этой работы, и это одна из причин, почему сейчас Элли живет в одиночестве. Она надеялась, что не нарвется на то же самое с Максом.

— Когда ты растешь в здешних местах, неизбежно становишься врачом, юристом или членом правления корпорации. Однако мой отец был полицейским, а мама — бухгалтером. Сосед слева — водопроводчиком. Сосед справа работал на кладбищах самолетов «Боинг». Поскольку я родом из Вичиты, мне и в голову никогда не приходило извиняться, что я полицейский.

Донован отставил бокал с вином и оперся ладонями о стойку бара.

— Ладно, давай кое-что проясним. Во-первых, я вырос неподалеку отсюда, в Кью-Гарденс, мой папа до сих пор трудится продавцом в обувном магазине, а мама работала стоматологом-гигиенистом. Когда я сказал отцу, что отказался от шестизначного годового дохода, чтобы стать прокурором, он повел себя так, словно меня осудили и я прошу денег, чтобы выйти под залог. Так что, насколько я понимаю, любящий свою работу человек ни перед кем извиняться не обязан.

— Прости, пожалуйста. Просто я так привыкла, что…

— Можешь не объяснять. Это мне следовало выражаться яснее.

— Хочешь сказать, это не было вызовом на состязание «Кто был беднее в детстве»? — Щеки Элли все еще горели.

— Ты не такая, как большинство моих знакомых полицейских, поскольку у тебя в голове не заложена установка: «Мы против них».

— Ну, это проще простого, — обрадовалась она перемене темы. — Я не вижу в этом смысла. Для меня важнее всего — завершить работу.

— А когда ты изучала введение в право, тебе никогда не хотелось стать прокурором?

— Мне нравится быть копом. Нравится прямолинейность этой работы. Ты видишь все с самого начала. Первой говоришь с потерпевшими, свидетелями, подозреваемым. Твое чутье задает тон всему расследованию. И если я защищаю закон, мне хочется делать это в качестве копа. Я подумывала стать адвокатом, но только ради того, чтобы не иметь дела с этой темной, печальной, вгоняющей в тоску мерзостью, о которой мой отец думал изо дня в день. Я пошла туда из-за денег.

— Значит, по твоим словам, я получил самое худшее.

— Не обижайся.

Сказать по правде, за последние дни Элли несколько раз размышляла: а может быть, ей больше подошла бы работа в прокуратуре? Если Экелс видел в ее молодости и горячности недостатки, требующие искоренения, Найт считал ее идеальным свидетелем. Дэн Экелс и подобные ему люди всегда будут управлять полицией, и Элли обречена бодаться с ними. А вот в случае с Саймоном Найтом, казалось, нужно лишь делать свое дело, пробиваясь сквозь вранье и чушь. Она могла бы готовить дела по убийствам для суда, не становясь при этом центральной фигурой в новостях и книгах своих бывших парней.

Но сегодня вечером, когда дело против Джейка Майерса развалилось, Саймон Найт показал свое истинное лицо. Он сделал все, чтобы подстраховаться, заручившись поддержкой комиссара полиции и мэра. Он говорил о возможности создания оперативной группы. И даже о привлечении ФБР.

И она отреагировала так же, как Роган. Ревниво. Охраняя свою территорию. Найт показал свое истинное лицо, но и она раскрылась перед ним. Только ее лицо оказалось мрачнее, чем хотелось бы.

Оно выдавало в ней полицейского, который не может не говорить о работе.

— Думаешь, Майерс был прав? — осведомилась она.

— Наняв человека, который стоит одной ногой в могиле, чтобы он взял вину на себя? Нет. Я уверен, никакая мораль этого не оправдывает.

— Нет, я говорю об ограниченности нашего восприятия. Мы все хотели, чтобы преступником оказался он. В этом случае у нас был арест. Подозреваемый. Суд. И довольная мэрия.

— Я знаю тебя всего три дня, но уже могу сказать, что ты хороший полицейский. Если бы он сказал тебе правду, ты дралась бы как бешеная с любым и доказала бы, что мы поступили правильно.

— Возможно, — согласилась она, отправляя в рот очередную крокету. — Возможно, если бы он все чистосердечно рассказал в понедельник ночью. Если бы он сказал правду в первый раз, когда мы его допрашивали в «Пульсе». Но поскольку он все время лгал…

— Никакие присяжные бы ему не поверили, — подхватил Донован. — Это верно.

— Думаю, я тоже не поверила бы.

Они заказали еще четыре тарелочки с закусками на двоих, и тут в перерыве игры «Никс» по телевизору над баром показали анонс местных новостей.

«Сегодня в одиннадцать». Главной новостью было обрушение лесов в Верхнем Ист-Сайде. Мойщик окон пролетел тридцать шесть этажей и остался жив.

Кроме того, местная газета разорвала Интернет-бомбу. Неужели серийный убийца ищет своих жертв в ночных клубах Манхэттена? И почему ПУ Нью-Йорка не рассказывает вам о шокирующих деталях его почерка? Газета обещает новые подробности завтра утром, но мы расскажем вам об этом уже сегодня в одиннадцать.

Картинка сменилась рекламой коммуникационной компании «АТ&Т».

— Господи, — пробормотал Макс. — Как же меня бесят такие вещи.

— Ты заметил, как они это подали? «Местная газета разорвала Интернет-бомбу». Получается, что это рассказ о рассказе.

— Вот это меня и раздражает. Один из таблоидов печатает какие-то дикие домыслы, а затем остальные подонки воспроизводят ту же чушь, не затрудняя себя ни малейшей проверкой, как подобает настоящим журналистам.

— Только сейчас эта чушь оказывается отчасти правдивой, — заметила Элли, наклоняясь так, чтобы ее слов не услышали остальные.

— Да уж, черт возьми. Они этого не знают, да им и наплевать. Они пугают людей и шокируют ради своих высоких рейтингов. А если мешают расследованию, или подвергают людей риску, или не дают признать виновного таковым, их это абсолютно не колышет. Извини, я немного вспылил.

— Не извиняйся, — попросила она. — Приятно встретить единомышленника. Мой бывший парень (прости, я знаю, что на первом свидании про бывших не говорят, но это дело давнее) всегда спрашивал меня, почему мне непременно нужно останавливать свое внимание на таких мрачных темах.

Билл, как и большинство окружающих, не задумывался о гадостях, которые люди постоянно вытворяют друг с другом. Питеру Элли была признательна за то, что он по крайней мере разделял ее неспособность закрывать глаза на реалии этого мира. Однако видели эти реалии они в разном свете. Питер смаковал преступления, поскольку тело, найденное в подходящем месте и желательно истерзанное, могло увеличить тираж. Его увлеченность собственной книгой свидетельствовала о том, что он никогда не понимал Элли по-настоящему.

— Ладно, знаешь, сколько женщин, с которыми у меня были мало-мальски серьезные отношения, интересовались, когда я начну извлекать выгоду из своего юридического образования?

— А ты попал в прокуратуру сразу после юридической школы?

— Нет. Года два пахал в крупной конторе, чтобы выплатить кредиты, но у меня и в мыслях нет возвращаться туда. Восемьдесят часов в неделю ради многомиллионных тяжб и долгих препирательств о том, кто получит самый крупный бонус или клиента. Посмотрела бы ты на дела, которыми я занимался, на многое изменила бы взгляд. То, что все считают реальным миром, кажется просто страной чудес. Как будто у тебя появляется иное представление о нормальности. Ты понимаешь, о чем я, или мне прекратить эту болтовню?

— Да что ты, это вовсе не болтовня, и я прекрасно тебя понимаю.

Донован, как и она, видел последствия преступлений, совершенных людьми, которыми двигало абсолютное зло, зло в чистом виде; видел мужчин, которые применяли сексуальные пытки, хладнокровно отнимали жизнь у других, могли заживо похоронить ребенка, а потом преспокойно сделать себе бутерброд с колбасой.

Элли все свое отрочество потратила на поиски нормальности, которая для других была естественной, как дыхание. С того дня, как нашли тело ее отца, Элли была убеждена, что ее самые черные мысли рассеются, когда она все-таки раскроет истинные обстоятельства его смерти. Но из Канзаса она вернулась, понимая, что безмятежность уже никогда не станет частью ее образа. Она всегда будет просыпаться от кошмаров. И никогда не научится отключаться от своей работы.

«Иное представление о нормальности». Возможно, дабы наконец избавиться от чувства, что она никогда не станет похожей на других, ей нужно именно это.

Виброзвонок мобильного заставил ее вздрогнуть. Это снова был Питер. Через несколько секунд телефон опять завибрировал в ее руке, что указывало на поступление нового сообщения.

Элли изо всех сил старалась не думать о нем. Она была приглашена на вкусный ужин умным, милым, невероятно привлекательным парнем, который, возможно, и вправду разделяет ее нелепую «болезнь». У нее действительно есть причины забыть о своем дурацком телефоне. Элли проглотила еще несколько кусочков чоризо, а затем, извинившись, направилась в дамскую комнату.

«Привет, это я. Черт возьми, клянусь, я не слишком навязчив. Ну ладно, я в некотором смысле чертовски навязчив, поскольку стою сейчас у двери твоего дома».

Элли покачала головой. «Знаю, я не должен был приходить, но мне невыносима мысль о том, что ты меня ненавидишь. Я не хочу, чтобы все закончилось именно так». Джесс был прав, говоря о Питере. Сам по себе финал отношений не был для него проблемой. Просто ему не хотелось казаться плохим парнем.

«И вот я, весь такой полунавязчивый, сижу на крыльце твоего дома и вижу, что какая-то машина несколько раз объезжает квартал и останавливается напротив. К тому времени, когда из нее выбрался водитель, я уже ушел погреться в кофейню. В общем, это был твой лейтенант. Я не знаю, звонил ли он в твою квартиру, видел только, как он уезжал, но все равно решил сообщить об этом. Либо ты втайне крутишь роман со своим заклятым врагом, либо случилось что-то важное. Нет, я не стану выведывать, о чем идет речь, чтобы потом написать статью».

Элли почувствовала, что ее губы сложились в грустную улыбку.

«Прости, что мелю вздор. Я больше не стану досаждать тебе. Мячик на твоей стороне. Пока, Элли».

Элли знала: в конце концов она отправится в квартиру Питера, чтобы их отношения закончились на более светлой ноте, но в эту минуту она могла думать лишь об одном — о Дэне Экелсе, стоявшем у ее дома.

Преступник не оставил ДНК. На местах происшествий не было никаких вещдоков. Он знал о том, как совершают преступления в больших городах. И запросто мог выследить, как Элли проводит день.

Сегодня Саймон Найт спросил у нее, с чего можно начать поиски убийцы в ПУ Нью-Йорка, среди сорока тысяч полицейских. Только что один из них забрался на самую первую строчку возможного списка.

 

Глава 44

Джей Джей Роган и Макс Донован странновато смотрелись на таком родном коричневом диванчике Элли. Несколько недель назад она и знакома не была ни с кем из них, а теперь они, почти соприкасаясь бедрами, сидели бок о бок в ее гостиной, среди сваленных кипами журналов, разбросанной одежды и пустых пивных бутылок; виновником царившего вокруг беспорядка был исключительно Джесс.

Получив голосовое сообщение Питера, она отправилась домой. Если Экелс ее разыскивает, ей нужно быть на месте. Пусть он ее найдет. Она хотела посмотреть ему в глаза и выяснить, как он сумел так долго дурачить стольких людей.

Макс увязался за ней. А когда Элли из такси позвонила Рогану, тот решил немедленно приехать к ней из Бруклина. И вот сейчас они сидели на диване в комнате, где бывали только она, Джесс, да еще курьер из ресторана.

— Давайте не будем торопиться с выводами, — говорил Роган. — Этот чертов лейтенант Дэн Экелс душит девчонок и обрезает им волосы на фиг? Что за хрень? Надо все-таки в этом разобраться.

— Я уже разобралась, — возразила Элли. — Он вел дело Элис Батлер. И упомянул в отчете, что незадолго до убийства Элис рассказала сестре, что кто-то ее преследует, однако упустил тот факт, что она засекла того парня, когда возвращалась из парикмахерской.

— А ты сама, конечно, включила бы эту деталь в отчет?

— Я? Разумеется.

— Ладно, ты чокнутая педантка. Но ты уверена, что любой другой полицейский написал бы об этом?

— Нет, конечно. Вот почему я решила, что Экелс это просто упустил. Но когда мы занялись делом Челси Харт, он даже не потрудился упомянуть о том, что, возможно, это почерк того же преступника. Мы знаем наверняка, что Макилрой обращался к Экелсу три года назад по поводу этих старых дел. Одно из них касалось Люси Фини. Можно сказать, что случаи Робби Харрингтон, Элис Батлер и Рейчел Пек не похожи на случай Челси Харт, но сходство в делах Челси и Люси отрицать невозможно. Обе задушены. У обеих ножевые раны. И волосы — простите меня, но такое не заметить нельзя. Почему же он умолчал об этом? Три года назад он заставил Макилроя отказаться от поисков связи между этими делами, а вчера утром настаивал на том же в разговоре со мной.

Донован кашлянул, прежде чем вмешаться.

— А тогдашнее расследование Макилроя могло бы объяснить перерыв в убийствах. Возможно, Экелс готов был убить снова, но побоялся, что Макилрой заметит сходный почерк.

— А со смертью Макилроя, — продолжила Элли, — путь был открыт. Вдобавок Экелс знал, что фотография в «Сан», сделанная в тот вечер в ресторане, взята у Джордан Маклафлин. Как полицейский, он легко мог вступить в контакт с парнем типа Даррелла Вашингтона. Соседи говорили, что у него была склонность чересчур много болтать с копами.

— Черт, — ругнулся Роган. — Говоришь, Вашингтон жил в квартале Ла Гуардия?

— Сразу за Манхэттенским мостом. Со своей матерью.

— Экелс когда-то работал на Седьмой авеню. Он постоянно бывал в тех местах, когда Вашингтон был еще мальчишкой. Я начинаю въезжать в эту чумовую идею.

— Кроме того, Экелса не назовешь моим горячим поклонником, — напомнила Элли.

— Если он и считает тебя геморроем, — заметил Роган, — это еще не повод вырезать твои инициалы на лбу какой-то девицы.

— Может, тогда ты расскажешь мне, почему Дэн Экелс вдруг нарисовался сегодня возле моего дома, колесил по кварталу и подходил к моей двери?

— Может, Питер это просто выдумал, чтобы с тобой повидаться?

— Вряд ли, — возразила Элли. — Если он сказал, что Экелс приезжал сюда, значит, так оно и было.

Ей не хотелось обременять Донована подробностями своих отношений с Питером Морсом, а Макс был достаточно тактичен, чтобы не допытываться.

— Будем надеяться, что мы вскоре получим объяснение, — проговорил Донован.

Он позвонил Саймону Найту, который снова успел подстраховаться, направив их за руководящими указаниями к заместителю начальника полиции Элу Каплану. Стоявший во главе Детективного отдела Южного Манхэттена, Каплан и был тем человеком, по чьей протекции Элли попала в отдел убийств, и сейчас она снова оказалась в зоне его внимания. Каплану хватило самообладания выслушать, что утром прокуратура собирается снять с Майерса обвинение в убийстве. Он не собирался игнорировать возможность, пусть и гипотетическую, что в этом замешан один из его сотрудников.

Именно замначальника полиции позвонил куда следовало. И пока они сидели посреди свинарника в гостиной, оперативник из следственного отдела прокуратуры в сопровождении людей из Управления внутренних расследований направлялись к дому Экелса в районе Форест-хиллс.

Донован уже в четвертый раз набрал оперативника из следственного отдела прокуратуры.

— Не появлялся?.. Помню, ты сказал, что позвонишь. Но я все равно буду набирать тебе каждые полчаса, чтобы узнать новости… Хорошо. Спасибо за терпение.

Он захлопнул крышку мобильного и посмотрел на часы.

— Почти час ночи. А что, Дэну Экелсу свойственно гулять до такого времени, пусть даже и в пятницу?

Элли испытывала то невразумительно-противное чувство, которое возникает от сочетания недосыпа с избытком адреналина.

— Я ничего не знаю об этом человеке.

Она вспомнила, как описывал одну из нотаций лейтенанта Фланн Макилрой: «Просто представь себе грубого и придирчивого босса из какого-нибудь полицейского фильма».

Совсем недолго пообщавшись с лейтенантом, она пришла к выводу, что его поведение компенсирует собственную неуверенность. И теперь задумалась: а не прикрывает ли маска бывалого и знакомого полицейского куда более темную тайну?

— Я чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы его удалось найти, — заметил Донован.

— Я тоже.

Вскоре после полуночи Элли все же уломала Рогана пойти домой, пообещав незамедлительно сообщить ему о любых новостях. Чем дольше Экелс нигде не объявлялся, тем больше подозрений он вызывал.

— Не будь он копом, ты бы наверняка орала на меня, заставляя поднять с постели самого осторожного из судей, какого только можно найти, и подписать ордер на обыск.

— Орать я не стала бы.

— Значит, умолять?

— Мечтай, мечтай. — Элли съежилась на когда-то белом кресле, подтянув колени к груди и задумавшись, почему она не настаивает на более радикальных мерах. Если они правы, Экелс убил как минимум пять женщин, две из которых — на ее памяти. Если они правы, в этот момент он может выслеживать очередную жертву или готовиться напасть на Элли.

Но, возможно, они не правы.

Если они не правы, а она станет предпринимать усилия, чтобы оформить ордер на обыск дома Экелса, ее карьере конец. На следующий же день она распрощается с отделом убийств. В течение года ее и вовсе выставят из управления. Другой полицейский махнул бы рукой, уехал в другой город и начал все сначала, но не она. Она — Элли Хэтчер, девушка из «Дэйтлайна» и журнала «Пипл», и это ее чокнутый папаша прикончил себя из табельного оружия.

Элли доверяла своему чутью. Доверяла настолько, что сама пинком вышибла бы дверь Экелса, если бы внутренний голос сказал ей, что так надо, и наплевала бы на последствия.

Но не мысль о чудовищных последствиях подобной ошибки заставляла Элли сжиматься в кресле. Внутренний голос говорил ей, что она упускает нечто важное. Умом она осознавала факты, но чутье твердило, что есть и другой способ взглянуть на них. Детальки детского конструктора можно собрать как угодно, вот и факты способны сложиться в иную историю, если заново перебрать их и составить правильную комбинацию.

Она просто не готова была открыто нападать на Экелса. Его дом взят под наблюдение. Оперативники втихаря звонили друзьям Экелса из управления, пытаясь выяснить его возможное местонахождение: какая-нибудь девушка, игра в покер до поздней ночи, — что-нибудь, объясняющее его внезапное исчезновение после загадочного визита к дому Элли.

Еще часок, подумала она. Девяносто минут. Два тридцать утра станут переломным моментом. Половина третьего — время достаточно позднее, чтобы подтвердить ее подозрения. У нее впереди девяносто минут, чтобы разобраться, что же она упустила.

— У тебя разве нет квартиры, куда тебе нужно вернуться? — спросила Элли.

— Вообще-то квартира у меня есть, однако возвращаться туда прямо сейчас нет ни малейшего желания. Я останусь тут, пока ты меня не выгонишь.

— Ценю твою заботу, но мне защита не нужна. Вон, посмотри, какая пушка. — Она указала на кобуру, лежавшую на кухонном столе.

— Если ты думаешь, что, оставаясь здесь, я намерен защищать тебя, то серьезно переоцениваешь мою храбрость. Я же юрист, чернильная душа. Сегодня все защитные функции выполняешь ты.

— Ты же не можешь пробыть здесь всю ночь. — Эти слова почему-то прозвучали так, словно она имела в виду прямо противоположное. И Макс это тоже услышал.

— О целой ночи я и не думал. Я лишь говорил о том времени, пока ты меня не турнешь. Если же утро вдруг настанет раньше, так тому и быть.

— Я тебя знаю всего три дня.

— Да, но подумай, сколько времени мы провели вместе. — Макс посмотрел на часы. — Только сегодня часов, наверное, четырнадцать. А это равносильно приблизительно третьему или четвертому свиданию.

— Ничего себе свидание! С полиграфом и выяснением, пытается ли мой лейтенант меня прикончить.

Он поднялся с дивана и подошел к ней.

— Ну так уж я подкатываюсь к девушкам. Свидание с Максом Донованом — это всегда приключение.

Элли видела, что он вымотался не меньше ее и вдобавок очень старается не показывать свою тревогу. И в этот момент она, так часто предпочитавшая одиночество, поняла, что рада его присутствию. Макс был человеком, который может — или, вероятно, когда-нибудь сможет, — действительно понять ее.

Когда он опустился на колени рядом с ее креслом, Элли не стала его останавливать. А когда Макс пригнулся, чтобы поцеловать ее, она решила ни о чем не думать — и пусть все идет, как идет.

 

Глава 45

Застегивая на ходу плащ, лейтенант Экелс прошел через вымощенный мрамором вестибюль одного из домов жилого комплекса «Поселок Трампа» и сел в свой черный «Додж Чарджер». Он выехал на Вестсайдское шоссе, чувствуя, что напряжение, возникшее несколько часов назад, потихоньку покидает его. Марлин влияла на него.

Прошло уже четыре года с момента их знакомства, и если кто-то предсказал бы тогда, в какие странные отношения оно перерастет, Экелс тут же вызвал бы санитаров со смирительной рубашкой.

Он прижал хмыря, который оплачивал квартиру Марлин в той высотке, а затем почти сразу получил повышение. Для Экелса было не совсем еще ясно, какое место занимал Винни в своей криминальной семье, но именно в тот день Экелс накрыл одного из его подручных на сбыте поддельных концертных билетов.

Когда Экелс застал Винни в ресторане у Элейн, тот держал в объятиях свою подругу — крашеную блондинку с искусственными сиськами. Когда Экелс вытащил наручники, Марлин предложила ему минет в обмен на освобождение Винни. Экелс был уже год в разводе, к тому же знал, что парни типа Винни вечно ухитряются выкрутиться. Ориентируясь на привычные представления о таких людях, как Винни, Экелс ожидал, что тот даст Марлин по физиономии и полезет в драку, просто чтобы сохранить лицо. Вместо этого он остался за столом доедать свою телятину, а Марлин с Экелсом отправились прогуляться до машины.

И четыре года спустя Винни, казалось, не видел никакой проблемы в том, что Экелс иногда заскакивал к Марлин, во всяком случае, пока лейтенант, в свою очередь, оказывал ему небольшие услуги: снимал штрафы за нарушение правил движения, отгонял конкурентов, отслеживал номерные знаки, — в общем, делал то, что никому не причиняло вреда. Мужчины понимали друг друга.

Почему Марлин терпела все это, оставалось загадкой. Винни заботился о ней, но жила она в квартире-студии площадью сорок шесть квадратных метров на нижнем этаже, расположенном прямо напротив эстакады Вестсайдского шоссе. Насколько понял Экелс, ей было важно лишь то, что она проживала в здании, носящем имя Трампа.

Он старался не злоупотреблять сложившимся положением, навещал ее всего раза четыре в год и только в те дни, когда ему действительно было невмоготу. Она умела его утешить.

Визит к Марлин помог ему, как он и предполагал, однако озабоченность не отпускала. Завтра утром в «Дейли пост» появится статья, в которой убийство Челси Харт свяжут с четырьмя другими. Тогда в управлении начнется аврал.

Он испытал большое облегчение, когда арестовали Джейка Майерса. Этот придурок отлично подходил на роль преступника, и возможная связь между Челси Харт и другими девушками ушла в тень. А затем к нему в кабинет влетела Хэтчер и снова подняла шум насчет тех старых нераскрытых дел.

Еще немного, и капитан, а может, и помощник начальника полиции начнут задавать ему трудные вопросы. Делом Элис Батлер — третьим по счету — занимался он сам, и никакого почерка не заметил. Одно это выставляло его никудышным детективом. Все с легкостью в это поверят. Экелс знал, что он не лучший полицейский. И что повышение получил исключительно благодаря хорошим результатам тестирования, однако никогда не пользовался уважением ни вышестоящих, ни подчиненных.

Но когда управление доберется до результатов посмертных исследований, они столкнутся не просто с дрянной полицейской работой. Когда три года назад Фланн Макилрой пришел к нему со своей дурацкой теорией, Экелс велел ему заткнуться и перестать возиться с висяками. Не то чтобы Макилрой когда-либо подчинялся приказу, но другие могут подумать иначе. Но больше всего он ошибся, вне всяких сомнений, что смолчал, когда его детективы занялись делом Челси Харт.

Управление ополчится на него. Ему нужно подстраховаться. Нужно разыскать Хэтчер. От нее, конечно, сплошная головная боль, и причинами, почему она попала на это место, наверняка были ее пол и внешность, однако ему приходилось признать: она проницательна. А также разумна и вдобавок порядочна. Он нашел способ обратить эти качества Элли в свою пользу.

Он повернул на 42-ю улицу и направился на восток в сторону 5-й авеню, затем свернул на 38-ю улицу. Он собирался припарковаться перед тем же гидрантом, что и раньше, но какой-то хмырь на «Таурусе» уже занял его место.

Экелс опустил стекло и жестом велел водителю «Форда» сделать то же самое.

— Эй, приятель, тут стоять не положено.

Уличный фонарь светил прямо на машину Экелса, так что внутри «Тауруса» он ничего разглядеть не мог. Лейтенант посигналил и снова показал жестом, чтобы водитель опустил стекло, на этот раз помахав полицейским разрешением на парковку, которое он держал на торпеде.

— Давай, отъезжай.

Водительская дверь «Тауруса» открылась, и в тусклом свете Экелс увидел мужской затылок и рыжую куртку.

— Мир тесен, лейтенант.

Экелсу хватило одного мгновения, чтобы узнать человека, вышедшего из машины. Отличный пример поразительной невезучести Дэна Экелса. В этом городе проживают восемь с половиной миллионов человек. Стоило Экелсу разок прищемить хвост одному из них, и вот на тебе — тот его узнал. В придачу к другим неприятностям ему только не хватало еще этого болвана, который может сообщить всем, что его пора выпихнуть с работы.

Мужчина вытащил из кармана правую руку в перчатке. Экелс протянул ему свою, чтобы обменяться рукопожатием через открытое окно.

Боковым зрением Экелс уловил какое-то движение.

— Что за черт?

Пытаясь отпрянуть от влажной ткани, которую сунули ему в лицо, он потянулся к своему «Глоку». Ремень безопасности сковывал движения. Застегнутый на все пуговицы плащ туго обтягивал тело. Экелсу никак не удавалось дотянуться до оружия. Более того, он даже не чувствовал его у себя на боку.

Возможно, ему стоило проявить дальновидность. Не цепляться так за этого Майерса. Но когда то и дело шпыняет мэрия, очень хочется верить, что задержанный виноват. Экелс был не первым полицейским, страдающим узостью зрения. Если бы он упомянул о тех висяках, как только к ним попало дело Харт, он не оказался бы в таком положении. А ему всего лишь хотелось удержаться на этой должности. Если он правильно будет обращаться с Хэтчер, она его, в случае чего, прикроет.

У Экелса закружилась голова. Прежде чем окончательно потерять сознание, он сообразил, что пистолет остался у Марлин, на прикроватном столике. Будь он хорошим полицейским, понял бы, что приезжать сюда опасно.

Водитель «Тауруса» открыл дверь Экелса и быстро оглядел 38-ю улицу. Какая-то парочка переходила Парк-авеню, но, казалось, не обращала на него никакого внимания. В окнах ближайшего жилого дома тоже зевак не наблюдалось.

— Ты, парень, не в той форме, чтобы рулить, — сказал он просто так, для подстраховки. Он отстегнул ремень безопасности водителя, нагнулся, чтобы переместить его ноги, а затем перевалил все тело на пассажирское сиденье.

Потом забрал с торпеды парковочный пропуск, сунул его под стекло своей машины, запер «Таурус» и сел за руль «Чарджера».

Теперь у него сам лейтенант полиции Нью-Йорка, и мужчина мог побиться об заклад, что сумеет обменять его на молодую блондинку-детектива.

 

Глава 46

— О, черт! Глаза мои, глаза! Дайте дротик, и я выколю себе глаза! Прикройтесь хоть чем-нибудь, ребята.

Элли показалось, что она вынырнула из самого глубокого сна в жизни. Она увидела свет, проникавший сквозь шторы гостиной, и своего брата, стоявшего у входной двери с ключами в руке и ухмылкой на физиономии.

— Черт. Черт. Который час?

— Пять сорок пять.

— Проклятье. Девяносто минут. Я хотела подождать всего полтора часа.

Макс Донован, лежавший рядом с ней, на полу гостиной, постепенно приходил в себя. Он ухватил угол флисового покрывала, которое Элли прижимала к груди, но затем решил обойтись голубой подушкой.

— Черт, мы уснули, — сообразил он.

— Ну ты провидец гребаный!

— Мой брат Джесс, — представила Элли так, словно пыталась что-то объяснить, и обворачиваясь покрывалом.

— Привет. — Макс протянул Джессу свободную руку. — Макс Донован. Извиняюсь, что при таких обстоятельствах.

— Ты наверняка поймешь, если я не отвечу на твое рукопожатие. Мне вовсе не хочется думать о том, где была эта рука в шесть утра.

— Господи, Джесс!

Брат бросил на журнальный столик газету.

— Я решил, тебе захочется на это взглянуть. С пылу с жару.

Это был экземпляр «Дейли пост». Всю первую полосу занимал парадный снимок Рейчел Пек.

Не тратя времени на дальнейшие любезности, Макс одновременно натягивал штаны и нажимал на кнопки мобильника.

— Почему, мать вашу, вы мне не позвонили?…Все еще сидите там?.. Ничего?.. Черт. Нет, не уходите. Оставайтесь там, пока мы не дадим отбой.

К моменту окончания разговора Элли успела накинуть махровый халат.

— Домой он так и не приходил. Экелс подался в бега, — сообщил Макс, пытаясь попасть в рукава вчерашней рубашки. — Нам нужно получить ордер. Надо звонить Найту.

Он снова принялся жать на кнопки, когда взгляд Элли упал на заголовок над фотографией Рейчел Пек: «Манхэттенский парикмахер: серийный убийца снова вышел на охоту?» А ниже, более мелким шрифтом: «Негодяй забирает волосы в качестве сувенира».

— Этот Питер отменно знает свое дело, — заметил Джесс.

Элли поняла, что перечитывает эти фразы снова и снова. Затем она взяла газету и начала листать, отыскивая полный текст статьи.

Тревожное ощущение, которое не отпускало ее, пока она не уснула, возвращалось. Ощущение чего-то упущенного. Факты распались, превратившись в самостоятельные кирпичики, и принялись беспорядочно крутиться в ее голове, перестраиваясь и укладываясь в совершенно новую комбинацию.

А потом — словно щелкнули тумблером. Те же убитые. Тот же почерк. Те же факты. Но другой человек.

— Постой, Макс. Погоди. Это не Экелс. Повесь трубку.

Элли уже нажимала кнопки своего сотового. Прозвучало три гудка, прежде чем последовал ответ.

— Питер, мне нужно, чтобы ты рассказал о Джордже Киттри.

Примерно через час они оказались в квартире Киттри. Три минуты ушло на звонок в 23-й участок, чтобы устроить полицейский пост возле дома редактора. Пятнадцать минут на дорогу в Верхний Ист-Сайд; тем временем Донован убеждал судью Каперса дать разрешение на неотложный обыск без ордера. Пять минут они искали домоуправа с дубликатами ключей. Еще две выясняли, что Киттри поставил новый секретный замок, чтобы домоуправ не мог войти. Восемнадцать минут ушло на взлом двери — пришлось прибегнуть к старому доброму тарану.

Теперь Элли, Донован и четверо пришедших на подмогу полицейских находились в квартире, а Роган мчался к ним. Элли прошлась по комнатам. Как она и предполагала, здесь никого не было.

— Вот дьявол! Он добрался до Экелса. Наверняка. Мне нужно было вчера догадаться. Мы могли бы его остановить.

Никаким официальным путем Киттри не мог узнать о сходстве между пятью убийствами. Когда она звонила ему насчет висяков, про волосы она не упоминала. А убийца так старательно скрывал свой почерк, что она и сама не была уверена в наличии связи, даже после разговоров с отцом Робби и сестрой Элис. Только увидев Рейчел Пек собственными глазами, она окончательно укрепилась в этой мысли.

Элли перебрала в уме все возможные источники утечки информации, но без толку. Роган был надежен. И даже если болтунами оказались бы Найт или Донован, у них просто не хватило бы времени. Киттри отправил Питера за подтверждением к Элли раньше, чем она рассказала коллегам о нераскрытых делах.

Раньше она предполагала, что источником сведений о волосах Челси Харт мог стать полицейский Капра, но на самом деле никакой утечки не было. Киттри даже замел следы, немного исказив информацию и спросив, была ли голова Челси обрита. А с Макилроем тремя годами ранее он не контактировал. До этого Элли решила, что Питер солгал, будто Киттри умело манипулирует прессой, но насчет контактов с Фланном соврал-то как раз его редактор.

Джордж Киттри знал, что преступник коллекционирует волосы жертв, поскольку сам совершал эти убийства.

Когда Элли встретила Киттри и Питера в «Бандюгах», лицо редактора показалось ей знакомым. Киттри тогда ловко выкрутился, убедив ее, что они могли видеться в баре на одной из полицейских пирушек. Но теперь она поняла, где видела его раньше. Он попал на задний план фотографии, сделанной в ресторане Маленькой Италии; фотографии, которую дала ей Джордан Маклафлин.

Они объявили в розыск принадлежащий Киттри «Форд Таурус» 2004 года, а отряд срочного реагирования уже выдвинулся к его домику в Ист-Гемптоне. Больше пока заняться было нечем, и они начали обыск.

Элли натянула резиновые перчатки и начала с письменного стола. Она обнаружила то, что искала, в выдвижном ящике, в папке с надписью «Медицинские документы». Разобраться в пестревшей терминами кипе бумаг из Центра Слоуна-Кеттеринга было нелегко, однако медицинской степени не требовалось, чтобы понять: постоянное упоминание о мультиформной глиобластоме головного мозга не сулило ничего хорошего.

Так что долетевшие до Питера слухи о состоянии его начальника оказались правдой: у Джорджа Киттри была неоперабельная опухоль мозга.

— Получив информацию о мезотелиоме Симански, мы говорили о том, что могут сделать люди в отчаянии, узнав о своей смертельной болезни. Симански собирался уйти героем. Киттри мечтает забрать с собой других. Или же хочет, чтобы его поймали. Если дело дойдет до суда, возможно, мы даже услышим заявление какого-нибудь эксперта, что именно опухоль мозга вызывала у преступника неодолимую тягу к насилию.

— А почему он к тебе-то привязался? — спросил Донован.

— Мне досталось много внимания прессы, а для него это, наверное, важно. Вероятно, не обошлось и без того, что я сказала в интервью «Дэйтлайну» про Уильяма Саммера, — что он неудачник. Человек вроде Киттри наверняка сочувствовал такому, как Саммер. Оба подвержены одной страсти. Оба надолго прекращали действовать, что, вероятно, считали признаком власти и контроля над собой. Саммер недавно получил пожизненное, а Киттри оказался на пороге смерти. Я понимаю, почему его стремление к новым убийствам теперь затронуло меня.

Элли оглядела многочисленные книги, выстроившиеся на полках над столом Киттри. В основном нехудожественная литература: истории времен Гражданской войны, биографии баронов-разбойников, несколько томиков современных мемуаров. Она заметила стоявшие рядом три экземпляра одной и той же книги — «11 сентября. Жулики и спекулянты», автор: Джордж Киттри — и взяла одну из них с полки. С черно-белой фотографии на внутренней стороне обложки ей улыбнулся редактор Питера. Она проверила дату рядом со значком копирайта. Это было пять лет назад.

Когда она поставила томик на полку, ее взгляд упал на большую толстую книгу в черном кожаном переплете, выделявшуюся среди разноцветных суперобложек. Она открыла ее и обнаружила подборку статей за подписью Джорджа Киттри, расположенных в хронологическом порядке. Она заметила, что после выхода книги его статьи стали занимать более значительные места в изданиях.

— Вероятно, после случая с Элис Батлер работа над книгой заставила его прекратить убийства, — предположила Элли. — Уильям Саммер остановился, когда получил повышение по службе. Возможно, статус публикуемого автора удовлетворил Киттри настолько, что он взял под контроль свои желания. Разумеется, пока я не выбила его из колеи.

— Послушай, — возмутился Донован. — Это не твоя вина. Ему известно, что он умирает. Он все равно убил бы этих девушек.

Элли кивнула, хотя слова Макса не убедили ее.

— Должно быть, он завел этот альбом после того, как узнал диагноз. Первая статья была напечатана несколько месяцев назад, — заметила она, бегло просматривая страницы. Она уже собиралась вернуть альбом на место, но потом перелистнула еще несколько последних страниц. — Невероятно. Погляди-ка.

Донован заглянул ей через плечо.

— Это апрельская статья о бандах из районов социального жилья. — Статья сопровождалась большой фотографией, на которой крупным планом изображалась мужская спина, сплошь покрытая гангстерскими татуировками. Были здесь и снимки помельче, иллюстрирующие жизнь в этих кварталах. — А вот этот снимок, — сказала Элли, указывая на одну из небольших фотографий, — сделан возле домов Ла Гуардии. Киттри знал Даррелла Вашингтона.

Роган влетел в квартиру Киттри, как скаковая лошадь в стартовые ворота.

— У меня на телефоне полицейский эвакуатор. — Он прикрыл мобильник ладонью. — «Таурус» Киттри забрали два часа назад, он перегородил пожарный гидрант. На торпеде лежало городское разрешение на парковку, но с его номерами оно не совпадает.

— Это Экелса, — догадалась Элли.

Роган убрал руку с микрофона.

— Где была машина?…На углу Тридцать восьмой и Мэдисон?

— Это совсем рядом с моим домом, — заметила Элли, когда Роган закончил телефонный разговор. — Должно быть, он забрал Экелса на улице, когда тот собирался встретиться со мной. Так что будем надеяться, лейтенант еще жив. Мы обнаружим их в домике Киттри.

— Отряд срочного реагирования уже едет туда, у них грузовик и оружие, — сообщил Донован. — Они уже почти проехали Лонгайлендское шоссе. И скоро возьмут его.

— Все равно оттуда почти час до Ист-Гемптона, а от нас до них еще час. Если у нас есть шанс спасти Экелса, Киттри наверняка захочет видеть меня. Мне нужно быть там.

Роган снова взялся за телефон.

— Через пятнадцать минут мы сможем сесть в вертолет.

 

Глава 47

За недолгое время работы с Роганом Элли никогда не чувствовала его превосходства. Однако все изменилось, когда они подкатили к вертолетной площадке на стыке 13-й улицы и Вестсайдского шоссе.

Она вряд ли додумалась бы попросить полицейский вертолет, но даже если бы додумалась, то уж наверняка не так играючи и легко, как это получилось у Рогана. Он тут же созвонился с районным начальником полиции, который одобрил просьбу и отдал необходимые распоряжения. Судя по осведомленности ее напарника о работе Вестсайдского вертопорта, Элли сделала вывод, что Рогану летать уже случалось; а еще она задумалась: вдруг ее напарник все-таки слишком преуменьшил размеры своего побочного капитала?

Роган предъявил жетон полицейскому, ожидавшему у ворот.

— Нам в Ист-Гемптон.

— «Белл-412» только что прибыл с аэродрома Флойд Беннет Филд.

— В нашем распоряжении этот зверь за десять миллионов долларов?

— За девять миллионов восемьсот тысяч, — поправил полицейский. — Никто не знал, насколько велика ваша команда. Четыреста двенадцатый вмещает экипаж и еще семь парней. Простите, мэм, семь человек.

Роган подъехал к краю бетонной площадки, и они быстро двинулись к вертолету. Напарник помог Элли подняться на борт, потом забрался сам. А после протянул руку Доновану.

— Ты уверен, что хочешь с нами? Это не входит в твои служебные обязанности.

— Я с вами, — подтвердил он, усаживаясь рядом с Элли на скамью, тянувшуюся по всему салону вертолета.

Роган стал раздавать кевларовые жилеты, оставленные специально для них в глубине салона, а Элли сняла повязку со своей руки.

Не тратя времени на знакомство, пилот уточнил, в Ист-Гемптонский ли аэропорт они летят.

— Нас будет ждать полиция округа Саффолк, — подтвердил Роган. — Сколько туда, минут сорок?

Корпус вертолета задрожал от вращения могучего четырехлопастного винта.

— Этот шалун поспеет и за тридцать, — сказал пилот. — Что бы там вы ни затеяли, доставлю вас в полной готовности.

Коттедж Джорджа Киттри стоял возле узкой дороги, носившей название аллея Джерард, и был с обеих сторон окружен водой — бухтой Акабонак с запада и заливом Гардинера с востока. Когда везший их автомобиль округа Саффолк затормозил на аллее Джерард, дорога уже была заполнена полицейскими машинами. Здесь был черный грузовик отряда быстрого реагирования ПУ Нью-Йорка, еще три патрульные машины Саффолка, две «скорые помощи» и четыре автомобиля, составлявших, вероятно, весь автопарк полицейского управления Ист-Гемптона.

Еще по пути к вертолету было решено, что попытки тайно подобраться к дому Киттри не имеют смысла. Экелс на работе не появлялся, Киттри тоже. Он поймет, что за ним пришли. Их приезд гарантированно превратится в настоящее представление.

Роган указал на грузовик отряда срочного реагирования, стоявший на обочине, и водитель из Саффолка поставил их «Крузер» прямо за ним. Роган выбрался из машины первым и был встречен человеком в черной боевой экипировке.

— Джей Джей Роган. Мой напарник, Элли Хэтчер. Помощник окружного прокурора, Макс Донован.

— Джим Форман, — кивнул полицейский.

— Как дела с эвакуацией?

— Я разослал ребят простучать все двери в домах вдоль этого залива. Процентов пятьдесят из них точно пустые.

— А остальные? — спросила Элли.

— В местном ПУ сказали, что здесь очень много летних домиков. Они могут сейчас пустовать. С другой стороны, нам сообщили, что девять утра здесь — время довольно раннее.

— Значит, сильно ли мы рискуем, неизвестно, — заключил Роган.

— Мои люди знают, как поднять столько шума, сколько потребуется.

Прибрежные домики стояли плотным рядком. Меньше всего им нужно, чтобы кто-то из соседей случайно пострадал в перестрелке или чтобы Киттри затеял побоище на чужом участке.

— Ты готова? — спросил Роган.

— Готова к чему? — удивилась Элли. — Если мы ворвемся в дом, он убьет Экелса.

— Я потом передам ему, что ты беспокоилась.

— Если это «потом» будет, — заметила она. — Предлагаю позвонить Киттри. Он явно уже понял, что мы здесь.

И тут у нее на поясе зажужжал мобильный.

— Вот сволочь. Звонит с телефона Экелса. — Она открыла свой сотовый. — Мы здесь.

— Я заметил. — Говорил Киттри спокойно, терпеливо-певуче, словно воспитатель в садике, увещевающий неугомонного ребенка. — Думаю, вы поняли, что это не ваш лейтенант.

— Освободите Экелса, иначе два десятка полицейских за две минуты разнесут эту халупу.

— Зря стараетесь, детектив. Если вы настолько умны, как мне думается, тогда вы знаете, что угрозами смерти многого от меня не добьетесь. Не могу сказать того же о лейтенанте Экелсе. Полагаю, это значит, что правила здесь устанавливаю я. Если вам так нравится, как звучит выражение «две минуты», скажем, именно столько у вас есть, чтобы подойти к моей двери. В одиночку. И без оружия.

— Это невозможно.

— Две минуты, детектив. И жилетик снимите. Если будет стрельба, пусть знают, что вместо меня могут подстрелить вас.

Связь прервалась.

Киттри знал о жилете. Он наблюдал за ними. Элли стянула свой жилет и швырнула на землю.

— Ты что тут вытворяешь, Хэтчер?

— Он потребовал этого. Мне нужно быть у входа в дом через две минуты. Без оружия. Без жилета. Иначе он убьет Экелса.

— Ни за что, — возразил Донован.

— Твое мнение здесь значения не имеет.

— Он блефует, — решил Роган. — Черт. Наверное, надо было кого-нибудь из этих проклятых переговорщиков прихватить.

— Мне переговорщик не нужен. Мы достаточно знаем об этом человеке, чтобы понимать: ему терять нечего.

— Кроме его же средства достижения цели. Если он убьет Экелса, ему конец.

— И если не убьет, ему конец, поскольку мы будем знать, что он блефует. Я иду туда.

— Я не могу позволить вам войти туда, детектив, — вмешался Форман, — как бы вы этого ни хотели. Вы даже не знаете наверняка, отпустит ли он заложника. Возможно, тот уже мертв.

— Между прочим, его заложник, как вы выразились, один из нас, и он наш начальник.

Форман попытался преградить ей путь. Она обошла его. Роган схватил ее за руку, Элли выдернула ее.

— Черт возьми, Джей Джей! Если кто-то из вас еще раз попытается меня остановить, я его покалечу.

Она нырнула за грузовик, Роган за ней.

— Дай мне свое оружие, — потребовала она, протягивая правую руку.

— Зачем?

— Некогда объяснять. Давай сюда свой «Глок».

Он вытащил оружие из кобуры и протянул ей.

— Ты этого не сделаешь.

— Мне придется это сделать. Ты что, не понимаешь? Я нашла Челси Харт. Мои инициалы были вырезаны на лбу Рейчел Пек. У меня была вся нужная нам информация: его болезнь, время выхода его книги, его осведомленность обо всех этих делах, его чертова морда на фотографии, прежде чем я ее обрезала и выкинула. Это я должна там быть, и, клянусь богом, я не позволю тебе остановить меня.

С этими словами она вытащила обойму и опустила на землю, затем выщелкнула досланный патрон и тоже бросила в сторону.

— Он тебя убьет.

— Раньше он убьет Экелса. А мне он сначала будет трахать мозг. Предприми все, что сможешь. — Она сунула незаряженный пистолет Рогана за пояс, под куртку. — Слышишь меня?

Подошедший Донован взял ее за локоть, но Роган отстранил его.

— Ты выйдешь оттуда, Хэтчер. Ты не будешь там одна, поняла?

Нервно сглотнув, Элли кивнула в надежде, что он окажется прав, и вышла из-за грузовичка. Затем, поспешно двинувшись к домику, остановилась посреди двора Киттри, вынула из кобуры свое оружие и бросила его на траву.

 

Глава 48

Элли с полминуты простояла на крыльце, пока входная дверь не приоткрылась — сначала совсем чуть-чуть, потом еще на несколько сантиметров, затем еще немного — и Элли увидела обезумевшие от страха глаза Дэна Экелса. Его рот был заклеен широкой серебристой изолентой, запястья связаны спереди, а ноги туго стянуты в лодыжках.

— Все в порядке, сэр. Можете выходить.

Она медленно открывала дверь, пока из глубины дома не донесся голос:

— Хватит. Я видел ваш автобус с отрядом срочного реагирования.

Экелс повернулся боком, чтобы протиснуться в полуоткрытую дверь. Он пристально посмотрел в глаза Элли и слегка покачал головой. Он пытался что-то сообщить ей. Сказать, чтобы она не входила в дом.

— Это… ловушка? — беззвучно, одними губами произнесла она. Экелс ответил все тем же напряженным взглядом, но сильнее покачал головой.

— Не забывайте про уговор. Сначала вы сюда, потом он отсюда.

Элли тоже повернулась боком, чтобы пролезть мимо Экелса. Когда они поменялись местами, она увидела, как лейтенант моргает, пытаясь скрыть навернувшиеся слезы.

— Идите, — шепнула она.

Экелс еще раз взглянул на нее, прежде чем соскочить с крыльца. Элли успела заметить, как Форман торопится перехватить Экелса на лужайке, а затем у нее за спиной снова раздался голос:

— Закройте дверь.

Элли закрыла — и ее тут же прижали к ней. Она чувствовала, как Джордж Киттри, придавив ее всем телом, шарит у нее под курткой. Она перестала чувствовать вес Рогановского «Глока».

— Хорошенький спектакль вы устроили, бросив оружие во дворе. Но я не так глуп, детектив.

Он сорвал с нее куртку и отшвырнул на пол, а затем отошел на несколько шагов в глубь дома. Элли обернулась, пытаясь запомнить планировку.

В передней части дома, в гостиной, шторы были задернуты. Вертикальные жалюзи, закрывавшие раздвижные двери в столовую, опущены. Сам Киттри расположился на деревянном стуле у входа в небольшой коридор, ведущий из гостиной. Умно придумано. В этом месте он был надежно защищен от любой пули, которую могли выпустить с улицы.

— На диван. — Он указал на бежевую софу у стены гостиной, а сам, вернувшись на безопасное место, положил оружие на пол слева от себя. Элли старалась выдержать его взгляд, однако ее глаза непроизвольно перескочили на серебристое лезвие, блеснувшее в его правой руке.

В другой день и в другой обстановке это наверное испугало бы ее. Но Элли, наоборот, приободрилась. Сначала Киттри держал в заложниках лейтенанта полиции. Теперь у него новая пленница: один источник непредсказуемости сменился другим. Если бы он уверенно обращался с огнестрельным оружием, ей наверняка пришлось бы смотреть в дуло его собственного пистолета либо того, который он только что отнял у нее.

Интуиция не обманула Элли. Лишь одна жертва была застрелена — Даррелл Вашингтон. И, как сказал Кен Гарсия, убийца был паршивым стрелком. Кроме того, он воспользовался тем самым оружием, которое было у Вашингтона при ограблении Стефани и Джордан, а затем бросил его на месте преступления. А нынешнее местоположение Киттри не давало ему возможности быстро добраться до места, где мог быть спрятан другой пистолет.

Теперь Элли поняла, что ей пытался сказать Экелс: у Киттри нет огнестрельного оружия. Очевидно, Киттри удалось захватить лейтенанта раньше, чем тот установил этот важный факт. Элли не допустит, чтобы с ней произошло то же самое. Она отличный сильный борец. И если единственное преимущество Киттри — нож и незаряженный «Глок» Рогана, она сумеет выйти отсюда живой.

Сев, как было велено, на диван, Элли увидела на стеклянном столике портняжные ножницы с оранжевыми ручками. Киттри, должно быть, заметил ее взгляд, поскольку сказал:

— Ага. Но не сейчас. Позже. Хочу сперва посмотреть на вас. Левую руку — в наручники.

Только теперь она заметила пару наручников, свисавших с того же стеклянного столика. Один браслет был прицеплен к кованому чугунному основанию, другой, открытый, висел свободно. Элли передвинулась, выставив вперед левую ногу, и сомкнула браслет на левом запястье.

— Я бы попросил вас рассказать о своем отце, но знаю, как вы относитесь к мужчинам, которые смотрели «Молчание ягнят» слишком много раз. Не хочется банальности. — Он цитировал ее интервью «Дэйтлайну». Элли во все глаза смотрела на убийцу, словно он был ящерицей в стеклянном террариуме. — Лучше расскажите мне про Уильяма Саммера.

— Что именно? — спросила она.

— Почему вы были так уверены, что найдете его раньше?

— Вас же я нашла, верно?

— Я ждал, что меня найдут.

— Уильям Саммер тоже, — заметила Элли. — Это еще одна ваша общая черта.

— Расскажите мне об этом подробнее.

— Вы оба способны контролировать темп и последовательность своих убийств — многие специалисты считают, что это редкое качество. Вы оба прекратили убивать, когда в вашей жизни появился другой источник удовольствия, когда вы достигли успеха в чем-то ином. И оба сорвались, когда жизнь снова дала трещину: Саммер — из-за газетной статьи, в которой он выглядел никчемным стариком, а вы — из-за рака, давшего метастазы в мозг.

— Значит, вы сказали бы, что у меня, как и у Саммера, «неуемная гордыня»?

— Я не говорю, что знаю вас, господин Киттри.

— Рейчел Пек и Челси Харт тоже не говорили. Возьмите-ка эти ножницы.

Элли подергала прикованной левой рукой.

— Очень остроумно, детектив, но я уверен, вы справитесь.

Элли взяла ножницы правой.

— Ваши волосы, детектив. Вы натуральная блондинка?

— Да.

— Так я и думал. Это их обычная длина?

Волосы Элли отросли ниже плеч и были гораздо длиннее, чем в предыдущие годы работы в полиции. Последние два месяца у нее просто не хватало времени подстричься.

— Нет, — сказала она. — Я обрезала их несколько месяцев назад.

Наверное, она никогда не сможет объяснить, почему этот маленький обман успокоил ее.

— Пожалуйста, состригите теперь все остальное.

— То есть?

— Вы же видели Челси Харт. Давайте. Но не торопитесь, — велел он, расстегивая брюки.

Элли усилием воли подавила рвотный рефлекс.

Она склонила голову вперед и поднесла ножницы к упавшей на лицо пряди волос, но никак не могла сомкнуть лезвия.

— Вы бы хотели отложить ножницы, детектив, и поискать другой способ?

Она стиснула зубы и щелкнула ножницами. Пятнадцатисантиметровая прядь упала на пол. Элли потянулась, чтобы поднять волосы, но Киттри остановил ее.

— Пусть остается там. Красиво смотрится.

Он уже начал доставлять себе удовольствие. Элли отчаянно хотелось отвести взгляд, но она знала, что это нарушит задуманное представление. Она раздвинула лезвия ножниц и отрезала еще одну прядь. Затем повторила это действие в третий и в четвертый раз. Она старалась не думать о том, как он ласкает себя рукой.

Элли снова принялась отрезать волосы, заставляя себя смотреть на искаженное, начинавшее краснеть лицо Киттри. Она говорила себе, что должна это делать. Должна — ради тех пяти девушек, которым пришлось страдать гораздо сильнее.

Она видела, как мышцы на лице Киттри начали напрягаться, и поняла, что у нее есть всего несколько секунд. Она отрезала еще две пряди, чувствуя, как с каждым упавшим на пол локоном у нее прибавляется сил.

И когда Киттри качнулся вперед, Элли была готова. Опустив ножницы на пол, она дотянулась до левой ноги в полусапоге, которая была выставлена вперед. Элли выхватила «Кар К9», осторожно надавив на спусковой крючок, чтобы снять блокировку ударника.

Киттри открыл глаза, извернувшись, слез со стула и, выпустив нож, потянулся за лежавшим на полу «Глоком». Элли продолжала надавливать на спусковой крючок, сжав руку в локте и напрягая мышцы, чтобы снизить отдачу.

Одновременно со звуком выстрела ее рука непроизвольно вздрогнула, и жгучая боль пронзила еще свежую рану. На левом рукаве белой рубашки Киттри расплывалось багровое пятно. Элли попала ему в плечо.

Киттри, морщась, приподнял «Глок» левой рукой. Невзирая на боль, он даже сумел выдавить улыбку, глядя на прикованную к столу Элли, а затем нажал на спусковой крючок. Когда он понял свою ошибку, его самодовольство сменилось замешательством, а потом яростью. Он швырнул пистолет в Элли и потянулся к ножу, брошенному к ножке стула.

Элли снова выстрелила — дважды, почти без перерыва, чтобы компенсировать недостаточную меткость, неизбежную при стрельбе с одной свободной рукой. Одна из пуль пробила экран телевизора, другая угодила в левый бок Киттри. Он ринулся к Элли, сжимая в руке нож.

Она бросилась на пол и перекатилась к приставному столику. Используя прикованное запястье как рычаг, она подтянулась вверх под углом 45 градусов. Оперла рукоятку пистолета на левое предплечье и выстрелила три раза подряд.

Все три выстрела пришлись в цель. Киттри отшатнулся, открыв рот в широком «О» и рухнул на пол. При виде затихающих конвульсий его тела Элли позволила немного расслабиться и своим мышцам.

Тишину разорвал грохот, напоминавший одновременное столкновение тысяч машин. Член отряда срочного реагирования в шлеме влетел в брызнувшую осколками раздвижную стеклянную дверь, в тот же миг во входную дверь вломился Роган, державший переднюю часть тарана. Наверное, они договорились об одновременном входе в дом после первого выстрела. То, что Элли показалось вечностью, длилось всего несколько секунд.

Затем она увидела сцену в гостиной их глазами. Мертвый Киттри, убитый пятью выстрелами, в спущенных до колен штанах. Элли, наручниками прикованная к столу, на ворохе собственных волос. Она взглянула на Рогана и начала хохотать, непроизвольно и неудержимо, а затем вдруг поняла, что рыдает — последний раз она плакала так много лет назад.

 

Глава 49

— Никто не сказал мне, что сегодня вечером бал.

Джон Шеннон положил сандвич с ростбифом на салфетку и стер пятнышко горчицы с уголка губ. Учитывая, что Роган был одет как обычно: черный костюм и серый шелковый галстук, не он привлек внимание Шеннона. Но вот когда Элли вышла из раздевалки управления, началась совсем другая история.

Реплика сослуживца приковала к ней взоры всех сидевших в отделе. Напарник Шеннона даже присвистнул. Кто-то поинтересовался, не примерка ли это нового наряда для ежегодной Церемонии вручения медалей — это была ссылка на широко распространенные домыслы, будто Элли получит Полицейский крест за боевые заслуги, который должен отметить ее роль в истории, названной в прессе «делом Манхэттенского парикмахера». Очевидно, репортеры не видели иронии в том, что это прозвище Киттри создал для подзаголовка собственной статьи.

Элли оглядела свое черное шерстяное расклешенное книзу платье и босоножки на высоком каблуке, коснулась челки своей новой очень короткой стрижки. Поскольку прическа сразу бросалась в глаза, ей пришлось пересмотреть свой повседневный наряд.

Выйдя из кабинета, Дэн Экелс подбоченился.

— Эй, а ну-ка потише. Хэтчер привела себя в порядок. Оставьте девушку в покое.

Элли втянула щеки и приняла вычурно-жеманную позу, как делают фотомодели. Несколько детективов покатились со смеху. Прошло четыре дня после убийства Киттри, а Элли по-прежнему замечала, что коллеги постоянно пытаются ее рассмешить. Однако еще рановато судить, что это — дружелюбие отдела, вызванное тем, что она прошла некое испытание, или просто-напросто временный теплый фронт.

— Прекрасно. Я за тебя, видишь ли, заступаюсь, а ты что делаешь? Поощряешь этих клоунов?

Она посмотрела на лейтенанта, пытаясь разглядеть подтверждение слухов, которые дошли до нее накануне в «Бандюгах». Очевидно, вопросы о местонахождении оружия Экелса на момент захвата в заложники привели к расследованию его внеслужебной деятельности. Если слухи были верны, Экелс казался на удивление спокойным. Возможно, то, что он пережил у Киттри, помогло ему по-новому взглянуть на жизнь. А может, слухи — это просто слухи.

— Полагаю, вам двоим пора куда-то ехать, — многозначительно заметил Экелс.

— О, им точно пора куда-то, — подхватил Шеннон. — «Мы пойдем с тобою к алтарю, там тебе я сердце подарю».

Элли зажала уши и не отнимала рук, пока Роган не подал ей плащ. Дойдя до лестницы, они все еще слышали нестройный хор сослуживцев.

Роган оставил машину неподалеку от места назначения, на улице Бликер.

— Это было очень великодушно с твоей стороны, Джей Джей.

— Хватит меня благодарить.

Они вошли в здание и направились в зал, находившийся в стороне от главного вестибюля. Дымчато-синие бархатные шторы спускались до самого пола. Лиловые мягкие кресла аккуратно выстроились в четыре ряда. Примерно треть мест уже была занята.

Элли узнала грузного мужчину в первом ряду. Детектив Хэнк Додж поздоровался с ней кивком, она ответила тем же.

В передней части зала на подставке рядом с простым венком из чайных роз и закрытым гробом стояла портретная фотография Рейчел Пек. Портрет, которому так и не суждено было украсить обложку ее книги.

Три дня назад Элли позвонила отцу Рейчел — упросить его забрать тело дочери, чтобы ее не похоронили в картонном ящике на Харт Айленде, где заключенные складывают такие «гробы» штабелями по пять штук. Только повесив трубку, Элли поняла, что успела несколько раз обозвать его так, как не полагается называть служителей Господа.

Она бы никогда не стала просить Рогана оплатить похороны, однако он слышал, как она разговаривала со священником. Через час после ее телефонной беседы с преподобным Элайджей Пеком Роган договорился насчет места и времени прощальной церемонии. Все, что оставалось Элли, — известить подругу Рейчел Джину.

Элли ощутила комок в горле, увидев знакомое лицо в глубине зала. Ее брат ради такого случая даже надел спортивную куртку.

— Где ты это взял? — шепнула она, дернув его за рукав.

— Не спрашивай, по крайней мере не предупредив меня о моих правах.

Заняв места в заднем ряду, Джесс и Роган обменялись приветствиями, непроизвольно перейдя на полушепот.

— Ты оказался добряком, — заметила Элли, легонько сжав плечо брата.

— Да ладно, пустяки.

Сегодня утром она поделилась с ним опасением, что никто не придет на похороны. Сейчас, оглядывая зал, она поняла, что ее тревога была напрасной. Может, с семьей отношения у Рейчел и не сложились, зато у нее были друзья.

И сейчас одна из ее подруг заняла место на кафедре возле фотографии Рейчел и представилась как Джина ДаКоста. Она сказала собравшимся, что не представляет, о чем надо говорить на похоронах лучшей подруги. Милый человек, заведующий этим похоронным домом, предложил прочесть несколько подходящих случаю молитв, но все знали, что за такие дела призрак Рейчел обязательно вернется и надерет ей задницу. Поэтому Джина стала рассказывать про доброту и щедрость Рейчел. Ее талант. Про тот вечер, когда она получила сотрясение, пытаясь объехать парковочный автомат на улице Джонса. Джина предложила остальным поделиться своими воспоминаниями. Только не надо печальных историй, предупредила она.

Элли узнала опоздавшего, который тихо проскользнул в зал. Отыскивая свободное место, он заметил ее и грустно улыбнулся. Элли быстро махнула ему рукой. Она знала, что этот человек обязательно придет.

Люди по очереди выходили к кафедре, а Элли сложила руки на коленях, прикрыла глаза и про себя произнесла собственную речь: «После того как я нашла Челси Харт в понедельник утром, у меня было три дня на спасение Рейчел. Этого оказалось мало. Я впустую потратила тридцать шесть часов, а между тем у меня в рюкзаке лежали три дела, убеждавшие: что-то не так. Тридцать шесть часов могли все изменить. У меня было три дня, а я их не использовала. Я не поверила собственному чутью. Не была достаточно уверена. В следующий раз я медлить не стану. В следующий раз я вспомню Рейчел и Челси и поступлю иначе».

Открыв глаза, Элли поняла, что ей стало легче. Чувство вины постепенно испарялось. Она ощутила покой. Почувствовала, что сейчас она должна быть здесь, что ее место — в этом зале. Элли чувствовала себя нормальной.

Сегодня вечером, когда Джесс уйдет на работу и она останется одна в своей гостиной, Элли сделает финальный шаг, прежде чем перевернуть последнюю страницу этого дела. Она свяжется с Биллом Харрингтоном и поблагодарит его за тот звонок на «горячую линию». Поблагодарит за то, что он послушал Робби.